Жанр: Электронное издание
margarit
...вслух. - Впрочем, давайте от бесплодных разговоров о терминологии перейдем к
более насущному вопросу: Фиалка, какого
хрена ты вообще ширялась этой дрянью?
- Инсулин не вводят в вену, - чуть ли не радостно воскликнула Фиалка. -
Все гораздо проще. Дозы отмерены в
маленьких ампулах, которые выписывают диабетикам. Инсулин вводят внутримышечно,
это совершенно не больно.
- По-моему, мы немного отошли от сценария, - заметила я. - Мне все-таки
хотелось бы выяснить причины твоего
пристрастия к инсулину. Я уверена, что они у тебя были. Ты не показалась мне
человеком с причудами...
- Хотела избавиться от лишнего веса! - сказала Фиалка так, будто ничего
проще не было. Она оживилась. - Инсулин
повышает уровень метаболизма, разрушает углеводы и жиры гораздо быстрее, чем это
делает организм, - объяснила она с
видом новообращенного сайентолога, вещающего о странных принципах своей
организации. - Ты можешь есть все, что
нравится, а потом сделать укол. В одной ампуле содержится необходимая доза,
поэтому передозировка невозможна.
- Если только не вколоть в себя три ампулы подряд, - заметила я,
вспомнив об иглах, валявшихся у стола Филипа.
- Зачем он это сделал? - простонала Фиалка, возвращаясь из ласкового
мира диетических секретов в жестокую
реальность. - Я не понимаю...
Ее голос звучал неестественно. Я внимательно посмотрела на нее.
Осознав, что передозировка входила в планы
Кэнтли, Фиалка была искренне потрясена, но не очень удивлена. Видимо, у нее
имелись какие-то догадки.
- Фиалка, - медленно сказала я, - мне кажется, ты знаешь, почему Филип
покончил с собой.
- Сэм! - сердито вскрикнула Софи. - Прекрати! Зачем ты на нее давишь?
- Так или иначе, правда всплывет наружу, - ответила я. - Полицейские
умеют допрашивать. Они все из нее вытянут.
Фиалке не мешает попрактиковаться перед встречей с полицией. Кроме того, помоему,
я и так знаю, в чем дело.
- Ты уверена, что полиции нужно это знать? - спросила Фиалка, бледнея.
Я пожала плечами:
- А тебе какая разница? Филип мертв. И ничего не может с тобой сделать.
Почему бы тебе не поделиться с нами
своими соображениями?
Фиалка кивнула. Она была мертвенно-бледна.
- В чем дело? - ревниво спросила Софи. Ей не нравилось, что мы с
Фиалкой так долго переговариваемся поверх ее
головы. - О чем вы?
Мы с Фиалкой переглянулись.
- Фиалка считает, - просто сказала я. - что Филип Кэнтли убил ту
девушку, труп которой мы нашли в погребе.
Ширли Лоуэлл.
Софи обмерла.
- О господи, - прошептала она. - О господи. Ее всю трясло. Похоже, с
ней вот-вот случится сердечный приступ.
Признаться, я не ожидала такой реакции. Кем в конце концов был для Софи Филип
Кэнтли? Она заплакала.
- Он мог бы убить тебя! - сказала она сквозь слезы. - Он мог бы и тебя
убить! О Фиалка, если бы с тобой чтонибудь
случилось, я бы никогда себе не простила - я бы убила его, если бы он
хоть пальцем тебя тронул. О боже, это
невозможно, я просто не...
Софи вытянула руку и, прежде чем Фиалка успела ее остановить, дернула
за шарф на шее актрисы. Шарф
сдвинулся - чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы мы увидели синяки над нежной
ключицей. Софи забилась в неистовых
рыданиях:
- Посмотри, что он с тобой сделал, подонок! Если бы он был жив, я бы
сама его убила!
В дверь постучали. Софи вздрогнула; Фиалка быстро прикрыла шею и
вжалась в диван, запрокинув голову, как
Грета Гарбо перед расстрелом в "Мате Хари""Фильм американского режиссера Джорджа
Фицмориса (1931) о легендарной
голландской шпионке Маргарете Гертруде Зелле (1876 - 1917). Ее роль романтически
сыграла Грета Гарбо (1905 - 1990).".
Я же вполне обыденным тоном осведомилась:
- Кто там?
Ведь должен кто-то из нас осмысленно отреагировать на стук.
- Хьюго. - В дверь просунулась голова. - Полиция приехала. Они хотят
поговорить с Фиалкой, если ей лучше.
На то, чтобы справиться с последовавшей бурей чувств, ушло примерно
четверть часа.
- То есть ты считаешь, что он покончил с собой? - спросил Хоукинс.
- Понятия не имею. Я его почти не знала. Пару раз он рыкнул на меня,
когда мы столкнулись в коридоре, - вот на
таком уровне мы и общались. Он на всех рычал, не только на меня. В последнее
время Филип был очень нервным - после
того как нашли тело в погребе. Причем, обрати внимание, никто не понимал почему.
- Это лишь гипотеза, - отметил Хоукинс. - Даже несмотря на заявление
Фиалки Трэнтер. Черт возьми, говорят, что
всякий, кто знакомится с актерами в реальной жизни, разочаровывается. О ней
этого не скажешь. Половина нашего участка
выстроилась в очередь, чтобы взглянуть на Фиалку.
- Ты, полагаю, тоже своего не упустил, - сухо сказала я. - Дело-то
ведешь не ты.
- Ну, может, разок и посмотрел, - признался Хоукинс. - Маленькая такая.
- Трудно заподозрить ее в том, что она задушила человека, - согласилась
я. - А вот воткнуть иглу с инсулином в
любовника - это раз плюнуть. Филип Кэнтли ведь не оставил записки, так? Я ничего
не видела у него на столе.
Хоукинс покачал головой:
- Они и в его компьютере посмотрели на тот случай, если он там чтонибудь
оставил. Сейчас так довольно часто
делают. Но ничего не нашли. Филип Кэнтли обедал с агентом, уже проверили.
Возможно, за едой они изрядно поддали.
Кэнтли мог напиться и, вернувшись в театр, ширнуться... Честно говоря, ничего
глупее этой версии я не слыхал. Не
хотелось бы мне рассказывать такие истории в суде. Трудно объяснить подобный
идиотизм. По одной из гипотез, Кэнтли,
решив, что перестарался с обедом, по пьяни подумал, что одного укола будет
недостаточно и догнал еще парочкой. Звучит
не очень правдоподобно.
Я скептически смотрела на него:
- Фиалка утверждает, что Филип был очень дисциплинированным. Трудно
представить, что он способен на
подобную глупость.
- Согласен. Значит, либо это самоубийство, либо кто-то его убил.
- Самоубийство, потому что он убил Ширли Лоуэлл и понял, что полиция
догадалась?
- У нас не было никаких доказательств его причастности к смерти этой
девушки. И до сих пор нет, кроме того, что,
будучи художественным руководителем театра, именно Филип общался со всеми
кандидатками. Ну, и есть еще заявление
Фиалки Трэнтер о том, что Филип Кэнтли любил рискованные постельные игры и
несколько раз до смерти напугал ее. Вряд
ли это можно назвать задержанием с поличным. И Филип должен был это понимать.
Три года - слишком долгий срок,
чтобы можно было собрать доказательства. Говорили, что у Ширли Лоуэлл появился
новый приятель, но никто не знает, кто
именно, или все притворяются, что не знают. Версия о суициде казалась настолько
очевидной, что никто особо не ставил ее
под сомнение. Она была поклонницей "Мэник Стрит Причерз" и очень переживала,
когда их гитарист Ричи якобы покончил
с собой. Они нашли ее машину в том же месте, где он оставил свою. В магнитофоне
была кассета с записью "Маньяков".
Все знали, что у Ширли депрессия.
- Вызванная, возможно, романом с человеком, который любил душить ее в
постели. Ширли наверняка боялась его
бросить, поскольку он мог не дать ей роль в следующем спектакле.
- Похоже, Кэнтли практиковал такое постоянно, - сказал Хоукинс. -
Фиалке он дал главную роль в своем спектакле.
Около месяца назад они вместе ездили отдыхать. В Венецию. Она говорит, что
именно там он пообещал ей эту роль.
- Теперь понятно, почему она не очень хотела обсуждать поездку в Гоа, -
заметила я. - И что теперь?
Хоукинс пожал плечами:
- Нет никаких доказательств, что Кэнтли убил девушку. Записки он не
оставил. Убийца Ширли Лоуэлл мог убить и
Филипа Кэнтли, чтобы повесить на него новое убийство. Дело очень запутанное.
Хорошо, что его дали не мне. Слушай,
Сэм. - Он наклонился вперед. Мы почти касались друг друга коленями. - Давай на
минуту забудем о трупах. На самом деле
я пришел поговорить обо всей этой ситуации с Дафной. Не хочу, чтобы ты думала,
будто я повел себя как сволочь. Я просто
запутался...
Тут позвонили в дверь. Момент был выбран настолько удачно, что я не
сомневалась - прибыл Хьюго.
- Привет, - сказал он, быстро поцеловал меня в губы и прошел в студию.
- Почему у твоих дверей припаркована
полицейская машина? Кстати говоря, ничего болезненнее этих дверей я в жизни не
видел... Боже, какой бардак! Похоже на
фотографию "До ремонта" в "Строительном обозрении".
- Вполне чисто, - пробурчала я. - Просто слишком много вещей.
- Можно и так сказать, - согласился Хьюго и, взглянув на мобили,
добавил: - Хм, интересно.
Хоукинс встал и оценивающе уставился на Хьюго, сложив руки на груди и
расставив ноги, - можно было подумать,
что Хьюго вызвали на допрос и Хоукинс вознамерился выбить его из равновесия. Но
эффект был несколько смазан,
поскольку вывести Хьюго из равновесия невозможно в принципе. Кроме того, до его
прихода мы сидели под высокой
платформой, на которой я сплю, так что Хоукинс находился в тени.
- Хоукинс, познакомься, это Хьюго Филдинг. Он актер, играет в
спектакле, для которого я делаю мобили. Хьюго,
это инспектор Хоукинс, мой друг.
- Твой друг? - Хьюго вздернул бровь. - Инспектор Хоукинс, общаясь с
этой юной дегенераткой, вы ставите себя в
щекотливое положение. Впрочем, вы наверняка жаждете наставить ее на путь
истинный. А о твоих вкусах, Сэм, я умолчу,
ибо еще не изучил их досконально.
Он шагнул к Хоукинсу и протянул руку, которую тот неохотно пожал. Я с
ужасом заметила, что Хьюго до сих пор
не избавился от лака для ногтей "Жиголо".
Трудно было отыскать более противоположных друг другу людей. Хоукинс -
крупный, грузный, в дешевых штанах
из универмага "Марк и Спенсер" и акриловом свитере - выглядел именно так, как
полагается выглядеть полицейскому,
подружку которого зовут Дафной. Хьюго - высокий, стройный, если не сказать
тощий, щеголеватый, в пижонских
полосатых брюках, свободной шелковой рубашке с кружевами и куртке ржавого цвета,
чуть прихваченной на талии, -
походил на аристократическую рок-звезду. Если говорить о фактах, Хьюго родился и
вырос в маленьком, домике в
Сербитоне, но фигура и длинный нос, не говоря о манерной речи, создавали
впечатление ленивого аристократа,
развлекающегося самовыражением.
- Ты не забыла, что мы договорились о рандеву, дорогая? - спросил
Хьюго, повернувшись ко мне спиной. - Тебе,
кстати, не стоило одеваться, - добавил он, бросив равнодушный взгляд на мои
легинсы с черепом и костями и короткий
черный свитерок.
- Я как раз собирался уходить, - сквозь зубы процедил Хоукинс.
- Не позволяйте мне вас задерживать, - сладчайшим голосом пропел Хьюго.
- Сколь интересными ни казались бы
мои речи.
Я, прищурившись, наблюдала за Хьюго: если бы даже он обежал вокруг
меня, пометив территорию, то вряд ли
выразил бы свои чувства более откровенно. Хоукинс схватил свою кожаную куртку и
свирепо забросил на плечо.
- Вы непременно должны порекомендовать мне вашего портного, - продолжал
Хьюго.
Скрипнув зубами, Хоукинс подошел ко мне и обнял, чего, как правило,
никогда не делал - тем паче при свидетелях.
- Увидимся, - буркнул он. - Когда ты будешь одна.
Злобно глянув на Хьюго, он протопал к дверям, поскрежетал металлическим
засовом и сказал:
- Не забудь запереть, когда он уйдет. Осторожность не помешает.
- Я непременно напомню ей об этом завтра утром, инспектор, - пропел
Хьюго. - Простите, я не понял, что вы -
местный участковый, а то завалил бы вас вопросами. Безопасность жилищ неимоверно
волнует меня.
Хоукинс яростно хлопнул дверью. Впрочем, он всегда так делал. Я
повернулась к Хьюго, не зная, хохотать мне или
кинуть в него чем-нибудь тяжелым.
- Поразительная грубость, - сердито сказала я. - В жизни не видела
более откровенной демонстрации ревности и
собственнических инстинктов.
- Ага, вспомни, как ты вчера отдирала от меня Фиалку, - пробурчал он. -
Я бы не удивился, если бы ты запела:
"Джолин, молю тебя, не забирай моего мужчину".
Хьюго присел на кухонный стол, достал из кармана пачку сигарет и
склочно поинтересовался:
- Кто это такой все-таки? И не говори, что просто знакомый.
- А кто такая Фиалка, раз ты сам о ней заговорил? - отрезала я, сама
удивившись своей реакции и поразившись
тому, что громы и молнии Хьюго мне приятны. Обычно к вспышкам ревности своих
любовников я отношусь как к
сифилису. - По-моему, она недолго колебалась, прежде чем пасть в твои объятья. А
еще ты почему-то в курсе ее интрижки с
Филипом.
- У нас с Фиалкой, - Хьюго прикурил, - случился роман в театральной
школе, с тех пор мы добрые друзья. Она
доверяет мне свои секреты. Но я - не мужчина ее мечты. Фиалке нравится, когда ею
командуют, а мне не хватает энергии
делать это двадцать четыре часа в сутки. Мне больше нравится валять дурака и
отпускать остроты. Как ты наверняка уже
заметила. Твоя очередь, дорогуша моя.
Он явно повеселел.
- Мы с Хоукинсом, - безропотно ответила я, - то ссоримся, то миримся.
Он живет с женщиной по имени Дафна.
Они собираются пожениться, и бедный Хоукинс вконец запутался. Но у нас в любом
случае ничего не вышло бы, и мы оба
прекрасно это понимаем.
- Безнадежная любовь, - довольно проговорил Хьюго. - Художница и
инспектор полиции. Я так понимаю, ты
заявишься на их свадьбу с ног до головы в черном, с маленькой вуалеткой,
встанешь в углу церкви и не будешь ни с кем
разговаривать. Люди спросят у него, кто ты, а он, сглотнув скупую мужскую слезу,
ответит: "Печалью навсегда уста свело.
Перо выводит: "Все иначе быть могло"...""Строка из хрестоматийного стихотворения
"Мод Мюллер" американского
поэта Джона Гринлифа Уитьера (1807 - 1892)."
Я вытащила у него изо рта сигарету, затушила ее и сказала:
- Стой, рот тебе зажму я, - и поцеловала его.
- Я могу считать это окончательным решением? - спросил он через
несколько секунд, уже без куртки, в одной
расстегнутой рубашке. - Мне бы не хотелось, чтобы ты использовала меня как
микстуру от страданий по сержанту Пролу.
Если хочешь, можем взять напрокат полицейскую форму. Она пойдет мне больше, чем
ему. У него не то телосложение.
- Хьюго. Заткнись! - Я вцепилась ему в волосы.
Он смотрел на меня с покорностью, но в глазах тлела шкодливая искра:
- Что такое, дорогуша моя?
Я взвыла от досады и начала остервенело расстегивать ему штаны.
Существовал лишь один надежный способ
заставить Хьюго замолчать.
Глава пятнадцатая
На следующее утро я проснулась в несусветную рань - в девять часов - от
непрерывного стука в дверь. Посетитель
либо не мог найти звонок, либо, подчеркнуто уважая мою нервную систему, решил
будить меня постепенно. Завернувшись
в кимоно, я спустилась с платформы, шатаясь как пьяная, прошлепала к двери и
мутным взором уставилась в глазок. После
чего принялась открывать дверь - процедура не из быстрых, поскольку мои засовы и
замки наскоком не возьмешь, да и
пальцы совершенно не слушались.
- Ну, на конце-то! - крикнул Салли, целуя меня в обе щеки. - Я приноси
завтрак.
- Хорошо. Было б еще лучше, если бы ты при этом меня не будил.
Я прошла на кухню и насыпала кофе в кофеварку. Салли достал из шкафа
тарелку, изучил ее с плохо скрываемым
подозрением и тщательно вымыл с мылом под краном. Я уже не помню, когда в
последний раз видела жидкость для мытья
посуды. Салли вытер тарелку собственным носовым платком, поставил на стол и
извлек из пакета гору рогаликов. Я
скрылась в ванной - чистить зубы и умываться. Когда я вернулась, Салли уже
разлил кофе в три чашки.
- Я носи одну чашку Хьюго, - объявил он.
Я внимательно посмотрела на него и затянула потуже пояс кимоно:
- Как ты догадался?
- Я смотри... и вижу его вчера вечер, когда он возвращайся домой.
Говорит, встречайся с тобой. Он выгляди, -
добавил Салли, - очень радостная.
- Салли! - крикнул сверху Хьюго. - Это ты?
- Мы завтракай, - ответил Салли. - Ты будешь?
- А ты как думал?
Через несколько секунд Хьюго спустился вниз, завернутый в голубой
халат, который я купила в секонд-хенде и
никогда не надевала - он был мне велик, ноги путались в полах, и лазать в нем по
лестнице было опасно для жизни.
- Он мне нравится, - задумчиво сказал Хьюго, разглаживая рукой подол
халата. - Я, наверно, его позаимствую. А,
кофе. Молока нет?
- В этой дом, - сказал Салли, с трудом справляясь с чуждой итальянцу
английской грамматикой, - если ты что-то
хочу - ты носи его сам.
- Не обязательно, - Хьюго подмигнул мне. - Спасибо, Салли.
Он отхлебнул кофе. Я дожевала круассан с шоколадом и глубоко вздохнула.
- Мне казайся, это очень хорошее идея, - продолжал Салли. - Ты и Хьюго.
Вы оба очень надоеда, а так вы доставай
друг друга и не мучай остального.
- Я и правда несколько измучен сегодня, - согласился Хьюго. - Если бы
знал, что у нее на уме, остановил бы
раньше. Так зачем ты пришел, Салли? Или ты просто добрый ангел, явившийся
благословить наш союз священными
дарами датского кондитерского искусства...
- Французского, - пробормотала я.
- ...французского - поправка принимается - кондитерского искусства, или
ты зашел побеседовать о трупах? Я
склоняюсь ко второй версии.
Салли мгновенно погрустнел.
- Это такой ужас, - простонал он. - Я забывай на минутка, а ты меня
напомни.
- Все равно вспомнишь, когда придешь в театр, - заметила я. - Там
наверняка сейчас полицейских пруд пруди.
- И ни у кого нет алиби, - заметил Хьюго. Он затянулся сигаретой и
закашлялся, выпустив клуб дыма.
- Что очень приятно, - сказала я.
Не обращая на меня внимания, Хьюго продолжал:
- Мы все там болтались. Я, конечно, все время сидел в углу - кроме тех
мгновений, когда полагалось носиться по
сцене. Я чуть лодыжку себе не сломал, потакая прихотям свихнувшегося от жажды
власти осветителя, но кто может это
подтвердить? Ни один из тех, кто был вчера в театре, не сможет доказать, что у
него не было возможности зайти к Филипу и
накачать его инсулином.
- А ММ? - спросила я. - Она все время была на виду.
Хьюго посмотрел на меня с жалостью.
- Только не пытайся меня убедить, что она ни разу не сходила в туалет
или за кулисы - что-нибудь проверить.
Никто не сможет ответить за каждую минуту. Я, например, - добавил он,
затягиваясь еще раз, уже без кашля, - с большим
подозрением отнесусь к тому, кто сумеет представить железное алиби.
- Я было там все время! - запротестовал Салли. - С Сэм и Софи! - Он
повернулся ко мне. - Сэм, ты разве меня не
видел?
- Видела, - согласилась я. - Но я не могу поклясться, что ты ни разу не
отлучился. Я же все время смотрела на
сцену.
Салли выглядел смертельно обиженным.
- Я уходи в театр, - заявил он, решительно отпихивая от себя тарелку. -
Я говори с Софи, и мы узнавай - она помни,
что я все время сиди с ней рядом.
- Да, но... - начала я.
Салли уже шагал к двери с таким видом, будто его погладили против
шерсти.
- Софи, - холодно сказал он, - мой подруг. Она помни, что я там было.
Вот увидишь.
Он хлопнул дверью. Я скривилась:
- Черт. Не хотела его обидеть. Но что я могла сказать? Ну да, мне
кажется, что он все время был там...
- Понимаешь, о чем я? - спросил Хьюго. - Главный подозреваемый - тот, у
кого есть железное алиби.
- Не говори глупостей. Только не Салли. И кроме того, - добавила я, -
вопрос не только в том, чтобы улучить
минутку и проникнуть в кабинет Филипа. Это должен быть человек, которому он
лично доверял и мог подпустить к себе
близко.
- Филип за обедом напился в стельку, - заметил Хьюго. - Мог прикорнуть
за столом и даже не заметить, что кто-то
вошел.
- Откуда ты знаешь? - спросила я.
Хьюго поднял руки в знак примирения:
- Нет, дорогуша моя, только не воображай, будто поймала меня. Я уже
сказал, что все время сидел в углу. Дело в
том, что наливал Филипу мой агент Ронни, а он не из тех аскетов, что шарахаются
от бренди, как черт от ладана. Ронни
позвонил мне вчера в стельку пьяный - он уже слышал, что Филип умер, но не знал
как. Вот и перепугался, что напихал в
Кэнтли такое количество свиных ножек, что у того случился сердечный приступ.
- Свиных ножек? - с отвращением переспросила я.
- Это очень модно.
- Ф-фу!
- Ронни сказал, - продолжал Хьюго, - что Филип был явно не в себе. Пил
безостановочно и много, даже по меркам
Ронни. Еще один довод в пользу версии о самоубийстве. Филип страшно мучился.
Чувство вины из-за убийства Ширли
Лоуэлл и страх перед неминуемым арестом.
- Но арест не был неминуемым. К тому же он не оставил записки.
- Детали, детали, - Хьюго величественно взмахнул рукой.
- Тебе надо подновить лак, - заметила я, - он облупился. Если
предположить, что это все же не самоубийство, потвоему,
Филип был в отключке, когда к нему в кабинет прокрался Убийца со
Шприцем, так? Но есть еще одна деталь, и она
показывает, что это сделал человек, хорошо знавший Филипа. Убийца взял шприц
жертвы. Не думаю, что Филип трепался
всем подряд о своем диетологическом открытии. Софи знала о Фиалке и могла
предположить, что Филип тоже знает об
инсулиновой диете. Но я сомневаюсь, что Софи захочется сваливать вину на свою
подругу.
- Я знал, что Фиалка колется инсулином, - услужливо вставил Хьюго. - На
самом деле она много кому рассказала.
И, даже если бы она не рассказала мне, у меня было достаточно причин
подозревать, что она встречается с Кэнтли. Они
плохо это скрывали. Отпуск в одно и то же время, а потом ее берут на роль
Норы... Странно, если другие не догадались.
- Софи говорила, что Фиалка встречается с банкиром.
Он пожал плечами:
- Только чтобы ее прикрыть. Ей не хотелось, чтобы кто-то подумал, будто
Фиалка заграбастала роль Норы не самым
честным путем. Хотя она и так могла бы ее получить. Фиалка наверняка сыграет
отлично, - добавил он.
- А кто теперь будет ставить пьесу? Бен?
- Не знаю. Может быть. Временно, пока они не найдут нового
художественного руководителя. У Бена не получится
- не того замеса человек. Вообще ему очень не повезло, что Филип умер. Бен хорош
в роли помощника; если бы они
проработали еще пару лет, у него накопился бы приличный список постановок, а так
он оказался в непонятном положении.
Уверен, он и сам это понимает. Бен поразил меня своей способностью чувствовать
ситуацию. А новый худрук наверняка
приведет своего помощника. Бену не повезло.
Хьюго посмотрел на часы.
- Боже, мне уже надо быть в театре. Сегодня генеральная репетиция. Вот
повеселимся! - Он вдруг смолк, точно
озаренный какой-то идеей.
- О чем задумался? - спросила я. - Благородное чело избороздили
задумчивые морщины...
- А? Нет, ничего особенного, - сказал Хьюго, вставая. - Мне надо
принять душ.
- Нет, что случилось? - не отступала я, сгорая от любопытства.
- Просто подумал, что нет худа без добра, - неохотно признался Хьюго. -
Бен неминуемо лишится работы, а для
ММ все вышло как нельзя лучше. На прошлой неделе Филип зашел посмотреть прогон,
а потом пригласил ее выпить,
чтобы поделиться соображениями. Обычное дело, ничего странного, но ММ терпеть не
может, когда посторонние лезут в ее
работу до завершения. А Филипу нравилось думать, будто он все знает лучше
других. Подозреваю, он немного
повыпендривался перед ММ, а она этого не переносит. В чем ее нельзя, конечно,
винить. Филип бывал жутко противным.
- А ММ - жутко упрямой, - вставила я.
- Настоящая ослица, - подтвердил Хьюго. - В любом случае смерть Филипа,
естественно, означает, что он не будет
вертеться вокруг и изводить ММ во время генеральной и предварительных
просмотров. Не сомневаюсь, она ему крайне
признательна. В спектакле, конечно, есть шероховатости, но она видит их гораздо
лучше, чем посторонний человек. Я, -
заявил Хьюго, - полностью доверяю ММ. Она ведет себя так сдержанно, что просто
не понимаешь, как много она в тебя
вкладывает, до тех пор пока все кусочки мозаики не расставлены по местам. "Сон"
получится отличным.
- Вряд ли в этом можно усмотреть мотив для убийства, - заметила я. -
Убрать босса с дороги, чтобы в спокойной
обстановке закончить работу над спектаклем.
Хьюго поднял брови.
- Разумеется, нет, - уверенно сказал он. - Ну, мне пора в душ.
Он исчез в ванной. А я, глубоко задумавшись, смотрела ему вслед.
Хьюго ушел, а я погрузилась в горячую ванну, решив пропустить визит в
гимнастический зал. Вполне достаточно
вчерашней активности. Я никак не могла разобраться, что значит для меня Хьюго, а
потому приняла волевое решение
вообще не думать на эту тему. Мы снова не договорились о встрече; при каждом
расставании непременно наступал момент,
когда мы смотрели друг на друга и слова были готовы сорваться с наших губ, но
никто не мог первым предложить
встретиться. Детский сад.
Я долго терла себя мочалкой, потом наложила на лицо маску, голову
обмазала целебными кремами, а ноги -
депиляционными лосьонами. Все это очень напоминает техобслуживание автомобиля.
Наконец, когда все мои поры
открылись и задышали, когда волосы были завернуты в полотенце, а кожа стала
шелковой и обиженной на все, что ей
только что пришлось вынести, я свернулась калачиком на диване и набрала номер
своего галерейщика Дагги, чтобы
сообщить ему, что он может заглянуть и посмотреть новые скульптуры.
Меня тронуло, с какой искренней радостью бедняга воспринял мой звонок.
Дагги не любит, когда его художники
отправляются в самоволку на несколько месяцев.
- Я столько сообщений оставил на твоем автоответчике, а ты так ни разу
и не ответила, - хныкал он. - Я волновался.
Пойми, золотце, художественная натура - это одно, но не снимать трубку несколько
месяцев подряд - совсем другое. В
конце концов я решил, что золотце, по всей видимости, завела нового любовника и
у нее нет времени мне звонить, но это -
слабое утешение.
- Никакого секса, одни мобили, - ответила я коротко. По-другому
разговаривать с Дагги нельзя - он мог бы
выступать за сборную Великобритании по трепу.
- Великолепно! - Голос Дагги буквально звенел радостью. - Когда я могу
зайти на них посмотреть? У нас есть
отличные идеи для инсталляции. Помнишь этого жуткого Вилли, которого мне
навязали в ассистенты? А Адриана? Того,
что носит бледно-розовые костюмы?
- Бледно-розового не помню..
...Закладка в соц.сетях
