Жанр: Философия
Место беспорядка. Критикатеорий социального изменения
...е
рискуя утратить свое влияние, и отступить от "теории", которую
доказали ему определенные обстоятельства. Было ли это отступление
проявлением оппортунизма? Такая гипотеза бессмысленна в
силу ее упрощающего характера. Несомненно, Ленин был заинтересован
в том, чтобы использовать "теорию" рабочего движения,
которую в тот момент рабочие воспринимали, во всяком
случае, она была широко распространена в их среде. Поддержав
противоположный тезис (тот, который он выдвинет несколько
лет спустя), он рисковал бы лишиться своего авторитета. С другой
'" Вг}'т R. Intellectuals and Politics. Londres. George Alien & Unwin, 1980.
'" Gerschenkron A. Economic Backwardness in Historical Perspective. Cambridge,
Harvard University Press, 1962.
213
^Г
^i
E".'-^
HI ь"-"
^ll
стороны, вполне возможно, что он действительно верил в эту теорию.
Потрясения в России, явившиеся следствием быстрой и
мощной индустриальной экспансии, в тот момент ощущались чрезвычайно
остро, как и массовый характер забастовочного движения.
В подобной ситуации трудно было бы не только открыто высказать
популистскую идею о роли интеллигенции как просветителя
и вождя бездеятельных, порабощенных масс, но и просто
поверить в нее.
Несколькими годами позже произошел значительный спад забастовочного
движения. Несмотря на экономический бум предшествующих
лет, несмотря на значимость рабочего движения, рабочие
не смогли добиться ни того уровня организованности, ни
того уровня зарплаты, которые требовались для накопления
необходимых коллективных и индивидуальных ресурсов. Соответственно,
возбуждение в рабочей среде стало быстро затухать
и вскоре сошло на нет. Рабочие в массе своей были больше озабочены
проблемой сохранения своих рабочих мест и какого-то уровня
благосостояния, чем политической деятельностью. Новая обстановка
подталкивала рабочих к принятию скорее тактики индивидуальной
защиты, нежели коллективного протеста и коллективного
действия. Казалось, рабочий класс сошел со столбовой дороги
истории.
Но именно в это время и без всякой видимой связи между
двумя данными феноменами просвещенная элита начала со своей
стороны, проявлять признаки "классового" поведения. Экономическая
экспансия благоприятным образом отразилась на контингенте
учащихся школ. Среди студентов Петербурга, испытывавших
множество неприятностей со стороны царской власти, начались
волнения, к которым вскоре присоединились учащиеся других городов.
Вступил в действие цикл "насилие - репрессии". Постепенно
студенчество стало своеобразным полюсом притяжения, вокруг
которого сплотились не только недовольные, но и многие из
тех, кто был просто не согласен с политикой, проводимой царским
режимом. В результате к 1901 г. дело приняло такой оборот,
что, казалось, историю двигала скорее просвещенная интеллигенция,
чем рабочий класс. Она была основным источником сопротивления
власти. Хотя, впрочем, разве на протяжении XIX в. в
Европе студенты не сыграли значительную роль в политике? Не
они ли составили крепкое ядро движений, которые привели к глубоким
политическим и социальным изменениям?
Именно в такой ситуации Ленин пишет книгу "Что делать?".
В ней он разделяет рабочих на сознательных и несознательных и
отныне признает за интеллигенцией основную роль в организации
рабочего движения. Наконец, "разводя" просвещенную элиту и
несознательные массы, он формулирует централизаторские и авторитарные
принципы организации. Дальнейшая история известна:
эти принципы были воплощены в жизнь и реализованы на
деле. В работе "Что делать?" Ленин выдвинул принципы, которые,
по существу, определили процесс организации российской социал-демократии.
Когда в годы, предшествовавшие Первой мировой
войне, обстановка опять изменилась и стачечное движение вновь
пошло на подъем, она не обладала уже тем влиянием, которым
пользовалась в 1901 или 1902 г. Теперь социал-демократическая
партия была партией, организованной в соответствии с принципами
ленинизма, и не являлась политической организацией in statu
nascendi*. В 1912 г. в своих речах Ленин довольствовался признанием
стихийно-революционного характера выступлений рабочего
класса, на практике же поддерживал определенную демократию в
партийной жизни, хотя принципы организации не подверглись
изменению. Война, опустошившая ряды рабочего класса, обусловила
становление большевистской организации в той строгой форме,
в какой мы знали ее на протяжении многих лет.
Я полагаю, эту историю невозможно понять, если не видеть в
ней наличия серии эффектов Курно. Естественно, рабочее движение
1895 г. нельзя считать необъяснимым, равно как и его ослабление
вследствие депрессии конца XIX в. или возобновления студенческого
движения в начале XX в. Но если сами каузальные цепи
можно объяснить достаточно просто, то это еще не означает, будто
мы можем сказать, что они все связаны между собой. Несомненно,
индустриализация объясняет появление рабочих движений
и рождение политических партий, выступающих от имени этих
движений. Но не было никакой необходимости искровцам отворачиваться
от социальной базы своей организации при таком стечении
обстоятельств, которое обусловило снижение рабочего движения
до самого низкого уровня. Отдельные частные каузальные
цепочки вполне познаваемы, как познаваемо и их пересечение. Но
синхронность действия этих цепочек нельзя интерпретировать как
строго детерминированный результат. Итак, то обстоятельство, что
одна серия причин пересекается со второй именно на данном, а
не на каком-то ином этапе своего развития, может иметь критические
и даже необратимые последствия. Нельзя утверждать, будто
отсутствие синхронности между рабочим и студенческим движением
(одно из них развивалось тогда, когда другое уже затухало)
* В состоянии зарождения: в момент образования (.tarn.). - Прим. персе.
было следствием какой-то необходимости. Каждое из них было
вполне объяснимо, но в следовании их одного за другим не было
никакой закономерности: ни один из них не был причиной другого.
Нельзя сказать, что они должны были сменять друг друга в
строго определенном порядке.
Предыдущая история имеет типичную структуру, которая весьма
часто встречается при анализе социальных процессов. Цепочки типа
А -" B (А причина B) не обладают какой-то тотальной упорядоченностью,
т.е. из них не следует A -"B -"C -"D. Они не представляют
собой даже частичной упорядоченности (А-"B-"C и B-"D), а
составляют сумму частных цепочек А-" B, C-" D и т.д. Сосуществование
во времени этих частных цепочек приводит к появлению
результатов sui generis*, природа которых зависит от синхронности
действия серий причин, каковая может быть констатирована
a posteriori**, но в целом является непредсказуемой.
Таким образом, случай не есть просто ничто. Он представляет
собой частную форму, которую могут принимать соединения цепочек
типа "причина - следствие" в глазах реального наблюдателя.
Некоторые из таких цепочек имеют форму тотальной упорядоченности
(спичка является причиной пожара, пожар - причиной
прибытия пожарных), другие - частичной (спичка является причиной
пожара, другим ее следствием может быть крик боли обожженного
ею человека). Другие такие цепочки характеризуются
случайными связями: серия "А есть следствие B, B есть причина C"
разворачивается в том же временном промежутке, что и серия
, но при этом невозможно
определить, где в первую очередь будет иметь место синхронизация:
между B и P, B и Q или же между C и Q. Следовательно, мы не
можем определить, какое из трех возможных событий - BP, BQ
или CQ - должно реализоваться. А ведь все они могут иметь самые
разные последствия.
Таким образом, случай все-таки существует, и в этом смысле
мы можем довериться одновременно простой и глубокой концепции
Курно. Просто необходимо воспринимать случай не как некую
первооснову, сущность (субстанцию), переменную или набор
переменных, а как характерную структуру некоторых объединений
каузальных цепочек в том виде, в каком они предстают перед
наблюдателем. Так или иначе, случай, как я понимаю, можно
интерпретировать не просто как "абсолютно пустое, с негатив^В
своем роде: своеобразный {.iciin.). - Прим. перев.
^На основании опыта: из опыта {.:ат.). - Прим. перев.
ным смыслом понятие, не представляющее научного интереса"
(Thorn'").
Тезисы, содержащиеся в работе "Что делать?", может быть,
больше соответствуют личности Ленина, нежели те, которые он
отстаивал несколько лет спустя. Вполне вероятно, что Ленин был
(сперва бессознательно, а впоследствии вполне осознанно) сторонником
интерпретации социального порядка как большого оркестра.
Но этот факт отражает лишь часть истории, причем довольно
незначительную. Для того чтобы понять, почему ленинизм установился
в авторитарном варианте, необходимо принимать в расчет
обстоятельства (случайности), под влиянием которых происходило
формирование доктрины.
Если утверждение о том, что события, обязанные своим происхождением
случаю, в целом не представляют никакого научного
интереса и являются истинными, то все же для объяснения события,
феномена или процесса может быть необходимым понимание
роли и места случая. Некоторые из моих действий объясняются
преимущественно структурой моей личности, другие невозможно
понять, не учитывая того, что я поставлен в особые обстоятельства.
Сам факт, что я поставлен в такие обстоятельства, вовсе не
объясняется какой-то необходимостью. Однако не знающий этого
сторонний наблюдатель может не понять, почему я действовал
именно так, а не иначе. Точно так же мы не поймем действий и
позиции Ленина, если не сможем понять ту ситуацию, в которой
он находился.
'" В нашей личной беседе Р. Том с полным основанием высказал мнение, что
нередко случайность может быть элиминирована п\тем расширения парадигмы.
Так, если бы психология была более развита, то мы могли бы лучше объяснить
различие реакций в схожих ситуациях. Но для объяснения одновременности событий
совершенно необходимо (и я полагаю, что именно это хотел выразить Курно)
прибегать к усиленной до бесконечности регрессии, что абсолютно невозможно.
каких бы высот ни достиг научный прогресс.
Место беспорядка.
Настало время подводить итоги. Программа, лежащая в основе
теорий социального изменения, предстает, в полной мере соответствуя
поставленному Нисбетом диагнозу, как потерпевшая крах.
Постоянно возобновляемая погоня за primurn mobile так и остается
безрезультатной. Законы изменения - абсолютные, универсальные
или причинно-следственные - представляют собой практически
пустую конструкцию. Структурные закономерности имеют
множество исключений. Стоит ли заходить так далеко, как Нисбет,
и утверждать, что эта программа, общая для большинства
социальных наук, обречена? Что судьба теорий политологии или
экономики - быть опровергнутыми фактами либо утратить все их
отличия от истории как науки? Я считаю, что подобный вывод
чрезмерен; проблема скорее заключается в необходимости уточнения
логического статуса программы. Относительно позиции Нисбета
нужно отдавать себе полный отчет в том, что она объясняется
не только крушением теорий социального изменения, но и его
приверженностью реалистической концепции социальных феноменов,
которую в свое время стремился утвердить Ранке. Впрочем,
в данном случае история идей представляет собой вариант весьма
забавного переливания из пустого в порожнее, ибо именно против
реализма Ранке была нацелена классическая немецкая социология
в лице Макса Вебера и Георга Зиммеля.
Постулаты и констатации
Теории социального изменения грешат прежде всего следующим
нарушением логики: предположения, которые должны восприниматься
в качестве констатаций локального порядка, трактуются
как постулаты, обладающие универсальной значимостью.
Итак, бывают (выше мы привели несколько соответствующих
примеров) детерминированные процессы, состояние которых в
момент t+1 может быть определено, исходя из имеющейся у нас
информации об их состоянии в момент t. Но такая особенность
процессов не относится к числу всеобщих, а зависит от структуры
процесса. Для того чтобы данная особенность могла проявиться,
необходимо наличие и поддержание суммы таких условий, при
которых актор будет поставлен в закрытую ситуацию. Само собой
разумеется, подобное случается далеко не всегда. Существуют и
открытые ситуации, в которых актор сталкивается лицом к лицу с
серией возможных вариантов выбора, не располагая при этом решающими
доводами в пользу выбора того или иного из них. Также
могут иметь место ситуации, в которых отдельных акторов будут
побуждать к принятию инновации. Но, повторимся, случаи, когда
инновация является следствием специфического запроса, причем
ее содержание в конечном счете значительно детерминировано,
имеют скорее частный, нежели общий характер. В других случаях
инновация лишь частично зависит от запросов системы. Наконец,
возможны случаи, когда инновация полностью не зависит от них.
Соответственно, такие понятия, как "структурное требование^) или
"функциональное требование-", дают определенную пользу, но в то
же время их употребление чревато риском. Этот риск заключается
в возможности не заметить либо того, что в целом существует
множество ответов на структурный запрос, либо того, что определенные
инновации вообще не представляют собой ответа на какой-либо
запрос. Наконец, отдельные инновации существенно зависят
от проявления эффектов Курно, вспомним пример ленинской
работы "Что делать?". Одна из наиболее значимых социальных
инноваций XX в. - создание партии ленинского типа - не может
быть объяснена, если мы не примем в расчет социальные и политические
условия, в которых она появилась на свет.
Таким образом, в сфере социального изменения детерминизм
не является необходимым постулатом, а выступает в качестве
констатации, но в зависимости от рассматриваемой ситуации ее
приходится либо устанавливать, либо игнорировать. Детерминизм
служит не условием познания, а присущей отдельным процессам
частной особенностью, отсутствие или наличие которой определяется
структурой процесса. Единственный постулат, который следует
здесь выдвинуть, будет заключаться (в полном противоречии
с тем, что обычно утверждают по этому поводу) в том, что мы в
равной мере можем констатировать как наличие детерминизма,
так и его отсутствие. Отрицая вторую из этих двух возможностей,
мы рискуем признать непознаваемыми некоторые факты. Так, не219
возможно понять влияние философии Просвещения на поведение
японских земельных собственников, если не отдавать себе отчет в
том, что они были поставлены в ситуацию, требовавшую от них
выбора между решениями А и B, причем у них имелись все основания
выбрать как А, так и B ^. Непонятной будет и слабость корреляции
между типом образования, полученного крестьянами (традиционное
- современное), и их поведением (инновация/традиция),
если мы не обратим внимание на то обстоятельство, что те
из них, кто получил образование, основанное на идеях физиократов,
имели веские основания не следовать этой доктрине.
Эпистемологическая модель ступенчатого детерминизма (или
назовем ее моделью "весьма умеренный детерминизм"), которую
я пытался обосновать в предыдущей главе, далека от того, чтобы
вызвать единодушие в области социальных наук. Гораздо чаще приходится
сталкиваться с двумя другими позициями. Первая исходит
из того, что отсутствие детерминизма объясняется преимущественно
субъективными причинами, и прежде всего ограниченностью
получаемой информации, а также невозможностью установить или
исследовать все определяющие феномен переменные, с которой
сталкивается наблюдатель. Вторая позиция основывается на том,
что для социолога, экономиста или представителя политических
наук могут представлять интерес лишь детерминированные процессы.
Нисбет абсолютно прав в одном: социологи и представители
других дисциплин, склонных (употребим термин Пиаже) к номотетическому
подходу, либо принципиально интересуются только
эндогенными процессами, либо склонны каждый процесс рассматривать
как эндогенный. Вместе с тем как в первом, так и во втором
случае они допускают, что эндогенный процесс по определению
относится к тому типу процессов, состояние которого в момент
t + 1 детерминировано их состоянием в момент t.
Первая позиция, исходящая из субъективности как основной
причины недетерминированности процесса, явно неприемлема. Она
противоречит тому простому наблюдению, что существование
открытых ситуаций возможно и что инновация не всегда жестко
детерминируется каким-либо запросом. Вторая позиция, увязывающая
научный интерес и детерминизм, на первый взгляд более
осторожна и тем не менее лишена реального основания. Мне не
ясно, почему выявление открытого характера одной ситуации должно
представлять меньший интерес, чем доказательство того, что
другая ситуация имеет закрытый характер. Кроме того, неясно,
почему установление факта, что определенная инновация отчасти
^См. гл.
объясняется присутствием эффекта Курно, должно быть менее интересным,
чем доказательство того, что другая инновация есть следствие
специфического запроса.
Подобная смена подходов должна быть произведена относительно
всех вопросов, на которые теории социального изменения претендуют
дать ответ общего порядка. Нежелателен постулат примата
ценностей, который характерен в основном для теорий, построенных
на той идее, что изменение есть продукт механизмов социализации.
Значение ценностей обусловливается тем, каким именно
процессом мы интересуемся. Оно, как и детерминизм, является
функцией структуры процесса. В зависимости от того, какой случай
мы анализируем, ценности могут быть заслуживающей внимания
"переменной", а могут и не быть таковой, они могут рассматриваться
и как первичные, и как вторичные, если только вообще
имеется возможность установить их характер (первичный или
вторичный).
В исследовании Эпстейн последствий ирригации на юге Индии
изменения в ценностях вторичный Если позволительно прибегнуть
к терминологии марксистов, то можно было бы сказать, что данный
процесс поддается "материалистической" интерпретации: в
данном случае ценности изменились в результате изменений в сфере
производительных сил и производственных отношений. Поскольку
процесс ирригации не коснулся земель, принадлежавших крестьянам
Далены, постольку они не могут воспользоваться ее плодами
для увеличения рентабельности их земель. Но изменения,
обусловленные ирригацией близлежащих земель, предоставляют
им или, во всяком случае, наиболее состоятельным из них возможность
для инвестирования их излишков в предприятия транспорта,
сервисного обслуживания, организации общественных работ.
Эти новые сферы деятельности способствуют тому, что теперь
крестьяне Далены находятся в постоянных контактах с жителями
городов. Соответственно, они воспринимают характерные для горожан
статусные символы. Проживающие на территории Далены
неприкасаемые оказываются в хронической ситуации частичной
занятости. Ирригация предоставляет им возможность найти работу
в городах или на предприятиях сервиса. Вследствие этого присущий
им "дух общности" начинает заметно ослабевать. Об этом говорит
то, что рекрутирование неприкасаемых производится в
соответствии не только с аскриптивными, но и меритократическими
критериями, поэтому они оказываются включенными в коллективы,
состоящие из индивидов разного происхождения. Вслед'
См. гл. 4.
ствие опосредованного воздействия ирригации социальные структуры
размывались и жители Далены стали больше внимания уделять
общеиндийским богам, гораздо меньше - местным божествам.
Весь анализ может быть проведен в строгом соответствии с
"материалистическими" принципами. В исследовании же Дора,
посвященном ситуации в Японии XIX в., напротив, подходит скорее
"идеалистическая" модель: если бы голландцы не познакомили
страну с идеологией физиократов, то история развития Японии,
несомненно, выглядела бы совсем иначе. В некоторых случаях
бывает невозможно установить характер - первичный или вторичный
- идей и ценностей. Согласно теории Вебера - Тревора
Ропера, кальвинистское видение мира способствовало развитию
духа предпринимательства, но сама привлекательность этого видения
и его влияние были следствием тех трудностей и препятствий,
которые создавала предпринимателям политика Контрреформации.
Соответственно, первичность или вторичность идей и
ценностей не может быть установлена раз и навсегда; возможны
случаи, когда, подобно последнему примеру, она не может быть
установлена. Напротив, место идей и ценностей является функцией
структуры подлежащего изучению процесса и зачастую воспринимается
нами как недетерминированное.
То же можно сказать и о значении социальных конфликтов:
его также, в свою очередь, необходимо рассматривать как функцию
структуры изучаемого процесса. Несомненно, существуют
ситуации, ставящие группы акторов в оппозицию друг другу. Так,
если рассматривать в однолюментном срезе распределение прибыли
и заработной платы, то оно будет представлять собой "игру с нулевым
результатом": по мере увеличения заработной платы снижается
прибыль, и наоборот. Но во временной перспективе давление
профсоюзов с целью добиться повышения зарплаты может
стимулировать производительность и обусловить одновременно как
увеличение зарплаты, так и рост прибыли. В зависимости от временных
рамок, в которых мы рассматриваем процесс, конфликт
между заработной платой и прибылью предстает, таким образом,
то в качестве такой "игры", которая характеризуется диаметрально
противоположными интересами, то такой, в которой элементы
конфликта переплетены с элементами кооперации, даже если
эта кооперация и непроизвольна.
Но, обращаясь к вопросу о значении конфликтов, необходимо
особо подчеркнуть два обстоятельства. Первое заключается в том,
что понятие класса не включает в себя понятие конфликта между
классами. Это утверждение, сам того не желая, выдвинул Маркс
своим замечанием о том, что замещение класса феодальных собственников
классом буржуазии является не следствием классовой
борьбы, в ходе которой последние одерживают верх, а результатом
процесса, примеры которого можно обнаружить в растительном
мире. Приток ценных металлов, добытых в Новом Свете, обусловил
обогащение буржуазии и обеднение феодалов точно так же,
как изменение климата благоприятствует развитию одного вида и
подавляет развитие другого: несмотря на то что в конце процесса
первый вид "доминирует" над другим, между тем и другим конфликт
отсутствует. Во всяком случае, мы должны признать это, если
склонны верить Марксу. В действительности также отсутствует и
конфликт между классами буржуазии и феодалов. Как бы то ни
было, теория конфликта имеет совершенно разное значение применительно
к данной ситуации и к случаю конфликта середины
XIX в. между пролетариями и буржуазией. Попробуем выразить ту
же мысль иными словами: мы не можем придавать конфликтам,
особенно классовым, решающее значение, если только не придадим
понятию конфликта предельно широкое значение и откажемся
от необходимости проводить различие между метафорическим
и неметафорическим использованием этой теории.
Второе обстоятельство, которое необходимо подчеркнуть, правда,
несколько сдержаннее в силу его банальности, это то, что значительные
изменения могут происходить, не сопровождаясь конфликтами.
Исследование Эпстейн является еще одной уместной
иллюстрацией этого замечания: ирригация обусловливает изменение
ситуации каждого жителя, на что каждый отвечает, исходя из
наибольшей выгоды для себя. Следствием агрегирования этих индивидуальных
стратегий становятся глубокие изменения, а именно
усиление традиционалистской структуры в одном месте и разрушение
ее - в другом, т.е. в первом случае имеет место воспроизводство,
во втором - трансформация. Но ни изменение, ни отсутствие
изменения ни в коей мере не есть следствие конфликта.
Вульгарная интерпретация Вебера, когда речь заходит об объяснении
влияния кальвинистской доктрины на развитие капитализма,
склонна не придавать большого значения конфликтам. Вульгарная
интерпретация Маркса (появлению которой, впрочем, весьма способствовал
сам Маркс) переоценивает значение конфликтов в период
"перехода" от феодализма к капитализму. Возникновение этих
интерпретаций и их влияние наглядно показывают, что теории
социального изменения зачастую являются (используя термин
Парето) деривациями (отклонениями), прикрывающими остатки:
они ставят своей целью не столько выработать представления о
реальности, сколько попытаться поставить эту реальность на службу
чувствам и ощущениям.
Социальные процессы не являются с необходимостью ни эндогенными,
как того нередко хотелось бы социологам, ни экзогенными,
какими их явно желал бы видеть Нисбет. Повторимся,
приписывание некоему процессу той или иной из этих двух характеристик
зависит не от постулата, а от констатации. Некоторые
процессы можно трактовать в рамках эндогенного подхода. Так
поступает, к примеру, Смелзер, когда анализирует процесс развития
английской текстильной промышленности в XVIII в. и показывает,
что ее развитие было следствием возникновения последовательной
цепи "узких мест". Так, появление ткацких машин
породило спрос на инновации, которые позволили бы увеличить
производство нити. Введение этих инноваций, в свою очередь,
вызвало определенные последствия: постепенно производство нити
сконцентрировалось в мастерских, а не на фермах; механизация
ткацкого процесса, а затем и процесса изготовления нити повлекла
за собой миграционные перемещения и т.п. Само собой разумеется,
из подобных примеров нельзя делать вывод, будто любой
эволюционный процесс является следствием ликвидации "узких
мест", "дисфункций" или, как сказали бы марксисты, "противоречий".
Действительно, одни эволюционные процессы относятся
к числу экзогенных, в то время как другие мы можем определить
как эндогенно-экзогенные в том смысле, что на определенном
этапе их
...Закладка в соц.сетях
