Жанр: Философия
История философии: запад, Россия, восток 4.
...ны
на Западе. Зато большую популярность обрела вышедшая в 1927 г.
книга М. Хайдеггера "Бытие и время", где был разработан специфический
проект экзистенциалистского учения о бытии (онтологии). В
целом ряде работ 20-30-х годов К. Ясперс предложил свой вариант
онтологии. Впоследствии, опираясь на разработки немецких мыслителей,
Ж.-П. Сартр создал обновленное понимание бытия (особенно в
книге "Бытие и ничто"). Еще раньше новые, неклассические варианты
онтологии, повлиявшие на экзистенциалистов, разрабатывал Э. Гуссерль
(1856-1938) - основатель феноменологического направления,
на протяжении всего столетия сохраняющего большое влияние в философии.
Почему же особое внимание философов разных направлений привлекло
учение о бытии? И как это увязать с поворотом к человеку?
Ведь в философии XX в., в отличие от традиционной отнологии, не
мир, не природа, а человек становится проблемной точкой отсчета.
Философы XX в. стали решительно пересматривать внутрифилософские
приоритеты прошлого. Они возражали тем представителям классической
отнологии, которые отталкивались от самостоятельного бытия
мира и от него двигались к пониманию человека, поставленного в
зависимость от мира. В таких случаях, говорили они, философия и
превращалась в "философию вещей", а человек чаще всего также рассматривался
как вещь. Не менее категорическими были возражения
против тех направлений классической философии, где на первый план
выдвигались логика, гносеология, теория идей: господство "философии
идей", утверждали сторонники "новой онтологии", превращает
человека в своего рода познавательную машину.
В противовес классическому онтологизму и гносеологизму представители
новых направлений XX в. считали необходимым действительно
сделать человека центром филосфии. Ведь сам человек есть,
существует, является бытием, притом бытием особым. Философы-классики
рассматривали "бытие" как предельно широкое (человеческое)
понятие о мире и в то же время считали бытие независимым
от человека. Кант пытался преодолеть это противоречие. В кантовском
учении философы XX в. особенно высоко оценивали ту идею,
согласно которой мир мы видим исключительно сквозь призму человеческого
сознания. Вещи мира, сам мир существуют в себе, совершенно
независимо от сознания, но "в себе" они нам, людям, не явлены.
Поскольку же мир, вещи и процессы мира являются людям, постольку
результаты его осознания уже неотделимы от человека. К
этим тезисам Канта присоединяются не только феноменологи, экзистенциалисты,
персоналисты, но и представители многих других направлений.
Однако в отличие от классической и даже кантовской мысли,
центром антропологической философии XX в. является не
учение о разуме, не гносеология и логика, а онтология. Центром
же "новой онтологии" становится не некое изолированное
сознание человека, а сознание, точнее, духовно-психическое
(сознание и бессознательное), взятое в неразрывном единстве
с человеческим бытием. Этот новый смысл и вкладывается в
традиционное понятие экзистенции, существования как особого бытия,
которое становится базовой категорией экзистенциалистской онтологии.
Итак, путь феноменолога, экзистенциалиста, персоналиста - не
путь от Sein, бытия вообще, не от мира как бытия к бытию человека,
как это было в классической онтологии. Избирается обратный путь -
от человеческого существования, т. е. от экзистенции, к миру, как он
видится человеку и "выстраивается" вокруг него. Такой подход представляется
философам XX в. предпочтительным с точки зрения не
только реалистической (ведь по-другому, говорят они, человек и не
осваивает мир), но и гуманистической: в центр ставится человек, его
активность, его уникальность, возможности свободы, открываемые самим
бытием.
Человек как уникальное существо и власть
усредняющего начала
В подтверждение тезиса об уникальности челосеческого существа
экзистенциальные философы прежде всего приводят онтологические
аргументы. Место, которое определенный индивид в каждый данный
момент занимает в бытии, совершенно неповторимо. Каждый человек
исполняет миссию истины. Там, где находится мой глаз, не находится
никакой другой; то, что видит в реальности мой глаз, не видит другой.
Мы незаменимы, мы неповторимы, так рассуждал X. Ортега-и-Гассет.
И с этим нельзя не согласиться.
Верно и то, что человек ищет, должен искать и выражать свое
неповторимое, уникальное Я. На это настраивала индивида и классическая
мысль. Но она, по мнению философов XX в., чаще всего определяла
Я через то, чем оно не является; она нередко сводила Я к не-Я
в различных ипостасях последнего.
И еще одно важнейшее обстоятельство: и в философских системах
XX столетия, как и прежде, сущность Я определяется через соотнесение
с какими-либо проявлениями мира вне человека. Но в отличие от
классической философии, сама противоположность человека и мира
воспринимается так, что не-Я, т. е. нечеловеческое, становится символом
отчужденного и безусловно враждебного мира. Камю сравнивает
не-Я с глухой и прочной стеной, противостоящей человеку, - равнодушной,
неустранимой, опасной. Потому в Я живет и будет жить постоянный
страх перед не-Я, перед миром и другими людьми. И все же
человек обязан заставить себя жить и творить самого себя. Такова
обращенная к индивиду программа экзистенциальной философии: страшиться,
опасаться всего того, что есть не-Я (т. е. мир вне человека),
противостоять ему, бунтовать против него.
Этот подход к миру как абсолютно враждебному по отношению
к Я в философии XX в. обосновывается на разных уровнях
рассуждения и во множестве философских идей. Так, разбирая категорию
"повседневное бытие-вместе-с другими", ранний Хайдеггер считал
самым важным ввести "экзистенциал", который он обозначал написанным
с прописной буквы немецким неопределенно-личным местоимением
"Man" и разъяснял через понятия "усредненность", "выравнивание"
и т. д. Экзистенциальная философия в данном отношении
была и до сих пор остается реакцией на тенденцию стандартизации,
которая стала особенно мощной в XX в. и проявилась в самых
разных областях - в производстве, повседневном быту, в идеологии
и культуре.
В советской литературе Хайдеггера подчас критиковали следующим
образом: Man - категория, которую можно отнести к капиталистическому
обществу; Хайдеггер же придает ей абстрактный внеисторический
смысл. Но экзистенциалист применяет подобный прием по
принципиальным соображениям, ибо полагает, и с полными на то основаниями,
что необходимость - и опасность - уподобления, усреднения
заключает в себе всякое, в сущности, человеческое совместное
бытие. Действительная ограниченность хайдеггеровской концепции Man
состоит в том, что повседневное бытие человека вместе с другими людьми
Хайдеггер поначалу рассматривал сугубо негативистски. Он не видел
богатства его противоречивых аспектов: ведь мы учимся от других и
учим их; они влияют на нас - мы влияем на них; а главное: не иначе,
чем в общении с другими, мы отстаиваем, развиваем, познаем свое Я,
а они - свое Я. Одним словом, взаимодействуя с другими людьми,
человек не только идет навстречу общему, всеобщему, усредняющему,
но и обнаруживает индивидуально-неповторимые черты своей личности,
своего бытия, борется за них, закрепляет их. Общее - совсем не
обязательно "среднее", "неопределенно личное". Общим достоянием
людей становятся ведь не только стандарты, стереотипы, шаблоны, но
оригинальное, творческое, уникальное - то, что значительно "выше
среднего". Это поняли другие философы XX в., которые - подобно
М. Буберу - показали плодотворность диалога, общения Я и Ты, не
отрицая, впрочем, и опасностей для Я, вытекающих из общения людей.
Итак, повседневности бытия вместе с другими присуща сложная
объективная диалектика. Сводить же ее к усредненности значит упрощать
совместное бытие, бытие общения и взаимодействия. Но вообще
отрицать определенную власть Man, т. е. усредняющего начала, над
социальным бытием людей было бы необъективно: достаточно вспомнить,
как легко каждый из нас подпадает под влияние стереотипов и с
каким трудом от них освобождается.
Многие течения философской мысли XX столетия остро ощущали
и фиксировали власть "среднего", "массового" шаблона и стандарта
над жизнью и культурой. (Примером может служить блестящее сочинение
испанского философа X. Ортега-и-Гассета "Восстание масс".)
При этом одни философы, испытывая страх перед усилившейся "массовизацией"
всех сторон жизни, отстаивали, вслед за Ницше, элитарные
идеалы. Другие пытались анализировать "массовизацию" жизни
и культуры в ее реальной противоречивости. Экзистенциализм, персонализм
расположены, пожалуй, где-то посредине: они считают власть
Man опасной, но видят в ней главную неискоренимую черту совместного
бытия людей - такую же неизбежную как жизнь или смерть
индивидов.
у^
Бытие между жизнью и смертью
Экзистенциальная философия повернула внимание современной
культуры к проблеме смерти. "Быть или не быть" индивиду
- тема в философии человека XX в. еще более популярная, чем
во времена Шекспира. А. Камю в "Мифе о Сизифе" заявил, что место
центрального философского вопроса должна занять проблема самоубийства.
И он видел свою гуманистическую задачу в том, чтобы помочь
человеку, который находится на грани отчаяния, на грани самоубийства,
сохранить жизнь.
Чем ему способна помочь философия? Во всяком случае, рассуждает
Камю, не благодушно-оптимистическими уверениями в том, что
жизнь прекрасна - к ним отчаявшийся человек скорее всего отнесется
без всякого доверия. Бессмысленны, безнравственны и те концепции
философии прошлого, согласно которым человек живет в лучшем
из миров. Камю заявляет, что мир этот абсурден; он подобен действиям
Сизифа, поднимающего, по наказанию богов, камень на гору, с
которой тот снова должен покатиться вниз... И все-таки жизнь даже в
ситуации абсурда - ценность, равной которой у человека нет. Но это
жизнь, всегда "пограничная" со смертью.
Жизнь на грани смерти, утрата и поиск смысла жизни - ситуации,
которые в философии и литературе XX в. исследовались глубже
и тщательнее, чем прежде. К сожалению, в нашей философии долгое
время господствовало пренебрежительное отношение и к этим проблемам,
и к их осмыслению - как будто они не заботят абсолютно каждого
человека. Каждый переживал смерть близких, многим в разгар
жизни и всем на ее исходе приходилось или еще придется смотреть в
глаза смерти. Всякий человек обязательно задумывается о смерти.
Жизнь индивида может быть наполнена смыслом, но может вдруг
утратить для него этот смысл. Достойно умереть, когда приходит
смерть, бороться с нею, когда есть шанс жить, помогать другим людям
в их именно смертной борьбе - это великое и нужное любому
человеку умение. Ему учит сама жизнь. Жизнь и смерть человека,
смысл жизни - это вечные темы искусства и философии.
Однако в классической мысли и в современной философии тема
смерти занимает разное место; смерть оценивается существенно поразному.
"...Самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого
отношения, так как, когда мы существуем, смерть еще не присутствует;
а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем", - писал,
выражая мироощущение и ценности своей эпохи, древнегреческий философ
Эпикур^. В современной экзистенциалистской философии
жизнь часто определяется как "бытие к смерти". В какой-то
степени это верно - едва родившись, человек "устремляется" к смерти.
И смерть в любой момент может оборвать нить жизни... Можно,
да и нужно понять людей, чьи мысли и чувства - под влиянием личных
и социальных переживаний - повернулись, в основном, к проблеме
смерти.
Это бывает не только в случаях индивидуальной социальной патологии
(параноидальной одержимости идеей самоубийства), но и в ситуациях,
не так уж редко выпадающих на долю вообще-то здоровых
людей, в ситуациях конфликтного выбора, отчаяния, причем нередко
совпадающих с высокими духовно-нравственными порывами личности.
И все же, рассуждая о человеческом бытии одновременно реалистически
и гуманистически, правомерно усомниться в теоретической и
нравственной справедливости определения сущности жизни человека
как бытия к смерти. Человеческая жизнь (да и жизнь вообще) постоянно
развертывается не просто через противоположность, через "устремленность"
к смерти, а скорее через противодействие ей. И человек
в нормальном состоянии ориентируется именно на жизнь. Он научился
полагаться на ее силу. О смерти же он мыслит и заботится скорее в
крайних, действительно "пограничных" между жизнью и смертью ситуациях
- но даже и в них человек способен не только и не просто
отдаться "бытию к смерти", а либо проявлять огромную волю к жизни,
либо сознательно жертвовать своей жизнью во имя высоких принципов,
во имя жизни других людей.
Экзистенциалистская философия оправданно исходила из того, что
близость, угроза смерти чаще всего заставляет людей задуматься о
смысле и содержании прожитой жизни, "повернуться" от быта, от
повседневности к самому бытию, к собственной экзистенции - сущности,
которая едина с существованием. Это предположение отнюдь
не беспочвенно, и писатели-экзистенциалисты умели остро и ярко осмысливать
ситуации на грани жизни и смерти. По существу, герои их
главных произведений помещены в пограничные ситуации. (Примеры
- пьесы Сартра; повесть А. Камю "Посторонний"; повесть С. де Бовуар
"Самая легкая смерть" - сильный и жесткий рассказ об умирающей
матери и т. д.) Такой поворот не был случайным: он свидетельствовал
о наступлении эпохи, когда пограничная ситуация стала не
только индивидуальной, но и социальной, более того - общечеловеческой
проблемой.
Наиболее полно и ярко проблематика пограничной ситуации оказалась
разработанной в философии К. Ясперса.
НЕМЕЦКИЙ ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ
Философия Карла Ясперса
Жизнь и сочинения
Карл Ясперс^ родился 23 февраля 1883 г. в Ольденбурге, где окончил
гимназию. В 1901- 1902 гг. он начал изучать право в университетах
Гейдельберга и Мюнхена, но затем увлекся медициной, которой
до 1908 г. учился в Берлине, Гёттингене и Гейдельберге. Решение заняться
медициной было не в последнюю очередь продиктовано тем,
что Ясперс в молодости (впрочем, и до самой смерти) страдал редкой
и неизлечимой болезнью легких. Знание медицины и наблюдение за
своим организмом помогли Ясперсу прожить восемьдесят шесть лет.
Не исключено, что болезнь, протянувшаяся через всю жизнь, позволила
Ясперсу глубоко прочувствовать смысл пограничной ситуации
- понятия, поставленного им в центр философствования. Специализировался
Ясперс в психиатрии. В 1909 г. он защитил диссертацию на
тему "Ностальгия и преступление". После окончания учебы Ясперс
работал ассистентом в психиатрической клинике в Гейдельберге, причем
"на общественных началах", что помогало ему прежде всего сообразовывать
степень занятости в клинике со своим слабым здоровьем.
С 1916 по 1921 г. он был экстраординарным профессором психиатрии
в Гейдельберге. В 1913 г. вышла из печати первая часть "Общей психопатологии",
а в 1919 г. - труд "Психология мировоззрений", во
многом отражавший влияние Дильтея.
С 1921 по 1937 г. Ясперс был в Гейдельберге профессором философии.
В 30-е годы были созданы многие его выдающиеся философские
работы: "Духовная ситуация времени" (1931); "Философия" (В 3 т.,
1931 -1932); "Разум и экзистенция" (1935); "Ницше. Введение в понимание
его философствования" (1936); "Декарт и философия" (1937); "Философия
экзистенции" (1938). После прихода нацистов к власти в жизни
Ясперса наступили тяжелые времена. Он был женат на еврейке, что
предопределило гонения и преследования. Ясперс был исключен из университетского
Совета, а в 1937 г. до положенного срока уволен на пенсию.
С 1943 г. существовал запрет на публикацию произведений философа.
Жизнь Ясперса и его жены оказалась под постоянной угрозой. Прекратилась
дружба с Хайдеггером. После окончания войны Ясперс, вновь ставший
профессором философии, принял участие в восстановлении нормальной
работы Гейдельбергского университета, руководствуясь программой
университетской реформы, которую он начал разрабатывать
еще в 30-х годах. В 1948 г. он переселился в Базель, в университете
которого преподавал до 1961 г. После войны Ясперс написал значительные
философские произведения, такие как "Философская логика.
Т. 1. Об истине" (1947); "Философская вера" (1948); "Происхождение
и цель истории" (1949); "Разум и антиразум в нашу эпоху" (1950);
"Введение в философию" (1950); "Великие философы" (1957); "06
условиях и возможностях нового гуманизма" (1962). Он также создал
монографии о Шеллинге (1955), Николае Кузанском (1964).
Ясперс был либерально, гуманистически настроенным мыслителем.
Он оказал глубокое влияние на формирование демократических порядков
и нового общественного сознания в послевоенной Германии.
Этому способствовали его социально-политические работы "Вопрос о
вине" (1946); "Атомная бомба и будущее человека" (1958); "Свобода
и воссоединение" (1960); "Куда идет ФРГ?" (1966). Умер Ясперс 26
февраля 1969 г.
Философия Ясперса весьма популярна в современном мире. Учение
Ясперса - непременный предмет преподавания в университетах
всего мира. Ему посвящаются симпозиумы, коллоквиумы. Международное
ясперсовское общество систематически проводит конгрессы,
издает ежегодники, монографии, посвященные Ясперсу. Издается (в
Швейцарии) Собрание его сочинений, его наследие. Из публикаций
последних лет особенно интересна переписка Ясперса с X. Арендт и с
М. Хайдеггером.
Перейдем к анализу философских идей Ясперса.
Основные понятия философии К. Ясперса:
экзистенция, всеобъемлющее, философская вера
Философия К. Ясперса заметно отличалась от других разновидностей
экзистенциалистской философии, например хайдеггеровской, своей
приверженностью рационализму, науке, демократии. Правда, и Ясперс
критически оценивал некоторые центральные идеи классической
рационалистической философии (например, не принимал ее самоуверенный
сциентизм). Их результатом, по мнению Ясперса, стало пагубное
"раздробление" мира, невнимание к целостности бытия и, как
следствие, пренебрежение метафизикой как учением о первоосновах
универсума. Ясперовская философия энергично пролагала путь к новой
метафизике, которой вменялось в обязанность сосредоточиться
вокруг трех основных проблемных сфер, очерчиваемых категориями
"всё" (das All), "изначальное" (das Urspriingliche) и "одно" (das Eine).
"Всё" наличного бытия - это миф, наша "изначальность" - это
экзистенция, "одно" - это трансценденция ^'. В разъяснении этих
категорий, охватываемых ими сфер и их единства состоит, по Ясперсу,
главная задача философии. Одновременно ее выполнение имеет
практический, смысложизненный характер. Мир надо осмыслить, чтобы
ориентироваться в нем. "Высвечивание экзистенции" (Existenzerhellung)
нужно нам, индивидам, чтобы обрести свою сущность. Трансценденции,
ее "откровению" придается смысл религиозно-нравственного
спасения, приобщения к вечности.
Ориентирование в мире, пишет Ясперс в работе "Философия",
необходимо разделять на научно-исследовательское и философское.
Объективное познание мира наукой принципиально важно для человеческой
жизни. "Без него невозможно никакое философское ориентирование
в мире"" . Вместе с тем философское ориентирование необходимо
и для науки и для практики, ибо оно предупреждает против
превращения какой-либо определенной картины мира, которую в тот
или иной момент предлагают науки, в абсолютную и окончательную.
"Высвечиванию экзистенции" принадлежит, по Ясперсу, уникальная
роль в человеческой жизни. Но что такое экзистенция в понимании
Ясперса? 06 экзистенции, подчеркивает философ, можно говорить
тогда, когда возникает решимость поставить поистине философский
вопрос: что противостоит целостному бытию мира? Яснерс отвечает
на вопрос так: ему противостоит особое бытие. "Это бытие и есть
я сам в качестве экзистенции. Она - и есть я, поскольку я не становлюсь
объектом. В ней я знаю себя в качестве независимого - правда,
при этом я не могу видеть того, что называю своим Я. Но исходя из
такой возможности я живу; только осуществляя ее, я есть я сам. . ..Итак,
не мое наличное бытие есть экзистенция, но человек в наличном бытии
- возможная экзистенция". Наличному бытию (Dasein) - в отличие,
скажем, от раннего Хайдеггера, Ясперс не придает решающего
категориального значения. "Наличное бытие", или "здесь-бытие", эмпирично,
подвержено смерти. "Экзистенция не знает смерти, а стоит
лишь под знаком взлета и падения. Наличное бытие эмпирически
"здесь" (da), а экзистенция налична только в качестве свободы"^.
Экзистенциалистов не раз упрекали в непроясненности понятия
"экзистенция". Для таких упреков есть некоторые основания. Их можно
предъявить и Ясперсу, который одним из первых употребил понятие
"Existenzphilosophie" - философия экзистенции. Он сам отмечал (например,
в своей "Философской автобиографии"), что начиная с ранних
своих работ разрабатывал экзистенциальную философию, ее главные
темы и понятия - вопросы о мире, данном человеку, о неизбежных
для человека пограничных ситуациях (смерть, страдание, вина,
борьба), об основных чертах эпохи. Но центральным понятием была,
конечно, экзистенция. Осознавая необычность и трудность освоения
этого понятия, философ вновь и вновь предпринимал настойчивые
попытки с разных сторон подступиться к "экзистенциальной" стороне
человеческой сущности. И если мы попытаемся без предубеждения
вникнуть в смысл раздумий Ясперса, то поймем, что под эгидой слова
"экзистенция" речь идет о проблемах, имеющих для индивида и человечества
глубинный жизненный смысл. Философ-экзистенциалист говорит
человеку: твоя истинно человеческая экзистенция лишь тогда
"налична", когда ты действуешь как свободное существо, когда не
даешь самому себе и другим людям превратить себя в объект манипулирования;
экзистенция сопряжена с поисками непреходящего
смысла бытия, с заботой о наличном бытии (Daseinssorge). Этот
мотив найдет развитие и в философии Хайдеггера.
Экзистенция, поясняет далее Ясперс, высвечивается в
ситуациях заботы и страдания - и в особенности в пограничной
ситуации. Пограничная ситуация - именно такая, в которой "я
не могу жить без борьбы и страданий", в которой я "неизбежно беру
вину на себя" и мыслю о "неизбывности смерти". Ситуация эта, по
словам Ясперса, подобна нерушимой стене - мы наталкиваемся на
нее, мы не в состоянии ничего изменить; стена становится единой с
нашим наличным бытием. Ситуация, в которую человек помещен, всегда
имеет какие-либо определенные границы: индивид - это мужчина
или женщина, человек молодой или старый; жизненные шансы и обстоятельства
его жизни уникальны, но тоже ограничены. А определенность
границ, подчеркивает Яснерс, резко контрастирует с идеей о
человеке вообще, о неограниченности его сил и возможностей, что
вызывает в индивиде тревогу и беспокойство. Здесь - через смерть,
страдание, борьбу, вину - проявляет себя "специфическая историчность"
отдельных пограничных ситуаций. Беспокойство и тревога,
диктуемые конкретной историчностью, перерастают в открытый общий
вопрос о бытии мира и моем бытии в нем. "Всеобщее, которое всегда
остается таковым, вплавлено в сознание экзистенции; все мировой бытие
- как ставшее, находящееся в процессе становления и возможное в
будущем - видно в абсолютной историчности. Сознание бытия в пограничной
ситуации исходя из исторической экзистенции индивида углубляется
до сознания исторически являющегося бытия как такового"^.
Но такая "бытийная глубина экзистенции", по Ясперсу, в пограничной
ситуации вовсе не дана индивиду просто и непосредственно.
Необходимо специальное прояснение, высвечивание историчности ситуации.
А вот здесь самое главное - не перепоручить "высвечивание"
кому-нибудь другому, не "делегировать" другим сугубо единичные,
ситуационные, мои и ваши вину, боль и страдание. Тут-то и нужно
сохранить уникальную свободу, как и "тревогу, связанную со способностью
к выбору'"". Необходимо учитывать, добавляет Ясперс, что во
всякой единичной ситуации уникальна и неповторима коммуникация
с другими людьми, "схватывание" индивидом своего Я,
своей самости через коммуникацию. Еще во "Всеобщей психопатологии"
Ясперс проанализировал проблемы и трудности коммуникации
врача и больного и пришел к выводу о том, что наилучший вид их
общения - экзистенциальный: врач подходит к больному не как к
объекту манипуляции, а как к личности с неповторимой судьбой". В
дальнейшем тема коммуникации станет для Ясперса центральной. Ясперс
вводит понятие "любящая борьба", или "любовь-борьба"
(liebender Kampf)'^. Это "не слепая любовь", поясняет философ; любящая
борьба ставит другого под вопрос; человек трудно и мучительно
постигает, наряду со своей, и другие, "чужие" экзистенции. Особые
препятствия на пути коммуникации - догматизм, предрассудки,
застывшая мораль, эгоистическая гордыня.
Итак, экзистенция "высвечивается" через отнесение человека к бытию,
к другим людям (т. е. через коммуникацию). Но главное в экзистенции,
по Ясперсу, это свобода. Вот почему экзистенция необнаружима
в предметно-вещном мире, подчиненном необходимости. Сама
суть экзистенции - свобода, неподвластность объективизации, овеществлению.
Говоря о свободе, философы и ученые имели обыкновение связы--
вать ее главным образом с объективным познанием, осмыслением. Между
тем, по Ясперсу, свобода обеспечивается "не в мышлении, но в
экзистировании, не в ее анализе и вопросах о ней, но в ее осуществлении..."
Когда человек говорит: "я могу", "я не могу", то было бы
неверно сводить все дело к конкретным случаям и проверке физических
или духовных возможностей сделать или не сделать нечто. Ибо в
смысле трансцендентальной свободы возможно предложение: я могу,
ибо я обязан; в смысле экзистенциальной свободы: я могу, ибо я должен.
Это "мочь" относится уже не к фактическому осуществлению
цели в мире, но к внутреннему или внешнему действию... Здесь - та
необусловленность этого "мочь", которая в сознании изначальной свободы
не знает никаких границ ".
...Закладка в соц.сетях
