Жанр: Философия
История философии: запад, Россия, восток 4.
...ёрл, делались попытки совершенно отделить сознание от интенциональности
(не только в философии, но и в лингвистике, и в когнитивной
науке). Дело в том, что многие хотят создать теорию психического
(mind), не затрагивая такой труднообъяснимый феномен как сознание.
Отсюда и желание рассматривать интенциональность исключительно
"объективно", вне связи с субъективным сознанием, с позиции
третьего лица.
Сёрл подчеркивает, что интенциональные феномены типа значений,
понимания, интерпретаций, убеждений, желаний и прочих имеют
место в пределах фоновых способностей (background capacities),
которые сами не являются интенциональными. Таким образом, интенциональные
состояния функционируют не автономно, а в рамках некоторой
сети других состояний. Но даже подобная сеть невозможна
без поддержки фоновых способностей, о которых так много писал
поздний Витгенштейн. Среди таких способностей есть способности,
порождающие другие состояния сознания. Это биологические и культурные
факты относительно человеческих существ.
Если ранее с помощью своего знаменитого мысленного эксперимента
"Китайской комнаты" Сёрл стремился показать, что семантика
не является внутренне присущей синтаксису в случае имитации некоторой
интеллектуальной деятельности (знания китайского языка), то
теперь он подчеркивает, что синтаксис не присущ "физике". Таким
образом, проблематична даже синтаксическая характеристика материальной
стороны компьютерного устройства (hardware). "Будучи примененной
к вычислительной модели в целом, характеристика некоторого
процесса как вычислительного является характеристикой физической
модели извне. А идентификация такого процесса как вычислительного
не означает идентификацию некоторой внутренне присущей
"физике" черты. Это является, в сущности, зависимой от наблюдателя
характеристикой^.
Мозг, пишет Сёрл, представляет собой чисто физический
механизм. Наличие "вычислительных процессов в мозге можно будет
заподозрить только в том случае, если признать в нем присутствие
S? ^
^
гомункулуса. Ошибочно полагать, будто мозг, подобно компьютерам,
перерабатывает информацию. Утверждая это, теряют связь с биологической
реальностью интенциональности. Рассуждая о внутренних ментальных
феноменах, когнитивисты базируются на додарвиновской концепции
функционирования мозга и антроморфизируют его. Как и любой
другой орган, мозг обладает определенным функциональным уровнем
(или уровнями), который, конечно, можно описывать как "переработку
информации". Но подлинно специфической чертой мозга является
его способность вызывать сознательные мысли, действия, воспоминания
и проч. Для понимания этой способности необходимо выявить
социальный характер психики, что Сёрл, по его словам, и собирается
делать в дальнейшем.
Концептуальный анализ сознания Э.Кении
Спустя сорок лет после опубликования книги Гилберта Райла "Понятие
сознания" в Великобритании вышла книга Энтони Кении "Метафизики
сознания", оглавление которой в основном повторяет оглавление
книги Райла ". Сделал это автор новой книги не случайно. ЕеАнглийский философ подчеркивает, что написал свою книгу с позиции
аналитической философии, а его метод был лингвистическим.
Это, однако, не исключает опору в ряде случаев на понятия и идеи
более ранних течений в философии, например на средневековый аристотелизм
".
Кенни напоминает, что главную оппозицию картезианскому дуализму
в XX в. составил бихевиоризм. К счастью, в современной философии
имеется альтернатива этим крайним позициям: такую альтернативу
представил поздний Витгенштейн. В отличие от бихевиористов
он считал, что ментальные состояния не сводимы к их телесному
выражению; в отличие от дуалистов он не считал, что эти состояния
совершенно отделимы от телесного выражения. Внешнее выражение
некоторого ментального процесса служит критерием этого
процесса, а не его причиной. То есть необходимой чертой понятия
ментального процесса оказывается то, что он должен определенным
образом проявляться. Критерии, по Витгенштейну, следует
отличать от симптомов. Так, некоторые нейтральные события
13-519
или состояния в мозгу могут быть симптомами ментальных состояний,
но не могут быть критериями, как некоторые виды поведения человека.
Например, рассуждает Кенни, не исключено, что в один прекрасный
день те или иные мозговые процессы конкретного человека можно
будет рассматривать как эмпирическое свидетельство знания этим
человеком английского языка, но готовность человека воспользоваться
своим английским является не просто симптомом, а необходимым концептуальным
критерием знания им английского.
Менталистские понятия (желание, верование, намерение, мотив,
повод и др.) не могут быть поняты вне их роли в объяснении и разумном
представлении поведения других людей. "Само сознание может
быть определено как способность к поведению сложного и символического
вида, которое конституируют лингвистические, социальные,
моральные, экономические, научные, культурные и другие характеристики
активности человеческих существ в обществе" ^. В этом первичном
смысле сознание (mind) есть способность (т. е. предрасположенность)
овладевать интеллектуальными навыками, например умением
говорить.. Сознание является как волевой, так и когнитивной
способностью, констатирует Кенни.
Интеллект, продолжает английский философ, есть способность исключительно
человеческих существ подводить данные чувственного
опыта под универсальные понятия и высказывать о них объективные
суждения. Это способность обладать теми состояниями сознания, которые
проявляют сложную интенциональность, получающую выражение
в артикулированном языке. Знаки и жесты становятся символами
благодаря нашему участию в правилосообразной активности языка в
процессе взаимодействия с другими людьми.
Поскольку сознание - это совокупность способностей, то ему нельзя
найти определенное местонахождение в теле, например в мозге, указывает
Кенни. Подчеркивание того, что сознание не является
физическим объектом, не есть дань спиритуализму и признание
картезианского "призрачного духа" (понятие, введенное
Райлом. - А.Г.). Наше поведение - поведение всего тела. Связь
сознания и поведения есть то, в чем проявляется ментальность. Концептуальная
(необходимая, критериальная) связь между мозгом и сознанием
- не необходимая, открываемая в эмпирическом исследовании.
Способности, как и другие диспозициональные свойства, предупреждает
Кенни, не следует гипостазировать, превращать в подобие
субстанций. Структура сознания формируется отношениями между
способностями. Его главные способности - это способность суждения,
волевая способность и интеллект, или способность понимания. С
помощью интеллекта мы схватываем значение слов и предложений,
которые мы применяем в суждении и волении. Понятие "диспозиция"
обозначает середину пути между способностью и самим действием,
между чистой потенциальностью и полной актуальностью, если использовать
эти схоластические термины.
В основе многих философских теорий человеческой самости, пишет
Кении, лежит грамматическая ошибка - неверное понимание рефлексивного
английского местоимения "self". Очень трудно дать объяснение
логики упротребления этого слова (как и слова "я"). Оно не
является указывающим выражением, как это зачастую представляется.
А вот картезианское "эго", утверждает английский философ, берет
начало из смешения способности интеллекта с воображением. Отождествляя
себя с содержанием своего сознания (которое на языке схоластов
называется "фантасмами"), Декарт отождествлял себя со своим
воображением, а не интеллектом. ""Самость" философов была изобретена
отчасти для того чтобы быть носителем или наблюдателем этих
секретных мыслей и страстей. Самопознание в соответствии с философией
самости служит для контроля этой внутренней жизни" ^.
В конце книги Кении, как и Райл, рассматривает логику употребления
понятия "знание". Знание, пишет он, есть способнось особого
рода, а не состояние. Не всякое знание проявляется в поведении. Зная
что либо, мы способны разнообразными путями модифицировать наше
поведение в соответствие с поставленными целями. Обладание знанием
категориально отличается от понятия "хранение информации" (в
смысле теории коммуникации). Структура может хранить некоторую
информацию, не имея никакого знания. Содержать информацию -
значит быть в определенном состоянии, но не обладать диспозициональным
свойством.
Кении в целом удалось сохранить и подкрепить антисциентистскую
установку Райла на разработку "логической географии" наших
знаний о психических процессах. Он убежден, что именно концептуальный
анализ того, как мы употребляем слова ментального словаря,
способствует преодолению всевозможных заблуждений и недоразумений,
которые появились в последние годы в связи с бурным развитием
ряда научных дисциплин, связанных с объяснением процессов знания,
понимания, памяти, принятия рациональных решений, моделирования
интеллектуальной деятельности и проч. Причем это отнюдь
не делает устаревшей длящуюся многие десятилетия полемику англоязычных
философов с Декартовой моделью сознания и ее современными
интерпретациями.
Философский анализ и метафизика
Позитивное отношение к метафизической проблематике, сложившееся
в аналитической философии еще в конце 50-х годов, продолжает
оставаться характерным и для философии наших дней, о чем свидетельствуют
хотя бы приведенные выше споры о сознании. Один из
пионеров реабилитации метафизики Питер Стросон в последней книге
"Анализ и метафизика" ^ обобщает идеи, высказанные им в предыдущих
произведениях и долее четко формулирует свою линию в рамках
общего аналитического подхода. Он исходит из того, что фило13*
соф-аналитик занимается собственно концептуальным анализом и не
предлагает принципиально нового видения проблем, как это делали
ведущие континентальные философы на протяжении XX в. Правда,
отмечает Стросон, сложился и другой образ - аналитика как "терапевта",
якобы лечащего различные интеллектуальные заболевания. Но
это односторонний подход, не реализующий главную цель философского
анализа. Ведь неполадки возникают лишь тогда, когда понятия
отрываются от их действительного употребления. "Философ стремится
разработать систематическое объяснение общей концептуальной
структуры, которой, как показывает наша повседневная практика, мы
неявно и бессознательно владеем" ". Таким образом, задача аналитика,
как ее понимает Стросон, прежде всего конструктивна,
а не разрушительна.
Подобно тому, как ранее Стросон отверг редукционную версию
философского натурализма ^, он в "Анализе и метафизике" критически
рассмотрел редукционную (атомистическую) модель анализа, до
сих пор популярную среди англо-американских философов. Такая
модель предполагает разложение чего-то сложного на элементарные
составляющие и показ того, как эти элементы относятся к целому.
Более же плодотворна, на взгляд английского философа, связующая
(connective) модель анализа: она прослеживает связи в системе, а не
сводит сложное к простому.
Постижение значения теоретических понятий наук, указывает Стросон,
предполагает владение дотеоретическими понятиями обыденной
жизни, имеющими диспозициональный характер. "Отсюда наши понятия
типов индивидуальных вещей, или субстанций, суть понятия с
характерными диспозициями к действию или реагированию определенным
образом при определенных видах обстоятельств" "". Структура,
конституирующая каркас обыденного мышления и речи, состоит
из общих, всепроникающих и несводимых к чему-то другому понятий-типов.
То есть имеются такие структурные черты нашего опыта,
которые существенно необходимы для понимания содержания этого
опыта. Три плана описания базисной структуры будут включать общую
теорию бытия (онтологию), общую теорию познания (эпистемологию)
и общую теорию предложения, т. е. того, что может быть
истинным или ложным (логика).
В эпистемологии, по Стросону, главный вопрос звучит так: как
употребляющий понятия человек формирует свои убеждения относительно
реальности? Базисное понятие истины служит связующим звеном
между теорией познания и теорией лингвистического значения.
Другое важное связующее звено - понятие понимания предложений,
т. е. схватывания их "истинностных условий" (ситуаций, при которых
они либо истинны, либо ложны).
Есть и множество онтологических вопросов, которые имеют отношение
к основополагающим логическим понятиям. Так, согласно Стросону,
первейшая цель аналитического исследования - связать понятия
пространственности и временности с логическим понятием индивидуального
объекта. Подобная связь - базисная черта нашей врожденной
концептуальной структуры. Начиная со своих ранних произведений,
английский философ подчеркивает, что пространственно-временные
объекты ("партикулярности") являются в своей основе исходными
объектами референции или субъектами предикации. Использующий
понятия человек всегда осознает себя в мире в определенной
точке пространства и в какой-то момент времени. Понятие о таком
пространственно-временном опыте и есть, согласно Стросону, наиболее
общая форма понятия чувственного восприятия.
Наш перцептуальный опыт насыщен понятиями, употребляемыми
в суждениях об объективном мире ^. Одни и те же понятия необходимы
для описания как опыта, так и внешнего мира. Концептуальная
схема служит основой для приписывания пространственно-временным
объектам (телам) чувственных качеств. Фундаментальный характер
этих "индивидов" отражен в языке, ибо они являются исходными референтами
существительных и производных от них фраз.
В психике любого рационального существа, полагает Стросон, связаны
элементы верования, оценки (или желания) и интенционального
действия. Обучение людей природе вещей в процессе опыта - это
обучение возможности действовать с вещами. Связь когнитивного,
концептуального и поведенческого обязательно имеет место в том или
ином социальном контексте. Складывание у каждого из нас совокупности
верований или индивидуальной картины мира есть результат
нашей открытости и взаимодействия с миром, включающего и те "инструкции",
которые мы получаем от других членов сообщества в процессе
жизнедеятельности.
Стросон делает дастаточно радикальный для аналитиков вывод,
заявляя, что британская эмпиристская традиция в философии, основанная
на установках редукционизма, "атомизма" и феноменализма
(теории "чистого опыта", "чувственных данных", "перцептов" и проч.)
ошибочна. При этом он отвергает две крайние формы философствования:
интернализм (классический эмпиризм) он называет "ментализм
без поводьев", а экстернализм - "физикализмом без поводьев". Философия,
по его мнению, должна опираться на понятие базисных индивидов,
которым можно приписывать как материальные (М-предикаты),
так и личностные предикаты (^-предикаты).
В целом позиция Стросона в настоящее время складывается из
следующих составляющих. Во-первых, речь ведется о наличии у людей
врожденной концептуальной схемы, структурирующей весь наш
опыт. При этом английского философа не интересуют вопросы, связанные
с генезисом этой схемы или с ее физиологическим механизмом,
которые он передает психологам и психофизиологам. Такая схема
есть то, что делает возможным наш опыт (вариант кантианской
трансцендентальной аргументации). Во-вторых, главными понятиями
схемы являются базисные понятия материальных тел и личностей, с
необходимостью находящихся в пространственно-временном измерении
и служащих основой идентификации нами объектов разного рода
и языковой референции. В-третьих, (квази) априористский и иннативистский
подход сочетается у Стросона со стремлением учитывать деятельностную
сторону бытия людей, их включенность в правилосообразную
практику того или иного сообщества, коммуникативно-интенциональные
аспекты языка, придающие нашим словам и предложениям
значение. В плане понимания различных сторон человеческой культуры
и ее продуктов это открывает перспективу объяснения путей
воплощения в культуре как ее универсальных и неизменных характеристик,
так и конкретных проявлений культурных универсалий в рамках
тех или иных "жизненных форм". Именно в таком плане можно
говорить о связи последних вариантов стросоновской концепции философского
анализа с более широкими вопросами культуры и мировоззрения.
Философский анализ: классика и современность
Американский философ Берри Страуд в своих работах показывает,
что в конце XX в. аналитическая философия в метафизических
вопросах в основном возвращается к истокам. "Я полагаю - пишет
Страуд, - что аналитическая философия сегодня во многих важных
отношениях ближе к своим корням в первом десятилетии (или около
того) нашего столетия, чем она была тридцать, сорок или даже пятьдесят
лет назад" ^. Сейчас уместно вспомнить, отмечает он, что Рассел,
несмотря на в целом критическое отношение к традиционной метафизике,
не отказывался от полного объяснения мира и достижения
"изначальной метафизической истины". Анализ в его понимании означал
открытие реальной логической формы вещей или же вскрытие
формы фактов, которые делают истинными наши утверждения. Философия
в таком понимании тесно связана с наукой или во всяком
случае трудно отличима от нее. Теперь философия, считает Страуд,
разделяет подобное понимание. Но эта связь была восстановлена относительно
недавно. Периоды господства идей Витгенштейна, логического
позитивизма и лингвистической философии ослабили связь
философии и науки.
Новейшая аналитическая философия, заявляет Страуд,
безоговорочно является метафизической. Она уже не пытается
избегать онтологических утверждений того, в чем мы убеждены. Современные
философы последовательно противостоят пустой, чисто
формальной философии. Для таких философов как, например, Уиллард
Куайн смысл, интенсионал и пропозициональные установки всех
видов уже не составляют часть реальности, они, по его словам, не
являются научно респектабельными. Даже те, кто не согласен с Куайном
во многих вопросах, придерживаются расселовского изначального
проекта. Сейчас поиск реальной формы за искусственными грамматическими
структурами ограничен потребностями научной теории. Многое
зависит от теории, которая лучше всего представляет и объясняет
значения произносимых говорящими предложений. "Метафизикой, -
свидетельствует Страуд, - снова со всей силой занимаются. Для Рассела
искомой наукой была логика. Он осуществлял эксплицитные редукции,
адекватность которых была лишь вопросом логики. Нынешние
"аналитические" философы ищут такую общую теорию языка,
которая наилучшим образом объяснит понимание нами всего, что мы
говорим и думаем о мире в науке и за ее пределами".
ЛИТЕРАТУРА
' Dummett М. Frege, Philosophy of Language. L., 1973; The Interpretation
of Frege's Philosophy. L., 1981; Frege and other Philosophers.
Oxford, 1991; Frege, Philosophy of Mathematics. L., 1991.
" CM.: Dummett М. Truth and Other Enigmas. L., 1978.
3 Ibid. P. 437. " Ibid. P. 458.
^ Baker G. P., Hacker P. М. S. Dummett's Frege Through a LookingGlass
Darkly // Mind. 1983. V.XCII. № 366. P. 244.
" Baker G. P., Hacker P. М. S. Frege: Logical Excavations. Oxford,
1984.
^ Ibid. P. 4. " Ibid. P. 25.
^ Впервые опубликована в: The Journal of Philosophy. V.LXXVIII.
№ 2. 1981. Мы цитируем по изданию: The Nature of Mind / Ed. by
D.M.Rosenthal. Oxford, 1991.
'" Ibid.
" Dcnnett D. C. The Intentional Stance. Cambridge, 1989. P. 15.
" Ibid. P. 45. ^ Ibid. '" Ibid.
'' Dennett D. C. Darwin's Dangerous Idea. Evolution and the
Meanings of Life. N.Y., 1995.
^ Scarle J. R. Intentionality. An Essay in the Philosophy of Mind.
Cambridge, 1983.
" Scarle J. R. The Rediscovery of the Mind. Cambridge, 1992.
'" Ibid. P. 14. '" Ibid. P. 69. ^ Ibid. P. 120.
^Изложение данного мысленного эксперимента см. в книге Сёрла
"Сознание, мозг и наука", опубликованной в русском переводе в
журнале "Путь" (1993. № 4. С. 19-20).
^ Ibid. P. 210-211.
" Kenny A. The Metaphysics of Mind. Oxford, 1992.
" Ibid, P. IX. ^ Ibid. P. 7. " Ibid. P. 95.
^ Strawsin P. F. Analysis and Metaphysics. An Introduction to Philosophy.
Oxford, 1992.
" Ibid. P. 7.
^Strawsin P. F. Scepticism and Naturalism: Some Varieties. N.Y.,
1985.
^Strawsin P. F. Analysis and Metaphysics. P. 121.
^ Ibid. P. 62.
l'.1ХИЛАРИ
ПАТНЭМ
Хилари Патнэм - один из наиболее известных американских философов
наших дней. Ученик Р. Карнапа и Г. Рейхенбаха, он с начала
60-х годов занял одно из ведущих мест в современной аналитической
философии. Однако последующее развитие философских взглядов
Патнэма шло в направлении, все более отрывающем его от логико-позитивистских
"корней", и во многом оно отразило те драматические
коллизии, которые переживает сегодня аналитическое направление.
Биография Патнэма не богата событиями и являет собой пример
благополучной профессорской карьеры. Он родился в 1926 г..в семье
известного переводчика. Учился в университете штата Пенсильвания,
Гарварде и Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. В 1961 -
1965 гг. он - профессор Массачусетсского технологического института,
а с 1965 г. и по настоящий день - Гарвардского университета.
Патнэм - автор большого числа научных трудов', среди которых
прежде всего следует упомянуть три тома его философских статей,
озаглавленных "Математика, материя и метод" ("Mathematics, Matter
and Method", 1975), "Сознание, язык и реальность" ("Mind, Language
and Reality", 1975) и "Реализм и разум" ("Realism and Reason", 1983),
а также книг "Разум, истина и история" ("Reason, Truth and History",
1981), "Репрезентация и реальность" ("Representation and Reality",
1989) и "Реализм с человеческим лицом" ("Realism with a Human
Face", 1990). Патнэм создал несколько философских концепций; его
отличает высокое мастерство в построении изощренных и сложных
аргументов; у него прочная репутация энергичного участника современных
философских дискуссий.
Две главные особенности отличают Патнэма-философа: широкий
спектр философских и научных интересов и неустанный творческий
поиск, в ходе которого он постоянно предлагает новые решения и не
боится признать ошибочность своих прежних позиций. О многогранном
характере творчества Патнэма говорит тот факт, что область его
исследований включает философию и методологию науки, логику и
гносеологию, философию языка и этику, философию сознания и метафизику.
И хотя частая перемена Патнэмом своей позиции вызывает
насмешку у его оппонентов, он отнюдь не следует за зигзагами современной
моды, а скорее оказывается в числе тех, кто формирует "интеллектуальную
программу нашего времени". Как отмечает известный
немецкий исследователь современной философии Вольфганг
Штегмюллер, "соединение разнообразных черт, столь удачное, сколь
и исключительное, определило центральное место Патнэма в интеллектуальных
дискуссиях современного англоязычного мира. Главной
среди этих черт является его безошибочное чутье на то, что в необозримом
многообразии современных дискуссий имеет подлинную цен^
ность, чутье, которое сочетается у него со способностью в такой манере
подойти к проблемам, что это неизменно обещает продвинуть нашу
мысль в некотором новом направлении" ".
Если попытаться выделить в многообразии исследовательских интересов
Патнэма некую связующую тему, то ею бесспорно будет проблема
реализма. Именно стремление сформулировать позицию, которая,
с одной стороны, сохраняла бы наши реалистические интуиции, а
с другой - учитывала бы современный уровень философского осмысления
ключевых проблем человеческого бытия и познания, служит
главным импульсом, определяющим направление философских поисков
Патнэма. О том, насколько труден этот поиск и насколько последователен
Патнэм в своей решимости "провести корабль реализма"
между сциллой догматизма и харибдой релятивизма, говорит то многообразие
концепций, которые он выдвигал и отстаивал в разные периоды
своего творчества: "научный реализм", "внутренний реализм",
"реализм с маленькой буквы", "естественный реализм" и т.д.
В начале своего творческого пути Патнэм стоял на позициях научного
реализма. "Научный реализм" - термин, вошедший в философский
обиход в середине XX в., однако, не будучи связанным с какойлибо
строго определенной и детально разработанной философской доктриной,
он выражает общее представление о науке и научных теориях,
которое было преобладающим в западной культуре с конца XVII
столетия и которое по существу определяется признанием реального
существования сущностей и объектов, постулируемых наукой. Объединение
ряда философов под лозунгом научного реализма было реакцией
на усиление в философии "инструменталистских" представлений
о науке, которые нашли наиболее яркое выражение в идеях представителей
"исторической школы" (Т. Куна, П. Фейерабенда и др.).
Научные реалисты, унаследовавшие от логического позитивизма
кумулятивную модель развития научного знания, стали главными критиками
тезиса о несоизмеримости научных теорий. В развернувшейся
дискуссии главной заботой Патнэма было показать, что развитие науки,
проявляющееся в смене научных теорий и парадигм, в уточнении
и пересмотре научных истин, не противоречит тому, что наука дает
нам реальную картину внутреннего строения мира. Вопрос о реальности
постулируемых научными теориями сущностей рассматривался им
в контексте обоснования инвариантности референции научных терминов
и критики теории значения, восходящей к идеям Фреге и Рассела.
В этом Патнэм был не одинок, и его семантические разработки вошли
составной частью в выдвинутую рядом философов (С. Крипке, К. Доннеланом
и др.) "новую теорию референции", которая стала важным
событием в современной философии языка. Поскольку семантические
исследования Патнэма касались главным образом терминов естественных
видов, которые обозначают природные вещества, животных, растения
и физические величины и составляют большинство научных терминов,
то его концепция референции получила название теории естественных
видов. Основная идея этой концепции состоит в том, что
экстенсионал термина естественного вида (говоря нестрог
...Закладка в соц.сетях
