Жанр: Философия
Антология древнекитайской философии
...ть лодочник отец — его сыны
Себе из шкур медвежьих шубы шьют,
И хоть отец слуга — его сыны
Сидят на важных службах там и тут!
V
Таких, пожалуй, угости вином --
Найдут, что лучше рисовый отвар;
Подвески им на пояс подари --
Не короток ли, скажут, ценный дар.
Горит на небе звездная река
И, видя нас, свой не умерит жар.
Ткачихи угол в целый день пройдет
На семь делений весь небесный шар 17.
VI
Хоть семь делений в день она пройдет,
Она в подарок шелка не соткет.
Сверкает ярко в небе Бык в Ярме,
Но он повозки нам не повезет.
Звезда зари с востока сходит к нам,
Чан-гэн на запад свой свершает ход.
На небесах изогнутая сеть --
Раскинулось созвездие Тенет 18.
VII
На юге Сито свой бросает свет,
Но в Сите не провеешь ты зерна;
На севере мне виден только Ковш,
Но тем Ковшом не разольешь вина,
На юге Сито свой бросает свет --
Торчит Язык, готовый все пожрать;
На севере мне виден только Ковш --
На запад обращает рукоять! 19
ОДА ВЭНЬ-ВАНУ (20)
I
Царь Просвещенный — Вэнь-ван — пребывает
теперь в вышине,
О, как на небе пресветлый сияет Вэнь-ван!
Чжоу издревле в своей управляли стране,
Новый престол им небесною волею дан 21.
Или во славе своей не сияют они?
Воля небес неужели не знает времен?
Ввысь устремится Вэнь-ван или вниз низойдет,
Справа иль слева владыки небесного он! 22
II
Царь Просвещенный был полон усердья и сил,
Слава его бесконечной является нам.
Небо свои ниспослало на Чжоу дары --
Внукам Вэнь-вана, потомкам его и сынам,
Внукам Вэнь-вана, потомкам его и сынам --
Корню с ветвями, да жить им в веках и веках! 23
Людям служилым, что были у Чжоу в войсках,
Разве им также не славиться ныне в веках?
III
Разве они не преславны пребудут в веках
Тем, что с усердьем исполнили царский завет?
Полных величия, много служилых людей
Царство Вэнь-вана тогда породило на свет,
Царство Вэнь-вана их всех породило, и вот
Чжоуский дом в них опору нашел и оплот.
Много достойнейших стало служилых людей --
Царь Просвещенный в спокойствии полном живет.
IV
Был величаво прекрасен властитель Вэнь-ван,
Ревностным был он надолго прославлен трудом.
Воля небес, о, насколько она велика! 24
Шанского дома потомки порукою в том.
Шанского дома потомки порукою в том:
Многое множество их пребывало в те дни,
Волю верховный владыка свою проявил --
Чжоу покорность свою изъявили они.
V
Чжоу они изъявили покорность свою.
Воля небес навечно почиет на вас!
Лучшие лучших из иньских служилых людей
Предкам творит возлиянья в столице у нас.
Нашему предку творят возлиянья, надев
Платье с секирами, в прежнем убранстве главы 25.
Вы, из достойных достойные слуги царя,
Вашего предка ужели не помните вы?
VI
Вашего предка ужели не помните вы?
Кто совершенствует доблесть духовную, тот
Вечно достоин пребудет и воли небес,
Много от неба и сам он получит щедрот.
Инь, до того как народ и престол потерять,
Вышнего неба владыке угодна была.
Инь пред очами да будет! Хранить нелегко
Судьбы великие. И сохранившим-- хвала! 26
VII
Судьбы и волю небес сохранить нелегко!
Трон сохраняя от неба себя не отринь!
Славы сиянье о долге свершенном простри
Мудро размысли как небо отринуло Инь
Вышнего неба деянья неведомы нам,
Воле небес не присущи ни запах ни звук!
Примешь Вэнь-Вана себе в образец и закон --
Стран мириады с доверьем сплотятся вокруг!
ОДА У-ВАНУ (27)
Ныне У-ван утверждает правление Чжоу...
Мудрыми стали цари у былых поколений:
Чжоуских три государя отныне на небе --
Их продолжатель в столице обширных владений 28,
II
Их продолжатель в столице обширных владений
Хочет поднять он всю доблесть державного рода,
Вечно достоин он неба верховных велений,
Он пробуждает и веру в царя у народа.
III
Он пробуждает и веру в царя у народа,
Землям подвластным примером пребудет надолго.
Вечно сыновней любовью он полн и заботой,
Он образцом да пребудет сыновнего долга!
IV
Был он один над землею, любимый народом,
Доблесть покорная стала народа ответом.
Вечно сыновней любовью он полн и заботой,
Тем он прославлен, что следовал предков заветам.
Так он прославлен, что много грядущих потомков V
Следовать будет примеру их предка У-вана.
Тысячи, тысячи лет от всевышнего неба
Будут щедроты они получать непрестанно.
VI
Неба щедроты да будут для них непрестанны;
С данью придут Поднебесной предела четыре!29
Тысячи, тысячи лет протекут, а потомки,
Разве опоры себе не найдут они в мире?
СЛОВО ВЭНЬ-ВАНА
ПОСЛЕДНЕМУ ГОСУДАРЮ ШАН (30)
I
Великий, великий верховный владыка --
Владыка народов, живущих внизу.
Жестокий и грозный верховный владыка --
Дары его злом осквернились внизу!
Хоть небо рождает все толпы народа,
Нельзя уповать лишь на волю творца:
Недобрых совсем не бывает вначале,
Но мало, кто добрым дожил до конца 31.
II
И царь Просвещенный воскликнул: "О, горе!
О, горе великое царству Инь-Шан!
Насилие и угнетение вижу,
Одна лишь корысть и стяжанье вокруг!
Насильники эти на месте высоком,
А ты из стяжателей выбрало слуг --
Нам небо их, наглых, на муку послало,
А ты подняло их, ты силу им дало"
III
И царь Просвещенный воскликнул: "О, горе!
О, горе великое царству Инь-Шан!
Имеешь ты к долгу ревнивых людей,
Насильники ж злобу плодят между нами,
Тебе отвечают пустыми словами,
А здесь, при дворе, только вор и злодей:
С проклятьями злоба кругом зашумела,
И нет им границы, и нет им предела! "32
IV
И царь Просвещенный воскликнул: "О, горе!
О, горе великое царству Инь-Шан!
В стране лишь твоя злая воля была,
И доблесть твоя — лишь стяжание зла,
И доблесть царя твоего не светла!
Нет помощи трону кругом, но хула
Идет, что померк твоей доблести свет
И в царстве достойных советников нет".
V
И царь Просвещенный воскликнул: "О, горе!
О, горе великое царству Инь-Шан!
Вином разве небо поит тебя? — Нет!
Ты следуешь тем, что от долга далеки,
Ты облик достойный теряешь в пороке,
И света от полного мрака не в мочь
Тебе различить, только крики и вопли
Я слышу, и день обратило ты в ночь!"
VI
И царь Просвещенный воскликнул: "О, горе!
О, горе великое царству Инь-Шан!
Гудит, как цикады, и ропщет народ,
Бурлит, как в разливе вскипающих вод:
Великий и малый здесь гибель найдет,
Но ты продолжаешь губительный ход,
И гнев поднимается в царстве Срединном 33,
До демонских стран, разливаясь, идет 34.
VII
И царь Просвещенный воскликнул: "0, горе!
О, горе великое царству Инь-Шан!
Безвременье шлет не верховный владыка --
Ты, Инь, небрежешь стариною великой:
Хоть нет совершенных и старых людей,
Законов живет еще древнее слово,
Но ты не вникаешь в законы, и снова
Великие судьбы распасться готовы" 35,
VIII
И царь Просвещенный воскликнул: "О, горе!
О, горе великое царству Инь-Шан!
Народ поговорку имеет такую:
Коль валятся, корни подняв, дерева,
А ветви их целы, и цела листва,
То были подрезаны корни сперва!
Для Инь недалеко и зеркало есть,
И память о Ся-государе жива! " 36
ОДА О ЗАСУХЕ (37)
I
Горела ярко звездная река,
Кружа, пересекала небосвод.
И царь сказал: "Увы мне, горе нам!
Чем ныне провинился наш народ?
Послало небо смуты нам и смерть,
И год за годом снова голод шлет.
Все духам я моленья возносил,
Жертв не жалея. Яшмы и нефрит
Истощены в казне. Иль голос мой
Неслышен стал и небом я забыт?
II
А засуха ужасна и грозна,
И зной, скопясь, поднялся к небесам,
Я жертвы непрестанно возношу,
Переходя с мольбой из храма в храм.
Давно погребены мои дары
И небу, и земле, и всем богам,
Но Князь-Зерно помочь в беде не мог 38,
А царь небесный не снисходит и нам.
Чем видеть мор и гибель на земле,
Я кару принял бы за царство сам!
III
А засуха ужасна и грозна!
Ее не отвратить, и смерть кругом,
И страхом я и ужасом объят,
Как будто надо мной грохочет гром.
О царство Чжоу, где же твой народ?
Калек, и тех не остается в нем!
Небес великих вышний государь,
Ужель царя ты не оставишь в нем?
О предки, как нам в трепет не прийти? --
Не станет жертв пред вашим алтарем! 39
IV
А засуха ужасна и грозна!
Ее не угасить, и все в огне,
И все кругом покрыл палящий зной,
И места нет, куда б сокрыться мне.
Надежды нет, куда ни бросишь взор --
Судеб великих близится конец! 40
Я помощи не вижу от князей,
Издрвле правивших в моей стране...
Ужель вы не жалеете меня,
Отец и мать, и предки в вышине?
V
А засуха ужасна и грозна!
Гора иссохла, и иссяк поток,
И всюду сеет пламя и пожар
Свирепый демон — засух грозный бог.
Изнемогает сердце от жары --
Как бы огонь больное сердце сжег!.
Князья, что древле правили страной,
Не слышат нас (мой голос одинок),
Небес великих вышний государь,
О, если б я уйти в мог!
VI
А засуха ужасна и грозна!
В смятенье я — бежать мешает страх,
И засухой, не знаю сам за что,
Наказан я, и этот край исчах!
У стран земли моля обильный год,
Я жертвы в срок вознес на алтарях 41.
Небес великих вышний государь,
Ужель забыл ты о моих мольбах?
Пресветлых духов чтил я — не должны
Меня их гнев и ярость ввергнуть в прах.
VII
А засуха ужасна и грозна!
Все разбрелись кругом, ослаб закон,
В беде правители моей страны,
Советник царский скорбью поражен.
Начальник стражи нашего дворца,
И конюший, и кравчий — двух сторон
Вельможи — все спешат помочь, никто
Не говорит, что неспособен он...
Я взор подъял к великим небесам:
Ужель удел мой только боль и стон? 42
VIII
Я взор подъял к великим небесам --
Сверкают звезды, предвещая зной!
Мужи совета, доблести мужи,
Свершили все под светлой вышиной
Судеб великих близится конец --
Не оставляйте труд ваш!.. Я иной
Удел у неба не себе ищу,
А вам, что правите моей страной.
Я взор подъял к великим небесам:
Да будет милость их и мир со мной!"
ОДА ЦАРСКОМУ НАСТАВНИКУ
ЧЖУН ШАНЬ-ФУ (43)
I
Небо, рождая на свет человеческий род,
Тело и правило жизни всем людям дает.
Люди, храня этот вечный закон, хороши,
Любят и ценят прекрасную доблесть души 44.
Небо, державно взирая на чжоуский дом,
Землю внизу осветило горящим лучом,
И, чтобы сына небес не коснулося зло,
Небо в защиту ему Чжун Шань-фу родило 45.
II
Доблестью духа был наш Чжун Шань-фу одарен,
Мягок, прекрасен, всегда почитал он закон,
Видом достойный и всем выраженьем лица,
Был осторожен, внимателен был до конца.
Древних реченья, как правила жизни, любил,
Вид величавый блюдя изо всех своих сил.
Сыну небес был послушен всегда и не раз
Всем возвещал он царский пресветлый приказ.
III
Царь говорит: "Чжун Шань-фу, повеленью внемли:
Будь ты примером властителям нашей земли.
Предков своих продолжая заслуги и путь,
Царской особе ты телохранителем будь.
Царскую волю вещая и всюду творя,
Будешь ты сам языком и устами царя!
Наши решенья везде быть известны должны,
Их да исполнят четыре предела страны! "
IV
Важными, важными были приказы царя:
Чжун исполняет их, царскую волю творя.
Был ли послушен иль был непокорен удел --
Светлым умом Чжун Шань-фу это все разумел,
Разума ясность и мудрость ему помогла
И самому оградиться от всякого зла.
Отдыха он не имеет ни в утро ни в ночь,
Чтоб одному человеку в правленье помочь 46.
V
Мягкий кусочек легко принимают уста,
Твердый кусочек они изблюют изо рта --
Тоже сложил поговорку такую народ.
Но Чжун Шань-фу человек был, однако, не тот:
Мягкий кусочек его не глотали уста,
Твердый кусок не выплевывал он изо рта --
Не угнетал, как другие, он сирых и вдов,
Сильных отпора не труся, был с ними суров!
VI
Доблесть души человека легка, точно пух,
Редкий поднять ее только найдет в себе дух --
Тоже сложил поговорку такую народ.
Я поразмыслил, подумал над нею, и вот
Только один Чжун Шань-фу и поднять ее мог,
Я, хоть люблю его, в этом ему не помог.
Царское платье с изъяном бывает, не зря
Лишь Чжун Шань-фу не боится поправить царя".47
VII
Жертву приносит Чжун духам дороги: на ней
Крепких из крепких четверка могучих коней.
Быстрые, быстрые люди собрались в поход:
Думает каждый из них лишь, что он не дойдет.
Мощные, мощные кони четверкою в ряд,
Восемь на них колокольчиков звоном звенят.
Царь повеление дал Чжун Шань-фу, чтобы в срок
Крепость построить, он ехал теперь на восток.
VIII
Сильными, сильными были четыре коня,
Восемь бубенчиков брякают, звоном звеня:
В княжество Ци Чжун Шань-фу отправляется мой ".48
О, поскорей, поскорей возвращайся домой!
Цзи-фу хотел бы, тебе эту песню сложив,
Нежную песню, как чистого ветра порыв,
Чтоб, Чжун Шань-фу, среди долгих раздумий твоих,
Сердца коснувшись, печали утешал мой стих.
ЦАРЮ Ю-ВАНУ (49)
I
Я взор подъемлю к небесам.
Но нет в них сожаленья к нам.
Давно уже покоя нет,
И непосильно бремя бед!
Где родины моей оплот?
Мы страждем, гибнет наш народ:
Как червь, его грызете вы,
Мученьям нет конца, увы!
Законов сеть и день и ночь
Ждет жертв — и нечем им помочь!
II
Имел сосед твой много нив --
Но ты их отнял, захватив;
Другой имел людей и слуг --
Ты силой их похитил вдруг;
Кто был безвинен, чист и прав,
Того схватил ты, в узы взяв;
А кто и впрямь закон попрал,
Того простил и обласкал.
III
Мужчина град возвел — умен,
Да женщиной разрушен он!
В жене прекрасной есть, увы,
Коварство злобное совы.
Коль с длинным языком жена,
Все беды к нам влечет она,
Не в небесах источник смут,
А в женщине причина тут.
Ни поучений, ни бесед
Для евнухов и женщин нет.
VI
Пред ложью жен молчат мужи:
Лгут, отрекаяся от лжи!
Как скажешь: "Вам преграды нет!" --
"Что ж тут плохого?" — их ответ.
Как благородным на базар
Сбывать за три цены товар, --
Так не к лицу жене твоей
Оставить кросна и червей!
V
Зачем же неба грозный глас
И духи благ лишили нас?
Презрев набеги диких орд 50,
Ты лишь со мной гневлив и горд,
Перед несчастьем не скорбя!
И нет величья у тебя,
И верных нет людей — и вот
Все царство и гибели идет!
VI
Нам небо ныне беды шлет:
Увы, уж им потерян счет.
Нет праведных людей в стране --
Скорбь раздирает сердце мне.
А небеса нам беды шлют,
Они близки, они грядут.
Нет, нет людей, день ото дня
Печальней сердце у меня!
VII
Коль бьет и брызжет водный ток --
Тогда исток его глубок.
Коль в сердце горечь так сильна --
Сейчас ли началась она?
Зачем пришел не раньше нас,
Не позже этот скорбный час?
О небо! Так ли сильно зло,
Чтоб ты исправить не могло?!
На предков стыд не навлекай --
Своих потомков, царь, спасай!
"ШУ ЦЗИН"
"Шу цзин", или "Шан шу", в русском переводов "Книга истории", или
"Книга документов",принадлежит к так называемому конфуцианскому классическому
"Тринадцатикнижию" — собранию самых почитаемых китайской
ортодоксальной традицией книг.
По преданию, "Шу цзин" будто бы составил и подверг обработке Конфуций
(551 — 479 гг. до н. э.). Какая в этом предании доля истины и
сколь большими были изменения, внесенные Конфуцием в "Шу цзин", судить
трудно, ибо до наших дней не дошли ни первоначальный вариант, ни текст
времен Конфуция. Во время сожжения книг в 213 г. до н. э. "Шу цзин"
также подверглась уничтожению. В 178 г. до н. э. она была частично реконструирована
(29 глав) известным ученым Фу Шэном, знавшим ее наизусть,
и записана новым стилем иероглифического письма, который вошел
в употребление с начала династии Хань (конец 111 в. до н. э.). Отсюда
она и получила название ""Шу цзин", записанная новыми иероглифами".
Затем около 154 г. до н. э. были найдены части "Шу цзин", записанные
иероглифами, которые использовались до сожжения книг. Один из потомков
Конфуция, Кун Ань-го, на основе дешифровки и сопоставления найденных
материалов с текстом Фу Шэна составил 25 глав книги, называемой "Шу
цзин", записанная старыми иероглифами", снабдив ее своим комментарием
(ок. 97 г. до н. э.). Обе версии были объединены и находились в обращении
как одна книга в течение двух-трех веков. Затем "Шу цзин" исчезла
и была снова опубликована ученым по имени Мэй Цзи, выдававшим,ее за
текст Кун Ань-го, только в период правления Юань-ди (317 — 322 гг.),
императора династии Восточная Цзинь. Лишь в ХII в. великий ученый и
философ эпохи Сун — Чжу Си (1130 — 1200) впервые высказал мнения относительно
аутентичности текста, представленного Мэй Цзи. Исследования
китайских ученых династий Мин и Цин (ХХIV — ХХ вв. до н. э.) привели
их к убеждению, что та часть "Шу цзин", которая относится к тексту,записанному
старыми иероглифами,-- подделка Мэй Цзи, а не оригинальный
текст Кун Ань-го; текст же, записанный новыми иероглифами, был признан
аутентичным и достоверным.
В настоящее время "Шу цзин" содержит 58 глав, охватывающих оба
текста. Среди них 33 главы, в том числе все три, приведенные ниже,
считаются подлинными и достоверными, хотя их достоверность не может
быть понята буквально, применительно к каждому конкретному, содержащемуся
в них факту. "Шу цзин" освещает древнейший и древний периоды китайской
истории примерно с ХХIV до VIII в. до н. э.
"Шу цзин", как показывает уже само название, не философское произведение,
поэтому причислить ее к какому-либо одному направлению
древнекитайской философии невозможно. К тому же при всех сложных перипетиях
этого источника нет сомнения в том, что значительные части
текста очень раннего происхождения. Предполагается, например, хотя это
и вызывает сомнения, что глава "Пань-гэн" шанского (примерно ХIV --
ХII вв. до н. э.), а глава "Великий закон" — западночжоуского времени
(У111 в. до н. э.), т. е. что созданы они были задолго до жизни первых
известных мыслителей — Лао-цзы, Конфуция и др. Вышесказанное не означает,
однако, что "Книга истории вообще не содержит -никаких философских
воззрений. Во-первых, в ней нашли отражение те религиозно-философские
представления, которые издревле бытовали в народе и которые
затем были восприняты и философски оформлены разными школами У1 — 1Y
вв. до н. э. К ним принадлежат, например, культ предков, идея о влиянии
неба на судьбы людей и государств, теория взаимосвязи гармонии в
обществе и гармонии природы и др. Во-вторых , вследствие того что после
Конфуция сам текст книги неоднократно подвергался обработке учеными,
идейно принадлежавшими к конфуцианской школе или очень близкими к
ней, и затем был включен именно в конфуцианский канон, то совершенно
ясно, что присутствие конфуцианских идей ощущается при чтении "Шу
цзин" особенно сильно . И в-третьих, в настоящее время понимание "Книги
истории" без учета комментариев немыслимо (и с комментариями понять
ее нелегко). Комментарии же писались тоже конфуцианскими учеными и поэтому
не свободны от точки зрения школы Конфуция, даже если они имеют
чисто филологический характер, а их авторы старались сохранить полный
научный объективизм. В результате "Книга истории" ближе всего к конфуцианству,
хотя вряд ли было бы правильно видеть в ней отражение только
этого течения, не замечая в ней присутствия и неконфуцианских или доконфуцианских
идей.
Переводы глав "Пань-ган" и в Великий законе выполнены С. Кучерой.
Перевод главы "Мудрейший Ши" выполнен М. В. Крюиовым. За основу перевода
взят текст "Шан шу чжэн" ( Книга истории с филологическими пояснениями),
издание "Ши-сань цэян чжу-шу" ("Тринадцатикнижие с комментариями"),
т. 3 - 4. Пекин — Шанхай, 1957.
С. Кучера
ГЛАВА "ПАНЬ-ГЭН". ЧАСТЬ ВТОРАЯ "1
Пань-ган принялся за [подготовку] переправы через реку Хуанхэ,
чтобы переселить народ" 2. И тогда он собрал народ , чтобы предостеречь
[тех, кто] не желал
...Закладка в соц.сетях
