Жанр: Энциклопедия
Сто великих узников
... и в Санкт-Петербурге. Отправляясь в Россию, он лелеял
надежду (как сам потом признавался) обворожить русскую императрицу Екатерину II
и подчинить ее своему влиянию. Ему казалось, что намерение его вполне
осуществимо, но надежды Калиостро не оправдались: Екатерина II даже не
соблаговолила принять его. И вообще в Санкт-Петербурге, где он провел лето 1779
года, граф не встретил того приема, котоГраф
Калиостро Гравюра XVIII в
336
iOO ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ
рый соответствовал бы его европейской известности. Более того, из-под монаршего
пера русской императрицы вышли одна за другой три комедии о графе Калиостро с
весьма красноречивыми названиями: "Обманщик", "Обманутый" и "Сибирский шаман".
Из Санкт-Петербурга граф Калиостро отправился в Варшаву, потом через Германию
добрался до Страсбурга, где прожил довольно длительное время, так как дела его
шли здесь великолепно. Потом он побывал в Лионе и Бордо и наконец оказался в
Париже, где слава его как алхимика, врача и прорицателя достигла своего апогея.
Рассказывают, будто сам король Людовик XVI объявил, что "оскорбление графа
Калиостро будет считаться "оскорблением Величества"; кардинал Роган считал себя
другом фафа и верил ему во всем. Особенно возрос авторитет чародея, когда он
вылечил князя Субиза.
Лоренца - жена фафа Калиостро - тоже начала подражать занятиям мужа и проводила
магические сеансы для дам, причем с большим успехом. Во время своих приемов
Лоренца устраивала танцы, ужины и балы, так что ее сеансы охотно посещали не
только дамы, но и кавалеры. Четыре года граф Калиостро чуть ли не царствовал в
Париже, жил с таким великолепием и роскошью, что затмил многие аристократические
дома. И хотя золота он не делал, но получал его целыми мешками и раздавал
горстями, и потому его магические фокусы заставляли людей еще больше верить в
бессмертие графа.
А между тем над головами четы Калиостро собирались фоз-ные тучи. В череде их
общих успехов в Париже разыгралась и хорошо теперь известная история с
"ожерельем королевы", в которой были замешаны и сам граф Калиостро, и его жена.
Суд оправдал их, но эта история приблизила падение графа в Париже, а потом и
падение его вообще. Инквизиторы давно ждали такого случая, но не дерзали взять
графа на высоте его славы и величия. После истории с "ожерельем королевы" граф
Калиостро стал подумывать об отъезде из французской столицы и через Булонь уехал
в Англию. Однако здесь его одолели кредиторы, и он бежал в Голландию, отсюда
перебрался в Германию, потом в Швейцарию и наконец в Рим.
Лоренца стала настаивать на том, чтобы бросить занятия магией и чародейством и
зажить спокойной жизнью обывателей. Калиостро действительно прожил такой жизнью
некоторое время, но вскоре заскучал и вернулся к прежним занятиям. Граф не был в
"вечном городе" 15 лет, и, конечно, многое здесь за эти годы изменилось. Из его
прежних знакомых и друзей почти никого не осталось, и общество у фафа собиралось
самое смешанное, к тому же непостоянное. Да и сам он стал ощущать, что силы его
слабеют, влияние утрачивается, опыты часто не удаются... И потому все
ГРАФКАЛИОСТРО - ЧАРОДЕЙ XVIII ВЕКА 337
сеансы он предпочитал проводить дома, где ему на выручку приходила система
портьер и зеркал, когда приходилось прибегать к механической помощи. Особенно
поражал своим устройством приемный зал: огромная комната была вымощена зеленым
мрамором, по стенам висели чучела обезьян, рыб и крокодилов; по карнизу вились
тексты с изречениями на греческом, еврейском и арабском языках. Стулья стояли
полукругом, в центре размещался трон для графа, а посередине стоял большой бюст
Калиостро.
В Риме за четой Калиостро следили очень внимательно, инквизиция собрала о графе
подробные сведения, открыла его переписку и с якобинцами. А вскоре на супругов
поступил донос, и по приказу инквизиции их схватили как еретиков, колдунов,
безбожников и масонов. Папской буллой масонство было признано делом
богопротивным, а изобличенные в нем карались смертной казнью. В доносе
содержалось такое подробное описание странного устройства жилища графа
Калиостро, что сделать это мог только тот, кто сам занимался этим. Доносчиком
оказался Фран-ческо ди Маурицио - доверенный слуга графа, который сразу по
приезде в Рим снял для супругов дом на Испанской улице и убрал его по своему
усмотрению.
В сентябре 1789 года графа Калиостро вместе с Лоренцой арестовали. Когда фафа
везли в крепость Святого Ангела, римская толпа выкрикивала уфозы в его адрес и
швырялась камнями. Он вспомнил свой выход из Бастилии после истории с "ожерельем
королевы" и расплакался, поняв, что теперь ему не помогут ни друзья, ни деньги,
ни собственное влияние. Он был очень ценным узником для инквизиции, и на его
допросах присутствовал сам папа Пий VII. Если фаф говорил с позиций философии,
его обвиняли в масонстве; если оправдывался как христианин, его уличали в том,
что он путает самые простые молитвы и даже не в состоянии перечислить семь
смертных фехов. Доказывая чистоту своих помыслов, Калиостро обратился к логике и
богословию, но ему припомнили все те слухи и сплетни, которые ходили о нем в
Лондоне, Париже, Варшаве, Санкт-Петербурге, Страсбурге...
Следствие продолжалось два года, в течение которых супружескую чету подвергали
пыткам, а в Риме распустили слух, будто фаф, подобно Нерону, собирался сжечь
"вечный город". На горячих углях, под прессом раскаленного железа граф Калиостро
и Лоренца открыли многое из своей прошлой жизни и раскрыли секреты некоторых
своих фокусов. В марте 1791 года состоялся суд над фафом, но за два прошедших
года народ успел охладеть к магу, тем более что в Риме он и до того не был
особенно популярен, а Франции и Англии тогда было не до судьбы графа Калиостро.
Супругов судили за масонство и чародейство, улики были налицо и отрицать факты
было невозможно. К тому же Лоренцу
100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ
убеждали дать показания против мужа как против простого мошенника и шарлатана,
уверяя, что наказание ему в таком случае будет смягчено.
В материалах суда граф Калиостро представал беспардонным негодяем, с детства
занимавшимся разного рода жульничеством; будучи странствующим художником, он не
брезговал и кражами, а впоследствии даже приторговывал своей женой. Графу
оставалось лишь одно: публично отречься от заблуждений, чтобы избежать позорной
смерти. И он исполнил этот обряд. Разутый, с накрытой черным покрывалом головой,
он прошел от замка Святого Ангела до церкви Святой Марии и там прочитал перед
пастырем свое отречение. Стоя на коленях со свечой в руках, он вымаливал у Бога
прощение, а на площади перед церковью палач сжигал все его хозяйство: "черные"
рукописи, бумаги, письма, статуэтки Изиды и Аписа, пентаграммы, чучела...
Конечно, будь Калиостро прежним, полным сил магом, он заставил бы стихнуть
пламя, залив его дождем; на нем, прежнем, вмиг бы разлетелись цепи, и он мог бы
перенестись в Париж, Лондон или Варшаву, чтобы оттуда освободить Лоренцу. Но
великий чародей уже не был прежним. Не раз в тюрьме он напрягал свою волю и
силу, исступленно проговаривал заклинания, но лишь шум слышался в сырых стенах
каземата да проносились лиловые искры. Не слушались больше духи стареющего мага,
и порой к графу подступало такое отчаяние, что он бросался на пол и кусал от
досады пальцы или кричал, требуя вина.
Граф Калиостро рвался на волю, но уже не увидел Божьего света. Инквизиция
приговорила его к "показательной смерти" (сожжению), но папа заменил ее вечным
заточением без надежды на помилование и наложением тяжелых епитимий. Графа
заточили в подземелье крепости Сан-Лео, находившейся близ города Урбано, и
заковали в цепи. Из этого места редко кто возвращался к жизни, разве только для
того, чтобы в последний раз взглянуть на мирчерез дым костра, на котором его
сожгут как еретика. С э-того момента прекращаются все сведения о графе
Калиостро, кроме одного рассказа, согласно которому он будто бы хотел бежать из
тюрьмы. Бывший маг и чародей пытался задушить своего духовника, чтобы скрыться,
переодевшись в его платье. Есть версия и о том, что Калиостро был задушен самими
тюремщиками, однако и это не более чем предположение. Но достоверно, что он
навсегда остался в мрачных подземельях инквизиции, скончался в 1795 году и был
похоронен без отпевания.
рЫСТРЕЛ В КОРОЛЕВСКОЙ ОПЕРЕ
ВЫСТРЕЛ В КОРОЛЕВСКОЙ ОПЕРЕ
После окончания Северной войны Швеция утратила положение великой европейской
державы, и в стране более чем на 50 лет установилось полуреспубликанское
правление. Этот период в истории Швеции получил название "эра свобод": власть
оказалась в руках правительства, королевская власть после гибели Карла XII
превратилась в фикцию, а в правительстве появились различные политические партии
- "партия шляп", "партия младших колпаков" и "придворная партия", между которыми
сразу же развернулась острая борьба.
К 1760-м годам в шведской политической жизни назрело новое противоречие - между
аристократией и тремя низшими сословиями. Когда последние на риксдаге 1771-1772
годов объединились, чтобы ограничить привилегии дворян, аристократы обратились к
королю за поддержкой. Прибегнув к помощи военных, король Густав III совершил
государственный переворот и под дулами пушек заставил риксдаг "принять новую
конституцию страны", согласно которой возрождалась "суверенность" короля. Густав
III вернул шведской короне реальную власть: режим "эры свобод" был ликвидирован,
властные полномочия вновь перешли в руки монарха, а правительство превратилось в
совещательный орган.
В первое десятилетие своего правления король следовал в основном политике реформ
партии "младших колпаков", большинство которой состояло из обуржуазившихся
аристократов, ориентированных на Россию, и провинциальных бюргеров. В это время
были сняты многие запреты на торговлю, более гуманной стала
Казнь Якоба Анкарстрема Гравюра конца XVIII в
100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ
ВЫСТРЕЛ В КОРОЛЕВСКОЙ ОПЕРЕ
14 ч
система наказаний, для иностранцев ввели свободу вероисповедания, евреям
разрешили проживать во всех крупных городах страны. В 1773 году в Стокгольме
была создана Королевская опера, через 5 лет открылся Королевский драматический
театр... Благодаря этим и другим мерам, Густав III по праву приобрел репутацию
одного из самых просвещенных монархов мира.
Однако политический режим в Швеции в сравнении с "эрой свобод" стал более
жестоким: широкие гражданские свободы во многом были урезаны, создана тайная
полиция, и в дальнейшем противоречия между политикой короля и оппозицией стали
углубляться. Под влиянием идей революционной Франции дворяне вновь потребовали
для себя большего влияния. На риксдаге 1786 года оппозиция оказалась в
большинстве, ограничила предназначенные для короля субсидии и отвергла многие
его предложения. По разным причинам шведское дворянство в значительной своей
части так и не примирилось с королем. Старые аристократы не могли простить
Густаву III попрания дворянских привилегий, молодое поколение дворян ненавидело
самодержавие как таковое. Более решительные даже начали готовить покушение на
Густава III.
Душой заговора стал отставной генерал-майор Карл Фридрик Пеклен - один из бывших
вождей "младших колпаков". Это был человек умный, бесстрашный и энергичный,
принесший, несмотря на свои 72 года, в кружок молодых офицеров-антироялистов дух
"эры свобод". Убить короля взялся бывший капитан лейб-гвардии Якоб Юхан
Анкарстрем, считавший себя лично оскорбленным Густавом III. Смерть короля должна
была стать сигналом к выступлению вооруженных отрядов дворян и бюргеров.
Несколько раз заговорщики приходили в Королевскую оперу вооруженными, но
подходящего случая долго не предоставлялось...
В пятницу 11 марта 1792 года в шведской столице царило особое оживление, так как
вечером в Королевской опере намечался бал-маскарад. К зданию беспрестанно
подъезжали кареты с "пьеро" и "коломбинами", "халифами" и "одалисками",
"пиратами" и "рабынями"... Вся молодежь Стокгольма стремилась попасть на этот
вечер, где в отличие от официальных балов не было сословных различий.
К 11 часам вечера в Оперу приехал Густав III: здесь под апартаменты короля был
отведен целый этаж. Когда король заканчивал ужинать, паж подал ему письмо,
переданное каким-то таинственным незнакомцем. Анонимное послание было написано
по-французски, и в нем сообщалось, что на короля готовится покушение*.
Гофшталмейстер фон Эссен принялся уговаривать
* Письмо написал подполковник Лильехурн, первоначально активный участник
заговора, но потом не решившийся открыто сорвать его
Густава III не спускаться в зал к танцующим. Или, по крайней мере, надеть
панцирь под карнавальный костюм и выйти в сопровождении стражи, однако Густав
III ни на одно из этих предложений не согласился...
В самый разгар бала к королю и его свите приблизился человек в маске и черном
домино. Выхватив пистолет, он прицелился в спину Густава III, но тот неожиданно
резко обернулся, рука неизвестного дрогнула, и весь заряд попал королю чуть выше
бедра. В толпе кто-то закричал о пожаре, люди ринулись к выходам, и в
образовавшейся неразберихе стрелявшему удалось скрыться. Однако большой паники
не возникло, потому что музыка играла так громко, что не все услышали выстрел, а
некоторые просто приняли его за карнавальную хлопушку.
Густаву III помогли добраться до кабинета и уложили на диван: король не терял
присутствия духа и громким голосом отдавал приказания. Его осмотрели лейбмедики,
и оказалось, что заряд состоял не только из пули, но также из дроби и
ржавых обойных гвоздиков. Поначалу рана короля не внушала врачам серьезных
опасений, и даже казалось, что он начал выздоравливать. Но через неделю
состояние Густава III резко ухудшилось, а еще через неделю он скончался...
Расследование началось сразу же после рокового выстрела в Опере: был составлен
список всех участников бал-маскарада, которые не смогли покинуть здание в первые
минуты. Прибывшему в Оперу полицмейстеру передали два найденных пистолета (один
из них был разряжен, другой - заряжен) и остро отточенный большой кухонный нож,
на котором была специально сделана зазубрина. Полицмейстер приказал опросить
всех оружейных дел мастеров, и один из них опознал пистолет, который недавно
ремонтировал. Мастер назвал и имя заказчика - так в руках следствия оказался
отставной гвардейский капитан Якоб Юхан Анкарстрем, который на допросе сознался,
что стрелял в короля и настаивал, что покушение - дело его рук.
Однако в полиции сразу поняли, что Анкарстрем - только исполнитель, а нити
тянутся к оппозиции королю в аристократических кругах. Следователи действовали
четко и слаженно, и вскоре было арестовано несколько членов широко
разветвленного заговора. Но после кончины Густава III расследование стало давать
сбои, так как реальная власть в Швеции оказалась в руках герцога Карла. А он
заявил, что "...клубок столь длинный и запутанный, что неизвестно можно ли найти
в нем конец". Полицмейстеру приказали ограничиться репрессиями только против
непосредственных исполнителей, и более того, многих заговорщиков, против которых
было мало улик, вообще отпустили.
р ""
100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ
ПО ПРИГОВОРУ КОНВЕНТА...
Я.Ю. Анкарстрема сначала выставили к позорному столбу и подвергли бичеванию, а
потом приговорили к четвертованию и колесованию. Некоторых молодых офицеров суд
тоже приговорил к смертной казни - с лишением дворянского звания, а генерала
К.Ф. Пеклена - к пожизненному заключению в крепость, где он вскоре и умер.
Однако четверо других главных заговорщиков (Хурн, Риббинг, Лильехурн и
Эренсверд) после казни Анкарстрема, отсидев несколько месяцев в тюрьме, вышли на
свободу и отправились в вечное изгнание...
ПО ПРИГОВОРУ КОНВЕНТА...
Не всякому монарху в годы своего правления пришлось столкнуться с таким
количеством проблем, как французскому королю Людовику XVI. Жизнь и царствование
его пришлись на годы, когда всякие попытки разумно обустроить Францию
проваливались, и, чтобы справиться с ситуацией, нужен был монарх ловкий,
изворотливый и проницательный, к тому же обладающий энергией, силой воли и
упорством. Но трудности и из ряда вон
выходящие обстоятельства сломили Людовика XVI, хоть он хотел трудиться на благо
своих подданных, чем и отличался от большинства эгоистичных королей, думавших
только о своих удовольствиях и сохранении привилегий.
Король был образцовым католиком, нежным мужем и отцом, в обращении с окружающими
- добросердечен, хотя порой бывал и резким. С одной стороны, король свято чтил
традиции и основополагающие принципы французской монархии, с другой - признавал
необходимость проводить реформы и считаться с общественным мнением. Он желал
покончить с распущенностью, царившей при его дворе, но не хотел прибегать к
наказаниям, всецело уповая на силу личного примера. Людовик XVI каждый день
бывал на мессе, регулярно исповедовался и причащался, но воспитателям не удалось
до конца преодолеть в нем природную вялость и робость характера: король был
излишне уступчив, легко и как-то равнодушно менял собственное мнение, будто
заранее был уверен, что ни одно из них не имеет существенного значения...
За время своего правления Людовик XVI не провел ни одной реформы, которая
способствовала бы обновлению и процветанию Франции. Он чувствовал, что в стране
следует утвердить более добродетельные и справедливые отношения, но был
благодетелем государства только в мечтах, а в реальности ему не хватало личной
решимости, государственной мудрости, политической хватки и таланта подчинять
людей своей воле... Он легко соглашался на реформы, а потом также легко смирялся
с их отменой; приглашал в министры самых передовых людей своего времени, а затем
бесцеремонно отстранял их от дел. О реформах охотно и яростно спорили,
королевские декреты то провозглашали, то отменяли нововведения, но ничего не
менялось, хотя Франция в то время изнемогала от внутренних противоречий, и дела
шли все хуже и хуже*.
В целом же правление Людовика XVI было довольно безликим, и к 1787 году стало
ясно, что действующие институты не способны вывести страну из кризиса. Правда,
было созвано собрание нотаблей (представителей от всех сословий) для введения
новых налогов и возложения части их на привилегированные классы, но попытка эта
не имела успеха. В том же году и с теми же целями Людовик XVI созвал Генеральные
штаты, но не смог найти общий язык с депутатами и приобрести их поддержку, да и
не пытался. Происходящее в стране оставляло короля безучастным,
Прощание Людовика XVI с семьей. Гравюра XVIII в.
* Правда, при Людовике XVI Франция помогла североамериканским колониям Англии
обрести независимость, для экспедиции Ж Ф Лаперуза король сам составил
инструкции, перевел на французский язык книги о жизни древних римлян и
английского короля Ричарда II и с увлечением занимался слесарным делом, мастеря
замки Он субсидировал братьев Монгольфье и лично присутствовал при запуске
первого воздушного шара, "пассажирами" которого были петух, курица и кролик
100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ
ПОДРИГОВОРУ КОНВЕНТА...
но его равнодушие к событиям, в ходе которых решалась судьба монархии, отчасти
можно объяснить тем, что в начале июня умер его старший сын, которому было 7
лет. Людовик XVI надолго замкнулся в своей скорби, не мог заниматься
государственными делами, а между тем третье сословие требовало признания своих •
политических прав.
Верховные власти утрачивали контроль над ситуацией, и Франция неумолимо и как бы
обреченно вступала на путь насильственного решения накопившихся проблем.
Неурожай 1788 года породил недостаток и дороговизну продовольственных товаров;
взятие в июле 1789 года Бастилии, "муниципальная революция" в провинциях,
жестокие крестьянские волнения... А в первых числах октября многотысячные толпы
народа, главным образом женщин, и отряды Национальной гвардии отправились в
Версаль. После долгих уговоров и колебаний король согласился принять
"бунтовщиков и обещал утвердить декреты Учредительного со- i брания, отменявшие
дворянские привилегии. Казалось, что противостояние миновало, но вскоре
обстановка резко изменилась. Распространился слух, что захвачены кареты, на
которых королевская семья собиралась бежать в Нормандию. Во всем винили
королеву, и разгневанная толпа начала оскорблять и унижать Марию-Антуанетту.
Смяв дворцовую охрану и убив нескольких гвардейцев, люди водрузили их головы на
пики и ворвались в апартаменты французского монарха.
Воспользовавшись тайным ходом, Мария-Антуанетта покинула собственные покои и
расположилась в комнатах короля, но через некоторое время разъяренная толпа
повелела венценосной чете отправляться в Париж. В столицу переехало и
Учредительное собрание: здесь оно укрепило свое положение как высшая власть, и
угроза его разгона исчезла, так как король лишился реальной возможности влиять
на события и вместе с семьей превратился в заложников революции.
Парижский дворец Тюильри, где разместились королевская семья и придворные, был
уже давно запущен и неудобен, на всех не хватало даже кроватей. Министры и
придворные ссорились между собой из-за мебели, но со временем все кое-как
разместились, хотя король жил в постоянном страхе за себя и своих близких. Он
много времени уделял воспитанию детей, особенно сына, но такое размеренное
существование не могло продолжаться долго. В ночь с 20 на 21 июня Людовик XVI,
подстрекаемый королевой, решил бежать вместе с семьей из Парижа, чтобы добраться
до Меца, где стояла армия генерала Буйе: предполагалось, что король встанет во
главе войска и двинется на Париж. Однако почтовый служащий А. Друэ узнал
переодетого короля, неосторожно высунувшегося из кареты, и недолго думая, этот
энергичный молодой человек, всецело
преданный делу революции, быстро вскочил на лошадь и поскакал в ближайший
городок Варенн. Он прибыл сюда раньше королевского экипажа и, разбудив мэра
города, сообщил ему о бегстве Людовика XVI. Мэр тотчас созвал отряды
Национальной гвардии, которые и возвратили беглецов в столицу.
Королевскую семью вновь поместили во дворце Тюильри, который стерегли, как
тюрьму. У всех дверей стояли солдаты Национальной гвардии, подозрительные и
недоверчивые; у каждого выхода из сада находились часовые; вдоль террасы,
выходящей на реку, через каждые 100 шагов, тоже стоял часовой; вокруг дворца -
600 стражников, которые разъезжали по дворам, расхаживали по мостам, комнатам и
кухням... Каждый шаг короля и Марии-Антуанетты контролировался офицерами
Национальной гвардии, которые не оставляли королевскую чету без присмотра ни
днем, ни ночью. Даже в комнате дофина постоянно дежурили двое стражников,
навестить сына Мария-Антуанетта могла лишь в сопровождении караула.
Неудачное бегство королевской семьи стало сюжетом многих карикатур и привело к
дискредитации Людовика XVI, хотя популярность его была еще велика. Во времена
грандиозного праздника Федерации 14 июля 1790 года, которым была отмечена
годовщина взятия Бастилии, король восседал на троне посреди Мар-сова поля и под
приветственные возгласы многотысячной толпы поклялся чтить конституцию,
выработанную Учредительным собранием. В соответствии с ней Людовик XVI получил
права наследственного монарха и главы исполнительной власти, а также гарантию
личной неприкосновенности. Его власть оставалась доминирующей во внешней
политике, война могла быть объявлена только по его решению; король подписывал
международные договоры и управлял посольской службой, но больше уже не
распоряжался национальным доходом страны.
После принятия конституции слежка за королевской семьей была ослаблена, хотя
Людовик XVI и Мария-Антуанетта по-прежнему были убеждены, что их окружают одни
шпионы. Вступление Франции в войну против европейских стран еще больше накалило
страсти. Короля стали обвинять в связях с врагами французского народа и
предательстве национальных интересов. В июле 1792 года в Париже началось
народное восстание, в ночь с 9 на 10 августа вооруженные отряды штурмом овладели
дворцом Тюильри и взяли под стражу короля и королеву. В сентябре 1792 года
Национальный конвент одним из первых своих декретов упразднил королевскую
власть, однако Людовик XVI от престола не отрекся. После учреждения Республики
один из комиссаров Коммуны сказал Людовику XVI: "Вы уже больше не король. Вот
прекрасный случай сделаться хорошим гражданином". Король был объявлен частным
лицом и лишался гарантии личной безопасности.
100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ
ПО ПРИГОВОРУ КОНВЕНТА...
Королевскую семью заключили сначала в Люксембургский дворец, а потом в Тампль.
Здесь венценосных особ разместили в Малой башне - в скромных, но достаточно
комфортабельных апартаментах. Они прибыли сюда в сопровождении преданных друзей
и слуг, но уже на следующий день всех слуг, за исключением камердинера короля
Клери, который получал жалованье от Коммуны, отправили в тюрьму Ла Форс.
Стражники обращались с Людовиком XVI грубо и не снимали перед ним шляпы, а
часовые не отдавали ему честь. У королевской семьи не было священника для
совершения богослужений, и король сам ежедневно читал по требнику тексты
церковных служб. Правда, некоторые гвардейцы, несшие охрану, охотно исполняли
мелкие поручения узников и даже пускали к ним посетителей. Власти выделяли
немалые средства на их гардероб, сильно пострадавший в августовские дни, и
вообще стремились создать королевской чете максимум удобств. Содержали
королевскую семью хорошо, стол их отличался изысканностью и изобилием и состоял
из 20 блюд. По требованию заключенных им выдавали книги, письменные
принадлежности и т.д.
Людовик XVI вставал рано, сам брился и одевался, затем молился, а в оставшееся
до завтрака время - читал. День Марии-Антуанетты начинался еще раньше, а в 9
часов утра вся королевская семья собиралась в комнате Людовика XVI. Вторая
половина дня посвящалась чтению и играм, вечерами устраивались семейное чтение,
...Закладка в соц.сетях
