Жанр: Философия
Одномерный человек
...аренина" Толстого, мы увидим, что
сексуальность входит в них в сублимированной в высшей
степени и "опосредованной" форме - однако в
этой форме она абсолютна, бескомпромиссна и безусловна.
Господство Эроса здесь изначально связано с
Танатосом, ибо осуществление чревато деструкцией и
не в нравственном или социологическом, но в онтологическом
смысле. Оставаясь по ту сторону добра и
зла, по ту сторону социальной морали, она оказывается,
таким образом, недосягаемой для утвердившегося Принципа
Реальности, отвергаемого и подрываемого Эросом.
100
J. Победа над несчастным сознанием
Полную противоположность мы найдем в алкоголиках
0'Нила и дикарях Фолкнера, в "Трамвае "Желание""
и под "Раскаленной крышей"*, в "Лолите", во
всех рассказах об оргиях Голливуда и Нью-Йорка и
приключениях живущих в пригородах домохозяек, демонстрирующих
бурный расцвет десублимированной
сексуальности. Здесь гораздо меньше ограничений и
больше реалистичности и дерзости. Это неотъемлемая
часть общества, но ни в коем случае не его отрицание.
Ибо то, что происходит, можно назвать диким и бесстыдным,
чувственным и возбуждающим или безнравственным
- однако именно поэтому оно совершенно
безвредно.
Освобожденная от сублимированной формы, которая
сама являлась свидетельством непримиримости мечты
и действительности - формы, проявляющейся в стиле,
языке произведений,- сексуальность превращается в
движущую силу бестселлеров, служащих подавлению.
Ни об одной из сексуально привлекательных женщин
современной литературы нельзя сказать то, что Бальзак
говорит о проститутке Эстер: что ее нежность расцветает
в бесконечности. Все, к чему прикасается это
общество, оно обращает в потенциальный источник
прогресса и эксплуатации, рабского труда и удовлетворения,
свободы и угнетения. Сексуальность - не исключение
в этом ряду.
Понятие управляемой десублимации предполагает возможность
одновременного высвобождения подавленной
* Пьесы Т. Уильямса "Трамвай ^Желание"" и "Кошка на раскаленной
крыше".
1. Одномерное общество
сексуальности и агрессивности, возможность, которая
кажется несовместимой с понятием фиксированного
количества энергии инстинктов для распределения между
двумя первичными влечениями у Фрейда. Согласно
Фрейду, усиление сексуальности (либидо) необходимо
ведет к ослаблению агрессивности и наоборот. Однако,
если бы социально допустимое и поощряемое высвобождение
либидо касалось бы частной и локальной
сексуальности, оно было бы равносильным сжатию
(compression) эротической энергии, и такая десублимация
сочеталась бы с ростом как несублимированных,
так и сублимированных форм агрессивности. Последняя
бурно распространяется в современном индустриальном
обществе.
Неужели оно достигло такой степени нормализации,
что риск собственного уничтожения в ходе нормальной
деятельности для национальной безопасности стал привычным
для индивидов? А может, причиной этого молчаливого
согласия является их бессилие что-либо изменить?
В любом случае риск отнюдь не неизбежного
уничтожения, которое человек уготовил себе сам, стал
нормальной частью и психического, и материального
обихода, так что он перестал служить приговором или
опровержением существующей социальной системы. Более
того, как часть их повседневного обихода он может
даже связывать их с этой системой. Очевидна экономическая
и политическая зависимость между абсолютным
врагом и высоким уровнем жизни (и желательным
уровнем трудовой занятости!), которая достаточно рациональна,
чтобы быть приемлемой.
3. Победа над несчастным сознанием
Предположив, что Инстинкт Разрушения (в конечном
счете, Инстинкт Смерти) является важным составляющим
энергии, питающей порабощение человека
и природы техникой, мы увидим, что растущая способность
общества манипулировать техническим прогрессом
также увеличивает его способность манипулировать
и управлять этим инстинктом, т.е. удовлетворять
его "в процессе производства". Как следствие,
усиление социальной сплоченности осуществляется на
уровне глубочайших инстинктов. Это означает, что высочайший
риск и даже факт войны может быть принят
не только с беспомощным согласием, но также с инстинктивным
одобрением со стороны жертв. Такими
могут быть последствия управляемой десублимации.
Таким образом, институционализированная десублимация
предстает как аспект "обуздания способности к
трансцендированию", достигнутого одномерным обществом.
Так же как это общество стремится уменьшить
и даже поглотить оппозицию (качественные изменения!)
в сфере политики и высокой культуры, оно стремится
к этому и в сфере инстинктов. В результате мы
видим атрофию способности мышления схватывать противоречия
и отыскивать альтернативы; в единственном
остающемся измерении технологической рациональности
неуклонно возрастает объем Счастливого Сознания.
Это отражает прежде всего общее убеждение в том,
что действительное разумно и что существующая система,
несмотря ни на что, продолжает производить
блага. Мысль людей направляется таким образом, чтобы
они видели в аппарате производства эффективную движущую
силу мышления и действия, к которым должны
/. Одномерное общество
присоединиться их индивидуальное мышление и поступки.
В этом переносе аппарат также присваивает
себе роль морального фактора, вследствие чего совесть
становится балластом в мире овеществления, где царит
единственная всеобщая необходимость*.
В этом мире всеобщей необходимости нет места вине.
Уничтожение сотен и тысяч людей зависит от сигнала
одного человека, который затем может заявить о своей
невиновности и продолжать жить счастливо, не терзаемый
совестью. Державы антифашистского блока, разгромившие
фашизм на поле битвы, пожинают плоды
труда нацистских ученых, генералов и инженеров; за
ними преимущество пришедших позднее. То, что начинается
как ужас концентрационных лагерей, превращается
в практику приучения людей к аномальным
условиям - подземному существованию и ежедневной
дозе радиоактивной подпитки. Один христианский министр
провозглашает, что это не противоречит христианским
принципам всеми доступными средствами не
дать своему соседу войти в твое убежище. Другой
христианский министр противоречит своему коллеге,
настаивая на ином истолковании христианских принципов.
Кто из них прав? Нас опять убеждают в нейтральности
технологической рациональности, которая
выше и вне политики, и опять мы убеждаемся в лживости
этих заверений, ибо в обоих случаях она служит
политике господства.
Мир концентрационных лагерей ...был не единственным чудовищным
обществом. То, что мы видели, было образом и в
* Необходимость одномерного общества
3. Победа над несчастным сознанием
некотором смысле квинтэссенцией того инфернального общества,
в которое нас ввергают ежедневно.'
Кажется, что даже самые отвратительные преступления
могут быть подавлены таким образом, что они
практически перестают быть опасными для общества.
Или если их взрыв ведет к функциональным нарушениям
(пример одного из пилотов в случае с Хиросимой),
то это не затрагивает функционирования общества.
Дом для психически ненормальных - хорошее
средство для урегулирования этих нарушений.
Счастливое Сознание не знает пределов - оно устраивает
игры со смертью и опасностью увечий, в которых
веселье, командная работа и стратегическая важность
перемешаны в гарантирующей вознаграждение социальной
гармонии. Корпорация Рэнд, в которой воедино сплетаются
наука и военная организация, климат и благоустроенная
жизнь, сообщает о подобных играхтоном
извинительной снисходительности в своих "РЭНДом
ныоз"* (т. ,9, номер 1) под заглавием "ЛУЧШЕ БЕЗОПАСНОСТЬ,
ЧЕМ СОЖАЛЕНИЕ". Грохочут ракеты,
ожидают своей очереди нейтронные бомбы, летят
космические корабли, а проблема состоит в том, "как
сберечь нацию и свободный мир". Во всем этом военные
^ Э. Ионеско в Nouvelle Revue Francaise, July 1956; цит. по London
Times Literary Supplement, March 4, 1960. Герман Кан считает (1959
RAND study (RM - 2206 - RC)), что "необходимо исследовать выживаемость
населения в условиях окружающей среды, напоминающей
переполненные убежища (концентрационные лагеря, использование в
России и Германии грузовых вагонов для перевозки людей, военные
корабли, переполненные тюрьмы... и т.п.). Из этого можно извлечь
некоторые руководящие принципы для программы убежищ".
* Игра слов в английском языке, т.к. random означает "наугад".
5 Одномерный человек
1. Одномерное общество
прожектеры демонстрируют озабоченность "ценой риска,
ценой эксперимента и ошибки, которая может быть
ужасающе высокой". Здесь-то и приходит РЭНД, РЭНД
несет спасение, и в фокусе внимания оказываются "приспособления
типа РЭНД БЕЗОПАСНОСТЬ". Возникает
не поддающаяся классификации картина, картина,
в которой "мир становится картой, ракеты - просто
символами [да здравствует успокаивающая сила символизма!],
а войны - не более чем [не более чем]* планами
и расчетами на бумаге..." В этой картине РЭНД
превратила мир в увлекательную технологическую игру,
и можно позволить себе расслабиться, пока "военные
прожектеры без всякого риска приобретают ценный
"синтетический" опыт".
ИГРАЕМ В ИГРУ
Для того, чтобы понять, необходимо участвовать, ибо
понимание приходит "с опытом".
Поскольку игроки в БЕЗОПАСНОСТЬ представляют
разные отделы РЭНД, а также военно-воздушные силы,
мы можем найти в команде синих врача, инженера или
экономиста. Команда красных представляет аналогичный
поперечный срез корпорации.
Первый день занимает совместный брифинг по поводу
содержания игры и изучение правил игры. И когда команды
усаживаются наконец вокруг карт в своих комнатах,
игра начинается. Обе команды получают от директора
игры свои политические декларации, которые, как правило,
подготавливаются одним из членов группы контроля.
В декларациях содержится оценка мировой ситуации
во время игры, некоторая информация о политике
соперничающих команд, преследуемые ими цели и бюджет
* В квадратных скобках иронические замечания самого Маркузе.
3. Победа над несчастным сознанием
команд. (Направления политики изменяются в каждой
игре для того, чтобы изучить широкий спектр стратегических
возможностей.)
В нашей гипотетической игре цель синих состоит в
том, чтобы сохранять на протяжении всей игры способность
сдерживания, т.е. сохранять силу, способную нанести
красным ответный удар, что заставляет красных
воздерживаться от риска атаки. (Синие получают также
некоторую информацию о политике красных.)
Политика красных направлена, в свою очередь, на
достижение превосходства над синими.
Что касается бюджетов синих и красных, они соизмеримы
с действительными расходами на оборону...
Успокаивающее впечатление производят сообщения
о том, что игра проходит в РЭНД с 1961 г. "где-то в
лабиринте нашего подвального помещения под баром",
и то, что "на стенах комнат красных и синих повешены
меню, перечисляющие имеющееся оружие и техническое
оснащение, которые покупают команды... В общей
сложности - около семидесяти пунктов". У игры есть
свой "директор", истолковывающий правила игры, поскольку,
хотя "своды правил снабжены диаграммами
и иллюстрациями на 66 страницах", на протяжении
игры неизбежно возникают проблемы. У директора
игры есть еще одна важная функция: "не предупреждая
заранее игроков", он "вводит ситуацию войны с целью
проверить эффективность имеющихся вооруженных сил".
Но следующий заголовок гласит: "Кофе, пирожные и
идеи". Можно расслабиться! "Игра длится до 1972 г.
Затем Команды синих и красных закапывают ракеты
и вместе усаживаются за кофе и пирожные на "post
mortem" заседание". Однако все же не следует слишком
расслабляться: "существует ситуация реального мира,
5- 107
1. Одномерное общество
которая не поддается эффективному моделированию
в игре БЕЗОПАСНОСТЬ", а именно - "переговоры".
Остается только поблагодарить: единственная надежда,
которая дана нам в ситуации реального мира, оказывается
не по силам РЭНД.
Очевидно, что в царстве Счастливого Сознания нет
места чувству вины, заботы совести принял на себя
расчет. Когда на кон поставлена судьба целого, никакое
деяние не считается преступлением, кроме неприятия
целого или отказа его защищать. Преступление, вина
и чувство вины становятся частным делом. Согласно
открытию Фрейда, в душе индивида живут следы преступлений
человечества, а в его истории - история
целого. Теперь эта роковая связь успешно подавляется.
Те, кто отождествляет себя с целым, кто оказался вознесенным
до уровня вождей и защитников целого, могут
ошибаться, но они не могут быть неправыми - они
находятся по ту сторону вины. И только когда это
отождествление распадается, когда они покидают пьедестал,
на них может пасть вина.
4. Герметизация универсума дискурса.
Подобно тому, как при современном
состоянии Истории
любое политическое письмо
способно служить лишь подтверждению
полицейской действительности,
точно так же
всякое интеллектуальное письмо
может создать только
"пара-литературу", не решающуюся
назваться собственным
именем
Ролан Барт*.
Счастливое Сознание - убеждение в том, что действительное
разумно и что система продолжает производить
блага - является отражением нового конформизма, рожденного
переходом технологической рациональности в
социальное поведение. Его новизна заключается в беспрецедентной
степени рационализации, поскольку он
служит сохранению общества, которое сузило - а в
самых развитых странах устранило - более примитивную
форму иррациональности, связанную с предшествующими
этапами, и которое более умело, чем прежде,
* Р. Барт, Нулевая степень письма//Семиотиха, М., 1983, с. 319.
1. Одномерное общество
действует в направлении продления и улучшения жизни.
Есть ли связь между уничтожением нацистских
лагерей, предназначенных для уничтожения, и тем, что
мы еще не стали свидетелями войны, грозящей уничтожением
человечеству? Счастливое Сознание отвергает
такую связь. Мы видим, что вновь нормой становится
применение пытки. Однако это происходит в колониальных
войнах, на окраинах цивилизованного мира,
так что для успокоения совести безотказно действует
аргумент: на войне как на войне. Ведь война опустошает
только окраины, т.е. "слаборазвитые" страны. Мирный
покой остальных это не тревожит.
Власть над человеком, достигнутая обществом, ежедневно
оправдывается его эффективностью и производительностью.
И если оно уподобляет себе все, к
чему прикасается, если оно поглощает оппозицию и
заигрывает с противоречиями, то тем самым оно как
бы доказывает свое культурное превосходство. Следуя
этой логике, истощение ресурсов и рост количества
отходов можно считать доказательством его благосостояния
и "высокого уровня жизни"; "Сообщество слишком
богато, чтобы проявлять беспокойство!"'
Язык тотального администрирования
Этот вид благосостояния, продуктивная суперструктура
над спрессованым несчастьем в фундаменте общества
полностью подчинил себе "медиа"*, служащие посредником
между хозяевами и теми, кто от них зависит.
I John К. Galbraith, American Capitalism, (Boston, Houghton Mifflin,
1956), p. 96.
* Средства массовой информации.
4. Герметизация универсума дискурса
Его рекламные агенты формируют универсум коммуникации,
(в котором выражает себя одномерное поведение),
а его язык служит свидетельством процессов
идентификации, унификации, систематического развития
положительного мышления и образа действий, а
также сосредоточенной атаки на трансцендирующие,
критические понятия. В преобладающих формах общения
становится все более очевидным контраст между
двухмерными, диалектическими формами мышления и
технологическим поведением или "социальной привычкой
мышления".
В формах выражения этих привычек мышления идет
на убыль напряжение между видимостью и реальностью,
фактом и его движущей силой, субстанцией и
атрибутом. Элементы автономии, творческой инициативы
и критики отступают перед знаком, утверждением
и имитацией. Язык и речь наполняются магическими,
авторитарными и ритуальными элементами, а дискурс
постепенно утрачивает связи, отражающие этапы процесса
познания и познавательной оценки. Функция понятий
состоит в понимании и, следовательно, трансцендировании
фактов. Однако теперь, когда они утрачивают
аутентичную лингвистическую репрезентацию,
язык обнаруживает устойчивую тенденцию к выражению
непосредственного тождества причины и факта,
истины и принятой истины, сущности и существования,
вещи и ее функции.
Эти тенденции к отождествлению, первоначально возникшие
как черты операционализма', теперь обнаруживаются
как черты дискурса в социальном поведении.
1 См. с. 17.
Ill
/. Одномерное общество
Функционализм языка здесь становится средством изгнания
нонконформистских элементов из языковой структуры
и речевого процесса, оказывая аналогичное воздействие
на лексический состав и синтаксис. Выражая
непосредственно свои требования в языковом материале,
общество встречает оппозицию народного языка,
язвительный и непокорный юмор которого наносит
чувствительные удары официальному и полуофициальному
дискурсу. Такая творческая сила редко была уделом
слэнга и разговорной речи. Это выглядит так, как
если бы рядовой человек (или его анонимный представитель)
в своей речи противостоял господствующим
силам, утверждая человечность, как если бы протест и
восстание, подавленные в политической сфере, выплеснулись
в словах, служащих именами вещей: "headshrinker"
(мучитель голов, т.е. психиатр) и "egghead"
(яйцеголовый, т.е. интеллектуал), "boobtube" (труба для
болвана, т.е. телевизор), "thinktank" (думалка, т.е. голова),
"beat it" (отвали) и "dig it" (смекай), "gone,
man, gone" (ушел, ушел).
Однако оборонные лаборатории и исполнительные
органы, правительства и машины, табельщики и менеджеры,
эксперты и политические салоны красоты (которые
выдвигают лидеров с соответствующим гримом)
говорят на другом языке, и пока последнее слово, кажется,
за ними. Это слово, которое приказывает и
организует, которое определяет поступки, потребность
в товарах и человеческие предпочтения. Для его передачи
создан языковой стиль, сам синтаксис которого с
его уплотненной структурой предложения не допускает
никакого "пространства", никакого напряжения между
4. Герметизация универсума дискурса
частями предложения. Сама лингвистическая форма
становится препятствием для развития смысла. Рассмотрим
этот стиль подробнее.
Характерное для операционализма стремление превращать
понятие в синоним соответствующего набора
операций' проявляется и в тенденции языка "рассматривать
названия вещей как указывающие одновременно
на способ их функционирования и названия свойств
и процессов как символизирующие аппарат, используемый
для их открытия или создания"^. В этом заключается
технологический способ рассуждения, который
стремится "к отождествлению вещей и их функций^.
Этот способ рассуждения становится мыслительной
привычкой также за пределами научного и технического
языка и определяет формы выражения специфического
социального и политического бихевиоризма. В этом
бихевиористском универсуме наблюдается явная тенденция
к совпадению понятий со словами или скорее
к поглощению понятий миром. Они утрачивают всякое1 См. с. 18
2 Stanley Gerr, "Language and Science"//.P/a/o^opAy of Science, April
1942, p. 156.
3 Ibid.
1. Одномерное общество
Разумеется, во всяком языке содержится большое
число терминов, которые не нуждаются в развитии
своего значения, как, например, термины, обозначающие
предметы и атрибуты повседневной жизни, наблюдаемой
природы, первостепенные потребности и желания.
Эти термины всеми понимаются таким образом, что
уже только их внешняя данность вызывает отклик (языковой
или операциональный), адекватный тому прагматическому
контексту, в котором они звучат.
Совершенно иная ситуация с терминами, обозначающими
предметы и события, внеположные этому однозначному
контексту. В этом случае функционализация
языка выражает урезывание значения, которое обладает
политическим звучанием. Названия вещей не только
"указывают на способ функционирования", но их (действительный)
способ функционирования также определяет
и "замыкает" значение вещи, исключая при этом
иные способы функционирования. Ведущую роль в
предложении играет существительное, задающее авторитарную
и тоталитарную тенденцию, в результате чего
предложение становится декларацией, требующей только
принятия и сопротивляющейся демонстрации, уточнению
и отрицанию его закодированного и декларируемого
значения.
В центральных точках универсума публичного дискурса
появляются самоудостоверяющие, аналитические
суждения, функция которых подобна магически-ритуальным
формулам. Вновь и вновь вколачиваемые в
сознание реципиента, они производят эффект заключения
его в круг условий, предписанных формулой.
4. Герметизация универсума дискурса
Я уже говорил о самоудостоверяющей гипотезе как
форме суждения в универсуме политического дискурса^
Такие существительные, как "свобода", "равенство",
"демократия" и "мир", подразумевают в аналитическом
плане специфический набор свойств, которые неизменно
всплывают при упоминании или написании существительного.
Если на Западе аналитическое предицирование
осуществляется посредством таких терминов,
как "свободное предпринимательство", "инициатива",
"выборы", "индивид", то на Востоке в качестве таких
терминов выступают "рабочие и крестьяне", "построение
коммунизма" или "социализма", "уничтожение
антагонистических классов". И в том и в другом случаях
нарушение дискурса в плане выхода за пределы замкнутой
аналитической структуры либо ошибочно, либо
является пропагандой, хотя средства насаждения истины
и степень наказания значительно отличаются.
Аналитическая структура изолирует ключевое существительное.
от тех его содержаний, которые способны
обессмыслить или, по меньшей мере, создать трудности
для его общепринятого употребления в политических
высказываниях и выражениях общественного мнения.
Как следствие, ритуализованное понятие наделяется
иммунитетом против противоречия.
Таким образом, герметичное определение- этих понятий
в терминах тех сил, которые формируют соответствующий
универсум дискурса, блокирует возможность
выразить тот факт, что преобладающей формой
свободы является рабство, а равенства - навязан- '
ное силой неравенство. В результате мы видим уже
1 См. с. 19.
1. Одномерное общество
знакомый оруэлловский язык ("мир - это война" и
"война - это мир" и т.п.), который присущ не только
террористическому тоталитаризму. Он не теряет свое
оруэлловское качество в том случае, если противоречие
не становится явным в предложении, но заключено в
существительном. И то, что политическая партия, которая
направляет свою деятельность на защиту и рост
капитализма, называется "социалистической", деспотическое
правительство "демократическим", а сфабрикованные
выборы "свободными",- явление и языковое,
и политическое, которое намного старше Оруэлла.
Относительно новым является полное принятие этой
лжи общественным и частным мнением и подавление
ее чудовищного содержания. Распространение и действенность
этого языка свидетельствуют о триумфальной
победе общества над присущими ему противоречиями,
которые воспроизводятся, не угрожая взрывом
социальной системе. Причем именно наиболее откровенные
и кричащие противоречия превращаются в инструменты
речи и рекламы. Синтаксис стяжения провозглашает
примирение противоположностей, объединяя их
в прочную и уже знакомую структуру. Я попытаюсь
показать, что "чистая бомба" и "безвредные осадки" -
только крайние проявления нормального стиля. Ранее
считавшееся принципиальным нарушением логики, противоречие
теперь предстает как принцип логического
манипулирования - реалистическая карикатура на диалектику.
Такова логика общества, которое может позволить
себе обходиться без логики и вести разрушительные
игры, общества, достигшего технологической
власти над сознанием и материей.
4. Герметизация универсума дискурса
Универсум дискурса, в котором примиряются противоположности,
обладает твердой основой для такого
объединения, а именно, его прибыльной деструктивностью.
Благодаря тотальной коммерциализации происходит
объединение некогда антагонистических сфер жизни,
которое выражается в гладком языковом сочетании
частей речи, находящихся в конфликте. Для сознания,
хоть сколько-нибудь свободного от условности, большая
часть публично звучащей речи и печатной продукции
кажется полным сюрреализмом. Такие заголовки, как
"Труд в поисках ракетной гармонии"' и рекламы вроде
"Убежище-люкс от радиоактивных осадков"^ еще способны
вызвать наивное возражение, что "Труд", "Ракеты"
и "Гармония" являются непримиримыми противоречиями
и что никакая логика и никакой язык не
способны, не нарушив правил, соединить роскошь и
побочный продукт. Однако логика и язык становятся
безукоризненно рациональными, когда мы узнаем, что
"атомная, вооруженная баллистическими ракетами субмарина"
"обладает стоимостью $120 000 000" и что "покрытие
полов, общественные развлечения и телевизор"
обеспечиваются в убежище стоимостью $1000. Действенность
языка заключается прежде всего не в том,
что он продает (кажется, делать бизнес на побочных
продуктах не слишком прибыльно), но скорее в том,
что он способствует непосредственному тождеству частного
интереса с общим, Бизнеса с Силой Нации, процветания
с потенциалом уничтожения. И когда театр
объявляет "Рождественское представление по случаю
1 New York Times, December 1, 1960.
2 ibid., November 2, 1960.
1. Одномерное общество
специальных выборов, Стриндберг, "Танец смерти"", то
мы понимаем, что это только проговорка истины'. Это
объявление обнаруживает связь в менее идеологической
форме, чем это обычно предполагается.
Унификация противоположностей, характерная для
делового и политического стиля, является одним из
многочисленных способов,
...Закладка в соц.сетях
