Жанр: Философия
Сочинения
...установленной Кантом.
Прежде всего бросается в глаза, что марксизм обращает
внимание только на одну сторону противопоставления:
он сознает только тезис причинной необходимости
сущего; он не сознает антитезиса свободной целесообразности
должного. Для него существует исключительно
причинно-детерминированная материальная природа.
Только такой натурализм и материализм кажется ему
научным. Говорить о свободе выбора, об установлении
цели действия, об идее должного, об этическом идеале
ему представляется "ненаучным". "Научный" социализм
утверждает, что "естественные законы капиталистического
производства" проявляются и реализуются с "железной
необходимостью"', когда какое-нибудь общество
напало на след естественного закона своего развития, оно
не в состоянии ни перескочить через естественные формы
своего развития, ни отменить их при помощи декрета"*
(Предисловие к т. 1 "Капитала"). Человеческая свобода и
воля здесь бессильны, следовательно, что-либо отменить
или декретировать. "В общественном производстве люди
вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие
отношения"... ("Диамат", стр. 31, цитата из
Маркса)*. "Не сознание людей определяет их бытие, а
наоборот, их общественное бытие определяет их сознание"
(там же)**. При этом "общественное бытие" не
означает ничего "духовного": оно означает экономическую
структуру, которая имеет своим последним реальным
основанием материю, ибо "материя первична" и
"все явления в мире представляют различные виды движущейся
материи" (там же, стр. 10).
Материализм есть прежде всего детерминизм, ибо
движение материи строго детерминировано и определяется
естественными законами, действующими с "железной
необходимостью". Отсюда возможность точного
предвидения и предсказания.
Все это мировоззрение хорошо известно философии
под именем натурализма (для материалистов основным
началом является природа, а не дух, говорит Энгельс. (См.
51
"Диамат", стр. II), всецело покоится на тезисе каузальной
необходимости сущего, и этим сущим у марксистов
будет материя ("материя" является субъектом всех изменений".
(Маркс. Там же, стр. 1 1).
Удержаться на этом тезисе никакая диалектика не
может. В самом деле, если капитализм "необходимо"
пролетаризирует и создает пролетарскую массу, которая
"необходимо" уничтожает капитализм и обосновывает
социализм, который наступает с "железной необходимостью"
законов природы - тогда, правда, можно предсказать
наступление социализма с точностью солнечного
затмения, но, с другой стороны, тогда бессмысленно
основывать партию и вести пропаганду, чтобы вызвать
это солнечное затмение. Материя движется по своим
солнечным законам, независимо от воли людей - тут не
о чем хлопотать.
Это затруднение было давным-давно замечено мыслителями
более высокой философской культуры. Марксисты
делали отчаянные попытки, чтобы из него выпутаться.
Такова идея "содействия" (begunstigung) природным
процессам, таково сравнение с ролью повивальной
бабки.
Существует, например, природная необходимость рождения,
но этой необходимости можно содействовать, ее
можно облегчить: подобно этому можно содействовать
необходимому наступлению социализма, его ускорять,
наконец, осуществлять.
Расширение совершенно мнимое, ибо спрашивается:
все ли в природе строго детерминировано, или не все? В
первом случае "содействие" явно бессмысленно. Во втором
случае существует не только причинная необходимость,
но и некоторая сфера свободы. Только в этом
случае "содействие" возможно: оно возможно лишь там.
где существует такая "природная необходимость", которая
оставляет сферу для вмешательства свободной воли:
это "вмешательство" определяется уже не той природной
необходимостью, которую оно находит перед собой, которая
ему дана. но решением воли, выбором средств.
оценкой действия. Действие никогда не оправдывает себя
причинной необходимостью, ибо причинность индифферентна
ко всякой оценке; добро и зло, смысл и бессмыслица
одинаково причинно необходимы.
Существует, например, для человека необходимость
умереть, по этим нисколько не оправдывается "содействие"
его умиранию, его ускорению (убийство и самоубий52
ство). Существует природная необходимость родить - и
здесь оправдывается "содействие" врача (кстати, можно
спросить: почему одной природной необходимости можно
содействовать, а другой нельзя?), и притом остается
свободная сфера для выбора хирургического или нехирургического
вмешательства, даже иногда выбора между
жизнью ребенка или матери.
Идея "содействия" ничему не помогает: по-прежнему
природная необходимость и моральная свобода стоят
рядом и вместе с тем исключают друг друга.
Одно из двух: или существует сплошная детерминация
железной необходимости, и тогда всякое свободное вмешательство
(всякое воздействие, содействие и противодействие)
исключается — или существует сфера свободного
вмешательства, и тогда не существует сплошной детерминации.
16. ДЕТЕРМИНАЦИЯ "МОТИВОВ"
Существует, однако, и еще один способ вынута гься из
затруднения, он всегда в конце концов применяется детерминизмом
и часто служит прибежищем для марксистов.
Свободное действие, выбор и решение всегда в конце
концов могут быть объяснены из какой-либо комбинации
причин, иначе говоря, генетическое объяснение всегда
имеет последнее слово. Сознание свободы, которое есть
опытный факт, покоится на том, что мы не видим и не
знаем мотивов и причин.
Более глубокое и всестороннее знание причин уничтожает
иллюзию свободы (это идея Спинозы).
Если бы этот довод был верен, то мы тем более
теряли бы свободу, чем более познавали и схватывали
цени причинностей. А на самом деле происходит как раз
обратное: чем более мы познаем и охватываем цепи
причинностей, тем более мы получаем возможности властвовать
над ними, тем более возрастает и расширяется
наша свобода, ибо "сколько кто знает - столько тот
может".
Более глубокое знание движущих мотивов, инстинктов
и скрытых душевных комплексов, определяющих наши
действия и наши решения, вовсе не отнимает у пас
свободу, а напротив, возвращает ее. На этом нос i роен
психоанализ, который открывает подсознательную обусловленность
(генезис), многих поступков, которые мы
считали произвольными, - но при этом вовсе не закрепощает
нас этими новыми причинностями, но, напротив,
возвращает нам свободу и власть над ними обходным
путем.
Наконец, самый марксизм не для того исследует и
открывает причинные связи хозяйственных процессов,
чтобы установить абсолютную детерминированность и
абсолютную независимость человека от хозяйства, а как
раз наоборот, чтобы освободить человека от рабства
природным силам, чтобы дать ему новую сферу возможностей.
При всяком установлении закономерностей предполагается
свобода овладения этими закономерностями, иначе
установление закономерностей не имеет смысла.
Таков принцип научного знания: свободе принадлежит
последнее слово; оно никогда не принадлежит генетическому
объяснению. Научный "эксперимент" есть свободный
акт.
Свобода по-прежнему вынырнула из детерминизма и
стоит рядом с "природной необходимостью", и даже над
нею. Все попытки марксизма выпутаться из противоречия
не удались. И это потому, что он его не силах
осознать, или, вернее сказать, старается скрыть от себя.
17. ДВЕ "НЕОБХОДИМОСТИ"
Скрыть это внутреннее неосознанное противоречие
помогает отчасти двусмысленность в термине "необходимость",
неразличение совершенно различных "необходимостей",
и прежде всего необходимости идеальной и
реальной, природной и моральной, необходимости сущего
и необходимости должного.
Каузальное обоснование какого-либо факта показывает
его генетическую необходимость, но ничего не говорит
о необходимости логической, этической, эстетической,
ничего не говорит об его оценке, как должного или недолжного.
Смешение генетического (т. е. причинного) объяснения
с систематической оценкой, с моральным и логическим
оправданием составляет основной философский
дефект марксизма.
Марксизм утверждает: капитализм "необходимо"
пролетаризирует, создает массу, "пролетариат", который
"необходимо" уничтожает капитализм.
Здесь две необходимости: первая есть необходимость
генетическая, вторая есть необходимость, вытекающая из
оценки, необходимость волевого акта: пролетариат решает
произвести революцию ради идеальной цели коммунизма.
Генетическая (причинная) необходимость никогда не
дает оправдания тому, что она обосновывает, ибо все
одинаково имеет свои необходимые причины: все заблуждения
и всяческая неправда^ ^.
Только моральная необходимость должного оправдывает
то, что ею обосновано. Маркс оправдывает социальную
революцию, ибо воспринимает ее как должное, а
капитализм как недолжное.
Все его сочинения переполнены суждениями о должном
и недолжном, иначе говоря, этическими оценками,
хотя он отрицает всякую этику во имя "научного" материализма
и атеизма. "Научный" материализм и натурализм
требовал генетического метода, который, по слову
Спинозы, устанавливает неумолимую причинную необходимость
"не оплакивая и не осмеивая". Маркс, напротив,
непрерывно "оплакивает и осмеивает", точнее сказать
изобличает, Маркс изобличает и осуждает эксплуатацию
как недолжное и требует "экспроприации экспроприаторов"
как морально необходимой и правомерной.
Весь "Коммунистический манифест" полон этого
пафоса морального изобличения и негодования.
При этом в системе Маркса "эксплуатация" является
вечным принципом зла, имеющим значение для всех времен
и народов, ибо она проницает всю историю рабского,
феодального и капиталистического хозяйства, а устранение
эксплуатации составляет вечный принцип добра, конечную
цель коммунизма, движущую историей.
Несмотря на все это, марксизм считает необходимым
отрицать всякие истины и вечные принципы особенно
этические - как "метафизику".
Маркс считает неприличным и ненаучным говорить о
морали и справедливости: это простительно лишь утопистам.
И действительно, если следовать строгому методу
точного естествознания, нельзя произносить суждений о
должном и недолжном, а придется рассуждать так, как
это делал Спиноза: большие государства поглощают малые
в силу той же природной необходимости, в силу
какой большие рыбы потирают малых и - можем мы
добавить - в силу какой высшие классы эксплуатируют
низшие. Нищие считал эксплуатацию биологически необходимой:
все животное царство построено на эксплуата55
ции, и человек эксплуатирует и даже пожирает животных.
Эксплуатация слабейшего сильнейшим и умнейшим
необходима и правомерна. Наука о природе (как, например,
дарвинизм) ничего против этого возразить не
может.
Уже давно было замечено, что есть два марксизма:
один утверждает, что бытие определяет сознание, утверждает
полную детерминированность человека, предопределенность
социализма в силу "железной" природной необходимости,
утверждает социализм как науку ("Диамат",
стр. 13); это марксизм "Капитала"; другой признает, что
сознание определяет бытие, утверждает, что человек может
освободиться от экономического рабства и овладеть
производительными силами и производственными отношениями,
провозглашает социальную революцию как
долг и социализм как практическую задачу, это марксизм
"Коммунистического манифеста".
Оба марксизма существуют уже у Маркса. Первый он
выдвигал в момент реакции, как утешение: "железная
необходимость" все равно в конце концов приведет к
социализму, несмотря на неудачу революции; второй он
провозглашал в момент революционного подъема, как
агитационный призыв к действию.
Однако в смысле миросозерцания доминировал первый
марксизм, который именно поэтому назывался "материализмом".
Он оставлял в тени, что сознание в свою
очередь определяет бытие, и никогда не говорил, что во
всяком действии мы исходим из идеи должного и недолжного.
Всему этому в натуралистическом материализме,
постоянно сползающем в самый вульгарный механический
материализм, конечно, нет места.
Второй, революционно-идеалистический марксизм, не
имел под собой никакой философской базы. Революционный
идеализм можно обосновать лишь на такой философии
свободы, какую давал Кант или Фихте, но отнюдь не
на "материализме и натурализме".
18. СВОБОДА КАК ПОЗНАННАЯ
НЕОБХОДИМОСТЬ
Бросим теперь взгляд, как решается эта антиномия у
Маркса и Энгельса. Проблему необходимости и свободы
(следовательно, свободы воли и вменяемости) Энгельс
ставит и признает в своем "Анти-Дюринге". Он сознает,
что на этом основном противопоставлении покоится противоположность
царства природной необходимости ("животного
царства") - и царства свободы, как царства
человеческой культуры и цивилизации ("Анти-Дюринг",
1932 г., стр. 80-81)*, Маркс тоже отчетливо формулирует
эту основную диалектическую противоположность: царство
необходимости (куда относится даже материальное
производство) и царство свободы (куда относится развитие
человека как самоцели) .(Кап., т. Ill, стр. 591, 592)**.
Ясно, что все это противопоставление ими целиком
взято из немецкого идеализма, из Канта, Фихте, Шеллинга
и Гегеля. Оно было обосновано антиномией свободы
и необходимости у Канта и составляло основную тему
немецкой философии вообще.
Как же решается у Маркса и Энгельса эта знаменитая
антиномия? С необычайной легкостью и легкомыслием.
Вся диалектика великих философов, посвященная этой
проблеме, для них прошла незамеченной. Здесь можно
употребить любимый термин диамата: опошление.
Решение берется якобы от Гегеля. Оно весьма просто:
свобода есть познание необходимости (непознанная необходимость,
"слепая необходимость" есть отсутствие свободы).
Прежде всего, никакая ссылка на Гегеля здесь недопустима'.
"необходимость" у него имеет совсем иное
значение, нежели в материализме Маркса и Энгельса. Мы
уже говорили о двусмысленности термина необходимость:
он может означать моральную необходимосгь и
физическую необходимость. "Свобода" означает у Гегеля
автономию объективного исторического духа, автономию
разума; автономия разума не есть произвол, но
"собственная закономерность", собственна.ч необходимость,
обращенная к собственной свободе. Познание такой
духовной, а не природной необходимости есть подлинное
освобождение.
Напротив, природная необходимость есть для Гегеля
низшая ступень, которая в этой высшей ступени автономного
духа ("идеи", разума) содержится и "снимается".
Гегель дает этим решение антиномии свободы и необходимости
вполне в духе всего немецкого идеализма.
Такое решение для марксизма совершенно неприемлемо,
ибо оно заставляет принять всю философию духа
Гегеля.
"Необходимость", о которой говорит марксизм, вовсе
не есть автономия духа. необходимость, обращенная к
свободе; она есть природная, каузальная необходимость.
И тогда афоризм о "познанной необходимости" превращается
в бессмыслицу.
Прежде всего познание совсем не есть действие: познание
противополагается действию (теоретический разум
противопоставляется практическому), и пока мы познаем
математические законы, физические законы, мы вовсе
еще не действуем. Но "свобода воли" говорит именно о
действии и спрашивает, существует ли возможность свободного
действия.
Далее познание законов природной необходимости
вовсе не дает еще свободы и власти над ними. "Раз мы
узнали этот закон, действующий (как тысячи раз повторял
Маркс) независимо от нашей воли и от нашего
сознания - мы господа природы" (Ленин. "Мат. и эмпир.",
155-156)*. Совершенная неправда и недопустимое бахвальство!
Мы знаем множество законов с совершенной
точностью, которые не дают нам никакого господства и
никакой свободы: таковы, например, все астрономические
законы, таков закон энтропии, закон старения и
умирания.
Как раз теория "отражения" особенно ярко показывает
нам нелепость афоризма. Ленин говорит: "господство
над природой есть результат объективно верного отражения
в голове человека явлений и процессов природы"
(там же). Но разве зеркало "господствует" над предметами,
которые оно отражает? Отражение есть пассивное
восприятие, воспрещающее при этом всякое изменение
в отражаемых предметах. Чтобы зеркало не только
отражало, но и господствовало над отражаемыми предметами,
его нужно наделить еще одной способностью, а
именно способностью свободы (таковы монады Лейбница,
эти "зеркала вселенной").
Чтобы человек господствовал над природными необходимостями,
недостаточно знания этих необходимостей,
его надо наделить еще способностью свободного действия.
Таким образом, из "познанной необходимости" никакой
свободы не получилось.
Диалектическая беспомощность здесь доходит до
своего предела. Бессмыслица афоризма становится очевидной;
чтобы вернуть ему какой-либо смысл, его надо
исправить так: познание необходимости есть одно из условий
возможности свободы (незнание необходимости препятствует
свободе).
Здесь диамат может обрадоваться; он скажет: "конеч58
но, мы это именно разумели, что вы приписали нам
бессмыслицу". Однако радость окажется преждевременной.
Принятие этого невинного исправления разрушает
решение Маркса и Энгельса.
В самом деле, мы установили, что познание необходимости
само по себе не есть свобода. К нему должно
присоединиться свободное действие, которое пользуется
познанием, как средством для своих целей. Иначе говоря,
мы должны перейти к свободе со всеми ее категориями
(цель и средство; субъект, ставящий цель и свободно
избирающий средства, оценивающий цель и т. д.).
Но именно этот переход остается непонятным; он-то и
составляет антиномию свободы и необходимости, которая
нисколько не решается афоризмом о "познанной
необходимости". Решение было иллюзорным. Оно состояло
в "сведении" свободы к познанной необходимости,
но это сведение не удалось.
19. БЫТИЕ ОПРЕДЕЛЯЕТ СОЗНАНИЕ, ИЛИ
СОЗНАНИЕ ОПРЕДЕЛЯЕТ БЫТИЕ?
Посмотрим теперь, что дает катехизис диамата для
решения данной антиномии. Выяснить это не так легко,
ибо антиномия выражена расплывчато, неостро, недиалектично.
Мы, однако, можем принудить диамат,
пользуясь его собственными словами, к точной формулировке
тезиса и антитезиса:
Тезис детерминизма (материализма): "природа, бытие,
материальный мир определяют сознание (духовную
жизнь) как нечто вторичное и производное". "Материальная
жизнь общества независима от воли людей" ("Диамат",
стр. 13).
Антитезис свободы (идеализма, мощи идеи): сознание
и духовная жизнь (идеи, теории, политика) определяют
материальную жизнь общества, организуют, мобилизуют,
преобразуют ее. Материальная жизнь общества,
таким образом, зависит от воли людей ("Диамат",
стр. 15).
Или короче - тезис', бытие определяет сознание и
антитезис', сознание определяет бытие.
В чем же состоит решение? Его найти еще труднее.
Оно заменяется некоторыми суждениями "здравого смысла",
создающими впечатление, что никакого противоречия
не существует. Так, прежде всего отрицается односто59
ронний идеализм и материализм. Здравый смысл говорит
свое "нет" утопическому идеализму, не считающемуся с
условиями материальной жизни общества ("Диамат", стр.
14), и то же самое "нет" - механическому или "вульгарному"
материализму, не признающему "мобилизующей.
организующей и преобразующей роли идеи" ("Диамат",
стр. 16), ибо тогда партия была бы не нужна, была бы
обречена на "пассивность, на прозябание"".
Выражаясь разговорным языком, можно сказать, что
отрицается научный фатализм и революционная фантастика.
Но здравый смысл не есть философская диалектика и
разговорное успокоение не есть философское решение^.
Здравый смысл говорит: и тезис отчасти прав - и антитезис
отчасти прав, необходимо сохранить и тезис и
антитезис; "генеральная линия" должна идти посередине.
не склоняясь ни направо, ни налево.
Но диалектика не признает никаких "отчасти", она
мыслит и обостряет тезис и антитезис до конца: тезис
утверждает, что "материальная жизнь общества независима
от воли людей" ("Диамат", стр. 13) - антитезис
утверждает, что "материальная жизнь общества зависима
от воли людей" ("Диамат", стр. 15), или. чтобы вырази ть
антиномию точнее и глубже: все сплошь детерминировано,
и поэтому все есть природная необходимость и материя
(тезис) - и не все есть природа и материя, существует
еще свобода и дух (антитезис).
Никакого среднего пути здесь не существует: или все,
или не все, между ними нет середины. Тезис и антитезис
нельзя сохранить вместе, ибо они исключают друг друга;
нельзя и вместе с тем необходимо вот в чем глубина
антиномии.
Не найдем ли мы еще чего-либо в диамате, что давало
бы хоть подобие философского решения? Мы должны
проследи ть все возможности его диалектики, ибо здесь
она подлежит последнему и решающему испытанию:
здесь решается судьба всего материалистического миросозерцания.
И вот мы находим такую мысль:
Тезис о первичности природного бытия и вторичное] и
сознания, о производности духоьпой жизни, о причинной
обусловленности идей, теорий, взглядов условиями материальной
жизни общества (оворит только о прот'хождении
и возникновении идей, учреждений, по вовсе не об их
значении', напротив, ангитезис имеет в виду значение, их
роль в истории, которая признается и поддерживается
("Диамат", стр. 15).
Таким образом, тезис говорит о генезисе - антитезис
говорит о значении (gelten). Эта мысль могла привести к
важным результатам, но она здесь только брошена и не
развита. За ней скрывается классическая критика Штаммлера*,
которая здесь как будто принята во внимание:
генетическое (т. е. причинное) объяснение возникновения
какой-либо идеи, теории, какого-либо события в истории
ничего не говорит нам о его принципиальном значении, о
той роли, какую ему предстоит сыграть в истории. Но
"значение" какой-либо идеи определяется оценкой ее истинности
и правомерности, ее способностью решить поставленную
задачу. Историческая роль идей и актов
определяется не причинами и мотивами, смотрящими
всегда назад ("откуда и почему?"), а целями и идеалами.
смотрящими вперед ("куда и для чего?").
Значимость чего-либо (gelten) означает его ценность
(Wert): через понятие "значения" (gelten) немецкая философия
пришла к своей теории ценности (Wert), и здесь
диамат столкнулся с понятием ценности, ибо всякое действие
может быть оцениваемо и постоянно оценивался.
Этого хода мысли мы, конечно, не находим в диамате:
он не имеет категории ценности и боится ее, ибо она
приводит к совершенно иному мировоззрению: ценное
есть должное, обращенное к свободе, есть цель. А материализм
есть детерминизм, изгоняющий свободу и выбор
цели ("отвергающий, по выражению Ленина, вздорную
побасенку о свободе воли")**. С того момента, как
сознание начинает оценивать, ставить себе цели и их
осуществлять, покидается почва материализма и начинает
действовать тезис идеализма: "сознание определяет
бытие", дух формирует материю.
Здесь само собой всплывает довольно простое решение,
которое действительно как будто присутствует в
диамате: нельзя ли сказать, что сначала бытие определяет
сознание людей, а затем это сознание в свою очередь
начинает определять бытие? Нельзя ли сказать, что духовная
жизнь (идеи, теории, взгляды) производна от материальной
жизни и ею обусловлена, но затем, в свою
очередь, производит обратное действие на общественное
бытие и на его материальные условия ("Диамат", стр.
13-15)?
Сказать это не значит решить антиномию, ибо такого
"сначала" и "потом" не существует: материальные причи61
ны никогда не могут перестать действовать и бытие
непрерывно продолжает определять сознание, детерминизм
нигде не прекращается; смысл материалистического
мировоззрения состоит в том, что бытие всегда определяет
сознание, а здесь высказывается, что оно лишь до
какого-то момента определяет сознание, а с какогото
момента, напротив, сознание начинает определять
бытие.
Это "всегда" и "не всегда" выражает неразрешенную
антиномию. Утверждать, что сначала объект определяет
субъект, а затем напротив, субъект начинает определять
объект - значит выйти из материализма и перейти К
совершенно иному миросозерцанию.
Как раз Шеллинг утверждает, что дух генетически
возникает из материальной природы, но затем обратно
воздействует на материю и на природу, формирует и
творит из нее царство свободы и духовной культуры.
Такое миросозерцание лежит в основе гегелевской грандиозной
системы философии. С материалистическим монизмом
оно явно несовместимо, ибо когда "сознание
начинает определять бытие", тогда мы вступаем в сферу
духовной жизни, которая выражается при помощи совсем
иных категорий, нежели категории материальной природы,
изучается совсем иными науками ("науками о духе")
и требует "философии духа", которую так блестяще развил
Гегель.
Вдумаемся, что значит это утверждение: "сознание
определяет бытие?" В нем заключены совершенно новые
категории, а именно категории: сознательно поставленной
цели, выбора средств, выбора между различными
возможностями, а главное - категория субъекта сознания,
личности, субъекта действия и познания. Все эти
категории отсутствовали на ступени физико-химического
и даже биологического бытия и тщательно изгонялись из
наук о природе, из точного естествознания".
Природа не действует по целям; субъект, действующий
по целям, - уже не есть природа. Значит, не все
есть природа? Нет, отвечают натурализм и материализм:
все есть природа.
Антиномия не решена; по-прежнему стоят рядом тезис
и антитезис: "бытие определяет сознание" и "сознание
определяет бытие" - в их вечном споре, в их несовместимости
и в их непонятном совмещении. Но теперь
уже исчерпаны все средства диамата. Его "диалектика"
не доросла до этой проблемы. И следовательно, его ми62
росозерцание терпит крушение. Оно может стоять твердо
лишь до тех пор, пока держится крепко этой знаменитой
формулы: не сознание определяет бытие, а бытие определяет
сознание.
20. ТРИ СМЫСЛА "БЫТИЯ,
ОПРЕДЕЛЯЮЩЕГО СОЗНАНИЕ"
Ввиду того что эта формула является фундаментом
"материалистического" мировоззрения, мы должны ее
анализировать. Она имеет три различных смысла, которые
присутствуют здесь в диамате (там же, стр. 1
...Закладка в соц.сетях
