Жанр: Философия
Хищная власть
...ой вербовки обыкновенно
весьма значительно.
Подбираются в масонство главным образом люди честолюбивые,
недовольные и недисциплинированные; их честолюбие, недовольство,
неуравновешенность и недисциплинированность коварные руководители
выдают в их глазах за благородный "философский и прогрессивный дух",
освобождая этим их самоуверенность от всякого сдерживающего начала
в смысле стыда. Таким путем во Франции образовалось могущественное
полчище для борьбы против католицизма.
По мере того, как производилось извращение умов влиятельных
непосвященных центров, получилась возможность усилить
распространение и более рискованных принципов, заключенных в
тайниках масонских уставов. Так дело шло шаг за шагом медленно, но
верно, не раздражая общественного мнения и мало-помалу раскрывая
сокровенную суть масонского учения внутри лож, соразмеряя это с
полученными результатами вне их. Когда терпеливая эта тактика дала
наконец свои результаты, настала пора освободит масонство от одного
из его покровов и объявить масонские ложи явными собраниями
сторонников "прогресса и обновления". Во Франции масонские статуты
в свое время (1747 году) гласили: "масонство есть общество людей,
чтущих Бога, Великого Строителя вселенной, и верных своему монарху...
Масонам запрещается заниматься политикой... Они обязаны уважать
всякую веру". Писатели, вроде бр. де ла Тирс, защищали масонство от
обвинений пап и восхваляли добродетели масонов, говоря: "представьте
себе человека, боящегося Бога, верного своему государю - вот масон, вот
все его тайны. Уклоняющийся от своей религии не масон, а узурпатор". В
масонстве действительно были люди, подходившие под это описание, но
были и другие, подобрать которых позаботились вслед за ними. Во имя
"терпимости" заставляли их уживаться вместе в расчете со временем
заменит первых вторыми. Очевидно это и удалось, ибо 14 сентября 1877
года масонство внезапно отвергло своего Великого Строителя и объявило
себя врагом Его церкви. Теперешние масоны во Франции уже пишут
откровенно: "масонство есть антицерковь, церковь ереси". "Между
масонством и церковью идет борьба не на жизнь, а на смерть". Но
наибольшим доказательством сорванной наконец с масонов ими самими
личины служит речь бр. Дельпеш, произнесенная им на банкете
масонского конвента в 1902 году. Вот она:
"Торжество Галилеянина (sic) продолжалось двадцать веков; ныне
и Ему настала очередь сгинуть. Таинственный голос, некогда
возвещавший на горах Эпира смерть великого пана, ныне снова
возвещает конец Бога, обманувшего своих последователей (Dieu -
trompeur). Он обещал верующим в Него царство справедливости и мира;
долго поддерживалось это заблуждение. Но ныне исчезает этот Бог. Он
уходит в предание веков вслед за божествами Индии, Египта, Греции и
Рима. Франкмасоны! Мне приятно здесь отметить, что мы не
беспричастны к этой гибели лжепророков. С того дня, как образовалось
масонское сообщество, римская церковь, основанная на галилейском
мифе, стала быстро приходит в упадок. С политической точки зрения
масоны часто менялись, но во все времена они были верны своему
основному лозунгу: "Долой суеверия! Долой фанатизм!" .
В этой тягостной для христианского сердца речи мы имеем
разительный последний этап, к которому приведены масоны от
исходного так сказать пункта первоначальных лицемерных ламентаций;
можно, кажется, отсюда убедиться в необычайном коварстве
направляющей масонство силы. Впервые масонство раскрыло свои
карты и явилось тем, что оно есть теперь, под победные клики
революции 1793 года; при первой империи оно стало "военным"; при
реставрации оно вновь обернулось скромным обществом людей,
"боящихся Бога и верных своему государю", хотя одновременно с этим
подготовляло сначала революцию 1830 года, а затем республику 1848
года.
Во имя чего же теперь ведется посредством масонства борьба с
христианством? Как оно ни странно, но лозунгом этой борьбы
является... веротерпимость. Веротерпимость призывается как
священное качало конечно с той целью, чтобы не только само
масонство было бы допущено в христианских странах, но и чтобы
проповедью сектантских и часто изуверских учений подорвать уважение
к религии вообще, развратит самую душу христианского народа, а когда
это достигнуто, вдруг начать проповедовать нетерпимость к
"Галилеянину".
Всего этого не мог бы разумеется разоблачить Копен-Альбанселли,
на подлинных показаниях которого основаны все предыдущие
рассуждения, если бы он сам не был завлечен наравне со столькими ему
подобными в этот водоворот безумия, если бы он сам не был тут
некоторое время действующим лицом и вместе с тем жертвою.
"Во время моего пребывание в масонстве, - говорит КопенАльбанселли,
- фанатизм адептов принял для пользы дела особый
оттенок: они не выступали ни против какой религии - это было бы
неосторожно в то время; они восставали только против
"нетерпимости". Благодаря этому фанатики не раздражали умеренных.
Таким образом явился "фанатизм терпимости"; фанатики упрекали
прочих в том, что они мол не истинные апостолы религии, которая
должна быть прежде всего "терпимой". По словам этих фанатиков,
истинная роль и назначение масонства заключались в утверждении в
мире против всех и вся, (если нужно то и силою), "веротерпимости".
Таково было внушение, которое они в данный момент подучили" .
Руководящая тайная сила желала привести своих последователей
к тому, чтобы внушит им такого рода "веротерпимость" которая
имела бы своей задачей не терпеть христианства, а в особенности
католичества. "Благодаря целому ряду маневров она наконец этого
добилась. Начали с того, что стали действовать против иезуитов под
тем предлогом, что "они слишком фанатичны и нетерпимы". Разве
масонская "церковь терпимости" не призвана следить за этим? Дабы
оградит "веротерпимых" католиков от "неверотерпимых" иезуитов,
последних изгнали. Совершив это "во имя веротерпимости", масоны
воспользовались, ненавистью, возбужденною против иезуитов, и стали
говорить, что дух их успел уже всецело обуять все католичество; для
масонов явилась как бы новая задача: защита "хороших" католиков от
"дурных". Адепты лож были твердо убеждены; что они обязаны
защищать "истинно верующих" против "изуверов". Но понемногу
оказалось, что "истинно верующих" почти не было; они, с точки зрение
масонства, были все загублены и задавлены изуверством прочих. Настал
момент, когда масонам показалось, что "дух иезуитства" совершенно
воплотился в "дух католичества". Возбужденные масоны твердили:
"виною католической нетерпимости является абсолютизм догмата.
Самые кроткие люди, если они верят в догмат, неминуемо должны
стать фанатиками. Всякий догмат уже сам по себе неверотерпим, ибо,
если он утверждает, что это есть истина, он этим самым говорит,
что все прочее есть заблуждение; вот где корень нетерпимости, против
которого масонство считает своим долгом защищать людей". Теперь
ясно, что после стольких последовательных извращений понятие о
веротерпимости должно приобрести в голове масона совершенно особое
значение и что масоны пришли к твердому убеждению, что существует
веротерпимость ложная и веротерпимость истинная; истинная всегда
вооружена, не делает никаких уступок ни в чем и не позволяет терпеть
такой религии, которая могла бы ей противоречить" .
Гамбетта пустил знаменитую масонскую фразу: "наш враг это
клерикализм". Как только он произнес ее, она была подхвачена и
распространена повсюду, и люди восхищались умению масонов находит
меткие крылатые словечки. Эти люди, однако, также ошибались, как
ошибаются дети, когда думают, что холодно потому, что снег идет.
Масонские изречение не потому имеют успех, что они удачно подобраны,
а потому что, удачные или нет, они пускаются в ход масонством
посредством всех сил, коими оно располагает. Доказано, что фраза
Гамбетты прежде, чем произнес ее он, произносилась в масонских
ложах; но как только она попала на язык человеку, к голосу которого
прислушивались, она сейчас же была приписана ему и рекламирована;
опять это было лишь делом рассчитанного внушения посредством
постоянного повторение того же самого. "Я часто слышал в ложах, а
затем и в обществе, - продолжает Копен-Альбанселли, - что борьба
ведется не против католичества, а только против клерикализма , т. е.
вмешательства духовенства в политику. Это происходило тогда, когда в
парламенте уже было двести пятьдесят - триста масонов и всего один
священник, причем его рясу все видели, а ритуальные передники трехсот
масонов никто не видел. Пошли против клерикализма, кричали: "Да
здравствует истинный католицизм! Долой клерикализм! Священники
пусть идут к своим алтарям!" - Что же, пускай священники идут к
алтарям, но тогда, раз масонство теперь сознается, что оно есть
антицерковь, пускай масоны идут в свои ложи! И если масонство ведет
свою антихристианскую пропаганду вне лож, ведет свою
антикатолическую политику в парламенте, отчего же и католичеству
не вести своей пропаганды и не заниматься своей политикой?" .
Так рассуждает современный француз, побывавший сам в
масонстве и утомленный прелестями масонского режима во Франции.
Действуя политически против церкви, тайная сила, направляющая
масонство, могла сказать: "Все преимущества на моей стороне, раз я
нападаю на церковь так, что никто не знает о моем существовании.
Если католики будут защищаться, то их удары рассеются, ибо меня не
знают; вместо того, чтобы поражать меня, они будут попадать мимо.
Кроме того будет то преимущество, что я всегда могу выставить их как
провокаторов. Если же они не будут защищать свою церковь, то тогда
дело еще проще - не придется вести никакой борьбы, а достаточно
будет продолжать действовать как начато". Разумеется, католики
старались защищать свою Церковь повсюду, а следовательно и на
политической почве. Это конечно было выдано масонами за провокацию
с их стороны в дало возможность лишний раз использовать перед
толпою призрак клерикализма.
Итак клерикализм был собственно тем козлищем отпущения, на
которого направляющая тайная сила заставляла масонов сыпать все
упреки в нетерпимости, фанатизме, обскурантизме, деспотизме. Но
масоны не подозревали, что шкура этого козлища надета на самом деле
на католичество, против которого значит и направляется вся злоба,
возбужденная якобы к клерикализму.
Прежде всего напали на конгрегации. Они, де, поддерживают дух
клерикализма. Конечно никто ничего не знал, ничего сам не видел и не
имел никаких доказательств этого; но этому верили, как верят всякое
даже самой нелепой сплетне. Сначала масоны почитали конгрегации,
или по крайней мере делала вид, что почитают: некоторые декларации
Бриссона в 1872 году свидетельствуют об этом. Затем в конгрегациях
будто бы разочаровались, но продолжали демонстративно "почитать"
католицизм. "Мы не на религию нападаем, - говорили масоны, - а
только на конгрегации, которые стоят совершенно вне религии, не
нужны и даже вредны для нее. Мы никогда не тронем бедных сельских
священников, наоборот мы защищаем их, нападая на конгрегации". Но
затем вскоре принялись и за "бедных сельских священников", и раздался
клич: "Долой вообще все рясы!". Когда оказалось, что настало время, то,
не обращая внимания на протесты тех "посвященных", которые "не
поспевали за общим курсом", и не взирая на статьи масонских
статутов, предписывающие веротерпимость, были спущены с цепи
обладавшие наиболее зычным голосом "псы".
Были основаны газеты еще более передовые, чем те, которые уже
существовали: их субсидировали, дабы они присоединили свои голос к
масонскому реву. И вскоре крики ненависти, раздававшиеся сначала
только против конгрегаций, а затем против конгреганистов и
священников, обратились наконец против всех католиков, больших,
малых, богатых, бедных, против традиционных обычаев, вековых
преданий, с беспощадным требованием уничтожения христианской
веры. И все это после столь долгих изъявлений преданности и уважения
к ней!
X
Так же действует направляющая тайная сила и в политических
сферах. Только благодаря ее повсеместному скрытому действию удалось
революционерам 1789 года с помощью ослепленных масонскими
внушениями дворян сначала уничтожит те преграды, без уничтожения
которых революция не могла бы принести своих плодов. Затем
возгорелась борьба между умеренными революционерами и
неумеренными, вызванная нарочно по расчету. Действуя известным уже
способом, направляющая сила дала победу своим воинам, т. е.
неумеренным; таким образом Франция перешла из рук людей 1789 года в
руки людей 1791 года, чтобы окончательно попасть в лапы террористов,
которые дошли до таких уже неистовств, что наконец сами взаимно
истребили друг друга и этим уничтожили революционную силу.
Ныне во Франции происходит то же самое, что и в 1789- 93 гг.
Сначала прогрессисты и левый центр, вдохновляемые тайной
направляющей силой, при помощи своих соседей слева - оппортунистов
победили своих соседей справа. Затем оппортунисты с помощью
радикалов победили своих бывших союзников - левый центр и
прогрессистов. В это время образовывался, снаряжался и вооружался
новый боевой корпус - социалисты; с помощью их радикалы победили
оппортунистов. Теперь настало время стравить радикалов с
социалистами. Очистив дорогу коллективистам, эрвеистам и
анархистам. Все это ведет к постепенному разрушению страны,
необходимому для осуществления тайных планов направляющей масонов
невидимой силы.
Незаметно ни для кого, она вмешивается и в дела оппозиционных,
т. е. противных ей партий, стараясь по возможности привить им свой
дух; если же ей это не удается, то она губит их, не стесняясь
средствами и приемами.
Самым опасным врагом для нее является христианская церковь.
Против нее масоны выступают не с фронта, т. е. идут не против ее
догматов, а против ее дисциплины, и подступают к ней крайне
осторожно, веками. Так из писаний масонов XVIII века, (напр.,
Виллермоза), можно заключить что они будто хотят вернуться к
первобытной церкви. Они признают Божественность Христа, но
ненавидят церковь, считая, что она погубила учение Его.
Масонство тем сильно, что среди разъединенных общественных
групп, одно составляет политически-организованное целое, твердо
идущее к таинственной, неизвестной, но все-таки очень определенной
цели. Подрывая дисциплину в церкви и прочих враждебных ему
непосвященных центрах, масонство в ложах своих создало крепкую
дисциплину. "Масонство, - говорил один оратор на конвенте 1893 года,
- не имеет намерение применять в своей собственной среде полностью
учение о индивидуальной свободе и независимости, необходимость
которых оно проповедует в непосвященном мире. Масонство есть
организм борьбы и, как таковой, оно принуждено подчинить своих
членов правилам дисциплины, необходимой для борьбы" .
Понятно, что сообщество, составленное подобным образом,
оказалось единственно могущественным, ибо все другие с каждым днем
все более и более разлагаются под растлевающим действием рокового
догмата о безначалии под предлогом "Общего равенства". Достигнув
благодаря своей дисциплине и организации несомненного могущества,
масонству представилось возможным стать еще сильнее,
распространив организованную группировку и дисциплину и вне
масонства, т. е. создав вокруг себя общества, которые являются как бы
масонскими подголосками и по отношению к масонству выполняют ту
же роль, как масонство по отношению к своей тайной направляющей его
силе. Этим объясняется возникновение большого количества обществ,
созданных масонством и бессознательно подчиняющихся его
руководству; такими во Франции являются "лига образования", "лига
правь человека", "лига свободы совести", "лига дружеского союза
солидарности", "лига друзей преподавателей", и т. п., не говоря уже о
рабочих синдикатах, где масонство также действует весьма
старательно.
Докладчик "комиссии пропаганды" на конвенте 1893 года приводит
в числе "обществ, основанных ложами и находящихся под духовным их
руководством", следующие: союзы свободы совести, "истинные боевые
машины против клерикализма"; общества образования, (школьные
кассы, народные библиотеки и проч.), научные кружки, народные
университеты, общества публичных лекций, при помощи которых
распространяется "свет" вплоть до самых захолустных деревушек.
Однако еще и этого мало масонству. Существуют еще общества
не созданные им, но в которые оно проникло с целью постепенно
обратить их силы в свою пользу. Масонство знает, что десять человек,
собранные вокруг одной какой-нибудь идеи, сильнее тысячи людей, идеи
которых противоречат друг другу. Поэтому оно не хочет чтобы его
противники располагали бы подобными, связанными, воодушевленными
одним и тем же, группами и старается проникнуть в них, дабы
распространит свои учения, но при этом всегда так, чтобы никто не
видал его руки.
В протоколе масонского конгресса в Амиене в 1894 году масонам
рекомендуется следующая программа: "нужно стараться, чтобы
газеты, направляемые братьями, повсюду споспешествовали нашему
делу, но ни в коем случае не разоблачая участие лож и не оглашая наших
занятий... Основывать союзы свободы совести, союзы взаимопомощи,
вдохновляемые ложами; помогать деньгами существующим
непосвященным группам и стараться братьям всячески проникать в уже
существующие общества, но соблюдая все меры предосторожности;
вести пропаганду посредством благотворительности, принимая участие
в добрых делах и поощряя их - все эти способы наши" .
Одним из самых главных масонских подголосков являются
различные рабочие организации. Дело в том, что "простых"
пролетариев в "буржуазные" масонские ложи не допускают, но масоны
пользуются их голосованиями; кроме того масонство разжигает их
аппетиты и выпускает на улицу для демонстрации, когда нужно,
против существующего общественного порядка. Вопросы масонский и
рабочий ныне настолько тесно между собою связаны, что нельзя
выяснить одного, не зная другого. Корень и сила социализма во всех его
формах лежит в масонстве.
"Масонские ложи, - пишет Клодио Жанне, - суть лишь кадры
регулярной армии революции и антихристианской масонской секты.
Ниже лож стоят многочисленные народные сообщества, кружки, союзы
с различными названиями, но все они представляют лишь упрощенные
формы масонства".
Самое обширное и многочисленное сообщество, основанное
масонством, есть всем известная "интернационалка"
("интернациональный союз рабочих" - громадная рабочая коалиция,
куда входят рабочие всего мира) .
Рабочие, фанатизированые тайными обществами,
эксплуатирующими их нищету, идут слепо на приступ общественного
порядка. Они проливают кровь свою за масонскую шайку, о
существовании которой даже не подозревают .
"Интернациональный союз рабочих", основанный Карлом Марксом,
Фрибургом, Энгельсом и некоторыми другими, назывался при своем
основании в 1850 году коммунистической парией, но уже с 1851 года во
главе его манифестов красуется интернациональный лозунг;
"пролетарии всех стран соединяйтесь!".
Союз значительно расширился после всемирной выставки 1862 года
в Лондоне, а в 1864 году, после публичного митинга в зале св. Мартина в
Лондоне, союз утвердился во Франции. Оттуда он распространился по
всей остальной Европе.
Интернационалка, как свидетельствует один из ее основателей
Фрибург , всегда опиралась на масонство. Он рассказывает также, как
группы, принадлежащие к интернационалке, способствовали избранию
масонов Гарнье-Пажеса и Пеллетана. По его же словам, "уже с самого
начала посторонние рабочим лица оказались причастны к
интернационалке". Эти "интеллигенты и были масоны, которые
собирались , спаять пролетарскую массу с антихристианским
масонским сообществом. Им предстояло управлять рабочим движением
согласно получаемым внушениям. Дух интернационалки впервые
открыто появился на студенческом конгрессе в Лиеже в 1865 году.
Принятые бургомистром города, чествуемые повсюду как апостолы
свободы и прогресса, студенты развернулись и показали себя во всю.
Брюссельский адвокат Опта Скайкен, один из будущих столпов
бельгийского масонства, провозгласил в своей речи, что следует
встряхнуть общественные "предрассудки" до самых их глубин. Все речи
"конгресса" состояли в том, что говорили против христианской
нравственности, против Церкви, Бога, собственности, отечества.
В следующем году студенты и рабочие собрались в Брюсселе. где
произносились речи в том же духе.
Шестнадцать дет спустя после этих конгрессов Дешан писал:
"Члены лиежского конгресса ныне стоять во главе интернационалки, во
главе масонства и во главе гамбетского правительства во Франции.
В 1866 году происходил такой же конгресс в Женеве, в 1867 - в
Лозане. На Женевском конгрессе была выработана официальная
организация и программа интернационалки. Но повсюду как в Бельгии,
так и в Швейцарии, встречаются среди рабочих всех стран "студенты"
и масоны.
Во все времена как в новой интернационалке, так и в прежней, как
в XIX веке, так и в XX, действуют два элемента: искренние рабочие,
убаюкиваемые социалистическими утопиями, ищущие в
интернационалке средств помочь нуждам рабочего люда, и так
называемые "интеллигенты", являющиеся истинными хозяевами
"интернационального союза рабочих".
Таким образом масонство держит в своих руках весь рабочий мир.
На масонском конвенте 15 июня 1867 года бр. Гаррисон сказал:
"Разве мы не приняли молодых людей, заседавших на конгрессе в Лиеже, в
число масонов? - разумеется - да. Мы протянули им руку и сказали:
работайте с нами".
В Лиеже, Брюсселе, Лозанне, Базеле и на всех конгрессах
интернационалки масонство входит в соприкосновение с рабочим миром.
Агентами ему служат студенты, профессора, врачи, ученые, ловкие
шарлатаны, начиненные масонскими учениями и умеющие красиво
излагать мысли о "демократии", о "природном первобытном равенстве,
о "правах человека", об естественном возрождение", о "новой эре",
которая открывается для "человечества", и т. п. Громкие фразы о
"солидарности рабочих всего мира" вызывают общий восторг. По поводу
"свободы обучения", "общественных вопросов", "прогресса" ораторы
интернационалки постоянно проповедуют уничтожение частной
собственности, бунт против властей, "интернационализм", ненависть
к духовенству, богохульство. По поводу "солидарности" и "братства"
они разрушают чувство патриотизма и проповедуют анархию.
Они проповедуют, что рабочий - это Бог, рабочие - все . Ему
одному должна принадлежать вся земля и все орудие производства и
сообщений.
На следующем конгрессе в Брюсселе (после конгресса в Лозанне)
постановлены следующие тезисы: 1) машины и рабочие инструменты
должны перейти в полную собственность самих рабочих; 2) все пути
сообщения, каналы, дороги, телеграфные линии и леса должны
принадлежать "общественной коллективности", т. е. рабочим,
которые только одни и будут иметь значение при новом
государственном устройстве; то же относится и к земле, рудникам,
каменоломням, каменноугольным копям и железным дорогам. На
конгрессе в Базеле подтверждается и усугубляется это отрицание
частной собственности .
С 1873 года прежняя интернационалка заменена "двуединым"
сообществом "социализма коллективного" и "социализма
анархического".
Для коллективистов "единственным владельцем, поглощающим
почти все, является государство, или социализированное общество". Для
анархистов же наоборот государство, как и церковь, является злом,
которое необходимо уничтожить, причем коллективная собственность
окажется в руках свободно слагающихся групп.
Для приведения общества к своим идеалам коллективисты
пользуются средствами, которые "современное государство им
предоставляет"; они участвуют в выборах и заседают в парламентах.
Анархисты же презирают эти способы и предпочитают насилие. С
нравственной и религиозной точки зрение коллективизм, конечно, не
менее опасен, чем анархизм. Оба они понимают равенство, как полное
безвластие, отрицают всякую государственность и проповедуют
непримиримую ненависть к религии.
Следует заметить при этом, что отнюдь не остаток
нравственного чувства мешает коллективистам потреблять средства
анархистов, а делается это единственно из политического расчета; не
даром отец коллективизма, Карл Маркс, говорил в 1872 году в
Амстердаме: "мы сознаем, что есть страны, как Америка, Англия,
Голландия, где рабочие могут достичь своей цели мирными путями, но в
большинстве европейских государств насилие будет необходимым
двигателем нашей революции. Рано или поздно придется прибегнуть к
силе для установление господства рабочих".
Сильно ошибаются те, - пишет Клодио Жанне , - кто думает,
что разделение тайных обществ или социалистов ослабляют их: они
всегда соединятся, когда нужно будет совместное выступление. Таким
образом какая бы ни существовала рознь между последователями Маркса
и Бакунина, или между различными революционными группами, все они
одинаково горячо сочувствуют убийству Императора Александра II, как
сочувствовали покушению Гартмана". В борьбе с властью, с церковью и с
общественным порядком коллективизм не стесняясь пользуется
оружием анархистов, а анархизм свободно под ярлыком "группы
социалистов" восседает в законодательных палатах.
Оба сообщества подобно интернационалке, от которой они ведут
свое происхождение, сохранив в себе ее закваску, получают внушение от
масонских лож. Тайные общества управляют анархистским движением,
как и всеми прочими отраслями коллективизма.
В ложе "la libre pensee" в Орильяке 4 марта 1882 года бр. П. Рок,
напомнив, что революция 1789 года была произведена масонством,
заключил: "это прошлое является залогом того, чем вы будете в
будущем. Роль масонства далеко еще не закончена: закончив революцию
политическую, оно должно работать над революцией социальной".
Масонство старается сокрыться от честных рабочих; к тому же
оно не имеет желания открывать своих лож пролетарской массе. По
природе оно буржуазно. И если оно распространяет социализм, то
только для
...Закладка в соц.сетях
