Жанр: Философия
История философии: запад, Россия, восток 1.
...ния-ученик" могла теперь репродуцироваться в самых
разнообразных индивидуальных формах.
Таким образом самый этот институт уже получил и свое самостоятельное
значение: философия, которая предполагает и вмещает все
виды независимой интеллектуальной деятельности, которая опирается
на сакрализованные тексты и культивирует приемы их толкования,
впервые осознается здесь же как самостоятельная сфера, состоящая в
неразрывной связи с воспитательным аспектом. Это осознание и одновременно
создание той исключительной интеллектуальной ниши, которую
с этих пор обретает европейская философия, включавшая в себя
все виды научной и педагогической деятельности и прочно связанная с
культивированием рефлектированных форм традиционного благочестия,
и было главным достижением Пифагора и пифагорейцев.
Ксенофан, Гераклит, Парменид, Эмпедокл, Зенон
О том, до какой степени было влиятельно направление, заданное
пифагорейцами, мы можем судить, с одной стороны, по Ксенофану и
Гераклиту, с другой - по Пармениду, Эмпедоклу и Зенону.
Ксенофан дает нам первое достоверное свидетельство о Пифагоре
(21 В 7 = Diog. L. VII 36), из которого видно, что с его именем было
связано учение о метемпсихозе - переселении бессмертной души из
одного тела в другое. В то же время по целому ряду свидетельств мы
можем судить о том, что деятельность Ксенофана до известной степени
строилась в оппозиции к тому, что делали пифагорейцы. Ксенофан
- из первых бичевателей Гомера и сокрушителей традиционного
благочестия, и в этом смысле он поддерживает ионийскую традицию,
которой противопоставил себя Пифагор. Вместе с тем Ксенофан излагает
свое учение в гексаметрах, но он - странствующий поэт - не
создает школы. Рационалистическая конструкция единого бога (В 2326),
которую он предлагает, неизбежно сочетается у него со скептицизмом
в вопросах познания (В 34). Ксенофан хорошо включается в
общую духовную историю своего времени, но сам по себе он не составил
не только эпохи, но и направления, хотя доксографическая традиция,
стремившаяся по географическому принципу выделить италийскую
школу, и называет в числе его учеников Парменида (21 А2) и
Эмпедокла (21 А 5).
В отличие от него Гераклит - явственный противник Пифагора.
Именно у Гераклита мы находим первое обозначение пифагорейцев
как "философов" (frg. 7 Marcovich) и благодаря ему видим, до какой
степени универсальной была ученость Пифагора: бичуя его многознание
(16)и презирая эрудированность (= оснащенность текстами как
традиционными, так и новыми), Гераклит реагирует именно на этот
новый тип интеллектуальной работы, опирающейся на все письменно
зафиксированные достижения предшествующей и современной мысли.
106
В отличие от Пифагора Гераклит отрицает все предшествующие и современные
традиции. "Книга" Гераклита представляет собой ряд изречений
на манер мудрецов, и сам Гераклит мыслит себя последним
мудрецом, в его время - единственным и потому одиноким.
Гераклиту несомненно принадлежит осознание и культивирование
ряда мыслительных ходов, воспринятых последующей философией.
Прежде всего речь идет о принципе "знать все как одно" (26), недоступном
тупому большинству, людям с варварскими душами. Однако в
своем непродуктивном противостоянии всему на свете Гераклит, разумеется,
не мог создать школы, хотя у него и были толкователи и последователи:
его мудрость остается некультивированным порывом ума
сильного и глубокого, но ослепленного собственной исключительностью.
К самому Гераклиту можно применить его же высказывание: "большинство
живет так, как если бы у них был особенный рассудок" (23а).
Поэтому первым реальным и плодотворным шагом европейской
мысли на ее собственном пути после Пифагора следует считать Парменида
Элейского. По Диогену Лаэртию (IX 21 == А 1), Парменид
учился у Ксенофана, но не стал его последователем, а примкнул к
пифагорейцу Аминию, чтил его как учителя, а "после его смерти воздвиг
ему усыпальницу как герою". В духе пифагорейского почитания
традиционной гексаметрической формы как наиболее пригодной для
выражения богооткровенного учения Парменид пишет поэму, состоящую
из введения, в котором как раз и подчеркивает богооткровенный
характер своего учения, и двух частей, излагающих путь истины и
путь мнения. Это продуктивное различение двух сфер позволяет вместить
все предшествующие устремления греческой мысли в ее подлинном
месте: таковым оказывается бытие, впервые представленное у
Парменида как собственный и подлинный объект и в то же время
субъект всякого подлинного собственно философствования; однако все
разнообразие рационалистических набросков на бытие человеческой
мысли, помраченной небытием, также не остается беспризорным: его
вмещает сфера мнения. Невероятная отчетливость и безусловная ясность
противопоставления сферы подлинного бытия, которое есть и
которое тождественно мысли, сфере того, что было и будет, что возникает
и исчезает и потому подлежит неизбежно изменчивому мнению,
- как раз и очерчивает горизонт философии.
С этой точки зрения, т. е. исходя из того, что дальнейшее развитие
философии идет путем освоения открытого автономного поля мысли и
осознания ее горизонта, фигура Эмпедокла оказывается чрезвычайно
показательной.
Прежде всего Эмпедоклом безусловно усвоена основная установка
Парменида: необходимо установить умом сферу пребывающего, некоего
единого бытия, которое обеспечивает множественность видимого
мира. Эмпедокл стремится выявить структуру этой исходной и конечной
данности, определив ее четыре элемента и две силы, Любовь и
Ненависть, производящие смешение и разделение элементов. Ничто
не может возникнуть из того, чего нет, поэтому элементы и силы -
вечны. Люди же полагают, что может родиться то, чего прежде не было.
Далее, сама форма, в которой Эмпедокл излагает свою концепцию,
также инспирирована и освящена пифагорейцами и Парменидом:
Эмпедокл пишет гексаметрические поэмы, явно давая понять,
что он отваживается высказать не просто свою точку зрения, но богооткровенное
знание. В поэме "О природе" он обращается к Музе из
страны Благочестие и прямо говорит читателю: "Слово, услышанное
тобой, - от бога"; и в "Очищениях" он объявляет себя божеством,
т. е. тем, кто непосредственно связан с божественным единством.
Поэтому - в отличие от ионийских "ученых" - излагаемое Эмпедоклом
устойчиво помещено в сакральной сфере, отведенной человеку
для достодолжного размышления об истине, которое не исключает благочестия,
но предполагает его. Это - подлинная философия, поскольку
она знает ту границу между невыразимым божественным бытием и
несовершенным человеческим познанием, опирающимся на недостоверные
чувства, которая не только разделяет, но и объединяет две
названные сферы. Для нас может показаться излишним и нефилософским
столь прямолинейное самообожествление, необходимое Эмпедоклу
ради пребывания на этой границе. Но это странное и необоснованное
для чисто рационалистического взгляда на мир притязание
человеческого ума на обладание божественной истиной, отысканное в
пифагорейских кружках, естественно для ученика пифагорейцев Эмпедокла.
Поэмы Парменида и Эмпедокла, как и положено всякому подлинному
и лежащему в русле соответствующей традиции "священному
тексту", нашли своего толкователя: им был ученик Парменида "Зеком
Элейский. В "Пармениде" Платона Зенон объясняет Сократу, что
цель его сочинения отнюдь не заносчива: она состоит в том, чтобы
защитить тезис Парменида. По сообщению словаря "Суда" (в статье
Зенон = 29 А 2) Зенон написал также толкование стихов Эмпедокла.
Так была поддержана традиция, четко установленная в пифагорейских
кружках: подлинная философия предполагает наличие "священного
текста", открывающего богооткровенную мудрость, и его толкования.
С именем Зенона связано еще одно очень важное обстоятельство.
Аристотель называет Зенона изобретателем диалектики (29А1). Дело
идет, по-видимому, вот о чем.
Можно усомниться в том, что изображенная Платоном сцена приезда
Парменида и Зенона абсолютно достоверна. Но несомненно, что
Зенон начинает систематическую разработку определенных тезисов,
их защиту и опровержение. Этот элемент был абсолютно необходим
для философской школы, поскольку составлял один из главных способов
обучения и упражнения, и очень быстро стал одним из конститутивных
признаков философской школы вообще. Зенон предвосхитил
ту стихию диспутов, которая развилась у софистов, расцвела в
школах сократиков, достигла своего плодотворного предела в Академии
времен Аристотеля, а затем стала обязательной рутинной приметой
всякой философской школы.
2. РАСШИРЕНИЕ ФИЛОСОФСКОЙ ПРОБЛЕМАТИКИ,
ДИСЦИПЛИНАРНОЕ ЧЛЕНЕНИЕ И ТЕХНИЧЕСКОЕ
ОСНАЩЕНИЕ ФИЛОСОФИИ
Два наиболее мощных интеллектуальных течения предшествующего
периода - ионийская наука и пифагорейская философия -
были приостановлены искусственно: ионийцы попали под владычество
персов, а пифагорейцы потерпели от противников их политического
аристократизма. Таким образом, примерно к началу V в. до н.э. прекратилось
естественное развитие одной традиции, а к его середине -
другой, что нисколько не означало прекращения развития науки и
философии как таковых, но предполагало появление новых интеллектуальных
центров. Таким центром все более оказываются Афины, хотя
и города Великой Греции безусловно продолжают сохранять свое значение.
Преимущественно с этими областями и связана деятельность
софистов - платных учителей красноречия, впервые для европейской
философии оценивших и показавших исключительную роль языка и
актуализовавших самостоятельную роль политической проблематики, не
связанной непосредственно с конкретной (практической) политической деятельностью.
Софисты
Существо софистического влияния на расширение философской
проблематики можно определить так: софисты впервые стали разрабатывать
прозаические жанры и определять все виды речевой активности
в социуме за счет все того же института школы, который впервые
целенаправленно оснащается необходимыми инструментами - учебными
пособиями. За этим институтом сознательно закрепляется та
функция, о которой мы уже говорили в связи с прообразом философской
школы в пифагорейских кружках, - воспитательная. "Воспитывать
людей" - лозунг, провозглашенный
Протагором, - становится отныне задачей философии, а необходимость
дать программу воспитания и образования юноши определяет ее
дисциплинарную структуру.
Речь, понимаемая как "созидательница убеждения", становится предметом
специальной разработки в зависимости
от ее темы и задачи. Горгий в "Елене" утверждает, что "слово -
величайший владыка", и рассматривает виды речей. Он называет - -
наряду с "речами метеорологов" (т. е. тех, кто занимается исследованием
небесных явлений, рациональной наукой ионийского происхождения)
и речами судебными (естественным образом развившимися после
появления записанных законов) - "состязания в философских речах",
выделяя тем самым три основных вида
прозаической речи.
Для Горгия философские речи - это то искусство диспутов, которое
ввел Зенон и которое стало основным методом поддержания школьной
жизни. Горгий противопоставляет его двум важнейшим видам прозаической
речи, развитым ранее в сферах, связанных с законодательством
и наукой. Именно это искусство "философских речей" и культивируют
софисты, сознательно откликаясь на установку, данную элейцами.
Парменид ввел в поле зрения философии самое ее существо -
учение о бытии и сущем, а его ученик Мелисс написал сочинение
"О природе, или О сущем" (30 А 4). Горгий, демонстрируя независимую
и универсальную мощь слова, пишет "О не-сущем, или О природе",
и вообще он - как и Протагор - готов в порядке школьной
игры, словесной забавы, писать рассуждения за и против, причем на
любую тему.
Софистами, начиная с Горгия, развивается "показательное красноречие"
- эпидиктические речи, не имеющие никакого смысла вне
школы, т. е. вне досужего времяпрепровождения в кружке
знатоков и ценителей красноречия как такового, независимо от его
практического применения. Продик пишет назидательные притчи и
рассуждает о правильности имен, Гиппий составляет учебные доклады
по геометрии, астрономии, музыке, ритмике, живописи, ваянию,
грамматике и истории. Во множестве появляются "Руководства"
(~T`ecnai) по риторике, и тем самым сфера культивированной и рефлектированной
речи расширяется необыкновенно.
Все это привело к одной очень важной перемене в функционировании
слова: восприятие любого вида словесного искусства оказывается
опосредовано учителем красноречия и школой, которая оснащена учебной
литературой. Впервые появляется понятие образованной публики.
На нее уже прямо ориентирован Еврипид, у которого мы можем
найти множество примеров софистических диспутов, причем уже в
самой ранней его трагедии "Алкестида" (438 г.).
Становится хорошим тоном уметь рассуждать на определенные темы,
незнание которых означало невоспитанность, неприличную для
свободного человека. Ксенофонт в "Воспоминаниях о Сократе" пишет,
что Сократ не исследовал природу универсума, а занимался установлением
того, что "благочестиво, что нечестиво, что прекрасно,
что безобразно, что справедливо, что несправедливо, что здравомыслие,
что безумие, что храбрость, что трусость, что государство
(~p`olis),
что государственный человек, что власть над людьми, что властитель"
(1 17). Во-первых, заметим, что Ксенофонт здесь практически приводит
оглавление дошедшего до нас учебного пособия конца V в. до н.э.
"Двойные речи", дававшего образцы рассуждений за и против на
указанные темы. Во-вторых, Ксенофонт после этого перечисления добавляет:
"...а кто не знает этого, тот по справедливости заслуживает
название хама" (так, удачно используя анахронизм, переводит
С.И.Соболевский). Из этого примера очевидна воспитанная софистами
ориентация на приличную публику, получившую соответствующее
образование.
Этическая и политическая проблематика с этого времени раз и навсегда
входит в сферу философского рассмотрения, а натурфилософская
получает дисциплинарное дробление и также воспринимается как
предмет определенного вида речей. С этой точки зрения показательно
сопоставление Анаксагора и Демокрита.
Анаксагор из Клазомен, в течение долгого времени живший в
Афинах и принадлежавший к кружку Перикла и Еврипида, вполне
вписывается в русло предшествующих тенденций: с одной стороны,
он, как и его ученик Метродор Лампсакский, занимается аллегорическим
толкованием Гомера, с другой - пишет одно натурфилософское
сочинение, в котором первым принципом движения оказывается ум
(вероятно, не без влияния Ксенофана, бог которого "помышленьем
ума все потрясает" -21В 25). Так в Афинах 30-х годов отражаются
италийские и ионийские установки.
В отличие от него Демокрит, которого называют учеником Анаксагора
и который, во всяком случае, учился в Афинах, пишет более
семидесяти сочинений (Диоген Л., IX 46-49): по физике, математике,
искусствам, прикладным наукам, а также разного рода "Причины" и
отдельные "Записки", многие из которых посвящены этическим проблемам.
Влияние софистических установок высвобождает философскую
прозу, и теперь уже единственное всеобъемлющее сочинение, трактующее
сразу все вопросы, становится смешным анахронизмом.
Сократ и сократики
Выше уже упоминалось, что Сократ фактически занимался трактовкой
обозначенных софистами проблем, знакомство с которыми было
обязательно для всякого приличного человека (= свободного гражданина).
Но по сравнению с софистами у Сократа было одно - вольное
или невольное, но, во всяком случае, чрезвычайно важное - преимущество:
Сократ постоянно находился в Афинах, и вокруг него постоянно
существовал кружок слушателей, обсуждавших все вопросы,
преподносимые заезжими софистами. Если софисты весь свой школьный
инструментарий всегда "носили с собой", то Сократ в силу своего
домоседства фактически оказался ядром первой постоянной философской
школы в Афинах.
Поэтому неудивительно, что после казни Сократа его ученики организуют
во множестве постоянные философские школы в собственном
смысле: речь идет о школах, у которых была рутинная практика
школьных упражнений и преемственность руководителей школы -
схолархов. Такова школа в Мегарах со схолархами Евклидом, Евбулидом
(чьими учениками были Евфант, Аполлоний Кронос, Стильпон),
Алексином; школа в Элиде с Федоном во главе, преемником
которого был Плистен, за ним - Менедем Эретрийский (начиная с
которого школа называлась Эретрийской) и Асклепиад Флиунтский;
школа в Кирене, первый схоларх которой Аристипп учил Арету,
Эфиона и Антипатра; Арета - Аристиппа Младшего, тот - Феодора;
Антипатр - Эпитимида, тот - Паребата, тот - Гегесия и Анникерида.
Своя школа в Афинах и последователи были также у сократика
Антисфена.
Сократики пишут диалоги и разного рода речи. Диоген Лаэртий
их перечисляет (II 48-144), и хотя от большинства сократиков не
сохранилось даже фрагментов, мы отчетливо видим, что постепенно
открывавшиеся и культивировавшиеся константы школьной организации
философии начинают устойчиво работать.
Все сократики - прежде всего спорщики. Это означает, что в их
школах постоянно функционировал институт диспутов. Диалоги в
письменной форме фиксировали эти диспуты, закрепляя технику ведения
спора, т. е. философского аргументированного рассуждения.
Сочинение речей позволяло быть на уровне других школ, которые
также возникают в это время, - риторических. Проблематика речей и
споров завещана софистами и Сократом. Занятия в школе, никак не
включенной в систему государственных и религиозных учреждений,
но всегда бывшей результатом частной инициативы, ведут к совершенствованию
ученика и достижению добродетели.
Используя современный термин, мы можем сказать: только теперь
наконец создается инфраструктура, которая позволяет философии в
полноте осознать себя и сделать новый решительный шаг вперед по
осмыслению и раскрытию своего интеллектуального горизонта. Это
происходит в школе Платона.
3. ОБРЕТЕНИЕ ПОЛНОТЫ "ПРЕБЫВАНИЯ" АНТИЧНОЙ
ФИЛОСОФИИ В ПЛАТОНОВСКОЙ АКАДЕМИИ
Платон: литературное творчество 90-60-х годов
Платон - представитель старинного аристократического афинского
семейства, исконно связанного с политикой. В "Хармиде" (155а)
и "Тимее" (20d-e) он сам припоминает своего предка Солона, законодателя
и поэта; его дядя Критий, также участник ряда платоновских
диалогов, - софист и поэт, приверженец олигархии, - стоял во главе
"тридцати тиранов" в 404-403 гг. до н.э. Но Платон попадает под
влияние нищего разговорщика Сократа и вопреки семейной традиции
отказывается от активной политической деятельности, хотя и не теряет
интереса к политике.
Когда вернувшиеся к власти демократы казнили Сократа, Платон
на некоторое время уезжает в Мегары, затем возвращается в Афины
и, вероятно, принимает участие в Коринфской войне. За пределы Греции
Платон выбирается в 388 г. до н.э., возможно, - в Кирену, во
всяком случае, - в Южную Италию (в Локры, знаменитые благодаря
первым записанным законам Залевка, хранившие аристократическую
ориентацию, имевшие политическое влияние в Южной Италии и тесно
связанные с Сицилией) и в Сицилию (в Сиракузы, где знакомится
с Дионом, приближенным правителя Сиракуз Дионисия 1). Знакомство
с Дионом, попавшим под обаяние личности Платона и его образа
мыслей, предопределило впоследствии еще две поездки Платона в Сицилию
- своеобразный эрзац политической деятельности. А Дион,
занимавшийся политикой реально, был убит своими политическими
соперниками в 354 г. до н.э.
Платон начинает писать в том жанре прозаических сочинений,
который в его время был наиболее развит и распространен: во второй
половине 90-х годов до н.э. он пишет защитительную судебную речь
"Апология Сократа". Платоном использован целый ряд штампов, применявшихся
в судебных речах того времени логографами (профессиональными
литераторами, писавшими на заказ речи для неискушенных
в красноречии граждан, которым предстояло выступать перед судом
присяжных), например Лисием: когда Сократ предупреждает о своем
неумении говорить, о том, что он произносит речь без подготовки,
когда он "зачитывает" текст своих старинных обвинителей, в числе
которых Аристофан, задает вопросы реальному обвинителю Мелету и
проч., - все эти моменты его речи абсолютно традиционны. Живость
воспроизведения стиля Сократа, его абсолютная узнаваемость и правдоподобие
также сами по себе не были чем-то исключительным. Исключительной
была литературная одаренность Платона, а также то,
что он пишет судебную речь для процесса, который состоялся семь лет
назад и завершился казнью подсудимого.
Парадоксальное воскрешение Сократа, сделанное с таким литературным
блеском, имело огромный успех у публики, подготовленной к
восприятию этого литературного жанра. Для Платона оно имело чрезвычайно
важное значение потому, что фигура Сократа, уже ставшего
героем сократических диалогов в школах сократиков, оказалась чрезвычайно
удобной для выражения собственных взглядов.
Уже в "Апологии" Платон определил основные интересующие его
темы и выявил тот движущий механизм развития идей, который продолжал
работать на протяжении всего его творчества: им стало противоречие
между индивидуальной добродетелью и несовершенным
государственным устройством, которое привело к гибели, как пишет
сам Платон в "VII Письме" (324е), "старшего моего друга, дорогого
мне Сократа, которого я, не обинуясь, могу назвать справедливейшим
из живших тогда людей". Поэтому на протяжении всей своей жизни
Платон работает над двумя беспрецедентно огромными произведениями,
"Государством" и "Законами", которые были призваны решить
это противоречие в принципиальном плане и в конкретном приложении
к реальному человеческому бытию.
Первый очерк "Государства" - как и "Апологию" - Платон создает
во второй половине 90-х годов IV в. до н.э. еще до основания
собственной школы: отклик на него мы находим у Аристофана в комедии
"Женщины в народном собрании", поставленной в 392 г. до н.э.
Над "Законами" он работал до последних дней своей жизни. Но с
того момента, как Платон приобрел после возвращения из Сицилии
небольшое имение рядом со знаменитым общественным гимнасием,
носившим имя героя Академа, и стал вести постоянные беседы в кругу
учеников и единомышленников, его размышления над проблемами государства
и права сопровождались активным литературным творчеством:
к нему Платон-схоларх был постоянно подвигаем как внешними
обстоятельствами школьной жизни и межшкольной полемики в Афинах,
так и внутришкольными задачами.
Платон поначалу продолжает писать речи, явно соревнуясь с наиболее
известными ораторами того времени: таковы речь в "Менексене",
написанная в распространенном жанре "надгробной речи", три речи в
"Федре", разрабатывавшие жанр показательных речей на парадоксальную
тему - восхваление невлюбленного поклонника и божественного
безумия, а также семь речей в "Пире" - похвала божеству
Эроту и Сократу. Помимо этого Платон откликается в диалогах на
традиционную софистическую проблематику: воспитание благородного
юноши, возможность научить добродетели, возникновение справедливости
в обществе и в отдельном человеке ("Протагор", "Горгий").
Ясно, что здесь же Платон дает частную разработку более общих проблем,
которые он постепенно решает в "Государстве", а параллельно
ниспровергает риторику, отказывая ей в праве называться искусством.
Что же касается внутришкольных стимулов к сочинению диалогов,
то к их числу прежде всего следует отнести постепенно развивающуюся
в школе Платона стихию диспутов, которая провоцирует написание
"Евтидема". По "Менону" мы можем судить, что математика
постепенно занимает в Академии все большее место. Темы "Федона"
(бессмертие души), "Хармида" (одна из главных добродетелей - здравомыслие),
"Лисида" (дружба) показывают, какие проблемы были в
Академии предметом наиоолее заинтересованного обсуждения.
Раскрытие этих тем Платон доверяет Сократу и постепенно с полным
самозабвением входит в увлекательную литературную игру воссоздания
жизни ушедшего V в. до н.э., когда его учитель мог вести
подобного рода беседы. Естественным образом он вовлекает в эту игру
своих учеников, которые в подражание Платону пишут диалоги и
подчиняются правилам, заданным учителем: по видимости отвлекшись
от современности, изображают в качестве действующих лиц Сократа и
его современников. Ученики по образцу и при участии Платона сочиняют
знаменитый диалог "Критон", а также диалоги "Лахет", "Алкивиад",
"Гиппий меньший", "Ион" и др. Эта литературная игра позволяет
сплотить школу стилистически некоим консервативным и реакционно-аристократическим
пафосом, а также постепенно определяет круг
проблем, которые и мы со времен Платона считаем наиболее важными
для философии.
Само слово "философия" во времена Платона употреблялось в довольно
широком значении: им, в частности, пользуется знаменитый
оратор и политический мыслитель Исократ для того, чтобы обозначить
то, чем он сам занимался в своей риторической школе, которая
одновременно была своего рода политическим клубом. Платон, отстаивая
позиции своей школы, постепенно переходит от более общего
значения слова "философия" - стремление к учению, страсть к знанию,
- с каким мы встречаемся, например, в диалогах "Федр" (239Ь),
"Горгий" (484с), "Евтидем" (288d) и др., к подчеркиванию в нем
совершенно определенного аспекта.
В VII книге "Государства" (521 с) Платон рассуждает об образе
жизни, посвященном истинной философии, и замечает, что именно он
позволяет возвести душу к истинному бытию. Вслед за этим Платон
разбирает, какие науки позволяют душе ученика постепенно отвлечься
от мира зыбкого мнения и перейти к истине и бытию: ими оказываются
прежде всего арифметика, геометрия, астрономия и музыка, а венчает
все науки диалектика, т. е. искусство рассуждать, благодаря чему человек,
"минуя ощущения, посредством одного лишь разума устремляется
к сущности любого предмета и не отступает, пока при помощи самого
мышления не постигнет сущности блага" (532а). Эта простая и
прекрас
...Закладка в соц.сетях
