Жанр: Философия
Историко-философские исследования.
...чем чиновникам от философии
- законодателям учебных программ, редакторам многотомных
или компактных историй философии - выслушивать
оценки, что их построения устарели и косметический ремонт
здесь не поможет. Зачем чиновнику от науки рекомендации по
переустройству организации науки, зачем ему еще более подозрительные
рассуждения о "невидимых колледжах", которые не
знают национальных и государственных границ.
И ведь все это предлагается в условиях, казалось бы, незыблемого
и святого порядка, когда все и каждый знают, что есть
общее дело, единая цель, настоящая правда и самое демократическое
государство. А у каждого человека в отдельности есть
к тому же и свое собственное, персональное дело. И без этого
простого человека-винтика ну никак не обойтись! И.В.Сталин
предлагает за него тост, а спустя 40 лет лидер перестройки уже
не ограничивается прославлением, а выдвигает лозунг о необходимости
большего внимания этому "человеческому фактору".
А этот, т.е. М.К.Петров, берется то партию преобразовать, то
историю философии перестроить, то организацию науки и систему
образования менять. Опасен! Да и молодежь к нему тянется.
Того и гляди знаменем станет. Еще и в партию хотел вернуться.
Нет, такие люди нам не нужны, заявил М.С.Соломенцев, тогдашний
первый секретарь Ростовского обкома КПСС.
Таким образом, М.К.Петров нарушил правила игры. Во-первых,
вышел за пределы круга, которым режим очерчивал возможную
для каждого сферу деятельности. Во-вторых, пренебрег важнейшим
правилом системы - говорить только приятное.
Заталкивали М.К.Петрова в уготованный ему круг дружными
усилиями всей системы государственных и общественных
институтов, каждый из которых выполнял свою функцию тотального
надзора, а служба безопасности среди них играла к
тому же роль политического оператора. А функции каждого
института, конечно же, персонифицировались определенными
чиновниками, сотрудниками, руководителями различных уров__________________Судьба
философа в интерьере эпохи__________________15
ней и, разумеется, коллегами. Общими усилиями они довели
его до отдела кадров РГУ, где бестрепетной рукой записали в
трудовую книжку: "Уволен на основе решения парткома РГУ о
невозможности использовать на преподавательской работе по
философии".
Это могло случиться лишь в условиях жесточайшего идеологического
пресса, всеобщего страха и беззакония. Это случилось
в стране, где органы безопасности защищают прежде всего
государство, а не граждан. Это произошло в стране, где не
только процветало доносительство, но и всегда в нужное время
и в нужном месте находятся люди, готовые к исполнению ритуальных
танцев во славу и во имя властей предержащих.
Составители сборника благодарят Галм Дмитриевну Петрову,
хранительницу архива М.К.Петрова, за помощь в подборке
материалов для публикации.
16.02.1996
В. Н .Дубровин, Ю.Р.Тищенко
ЧАСТЬ I
МЕТОДОЛОГИЯ
НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
И ФИЛОСОФИЯ
Влияние науки на философию и отношение науки к философии
исследовались многократно; по существу, вся история
философии нового времени отмечена печатью научности - попытками
понять науку, философски санкционировать то, что
Энгельс называл "научной формой познания природы" (1, с.
599), тем или иным способом объединить науку и философию
в тождество-противоречие, в рамках которого наука стала бы
философской, "сознающей себя наукой", а философия - научной
философией, способной в своей предметной области дать
человечеству столь же надежное с гарантией на безотказную
применимость знание, как и наука. Вершиной и классическим
завершением этих умонастроений была и остается система Гегеля
с ее сквозным тождеством-противоречием мысли и бытия,
субъекта и объекта.
В триединстве мыслящего, действующего и познаваемого
наука у Гегеля приглашена на должность предметного фиксатора
рефлексии, оставляющего следы зеркала: "Предмет для себя
есть лишь для нас, поскольку его духовное содержание порождено
им самим; поскольку же он и для самого себя есть для
себя, то это самопорождение, чистое понятие, есть в то же
время для него предметная стихия, в которой он имеет свое
наличное бытие; и таким образом предмет в своем наличном
бытии есть для самого себя предмет, рефлектированный в себя.
Дух, который знает себя в таком развитии как духа, есть наука.
Она есть его действительность и царство, которое он создает
себе в своей собственной стихии" (2, с. 13).
20 ____ ______ М.К.Петров
Благородство и основательность решения, в котором наука
- система положительного знания - становится и продуктом
творческих исканий мятежного духа познания, и предметом
постоянной неудовлетворенности духа достигнутым - отрицанием
конечности процесса познания, - и опорой для новых
исканий, обеспечили гегелевской системе непреходящую любовь
приверженцев и должный пиетет противников. На поверку
всегда оказывалось, что любые перестройки, переделки, переворачивания,
критические истолкования и подходы не затрагивают
ключевого отношения гегелевской системы: познание
совершается в научной форме, научное знание - высший тип
знания, по отношению к которому все остальные, в том числе
и философский, лишь несовершенные и стремящиеся к научному
совершенству типы. Словом, как писал Гегель: "Истинной
формой, в которой существует истина, может быть лишь
научная система ее. Моим намерением было способствовать
приближению философии к форме науки - к той цели, достигнув
которой она могла бы отказаться от своего имени любви
к. знанию и быть действительным знанием... Показать, что настало
время для возведения философии в ранг науки, было бы поэтому
единственно истинным оправданием попыток, преследующих
эту цель, потому что оно доказывало бы необходимость
цели, больше того, оно вместе с тем и осуществляло бы
ее" (2, с. 3).
И хотя с возведением философии в ранг науки дело обстоит
как со Вторым пришествием и соответствующие попытки все
чаще приобретают склочный оттенок борьбы полыхаевского
"Геркулеса" за право сидеть на насиженном, но, увы, не на
своем месте, теория познания - основа предмета философии
- со времен Гегеля мыслится как теория научного познания, с
теми или иными оговорками и поправками приводится к форме
движения или даже самодвижения содержательной логики,
то есть процесс философского самосознания, в какой-то степени
и предметного самообнаружения философии, идет хотя и
"своим" путем, но нацелен в конечном счете на науку, на "научное
поступательное движение".
Упрекая Спинозу, Вольфа и других за обращение к математике
и подмену предмета, Гегель писал: "До сих пор философия
не нашла своего метода. Она смотрела с завистью на систематическое
сооружение математики и, как мы сказали, пробовала
заимствовать у нее ее метод или обходилась методом тех
Научно-техническая революция и философия______________1\_
наук, которые представляют собою лишь смесь данного материала,
опытных положений и мыслей, или, наконец, выходила
из затруднений тем, что грубо отбрасывала всякий метод. Но
раскрытие того, что единственно только и может служить истинным
методом философской науки, составляет предмет самой
логики, ибо метод есть сознание о форме внутреннего самодвижения
ее содержания" (3, с. 32-33). Гегель тут же уточняет
принадлежность этого движения к науке, указывая на отрицание
отрицания как на механизм преемственности такого
движения: "Так как получающееся в качестве результата отрицание
есть определенное отрицание, то оно имеет некоторое содержание.
Оно есть новое понятие, но более высокое, более
богатое понятие, чем предыдущее, ибо оно обогатилось его отрицанием
или противоположностью; оно, стало быть, содержит
в себе старое понятие, но содержит в себе более чем только это
понятие, и есть единство его и его противоположности. Таким
путем должна вообще образоваться система понятий - и в неудержимом,
чистом, ничего не принимающим в себя извне
движении получить свое завершение" (там же).
Мы напоминаем эти азы философских представлений о науке
и о соотнесенности предмета философии (или существенной
стороны этого предмета) с движением научного знания вовсе
не для незамедлительного их показа под формой несостоятельности,
ограниченности или беспредметности в новых условиях.
Напоминание об этих обжитых философией истинах: наука -
показатель успехов человеческого познания; наука - высшая
форма познания; движение научного знания - предмет истории
и теории познания, - нужно нам как исходный момент
анализа того нового, что вносит научно-техническая революция
в философскую проблематику.
Если попытаться дать общую характеристику сдвига и выделить
возникающую под давлением научно-технической революции
тенденцию смещения философского интереса, то в первом
приближении достаточно будет указать на социализацию
философской проблематики и на прогрессирующее типологическое
различение в рамках социума двух сфер: общения и поведения
со своими особыми структурами, механизмами и связями.
Внешне это выглядит и часто критически анализируется
как возрождение дуализма, возвращение к решенным, казалось
бы, историей вопросам вроде роли и места "порождающих
причин", познавательных тупиков Юма, антиномий Канта, но
22____________________________М.К.Петров
в лесах этого чисто внешнего попятного движения угадываются
уже и контуры будущей постройки: над социально организованным
поведением - репродуктивным скелетом определенности
общества как "социума сотворенного", надстраиваются
(или пристраиваются) хоромы общения - "социума творящего",
ответственного за состояние, движение и обновление репродуктивной
основы жизни общества.
Особенность этого процесса перестройки, использующего и
строительный материал прошлого (проблема "творения", "сотворенности"),
состоит в том, что за малыми исключениями
(неотомизм, например) этот процесс идет, с одной стороны,
почти без теологических включений - на правах единственного
и неустранимого источника творчества привлекается смертный
мыслящий индивид, - а с другой, с обязательной опорой
на социальное опосредование (социализация, национализация,
запись) как на способ отчуждения продуктов познавательной
деятельности индивидов и даже их имен ("эпонимическая характеристика")
в социальное достояние, в вечные социальные
ценности. Социальное опосредование, не устраняя самостоятельность
гносеологической проблематики, вводит в нее третий
предельно широкий и вместе с тем достаточно определенный
момент - социальную оформленность познания ("культура"),
- то есть требует, скажем, не только объективной истинности,
но и анализа социальной значимости познания, включенности
его в данный исторический тип хранения, обновления
и накопления социально необходимых знаний и репродуктивных
схем, что в значительной мере трансформирует структуру,
основные категории и понятия традиционной гносеологии,
выделяя на правах внеисторического инварианта социальное
знание, которое может быть получено и социализировано
множеством способов, в частности и научным.
Поскольку социальное опосредование одна из центральных
идей марксизма (анализ стоимости, истории), почти все течения
современной философии и социологии развиваются либо с
оглядкой на марксизм, либо в непосредственной к нему близости,
что может вызывать в нашей среде широкий спектр реакций
от искренних удивлений и даже обвинений в плагиате (см.: 4,
с. 150-154) до не менее искреннего неприятия, способного в
приступах пуританизма похоронить по первому разряду строгой
словесности не только частные попытки решения, но и са______________Научно-техническая
революция и философия______________23_
му новую проблематику. Это обстоятельство требует ряда критических
замечаний, чем мы займемся в конце статьи.
1. НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Научно-техническая революция - термин настолько примелькавшийся
и накопивший такое множество смысловых оттенков,
что теперь даже специалистам трудно бывает понять, о
чем именно идет речь. Наиболее часто термин употребляют для
обозначения всей совокупности прямых и опосредованных
влияний института науки на все сферы общественной жизни,
имея в виду обновляющий, дестабилизирующий, экономический
и другие эффекты приложений научного знания, в чем бы
они ни выявлялись. В более специальных и системных значениях
под научно-технической революцией понимают:
1. Особый "революционный" тип обновления социальных
структур, существенной особенностью которого является не
эволюционно-преемственное совершенствование наличных организационных
или технологических схем (рационализация), а
постоянное насыщение социальной репродукции новыми схемами
- претендентами на производство общественно необходимого
продукта, что в процессе сосущестования-соревнования
многих схем изготовления одного и того же продукта или его
функционального подобия (производство электроэнергии, например)
ведет за счет дренажа морально стареющих и менее
рентабельных схем к накоплению в социальных структурах
экономического и организационного качества - социальной
элитности. Такая научно-техническая революция ведет свою
хронологию либо с момента оформления науки в социальный
институт (конец XVII в.), либо с начала технологических приложений
науки (середина XVIII в.). Ее эффекты измеримы в
объемах ввода в репродукцию новых схем и в растущих темпах
накопления элитности. Темпы накопления элитности обратно
пропорциональны средним срокам жизни схем или, что то же,
длительности цикла обновления. По различным подсчетам сроки
жизни схем постепенно сокращаются и составляют сегодня
10 - 20 лет. Накопление элитности выразимо и в росте дохода
на душу населения. В странах, использующих научно-революционный
тип обновления, он уже около 200 лет растет по экспоненте
с удвоением в 20-25 лет и составлял в 1960 году около
1750 долл. (5), что в 15-20 раз превышает средние значе24
ния дохода на душу населения в слаборазвитых и развивающихся
странах.
2. Изменения состава энергетического и кибернетического
баланса социальной репродукции, особенно кибернетического,
за счет распределения человеческих некогда функций привода
и регулирования по силам и свойствам неживой природы и вовлечения
этих сил и свойств как в сферу производства, так и в
сферу управления. Такая революция идет, собственно, с древнейших
времен, с осла или быка, с первого силка-автомата.
Человек всегда умел совершать подстановки, выскакивать из
беличьего колеса репродукции, замещая себя чем угодно, в том
числе и себе подобными. Поэтому научно-техническая революция
в этом смысле понятие скорее количественное, нежели качественное,
оно связано с масштабом и темпом субституций,
выбрасывающих человека из репродукции не только в качестве
источника мускульной силы (ее доля в энергетическом балансе
ничтожна), но и в качестве организатора-регулятора. Последнее
связывают обычно с появлением кибернетики и вычислительной
техники, с развитием автоматизации. Хотя в теоретическом
отношении такое понимание довольно бесплодно, оно
является, пожалуй, наиболее распространенным в силу значительного
социального резонанса: технологическая безработица,
изменения классовой структуры, баланса движущих сил общественного
развития и т.п. Оно важно и для философии, поскольку
именно здесь, под этим углом зрения, наиболее четко
выступает различие предметов науки и философии: направленность
науки на репродукцию, а философии - на общение.
3. Изменение способа и места существования науки, превращение
ее из "малой" университетской науки в государственную
"большую" науку, которая функционирует в научно-исследовательских
крупных коллективах в условиях активной организационно-стимулирующей
научной политики государства. Такое
понимание научно-технической революции и связанное с ним
представление о "потолке", "насыщении" общества наукой, когда
темпы роста объема научной деятельности (удвоение в 1015
лет) и ассигнований на науку (удвоение в 5-7 лет) должны
будут в ближайшие три - четыре десятилетия прийти в соответствие
с темпами роста населения (удвоение в 40-50 лет) и
национального дохода (удвоение в 20-25 лет), крайне важно
для самой науки; поскольку она живет новым способом сравнительно
недавно, со времен второй мировой войны, научная
25
политика во многом еще остается чистой эмпирией и т.д. Здесь
же возникают важные социально-исторические проблемы, связанные
с соревнованием систем, поскольку научно-техническая
гонка за темпы обновления и накопление социальной
элитности выступает существенным моментом такого соревнования.
В рамках этого понимания ставятся и философские
проблемы специфики творчества, соотношения гласности и организации:
научная политика - первая, по сути дела, попытка
активного вмешательства в тонкие процессы творчества, что
создает фактологическую базу и для анализа творчества, и для
анализа природы организации. При всем том в таком понимании
не так уж много "революционного". Вся совокупность связанных
с ним процессов куда проще укладывается в концепцию
"научно-технической контрреволюции", в схему обороны
социальности от науки и ее обновляющего воздействия.
4. Под научно-технической революцией понимаются, наконец,
изменения глобальной ситуации, вызванные крайне неравномерным
распределением науки в мире. Как раз этот глобальный
аспект научно-технической революции наиболее важен
для философского самосознания, и на нем следует остановиться
чуть подробнее.
Табл. 1. (6; 7)
Распределение населения, дохода и науки
столбцы:
Группа стран; К; H; НД; Б; Ф; Х;
А; 2; 13; 48,4; 2,5; 47,2; 49,2;
А+B; 8; 21; 67,5; 1,0; 88,6; 77,4;
A+B+C; 19; 27; 85; больше 0,5; 99,5; 94;
НП; 130; 73; 15; меньше 0,5; 0,5; 6;
Здесь A - СССР и США; B - Япония, Англия, ФРГ, ГДР,
Франция, Австралия; C - Италия, Швейцария, Дания, Израиль,
Бельгия, Румыния, Польша, Канада, Швеция, Чехословакия,
Голландия; НП - страны "научной пустыни"; К - число
стран в группе; Н-% от общего населения земли; НД - национальный
доход в % от мирового на 1964 г.; Б - ассигнования
на науку (по последней группе стран) в % к национальному
доходу на 1960 г.; Ф-% от мирового массива публикаций
по физике; Х - % от мирового массива публикаций по химии.
Из табл. 1 явствует локальный характер научно-технической
революции, захватывающей страны, в которых живет менее
трети населения земли. Если посмотреть на эту ситуацию под
несколько иным углом зрения (табл. 2)*, то возникнет еще менее
приятная картина, когда, скажем, Киев с его 728 публикациями
или Харьков с 270 оказываются "научными странами"
куда большего потенциала, чем Китай - 36 публикаций.
Табл. 2. (8)
Распределение ученых-авторов по странам и городам
в массиве научных публикаций 1967 г.
Общее число зарегистрированных имен 126 055.
Страны; Число;
США; 52195;
Англия; 11186;
СССР; 10505;
ФРГ; 8398;
Франция; 6862;
Япония; 5202;
Канада; 3997;
Индия; 2882;
Италия; 2733;
Австралия; 2038;
Швейцария; 1767;
Чехословакия; 1718;
Швеция; 1650;
Голландия; 1412;
% к общ. числу; 90;
Города; Число;
Москва; 4982;
Лондон; 2915;
Нью-Йорк; 2783;
Париж; 1804;
Токио; 1681;
Бостон; 1453;
Филадельфия; 1407;
Чикаго; 1404;
Ленинград; 1309;
Лос-Анжелес; 1205;
Кембридж (США); 1010;
Бетезда (США); 911;
Прага; 882;
Беркли (США); 869;
Простой взгляд на распределение науки и дохода показывает,
что до каких-то пределов здесь существует довольно жесткая
корреляция, которую Прайс даже пробовал возвести в ранг
закона соответствия доли в мировом богатстве вкладу данной
страны в науку (8; 10). Для стран, захваченных научно-технической
революцией, эта закономерность более или менее выТабл.
2 составлена по данным "Международного справочника по ученымавторам
за 1967 г.", подготовленным институтом Гарфильда. Подробнее об институте
и его изданиях см.: 9, с. 79.
Научно-техническая революция и философия______________27_
полняется, но дальше идет однородная по доходу на душу населения
- 100 долл. (5)-и по типу жизни "научная пустыня".
В 1967 г. наука распределялась в мире так: 14 стран "делают"
90% (см. табл. 2), следующие 24 - 9%, следующие 39 - 0,9%,
остальные, числом более 60 - 0,1% (8). Крайне любопытным и
настораживающим является тот факт, что Китай, имевший в
1960 г. около 400 научных журналов (II, с. 372), опубликовал в
1967 г. лишь 36 работ.
Пытаясь объединить все эти аспекты понимания научнотехнической
революции в нечто целостное, мы вынуждены отметить,
что речь должна, видимо, идти о процессе очаговом, и
к тому же со сравнительно ограниченным историческим прошлым.
Все фиксируемые в представлениях о научно-технической
революции характеристики не старше 300 лет. Того же
возраста и разрывы в социальной элитности "развитого" и
"развивающегося" миров; лет 200-300 тому назад мир был в
экономическом отношении однороден (12, с. 48 и далее), Европа
если и выделялась на общем фоне, то отнюдь не богатством.
К тому же основные средства географической и познавательной
экспансии Европы - компас, порох, шрифт - попали
в нее из "развитого" по тем временам Китая, где ничего значительного
им совершить не удалось.
Крайняя неравномерность распределения науки и, по-существу,
полное ее отсутствие в двух третях мира требуют, похоже,
четкого различения проблем эзотерических и экзотерических.
Эзотерическая проблематика вроде насыщения, свободного
времени, научной политики вряд ли способна стать актуальной
за пределами развитого мира, тогда как экзотерическая, связанная
с существованием стран "научной пустыни" в условиях
научно-технической революции, с их попытками включиться в
научно-техническую революцию, попытками удачными (Япония)
или неудачными (Китай), должна будет, если мы всерьез
мечтаем о коммунизме на развитой, использующей науку и
творческие потенции индивидов почве, приобрести всемирноисторическое
звучание.
Частной, но крайне важной для нас стороной научно-технической
революции является ее документированность - обилие
различного рода отходов, фиксирующих, представляющих в
предметной и доступной для изучения форме множество процессов,
в том числе и познавательных. Речь идет не столько о
публикации, сколько о справочниках, отчетах, библиографиях,
28 _____________________М.К.Петров
указателях, которые во множестве издаются для самых неожиданных
целей, но именно в силу своей непричастности к той
или иной концепции изучаемого процесса становятся довольно
надежной и независимой от исследователя доказательной опорой.
Скажем, если "Вопросы философии" публикуют на последней
странице сведения об авторах и той же, по существу,
практики придерживается редакция "Философских наук", то
уже простой обсчет на представительство в этих журналах работников
исследовательских институтов и высшей школы способен
сказать нечто вполне определенное о направленности
журналов: один занят философией-исследованием, другой -
философией как школьной дисциплиной, один заинтересован
в вопросах, другой - в ответах. И таких фактов незапланированной
информативности великое множество: ежегодные статистические
справочники, бюджеты и отчеты по их исполнению,
исследования по заказам фирм и правительств, архивы,
предпринимаемые на свой страх и риск обсчеты и исследования,
вроде работ Гальтона (13), Лотки (14), Ципфа (15), реальный
смысл и ценность которых обнаруживаются значительно позже их
опубликования и редко соответствуют замыслам авторов.
Документированность процессов научно-технической революции
создает не только независимые от исследователя доказательные
опоры, позволяющие в рамках той или иной концепции
связать некоторую группу фактов при активном сопротивлении
связываемого материала, но и возможность выделить репродуктивно-универсальные
составляющие этих процессов, их,
так сказать, "грамматику" - априорные формы и механизмы
преемственности движения, - то есть проверить любые, выдвигаемые
умозрением по этому поводу гипотезы. Более того, в
ряде случаев такой, с опорой на документированность, подход
позволяет не только вскрыть проблему, но и "таймировать" ее
- указать срок, в течение которого она подлежит решению
или может быть решена. Проблема насыщения, например, в
согласии с экспоненциальным ростом науки таймируется в
рамках ближайших десятилетий, тогда как проблема направленного
генетического воздействия на психику человека, если
ее решение не использует запрещенные приемы вроде нейрохимии
или нейрохирургии, требует 30-40 тысячелетий социальной
стабильности, вряд ли вообще, в силу краткости цикла обновления,
заслуживает названия проблемы.
______________Научно-техническая революция и философия______________29_
Конечно, и документированность и возможность использования
доказательных опор по большей части эзотеричны, поскольку
лишь здесь множество отходов-данных перекрывают
друг друга, позволяют, скажем, распределения Лотки проверить
по справочникам Гарфильда и выкладкам Ципфа, но подобная
же ситуация складывается и в экзотерическом плане, где программы
помощи слаборазвитым и развивающимся странам обрастают
документацией. Например, если в проведении культурных
революций следовать рецепту Дарта и Прадхана: "Эта
сложная проблема должна в восточных культурах решаться так же
постепенно, как она решалась на Западе" (16, р. 655), то, судя по
результатам их собственного и ряда других отчетов, переход развивающихся
стран в развитые потребовал бы 2-3 тысячелетия.
Основные философские проблемы научно-технической революции
принадлежат, по нашему убеждению, к экзотерическому
плану, где волею истории сосуществуют сегодня в едином
астрономическом времени культуры, разделенные огромными
разрывами социального времени, которые к тому же
имеют пока тенденцию к увеличению, а не к сокращению: развитый
мир уходит от развивающегося быстрее, чем развивающийся
его догоняет, если они вообще движутся по одной дороге.
Вместе с тем идти в мир инокультурных объектов, не имея
на вооружении хотя бы самого общего представления о предмете
поисков, значило бы искать в "научной пустыне" то, чего
там заведомо нет. Начинать поэтому приходится с попытки
обосновать какую-то инвариантную сущность, заведомо им
...Закладка в соц.сетях
