Система современных обществ.

страница №9

...льном сообществе предоставлялся религиозным
диссидентам и политическим оппонентам, не согласным с находящимися
при исполнении властями, при условии, что их оппо"
Marshall Т. Ор. cit.
" CM.: Little D. Religion, law. and order. N.Y.: Harper and Row, 1969.

94

a?w- ^-^
.. ^

зиция является "лояльной оппозицией". Правовая система как по
своему нормативному содержанию, так и в силу своей структурной
независимости выступала в качестве основного механизма, регулирующего
пограничные отношения между этими дифференцировавшимися
частями. Решающим обстоятельством было то, что
право на религиозное и политическое несогласие получило правовую
институционализацию. Англия никогда не прибегала к писаной
конституции, чтобы формально ограничить парламентом "королевскую
власть" как теоретически суверенную; судебные органы
также никогда не наделялись полномочиями объявлять неконституционными
постановления парламента. Тем не менее практика
показала, что правовая институционализация "конституционных"
ограничений власти государства действовала в основе своей
эффективно, несмотря на тесную зависимость судов от государства
в смысле правопринуждения.

Центральным моментом в дифференциации социетального сообщества
и экономики была "коммерциализация" сельского хозяйства,
особенно когда она затрагивала земельные интересы джентри.
Обычно сельским сообществам была присуща недифференцированная
аскриптивная структура, особенно сильно сопротивлявшаяся
модернизации. Но ориентация английского сельского хозяйства
на рынок породила коммерческий интерес, связавший сельские
поселения с городами "горизонтально", вместо их "вертикальной"
связи феодального типа с аристократической государственной
иерархией, и тем самым была смягчена острота "крестьянской
проблемы".

Параллельный процесс дифференциации в городах сломал патриархальный
партикуляризм цеховой системы. Поскольку Англия
была в целом менее урбанизирована, чем некоторые регионы континента,
важно было, чтобы процесс дифференциации был поддержан
со стороны влиятельных сельских слоев. Главные институциональные
основы дифференцированной рыночной экономики
были заложены в Англии задолго до появления технических
изобретений и других новаций, связанных с промышленной революцией.
Не менее важным было влияние пуританства, особенно
среди проникнутого духом новаторства купечества, но также и среди
джентри, многие из которых были пуритане.

Экономическая составляющая процесса развития Англии, повидимому,
также способствовала плюрализму в структуре сельских
и городских сообществ. Совершившаяся в них дифференциация
укрепила общность интересов, перекрывшую прежние различия.
Это имело особую важность ввиду той политической власти, какой
обладали землевладельческие классы. Экономическая диффе95


ренциация обеспечила основу, на которой будущие городские группы
могли быть включены в единую систему солидарности. Сельско-городские
конфликты в Англии не были такими острыми, как
это было в последующие периоды в других странах. В сравнении с
Францией конфликт между буржуазией и земельной аристократией
носил более мягкий характер.

Процесс повышения уровня адаптивности был совершенно
очевидным образом связан с экономическим развитием. Не только
в Англии, но и во всем северо-западном треугольнике XVII век
был временем значительного экономического прогресса. В каждой
из политических единиц происходило "расширение рынка"
как внутреннего, так и внешнего.

. Хотя внутри общества, рассмотренного в виде социальной системы,
адаптивная способность сфокусирована в экономической
сфере, на нее влияет также развитие культурной и личностной
систем. Что касается культуры, то наиболее заметным продвижением
в этой области было общее развитие светской культуры, подчеркивающей
познавательную рациональность в философии и науке.

В Англии и Голландии эта тенденция была подкреплена ценностями
аскетического протестантизма". Хотя рост когнитивной
и рациональной культуры еще не отразился на структуре общества,
определенное воздействие он имел. После И. Ньютона и
Дж. Локка, например, культурные лидеры уже не могли игнорировать
значимость новой науки и философии для самых различных
областей деятельности, они обрели новые ресурсы для повышения
адаптивности.

Главное в том, что имело отношение к адаптивной способности
личности, состояло во влиянии, которое оказал на мотивацию
поведения личности протестантский аскетизм, названный М. Вебером
"аскетизмом в миру". Он усиливал мотивацию на достижение
в "земных призваниях". "Ситуация", наделяющая смыслом
такое достижение, "определялась" с точки зрения культуры не как
"потусторонняя", а как "посюсторонняя", ориентированная на построение
достойного общества, а не только на спасение души по
окончании земной жизни. Это была универсалистская и новаторская
ориентация в том смысле, что мандат на достижение предо"
Проделапнын Р. Мертоном .iiia.in.i отношении протестантизма и науки и
Англии не "отвергнут" последующими нсс.псдопаииями. а просто уточнен. См.:
Merlon R.K. Science, technology and society in seventeenth century England//0siris.
1938. № 4: переиздана: Social theory and social structure. Ch. 18. Gleneoe (III).: Free
Press, 1937: см. также: Ben-David J. The sociology of science. Englewood Clills (N..1.):
Prentice-Hall. 1971.

96

ставлялся каждому человеку и выдавался не для увековечения традиции,
а для построения нового "царства".

Поощрение такого типа личной ориентации имело неодинаковые
последствия в разных областях. Где-то оно способствовало
тяге к научному исследованию. В английском праве оно создало
широкие предпосылки для утверждения определенного типа индивидуализма-^.
Но особенно оно коснулось через рыночные отношения
экономической сферы. Произошло это не из-за того, как
упорно твердят, что рынок распахнул двери "эгоистической выгоде"
и "материализму". Скорее, это случилось потому, что рыночный
механизм впервые создал широкий институциональный контекст,
в рамках которого оказалось возможным высвободить индивидуальные
достижения и заслуги из некой диффузной сети не
имеющих отношения к делу связей. Рынок довел дифференциацию
социальной структуры до такого предела, когда в значительно
большей степени, чем когда-либо прежде, оказались возможными
широкий выбор способов действия, оценка индивидуальных
успехов и в каком-то смысле пропорциональное их вознаграждение.
Эта возможность и представляется нам наиболее значимой
в той связке, которая образовалась из протестантской этики
индивидуального достижения и ее воплощения в рыночной
деятельности, о чем писал в своих знаменитых трудах Вебер^.

'" Little D. Ор. cit.

" Связь между протестантскими религиозными ориентациями и современной
экономической этикой давно находится в центре научной дискуссии. См. кдассическис
работы, в которых эта дискуссия нашла отражение: Weber М. The protestant
ethic and the spirit of capitalism. N.Y.: Scribner. 1958. \Beoep М. Протестантская
этика и дух капиталнзма//Деое/) М. Избранные произведения. М.: Прогресс. 1990.1:
Tawney R.H. Religion and the rise of capitalism. N.Y.: Mentor, Books. 1947: Protestantism
and capitalism/Ed, by R.W.Green. Boston: Health. 1959: Parsons '/'. Richard Henry
Tawney//AiTierican Sociological Review. 1962. December.

7-1438

*^h^^?...'' Л''1

Глава четвертая

КОНТРАПУНКТ И ДАЛЬНЕЙШЕЕ
РАЗВИТИЕ: ЭПОХА РЕВОЛЮЦИЙ

ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ЕВРОПЫ В ЭПОХУ РЕВОЛЮЦИЙ

Контрреформаторские общества решительно стремились "заморозить"
процесс дифференциации, как указывалось в предыдущей
главе, главным образом по причине тесных связей их политических
режимов с находящейся в оборонительной позиции церковью.

Сопротивляться приходилось не только протестантизму, но и
множеству модернизующих тенденций, особенно тем, которые
способствовали высвобождению универсалистски ориентированных
элементов из структурного ядра, образуемого государством,
аристократией и церковью. Среди этих элементов были представители
"бизнеса", которые выступали за более широкое и более
демократическое политическое участие, и "интеллектуальные" группы,
которые к XVIII в. стали объектом подозрительности властей.
В общеевропейской системе сердцевина контрреформации - итальянские
государства и папство выполняли функцию сохранения
и воспроизводства образца.

Самым воинствующим защитником дореформационных общественных
порядков, часто выглядящим "большим католиком, чем
папа", стала Испания. В своей социальной структуре Испания являла,
может быть, лучший пример крупного общества, застывшего
на ранней стадии модернизации. Во многих отношениях ее непреклонный
традиционализм изолировал ее от остальной Европы'.

Австрия, целостность которой сохранялась благодаря междинастическим
и межаристократическим бракам и верности римскому
католицизму, резко отличалась от Испании в том, как она решала
проблему этнического многообразия. Находясь вначале на

' Casrro A. The structure of Spanish history. Princeton: Princeton Univ. Press, 1954.

98

позициях контрреформации, позже австрийские Габсбурги допустили
ограниченный религиозный плюрализм, установленный Вестфальским
миром 1648 г. Они, таким образом, отставали от духа
времени, демонстрируя отсутствие интереса к национально-государственному
строительству, но поддерживая и сохраняя большую
политическую структуру, ставшую плюралистичной в этническом
и религиозном отношениях, они играли важную интегративную
роль^. То, что Австро-Венгерская империя в конечном счете распалась
под воздействием центробежных националистических сил,
не умаляет ее значения в продолжительный переходный период.
Даже и на таком позднем этапе, как во времена Священного союза,
Австрия была в Европе центром консервативного интеграционизма.
К тому же она играла важную посредническую роль во вступлении
России в европейскую систему, чему способствовал их общий
конфликт с наполеоновской Францией.

Партикуляристский ареал Германии, несмотря на свое религиозное
многообразие, напоминал центр контрреформации. Ее мелкие
государства также находились в позиции самозащиты, испытывая
постоянную угрозу поглощения со стороны своих более крупных
соседей. Здесь, как и в итальянских государствах, значительные
структурные инновации наталкивались на сопротивление^.

Роль Пруссии в европейской системе, обусловленная открытостью
ее восточной границы, формировалась на основе особой
разновидности протестантского образца. Правители из династии
Гогенцоллернов обратились в кальвинизм, в то время как большинство
населения исповедовало лютеранство. Из этого проистекала
особая форма протестантской "государственной церкви", в
которой соединились оба эти элемента^. Кальвинизм, находясь в
рамках активистской конфигурации аскетического протестантизма,
постулировал общее верховенство в сообществе религиозной
элиты, избранной по предопределению, ставя ее выше обычных
верующих. Он был также в высшей степени коллективистским,
так как считалось, что любая кальвинистская община наделена
религиозно освященной миссией. Такая активистская, авторитарная
и в то же время коллективистская ориентация очень подходила
прусской монархии с ее пограничным местоположением, стремившейся
к расширению своих территорий за счет славянских зе^
Biyce J. The Holy Roman Empire. L.: Macrnillan, 1904.
'' Barraciong/i G. The origin of modern Germany. N.Y.: Capricorn. 1963.
" Kay^ei- Ch. Calvinism and German political life/Unpubl. doctoral dissertation.
Radcliffe College. 1961.

99

мель. К тому же она прекрасно сочеталась с лютеранской установкой
на признание за должным образом установленной властью
законности ее функций по поддержанию порядка и пресечению
беспорядков; такая конструкция могла выдержать почти любые
перемены. Кальвинизм превосходно служил опирающемуся на силу
правящему классу, а лютеранство - его подданным. Наряду с общей
неустойчивостью, присущей любому меняющемуся пограничному
сообществу, эта религиозная ситуация может отчасти объяснить
достижения Пруссии в области рационализации военного и
гражданского управления.

Подобно тому как это было в большей части континентальной
Европы, организация Пруссии строилась вокруг земельной аристократии
- юнкеров. Юнкеры не стали, как английские джентри,
парламентской оппозицией королевскому абсолютизму; вместо
этого они образовали опору монархии, особенно в своей военной
роли. Однако, как и в Англии, они превратили свои поместья в
коммерческие сельскохозяйственные предприятия, ориентированные
на экспорт зерна. Эти изменения вместе с тем не затронули
прежнюю жесткую классовую структуру, которая только укрепилась,
когда сельских работников, мигрировавших в становящуюся
промышленность, стали в больших количествах заменять работники
из Польши".

К началу XIX в. самые большие достижения Пруссии были
связаны с эффективностью управления; в военной, а также и в
гражданской бюрократической администрации она создала эталоны
для всей Европы^. Безусловно, военные успехи Пруссии, учитывая
ее размеры и ресурсы, сделали ее Спартой в тогдашней Европе.
Все классы ее иерархически организованного населения пришли
к принятию строгого понимания долга, во многом в духе Канта,
но долга в основном в отношении государства. Государству удалось
объединить относительно податливую, невысокого статуса
группу - традиционно милитаризованное мелкопоместное дворянство
- и не очень многочисленное или влиятельное, но весьма
урбанистически ориентированное верхнее Bugertum в эффективно
действующую организацию^ Постепенно оно, вместо того чтобы

' См. обзор ранних веберовскнх исследовании: Bendix R. Мах Weber: An intellectual
portrait. Garden City; N.Y.: Anchor, 1962: Beiicii.x R. Nation-building and citizenship.
N.Y.: Willy, 1964. Ch. 4. 6.

' Rosenberg H. Bureaucracy, aristocracy and autocracy: The Prussian experience.
1660-1815. Cambridge (Mass.):' Hazard Univ. Press. 195S.

' Ibid. 

100

жить под угрозой со стороны распространившихся в германском
мире "либерально-националистических" движений, использовало
их в своих целях, что наглядно отразилось в карьере Бисмарка.

Эффективность Пруссии как суверенного государства обеспечила
ей возможность расширить свое политическое господство на
другие территории. Она установила контроль практически над всей
Северной Германией, предвосхищая отстранение Австрии от лидерства
в объединении Германии. Когда в 1871 г. была создана
Германская империя, она включила в себя римско-католическое
меньшинство (которое составляло тем не менее почти треть населения),
в прямую противоположность Вестфальскому миру 1648 г.,
когда старая римско-католическая империя вобрала протестантское
меньшинство^. Однако прусская экспансия в другие части
Германии породила серьезные напряжения внутри социетального
сообщества, религиозное многообразие которого еще не было должным
образом организовано в виде какой-то плюралистической
структуры.

Почти совпадая по времени с прусской экспансией, в новой
Германии началась вторая, главная фаза промышленной революции.
Политическое возвышение имперской Германии вначале не
опиралось на какие-либо крупные экономические достижения,
выходящие за пределы того, что было присуще на ранней стадии
модернизации всей Европе вообще. Крупные перемены происходили
здесь на удивление медленно^, если учитывать, как долго уже
перед глазами находился британский пример. К тому же эти перемены
происходили не на основной территории прусского господства,
а на территориях вдоль Рейна, которые в целом были более
католическими, чем протестантскими'".

До распространения промышленной революции на континент
Англия, Пруссия и Франция находились на острие перемен.
В процессе дифференциации европейской системы как целого первенство
в развитии целедостиженческой функции следует признать
за европейским северо-западом, поскольку именно здесь
возникали наиболее важные новые институты и дифференцированные
структуры. Эти процессы повышали адаптивную способность
системы, особенно в экономическом смысле и заметнее всего
в Англии.

" Baii-acloligh G. Ор. cit.

" CM.: Landes D. The rise of capitalism. N.Y.: Macrnillan, 1966.
'" CM.: Baum R. Values and uneven political development in Imperial Germany:
Unplibi. doctoral dissertation. Harvard University. 1967.

В этот же период первенство в развитии более общей адаптивной
функции оставалось за Пруссией. Она стала самым важным
стабилизирующим фактором на открытой восточной границе Европы.
Кроме того, она была пионером в развитии инструментально-эффективной
коллективной организации, то есть такого обобщенного
ресурса, который в дальнейшем стал использоваться во
всех функциональных сферах современных обществ.

ПРОМЫШЛЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Конец XVIII в. ознаменовался началом двух процессов развития,
характерных для перехода от ранних форм западной "современности"
к тем, что откристаллизовались в середине XX в. Эти
процессы обычно называют промышленной и демократической
революциями. Первая началась в Великобритании, а вторая разразилась
во Франции в 1789 г.

Эти события в северо-западной части Европы венчали собой
главные тенденции начальной модернизации. Как всякие крупные
структурные изменения, они вновь породили напряжения в
местах своего возникновения и еще большие при их распространении
в менее подготовленные регионы.

Главное направление развития после Реформации, в рамках
утвердившейся активистской системы ценностей, было сосредоточено
на адаптивных и интегративных возможностях общества,
что подразумевало более высокие уровни дифференциации и органической
солидарности в дюркгеймовском смысле этого слова.
Промышленная революция была частью этой тенденции, поскольку
мощный рост экономической производительности повлек за собой
колоссальный сдвиг в разделении труда в социальном смысле
этого понятия. Как уже подчеркивалось, такие прорывы в области
дифференциации порождают функциональную необходимость
появления новых интегративных структур и механизмов. Демократическая
революция касалась главным образом интегративных
сторон общественного устройства; она артикулировала политический
смысл членства в социетальном сообществе и тем самым проблемы
оправдания имущественного неравенства и, что более важно,
неравенства политических прав и привилегий.

В промышленной революции нас в первую очередь интересуют
не технические и узкоэкономические аспекты, а сопутствующие
изменения в социальной структуре. Хотя надо заметить, что
технические новшества имели экономические последствия революционного
свойства. Они сделали возможными громадную эко102


номию затрат, понижение цен и появление множества новых продуктов".
В Англии этот процесс начался в хлопчатобумажном производстве
и распространялся на "более тяжелые" отрасли, на континенте
же и в Соединенных Штатах этот процесс в основном
совпал с распространением железных дорог^.

Структурным ключом к промышленной революции является
расширение рыночной системы и соответствующая ему дифференциация
в экономическом секторе социальной структуры. В самой
рыночной системе, однако, никакой внезапной революции не
совершалось, она формировалась в результате долгой и непрерывной
эволюции. Заметное процветание Англии и Голландии в особенности,
но и Франции в том числе, еще до появления изобретений,
несомненно, было результатом развития рыночных систем в
этих странах, что, в свою очередь, зависело от наличия политической
и правовой безопасности, а также юридической практики,
основанной на собственности и контракте, которые благоприятствовали
становлению коммерческого предпринимательства. Английское
и голландское процветание было, кроме прочего, следствием
относительно слабого давления государства на экономические ресурсы
при отсутствии многочисленных постоянных армий и отсутствия
у аристократии резко негативного отношения к "торгашеству",
характерного для большинства стран континента.

До промышленной революции самым развитым сектором рыночной
системы была торговля готовыми изделиями, особенно
предметами роскоши^. Самым важным исключением в Англии
было производство на экспорт сначала шерсти, а затем и шерстяных
тканей. В некоторых регионах важным рыночным продуктом
было зерно, но большая часть продовольственных продуктов и предметов
широкого потребления попадала только на местные рынки,
если вообще на них попадала. Типичным был обмен выращенной
в данной местности продукции на ремесленные изделия ближайшего
"рыночного" городка^.

Имея промышленность в качестве своей сердцевины, рыночная
система могла распространяться в нескольких направлениях.
От готового продукта она могла двигаться "назад", к более ранним

" На эту тему существует огромная литература. Тщательныип чрезвычайно
поучительным разбор см.: Leindes D. Ор. cit.

^ ClaphainJ.H. Economic development of France and Germany, 1815-1914. Cambridge
(Mass.): Cambridge Univ. Press. 1963.

" CM.: Weber M. General economic history'. N.Y.: Adelphy. 1927: Idem. The theory
of social and economic organization. Glencoe (III.): Free Press. 1947.
'* Puiaiivi K. The ereal transformation. Boston: Beacon. 1957.

стадиям производственного процесса и в конечном счете к производству
"факторов производства". Существовали также разнообразные
промежуточные изделия наподобие некрашеного сукна,
скупавшегося суконщиками у ткачей. Потребовалось развитие
транспортных и торгово-посреднических услуг для пространственно
разделенных производителей и потребителей. Сырье, первичная
обработка и сама земля стали все более вовлекаться в систему рыночных
отношений.

Для нас, однако, особый интерес представляют собой рынки
двух других "факторов" - капитала и труда. Первый вступил в
новую стадию развития в эпоху Ренессанса, симптомом чего были
религиозные распри вокруг вопроса о моральности "ростовщичества"^.
Задолго до промышленной революции в значительных масштабах
существовали денежные займы, организованные в разного
рода денежные рынки, уже тогда отчасти "международные". Существовали
и компании, куда можно было вложить деньги, не
обременяясь определенными узами партнерства. В конце XVII в. в
Англии появились зачатки центрального банка, что было признаком
ее определенной экономической зрелости.

Тем не менее в ходе промышленной революции финансовые
рынки умножились численно и поднялись на новый уровень организации.
Эти процессы, однако, достигли кульминации лишь в
середине XIX в., когда в Англии и в большинстве американских
штатов были приняты общие законы об акционерных компаниях
и корпорациях^ и были учреждены организованные рынки ценных
бумаг. Одним из главных преимуществ немецкой промышленности
в конце XIX в., когда она опередила английскую промышленность,
было превосходство в организации и в предпринимательском
духе ее системы инвестиционных банков^.

Расширившиеся финансовые рынки предоставили в распоряжение
растущей и усложняющейся экономической системы более
гибкие приспособительные механизмы. Все более и более деньги
перерастали свою функцию средства обмена и мерила стоимости и
превращались в первостепенный контролирующий механизм всего
экономического процесса. Контролирующая функция денег
использовалась для влияния на размещение ресурсов в рыночных

'' Nelson В. The idea of usury: From tribal brotherhood to universal otherhood.
Chicago: Univ. of Chicago Press, 1969.

"~ Анализ этих юридических документов см.: Hurst J. W. Law and the conditions
of freedom. Madison: Univ. of Wisconsin Press. 1956.

" Laiides D. Op. cit.

104

условиях. И что еще важнее, возникшая при этом новая зависимость
кредитования от крупномасштабных финансовых институтов породила
некий встроенный в систему механизм экономического роста.

Развертывание производственной "цепочки" было очень важно
для реального производства, в особенности в связи с процессом
интеграции и стабилизации экономики как целого. Все возрастающая
доля ресурсов уходила на первичные и промежуточные
стадии всего производственного цикла - от обработки сырья до
получения конечного продукта.

В этой связи особенно важным направлением было развитие
обобщенных физических приспособлений. Транспортные средства,
такие, как железные дороги, редко могли бы быть экономически
выгодными, если бы ограничивались транспортировкой какого-то
одного продукта. Но, будучи однажды построены для связи между
данными пунктами, они могли использоваться для многих назначений.
Аналогичные соображения относятся и к снабжению энергией.
Паровой двигатель был одной из главных инноваций начала
промышленной революции; электроэнергия и двигатель внутреннего
сгорания появились позднее. Все это обеспечило новые возможности
в плане источников энергии, передачи на расстояние
энергии и топлива и нахождения новых способов их использования.
Наконец, развитие производства "машин для изготовления
машин", то есть машиностроения, также способствовало развитию
техники во многих различных отраслях'^

Эти технологические сдвиги находились в тесной взаимозависимости
с изменениями в социальной организации производственного
процесса, в особенности в области труда как фактора производства.
Критическое значение здесь имела дифференциация
труда (или, в более строгих терминах, услуг) из диффузной матрицы
жизнедеятельности вообще, в которой он до этого находился.
Эта дифференциация включала выделение комплекса "работароль"
из семейного домашнего хозяйства, а также возрастание "трудовой
мобильности" - готовности семейных единиц откликаться
на новые возможности трудоустройства переменой места жительства
и обучением новым профессиям. Эти перемены глубоко затронули
структуру семьи и местных сообществ. Многие особенности
современной системы родства, основанной на элементарных
семьях, постепенно возникали на протяжении XIX в. И индустриальное
общество стало урбанизованным до такой степени, какая
никогда ранее не наблюдалась в истории.

Landes D. Ор. cit.

105

Эти процессы утвердили то, что социологи называют ролью и
системе занятости, конкретным об...

Список страниц

• #
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• ...
• 22
• 23
• 24

Закладка в соц.сетях