Жанр: Стихи
Стихотворения и поэмы
...не хотел никогда.
1948
Ты относишься ко мне,
Как к полям.
Ты относишься ко мне,
Как к лесам.
Ты относишься ко мне,
Как я сам
Относился бы к волне,
К парусам.
И тебя
Я не виню.
Ты проста.
Так относится к огню
Темнота.
Так относится костер
К темноте.
Так относится простор
К тесноте.
Завершился листопад,
Первый снег упал на крыши.
Но о чем же шелестят
Театральные афиши
На заборе за углом?
Все же чаще о былом.
Меж дорических колонн
И массивных декораций —
Девять муз и трое граций,
Аполлон...
О, великий лицедей,
Для чего скрывать с опаской
Новизну живых идей
Под классическою маской?
Ведь, куда ты ни взгляни,
Это действо всюду длится,
Те же самые одни
Действующие лица:
Я,
Ты,
Он,
Мы,
Вы,
Они!
БАЛЕРИНА
Ночь шуршит в канаве желтым листом,
Бьет подковой.
Поверяет дворничиху свистом
Участковый.
А девчонка с бантиком над челкой
Тут же вьется,
Меж совком танцует и метелкой
И смеется.
Все ночами участковый видит
В лунном свете:
— Из девчонки толк, наверно, выйдет:
Быть в балете!
Дворничиха несколько надменно
Рассмеялась:
— Ну так что же! Ведь и я на сцену
Собиралась.
— На каком же это основанье?
— Так вот... Было.
Только высшего образованья
Не хватило!
— Да, конечно... Если уж учиться —
Надо с детства.—
Он уходит. И свистит, как птица,
По соседству.
. Дворничиха выросла в детдоме,
Грубовата.
Дочь родилась в орудийном громе
От солдата.
На войне, уж ясно и понятно,
Убивают.
Этот парень не пришел обратно..
И бывает.
Кое-как метет она дорожки,
Матерится...
А у дочки луч на босоножке
Серебрится.
Ходит баба в час похмелья горький
Туча тучей.
.Будет, будет ваша дочь танцоркой
Самой лучшей!
В чем убедишь ты стареющих,
Завтрашний день забывающих,
Спины на солнышке греющих
И о покое взывающих!
Но не легко собеседовать
С юными, кто не успел еще
Все на земле унаследовать:
Капища, игрища, зрелища,
Истины обнаженные,
Мысли, уже зарожденные,
Кисти, уже погруженные
В краски, уже разведенные.
Да! Сговориться со старыми
Так же непросто, как с малыми.
Движутся старые с малыми
Будто музейными залами,
Глядя в безумной надменности,
Как на окаменелости,
На золотые от зрелости
Ценности
Современности.
"Т* *Т* т*
Мне кажется — стихи твои
Все лучше с каждым днем и лучше.
Летящие к.ак соловьи,
Они сгущаются, как тучи.
Но нет, не надо, чтоб дождем
Упасть на землю довелось им,
А подождем, а подождем —
Белых снегов запросит осень.
И вот тогда из' этих туч
Снежинки ринутся, сверкая.
Я чувствую, что ты могуч.
Заманчива судьба такая!
Так говорил мне голос твой.
И что отвечу я на это?
Я помню: миновало лето,
Казалось, птичья песня спета.
Но вдруг над самой головой
Не в зонах, не в предместьях где-то
Раздался голос громовой.
Гроза под осень. Редкий случай.
Тут ждешь морозца, ждешь ледка,
И вдруг несется вихрь могучий.
Она идет издалека.
Она пришла! Чего же лучше,
И надвое разъялась тьма.
Каких-то букв летели тучи
С библиотечного холма.
Рвались холстов каких-то клочья,
Из чьих-то шуб летела моль,
Трещали чьи-то полномочья,
В ночи кончалась чья-то роль
В какой-то пруд с водой закисшей
Пришелся молнии удар.
Какой-то сыч под ветхой крышей,
Очнувшись, выкрикнул:
Пожар!
И, опьяненные озоном,
Скакали дети там и тут
По пламенеющим газонам,
Как будто вновь они цветут.
Я, головы не подымая,
Стоял на Каменном мосту
И, грому этому внимая,
Вдруг ощутил, что я расту.
Я чувствовал: высоко где-то,
Куда без крыльев не попасть,
Из ослепительного света
Она возникла, эта страсть.
Она моя, она желанна.
Так озари, ярчайший свет,
И позлащенный крест Ивана,
И старый университет!
Фасады школ второй ступени,
Чертоги муз, монастыри
И Черторой в подземной пене —
Все озари!
Ведь что ты там ни говори —
Горят не только фонари.
Вот если бы горели в море
Нефтеналивные суда,
Вот это — горе, вот — беда.
Вот если бы перегорели
Внезапно в доме провода.
А мы горим, но никогда
Мы рук на пламени не грели.
Вот мне о чем они сверкнули,
Сшибающиеся мечи.
Гори, чтоб чувства не уснули,
И от грозы не трепещи!
Гори, чтоб в громе неустанном
Твой голос, вечно молодой,
Звучал бы и за океаном,
И над землей, и под звездой!
И чтобы над осенней тучей,
Где сольный ключ свой знак вписал,
Творец стремительных созвучий,
Во мрак повержен, воскресал!
Я вечно не имел покоя
И пел не соловьем в листве,
А этой правою рукою
Писал о нашем торжестве!
ИВА
КОСТЕР
Как сильно
Изменилась ива
За эти семь весенних дней1
Так все меняется, что живо
Я знаю, что случилось с ней
Так изменилась вся дубрава
За эти семь весенних дней
Все стало ново, величаво —
От веточек и до корней
Так все меняется, что живо
Ручьи сливаются в поток,
Из пашни возникает нива,
И хлопок, в сущности цветок,
Приобретает силу взрыва
И вот какою стала ива
За эти семь весенних дней,
За дни весеннего разлива,
Неощутимого для пней
Чего только не копится
В карманах пиджака
За целые века
А лето,
Печь не топится
Беда невелика
И я за Перепелкино,
Туда, за Перепалкино,
За Елкино, за Палкино,
За Колкино-Иголкино
Помчусь в сосновый бор
И разведу костер
И выверну карманы я
И выброшу в костер
Все бренное, обманное —
Обрывки, клочья, сор,
И, полные патетики,
Петиции к властям,
И разные билетики
На вход ко всем чертям,
И письма анонимные,
И всякий прочий вздор —
Все рину в пламя дымное —
В костер, в костер, в костер
И сам тут ринусь в пламень я
Но смерти не хочу,
А попросту ногами я
Весь пепел растопчу
Пусть вьется он и кружится,
Пока не сгинет с глаз
Вот только б удосужиться
Собраться как-то раз
# * *
И вскользь мне бросила змея'
— У каждого судьба своя!—
Но я-то знал, что так нельзя -
Жить, извиваясь и скользя
БОГАТЫЙ НИЩИЙ
* *
От города не отгороженное
Пространство есть Я вижу там
Богатый нищий жрет мороженое
За килограммом килограмм
На нем бостон, перчатки кожаные
И замшевые сапоги
Богатый нищий жрет мороженое
Пусть жрет пусть лопнет: Мы — враги
Что с тобою.
Небо голубое'
Тучи, тучи целою гурьбой
Ох, и море, мутное, рябое
Будто истомленное борьбой
Но раскаты тяжкого прибоя
Говорят наперебой
— Что с тобою,
Небо голубое^
— После боя
Небо голубое'
Голубое
Небо
Над тобой.
НОЧЬЮ ПО ЗАМОСКВОРЕЧЬЮ
Белый внуковский автобус громыхнул на повороте
И взвился как будто в воздух,
Чтоб увидеть издалече
С тверди неба в этих звездах
Тишину Замоскворечья.
Ночью
По Замоскворечью
Белая машина мчалась,
И остывшей хлебной печью Якиманка намечалась,
Будто булочник-кондитер, седовласый пекарь хлеба,
Кончил дело, руки вытер
И устави 1ся на небо.
Небо
Темное огромно,
И в ночи мерцают с юга
Тепловозная Коломна, циолковская Калуга,
И ружейная планета, в золотых медалях Тула,
Тоже блещет зиму — лето
В небе внуковского гула.
Этих звезд
Не признавая,
Подвернулась на ухабе
И очнулась мостовая, сонно охая по-бабьи
Там, где в узком переулке
Под мучнистой лунной пылью
Дремлют домики-шкатулки
С кардамоном и ванилью.
Но блеснул
Замшелый глобус
В ржавом сквере на Болоте,
УДАЧА
* *
Жизнь моя все короче, короче,
Смерть моя все ближе и ближе.
Или стал я поэтому зорче,
Или свет нынче солнечный ярче,
Но теперь я отчетливо вижу,
Различаю все четче и четче,
Как глаза превращаются в очи,
Как в уста превращаются губы,
Как в дела превращаются речи.
Я не видел все это когда-то,
Я не знаю... Жизнь кратче и кратче,
А на небе все тучи и тучи,
Но все лучше мне, лучше и лучше,
И богаче я все и богаче.
. .Говорят, я добился удачи.
Такие звуки есть вокруг,
Иными стать их не заставишь,
Не выразишь посредством букв.
Не передашь посредством клавиш.
И поручиться я готов:
Иную повесть слышать слышим,
Но с помощью обычных слов
Ее мы все же не запишем.
И своевольничает речь,
Ломается порядок в гамме,
И ходят ноты вверх ногами,
Чтоб голос яви подстеречь
А кто-то где-то много лет
Стремится сглаживать и править
Ну что ж! Дай бог ему оставить.
На мягком камне рыбий след
Мы — как мы:
Всегда мы наготове
Продолжать, волнуясь и смеясь,
Ту беседу, что на полуслове
Года два назад оборвалась
Вновь и вновь
Встает не подлежавший
Никаким сомнениям вопрос,
Но подросток, в комнату вбежавший,
Года на два все-таки подрос
И старик
В безмолвии суровом
Года на два постарел еще
Ну, а мы опять о чем-то новом
Продолжаем спорить горячо
3! ДЕКАБРЯ 1950 ГОДА
Зима.
Снежинка на реснице,
И человеку детство снится.
Но уйма дел у человека,
И календарь он покупает,
И вдруг он видит:
Наступает
Вторая половина века.
Наступит...
Как она поступит?
— Ну, здравствуй!— скажет.—
Праздник празднуй!—
И вместе с тем
Она наступит
На глотку
Разной
Мрази
Грязной.
Предвижу
Это наступленье
На всех отступников презренных'
Об этом,
Словно в исступленье,
Декабрьский вихрь ревет в антеннах,
Звенит в зерне, шуршит в соломе,
Ломает хворост в буреломе. .
Двадцатый век на переломе!
ПЕСНЯ
У ночи — мрак,
У листьев — шум,
У ветра — свист,
У капли — дробность,
А у людей пытливый ум
И жить упорная способность.
И мы живем...
Но дело в том,
Что хоть и властны над собою,
Но в такте жизненном простом
Бывают все же перебои.
Не можешь распознать врага
И правду отличить от лести,
И спотыкается нога
Как будто и на ровном месте.
Но лишь
Оступишься вот так —
И все на место станет разом:
И шум листвы, и свет, и мрак.
И вновь навеки ясен разум!
Пабло Неруде
Этой песне внимали Стокгольм и Марсель.
Через греческий дым и турецкую пыль
Била в цель
Эта песня грядущего.
Но,
Упорно исследуя каждую щель,
Где-то в Чили,
В ущельях, за тысячу миль,
Дни и ночи ловил полицейский патруль
Человека, о мире поющего.
Потому что решили,
Что именно там,
Где-то в Чили,
Удобней идти по пятам
За певцом, и травить его гончими,
И в безлюдном ущелье заоблачных гор
Навалиться оравой — и весь рачпжор
И разделаться с песней — и кончит'
Песню эту поймай, песню эту казни
И к началу кровавой безумной резни
В сей же час приступай в нетерпении,
И тогда уж не будет тревожить сердец
Эта песня, в которую всажен свинец!
...И казалось, что замерло пение.
Но явились шахтеры из темной земли
И сказали тому, кто командует
пли
:
— Что тут ищет патруль? Что случилось, сеньор?
Почему в сердце гор вы палите в упор?-
А убийца ответил уклончиво:
— Я имею инструкции. Кончено!
Так в заоблачном Чили
Меж каменных глыб
Белый свет омрачили.
Но певец не погиб,—
Он ушел поднебесными тропами,
И, сквозь землю пройдя
И смеясь, как дитя.
Появился он будто секунду спустя
В самолете над старой Европою.
А в заоблачном Чили
Кричали:
— Он здесь!
Ибо здесь, на какую ты гору ни влезь.
Из-за каждого камня и кустика
Эта песня!
И каждый пастух, и шахтер,
И хозяева лам за вершинами гор
Слышат песню!
Вы поняли это, сеньор?
Очевидно, такая акустика!
И не радио это,
А голос живой!
Всюду слышится песня грядущего.
Не убьют ни свинец, ни удар ножевой
Человека, отважно поющего!
ЖАВОРОНОК
Жаворонок! Он летит
И в кондитерской садится,
Эта маленькая птица
Возбуждает аппетит.
Порешил он стать под стать
Пышкам, плюшкам, булкам сдобным,
Пожелал он испытать
Наслажденье быть съедобным.
Поспешите! День пройдет,
Тесто сделается черствым.
Так и просится он в рот
С удивительным упорством.
И когда весна-красна
Морщит носик над потоком,
Из зеркального окна
Он глядит изюмным оком!
/952
Вот
Корабли
Прошли
Под парусами,
Пленяет нас
Их плавная краса,
Но мы с тобой прекрасно знаем сами,
Что нет надежд на эти паруса
Вот
Умер пар,
И старым кочегарам
Дана отставка,
И не дышишь ты
Чугунных топок беспощадным жаром,
Где тлеют допотопные пласты
Нет,
Мы не так препятствия тараним1
Заменены на наших кораблях
И пар
И парус
Внутренним сгораньем,
Чтоб кровь земли
Пылала в дизелях
И что ни день,
То пламенней желанья,
И по ночам усталость не берет
Вот
Внутреннее мощное пыланье,
Которое толкает нас вперед'
Кто следующий'
Ты следующий1
Во многом еще несведущий
Но ясную цель преследующий,
Моим оружьем орудующий
Откликнись,
Товарищ
Будущий'
8 Л Мартынов
Никого,
Ничего
Ручеек пересох,
Только в русле его
Серебрится
Песок
Хорошенько
Пошарь,
Углубись, поищи —
И пробьются сквозь гарь
Изобилья
Ключи1
Он
Клубится слегка,
Чтоб рука не взяла,
Будто вместо песка
Только
Пепел,
Зола
Но
И в пепле еще
Естество не мертво
— Горячо'
— Горячо1
Ничего, ничего'
Ведь
Повсюду, везде
И куда ни шагнем,
На остывшей звезде.
Где играли с огнем,
Событье
Свершилось
Но разум
Его не освоил еще,
Оно еще пылким рассказом
Не хлынуло с уст горячо,
Его оценить беспристрастно
Мгновенья еще не пришли,
Но все-таки
Все было ясно
По виду небес и земли,
По грому,
По вспугнутым птицам,
По пыли, готовой осесть
И разве что только по лицам
Нельзя было это прочесть'
СЕДЬМОЕ ЧУВСТВО
ДВАДЦАТЫЕ ГОДЫ
Строятся разные небоскребы,—
Зодчим слава и честь,
Но человек уже хочет иного —
Лучше того, что есть.
Лучше и лучше пишутся книги,
Всех их не перечесть,
Но человек уже хочет иного —
Лучше того, что есть.
Тоньше и тоньше становятся чувства.
Их уж не пять, а шесть,
Но человек уже хочет иного —
Лучше того, что есть.
Знать о причинах, которые скрыты,
Тайные ведать пути —
Этому чувству шестому на смену,
Чувство седьмое, расти!
Определить это чувство седьмое
Каждый по-своему прав.
Может быть, это простое уменье
Видеть грядущее въявь'
Помню
Двадцатые годы —
Их телефонные ручки,
Их телеграфные коды.
Проволочные колючки.
Помню
Недвижные лифты
В неотопляемых зданьях
И бледноватые шрифты
В огненно-пылких изданьях.
Помню
И эти газеты,
Помню и эти плакаты.
Помню и эти рассветы,
Помню и эти закаты
Помню
Китайскую стену
И конструктивную сцену,
Мутность прудов Патриарших,
Мудрость товарищей старших.
Помню
Фанерные крылья
И богатырские шлемы,
Помню и фильмы, что были
Немы и вовсе не немы.
Помню я
Лестниц скрипучесть
И электричества тленье.
Помню я буйную участь
Нашего поколенья.
/954
НОЧНОЙ СЕАНС
В эту ночь,
Когда кончалось лето,
В сыроватом пламенном саду
Все стремились к рампе, полной света,
Друг у друга были на виду.
И внезапно дрогнула эстрада,
Будто кто-то щелкнул ей в нутро.
Это лист упал.
И все из сада
Двинулись к вокабуле метро.
Только все же глаз не закрывали
Два окошечка двух смежных касс,
Будто бы билеты продавали
Даже в этот очень поздний час.
И похоже, что пришедших позже
Приглашала на сеанс ночной
Черная непроданная ложа
Где-то меж землею и луной.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ ЯЩИК
Звонят в Елоховском соборе
И это значит — понимай,
Что вслед за пасхой очень вскоре
Придет весенний праздник Май
А эта девочка на рынке
Торгует птичками Блестят
Очаровательные спинки
Кустарно сделанных утят
— Ответь, какой ты воск топила'
— Я в нефтелавочку зашла,
Свечей церковных накупила
И на утят перелила
Ведь вот судьба твоя, художник'
Таков блаженный твой удел,
Наивный основоположник
Новейших форм старинных тел
Творим мы из чего то что-то,
А что творим мы из чего —
Не ваша, умники забота,
И в том — искусства торжество1
Что песня'
Из подполья в поднебесье
Она летит На то она и песня
А где заснет' А где должна проснуться,
Чтоб с нашим слухом вновь соприкоснуться'
Довольно трудно разобраться в этом,
Любое чудо нам теперь не в диво
Судите сами, будет ли ответом
Вот эта повесть, но она — правдива
Там,
Где недавно
Низились обрывы,
Поросшие крапивой с лебедою,
Высотных зданий ясные массивы
Восстали над шлюзованной водою
Гнездится
Птица
Меж конструкций ЦАГИ,
А где то там,
За Яузой,
В овраге, бурля своей ржавеющею плотью,
Старик ручей по черным трубам скачет
Вы Золотым Рожком его зовете,
И это тоже что нибудь да значит
Бил колокол на колокольне ближней,
Пел колокол на колокольне дальней,
И мостовая стлалась все булыжней,
И звон трамвая длился все печальней
И вот тогда,
На отдаленном рынке,
Среди капрона, и мехов, и шелка.
Непроизвольно спрыгнула с пластинки
Шальная патефонная иголка
И на соседней полке антиквара
Меж дерзко позолоченною рамой
И медным привиденьем самовара
Вдруг объявился
Ящик этот самый
Как описать его'
Он был настольный,
По очертаниям — прямоугольный,
На ощупь — глуховато мелодичный,
А по происхожденью — заграничный
Скорей всего он свет увидел в Вене
Тому назад столетие, пожалуй
И если так — какое откровенье
Подарит слуху механизм усталый'
Чугунный валик, вдруг он искалечлт,
Переиначит Шуберта и Баха,
А может быть, заплачет, защебечет
Какая нибудь цюрихская птаха,
А может быть, нехитрое фанданго
С простосердечностью добрососедской
Какая нибудь спляшет иностранка,
Как подобало в слободе немецкой,
Здесь, в слободе исчезнувшей вот этой,
Чей быт изжит и чье названье стерто
Но рынок крив, как набекрень одетый
Косой треух над буклями Лефорта
И в этот самый миг
На повороте
Рванул трамвай,
Да так рванул он звонко,
Что вдруг очнулась вся комиссионка
И дрогнул ящик в ржавой позолоте,
И, зашатавшись, встал он на прилавк!
На веб четыре выгнутые лапки,
И что-то в глубине зашевелилось,
Зарокотало и определилось.
Заговорило тусклое железо
Сквозь ржавчину, где стерта позолота
И что же'
Никакого полонеза,
Ни менуэта даже, ни гавота
И никаких симфоний и рапсодий,
А громко так, что дрогнула посуда,—
Поверите ли'— грянуло оттуда
Простое
Во саду ли, в огороде
Из глубины,
Из самой дальней дали,
Из бурных недр минувшего столетья
Где дамы в менуэте приседали,
Когда петля переплеталась с плетью.
Когда труба трубила о походе,
А лира о пощаде умоляла,
Вдруг песня
Во саду ли, в огороде,—
Вы слышите ли'— девица гуляла1
ГОЛОСА
Мне
Не дает уснуть
Хор смутных голосов
Я не хочу замкнуть
Пространство на засов,
И голоса кричат,
Стучат в железо крыш,
Трещат и верещат
— Услышь,
Услышь,
Услышь'
Все это про меня,
Все это обо мне —
Возня и стрекотня
В распахнутом окне,
В летящих облаках,
Покрывших небеса,—
На разных языках
Земные голоса
О эти голоса'
Я вслушиваюсь в них
Но чей же раздался
Отчетливей других'
Мой голос
Этот вот,
Велик он или мал,
Я, не боясь невзгод,
Упорно поднимал,
Его я возвышал,—
О нет, я не молчал,—
И пусть он не решал.
Но все же он звучал,
Поддержан, заглушен,
То тайный, то прямой,
Каков бы ни был он.
Он мой,
Он мой,
Он мой1
И вам я заглушить
Не разрешу его,
И за меня решить
Не дам я ничего'
По существу ли
Эти споры5
Конечно же по существу1
Рассудок может сдвинуть горы.
Когда мешают эти горы
Увидеть правду наяву
Не быть ходячею мишенью
Для пуль, и бомб, и громких фраз1
И человек вступает в споры.
Конечно, только для того.
Чтоб, не найдя иной опоры,
Взять и однажды сдвинуть горы
С пути людского своего1
По существу ли
Свищут пули5
Конечно же по существу1
И что бы там они ни пели,
Но ведь огонь то в самом деле
Идет не по абстрактной цели
А по живому существу
Огонь
Идет по человеку'
Все тяготы он перенес,
И всех владык он перерос —
Вот и палят по человеку,
Чтоб превратить его в калеку,
В обрубок, если не в навоз
Итак,
К какому же решенью
Он, человек, пришел сейчас'
Он, человек, пришел к решенью
9 Л Мартинов
*T*
Что то
Новое в мире
Человечеству хочется песен
Люди мыслят о лютне, о лире
Мир без песен
Неинтересен
Ветер
Ветви,
Весенняя сырость,
И черны, как истлевший папирус
Прошлогодние травы
Человечеству хочется песен
Люди правы
И иду я
По этому миру
Я хочу отыскать эту лиру
Или — как там зовется он ныне —
Инструмент для прикосновенья
Пальцев, трепетных от вдохновенья
Города и пустыни,
Шум, подобный прибою морскому
Песен хочется роду людскому
Вот они, эти струны
Будто медны и будто чугунны.
Проводов телефонных не тоньше
И не толще, должно быть
Посмотри в окно!
Чтобы сохранить великий дар природы — зрение,
врачи рекомендуют читать непрерывно не более 45–50 минут,
а потом делать перерыв для ослабления мышц глаза.
В перерывах между чтением полезны
гимнастические упражнения: переключение зрения с ближней точки на более дальнюю.
Умоляют
— О, тронь же1
Но еще не успел я потрогать —
Слышу гул отдаленный,
Будто где-то в дали туманной
За дрожащей мембраной
Выпрямляется раб обнаженный,
Исцеляется прокаженный.
Воскресает невинно казненный,
Что случилось, не может представить
— Это я'— говорит — Это я ведь'
На деревьях рождаются листья,
Из щетины рождаются кисти,
Холст растрескивается с хрустом
И смывается всякая плесень
Дело пахнет искусством
Человечеству хочется песен
1948—1954
НИКОГДА
Никогда,
Никогда,
Никогда
Не бывало такого июля'
Никогда
Ни земля, ни вода.
Ни амбары, ни хлевы, ни ульи
Не бывали такими еще,
И таким никогда не бывало
Это солнце и так горячо
Толщу вечных мерзлот не гревало
Не бывала
Вот так никогда
Степь в смерчи пылевые одета
Ни в какие v
Былые года
Не умело горячее лето
Так искусно над нами возвесть
Облаков вавилонские башни
Но летит
Из Исландии весть
Обнажились там старые пашни
Лет семьсот под корой ледяной
Прозябали те земли незримо.
Жизнь вернул им не то чтобы зной,
А сырое дыханье Гольфстрима
И теперь
Ото льда —
Ни следа,
Вековые разбиты оковы'
Вот и вздумай сказать
Никогда,
Никогда не бывало такого'
Нет'
Где глетчер,
Где вечный был лед,
Снова будут пахать, будут сеять
И, когда это семя взойдет,
Будут перелопачивать, веять
И дыхание талого льда
До меня долетает с заката
Значит,
Нет
Никаких
Никогда,—
Есть когда нибудь
Или когда-то
Это так'
Но какое-то
но
Существует и существовало
Знаю
Скоро случиться должно,
Что еще никогда не бывало'
ГРАДУС ТЕПЛА
Все таки
Разрешилась,
Больше терпеть не могла.
Гнев положила на милость
Слышите
Градус тепла1
Кто его знает1 Но радость
Всем нам весна принесла
Вы понимаете градус
Благостный
Градус
Тепла1
И через зимние рамы
Школьный доносится гам,
К небу возносятся гаммы,
Чтенье идет по слогам
И на спортивных площадках
Лед под покровом воды
В трещинках, в отпечатках
Будто цыплячьи следы
Знаете, что это значит^
Это ведь он наконец
Прямо над лужами скачет,
Градус тепла, как птенец
Что уж он хочет, малютка,
Как уж он будет расти,
Как уж до первопутка
Он ухитрится дойти —
П4
СОН ЖЕНЩИНЫ
Добрая женщина,
Пожилая,
Мне рассказала что видела сон —
Будто бы с неба спустился, пылая
Солнечный луч и попался ей он
В голые руки и щекотно колко
Шел сквозь него электрический ток
Кончик луча она вдела в иголку —
Вздумала вышить какой то цветок.
Будто из шелка
И тем вышиваньем
Залюбовался весь мир, изумлен
Женщина, с искренним непониманьем,
Робко спросила — К чему этот сон'
Я объяснил ей, что сон этот — в руку1
Если уж солнцем пошла вышивать —
Это не склоку сулит и не скуку,
И неприятностям тут не бывать
Это навеяно воздухом вольным1
Ведь не способна ни рваться, ни гнить
Даже в ушке этом тесном игольном
Великолепная светлая нить
— Будьте,— сказал я,— к удаче готовы'
Так не приснится и лучшей швее
В перворазрядном большом ателье
Женщина робко сказала
— Да что вы1
ХУДОЖНИК
Художник
Писал свою дочь.
Но она.
Как лунная ночь,
Уплыла с полотна
Хотел
Написать он
Своих сыновей,
Но вышли сады,
А в садах —
Соловей1
И дружно ему закричали друзья
— Нам всем непонятна манера твоя1
И, так как они не признали его,
Решил написать он себя самого
И вышла картина на свет изо тьмы,
И все закричали ему
— Это мы'
Хочется
Сосредоточиться
И припомнить,
Как за шагом шаг
Этот мир рождался,
Чтоб упрочиться
В первобытном хаосе,
И как
Приходилось в этом мире,
Созданном
Собственною кровью
И трудом,
Подыматься к звездам,
Скупо розданным
Прямо с неба
В сумраке седом,
Совладать со всяческою нечистью,
Делать все,
Чтоб вновь не грянул бой.
Столковаться с целым человечеством
И остаться
Все ж
Самим собой'
/955
ЗНОЙ
О зное
Скажу лишь одно я
Он был
И вернется назад
Решеток железо резное
По грудь опоясало сад
И весь он наполнился зноем,
И даже в тени, под стеной,
Под гравием, под перегноем -
Повсюду он был, этот зной
Настала
Погода сырая,
Но он и неделю и две,
На теплые капли взирая,
Таился в намокшей листве
И что-то
Еще подрастало,
Где мелочь цветная пестра,
Но все-таки осень настала,
Листву взворошили ветра
Ночь
Будет холодной и лунной —
И быть ей не должно иной,—
Но там, за решеткой чугунной,
Останется все-таки зной
Он
Будет почти незаметен.
Когда на него не смотреть,
Но все-таки будет иметь он
Способность и светить и греть
Управится
Ветер с листвою.
Окрепнет массив ледяной,
Но будут какие-то двое
Сидеть на скамейке одной
К чему бы
Сидеть и молчать им
У клумбы, что вовсе бела'
Но, видимо, этим объятьям
В избытке хватает тепла
Недаром
И галочья стая
Кричит у нагого куста,
Где даже и в стужу густая
Таится в снегах теплота
/955
ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ
Гидролог
Или не гидролог,
Ты не был глух и не был слеп,
И путь твой был суров и долог
В пустыне, где не зреет хлеб
Она вставала из полыни,
Горько-соленая заря,
И знал ты в глубине пустыни
Кипят подземные моря
К земле ты нагибался часто,
Отыскивая неспроста
В пластах то отпечаток ласта,
А то и рыбьего хвоста
П\сть были временем затерты
Едва заметные следы,
Но видел ты каналы, порты
И будущие сады
Тебя считали фантазером
Который вечно ходит вброд
По испарившимся озерам,
Все делая наоборот
Но видел ты, как, воду пеня,
Идут к причалам корабли
Нет, не терял ты представленья
О будущем
Своей земли1
/955
ДЕДАЛ
И вот
В ночном
Людском потоке
Мою дорогу пересек
Седой какой-то, и высокий,
И незнакомый человек.
Застыл он
У подножья зданья,
На архитектора похож,
Где, гикая и шарлатаня,
Толклась ночная молодежь.
Откуда эта юность вышла
И к цели движется какой"1"
И тут сказал мне еле слышно
Старик, задев меня рукой:
— С Икаром мы летели двое,
И вдруг остался я один:
...Закладка в соц.сетях
