Жанр: Энциклопедия
Сто великих гениев
...ного
характера изменений. Так, поверхность суши может опускаться на сотни метров,
оставаясь выше уровня моря и не вызывая каких-либо принципиальных перемен. Но
стоит ей опуститься на десять сантиметров ниже горизонта воды, и ничто не
напомнит о недавних континентальных условиях. Подобные перемены могут
наблюдаться при вулканических извержениях, сильных землетрясениях или
наводнениях, при небольших поначалу изменениях органического мира, в результате
которых исчезают виды животных и растений. На это и указывал Лайель в своих
знаменитых трудах.
Могучий интеллект и смелый полет воображения позволяли Лайелю мысленно ускорять
ход миллионолетий, восстанавливать события, происходящие в гигантские отрезки
геологического времени, за которое на Земле совершаются поистине чудесные
превращения природы и "...после бесчисленного ряда поколений небольшое
студенистое тело превращается в дуб или обезьяну...". Более того, Лайель пишет о
"...последней великой ступени в прогрессивной лестнице бытия, по которой
орангутан, уже развившийся из монады, медленно достигает атрибутов и достоинства
человека".
Очень верный образ предложил ученый: последовательно поднимающиеся ступени
"прогрессивной лестницы бытия". Действительно, усложнение организации живых
существ происходило эта300
100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ
пами, ступенчато. Научно-поэтический образ ныне превратился в научнотеоретический.
Лайель первым проанализировал гипотезу перемещения материков. Он писал о
"необходимости изучения следствий изменяющегося положения материков,
передвинувшихся, как нам известно, в течение следовавших одна за другой эпох из
одной части земного шара в другую". Высказанная мысль призвана как-то объяснить
глобальные изменения климата без ссылок на космическое воздействие. И добавляя -
"как нам известно", Лайель незаметно для себя выдает возможное за реальное. До
сих пор идея перемещения материков (и тем более - плит земной коры) остается
гипотезой: вполне правдоподобной, но и вызывающей серьезные возражения.
Даже сейчас "Принципы геологии" продолжают оставаться не только собранием
фактов, эмпирических обобщений и давно известных гипотез и теорий, но также
генератором новых идей. Кстати, ученый много писал об изменениях природных
условий в результате деятельности человека.
Произведение Ч. Лайеля - это прежде всего гимн величию человеческого разума:
"Хотя мы только кратковременные жильцы на поверхности этой планеты, прикованные
к одной точке в пространстве, существующие одно мгновение во времени, но ум
человеческий в состоянии не только исчислить миры, рассеянные за пределами
нашего слабого зрения, но даже проследить события бесчисленных веков,
предшествовавших созданию человека". Русское издание лайелевских "Принципов
геологии" давно стало библиографической редкостью К этой работе обращаются не
только историки науки, но и те, кто стремится активно познавать жизнь Земли.
Идеи и, главное, стиль мышления Лайеля актуальны и в наше время в связи с тем,
что за последнюю четверть века стала чрезвычайно популярна концепция "глобальной
тектоники плит" Она основана на некоторых геофизических данных и чрезмерно
упрощает жизнь земной коры. Гигантские и сложнейшие глыбы материков
представляются в виде плит, столкновение и раздвигание которых (горизонтальные
перемещения) определяют тектонические процессы.
Однако в полном согласии с выводами Лайеля на континентах преобладают
вертикальные движения блоков земной коры, хотя и горизонтальные играют некоторую
роль. Отход от принципов геологии, изложенных Лайелем, стимулировал ряд
интересных исследований и смелых идей, но в то же время привел к господству
схематизации в науках о земле - самой загадочной планеты Солнечной системы,
обладающей живой оболочкой - биосферой.
ЛОБАЧЕВСКИЙ
301
ЛОБАЧЕВСКИЙ
(1792-1856)
Ряд факторов свидетельствует, что его отцом следует считать не Ивана Максимова
(Лобачевского), как указано в метрике, а Сергея Степановича Шебаршина
(Шабаршина), который значился его воспитателем и опекуном. По крайней мере эта
версия обоснована в книге математика Д.А. Гудкова "Н.И. Лобачевский. Загадки
биографии", Н.Н", 1992.
Как бы то ни было, нет ни нужды, ни смысла менять всемирно известную фамилию
творца новой математики. Упомянут биографический казус для того, чтобы стало
ясно: с первых лет своей жизни Николай Иванович находился в необычном, можно
сказать, двусмысленном положении. Вместе с братьями и матерью жил он в доме
Шебаршина, имея фамилию Лобачевский. С Иваном Максимовичем если и виделся, то
мельком, постоянно общаясь с Сергеем Степановичем. Правда, этот его второй (повидимому,
родной) отец умер, когда мальчику было пять лет- в 1797 году. Именно
такую указывал Николай Иванович дату смерти отца, тогда как в это время Иван
Максимович был еще жив.
Воспитывался Николай под влиянием Шебаршина не как безродный нахлебник, а на
правах наследника (то же относится и к его братьям). Он не прозябал в бедности,
как предполагали его первые биографы, а жил в семье со средним достатком, вполне
обеспеченно. Все три брата официально считались "воспитанниками" землемера
капитана Шебаршина, что в те времена частенько относилось к "незаконнорожденным"
детям.
"Черты характера Николая Ивановича, - писал Д.А. Гудков, - целеустремленность,
воля, способность доводить дело до конца; достижение своих целей, несмотря на
сопротивление людей и обстоятельств, - все это было характерно и для Прасковьи
Александровны, его матери. Она воспитывала эти черты в сыновьях своим примером,
а также, видимо, и сознательно".
Негласный отец его был тоже достаточно сильной личностью. "Сергей Степанович
Шебаршин, - по сведениям Гудкова, - исключительно талантливый, вспыльчивый
100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ
ЛОБАЧЕВСКИЙ
зоз
и борющийся за справедливость человек. Будучи по происхождению "из солдатских
детей", он окончил университет, был геодезистом Сената, а затем странствовал по
городам и весям России в качестве землемера..." На закате жизни он тяжело болел.
Обратим внимание на то, что геометрия Лобачевского, которую он назвал
"воображаемой", в полном смысле земная, реальная. Именно мир геометрии Евклида
идеален, требует предельно точных прямоугольных координат, не характерных для
объектов природы. Реальное искривление координат на земной поверхности вынуждены
учитывать, например, создатели глобусов и мелкомасштабных карт, отражающих
обширные территории. Как знать, не услышал ли впервые об этом Николай от Сергея
Степановича? Не стало ли это первое детское удивление (мы обитаем на поверхности
шара, а видим ее плоской) тем исходным рубежом, от которого начался его путь к
созданию новой геометрии?
В пять лет Николай Лобачевский остался сиротой. Имея на руках трех сыновей,
Прасковья Александровна переехала в Казань и определила их в гимназию за
казенный счет. Старший Александр учился отлично, подавал большие надежды, но
вскоре после поступления в Казанский университет (только что открытый) утонул,
купаясь в реке.
Николай и Алексей отличались смышленностью. Правда, Николай имел чересчур живой
нрав. Он проказничал, досаждая учителям. Один из них как-то не выдержал:
- Послушай, Лобачевский, да из тебя со временем выйдет настоящий разбойник!
Николай поступил в 1807 году в Казанский университет, имея пусть и неглубокие,
но разнообразные знания (изучал французский, латинский, немецкий и татарский
языки, логику, философию, геометрию и тригонометрию, механику, физику, химию,
естественную историю, архитектуру, фортификацию). Университет переживал пору
становления. Студентов было сравнительно немного. Учились они, как говорится, не
за страх, а за совесть. Большинство впервые ощутило радость познания. Перед ними
открывался чудесный, необычайный, удивительный мир мысли и знаний.
С приходом в университет известного математика Бартельса уровень преподавания
этого предмета резко повысился. Бартельс приучал студентов к творчеству. Тогдато
одним из способнейших его учеников стал Николай Лобачевский, к которому в
университете было особое отношение. Сокурсники восхищались его выдумками, лихими
проделками, а то и безобразиями. Так, однажды он смастерил ракету и ночью
запустил ее на университетском дворе, едва не учинив пожар. Вызвав переполох, не
признавался поначалу в содеянном и угодил в карцер. В другой раз привел корову,
уселся на нее
верхом и стал потешать товарищей, изображая вольтижировку. Вдруг все смолкли: на
крыльцо вышел ректор, изумленно глядя на упражнения студента. Естественно,
последовало наказание. Короче говоря, на педагогических советах частенько
склонялось его имя: то как ослушника, охальника и безобразника, то как весьма
сообразительного, способного ученика.
Инспектор посвятил ему фискальное донесение в педсовет. По его словам,
Лобачевский позволяет "мечтательное о себе самомнение, упорство, неповиновение,
грубости, нарушения порядка и отчасти возмутительные поступки". Вдобавок еще
"явил признаки безбожия". В результате, как гласил один из протоколов заседания
педсовета, "Николай Лобачевский по отличным успехам своим и дарованиям в науках
математических мог бы быть удостоен звания студента-кандидата, если бы худое его
поведение не препятствовало сему, почему он и не одобрен...".
После проволочек Лобачевский получил степень кандидата, однако
дисциплинированным так и не стал Ректор Румовский написал: "Он отличные свои
способности получает несоответственным поведением". И все-таки по настоянию
нескольких профессоров своенравный студент был удостоен звания магистра. Он
написал мемуары "Теория Эллиптического движения небесных тел", высоко оцененные
Бартельсом. Этот ученый оказал самое благотворное влияние на Лобачевского,
пробудив в нем любовь к математике и наделив соответствующими знаниями. Бартельс
был человеком замечательным, талантливейшим ученым и педагогом. Рассказывали,
что на вопрос, кто лучший математик в Германии, Лаплас ответил: "Бартельс". "А
как же Гаусс?" - спросили его. "О, Гаусс - первый математик в мире".
Кстати, Гаусс тоже был учеником Бартельса. Лобачевскому безусловно
посчастливилось иметь выдающегося учителя. Но ведь способных учеников в России
Бартельс имел немало, а самым прославленным суждено было стать Лобачевскому.
Почему? Прежде всего, благодаря неординарной личности, сообразительности, жажде
познания и оригинальному складу ума.
Так в чем же суть научного открытия Лобачевского9 "Сооткры-ватель" специальной
теории относительности французский математик Анри Пуанкаре утверждал: "Геометрия
- это учение о свойствах, которые имели бы инструменты, если бы они были
совершенными". Такое идеальное учение было создано Евклидом. Его геометрию
оставалось только заучивать и учитывать Теория окаменела в своем совершенстве.
Математики много раз пытались покушаться на нее. Начинали с наиболее слабого
звена - теоремы о параллельных линиях, справедливо сомневаясь в ее
убедительности. Однако для успеха таких
100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ
"разрушительных" предприятий требовалось предложить что-то не менее убедительное
и совершенное. Ректор Харьковского университета Т.Ф. Осиповский в начале XIX
века высказал мысль о геометрии без постулата Евклида о параллельных. К тому
времени Гаусс, по его позднейшему признанию, уже осмыслил эту идею, хотя
выступать с ней публично не решился, остерегаясь общественного мнения. И
венгерский математик Янош Бойяи (Больяи) создал не-эвклидову геометрию (хотя и
чуть позже Лобачевского). Отец предупреждал его: "Молю тебя, не делай только и
ты попыток одолеть теорию параллельных линий... Ради Бога, молю тебя, оставь эту
материю, страшись ее не меньше, нежели чувственных увлечений, потому что и она
может лишить тебя всего твоего времени, здоровья, покоя, всего счастья твоей
жизни". Действительно, для Яноша открытие новых миров геометрии принесло тяжелые
переживания, сжигающую ревность к другим первооткрывателям, мучительную
меланхолию "непризнанного гения".
Немало неприятностей доставило открытие неевклидовой геометрии и Лобачевскому.
Кстати, философская идея в этом случае опередила научную мысль; Кант на полвека
раньше высказался о возможности "многоразличных видов пространства": "наука о
них была несомненно высшей геометрией".
Мемуары Я. Больяи "Аппендикс (приложение), содержащий науку о пространстве
абсолютно истинную, не зависящую от истинности или ложности XI аксиомы Евклида",
были опубликованы в 1832 году как дополнение к труду его отца Фаркаша ("Опыт
введения учащегося юношества в начала математики - элементарной и высшей"). А
первый - 1826 года - доклад Лобачевского о новой теории, произнесенный в Казани
и там же незамедлительно напечатанный, назывался. "Сжатое изложение основ
геометрии со строгим доказательством теоремы о параллельных".
Лобачевский вернул геометрии ее первозданный смысл: обратился к системам
реальных измерений, которые, даже выполненные с безупречной точностью, далеко не
всегда подтверждаются аксиомами и теоремами Евклида. Например, для достаточно
больших треугольников на земной поверхности (акватории) сумма углов будет меньше
180°, а четырехугольника - меньше 360°. Такова реальность!
Для осуществления подобных измерений на земной поверхности во времена
Лобачевского требовалось немалое воображение (отсюда и название мемуаров
"Воображаемая геометрия"). Но не мечтательно-фантастическое, а обращенное к
действительности. Измерения в системе Евклида, помимо идеальных приборов,
предполагают некое идеальное пространство, в частности космическую среду. Однако
Лобачевский такое предположение не принял на веру. Он считал, что эту идею
"проверить, подобно другим физическим
ЛОБАЧЕВСКИЙ
законам, могут лишь опыты, каковы, например, лишь Астрономические наблюдения".
Приоритет-реальности перед вольной игрой ума, природоведения перед
комбинаторикой, - такова была принципиальная позиция Лобачевского. По его
словам, в основании математики должны находиться понятия, "приобретаемые из
природы". Он высказывался порой еще резче: "Все математические начала, которые
думают произвести из своего разума, независимо от вещей мира, останутся
бесполезными для математики".
Януш Больяи писал: "Из ничего я сотворил новый мир". И еще, учитывая
незавершенность своих мемуаров: "Я уверен, что это доставит мне такую же славу,
как если бы я уже дошел в открытии до конца".
Высказывания откровенные, вполне уместные в устах рекордсмена умственной
эквилибристики, творца воображаемых миров, исполненного вполне естественного для
незаурядной личности честолюбия. Нечто подобное мог бы сказать и Гаусс, хотя его
честолюбие и без того было удовлетворено славой первого математика мира.
Для Лобачевского было иначе. Абстрактные умственные игры не слишком его
увлекали; не вдохновляло и честолюбие. Подобно Ломоносову, он был патриотом,
заботился о славе России, причем не на словах, а в своей деятельности как
преподаватель и ректор Казанского университета, библиотекарь, а также и как
ученый. Но главное, Лобачевский стремился постичь природу, великую правду
Мироздания. Не потому ли он, совершив великое открытие, упорно, твердо, много
лет утверждал свою правоту.
Самое замечательное в достижении Лобачевского: оно относится не только к
математике, но и к естествознанию, а также к философии. Некоторые его идеи
созвучны основным философским представлениям теории относительности. Он считал,
что в природе мы познаем лишь движение, а пространство само по себе, вне его не
существует. Или другая мысль: "Время есть движение, измеряющее другое движение".
Пожалуй, эта формула поныне остается в науке неоцененной по достоинству.
Лобачевский жил и умер как-то очень по-русски. Болея и предчувствуя свой
смертный миг, позвал жену:
- Прощай, Варвара Алексеевна, пришло время, в могилу надо, умирать пора, -
протянул ей руку и тихо скончался.
...Интересную мысль высказал известный французский математик Таннери, сравнив
Лобачевского с Колумбом, открывшим новый мир и не испугавшимся его причудливых
очертаний. Английский ученый Клиффорд утверждал: "Чем Коперник был для Птолемея,
тем Лобачевский был для Евклида. Между Коперником и Лобачев306
100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ
ским существует поучительная параллель. Коперник и Лобачевский - оба славяне по
происхождению. Каждый из них произвел революцию в научных идеях и значение
каждой из этих революций одинаково велико. Причина громадного значения и той, и
другой революции заключается и в том, что они суть революции в нашем понимании
Космоса".
Наконец, хотелось бы привести и мнение другого величайшего ученого-творца XIX
века, главное открытие которого определило многие черты наук нашего века - Д.И.
Менделеева: "Геометрические знания составили основу всей точной науки, а
самобытность геометрии Лобачевского - зарю самостоятельного развития наук в
России. Посев научный взойдет для жатвы народной..."
ДАРВИН
(1809-1882)
Его имя известно всем со школьной скамьи. Этого нельзя сказать о его сочинениях,
хотя некоторые из них интересны, написаны ясно и доступно, к тому же могут
обогатить читателя новыми мыслями, фактами, пищей для размышлений. Угасший
интерес к его трудам отчасти объясняется их былой популярностью и громким
общественным резонансом.
Читающая публика была ошеломлена, возбуждена, а то и воз-мущёена его
опубликованной в 1859 году монографией, посвященной естественному отбору как
фактору биологической эволюции. Заметим, что книга разошлась в один день! Вскоре
появилось второе издание. "Иногда высказывалось мнение, - писал Ч. Дарвин, - что
успех "Происхождения..." только доказывал, что вопрос уже носился в воздухе и
что умы были к нему подготовлены. Но я не думаю, чтобы это было верно, так как я
не раз проверял мнения многих натуралистов и не встретил ни одного, который
сомневался бы в постоянстве видов". Однако Дарвин упростил проблему. Он вроде бы
забыл, что саму по себе идею естественного происхождения жизни и эволюции
высказывал еще его дедушка Эразм - врач, натуралист и автор книги "Храм
природы", изданной в 1803 году.
Жизнь организмов зародилась в море... Земная жизнь в безбрежном лоне вод, Среди
пещер жемчужных океана Возникла, получила свой исход, Росла и стала развиваться
рано; Сперва в мельчайших формах все росло, Невидимых и в толстое стекло,
ДАРВИН
Которые, киша, скрывались в иле Иль водяную массу бороздили; Но поколенья
множились, цвели, Усилились и члены обрели..
У Эразма Дарвина есть даже упоминание о естественном отборе, хотя и очень
обобщенное:
Жизнь производит веществам отбор; Все вредное спешит изгнать, как сор..
Но одно дело - более или менее абстрактные мысли о происхождении жизни, эволюции
животных, естественного отбора, которые высказывались еще со времен античности,
и другое - научные доводы, которые обосновывают идеи. Ко времени выхода книги
Дарвина авторитет науки в Англии был уже велик, а потому его теория принималась
всерьез. А ведь она шла вразрез с некоторыми библейскими преданиями!
Английский ученый и философ Дж.Д. Бернал в монографии "Наука в истории общества"
(1956) отметил, что после дарвиновской работы "...от книги "Бытия", как точного
описания истории, осталось весьма немного". Это обстоятельство, по-видимому,
удручало некоторых - или даже многих - ученых, потому что заставляло решительно
отбросить привычные с детства религиозные догмы о сотворении мира и человека.
Но был еще один важный общественный аспект теории естественного отбора и борьбы
за существование (на него указал и Дж.Д. Бернал): появилось естественное
"оправдание" капиталистической жестокой конкуренции, закабаления
"неприспособленных" и выживания наиболее активных, ловких, предприимчивых... вне
всяких моральных норм, ибо таков "закон природы"!
Социодарвинизм оказался созвучным капитализму с его "рыночной экономикой" (в чем
Дарвин, конечно, был не308
100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ
повинен). И для революционных кругов идея суровой и беспощадной борьбы за
выживание и господство была близка, понятна, приемлема. Недаром дарвинизм сразу
же признали марксисты; он был чрезвычайно популярен в СССР. Даже странно, что
такое революционное воздействие на общественное мнение и политическую жизнь
оказал человек спокойный, рассудительный, гуманный и религиозный.
...Чарлз Роберт Дарвин был сыном врача. После классической школы поступил на
медицинский факультет Эдинбургского университета, но бросил учебу; по настоянию
отца перешел на богословский факультет в Кембридже. Окончив университет,
отправился в кругосветное плавание на корабле "Бигль", длившееся 5 лет; вел
разнообразные научные исследования, сделав ряд открытий и проведя ценнейшие
наблюдения по зоологии, ботанике, экологии, геологии, антропологии, этнографии.
Несколько лет обрабатывал эти богатейшие материалы, публикуя научные труды и
дневники.
В его работах содержатся глубокие мысли и обширное собрание фактов. Трудом
"Дождевые черви" он обогатил почврведение и экологию. Не менее интересны:
"Насекомоядные растения", "Выражение эмоций у человека и животных",
"Происхождение человека и половой отбор", "Путешествие натуралиста вокруг света
на корабле "Бигль"".
Ряд ученых и философов не соглашались с дарвинистами. В России убедительно
критиковал это учение Н.Я. Данилевский, а П.А. Кропоткин писал о взаимопомощи
как более важном факторе эволюции, чем отбор. Да и сам Дарвин не считал свое
учение безупречным.
Вот что он писал: "Так как рождается гораздо более особей каждого вида, чем их
может выжить, и так как на основании этого постоянно возникает борьба за
существование, то из этого вытекает, что всякое существо, которое хотя
незначительно изменится в направлении, для него выгодном по отношению к сложным
и нередко меняющимся условиям его существования, будет представлять более шансов
на сохранение и, таким образом, подвергнется естественному отбору. В силу начала
наследственности отобранная разновидность будет стремиться к размножению своей
новой измененной формы...
...Многое, касающееся происхождения видов, остается еще необъясненным, если
только отдавать себе отчет в глубоком неведении, в котором мы находимся по
отношению к взаимной связи живых существ, нас окружающих. Кто объяснит, почему
один вид широко распространен и представлен многочисленными особями, а другой
мало распространен и редок? И тем не менее эти отношения крайне важны, так как
они определяют современное благосостояние
МЕНДЕЛЕЕВ
и, как я полагаю, будущий успех и дальнейшее изменение каждого обитателя этого
мира. Еще менее знаем мы о взаимных отношениях бесчисленных обитателей нашей
планеты в течение прошлых геологических эпох ее истории. Хотя многое еще темно и
надолго останется темным, но в результате самого тщательного изучения и
беспристрастного обсуждения, на какое я только способен, я нимало не сомневаюсь,
что воззрение, до недавнего времени разделявшееся большинством натуралистов и
бывшее также и моим, а именно, что каждый вид был создан независимо от
остальных, что это воззрение неверно. Я вполне убежден, что виды изменчивы и что
все виды, принадлежащие к одному роду, непосредственные потомки одного какогонибудь,
большей частью вымершего рода, точно так же как признанные разновидности
одного какого-нибудь вида считаются потомками этого вида. И далее я убежден, что
естественный отбор был самым важным, хотя и не единственным фактором, которым
было осуществлено это изменение".
МЕНДЕЛЕЕВ
(1834-1907)
По линии отца он был причастен к духовной, интеллектуальной прослойке общества:
дед - сельский священник, отец - учитель гимназии, преподававший философию,
изящные искусства, политическую экономию, логику, русскую словесность (позже
стал директором гимназии). По линии матери в его роду были практические деятели
- купцы Корнильевы. Они значительную часть своих доходов тратили на просвещение
и благотворительность. Мария Дмитриевна, мать Дмитрия Менделеева, была начитана
и получила неплохое домашнее образование.
Родился Дмитрий в Тобольске, семнадцатым ребенком в семье. В тот же год отец его
ослеп и вышел на пенсию. Пришлось Марии Дмитриевне заботиться не столько о
воспитании детей, сколько о том, чтобы прокормить их. Переехали в деревню
Аремзянку, в 30 верстах от Тобольска, где был небольшой стекольный завод,
принадлежавший ее брату, который жил в Москве и передал ей управление
предприятием. Мария Дмитриевна занималась производством и организовала подсобное
хозяйство.
"Там, на стеклянном заводе, управляемом моей матушкою, - писал Дмитрий Иванович,
- получились мои первые впечатления от природы, от людей и от промышленных дел".
В гимназию он поступил рано. Поначалу учился старательно, однако вскоре
определились у него предметы нелюбимые. Особенно досаждала латынь,
100 ВЕЛИКИХ ГЕНИЕВ
по которой он нередко получал единицы. В начальных классах его не оставляли
постоянно на второй год или не исключали за неуспеваемость из уважения к отцу.
Затем он заинтересовался физикой, математикой, географией, астрономией,
историей. Стал успевающим учеником. В выпускном аттестате у него были только две
удовлетворительные оценки: по Закону Божьему и по русской словесности. Первый
предмет он не любил из-за необходимости заучивать догмы без размышлений, как
зазубривают унылую латынь. А хорошей отметки по русской словесности он не мог
получить, потому что плохо знал церковнославянский язык.
И в поздние годы литературное мастерство Менделеева не отличалось изяществом. А
ведь в гимназии преподавателем русской словесности был замечательный писатель
Петр Павлович Ершов - автор "Конька-Горбунка", умевший раскрыть перед учениками
красоту, свежесть и мудрость русского языка. Впрочем, стиль Менделеева хотя и
тяжеловесен, однако насыщен мыслями и образами. Просто, он часто в одном
предложении старается сказать как можно больше, выразив не только главную мысль,
но и ее ответвления, а то и отступления.
Свой первый крупный научный труд, по теории водных растворов, он предварил так:
"Это исследование посвящается памяти моей матери ее
...Закладка в соц.сетях
