Энциклопедический биографический словарь

Русское зарубежье.
Золотая книга эмиграции.
Первая треть xx века.
Энциклопедический биографический словарь.
М., 1997.
748 с.Эмиграция как историческое явление возникло гораздо раньше, чем появилось
само это понятие. С развитием человеческой цивилизации увеличивалось
количество и многообразие факторов, вызывающих этот феномен. К
разного рода табу, широко распространенным в древнейших обществах, образование
государств добавило экономические, социальные, политические,
идеологические, национальные, конфессиональные причины. От единичных
случаев, когда люди в силу ряда обстоятельств вынуждены были покидать
свою родину и переселяться в другие места, эмиграция со временем становилась
все более заметным явлением.
В средневековье и новое время, когда в Европе возникли национальные
государства, шли многолетние и кровопролитные религиозные войны, эмиграция
приобрела характер разнонаправленных потоков. Реформация, а затем
цикл революций на европейском континенте сделали их массовыми, Если
же учесть, что любая революция есть сублимированный результат совокупности
разноуровневых конфликтов, то нетрудно понять и причины нарастания
масштабов эмиграционных потоков. После Великой Французской
революции, влияние которой на европейский континент недаром сравнивали
со сдвигом геологического характера, десятки тысяч французов вынуждены
были покинуть свою родину и эмигрировать в другие страны, в том числе
Америку и Россию. Некоторым из них удалось найти пристанище при императорском
и великокняжеских дворах, инкорпорироваться в политическую,
экономическую и военную элиту, применить свои способности в науке и
культуре. Большинство же эмигрантов вынуждены были прозябать в провинциальной
глуши, обучая дворянских детей азам французского языка и европейского
этикета. В свою очередь, эмиграционные потоки шли из России
в европейские страны, Америку, Канаду, Австралию.
В начале XX века эмиграция приобрела общемировой характер. Эмиграция
из России, которая пережила за первую четверть века три революции, три
войны (русско-японскую, первую мировую, гражданскую), распад "единого
и неделимого" тысячелетнего государства, "красный" и "белый" террор,
массовый голод и эпидемии, представляла совершенно особое явление,
уникальное и беспрецедентное по своим масштабам в мировой истории. По
самым приблизительным подсчетам, в изгнании оказалось около 2 млн.
российских граждан. Это уже само по себе создавало для вынужденно покинувших
родину острейшую проблему адаптации, которая многократно усложнялась
в силу своеобразного характера русского исхода: в среде российской
эмиграции практически сразу же были включены механизмы противодействия
ассимиляции. Недаром в самосознании, а затем и в исследовательской
литературе укоренилось понятие - русское зарубежье, наиболее
рельефно отражающее и выражающее существование за границей как бы второй
("малой") России - особого самодостаточного "мира" со своим образом
жизни и устоями, взаимоотношениями и привязанностями, существование
внутри которого как бы воспроизводило бытие на утраченной родине,
Характерная черта русского зарубежья - приверженность соборному типу
поведения и непопулярность в эмигрантской среде индивидуализма. Вырванные
волей судеб из системы привычных и устоявшихся ценностей, русские
эмигранты воспринимали свою чужеродность с особой остротой, драматизмом.
Отсюда их непреодолимое стремление как-то отгородиться от непривычного
мира за искусственно возведенной стеной русской колонии.
Можно также сослаться на сохранявшиеся и долгие годы взаимно поддерживаемые
надежды на скорое возвращение домой, в Россию. Иллюзии временности
пребывания за рубежом долгое время питались то военными успехами
Деникина, Колчака, Врангеля, то Кронштадтским восстанием и антибольшевистскими
выступлениями крестьян и рабочих, саботажем "спецов", наконец,
политикой непризнания советской власти западными державами - бывшими
союзниками по Антанте. В конечном счете эти иллюзии определяли
особое состояние "чемоданного" образа жизни русских эмигрантов, готовых
в любой благоприятный момент покинуть временное пристанище и возвратиться
в Россию. Но, пожалуй, главным и определяющим для российских
интеллигентов, считавших себя носителями и хранителями национальной
культуры, оставался морально-нравственный стимул поведения, осознание
собственной, если не мессианской,
то, несомненно, исключительной исторической миссии. Задачи служения
"русской идее" ставились ими достаточно широко. Во-первых, они считали
своей первостепенной задачей сохранение в изгнании накопленных духовных
ценностей, исторической памяти, национального опыта с тем, чтобы
не прервалась связь времен и поколений, чтобы сохранялась основа для
будущего возрождения России. Во-вторых, они считали своим долгом познакомить
Запад с достижениями отечественной мысли и культуры в различных
областях человеческого знания.

Выполнение русской эмиграцией своей миссии, естественно, требовало
сохранения особых условий ее существования за рубежом. Для подготовки
будущих специалистов русское зарубежье воссоздало и развило систему
национальной школы всех ступеней, от начального до высшего специального
образования, включая подготовку специалистов высшей квалификации.
Причем программа обучения ориентировалась на специфику работы именно в
России и тем, следовательно, существенно отличалась от учебных программ
стран русского рассеяния. Были также воссозданы научные сообщества,
регулярно созывались академические съезды, действовали постоянные
семинары, проводились диспуты, что в целом воспроизводило картину научно-педагогической
деятельности ученых в России. Активно поддерживались
и развивались национальные традиции в различных жанрах искусства
(балетные студии, театральные антрепризы, музыкальные общества, русская
консерватория, кинофабрики, литературные вечера, лекции и даже
традиционные "чашки чая" и т.д.). Работали русские, по своему преимущественному
составу, конструкторские бюро и лаборатории. Зарубежье
имело русскоязычные органы печати, книгоиздательства, свои церковные
приходы. Действовало множество обществ: политических, воинских, спортивных,
культурных, профессиональных, благотворительных и т.д. Следует
особо подчеркнуть, что в своей духовной и практической деятельности
русская эмиграция прежде всего питалась национальными идеями: шла ли
речь о научной школе или о художественных традициях.
Первая волна русской эмиграции, составившая основу русского зарубежья,
изобилует блестящими талантами, выдающимися открытиями в различных областях
науки, техники, культуры. Русские изгнанники сыграли уникальную
и, к сожалению, до конца все еще не оцененную роль в достижениях человеческой
цивилизации XX века. Такой беспрецедентный в мировой истории
взлет творческой мысли трудно объяснить лишь сугубо материальными соображениями
(жесткой конкуренцией, необходимостью бороться за элементарные
средства существования). Своими делами русские эмигранты как бы
стремились доказать всему миру, и не в последнюю очередь самим себе,
что Россия, несмотря на тяжелые испытания и унижения, выпавшие на ее
долю, не только не погибла, но по-прежнему обладает огромным потенциалом
нерастраченных творческих сил, и в этом залог ее будущего возрождения.
Рассматривая себя неотъемлемой частью России, они продолжали
созидать во имя ее будущего.
Понимая социокультурную значимость русской эмиграции как для мирового
сообщества, так и для России, представители ряда эмигрантских организаций
предпринимали неоднократные попытки написать историю русского
зарубежья, чтобы сохранить в памяти потомков все перипетии жизни в
изгнаннии, донести до них результаты своей творческой деятельности. В
начале 1930 года была создана специальная комиссия по сбору материалов
для будущего труда, получившего оригинальное название "Золотая книга"
(председатель - ДП.Рябушинский, секретарь П.Е.Ковалевский). По инициативе
В.В.Вырубова образовалась группа по подготовке книги к изданию,
ав 1962 году начал действовать соответствующий Комитет во главе с князем
Н.С.Трубецким. К сожалению, возраст, болезни, а затем и кончины
инициаторов проекта, непреодолимые финансовые трудности помешали реализовать
задуманное. Тем не менее этот благородный замысел не мог оставить
никого равнодушным. Сознавая особую моральную ответственность
перед соотечественниками, оказавшимися волей судеб в эмиграции, редколлегия
и авторский коллектив предприняли попытку продолжить начатое
дело - познакомить современного читателя с выдающейся плеядой деятелей
русского зарубежья, внесшей весомый вклад практически во все сферы человеческой
деятельности. Столкнувшись с огромным обилием материала,
редколлегия была вынуждена внести некоторые ограничения при отборе
персоналкой для данного издания. В книгу преимущественно включались те
из эмигрантов, кто, получив в России высшее образование, специальность
и достигнув определенных результатов в своей профессиональной деятельности,
смог занять в изгнании приоритетное положение в
соответствующих областях научного знания, инженерной и конструкторской
мысли, литературе и публицистике, изобразительном и театральном искусстве,
общественной деятельности и т.д.
Данное издание, разумеется, ни в коей мере не претендует на исчерпание
поднятых в ходе работы проблем. Его задача более скромна и конкретна:
дать материал для размышлений последующим поколениям исследователей и
стимулировать изучение русской эмиграции. В неменьшей мере для нас
важно было по возможности искупить хотя бы толику исторической вины
перед теми, кто оказался на чужбине, но сумел сохранить преданность
своей великой стране, ни на минуту не переставая искренне ее любить и
надеяться на ее возрождение. Исследование вклада русских эмигрантов в
мировую культуру еще раз демонстрирует давно очевидную истину - русская
земля родит великие таланты.

Редколлегия выражает глубокую признательность за ценные советы и замечания,
высказанные в ходе подготовки издания, народной артистке СССР
Е.В.Образцовой и академику РАН В.Л.Янину, кн. НД. Лобанову-Ростовскому.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ОСНОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
авт. - автор
акад. - академия, академический
арх. - архив
асс-ция - ассоциация
балетм. - балетмейстер
б/г - без года издания
биогр. - биография
б-ка - библиотека
б/м - без места издания
быв. - бывший
бюлл. - бюллетень
в. - век
вестн. - вестник
воен. - военный
вол. - волость
вопр. - вопросы
восп. - воспоминания
вост. - восточный
врач. - врачебный
всерос. - всероссийский
вступ. - вступление
вып. - выпуск
г. - год, город, господин
газ. - газета
ген. - генерал
гл. - главный
гл.обр. - главным образом
гос. - государственный
губ. - губерния
д. - действие, дело
дер. - деревня
доп. - дополнительный
дораб. - доработанный
др. - другой
ед. - единица
естествозн. - естествознание
журн. - журнал
зап. - западный; записки
изб. - избранный
изв. - известия
изд. - издание, издавался
изд-во - издательство
изуч. - изучение
илл. - иллюстрация; иллюстрированный
им. - имени
ин-т - институт
иск-во - искусство
испр. - исправление; исправленный
исслед. - исследование; исследовательский
ист. - история
истор. - исторический
кн. - князь
комп. - композитор
лит. - литературный
лит-ра - литература
литограф. - литографическое
матем. - математический
матер. - материнский
мин-во - министерство
мн. - многие
моск. - московский
муз. - музыка; музыкальный
назв. - название
народ. - народный
наст. - настоящий
науч. - научный
нац. - национальный
нач. - начало
неопубл. - неопубликованный
нов. - новый
о. - остров; отец
об-во - общество
обл. - область
обозр. - обозрение
обществ. - общественный
ок. - около
окон. - окончательный
оп. - опись
опубл. - опубликован; опубликованный

орг-ция - организация
отд. - отделение, отдельный
отеч. - отечественный
отч. - отчество
офиц. - официальный
пер. - перевод
переизд. - переизданный; переиздано
перепеч. - перепечатано
петерб. - петербургский
петрогр. - петроградский
подг. - подготовка
полит. - политический
пост. - постановка
пр. - прочие
предисл. - предисловие
преп. - преподобный
прим. - примечание
произв. - произведение
просвещ. - просвещение
проф. - профессор
псевд. - псевдоним
публ. - публикация
рев-ция - революция
ред. - редактор; редакция
реж. - режиссер
рец. - рецензия
рос. - российский
руб. - рубль
рук. - рукописный
с. - село
сб. - сборник
св. - сведения; свыше; святой
свобод. - свободный
сел. - селение
сельскохоз. - сельскохозяйственный
сер. - серия
сл. - слова
см. - смотри
соавт. - соавтор
собр. - собраний
сов. - советский
совм. - совместно
совр. - современный
сост. - составитель
соч. - сочинение
соц. - социалистический
ст. - станция; статья
т. - том
т.д. - так далее
т.е. - то есть
театр. - театральный
т.к. - так как
т.н. - так называемый
тр. - труды
т-р - театр
тран-т - транспорт
тыс. - тысяча
у. - уезд
ун-т - университет
урожд. - урожденная
уч. - ученый
ф. - фонд
фам. - фамилия
физ. - физический
философ. - философский
ф-т - факультет
хим. - химический
худ. - художественный; художник
центр. - центральный
церков. - церковный
ч. - часть
чел. - человек
шт. - штат
экон. - экономический
энтомол. - энтомологический
яз. - язык

Примечания
1. Применяются сокращения слов,
обозначающих государственную,
языковую или национальную принадлежность
(напр., англ. - английский,
рус. - русский), название
месяцев (напр., апр. - апрель,
апрельский).
2. В прилагательных и причастиях
допускается отсечение окончаний
и суффиксов: "альный", "анный",
"ельный", "енный", "еский", "ческий",
"нальный", "ионный", "ский",
"ованный" и др. (напр., центр., значит.,
естеств., жен,).
ОСНОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
В БИБЛИОГРАФИЧЕСКИХ
ОПИСАНИЯХ
Вест. РСХД - Вестник русского
студенческого христианского
движения
НЖ - "Новый журнал"
ПН - "Последние новости"
СЗ - "Современные записки"
АББРЕВИАТУРЫ УЧРЕЖДЕНИЙ,
ОРГАНИЗАЦИЙ И ОБЩЕСТВ
АН - Академия наук
АНУМ - Ассоциация независимых
украинских мастеров искусства
АРА - Американская организация
помощи голодающим
АХ - Академия художеств
ВАДК - Вольная академия духовной
культуры
ВВФ - Военно-воздушный флот
ВРК - Военно-революционный
комитет
ВСКД - Всероссийский совет
крестьянских депутатов
ВСНХ - Всероссийский совет народного
хозяйства
ВСЮР - Вооруженные силы юга
России
ВХУТЕМАС - Высшие государственные
художественно-технические
мастерские
ВЦИК - Всероссийский центральный
исполнительный комитет
ВЦУ - Высшее церковное управление
ГАХН - Государственная академия художественных наук
ГАРФ - Государственный архив
Российской Федерации
ГИАП - Государственный исторический
архив Петербурга
ГИМ - Государственный исторический
музей
ГММК - Государственный музей
музыкальной культуры им.
М. И. Глинки
ГПИБ - Государственная публичная
историческая библиотека
ГПУ - Главное политическое управление
ГРМ - Государственный русский
музей
ГТГ - Государственная Третьяковская галерея
ГУС - Государственный ученый
совет (НКПРОСа РСФСР. 19191933)
ГЦТМ - Государственный центральный
театральный музей
им. А.А.Бахрушина
ЗД - Заграничная делегация
ИВАК - Императорский Всероссийский
аэроклуб
ИИПС - Институт инженеров путей
сообщения
ИМЛИ - Институт мировой литературы
им. А.М.Горького АН
СССР
ИНХУК - Институт художественной культуры
ИРЛИ - Институт русской литературы
(Пушкинский Дом)
ИЭМ - Институт экспериментальной
медицины
КВЖД - Китайско-Восточная железная
дорога
КЕПС - Комиссия по изучению
естественных производительных
сил России
ЛГУ - Ленинградский государственный
университет
МГУ - Московский государственный
университет
МХАТ - Московский художественный
академический театр
МХТ - Московский художественный
театр (1898-1920)
НАСА (англ.) - Национальное управление
по аэронавтике и исследованию
космического пространства
(НAСA, США)
НБЭИ - Национальное бюро экономических
исследований
НКВД - Народный комиссариат
внутренних дел
ОР - Отдел рукописей
ОРЭСО - Объединение русских
эмигрантских студенческих организаций

ПСР - Партия социалистов-революционеров
РАН - Российская академия наук
РБВЗ - Русско-балтийский вагонный
завод (до 1917)
РГАЛИ - Российский государственный
архив литературы и искусства
РГБ - Российская государственная
библиотека
РГВИА - Российский государственный
военно-исторический
архив
РГИА - Российский государственный
исторический архив
РИО - Русское историческое общество
РКП(б) - Российская коммунистическая
партия (большевиков)
РМО - Русское музыкальное общество
РНБ - Российская национальная
библиотека им. М.Е.СалтыковаЩедрина
РНУ - Русский народный университет
РОВС - Российский общевоинский
союз
РПЦЗ - Русская православная
церковь за границей
РСДРП - Российская социал-демократическая
рабочая партия
РФА - Религиозно-философская
академия
РФО - Русское фотографическое
общество
РЦХИДНИ - Российский центр
хранения и изучения документов
новейшей истории
СВОМАС - Свободные художественные
мастерские
СИСН - Совет по исследованиям
в области социальных наук
ССАВСК - Сборник статей по археологии
и византиноведению,
издаваемый семинарием им.
Н.П.Кондакова
УНКВД - Управление Народного
Комиссариата внутренних дел
ФИДЕ (фр.) - Международная
шахматная федерация (FIDE)
ХПСРО - Художественно-просветительный
союз рабочих организаций
ХТИ - Харьковский технологический институт
ЦАГИ - Центральный аэрогидродинамический
институт им.
Н.Е.Жуковского
ЦГА - Центральный государственный
архив
ЦИАМ - Центральный исторический
архив Москвы
ЦИК - Центральный исполнительный
комитет СССР
ЦК - Центральный Комитет
ЧК - Чрезвычайная комиссия
ЮНЕСКО (англ.) - Организация
Объединенных Наций по вопросам
образования, науки и
культуры (UNESCO)
СОКРАЩЕННЫЕ
НАЗВАНИЯ ГОРОДОВ
Л. - Ленинград
М. - Москва
Пг. - Петроград
СПб. - Санкт-Петербург
_А

\АВЕРЧЕНКО Аркадий Тимофеевич (15.3.1881,
Севастополь -12.3.1925, Прага) - писатель, драматург,
театральный критик. Отец Тимофей Петрович
- разорившийся севастопольский купец,
мать Сусанна Павловна (урожд. Романова) -
из мещан. Окончил два класса севастопольской
гимназии, затем, по состоянию здоровья, учился
дома. А. писал П.Быкову: "Девяти лет отец
пытался отдать меня в реальное училище, но
оказалось, что я был настолько в то время слаб
глазами и вообще болезненен, что поступить в
училище не мог. Поэтому и пришлось учиться
дома. С десяти лет пристрастился к чтению -
много и без разбора. Тринадцати лет пытался
написать собственный роман, который так и не
кончил. Впрочем, он привел в восторг только
мою бабушку".
В 1896 А. поступил младшим писцом в
Брянскую транспортную контору, с 1897 до
1900 работал конторщиком на станции Алмазная,
затем в Харькове - бухгалтером Брянского
акционерного общества. "Вел я себя с начальством
настолько юмористически, что после
семилетнего их и моего страдания был уволен",
- вспоминал А. 31,10.1903 в харьковской газете
"Южный край" появился первый рассказ
А. "Как мне пришлось застраховать жизнь", но
сам писатель считал своим литературным дебютом
рассказ "Праведник" (Журн. для всех,
1904, № 4). В 1905 он сотрудничал в "Харьковских
губернских ведомостях", с 1906 стал
редактором (с № 4) сатирического журнала
"Штык" (Харьков, вышло всего 9 номеров,
большая часть которых заполнена произведениями
А.). В 1907 начал выпускать новый журнал
"Меч", закрытый на 3-м номере.
24.12.1907 А. уехал в Петербург, стал сотрудничать
в юмористическом журнале "Стрекоза"
(с № 23 за 1908 в качестве редактора),
газете "Свободные мысли", "Журнале для
всех". В начале 1908 издатель "Стрекозы"
М.Корнфельд пригласил его в новый сатирический
еженедельник "Сатирикон", бессменным
редактором которого А. был с 9-го номера (выходил
с 1908 по 1913: в 1913-18 как "Новый
Сатирикон"). Здесь А., по словам А.Куприна,
"сразу нашел себя: свое русло, свой тон, свою
манеру". В "Сатириконе" из номера в номер
печатались юмористические рассказы, фельетоны,
театральные обозрения, сатирические
миниатюры, подписанные не только его фамилией,
но и псевдонимами (Аве, Медуза Горгона
и др.). Он же вел раздел "Почтовый ящик", остроумно
и находчиво отвечая на письма читателей.
Из произведений, опубликованных в "Сатириконе",
А. в 1910 составил три книги рассказов
("Веселые устрицы", "Рассказы (юмористические)",
"Зайчики на стене"), которые принесли
ему всероссийскую известность. В них
много задора и беззаботного веселья, смеха,
основанного на комизме ситуаций и положений.
А. повествует о "быте", который полностью
заслонил собой только что отгремевшее
"событие" - 1-ю русскую революцию. Его герой
- обыватель, интересы которого сосредоточены
на ресторане,-спальне, детской. Высмеивая
героя, который прячется от жизненных
бурь в свою "устричную" раковину, А. часто
пользуется фантастикой, доводя до абсурда
юмор положений. Однако в основе самых нелепых
и смешных ситуаций у него всегда лежит
абсурдная в своей нелепости российская
действительность. Смех А. часто превращался в
гомерический хохот, напоминая юмор М.Твена
и О.Генри с его ярко выраженной буффонадностью,
стихийной веселостью. Это отмечали
уже первые критики - А. Полонский и М.Кузмин.

А.Измайлов, Напротив, увидел в рассказах
А, не "американизм", а традиции А.Чехова с
его интересом к маленькому человеку. К.Чуковский
почувствовал в первых книгах А. "ненависть
к среднему, стертому, серому человеку,
к толпе, к обывателю" и сравнил писателя с
Ф.Ницше.
Творчество А. отразило стихийный протест
демократических слоев русского общества
против политики насильственного "успокоения"
России. Свой задорный "краснощекий"
юмор писатель предложил как лекарство от
безверия, тоски и уныния в период реакции.
Вышедшие в 1912 книги А. "Круги по воде" и
"Рассказы для выздоравливающих" упрочили
его славу как "короля" русского юмора. А. пытался
отвлечь читателя от сложных жизненных
проблем, вылечить Россию с помощью жизнерадостного
веселого смеха. Идеал писателя -
любовь к жизни во всех ее будничных проявлениях,
основанная на "простом здравом смысле".
Книги А. - систематический каталог "добрых
знакомых". Под его ироническим пером
возникла страна, в которой обесценились все
моральные принципы, прогнили устои и стала
очевидной фальшь общественных и личных
связей. В каждом из своих героев А. разоблачал
какой-либо общечеловеческий порок: лень,
жадность, глупость, ложь, подлость, моральную
нечистоплотность. Ему симпатичны лишь
те. кто "выламывается" из привычной обывательской
среды: шутники, дети, пьяные, предприимчивые
дельцы.
В последние предреволюционные годы А.
стал одним из самых популярных писателей.
Одна за другой выходили книги его юмористических
рассказов "Сорные травы" (СПб.,
1914, под псевд. Фома Опискин), "Чудеса в
решете" (Пг" 1915), "Синее с золотом" (Пг"
1917), повесть "Подходцев и двое других"
(Пг., 1917), инсценировки рассказов и театральные
миниатюры шли в петербургских и московских
театрах. По свидетельству князя
М.Путятина, "большим читателем и почитателем"
А. был Николай II.
Февральскую революцию А. восторженно
приветствовал, октябрьский же переворот
встретил резко отрицательно. Он высмеивал
"хлопотливого большевика", сожалея о "раздетых
людях", "раздеваемой государственности",
о гибели старого быта. Революционный ураган
казался ему чертовым колесом, на полированной
поверхности которого не может удержаться
никакая политическая партия, претендующая
на господство в России. Власть большевиков
он сравнивал с "дьявольской интернационалистской
кухней, которая чадит на весь
мир". В сатирическом памфлете "Моя симпатия
и мое сочувствие Ленину" А. восклицал: "Да
черт с ним, с этим социализмом, которого никто
не хочет, от которого все отворачиваются,
как ребята от ложки касторового масла". В
конце 1918 "Новый Сатириков" был закрыт, а
А" спасаясь от ареста, уехал на занятый белыми
Юг. Сотрудничал в газетах "Приазовский
край", "Юг", "Юг России". Фельетоны и рассказы
этого периода вошли в сборник "Нечистая
сила" (Париж, 1920), "Кипящий котел"
(Константинополь, 1922), "Дети" (Константинополь,
1922), "Двенадцать портретов знаменитых
людей в России" (Париж-Берлин-Прага,
1923) и др. Центральная их тема: "За что они
Россию так? " Писатель часто выступал с чтением
своих рассказов, заведовал литературной
частью в севастопольском Доме артиста, написал
пьесы "Лекарство от глупости" и "Игра со
смертью" (о своем бегстве от чекистов). В апреле
1920 он организовал собственный театр
"Гнездо перелетных птиц", где играл роль "Аркадия
Аверченко". В октябре вместе с войсками
генерала Врангеля эмигрировал в Константинополь.

Здесь написаны наиболее резкие антибольшевистские
памфлеты, печатавшиеся в
1921 в журнале "Зарницы". Из насмешливого
созерцателя А. превратился в непримиримого
врага советской власти, обличавшего "кровавый
балаган", устроенный творцами "горе-революции".
Сборник памфлетов А. "Дюжина ножей в
спину революции" (Париж, 1921) Ленин назвал
книжкой "озлобленного почти до умопомрачения
белогвардейца", отметив, вместе с тем,
что "до кипения дошедшая ненависть вызвала и
замечательно сильные и замечательно слабые
места этой высокоталантливой книжки". "Записки
простодушного" (Константинополь, 1921)
повествуют о том, "как мы падали, поднимались
и снова падали, о нашей жестокой борьбе
и о тихих радостях". Картины "константинопольского
зверинца", зарисовки эмигрантского
быта окрашены горькой самоиронией. А. все
чаще изменяет веселому доброму смеху, заменяя
его желчным сарказмом, "юмором висельника",
за которым скрыта подлинная забота о
маленьком человеке, невзначай оказавшемся
под тяжелым сапогом эпохи, о "разбитых вдребезги"
чувствах сострадания и гуманизма.
В июне 1922 А. поселился в Праге, где
прожил последние годы, изредка совершая поездки
в Германию, Польшу, Румынию, Болгарию,
Прибалтику. Его произведения печатались
в периодических изданиях этих стран, а также
в Харбине ("Рассказы", 1920), Шанхае ("Рассказы",
т. 1, 1920), Загребе ("Рай на земле",
1922) и др. В Праге написаны последние книги
А. "Рассказы циника" и роман "Шутка мецената".
Рисуя развороченный муравейник эмигрантского
быта, он изображает людей, у которых
все в прошлом, а впереди - лишь близость неизбежного
конца. Сама история кажется ему
"циничной пройдохой", которая разыгрывает с
людьми какие-то глупые шутки ("Исторические
нравоучительные рассказы"). Европа раскрывалась
перед А. совсем не с той стороны, которая
запечатлена в остроумной веселой "Экспедиции
в Западную Европу" (191 1) или в пародийной
"Всеобщей истории, обработанной "Сатириконом"
(1911). Горестные эмигрантские будни,
"врангелевское осадное сидение" приводят
к ожесточению, не способствующему поискам
"смешного в страшном" (название сборника
рассказов, вышедшего в Берлине в 1923), Герой
"Записок простодушного. Я в Европе. Турция-Чехословакия"
(Берлин, 1923), напоминающий
самого автора, плачет на свадьбе и смеется
на похоронах, он отчаянно пытается сохранить
связь с родиной, чувствуя с каждым
днем невосполнимость ее потери.
Циник - последняя из масок А. Обличитель
мещанства, потом его развлекатель, эстет,
сибарит и сноб превратился в циника. Смех А.
становился все глуше. Лишь в книге "Пантеон
советов молодым людям на все случаи жизни"
(Берлин, 1924) слышится прежний жизнерадостный
голос писателя. В книге "Отдых на крапиве"
(Варшава, 1924) А. признавался: "Я всегда
был против того, чтобы мои книги низводились
до степени мягкой перины".
Роман А. "Шутка мецената" - последняя
попытка воскресить веселый смех. В шаржированной
форме писатель рисует обстановку литературной
жизни в России начала XX в., передает
атмосферу петербургского мирка, в котором
привольно чувствовал себя сатириконский
"король смеха". Пародийный образ Мецената,
отразив какие-то черты самого автора, свидетельствует
о творческом кризисе А. Скучающий
Меценат признается, что любил "всякую
живую жизнь, но как-то случалось, что искал
он ее не там, где нужно".

Незадолго до смерти А. сетовал: "Какой я теперь
русский писатель? Я печатаюсь, главным
образом, по-чешски, по-немецки, по-румынски,
по-болгарски, по-сербски, устраиваю вечера,
выступаю в собственных пьесах, разъезжаю по
Европе, как завзятый гастролер". Летом 1924
А, перенес операцию по удалению глаза; стала
резко прогрессировать болезнь сердца. Он
скончался в пражской городской больнице, похоронен
на Ольшанском кладбище. Завещал перевезти
тело в Россию. В некрологе Н.Тэффи
писала: "Многие считали Аверченко русским
Твеном. Некоторые в свое время предсказывали
ему путь Чехова. Но он не Твен и не Чехов.
Он русский чистокровный юморист, без надрывов
и смеха сквозь слезы. Место его в русской
литературе свое собственное, я бы сказала -
единственного русского юмориста. Место, оставленное
им, наверное, долгие годы будет пустым,
Разучились мы смеяться, а новые, идущие
на смену, еще не научились".
Соч.: Развороченный муравейник. Эмигрантские
рассказы, М.-Л., 1927; Избранное. Вашингтон. 1961:
Три книги. Нью-Йорк, 1979; Салат из булавок. НьюЙорк,
1982. Кривые углы. М., 1989: Осколки разбитого
вдребезги. М., 1989; Битва в киселе. М., 1990; Хлопотливая
нация. М., 1991; Записки простодушного.
М" 1992.
Лит.: Пильский П. Затуманившийся мир. Рига.
1929; Тэффи Н. Воспоминания. Париж, 1931: Евстигнеева
Л.А. Журнал "Сатирикон" и поэты-сатириконцы.
М., 1958: Левицкий Д.А. А.Аверченко. Жизненный
путь. Вашингтон, 1973; Спиридонова Л.А. Русская
сатирическая литература начала XX века. М.,
1977; Михайлов О.Н. Страницы русского реализма.
М" 1982.
Арх.: РГАЛИ, ф. 32: ОР ЙРЛИ, ф. 273, оп.1, д. 770.
Л. Спиридонова.
\АДАМОВИЧ Георгий Викторович (7.4.1892,
Москва - 21.2.1972, Ницца) - поэт и литературный
критик. Родился в семье военного.
Учился на историко-филологическом факультете
Петербургского университета. Писать стихи
начал будучи студентом. В 1916в издательстве
"Гиперборей" вышел его первый сборник стихов
"Облака", в рецензии на который Н.Гумилев
отметил влияние на А. И.Анненского и
А.Ахматовой. Было очевидно и влияние А.Блока,
которому молодой автор послал свою
первую книгу. Блок отозвался письмом. Еще в
университетские годы А. вошел в литературный
мир Петербурга, сблизился с Гумилевым, Ахматовой,
Мандельштамом, Г.Ивановым. Вскоре после
революции стал членом созданного акмеистами
"Цеха поэтов", участвовал в одноименном
альманахе. В 1922 опубликовал второй
сборник стихов "Чистилище", открывавшийся
посвящением "памяти Андрея Шенье", что намекало
на судьбу расстрелянного Гумилева (и в
некоторой степени напоминало о Блоке, которого
тоже иногда называли "русский
Шенье"). Книга укрепила за поэтом репутацию
одного из лучших мастеров, продолжавших
традиции "петербургской поэтики". Камерная
лирика А. была сосредоточена на мотивах
одиночества, тоски, обреченности; в поэтике
он придерживался акмеистической ориентации.

В 1923 эмигрировал. Поэзия А. 20-30-х
оказала значительное воздействие на молодых
поэтов русского зарубежья. Он пытался объединить
символическую устремленность в
запредельное с акмеистической "тяжестью"
слов. Наряду с акмеистически сдержанными и
музыкальными стихами встречаются и более
пространные и риторические. А. поощрял камерную
поэзию: стихи его последователей, где
доминируют вечные темы и особенно тема
смерти, - это "парижская нота" в эмигрантской
поэзии. А. был авторитетен как наставник молодых
(царил в "Числах" - журнале, где публиковались
преимущественно молодые). В 1939 в
серии "Русские поэты" вышел третий сборник
А. "На Западе", который критики считали лучшим
из написанного им в стихах. Отход от акмеизма
наметился еще в книге "Чистилище", а
в сборнике "На Западе" от этой манеры осталась
лишь склонность к "литературности" и к
перекличке с другими поэтами: любимыми его
поэтами были Лермонтов (его "тревожность" А.
противопоставлял пушкинскому совершенству),
Бодлер и Анненский. В 1967 вышел четвертый
и последний сборник стихов "Единство", свидетельствовавший
об исключительной строгости
автора к себе.
К критическому жанру А. обращался до
эмиграции, отзываясь на творчество своих коллег
по "Цеху поэтов"; третий, последний в России,
номер альманаха "Цех поэтов" почти наполовину
состоял из его статей и рецензий. В
эмиграции А. вскоре стал ведущим литературным
критиком парижских газет, затем
журнала "Звено", позднее газеты "Последние
новости"; его статьи, появлявшиеся каждый
четверг, стали неотъемлемой частью довоенной
культурной жизни не только русского Парижа,
но и всего русского зарубежья. Публиковался
также в парижских журналах - "Современные
записки", "Встречи", "Русские записки", газете
"Дни", в нью-йоркских журналах "Воздушные
пути", "Опыты", в альманахе "Мосты" (Мюнхен).
Писал о новых книгах, вышедших в России
и в эмиграции, о маститых и начинающих,
о русских и французских классиках, о новинках
французской, а позже и англоязычной беллетристики.
В журнале "Звено" (1923-28) А.
регулярно печатал свои "литературные беседы",
в которых сформулировал основные мысли,
определившие пафос его книги "Одиночество
и свобода" (Нью-Йорк, 1955); здесь же
отрабатывался прием критического анализа,
характерный для его книги "Комментарии" (Вашингтон,
1967). Степень правдивости, искренности
творчества и силу дарования поэта или
писателя А. определял понятием "лиризм".
Находил, например, лиризм высокого качества
в пьесе М.Булгакова "Дни Турбиных". Называл
М.Цветаеву "по-настоящему "лиричным критиком",
способным в одном чувстве, душевном
движении подметить множество спорных
подразделений"; писал, что у нее "за словом
чувствуется человек". В докладе "Есть ли цель
у поэзии?", прочитанном на "беседах" "Зеленой
лампы" у Гиппиус и Мережковского, видел
своих главных оппонентов в большевиках,
превративших поэзию в государственное "полезное
дело", тем самым произведя "величайшее
насилие над самой сущностью искусства".
По убеждению А., единственное, чем можно
объяснить существование поэзии, - это "ощущение
неполноты жизни... И дело поэзии... эту
неполноту заполнить, утолить человеческую душу".

В "Литературных беседах" проявилось
свойственное А. противоречие между теоретическими
формулировками и практикой конкретного
анализа произведений, однако главным
критерием оставалось "сознание ответственности
поэта перед миром за каждое произносимое
слово". Он стремился уловить главные тенденции
развития писателя, а также раскрыть
то, что "препятствует внутренней свободе".
При этом "личностная или человеческая" новизна
была для А. важнее "литературной".
Одним из главных и последовательных
противников А. как критика был В.Ходасевич. В
1935 они вели полемику о сущности поэзии в
связи с общепризнанным ее кризисом.
Причину спада поэтического творчества А. видел
в кризисе культуры, в разложении личности,
что и должна отразить поэзия. Он считал
лучшими стихи тех поэтов, которые, не заботясь
о "мастерстве", о форме, старались с
предельной простотой и обнаженной праедрвостью
говорть о том, что больше всего задевало их, и
провозглашал первенство интимной дневниковой
поэзии. Суть расхождения А. с Ходасевичем
Г.Струве сформулировал так: "С одной
стороны, требование "человечности" (Адамович),
а с другой - настаивание на мастерстве и
поэтической дисциплине (Ходасевич)". А. не
принимал крайности "формализма" и Приветствовал
(как программное) стихотворение
Ю.Терапиано "Кто понял, что стихи не мастерство...".
Провозглашаемая здесь "человечность"
импонировала А. как отталкивание от
"формализма", крайностей которого критик не
принимал. Вместе с тем на разных этапах деятельности
у А. много высказываний в защиту
формы: "...поэзия есть не только тайнотворчество,
но и ремесло"; "...мастерства чисто
внешнего, голого, бездушного не бывает и никогда
не было... Великая и подлинная власть
над словом всегда соединялась с богатством
содержания". В 1939 в парижском сборнике
"Литературный смотр" А. опубликовал эссе "О
самом важном" - он видел это "важное" в
проблеме соединения правды слова с правдой
чувства. Полемика между А. и Ходасевичем
воспринималась как одно из центральных событий
литературной жизни эмиграции. Герой
романа В.Набокова "Дар" Годунов-Чердынцев с
"холодком внезапного волнения" читает очередной
фельетон Христофора Мортуса (под таким
именем выведен в романе А.), посвященный
его литературному противнику Кончееву
(Ходасевичу). Своей полемикой критики раскололи
литературную эмиграцию на два полюса:
старшие поддерживали Ходасевича, молодежь
тянулась к А.
В книге "Одиночество и свобода" А.
признавал, что "понятие творчества в эмиграции
искажено не было, духовная энергия на чужой
земле не иссякла и когда-нибудь сама собой
включится в наше вечное, общерусское дело".
В 1927 он утверждал: "Россия не есть понятие,
которое можно развозить по частям.
Нельзя вывезти язык, как нечто до конца отделимое.
Язык есть форма духовной жизни
народа, он существует только для своего
народа..." Временами А. ставил советскую литературу
выше эмигрантской: последняя, писал
он, лишена "пафоса общности", который в советской
литературе возникает от "вкуса к
работе", а также от бодрости, от направления
"вперед", взятого Россией. Эти настроения после
войны привели А. к приятию советского
режима, к сотрудничеству в течение нескольких
лет в просоветских "Русских новостях" и к
"оправданию" Сталина в книге "L'autre patrie"
(Paris, 1947). Однако сам А. не раз говорил,
что советская литература скучна и примитивна.

А. нашел особую форму - "комментарии", -
позволявшую ему, отталкиваясь от любого факта,
явления или мысли, высказываться о роли
литературы и самой эмиграции, о России и Западе,
о религии и искусстве. А. склонялся к тому,
что литература не должна быть только литературой,
иначе она становится не нужна, и с
этих позиций обращался к творчеству Толстого,
Достоевского, Некрасова, Блока, Анненского,
глубоко чувствовавших недостаточность чистой
художественности. А. стремился совместить
красоту и совесть, толстовско-некрасовскую
линию с Ф.Тютчевым и даже К.Леонтьевым.
Последняя книга А. "Комментарии" сложилась
из публиковавшихся в 30-е заметок,
эссе - по выходе они часто вызывали бурную
реакцию в среде молодых литераторов русского
Парижа. В полемику с А вступали философы,
публицисты (Ф.Степун, Г.Федотов).
Соч.: Л.Н.Толстой. Париж, 1960; Вклад русской
эмиграции в мировую культуру. Париж, 1961; Начало
повести // НЖ. 1966, № 85; О книгах и авторах. Заметки
из лит. дневника. Париж, 1967; Большой поэт и
большой человек [об Ахматовой] // Октябрь, 1989,
№ 6; "Заходит наше солнце...": Стихи // Волга,
1990, № 12; Невозможность поэзии // Лит. учеба,
1991, № 1; Стихотворения. Критическая проза //
Лепта, 1991, № 2; Несобранное // Лит. обозр.,
1992, № 5/6.
Лит.: Цветаева М. Поэт о критике. Цветник // Благонамеренный,
1926, Na 2: Федотов Г.П. О парижской
поэзии // Ковчег. Нью-Йорк, 1942; Струве Г. Об Адамовиче-критике
// Грани, 1957, № 34/35; Иваск Ю.
Памяти Г.В.Адамовича // НЖ, 1972, № 106; Вейдле В.
Некролог// Рус. мысль, 1972, 2 марта; Hagglund R. A
Vision of Unity: Adamovich in Exile. Ann Arbor (Mich.),
1985.
А. Ревякина
\АЙХЕНВАЛЬД Юлий Исаевич (псевд.
Ю.Альд, Б.Каменецкий) (12.1.1872, Балта, Подольской
губ. - 17.12.1928, Берлин) - литературный
критик, переводчик, философ. Родился
в семье раввина. Окончил в Одессе Ришельевскую
гимназию ( 1890) и историко-филологический
факультет Новороссийского университета
(1894), получив диплом 1 -и степени и
золотую медаль за философскую работу "Эмпиризм
Локка и рационализм Лейбница". Печатался
в газетах с 14 лет. После переезда в Москву
(1895) преподавал в гимназии, университете
им. А.Шанявского, на Высших историко-филологических
женских курсах В.Полторацкой.
Член Пушкинской комиссии Общества
любителей российской словесности, ученый
секретарь Московского психологического
общества и секретарь редакции журнала "Вопросы
философии и психологии". Театральный
обозреватель. Член редакции журнала "Русская
мысль" (1902-3, 1907-8). Сотрудничала газете
"Русские ведомости" (1895-1902), в журналах
"Научное слово", "Вестник воспитания", в
1911-19 в газетах "Речь", "Утро России". Выступал
вначале преимущественно как переводчик
и автор статей на философско-педагогические
темы. Ф.Степун рисует портрет молодого
А.: "Застенчивый, тихий, ласковый, ко всем
очень внимательный, духовно сосредоточенный
и серьезный, источающий дыхание мягкости и
благожелательности, всегда изумительно ровный
и верный самому себе, чуждый социальнополитической
злободневности". Литературное
имя приобрел благодаря сборнику статей "Силуэты
русских писателей" (СПб., 1906), где изложил
главные принципы своего литературнокритического
метода - "принципиального импрессионизма".

В основе его отказ от претензий на
научность литературоведческого анализа, ибо
литература "своей основной стихией имеет
прихотливое море чувства и фантазии... со всей
изменчивостью его тончайших переливов... Одно
то, что мысль и чувство разнятся между собой,
делает литературу "беззаконной кометой в
кругу расчисленных светил"; "искусство недоказуемо;
оно лежит по ту сторону всякой
аргументации". Методу А. отвечал жанр его
работ - литературно-критических эссе, изобилующих
метафорами и афористичными формулировками.
Как отмечал Ф.Степун, А. был "близок
завет Фридриха Шлегеля, требовавшего,
чтобы критическая статья представляла собою
художественное произведение".
"Легенда об Айхенвальде", сложившаяся в
результате идеологизированной трактовки его
творчества, создала упрощенный образ А. -
талантливого, но "несерьезного" критика, неисправимого
субъективиста и интуитивиста.
Еще более упрочилась эта легенда в советское
время, когда работы А. попали в разряд
запрещенных. В действительности А. располагал
четкими эстетическими критериями и ясными
общественно-политическими и нравственными
идеалами. В представлении А. писательтворец
выступает как жизнеутверждающее начало,
одухотворяющее косную природу. "Писатель
по отношению к своей материи - зиждущая
форма... Орфей, победитель хаоса, первый
двигатель, он осуществляет все мировое
развитие. В этом его смысл и величие". А. высказывал
мысли о диалогически-коммуникативной
природе искусства. Литературное произведение
- диалог между писателем и читателем,
где читатель - соавтор художника; оно
неисчерпаемо: "писателя никогда нельзя
прочесть до конца".
Полемика между А. и критиками социологической
ориентации особенно обострилась после
публикации его работы о В.Белинском
(1913), в которой А. утверждал, что Белинский
- "человек шаткого ума и колеблющегося вкуса",
отличавшийся "умственной несамостоятельностью",
отсутствием "широты духа и настоящей
духовной свободы".
Октябрьскую революцию А. встретил с
неприязнью. По свидетельству И.Гессена, "А.
был органическим противником всякого насилия...
Отсюда непримиримая, буквально всепоглощающая
ненависть к большевикам". Аналогичную
оценку дал Г.Струве: "А, оставался таким
же критиком-импрессионистом, каким был
до революции... К большевистской революции
и ее насилию над свободным творчеством он
был непримирим". Перебиваясь после
закрытия "буржуазных" газет случайными
заработками, А. отказывался публиковаться в
советских изданиях. Если в работе "Наша
революция. Ее вожди и ведомые" (М., 1918),
написанной в основном до октября 1917, он
еще высказывал надежды на победу духовного
начала в русском обществе, то в начале 20-х
эти иллюзии полностью исчезли. В статьях
"Похвала праздности", "Бессмертная пошлость",
"Самоубийство", "Искусство и
мораль" А, не столько критик, сколько философ.
Определяя материализм как "цинизм, доходящий
до величия", А. противопоставлял ему
утверждающий духовную автономию личности
спиритуализм. В статье "Писатель и читатель"
защищал самодовлеющую сущность искусства,
не подвластную злобе дня. Отстаивая такие
взгляды, А. не мог вписаться в послеоктябрьскую
российскую действительность, несмотря
на то, что оба его сына стали коммунистами.

Рецензируя сборник "Похвала
праздности" (М" 1922), В.Полянский (П.Лебедев)
писал, что А. - "верный и покорный сын
капиталистического общества, твердо блюдущий
его символ веры, глубокий индивидуалист",
По поводу его сборника "Поэты и поэтессы"
(М., 1922), содержавшего, в частности,
очерк о Н.Гумилеве, который был назван "поэтом
подвига, художником храбрости, певцом
бесстрашия", в "Правде" 2.6.1922 появилась
статья "Диктатура, где твой хлыст" (подписана
криптонимом О; многими, в том числе и самим
А., приписывалась Л.Троцкому). В ней утверждалось,
что А. "во имя чистого искусства"
"называет рабочую советскую республику
грабительской шайкой", и предлагалось "хлыстом
диктатуры заставить Айхенвальдов
убраться за черту в тот лагерь содержанства, к
которому они принадлежат по праву...".
В сентябре 1922 А. был выслан за границу
вместе со многими учеными и писателями. Высылке
предшествовали арест и сидение на Лубянке.
В Берлине А. читал курс "Философские
мотивы русской литературы" в Русской Религиозно-философской
академии (с дек. 1922), часто
выступал с лекциями и докладами. В конце
1922 был среди создателей литературного общества
"Клуб писателей", принимал активное
участие в деятельности созданного в 1924
Кружка друзей русской литературы, Вступил в
Союз русских журналистов и литераторов в
Германии, Сотрудничал в журнале "Новая
русская книга", в рижской газете "Сегодня",
но основным его пристанищем стала
берлинская газета "Руль", где вел литературнокритический
отдел. Вокруг А. группировался
кружок литературной молодежи, среди участников
которого был В.Набоков, назвавший А. в
своих воспоминаниях "человеком мягкой души
и твердых правил". Основной вклад А. в культурную
жизнь русской эмиграции - еженедельные
"литературные заметки" в газете
"Руль", в которых он утверждал, что нельзя теперь,
как прежде, не быть публицистом: "Во
все, что ни пишешь... неудержимо вторгается
горячий ветер времени, самум событий, эхо
своих и чужих страданий". В России, писал А.,
установилось "равенство нищеты и нищенской
культуры", но "даже там, где беллетристы хотят
присоединиться к казенному хору славословия,
они то и дело срываются с голоса, потому
что правда громче неправды... Талант
органически честен".
Искренними, правдивыми художниками в
Советской России А. считал М.Зощенко,
Вс.Иванова, Л.Лунца, Н.Тихонова; резко
отрицательно оценивал проявления сервилизма,
тенденциозности, насилия писателя над своим
талантом в угоду политической конъюнктуре
(В.Вересаев, М.Горький, В.Маяковский, А.Толстой,
И.Ясинский и др.). Среди эмигрантов
выделял И.Бунина, Б.Зайцева, А.Ремизова,
И.Шмелева, поддерживал литературную молодежь
- М.Алданова, Н.Берберову, Г.Газданова,
В.Набокова. Нередко обращался к мемуарному
жанру: опубликовал в газете "Сегодня" цикл
"Дай оглянусь..." о Л.Толстом, В.Короленко,
А.Чехове, Вл.Соловьеве, Д.Мамине-Сибиряке и
др.: в "Руле" - о Л.Андрееве~, подготовил
переиздание (включающее новые очерки) "Силуэтов
русских писателей" (Берлин, 1923, т. 13;
1929, т. 1). Усилилась ориентация А, на
классику: он подчеркивал, что эмиграция обязана
сохранять и развивать культурные традиции,
оборванные советской властью. В эмиграции
литературно-критическая деятельность А.

играла консолидирующую роль, поддерживая
сложившуюся иерархию литературных авторитетов
и ценностей. А. погиб в результате
несчастного случая, попав под трамвай. "Вот и
последний... Для кого теперь писать? Младое
незнакомое племя... Что мне с ним? Есть какието
спутники в жизни - он был таким", - откликнулся
на его смерть Бунин. Осталась незавершенной
начатая А. в Советской России книга
"Диктатура пролетариата", задуманная как
продолжение "Нашей революции",
Соч.: Осколки воспоминаний // Лит-ра в школе,
1989, № 2; "Товарищество на пайках" // Час пик,
1992, 17 авг.; Русское общество и евреи: статьи //
Вест. Еврейск, ун-та в Москве, 1992, № 1.
Лит.: Матусевич И. Затаенная пламенность (Памяти
Айхенвальда) // СЗ, 1929, № 39; Степун Ф. Памяти
Ю.И.Айхенвальда / Айхенвальд Ю. Силуэты русских
писателей, т. 1. Берлин, 1929; Ходасевич В. "...Я очень
слежу за вашими отзывами..." (Письма В.Ф.Ходасевича
Ю.И.Айхенвальду) // Встречи с прошлым, вып. 7.
М., 1990; Рейтблат А.И. "Подколодный эстет" с "мягкой
душой и твердыми правилами": Ю.И.Айхенвальд
на родине и в эмиграции // Евреи в культуре рус.
зарубежья, вып. 1. Иерусалим, 1992.
Арх.: РГАЛИ, ф. 1175.
А. Дранов,
А. Рейтблат
\АКЕРМАН Янис Давович (24.4.1897, Митава
- 8.1.1972, Миннеаполис, США) - авиаконструктор,
общественный деятель. Родился в
крестьянской семье, лютеранин: родными языками
считал латышский и русский, Окончил в
1915 митавское реальное училище и поступил
на механическое отделение Рижского политехнического
института, эвакуированного вскоре в
Иваново-Вознесенск. В 1916 добровольцем
("охотником") поступил в русскую армию и
был направлен на Теоретические курсы авиации
при Московском техническом училище. Руководитель
курсов профессор Н.Жуковский
отметил талантливого курляндца, самого молодого
на курсе, и стал привлекать его к научным
исследованиям. По окончании курсов и Московской
школы авиации А. по рекомендации
Жуковского был направлен в декабре 1916 за
границу для продолжения обучения и участия в
работе русских закупочных миссий. Чувство
благодарности своему великому учителю А. сохранял
всю жизнь.
Во Франции А. прошел полный курс летчикаистребителя,
закончив последовательно школу
первоначального обучения ("Ecole d'Aviation") в
Эво, школу высшего пилотажа ("Ecole
d'Acrobacy Aerien") в По и знаменитую школу
воздушного боя ("Ecole de Tir Aerien") в Козо. В
конце лета 1917 унтер-офицер вольноопределяющийся
А. был переведен летчиком-приемщиком
в русскую военно-закупочную миссию в
Италии и участвовал в подготовке уникального
перелета русского экипажа из Италии в Россию
на тяжелом бомбардировщике Капрони. Однако
большевистская революция сделала Перелет невозможным,
и после заключения Брестского
мира прапорщик А. эмигрировал в США.
Первое время трудился рабочим на заводе
Форда, закончил городской колледж Детройта.
В 1922-25 учился на авиационном отделении
Мичиганского университета в Эн Арбор, слушал
лекции профессора С.Тимошенко. Получив
диплом бакалавра по авиационной технике, а
также вид на жительство, перешел работать
инженером на авиационное отделение компании
"форд", где участвовал в серийном производстве
самолетов по лицензии. Одновременно
начал преподавательскую деятельность в среднем
специальном заведении - Технической
школе "Cass". Для преподавания в высшем
учебном заведении требовался диплом магистра,
и в 1927 А. поступил в магистратуру Мичиганского
университета, где руководил строительством
Гуггенхеймовской аэродинамической
лаборатории. В том же году А. был приглашен
главным конструктором в небольшую
авиационную фирму "Hamilton Metalplane".

Вместе с Т.Гамильтоном он построил очень
удачные легкие пассажирские самолеты Н-19,
Н-20, Н-2 1 и Н-22, завоевавшие ряд призов на
авиационных конкурсах и первыми среди цельнометаллических
аппаратов подобного класса
получившие сертификат летной годности.
Диплом магистра А. защитил в 1928 и получил
приглашение прочесть пробный цикл лекций
по авиационной тематике в университете
Миннесоты; на следующий год университет
присвоил ему звание адъюнкт-профессора, А,
быстро стал одним из видных авиационных деятелей
штата Миннесота, много сделал для организации
воздушного движения на Северо-Западе
США, создал студенческий аэроклуб. В
1934 он был назначен комиссаром по аэронавтике
штата, входил в Национальную комиссию
по гражданской авиации. В связи с переездом
в Миннеаполис, где располагался университет,
А, пришлось оставить работу в "Hamilton
Metalplane". Он занял пост главного конструктора
в находившейся поблизости авиационной
фирме "Mohawk", где в конце 20-х построил 3
удачных легких пассажирских свободнонесущих
моноплана смешанной конструкции. По заказу
Воздушного корпуса США А. вместе со
своими студентами построил в 1930 оригинальный
экспериментальный низкоплан с толкающим
винтом JDA-8. Успешные испытания
самолета укрепили его авторитет. В 1931 А.
было присвоено звание профессора, и Совет
университета Миннесоты поручил ему сформировать
кафедру авиационной техники. А. был
одним из организаторов высшего авиационнотехнического
образования в США. Созданная
им кафедра накануне 2-й мировой войны была
преобразована в крупный авиационный факультет.
А. был автором ряда программ, инструкций
и методических разработок по подготовке авиационных
инженеров, организовал и провел несколько
посвященных этому вопросу конференций.
Долгое время он возглавлял Общество
поощрения инженерного образования США,
Значительных успехов А. добивался в конструкторской
и научной работе. В 1933 его
проект выиграл конкурс, объявленный фирмой
"Эдисон" на создание ветряного двигателя системы
"флеттнера". Гигантский ротор был построен
под руководством А. и установлен на
опытной ветроэлектростанции в штате НьюДжерси.
В 1936 после экспериментальных исследований
в университетской лаборатории он
построил легкий самолет-бесхвостку. Затем
возглавил разработку рекордного гоночного самолета
"Laird Turner" LTR-14. На нем знаменитому
американскому летчику Р.Тернеру удалось
в 1938 побить рекорд скорости, поставленный
ранее на французском самолете Кодрон
С-4 6 0, созданном русским эмигрантом
Ю.Отфиновским. Одновременно А. консультировал
разработку высотного реактивного перехватчика
в фирме "Porterfield Aircraft" в Канзас
Сити. В начале 30-х А. заинтересовался проблемой
исследования высших слоев атмосферы
при помощи специальных стратосферных самолетов.
Им была разработана программа фундаментальных
международных научных исследований
в этой области, получившая поддержку в
научных кругах многих стран мира, в том числе
и в СССР, но ее осуществлению помешала 2-я
мировая война. Проведенные А, исследования
по разработке герметичных кабин самолетов и
систем индивидуального жизнеобеспечения
пригодились американскому самолетостроению
в годы войны.

Большое внимание А. уделял исследованиям
в области экспериментальной аэродинамики и
расчета на прочность авиационных конструкций,
общим проблемам проектирования самолетов.
В 30-е совместно с учениками он опубликовал
ряд научных работ по данным вопросам.
В 1936 вышла фундаментальная книга-учебник
А. - "Проблемы анализа самолетных конструкций",
впоследствии неоднократно переиздававшаяся.
В 1940 А. был приглашен консультантом
в крупнейшую авиационную фирму "Боинг"
в Сиэтле, где участвовал во всех исследованиях
по аэродинамике строившихся там тяжелых
самолетов. Им были разработаны профиль
и форма крыла для знаменитой "летающей
крепости" Боинг В-29 "Super Fortress", послевоенных
- авиалайнера В-377 "Strato Cruiser",
воздушного танкера К-9 7 и первого многомоторного
реактивного бомбардировщика В-4 7
"Strato Fortress". Одновременно в 40-х А. консультировал
фирмы "Bell Aircraft", разрабатывавшую
первый американский реактивный истребитель,
и "Minneapolis Honeywel). Regulator",
проектировавшую автопилоты. С началом 2-й
мировой войны А. был приглашен в состав Советов
национальных оборонных научных исследований,
Национального аэронавтического консультативного
комитета и Центра научных исследований
ВМФ. В 1944-45 служил специальным
советником ВВС США в Европе.
После войны авторитет А, был столь велик,
что он был избран председателем Национального
аэронавтического общества и Института
аэронавтических исследований, президентом
Академии наук штата Миннесота. А. состоял
членом многочисленных общественных организаций.
До самого ухода на пенсию в 1958 он
бессменно возглавлял созданный им факультет.
Под его руководством при университете Миннесоты
была построена в 1953 Аэронавтическая
лаборатория "Rosemount", оснащенная
сверхзвуковой аэродинамической трубой, в которой
впервые была достигнута скорость потока
7,06 М. Руководителем лаборатории А. оставался
до конца 60-х. В послевоенные годы
вышел ряд его публикаций, посвященных авиационной
теории и проблемам высшего авиационно-технического
образования.
Соч.: Production of Electric Power from the Winds //
Minnesota Technolog, 1932, January; Future Prospects
for the Employment of Aeronautical Engineers // Journal
of Engineering Education, 1942, March; Problems of
Industry Raids on University Faculties // Ibid., 1957,
June.
Лит.: Who's Who in Aviation. New York, 1943.
В. Михеев
\АЛДАНОВ (наст. фам. Ландау) Марк Александрович
(26.10.1886, Киев - 25.2.1957,
Ницца, Франция) - писатель, философ, химик.
Сын предпринимателя-сахарозаводчика. В
1905 окончил классическую гимназию в Киеве,
овладев, помимо древнегреческого и латинского
языков, немецким, французским и английским.
В детские годы проводил лето в
деревне Иванково Волынской губернии, где находился
один из сахарных заводов отца, с 17
лет - за границей. В 1905-10 продолжал
образование в Киевском университете, одновременно
на двух факультетах -
юридическом и физико-математическом; после
совместной работы в Париже с профессором
В. Анри специализировался по физической химии.

Первая статья - "Законы распределения
вещества между двумя растворителями" -
опубликована в 1912 в киевских "Университетских
известиях", последующие научные
работы - в петербургском "Журнале Русского
физико-химического общества", в
парижском "Comptes rendus de l'Academie
des Sciences" и берлинском "Zeitschrift fur
physikalische Chemie". В Париже на французском
языке изданы книги: "Лучевая химия"
(1937) и "О возможностях новых концепций в
химии" (1951). Встречался в разное время с Л.
де Бройлем, П.Ланжевеном, А.Эйнштейном,
Р.Оппенгеймером. Вместе с тем в круг его интересов
всегда входили гуманитарные дисциплины,
литература и искусство. В 1923 окончил
в Париже Высшую школу социальных и политических
наук. Как вспоминал Л.Сабанеев, "во
всем он был не поверхностно, не с налету, а
глубоко и тщательно осведомлен. Я думаю, что
другого русского писателя с такой эрудицией в
стольких областях совершенно разных и не существовало...
Не зря он говорил, что треть
своей жизни просидел в библиотеках и за чтением
книг"; при этом его отличала "известная
научность мыслей и даже чувств". Абсолютную
достоверность героев и ситуаций в художественных
произведениях А. на исторические темы
отмечал историк А.Кизеветтер.
В Париже накануне 1-й мировой войны А.
приступил к написанию книги "Толстой и Роллан"
(т. 1. Пг" 1915; рукопись 2-го тома пропала
в 1918). Переиздал ее позднее (без раздела
о Роллане) под названием "Загадка Толстого"
(Берлин, 1923). В ней вполне проявились особенности
творческой манеры А.: свобода стиля,
широкий охват фактов, непринужденно-изящное
владение словом. Мировоззрение А. формировалось
в условиях предвоенного периода,
характеризуя который он писал: "Люди моего
поколения хорошо помнят ту волну гуманитарного
идеализма, которая заливала Европу в
последнее десятилетие перед войной. Вероятно,
для демократической идеи это было, на
протяжении всей истории мира, самое благоприятное
время". Застигнутый войной в
Париже, возвратился в Россию кружным путем,
побывав "в трех главных государствах
противогерманской коалиции и в двух нейтральных
странах". В Петрограде включился в разработку
способов защиты столицы от предполагаемых
газовых атак. Входил в партию народных
социалистов. Познакомился с ветеранами
народнического движения В.Фигнер, Г.Лопатиным,
Н.Чайковским; с лидерами главных политических
партий, в частности, с П.Милюковым;
общение с ними оказало влияние на литературное
творчество А. и его публицистику.
В 1918 в Петрограде вышла книга А.
"Армагеддон", состоявшая из написанного в
1914 диалога "Дракон" и заметок на темы дня
"Колесница Джатериатха". В 1-й части А. отстаивал
"оборончество", отвергая шовинизм; 2-я -
отклик на Октябрьскую революцию, размышления
о ее перспективах. Тираж "Армагеддона"
был конфискован и по-видимому уничтожен.
С этого времени главной темой творчества
А. становится революция во всех ее
вариантах - от общенародной до заговорщической,
от бунта до дворцового переворота. Как
философа и свидетеля революционных событий
в России его глубоко интересовала "загадка"
русской революции. Сознавая грандиозность
происходивших на его глазах общественных
катаклизмов, А.-гуманист не мог принять
режим, опиравшийся на насилие и претендовавший
на абсолютную власть над умами и душами
людей. Неприятие А. большевизма вытекало
также из его убеждения в том, что
перевороты, подобные октябрьскому, не являются
исторически неизбежными: "Любая шайка
может, при случайно благоприятной обстановке,
захватить государственную власть и годами
ее удерживать при помощи террора, без
всякой идеи, с очень небольшой численно
опорой в народных массах; позднее профессора
подыскивают этому глубокие социологические
основания".

В 1918 А. уехал вместе с первым председателем
Временного правительства Г.Львовым в
Одессу. В качестве секретаря делегации Союза
возрождения вел осенью 1918 переговоры в
столицах западных европейских государств о
военной и финансовой помощи в борьбе
против большевиков. В марте 1919 эмигрировал,
в апреле приехал в Париж. В 1922-24
жид- в Берлине, здесь женился на своей
двоюродной сестре Т.Зайцевой. Первая книга в
эмиграции - "Ленин" (Париж, 1919, на
франц. яз., затем еще 4 издания; переводы:
Берлин и Милан, 1920: Нью-Йорк, 1922). Ее
продолжением явились книги: "Две революции:
революция французская и революция русская"
(на франц. яз. - Париж, 1921; на итал. яз. -
Рим, 1921) и "Огонь и дым" (на рус. яз. -
Париж, 1922). Выраженное здесь отношение к
Ленину оставалось у А. и дальше неизменным;
в 1957 он писал: "...Я его ненавижу, как ненавидел
всю жизнь... Того же, что он был выдающийся
человек, никогда не отрицал".
Имя А.-прозаика открыла читателю опубликованная
в 1921 в "Современных записках"
повесть о последних днях жизни Наполеона
"Святая Елена, маленький остров" (отд. изд.
Берлин, 1923; 1926); затем она стала завершающей
частью тетралогии "Мыслитель" (романы
"Девятое Термидора", 1923; "Чертов мост",
1925; "Заговор", 1927). В "Современных записках"
печатались и романы А., составившие
эпопею о революционных событиях XX в. в
России, но без изображения реальных исторических
лиц: "Ключ" (1928-29; отд. изд.
1930), "Бегство" (1930-31; отд. изд. 1932),
"Пещера" (1932-34; отд. изд. т. 1, 1934; т. 2,
1936).
Панораму переломных событий истории за
200 лет составили написанные в разное время
повести "Пуншевая водка" (1938) - о восшествии
на престол Екатерины II, "Могила Воина"
(1939) - о Байроне и его таинственной смерти
и "Десятая симфония" (1931) - об Александре
1, Венском конгрессе и Бетховене; романы
"Повесть о смерти" (на рус. яз. посмертно -
Франкфурт-на-Майне, 1969; на англ. яз. -
1952) - о революции 1848 и Бальзаке: "Истоки"
(1950) - о жизни русского общества
1870-80-х и убийстве Александра II - мировой,
по словам А., трагедии, исключившей возможность
мирного развития России; "Самоубийство"
(посмертно в 1958)-о событиях
1903-24, главным действующим лицом романа,
наряду с Б.Муссолини, А.Эйнштейном, С.Морозовым,
И.Сталиным, выступал В.Ленин; "Начало
конца" (т. 1, 1938, на рус. яз.; т. 2, 1943, на
англ. яз., перевод - Октябрь, 1993, № 7-8,
11-12 - о 1937 годе и войне в Испании;
роман стал в США "книгой месяца". В романе
"Живи как хочешь" (1952) история смыкается
с современностью: генералы французской
революции выступают на фоне Организации
Объединенных Наций.
Литературным кумиром А. был Л.Толстой,
преклонение перед ним лежало в основе
дружбы А. с И.Буниным, которий несколько
раз выдвигал А. на Нобелевскую премию. В октябре
1945 Бунин писал А.: "Недавно
перечитал (уж, верно в третий или четвертый
раз) "Могилу Воина". До чего хорошо!" Историко-философская
концепция А., воплощенная
в его художественных произведениях, восходит
отчасти к Толстому и Декарту; А. изложил
ее в книге "Ульмская ночь. Философия
случая" (Нью-Йорк, 1953), противопоставлял
идее исторической закономерности (предопределенности)
тезис о "миллионе случайностей,
образующих независимые друг от друга "цепи
причинности". Этой философией обусловлен
как скептицизм А, (его сравнивали с А.Франсом),
так и внимание - в традиции Толстого -
не только к "великим", но и к рядовым участникам
и нередко жертвам больших событий истории,
войн и революций; в отношении А. к
этим вымышленным персонажам совмещаются
сочувствие и ирония. По определению историка
М.Карповича, А. - "гуманист, не верящий в
прогресс". Вместе с тем он следовал нравственному
принципу: "Зная, что мир лежит во зле",
"в меру отпущенных тебе сил способствовать
осуществлению в мире простейших, бесспорнейших
правил добра"; этим стремлением было
продиктовано и вступление А. в масонскую ложу.

Наивысшее достижение А.-художника -
роман "Истоки". Менее удачны ра- боты А. для
театра и кино.
Кроме "Современных записок", А. печатался
в газетах "Дни" (1922-28; заведовал отделом
литературы), "Сегодня" (1927-40), где
опубликовал цикл статей о революциях 1917 и
последующих событиях в России; в журналах
"Числа", "Иллюстрированная Россия", "Русские
записки". Приобрел популярность среди
широкого читателя портретами современных
политических деятелей (Черчилля, Клемансо,
Ллойд-Джорджа, Блюма, Пилсудского, Бриана,
Ратенау, Тардье, Ганди и др.), которые перепечатывались
газетами всего мира и вошли в книги:
"Современники" (Берлин, 1928), "Портреты"
(кн. 1. Берлин, 1931; кн. 2. Париж,
1936), "Юность Павла Строганова и другие
характеристики" (Белград, 1935), "Земля, люди"
(Берлин, 1932). Некоторые критики {В.Ходасевич,
М.Слоним, В.Яновский) считали, что А.
сильнее как публицист, чем как романист, многие
предпочитали романам его прозу "малых
форм", например, историко-биографические
очерки из эпохи декабризма ("Ольга Жеребцова",
"Сперанский и декабристы", "Адам
Чарторыйский в России", "Поездка Новосильцева",
"Коринна в России" и др.), Особое место
в публицистике А. занимают портреты деятелей
большевизма: верные наблюдения соседствуют
здесь с поверхностными. О Сталине (1928) он
писал, что тот "залит кровью так густо, как никто
другой из ныне живущих людей, за исключением
Троцкого и Зиновьева"; признавал за
ним "свойство редкой силы воли и
бесстрашия", но утверждал, что "для Сталина
не только чужая жизнь копейка, но и его собственная"
(Сталина периода "экспроприаций"
на Кавказе А. изобразил также в романе "Самоубийство").
У Троцкого, по мнению А" "идей
никогда не было и не будет... Его нынешняя оппозиционная
критика - общие места
эмигрантской печати". Он "великий артист -
для невзыскательной галерки". Позже А. напишет
очерк "Убийство Троцкого".
Проницательнее оказался А. в суждениях о
А.Гитлере (1932), которого, как отмечал он,
очень почитали иные русские эмигранты: это
"очень неглупый человек", "влюбленный в себя,
злой, мстительный и беспредельно честолюбивый",
"он ненавидит евреев, социалистов и
Францию, ...считает русский народ низшей
расой, вдобавок обреченной на гибель", но он,
"как это ни печально, делает историю, ...за Гитлером
теперь идут миллионы людей, и не сегодня-завтра
он, чего доброго, подожжет мир"
(крушение гитлеровской Германии - тема
рассказа "Астролог", 1947).
В июне 1940, после капитуляции Франции,
А. уехал в Ниццу и оттуда в Нью-Йорк. Заняв
Париж, нацисты захватили и вывезли его библиотеку
и архив. В 1942 вместе с М.Цетлиным
стал основателем нью-йоркского "Нового
журнала" (ред. № 1-4) - наследника "Современных
записок"; привлек к сотрудничеству в
"Новом журнале" и в газете "Новое русское
слово" Бунина. В 1947 вернулся в Ниццу; жил
попеременно во Франции и в США. В июле
1956 участвовал в заседаниях 28-го конгресса
Международного Пенклуба в Лондоне, Умер
скоропостижно, спустя 4 месяца после празднования
70-летия. Книги А. переведены на 24
языка.

Соч.: Собр. соч., т. 1-6. М., 1991-93; Письма
М.А.Алданова к И.А. и В.Н.Буниным // НЖ, 1965,
№ 80, 81; Мыслитель, т. 1-2. М., 1989; Из переписки
М.А.Алданова и Е.Д.Кусковой // Евреи в культуре
рус. зарубежья, вып. 1, 2. Иерусалим, 1992-93.
Лит.: Ledre Charles. Trois romanciers russes. Paris,
1935; Карпович М. Алданов в истории // НЖ, 1956,
№ 47; Ульянов Н. Алданов-эссеист // НЖ, I960, № 62;
Lee Nicolas С. The Novels of M.A.AIdanov. The Hague,
Paris, 1969; Grabowska Y. The Problem of Historical
Destiny in the Works of M.A.AIdanov. Toronto, 1969.
А. Романенко
\АЛЕКСЕЕВ Александр Александрович
(5.8.1901, Казань - 9.8.1982, Париж) - художник-мультипликатор,
иллюстратор книг. Родился
в семье военно-морского атташе, загадочно
исчезнувшего во время служебной командировки
в Берлине. Воспитывался в кадетском
морском корпусе. Предположительно
учился в гимназии при Лазаревском институте
восточных языков. Во время гражданской войны
А. служил моряком на Дальнем Востоке. В
17-летнем возрасте принял решение покинуть
Россию; через Японию, Китай, Индию, Египет
и Англию добрался до Франции и с 1921
обосновался в Париже. Здесь в студии С.Судейкина
он продолжил обучение живописи, начатое
еще в Петрограде, В 1923 женился на
актрисе А.Гриневской. С 1922 по 1925
работал декоратором и художником-оформителем
в различных театрах: "Saint-Jeann", "Летучая
мышь" Н.Балиева, "Knock" Жюля Ромэна,
выполнял заказы для театральных постановок
Жоржа Патоева, Луи Жуве, Гастона Бати,
"Русского балета" С.Дягилева. По признанию
самого А., техника работы театрального декоратора
способствовала его увлечению
графикой, гравюрой, что, в свою очередь, подтолкнуло
к иллюстрированию книг, а затем
привело в кино. Проживая во Франции, он
продолжал развивать в эмиграции традиции
русского изобразительного искусства. Хорошо
был знаком с советской школой графики, высоко
ценил работы В.Ле6едева и Н.Тырсы, С
1926 А. уже известен как книжный иллюстратор.
Его первыми работами были 4
гравюры на меди к повести "Записки сумасшедшего"
Н.Гоголя - особенно любимого им
писателя. В манере письма Гоголя, созвучии и
музыкальности его фраз А. видел ту гармонию,
к которой стремился всю свою творческую
жизнь. В неменьшей степени талант иллюстратора
А. проявился в оформлении книг
А.Пушкина, "Слова о полку Игореве",
"Братьев Карамазовых" Ф.Достоевского, а также
"Дон Кихота" Сервантеса, сказок Г.Х.Андерсена,
"Падения дома Ашеров" Э.По, стихотворений
Ш.Бодлера, произведений А.Мальро,
а позже - книг Л.Толстого и Б.Пастернака.
Первоначально, по словам А., его интерес к
кино был вызван огромным желанием войти в
интеллектуальную среду общества. Большое
впечатление на него в это время произвели
фильмы немецкого кинематографа. У А.
зародились планы "проиллюстрировать" музыку.
Наконец, в 1932, после просмотра фильма
Бертольда Барташа "Идея", который был
первой попыткой представить "ожившую
гравюру" на экране, он внезапно открыл для
себя огромные кинематографические возможности
мультипликации, ее музыкальную стихию.

Однако решительное неприятие общепринятой
графической культуры 20-30-х
стимулировало поиск своего собственного пути.
Стремление достигнуть в выразительных
средствах той степени неопределенности, зыбкости,
незавершенности, которые придают особый
поэтический оттенок повествованию, не
лишая его в то же время предметности, заставило
его заняться разработкой нового технического
приспособления. В 1931 вместе со своей
ученицей и помощницей Клер Паркер, ставшей
впоследствии его женой, А. приступил к созданию,
на первый взгляд, весьма простого
изобретения - т.н. "игольчатого экрана". Он
представлял собой небольшую экранную плоскость
из мягкого материала, пронизанную несколькими
тысячами иголок, выступавших при
надавливании на 30-50 мм и повторявших
форму предмета. Эффект, построенный на
неровном выдвижении тел на экранной поверхности,
освещенной подвижным боковым
источником света, создавал необыкновенные
графические возможности и световую гамму,
включавшую все оттенки черного и белого цвета.
В отличие от таких мультипликаторов, как
Уолт Дисней, создавших целую киноиндустрию,
А. с помощью своего "экрана" мог
работать в полном одиночестве и делать фильмы,
"передающие полутона, дымку и нечеткие
переливающиеся формы", фокусируя внимание
на движущемся образе. Первой картиной, снятой
на "Игольчатом экране", была "Ночь на Лысой
горе" "Une nuit sur ie mont chauve", 1933)
на музыку М.Мусоргского. Удивительное созвучие
музыкального и пластического ритмов
сделало эту ленту шедевром анимационного кино
и принесло режиссеру, потратившему почти
два года на ее создание, чувство творческого
удовлетворения. В 1935 А. поставил кукольноигровой
фильм "Спящая красавица" ("Belle au
bois dormant"). He имея стабильного заработка,
находясь в достаточно сложных материальных
условиях, А. не мог полностью отдаться
творческой работе, поэтому в дальнейшем (с
1935 по 1939) он вместе с Клер Паркер,
Жоржем Виоле и др. помощниками полностью
занялся подготовкой рекламных фильмов (всего
было выпущено 25 рекламных роликов); они
снимались экспериментальным путем, с
применением "игольчатого экрана" и др. технических
изобретений. Даже неполный перечень
этих лент дает представление о разнообразии
рекламируемой продукции: "Заводы Линтера"
("Lingner Werke"), "Парад шляп" ("Parade des
chapeaux"), "Франк Арома" ("Frank Aroma"),
"Одежда от Сигро" ("Vetements Sigraud"),
"Эвианская вода" ("L'eau d'Eviant"), "Литье
фирмы Мартен" ("Les Fonderies Martin"),
"Апельсины из Яффы" ("Les oranges de Jaffa"),
"Газ" ("Gaz") и т.д.
В 1940 А. вместе с Клер Паркер
эмигрировал в США, где продолжал работать в
области рекламы, временами используя свое
изобретение. Так, в 1943 в Канаде на "игольчатом
экране" был снят интересный экспериментальный
фильм "Мимоходом" ("Еп
passant").
В 1949 А. возвратился во Францию,
продолжив работу в качестве иллюстратора и
создателя рекламных роликов. Однако заряд
его творческой энергии искал новых возможностей
применения. С 1947 по 1951 А. стал
проводить эксперименты с новым техническим
приспособлением для постановки мультипликационных
фильмов, назвав этот метод "тотализацией
иллюзорных твердых тел": движущийся
по сложной кривой (посредством системы маятников)
источник света снимается покадрово с
длительной экспозицией. С помощью этого
изобретения был создан способ киносинтеза
трансформирующихся объемных геометрических
фигур задолго до появления компьютерной
графики. С 1951 по 1964 методом "тотализации",
который предоставлял режиссерумультипликатору
колоссальные, невиданные
доселе возможности для передачи всего многообразия
форм движения, было снято около 20
рекламных роликов, в основном по заказу
фирмы "Cocinor". Наиболее известные среди
них "Дым" ("Fumees", 1951), "Истинная Красота"
("Pure Beaute", 1954), "Сок земли" ("La Sfeve
delaTerre", 1955).

В начале 60-х мастерство и авторитет А. в
кинематографическом мире были признаны настолько,
что он получил от "Cinema Nouveaux"
предложение снять игровой фильм на "игольчатом
экране". При абсолютной свободе в выборе
сюжета оговаривалось лишь одно условие
- это должна была быть экранизация литературного
произведения. А. решил осуществить
свою давнишнюю мечту - "оживить Гоголя
на экране", остановив свой выбор на повести
"Нос". Этот фильм рождался из ностальгических
воспоминаний детства о столь
дорогом ему Петербурге и давал выход непреходящей
с годами страсти А. к импровизации.
Возможности "игольчатого экрана" позволяли
передать все нюансы и богатство движения,
варьировать цветовую гамму и достигать того
эффекта поэтической ирреальности в фильме,
который находил полное художественное соответствие
литературному источнику. Будучи
принципиальным противником речевого озвучивания
анимационного фильма, А. стремился найти
этому необычному зрелищу адекватное музыкальное
оформление. Поиск нетрадиционных путей
свел его с весьма своеобразным музыкантом.
Композитор Хай Мин в процессе просмотра
фильма с собственного голоса записывал на магнитофон
музыкальную импровизацию, которая
впоследствии была аранжирована и исполнена
на фольклорных инструментах Востока,
Непривычный экзотический музыкальный фон
в еще большей степени усиливал эффект таинственности,
загадочности, волшебства, который
завораживал зрителя и полностью
погружал его в гоголевский фантастический
мир. Очередной кинематографический эксперимент
А. увенчался грандиозным успехом:
фильм получил всемирное признание и вошел
в золотой фонд мировой кинематографии.
Впоследствии с помощью "игольчатого экрана"
будут сняты фильмы, снискавшие А. мировую
славу: пролог и эпилог к фильму "Процесс"
("Le Procfes", 1962, реж. О.Уэллс по роману
Ф. Кафки), "Hoc" ("Nez", 1963), "Картинки с
выставки" ("Tableaux d'une exposition", 1972),
"Три темы" ("Trois Thames", 1980) - два последних
на музыку М.Мусоргского.
В творчестве А. всегда удачно сочетались
две стороны его таланта: работа гравера вдохновляла
на поиск новых технических возможностей
в мультипликации, а как художникмультипликатор
он был одержим идеей придать
своим гравюрам максимальную выразительность,
тонко и точно передать момент движения,
пластику тела. Оставаясь всегда истинным
мастером, А. стремился не просто проиллюстрировать
отдельные сюжетные моменты
литературного произведения, но отразить индивидуальные
творческие черты писателя,
образность его языка, дух и колорит его книги.
В послевоенные годы наиболее крупной и долговременной
(более 7 лет) работой в этом
направлении было создание 120 гравюр к
роману "Анна Каренина". Используя все новшества
технического характера, которые в основном
являлись его собственным изобретением,
он завершил к началу 50-х свой уникальный
труд. С точки зрения самого А., оформление
книг Л.Толстого, мысль которого, как
правило, имела весьма абстрактную форму
выражения, представляло для художника в плане
изобразительности наибольшую сложность.
Однако ему удалось блестяще справиться и с
этой задачей.

В работе иллюстратора он видел много
сходного с творчеством режиссера, считая книгу
своеобразным спектаклем. В 1959 А. создал
уникальный цикл иллюстраций (202 рисунка) к
роману Б.Пастернака "Доктор Живаго". Используя
в качестве графической основы "игольчатый
экран", он средством мультипликации
создал нерукотворную книжную графику, как
бы сведенную с экрана. Пользовался А. и фотоспособом,
т.е. соединением изобразительных
наслоений, тем, что в кино называется
двухкратной или многократной экспозицией.
Конструируя книгу как кинематографист (каждая
последующая иллюстрация являлась
развитием предыдущей и основой для последующей),
он внес в понятие книги элементы кинематографа
и стал в этой области первооткрывателем.
У А. была долгая творческая жизнь, однако
смерть Клер Паркер (1981), столь близкого
ему человека и бессменного помощника,
роковым образом сказалась на его физическом
состоянии. Менее чем через год он скончался.
В 1989 его дочь, художница Светлана Алексеева-Роквел,
передала Музею кино в Москве
часть архива своего отца и копии некоторых
его фильмов. К сожалению, мастерская художника
была продана в 1991. Письмо российского
режиссера-мультипликатора Ю.Норштейна
министру культуры Франции с просьбой
сохранить ее в качестве музея пришло с опозданием.
Творчество А. было заметным явлением в
культуре Франции. Его называли "инженером и
теоретиком" французской мультипликации.
Вместе с тем нельзя не согласиться с киноведом
Андре Мартеном, считавшим, что "такой
тип кинематографиста, художника и гравера, а
также математика и механика столь уникален,
что трудно определить его место, квалифицировать
его творчество...". Таланты подобного
масштаба минуют границы пространства и
времени.
Соч.: Ehere Marthe // Bull. d'information. ASIFA,
1972, Ms 1; Le Chaut d'ombres et de lumieres de
1.250.000 epingles // Cinema pratique, 1973. № 123;
Pages d'Alexeeff. Milan, 1983; Воспоминания санкт-петербургского
кадета (фрагменты) // Иск-во кино,
1993, № 4.
Лит.: Rusett R., Starr С. Experimental Animation.
New York, 1976; A.Alexeiff et C.Parker by N.Salomon.
Annecy, 1980.
Т. Гиоева
\АЛЕКСЕЕВ Николай Николаевич (1.5.1879,
Москва - 2.3.1964, Женева) - правовед. В
1906 после окончания Московского университета
был оставлен при нем для подготовки
к профессорскому званию. Специализировался
по кафедре энциклопедии права и
истории философии права. Через два года
получил ученую степень магистра государственного
права, в качестве приват-доцента начал
преподавать на кафедре философии. Одновременно
читал лекции в Коммерческом институте.
В 1908-10 находился в научной командировке
в Берлине, Гейдельберге, Париже.
Первые работы А. были посвящены проблемам
методологии правовой науки. В 1911 в Москве
издана его книга "Науки общественные и естественные
в историческом взаимодействии их
методов. Очерки по истории и методологии общественных
наук".

В годы 1-й мировой войны А. активно занимался
общественной деятельностью. В феврале
1915 стал членом Всероссийского Земского
союза (уполномоченный Урмийского отряда союза
в Тифлисе): в 1916-17 один из руководителей
по снабжению русской армии в Иране. С 1916
профессор юридического факультета Московского
университета: сотрудничал в журналах
"Юридический вестник", "Вопросы права". В
книге "Введение в изучение права" (1918) А,,
помимо разработки вопросов теории права, пытался
проанализировать истоки и сущность
российской революции, подчеркивал анархический
характер социально-политической идеологии
в России, предубежденность против права.
"Мы велики размахом, но бедны мыслью. Мы
не сумели осмыслить наш размах, не сумели
осветить его новым общественным сознанием и
новой идеологией. Безграничный общественный
простор, боязнь всяких принудительных и
правовых форм характеризует наше социальное
сознание в отличие от западного".
Решение покинуть Советскую Россию
созрело летом 1918. Внутренняя невозможность
примириться с большевиками вынуждала
к устройству жизни вне родины. Получив командировку
за границу на 3 месяца с целью
изучению международного права, 21.7.1918
А. выехал из Москвы в Берлин. За границей он
понял, что большевизм не может быть свергнут
при помощи иностранной интервенции. Дело
организации белых армий стало казаться ему
первоочередным. В октябре 1918 он отправился
из Берлина в Киев, оттуда - в Крым. В Симферополе
был избран профессором кафедры
государственного права Таврического университета.
В 1919 издал переработанный вариант
книги "Введение в изучение права" под названием
"Общее учение о праве". Одновременно в
Москве была издана книга А. "Очерки по общей
теории государства. Основные предпосылки
и гипотезы государственной науки". Не
замыкаясь в преподавательской работе, А. стал
редактором ежедневной газеты "За единую
Россию", ставившей целью пропаганду идей
добровольческого движения. При начавшемся
наступлении Красной армии поступил в Крымский
конный полк Добровольческой армии
(1919) в качестве временно исполняющего
обязанности писаря первого эскадрона. Участвовал
в военных действиях. С начала августа
1919 редактор газеты "Великая Россия", а затем
заведующий литературной частью отдела
пропаганды Добровольческой армии ("Осваг").
Вместе с сотрудниками "Освага" 1.3.1919 был
эвакуирован в Константинополь. Затем была
София, потом Белград. В июне 1920 А. получил
приглашение от имени главнокомандующего
генерала Врангеля вернуться в Крым и занять
место начальника информационной части
при штабе армии. А. без промедления принял
приглашение и вернулся в Россию. Но "белое
дело" было уже проиграно. Из Севастополя он
уже второй раз (в окт. 1920) эвакуировался в
Константинополь. Начались долгие годы эмиграции,
Первое время А. работал инспектором
русской школы в Константинополе (1921), затем
перебрался в Прагу; стал секретарем Русского
юридического факультета Карлового
университета (1922). Основателем и первым
деканом факультета был П. Новгородцев, друг и
учитель А. по Московскому университету. В
состав Русского юридического факультета в
Праге входили профессора: С.Булгаков, Г.Вернадский,
А.Казеветтер, А.флоровский и др.

Цель факультета - подготовка юристов для работы
в России, учитывая национальный характер
юридической науки, не позволяющий заменить
вполне русское юридическое образование
обучением на юридических факультетах иностранных
университетов. Как секретарь факультета
входил в состав юридической испытательной
комиссии; участвовал в работе Философского
общества, постоянно выступал с докладами.
На съезде ученых в Праге (25.9.-
20.10.1924) прочитал доклад на тему: "Понятие
об обществе и явлениях общественности".
Основное внимание в своей исследовательской
и преподавательской деятельности в
Праге А. уделял вопросам философии права,
которые впервые выделены им из общей
теории права в самостоятельный круг проблем
("Основы философии права", 1924). С группой
соавторов работал над двухтомным трудом
"Право Советской России" (1925). Продолжением
исследований А. в области истории и философии
права стала книга "Идея государства.
Очерки по истории политической мысли"
(Нью-Йорк, 1955). Автор рассматривал основные
политические доктрины, теории, верования,
которые оставили глубокий след в развитии
европейского политического сознания.
Новые перспективы для творчества А.
открывались в связи с формированием евразийского
движения, одним из зачинателей которого
он являлся. А. принимал активное участие
в разработке программного документа
"Евразийство. Опыт систематического изложения"
(1926). Все основные темы движения
разрабатывались А. в его публикациях; "Собственность
и социализм. Опыт обоснования социально-экономической
программы евразийства"
(Париж, 1928); "На путях к будущей России.
(Советский строй и его политические возможности)"
(Берлин, 1927). В этих работах полнее
всего выражено отношение евразийцев к советской
системе. Идеократическое государство
должно взять на себя организацию всей жизни
общества и прежде всего народного хозяйства,
Экономическая система евразийства не есть
просто "государственная", но "государственночастная
система", в которой государственная
собственность, как господствующая, сосуществует
с другими видами собственности,
Наиболее значительный вклад А. внес в
разработку государственно-правовых аспектов
концепции евразийцев (см. его статьи: "Евразийцы
и государство" (Париж, 1927); "Обязанность
и право" (Париж, 1928): "Народное право
и задачи нашей правовой политики" (Париж,
1927): "Евразийство и марксизм" (Прага, 1929);
"Советский федерализм" (Париж, 1927) и т.д.)
В 30-е центр евразийского движения переместился
в Париж и Берлин. Здесь вышли новые
работы А.: "Религия, право и нравственность"
(1930): "Духовные предпосылки евразийской
культуры" (1935), "Мировая революция
и духовное назначение человека" (1935),
"О гарантийном государстве" (1937), "Пути и
судьбы марксизма. От Маркса и Энгельса к Ленину
и Сталину" (1936). Евразийство внесло в
политический лексикон новые понятия и
термины: "правящий отбор", "идея-правительница",
"идеократическая и гарантийная государственность".
Большая заслуга в этом принадлежит
А,, разработавшему политическую
доктрину евразийства. Под "идеократией" он
понимал такой социальный и государственный
строй, в основе которого лежит единая и единственная
государственная идея. Одновременно
"идея-правительница" - господствующая идеология
общества - превращалась в само общество,
в государство идеократического типа, по
своим характерным чертам очень сходное со
средневековой теократией. Как утверждал А"
на смену классовым организациям должны будут
придти организации "государственно-идеологические,
внеклассовые и надклассовые";
политические партии старого парламентского
типа уступят место новым организациям корпоративного,
профессионального или территориального
характера.

Однако реальные результаты "идеократических"
государственных экспериментов в Италии,
Германии и СССР оттолкнули большую
часть евразийских теоретиков, в том числе и
А" от прямолинейных авторитарных конструкций,
которых они придерживались в 20-е. Все
более тщательную разработку в статьях А. стала
получать идея "демократического" государства.
Он резко критиковал различные модели
фашистского режима, подчеркивал, что
"евразийство всегда боролось с насаждением в
России фашизма, поскольку он является чисто
западным продуктом" ("Куда идти? К вопросу о
новой Советской конституции", 6/м" б/г.).
Евразийское же государство, по оценке А., отличается
от фашистского корпоративного государства
тем, что оно "демократическое" и
"гарантийное". "Демократичность" евразийской
государственной модели, с точки зрения А.,
обусловлена тем, что в центре его внимания
"практическая жизнь", тогда как современные
демократии сосредотачивают внимание масс на
политике, отвлекая их от "реальных хозяйственных
потребностей". "Гарантийное" государство
главной своей задачей ставит обеспечение
в управлении компетентных спецов. "Гарантийное"
и "демократическое" государство,
по мнению А" выражает свою идеократичность
в формулировании постоянной цели.
Вопросы религии, веры, церковно-государственных
отношений исследуются в работах
А.: "Религия, право и нравственность" (1930),
"Идея "Земного Града" в христианском вероучении"
(1926), "О высшем понятии философии"
(1937), "Русский народ и госудерство"(1927),
"Христианство и идея монархии" (1927),
"Христианство и социализм" (1931) и др. А. полагал,
что в религии следует искать основания
абсолютно истинной идеологии. Не видя в
подражании Европе единственно возможный
для России путь культурного развития, он считал
одним из устоев будущей России православие:
"православие есть основная ценность, которая
светит православным евразийцам". Негативная
заслуга революции заключалась, по
мысли А" в том, что она "выяснила материальное
и духовное убожество, отвратность
социализма и спасающую силу религии".
А. - участник экуменического движения. В
составе русской делегации он присутствовал на
конференциях "Дело и жизнь" в Оксфорде и
"Вера и строй" в Эдинбурге (1937).
После Праги А. преподавал в Берлине (до
1931), в Страсбурге (1931-40), в Белграде
(1940-48) и в Женеве (1948): сотрудничал в
ряде эмигрантских периодических изданий: газете
"Евразия", журналах "Евразийский временник",
"Евразийский сборник", "Утверждение
евразийцев", "Евразийская хроника",
"Путь", "Грани", "Вестник русского (студенческого)
христианского движения", "Новый град",
"Русские записки", "Архив русской революции",
"Новый журнал".
Соч.: В бурные годы (из воспоминаний Алексеева)
// Арх. рус. рев-ции, 1926, № 17; НЖ, 1958, № 53-55;
1959, № 57; Грани, 1960. № 47, 48; Русский народ и
государство // Путь, 1927, № 8; Современные задачи
правоведения, кн. 7. Париж, 1931.
Арх.: РГИА, ф. 733, оп.154, д. 15, л. 153-154; д. 555,
л. 239-240; д. 307, л. 165-166; Д. 564.

И. Исаев
\АЛЕКСИНСКИЙ Иван Павлович (3.5.1871,
Владимир - 26.8.1945, Касабланка, Марокко)
- хирург. Из потомственных дворян. Окончил
в Москве гимназию (1889), поступил на естественное
отделение физико-математического
факультета Московского университета, но,
проучившись год, в 1890 перешел на медицинский
факультет. Среди его преподавателей видные
российские ученые: гистолог А.Бабухин,
анатом Д.3ернов, физиолог Л.Мороховец, прозекторы
П.Карузин и А.Губарев, физик А.Столетов.
Особую любовь еще студентом А. проявил
к хирургии, твердо решив посвятить себя этой
специальности. После окончания университета
(1894) был оставлен при факультетской хирургической
клинике, которой руководил профессор
А.Бобров; с ноября 1895 сверхштатный
ординатор этой клиники и одновременно консультант
в Иверской общине Красного Креста,
состоявшей под попечительством великой княгини
Елизаветы Федоровны. В составе группы
медиков общины был направлен в качестве
хирурга в Грецию для оказания помощи раненым
в ходе греко-турецкой войны (апр.-июль
1897), награжден орденом Св.Анны 3-й степени,
а также греческими золотой и серебряной
медалями Илитаза и турецкой серебряной медалью.
В 1900 как старший врач санитарного
отряда Иверской общины А. был командирован
на Дальний Восток (в связи с военными действиями
русских войск в Китае): около года А.
работал в лазаретах Красного Креста в Благовещенске
и Хабаровске; был награжден орденом
Св.Анны 2-й степени и удостоен права ношения
знака Красного Креста.
Став сверхштатным ординатором, а затем
ассистентом факультетской хирургической
клиники, А., наряду с практическим оперированием,
занялся и научно-исследовательской работой
по проблеме эхинококкоза. Эксперименты,
проведенные А. в этой области, легли в основу
докторской диссертации "Эхинококк в брюшной
полости и его оперативное лечение", в
которой была всесторонне исследована проблема
возникновения и хирургического лечения
этого заболевания. По количеству собранных
наблюдений, анализу экспериментального
материала и клинических наблюдений, в том
числе новых тогда микроскопических и химических
исследований, а, главное, по обоснованности
и практической важности выводов,
работа не имела аналогов в мировой литературе;
отмечена премией им. профессора
И.Новацкого,
В апреле 1900 А. стал приват-доцентом; в
1901-3 заведовал амбулаторным отделением
факультетской хирургической клиники, читал
курс "Семиотики и диагностики хирургических
болезней", вел практические занятия со студентами
по клинической хирургии.
По своим политическим взглядам А. примыкал
к кадетам. В апреле 1906 был избран от
Владимирской губернии депутатом 1-й Государственной
думы. Летом 1906 за пропаганду
идей Выборгского воззвания привлекался к дознанию
в качестве обвиняемого по 129 ст. Уголовного
уложения и был отдан под особый надзор
московской полиции.

В ноябре 1906 А. избрали преподавателем
клинической хирургии медицинского факультета
Московских Высших женских курсов:
5.7.1907 он был назначен экстроординарным
профессором по кафедре хирургической патологии
Московского университета; одновременно
в декабре 1907 занял должность главного
врача Иверской общины. А. продолжал вести
интенсивную научную работу, посвящая ее актуальным
проблемам хирургии: модификации
техники иссечения прямой кишки, оперативному
лечению синовитов и др., являлся членом
правления Общества российских хирургов. В
1911 А. в знак протеста против политики министра
народного просвещения Л.Кассо вместе
с большой группой (130 чел.) профессоров
Московского университета подал в отставку:
продолжал активную хирургическую деятельность
в клинике Иверской общины и преподавательскую
- на Высших женских курсах. В
декабре 1913 А. был избран председателем
8-го съезда российских хирургов.
В начале 1 -и мировой войны А. призвали на
военную службу: заведовал медицинской частью
Красного Креста сначала на Юго-Западном
фронте, а затем во внутренних районах страны;
продолжал хирургическую работу в клинике
Иверской общины Красного Креста, превратившейся,
по существу, в солдатский госпиталь.
11.4.1917 А. был зачислен на должность
экстраординарного профессора Московского
университета по кафедре хирургической патологии
с десмургией и с учением о вывихах и
переломах. Вскоре на него возложили еще и
обязанности директора андрологической клиники.
В связи с начавшейся в Москве в начале
октября 1917 забастовкой "низших служителей"
клиник и Ново-Екатерининской больницы
А. самым решительным образом высказался
против закрытия клиник, считал бесчеловечным
отказ низшего персонала оказывать помощь
больным, настаивал на немедленном
прекращении забастовки в лечебных учреждениях.
Октябрьскую революцию 1917 А. оценивал
резко отрицательно. В начале 1919 он принял
решение примкнуть к белому движению: в начале
лета вместе с семьей выехал на Юг в
расположение Добровольческой армии: работал
в качестве хирурга в военных госпиталях.
В конце 1920 А. из Крыма эвакуировался
с войсками генерала Врангеля в Константинополь.
В первые годы пребывания за границей А.
занимался активной политической деятельностью.
В январе 1921 являлся одним из близких
сотрудников Врангеля, часто встречался с ним
в числе других деятелей Политического объединенного
комитета; в апреле вошел в состав
Русского совета в качестве заместителя
председателя. Принимал активное участие в создании
и деятельности других эмигрантских
политических организаций (Русское зарубежное
патриотическое объединение; Русский комитет
объединенных организаций, Комитет частных
организаций в Женеве). Одновременно А.
участвовал в устройстве и деятельности
сестринских медицинских курсов Красного
Креста в Константинополе, Сербии и Болгарии,
долгое время возглавлял в Париже Общество
русских врачей им. Мечникова; являлся вицепредседателем
Совета Русско-французского
госпиталя; оказывал, зачастую безвозмездно,
медицинскую помощь русским эмигрантам.

В последние годы жизни А. редко появлялся
на людях и, очевидно, не поддерживал
широких контактов со своими соотечественниками.
Он уже не присутствовал на многочисленных
собраниях российской эмиграции,
различных чествованиях, юбилеях, вечерах
встреч. Единственным исключением, которое
отметили издававшиеся в Париже русские газеты,
было его присутствие 16.8.1936 в
церкви на панихиде по митрополиту Антонию.
Соч.: Эхинококк в брюшной полости и его
оперативное лечение. М., 1899.
Лит.: Русский Красный Крест после 1917 г.
Париж, 1925; Красный Крест после 1917 г. Париж,
1930.
Арх.: ЦИАМ, ф. 418, оп. 84, д. 509; оп. 514. д. 97;
ф. 1609, оп. 1, д. 25.
М. Мирский
\АЛЕХИН Александр Александрович
(18.10.1892, Москва - 24.3.1946, Эшториал,
Португалия) - шахматист. Сын А.И.Алехина -
воронежского губернатора, предводителя дворянства,
члена 4-й Государственной думы и
А.И.Прохоровой - сестры директора правления
Товарищества Прохоровской Трехгорной
мануфактуры. Окончил гимназию Поливанова в
Москве и Петербургское училище правоведения.
С шахматами познакомился семи лет; в
гимназические годы начал участвовать в соревнованиях.
В 1908 одержал победу в московском
турнире любителей, затем дебютировал
на международной арене (турнир в Дюссельдорфе,
4-5 места). В 1909-14 успешно выступал
в ряде всероссийских и международных
соревнований, выдвинувшись в число сильнейших
шахматистов мира. Ошеломляющим был
успех А. в петербургском международном турнире
1914, собравшем всю тогдашнюю шахматную
элиту: занял 3-е место, пропустив вперед
лишь чемпиона мира Э.Ласкера и будущего
чемпиона мира Х.Р.Капабланку, опередив Рубинштейна,
Тарраша, Нимцовича, Маршалла,
Яновского и др. Своим учителем считал Ласкера,
о котором впоследствии писал: "Без него я
не был бы тем, кем я стал". В этот период в основном
сформировались черты шахматного облика
А.: ярко выраженное творческое начало,
стремление решить исход борьбы неожиданным
комбинационным ударом, постоянная нацеленность
на осложнения и атаку. Поставив
цель добиться мирового первенства, А. стремился
к ней с упорством, граничащим с фанатизмом.
В начале 1 -и мировой войны интернирован в
Германии, где находился как участник турнира
в Мангейме: вернулся в Россию, инсценировав
душевную болезнь. Войну провел на фронте в
качестве начальника летучего отряда Красного
Креста, был контужен: находясь в Тарнопольском
госпитале, давал сеансы одновременной
игры местным шахматистам. В 1918-19 прожил
в Одессе. Арестованный как сотрудник
деникинской контрразведки красными, был
спасен от расстрела по указанию Л.Троцкого.
С 1919 в Москве, работал в московском уголовном
розыске. В 1920 выиграл без единого
поражения первый советский чемпионат -
шахматную олимпиаду Всеобуча.

Женившись на швейцарской журналистке,
выехал в 1921 за границу. Одержав блестящие
победы на турнирах в Триберге, Будапеште и
Гааге, принял решение не возвращаться в Советскую
Россию, после чего был объявлен советским
шахматным руководством "белоэмигрантом"
и исключен из шахматной организации.
Поселился в Париже; в 1923 защитил в
Сорбонне диссертацию на звание доктора права.
Победа на сильнейшем по составу турнире
в Баден-Бадене (1925) (12 побед, 8 ничьих без
единого поражения) сделала А. в глазах шахматной
общественности кандидатом на матч за
мировое первенство с Капабланкой. Матч состоялся
в 1927 в Буэнос-Айресе, были сыграны
34 партии, ничьи не засчитывались; Капабланка
выиграл 3 партии, А. же - требуемые 6.
"Мечта моей жизни осуществилась, и мне удалось
пожать плоды моих долгих трудов и усилий",
- писал А. об итогах матча.
В последующие годы стремился доказать
неслучайность своего успеха. Завоевал первые
призы на турнирах в Сан-Ремо (1930), Бледе
(1931), Лондоне (1932), Берне (1932), Цюрихе
(1934), не считая мелких соревнований. В
1929 и 1934 отстоял звание чемпиона мира в
матчах с Е.Боголюбовым. К середине 30-х у А.
обострилось чувство ностальгии по родине, он
не раз обращался с телеграфными приветствиями
к советским шахматистам, стремясь восстановить
прерванные связи; вел переговоры с
М.Ботвинником о матче между ними. Неупорядоченный
быт (А. был женат 4 раза), отсутствие
настоящего дружеского окружения усиливали
депрессию, привели к злоупотреблению
алкоголем и утрате спортивной формы. В 1935
А. потерпел поражение в очередном матче на
мировое первенство с М.Эйве, но в 1937 в
матч-реванше возвратил себе титул чемпиона
мира.
О начале 2-й мировой войны узнал в Аргентине,
где участвовал в Турнире Наций (командном
чемпионате мира). Вернувшись во Францию,
вступил в армию в качестве военного переводчика.
После поражения Франции дал согласие
играть в турнирах, организуемых гитлеровцами.
Крайне неблагоприятное впечатление
произвела опубликованная в нацистской "Парижской
газете" антисемитская статья А. "Еврейские
и арийские шахматы" - о якобы характерном
для "неарийцев" творческом бессилии
в области шахмат. Сам А. впоследствии утверждал,
что передал газете чисто шахматный
материал, подмененный или переписанный нацистами.
Возможно, что статья была написана,
чтобы получить визу на выезд в Испанию. После
окончания войны А. обвиняли в коллаборационизме,
требуя лишить звания чемпиона мира.
Последние годы жизни провел в Испании и
Португалии в бедности и лишениях, В феврале
1946 получил от М,Ботвинника телеграмму с
вызовом на матч за мировую корону; согласился
при условии проведения матча в Москве,
но вскоре неожиданно скончался от паралича
сердца.
В 1956 прах А. был перевезен во Францию
и погребен на кладбище Монпарнас в Париже.
На могиле А. Международной шахматной федерацией
был поставлен памятник, основание
которого выполнено в виде шахматной доски:
на черно-белом мраморном обелиске - скульптурный
барельеф А. и надпись: "Александр
Алехин, Гений шахмат России и Франции".

Соч.: Международный шахматный турнир в НьюЙорке
1924. М., 1925; Мои лучшие партии, кн. 1-2.
М.-Л., 1928; Международный шахматный турнир в
Нью-Йорке 1927. М.-Л., 1930; На пути к высшим шахматным
достижениям (1924-1927). М., 1932 (Нотгингем,
1936; М., 1962).
Лит.: Alexander С.Н. Alekhine's Best Games of
Chess, 1938-1945, London, 1949; Панов B.H. 300 избранных
партий Алехина с его собственными примечаниями.
М., 1954; Котов А.А. А.Алехин. М., 1973;
Его же. Белые и черные, 3-е изд. М., 1981; Шахматное
наследие Алехина, 2-е изд., т. 1-2. М., 1982;. Шабуров
Ю.Н. Александр Алехин - непобежденный чемпион.
М., 1992. Дудаков С. Об "арийских" и "неарийских"
шахматах // Евреи в культуре рус. зарубежья.
вып. 1. Иерусалим, 1992.
В. Акимов
\АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович
(псевд. Old Gentleman, Икс, Аббадонна и др.)
(14.12.1862, Калуга - 26.2.1938, Леванто,
Италия) - прозаик, публицист, фельетонист,
литературный и театральный критик. Отец -
Валентин Николаевич - протоиерей, настоятель
Архангельского собора Московского Кремля,
мать - Елизавета Ивановна (урожд. Чупрова),
дворянка, сестра профессора А.Чупрова. В 1881
А. окончил 8-ю московскую гимназию, в 1885юридический
факультет Московского университета.
В автобиографии он писал: "Увлекся искусством,
стал учиться петь у профессора Кизатти,
потом у А.Александровой-Кочетовой.
Окончив университетский курс в 1885, через
год поступил на оперную сцену. Имел контракт
с Мариинским театром, но оказался для него
"слишком молодым" и отправился для усовершенствования
в Италию, где учился у знаменитого
Виче". Первые стихи опубликованы в
мае 1878 в журнале "Пчела"; в 1882-87
сотрудничал в юмористическом журнале "Будильник".
После возвращения из Италии пел
два сезона в Тифлисе и Казани. Первое крупное
произведение - повесть "Алимовская
кровь" (Рус. ведомости, 1884, 24,25,27 окт.),
В 1886-87 корреспондент русских газет в Милане,
в 1889 оставил оперную карьеру, работал
фельетонистом и театральным обозревателем
в тифлисском "Новом обозрении" (188891),
бакинском "Каспии" (1892): вел в московском
"Новом времени" (1891-99) рубрики
"Москва, Типы и картинки" и "Этюды", выступая
как остроумный, но не беспристрастный
журналист умеренно-охранительного толка.
В 1897 А. совершил поездку в Польшу, которая,
по его признанию, сильно поколебала
"доверие к охранительству и национализму",
после чего началось "охлаждение между ним и
"Новым временем", окончившееся во время
мартовских студенческих беспорядков 1899
разрывом". К этому времени опубликованы романы
"Людмила Верховская" (М., 1890) и
"Жар-цвет" (ч. 1-2, журн. "Север", 1895,
№ 2-47), свидетельствовавшие об увлечении А.
оккультизмом и спиритизмом, сборник рассказов
"Психопаты" (М., 1893), "Оборванные
струны" (М., 1895), драмы "Полоцкое разорение"
(М" 1892), "Отравленная совесть" (СПб.,
1898), которые шли в московском Малом театре.
В 1899 А. совместно с В.Дорошевичем
основал радикальную газету "Россия", где выступал
с фельетонами, литературно-критическими
статьями, сатирическими сказками,
направленными против косности и застоя в общественной
жизни. Накануне 1-й революции
совершил резкий поворот влево, критикуя
правящую династию в памфлете "Господа 06мановы"
(Россия, 1902, 13 янв.), за что газета
была вскоре закрыта, А. сослан в Минусинск,
затем в Вологду.

Оказался там в большой колонии политических
ссыльных (А.Богданов, Н.Бердяев, А.Ремизов,
Б.Савинков и др.), но "во внимание к заслугам
его престарелого отца" был в 1903 освобожден.
В январе-феврале 1904 получил
разрешение выехать корреспондентом на Дальний
Восток, но за публикацию в газете "Русь"
статьи "Листки" (27 апр.) был лишен права литературной
деятельности и в июле уехал за
границу. В Париже в 1906-7 издавал журнал
"Красное знамя" - без определенного политического
направления, но с ярко выраженной
антицаристской направленностью. Выступал с
публичными лекциями в Высшей русской школе
общественных наук, издал сборник
"Современные сказки" (Женева, 1905, вып. 15),
"Акафист Сергию Каменноостровскому и
Стихиры" (Париж, 1906), высмеивая политику
С.Витте и других политических деятелей; совместно
с Е.Аничковым написал памфлет "Победоносцев"
(СПб., 1907).
С 1906 по 1916 жил в Италии, постоянно
общался с Г.Лопатиным, часто виделся и
переписывался с М,Горьким, что дало повод
В.Поссе назвать Горького и А. "Герценом и
Огаревым русской эмиграции"; работал над
многотомными историческими романами:
"Восьмидесятники" (т. 1-2. СПб., 1907), "Девятидесятники"
(т. 1-2. СПб., 1910-11), "Закат
старого века" (т. 1-2. СПб., 1910), "Дрогнувшая
ночь" (СПб., 1914), предполагая объединить
их в хронику о судьбах русского общества
под общим заглавием "Концы и начала",
Бытовой натурализм, за который критики называли
А. "маленьким русским Золя", сочетался в
них с тонкими наблюдениями, пристрастием к
красочному факту: А, включал в повествование
реально существующих лиц или их шаржированные
образы, легко узнаваемые читателями.
По отчетам библиотечной выставки 1911
книги А, занимали 2-е место в России после сочинений
А.Вербицкой. И.Шмелев считал достоинством
язык романов - "живой, с русской
улицы, с ярмарки, из трактира, из гостиных, из
"подполья", из канцелярий, от трущоб".
Продолжая очерки о Балканах, которые суммировали
его впечатления от неодно- кратных
поездок в Болгарию, Македонию и др. страны
("В моих скитаниях. Балканские впечатления".
СПб., 1903), А. издал книгу "Славянское горе"
(М., 1912), печатал корреспонденции в газетах
"Киевская мысль" и "Одесские новости", в петербургской
"Нашей газете". Романы "Марья
Лусьева" (1903), "Виктория Павловна" (1903),
"Марья Лусьева за границей" (1910), "Дочь
Виктории Павловны" (1914-15), посвященные
проблеме женской эмансипации, вызвали упреки
критики в легковесности и торопливости:
"Бегом через жизнь, не давая ее углубленной
трактовки" (А.Измайлов).
В литературно-критических работах А. создал
выразительные портреты Л.Толстого,
М.Горького, Л.Андреева и др. писателей, актеров,
драматургов. В Италии продолжал работу
над исторической хроникой из жизни Рима
эпохи Нерона "Зверь из бездны" (т. 1-4; полн.
изд. в собр. соч., т. 5-8. СПб., 1911-14), антологией
сатиры и юмора "Забытый смех. Поморная
муза" (сб. 1-2. М" 1914-17). В 191112
руководил журналом "Современник", пытаясь
воскресить в нем демократические традиции
одноименного журнала 1860-х, однако отсутствие
ясной политической программы не
принесло журналу успеха.

В сентябре 1910 А. писал Н.Рубакину.
"Считаю себя... не записанным эсером. Но в
хороших отношениях со всеми другими левыми
партиями, борющимися с монархизмом", В годы
1-й мировой войны А, занял, по его словам,
"яро-патриотическую позицию и в качестве
корреспондента "Русского слова" в Риме горячо
отстаивал русское дело". Вернувшись в
1916 на родину, сотрудничал в газетах "Русская
воля", "Петербургский листок", журналах
"Бич", "Нива", "Огонек" и др. Продолжал
работать над серией романов под общим названием
"Сумерки божков", в которую предполагал
включить 12 томов, "изображающих ликвидацию
русского XIX века в веке ХХ-м -
переломы в искусстве, в семье, в торговле, в
политике и т.д."
В феврале 1917 за публикацию "Этюдов" с
криптограммой, высмеивающей министра внутренних
дел А.Протопопова (Рус. воля, 22 янв,),
был выслан в Иркутск, "ввиду вредной его деятельности",
но освобожден февральской революцией.
Октябрь встретил крайне отрицательно,
определив большевистский переворот
как "лавину ужасов и мерзостей", Работал во
"Всемирной литературе", создав для секции
"исторических картин" пьесы "Аввакум" и "Василий
Буслаев" (Берлин-Ревель, 1922). Оценивая
последнюю, А.Блок писал: "Все изрядно
упрятано в литературу, сглажено, как у Ал.Толстого
(или Римского-Корсакова), отчего эта самая
русская мордобойная "правда" выходит немного
слащавой, книжной, даже... газетной.
Есть, однако, и живые слова и та сочность, которая
свойственна А. всегда". МТорький похвалил
драму: "Хорошая вещь. Я полагаю -
лучшее из всего когда-нибудь сочиненного Амфитеатровым".
Проживая в революционном Петрограде, А.
трижды подвергался арестам и допросам в ЧК.
Речь, произнесенная им на банкете по случаю
приезда Г.Уэллса, и неопубликованный очерк
"Ленин и Горький" свидетельствуют о его
резко отрицательном отношении к советской
власти. Опасность нового ареста заставила А.
эмигрировать: 23.8.1921 вместе с семьей он
на лодке уехал в Финляндию. Опубликовал в
рижской газете "Последние новости" открытое
письмо Ленину, в котором констатировал исчезновение
"грани между идейным коммунизмом
и коммунизмом криминальным", т.к. для
осуществления "самых соблазнительных лозунгов"
избран "противоестественный путь, путь
крови и насилия". После недолгого пребывания
в Праге поселился в Италии (Леванто), где
прожил до смерти. Сотрудничал в берлинских,
парижских, шанхайских изданиях ("Сполохи",
"Перезвоны", "Илл. Россия", "Слово"), был постоянным
сотрудником парижской газеты
"Возрождение", поддерживал монархическую
организацию "Братство русской правды".
Написанные в это время исторические хроники
("Сестры". Берлин, 1922-23: "Гнездо". Прага,
1922) продолжали и развивали его ранние
произведения. Используя "человеческие документы",
А. почти не прибегал к вымыслу, хотя
романтическое повествование часто брало верх
над объективным изложением. Манера его
письма приобрела философский характер,
романист пытался осмыслить опыт последнего
десятилетия, объясняя "социально-политическое
безобразие русской коммуны" крахом
старой культуры, рухнувшей под напором "извечной
азиатчины". В книге "Горестные заметки.

Очерки красного Петрограда" (Берлин,
1922) собраны статьи, печатавшиеся в гельсингфорской
газете "Новая русская жизнь". Дневниковые
записи А. близки "Несвоевременным
мыслям" Горького, "Окаянных дням" И.Бунина.
Не прекращая публицистическую деятельность,
А. все больше погружался в изучение древних
памятников, легенд и поверий, в стихию
древнерусской литературы и фольклора. Итогом
этой работы явились книги "Одержимая
Русь: демонические повести XVII века"
(Берлин, 1929), "Соломония бесноватая" (Златоцвет,
1924, #22-30). Параллельно работал
над сборником "Зачарованная степь" (1921),
"На заре и другие рассказы" (1922), романами
"Без сердца" (Берлин, 1922) и "Скиталица"
(Берлин, 1922).
Продолжая работу над исторической
хроникой "Концы и начала", создал роман
"Вчерашние предки" (т. 1. Новый Сад, 1928;
т. 2. Белград, 1931) - пятую часть повествования,
доведенного до начала XX в.; намерение А.
охватить период до 1-й мировой войны и Октябрьской
революции не осуществилось. В те
же годы А. развивал тему женского равноправия
- в книге "Заря русской женщины"
(Белград, 1929). В романе "Лидяша" (кн. 1-3. Рига,
1928) история "одной женской жизни"
раскрывается на фоне повествования о тайной
проституции.
В последние годы жизни А. выступал с воспоминаниями
о театральных деятелях, этюдами
о писателях и актерах (В.Комиссаржевской,
А.Сум6атове-Южине, М.Писареве, И.Гор6унове
и др.). Лекция, которую он прочитал в Миланском
филологическом обществе в мае 1929,
легла в основу его книги "Литература в изгнании"
(Белград, 1929). Характеризуя разные
ветви эмигрантской литературы, А. замечал
картину не упадка, "а высокого подъема и
прочного созидания". В произведениях И.Бунина,
С.Зайцева, И.Шмелева, А.Куприна, В.Набокова
и др. писателей русского зарубежья он находил
"красочного богатства несравненно больше,
чем в предшествовавший нам литературный
период от кончины Чехова до революции". Работал
над книгой о Гоголе "Человек, смешащий
людей", которая осталась неоконченной (этюды
в газете "Возрождение", 1936: сборнике
"Земля Колумба". Нью-Йорк, 1937, № 2).
Значительная часть обширного творческого
наследия А. осталась неопубликованной. Собрание
его сочинений (далеко не полное), выходившее
в России с 1910, оборвалось на 37м
томе. В некрологе Н.Кривич писал: "Ушел последний
выдающийся представитель целой полосы
в истории русской журналистики". Критики
отмечали, что исторические романы и
хроники А. во многом носили автобиографический
характер, под прозрачными псевдонимами
его героев угадывались "вся Москва и весь Петербург".
В.Ивинский заметил, что А. - писатель
"подлинной культуры и культуры национальной,
тонко чувствующий прелесть русского
языка, знавший его как мало кто другой и
любивший его".
Соч.: Собр.соч., т. 1-30, 33-35, 37. СПб., 1911-16
(1-е изд., 1910-14); Русский поп ХН-го века. Белград.
1930; Стена плача и стена нерушимая. Брюссель,
1931; Две надежды. Шанхай, 1936; Мертвые боги.
Рассказы. Роман. М., 1991.

Лит.: Рыбинский К. Неостывающее сердце: К 70летию
А.В.Амфитеатрова // Рус. голос, 1932, 17 июля.
Некрологи: ПН, 1938, 1 марта; Возрождение, 1938, 4
марта;'Букчин С. Судьба фельетониста. Минск, 1975;
Спиридонова (Евстигнеева) Л.А. Русская сатирическая
литература начала XX века. М., 1977.
Арх.: РГАЛИ, ф. 34.
Л. Спиридонова
\АНДРЕЕВ Леонид Николаевич (9.8.1871,
Орел - 12.9.1919, дер.Нейвола, близ
Териоки, Финляндия) - прозаик, драматург,
публицист. Родился в семье чиновника. В 1897
окончил юридический факультет Московского
университета. Начал печататься в 1892 в петербургском
журнале "Звезда" (рассказ "О голодном
студенте"). В 1901 в издательстве
"Знание" вышел первый сборник его рассказов.
Произведения конца 1890-х- 1-й половины
1900-х ввели его в круг писателей-знаньевцев.
В дальнейшем для творчества А. стало
характерным редкое для русской литературы
сочетание традиционно-реалистической манеры
письма с символистско-гротескной образностью,
что проявилось в его драматургии: "Жизнь
человека" (1907), "Царь-голод" (1908), "Черные
маски" (1908), "Анатэма" (1909), "Океан"
(1910). Накануне и во время 1-й русской
революции был захвачен революционными
настроениями. В "Рассказе о семи повешенных"
(1908) - одном из вершинных своих
произведений - выразил протест против
смертных казней. Начиная с 1907 отходит от
горьковского "Знания"; сблизился с петербургским
издательством "Шиповник", в альманахах
которого печатались его пьесы "Екатерина
Ивановна" (1912), "Милые призраки"
(1917), роман "Сашка Жегулёв" (1911), повесть
"Иго войны" (1916). В 1913 издательством
А.Маркса было выпущено полное собрание
сочинений в 8-ми томах. В 1913-17 выходило
собрание сочинений в 17-ти томах, но оно не
было завершено (издано четыре тома, после
смерти А. его вдова, Анна Ильинична Андреева,
продолжала издание за границей). В 1914-17
публицист был одним из наиболее активных
выразителей идеи "войны до победного конца".
Статьи этих лет составили сборник "В сей
грозный час" (Пг" 1915). С 13.4.1917 - главный
редактор газеты "Русская воля", на
страницах которой с декабря 1916 по октябрь
1917 появилось около 100 статей, фельетонов,
рецензий, открытых писем и художественных
произведений А.
Февральскую революцию 1917 А. восторженно
приветствовал. В статье "Путь
красных знамен" писал, что "в своем логическом
развитии эта война... закончится не обычным
путем всех ранее бывших войн, а
европейской революцией. В свою очередь эта
революция приведет к уничтожению милитаризма,
то есть постоянных армий, и к созданию
европейских соединенных штатов". То,
что произошло в России вслед за Февралем,
повергло А. в состояние, близкое к отчаянию:
"Я на коленях молю вас, укравших мою Россию:
отдайте мне Россию, верните, верните..."
Октябрьскую революцию 1917 А. не
принял "ни единым атомом своей души", как
писал в своих мемуарах В.Вересаев.

25.10.1917 А. уехал из Петрограда в Финляндию
на свою дачу на Черную речку (Ваммельсу)
и оказался после провозглашения независимости
Финляндии 31.12.1917 в эмиграции. Его
выступления в печати, а также письма 191819
к В.Бурцеву, И.Гессену, П.Милюкову,
Н.Рериху, С.Голоушеву, И.Белоусову, записи в
дневнике, которые были частично опубликованы
в 1920 и 1922 в Париже и Берлине, содержат
резкие характеристики большевиков и
их политики, исполнены боли и тревоги за
судьбу и будущее России. Большевики, по мнению
А., ввергли страну в хаос и анархию, "закона
нет, власти нет, весь общественный строй
без охраны". Большевизм "съел огромное количество
образованных людей, умертвил их
физически, уничтожил морально своей системой
подкупов, прикармливания. В этом смысле
Луначарский со своим лисьим хвостом
страшнее и хуже всех других Дьяволов из этой
свирепой своры". "Конечно, как двухголовый
теленок, как всякий монструм, биологически
нелепый, большевизм должен погибнуть, но
когда это будет?" По поводу расстрела
Николая II в дневнике А. содержится следующая
запись: "Мне не жаль Николая II, я когдато
слишком ненавидел его, чтобы перейти к
иному чувству. Бездарный и бессильный, ...злой
неудачник - он заслужил свою судьбу. Но
расстрел его - безобразен, невыносим для ума
и человеческого сознания, как воплощение глупости,
безобразия и жалкой низости". В написанной
за полгода до смерти в феврале 1919
статье "S.O.S." А. призывал правительства
США, Англии и Франции не входить ни в какой
альянс с большевиками (речь шла о предполагавшейся
конференции на Принцевых островах)
и прийти на помощь России, гибнущей под
большевистской властью: уподоблял понятие
"большевик" образу "современного Безумца -
человека, лишенного зрения и слуха, памяти и
сознания, разума и воли, человека, страдающего
нравственным умопомешательством,
грязного и тупого". "Надо совсем не иметь
ушей, - или иметь, но ничего ими не слышать, -
писал А., - чтобы не услыхать этих воплей
и стонов, воя женщин, писка детей, хрипения
удушенных, треска непрерывных расстрелов,
что составляет неумолчную песню России в течение
последних полутора лет. Надо совсем не
знать разницы между правдой и ложью, между
возможным и невероятным, как не знают ее
сумасшедшие, чтобы не почувствовать социалистического
бахвальства большевиков в их неистощимой
лжи: то тупой и мертвой, как мычание
пьяного, как декреты Ленина, то звонкой и
виртуозной, как речи кровавого шута
Троцкого..."
В начале 1919 А. закончил свое последнее
художественное произведение - роман "Дневник
Сатаны", впервые опубликованный после
смерти автора в 1921 в издательстве "Библион"
в Гельсингфорсе. В интервью, данном им
финским журналистам 29.8.1919, А. сказал,
что его деятельность писателя "прервалась
сразу же после большевистской революции. -
Три года ... я почти ничего не писал. Только последней
зимой я написал роман "Дневник Сатаны".
Это фантастический роман, героем которого
является дьявол. Действие романа
происходит в довоенные годы... В том же интервью
(оно оказалось последним) А. изложил
свою точку зрения на положение послереволюционной
России: "Я считаю, что Россия
уничтожена как государство, но русский
народ существует и будет существовать... Для
того, чтобы Россия смогла стать на ноги, нужно,
по-моему, по крайней мере, два года..., не
больше. Но ей потребуется десять лет, может
быть, и дольше, чтобы выздороветь окончательно...,
по-моему, сейчас можно сравнить
русский народ с больным человеком".

26.6.1919 А. переселился с семьей из Ваммельсу,
где проходила линия фронта, на дачу
Лобека в Тюрсево - там к этому времени
обосновалась колония беженцев из России. В
последние месяцы жизни собирался
предпринять поездку в Америку и Англию, о
чем сообщал в письме к И.Гессену: "Еду в
Америку. Там читаю лекции против большевиков,
разъезжаю по штатам, ставлю свои пьесы
...и миллиардером возвращаюсь в Россию для
беспечальной маститой старости". Предполагал
занять пост министра пропаганды в белогвардейском
Северо-Западном правительстве; с
этой целью поехал для переговоров в Гельсингфорс
в конце августа 1919. Но, как вспоминал
впоследствии сын писателя Вадим Андреев,
"для белой эмиграции Андреев оказался слишком
яркой и революционной фигурой", и через
несколько дней он вернулся в Тюрсево. Осуществление
его планов и замыслов не состоялось
из-за внезапной смерти от разрыва
сердца. В 1956 прах А. перенесен из Ваммельсу
на Литераторские мостки Волкова кладбища
в Ленинграде.
Соч.: Держава Рериха // Рус. жизнь, 1919, 29
марта (переизд. Жар-птица. Берлин-Париж, 1921,
№ 4/5); Европа в опасности / Скорбь земли Русской:
Сб.статей. Нью-Йорк, 1920; Из дневника / Рус.
сборники. Париж, 1920; Ночной разговор. Гельсингфорс,
1921; Собачий вальс // СЗ, 1922, № 10; Отъезд:
Страничка из дневника // Грани, 1922, № 1; Письма
к Н.К.Рериху // Нов. рус. слово, 1924, 23, 30 нояб., 14
дек.; Самсон в оковах // СЗ, 1925, № 24; Перед задачами
времени: Полит, ст., 1917-1919 гг. Бенсон
(Вермонт), 1985; Письма Л.Андреева к Л.А.Алексеевскому
// Рус. лит-ра, 1990, № 3; Из частной
переписки: Последние дни Леонида Андреева. Письмо
Л.Андреева к И.В.Гессену // Арх. рус. рев-ции, т. 1.
М., 1991; "Спасите наши души!": Статья и письма к
В.Л.Бурцеву и И.А.Белоусову // Вопр. лит-ры, 1991,
№ 7; Два неизвестных письма к П.Н.Милюкову // Минувшее,
вып. 4. М., 1992.
Лит.: Нильский П.М. Леонид Андреев: Заметки памяти
и дневника // Одесский листок, 1919, 17 окт.;
Иорданская М.К. Эмиграция и смерть Леонида
Андреева: Воспоминания // Голос России, 1920, 23
мая, 6, 13, 20 июня (перепеч. Родная Земля, сб. 1.
Нью-Йорк, 1920); Рогальский М.Л. Леонид Андреев //
Русь, 1920, № 1; Цетлин М.О. О творчестве Леонида
Андреева // Грядущая Россия, 1920, № 2;
Чириков Е.Н. Л.Андреев // Рус. сборники, кн. 2. София,
1921; Книга о Леониде Андрееве. Пб., Берлин,
1922; Скиталец С.Г. Л.Андреев; Воспоминания // Рус.
голос, 1922, 7,12,17,19,21 февр.; Фальковский Ф.Н.
Предсмертная трагедия Л.Андреева: Из воспоминаний
// Прожектор, 1923, № 16; Айхенвальд Ю.И.
Л.Андреев: К 5-летию со дня кончины // Сегодня,
1924. 12 сент.; Kaun A. Leonid Andreev: A Critical
Study. New York, 1924; Андреев П.Н. Воспоминания о
Л.Андрееве // Лит. мысль, 1925, № 3; Андреев А. Из
воспоминаний о Л.Андрееве // Красная новь, 1926,
№ 9; (Андреев Н.Е.) "S.O.S.": Десять лет со дня смерти
Л.Андреева // Новь, 1928, № 2; Адамович Г.
Л.Андреев: К 10-летию со дня смерти // Илл. Россия,
1929, № 41; Реквием. Сб. памяти Леонида Андреева.
М., 1930; Андреев В.Л. Детство. М., 1963; Его же. Дом
на Черной речке. М., 1980; Хелман Бен. Леонид
Андреев и революция // Рус. мысль, 1987, 5 июня.
А. Руднев
\АНДРУСОВ Николай Иванович (7.12.1861,
Одесса - 27.4.1924, Прага) - геолог и палеонтолог.

Отец - Иван Андреевич - уроженец
Нарвы, служил вольнонаемным штурманом в
Русском обществе пароходства и торговли, погиб
во время шторма 5,9.1870 у берегов Анапы.
Мать - Елена Филипповна - дочь
керченского купца Ф.Белаго, после смерти мужа
уехала с детьми (тремя дочерьми и двумя
сыновьями) к одному из своих братьев в Керчь,
Учился А. в Александровской керченской гимназии,
отличался пытливым умом и любовью к
природе, увлекался археологией, зоологией,
собирал окаменелости в окрестностях Керчи. В
гимназии прочитал первые книги по геологии.
из-за материального недостатка в семье рано
начал трудиться и уроками зарабатывать на
жизнь.
Окончив с отличием гимназию (1880), А.
поступил в Новороссийский университет как
стипендиат Русского общества пароходства и
торговли. Учителями, формировавшими научное
мировоззрение начинающего ученого-геолога,
были профессора университета И.Мечников,
А.Ковалевский, А.Клосовский и др. Увлекательные
лекции Мечникова по морфологии и
эмбриологии животного мира усилили пробудившийся
еще в гимназии интерес к зоологии,
однако постепенно перевесила любовь к геологии,
обещавшей более интересные перспективы
в будущем. Занятия в геологическом кабинете
под руководством профессора И.Синцова
окончательно сформировали интересы А. в
избранной области науки. Геологические командировки
на Керченский полуостров, осуществленные
в 1882-84 на средства Новороссийского
общества естествоиспытателей, позволили
А. собрать обширный материал о фауне
полуострова, составить его палеогеографические
карты по эпохам и опубликовать
первые, студенческие работы (в числе них "Заметки
о геологических исследованиях в окрестностях
города Керчи", 1883).
По окончании университета (1884) А. намеревался
поступить в аспирантуру, но этому
помешали его радикальные взгляды, а также
выговор, полученный от университетского Совета
за то, что в 1883 он подписался под
протестом против увольнения И.Мечникова и
ряда др. профессоров в отставку. Профессорам
зоологии В.Заленскому и А.Ковалевскому удалось
выхлопотать для А, Микрюковскую стипендию,
которая назначалась на два года для
усовершенствования образования за границей
в размере 1200 рублей в год. В 1885-87 А.
побывал в Вене, Мюнхене, Загребе, Кроации,
Италии, Тироле. Лекции Э.Зюсса в Вене по общим
проблемам геологии и курс лекций по палеонтологии,
прослушанный в Мюнхене у
К.Циттеля, а также общение с известными западноевропейскими
учеными способствовали
расширению научного кругозора А. Он научился
свободно говорить по-немецки, овладел основными
западноевропейскими языками - английским,
французским, итальянским, испанским
и др., знание которых открывало доступ к
зарубежной научной литературе,
После возвращения из-за границы А. поступил
в аспирантуру на кафедру геологии Петербургского
университета, которую возглавлял
профессор А.Иностранцев (1887). В этом
же году он стал членом Петербургского общества
естествоиспытателей, где сделал ряд докладов
("О характере миоценовых осадков
Крыма" и др.). В 1888 А. совершил первую
экспедицию в Закаспийскую область. Результаты
этих полевых изысканий были опубликованы
в том же году в работе "О третичных отложениях
Дагестана". В 1888 проводил гидрогеологические
исследования в Керчи, В 1890 защитил
магистерскую диссертацию "Керченский
известняк и его фауна".

14.2.1889 А. получил должность лаборанта
Геологического кабинета Новороссийского университета,
а после защиты магистерской
диссертации в звании приват-доцента читал в
1890-91 лекции о геологической роли организмов
и курс геотектоники, В рамках реализованного
в Одессе проекта по изучению Черного
моря сделал 22,1.1890 на заседании Географического
общества доклад "О необходимости
глубоководных исследований в Черном море".
Президентом общества был великий князь Константин
Николаевич, который содействовал
организации экспедиции, осуществленной летом
1890 после того, как морское министерство
выделило Географическому обществу
канонерскую лодку "Черноморец" для исследования
дна Черного моря. Помимо интересных
физико-географических результатов,
касающихся температур, плотностей и пр., экспедиция
сделала два открытия - нашла на дне
моря остатки послетретичной фауны каспийского
типа и установила заражение вод Черного
моря на глубине ниже 100 метров.
В 1889 А. женился на дочери выдающегося
археолога Г.Шлимана - Надежде. Семейные
обстоятельства (смерть тестя) заставили А. зиму
1891-92 провести в Париже. Летом 1892
он побывал на съезде британских натуралистов.
Затем в Вене и Загребе готовил материал
для докторской диссертации о дрейссенсидах.
Осенью 1893 А. вернулся в Петербург и был
назначен приват-доцентом Петербургского университета.
В 1894 он организовал экспедицию
на турецком корабле "Селяник" на Мраморное
море. Экспедиция получила новые данные по
обмену вод Черного и Средиземного морей, их
глубинной фауны, а также геологического происхождения
прилегающего района. Еще одну
плавательную экспедицию - на судне "Красноводск"
- А. осуществил в 1897, когда его научные
интересы обратились к другому водному
бассейну - Кара-Бугаз.
Одним из лучших периодов в жизни А. были
годы работы в Юрьевском университете, где
с 1896 по 1905 он заведовал кафедрой геологии.
20.5.1897 защитил докторскую диссертацию
"Живущие и ископаемые дрейссенсиды
Евразии". Эта работа в 1898 была отмечена
Ломоносовской премией. В 1897 принимал
участие в 7-м Геологическом конгрессе. А,
часто выезжал в поле на Кавказ (Шемаха, Кубанская
обл., Дагестан) и на Керченский полуостров,
где собирал материалы по мшанковым
рифам.
В 1904 А. получил приглашение на кафедру
геологии в Киевский университет, приступил к
работе осенью 1905. Условия для работы в Киеве
были непростыми: у местных властей он
числился в списке "неблагонадежных", не смогли
сложиться отношения с консервативно
настроенными профессорами университета. Несмотря
на это годы педагогической и научной
деятельности в Киеве были плодотворными. На
киевский период приходится более четверти
всех опубликованных при его жизни трудов,
среди которых большое место занимают работы,
составляющие главный труд жизни - создание
подробной стратиграфии неогена юга
России на солидной основе палеонтологических
данных ("Критические заметки о русском
неогене", 1909; "О стратиграфическом положении
так называемых конкских пластов",
1910: "О возрасте и стратиграфическом положении
акчагыльских пластов", 1912; "Ископаемые
мшанковые рифы Керченского и Таманского
полуостровов", 1909-12). В этот период
А. проводил геологические исследования в Румынии,
на Мангышлаке, в Керчи, в окрестностях
Судака, в Абхазии и Шемахинском уезде,
собирая материалы по стратиграфии неогена и
геологической истории Понтокаспийского бассейна.

В 1912 А. переехал в Петербург и стал профессором
Высших женских курсов. 3.5.1914
его избрали в ординарные академики Академии
наук (член-корреспондент с 1910); он сосредоточил
усилия на организации работы Геологического
музея, издании под его эгидой "Трудов"
и "Геологического вестника". Погруженный в
научные исследования, ученый не проявил интереса
к революционным событиям 1917, однако
последствия этих событий сами вмешались
в его жизнь. Трудности со снабжением
топливом, продовольствием и т.п. нарушили
работу Геологического музея. А. начал искать
возможность перебраться в более теплый и
спокойный район России. Летом 1918 он выехал
по командировке Академии наук в Крым;
занимался исследованиями на берегах Керченского
пролива и преподавал в Таврическом
университете. В Крыму находились также его
дочери Вера и Марианна, сыновья Вадим и
Дмитрий. Не было лишь старшего сына Леонида,
который отправился с биологической экспедицией
на Кольский полуостров. В октябре
1919 А. получил трагическое известие о его
гибели. Этот удар стал для него роковым: в
результате наступившего инсульта произошел
паралич руки и ноги. Родные решили вывезти
А. во Францию. В марте 1920 семья Андрусовых
отплыла из Севастополя на пароходе "Альдо"
в Константинополь и после месячного путешествия
добралась до Парижа. Лечение газовыми
ваннами и душами немного улучшило
здоровье А.; он начал сотрудничать в Геологическом
кабинете Сорбоннского университета.
Душой и мыслями А. был по-прежнему в России.
Письма, которые он писал академикам
В.Вернадскому и Ф.Левинсону-Лессигу в Петроград,
полны ностальгических чувств, волнений
за свое детище - Геологический музей. В
1924 Андрусовы переехали в Прагу, где материальные
условия для работы были более
благоприятными. Однако трудиться как прежде
А. уже не мог: мешало нездоровье, отсутствие
полнокровных научных контактов и необходимой
перспективы. А. скончался в Праге. Его
сын, Дмитрий Николаевич, ставший впоследствии
действительным членом Словацкой Академии
наук, опубликовал в 1925 рукопись А.
"Послетретичная тирранская терраса в области
Черного моря". Работы А. по неогену послужили
основой дальнейшего развития стратиграфических
исследований в России.
Соч.: Воспоминания 1871-1890. Париж, 1925;
Избр.тр., т. 1-4. М., 1961-65.
Лит.: Воспоминания учеников и современников о
Н.И.Андрусове. М., 1965; Оноприенко В.И. Николай
Андрусов: сдвиг истории и излом судьбы. Российские
ученые и инженеры в эмиграции. М., 1993.
В. Борисов
\АНИСФЕЛЬД Борис Израилевич (Бер
Срулевич) (2.10.1879, Бельцы, Бессарабия -
4.12.1973, Уотерфорд, США) - живописец,
график, сценограф, скульптор, педагог. Родился
в купеческой семье. В 1900 окончил Одесскую
художественную школу у Г.Ладыженского
и К.Костанди, в 1907 Петербургскую Академию
художеств, где учился сначала у И.Репина,
затем у Д.Кардовского. Начало известности
А. связано с рисунками в политических сатирических
журналах "Жупел", "Адская почта",
"Сатирикон" и др., но в те же 1900-е он
преимущественно занимался живописью (библейские
сцены, портреты, натюрморты), которые
воспроизводились в журналах "Золотое
руно", "Мир искусства", "Столица и усадьба".

С 1903 выставлялся на отчетных выставках
Академии художеств и Союза русских художников.
С 1906 выставлял свои работы за
рубежом: в Париже был участником выставки
русского изобразительного искусства, организованной
С.Дягилевым', действительный член
Осеннего салона, В дальнейшем выставлялся в
Милане, Вене, Лондоне, Амстердаме, Мальмё.
В 1910 вошел в объединение "Мир искусства"
и выставлялся до 1917 на всех его выставках.
В 1907 оформил свой первый спектакль -
"Свадьба Зобеиды" Г.Гофмансталя (реж.
В.Мейерхольд). В 1909-11 по эскизам Л.Бакста
создал декорации для некоторых постановок
Русских сезонов Дягилева - отсюда бытовавшая
легенда об А. - "тени" Бакста. В 191214
оформлял спектакли для заграничного турне
А.Павловой ("Прелюды" Ф.Листа и "Семь дочерей
Горного короля" А.Спендиарова), для
лондонских выступлений В.Нижинского ("Видение
розы" К.М.Вебера), для хореографа М.Фокина
("Исламей" М.Балакирева в Мариинском
театре, "Садко в подводном царстве" - балет
на муз. Н.Римского-Корсакова в Русских сезонах
и в Мариинском театре, "Египетские ночи"
А,Аренского).
В августе 1917 по инициативе американского
импрессарио выехал в США (через Сибирь,
Японию, Канаду) ив 1918 поселился в
Нью-Йорке, где в Бруклинском музее состоялась
выставка из 200 работ А., созданных в
России. После ее огромного успеха совершил с
выставкой двухгодичное турне по США.
Персональные выставки А. состоялись в США
в 1924, 1926, 1928. Участвовал в выставках
русского искусства в Париже (1921), НьюЙорке
(1923), Филадельфии (1932); в
передвижной выставке русского искусства в
США и Канаде (1924-25): в Международных
выставках в Питсбурге, Чикаго, Бостоне (192527):
награжден золотой медалью за картину "Испания"
на выставке в Филадельфии (1926).
В 1919-27 работал как сценограф в
американских театрах, главным образом, в
нью-йоркском "Metropolitan Opera": "Мефистофель"
Ф.Бойто (1920), "Снегурочка" Н.Римского-Корсакова
(1922), "Король Лахора"
Ж.Массне (1924); последняя работа -
"Турандот" Дж.Пуччини (1927) - осталась неосуществленной
(в музее театра хранятся эскизы).
Для Чикагской оперы оформил спектакль
"Любовь к трем апельсинам" С.Прокофьева
(1921, 1-я постановка в США), для балетной
труппы М.Мордкина - балеты "Азиада"
и "Ярмарка" на музыку Ф.Листа, А.Глазунова
и др.
В 1928 переехал в Чикаго, преподавал
здесь в Институте искусств (1929-57). В 1933
после самоубийства жены переехал в штат Колорадо,
создал "Школу живописи Анисфельда"
(гл. обр, работая с учениками на пленэре).
После перерыва возвратился к станковой живописи,
порвав навсегда с театром. Регулярно
выставлялся в крупнейших выставочных залах
США, собирая восторженную прессу. Последние
крупные выставки: "Театральный дизайн
Анисфельда" в Нью-Йорке (1968) и Вашингтоне
(1971). В последние годы А. жил затворником
в хижине в "Скалистых горах", куда
периодически приезжали его ученики.
Картины и эскизы театральных работ А. в
России хранятся в Русском музее, Третьяковской
галерее, музее Большого театра, Театральном
музее им. А.Бахрушина, в картинной
галерее Перми и др. Театральные работы А. выставлялись
в Москве и Ленинграде на выставках,
посвященных русскому театрально-декорационному
искусству в 1960-80-е, на выставках
из собрания Никиты и Нины Лобановых-Ростовских
(1991, 1994). Выставка эскизов
костюмов и театральных декораций А. из
американских музеев и частных собраний
(совм. с музеями России) состоялась в 1994 в
Петербургском музее театрального и музыкального
искусства.

В Вашингтоне, по сведениям Н.Лобанова-Ростовского,
значительная часть работ А. хранилась
в подвале, где они сильно пострадали от
сырости; к сожалению, их не пытались реставрировать.
После смерти А. его дочь Мара передала
большую часть работ отца в дар Публичной
библиотеке Нью-Йорка. Несколько ранних
работ маслом купил у Мары в 1984 известный
коллекционер Р.Шепард: после реставрации он
выставил их в своей галерее в Нью-Йорке: выставка
пользовалась успехом.
С ранних лет А. - признанный колорист,
в этом он проявил себя как один из самых
выдающихся художников современности. Эмоциональное
воздействие цветом в живописи и
сценографии А. всегда подчеркивалось
критиками: "алхимик цвета" - оценка искусства
А. в американских художественных
кругах. "Живопись - это симфония цвета",
- повторял А. ученикам. Искусство А., от
ранних до поздних работ, - типичное воплощение
идей символизма в мировом изобразительном
искусстве, об этом говорят даже названия
его работ ("Контраст", "Мистики".
"Мечтания", "Судьба" и т.п.): специфичен и
творческий процесс художника: долгие годы
он работал только при свечах, считая, что лишь
таким способом можно передать мистические
оттенки цвета. В 1940-60-е А. разрабатывал
евангельские темы в живописи и частично в
скульптуре. Вместе с тем изысканное искусство
А., лишенное экзальтации, поэтично и
конкретно; оно оставалось традиционно-реалистическим,
приближаясь, в своей философской
задаче, скорее к Врубелю и работам
мирискусников, чем к иррационализму символистов
европейской школы. По мнению
Н. Лобанова-Ростовского, работы А. последних
лет "напоминали смесь Филонова с Врубелем".
Лит.: Эфрос А.М. Живопись театра // Аполлон.
1914, № 10; Грабарь И.Э. Искусство русской
эмиграции // Рус. современник, 1924, № 3; Головин
А.Я. Встречи и впечатления. Л.-М., 1960; Пожарская
М.Н. Русское театрально-декорационное искусство
конца XIX - начала XX в. М., 1970; Ее же.
Русские сезоны в Париже. Эскизы декораций и костюмов.
1908-1929. М" 1988: Boris Anisfeldt. Twenty Years
of Designes for the Theatre. Exh. Washington City, 1971;
Северюхин Д.Я., Лейкинд О.Л. Художники русской
э миграции (1917-1941). Биографич. словарь. Петербург,
1994. 1
Арх.: Арх. ун-та шт. Огайо (США); Арх. М.ЧатфилдТейлор
(США).
А. Кузнецов
\АННЕНКОВ Юрий (Жорж) Павлович (лит.
псевд. Б. Темирязев) (11.7.1889, ПетропавловскКамчатский
- 18.7.1974, Париж) - живописец,
график, иллюстратор, сценограф, мемуарист.
Отец - Павел Семенович - был
народовольцем, арестованным и высланным на
Камчатку после событий 1.3.1881. Его
предком был знаменитый декабрист И.Анненков.
В 1892 [по др. св. в 1895] семья
вернулась из ссылки в Петербург. А. поступил
в казенную гимназию, из которой был исключен
за участие в создании рукописного сатирического
журнала (1905). Завершал свое
образование уже в частной гимназии Столбцова.
Параллельно занимался рисованием и живописью
в Центральном училище технического
рисования барона А.Штиглица. Спустя несколько
месяцев после начала занятий, разочаровавшись
в скучном черчении, покинул училище. В 1907
познакомился с И.Репиным, считал его своим
учителем. В 1908 поступил на юридический факультет
Петербургского университета и одновременно
занимался в мастерской С.Зейденберга
(вместе с М.Шагалом). В 1909-10 посещал
мастерскую профессора Академии художеств
Я.Ционглинского, но поступить в саму
Академию не смог. В 1911 по совету Ционглинского
выехал для продолжения образования
в Париж. Увлекался импрессионизмом, писал
пейзажные этюды (впоследствии сам уничтожил
большую их часть).

В Париже занимался в мастерских под
руководством МДени и Ф.Валлотона (соответственно
живописью и графикой). Определенное
влияние на молодого А. оказали футуризм и кубизм.
В 1913 три работы художника были
приняты в Салон независимых - выставочное
объединение, где демонстрировались работы
художников, занятых радикальными, новаторскими
изысканиями. Летом 1912 А. делал
зарисовки морской фауны и флоры для
сотрудников биостанции в Бретани (часть
рисунков была опубликована позже в одной из
диссертаций по зоологии в Сорбонне).
В 1913 вернулся в Петербург. Работал над
станковыми и декоративными произведениями,
занимался иллюстрацией и сценографией.
Сотрудничал в журналах "Сатирикон", "Новый
Сатирикон", "Театр и искусство" (карикатуры),
а также "Солнце России", "Лукоморье",
"Аргус". Познакомился и сблизился с Н.Кульбиным
(на даче в Куоккале), а также с членами
группы "Союз молодежи" (с некоторыми
впервые встретился в Париже - М.Матюшиным
и И.Пуни). Н.Евреинов пригласил А.
оформить спектакль "Homo Sapiens" в сатирическом
театре "Кривое зеркало" - первая
работа для театра. С 1914 стал заведующим
декорационной частью этого театра. Кроме того,
сотрудничал с Летним театром в Куоккале
(совм. с Н.Евреиновым), в Троицком театре (у
Л.Жевержеева), в театре им. В.Комиссаржевской
(у Ф.Комиссаржевского) в Москве. С
1915 оформлял спектакли и програмки театра
"Летучая мышь" Н.Балиева.
Содружество с Евреиновым принесло плоды
и в области книжного оформления: А. иллюстрировал
его книгу "Театр для себя" (т. 2,
1915-16), сделал обложку для другой его книги
- "Представление любви" (Пг., 1916),
В 1916-17 А. оформлял номера и
программы в артистическом кабаре "Привал
комедиантов", ставил там балетные и пантомимические
номера для О.Глебовой-Судейкиной
и своей супруги, Е.Гальперн-Анненковой. В канун
октябрьского переворота 1917 состоялась
премьера спектакля по пьесе Н.Винниченко
"Черная пантера" в Малом театре (быв. Суворинском)
в оформлении А. и постановке
Евреинова.
В 1910-е А. создал несколько крупных
станковых произведений ("Адам и Ева", 191318:
"Желтый траур", 1914; "Бретань", 1916;
"Купальщики", 1918), декоративные панно
("Дикарка", "Цветы", 1914; "Испания", 1915
и др.). А. участвовал в выставках Современной
живописи и рисунка в 1916 и 1918 в
Петрограде. В те же 1910-е - начале 1920-х
прославился как оригинальный портретист, автор
живописных и графических портретов
А.Ахматовой, Н.Евреинова, В.Ходасевича, Е.Замятина,
А.Бенуа, М.Горького, М.Кузмина, А.Ремизова,
З.Гржебино, Б.Пастернака, Ф.Сологуба.
В 1918 стал членом петроградской художественной
артели "Сегодня", где выпустил в
собственном оформлении книгу своих стихов
"1/4 девятого". Тогда же занимался иллюстрациями
к поэме "Двенадцать" А.Блока
(опубл. в 1918 в петроградском изд-ве "Алконост").

Во 2-й половине 1918- начале 1919 жил
в Москве, преподавал в Свободных художественных
мастерских (СВОМАС): оформлял улицы
к 1-й годовщине революции, сотрудничал с
театром им. В.Комиссаржевской (готовил эскизы
декораций к пьесам "Лулу" Ф.Ведекинда и
"Красные капли" С.Обстфельдера, выступал в
постановке последней пьесы и как режиссер);
оформлял программы в кафе "Питтореск" на
Кузнецком мосту. В 1918 А. участвовал в
работах по художественному оформлению
Марсова поля в Петрограде к майским праздникам.
Обосновавшись в Петрограде в 1919, выступал
как критик в газетах и журналах (рецензии
по вопросам театра и изобразительного искусства):
в "Жизни искусства" опубликовал
программную статью "Ритмические декорации".
Тогда же поставил на сцене Показательного
(Экспериментального) Эрмитажного театра
пьесу Л.Толстого "Первый винокур", где
пытался на практике осуществить динамические
декорации. В 1920 в Петрограде вместе с
М.Добужанским и В.Шуко принимал участие в
постановке "Гимн освобожденному труду" в
портале Фондовой Биржи, оформлял массовую
инсценировку "Взятие Зимнего дворца" (реж.
Евреинов, А.Кугель, Н.Петров). Тогда же А.
был избран профессором Академии художеств
в Петрограде. С момента открытия нового театра
"Вольная комедия" (нояб. 1920) стал его
главным художником (до 1922), оформлял
многие спектакли, расписал зал и фойе, а также
интерьер кабаре "Балаганчик" при театре. В
1921 опубликовал статью-манифест "Театр до
конца" в альманахе "Дом искусств". В Государственном
Институте художественной культуры
(ГИНХУК) экспонировал абстрактные металлические
скульптуры-конструкции. В 1922
оформил спектакль "Газ" Г.Кайзера в Большом
драматическом театре (БДТ).
В это время А. продолжал работать над
портретами: Л.Троцкого, Г.Зиновьева и А.Луначарского
(1920), а также многих деятелей
культуры - Г.Иванова, В.Пяста, В.Мейерхольда
и др. В 1924 А. получил 1-ю премию
за портрет В.Ленина на Всесоюзном конкурсе.
Часть портретов была издана в альбоме
"Портреты" с сопроводительными текстами
Е.Замятина, М.Кузмина и М.Бабенчикова в
1922 в Петрограде. В 1926 вышел еще один
альбом - "Семнадцать портретов" (деятели
советской власти) с текстом А.Луначарского
(сам А. тогда был уже за границей). Портреты
Ленина, Тухачевского и Сталина, отвергнувшего
свое изображение, в альбом включены
не были.
Значительное внимание А. отдавал книжной
графике: рисовал для сатирических журналов
"Мухомор" (1922), "Дрезина" (1923-24),
оформлял и иллюстрировал "Мойдодыра" К.Чуковского
(Пг.-М., 1923 и множество позднейших
переизданий), "Бронепоезд 14-69" Be. Иванова,
"Брагу" НЛихонова (обе - Пг" 1923) и
др.
В начале 1922 вступил в общество "Мир
искусства", участвовал в Первой русской выставке
в Берлине. В начале 1924 вместе с
Д.Штеренбергом разработал устав и реализовал
идею Общества станковистов (ОСТ), став
его членом-учредителем. Тогда же подготовил
экспрессивное динамическое оформление своего
последнего театрального спектакля на родине
- "Бунт машин" (пьеса А.Толстого по сюжету
К.Чапека; премьера в БДТ состоялась в
апреле 1924).

Весной 1924 А. выехал в Венецию, на 14-ю
интернациональную художественную выставку,
где всеобщее внимание привлекли
портреты А., (в частности, Л.Троцкого). Из этой
поездки художник в Россию уже не вернулся;
Заехав в Сорренто к М.Горькому, А. с семьей
перебрался в Париж. Во Франции занимался в
основном живописью, книжной графикой и
плакатом. Продолжал создавать свою "портретную
галерею" современников (Л.Красин, А.Барбюс,
С.Эйзенштейн, О.Спесавцева и др.). Его
супруга работала актрисой и балериной в также
уехавшем из России театре-кабаре "Летучая
мышь" Н.Балиева. А. выступал с критическими
статьями, обзорами и т.д. в русскоязычных
газетах и журналах (Рус. мысль, СЗ) под
псевдонимом Борис Темирязев. Принимал участие
в парижских выставках: Международной
художественно-декоративной (1925), "Мир искусства"
(1927), а также в экспозициях: "Искусство
книги" (1927, Лейпциг), "Современное
французское искусство" (1928, Москва, в составе
"Русской части" выставки), "Современное
русское искусство" (1932, Филадельфия).
В 1927 состоялась первая персональная выставка
А. в Париже (галерея Биллер), в 1928
персональная экспозиция прошла в парижской
галерее "Quatre chemins" ("Четыре дороги"), а
в 1929 и 1930 - в галерее Бинг. Еще две
персональные выставки состоялись у А. в 1934
в галереях Бешер и Криллон. Всего же за
время жизни за границей А. участвовал в 74
выставках, в том числе имел 8 персональных.
В 1931 А. получил общепарижское признание
за оформление спектакля "Пиковая дама"
в театре Мадлен (пост. Ф.Комиссаржевского).
Интерес вызвала и следующая его театральная
работа в том же театре - комическая опера
Анри Core "Контрабас" (по рассказу "Роман с
контрабасом" А.Чехова, пост. Н.Балиева). А.
работал также с М.Чеховым (1934, "Ревизор",
театр "Марэ"); с С.Лифарем, Л.Мясиным,
Дж.Баланчиным, Б.Нижинской (балеты "Ревнивые
комедианты" на муз. А.Скарлатти, "Вариации"
на муз. Л-Бетховена, "Гамлет" на муз.
Ф.Листа - все три спектакля остались в истории
именно благодаря новаторству сценографии).
После 1934 А. работал как художник
кино (гл. обр. по костюмам). Он участвовал
более чем в 60 съемках. За костюмы к фильму
"Мадам де..." (реж. М.Офюльс, 1954) А. был
удостоен премии "Оскар" (творчеству этого
режиссера А. посвятил отдельную книгу -
"Ничейная земля", опубл. в 1962). В 1945-55
был президентом секции художников по костюмам
в Синдикате техников французской кинематографии.
В 1934 в Берлине в издательстве "Петрополис"
вышла "Повесть о пустяках", подписанная
псевдонимом Б.Темирязев. В известной
мере это - автобиографическое сочинение,
т.к. .в него вошли многие реальные факты из
жизни А.
В предвоенные годы А. много работал в
книжной графике, занимался графическим
портретом и станковой живописью (виды
Парижа и его предместий, интерьеры). Живописные
работы А. того времени отличались декоративностью,
сочетанием графичности и свободной
игры цветовых пятен.

Весной 1939 А. поставил как режиссер
пьесу В.Набокова "Событие" в собственном
оформлении. Спектакль вызвал неоднозначную
реакцию, но добавил популярности художнику.
Во время немецкой оккупации поставил в большом
зале Плейель три русские оперы: "Пиковая
дама" (1941), "Евгений Онегин" (1943)
П.Чайковского и "Женитьба" М.Мусоргского
(в варианте Н.Черепнина, 1943). После войны
А. сотрудничал преимущественно с французскими
театральными коллективами. Он оформлял
все пьесы Э.Ионеско, а также Карко,
Тардье, Т.Уильямса. В 1956 А. принял участие
в фестивале авангардного искусства в Марселе.
В 1957 оформил и поставил в Театре Старой
голубятни собственную инсценировку "Скверного
анекдота" Ф.Достоевского. В 1961 вместе
с С.Лифарем поставил балет на музыку Чайковского
к "Пиковой даме" в театре МонтеКарло.
В 1951 вышла книга А. "Одевая звезд" - о
работе художника-костюмера. Главная книга
мемуаров - "Дневник моих встреч. Цикл
трагедий" - вышла 1-м изданием в Нью-Йорке
в 1966 (в 2-х т.); дважды переиздана в России
в 1991. Похоронен в Париже.
Лит.: Тугендхольд Я. Портреты Ю.Анненкова //
Рус. иск-во, 1923, № 1: Бабенчиков М. Анненков -
график и рисовальщик // Печать и рев-щия, 1925,
кн. 4; Его же. Ю.П.Анненков / Мастера современной
гравюры и графики. М., 1928; Современное
французское искусство. Каталог выставки. М., 1928;
Берман Б. Заметки о Юрии Анненкове // Иск-во,
1985, #2; Одоевцева И. На берегах Сены. М., 1989.
А. Толстой
\АНРЕП Глеб Васильевич, фон (10.9.1889,
Петербург - 9.1.1955, Каир) - физиолог. Родился
в семье дворянина, известного русского
ученого-фармаколога и токсиколога, профессора
Василия Константиновича фон А.,
профессора Харьковского университета,
первого ректора Женского медицинского института
в Петербурге. В 1908 А. окончил гимназию
в Петербурге, поступил в Военно-медицинскую
академию (ВМА). В студенческие годы он
заинтересовался лекциями и опытами И.Павлова
и начал специализироваться по физиологии.
В 1912 А. начал свою исследовательскую
работу в области физиологии в лаборатории
Павлова. Летом того же года по предложению
Павлова А. был командирован в Англию, в Лондонский
университетский колледж, где убедительно
продемонстрировал Э.Старлингу действие
блуждающего нерва на панкреатическую
секрецию. Будучи в Лондоне, изучил методику
получения секретина.
В марте 1913 А. был исключен из ВМА
вместе с другими студентами "за неподчинение
приказу военного министра об отдаче воинской
чести студентами, наряду с рядовыми армии".
Заканчивать свое медицинское образование А.
пришлось в Юрьевском университете (1913). В
1913 А. был избран членом Британского физиологического
общества; получил возможность
публиковать свои статьи в английском "Journal
of Physiology".
С началом 1-й мировой войны А. был мобилизован
и работал врачом полевого госпиталя.

За воинскую храбрость награжден Георгиевским
крестом. В 1916 был ранен, демобилизован
и в марте того же года прикомандирован к
ВМА: возобновил научную работу под
руководством Павлова на кафедре физиологии.
В 1916/17 А. сдал экзамены на соискание ученой
степени доктора медицины. В 1918 поступил
практикантом в Физиологический отдел
Института экспериментальной медицины, где
выполнял (наряду с Л.0рбели) обязанности помощника
заведующего отделом Павлова, совмещая
эту работу с работой в ВМА.
В 1918 А. вступил в ряды армии генерала
Деникина, после поражения которой в 1920
эмигрировал в Англию. Вначале он занимал
должность ассистента в Университетском колледже
Лондона; вскоре ему была присуждена
степень доктора медицины. В 1925 получил английское
гражданство. В 1926 А. перешел на
работу в Кембридж, где преподавал физиологию
в должности доцента. В 1928 А. был
избран членом Лондонского королевского общества:
помимо диплома докторй наук, был
удостоен в Англии также диплома доктора искусств
Кембриджа (Master of Art Cantabrigian).
Работы А. по изучению условных рефлексов,
физиологии пищеварения и физиологии
кровообращения, опубликованные во многих
физиологических журналах, были удостоены
высоких научных наград, в том числе премии
Э.Шарпей-Шефера (президента Британского
физиологического общества), премии Вест
Майкла и др, А. принадлежит несколько открытий
в области физиологии высшей нервной
деятельности (явление "статистической иррадиации"
или открытие "предела торможения";
описание наличия максимума тормозного напряжения
коры головного мозга): описание
особенностей функционирования кожного анализатора,
синхронно изменяющего свое состояние
во всех своих точках и др.
Почти все работы А. в области высшей
нервной деятельности и условных рефлексов
были выполнены им еще на родине, в лаборатории
Павлова, тогда как работы по физиологии
пищеварения и кровообращения, также
начатые в России по предложению Павлова,
велись и за границей - в Великобритании и
Египте, куда семья Анрепов переехала в 1931.
На медицинском факультете университета в
Каире А. руководил кафедрой физиологии почти
до конца жизни. Здесь он исследовал восстановительные
процессы в поджелудочной
железе и сделал вывод об их относительной
независимости от нервной регуляции. Он также
изучал деятельность слюнных желез, гуморальную
регуляцию просвета сосудов с помощью
адреналина и гистамина, рефлекторные
воздействия на сердечный ритм, влияние
нервной и гуморальной регуляции на дыхание и
коронарное кровообращение и др. Большое
значение для пропаганды павловского учения
за рубежом сыграло издание "Лекций о работе
больших полушарий головного мозга" Павлова
(1927, на англ. яз.). Павлов поддерживал с А.
самые тесные отношения: он переписывался со
своим учеником и неоднократно встречался с
ним в своих зарубежных поездках (на 11-м
международном физиологическом конгрессе в
Эдинбурге в июле 1923, 12-м международном
физиологическом конгрессе в Бостоне в августе
1929, Психологическом конгрессе в НьюХейвене
в сентябре 1929и др.). А. оказывал
большую помощь в переводе докладов Павлова
на английский язык. Помимо кафедры физиологии,
А. имел свою собственную физиологическую
лабораторию в Каирском университете:
воспитал большую группу талантливых египетских
физиологов.

Соч.: On the Part Played by the Suprarenals in the
Normal Vascular Reactions of the Body // Journal of
Physiol., 1912, vol. 45; Задерживающие нервы поджелудочной
железы // Арх. биол. наук. 1917, т. XX; The
Irradiation or Conditioned Reflexes / Proc. Roy. Soc. of
London, 1923; Liberation of Histamine by the Histamine
in Blood. // Journal of Physiol., 1939, vol. 95 with
G.S.Barsourn and M.Talaat).
Лит.: Who was Who. An Annual Biographic
Dictionnary, vol. 5. London, 1951-1960; Квасов Д.Г..
Федорова-Грот А.К. Физиологическая школа И.П.Павлова.
Портреты и характеристики сотрудников и учеников.
Л., 1967.
Арх.: РГВИА, ф. 749, on. 42, д. 15, 94.
Т. Ульянкина
\АНРИ Виктор Алексеевич (6.7.1872, Марсель,
Франция - 21.6.1940, Ла-Рошель, Франция)
- физиолог, физико-химик. Сын Александры
Викторовны Ляпуновой, тетки академика
А.Крылова со стороны матери. Сведений об
отце найти не удалось. Через два года после
рождения сына А.Ляпунова вернулась с ним из
Марселя в Россию, сначала поселилась (вместе
с семьей А.Крылова) в Таганроге, а затем в Севастополе.
А. окончил немецкую школу (Петершуле) в
Петербурге, а затем в возрасте 14 лет вместе
с матерью уехал в Париж, где продолжал обучение
в лицее Луи-Ле-Гран (1886-91). Со
школьной скамьи А. вел переписку с А.Крыловым,
обсуждая с ним решение различных, преимущественно
математических вопросов. Дружеские
контакты с Крыловым сохранились и
позже.
Уже в лицейские годы А. начал посещать
лекции в Сорбонне и в "College de France".
Став студентом Сорбонны (1891), он получил
сначала аттестат по математике, а вскоре и по
естественным наукам. Затем последовало увлечение
психологией и философией, ив 1897 в
Гёттингене ему была присуждена степень доктора
философии за диссертацию "Локализация
чувства вкуса", руководителем которой был
Элиас Мюллер. "
Вернувшись в Париж, А. вместе с А.Бине
подготовил работу "Интеллектуальная усталость",
опубликованную в 1897. Этот труд и
до сих пор привлекает внимание специалистовпсихологов.
Присущее А. стремление проникнуть
в суть вещей и явлений привело его к
мысли, что психологию надо отделить от физиологии,
а последняя должна основываться на
физике и молекулярной химии. В 1900 он стажировался
в Лейпциге, работая в лаборатории
В.Оствальда, бывшего в то время директором
Института электрохимии.
После возвращения в Париж А. продолжал
свои занятия в области физико-химической биологии
в Сорбонне, где в 1903 защитил диссертацию
"Общие законы действия ферментов"
и получил степень доктора наук. В это же время
он стал ассистентом физиологической лаборатории
в Сорбонне, которой руководил
профессор Д^стр, ученик К.Бертрана, разделявший
взгляды своего учителя на психологию как науку
физико-химическую.

Еще раньше, когда М.Ковалевский с группой
либеральных профессоров организовал в
Париже Русскую высшую школу общественных
наук, А. некоторое время был не только
слушателем этой школы, но и сам читал там
лекции.
Научные работы А, были отмечены
премиями Института высших исследований в
Париже, а на результатах его докторской диссертации
было основано немало последующих
трудов других ученых. А. занимался исследованиями
коллоидов, изучал действие ультрафиолетового
излучения на человека и спектры поглощения
биомолекул. В 1910 он изобрел
прибор для опреснения воды. В 1913-14 А.
стал заместителем директора физиологической
лаборатории в Практической школе высших исследований.
1-я мировая война прервала бурную научную
деятельность А. Многие коллеги и друзья
были убиты или ранены. Сам А. в 1915
устремился в Россию, чтобы внести вклад в дело
защиты страны, которую он считал своей
родиной и в которой он, по-видимому, намеревался
остаться навсегда. В Москве в
1916-18 он стал заведовать лабораторией в
Научно-исследовательском институте физики,
директором которого был П.Лазарев: получил
кафедру в московском Народном университете
им. А.Шанявского. Поступило и предложение
от Академии наук стать ученым секретарем московской
секции Комиссии по изучению естественных
и производительных сил.
По воспоминаниям коллег А., в его
характере и в научных трудах проявились как
стремление к логической строгости и ясности,
так и пылкий романтизм. Не удивительно поэтому,
что революцию в России А. воспринял
как начало новой жизни, при которой общая
организация науки будет способствовать счастью
человечества, Об этом он сам говорил в
предисловии к написанному им по-французски
в 1918 курсу лекций по фотохимии, рукопись
которого хранится в филиале архива Академии
наук в Петербурге. Этот курс был издан в
Париже в 1919.
Через некоторое время А. переехал в
Петроград, где стал профессором Государственного
оптического института, преподавал
в различных учебных заведениях, а также
работал как сотрудник Народного комиссариата
здравоохранения старшим инспектором Рентгено-электромедицинской
и фотобиологической
подсекции (1919). В том же году А. выехал за
рубеж как член комиссии по закупке
оборудования и литературы, которую возглавлял
Крылов, и больше в Россию не вернулся.
За ним последовала жена, В.Ляпунова, брак с
которой он заключил в России. В 1920-30 А.
работал в Цюрихском университете (с 1924 в
должности ординарного профессора), одно
открытие следовало за другим. Его волновала
разгадка тайн простых и многоатомных молекул.
В 1925 появилась монография А.
"Структура молекул", где он предложил новую
молекулярную модель, ав 1927- его совместный
с Р.Вюрмсером фундаментальный труд
"Элементарный механизм фотохимических
процессов".

В 1930 А. решил воплотить в жизнь свои
мечты о приложении результатов фундаментальной
науки в промышленности. Он ушел из
Цюрихского университета и переехал снова во
Францию, где занял пост директора исследовательской
службы на крупном нефтеочистительном
комплексе, расположенном на берегу
Этан-де-Бера вблизи Марселя. В декабре 1930
он прочитал в Париже лекцию "Научное обоснование
крекинг-процесса и гидрогенизация
нефти", в которой доказал, что решение больших
промышленных задач будет успешным
только в том случае, когда это решение
опирается на фундаментальную науку. А. собирался
возглавить будущий институт петрохимии,
но эти планы не осуществились, и с конца
декабря 1932 он снова на научно-педагогическом
поприще, но уже как штатный профессор
Льежского университета и директор лаборатории
физической химии при этом университете.
А. занимался спектроскопией многоатомных
молекул и химической кинетикой,
изучал спектры гормонов и витаминов для
обоснования методов их дозировки - "Молекулярные
спектры, структура молекул" (Париж,
1937). За 10 лет работы в Льеже он подготовил
целую плеяду способных исследователей.
А. часто выступал с лекциями и докладами в
США и в европейских странах, причем всегда
на языке пригласившей его страны.
И снова война прервала его работу. В мае
1940 нацисты оккупировали Бельгию, нависла
угроза над Францией. А. присоединился к
Национальному центру прикладных научных
исследований, в котором П.Ланжевен возглавил
лабораторию физики. В июне 1940 вместе
со службами Национального центра А., заболевший
воспалением легких, покинул Париж.
Однако болезнь приняла необратимый характер,
и через несколько дней в Ла-Рошели он
скончался.
Лит.: Contribution & l'etude de la structure
moleculaire / Dedife a la memoire de V.Henri par
R.Audulbert, R.F.Barrow, A.Barawoy. Liege, 1947-48;
Крылов A.H. Воспоминания и очерки. М,, 1956;
Duchesne J. Victor Henri / Liber memorialis l'Universit"
de Liege 1936 a 1966. Liege, 1967: Стеклов B.A.
Переписка с отечественными математиками. Воспоминания.
Л., 1991.
Н. Ермолаева
\АНТОНИЙ (в миру Храповицкий Алексей
Павлович) (17.3.1863, с. Ватагино, Новгородской
губ, - 10.8.1936, Белград) - церковный
деятель, философ, богослов. Из дворян. В
1885 окончил Петербургскую духовную академию:
принял монашеский постриг. С 1890
ректор Петербургской духовной семинарии, с
1892 - Московской духовной академии.
Епископ Чебоксарский (с 1897), Чистопольский
(с 1899), Уфимский (с 1900), Волынский
(с 1902); архиепископ Харьковский и Ахтырский
(с 1914); митрополит Киевский и Галицкий
(с 1917). Член Государственного совета
и постоянный член Святейшего Синода
(1906-7, 1912). Самый образованный и популярный
иерарх Русской церкви, учитель и духовный
авторитет известнейших церковных деятелей
XX в., таких как митрополиты Петр
(Полянский), Евлогий (Георгиевский), Сергий
(Страгородский) и т.д. Друг и единомышленник,
а затем непримиримый оппонент Вл.Соловьева.

Делегат на Всероссийский поместный собор
Русской православной церкви 1917-18 от ученого
монашества; товарищ председателя собора.
Первый из трех по количеству поданных
голосов претендентов на патриарший престол
-101 голос против 2 3, отданных за будущего
патриарха Тихона (Белавина). После убийства в
1918 митрополита Киевского Владимира был
избран украинским духовенством его преемником
и утвержден в этом качестве патриархом
Тихоном. В декабре 1918 после захвата Киева
Петлюрой А. вместе с архиепископом Евлогием
был арестован и заточен в униатский монастырь
в Галиции. После освобождения -
председатель Высшего церковного управления
(ВЦУ) Юга России, эмигрировал вместе с остатками
белой армии в 1920 в Константинополь.
Актом от 29.12.1920, подписанным местоблюстителем
Вселенского патриарха митрополитом
Прусским Доротеусом, получил право
управления русской церковной диаспорой. В
1921 по приглашению Сербского патриарха
Димитрия А. вместе с ВЦУ Русской церкви
заграницей переехал в Сербию. Как старейший
по хиротонии архиерей и единственный постоянный
член Священного Синода в соответствии
с указом патриарха Тихона от 7.11.1920 был
избран главой ВЦУ, вокруг которого объединялись
все русские архиереи вне пределов России.
Председатель 1-го Заграничного собора
(нояб. 1921) Русской православной церкви
заграницей (РПЦЗ), обратившегося к Генуэзской
конференции с просьбой не поддерживать
большевистскую власть в России и помочь
русскому народу освободиться от коммунистического
режима. После роспуска в 1922 (под
давлением ПТУ) патриархом Тихоном ВЦУ А.
был избран председателем Архиерейского Синода
РПЦЗ и его имя возносилось за богослужениями
во всех русских церквах после имени
патриарха Тихона. В своих посланиях ко главам
православных церквей, правительствам западных
стран и руководителям инославных конфессий
А. постоянно обращался за помощью в
защите гонимой русской церкви на родине. Его
обращение к архиепискому Кентерберийскому
имело следствием вмешательство английского
правительства в судьбу патриарха Тихона и освобождение
его из заключения уже во время
составления ГПУ обвинительного акта для вынесения
смертного приговора.
После подписания заместителем патриаршего
местоблюстителя митрополитом Сергием
(Страгородским) декларации от 29.7.1927 о
лояльности советской власти и его требования
к заграничному духовенству дать аналогичные
подписки А. разорвал церковное общение с
Москвой и выступил с резким обличением декларации
и политики митрополита Сергия. Его
позиция получила поддержку подавляющего
большинства русских зарубежных иерархов за
исключением митрополита Евлогия, митрополита
Платона и их викариев. Поддержавшие позицию
Архиерейского Синода и А. эмигрантские
епископы при участии и посредничестве
сербского патриарха Варнавы выработали в
1935 "Положение о Русской православной
церкви заграницей", явившееся основой для
управления Русской зарубежной церковью.
Основанная А. РПЦЗ (т.н. "Карловацкая церковь"
по месту расположения Синода -
г.Сремские Карловцы) была признана Сербским,
Константинопольским, Антиохийским,
Александрийским, Иерусалимским, Болгарским
патриархатами; она осуществляла руководство
русскими приходами по соглашению с предстоятелями
этих церквей и самостоятельно действовала
в предоставленных ими границах. В
1935 в Белграде был отмечен юбилей - 50летие
священнослужения А., в котором приняли
участие представители всех русских юрисдикций
и многих православных поместных церквей.

А. вошел в историю русского православия
как церковный реформатор, богослов и христианский
философ. В своем ответе на опрос
епископата Синодом в 1905 относительно
реформ в церкви он настаивал на возрождении
патриаршества, полной независимости церкви
от государства; предлагал закрыть духовные семинарии
и заново открыть их на совершенно
новых началах - в монастырях, находящихся
вне больших развращенных городов. Он считал,
что русская церковь "лишена законного главы
и отдана в порабощение мирским чиновникам",
что "Синод есть учреждение, неведомое святому
православию и придуманное единственно
для его расслабления и растления". Являясь монархистом
и русским патриотом, он, как и
Иоанн Кронштадтский, резко выступал против
Кишиневского погрома 1903, а в эмиграции отказывался
поддерживать шовинистические настроения
русских националистов. "Теперь
вдруг полезли ко мне русские из Румынии, домогающиеся
автономии церковной и славянского
богослужения. Им я ничего не обещал,
потому что у них стремления национально-шовинистические,
а не церковные. Впрочем, последние
мало у кого остались и поэтому всех,
кто их сохранил, я ценю теперь еще выше, чем
прежде, когда я впрочем тоже симпатизировал
им более, чем кому бы то ни было". Признавая
в частном порядке законность претензий великого
князя Кирилла Владимировича на императорский
престол, был уверен, что "не
из учреждений политических, но именно из
подвига срободных душ идет очищение
нравов". Он постоянно выступал против всякой
секуляризации церкви, являлся убежденным
приверженцем ученого монашества,
до конца дней своих сохранял некоторое
пренебрежение к обмирщенному "белому"
духовенству.
На формирование философской богословской
системы А. огромное влияние оказали
религиозное славянофильство, а также творчество
Ф.Достоевского, большим ценителем и
знатоком которого он был (А. стал легендарным
прототипом Алеши Карамазова). Магистерская
диссертация "Психологические данные
в пользу свободы воли и нравственной ответственности"
(1887) была написана им по
философии и очерчивала круг будущих интересов
этого богослова. Для его системы
характерна попытка соединения веры и философии
при полном неприятии "школьно-катехизического"
учения об искуплении, т.н. "юридической
теории", воспринятой русской религиозной
мыслью из западной схоластики. Однако
в своих работах - "Догмат искупления" (1917)
и "Опыт христианского православного катехизиса"
(1924) -он идет дальше, рассматривая основополагающий
догмат христианства об искуплении
с точки зрения "нравственного монизма".
Это - неслучайный термин, взятый им
по аналогии с натурфилософским монизмом.
Если последний представляет собой как бы
обожествление материалистической идеи (слияние
с пантеизмом, однако без признания бытия
Божия), то "нравственный монизм" А. является
аналогичным изобретением в области богословия,
т.к. переносит догмат об искуплении
из иррациональной области в область чисто
морального воздействия при соответствующем
толковании евангельских текстов. От признания
ненужности для искупления человека голгофской
жертвы А. приходит к отрицанию
христианского учения о наследовании первородного
греха и вообще о первородном грехе.

Появление "катехизиса" А. вызвало "шок
неожиданности" у многих известных богословов.
В частности, некоторые критики -
митрополит Елефеврий, архиепископ Феофан
(Быстров) - указывали на наличие в нем пеллагианской
ереси, отрицающей первородный
грех. После решения Архиерейского Синода
РПЦЗ от 27.3.1925 о замене "классического"
катехизиса митрополита Филарета на катехизис
А. ряд русских архиереев обратились в
русский Синод с протестом против включения
его в учебный план русских духовных школ.
Протест был поддержан известным критиком
софиологического учения епископом Серафимом
(Соболевым) и известным сербским богословом,
редактором журнала "Гласник" о. Милошом
Парента. В результате решение Синода о замене
катехизиса было отменено, однако в особом
письме А. просил разрешить пользоваться
его катехизисом в качестве дополнительного
учебного пособия.
Попытка нравственного истолкования догматов
приводят А. к явному неприятию позднейшего
"византинизма", к которому он относится
скорее сурово и сожалеет, что "наше
религиозное сознание воспитано в направлении
этого, исключительно отрицательного, склада
духовного саморазвития, исчерпывающегося в
одной борьбе со страстями и малознающего о
положительных плодах царства Божьего, о
жизни радостной любви к людям". Будучи одним
из наиболее известных критиков учения
Вл.Соловьева, он часто упрекает его за
традиционный византийский "сакраментализм",
за его взгляд на таинство "не как на акт
моральный..., но как на акт только "мистический",
т.е. как на какое-то священное волшебство".
Миссия церкви мыслится А. также в
моральном плане: "Богословие наше должно
разъяснять, что жизнь земная представляет
море страданий, горя и слез. Время ли, место
ли заниматься бездеятельным созерцанием наличных
своих сил и способностей и уклоняться
от служения ближнему своему под предлогом
нравственного несовершенства".
Миссия церкви, по А., есть прежде всего
"руководство народной совестью". Поэтому он
не перестает настаивать на необходимости для
пастыря знать "жизнь и науку", особенно "со
стороны их заманчивости для современных
характеров, а равно их влияния на
нравственную жизнь человека". Ему претят
"бесконечные речи о противоположности знания
и веры, о религии безотчетного чувства, о
гибельности любознательного разума, опасение
религиозных споров и даже несочувствие к
принимающим православие иноверцам". Общественное
призвание церкви - строить Царство
Божие, однако пастырь всячески должен
оберегаться от внутреннего обмирщения, от
заражения формализмом и законничеством,
должен остерегаться духовного насилия.
В онтологии А. является безусловно одним
из самых ярких представителей православного
"имманентизма": он считает, что, "представляя
Бога имманентным миру, мы приняли не самый
пантеизм, а ту частицу правды, которая содержится
в нем. Теизм перестает быть теизмом
и становится пантеизмом не через внедрения
Бога в мир, а через отрицание жизни в Боге".
"Бог, оставаясь субъектом всех физических явлений,
предоставил самостоятельное бытие
субъектам явлений нравственных". Таким
образом, с имманентизмом тесно связан и
персонализм А. Он решительно отвергает
представление "о каждой личности, как законченном,
самозамкнутом целом (микрокосме)" и
настаивает, что "единая природа" людей не
есть только абстракция, отвлеченное понятие,
но "реальная сущность". Эта единая природа,
однако, не отвергает личностного бытия каждого:'
"Разделение в нас лица и естества не есть
нечто непонятно отвлеченное, но истина, прямо
подтверждаемая самонаблюдением и опытом".

По мере духовного роста человек перестает
ощущать себя как некую самозамкнутую
структуру, но "свобода каждой личности совмещается
- вопреки пантеизму - с метафизическим
единством их бытия".
Богословское наследие А" наиболее известная
часть которого - пастырское богословие,
является безусловным достоянием не только
русской религиозной, но и философской мысли
XX в. Ему принадлежат также многочисленные
статьи о русской литературе.
Соч.: Соч., т. 1-3. СПб., 1911-13.
Лит.: Архиепископ Никон Рклицкий. Жизнеописание
Блаженнейшего Антония, Митрополита Киевского
и Галицкого. т. 1-10. Нью-Йорк, 1953-65.
Р. Южаков
\АНЦЫФЕРОВ Алексей Николаевич
(10.8.1867, Воронеж - 1943, Париж) - экономист,
педагог, публицист, кооператор. Из
семьи военного. После окончания воронежской
классической гимназии А. поступил на
юридический факультет Московского университета.
Среди преподавателей выделялся
А.Чупров - известный российский экономист,
статистик, немало времени уделявший
изучению кооперативного движения. Именно
он пробудил и развил у молодого А. интерес к
исследованию проблем кооперации и статистики.
В 1890 А. окончил курс университета
и почти 10 лет трудился в земских организациях,
состоял уездным и губернским гласным
Воронежской губернии, почетным мировым
судьей.
В 1899 А. отправился в Германию, где посещал
лекции и семинар профессора И.Конрада.
После возвращения в Россию он предпочел
карьере юриста преподавательскую деятельность:
в 1902 читал курс лекций по экономическим
дисциплинам в Харьковском университете.
В 1903 А. совершил вторую поездку в
Германию и Францию, где изучал под руководством
западных экономистов (И.Конрада,
Л.Брентано, Ш.Жида, фон Майера) особенности
сельскохозяйственного кооперативного движения.
Результаты заграничных командировок
нашли отражение в курсе лекций, которые А.
читал в учебных заведениях Харькова и Москвы,
в исследовательских трудах,. в магистерской
диссертации "Кооперация в сельском
хозяйстве Германии и Франции", защита которой
состоялась в 1907. В 1908 А. совместно
с другими деятелями кооперации разрабатывал
устав Московского народного банка, участвовал
в съездах российских кооператоров, в
международных конгрессах кооператоров в Баден-Бадене.
Свои размышления и выводы по
различным проблемам кооперативного движения
- своеобразный итог исследований этого
общественного явления - А. обобщал на
страницах периодической печати: "Вестник кооперации",
"Экономист России", "Хроника
учреждений мелкого кредита", в сборниках
лекций и статей. Незадолго до 1-й мировой
войны А. участвовал в занятиях Международного
института земледелия в Риме. Плодотворной
была и преподавательская деятельность
А, В Москве он читал лекции по кооперации
в Коммерческом институте и Московском
Народном университете им. А.Шанявского,
в Харьковском университете возглавлял кафедру
политической экономии и статистики, а
на Высших женских курсах - кооперативное
отделение.

После Февральской революции А. выступил
одним из авторов "Положения о кооперативных
товариществах и их союзах", принятого
20.3.1917. Закон определял правовое положение
российской кооперации, расширял границы
ее деятельности и задачи - на ближайшее
время и на перспективу. В мае 1917 состоялась
защита докторской диссертации А.
"Центральные банки кооперативного кредита".
В 1920 А. навсегда покинул Россию. Все
годы эмиграции прожил в Париже, преподавая
время от времени в Праге. В мае 1921 на Всеславянском
кооперативном съезде А., представляя
"Сельскосоюз", принял участие в
разработке проекта организации кооперативного
учебного заведения - Русского института
сельскохозяйственной кооперации в Праге. В
течение 4-х лет А. возглавлял Совет института.
После переизбрания оставался заведующим кафедрой
сельскохозяйственной кооперации и
кооперативной статистики, редактором научных
изданий института, а также входил в состав
редакций ряда исследовательских журналов,
выходящих в Праге на русском языке
("Земледелие", "Хутор", "Хозяин"). Одновременно
А. состоял профессором Русского
юридического факультета в Праге, читал курс
лекций по статистике. В Чехословакии А.
переиздал ряд своих работ по теории и истории
кооперации, статистике, опубликовал результаты
исследований в области организации сельского
хозяйства, кредитования, русского земледелия.
В монументальной "Энциклопедии социальных
наук", выходившей в Нью-Йорке под
редакцией профессора Зелигмана, А, поместил
ряд статей по вопросам демографии и социальной
политики. В 1929 А., в сотрудничестве с
профессором Кайденом и при поддержке фонда
Карнеги, издал свое исследование "Effect of
the War upon Cooperative Credit and Agricultural
Cooperation in Russia", в котором обобщил итоги
влияния мировой и гражданской войн на
развитие кооперации в России,
Значима деятельность А. и во Франции. Он
преподавал на русском отделении юридического
факультета Парижского университета
(Институт права и экономики), где читал лекции
"Методология статистики", "Экономический
строй России"; заведовал кафедрой в Русском
высшем техническом институте (французская
высшая техническая школа с преподаванием
на русском языке); вел экономический
семинар в Институте славяноведения. С 1923
А. возглавлял Русскую академическую группу
(РАГ) в Париже, которая объединяла ведущих
специалистов практически всех отраслей научных
знаний, представителей деловых кругов,
творческую интеллигенцию. РАГ выступала одним
из организаторов Экономического совещания
российской эмиграции, съездов русских
ученых, деятелей сельского хозяйства. Она
способствовала финансированию высших учебных
заведений во Франции и других странах,
изданию работ исследователей и периодики,
осуществляла подготовку научных кадров и т.д.
А. состоял бессменным председателем
кружка "К изучению России", который ставил
своей целью "обследование причин, объясняющих
ход культурного развития русского народа
в прошлом и выяснение условий, могущих благоприятствовать
его успешному социально-экономическому
развитию в будущем". В деятельности
кружка принимали участие русские
эмигранты - экономисты, юристы, инженеры,
общественные деятели: Н.Автономов, В,Аршаулов,
Н.Беляев, М.Бунятян, Г.Глинка, К.Зайцев,
Н.Зворыкин, А.Карташев, П.Мигулин (отделение
кружка в Ницце) и др. Этот кружок осуществлял
издание трудов своих членов, которые
выносили на обсуждение научной общественности
различные вопросы, касающиеся
аграрной проблематики, сельскохозяйственной
катастрофы в Советской России, истории русского
земства, будущего своего отечества.

А. возглавлял Совет русских высших учебных
заведений во Франции и занимал пост вице-президента
Ассоциации бывших студентов
Московского университета. В начале 30-х А.
выступил одним из организаторов создания
Международного института по изучению социальных
движений, был избран членом Международного
института изучения кооперации
(Institut International de l'6tudes cooperatives). В
официальном уведомлении об этом избрании
отмечено, что "своим вотумом Институт хотел
выразить признание научных заслуг проф. Анцыферова,
выразившихся в опубликовании
многочисленных трудов, написанных на кооперативные
темы". Французская республика по
достоинству оценила вклад А. в развитие
мировой науки, удостоив его в 1942 премии
Академии наук.
Основную массу трудов ученого составляли
работы по важнейшим проблемам теории и истории
кооперативного движения: дефиниция и
классификация, функции и отличительные
черты, преимущества и недостатки системы. А.
характеризовал кооперативное движение как
свободное, добровольное соединение группы
лиц для достижения единых хозяйственных целей,
базирующееся на принципах полного
равенства прав участников и самоуправления, в
котором каждый из членов принимает непосредственное
участие и несет материальную
ответственность, а получаемая в результате хозяйственных
дел прибыль не идет на рост капитала.
Выступая сторонником Нимской школы,
А, оценивал кооперацию с точки зрения разновидностей
форм хозяйственного предприятия и
хозяйственных отношений, как явление, отличающееся
и от капитализма и от коммунизма.
Взаимопомощь, свободное и мирное сотрудничество,
составляющие незыблемый фундамент
кооперации; нравственный, т.е. христианский
принцип любви к ближнему, который необходимо
внедрить в хозяйственную ткань, - такова,
по мнению А., сущность кооперации. Исходя
из этого, А. попытался теоретически
развести кооперацию и "антагонистическую"
ей систему - капитализм с его основополагающими
факторами - конкуренцией, прагматизмом,
разумным эгоизмом, А. считал, что исторически
неверно связывать возникновение
кооперации с капиталистическим строем, т.к.
она возникла гораздо раньше. Дальнейшее
развитие кооперации от ее простейших к более
сложным формам должно вытеснять капиталистические
формы. Подобный процесс просматривался,
как полагал А., на примере эволюции
сибирского и датского кооперативного маслоделия.
Представляют интерес работы А., в которых
рассматривались вопросы демографии, статистики,
христианства, правоведения. В своей последней
работе - "Важнейшие законодательные
акты Державы Российской" (опубл. посмертно,
в 1950) - А. отстаивал идеи монархизма
как основы государственного устройства,
который, по словам автора, наиболее приемлем
для России, исходя из ее исторического
прошлого, ментальности, религиозности.
Соч.: Кооперативный кредит и кооперативные
банки. Прага, 1922; Курс кооперации. Париж, 1929;
Russian Agriculture during the War. New Haven, 1930;
О законе земельной ренты / Тр. V съезда рус, академ,
орг-ций в эмиграции. София, 1930; Христианство и
кооперация // Вестник. Орган церков.-обществ, жизни,
1937, № 3-4.

Лит.: Прокопович П. Проф. А.Н.Анцыферов // Хозяин,
1929, № 36-37; Ижболдин B.C. А.Н.Анцыферов
как экономист // НЖ, 1976, № 124; Телицын В.Л.
Алексей Николаевич Анцыферов (Краткий биографический
очерк) // Кооперация. Страницы истории.
Вып. IV. М., 1994.
В. Телицын
\АРСЕНЬЕВ Николай Сергеевич (16.5.1888,
Стокгольм - 18.12.1977, Нью-Йорк) - богослов,
культуролог, историк, писатель. Родился в
семье русского дипломата С.Арсеньева. Духовную
атмосферу в семье сформировала его
мать, Е.Арсеньева (урожд. Шеншина), обучившая
сына английскому, французскому и немецкому
языкам и привившая вкус к очень
широкому кругу чтений: Библия и
"Добротолюбие", знакомство в подлинниках с
сочинениями Гёте, Гейне, Расина и Мольера,
раннее чтение святоотческих текстов Исаака
Сирина, Макария Египетского, Св.Франциска
Ассизского.
Школьное образование А. получил в Московском
лицее. Это был период его увлечения
философией и греческим языком. Сильнейшее
впечатление на лицеиста произвели книги
ректора Московского университета князя
С.Трубецкого "Метафизика древней Греции" и
"Учение о Логосе". Глубокое религиозное воспитание,
полученное в семье, было созвучно
атмосфере русского религиозно-философского
ренессанса начала XX в. В 1906 А. поступил
на историко-филологический факультет Московского
университета с уже сложившимся, по
его мнению, мировоззрением, которое он называл
философией сердца, освещавшей смысл
жизни и живой лик Божества. Увлеченность А.
религиозно-философской проблематикой эпохи
средневековья и платонизмом эпохи
Возрождения вылилась в целый ряд публикаций
- "В поисках Абсолютного Бога" (М.,
1910); "Плач по умирающем Боге" (М" 1912);
"Платонизм любви и красоты в литературе эпохи
Возрождения" (Журн. мин-ва народи.
просвещения, 1913, янв. и февр.). Большое
значение на духовную жизнь А. оказали философские
кружки и салоны, которые он довольно
активно посещал: Психологическое общество
при Московском университете под
председательством А.Лопатина: Религиозно-философское
общество памяти Владимира
Соловьева: "Кружок ищущих духовного
просвещения" под руководством В.Кожевникова.
После окончания университета (1910) с
дипломом 1 -и степени А. был оставлен для подготовки
к профессорскому званию и получил
возможность совершить заграничную поездку
в научные центры Мюнхена, Фрейбурга и
Берлина (1910-12). В 1912 А. сдал магистерские
экзамены и в марте 1914 был избран
приват-доцентом Московского университета по
кафедре западноевропейской литературы. В
период 1 -и мировой войны (с сент. 1914 по
сент. 1916) А, был мобилизован и проходил
службу в Красном Кресте на Северо-Западном
фронте,
В сентябре 1916 курсом "Мистическая поэзия
средних веков" А. возобновил свою педагогическую
деятельность на историко-филологическом
факультете Московского университета.

Специальные курсы по культуре и литературе
средних веков и эпохи Возрождения
одновременно читались им на Московских Высших
женских курсах и в Московском Народном
университете им. А.Шанявского. В 1918 А.
был избран профессором нового Саратовского
университета. Религиозно-мистические интересы
А. этого периода нашли отражение в его более
поздних публикациях: "Античный мир и
раннее христианство" и "Жажда подлинного
бытия" (обе - Берлин, 1922).
В марте 1920 А. эмигрировал. С 1920 по
1944 жил в Кенигсберге, где на философском
факультете университета последовательно занимал
должности лектора русского языка,
приват-доцента, доцента, сверхштатного профессора
по русской культуре и истории русской
духовной жизни. Одновременно с 1926
по 1938 был профессором по Новому Завету и
по истории религий и сравнительному богословию
на православном факультете Польского государственного
университета в Варшаве. Развиваемые
им идеи вызывали неизменный интерес
не только среди философов-эмигрантов, но и в
широких научных кругах Западной Европы. А.
часто приглашали читать отдельные лекции в
университеты Лозанны, Берна, Оксфорда,
Кэмбриджа, Лондона, Гренобля, Страсбурга. В
мае 1945 он переехал в Париж, а в феврале
1948 - в Нью-Йорк, где в Православной духовной
академии Св. Владимира занял должность
профессора.
Несмотря на признанный авторитет и известность,
мыслитель в эмиграции пребывал в состоянии
интеллектуального одиночества. "Я
жил, в общем, на отлете", - писал он в очерке
"О русской эмиграции" (Дары и встречи жизненного
пути. Франкфурт-на-Майне, 1974).
Возможно, определенную роль сыграло нежелание
А. участвовать в эмигрантских философских
дискуссиях, возможно, его взгляды представлялись
слишком самобытными и не находили
своих последователей. Вместе с тем А. вел
весьма активную жизнь: частые лекционные
поездки, участие в экуменическом движении
(участник католических конгрессов и конференций,
в 1964 был представлен папе римскому
Павлу VI). А. активно сотрудничал в
бердяевском журнале "Путь", где публиковал
как аналитические статьи ("Об избыточествующей
жизни. Мистика и Церковь", № 3; "Пессимизм
и мистика в древней Греции", № 4-5; "О
духе нашего времени", № 6), так и обзорно-информационные
("Современные течения в католичестве
и протестантстве в Германии", № 1:
"О современном положении христианства",
№ 7; "Лозаннская конференция", № 10; "Религиозные
съезды в Ньюкастле и Кембридже",
№ 20: "Религиозное движение молодежи в
Германии", № 23; "Движение к единению
христианских церквей и проблема современного
мира", № 31 и др.).
Проявившийся в публикациях интерес А. к
западноевропейской религиозной и церковной
жизни не был, однако, определяющим в общем
спектре его духовных исканий. В сущности А.
был мыслителем одной темы - духовной культуры
России и русского православия, Структура
и стилистика сочинений А. такова, что его
можно вполне принять за богослова, но по сути
он - историк религиозной культуры (Запада и
Востока), философ культуры с "больным сознанием".

Болезнь эта была всепоглощающей
и всерадостной, т.к. называлась Россией с
ее трагической судьбой и с вечными ценностями
ее культуры, которая в своей православной
форме жизни преизбыточествующей единственно
способна к преображению мира и
жизни.
А. был убежден в том, что существует
некий высший смысл и непререкаемый
внутренний закон творения и жизни, как жизни
мира, так и жизни человека. Основные мотивы
и обоснование этой убежденности А, изложил
в своем учении о Логосе Божием, который
понимался не только как основа
творения вообще, но и как средоточие истории
человечества, как специфический духовный
центр, невольно притягивавший всякого человека,
приходящего в мир. Воплощенный Логос
Божий, воплощенное Слово Божие, по глубочайшему
убеждению А., есть центр истории
мира. К нему сходятся и от него расходятся все
лучи. В Логосе все обетования Божий, в нем
осуществляется план Божий о мире. В Логосе
решающим образом раскрылась и вошла в мир
воплощенная Любовь Божия - основоположный
закон и "задний фон" бытия всего мира.
Размышляя о структуре мира, А. видел в нем
огромное величие: "В этих круговых вращениях
электронов, в этом огромном напряжении и
устремлении сил, из взаимодействия которых
рождается то, что мы называем материей, -
здесь есть не только захватывающий зов глубин,
уходящих в бесконечность, но и красота и
планомерность, поражающие наш ум. Мы начинаем
понимать слова о Премудрости, лежавшей
в основе мироздания, подобно тому, как
эту Премудрость разумел автор книги Иова и
авторы псалмов, когда они восхищались величием
Божиим". Нет никакого сомнения в том,
что подобные рассуждения в значительной
мере носят профетический характер, но это
профетИзм не религиозного фанатика, а углубленного
ученого-богослова и тонкого мыслителя,
пытающегося философски осмыслить пласты
христианской культуры и осветить онтические
аспекты мудрости античного и христианского
миров.
Соч.: Из русской культурной и творческой
традиции. Франкфурт-на-Майне, 1959; Преображение
мира и жизни. Нью-Йорк, 1959; О Жизни Преизбыточествующей.
Брюссель, 1966: О Достоевском. Четыре
очерка, Брюссель, 1972; Единый поток жизни: К
проблеме единства христиан. Брюссель, 1973; О
красоте в мире, Мадрид. 1974; О некоторых основных
темах русской религиозной мысли 19-го века / Русская
религиозно-философская мысль XX века. Питсбург,
1975.
Лит.: Плетнев Р.Н. С.Арсеньев / Русская
религиозно-философская мысль XX века. Питсбург,
1975; Филонова Л.Г. Николай Сергеевич Арсеньев /
Русские философы. М., 1993.
А. Абрамов
\АРХИПЕНКО Александр Порфирьевич
(30.5.1887, Киев - 25.2.1964, Нью-Йорк) -
скульптор. Сын профессора Киевского университета,
инженера и изобретателя П.А.Архипенко,
внук иконописца. В 1902 поступил в
Киевское художественное училище: в 1905 отчислен
за критику учителей. Посетил в 1906
Москву, сблизился с М.Ларионовым и др. молодыми
живописцами, участвовал в выставках. С
1908в Париже, поселился на Монпарнасе, колонии
художников "La ruche" ("Улей"). Недолго
занимался в Академии изящных искусств. С
1910 его произведения появлялись на парижских
выставках (в 1910-14 в Салоне независимых,
в 1911-13 ив 1919 на Осеннем салоне).

В 1912 вступил в группу "Золотое сечение" и
открыл свою школу, пропагандируя собственные
открытия и достижения новейших течений
в искусстве.
Годы 1-й мировой войны провел в Ницце.
Как скульптор А. начинал со статуй и групп с несколько
утрированной гротескной выразительностью;
до 1911 его работы отличались компактными
обобщенными объемами, центрической
композицией, кубистической огранкой форм
("Сюзанна", 1909; "Поцелуй" и "Сидящая женщина",
1910; "Задрапированная ню", 191 1).
Однако со временем его все более стали занимать
проблемы пространства и динамики, появились
танцующие, жестикулирующие обнаженные
фигуры ("Композиция с фигурами", 1912;
"Танец", 1912; "Боксерский матч", 1913 и др.).
Широко вводил в свои работы "отрицательный
объем", когда не выпуклость, а вогнутость
строила скульптурную форму. Для небольших
бронзовых статуй А. характерны вытянутые
пропорции, плавность и легкость силуэтов,
сквозные прорывы, проемы, напряженные изогнутые
плоскости ("Женщина, причесывающая
волосы", 1915: "Стоящая ню", 1916 и др.). Под
воздействием художественных импульсов кубизма
интерес А. привлекли пограничные
сферы, где объем и пластика активно взаимодействовали
с цветом и рисунком ("скульптоживопись"):
"Медрано П", 1913; "Купальщик",
1915: "Гондольер" и др. Использовал стекло,
дерево, металл, папье-маше, клеенку, считал,
что продолжает мировые традиции полихромной
скульптуры.
В 1921-23 А. жил в Берлине, где
руководил школой. Женился на Ангелине
Бруно-Шмиц. В 1923 переехал в Нью-Йорк
(американское гражданство получил в 1929).
Продолжая пластическо-динамические эксперименты,
изобрел в 1924 специфический
вид искусства под названием "Архипентура"
(запатентован в 1927): аппарат с мотором
приводил в движение объект, состоявший из
живописных элементов. А. стремился отобразить
"ту сферу реальной жизни, которая не
могла быть передана статической живописью",
"Архипентура, - писал он в одноименной статье-манифесте,
- есть конкретное соединение
живописи с временем и пространством", Произведение
А. предвосхитило кинетическое искусство
2-й половины XX в. В дальнейшем в
искусстве А. нарастали неоклассические тенденции,
проявившиеся как в статуях "Стоящая
обнаженная", 1925: "Диана", 1925;
"Грация", 1930, так и в рисунках.
Продолжая считать себя российским художником,
А. представил свои работы на 1-ю
русскую художественную выставку (Берлин,
галерея Ван Димена, 1922); выставлялся в
Бруклине (Выставка русской живописи и
скульптуры, 1923), в Филадельфии (Выставка
современного русского искусства, 1933).
В 1927 подарил бронзу "Грация, или Величие
красоты" Государственному музею нового
западного искусства в Москве для русского
раздела выставки "Современное французское
искусство". Работы А. экспонировались на выставках
Ассоциации независимых украинских
мастеров искусства (АНУМ), созданной во
Львове в начале 1930-х. Львовскому Национальному
украинскому музею А. подарил в
1934 бронзовый отлив скульптуры "Ма - Раздумье"
(в 1952 эта и другие работы А. были
изъяты, уцелело несколько рисунков). "Ма -
Раздумье" была лучшей из трех композиций А"
две других - "Ма - Щедрая сила" и "Ма -
Видение" ("ма" - ласкательное сокращение от
слова "мама"), Скульптурному триптиху А.

предпослал лирическое посвящение: "каждой
матери; каждому, кто любит и страдает из-за
любви; каждому творцу в искусстве и науке;
каждому, задыхающемуся от проблем; каждому,
кто ощущает и знает вечность и бесконечность".
Любовь А. к украинской национальной
культуре нашла выражение в установленных в
30-е в Кливленде памятниках-бюстах Тараса
Шевченко, князя Владимира, Ивана Франке.
Еще один бюст Шевченко (1935) А. подарил
Институту искусств в Детройте. Всего в США
состоялось 15 0 его персональных выставок. А.
- основатель ряда художественных школ в
США, самая известная из них - в Нью-Йорке.
А. преподавал также в университетах и институтах,
выступал с лекциями.
Соч.: Архипентура. К истории международных связей
ГМНЗИ. М" 1978.
Лит.: Голубец Н. Архипенко. Львов, 1922;
Archipenko. Fifty Creative Years 1908-1958 (by
Archipenko and Fifty Art Historians). New York, 1960;
Коротич В. Плаксигласова мадонна самотнос-ri (1з биографии
О.Архипенка // Вп-чизна, 1966, № 10;
Archipenko. International Visionary. Washington, 1969;
Karshan D. Archipenko: Sculpture, Drawings and Prints,
1908-1964. Bloomington, Indiana, 1985; Ковжун П.
Александр Архипенко // Творчество, 1989, № 10.
А. Шатских
\АРЦЫБАШЕВ Михаил Петрович (24.10.1878,
хутор Доброславовка, Ахтырский у., Харьковская
губ. - 3,3.1927, Варшава) - прозаик,
публицист, драматург. Из поместного дворянского
рода, по матери - поляк. В 1897-98
учился в харьковской Школе живописи и
рисования. С 1894 рассказы, заметки, репортажи
А. стали появляться в провинциальных газетах,
с переездом в 1898 в Петербург - в
столичной прессе. А. критически воспринимал
революционный пафос литераторов, группировавшихся
вокруг горьковских сборников "Знание";
"Литература вовсе не так влияет на
жизнь, чтобы даже самое великолепное художественное
произведение отдельного автора
могло произвести в ней ощутительный переворот...
Литература влияет на жизнь... в течение
десятков, если не сотен лет..." В произведениях
А. часто возникали образы, заимствованные у
Чехова, Толстого, Достоевского, но его описания
нарочито натуралистичны, обнаженно
жестоки. Роман "Санин" (Совр. мир, 1907,
№ 1-5, 9: отд. изд. СПб., 1908: М., 1990)
надолго обеспечил ему скандальную репутацию
проповедника аморальности. Автором
разгромной статьи был К.Чуковский; оскорбленный
писатель послал ему вызов на дуэль,
которая не состоялась, а Чуковский записал
после встречи с А.: "...какой он хороший
человек". По мнению А.Блока, А, был "бесспорно
талантливым писателем", Л.Толстой, хотя
и упрекнул А, в том, что в романе "Санин"
он "не показал никакой духовной жизни", но в
целом положительно отозвался о писателе: "...у
Арцыбашева работает - и самобытно -
мысль, чего нет ни у Горького, ни у Андреева...
Простой талант без содержания у Куприна; у
Арцыбашева и талант и содержание". Особенно
нравилась Толстому повесть "Смерть Ланде"
(1904), в определенной мере созвучная
идеям "толстовства". Лучшие романы А. печатались
в сборниках "Земля": "У последней
черты", 1910-12, сб. 4, 7, 8 (отд. изд. Мюнхен,
Лейпциг, 1910; М" 1913); "Женщина, стоящая
посреди", 1915, сб. 17 (Рига, 1930). В 191218
было издано собрание сочинений А, в 10-ти
томах.

В августе 1923 эмигрировал в Варшаву. О
настроениях, с которыми А. оказался в
эмиграции, свидетельствует сборник его
размышлений "Вечный мираж" (Берлин, 1922),
написанных в 1919 в России. "Жизнь, - утверждал
он, - не в столкновениях народов,
борьбе классов, создании религий и философских
систем. Она в том, чего все эти события
являются завершением: в мыслях, чувствах и
поступках всех людей". По убеждению писателя,
к каким бы результатам ни пришла социальная
революция, трагизм ее в том, что "множество
живых, страдающих... людей будет втянуто
в смертельную борьбу, обречено на муку и
гибель. В случае ее победы не торжество идеи
будет важно, а облегчение участи опять-таки
миллионов людей. Но хотя бы для грядущих поколений
выгоды этой революции были бы даже
неисчислимы, они все-таки ни на йоту не
уменьшат ужаса страданий и смерти тех, кто
падет в этой борьбе".
Для А. характерен апофеоз страдания, оно
является, по его мнению, "настоящим двигателем
жизни, и жизнь застыла бы в мертвом бездействии,
если бы страдание и страх страдания
не толкали ее на поиски спасения"; этим возбуждаются
всякое сознательное творчество и
всякое бессознательное влечение. Писатель говорил
о "духовной узости" и "умственном убожестве"
людей, "охваченных политической
борьбой", "ибо они ставят над жизнью идею".
В завершении книги "Вечный мираж" А. обобщал:
"Итак, "человек" не "звучит гордо", как
провозгласил Горький, нет, "человек" звучит
очень жалобно и жалко, но это все, что мы
имеем, что мы есть. И да закатятся скорее все
"великие солнца великих идей" о Богах всякого
рода, и да воцарится в сознании человечества
истина о том, что мы - одни, что нет и не
может быть такой идеи, во имя которой можно
было бы терзать живого человека. Если мы не
можем жить без религии, то пусть этой
религией будет любовь к человеку".
Первый сборник, изданный в Варшаве,
"Под солнцем" (1924), был также составлен из
произведений, написанных в России. В одноименном
рассказе писатель предвещал гибель
всей цивилизации и культуры в результате осуществления
мировой революции. Политическими
аллюзиями насыщена пьеса в стихах "Дьявол:
Трагический фарс" (Варшава, 1925) - как
бы продолжение "фауста" Гёте в эпоху XX в.
- "ада на земле", т.е. в эпоху битвы "за свободу,
равенство и братство", всегда оборачивающейся,
по мнению писателя, кровью и диктатурой.
В ансамбль персонажей, наряду с
традиционными фигурами Дьявола (Мефистофеля),
Фауста, Маргариты, Марты, Ведьмы и
др., введены многочисленные лица, подчеркивающие
злободневность "старой легенды"
(среди них - социалисты, рабочие, члены
Комитета). В речи персонажей вплетены
реминисценции не только из "Фауста", но также
из политических гимнов пролетарского движения,
Главной для себя А. считал теперь публицистическую
деятельность. Печатался постоянно
в варшавской газете "За свободу" и помогал
Д.Философову ее редактировать. По мнению
А-Амфитеатрова, А, "вовсе не был "человеком
экстремы", как многие пытались его
определить, обманываясь его пламенным литературным
темпераментом. Напротив, характером
он был очень мягок, а ум имел
рассудительный и логический. Но именно на
прямолинейных путях строгой "честности мысли",
логической до конца, обретал он ту беспощадную
последовательность, что определяет его
как писателя-гражданина, смелого до дерзости...

Его варшавская противобольшевицкая кампания
была сплошным бомбометательством в лагери
коммунизма и соглашательства". З.Гиппиус подчеркивала
художественность его политических
статей, Наиболее последовательно А. изложил
свои взгляды на советский режим в
статьях, связанных с процессом убийцы
В.Воровского - Конради, эти статьи, включенные
в книгу "Записки писателя" (Варшава,
1925), способствовали его оправданию. А.
призывал в свидетели против Воровского "всех
замученных и расстрелянных в болыпевицких
подвалах, всех погибших от голода и холода,
всех погибших от грязи и эпидемии ...жертв великого
коммунистического эксперимента..." и
утверждал, что "Боровский был убит не как
идейный коммунист, а как палач... Убит, как
агент мировых поджигателей и отравителей,
всему миру готовящих участь несчастной России".
В основе подобных выводов лежала
уверенность А., что "кровавый переворот 7 ноября
1917 года не выражал народной воли" и
что Ленин является "гениальнейшим пройдохой,
так полно сочетавшим в себе черты деспота
- жестокость и лицемерие"; "ни нашествие
Батыя, ни кровавое безумие Иоанна не
причинили России такого вреда и не стоили
русскому народу столько крови и слез, как шестилетняя
диктатура красного вождя".
Получив известие о смерти А" Гиппиус сказала
о нем на заседании "Зеленой лампы"; "Человек.
Любил родину просто: как любят мать.
Ненавидел ее истязателей. Боролся с ними лицом
к лицу, ни пяди не уступая, не отходя от
материнской постели". Для Амфитеатрова А.
был "одним из тех авторов, которых понимание
возрастает через отдаление их эпохи в историческую
перспективу".
Соч.: Тени утра: Роман, повести, рассказы. М.,
1990.
Лит.: Некрологи: Пильский П. // Сегодня, 1927,
4 марта; Куприн А. // Возрождение, 1927, 5 марта;
(Скиталец) // Рус. слово, 1927, 22 марта; Неугасимая
лампада: Сб. статей памяти М.П.Арцыбашева.
Варшава, 1928.
А. Ревякина
\АУЭР Леопольд Семенович (7.6.1845,
Веспрем, Венгрия -15.7.1930, Лошвиц, близ
Дрездена) - скрипач, дирижер, композитор,
педагог. Родился в бедной еврейской семье маляра-живописца,
расписывавшего наружные и
внутренние стены домов. В раннем возрасте у
А. проявились незаурядные музыкальные способности;
с 4-х лет самостоятельно научился
играть на скрипке и обратил на себя внимание
окружающих. Благодаря меценатам с 9-ти лет
обучался в консерватории Пешта у Р.Конэ.
Вскоре с большим успехом выступил в благотворительном
концерте в Будапештской опере
с исполнением концерта Мендельсона. На
собранные поклонниками его таланта средства
А. с отцом выехали в Вену, где в 1857-58
юный скрипач обучался у Я.Донта и в
квартетном классе И.Хельмесбергера, В Вене
А. получил настоящую профессиональную базу
скрипичной игры. Он считал, что Донту он был
"обязан скрипичной техникой", а общение с
Хельмесбергером дало ему широкое музыкальное
образование.

Однако недостаток средств не позволил
продлить занятия. С 1859 начались гастроли А.
по странам Европы как "вундеркинда", который
вынужден своим талантом содержать семью.
Выступления продлились два года. Утомительные
переезды, полуголодное существование
(семья копила средства на обучение в Париже)
во многом сказались на здоровьи мальчика. В
1861 А. оказался в Париже. Здесь он много
играл в частных домах, познакомился с Россини
и Берлиозом, оценившими его талант. С ним
играл Юзеф Венявский, давал консультации
один из лучших профессоров Парижской консерватории
Ж.-Д.Аляр. С большим успехом
прошел концерт А. в зале Плейель.
После нескольких месяцев пребывания в
Париже А. переехал в Англию (1862). Концерты
в Лондоне положили начало его
европейской известности. Однако А. ощущал
недостаточную развитость художественной
стороны своей игры и отправился в Ганновер к
знаменитому Йозефу Иоахиму. Почти два года
(1863-64) он занимался у него, играл с ним в
квартете. Как вспоминал А" Иоахим "явился
настоящим откровением для меня, раскрыв
перед моими глазами такие горизонты высшего
искусства, о которых я и не догадывался до тех
пор". А. выступал с концертами, которыми
дирижировал Иоахим. Блистательным был его
дебют в 1864 в Гевандхаузе. Иоахим писал в
рекомендательном письме к Нильсу Гаде, что
А. "как скрипач далеко превзошел всех своих
сверстников, которых мне приходилось слышать!"
А. подружился со многими немецкими
музыкантами, особенно с Брамсом, с которым
играл "Крейцерову" сонату Бетховена и др. сочинения,
В 1864-66 А. занимал место концертмейстера
в Дюссельдорфе, а затем в Гамбурге,
где также возглавлял смычковый
квартет. Его ансамблевая деятельность была
столь значительна, что в 1867 он был
приглашен занять место первой скрипки в знаменитом
"Квартете братьев Мюллер" (после
смерти одного из братьев). В этом квартете он
проработал два года, концертируя в различных
странах Европы. В 1868 А. с большим успехом
выступал в Лондоне как квартетист и солист. С
Антоном Рубинштейном и Альфреде Пиатти он
играл Трио Бетховена. Восхищенный искусством
скрипача, Рубинштейн пригласил его занять
место профессора Петербургской консерватории
и солиста императорских театров
вместо ушедшего Г.Венявского. Начался новый
этап деятельности скрипача. Он подписал 3-летний
контракт и в сентябре 1868 приехал в Россию,
где ему суждено было провести 50 лет
своей жизни.
В Петербургской консерватории А. вел
высший класс скрипичной игры, квартета, камерного
ансамбля, а также дирижировал студенческим
оркестром. Одновременно в 18681906
он возглавлял квартет Русского музыкального
общества (РМО), заменив Венявского.
В квартете вместе с ним играли И.Пиккель,
И.Вейкман и К.Давыдов. Ансамбль стал первым
исполнителем многих квартетов русских композиторов.
С 1886 состав квартета изменился.
В нем стали играть П.Пустарнаков (ученик А.),
Е.Альбрехт, а после ухода Давыдова (1880)
партию виолончели начал исполнять А.Вержбилович.
Квартет завоевал славу одного из лучших
мировых ансамблей. Его очень высоко ценили
П.Чайковский, А.Глазунов, С.Танеев и др.

русские музыканты, а также Иоахим, СенСанс,
Сарасате. Вместе с А.Есиповой и А.Вержбиловичем
А. создал Трио профессоров Петербургской
консерватории, пользовавшееся
большой популярностью на эстраде.
Параллельно с сольной и камерной деятельностью
А. в 1872-1908 исполнял обязанности
солиста оркестра балета Мариинского театра,
где его блистательные соло, неизменно вызывавшие
восторг публики, надолго определили
традицию трактовки сольных каденций в балетах
(в известной мере она продолжается и ныне).
В 1873 А" наконец, получил звание "Солиста
двора", которое носил Венявский. В 1896
ему было пожаловано дворянство. Он был
награжден многими высшими орденами Российской
империи. Размах творческой деятельности
А. был поразительным. В дополнение ко всему
он еще с 1883 (с некоторыми перерывами до
1892) был главным руководителем-дирижером
симфонических собраний РМО, продирижировав
свыше 80 концертами. Как дирижер он
выступал и со студенческим оркестром консерватории.
На своих концертах как в России,
так и за рубежом А. особенно пропагандировал
произведения русских композиторов, в первую
очередь Чайковского. Высоко оценивая дирижерский
талант А., Чайковский доверил ему
премьеру своей "Моцартианы". Блистательно
трактовал А. "Франческу да Римини", симфонии
русского композитора. Вместе с тем художественными
событиями в музыкальной жизни
России были исполнения А. Реквиема Г.Берлиоза
(1889), "Манфреда" Р.Шумана (1890), шумановской
Симфонии C-dur (1906), "Тиля
Уленшпигеля" Р.Штрауса (1906) и др. Искусство
А.-дирижера, как писал И.Липаев, "увлекало,
чаровало, действовало неотразимо..., его
оркестр поражает жизнью, он умеет ухватить
общую картину, нерв, сок произведения".
Критики отмечали "темперамент, красивый
взмах, выразительное лицо" А.
А. был блистательным скрипачом-солистом
виртуозно-лирического плана. Он концертировал
с Э.д'Альбером, Л.Брассеном,
Р.Пуньо, И.Гофманом, Т.Лешетицким, Ю.Венявским
и мн. др. выдающимися пианистами. Регулярно
выступал с А.Рубинштейном, В.Сафоновым,
С.Танеевым, С.Ляпуновым. С А.Есиповой
у него сложился постоянный сонатный ансамбль.
Они выступали совместно с 1895 по
1913, неоднократно исполняя циклы всех сонат
Бетховена, Брамса.
Исполнительская манера А.-скрипача, несколько
холодноватая, в определенной мере
рационалистическая, во многом была близка по
сочетанию интеллектуального начала и
романтической приподнятости творчеству
А.Вьетана, отчасти П.Сарасате, Й.Иоахима.
Именно синтетический стиль, стремление к
объективации интерпретации, утонченности и
одновременно изящество игры, прекрасные
виртуозные качества, певучесть, тонкость
фразировки позволили А. занять высокое место
среди концертирующих скрипачей конца
XIX в. Рецензенты выделяли его "в высшей
степени осмысленную игру", "чистоту, блеск
и грацию". Чайковский писал: "Преобладающие
качества Ауэра - задушевность, прочувствованность
в передаче мелодии и нежная певучесть
смычка. Он играет с большой выразительностью,
с высокопоставленной чистотой
техники, с тонкой обдуманностью и поэтичностью
в фразировке". Его звук был небольшим,
мягким, серебристым. Особыми качествами отличалась
его трактовка русских сочинений, в
частности, Чайковского и Глазунова. В них он
подчеркивал поэтичность, черты мечтательности,
широту мелодического дыхания, образность,
импровизационность. Это ярко ощущается
в сохранившейся записи исполнения А. "Мелодии"
Чайковского. В репертуаре А. были
концерты Бетховена, Мендельсона, Шпора, Вьетана,
Эрнста, Рубинштейна, Глазунова, "Испанская
симфония" Дало, множество сонат, пьес,
отдельные части сольных сонат и партит Баха.

А. был одним из лучших исполнителей
скирпичного концерта Чайковского. Известно,
что Чайковский хотел посвятить сочинение А.,
принес его ему и сыграл на фортепиано. А.
вспоминал, что "с трудом мог тогда охватить
полностью содержание произведения при его
первом исполнении, но сразу же был поражен
лирической красотой второй темы первой части
и прелестью овеянной грустью второй части".
Однако позднее, ознакомившись с концертом,
он нашел, что, "несмотря на всю его
внутреннюю ценность, он требовал основательного
просмотра, ибо некоторые места были
"нескрипичны" и написаны в чуждой
инструменту форме", А. признавался, что долго
откладывал редакцию концерта и не стал, к сожалению,
первым его исполнителем. Обладая
достаточно консервативным вкусом, А., видимо,
не смог в должной мере оценить концерт,
кроме того, он, как правило, очень долго и тщательно
разучивал сочинение (из всех посвященных
ему концертов А. первым сыграл только
концерт Глазунова). Редакция концерта была
завершена лишь в 1893, Впервые А. исполнил
сочинение в мае того же года в Мюнхене на
Фестивале Немецкого всеобщего союза музыкантов
и повторил через полгода (6 нояб.) на
траурном вечере РМО под управлением
Э.Направника. В феврале 1894 он играл концерт
в Москве. Музыкальный критик Н.Кашкин
писал: "Скрипичный концерт Чайковского слышали
в Москве много раз и от прекрасных исполнителей;
но г. Ауэр, выступивший с ним в
этот вечер, совершенно увлек публику
виртуозным блеском и теми новыми оттенками,
которые он сумел вложить в это
произведение". Редакция А. была опубликована
в 1899 и пользовалась большой популярностью,
Ныне она исполняется наряду с
оригиналом. Временное охлаждение отношений
с Чайковским вскоре исчезло. Композитор с
пониманием отнесся к редакционным, относительно
небольшим, "вторжениям" А.
А. и в преклонном возрасте сохранил свое
исполнительское мастерство. Так, исполнение
им концерта Бетховена в 1913 стало заметным
художественным явлением. Известный музыкальный
критик А.Спалдинг писал: "Это была
выдающаяся интерпретация. Огромная ясность
стиля, широта концепции руководили его
фразировкой, а в лирических местах
природное поэтическое чувство было глубоко
волнующим". Одно из последних выступлений
А. в России состоялось в 1915. В исполнении
сонат Бетховена критики отмечали его "неувядаемый
талант", то, что ему "удалось сохранить
чисто-юношеский, животворящий темперамент,
безукоризненную чистоту интонации, уверенность
смычка, обаяние", волевую, устремленную
игру. А. играл на скрипке Страдивари
1697, имел еще один инструмент Страдивари
более раннего периода творчества ("аматизе"),
скрипку П.Гварнери, которые давал для концертов
своим ученикам.
Велико значение педагогической деятельности
А. В начале 1900-х из его класса начали
выпускаться скрипачи мирового уровня -
М.Эльман, Е.Цимбалист, М.Пиастро, Я.Хейфец
и др., заставившие заговорить мир о "русской
скрипичной школе". В 1908 праздновался 40летний
юбилей деятельности А. в Петербургской
консерватории. Выступали его лучшие ученики.

А. было присвоено звание Почетного члена
РМО. Решено было провести конкурс его имени.
Необходимая сумма была собрана в 1911.
В конкурсе участвовало 4 его ученика. Премия
была присуждена М.Пиастро.
Наряду с преподаванием в консерватории
А. основал в Лондоне летнюю "Школу-студию"
(1907-16). В 1915-1 7 А. выезжал с учениками
на летние каникулы в Норвегию - в горы около
Христианин. Здесь же с ним занимались и
ученики "английской студии". В середине
1917 А. последний раз приезжал в Петербург,
а затем уехал в Норвегию, выступал с сонатными
вечерами в Скандинавии. Известие о захвате
власти большевиками укрепило его в намерении
покинуть Россию. 7.2.1918 он отплыл
на пароходе в Америку. В Нью-Йорке А.
встретили его ученики - Эльман, Цимбалист,
Хейфец, Э.Броун, М.Розен и др. Вскоре (25
марта) он дал свой первый концерт в НьюЙорке.
Слава об А" как о выдающемся педагоге,
обеспечила ему широкий приток учеников.
Но он теперь тщательно отбирал наиболее интересных,
резко ограничив их число. У А. одновременно
было не более 6-7 учеников. Занятия
он вел в Институте музыкального искусства
в Нью-Йорке, а затем в Кертис-институте в
Филадельфии (где директором был его ученик
Цимбалист).
В 1924 А. впервые выступил в Карнеги
Холл. Там же в следующем году было
торжественно отпраздновано 80-летие маститого
артиста. В концерте участвовали С.Рахманинов,
И.Гофман, О.Габрилович и ученики А. -
П.Стасевич, И.Ахрон, Хейфец, Цимбалист. Программа
открылась исполнением с оркестром
Тройного концерта Вивальди. Играли А" Хейфец
и Цимбалист. Специальную каденцию для
трех солистов написал Ахрон. Затем А. сыграл
"Мелодию" Чайковского и Венгерский танец
Брамса. Аккомпанировал Рахманинов. Рахманинов
также переворачивал ноты аккомпаниаторам
Хейфеца и Цимбалиста. Концерт принес
20 тыс. долларов дохода,
В 1924 А. развелся со своей женой,
Надеждой Евгеньевной (на которой женился в
России) и женился на Ванде Богутке-Штерн,
работавшей аккомпаниатором в его классе. В
1926 он получил американское гражданство.
Каждое лето и часть осени А. проводил в небольшом
городке Лошвиц под Дрезденом. В
июле 1930 он там простудился и умер от воспаления
легких. Его похоронили в Нью-Йорке.
На панихиде Хейфец играл "Ave Maria" Шуберта,
а Гофман - первую часть "Лунной" сонаты
Бетховена. А. до конца дней сохранял ясность
ума и владение инструментом. По воспоминаниям,
"за несколько месяцев до смерти он
еще играл в честь одного из выдающихся своих
учеников: играл до тех пор, пока его друзья не
признали, что он также жив, также бодр, также
молод духом, как всегда".
Основной вклад в развитие музыкального
искусства А. внес как гениальный педагог,
проложивший новые пути формирования
скрипача. Наследовав в Петербургской консерватории
класс Венявского, исполнительская
манера которого служила ему эталоном, он во
многом развил существующие традиции
преподавания, стараясь формировать своих
учеников с учетом стиля Венявского, его темпераментной,
масштабной игры, блистательной
виртуозности, красочности звучания. Для
решения этой задачи А, пришлось выработать
совершенно новую систему обучения. Она основывалась
не на методе постепенного движения,
а на "методе эксперимента" (когда талантливому
ученику дается задание, превышащее
его возможности), учете индивидуальности ученика,
внимании именно к его сильным
сторонам (а не упор на его "всестороннее"
развитие), воспитании самостоятельности, самооценки,
артистического мышления. А. ввел
т.н. "русскую хватку" смычка, когда пальцы на
смычке располагаются гораздо глубже, высокое
положение локтя правой руки с несколько
опущенной кистью ("кисть должна упасть"),
свободное перемещение скрипки в горизонтальной
плоскости и держание ее без подушечки.

Он рекомендовал прием "длинного смычка"
для выработки широкого, льющегося звука; советовал
ученикам удерживать "в пальцах"
репертуар, изучать партитуру сочинения, в обязательном
порядке присутствовать на занятиях
с другими учениками. Хейфец говорил: "Ауэр
был несравненным педагогом. Думаю, что никто
в мире не мог бы даже приблизиться к нему.
Не спрашивайте, как ему это удавалось, я
все равно не смогу ответить, но он умел быть
абсолютно разным с каждым студентом, Возможно,
это была одна из главных черт великого
учителя". В то же время Цимбалист отмечал:
"Занимаясь в классе Ауэра, боготворя своего
учителя, вслушиваясь во все его замечания, мы
никогда не были глухи и к своему внутреннему
голосу, как бы говорившему: это для тебя, а это
- нет!".
Педагогические принципы А, были усвоены
и развиты его учениками и последователями в
русской скрипичной школе, в первую очередь
А.Ямпольским, а также Л.Цейтлиным, Ю.Эйдлиным
и др. Среди лучших учеников А. (а их
было у него более 300), кроме упомянутых,
можно назвать Тошу Зейделя, Цецилию Ганзен,
Рихарда Бургина, Кэтлин Парлоу, Бориса
Сибора (Лифшица), Эмиля Млынарского, Иосифа
Лесмана, Виктора Вальтера, Иоаннеса
Налбандяна, Натана Мильштейна, Юлия Эйдлина,
Филарета Григоровича, Вацлава Коханьского,
Изольду Менгес, Павла Пустарнакова и мн. др.
А. был одаренным композитором. Ему
принадлежат: Концертная тарантелла, Романс,
2 Reverie, Экспромт и др. Лучшим его
произведением стала Венгерская фантазия для
скрипки с оркестром. Чайковский писал: "Ауэр
заявил себя артистом, далеко не лишенным
композиторского дара. В его рапсодии много
огня, увлекательности, подчас юмора, а
инструментована она с замечательным блеском".
А. принадлежат также каденции к концертам
Бетховена (2 варианта), Брамса, Четвертому
концерту Моцарта, сонате "Дьявольские
трели" Тартини; им дополнена каденция к
концерту Чайковского; создано огромное количество
транскрипций и обработок для скрипки
различных пьес Баха, Гайдна, Моцарта, Бетховена,
Шуберта, Шумана, Вагнера, Давыдова,
Дриго, Чайковского, Шопена, Глинки, Рубинштейна
и мн. др. Интересны редакции концертов
Чайковского, Глазунова, Моцарта (D-dur),
Аренского, Шпора (№ 2, 6, 9, II) и др.
Искусство А. высоко ценили многие
русские композиторы. Чайковский посвятил
ему "Меланхолическую серенаду", Глазунов и
Аренский - свои скрипичные концерты, Танеев
- "Концертную сюиту",
Свой концертный и педагогический опыт А.
обобщил в работах: "Violin playing as I Teach it"
(New York, 1921); "Violin Master Works and
their Interpretation" (New York, 1925: рус. пер.:
Моя школа игры на скрипке. Интерпретация
произведений скрипичной классики. М., 1965);
"Graded course of Violin Playing". (Books I-VIII.
New York, 1926). Сохранились его воспоминания
(My Long Life in Music. New York, 1933):
интервью "О стиле и традиции" (Muzyka, 1930,
№ 10). А. также принадлежит "Курс игры в ансамбле"
в 4-х тетрадях. Указания А. систематизированы
в работах его учеников: И.Лесман.
Скрипичная техника и ее развитие в школе
Л.С.Ауэра (с предисл. Ауэра). СПб., 1909:
В.Вальтер. Как учиться играть на скрипке, 3-е
изд., СПб., 1910.

Лит.: Раабен Л. Леопольд Семенович Ауэр. Очерк
жизни и деятельности. Л., 1962; Григорьев В.Ю.
Принципы скрипичной школы Леопольда Ауэра / Из
истории музыкальной жизни России (XVIII-XIX вв.).
М" 1990.
В. Григорьев.
\АФОНСКИЙ Николай Петрович (1892, Киев
- 9.5.1971, Нью-Йорк) - регент русской
православной церкви. Образование получил в
Киевской духовной академии. Всю 1-ю
мировую войну провел на фронте: там же
впервые проявил дирижерские способности,
организовав хор 129-го Бессарабского полка
(где служил в чине поручика). Впоследствии находился
в Добровольческой армии, эвакуировался
в Германию, попал в русский лагерь в
Вюнсдорфе под Берлином, где были собраны
расформированные части Добровольческой
армии, беженцы и т.д. В Вюнсдорфе А. также
организовал церковный хор, который был во
время пасхального богослужения отмечен
митрополитом Евлогием. Некоторое время А,
работал в канцелярии митрополита, затем псаломщиком
и регентом русской церкви и Висбадене.
В 1925 переехал в Париж и, получив назначение
регентом в кафедральный собор
Св.Александра Невского (на rue Daru), приступил
к созданию парижского Митрополичьего
хора, которым руководил затем в течение 22
лет, до переезда в США в 1947.
Хор под управлением А. не только пел
службы в соборе, но и давал очень много концертов
русской духовной и народной музыки,
выступая как в залах, так и в храмах разных
конфессий. В 1926 А. и его певцы приняли
участие в первом исполнении "Демественной
литургии" А.Гречанинова (во 2-Й ред.) в
парижском католическом храме Богородицы
Белых Покрывал. В 1928, через три года после
создания, Митрополичий хор занял 1-е место
на объединенном концерте европейских хоров
в Антверпене. В 1934 по приглашению Ф.Шаляпина
хор осуществил записи двух пластинок
русской церковной музыки с участием великого
певца: "Сугубая ектения" А.Гречанинова и
"Верую" А.Архангельского, "Покаяния отверзи
ми двери" А.Веделя и "Ныне отпущаеши"
М.Строкина. Первая пластинка получила премию
на Международном конкурсе в Париже в
1934, вторая - в Нью-Йорке в 1954, где вместе
с другими записями, лучшими в серии "Золотой
век музыкального искусства", была замурована
в стене Музея современного искусства.
В 1936 хор дал ряд концертов в США и Канаде;
в 1938 совершил турне по Бельгии,
Германии, Голландии, скандинавским странам,
Все выступления пользовались очень большим
успехом. Постоянно участвуя в богослужениях
в парижском православном соборе, А. исполнял
там со своим хором целиком композиции
Божественной литургии Чайковского, Гречанинова,
Рахманинова, Архангельского, Кедрова и
др. Отдельные песнопения из этих циклов и др.
сочинения были записаны на пластинки.
В 1950 А. по приглашению митрополита
Феофила занял место регента православного
кафедрального собора в Нью-Йорке. Организованный
им соборный хор много концертировал
и записал четыре долгоиграющих
пластинки (песнопения литургии Чайковского и
Архангельского, песнопения Всенощного бдения
и др.). А. создал в США еще три хора: молодежный
Русский национальный хор, Детский
хор и мужской хор "Капелла" (назван в честь
петербургской Придворной певческой капеллы);
все эти коллективы сосредоточивались в
основном на исполнении русской хоровой музыки,
духовной и светской. С "Капеллой" А.

осуществил запись нескольких пластинок (в
том числе православной Панихиды).
Стиль А. современники характеризуют как
особенно нарядный, пышный, отмеченный сильными
динамическими и тембровыми контрастами.
Репертуар регента был весьма обширен,
включая произведения русской церковной музыки
разных стилей, преимущественно XIXXX
вв., в том числе авторов из русского зарубежья.
По оценке историков культуры эмиграции,
А. стал первым регентом, создавшим за
пределами России хоры высокого уровня, которые
привлекли интерес широких кругов
зарубежных слушателей к православному церковному
пению.
М. Рахманова
_Б
\БАБКИН Борис Петрович (25.12,1876,
Курск - 2.5.1950, Монреаль) - физиолог. Родился
в дворянской семье. Отец - Петр Иванович
- издатель, литератор, общественный
деятель. Взгляды отца оказали существенное
влияние на последующую жизнь его сыновей
Бориса и Александра. В 1895 Б. окончил в Петербурге
гимназию Я.Гуревича. В том же году
поступил на естественное отделение Петербургского
университета, ав 1896 перевелся
на медицинский факультет Харьковского университета.
В 1898 поступил на 3-й курс Военно-медицинской
академии (ВМА), которую
окончил в 1901 с отличием. Под влиянием известного
музыканта В.Андреева Б. увлекся
игрой на народных инструментах; в 1896 опубликовал
статью "Балалайка. Очерки ее
развития и усовершенствования". В 18981900
вышли отдельными изданиями еще два
его руководства по игре на балалайке. Любовь
к музыке оказала влияние на исследования Б. в
области высшей нервной деятельности. В 1901
Б. вступил в брак с Е.Соловьевой, сотрудницей
профессора гистологии ВМА А.Максимова.
Студенческая работа Б. "Влияние искусственных
швов черепа у молодых животных на
их рост и развитие", выполненная у В.Бехтерева,
была отмечена в ВМА золотой медалью.
В 1901-12 он работал ассистентом у
И.Павлова в физиологическом отделе Института
экспериментальной медицины (ИЭМ) и на
кафедре физиологии ВМА. В 1903 вышла
первая работа Б. по физиологии пищеварения
"Латентная форма стеапсина", в которой Б. показал,
что фермент сока поджелудочной железы,
расщепляющий жиры (липаза), содержится в
неактивном состоянии; после соприкосновения
со слизистой кишечника липаза переходит в активную
форму, Это открытие помогло самому
Б. разработать физиологическую операцию выведения
наружу протока поджелудочной железы.
После этой операции животные жили годами.
Ранее попытки наложить постоянную фистулу
оставались безрезультатными из-за быстрой
гибели животных вследствии осложнений, К числу
фундаментальных открытий Б, того времени
относятся исследования влияния жиров и мыл
на активность поджелудочной железы и участие
желчи в активировании липазы.
В 1904 Б. защитил докторскую диссертацию
"Опыт систематического изучения
сложных нервных (психических) явлений у собаки".

В 1904 он был командирован за рубеж.
В Германии у профессоров Розенгейма. и Магера
совершенствовался по неорганической химии;
у профессора Э.Фишера - по биологической
химии. На неаполитанской Зоологической
станции в Италии Б. исследовал физиологические
функции некоторых морских животных, а
в Физиологическом институте Лейпцигского
университета занимался электрофизиологией.
В это время он опубликовал (совм. с Абдергальденом)
статьи по физиологической химии,
сообщения об организации исследовательской
работы на неаполитанской станции
(1906), обзор по химии белков (1908). Методики,
отработанные Б. в годы работы в ИЭМ,
ВМА и лабораториях Германии, стали экспериментальной
основой многих его будущих
работ,
В 1907 Б. получил звание приват-доцента
ВМА. Совместно с Савичем и Рубашкиным Б.
показал различие в работе поджелудочной железы
при возбуждении блуждающего нерва и
под влиянием гормона секретина (1908). Совместно
с Н.Тихомировым (1909) он пришел к
выводу, что изменение качества сока поджелудочной
железы является адаптационным
процессом. С 1912 по 1914 Б, - адъюнктпрофессор
физиологии Ново-Александрийского
института сельского хозяйства и лесоводства
(под Варшавой) .В 1914 он стажировался в физиологической
лаборатории Э.Старлинга (Лондонский
университет), где участвовал в исследованиях
по влиянию секретина на моторику
пищеварительного тракта, К этому времени он
убедился, что поток гормонов, продуцируемых
пищеварительным каналом, играет большую
роль в гомеостазе. Об этом Б. сказал в лекции,
прочитанной при вступлении в должность заведующего
кафедрой физиологии Новороссийского
университета (Одесса, 1915), В течение семи лет
работы в Одессе он создал свою научную физиологическую
школу. Ее основное направление -
влияние разнообразных химических веществ
на моторику и секрецию пищеварительного
тракта, В 1915 вышла монография Б. "Внешняя
секреция пищеварительных желез"; книга основана
на исследовании физиологической школы
Павлова.
В период смены политической власти в
Одессе (1917-20) Б, устраивал на работу беженцев
из Петербурга и Москвы, ходатайствовал
по делам лишенцев, безработных, уволенных
из учебных заведений, собирал подписи об
освобождении арестованных. В 1921-22 Б.-ответственный
работник Американской организации
помощи голодающим (АРА). Он открыто
протествовал против насильственных мер по
отношению к преподавателям университета со
стороны Одесского губнаробраза. В это же
время он организовывал встречи ученых, в том
числе Петербурга и Москвы, на которых обсуждались
фундаментальные проблемы физиологии
и затрагивались общечеловеческие
проблемы развития личности и общества,
проблемы веры, Б. разделял взгляды А.Ухтомского
и С.Дурылина о единстве религии, о
религиозном чувстве как особом состоянии человека,
на котором покоятся нравственные
принципы личности.
В августе 1922 Б. был арестован и
приговорен к административной высылке из
страны со следующей формулировкой:
"Правый радикал, антисемит, активный
противник советской власти. Группирует
вокруг себя эту часть профессуры. Лекции читал
очень мало. Служит в АРА, где является
крупной величиной. Тип вредный". Вместе с
другими 17 инакомыслящими преподавателями
вузов Одессы на корабле, отплывавшем в
Турцию, Б. навсегда покинул родину. В течение
двух последующих лет он работал в Лондонском
университетском колледже у профессора
Э.Старлинга. Б. вторично защитил диссертацию
на звание доктора медицины и получил
разрешение преподавать в английских университетах.

В 1923 Б. при поддержке А.Хилла
получил место профессора физиологии в университете
Далхаузие (Галифакс, Новая Шотландия,
Канада); организовал физиологический
практикум с демонстрацией методов Павлова в
области физиологии пищеварения и условных
рефлексов.
В 1927 в Петрограде вышло расширенное
(2-е) издание его книги "Внешняя секреция пищеварительных
желез" (доп. изд. на нем. яз.
Берлин, 1928), Вместе с У.Гентом и У.Кенноном
Б. перевел на английский язык книгу Павлова
"20-летний опыт объективного изучения
высшей нервной деятельности животных"
(Нью-Йорк, 1928). В университете Далхаузие
Б. исследовал особенности формирования состава
желудочного сока, исходя из совместной
работы четырех видов железистых клеток желудка:
обкладочных, пепсиновых, слизистых и
клеток покровного эпителия.
В 1928 Б. получил приглашение занять должность
профессора-исследователя в лаборатории
физиологии и экспериментальной
медицины на медицинском факультете университета
Мак-Гилла. Вместе с деканом этого факультета,
Чарлзом Ф, Мартином, Б. разрабатывал
междисциплинарную программу по теоретической
медицине для университетов, которая в 1943
была отмечена присуждением Б. степени доктора
юриспруденции.
В университете Мак-Гилла Б. совместно с
Макинтошем обнаружил в желудочном соке
собаки сокогонные (гистамин и гистаминоподобные
вещества) и депрессорные вещества.
Совместно с Уэбстером установил роль слизи в
нейтрализации соляной кислоты в желудке. Совместно
с К.Хеб6 исследовал работу секреторных
желез на клеточном уровне. Он выделил
мукоидные вещества слизи и установил их
защитную роль при повреждении слизистой
желудка.
Б. вел обширную педагогическую работу.
Он подготовил 36 докторов наук. Среди них
К.Хеб6, М.О.Маккей, Р.Грант, А.Сергеева,
С.Комаров, Г.Ставраки, М.Фридман и др. По
указаниям Б. Г.Сатерленд оборудовал в университете
Мак-Гилла "беззвучную" павловскую
комнату (1930), необходимую для
проведения экспериментов по условным
рефлексам. В ней приехавший из Советского
Союза ученик Павлова Л.Андреев обучал
сотрудников университета работе с условными
рефлексами.
В 1942 Б. ушел в отставку, но продолжал
сотрудничать с Монреальским неврологическим
институтом, где профессор В.Пенфилд
предоставил ему небольшую лабораторию, В
1943 на торжественном акте выпуска молодых
врачей университета Мак-Гилла Б. произнес
речь "Научные традиции в современной медицине",
в которой указал на необходимость
приоритетного развития научной теории,
В годы 2-й мировой войны Б. разрабатывал
методы контроля слухового анализатора, с помощью
которых оценивалась степень реабилитации
летчиков, находившихся на излечении в
Монреальском неврологическом институте. В
1944 вышел фундаментальный труд Б.
"Секреторный механизм пищеварительных желез"
(на рус.яз. - Л" 1960). В 1949 была
опубликована книга Б. "Павлов. Биография". В
тот период Б. сотрудничал в "Новом журнале".

Возвращаясь из Атланты в Монреаль, Б.
скоропостижно скончался в поезде от острой
сердечной недостаточности. Похоронен в
Монреале.
Б. - член Королевского общества Канады,
член Лондонского Королевского общества,
член Германской академии естествоиспытателей
(Леопольдина), президент Общества
гастроэнтерологов "Сигма X" (1939-40). Награжден
медалью Королевского общества Канады
им. Флавелля и медалью Фриденвальда (Общество
гастроэнтерологов США).
Соч.: Материалы к физиологии лобных долей
больших полушарий // Изв. Воен.-мед. академии, т.
XIX, №1, 2, 16; К характеристике звукового анализатора
собаки // Тр. Об-ва рус. врачей в СПб., 1910, т.
77; Секреторные и моторные явления в слюнных и
панкреатических железах // Врач. дело, 1927, № 23,
24; Secretory Mechanism of the Digestive Glands. New
York, 1950.
Лит.: B.P.Babkin (1877-1950) Obituary //
Gastroenterology, 1950, vol. 16, № 2; Жекулин А. Г.
Б.П.Бабкин (1877-1950) // Современник. 1968.
№ 17/18.
В. Синельников
\БАЙКОВ Николай Аполлонович (29.11.1872,
Киев - 6.3.1958, Брисбен, Австралия) - писатель
и натуралист. Дворянин, потомок Федора
Исаковича Б" направленного в 1654-58 царем
Алексеем Михайловичем во главе первого русского
посольства в -Китай для установления
дипломатических и торговых отношений. Бабушка
Б. - Мария Егоровна - племянница
Шамиля. Отец Б. - Аполлон Петрович Б. - военный
юрист, член Главного военного суда в
Петербурге, закончил службу в чине генераллейтенанта:
одним из его друзей был Н.Пржевальский,
с которым Б. встретился в 1887.
Воспитывался Б. в Киевском кадетском корпусе;
получив аттестат зрелости при 1-й петербургской
классической гимназии, поступил на
естественный факультет Петербургского университета,
но через два года оставил университет.
Окончил Тифлисское пехотное юнкерское
училище.
Военную службу начал в 1892 в 16-м гренадерском
Мингрельском пехотном полку в
Тифлисе, тюд командованием великого князя
Николая Михайловича. По его рекомендации Б.
познакомился с Г.Радде, известным путешественником
и естествоиспытателем. Решив посвятить
себя изучению Маньчжурии, Б. добился в
1901 при помощи Д.Менделеева, гостившего у
великого князя, перевода в Заамурский округ
пограничной стражи Китайско-Восточной железной
дороги (КВЖД). В 1910-14 командовал
ротой 5-го Заамурского полка, названной "тигровой"
за мужество командира и солдат в охоте
на хищников. За эти годы Б. исколесил обширный
район Маньчжурии, от границ Кореи
до Амура, выполняя задание Академии наук,
Изложил научные результаты экспедиции в ряде
работ; ввел тему Маньчжурии в русскую литературу
(книга очерков и рассказов "В горах и
лесах Маньчжурии", 1914). В 1-ю мировую
войну "тигровая" рота Б. в составе 2-го Заамурского
полка действовала на Юго-Западном
фронте в Галиции, Б. был ранен, награжден орденом
Св.Владимира за храбрость.

В годы гражданской войны воевал в рядах
Добровольческой армии. В Новороссийске заболел
тифом; по выходе из госпиталя в 1920
вместе с семьей покинул Россию. Из Константинополя
направился в Египет, через год оказался
в лагере Сиди Бишр, возле Александрии.
Два года скитался по Африке, Индии и др.
странам Юго-Восточной Азии. В сентябре
1922 приехал во Владивосток, поверив слухам
о восстановлении белой власти, но уже через
месяц снова эмигрировал - на этот раз в знакомую
ему Маньчжурию. Устроился сначала
сторожем на лесной концессии КВЖД, С
1925 жил в Харбине, участвовал в создании
Общества изучения Маньчжурии, опубликовал
очерк "Маньчжурский тигр". В дальнейшем
продолжал выступать с научными статьями и
заметками натуралиста, но главным его делом
стала литература, а основной темой - жизнь
маньчжурской тайги и ее обитателей. Воспоминания
и впечатления Б. - участника событий
1914-19, монархиста, который сравнивал
Октябрьскую революцию со стихийным бедствием,
разрушавшим естественный порядок вещей,
отразились лишь в одной книге - "По
белу свету" (Харбин, 1937). В других книгах
взор Б. обращен к природе, в ней он находил
высшую нравственность. В 1934 в Харбине
вышел сборник рассказов "В дебрях Маньчжурии",
а повесть "Великий Ван" (Харбин,
1936) принесла автору мировую известность.
В начале 40-х в Японии заговорили даже о
"буме Байкова". Видный японский писатель
Кикути Кан назвал повесть "первоклассным
произведением мировой анималистической литературы".
Сюжет повести - история тигра,
владыки маньчжурских лесов и гор. На природу
Б. смотрел глазами человека, воспитанного
на идеалах нового времени, которому дорога
идея самоценности человеческой личности,
но он стремился найти точки соприкосновения
с иным миропониманием, выраженным
в восточных верованиях и легендах. Через взаимоотношения
Вана и охотника Туна, понимающего
"душу" зверя, Б. пытался проверить
свою сокровенную мысль о мировой гармонии,
В отличие от произведений других эмигрантских
авторов в повести Б. нет восторга по поводу
строительства КВЖД, как "оплота русского
влияния на Дальнем Востоке"; для него
это - драма умирающей красоты Шухая, лесного
моря, под натиском железного века нарушающего
природное равновесие. Позже были
опубликованы повести "Тигрица" (Харбин,
1940), "Черный капитан" (Тяньцзинь, 1943) и
сборники рассказов "Тайга шумит" (Харбин,
1938), "У костра" (Тяньцзинь, 1939), "Сказочная
быль" (Тяньцзинь, 1940), "Наши
друзья" (1941), "Шухай" (1942), "Таежные
пути" (1943), где снова перед читателем развертывается
картина бескрайнего маньчжурского
простора; герой многих рассказов -
русский богатырь Бобошин - готов заключить
в свои медвежьи объятия весь Шухай, город
ему враждебен. Тема ряда рассказов - превратности
человеческих судеб в "окаянное
время"; пронизанные поэзией стойкости в
смертельной борьбе за существование, они были
адресованы молодым читателям.
Во время 2-й мировой войны правящие круги
Японии стремились использовать популярность
Б.; он был одним из шести писателей, представлявших
литературу Маньчжоу-го на состоявшемся
в ноябре 1 942 в Токио съезде писателей
"великой Восточной Азии", созванном, чтобы
продемонстрировать поддержку писателями
"священной войны". Сам Б, высоко ценил народ
и культуру Японии, но не японскую военщину. В
декабре 1956 Б. с семьей переехал в Австралию,
где и умер от атеросклероза. Незадолго до
смерти написал книгу "Прощай, Шухай!", в которой
называл Маньчжурию своей второй родиной.

Произведения Б. переведены на многие европейские
и восточные языки.
Лит.: Сайками Токио. Писатель маньчжурской тайги
Байков // Сэкай, 1962, № 2; Жернаков В.Н. Николай
Аполлонович Байков. Мельбурн, 1968; Канэмицу
Сэцу. По следам Байкова // Иван, 1987, № 9; Мелихов
Г. Предисловие // Рубеж, 1992, № 1: Ким Рехо. Николай
Байков. Судьба и книги // Лит. обозр., 1993, № 7-8.
Ким Рехо
\БАКЛАНОВ Георгий Андреевич (наст. фам.,
имя Баккис Альфонс-Георг) (23.12.1880, Петербург
-6.7.1938, Базель) - артист оперы и
концертный певец (баритон). Латыш по отцу,
русский по матери, рано осиротел, воспитывался
в Киеве у родственников матери. Окончил
Киево-Печерскую гимназию и поступил на юридический
факультет Свято-Владимирского университета.
Еще будучи гимназистом, под впечатлением
от прослушанного в Киевской опере
"Демона" А-Рубинштейна Б. увлекся оперой и
неожиданно обнаружил у себя сильный голос.
Вскоре он начал занятия у профессора Киевской
консерватории Мартина Петца, воспитавшего
многих видных певцов России и Польши. В
1901 Б. перевелся в Петербургский универститет
(который так и не окончил). Здесь, в столице,
он был прослушан педагогом и знаменитым в
прошлом баритоном И.Прянишниковым, который
настолько увлекся редкостным дарованием
нового ученика, что взял его с собой в путешествие
по Италии. В Милане Прянишников представил
Б. профессору Витторио Вандзо. У него
консультировались, проходили новые партии,
совершенствовали вокальную технику известные
русские артисты (в том- числе Л.Лашовская
и Д.Смирнов). У Вандзо Б, занимался вплоть до
возвращения на родину в конце 1903, Его первое
выступление на сцене состоялось в январе
1904 в Киеве в партии Амонасро в опере
Дж.Верди "Алда". Эту роль Б. готовил под руководством
В.Лосского, известного оперного режиссера
и певца. Несмотря на тщательную подготовку,
дебют не обошелся без курьеза. В своих
мемуарах Лосский рассказывает, что перед
выходом на сцену Б. забыл завершить гримировку
и "черный эфиопский царь появился с белой
шеей и белыми руками!.. В публике раздался
смех. Но как только дебютант открыл рот и дал
первую ноту, публика замерла: это был из ряда
вон выходящий голос. Звук лился, звенел, чаровал
тембром, потрясал мощью. Успех был решительный".
Окрыленный, Б. отправился в Петербург
на пробу в Мариинский театр (февр. 1904).
Несмотря на высокую оценку его таланта авторитетными
артистами, включая Л.Собинова, Б.
не получил приглашения в первый театр России
и был вынужден подписать контракт с частной
антрепризой на выступления в Житомире и Каменец-Подольске.
В Ригу, куда отправилась
труппа после Украины, его не взяли, т. к, посчитали
слишком молодым, чтобы "петь в таком
большом и музыкальном городе". Б, возвратился
к Прянишникову в Петербург, продолжил у него
занятия, а затем переехал Москву и с блеском
выступил в театре С.Зимина в своей "коронной"
партии - в рубинштейновском "Демоне"
(15.4.1905). На спектакле присутствовал
директор императорских театров В.Теляковский,
год назад отказавший ему в поступлении в
Мариинский театр. На этот раз Теляковский пожелал
во что бы то ни стало заполучить молодого
артиста. Б, не поверил его посулам и заключил
контракт на следующий сезон с Зиминым,
но Теляковский добился своего - заплатил Зимину
неустойку, и уже 20 апреля новый баритон
появился впервые на сцене Большого театра.

В своем первом сезоне в Большом театре Б.
исполнял партии Валентина в "Фаусте" Ш.Гуно,
Амонасро в "Аиде" Дж.Верди, Эскамильо в
"Кармен" Ж.Бизе. Но особенно прославился
артист в роли Демона. Трактованный им в соответствии
с врубелевским образом, "без пошлых
крыльев, с огнеными глазами... его Демон
был духом отрицания и зла". Вскоре судьба
свела Б. с С.Рахманиновым. Ф.Шаляпин отказался
от участия в премьерах его опер "Франческа
да Римини" и "Скупой рыцарь", и молодому
артисту поручили первое исполнение
главных партий - Ланчотто и Барона. Впервые
Б. довелось осваивать роли, не имеющие никаких
исполнительских традиций. Опираясь на
авторские пожелания и помощь известного артиста
Малого театра А.Ленского, Б. создал впечатляющие
образы, оказавшись на высоте требований,
предъявляемых музыкой Рахманинова.
Его выступление на премьере 11.1.1906
полностью удовлетворило автора. Партнерша Б.
в тот вечер, ведущая солистка Большого театра
Н.Салина, так пишет о нем в своей книге
"Жизнь и судьба": "Юный, высокий, стройный
красавец с баритоном необычайной красоты и
силы. Он только начинал свою карьеру, но уже
чувствовалось, что далеко пойдет. Действительно,
пробыв недолго в Москве, он уехал за границу,
и скоро зарубежная пресса стала приносить
нам известия о его колоссальном успехе".
За рубеж Б. отправился в 1909, а до того успел
выступить в Большом театре в 14 операх.
Он исполнил Руслана Глинки и Князя Игоря
А.Бородина, партии Виндекса в "Нероне" А.Рубинштейна
и Поярка в "Сказании о невидимом
граде Китеже" Н.Римского-Корсакова, спел
вердиевских Риголетто и Тельрамунда ("Лоэнгрин"),
Зургу в "Искателях жемчуга" Ж.Бизе -
репертуар разнообразный и неординарный (от
лирической партии Онегина до басовой Руслана).
В 1909 Б. начал серию блистательных выступлений
на сценах США. Он участвовал в открытии
и в первом сезоне оперы в Бостоне
(совм. с Л.Липковской и Е.Бронской), пел в Чикаго,
в Нью-Йорке. В 1910 выступил в Венской
придворной опере: Яго в "Отелло" Дж.Верди,
моцартовский Дон Жуан, басовая партия Нилаканты
в "Лакме" Л.Делиба. В 1911 русский баритон
имел сенсационный успех в Германии,
выступив в Гамбурге, Кельне, Лейпциге, Дрездене,
Берлине, где пел Риголетто и Скарпиа в
"Тоске" Дж.Пуччини. В том же году он пересек
Атлантику и появился на сцене крупнейшего театра
Южной Америки "Colon" в Буэнос-Айресе,
а в "La Scala" пел Демона по приглашению великого
дирижера А.Тосканини. В 1912 пел в Праге,
в 1913-в парижской "Grand-Opera", весной
1914 -в Монте-Карло, в театре "Casino",
собиравшем в то время (как "Metropolitan
Opera" в Нью-Йорке) лучшие исполнительские
силы мировой оперы. Здесь Б. вместе с Э.Карузо
и Липковской выступил в "Риголетто", с
М.Кузнецовой-Бенуа в "Тоске", с Дж.Мартинелли
в "Девушке с Запада" Дж.Пуччини, с Липковской
в премьере оперы А.Понкьели "Валенсианские
мавры". Это лишь некоторые из зарубежных
гастролей великого артиста.
Будучи солистом Бостонской оперы (191114),
Б. в каждом сезоне возвращался и выступал
на родине. В Большом театре ему довелось
участвовать в знаменитой постановке
вагнеровского "Лоэнгрина" в 1911 с участием
Л.Собинова, А.Неждановой, И.Петрова, Л.Балановской,
под управлением прославленного
немецкого дирижера А.Никиша. В Петербурге
артист пел на сценах Мариинского театра и
Народного дома (1913). В 1915 серию спектаклей
с участием Б. дала Киевская опера. С
этого года Б. подписал контракт с оперным театром
в Чикаго, вторым по значению театром
США, собиравшем труппу, способную соперничать
с "Metropolitan Opera" - Р.Страччари,
АТалли-Курчи, Т.Скипа. Б. покинул родину,
как он полагал, на время, но оказалось - навсегда.

В Чикагской опере Б. являлся первым баритоном
(до 1930). После окончания 1-й мировой
войны Б. снова появился в Европе, гастролировал
в Варшаве, Париже, Белграде, Берлине.
В столице Германии он был первым исполнителем
партии Грозного в европейской премьере
"Царской невесты" Римского-Корсакова,
пел Мизгиря в "Снегурочке" (1923). По завершении
работы в Чикагской опере она 1930
перебрался в Германию, приобрел дом в предместье
Берлина. Б. занял значительное положение
в артистическом мире германской столицы.
Он сыграл решающую роль в выборе творческого
пути юной М.Чеботаревой, определив ее
будущее оперной певицы - вскоре она стала
знаменитой Марией Чеботари, примадонной
опер Вены, Берлина и Дрездена. После прихода
к власти нацистов Б. переехал в Швейцарию
и уединился в имении близ Базеля, где он и
окончил свои дни.
Несмотря на недолгую жизнь, Б. успел пережить
свой голос и свою славу. Об этом свидетельствуют
его последние записи, произведенные
в Берлине в начале 1930-х. Артист
тогда только что перешагнул 50-летний рубеж,
возраст для баритона некритический, а уже
слышны (сравнительно с ранними записями)
значительные потери в голосе. Очевидно, сказалась
безостановочная, в буквальном смысле
слова, "на износ", работа на протяжении 25
лет. Но и эти поздние записи Б. производят
большое впечатление. Ощущается высокий
класс настоящего мастера, не знающего вокально-технических
проблем, не щадящего ни
свой голос, ни свои силы. Б. записывался довольно
много, но не всегда удачно. Первые записи
1907 в Москве он был вынужден сделать
с аккомпаниментом фортепиано, а не оркестра,
поэтому в ариях имеются значительные
купюры. Пластинки 1907, выпущенные компанией
"Gramophone", быстро "уценились" и перешли
в разряд более дешевых с маркой
"Zonophone". В 1911 в США Б. записывал
пластинки для компании "Columbia" и продолжил
с нею сотрудничество в 1918. Компания
"Gramophone", лидер граммофонной индустрии
в Европе, произвела (в Милане или в Вене)
сеанс записей великого русского баритона в
1913, В числе этих фонограмм имеются и лучшие
в его звуковом наследии. Б. ошибочно
приписывают несколько пластинок, выпущенных
киевской компанией "Экстрафон" под
маркой "Артистотипия" в 1914-15. В 1919 голос
артиста записывала в США компания
"Victor". Матрицы были переданы компании
"Gramophone" для выпуска пластинок в Европе.
Эти диски (с маркой "His Masters Voice")
входили в серию пластинок ведущих артистов
мира, представленных компанией. В 1923 (или
1924) несколько пластинок Б. записал в Берлине
для "Vox", радио и граммофонного предприятия.
Все это были т.н. акустические записи
(осуществлены при помощи рупора). К микрофону
Б. встал, когда его голос уже утрачивал
свои исключительные качества. Репертуар пластинок
артиста состоит почти полностью из
оперных арий, некоторые исполнены на итальянском
и французском языках. Два дуэта (в
1911 и 1913) записаны в ансамбле с Липковской.
Лучшие записи Б. полностью подтверждают
его высочайшую художественную репутацию.
Он ни в чем не уступает своим современникам-итальянцам
в "их" репертуаре. Но
некоторые записи неудачны - Мефистофель
и Борис Годунов. Слишком сильны впечатления
от созданных Шаляпиным шедевров, в сравнении
с которыми Б. явно проигрывает. Зато к
числу бесспорных удач относятся замечательные
исполнения фрагментов из "Демона", относящиеся
к разным годам. Даже поздняя запись
"Клятвы" свидетельствует, что восторги
тех, кто слышал и видел Б. в этой роли, не
преувеличены. Великолепен Б. в ролях "злодеев",
его Яго, Барнаба в "Джоконде" А.Понкьели
исполнены на уровне мировых образцов.

Искусство великого русского артиста никогда
не забывалось ни на Западе, ни на родине.
В Австрии в 1970-х "Preiser" выпустил
пластинку Б. в серии выдающихся певцов
1920-30-х. Фирма "Мелодия" выпускала монографические
пластинки певца в 1977 и
1987.
Лит.: Левик С.Ю, Записки оперного певца. М.,
1962; Kutsch J. & Riemens L. Unvergangliche Stimmen.
Sangerlexicon. Bern, Munchen, 1975; Пружанский A.M.
Отечественные певцы 1750-1917. М., 1991; Перепелкин
Ю.Б. Аннотация к пластинке фирмы "Мелодия"
"Георгий Бакланов, баритон" в серии "Музыкальное
наследие. Исполнительское искусство"
М10, 48 015006.
\БАКСТ Лев Самойлович (наст. фам. и имя
Розенберг Лей Хаим; Бакст - фам. бабушки по
матер. линии, принятая в качестве псевд. в
1889) (27.4.1866, Гродно - 27.12.1924,
Париж) - живописец, график, художник театра.
Отец - Робинович Израиль Самуил Борух
Хаимович, мать - Басия Пинхусовна (урожд.
Розенберг). Вскоре после рождения Б. семья
переехала в Петербург. Окончив 6-ю петербургскую
гимназию, занимался в 1883-87 в
качестве вольнослушателя в Академии художеств
у И.Аскназия, К.Венига и П.Чистякова. В
ранних исторических и бытовых полотнах
проявилось влияние передвижничества и позднего
академизма. В 1888-92 работал над иллюстрациями
для детских книг и периодических
изданий "Художник" и "Петербургская
жизнь".
В 1890 сблизился с кружком А.Бенуа. В
1891 путешествовал по Германии, Испании,
Италии, Швейцарии. С 1893 по 1897 жил подолгу
в столице Франции, работал над
картиной "Встреча адмирала Авелана в
Париже" (закончена в 1900); совершенствовал
рисунок в студии Ж.-Л.Жерома, а живопись -
в академии Р.Жулиана и на занятиях с финским
художником А.Эдельфельтом. В 1896 ездил
в Мадрид, в 1897-в Алжир и Тунис. Выполненные
маслом и акварелью пейзажи и
портреты Б. (в числе последних портреты-типы:
"Испанец", 1891, акварель; "Молодой дагомеец",
1895, акварель и др.) экспонировались на
выставках: Академических (1890, 1896,
1897), рисунков русских художников "Blanc et
noir" (1890), Общества русских акварелистов
(1891-97), Международных в Дрездене (1892)
и Берлине (1896) и др.
К концу 1890-х Б. стал горячим энтузиастом
объединения молодых художественных
сил России. Ему принадлежала идея "Выставки
русских и финляндских художников", устроенной
С.Дягилевым в начале 1898 в Петербурге
и затем показанной в Мюнхене, Дюссельдорфе,
Кельне и Берлине. В дальнейшем Б.
активно сотрудничал с Дягилевым и Бенуа в издании
журнала "Мир искусства" (1898/991904),
участвовал в выставках того же названия
(1899-1903, 1906, 1913), в выставке
"Современное искусство" (1903), ретроспективных
выставках русского искусства в
Париже и Берлине (1906), в Международной
художественной выставке в Венеции (1907),
выставках Союза русских художников (190310)
и др.

Особое место среди работ Б. 2-й половины
1890-х - 1900-х занимали портреты деятелей
культуры Серебряного века: В.Нувеля, акварель,
1895; Д.Философова, пастель, 1897:
А.Бенуа, акварель, пастель, 1898; И.Левитана;
Ф.Малявина (оба литогр., 1899); В.Розанова,
пастель, гуашь, 1901; З.Гиппаус, черный
карандаш, мел, сангина, 1906: С.Дягилева, масло,
1906; А.Павловой, итальянский карандаш,
1908 и др. Развиваясь в русле мировых художественных
процессов, творчество Б. обнаружило
в начале ХХв. характерные признаки
стиля модерн с его метафоричностью образов и
декоративностью изобразительных приемов,
особенно заметных в тяготеющей к орнаменту
и силуэту журнальной, книжной и прикладной
графике (рисунки для журналов "Мир искусства"
1902-4, "Золотое руно", 1906) и в таких
станковых работах как "Ужин" (масло, 1902),
"Ливень" (гуашь, тушь, 1906), "Ваза" (гуашь,
акварель, 1906). В последней, запечатлев себя
и свою жену бредущими по двум тропинкам,
огибающим большую садовую вазу, Б. отразил
перипетии личной жизни. В 1903 он женился
на Любови Павловне Гриценко - дочери
П.Третьякова, вдове художника Н.Гриценко;
для совершения религиозного обряда перешел
из иудаизма в лютеранство. В 1907 у Б.
родился сын Андрей (1907-1972), в будущем
художник театра и кино. Брак оказался
непрочным, в 1910 супруги развелись, и Б.
вернулся к религии предков; однако сохранил с
женой и сыном дружеские отношения, поддерживал
их материально.
В 1900-е Б. неоднократно совершал поездки
в Западную Европу, в память о чем остались
пейзажи, свидетельствующие о возросшем живописном
мастерстве, об умении запечатлеть
природу в обобщенных выразительных формах:
"Пристань в Ментоне" (масло, 1903), "Оливковая
роща в горах" (масло, 1903-4), "Море"
(масло, 1908). В 1907 Б. вместе с В.Серовым
побывал в Греции, завершил панно "Древний
ужас" ("Terror Antiquus", масло, 1908). В этот
период Б. был увлечен идеей неоклассицизма,
что проявилось в его публицистических выступлениях,
педагогической деятельности в студии
Е.Званцевой (1906-10) и лишь отчасти в собственном
творчестве, до конца остававшемся неотрывным
от модерна.
Наиболее полно Б. реализовал себя в театре.
В 1901 с группой коллег по "Миру искусства"
работал над эскизами декораций и костюмов
к неосуществленной постановке в
Мариинском театре балета Л.Делиба "Сильвия".
В последующие годы в оформлении Б. были
поставлены пантомима "Сердце маркизы"
(1902) в Эрмитажном театре, балет И.Байера
"Фея кукол" (1903) в Эрмитажном и
Мариинском театрах, трагедии Еврипида "Ипполит"
(1902) и Софокла "Эдил в Колоне"
(1904) в Александрийском театре, трагедия
Софокла "Антагона" (1904, частный спектакль
И. Рубинштейн). В 1907 началось сотрудничество
Б. с балетмейстером-реформатором М. Фокиным
(эскизы костюмов для танцевальных номеров:
"Лебедь" в исполнении А.Павловой и др.), С
1909 работал в антрепризе С.Дягилева, с 1911
ее художественный директор. Отказ от канонов
классического балета, слияние танца и пантомимы,
изобразительность хореографии,
стремление к стилистическому соответствию
выразительных средств представляемой эпохе
повышали роль художника, делая его соавтором
балетмейстера. Б. стал одной из
центральных фигур Русских сезонов, выполнив
эскизы декораций и костюмов к балетам, слагающимся
в несколько тематических циклов.

Первый из них - ориентальный ("Клеопатра"
на муз. А.Аренского, С.Танеева, М.Глинки и
др., 1909; "Шехеразада" Н.Римского-Корсакова,
1910; "Жар-птица" И.Стравинского, 1910; "Синий
бог" Р.Гана и "Тамара" М.Балакирева, 1912),
окрашенный, по словам одного из критиков, "в
цвета страсти и сказки". Второй -
европейский ("Карнавал" Р.Шумана, 1910;
"Призрак розы" КМ.Вебера), обращенный к
эпохе романтизма и стилю бидермайер. Третий
- античный ("Нарцисс" Н.Черепнина, 1911;
"Дафнис и Хлоя", М.Равеля, 1912; "Послеполуденный
отдых фавна" К.Дебюсси, 1912), где
проявилось увлечение художника греческой
архаикой и Эгейской культурой. В работе для
сцены раскрылась способность Б., разделяя
мирискусническую влюбленность в искусство
прошлого, смело переосмысливать его мотивы,
подчинять их вкусам, настроениям, ритмам
своей эпохи. Отразив тенденцию времени к
синтезу искусств, спектакли, оформленные Б.,
становились движущейся живописью или
зримой музыкой: танцующие фигуры, приводя
в движение яркие пятна одежд, покрывал,
шарфов, образовывали новые и новые
гармонии. Созданные им эскизы костюмов оказывались
проектами будущего сценического
образа, помогавшими М.Фокину, В.Нижанскому
и др. балетмейстерам и танцовщикам найти соответствующее
хореографическое решение. Б.
во многом определил то воздействие, которое
Русские сезоны оказали на мировой балет и декорационное
искусство.
Конец 1900-х - начало 1910-х - самый
плодотворный период в творчестве Б. Он
работал также над эскизами костюмов и декораций
для антрепризы И.Рубинштейн (мистерии
Г.Д'Аннунцио "Мученичество Святого Себастьяна"
и "Пизанелла", 1911 и 1913: драма
О.Уайльда "Саломея", 1912; трагедия
Э.Верхарна "Елена Спартанская", 1912), для
труппы А.Павловой (балет на муз. "Восточная
фантазия" М.Ипполитова-Иванова и М.Мусоргского,
1913; балет П.Чайковского "Спящая
красавица", 1916), для парижских и лондонских
театров. Влияние Б. перешагнуло границы
рампы, сказалось в оформлении интерьера и в
светской одежде. Крупнейшие парижские модельеры
Пуаре, Пакен, Борт, Куртизье создавали
модели, навеянные бакстовскими спектаклями,
и сам художник приходил к сотрудничеству
со знаменитыми фирмами, принося в костюм
яркую театральность.
Обосновавшись в 1910в Париже, Б. после
этого лишь несколько раз побывал в России.
Приезды осложнялись из-за распространявшегося
на него закона о черте оседлости. Только
после избрания в 1914 действительным членом
Академии художеств Б. получил право на
проживание в Петербурге, но началась 1-я
мировая война, и ему больше не суждено было
попасть на родину. Не осуществилась и постановка
в Мариинском театре мимодрамы-балета
Ж.Роже-Дюкаса "Орфей", над эскизами декораций
и костюмов к которому Б. работал в
1914-15 в Швейцарии и в Париже.
С дягилевской антрепризой Б. продолжал
сотрудничать и тогда, когда Фокина и
мирискусников сменили балетмейстеры и художники
следующих поколений: эскизы декораций
и костюмов к мимодраме-балету
"Шутницы" Д.Скарлатти (1917), к балету
П.Чайковского "Спящая красавица" (1921) и
др. В последние годы жизни он выполнял также
эскизы для парижских театров "GrandОрбга",
"Theatre Jumnase", "F6mina", "de la
Renaissanse". Б. был отзывчив на художественные
искания более молодых мастеров: в его
работах можно увидеть соприкосновения и с
фовизмом, и с кубизмом. Однако с годами Б.

становился все более одинок, его мучило сознание,
что основные его достижения позади.
Оформляя "Спящую красавицу", он словно
грезил о первых дягилевских сезонах, о своих
былых триумфах. Все тяжелее становился
отрыв от родины. "Каждый день растет в его
мастерской количество русских образов -
группы, фигуры. Они русские не только по костюмам,
но и по жестам. Зачем они? Художник
сам не знает", - писал один из критиков. Эти
образы легли в основу постановок в 1922 в театре
"Femina" по сценарию самого Б. мимодрамы
"Подлость" и водевиля "Старая Москва".
Диссонансы между традиционными национальными
мотивами и жесткими геометризованными
формами выражали и ностальгию
мастера, и неприятие им многого в
современной действительности. Таким образом,
в поздних созданиях Б. проявились черты,
становящиеся характерными для художественной
культуры русской эмиграции.
В 1910-е - начале 1920-х Б. не оставлял
работы над портретами (в числе его моделей
Ж. Кокто, 1911; Л.Мясш, 1914; В.Цукки,
1917: И.Рубинштейн, 1921; И.Бунин, 1921),
выполнил ряд декоративных панно, среди которых
семь на сюжет сказки Ш.Перро "Спящая
красавица" для особняка Д.Ротшильда в
Лондоне (1914-22). Занимался литературной
работой, публиковал статьи, выступал с лекциями
о современном искусстве и одежде. Много
раз выезжал в различные города Западной
Европы, в начале 1924 побывал в США - в
Вашингтоне и Нью-Йорке.
Летом 1924 во время репетиции труппой
Рубинштейн в парижском "Grand-Opera" балета
"Истар" на музыку В.д'Энди по сценарию Б. и
в его оформлении с художником случился
нервный припадок. В конце года он скончался
в клинике Руаль-Мальмезена и был похоронен
на кладбище Батиньоль.
В зарубежный период своей жизни Б. участвовал
во многих международных выставках.
В 1910 на выставке в Брюсселе был
награжден Большой золотой медалью, в 1911
был избран вице-президентом жюри Общества
декоративных искусств во Франции; стал членом
Осеннего салона в Париже и Брюссельской
Королевской академии. Персональные
выставки Б. при его жизни и после его смерти
прошли в Париже (1957), в Лондоне (1912,
1913, 1917, 1976), в Брюсселе, в Нью-Йорке,
Бостоне, Филадельфии, в Чикаго и в др.
городах Европы и Америки. В 1992 выставка
произведений Б. из петербургских собраний
состоялась в Русском музее.
Произведения Б. хранятся в Третьяковской
галерее, в Музее изобразительных искусств
им. Пушкина, в Театральном музее им. А.Бахрушина
в Москве, в Русском музее, и Музее театрального
и музыкального искусства в Петербурге,
в Музее декоративных искусств в
Париже, в Музее Виктории и Альберта в Лондоне,
в Музее Эшмолиана в Оксфорде, в
Метрополитен-музее в Нью-Йорке и в др. отечественных
и зарубежных собраниях. Архив Б.
- в отделе рукописей Третьяковской галереи.
Соч.: Пути классицизма в искусстве // Аполлон,
1909, № 2-3; Серов и я в Греции: Дорожные записки.
Берлин, 1924.

Лит.: Бенуа А. "Салон" и школа Бакста // Речь,
1910, 1 апр.: Levinson Andre. Histoire de Leon Bakst.
Paris, 1924; Spencer Charles. Leon Bakst. London, 1973;
Пружан И.Н. Лев Самойлович Бакст. Л... 1975;
Борисовская Н.А. Лев Бакст. М., 1979; Голынец С.В.
Лев Самойлович Бакст. 1866-1924. Л., 1981; Leon
Bakst: Set and Costume Designs. Book Illustrations.
Painting and Graphic Works. Text and selection by J.
Pruzhan. Leningrad, 1986; Лев Бакст. Живопись.
Графика. Театрально-декорационное искусство. Авт.-
сост. С.В.Голынец. М., 1992.
С. Голынец
\БАЛАНЧИН Джордж (наст. фам., имя Баланчивадзе
Георгий Мелитонович) (9.1.1904,
Петербург - 30.4.1983, Нью-Йорк) -
хореограф, педагог, танцовщик. Отец - Мелитон
Баланчивадзе, грузин, уроженец Кутаиси,
композитор по профессии, автор хоровой и
церковной музыки. Мать - петербуржанка
Мария Николаевна (урожд. Васильева) - увлекалась
игрой на фортепиано. Младший брат
Андрей впоследствии стал известным композитором.
Старшей сестре прочили будущее балетной
артистки и неоднократно приводили экзаменоваться
в Театральное училище. В одно из
таких посещений было предложено просмотреться
и Георгию, В отличие от сестры его
приняли в училище. Б., намеревавшийся стать
военным, неожиданно для самого себя оказался
на поприще артистическом.
С пяти лет мать обучала Георгия игре на
фортепиано. Страсть к музыке сохранилась у
него на всю жизнь. Музыка и танец, в их
органическом слиянии и нерасторжимом союзе,
определили особенность дара будущего
хореографа. Именно Б. суждено было вновь
обрести утраченное балетом начала века чувство
гармонии и идеальной красоты. Это было новое
понимание вечных идеалов совершенства в
искусстве - того, что стало в будущем истоком
неоклассицизма.
В Театральном училище Б. учился у
П.Гердта пантомиме, у С.Андрианова классическому
танцу: оба были премьерами, признанными
столпами академизма. Кумирами для Б.
были Т.Карсавина и Е.Гердт, среди танцовщиков
- С.Андрианов и П.Владимиров. Первой
ролью, отмеченной в программке, стала для Б,
роль Обезьяны в балете "Дочь фараона", исполненная
на третьем году обучения в училище.
В 1916 вместе с другими воспитанниками, участниками
спектакля, он был представлен царю.
Октябрьская революция 1917 привела к
закрытию училища. Отец уехал в Тифлис, стал
министром культуры продержавшейся недолго
Грузинской республики. Вслед за ним отправилась
и вся семья, за исключением Георгия. Тот
оставался в Петрограде с теткой и в ожидании
возобновления занятий вынужден был
зарабатывать на жизнь, служа тапером в кинотеатрах.
Характерный для того времени пафос
преобразований был заразителен, и Б. мечтал о
новом искусстве, жадно тянулся к знаниям.
Параллельно с возобновившимися занятиями в
училище он поступил в Петроградскую консерваторию
на теоретико-композиторский и
фортепианный факультеты (1920-24). Это не
помешало Б. успешно окончить Театральное
училище и быть принятым в кордебалет бывшего
Мариинского театра (1921-24). Одновременно
он серьезно занимался музыкой.

Будущее пианиста, композитора, дирижера было
для Б, вполне реально.
Сочинение музыки, постижение ее композиционных
принципов, несомненно, способствовали
пробуждению интереса к балетмейстерской
деятельности. Одна из первых самостоятельных
постановок - любовный дуэт на
музыку А.Рубинштейна "Ночь", исполненный
им с О.Мунгаловой на училищной сцене
(1920), - была расценена начальством как
скандально-эротическая. Следующая постановка
Б. была также лирическим дуэтом на музыку
Э.Фибиха "Поэма", партнершей Б. была А.Данилова.
Здесь Б. выступал уже и как художник
по костюмам. Первой рецензии удостоился
"Вальс" на собственную музыку (исполнение
то же): "Вестник театра и искусства"
(11.6.1922) отмечал редкое соединение в одном
лице таланта композитора, хореографа,
танцовщика.
Гастроли московского хореографа К.Голейзовского
и его поиски новых выразительных
возможностей пластики произвели на Б. сильное
впечатление. Не отказываясь от ценностей
традиционного искусства, Б. соединял восхищение
творчеством М.Петипа с увлеченностью
новыми художественными идеями. Этот симбиоз
в начале 20-х многим представлялся невозможным,
На самом деле это направление оказалось
плодотворным. Группа единомышленников
создала в 1923 объединение "Петроградский академический
Молодой балет" с Б. в качестве главного
хореографа. Сюда вошли энтузиасты -
молодые артисты балета и студенты - будущие
художники и балетоведы. Концертная
программа называлась "Эволюция балета: от
Петипа через Фокина к Баланчивадзе" и состояла
из традиционных номеров и новых, поставленных
участниками. Здесь хореография Б. стала
приобретать самобытные черты. Заявкой на
рождение оригинального художника танца была
постановка Б. "Траурного марша" Ф.Шопена
в память жертв революции. "Вечера Молодого
балета" проходили на многих площадках
Петрограда и Москвы. Б. ставил охотно и много:
пантомимное действо на фоне хора,
произносившего текст поэмы А.Блока "Двенадцать",
танцы в опере "Золотой петушок"
Н.Римского-Корсакова на сцене Малого оперного,
танцы в драматических спектаклях Александрийского
и Свободного театров. 5.7.1924
Б. с группой артистов оперы и балета выехал
на гастроли за рубеж. Так начались странствия
длиной в жизнь,
Встреча с С.Дягилевым, работа балетмейстером
в его труппе (1925-29) ввели Б. в круг
творческих интересов самого оригинального в
мире коллектива. Погоня Дягилева за новым заставляла
сотрудничавших с ним художников
включаться в этот лихорадочный темп
непрерывно сменяющейся новизны. О повторах,
об эксплуатации найденного не могло быть и
речи. Б. успешно выдержал заданный и
ревниво поддерживаемый мэтром темп, создавая
разные спектакли. В этом помогала
хореографу его музыкальность: встреча с
оригинальной, новаторской музыкой отнюдь не
обескураживала его. Принципиальной, определившей
многолетнее сотрудничество в будущем,
была встреча с И.Стравинским: Б. осуществил
новую версию "Песни соловья" (1925)
на его музыку с 14-летней А.Марковой в главной
роли. С новейшими тенденциями западноевропейской
музыки Б. познакомился в работе
над спектаклями "Пастораль" Ж.Орика (1926),
"Кошка" А.Соге (1927) и др. Жанровое
разнообразие, экспериментальная природа этих
работ способствовали стремительному развитию
таланта Б. Молодой хореограф - редкий
случай в мировой практике - вскоре создал
шедевры, сохранившиеся в репертуаре по сей
день, ставшие признанной классикой XX в.:
"Аполлон Мусагет" Стравинского (1928) и
"Блудный сын" С.Прокофьева (1929). Новаторские
устремления соединились здесь с
обращением к вечным темам, воплотились в лаконичные
и совершенные в своей изумительной
простоте неоклассицистские образы.

Смерть Дягилева оборвала так плодотворно начавшийся
союз двух крупнейших мастеров
культуры XX в. Б. сохранил на всю жизнь благодарность
мэтру и в одном из интервью заявил:
он стал тем, что он есть, благодаря Дягилеву.
А "Блудный сын" - последняя премьера
Русских сезонов - стал кульминацией завершающего
периода существования дягилевской
труппы. Трансформация фамилии в более
удобопроизносимую для иностранцев -
Джордж Баланчин - также была сделана по
инициативе Дягилева.
В 1932-33 Б. - балетмейстер труппы
"Ballet Russe de Monte Carlo", где поставил
"Мещанина во дворянстве" Р.Штрауса, "Конкуренцию"
Орика, "Котильон" Э.Шабрие. В
1933 организовал труппу "Ballet 1933", в которой
за год поставил "Песни" Д.Мийо, "Моцартиану"
П.Чайковского (Четвертая сюита),
"Семь смертных грехов" К.Вейля и др. Этот последягилевский
европейский период не был
для Б. успешным: из балета Монте-Карло его
вытеснил Л.Мясин, а вновь организованная им
труппа не смогла конкурировать с параллельно
выступавшей мясинской. В трудных условиях
маленькой группы, без финансовой поддержки
требовалось не только быстро ставить, но и обходиться
весьма скромными постановочными
средствами. Приходилось обращаться к готовой
музыке, а не заказывать ее композитору.
Постепенно складывались черты новой эстетики
балетного искусства - мобильность, лапидарность,
экономия, учет особенностей зрительского
спроса. Ей предстояло утвердиться в
следующий, американский, период творчества
Б.
Знакомство с Л.Кирстейном в 1933,
пригласившим Б. работать в Америку, круто изменило
всю его жизнь. Это было начало
прочной и плодотворной дружбы: один ставил,
другой занимался всем остальным - финансами
в том числе, - чтобы обеспечить эту постановочную
деятельность. Оба мечтали о своей
балетной школе - она была открыта в 1934. В
следующем году начала функционировать их
труппа "American Ballet" (название затем
неоднократно менялось; последнее - "New
York City Ballet"). Заслугой Б. было создание
постоянно действующей в Америке высоко
профессиональной балетной труппы со Своим
репертуаром, пополняющейся в основном за
счет выпускников своей школы. Полувековая
деятельность Б. в Соединенных Штатах по сути
привела к рождению новой, американской
традиции классического танца, сделала этот танец
неотъемлемой частью американской культуры.
Б. принял Америку сразу, целиком и, по утверждению
его биографа Б.Тайпера, никогда
не страдал ностальгией. Ему все здесь
нравилось - и пристрастие нации к музыке и
спорту, и внешний вид моложаво подтянутых,
щедрых на улыбку людей, их раскрепощенность и
контактность. Нравился ему и распространенный
тип спортивной фигуры, повлиявший несомненно
на идеал внешности балерины Б. - рослой,
по-мальчишески длинноногой, суховато-аскетичной.
Для своей труппы Б, поставил огромное количество
балетов - около 150, В качестве одного
из главных постановочных принципов Б.

объявлял разнообразие, сравнивая деятельность
хореографа и кулинара: зритель, пришедший
в театр, должен быть удовлетворен в своих
"гастрономических" интересах. И Б. удавалось
удерживать капризную любовь публики в
течение многих десятилетий, став в итоге
непререкаемым авторитетом и подлинным кумиром.
Б. воспитывал вкус американцев, Он
знакомил их также с шедеврами хореографии
мастеров прошлого, и прежде всего Петипа,
которыми сам в юности восхищался. Так появились
"Раймонда" (совместно с Даниловой,
1946), "Лебединое озеро" (2-й акт, 1951; pas
de deux, 1960), "Щелкунчик" (1954),
"Арлекинада" (1965), "Дон Кихот" (с муз.
Н.Набокова, 1965).
Хореография могла цитироваться либо сочиняться
заново, но всегда была источником
вдохновения Б. Иногда образы балетного Петербурга
служили лишь отправной точкой для
собственных вдохновенных хореографических
фантазий - таких как "Кончерто барокко" на
музыку И.Баха, "Ballet Imperial" на музыку Чайковского
(Второй концерт для фортепиано, оба
- 1941). Многоактные балетные спектакли,
основа репертуара императорского русского
балета, появлялись в творчестве Б. редко.
Хореограф создал целое направление в
репертуарной практике мирового балетного театра
- особого рода одноактные балеты,
хореография которых не только сочинялась на
основе инструментальной симфонической музыки,
но была органически связана с ее
образностью и структурой. Идея такого спектакля
восходила к петербургскому опыту Б. и в
основе содержалась в ряде экспериментов
М.Фокина и А.Горского. ФЛопухов своей танцсимфонией
"Величие мироздания" на музыку
Четвертой симфонии Л.Бетховена (1923), осуществленной
силами "Петроградского Молодого
балета", теоретически формулировал и полемически
заостряял эту идею. Б. пытался найти
хореографические образы, адекватные симфонически-музыкальным.
Но в отличие от
предшественников Б. удалось в каждом
конкретном случае оставаться верным духу музыки,
передавать в танце индивидуальные особенности
композиторского мышления и письма.
Дару хореографа оказались одинаково подвластны
и классическая, и остро современная музыка.
Им созданы такие шедевры как "Симфония
до мажор" ("Хрустальный дворец") на музыку
Ж.Бизе (1947), "Агон" на музыку
Стравинского (1957), "Серенада" на музыку
Чайковского (1935) и др. Б. поставил 27 балетов
на музыку Стравинского, в том числе "Поцелуй
феи", "Игра в карты" (оба - 1937),
"Концертные танцы" (1944), "Орфей" (1948),
"Жар-птица" (1949), "Пульчинелла" (совм. с
Д.Роббинсом, 1972) и др., а также множество
концертных номеров. Плодотворной оказалась
педагогическая деятельность Б" вырастившего
многих первоклассных балерин и танцовщиков,
помогшего раскрытию их индивидуальности -
таких как П.Мак-Брайд, Мария Толчиф, М.Хейден,
В.Верди, А.Кент, С.Фаррел, Г.Киркланд,
Ж,д'Амбуаз, А.Митчелл, Э.Виллелла, П.Мартинс,
Ж.П.Бонфу и др.
В 1962 и 1972 Б. побывал на родине во
время гастролей "New York City Ballet".
Наследием Б. занимается фонд его имени.
Соч.: Унтер-офицерская вдова, или как А.Л,Волынский
сам себя сечет // Театр, 1923, № 13; Рассказывает
Баланчин // Сов. музыка, 1963, № 1; О балете и о
себе // Лит. Грузия, 1963, № 1; Balanchine's New
Complete Stories of the Great Ballets. New York, 1968
(совм. с F.Mason).

Лит.: Taper B. Balanchine. New York. 1963:
Koegler H. Balanchine und das moderne Ballet. Velber
bei Hannover, 1964; Карп П. Джордж Баланчин // О
балете. Л., 1967; Dance Magazine, 1972, June; Гаевский
В. Парижские сезоны Баланчина // Театр, 1978,
№ 4.
А. Соколов-Каминский
\БАЛИЕВ Никита Федорович (наст. фам., имя
Балян Мкртич Асвадурович) (9.1876 (по др. св.
18771, обл. Войска Донского - 4.9.1936,
Нью-Йорк) - актер, режиссер, конферансье.
Из купеческой семьи. Окончил Практическую
академию в Москве, владел несколькими
европейскими языками: пытался заниматься
коммерцией, но неудачно. Любитель театра и
страстный игрок. В 1906, путешествуя в компании
с приятелем Н.Тарасовым (миллионером,
изысканным и всесторонне талантливым человеком),
познакомился в Берлине с артистами
Московского Художественного театра (МХТ).
Оказав театру, испытывавшему финансовые
затруднения, материальную помощь, Б. и
Тарасов стали его пайщиками, а Б. к тому же
- секретарем В.Немировича-Данченко. Так,
благодаря случайности, осуществилась мечта Б.
о театре. Однако помехой на пути к сцене была
его неартистическая внешность. Полный, с лицом
подобным луне, маленькими, умными, насмешливыми
глазами, он становился объектом
нередко обидных шаржей и карикатур. И всетаки
Б. настойчиво добивался возможности
войти в состав труппы. С 1908 он начал играть
эпизодические, порой бессловесные роли
(Хлеб в "Синей птице", Шарманщик в "Анатеме",
Гость в "Жизни человека"); безуспешно
просил доверить ему более серьезные роли.
Талант Б. неожиданно раскрылся в т.н. капустниках
Художественного театра, где Б. выступал
в роли конферансье, демонстрируя свое
остроумие, находчивость, способность к
импровизации. Томясь бездействием, Б.
проводил свободное время, кроме ресторанов
и скачек, в вырезывании различных карикатур,
комических рисунков из иностранных
журналов и сочинении к ним куплетов, частушек,
шансонеток. Фигурки в его руках действовали,
разговаривали. Так рождался будущий
театр. Чтобы сделать капустники более
регулярными (обычно они устраивались 2-3
раза в сезон), Б. вместе с Тарасовым и некоторыми
актерами МХТ снял подвал в доме
Перцова напротив храма Христа Спасителя и
открыл ночное кабаре артистов МХТ "Летучая
мышь". К серому сводчатому потолку была подвешена
эмблема - ночной зверек, на большом
столе горела толстая, высокая свеча, лежала
книга, где посетители оставляли автографы.
Это был закрытый клуб для общения людей искусства.
Среди выступавших можно было увидеть
знаменитых актеров: В.Качалова, И.Москвина,
О.Книппер-Чехову, В.Лужского, А.Коонен
и др. Интеллигентность, вкус, артистичность
актеров театра пронизывали всю атмосферу
кабаре, Балиевские шутки и пародии попадали
точно в цель, но обижаться здесь было
не принято. Обращенные прежде всего на свой
театр (МХТ), они обнажали и высмеивали
скрытые неурядицы и конфликты. В одной из
первых поставленных Б. пародий (на "Синюю
птицу") вместо живых актеров действовали
марионетки. Сделанные скульптором Н.Андреевым,
они отличались портретным сходством, в
том числе с руководителями МХТ.

Остроумец и весельчак, Б. в жизни был часто
молчалив, раздражителен, угрюм. Не выносящий
покоя и одиночества, он оставался закоренелым
холостяком. Его всегдашнее недовольство
собой в сочетании с энергией и настойчивостью
заставляло осуществлять новые
замыслы, искать новые формы,
Из перцовского подвала "Мышь" выгнало
наводнение 1909. Другой подвал был снят в
Милютинском переулке, 16. Здесь кабаре
изредка начало давать платные представления,
становясь "полуоткрытым". Б. "дирижировал"
всем ходом создаваемых им представлений,
сам исполнял номера: имитировал шансонетку,
"пел" острые куплеты, читал "лекцию о
хорошем тоне", в паре с Б.Борисовым (оба в
клоунских костюмах) вел злободневный диалог.
Продолжали ставиться пародии на спектакли
МХТ: "Гамлет", "Пер Гюнт", "Екатерина
Ивановна" и др. В прежней "клубной" обстановке
проводились веселые чествования М.Савиной,
Л.Собинова, О.Садовской, М.Блюменталь-Тамариной.
Но постепенно "Летучая
мышь" превращалась в открытый театр-кабаре,
спектакли с продажей билетов шли регулярно,
4 раза в неделю. Полновластным хозяином театра
становился Б., вся его жизнь оказалась
связанной с "Летучей мышью", равно как и последняя
обязана ему своим существованием и
славой.
В труппу Б. пригласил артистов московских
и петербургских театров (Т.Дейкарханову,
Е.Хованскую, Е.Маршеву, ЛКолумбову, А.Гейнц,
Вл.Подгорного, Я.Волкова и др.): постоянные
гастролеры - артист Театра Корша Б.Борисов,
исполнитель песенок Беранже В.Хенкин. В качестве
авторов Б. привлек редактора журнала
"Рампа и жизнь" Л.Мунштейна, поэтов Б.Садовского,
Т.Щепкину-Куперник, композиторов
В.Гартевельда, А.Архангельского, балетмейстера
К.Голейзовского. Летом 1912 театр совершил
первую гастрольную поездку: Киев,
Днепропетровск, Ростов и др.; начались ежегодные
успешные гастроли в Петербурге.
В Москве театр обосновался в 1914 в подвале
дома Нирнзее в Большом Гнездниковском
переулке. Зрительный зал на 350 мест:
расписанный художником С.Судейкиным занавес:
уютно обставленные мебелью красного
дерева фойе, на стенах картины, карикатуры,
шаржи. Несмотря на 5-рублевые билеты (в
стоимость, кроме представления, входил бокал
шампанского), в театре, сохранившем атмосферу
элитарности и непринужденности, были
неизменные аншлаги. В антрактах Б. играл роль
гостеприимного хозяина. К.Станиславский отмечал
"неистощимое веселье, находчивость,
остроумие" Б.; его отличала "смелость, часто
доходящая до дерзости, умение держать аудиторию
в своих руках, чувство меры, умение
балансировать на грани дерзкого и веселого,
оскорбительного и шутливого, умение вовремя
остановиться и дать шутке совсем иное,
добродушное направление". "Человек на грани
двух миров, мира подмостков и зрительного
зала", - писал о Б. Н.Эфрос. Свою заслугу
Б. видел в том, что перевел жанр западноевропейского
кабаре "на язык русских осин".
Б. создавал "миниатюры стиля"; инсценированные
стихотворения и анекдоты:
пародии на "жестокие романсы"; "ожившие"
картины ("Бабы" Ф.Малявина), куклы ("Вятские
игрушки", "Парад деревянных солдатиков"),
сцены в духе стилизованного искусства
XVIII в. ("Под взглядом предков", "Старинный
фарфор"). Использовал модные песенки и танцы,
шарады, скороговорки, каламбуры. Тонкая
режиссура Б., выверенность пластики и
ритмического рисунка обеспечивали мгновенные
переходы настроений от грустного и даже
трагедийного к заразительно веселому. В годы
1-й мировой войны Б. включил в репертуар
злободневные сценки Дона-Аминодо "Серая
шинель", пародию "Сон Вильгельма", драматические
песенки "Женщина в трауре", "Мать"
и др.: считал, что "в годину народного бедствия"
спектакли "Летучей мыши" должны вызывать
"хохот сквозь слезы". Б. ставил больше
спектаклей по классическим произведени ям:
"Казначейша" (М.Лермонтов), "Бахчисарайский
фонтан", "Граф Нулин", "Пиковая дама"
(А.Пушкин), "Нос", "Шинель" (Н.Гоголь),
рассказы А.Чехова, стихотворения И.Тургенева,
Ф.Сологуба и др. Благодаря режиссуре Б.

рождался особый жанр сценической миниатюры:
событийный ряд выстраивался в серию
стремительно менявшихся эпизодов наподобие
кадров кинематографа, решенных преимущественно
пластическими и живописными средствами.
Б. приветствовал Февральскую революцию
(гротеск "В 12 часов по ночам", сценки Мунштейна
"Страницы истории русской революции"),
гордился тем, что его театр "внес посильную
лепту в завоевание Свободы". Рецензенты
утверждали, что театр "окрасился в
красный цвет". Однако приспособиться к новой
обстановке, к "гулу проклятий, злобы, ненависти",
к новому составу публики, особенно
после октябрьского переворота, Б. не сумел.
Сотрудничество с новыми авторами {Н.Тэффи,
А.Толстой, И.Эренбург), постановка оперетт
Оффенбаха, поездка (в конце 1918- начале
1919) в Киев и Одессу не изменили положения.
12.3.1920 торжественно отмечался
очередной юбилей театра. Затянувшееся из-за
множества чествований до 2-х часов ночи
представление стоило Б. штрафа и трех суток
ареста. Вскоре после этого "Летучая мышь"
отправилась на гастроли по Кавказу, а оттуда
за границу. В Москве остался богатый театральный
гардероб, библиотека. С Б, выехала
небольшая часть труппы,
Уже первые спектакли в парижском театре
"Феллина", затем в лондонских "Апполо", "Колизеум"
прошли с триумфальным успехом. Затем
последовала Америка: Нью-Йорк, Голливуд,
Лос-Анджелес и др. Поначалу игрались
старые программы. Преобладали пантомимы,
вокальные и танцевальные номера; комический
эффект достигался также английским и
французским произношением Б. "Тайме" писала,
что представления "Летучей мыши"
притягательны удивительным сочетанием вкуса
с эксцентричностью, и оба эти качества особенно
ярко обнаруживаются в личности Б. Постепенно
обновляя состав труппы и репертуар,
попеременно посещая с театром США и
европейские страны (а затем и Латинскую
Америку и Южную Африку), Б. закрепил за
собой репутацию "истинного мастера своего
дела" {К.Бальмонт). М.Сарьян писал по заказу
Б. декорации к пантомиме "Зулейка" (1926). В
парижском театре "Мадлен" Б. поставил инсценировку
"Пиковой дамы" на французском языке
(1931). Согласно оценке оформившего
спектакль Ю.Анненкова, Б. впервые дал
решение пушкинской новеллы, более адекватное
Пушкину, чем либретто оперы Чайковского.
Оставаясь в центре культурной жизни
русского зарубежья, Б. проводил вечера отдыха,
конферировал с Н.Тэффи, И.Одоевцевой',
посещал гастроли советских театров. "Великая
депрессия" 1929 уничтожила состояние Б.,
страсть к игре завершила разорение. Б. пытался
создать в Париже "Театр русской сказки", готовил
постановку "Руслана и Людмилы" с декорациями
С.Чехонина. Но удержать театр не
удалось, он закрылся в 1934.
Последние годы жизни Б. провел в США,
выступал как конферансье в больших ревю,
пытался сниматься в Голливуде. Весной 1936
работал в маленьком, созданном им, кабаре в
подвале нью-йоркского отеля "Сен-Мориц". В
мае кабаре закрылось. Б. хлопотал о гастролях,
ездил к импрессарио; в такси случился инсульт.

Лит.: Эфрос Н. Театр "Летучая мышь" Н.Ф.Балиева.
М., 1918; Ракитин Ю. Никита Федорович Балиев.
Памяти друга // Илл. Россия, 1937, № 45-47; Тихвинская
Л. "Летучая мышь" // Театр, 1982, № 3; Бессонов
В.А., Янгиров P.M. Большой Гнездниковский переулок,
10. М., 1990; Моск. наблюдатель, 1992, № 9.
Е. Уварова
В. Бессонов.
\БАЛЬМОНТ Константин Дмитриевич
(3.6.1867, Гумнищи, Шуйский у., Владимирская
губ. - 24.12.1942, Нуази-ле-Гран,
близ Парижа) - поэт, переводчик, эссеист. Родился
в помещичьей семье: отец его был земским
деятелем в Шуе. Б. учился в гимназии в
Шуе и Владимире, на юридическом факультете
Московского университета (1886-88), был исключен
за участие в "студенческих беспорядках".
Первые стихотворения напечатал в
18 85 в петербургском журнале "Живописное
обозрение". Первую книгу "Сборник стихотворений"
издал на собственные средства в
1890 в Ярославле. Поэтические сборники "В
безбрежности" (М., 1895), "Тишина" (М.,
1898), "Горящие здания" (М., 1900), "Будем
как солнце", "Только любовь" (оба - М.,
1903), "Литургия красоты" (М., 1905) и др.
выдвинули Б. в ряд корифеев русского символизма.
За ними последовало "Полное собрание
стихов" Б, в 10-ти тт. (1907-14). Его поэзия
получала высочайшие оценки критики, "То было
время, когда над русской поэзией восходило
солнце поэзии Бальмонта, - отзывался о
его поэтическом даре и мастерстве В.Брюсов.
- В ярких лучах этого восхода затерялись едва
ли не все другие светила. Думами всех, кто
действительно любил поэзию, овладел Бальмонт
и всех влюбил в свой звонкопевучий
стих".
Б. переводил также классику всемирной поэзии.
Начиная с 1892 совершил многочисленные
путешествия, их результатом явились книги
"Зовы древности" (М., 1908) - переводы
древних преданий и мифов, "Змеиные цветы"
- очерки о Мексике (М,, 1910), "Край
Озириса: Египетские очерки" (М., 1914) и др.
Переводил Шелли, Кальдерона, Эдгара По,
Уайльда, Уитмена и др. поэтов Европы и
Америки. Автор первого полного перевода на
русский язык "Витязя в тигровой шкуре" Шота
Руставели; одним из лучших признан его
перевод "Слова о полку Игореве".
С 1905 находился под воздействием
революционных настроений, обличал самодержавие,
вынужден был эмигрировать; в
Париже в 1907 издал сборник "Песни мстителя".
В феврале 1917 приветствовал революцию,
как "очистительную силу": написал гимн
"Да здравствует Россия, свободная страна!", но
уже в мае заявил, что отказывается от
прежних "мстительных призывов". Свои убеждения
выразил в книге "Революционер я или
нет?" (М., 1918): "Революция хороша, когда
она сбрасывает гнет. Но не революциями, а
эволюцией жив человек... Жизни нет там, где
грозы происходят беспрерывно".
Испытал лишения и невзгоды послереволюционных
лет в подмосковном местечке НовоГиреево,
где он "голодал и холодал". Описал те
дни в очерках-воспоминаниях, вошедших в книгу
"Где мой дом?" (Прага, 1924), в статьях, в
лекции "О пережитом при большевиках", с которой
он выступил в Париже в 1921.

Покинул Россию 25.6.1920, получив
разрешение выехать во Францию на полгода,
но в Россию не возвратился. Жил в окрестностях
Парижа и в Бретани, на Атлантическом
побережье,
Как поэт и человек Б. оказался на чужбине
фигурой трагической: "Я живу среди чужих".
"Мне душно от того воздуха, которым дышат
изгнанники", "Я никому не нужен". "Я ушел из
тюрьмы, уехав из Советской России... Зачем бы
я вернулся? Чтобы снова молчать как писатель?...
Но нет дня, когда бы я не тосковал о
России, нет часа, когда бы я не порывался
вернуться". В сборнике стихов "Марево"
(Париж, 1922) выражено смятение и подавленность,
глубокое чувство отчаяния: "Мутное
марево, чертово варево, кухня бесовская в топи
болот". "Волчье время - с ноября до
февраля. Ты растерзана, родимая земля. Волколаки
и вампиры по тебе ходят с воем... Их
дорога - трупы, трупы, дым и дым". Мрачны
были и предсказания судьбы России: "Великая
держава, / Где твое величье?/ Упившись в диком
пире. / Проснешься - вновь в цепях",
С течением времени, по мере того, как утихала
боль души, менялась тональность стихотворений
Б. "Ощутив веяние новых созвучий в
душе, я начинал обратный путь домой, - в Россию,
в правду, в красоту", - писал поэт. То же
чувство он выражал в стихотворении "Уйти туда":
"Уйти туда, где бьются струи. В знакомый
брег, / где знал впервые поцелуи / и первый
снег... / Уйти туда хоть на мгновенье, / Хотя
мечтой". Название сборника стихов "Мое - Ей"
(Прага, 1924) звучит как послание поэта своей
стране, выражение гордости за нее: "Мой край,
в покров весны одет, / Другого счастья в мире
нет" ("Россия"). Г.Струве, близко знавший поэта
и много о нем писавший, озаглавил рецензию
на сборник "В раздвинутой дали" - "Бальмонт
- певец России". Поэт сохранил и воспевал неукротимую
любовь и привязанность к родной
земле, ее лесам, запечатлевшимся на век
просторам: "Пойти по косогору, / рекою многоводной.
/ Молиться водам, бору, / земле ни с
чем несходной" ("Хочу").
В зарубежье вышло более десятка поэтических
сборников Б. Они издавались в Париже
("Светлый час: избранные стихи" и "Дар земле",
1921), в Стокгольме ("Гамаюн", 1921), в
Праге ("Мое - Ей", 1924), в Чураевке, США
("Голубая подкова: Стихи о Сибири", 19161928,
1936), в Берлине ("Сонеты солнца, меда
и луны", 1921), в Харбине ("Светослужение",
1937). Печатался в журналах, газетах, альманахах
- "Современные записки", "Россия",
"Грани", "Сполохи", "Числа", "Воля России",
"Перезвоны".
Критики отмечали много слабого из того,
что он печатал, Г.Струве указывал на "отсутствие
чувства меры и многописание", но все же
считал, что "лучшие стихи Бальмонта этого
периода стоят на том же уровне, что и те, которые
когда-то пленяли читателей на заре
второго золотого века русской поэзии". "Ни
своего дара песни, ни своего мастерства Бальмонт
в эмиграции не утратил".
Б. во многом оставался художником-символистом,
его поэтическая речь "осталась тем же,
чем была в эпоху, когда символизм нераздельно
царствовал в русской поэзии", подчеркивал
Г.Струве. Стихотворения из сборника "Гамаюн"
- "Хлопья тумана", "Зарево мгновений", "Сумерки"
передают тихое любование красотой,
тонкие нюансы чувств, налет грусти, Символичны
названия стихотворений "Цветочный звон",
"Полночь в цветке" ("Дар земле").

В эмиграции Б. продолжал и переводческую
деятельность, выпустил в новых изданиях книги
"Из мировой поэзии" (Берлин, 1921), "Зовы
древности" (там же, 1923), дополнив их
переводами древнегреческой лирики, японской
древней поэзии, фольклорных памятников
Океании. Посетив Болгарию в 1929, он создал
сборник "Золотой сноп болгарской поэзии:
Народные песни" (София, 1930). Творческие
контакты Б. поддерживал с поэтами Польши,
Чехии. В его переводе вышли "Книга
смиренных" Яна Каспровича (Варшава, 1928);
"Стихотворения" Ярослава Вхрлицкого (Прага,
1928). Давние дружеские связи с литовскими
поэтами Людасом Гирой, Балтрушайтисом и новые
поездки в Литву завершились изданием
сборника "Северное сияние. Стихи о России и
Литве" (Париж, 1931). Многочисленные
переводы Б. печатал в еженедельнике "Россия
и славянство" - "Болгарские песни", поэзия
Ярослава Ивашкевича (1930). Выступал как популяризатор
славянской поэзии и культуры.
Отмечая заслуги Б. в переводах чешских поэтов,
Чешская Академия наук и культуры
избрала его в 1930 своим членом-корреспондентом.
Б. писал и прозу: "Воздушный путь. Книга
рассказов", автобиографический роман "Под
новым серпом" (оба - Берлин, 1923), сборник
эссе на славянские темы "Соучастие душ" (София,
1930). Публиковал этюды о писателях,
размышления о литературе, принимал участие в
литературных вечерах и юбилейных торжествах.
Выступая в клубе молодых литераторов в
Париже с обращением "К молодым поэтам",
раскрывал "секреты" своего успеха. В речи о
Ф.Достоевском - "мученике глубин русского
духа" (1921) - говорил о "бесконечно-сложной
многогранной личности гениального художника",
о том, каким образом писатель создает
"художественное вещество", из которого
можно сделать "хлеб каждого дня" и "святейшие
знамения, которые возникают в самом высоком
"таинстве нашей религии". Мысли о литературе
и писателях у Б. выражены образно,
слово эмоционально окрашено. "Узнав сам,
много раз, величайшую боль.., видевший смерть
лицом к лицу..., стоявший на эшафоте и считавший
секунды, отделяющие его от казни.., без
вины томившийся на каторге... - мог ли он не
знать, что есть в душах человеческих?"
В эссе о И.Тургеневе (из цикла "Мысли о
творчестве", 1921) назвал его самым русским
из наших прозаиков, "лучше других постигшим
разлив родной речи и лучше всех других понявшим
основные черты нашего народа,
прихотливый ход нашей истории"; "Тургенев -
безупречный лик художника, воспринявший искусство
как одну из граней вечности"; этот волшебный
сказочник, "давший неумирающую
жизнь всему рассказанному, спел такой гимн
русскому языку, что он будет жить до тех пор,
пока будет жить русский язык, значит, всегда".
Вспоминая о Л.Толстом, которого он посетил
вместе с Чеховым в Крыму, Б. писал, что одним
простым вопросом Толстой умел, "как исповедальник,
побудить к полной правде чужое
сердце и заставить его мгновенно раскрыться".
"Видеть это лицо, полным внутреннего света, и
не любить его - было нельзя". В литературное
наследие Б, входят также этюды о
Е.Баратынском, С.Аксакове: он оставил отзывы о
видных писателях зарубежья - А.Куприне, И.Бунине,
Д.Мережковском, Г.Гребенщикове и др.

Соотечественники в эмиграции замечали,
начиная с 1932, нарастание у поэта душевной
депрессии, которая в конечном счете
парализовала его мысль. Его дни закончились в
русском приюте в окрестностях Парижа.
Критика в зарубежье по-разному оценивала
творчество Б. в эмиграции и все его литературное
наследие. "Это метеор, мерцавший обманчивым
и неверным светом и исчезнувший, надо
полагать, навсегда", - писал ГАдамович. Большую
активность Б., несмотря на упадок сил в
конце жизни, отмечал Ю.Терапиано, хотя, по
его словам, в поэзии зарубежного периода Б,
"нет прежнего подъема и прежней восторженности.
Она суше, беднее". Суд
современников над нею был строг, но "со
временем кто-нибудь откроет настоящего Бальмонта,
отбросив много лишнего и даже никчемного".
Соч.: Стихотворения, Л., 1969; Избранные стихи и
поэмы. Мюнхен, 1975; Избранное. М., 1990; Стихотворения.
М., 1990; Золотая россыпь. Избр. переводы.
М., 1990; Где мой дом: Стихотворения, художественная
проза, очерки, письма. М., 1992.
Лит.: Пильский П.К, К.Д.Бальмонт: К 60-летию со
дня рождения // Сегодня, 1927, 4 июня; Адамович Г.
70-летие К.Д.Бальмонта // ПН, 1937, 17 июня; Цетлин
М. Бальмонт // НЖ, 1943, № 5; Седых А. Бальмонт
// НЖ, 1958. № 55; Althaus-SchSbiicher S.
Konstantin D. Balmont. Bern, Frankfurt am Main, 1975;
Бальмонт E.A. Мои воспоминания о К.Д.Бальмонте //
Лит. Россия, 1987, № 12.
Е. Трущенко
\БАРАНОВ-РОССИНЭ Владимир Давидович
(наст. фам. и имя Баранов Шулим-Вольф)
(1.1.1888, с. Б.Лепатиха, Мелитопольского у.,
Таврической губ. - 1944) - живописец,
скульптор. В 1903-8 учился в Одесском художественном
училище, в 1908-9 в Высшем художественном
училище при Академии художеств
в Петербурге. Участник организованных
Д.Бурлюком выставок "Стефанос" (М" 1907-8),
"Звено" (Киев, 1908), "Венок-Стефанос"
(СПб., 1909), "Импрессионисты" (СПб., 1909),
в которых были представлены в тесном единстве
живопись, скульптура, музыка и поэзия.
В 1910 уехал в Париж. Сращивание
рациональной конструктивности с декоративноживописными
исканиями проявилось в его композициях
"Кубистическая женщина" (1910), В
"Кубистических автопортретах" (1910, 1913)
сказались традиционные черты русского искусства.
Многие натюрморты, пейзажи, жанровые
сцены выдавали интерес Б.-Р. к футуризму
("Кузница", 1911). О стремлении к "большому
стилю" говорили композиции на библейские темы
("Адам и Ева", 1912; "Апокалипсис в зеленых
тонах", 1910-15).
С 1912 жил в "La ruche" ("Улей"), где тесно
общался с творцами периода "бури и натиска"
новейшего искусства. С 1910 выставлялся
на Осеннем салоне, в 1912 экспонировал
свои произведения в Цюрихе, в 1914-в Амстердаме
(под псевд. "Даниэль Россинз"; в
1917 присоединил псевдоним к фамилии).
В 1914 в Салоне независимых представил
скульптуру "Симфония №2"- свидетельство
выхода к "трехмерной живописи"; по описанию
современника, это был "парадоксальный
монтаж из цинка, покрытого пестрой и живой
глазурью, с желобами, служащими подставками
для каких-то странного вида мельниц для
размола перца, синих, бежевых или красных
шайб, перемешанных с торчащими в разные
стороны пружинами и стальными прутиками".

Необычные, эпатирующие публику работы Б.-Р.
принадлежали к той же группе художественных
явлений, что и эксперименты В.Татлина,
П.Пикассо и А.Архипенко, стремившихся полностью
освободиться от подражания природе.
Программно беспредметная "Симфония № 2"
апеллировала своим названием к музыке,
продолжая творческие поиски Б.-Р. в направлении
слияния пластических и музыкальных
начал.
Во время 1-й мировой войны переехал в
Норвегию (1915-17). В Христианин состоялась
его первая персональная выставка (1916). В
Россию возвратился после Февральской
революции. В ноябре 1917 на выставке в Художественном
бюро Н.Добычиной в Петрограде
было показано свыше 60 его работ
(единств, персональная экспозиция на родине).
С начала 1918 работал в отделе ИЗО
Наркомпроса, которым заведовал Д.Штеренберг,
его близкий знакомый по Парижу; руководил
живописной мастерской в петроградских Свободных
мастерских, бывшей Академии художеств.
После переезда в Москву (апр. 1919)
организовал мастерскую для изучения "Дисциплины
одновременных форм и цвета" на основном
отделении живописного факультета
Высших художественно-технических мастерских
(Вхутемас). В русле свойственного русской
культуре XX в. (А.Скрябин, М.Чюрлёнис)
стремления слить в едином ощущении разные
по характеру и способу воздействия явления
находилось изобретение Б.-Р. - "оптофон": его
клавиатура соединялась с экраном-"хромотроном",
на котором при игре возникали движущиеся
цветные формы (в 1925 запатентован в
СССР, в 1926-на Западе).
К 1-й годовщине Октябрьской революции
Б.-Р. написал панно "365 дней Революции"; его
демонстрацию, по мысли художника, должны
были сопровождать сеансы игры на "оптофоне".
В начале 1920-х в Москве, в Большом театре
и театре В.Мейерхольда, состоялось несколько
публичных концертов "оптофона"; в
программу цветомузыкальных представлений
были включены произведения Э.Грига, Р.Вагнера,
Ф.Шуберта, А.Скрябина, С.Рахманинова,
К.Дебюсси, выступления оперных певцов и танцовщиков.
В 1925 Б.-Р. уехал в Париж, но там его "оптофон"
успехом не пользовался и лишь
изредка сопровождал театральные постановки.
Живописные произведения Б.-Р. в Салоне независимых
привлекали внимание знатоков, однако
среди широкой публики популярности не завоевали.
Доминирующее место в его искусстве
заняли абстрактные композиции, они воздействовали
на зрителя напряженным цветом,
странной пульсирующей жизнью неких биоморфных
структур. Наряду с ними Б.-Р. писал
большие полотна, представлявшие собой динамичную
декоративно-абстрактную аранжировку
традиционных сюжетов с использованием фигуративных
элементов ("Мученичество Св Дени",
1927; "Леди Чаттерли", 1932; "Мать с
ребенком", 1932и др.).
После капитуляции Франции во время 2-й
мировой войны был арестован как еврей: его
творчество, по теориям идеологов Третьего
рейха, относилось к "вырождающемуся" искусству.

Погиб в концлагере. Ретроспективные
выставки: в Париже (1954, 1970, 1972-73,
1984), в Лондоне (1970). Отдельные работы
- на выставках "Париж-Москва" и "МоскваПариж"
(1980-81), "Великая утопия. Русский
авангард 1915-32" (Франкфурт-на-Майне, Амстердам,
Нью-Йорк, Москва, Петербург, 1992-93).
Лит.: Vladimir Baranoff-Rossin^. Exh. Gal. Jean
Clauvelin. Paris, 1969.
А. Шотских
\БАХМЕТЬЕВ Борис Александрович (1880,
Тифлис - 1951, Нью-Йорк) - ученый в области
гидродинамики, политический и общественный
деятель. Образование получил в тифлисской
классической гимназии и Петербургском
институте инженеров путей сообщения, который
окончил в 1902. В 1903 продолжил обучение
в Цюрихском политехническом институте.
Начиная с 1905 в течение 12 лет преподавал
в Петербургском политехническом институте,
занимал должность профессора по кафедрам
гидравлики, гидроэнергетики, теоретической
и прикладной механики. В 1911 защитил
докторскую диссертацию в Институте инженеров
путей сообщения.
С началом 1-й мировой войны значительное
место в жизни Б. стала занимать общественнополитическая
деятельность. В 1915 он включился
в работу Международного Красного Креста
на территории России. Вслед за этим, как
член Военно-промышленного комитета и Закупочной
комиссии, занимался организацией поставок
военного и прочего снаряжения для
российской армии из США и Англии. Объем
поставок из Америки существенно возрастал, и
в 1917 Б. направился в США для решения вопросов
закупок в ранге товарища министра
торговли и промышленности Временного правительства.
Вскоре он был назначен послом России
в США.
Октябрьская революция в России первоначально
не изменила статуса Б., поскольку США
не торопились признавать правительство большевиков.
По-прежнему он возглавлял посольство
России, организовывал деятельность Закупочной
комиссии и Русского информационного
бюро в Нью-Йорке. Добавились и новые хлопоты
- заботы о соотечественниках, бежавших
из России; многие русские эмигранты, включая
выдающихся деятелей науки В.Зворыкина,
О.Струве, И.Сикорского, С.Тимошенко и др., на
всю жизнь сохранили чувство благодарности к
Б. за помощь с устройством в США. Б. принял
активное участие в подготовке предложений и
проектов документов для проводившейся в
1919-20 Парижской мирной конференции.
Важнейшим результатом общественной деятельности
Б. стало создание Российского гуманитарного
фонда в США, главой которого он
являлся в течение многих лет. Одновременно Б.
был директором Фонда помощи российским
студентам.
После подписания в 1922 Раппальского договора
Б. прекратил работу в качестве посла и
возвратился к научно-инженерной деятельности.
В 1923 открыл в Нью-Йорке консультационную
фирму по вопросам проектирования гидравлических
систем, стал пайщиком ряда фирм.
Наиболее тесно сотрудничал с "Lion Match С°",
в которой являлся председателем совета компании.

Одновременно Б. занимался научной работой,
проводя исследования по вопросам переменных
потоков, жидкости в лаборатории
гидравлики Колумбийского университета в
Нью-Йорке. С 1931 - профессор кафедры
гражданского строительства этого университета.
Б. внес существенный вклад в развитие "новой
гидравлики", в числе первых применив достижения
и методы аэродинамики, что открывало
новые горизонты в развитии науки о течении
жидкостей. Широкую известность получили
труды Б. "Переменные потоки жидкости"
(1914), "Гидравлика открытых каналов"
(1932), "Механика турбулентного движения"
(1936). За последнюю работу, переведенную
на несколько языков, он был удостоен Большой
медали общества дипломированных инженеров
Франции.
С 1917 Б. входил в Американское общество
гражданских инженеров (в 1945 был избран
его почетным членом), Американское общество
инженеров-механиков, Институт аэрокосмических
наук. Выдающиеся заслуги Б. в
развитии прикладной науки были отмечены
присуждением ему почетных премий Дж.Лори
(1937) иДж.Стивенса (1944). В середине 40-х
он стал одним из членов-учредителей Американского
национального фонда научных исследований.
Б. входил также в Национальный
внешнеполитический совет, Ассоциацию прогресса
науки, Академии наук штатов Нью-Йорк
и Коннектикут.
Запоминающимися были выступления Б. на
различных форумах, по американскому радио и
телевидению. Блестящее владение английским
языком, отличная дикция, экспрессия и логика
речи принесли ему славу замечательного оратора.
Квартира Б. в Нью-Йорке напоминала картинную
галерею, причем значительную часть
коллекции составляли работы русских живописцев,
собрание русских икон.
Данью памяти политику, общественному деятелю
и ученому стали названные его именем
Бахметьевский гуманитарный фонд и Бахметьевский
архив российской и восточноевропейской
истории и культуры, созданный при Колумбийском
университете.
В. Борисов
\БЕЗИКОВИЧ Абрам Самойлович (11.1.1891,
Бердянск - 2.11.1970, Кембридж, Великобритания)
- математик. Б. был 4-м ребенком
в семье караимов Самуила и Евы Безиковичей,
имевших четырех сыновей и двух дочерей.
Отец Б. был ювелиром, но после ограбления
своего магазина стал работать кассиром. От отца
Б. унаследовал упорство в стремлении к совершенствованию,
а от матери - способности
к математике. В 1908 Б. закончил бердянскую
гимназию и в том же году поступил на математическое
отделение физико-математического
факультета Петербургского университета, где
одним из его учителей был академик А.Марков.
Окончив университет (1912) с дипломом 1-й
степени Б., по ходатайству А.Маркова и академика-математика
В.Стеклова, был оставлен для
подготовки к профессорскому званию. В марте
1915 Б. закончил сдачу магистерских экзаменов.
В том же году была опубликована его
первая научная работа по теории вероятностей.

Сразу после университета, а, возможно, и
на старшем курсе, Б. принимал участие в математическом
кружке, организованном выпускниками
университета А.Фридманом, Я.ТаМаркиным
и А.Гавриловым. Участники кружка
работали по собственной программе, изучая не
только классические труды, но и новые тогда
направления математического анализа, которые
были вне круга интересов старшего поколения
петербургских математиков. Кроме того,
Б. посещал и семинар физика-теоретика
П.Эренфеста, где, вероятно, и познакомился со
своей будущей женой, Валентиной Витальевной
Дойниковой (1888-1974), физиком по
образованию. Брак был заключен в 1916, для
чего Б. перешел в православие (караимские
законы не разрешали вступать в брак с лицами
другого вероисповедания).
Став в 1917 приват-доцентом Петроградского
университета, Б. был направлен в Пермский университет
в качестве исполняющего обязанности
экстраординарного профессора по кафедре математики.
В 1918 в Пермский университет
приехала на работу группа молодых математиков
из Петроградского университета: в конце лета
было организовано Пермское физико-математическое
общество и основан свой журнал. Б.
опубликовал в этом издании четыре работы. С
1.10.1919 Б. занял пост декана физико-математического
факультета; некоторое время был
ректором Пермского университета. При отступлении
армии Колчака университет был
разрушен, а часть имущества была отправлена
в Томск. Б. сыграл значительную роль в спасении
книг и другого имущества университета.
Летом 1920 Совет Пермского университета во
главе с новым ректором Н.Оттокаром командировал
Б. для научных занятий в Москву и
Петроград. В Петрограде Б. стал работать в Педагогическом
институте в должности профессора,
а также в Петроградском университете
приват-доцентом: одновременно он преподавал
на рабфаке.
Существенную поддержку Б. оказал в этот
период П.Эренфест, высоко ценивший талант
Б., говоривший о нем: "Это - машина; нет задач,
которые он не решил бы. Прямо бык!"
Эренфест отправил научные работы Б. авторитетным
математикам; Х.Бору в Данию,
Н.Г. ван дер Корпуту в Голландию, Дж.Литлвуду
и Г.Харди в Англию. Отзывы были
прекрасными, и в ноябре 1924 Б. получил стипендию
Рокфеллеровского фонда на 9 месяцев.
Однако, несмотря на все хлопоты,
разрешения властей воспользоваться стипендией
он не получил. В этой ситуации Б., как и
его коллега Я.Тамаркин, решил нелегально покинуть
Советскую Россию. Он перешел латвийскую
границу, затем перебрался в Копенгаген.
Здесь Рокфеллеровская стипендия дала ему
возможность работать в течение года с
Х.Бором, который тогда занимался теорией
квазипериодических функций. Эта теория была
также предметом исследований Б. Из Копенгагена
он отправился на несколько месяцев в Оксфорд
к известному математику Г.Харди, который
уже оценил аналитический талант Б. и
обеспечил ему чтение лекций в университете
Ливерпуля на 1926/27 учебный год.
С 1927 Б. жил в Кембридже. Сначала он
занимал должность лектора университета, а с
1930 стал членом Тринити-колледжа, В 1950
ему была предоставлена кафедра математики,
которую занимал до этого Дж.Литлвуд, вышедший
в отставку. В Кембридже Б. читал не только
обычный курс математического анализа, но
и специальные разделы его для старшекурсников
и окончивших университет, В этих специальных
курсах он рассматривал те области математики,
которыми занимался сам: квазипериодические
функции, топология, мера Хаусдорфа
и др. Кроме того, он организовал для
студентов нечто вроде регулярного конкурса
решения трудных задач. В 1927-50 Б. неизменно
принимал участие в т.н. математическом
трипосе - специальном экзамене для получения
отличия по традиции Кембриджского университета.

После выхода на пенсию Б. в течение нескольких
лет читал лекции как приглашенный
профессор в различных университетах США,
Некоторые его работы были напечатаны в изданиях
Стэнфордского университета и Американского
математического общества. Затем он вернулся в
Кембридж. Основным направлением математических
исследований Б. оставалась теория квазипериодических
функций, которой он занимался
вместе с Х.Бором. В 1932 Б. опубликовал в
издательстве Кембриджского университета по
этой теме монографию "Почти периодические
функции", высоко оцененную специалистами. В
1955 книга была переиздана в Нью-Йорке, Теперь
имя Б. носит класс квазипериодических
функций, введенный им, и соответствующие
этим функциям расстояния. Б, занимался также
теорией меры, теорией функций комплексного и
вещественного переменных и многими другими
вопросами анализа. Результаты, полученные им
в области плоской топологии, в настоящее
время приобрели большое значение, и его имя
связывается с новейшими исследованиями в
этой области. За свою жизнь Б. опубликовал
около 13 0 научных работ, Он подготовил в Англии
немало математиков; более десяти из них
стали известными профессорами,
Заслуги Б. были отмечены избранием его в
1934 членом Королевского общества в Лондоне
и награждением в 1952 медалью им,
Дж. Сильвестра. Еще ранее, в 1930, за исследования
квазипериодических функций он получил
премию Д.Адамса от Кембриджского университета,
а в 1950- медаль О. де Моргана
от Лондонского математического общества.
Лит.: Burkill J.C. Abram Samoilovitch Besicovitch.
1891-1970 / Biographical Memoirs of Fellow of the
Royal Society, 1971, vol. 17; Taylor S.J. Abram
Samoilovitch Besicovitch // Bull. London. Math. Soc.,
1975, vol. 7, part. 2, № 20; Эренфест-Иоффе. Научная
переписка. 1907-1933. 2-е доп. изд. Л., 1990; Костицын
В.И. Ректоры Пермского университета. 19161991.
Пермь. 1991.
Арх.: Арх. РАН, ф. 162, оп. 3.
Н. Ермолаева
\БЕЛЯЕВ Николай Тимофеевич (26.6.1878,
Петербург - 5.11.1955, Париж) - металлург,
металловед, химик. Родился в семье генерала
Т.М.Беляева. Следуя семейной традиции, в
1902 поступил в Михайловскую артиллерийскую
академию в Петербурге. По окончании
академии (1905) продолжил образование в Военно-инженерном
училище. Здесь же начал работать
сначала в должности преподавателя, а
затем профессора химии металлургических
процессов.
Еще учась в академии, Б. увлекся историей
восточного стального оружия, начал изучать
технологию изготовления т.н. дамасских сталей.
Большое влияние на него оказал Д.Чернов, которого
Б. считал своим учителем, и П.Аносов, первым
раскрывший технологические секреты дамасской
стали и организовавший производство
таких сталей в Россиии в 1841. Уже в 28-летнем
возрасте Б. написал классическую работу
"О булатах" (СПб., 1906), в которой исследовал
влияние механической и термической обработки
на структуру и свойства специальных сталей.

Спустя три года вышел получивший широкую
известность труд Б. "Кристаллизация,
структура и свойства стали при медленном охлаждении"
(СПб., 1909). Эта работа послужила
основой ряда последующих публикаций на английском,
немецком и французском языках. В
своей следующей работе - "Этюды по видманштеттовой
структуре метеоритов и земных сплавов"
(1911) Б. обосновал вывод, что структуры,
обнаруженные в метеоритных материалах, могут
быть получены в сталях при соответствующих
условиях термической обработки.
1 -я мировая война прервала научную работу
Б.; он участвовал в боях на русско-германском
фронте, где получил серьезное ранение. После
выхода из госпиталя в 1915 Б. был командирован
в Англию для работы по обеспечению поставок
вооружения и материалов для русской армии.
После револиций 1917 деятельность по
поставке военной продукции из Англии прекратилась,
и перед Б. встал вопрос о его дальнейшей
судьбе. Он принял решение остаться в Англии.
Опубликованные труды явились наилучшей
рекомендацией, и вскоре Б. начал работу в промышленности
как консультант по вопросам технологии
металлов. После выхода книги "Кристаллизация
металлов" он получил известность
на Западе как один из ведущих специалистов в
области металлографии. Его труды выходили на
многих языках, результаты исследований и теоретические
обобщения, сделанные Б., оказывали
значительное влияние на развитие мировой
науки о сталях и сплавах.
В 1934 Б. переехал в Париж. Продолжая
изыскания в избранной еще в молодые годы
области техники, Б. опубликовал статью "Мечи
и метеориты" (1939) и др. Опыт древних мастеров-металлургов,
который был накоплен при
изготовлении стальных мечей, Б. обобщил в работе,
опубликованной в 1944 в журнале
"Revue de metallurgie".
Б. встречался со многими учеными и общественными
деятелями, участвовал в работе физико-математического
отделения Российской
Академии наук, Императорского русского технического
общества, международных съездов
и конференций (по горному делу, металлургии,
прикладной механике, практической геологии
и т.д.).
Соч.: The Crystallization of Metals. London, 1922.
В. Борисов.
\БЕНУА Александр Николаевич (21.4.1870,
Петербург - 9.2,1960, Париж) - живописец,
график, художник театра, теоретик и историк
искусства, художественный критик. Родился в
семье академика архитектуры и архитектора
двора Николая Леонтьевича Б., внука выходца
из Франции Луи-Жюля Б.; младший из девяти
детей. Его братья - известный акварелист Альберт
Б. и архитектор Леонтий Б. Мать - Екатерина
Альбертовна (урожд. Кавос), дочь известного
зодчего венецианского происхождения
А.Кавоса, строителя нескольких театральных
зданий в России. В 1885-90 - учащийся гимназии
К.Мая, в 1890-94 - студент юридического
факультета Петербургского университета.
В детстве учился рисованию у старшего
брата Альберта, в 1887 четыре месяца посещал
вечерние классы Академии художеств, в
начале 1890-х копировал старых мастеров в
Эрмитаже. В гимназические годы познакомился
и сблизился с Д.ФИЛОСОФОБЫМ, В.Нувелем и
К.Сомовым, позже - с С.Дягилевым, Л.Бакстом,
А.Нуроком. Кружок единомышленников
("Общество самообразования") преобразовался
в конце 1890-х в общество "Мир искусства" и
редакцию одноименного журнала. В 1891-96
выставлялся на Акварельных выставках в Петербурге.

В 1893 женился на А.Кинд, роман с
которой, по признанию Б" "протянулся на всю
жизнь". У них было трое детей.
В 1893 опубликовал первую свою работу по
истории русского искусства (главу в: Р.Мутер
"История живописи в XIX в."). Другие важнейшие
искусствоведческие труды - "История
русской живописи" (1901-2), "Русская школа
живописи" (1904), "Русский музей имп. Александра
III" ( 1906), "Путеводитель по картинной
галерее Эрмитажа" (1910), "История живописи
всех времен и народов" (1912-17, незаконч.) и
др. Основатель сборника "Художественные
сокровища России" (1901). Автор многочисленных
статей в журналах "Мир искусства", "Золотое
Руно", "Аполлон", "Старые годы"; в газетах
"Слово", "Русь" и др. С 1908 по весну 1917
регулярно публиковал "Художественные письма"
в газете "Речь".
В 1890 путешествовал по Германии. В 189599
был хранителем коллекции современной
европейской и русской живописи и графики
княгини М.Тенишевой. В 1896 организовал выставку
нескольких русских художников в
рамках Мюнхенского Сецессиона - творческого
объединения, ставящего своей целью создание
нового, всеобъемлющего стиля в архитектуре,
дизайне, живописи. В том же году впервые побывал
в Париже, положив начало своему
"Версальскому циклу" (серии гуашей и акварелей
на версальские мотивы, созданной в
1896-99 и в 1905-6; серия литографий и
рисунков на ту же тему была издана в
Петрограде в 1923). В 1904-6 впервые
обратился к теме "Медного всадника" А.Пушкина
(возвращался к ней и в 19 10-е), а также к иллюстрированию
"Пиковой дамы" и "Капитанской
дочки" (обе - Пг., 1920). Оформлял отдельные
номера журнала "Мир искусства" (в
1904; был соредактором С.Дягилева), работал
над экслибрисами, В 1905 создал серию иллюстраций
для книги "Азбука в картинках Александра
Бенуа" и серию открыток "Игрушки".
Дебютировал как художник театра в 1900:
оформил одноактную оперу "Месть Амура" в
Эрмитажном театре в Петербурге. В 1902
оформлял оперу "Гибель богов" Р.Вагнера в
Мариинском театре (показ спектакля состоялся
в 1903). В 1907 оформил спектакль балета
Н.Черепнина "Павильон Армиды" (Мариинский
театр), в том же году был одним из основателей
"Старинного театра" в Петербурге (выполнил
занавес театра). В 1909 стал художественным
директором Русских балетных сезонов Дягилева
(до 1911), для которых оформлял балеты
"Сильфиды", "Павильон Армиды" (оба -
1909), "Жизель" (1910), "Петрушка" (был также
автором либретто, 1911), "Соловей" (1914).
В 1912-15 был содиректором по постановочной
части Московского Художественного театра.
В первые послереволюционные годы
принимал активное участие в реорганизации и
сохранении пригородных дворцов и парков
Петрограда и Русского музея в этом городе. В
1917-26 состоял заведующим Картинной галереей
Эрмитажа в Петрограде, Был членом
Коллегии по делам музеев при Наркомпросе
(1918), сотрудничал в издательстве "Всемирная
литература", основанном М.Горьким. В
1918-22 создал серию литографий "Петергоф".
Работал в петроградских театрах:
Мариинском, Александрийском, Большом драматическом
(1919-26).