Жанр: Философия
Истина, или истинная система.
..."Предв. мет.
разм."). Как раз это место цитирует А. Мариетти, хотя оно едва ли означает
тождество бытия и мышления.
В самом деле, здесь из констатации наличия чего-то тождественного в ощущаемом
объекте и в ощущающем субъекте (что имеется в любом отражательном процессе)
делается вывод, что сам ощущающий субъект по крайней мере частично тождествен с
ощущаемым объектом. Это положение (игнорирующее специфику ощущения как явления
не только физиологического, но и психического) Дешан переносит и на
познавательную деятельность разума, своеобразие которой по отношению к чисто
физическим процессам он признает. В результате получается схема: поскольку я
чувственно воспринимаю физическую вещь, часть всего Целого, я сам эта физическая
вещь, часть Целого; поскольку я интеллектуально, разумно постигаю
метафизическое, материю, мир, Целое, постольку я сам есть метафизическое,
материя, Целое. В обоих случаях знать - значит быть тем, что знаешь.
От тезиса: всякая частица мира, обладая разумом, постигает мир - лишь один шаг
до тезиса: мир в целом, обладая разумом, постигает себя. Но Дешан этого шага не
делает. Согласно "Истинной системе", вовсе не всякая часть мира способна
постигать мир. Оказывается, что в этой системе быть чем-то вовсе не обязательно
означает знать, чем ты являешься. Целое, будучи и универсальным бытием, и
причиной, и следствием, и многим другим, ничего об этом не знает. Оказывается,
не только нет ничего материального, лишенного жизни и ощущений, но жизнь,
ощущение и т.д. не могут существовать без своих единичных материальных
носителей. Над теми, кто миру приписывает самосознание и самопознание, Дешан
издевается.
28
Свои замечания об "интеллектуальности" универсального метафизического бытия
Дешан обычно сопровождает разъяснениями, что это интеллектуальность
универсального бытия, которым обладает каждая единичная частица природы. В
первом тезисе есть фраза, начинающаяся заявлением, что разум - это само
универсальное бытие; это звучит как отождествление мира с разумом, но
заканчивается эта фраза разъяснением: разум - универсальное бытие в том смысле,
что "это - метафизическая основа, которая существует одна и та же во всем и
повсюду в проявлениях физического". Здесь имеется в виду лишь двойная
характеристика вещей, обладающих различными чертами и чертами тождественными
(материальность, интеллект и т.д.). Именно это имеют в виду слова: "материя...
является разумом, то есть бытием, тождественным во всем и повсюду, в каких бы
формах, в какой бы организации оно ни проявлялось" ("Доб.", XI). Тут же
подчеркивается, что нужно не только "уничтожить" "морального и рассудочного
бога", но и признать нелепым мнение тех, которые "утверждают, что природа есть
справедливость", видя в ней "моральное существо".
Хотя ощущения и интеллект в какой-то мере присущи всем вещам, говорит Дешан, но
даже животные неспособны постичь Целое, его отношение к частям и т.д. Это
доступно лишь людям, так как они обладают таким языком, какого не имеет ни один
вид животных (язык последних гораздо беднее).
Здесь снова обнаруживается, что быть чем-то еще не значит знать, что ты такое.
Возникновение общества, с одной стороны, обусловило возникновение человеческого
языка, который впервые сделал возможными рассуждения. С другой стороны,
возникновение и развитие общества, приведшее людей к "состоянию законов",
превратило возможность рассуждения, возникающую с языком, в действительность.
Именно эти рассуждения и размышления привели людей к познанию Целого, познанию,
которым люди отличаются от прочих частей Целого. Хотя способности людей в
принципе те же, что и способности других видов, ибо все существующее в Целом
обладает одной и той же природой и только ее проявления в различной степени
разнятся между собой, но различие этих проявлений одной и той же природы имеет,
оказывается, решающее значение для
познания Целого. Так, рассудок, приобретенные идеи - это то, чего нет ни у кого,
кроме людей. Именно это отличие людей от прочих существ, обусловленное тем, что
они существа общественные, обладающие языком, умеющие рассуждать в процессе
общения друг с другом, привело к тому, что люди приобрели способность постигать
истину об универсальном существовании, способность, которой никто, кроме людей,
не обладает. Хотя универсальное бытие постигается лишь интеллектом, разумом,
оказывается, что одного разума для этого вовсе недостаточно. Для этого
необходимы еще идеи, приобретаемые в процессе рассуждений, т. е. та форма
рассудка, какая присуща только людям. Если человек, как существо не только
физическое, но и метафизическое (что справедливо в отношении всех вещей), постиг
Целое и себя как его часть (а этого не удалось ни одной другой вещи), "то это
явилось результатом приобретенных идей. Последние свойственны исключительно
человеку" ("Предв. мет. разм."). Так выясняется, что всеобщее бытие,
универсальное существование, "может быть раскрыто при помощи рассудка
(l'intelligenсе) - способности чисто физического порядка" (прим. к "Ц. р. и.").
Что бы ни говорилось в "Системе" о наличии двух "природ" - физической и
метафизической, сам Дешан неоднократно разъясняет, что это лишь два способа
рассмотрения одной и той же природы, одного и того же материального мира: "Когда
каждый из наших органов чувств действует отдельно, когда мы оперируем
физическим, чувственным бытием и отдаемся ему, мы совершаем абстракцию от
метафизического... Когда же мы заставляем молчать наши отдельные чувства и
прислушиваемся к тому, что дают чувства согласованности и гармонии, когда мы
оперируем метафизическим, тогда мы совершаем абстракцию от физического" ("Доб.",
I). Все дело сводится лишь к тому, что в одном случае человек отвлекается от
всеобщих характеристик объектов, а в другом - от их индивидуальных
характеристик. Но объект остается одним и тем же - реальным, материальным. Даже
когда, отвлекаясь от физического, мы оперируем метафизическим, прибавляет тут же
бенедиктинец, "нашим конечным объектом все же является физический мир. Ведь мы
занимаемся метафизическим бытием лишь для того, чтобы оно нас просветило, только
для того, чтобы уяснить себе чувственное бытие" (там же).
Французские материалисты XVIII в. не восприняли диалектической идеи Спинозы о
том, что необходимость и свобода образуют единство, что свобода не исключает
необходимости, а предполагает ее. Гольбах был уверен, что, раз в природе царит
необходимость, "мы ни на минуту не бываем свободны" [16], все поведение человека
(как и его мысли) всецело детерминировано воздействиями окружающих его тел и
взаимодействием частей его собственного тела, "в каждое мгновение своей жизни он
является пассивным орудием в руках необходимости" (там же, стр. 49). Такова же
позиция Вольтера, Гельвеция, Ламеттри.
16 П. Гольбах. Система природы, стр. 115.
В "Истинной системе" мысль, что человек свободен, тоже считается глубоким
заблуждением. Оно возникло "во-первых, в силу той же нелепости, которая
заставляет нас верить в бога, благодаря которому мы имеем душу; во-вторых, из-за
того, что мы не видим внутренних пружин механизма нашего тела (буквально: "нашей
машины". - В. Б.), которые, воздействуя одна на другую, нас детерминируют и
вынуждают делать то или другое" (прим. к "Доб.", I). Свободными человеку кажутся
те его действия, подлинных причин которых он не знает. Части тела "понуждают"
его поступать определенным образом, а он воображает, будто сам себя "понуждает"
к этим действиям. Дело в том, что мы привыкли отличать себя от того, из чего мы
состоим, отличать носителя своего сознания, свою личность как "душу", как нечто
нематериальное от своего тела со всеми его "пружинами". Выдумав нематериальную
душу и видя в ней свою личность, мы "превратили свою личность в загадку". В
действительности же наша личность - это совокупность, система, единство частей
нашего тела. Система эта и есть наше "Я". Словом "свобода" мы обозначаем то, что
нам кажется наименее необходимым в нас, то, что мы считаем наиболее независимым
от воздействия, оказываемого на нас внешним миром. Но кроме всегда имеющего
место воздействия внешних предметов на нас всегда существует еще воздействие
одних частей нашего тела на другие его части. Оно скрыто от нас, но
детерминирует наши поступки совершенно так
же, как и воздействие, оказываемое на нас извне. Взаимодействие частей нашего
тела, особенно мозга, вместе с воздействиями окружающих тел с неотвратимостью
определяет наши желания и поступки. Человек лишен свободы и принужден думать,
чувствовать, действовать только одним-единственным образом, "точно так же, как
какое-нибудь тело, получившее на наших глазах толчок, вынуждено избрать то
направление, которое оно принимает" (там же). Это механистический детерминизм,
типичный для материализма века Просвещения.
Таким образом, при всей противоречивости "Истинной системы" ее основу образует
материализм [17].
Если трактовка соотношения свободы и необходимости в "Истинной системе" есть шаг
назад по сравнению с трактовкой этой проблемы у Спинозы, то дешановское решение
проблемы: необходимость - случайность - представляет собой, несомненно, шаг
вперед по отношению к концепции голландского мыслителя.
В "Этике", как известно, провозглашается, что "в природе нет ничего случайного",
что в ней "все предопределено" [18]. Французские материалисты XVIII в. в этом
вопросе следовали за Спинозой. ".. Все, что мы наблюдаем, - писал Гольбах, -
необходимо или не может быть иначе, чем оно есть... В вихре пыли, поднятом
бурным ветром... нет ни одной молекулы пыли, которая расположена случайно" [19].
Жизнь человека от его рождения до смерти - "это линия, которую мы должны по
повелению природы описать... не имея возможности удалиться от нее ни на один
момент" (там же, стр 111), потому что "нет случая, нет ничего случайного в этой
природе" (стр. 46).
17 Материалистической признают основу философии Дешана почти все советские
авторы, писавшие о нем: С. Васильев (в вышеупомянутом предисловии), Е. Д.
Зайцева (БСЭ, изд. 1-е, т. 21), авторы "Истории философии" (т. II. М., 1941,
стр. 432 - 436), В. П. Волгин ("Развитие общественной мысли во Франции в XVIII
веке". М., 1958, стр. 341 - 355), М. X. Рабинович (Философ, энцикл., т. 1; БСЭ,
изд. 3-е, т. 8). Лишь Б. Ф. Поршнев видит в "Истинной системе" систему
объективного идеализма (Мелье, Морелли, Дешан. "Век просвещения". М., 1970, стр.
213). Вслед за Боссиром Дешана считают идеалистом многие зарубежные ученые, в
том числе упомянутая А. Мариетти и Шарль Ри (Ch. Richs. Les philosophies
utopistes. Paris, 1970, p. 213). Но Жан Валь считает его материалистом (J. Wahl.
Tableau de la philosophie francaise. Paris, 1946, p. 82).
18 Спиноза. Избранные произведения, т. I. М., 1957, стр, 387, 394.
19 П. Гольбах. Система природы, стр. 35.
А Дешан считает, что когда люди верят в предопределение, то это следствие того,
что такую веру проповедуют людям для предотвращения их недовольства и отчаяния.
Веря в предопределенность всех событий в природе, люди так же заблуждаются, как
и тогда, когда "верят в то, что дни наши сочтены... в то, будто ничто не может
ни продлить, ни сократить их" (прим. к "Доб.", I). Дешан утверждает, что Целое
есть "бытие необходимое, тогда как они (его части. - В. Б.) в меньшей мере, чем
оно, необходимы, они рассматриваются как случайные" ("Отв. на вопр. 25"). И тут
же философ прибавляет: "Так как в природе ничто не предвидено и ничто не
предопределено, то все в ней - пока не произойдет - случайно, а произойдя,
становится происшедшим по необходимости" (прим. к "Отв. па вопр. 25"), хотя "ни
одному событию, даже если оно наступает, не присуща строго данная форма, в
которой это событие совершается" ("Мор. расс", ч. II, XIII).
Отрицая фатальную предопределенность каждого единичного явления, Дешан вместе с
тем многократно повторяет, что все эти единичные явления, хотя и случайные,
совершаются по объективно действующим законам (прим. к "Отв. па вопр. 26").
Дешан, двигаясь как бы на ощупь в поисках решения этой трудной проблемы,
приближается к диалектической мысли о том, что закон, необходимость, реализуется
лишь в целом, для множества событий, каждое из которых, более или менее
отклоняясь от закона, случайно.
Здесь мы подошли к весьма своеобразной диалектике Дешана.
Нельзя не признать диалектическими изложенные выше мысли: что в объективной
действительности общее существует лишь в единичном и через единичное, а
единичное - лишь в общем и через общее; что каждая часть природы - результат
прочих частей, а они в той пли иной степени результат воздействий данной части;
что природа - это не только тела, но и отношения - и между частями внутри
"коллективов", и между "коллективами", и между Целым и его частями; что любое
тело - "коллектив", другими словами, что материя бесконечно делима; что всякое
целое обладает характеристиками, каких не имеют его части.
Заслуживают быть отмеченными и другие диалектические идеи мыслителя.
Движение истолковывается в "Истинной системе" как непрестанные изменения,
которым подвергается весь мир. "Мир всегда был и всегда будет в различных видах.
Он - Целое, в котором все более или менее изменяется" (прим. к "Отв. на вопр.
26"). Изменение это никогда не прекращается в мире - "каждая часть в нем в
каждое мгновение более или менее отличается от самой себя" ("Тезис II"). Только
в одном месте в какое-то время изменение совершается в меньшей степени, и мы
говорим: этот объект в это время сохранился. В другом же месте, в другое время
изменение совершается в большей степени, и мы говорим: этот объект разрушился.
Таков смысл формулы - все более или менее изменяется, - имеющей силу и для
мельчайшей пылинки, и для гигантских небесных тел.
Исходя из того, что более или менее сложные материальные системы - это результат
длинной цепи сменяющих друг друга всевозможных изменений, Дешан характеризует
креационистский взгляд, будто в недельный срок в совершенно готовом виде были
созданы вся флора Земли, вся ее фауна и человек, как явную бессмыслицу. В
природе совершается длительный процесс превращения одних форм существования
материи в другие; ото верно и в отношении тех объектов, которые принято считать
безжизненной, мертвой материей, и в отношении всех видов растений и животных, и
в отношении человека. "Все существа выходят одно из другого, возвращаются одно в
другое и представляют собой лишь различные виды универсального рода, виды,
которые могут быть разрушены (как, например, наш земной шар может быть разрушен
кометой или каким-нибудь другим крупным небесным объектом) лишь так, что из их
разрушения происходят другие виды, более или менее похожие на разрушенные"
(прим. к "Тезису IV").
В ходе развития одних животных видов из других когда-то возникла порода стадных
животных; наличие пальцев и совместная охота привели их к переходу от животного
состояния к общественному, человеческому. Так, пройдя через длительный,
многоступенчатый процесс все34
возможных изменении, животные превратились в людей. Это был совершенно
естественный процесс, не содержавший в себе ничего таинственного или чудесного.
Но это процесс необратимый: вновь превратиться в животных люди не могут.
В свете сказанного трудно понять утверждение Ж. Тома и Ф. Вентюри о
"статичности" концепции Дешана, о том, что ей "недостает важнейшего элемента
всякого диалектического рассуждения: развития, становления, истории,
опосредствования бытия и небытия" [20].
20 J. Thomas et F. Venturi. Introduction. В кн.: Dom Deschamps. Le mot de
l'enigme metaphysique et morale. Geneve, 1963, p. 39.
При ознакомлении с "Истинной системой" бросается в глаза важное место,
занимаемое в ней учением о единстве противоположностей. Это вынуждены признать
также Тома и Вентюри. Говоря о тенденциях, состояниях и т.д., которые и
противоположны, и неотделимы друг от друга, образуя единство, Дешан называет их
противоположностями (opposes). Эти "крайности или противоположности составляют
одно... и их единство есть середина (milieu)" (прим. к "Доб.", I). Они исключают
друг друга не абсолютно, а относительно. По терминологии Дешана, каждая из них -
противоположность другой, а не ее отрицание. Отрицанием (negation) он называет
лишь абсолютное отрицание, всецело исключающее отрицаемое. Такое отрицание
(исключающее единство с отрицаемым) он иногда также называет contraire, что
противоречит общепринятому смыслу этого слова. Что касается противоположностей
(opposes), то так как каждая из них содержит в себе другую, говорит Дешан, то
любая из них есть "более или менее" другая. Эту мысль он выражает еще так:
данная противоположность есть не отрицание другой, а ее "наименьшее утверждение"
("Доб.", VI).
Дешан считает большим достижением для науки, если она постигает совпадение
противоположностей. Геометрия, отмечает он, возвысилась до Истины, признав, что
крайности, доведенные до последнего возможного предела, одно и то же. Но когда в
геометрии допускается существование абсолютно одинаковых тел, Дешан заявляет,
что это допущение бессмысленно, так как двух тел совершенно одинаковых никогда
не существовало, поскольку вообще совершенного равенства в природе не
существует.
В природе нет ни абсолютно повторяющих друг друга тел, ни абсолютно повторяющих
друг друга состояний того же тела; нет в ней ни в строгости точного равновесия,
ни в строгости точного покоя. Поэтому в природе нет абсолютно регулярного
течения событий; регулярность событий обязательно имеет место, но осуществляется
в каждом из них "более или менее". Отклонения от этой регулярности естественны,
как и сама эта регулярность [21].
Отношение противоположности оказывается основным среди бесчисленных отношений
реальной действительности. Существование белого обусловливается существованием
черного и прочих цветов, наличие горячего - наличием холодного,
центростремительная сила - центробежной, свет - тьмой, день - ночью, жизнь -
смертью, мужское - женским и т.д. Всякий покой есть более или менее движение;
всякое движение - более или менее покой; всякая пустота - более или менее
заполненность; всякая заполненность - более или менее пустота.
В "Истинной системе" есть попытка применить такое понимание противоположностей к
своеобразно истолкованным категориям видимости и реальности. "В Целом все
обладает большей или меньшей реальностью, то есть существует более или менее
реально" (прим. к "Доб.", I). Входя друг в друга, противоположности "реальность"
и "видимость" пребывают в любой вещи "более или менее". Эти противоположности,
таким образом, совпадают: "реальность и видимость суть одно и то же, так как
видимость есть лишь наименьшая реальность" [22].
21 Dom Deschamps. Le vrai systeme ou le mot de 1'enigme metaphysique et morale.
Geneve, 1963, p. 209, 210.
22 Ibid., p. 213.
Дешан обстоятельно обосновывает положение, что все мертвое есть более или менее
живое, а все живое - более или менее мертвое. А по поводу мнения, будто во время
смерти человека "происходит отделение души от тела", он заявляет, что он доказал
абсурдность этой "системы взглядов, порожденной незнанием сущности вещей и
нашими нравами", и прибавляет: "Смерть - лишь крайне чувствительное изменение,
происходящее в нас вследствие разъединения наших частей, от которого происходят
распад и тление. Это - смерть физической души, каковой является всякий живой
человек. Но это вовсе не отделение (души от тела), о котором я только что
говорил и которое было измышлено лишь на основе религии..." [23]
23 Ibid., p. 213.
Весьма важное место в "Истинной системе" занимает обсуждение вопроса о
соотношении категорий причины и следствия.
Есть в "Истинной системе" места, говорящие о том, что ее автор догадывался о
диалектическом соотношении между причиной и следствием не только в масштабе всей
природы в целом, но и в ее отдельных фрагментах. "Причина и следствие, - говорит
он, - два коррелята, обладающие существованием только один через другого"
("Доб.", I). На вопрос, как может причина сына - отец существовать через свое
следствие, через своего сына, бенедиктинец отвечает, что, не будь у него сына,
этот человек не был бы отцом, сын лишь потому сын, что имеет отца, а отец лишь
потому отец, что имеет сына.
Но как бы ни понималось в "Истинной системе" отношение "причина - следствие" в
отдельных частях мира, в применении к миру в целом здесь совершенно однозначно,
с непоколебимым постоянством отстаивается спинозовская идея о том, что мир сам
себе причина. Если все, из чего складывается мир, - его следствия, то сам мир -
следствие всего, из чего он состоит. Он, следовательно, есть и причина, и
следствие. Ни мир не может предшествовать своим частям, ни они не могут ему
предшествовать. В силу этого Дешан - решительный противник креационизма. Вера в
бога-творца, существовавшего до своего творения, и в предначертания провидения,
неоднократно повторяет он, бессмысленна, "предначертания эти - нелепость, как и
слова "до сотворения мира"" (прим. к "Отв. на вопр. 26"). Ведь "вполне разумно"
спросить: кто создал творца, существовавшего до создания мира? А на этот вопрос
нет разумного ответа, ибо "творец и творение - одно и то же. Целое точно так же
существует через свои части, как эти части существуют через него" ("Доб.", I).
Таким образом, всецело восприняв спинозовский тезис о природе как причине самой
себя, Дешан не характеризует отдельных частей, модификаций материи как лишь ее
порождения, творения, а саму материю (Целое) как лишь порождающую свои части или
модификации. Здесь позиция нашего монаха несколько отличается от позиции
Спинозы.
Спиноза различает порождающую, творящую природу (natura naturans) - "то, что
существует в себе и представляется само через себя" [24], то есть материальную
основу всех вещей, и сами эти "вещи, которые существуют в боге и без бога не
могут ни существовать, ни быть представляемы" [25], - порожденную, сотворенную
природу (natura naturata). У Дешана этого различения нет: порождающая природа и
природа порожденная у него одно и то же.
Но недаром деятели Просвещения, познакомившиеся при жизни монаха-философа с его
системой, указывали на чрезвычайную близость ее к системе автора "Этики".
Современный исследователь Поль Верньер находит, что если в совпадении
противоположностей, пронизывающем все рассуждения "Истинной системы" об
общностях ("коллективах"), слышатся отзвуки средневековой мысли - Дунса Скота и
Николая Кузанского, - то никаких следов влияния Декарта или Лейбница на Дешана
не заметно: "Единственный властитель его дум - Спиноза, и современники на этот
счет не заблуждались" [26]. Эта в общем справедливая мысль содержит, однако,
известное преувеличение. Трудно начисто отрицать влияние Декарта в учении о том,
что человеку "присуща врожденная идея истины" ("Предв. мет. разм."), в учении об
отсутствии абсолютной пустоты, о "вихрях". Но, как видно из сказанного, глубокая
печать спинозизма действительно лежит на рассматриваемом учении.
24 Спиноза. Избранные сочинения, т. I, стр. 387 - 388.
25 Там же, стр. 388.
26 P. Verniere. Spinoza et la pensee francaise avant la revolution. Deuxieme
partie. Paris, 1954, p. 657 - 658.
Первоначально вся дешановская система выглядела так, как она была выше описана:
ее венчала одна категория, охватывающая все сущее, - Целое. Но затем, по его
собственным словам, он обнаружил неполноту своей системы.
Дешан признает, что наряду с бытием, делимым и существующим лишь в своих частях,
есть еще бытие неделимое, существующее лишь в себе, что рядом с Целым имеется
еще Все (tout).
Что же такое tout?
В противоположность Целому, представляющему единство множества частей, каждая из
которых бесконечно делима, Все не есть делимая масса отдельных сущих, а масса,
не имеющая частей, абсолютно однородная, сплошная. Целое существует только в
своих частях, только через них (а они - через него). Все не существует ни в чем
ином, а лишь в себе, это "существование в себе (en soi)", оно нечто,
"существующее не через что-либо другое, а черев самого себя (par soi-meme)"
("Пред."). Целое - это множество отношений, это "относительное существование".
Все находится "вне всяких отношений" (там же), это "существование
безотносительное". Целое - "положительное существование": о нем утверждается,
что оно материя, движение, причина, следствие, полнота, пустота и т.д. Все
"обладает лишь отрицательным существованием" ("Тезис IV"). О нем можно лишь
отрицать то, что утверждается о Целом. Все - не причина, не следствие, не
полнота, не пустота, не движение, не реальность, не видимость, не материя (а
нечто нематериальное), не конечность (а нечто бесконечное). Являясь отрицанием
Целого, материи, мира, природы, Все есть отрицание всякой реальности, всякого
"чувственного существования", то есть Ничто (rien).
Но Дешан не абсолютизирует этот дуализм. Прочитав по-своему "Этику", он окольным
путем восстанавливает монизм, объявляя, что Целое и Все-Ничто - неотделимые друг
от друга противоположности, две стороны одного и того же, что Все не только
отрицает Целое, но и утверждает, полагает его. Постигая Все-Ничто, мы доходим до
высшей точки, до какой способен дойти разум. Дальше он ничего больше постигать
не может, так как категория Все-Ничто "сразу и отрицает, и утверждает
чувственное существование и благодаря этому представляет собой само противоречие
(la contradiction meme)" ("Тезис IV").
Перед нами мысли, напоминающие идеи платоновского "Парменида". Трудно сказать, с
влиянием каких источников мы здесь имеем дело. Скорее всего Дешан отправлялся не
непосредственно от знаменитого диалога Платона, а от воспринявших идеи этого
диалога мыслителей средневековья или Возрождения. Сам Дешан заявляет: "Вероятнее
всего, до меня никогда не писали, не говорили, не помышляли о том, что Все и
Ничто
...Закладка в соц.сетях
