Жанр: Энциклопедия
Сто великих узников
...ейг, помощник А. Орлова, выслал
навстречу Таракановой эскорт матросов, и в ту минуту, когда она прибыла в порт,
прогремел ружейный салют. С борта адмиральского корабля спустили на канатах
парадное кресло, княжна села в него, и ее торжественно подняли на борт. В разгар
"свадебного" веселья граф А. Орлов куда-то исчез, матросы тут же схватили
"новобрачную" и заковали в кандалы. До самых берегов Бретани княжна вела себя
спокойно и ждала, что "жених" приедет за ней. Но в порту, куда зашла русская
эскадра, ее никто не встретил, и только тогда открылась ей ужасная правда. В
рапорте контр-адмирала Грейга сказано, что княжна
пришла в отчаяние, узнав свою гибель, и в великое бешенство, а потом упала в
обморок и лежала в беспамятстве четверть часа, так что и жизни ее отчаялись; а
как опамятовалась, то сперва хотела броситься на аглицкие шлюпки, а как и тово
не удалось, то намерение положила зарезаться или в воду броситься.
Все это происходило на глазах многочисленной публики, которая съехалась, чтобы
увидеть таинственную узницу, поэтому Грейг поспешил плыть на всех парусах к
Кронштадту. В Санкт-Петербурге пленницу отправили в Алексеевский равелин - в
камеру, где от сырости на камнях выступали вода, в углах настывал лед, зеленая
скользкая плесень покрывала стены. Только бой курантов да выстрелы сигнальных
пушек нарушали могильную тишину. Очень скоро пленница сильно простудилась и
стала чахнуть на глазах.
Допрашивал узницу петербургский генерал-губернатор князь A.M. Голицын,
подготовивший для императрицы рапорт, по которому "биография" княжны Таракановой
выглядит следующим образом.
Ни родителей своих, ни места рождения, ни национальности своей она не знала.
Смутно помнила, что маленькой девочкой жила в Лионе,
316
100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ
потом - в Киле; помнила свою воспитательницу, которая сообщила, что крестили ее
"по православному образцу". Содержали ее и обеспечивали ей безбедную жизнь
баронесса Штерн и купец Шуман из Данцига, но кем приходились ей эти люди - она
не знала.
В 1761 году, когда ей было 9лет, ее повезли в Санкт-Петербург, а оттуда по
повелению Петра III почему-то к персидской границе. Там она сильно заболела, а
после выздоровления оказалась в Багдаде, где ей наконец сообщили: немилость царя
вызвана тем, что она - дочь Елизаветы Петровны... Затем сказочно богатый
персиянин везет ее путешествовать по Европе, потом она останавливается в Пари-,
же, откуда часто наезжает в Италию...
Этот рапорт - один из немногих документов, позволяющих (и то не всегда
достоверно) восстановить некоторые эпизоды из жизни княжны Таракановой. Через
несколько дней А.М. Голицына сменил Ушаков, который снова увещевал пленницу
открыть всю правду и своих сообщников, обещая за это милость императрицы. Но она
продолжала повторять то же самое... В допросах княжны принимал участие и ее
"супруг" - граф Алексей Орлов, но и его попытки вынудить признание узницы ни к
чему не привели: она упорно продолжала утверждать, что является царевной... Даже
на исповеди, когда тюремный священник задавал ей вопросы, которые были
необязательны по обряду, она твердила о своем высоком происхождении.
Вскоре по распоряжению императрицы условия жизни узницы были резко ухудшены. В
камере ее день и ночь находились офицер и двое солдат, у арестантки отобрали
все, кроме постели и необходимого платья, и стали кормить арестантской пищей: на
обед приносили черный хлеб, солдатскую кашу и щи. Привыкшая к роскоши и
довольству, узница не могла заставить себя притронуться к грубому угощению и
долго просиживала над мисками голодная.
Люди, сторожившие княжну день и ночь, за все время не могли подметить в ней
минуты душевной слабости или колебания. Никакие лишения не могли заставить ее
открыть истину. Да и знала ли она ее сама? Может быть, ей со стороны внушили
уверенность в ее царском происхождении? Может быть, она была совершенно
искренней, когда призывала Бога и всех святых в свидетели, что говорит правду?
Царственное происхождение, безусловно, вскружило ей голову, и она не устояла
перед искушением "поиграть в престол"...
Болезнь княжны со временем стала усиливаться, она беспрестанно кашляла и сильно
страдала от постоянного присутствия в камере солдат, приводивших ее в
неистовство. Через некоторое время их удалили, но приказали строго следить,
чтобы узница не наложила на себя руки. Болезненная агония княжны продолжаКЛИСТАТЕЛЬНЫЙ
КАЗАНОВА
'[ТГ
лась больше двух суток, а потом солдаты закрыли своими руками карие глаза этой
необыкновенной женщины. Ранним утром следующего дня они вырубили кирками и
ломами на внутреннем дворике Алексеевского равелина глубокую яму и с большими
предосторожностями закопали тело княжны. Погребение производилось тайно, безо
всяких обрядов...*
БЛИСТАТЕЛЬНЫЙ КАЗАНОВА
Джакомо Каталано! Таково настоящее имя Казановы - знаменитого авантюриста и
обольстителя, прославившегося на весь мир своими пикантными похождениями и
скандальными выходками. Он очень рано убедил себя в том, что истинное его
призвание - любовные приключения, влюблялся во многих женщин и привязывался к
ним; для них он всегда был свободен и щедр, отдавая всего себя целиком. Но
красотой женского тела Д. Каза-нова наслаждался только при условии, что к нему
добавлялись утонченный ум и изысканная беседа, и испытывал наслаждение только
тогда, когда оно было взаимно. Для него не имели значения ни внешность дамы, ни
ее возраст и социальное положение, и за все время ни одна любовница не могла ни
в чем его упрекнуть. Порядочность его простиралась до того, что он устраивал
своим возлюбленным браки, приданое или театральный ангажемент... Австрийский
писатель С. Цвейг писал о нем:
Казанова - вечно изменчивый, остается неизменным в свой страсти к женщинам.
Предложите ему перстень венецианского дожа, сокровища царя Соломона, дворянский
патент, дом и конюшни, славу полководца или поэта, - он с легким сердцем
отбросит все эти безделушки... ради аромата нового тела, неповторимого
сладостного взгляда и мгновения слабеющего сопротивления; ради переливающегося
блеском и уже затуманенного наслажКазанова.
Гравюра XVIII в.
* Существует предание, что княжна Тараканова погибла во время петербургского
наводнения 1777 года. Его и положил в основу своей знаменитой картины художник
К.Д. Флавицкий. Однако документы свидетельствуют, что княжна умерла от чахотки в
Петропавловской крепости в 1775 году.
100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ
дением взора отдающейся, но еще не принадлежащей ему женщины Все обещания мира,
почет, власть и знатность, время, здоровье и любое удовольствие выпустит он, как
табачный дым, ради очередного приключения - более того, ради одной лишь
возможности приключения..
Д. Казанова считал, что жизнь должна быть праздником, ба-1 лом и карнавалом без
конца, где каждый придумывает для себя роль. Придумает и с блеском сыграет! Сам
он всегда был в центре внимания, да и не могло быть иначе, ведь Д. Казанова
родился под знаком Овна - знаком, который символизирует жизнь. Он был из тех
словоохотливых людей, кто не упустит случая приврать, сочинить и что-нибудь
изобрести. По велению ситуации или по желанию других он всегда мог оказаться в
роли любого персонажа В Париже, Риме, Берлине, Санкт-Петербурге или Лондоне -
везде он чувствовал себя как дома. От аристократических салонов до социального
дна, от алькова до монастыря, от карточного стола до кружка эрудитов - его можно
было видеть во всех слоях общества XVIII века. Он был вхож к архиепископам,
послам и принцам, с которыми не мог сравниться ни происхождением, ни состоянием.
Однажды он укрывался даже в доме начальника полиции, когда тот отправился на его
поиск. Ему все оказывали самое нежное гостеприимство: играющий ребенок,
беременная женщина или заботливая старушка, которая перевязывала ему раны,
кормила его и баюкала, как родного сына.
Однако людская молва, преувеличив репутацию Д. Казановы как "донжуана",
совершенно заслонила другие черты его образа. О том, что он был авантюристом и
соблазнителем, знают все; но он был также музыкантом, дипломатом, доктором
права, историком, искусствоведом, астрономом, импрессарио, масоном, тайным
агентом, прорицателем... И за что бы ни брался, в каждом деле он выглядел
профессионалом. То, что для любого из его современников могло стать залогом
блестящей карьеры, для самого Д. Казановы было лишь очередным приключением.
Удача порой покидала его, и однажды он оказался в тюрьме Дворца дожей в Венеции
- в мрачном чердаке без света и воздуха. В то время как великие художники
создавали для этого Дворца свои шедевры, в нескольких метрах от них жертвы
венецианских правителей гибли так, что ни малейшего крика не было слышно и
внешний порядок жизни и удовольствий нисколько не нарушался.
В анфиладах пышных залов можно было видеть чудеса искусства, здесь жили красотой
и наслаждались ею, а выше плафонов, блиставших неудержимой фантазией художников,
в свинцовых чердаках стонали узники. В стенах тесных коридоров до сих пор
чернеют отверстия, в которые и 10-летний ребенок не пройдет, не сгорбившись. И
хотя затворы и железные решетки давно отсюда исчезБЛИСТАТЕЛЬНЫЙ
КАЗАНОВА
•V ? i
ли, но по стенам еще и сейчас видны обгорелые остатки деревянной обшивки,
которая хоть как-то охраняла узников от сырости.
В одну из таких камер по приказанию трибунала Венецианской республики в июле
1775 года и попал ветреник Казанова. В "Истории моей жизни" он писал
впоследствии:
И я оказался на большом, грязном и отвратительном чердаке длиною в шесть саженей
и шириною в две: через высокое слуховое окно падал слабый свет. Я уже принял
было этот чердак за свою тюрьму - но нет... Надзиратель взял в руки толстый
ключ, отворил толстую, обитую железом дверь... и велел мне входить. В ту минуту
я внимательно разглядывал железное устройство в виде лошадиной подковы,
приклепанное к толстой перегородке. Подкова была в дюйм толщиною и с расстоянием
в шесть дюймов между параллельными ее концами.
- Я вижу, сударь, вы гадаете, для чего этот механизм ? Могу объяснить. Когда Их
Превосходительства велят кого-нибудь удушить, его сажают на табурет спиной к
этому ошейнику и голову располагают так, чтобы железо захватило полшеи. Другие
полшеи охватывают шелковым шнурком и пропускают его обоими концами вот в эту
дыру, а там есть мельничка, к которой привязывают концы, и специальный человек
крутит ее, покуда осужденный не отдаст Богу душу..
Камера Д. Казановы могла бы быть довольно освещенной, но в стену под слуховым
окном упиралась четырехугольная балка шириной около 65 сантиметров, которая
загораживала проникающий на чердак свет.
Четвертая стена камеры выдвигалась в сторону: решительно там был альков и могла
бы находиться кровать, но я не обнаружил ни кровати, ни какого-либо сиденья, ни
стола, ни вообще обстановки, кроме лохани для естественных надобностей и дощечки
в фут шириною, что висела на стене... На нее я положил свой красивый шелковый
плащ, прелестный костюм и шляпу с белым пером, отделанную испанским кружевом
Жара стояла необычная... слухового окна видно не было, но виден был освещенный
чердак и разгуливающие по нему крысы - жирные, как кролики. Мерзкие животные,
самый вид которых был мне отвратителен, подходили к самой моей решетке, не
выказывая ни малейшего страха. При мысли, что они могут забраться ко мне в
кровать, кровь застывала у меня в жилах...
Каждый день Д. Казанова надеялся, что его выпустят, так как вины за собой он
никакой не числил. Когда в камеру к нему посадили графа Фенороло, тот сказал,
что никто не знает, какое преступление совершил Д. Казанова, и потому каждый
пытался его угадать. Одни говорили, будто он основал новую религию; другие
уверяли, что одна госпожа донесла трибуналу, что он на320
ставляет ее сыновей в атеизме. Говорили также, что государственный инквизитор
посадил Д. Казанову в тюрьму за нарушение общественного порядка, ибо он освистал
комедию аббата Кьяри и даже собирался убить его самого... Сам Д. Казанова хоть и
считал, что у всех этих обвинений есть основания, но все равно видел в них
чистый вымысел.
Религия занимала меня не настолько, чтобы я задумал основать новое учения. Трое
сыновей госпожи Меммо были столь умны, что скорее могли не поддаться соблазну,
но ввести в него других; а государственный инквизитор, если бы решился посадить
в тюрьму всех, кто освистывал аббата Кьяри, наделал бы себе множество лишних
хлопот...
Он уверял себя, что инквизиторы признали собственную несправедливость по
отношению к нему, но держат его в тюрьме только потому, чтобы не пострадало их
доброе имя. А вот когда срок правления их закончится, они непременно выпустят
его на свободу. И он ждал этого дня, но он не наступал... И тогда Д. Казанова
стал готовить побег, проделав под своей кроватью дыру, чтобы выбраться через нее
в другое помещение.
Бегство он назначил в ночь накануне праздника Святого Августина, но в полдень 25
августа его перевели в другую камеру. Во Дворце дожей было еще 19 подземных
тюрем, которые назывались "колодцами". Там всегда на полметра стояла морская
вода, попадавшая через то же зарешеченное отверстие, откуда проникало в камеры
немного света. Узник, если не хотел целыми днями стоять в соленой воде, мог
сидеть на козлах, где лежал его тюфяк и куда утром клали ему кусок хлеба, суп и
воду. Все это ему нужно было съедать сразу, иначе крысы могли вырвать еду прямо
из рук. К заключению в "колодцах" человека обычно приговаривали до конца дней
его, и случалось, что многие доживали здесь до глубокой старости. Казанова
боялся, что его посадят в один из таких "колодцев", но его оставили на чердаке.
И он выбрался из тюрьмы, а потом с врожденной веселостью рассказал об этом в
своих воспоминаниях. Видя высоту Дворца дожей и расположение крыш, нельзя даже
представить, как можно было совершить столь дерзкий побег, и тем не менее это
достоверный факт из венецианской истории.
К концу жизни Д. Казанова мечтал найти какого-нибудь благодетеля, который
обеспечил бы ему спокойную старость, но оказался никому не нужен. Он стал
нежелательным гостем, которого изгоняли из всех европейских городов, и куда бы
он ни стучал, везде ударялся лбом в закрытые двери, более того - его стали
сторониться и отказывали в приеме. И знаменитый прежде обольститель сначала вел
полунищенскую жизнь в качестве мелкого секретаря при венецианском посланнике в
Вене. Попытался он было
100 ВЕЛИКИХ УЗНИКшГД "" БЛИСТАТЕЛЬНЫЙ КАЗАНбВА_
жениться на знатной венецианской куртизанке, но и тут судьба жестоко посмеялась
над ним: брак не состоялся. Наконец молодой граф Жозеф фон Вальдштейн, один из
самых знаменитых австрийских аристократов, милостиво предоставил Д. Казанове
должность личного библиотекаря и в сентябре 1783 года увез его в свой замок
Дукс, располагавшийся неподалеку от Праги.
Замок стоял в глубине двора, а по сторонам от него располагались церковь
иезуитов и павильон. Двойная лестница ведет к террасе и входу, фасад замка
украшен окнами с белыми перемычками и поперечинами. Комнаты и анфилада гостиных
напоминали о славном прошлом владельцев, но молодой граф Вальдштейн почти не
бывает здесь. А когда приезжал, Д. Казанова красовался перед гостями, развлекал
их историями из своей жизни, чувствовал себя в центре внимания. О побеге из
венецианской тюрьмы он никогда не соглашался рассказывать менее, чем в течение
двух часов.
Когда граф уезжал, Д. Казанова томился в этой роскоши, тем более что
домоправитель Г. Фельдкирхнер терзал и угнетал его. Над ним издевались даже
лакеи, которых он раздражал своей гордостью и самомнением. Дня не проходило без
того, чтобы слуги не мучили его, для скандала был хорош любой предлог. Повару не
удалась полента (кукурузная каша) или суп был подан слишком горячим - конечно
же, это сделано по злому умыслу! Ночью лаяли охотничьи собаки, охотничий рог
режет слух узника своим резким звуком, макароны приготовлены не по-итальянски...
Ион обрушивает издевательские послания на голову своего главного врага -
управляющего, а ведь когда-то спорил с Вольтером и Руссо!
Фактически Д. Казанова стал затворником и провел в этой добровольной ссылке 14
лет. Но что было делать? Неотразимая юность ушла, сил пускаться в новые авантюры
не было, собственным кошельком обзавестись он уже не надеялся... По ту сторону
гор бушует французская революция, умирают его лучшие друзья и женщины, которых
он любил! Старый мир, к которому он все еще принадлежит, поруган, осмеян и
отправлен на гильотину. Личная свобода, торжество просвещения и разума - дорогие
его сердцу ценности - пока еще не стали общепризнанными. И Д. Казанова скучает в
замке, да и как можно жить без бесед, танцев и игр - вообще без возможности
позабавить себя и других? Как вынести одиночество и скуку, если нельзя более
плести интриги и пускаться в новые авантюры? И тогда он погружается в
воспоминания, воскрешает их в памяти одно за другим и представляет, как
страницы, которые он поспешно покрывает словами, переведут на все 1 языки мира.
В добропорядочных странах его творение, скорее всего, запретят, но мысли об этом
только развлекают Д. Казанову. Он рад, что теперь можно не бояться унылого
однообразия жизни, и ликует, представляя, как станет бессмертным...
100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ
ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ МАРКИЗ ДЕ САД
В середине декабря 1956 года в Париже начался судебный процесс над графом
Донасьеном Альфонсом Франсуа де Сад*, однако обвиняемый на нем отсутствовал, так
как умер за 142 года до этого. Инициатором процесса стал Ж.-Ж. Повер, решивший
издать ограниченным тиражом полное собрание сочинений маркиза де Сада. Всего
предполагалось выпустить 30 томов, куда должны были войти как сочинения
благопристойные, так и подрывавшие устои общественной морали. Процесс
продолжался полтора года, и в 1958 году суд вынес следующее решение: книги,
которые не в чем упрекнуть, и те, в которых эротика и садизм признавались
явлением неопасным, могли публиковаться без ограничений. Три сочинения
("Философия в будуаре", "120 дней Содома" и "Новая Жюстина") предлагалось из
изданий исключить**.
Обычно маркиза де Сада обвиняют в том, что разнузданные эротические фантазии в
его книгах не имеют ничего общего с действительностью, однако все описанные им
сцены (убийства, воровство, насилие, содомия, инцест и т.д.) в той или иной мере
были известны его современникам. Царствование Людовика XIV с его версальской
роскошью и военными триумфами завершилось катастрофой - разгромом французской
армии войсками английского герцога Д.Ч. Мальборо. Утрехтский мир положил конец
войне, на смену которой пришли нищета и разорение. После смерти Людовика XIV
судьба Франции оказалась в руках малолетнего наследника престола, за которого
правил регент Филипп Орлеанский, не раз заявлявший, что использует женщину
приблизительно так же, как используют стул с дыркой в сиденье. Неудивительно,
что главным персонажам своих произведений маркиз де Сад приписывал пороки именно
герцога Филиппа Орлеанского. Атмосфера аристократического распутства порой
сбивала с пути и людей добродетельных, а уж тем, кто чувствовал в себе призыв
порока и разврата, были открыты все дороги.
В 23 года маркиз де Сад женился на Рене Пелажи Монтрель - дочери президента
Податного суда, и внешне первые полгода супружеской жизни протекли без
происшествий. Но в октябре 1763 года маркиз был арестован и по личному
распоряжению короля Людовика XV заключен в тюрьму Венсенского замка. Власти, до
этого исподволь наблюдавшие за ним, наконец решили вмешаться, посадив его за
преступный разврат, которому маркиз
* Он никогда не пользовался титулом "граф", который унаследовал в 1767 году
после смерти отца. До совершеннолетия он носил титул "маркиз", по собственному
желанию и впоследствии оставил его за собой.
** Впоследствии запреты на эти романы и другие цензурные ограничения были сняты.
рРЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ МАРКИЗ ДЕ САД ' - ¦¦¦•-• g'j"
предавался постоянно со дня свадьбы. Фривольные утехи молодожена показались
чрезмерными даже судьям, которые и сами-то были далеки от пуританства.
Маркиз был в бешенстве, но в тюрьме "искренне раскаялся" и выразил желание
увидеться с женой, чтобы это нежное создание вернуло его на путь добродетели.
Лейтенанту полиции он заявил, что наказан по заслугам, так как презрел гнев
Господа; попросил прислать ему священника и даже утверждал, что арест и тюремное
заключение стали для него божественной благодатью и заставили осудить свое
прежнее поведение. Маркиз говорил так убедительно, что лейтенант поверил, будто
узник сбился с истинного пути потому, что непочтительно относился к таинствам
церкви.
В раскаянии де Сада не было ни слова правды, однако в этот раз оно возымело
действие. К тому же сыграло свою роль и заступничество де Сада-старшего, и через
две недели маркиз был выпущен из тюрьмы. По условиям освобождения ему надлежало
отправиться в Нормандию - в дом Монтрелей, что он и сделал. Но нормандская
ссылка была в тягость де Саду, ибо здесь он находился под наблюдением тещи -
более строгой, чем тюремщики Венсена. Ему недоставало Парижа, куда он мечтал
вернуться... И спустя некоторое время вернулся - без жены и без одобрения
властей. В столице маркиз постарался запутать свои следы, сняв сразу несколько
квартир, каждую из которых использовал только для одной ночи любовных утех.
Затем на южной окраине города он обустроил для себя маленький "секретный домик",
где мог скрыться от любопытных глаз. Сами по себе такие домики по тем временам
были явлением заурядным. Светские люди, для которых разврат был естественной
формой повседневного времяпрепровождения, по вечерам привозили сюда любовниц,
содержанок, проституток, а то и целые компании любителей острых ощущений, и
устраивали оргии.
Внешне эти прибежища выглядели весьма скромно, как того и требовала секретность.
Располагались они вдали от людных мест, обносились заборами и затенялись
деревьями; кареты возле таких домиков никогда не останавливались, так как
хозяева предпочитали выйти где-нибудь в переулке. Внутреннее убранство домиков
служило одной задаче - пробудить изысканную чувственность. Лучшие архитекторы и
художники того времени создавали интерьер, подбирали шелка для обивки стен и
Маркиз де Сад
Посмотри в окно!
Чтобы сохранить великий дар природы — зрение,
врачи рекомендуют читать непрерывно не более 45–50 минут,
а потом делать перерыв для ослабления мышц глаза.
В перерывах между чтением полезны
гимнастические упражнения: переключение зрения с ближней точки на более дальнюю.
100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ
ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ МАРКИЗ ДЕ САД,
мебель, расписывали карнизы и плафоны... "Домики" маркиза де Сада были в другом
роде. Основным их "украшением" стали плети и розги, причем плети изготавливались
из железных нитей, один вид которых мог лишить неподготовленного человека
сознания. Рядом с ними слуга расставлял порнографические эстампы и рисунки
вперемежку с предметами религиозного культа - в основном с распятиями,
выполненными из дерева, металла, слоновой кости или гравированными на металле...
Неудивительно, что в такой обстановке богохульные речи и святотатства переходили
все границы.
Имя маркиза вскоре стало постоянно появляться в донесениях парижской полиции. Он
часто устраивал разнузданные оргии в своем домике, ходил в публичные дома и
притоны и ради сиюминутных наслаждений, и чтобы выбрать девушек для будущих
развлечений. К концу 1764 года за маркизом окончательно утвердилась дурная
репутация.
В 1768 году маркиза арестовали во второй раз и заключили в Сомюрский замок, где
ему позволили гулять и даже приглашали на обед к коменданту, но он чувствовал
себя оскорбленным, что его бросили в темницу из-за похождений, которым предаются
все. Из Сомюра маркиза де Сада перевели в Лион, но и там он возмущался, что не
сделал ничего особенного - всего-то выпорол публичную девку.
Пока маркиз бесновался в лионской тюрьме, в Париже начался процесс, целью
которого была конфискация имущества де Сада. Он считал, что в отношении его
совершается явная несправедливость, и яростно ненавидел парижских судей, обличал
их в том, что они "испытывают больше сочувствия к поротой заднице уличной шлюхи,
чем к народу, хотя называют себя его отцами, а сами предоставляют ему
возможность подыхать с голоду". По словам де Сада, в других странах таким
девушкам посоветовали бы сменить профессию, если она им не нравится; а уж если
они занялись подобным делом, пусть терпят и сопряженные с ним неудобства.
Срок тюремного заключения маркиза де Сада был неизвестен, но предполагалось, что
он составит всего несколько недель. Однако подходило к концу лето 1768 года, а у
него по-прежнему не было никакой надежды вырваться из лионской крепости ПьерАнсиз.
В августе Рене Пелажи разрешили навестить мужа, и он воспринял это как
хороший знак, но надежды его не оправдались. Рене Пелажи предупредили, что ей
следует подготовить супруга к долгому пребыванию в тюрьме, так как на этот раз
Людовик XV не собирался быстро освобождать его. Только в ноябре король
согласился вернуть де Саду свободу и то при условии, что тот покинет Париж и
поселится в замке Лакост. Маркиз принял эти условия и даже убедил всех
окружающих, что усвоил урок и отныне будет вести себя как примерный муж.
Третье заключение маркиза, вызванное неуплатой по векселям, продлилось всего
несколько дней. В июне 1772 года он поехал по делам в Марсель, где снял квартиру
на улице Капуцинов, и отправил своего верного слугу Латура на поиски девушек для
очередной оргии. В Марселе разразился скандал, который мог бы положить конец
эротическим похождениям де Сада и который вошел в историю под названием "Конфеты
со шпанскими мушками". В марсельскую полицию обратилась одна из девиц,
заявившая, что маркиз хотел отравить ее и подружек конфетами и принуждал их к
содомскому греху. Такие конфеты считались возбуждающим средством, и употребление
их в сексуальных развлечениях не считалось преступным. Однако снадобье это было
тем не менее ядовито и действие его напоминало действие мышьяка. Де Сад, конечно
же, не хотел отравить девушек, но явно ошибся в дозах, когда готовил
возбуждающее средство... За это преступление парламент Прованса приговорил де
Сада к смертной казни ч
...Закладка в соц.сетях
