Жанр: Философия
Истина, или истинная система.
...суть одно и то же" ("Тезис IV"). Но он категорически отрицал какую бы то
ни было связь своей системы также и со спинозовской системой.
39
Как бы там ни было, но в "Истинной системе" содержится попытка раскрыть
взаимопереходы, взаимное проникновение друг в друга противоположных категорий.
Правда, свои диалектические соображения относительно категории Все Дешану не
удалось связать с обстоятельно им разработанной категорией Целое. Чувствуя, что
внутренняя противоречивость единства противоположностей и их переход друг в
друга в материальной действительности и в понятиях как-то связаны между собой,
Дешан, однако, прибавив к Целому Все, не делает отчетливого различения между
диалектикой реального мира и диалектикой понятий. Это придает его рассуждениям
обо Всем идеалистический характер, хотя представляется, что Курт Шнелле
несколько преувеличивает, заявляя, что "здесь обнаруживается диалектика его
(Дешана. - В. Б.) идеализма" [27].
27 К. Schnelle. Dom Deschamps' Gedankenaustausch mit Jean-Jasques Rousseau. Neue
Beitrage zur Literatur der Aufklarung. Berlin, 1964, B. 21, S. 202.
В переписке с Робине, отвергавшим категорию Все-Ничто, Дешан защищает ее так:
"Неужели возможно конечное без бесконечного, время без вечности, единое без
единственного, положительное без отрицательного?" А на возражение, что у нас нет
даже понятия "Ничто", он отвечает, что, если бы мы его не имели, мы бы и словом
этим не пользовались; в действительности же слово "ничто" у всех на устах и
означает всегда отрицание той или иной чувственной вещи, жидкости в сосуде,
денег в кошельке, мебели в комнате.
Соображениям этим нельзя отказать в резонности. Но и Целое, и его части
(поскольку они неограниченно делимы) в том виде, в каком они описаны самим
Дешаном, содержат бесконечность в себе так же, как и конечность. Уже здесь,
таким образом, дано единство конечного и бесконечного. Дешан подчеркивает лишь
единство Целого. Но из всего, что он сообщает о Целом, охватывающем весь мир,
всю Вселенную, из отрицания им какого бы то ни было иного, потустороннего мира,
необходимо следует, что Целое единственно. В каждой паре противоположностей (как
они трактуются в "Истинной системе") налицо единство положительного и
отрицательного. Целое, таким об40
разом, оказывается самодостаточным, и не видно, откуда возникает необходимость в
особом "отрицательном существовании". Что касается повседневно употребляемых
выражений "все" и "ничто", то здесь, оставаясь в пределах Целого, можно сказать
словами Дешана: это всегда более или менее все и более или менее ничто.
Разумеется, категория Все - не пустая абстракция, но когда бенедиктинец
заявляет, что Все - отрицание любой реальности, отрицание материи, отрицание
любых отношений, любых противоположностей, любого движения - существует само в
себе и через себя, то увязать это с материалистической концепцией Целого нельзя.
В учении Дешана наряду с диалектикой содержится, разумеется, немало
антидиалектических мыслей. Вот пример. В ряде мест "Истинной системы"
признается, что во взглядах, являющихся заблуждением, содержится крупица истины;
а во 2-й части "Моральных рассуждений" утверждается, что истина не может
содержаться в одном взгляде в большей степени, чем в другом. Истина - выигрышный
номер: самые близкие к нему номера - такие же проигрышные, как и самые далекие.
Еще пример: Дешан категорически утверждает, что найденная им истина столь
окончательна, что после того, как люди ее поймут и сделают все вытекающие из нее
практические выводы, на протяжении всей последующей истории не понадобятся
никакие дальнейшие исследования, даже размышлять, собственно, не понадобится.
Просто каждое поколение будет усваивать эту навсегда установленную и не
нуждающуюся в совершенствовании Истину. Там, где Дешан интерпретирует Все как
голое, абсолютное отрицание реальности, материи, движения и т.д. (а такие места
в "Истинной системе" есть), он выступает как антидиалектик, метафизик (в
общепринятом у нас смысле этого слова).
Сам он пишет: "Долгое время я изучал существование Целого, конечного, не замечая
при этом существования Всего, существования бесконечного" ("Доб.", II). Он не
"замечал" этого раньше, а когда "заметил", сумел ли он эту категорию вписать в
свою систему? В своей идеалистической и антидиалектической интерпретации она
оказалась введенной ad hoc: в таком смысле она применяется лишь при обсуждении
ее отношения к Целому. При обсуждении всех прочих вопросов - гносеологических,
он41
тологических, социально-политических - понятие "отрицательного существования" не
только не применяется в "Истинной системе", но даже не упоминается. Это признает
и сам мыслитель: "Все, будучи познано, не играет никакой роли в доказательстве
истины, ибо к последнему применимо только относительное существование, то есть
Целое" ("Доб.", I).
Дело в том, что истолкование Всего далеко не всегда носит в "Истинной системе"
идеалистический и антидиалектический характер, далеко не всегда в ней эта
категория выглядит как чуждая Целому пристройка. В "Системе" неоднократно
повторяется, что Все и Целое - два аспекта одного и того же существования. В
переписке с Робине Дешан так раскрывает эту формулу: "Имеется два способа
рассмотрения существования - в себе и в том, из чего оно состоит. Если
рассматривать его в себе, оно - Все, не предполагающее частей; если
рассматривать его в том, из чего оно состоит, оно - Целое, предполагающее
части". При этом философ подчеркивает, что Все и Целое суть одно и то же
существование, рассмотренное в его противоположных аспектах. Утверждая, что это
аспекты одного существования, Дешан прибавляет, что его можно рассматривать, как
отвлекаясь от составляющих его частей, так и без такого отвлечения. Перед нами
"Все или Целое, смотря по тому, проводится такое отвлечение или не проводится"
(там же). Дешан прямо заявляет, что независимость от частей, характеризующая
Все, "есть лишь абстракция", что и Все и Целое - абстракции, выражающие
различные стороны действительности. В таком истолковании Все и Целое сливаются,
за обеими категориями обнаруживается один и тот же материальный мир. "Эта
совокупность... положительная и отрицательная... составляет ли она одно целое
тело? Да... Но, скажут, дайте нам ее ощутить, раз она является телом". Этого,
продолжает Дешан, к сожалению, сделать невозможно: ни увидеть, ни осязать эту
"массу", это "тело" нельзя. Ее можно только постичь "чувствами согласованности и
гармонии", а не тем или иным отдельным органом чувств. "Она - вы, она - я, она -
все, что существует, и представление о ней - тоже она. Я, будучи ею, раскрываю
ее" (там же).
Итак, человек - та частица материального мира, которая этот мир познает,
"раскрывает"; и само человеческое познание принадлежит этому миру, есть его
часть, ибо посюсторонний, материальный мир - "единственное существование", вне
которого ничего нет. Но приписывание миру, двумя сторонами которого являются
Целое и Все, человеческих черт, разумности, всеведения, короче, вера в то, что
мир этот - бог, - это "лишь нагромождение бессмыслиц, а следовательно, и всякого
рода трудностей: чтобы найти бытие единое и бытие единственное, надо выйти из
лона материи, но выходить за пределы материи не следует" ("Тезис IV"). Здесь
Дешан сам решительно опровергает собственные формулировки, в которых Все
характеризуется как пребывающее вне реальности, вне материи.
Конечно, идеалистические высказывания бенедиктинца (порой производящие
впечатление иррациональных, мистических) нельзя рассматривать как прихоть
философа или его чудачество. На воззрениях философов XVIII в. печать их
светского образования, изучения достижений современных им естествознания и
общественных наук, печать атмосферы салонов, где эти воззрения оживленно
обсуждались. На взглядах Дешана (хотя его знакомство с учениями крупнейших
мыслителей XVII - XVIII вв. едва ли можно ставить под сомнение) печать
ортодоксально-католической выучки, печать монастырской атмосферы, которой он
дышал всю свою сознательную жизнь, лишь изредка отлучаясь в Шато дез Орм. Тому,
что многие места в его книге напоминают читателю, где она писалась и кто ее
писал, удивляться не приходится.
Изумляет то, что монах из Монтрёй-Белле сумел, несмотря на условия, в которых
формировалась его мысль, создать оригинальное материалистическое учение,
изумляет то, что следы богословия и схоластики, очень ощутимые в форме "Истинной
системы", гораздо менее глубоки в ее содержании. Бенедиктинец умел мыслить
самостоятельно и смело, отметая любые табу. Это достаточно ярко обнаруживается и
в его мыслях относительно религии.
О Библии в "Истинной системе" говорится, что эту книгу написал человек, понятия
не имевший о важнейших философских истинах; а о том, что для утверждения
христианства разума недостаточно и необходимо прибегнуть к откровению, Дешан
говорит, что эта точка зрения нелепа. Над верой в сотворение мира, в
бестелесность и бессмертие души, в загробный мир и воздаяние автор "Истинной
системы" открыто насмехается. По его словам, здравомыслящего человека нельзя
убедить во всем этом так же, как и в том, что существует бог христианства. То
обстоятельство, что множество людей придерживается этой религии, является
результатом воспитания и страха. Эта вера никогда не была и не может быть
результатом убеждения.
Людей действительно верующих мало. Атеистов среди нас гораздо больше, чем тех,
которые признают себя атеистами. Почти все внешне исповедуют общепринятую
религию, внутренне не разделяя ее. "Малое доверие, питаемое людьми к религии, ее
обещаниям и угрозам, доказывает, что в глубине души они считаются с ней не
более, чем она того заслуживает" ("Мор. расс.", XIII).
Говоря о принципах христианства, Дешан заявляет, что принципы эти никогда не
удовлетворяли большинство людей; они не только никогда не были доказаны, но
являются бессмыслицей; а бессмыслица, какая бы давность за ней ни числилась,
никогда не может опровергнуть истину.
Однако в "Истинной системе" всесторонне опровергается не столько (и даже не
главным образом) христианство, сколько всякое религиозное мировоззрение вообще,
даже когда оно, отбросив мифологию и обрядность, выступает в виде "естественной
религии", деизма или теизма. "Под Чистым Теизмом или Естественной Религией, -
пишет Дешан, - я разумею веру в бога морального, вознаграждающего по заслугам и
карающего" ("Предувед." к "Вопр. и отв."). Вера в разумного, всезнающего,
справедливого и милосердного бога - это "нелепое мнение", ибо оно противоречит
разуму. А "вера должна умолкнуть там, где все объясняет разум" ("Отв. на вопр.
26"). Разум же разъясняет, что бог - вымысел, пугало, придуманное, чтобы
заставить людей покоряться законам под угрозой расправы со стороны бога;
единственный мотив, побуждающий верить в бога, - страх. А по смыслу своему "все
религии зиждятся на абсурде" ("Отв. на вопр. 31").
Дешан часто говорит о том, что "бог - абстракция всего человеческого", что мы в
него вложили эту абстракцию человеческого, создавая его по нашему подобию, что и
бог и дьявол скопированы с человеческих добродетелей и человеческих пороков. При
этом бенедиктинец отнюдь не становится на позиции деизма. В отличие от
философов, отвергающих религию лишь частично, заявляет он, я ее уничтожаю
целиком, всю (см. "Доб", XIII). Моя система, так же как и их взгляды, отрицает
ад и рай, но она к тому же не оставляет сомнений в том, что никакого
потустороннего мира нет, и дает "убеждение в том, что для нас рай может
существовать только в одном месте, а именно - в этом мире" ("Доб.", X).
В связи с одиозностью имени "атеист" Дешан свою критику просветителей постоянно
изображает как критику атеизма, одновременно подчеркивая, что сам он борется со
всякой религией, со всякой верой в создавшее и управляющее миром существо
последовательнее, чем эти критикуемые им атеисты.
Но в других местах своего сочинения философ открыто заявляет: "Просвещенный
атеизм... представляет собой все, что наиболее желательно для людей... он сделал
бы их навеки настолько же счастливыми, насколько ранее они были несчастны"
("Отв. на вопр. 30"). Что же касается моей критики атеистов, прибавляет Дешан,
то "я и не сказал против них ни одного слова, которое не вытекало бы из моего
атеизма" (там же). Но он тут же разъясняет, что ему, создавшему учение о Целом и
Всем, вовсе "не подобает ненавистная кличка атеиста" (там же).
В "Истинной системе" часто повторяется, что в религии, как в любом ошибочном
воззрении, есть зерна истины. Истиной в богословии является, по Дешану, то, что
оно признает объективность общего, что оно, хотя и в извращенном виде, признает
Целое и Все, что "в нем есть прозрение обоих этих существований" (прим. к "Отв.
на вопр. 32"). Мнение же, что эти "два существования" суть некое разумное
нематериальное существо, сотворившее природу и людей и управляющее ими, -
бессмыслица. Будучи разумно истолкован, говорит монах, истинный элемент теизма
опровергает содержащуюся в нем бессмыслицу. И в ряде случаев Дешан усматривает
зародыш своих философских взглядов или намек на эти взгляды в тех или иных
положениях богословия. Он
даже нередко именует Целое и Все богом, разъясняя, что пользуется этим словом,
лишь приспосабливаясь к общепринятому языку. Но краткий очерк своего учения в
четырех тезисах он заключает требованием изъять слово "бог" из всех языков. Этот
термин расценивается Дешаном как "абсурдный" ("Доб.", II), и во многих местах
своей рукописи Дешан пишет это слово с малой буквы. И как бы ни бранил
философов, показывая ложность религий, антропоморфность представлений о боге, он
отстаивает атеизм, так же, как они, видя в религии страшное зло.
Но при ответе на вопрос, в чем заключается зло, приносимое религией, каковы его
причины и пути его устранения, обнаруживается существенное отличие дешановского
атеизма от атеизма просветителей. Они считали, что религиозную веру удается
внедрить в умы в силу темноты и невежества людей и в силу того, что обман этот
выгоден деспотическим правителям, чтобы держать в покорности подданных, и
духовенству, чтобы обогащаться. Необходимо распространять просвещение, и вместе
с невежеством, на котором она покоится, рухнет религия. Надо вызвать в обществе
презрение к духовенству, оно потеряет влияние, а вместе с ним потеряет влияние
религия. Безнравственное, враждебное просвещению, деспотическое правительство
надо заменить добродетельным, разумным. "Справедливое, просвещенное, бдительное
правительство, искренне стремящееся к общественному благу, не нуждается в лживых
баснях, чтобы управлять разумными подданными" [28]. Короче, хорошее
правительство покончит с религией, которую насадили дурные правительства.
28 П. Гольбах. Система природы, стр. 170.
Атеизм Дешана так же отличается от этой концепции, как отличаются его социальнополитические
взгляды от социально-политических воззрений энциклопедистов.
Три фактора, по Дешану, сыграли решающую роль в возникновении человека: его
телосложение, стадный образ жизни и язык.
В телесной организации особое значение имели пальцы, которым принадлежит важная
роль в становлении человеческого общества: благодаря пальцам стало возможным
использование камней, палок, а позднее - развитие ремесел и искусств. Как ни
важно руководство, осуществляемое головой, но ей нечем было бы руководить, если
бы люди не имели пальцев.
Зародыш социальности имеется у всех животных. Он особенно сильно выражен у
животных, ведущих стадный образ жизни, обусловленный тем, что они сообща
обороняются от врагов и сообща охотятся, что вызывает у них "потребность в
единении". У нашего предка зародыш социальности получил большее развитие, чем у
других животных, подобно которым и он прошел через состояние, являющееся до
возникновения речи состоянием стадности, или зарождающейся общественности.
Не на пустом месте возникла и речь человеческая. Всякое сплочение животных
какого-нибудь вида - начало общества; при этом обязательно вырабатывается какойто
язык, первоначально, разумеется, очень бедный, гораздо беднее человеческого.
Но образование общества заключалось как раз во все более тесном сплочении,
инстинктивном сближении наших животных предков: к этому их вынуждала не только
охота, но и совместная защита от врагов. Их инстинктивное объединение для охоты
или для защиты оставляло их во всех остальных отношениях разобщенными. Но по
мере того, как отношения между дикарями становились теснее и сложнее, усложнялся
их язык, в конце концов превратившийся в человеческую речь.
Так начинается первый этап истории человечества - "состояние разобщенности, где
нет никакого единения, кроме инстинктивного" ("Ц. р. и."), состояние, именуемое
в "Системе" "состоянием дикости" (etat sauvage).
Люди на этом этапе своего исторического развития занимаются охотой или рыбной
ловлей. "Порок собственности" - дикая склонность, одна из особенностей
необщественных диких животных - остается у людей на стадии дикости в зачаточном
состоянии: частной собственности у них нет. У них отсутствуют не только
отношения господства и подчинения, но и какое бы то ни было "моральное
неравенство" [29] вообще, нет деления общества на
29 Подобно Гельвецию и другим французским просветителям, Дешан употребляет
эпитет "моральный" не только в смысле "нравственный", но прежде всего в смысле
"социальный"; "моральное неравенство" - это "социальное неравенство". У
просветителей это прежде всего неравенство прав, от рождения принадлежащих
королям и представителям привилегированных сословий, и бесправие представителей
третьего сословия. У Дешана это прежде всего имущественное неравенство между
теми, кто богат, живет за счет народного труда и господствует, и теми, кто
беден, трудится и должен покоряться. И у просветителей, и у Дешана "моральное
зло" - это не только безнравственность, но прежде всего социальная
несправедливость.
сословия, нет никаких законов, никакого государства. Конфликты между людьми в
эту эпоху, именуемую в "Истинной системе" состоянием разобщенности без единения
(кроме инстинктивного), конечно, имели место, но Дешан подчеркивает, что,
пребывая в "состоянии дикости", люди ссорились между собой гораздо меньше даже,
чем современные крестьяне, не говоря уже о горожанах, придворных, королях,
ненависть и конфликты между которыми так остры, что сельские раздоры не идут с
ними ни в какое сравнение.
Происходили в "состоянии дикости" и войны - когда всему обществу приходилось
обороняться. Тогда, выступая на защиту всех, каждый становился воином.
Таким образом, человек в эту эпоху не находился пи в какой материальной
зависимости от других людей. Такова, так сказать, материальная свобода, которой
располагали люди периода дикости. Но они были свободны также и духовно. Правда,
их духовный мир был беден: они еще не умели рассуждать, не знали никаких
нравственных правил, определяющих, какой поступок хорош, а какой - плох. Но не
было у них и нелепого представления о всемогущем духе, управляющем миром и
человеческими судьбами, об ожидающих их за гробом муках ада и радостях рая.
Духовная свобода людей эпохи дикости заключалась прежде всего в том, что у них
не было никаких религий.
Дешан допускает, что и в наши дни сохранились еще народы, пребывающие на стадии
дикости, народы, живущие "без законов" и "без религии". "Их общество - это лишь
скопление в местах, где охота и рыбная ловля (по не скотоводство и не
хлебопашество) обильно удовлетворяют их потребности и где никому из них в
отдельности ничего не принадлежит такого, что могло бы представить предмет
зависти для соседа" ("Отв. па вопр. 16").
Материальной и духовной свободе людей пришел конец, когда на смену "состоянию
дикости", не знавшему "морального зла" (социальной несправедливости), пришло
общественное устройство, где "моральное зло" господствует, - "состояние законов"
(etat de lois), состояние неравенства, в котором мы пребываем поныне.
Превращение "состояния дикости" в "состояние законов" произошло при переходе от
охоты и рыболовства к скотоводству и земледелию, когда из зародыша порока
собственности, унаследованного людьми от их предков - зверей, развилась частная
собственность и вследствие этого возникло неравенство между имущими, которыми
первоначально оказались физически более сильные люди, в неимущими. Первые
поработили вторых, установили законы, требующие покорности от порабощенных, и
создали государство - силу, заставляющую неимущих подчиняться законам,
безропотно сносить гнет имущих.
Таким образом, причиной социальной несправедливости и порочности людей
("морального зла") является не природа человека, это причина не естественная, а
общественная: "попытаемся вскрыть источник бесчисленных зол и недостатков нашего
состояния законов. Не в злобности человеческой найдем мы его, а в самом порочном
корне состояния законов - в моральном неравенстве и в собственности... для
поддержки которых существуют законы" ("Отв. на вопр. 10").
Из-за возникновения "твоего" и "моего" много людей вовсе не трудится, и именно
эти люди - собственники земель, а не те, кто их возделывает. Землепашцы не могут
добыть себе пропитание, не могут обрабатывать землю без соизволения этих
землевладельцев. В свою очередь и землевладельцы, и все прочие "искусственные
сословия" могут жить лишь благодаря труду сословий полезных. Таким образом, в
отличие от "состояния дикости" при "состоянии законов" возникает большая
зависимость всех членов общества друг от друга, их связывают тесные материальные
узы - "единение". А частная собственность, господствующая при "состоянии
законов", напротив, разобщает людей. Она их разобщает в трех отношениях.
Во-первых, частная собственность разъединяет, отчуждает друг от друга людей в
том отношении, что делает их индивидуалистами, эгоистами. "Господствующий ныне
дух", пишет Дешан, располагает людей "к тому, чтобы интересоваться только своей
особой и заботиться только о своей собственности" (прим. к "Отв. на вопр. 32").
Поглощенный заботой о своей собственности, человек становится равнодушным к
благу общества.
Во-вторых, частная собственность разобщает людей, вызывая раскол общества на две
группы сословий (etats): сословия сами по себе полезные (крестьяне и
ремесленники) и искусственно созданные сословия (короли, духовенство,
дворянство, судейские, финансисты и т. п.). Первые, составляя подавляющее
большинство населения, содержат своим трудом все общество, а сами живут в
крайней нищете. Нравственность в среде "полезных сословий" находится на уровне
несравненно более высоком, чем в среде "сословий искусственных". Короли, господа
и собственники имеют подданных, слуг и бедняков, за счет труда которых они живут
и которыми они помыкают; но сами они ничего полезного не делают. А народ
поглощен заботами, чтобы добыть себе пропитание, над ним совершается
"тиранство", лишающее его счастья. Вражда сословий - порождение частной
собственности.
Наконец, частная собственность имеет своим следствием разделение людей на
различные народы, вражду между ними, нападения одних народов на другие,
завоевание и порабощение одних народов другими. Людям мало того, что они
истребляют друг друга на суше, пишет мыслитель, они построили корабли и ретиво
истребляют друг друга и на море, а если им удастся создать такие устройства,
которые позволят перенести войну также в воздух, то они не менее старательно
станут истреблять друг друга и в воздухе.
В изображении эпохи дикости, в рассмотрении частной собственности как причины
морального падения общества и всех социальных несправедливостей Дешан очень
близок к Руссо. В дальнейшем между их воззрениями обнаруживается глубокое
различие. В трактате "О причинах неравенства" цивилизованное общество - это
общество, где правители нарушают законы, ставят на место законов, выражающих
"общую волю", свой произвол, где правители смотрят "на самих себя как на
собственников государства, которого первоначально были лишь слугами" ("О прич.
нерав.", стр. 99). Это состояние беззакония Руссо никогда бы не назвал
"состоянием законов", как это сделал Дешан. Ведь Руссо считает, "согласно
общепринятому мнению, возникновение политиче50
ской корпорации следствием договора народа с избранными им повелителями,
договора, которым обе стороны обязуются соблюдать установленные ими законы" (там
же, стр. 95 - 96). "Политическая корпорация", то есть государство, согласно
общепринятому среди французских просветителей мнению, - установление разумное, в
нем нет ничего порочного, противоестественного. Государство установлено
добровольным соглашением, и если оно стало деспотическим, то вовсе не потому,
что в его основе и в основе установленных вместе с ним законов лежит насилие,
подавление свободы; напротив, люди создали и государство, и законы, "думая
упрочить свою свободу", так как "даже мудрые видели, что нужно пожертвовать
частью свободы для сохранения остальной" (там же, стр. 87). Без этой жертвы
невозможна совместная жизнь людей-эгоистов. Деспотическим государство стало лишь
потому, что одна из договорившихся сторон - правители - нарушила установленные
договором законы, преследовавшие благо народное.
А Дешан рассматривает возникновение государства и законов как узаконение частной
собственности, грозящее карой всякому, на нее посягнувшему. Естественное и
разумное стремление людей воспользоваться благами, которые должны быть доступны
всем, встречает преграду - законы, запрещающие пользование ими всем, кроме их
владельцев. Сердце и ум людей, восклицает бенедиктинец, всегда возмущались нашим
строем, постоянно совершающим насилия над разумом и естественными потребностями
каждого из нас. Напрасно нас уверяют, будто законы указывают истинный путь умам
и сердцам. Подавляя ум и самые естественные склонности людей, законы держат всех
нас в рабстве. На на
...Закладка в соц.сетях
