Жанр: Энциклопедия
Энциклопедический биографический словарь
...37, № 58; 1940, № 70; Возрождение,
1937, 18 марта: 1938, 6 мая), он
высоко ценил как личность (но не как писателя),
признавал его авторитет, зависел от него
материально, видел в нем гаранта гипотетического
возвращения на родину, но знал и слабые
свойства характера Горького, из которых самым
уязвимым считал "крайне запутанное отношение
к правде и лжи, которое обозначилось
очень рано и оказало решительное воздействие
как на его творчество, так и на всю
его жизнь".
Покидая Сорренто, Х. знал, что его имя
вошло в список писателей и профессоров, подлежавших
в 1922 высылке из России: "Счастливый
домик" был включен в список запрещенных
в РСФСР книг. Если в 1923 Х. еще печатал
в советских изданиях "совершенно лояльные
и благополучные стихи", то в 1924-25 он
опубликовал в берлинских "Днях" статьи о деятельности
ГПУ за границей, фельетон о редакторе
рапповского журнала "На посту", приспособленце
С. Родове, на что тот ответил в "Октябре"
(1925, № 2) обвинением Х. в "белогвардейщине",
отправив копии своей публикации
в ЦК РКП (б), правление ВАПП и др. инстанции,
после чего, по словам Р.Гуля, "сам Лев
Давыдович Робеспьер отозвался о Ходасевиче
крайне презрительно". В марте 1925 советское
посольство в Риме отказало Х. в продлении
паспорта, предложив вернуться в Москву.
Отказавшись и уехав в Париж, он фактически
стал эмигрантом.
Важным поэтическим событием явилось
берлинское расширенное и переработанное издание
"Тяжелая лира: Четвертая книга стихов"
(1923; впервые: М.: Пг" 1922), Книга выдержана
в строго классических формах стиха, но
если "Путем зерна" - итог вдохновения, то
"Тяжелая лира" - следствие рационализации
обретенного метода и трагических сомнений в
нем; Х. склоняется к версии символизма, данной
Анненским, а не Блоком. Это - наименее
пушкинская книга Х. ("звуки правдивее смысла"),
из "коры" повседневности поэт стремится
вырваться к своим "бреду", "боли", "пению дикому",
Шумному Парижу Х. предпочитал пригороды,
от постоянной нужды у него возобновился
фурункулез, к которому добавились зубная
боль и жестокая экзема. Журналистика была
для Х. вынужденным занятием; по словам
В.Яновского, он "задыхался от нудной работы".
До 1926 печатался в "Днях" (редактор лит. отдела)
и в "Последних новостях", откуда ушел
по настоянию П.Милюкова. Разочарование в
Горьком, неприязнь к евразийству и "возвращенчеству"
обусловили его поправение: с февраля
1927 до конца жизни возглавлял литературный
отдел газеты "Возрождение". Был одним
из ведущих критиков русского зарубежья.
Постоянно полемизировал с Г.Ивановым и
Г.Адамовичем, в частности, о задачах литературы
эмиграции, о назначении поэзии и ее кризисе.
Совместно с Берберовой писал обзоры советской
литературы (за подписью "Гулливер").
Первым высоко оценил произведения В.Набокова
(Х. - один из прототипов Кончеева в его
романе "Дар"), критически относился к романам
М.Алданова. Неоклассицизм Х. определил
неприятие им как нигилизма футуристов, так и
"писаревщины наоборот" формалистской критики.
Жил обособленно, в суждениях и вкусах
оставался независимым, его уважали как поэта
и наставника поэтической молодежи (Ю.Терапиано,
В.Смоленский, О.Мандельштам), но не
любили. Х. ограничился сообщением на первом
собрании общества "Зеленая лампа", созданного
в 1928 З.Гиппиус и Д.Мережковским, и вскоре
перестал бывать там. Как вспоминал Терапиано,
Мережковский и Гиппиус обвиняли Х. "в
неспособности понимать метафизику. Действительно
...Ходасевич не выносил разговоров о
"последних вопросах". 4.4.1930 "Возрождение"
и "Современные записки" отметили 25летие
творческой деятельности Х.
Итогом его поэтических трудов стала книга
"Собрание стихов" (1927; после ее опубл. он
напечатал только 8 стих.). Новым в книге был
написанный в 1922-27 цикл "Европейская
ночь" ("Слепой", "Берлинское", "An Mariechen",
"Соррентинские фотографии", "Баллада",
"Джон Боттом", "Звезды" и др.), в котором
различимы новые влияния - М.Цветаевой,
сюрреалистической образности, переклички с
О,Мандельштамом. Романтическая тема конфликта
между творчеством и жизнью заканчивается
здесь поражением поэзии. Путем использования
постсимволистской эстетики достигается
диссонанс - подобие экспрессионистского
"крика" и "ужаса", возникающего в точке
скрещения примет послевоенной Европы с присущими
ей ритмами чуждой Х. массовой культуры
и "ночных знаний души"; лирический герой
везде видит себя "отраженным" и "искаженным",
В.Вейдле в отзыве на сборник писал,
что Х. "защитился от символизма Пушкиным";
Г.Иванов отозвался о сборнике в ироническом
ключе: Г.Адамович утверждал, что лирический
герой Х. разделил судьбу всех романтиков, которые
противопоставили мир искусства "миру
вашему". Берберова позднее высказалась сходным
образом: "Пленник своей молодости, а
иногда и ее раб (декораций Брюсова, выкриков
Белого, туманов Блока), он проглядел многое
или не разглядел многого, обуянный страшной
усталостью и пессимизмом, и чувством трагического
смысла вселенной..."
С 1928 работал над мемуарами: они вошли
в книгу "Некрополь. Воспоминания" (Брюссель,
1939) - о Н.Петровской, Брюсове, Белом,
Муни, Гумилеве, Сологубе, Есенине, Горьком
и др. В книге "Державин" (публ. с 1929;
отд. изд. Париж, 1931; М., 1988) Х. изобразил
поэта со всеми его человеческими слабостями,
отказавшись от идеи "героической биографии";
эта книга прежде всего о "языке" екатерининской
эпохи, сделавшем возможным явление
предтечи Пушкина. Рефлексия о Пушкине сопровождала
Х. всю жизнь ("Поэтическое хозяйство
Пушкина". Пг., 1924: "О Пушкине".
Берлин, 1937 и др.), но намерение написать
биографию Пушкина Х. оставил из-за ухудшения
здоровья ("Теперь и на этом, как и на стихах,
я поставил крест. Теперь у меня нет ничего",
- писал он 19.7.1932 Берберовой, ушедшей
в апреле от Х. к Н.Макееву). В 1933 он
женился на О.Марголиной, погибшей впоследствии
в Освенциме. Похоронен в предместье
Парижа на кладбище Булонь-Бьянкур.
Соч.: Литературные статьи и воспоминания. НьюЙорк,
1954; Собр. стихов (1913-1939). Ред. и прим.
Н.Берберова. [Berkeley], 1961; Избранная проза, т. 12,
Нью-Йорк, 1982-83; Садовский Б.А., Ходасевич
В.Ф. Переписка. Ann Arbor, 1983; Стихотворения. Л.,
1989; Из переписки В.Ф.Ходасевича (1925-1938).
Публ. Дж.Мальмстада / Минувшее, вып. 3. М., 1991;
Письма В.Ходасевича к Н.Берберовой. Публ. Д.Бетеа /
Там же, вып. 5. М., 1991; Переписка В.Ф.Ходасевича
и М.О.Гершензона // De Visu, 1993. № 5.
Лит.: Сирин В. О Ходасевиче // СЗ, 1939, № 59;
Вишняк М. Владислав Ходасевич (из личных воспоминаний)
// НЖ, 1944, № 7; Письма Максима Горького
к В.Ф.Ходасевичу // НЖ, 1952, № 30; Терапиано Ю.
Об одной литературной войне // Мосты, 1966, № 12;
Письма М.Цветаевой к В.Ходасевичу. Публ. С.Карлинского
// Там же, 1967, № 89; Hughes R.P. Khodasevich:
Irony and Dislocation: A Poet in Exile // Russ. Lit.
Triquarterly, 1973, № 27; Hagglund R.M. The
Adamovid- Xodasevic Polemics // SEEJ, 1976, № 20;
Гиппиус 3. Письма к Н.Берберовой и В.Ходасевичу.
Ann Arbor, 1978; Струве Н. "Некрополь" В.Ходасевича
// Вест. РСХД, 1978, № 127; Smith G.S. Stanza, Rhythm
and Stress Load in the Iambic Tetrameter of
V.F.Xodasevi^// SEEJ, 1980, № 24; Bethea D. Vladislav
Khodasevich: His Life and Works. Princeton, 1983; Левин
Ю.И. Заметки о поэзии Вл.Ходасевича // Weiner
Slawistischer Almanach, 1986, № 17; Бочаров С.Г. Ходасевич
(1886-1939) / Литература русского зарубежья:
1920-1940. Сост. О.Н.Михайлов. М., 1993.
В. Толмачев
_Ц
\ЦАДКИН Осип Аронович (14.7.1890, Смоленск
- 25.11.1967, Париж) - скульптор.
Сын школьного учителя Арона Ц. и Софии Лестер,
принадлежавшей к роду шотландских кораблестроителей,
переселившихся в Россию
при Петре 1. Детство и отрочество провел в Витебске.
Учился в 4-классном городском училище
(1900-4); его одноклассником был М.Шагал,
близким приятелем - Л.Лисицкий. Первые
уроки в искусстве получил у живописца Ю.Пэна.
В 1905 был отправлен к родственникам матери
в городок Сандерленд (Великобритания), с
1906в Лондоне в Школе искусств и ремесел,
где занимался резьбой и высеканием. Приехав
погостить в 1907 на родину, исполнил первую
монументальную работу из розового гранита -
"Героическую голову".
Осенью 1907 Ц. возвратился в Лондон, где
продолжил обучение, с 1909 - в Париже,
поступил в Школу изящных искусств, в мастерскую
Ж.-А.Инжальбера. Однако академическую
лепку, прививаемую Инжальбером, Ц.
воспринимал как безжизненную имитацию искусства
ив 1911 ушел из Школы. Тогда же
впервые выставил свои работы в Салоне независимых,
вместе с А.Архипенко и В.Лембруком.
Посещал Русскую академию артистической
колонии "La ruche" ("Улей") на Монпарнасе,
где познакомился с К.Бранкуси, А.Модильяни,
Б.Сандраром, Р.Делоне и др. творцами
новейшего искусства. Под влиянием общения
с поэтами М.Жакобом и Г.Аполлинером начал
писать стихи и прозу, обнаружив незаурядный
литературный дар. Источником вдохновения
для Ц. в эти годы стала романская скульптура,
экспрессивные готические статуи, монументальные
произведения архаических эпох, творчество
Родена. Увлечение африканской пластикой
проявилось в деревянной пятифигурной
композиции "Иов" (1914).
С началом 1-й мировой войны помощь из
дома иссякла; в революционные годы родители
Ц. погибли от голода. В 1915 Ц. вступил добровольцем
в армию, служил в русском госпитале.
Пережив газовую атаку немцев, заболел
и в начале 1917 был демобилизован, На организованной
совместно с Модильяни и М.Кислингом
выставке (1918) показал 25 рисунков
на военные темы. Выставка имела большой резонанс
в художественной жизни Парижа -
здесь читали стихотворения фронтовики Блэз
Сандрар и Жан Кокто, а композиторы знаменитой
"Шестерки" (Л.Дюрей, Д.Мийо, А.Онеггер,
Ж.Орик, Ф.Пуленк, Ж.Тайфер) исполняли
свои произведения,
В 1920 состоялась первая персональная выставка
Ц. в галерее "Кентавр" (Брюссель), затем
выставки в Голландии и Нью-Йорке; первую монографию
о Ц. написал в 1921 художественный
критик М.Рейналь. В 1920-е работы Ц. стали более
свободными, легкими, прихотливо-пластичными.
Дальнейшее развитие кубистических приемов
привело его к окончательной выработке
собственных принципов выпукло-вогнутых плоскостей,
формировавших скульптурную форму,
В 1928 вместе с другими мастерами Парижской
школы представил свои произведения для
экспонирования в русском разделе выставки
"Современное французское искусство" в Москве.
С конца 1920-х жил в провинции, в 1934
вместе с женой поселился в деревушке Арк.
Излюбленные герои Ц. - мифологические,
библейские, театральные персонажи, великие
музыканты, живописцы, поэты. Вариации на темы
античной классики - статуи "Ниобея",
"Дискобол", "Деметра" (кон. 20-х). Под впечатлением
поездки в Грецию (1931) родился образ
Орфея, который превращался в лиру, реализуя
поэтическую метафору "играть на струнах собственного
сердца". Сам Ц. виртуозно владел аккордеоном,
был тонким знатоком классической и современной
музыки. В 1936 завершил работу над
деревянной композицией "В честь Баха". В конце
30-х создал проекты памятников А,Рембо,
Г. Аполлинеру, А. Жарри, Лотреамону.
Ц. любил сопрягать скульптурные формы с
рисунками-граффити: на вогнутых и плоских
поверхностях рисовал или гравировал изображения
рук, лиц, цветов, иногда - по примеру
архаической древневосточной скульптуры -
писал целые поэмы. Бурная динамика, могучий
пластический ритм, монументальность и безудержная
эмоциональность его произведений
превратились в поздние годы в драматическую,
напряженную экспрессию. Ц. смело совмещал
и комбинировал разнообразные материалы -
мрамор и известняк, алебастр и хрусталь, дуб
и перламутр, цветное стекло и свинец; в деревянных
скульптурах обильно применял раскраску,
лакировку, полировку, инкрустацию.
Нападение Германии на Францию вынудило
Ц. эмигрировать в США. Создал там статуи
"Заключенный" и "Воющий Арлекин", выразившие
скорбь и горечь ввергнутого в войну
человечества. Вернулся в Париж в 1945. Трагическим
символом XX в. стал памятник "Разрушенный
город", водруженный в Роттердаме
в 1953. фигура агонизирующего человека с
вырванным сердцем воплотила ужас кровавой
акции гитлеровцев, дотла разбомбивших Роттердам
14,5.1940.
Тема великого художника-творца, ответственного
за человеческую культуру, получила
продолжение в послевоенном творчестве Ц. В
нескольких работах он воплотил образ Ван Гога,
которого считал основоположником новейшего
искусства: памятник в Овер-сюр-Уаз близ
Парижа (1956), бронзовая фигура художника,
бредущего по дорогам Франции с мольбертом
и этюдником (1963), двухфигурная группа
"Братья Ван Гог", соединившая пластические
темы и "Орфея", и "Разрушенного города".
Работу Ц.-скульптора сопровождало огромное
количество офортов, рисунков, гуашей,
часть из них служила иллюстрациями его литературных
произведений; вместе с тем в этих
композициях явственно ощутим пластический
подход.
Диапазон скульптурных работ Ц. очень широк:
упрощенные, мощные головы из камня или
дерева, обобщенные монолитные женские фигуры,
группы из двух-трех фигур, экспрессивные,
барочные композиции ("Скульптор", 1930:
"Менады", 1934: "Homo sapiens", 1934; "Христос",
1939: "Рождение форм", 1949: "Лабиринт",
1950 и др.), портреты. Барельефы Ц. украсили
здания в Париже и Брюсселе, его садовопарковая
скульптура имеется во многих городах,
Большое влияние на развитие современной
скульптуры оказала педагогическая деятельность
Ц. - он преподавал в собственной художественной
школе, в мастерских академии
Гран-Шомьер в Париже. Автор книг "Путешествие
в Грецию" (1955), "Три свечи" (1955),
"Клетка и птица" (1968).
Соч.: Zadkine Ossip. Le millet et ciseua. Souvenirs
de ma Vie. Paris, 1968.
Лит.: GianouJ. Zadkine. Paris, 1964.
А. Шатских
\ЦВЕТАЕВА Марина Ивановна (26.9.1892,
Москва - 31.8.1941, Елабуга) - поэт. Из
дворянской семьи. Отец ее, Иван Владимирович
Ц. - сын сельского священника, филологклассик,
профессор истории искусств в Киевском
и Московском университетах, директор
Румянцевского музея, основатель Музея изящных
искусств в Москве (ныне Музей изобразительных
искусств им. А.Пушкина), член-корреспондент
Петербургской Академии наук, доктор
honoris causa Болонского университета. Мать -
Мария Александровна Мейн - из богатой
семьи обрусевших немцев, талантливая пианистка,
рано (в 1905) умерла, В 1903-5 Ц. жила
в Швейцарии и Германии, училась в частных
школах: в 1909 приезжала в Париж, слушала
лекции в Сорбонне, изучала французскую поэзию.
Писала стихи с 6 лет, печаталась -с 16.
Впечатления детства, чувство доверия к жизни
нашли отражение в первых сборниках Ц. "Вечерний
альбом" (1910), изданном ею самой, и
"Волшебный фонарь" (1912); рецензенты
(М.Волошин, Н.Гумилев, В.Брюсов) увидели их
новизну в тематике, документализме. Ранние
увлечения Ц. (Л.Чарской, Э.Ростаном, Наполеоном)
незначительно сказались на ее творчестве.
В мае 19 II в Коктебеле Ц. познакомилась
с С.Эфроном, обвенчалась с ним в январе
1912: в 1913 родилась их дочь Ариадна (Аля),
в 1917 - Ирина. Переходный сборник "Юношеские
стихи, 1912-1915" и стихи 1916 (сб.
"Версты", 1921), в которых Ц. отказывалась от
прежней камерности, наметили ближайшие
этапы ее поэтического восхождения. Дружила
в эти годы с Волошиным. Ни к одной из литературных
группировок не принадлежала - ни
к символистам, несмотря на близость к ним и
обожание ею А.Блока, ни к акмеистам, хотя
любила А.Ахматову, дружила с О.Мандельштамом;
чужда была футуристам, но интересовалась
В.Маяковским и В.Хлебниковым.
Студентом 1-го курса Московского университета
С.Эфрон уехал в 1914 на фронт с санитарным
поездом, позднее поступил в юнкерское
училище, в ноябре 1917 оказался на Дону
и в результате гражданской войны - в Галлиполи,
в Константинополе, затем - в Чехословакии.
Ц. осталась в Москве с детьми в тяжелых
бытовых и морально-психологических условиях,
усугублявшихся открытым восхвалением
ею белого движения. П.Антокольский ввел
Ц. в круг актеров вахтанговской 3-й студии
МХТ. Для них Ц. написала цикл пьес: "Метель",
"Фортуна", "Каменный Ангел", "Червонный
валет", "Феникс", "Приключение" (объединенные
впоследствии общим названием -
"Романтика"); при чтении они имели шумный
успех, но ни одна не была поставлена. Бывшим
студийцам, "спутникам юной поры" Ц. посвятила
"Повесть о Сонечке" (1938), написанную
после известия о смерти актрисы студии С.Голлидей.
Пыталась (неудачно) служить в Народном
Комиссариате по делам национальностей
(1918). Осенью 1919 в отчаянии отдала дочерей
в Кунцевский приют, где им было обещано
полное обеспечение, но вскоре забрала домой
заболевшую Ариадну: 2.2.1920 в приюте умерла
Ирина.
По просьбе Ц. И.Эренбург разыскал за границей
Эфрона (тот поступил на философский
факультет Пражского университета), и
11.5.1922 Ц. с дочерью уехала из России -
не сломленная, состоявшаяся как личность, как
шедший к зрелости поэт (В.Лосская). В Праге
получала скромное пособие чехословацкого
правительства, выступала на вечерах поэзии и
прозы, ей помогали друзья (С.АндронниковаГальперн
и др.). Быт Ц. оставался трудным, но,
как отметил М. Слон им, "дар Ц. достиг наивысшей
полноты именно в изгнании, в безвоздушном
пространстве чужбины"; "после разбега,
взятого в Праге", творческий расцвет ее продолжался
до начала 30-х. В Берлине, где она
провела два месяца, были изданы книги "Стихи
к Блоку", "Ралука" (обе - 1922), "Ремесло",
"Психея. Романтика" (обе - 1923): в Праге -
"Поэма Горы" (Версты, 1926, № 1), "Поэма
Конца" (сб. "Ковчег", 1926), в журнале "Воля
России" опубликованы "Попытка Комнаты"
(1928, № 3), сатирический "Крысолов" (1925,
№ 4-8, 12; 1926, № 1), "Деревья" (1926,
№ 8/9), "Поэма Лестницы" (1926, № II:
1927, № 10), "Полотерская" (1925, № 1), созданы
лирические стихи, в которых нашла высшее
выражение ее оригинальная поэтика -
"цветаевская манера", трагедии "Ариадна"
(1924, опубл. под названием "Тезей" - Версты,
1927, № 2) и "Федра" (СЗ, 1928, № 36, 37).
После рождения 1.2.1925 сына Георгия
(домашнее имя Мур) Ц. решила уехать в Париж,
надеясь найти новые возможности печататься,
более широкую аудиторию; 3 1 октября
покинула Прагу. Надежды Ц. укрепил успех ее
вечера в феврале 1926: чтение стихов, в том
числе отрывков из "Лебединого стана", воспевающего
белую гвардию, вызвало восторженные
аплодисменты, а отчеты о вечере появились
во всех эмигрантских газетах. Главный
внутренний нерв жизни Ц. в 1926- переписка
с Б.Пастернаком и Р.Рильке. Обнадежила и
перемена отношения к ней Д. Мирского, в свое
время назвавшего Ц. "распущенной москвичкой"
и не включившего ее стихи в антологию
"Русская лирика" (1924), а после выхода поэмы-сказки
"Молодец" (Прага, 1924) и личного
знакомства ставшего ее другом и поклонником
ее поэзии. Творчество Ц. последних лет он рассматривал
в контексте достижений Блока, Маяковского,
Пастернака; на смену прежней легкости
стиха пришла многослойная глубина, полифония,
отразившая перемены в мироощущении.
Однако существенно осложнила отношения
Ц. с видными литераторами-эмигрантами ее
статья в журнале "Благонамеренный" (Брюссель,
1926, № 2) "Поэт о критике" (с дополнением
в виде "Цветника" - цитат из критических
выступлений Г.Адамовича, иллюстрировавших
произвольность и легковесность его
оценок). В ней Ц. задела также М.Осоргина,
Ю.Айхенвальда, А.Яблоновского. Не имевшая
личной подоплеки вражда Ц. и Адамовича оказалась
длительной и глубокой: Адамовичу, ценившему
акмеизм - поэтическую сдержанность
и ясность, был чужд дух поэзии Ц. Она позволила
себе вступить в спор и с неназванными
прямо И.Буниным и З.Гиппиус, подвергнув сомнению
их предвзятые отзывы о Блоке, Есенине,
Пастернаке. Гиппиус отозвалась о "Поэме Горы"
как о "запредельном новшестве" по форме и
почти непристойности по содержанию.
До 1932 гонорары из "Воли России" были
основным писательским заработком Ц. Печаталась
также в "Верстах", "Ковчеге", "Своими
Путями", "Числах", "Окне", "Встречах" и др.,
но в наиболее авторитетных эмигрантских изданиях
- "Современных записках" и "Последних
новостях" - ее стихи не понимали, безжалостно
сокращали, подвергали нелепой цензуре.
Резкое письмо Ц. в редакцию "Последних
новостей" по поводу откладывания статьи о ее
погибшем друге, поэте Н.Гронском, привело к
разрыву (1935). Последняя публикация Ц.
"Сказка матери" была искажена до неузнаваемости.
В "Современных записках" ее стихи
шли в общей подборке, завершая алфавитную
очередность. Единственная книга стихов Ц. -
"После России. 1922-1925" (Париж, 1928) -
раскупалась плохо, вызвала отрицательные рецензии,
за исключением откликов Слонима,
В.Ходасевича и П.Пильского. Сторонники классической
стройности и строгости упрекали Ц. в
словесной и эмоциональной расточительности,
анархичности, избыточной страстности, слишком
"прерывистом дыхании" и "револьверной
дроби" размеров, считая романтизм вышедшим
из моды и не приемля "органический", "природный
романтизм" Ц., определявший как ее
личные отношения - взлеты и поражения в
дружбе, в любви, так и принадлежность к литературной
школе. Только Ходасевич сумел оценить
Ц. как поэт поэта; убежденный приверженец
классической поэтики, он еще в 1925 назвал
"восхитительной" поэму-сказку "Молодец",
увидев в ней талантливейший образец поэтической
обработки народной сказки средствами,
отличными от пушкинской традиции.
Немалую роль в усилившейся враждебности
к Ц. сыграла публикация ею в газете "Евразия"
приветствия приехавшему в Париж Маяковскому,
что эмигрантская пресса расценила
как одобрение советского режима. После того,
как журнал "Версты" (1926-28) прекратил
свое существование, а в евразийском движении
произошел раскол, Эфрона в 1929 обвинили
в апологии революции и большевиков, в
искажении евразийских идей. Все это отразилось
на Ц., далекой от политических страстей
мужа, на материальном положении семьи. Оказавшись
"белой вороной" в эмигрантской среде,
она пыталась найти выход к французскому
читателю: в 1931 перевела на французский поэму
"Молодец" (иллюстрированную Н.Гончаровой),
в 1934 написала на французском "Письмо
к амазонке", несколько автобиографических
миниатюр в прозе: "Шарлоттенбург",
"Мундир", "Приют", "Машинка для стрижки
газона", но опубликовать ничего не удалось.
Слоним справедливо назвал поэзию Ц. кинетической,
построенной на движении и полете
слов и ритма. В 1931-32 чувствуется замедление
темпа и увеличение объема прозы: ее
легче было печатать, платили за нее больше.
Более глубокая причина - в обстановке парижского
периода; лишь благодаря исключительной
стойкости Ц. выдержала все удары
судьбы. Укрепила ее психологически и переписка
с Б.Пастернаком (началась в 1922, заглохла
к 1935-36).
Проза Ц. разнообразна: "Мои службы" (СЗ,
1925, № 26), "Вольный проезд" (там же,
1924, № 21), "Октябрь в вагоне" (Воля России,
1927, № 11/12); статьи "Поэт и время"
(там же, 1932, № 1/3), "Живое о живом" - о
Волошине (СЗ, 1933, № 52, 53), "Пленный
дух" - об А.Белом (там же, 1934, № 55),
"Мой Пушкин" (там же, 1937, № 64); проза об
отце, его музее (ПН, 1933, 1 февр.; 17 сент.;
"Встречи", 1934, № 2), о матери - "Мать и
музыка" (СЗ, 1935, № 57), о детстве -
"Черт" (там же, 1935, № 59), "Башня в плюще"
(ПН, 1933, 16 июля) и др. Даже скупой
на похвалы Бунин одобрительно отозвался о
лирической прозе Ц. Стихи Ц. 30-х - "Куст"
(СЗ, 1936, № 62) и др. - о таинственной связи
человека и природы - подтвердили суждение
Ходасевича о постоянном развитии как
особенности таланта Ц. Уже в лирике чешских
лет мощно зазвучала трагедийная тема человека,
удушаемого современной цивилизацией.
"Стихи к Чехии" (нояб. 1938, март 1939) не
уступают лучшим образцам любовной лирики
Ц. Последние годы в эмиграции отмечены созданием
поэмы "Перекоп", "Стихов к Пушкину"
(СЗ, 1937, № 63 - с изъятием многих
строф, не пропущенных редакцией).
Ц. писала о себе: "Не дал мне Бог дара слепоты",
она оказалась единственной "зрячей" в
собственной семье, все члены которой, кроме
Ц., стремились к возвращению в СССР. Своей
чешской подруге, писательнице и переводчице
А.Тесковой, Ц. писала в феврале 1931: "Все
меня выталкивает в Россию, в которую - я
ехать не могу. Здесь я не нужна. Там я невозможна".
Первой уехала весной 1937 Ариадна,
имевшая право, достигнув совершеннолетия,
принять любое подданство. Еще в июне 1931
подал прошение о советском паспорте Эфрон,
убежденный в том, что Ц. не понимает "великого
эксперимента", совершаемого в Советской
России. Он активно участвовал в деятельности
созданного в 1925 Союза возвращения
на родину; предполагается, что около 1933 его
завербовал иностранный отдел НКВД. Замешанный
в делах об "исчезновении" в Париже
генерала Миллера, возглавлявшего Российский
общевоинский союз, и в Швейцарии - Игнатия
Рейсса, сотрудника НКВД, не пожелавшего
вернуться в СССР, Эфрон в октябре 1937 поспешно
уехал в Гавр, а оттуда пароходом - в
Ленинград. 2 2 октября у Ц. на квартире произвели
обыск; на допросе в Surt6e National она,
ничего не зная о подпольных делах мужа, заверяла
чиновников в его честности, цитировала
"то ли Корнеля, то ли Расина", читала французские
переводы Пушкина. Во 2-й декаде июня
1939, не видя иного выхода, вернулась в
СССР. Поселилась с семьей в Болшево, под
Москвой, где 27.8.1939 была арестована Ариадна
(реабилитирована в марте 1955);
10.10.1939 арестован Эфрон (расстрелян
16.10.1941, посмертно реабилитирован в
1956). В Москве Ц. не имела постоянного
жилья, зарабатывала на жизнь переводами:
единственная публикация в СССР - стихотворение
пражского периода "Старинная песня"
(журнал "Тридцать дней", 1941, март). Пастернак
просил А.Фадеева принять Ц. в Союз писателей
или хотя бы в члены Литфонда, что дало
бы ей материальные преимущества, но получил
отказ, ее приняли лишь в групком литераторов.
8.8.1941 Ц. с сыном эвакуировалась в Елабугу.
После тщетных попыток найти там или в Чистополе,
где жило много писателей, работу, она
покончила с собой, повесившись утром
31.8.1941, оставив письмо Н.Асееву и его жене
с просьбой позаботиться о сыне. Похоронена
2.9.1941 на Елабужском кладбище. Г.Эфрон
(Мур) в ноябре 1943 поступил в Литературный
институт на факультет прозы; напр
...Закладка в соц.сетях
