Жанр: Электронное издание
margarit
...ешенном состоянии
между этими двумя мирами, заставляя его/ее пересмотреть свои старые
представления о стабильности и равновесии.
- Кто написал этот бред? - в ужасе спросила Джейни.
- Человек, который с куда большим удовольствием писал бы сериалы для
Би-би-си.
Джейни фыркнула:
- Прежде чем я куплю у него сценарий, пусть сочинит что-нибудь получше!
- Она пригвоздила меня взглядом к
месту. - Знаю-знаю, на самом деле у тебя имеются глубокие и многозначительные
теории о собственном творчестве. Ты
просто не любишь об этом говорить. Я не обвиняю тебя, но рано или поздно
придется расколоться.
- Искупление, - игриво отозвалась я. - Воскрешение мертвых.
- Что? - Джейни наградила меня долгим взглядом, прежде чем поняла, а
потом быстро опустила глаза. - Хорошо,
что ты наконец можешь говорить о его смерти, - сказала она, изучая собственное
запястье, которое вместо обычной грозди
бряцающих браслетов обвивал единственный тонкий серебряный обруч. Джейни явно
вознамерилась привлекать к себе как
можно меньше внимания. Она медленно крутила браслет, не глядя на меня. - Может,
если ты выговоришься, тебе будет
легче двигаться вперед.
- Откуда и куда? - Я резко выпрямилась. - Ты хочешь сказать, что сейчас
у меня какие-то проблемы?
- Ну, например, отсутствие интереса к постоянным отношениям, -
предположила Джейни.
- О, ради бога! Между прочим, это ты всегда целыми днями валялась на
кушетке, а не я. Неужели ты не
понимаешь, что я клала на постоянные отношения еще до него. Ничего не
изменилось!
- Отношения, - менторски сказала Джейни, - необходимы для развития
души. Только прожив с человеком
несколько лет, начинаешь понимать важные вещи о самой себе...
- Точнее, до какой степени ты способна переносить скуку, - пробормотала
я.
- На самом деле, - уточнила Джейни с ноткой благоговения в голосе, - я
имела в виду компромисс и жертвенность.
- Абсолютно правильно! - с жаром согласилась я. - А кто, интересно,
недавно бросил тебя, как Марию фон Трапп в
"Звуках музыки""Популярный мюзикл Ричарда Роджерса и Оскара Хаммерстина II, по
которому в 1965 г. Роберт Уайз
поставил одноименный фильм с Джули Эндрюс в главной роли."? К тому же я
познакомилась... э-э... начала встречаться... ээ...
переспала с одним парнем. Позавчера.
- И при чем тут серьезные отношения? - вскричала Джейни.
- Это их начало! - объявила я и отправилась за пивом, жалея, что вообще
заговорила об этом.
Однако, к моему удивлению, Джейни не стала вытягивать из меня
подробности. Возможно, мои любовные
похождения казались ей муравьиной суетой - она взирала на них с высоты своих
самодовольных "постоянных отношений".
Новая работа уже сказывалась на моей подруге. Ответственный пост, как-никак.
Оставалось надеяться, что со временем это
пройдет: мне нужна была моя старая Джейни, даже если бы для этого пришлось
целыми днями разговаривать на
малоприятные темы.
И мне нисколько не хотелось рассказывать ей о Хьюго. Честно говоря, с
таким человеком, как он, я столкнулась
впервые. Он был так же уверен в себе, как и я, и имел просто дьявольское
самообладание. Обычно я получала удовольствие,
пуская в ход свое умение раздражать мужчин - они бились в истериках, а я
наблюдала за ними, храня олимпийское
спокойствие. С Хьюго же все иначе. Он был первым мужчиной в моей жизни, к
которому меня тянуло столь сильно. И с
ним мои выкрутасы не проходили. Это одновременно и раздражало, и восхищало.
Возможно, примерно так же думал и он
обо мне. Даже в постели мы не прекращали осторожно следить друг за другом.
Большую часть времени, во всяком случае.
С того вечера он не позвонил мне ни разу. Как правило, если мне
хотелось с кем-то встретиться, я не обращала
внимания на такую ерунду и звонила сама, но с Хьюго мои обычные правила почемуто
не срабатывали. Мне казалось, что
я, спотыкаясь, бреду куда-то во мраке. Ничего странного, что мне не хотелось о
нем говорить.
- Может, вернемся к прежнему варианту освещения?
- Сейчас у нас свет для сцены Оберона, - уныло сказал осветитель.
- Мне бы хотелось вернуться к варианту Титания-Основа, - терпеливо
попросила Мелани.
На сцене воцарился полумрак.
- А можно сделать так, чтобы свет гас на три секунды позже, а темнота
длилась на одну секунду дольше?
- Освещение изменится до моего выхода? - поинтересовался стоявший на
сцене Хьюго.
- Да, сначала темнота, потом... постой-ка, - перебила себя Мелани.
Она сидела на высоком табурете в центральном проходе между рядами,
перед ней стоял еще один табурет, на
котором лежала тетрадь с текстом пьесы, расписанием мизансцен, реплик, смен
декораций и освещения. Мелани
перевернула страницу, что-то проверяя. Рядом, на одном из зрительских мест,
сидел композитор. Она кивнула ему и что-то
записала в тетрадь. Салли, Софи и я сидели в противоположном конце зала. У ног
Салли стоял термос с кофе.
- Да, Хьюго, - крикнула Мелани, - сначала затемнение, а потом заиграет
твоя музыка. Мелодия Оберона.
- Прелестно! - протянул Хьюго. - Надо двигаться помедленней, чтобы у
меня была возможность насладиться ею.
- Давайте-ка еще раз, сначала, - сказала Мелани. Свет медленно погас. -
Отлично, твой выход.
В темноте раздался какой-то шум. Хьюго громко выругался.
- Что случилось? - спросил из-за кулис Стив.
- Здесь такая темень, что без инфракрасных очков не обойтись, -
раздраженно пробормотал Хьюго, выходя наконец
на сцену.
- Ладно, - сказала Мелани, - теперь возвращаемся к первой сцене. Табита
на месте?
- Подвешиваю! - раздался голос База откуда-то сверху.
Наушники опять вышли из строя, и всем приходилось орать, что не
способствовало творческой атмосфере. Так и
кричали целый день. Впрочем, я не знала, день сейчас или ночь. Такого понятия,
как время, в театре не существует. Все
одержимы одним - разобраться наконец с технической стороной спектакля, а сколько
это займет времени - значения не
имеет.
Отопление не работало, и в театре царил холод. В зале сидело несколько
человек в свитерах. Всякий раз, когда сцена
освещалась голубым лунным светом, заставляя мобили серебристо поблескивать, нас
била дрожь. Эффект от мобилей был
жутковатый, если не сказать - мистический. В такой обстановке эльфы и призраки
выглядели очень естественно, а люди
казались чем-то неуместным. Чем холоднее были образы, возникавшие на сцене, тем
сильнее я ежилась. Наблюдая по
телевизору за жизнью полярных медведей, невольно тянешься за одеялом, чтобы
укутать плечи. Такое желание возникло у
меня и сейчас, когда я смотрела, как на сцене воцаряется полночь, как она
превращается в далекую ледяную пустыню, как
мобили, похожие на странные планеты, тускло и зловеще мерцают в лунном свете.
Хелен, игравшая Титанию, сидела на куче серебряных листьев. Софи
сотворила изумительные костюмы - Хелен
была похожа на Снежную королеву, способную воткнуть осколок льда в сердце
любого, у кого хватит глупости в нее
влюбиться. На ней был парик почти платинового цвете с серебряными нитями. Ее
маленькая диадема из серебряных
листьев и драгоценных камней была настоящим произведением искусства. Билл в роли
Основы облачился только в
ослиную голову - единственную часть костюма, которую он решил надеть, ожидая
команды Мелани к началу репетиции.
- Хорошо, Хелен, зови эльфов, - буднично велела Мелани, мгновенно
уничтожив магическую атмосферу. -
Смотрится неплохо, да? - спросила она, повернувшись к Салли и Софи.
- Душистый Горошек, Паутинка, Мотылек, Горчичное Зерно! - устало
крикнула Хелен.
Ранджит, игравший Душистого Горошка, сделал "колесо" и выкрикнул:
- Я здесь...
Паутинка, белокурый юноша, запрокинув голову, стоял у задника. Прежде
чем откликнуться, он неторопливо
выпустил изо рта пару колец дыма. Потом затушил сигарету и вышел на сцену.
Запоздавший Мотылек - рыжая девчонка на
бегу крикнула: "И я!" - покаянно бросаясь к ногам Титании. Эльфы нервно
озирались. Хелен ждала, не двигаясь с места. В
конце концов из-за одного из мобилей показалась голова Табиты.
- И я! - победоносно выкрикнула она и снова пропала из виду.
Я была готова к ее прыжку, но все равно удивилась. Табите удалось
выпрыгнуть из-за мобиля стремительно и
неожиданно. Словно капля воды, расслабленно и легко она приземлилась на сцену.
Зрители захлопали, а Табита,
раскрасневшись от удовольствия, изобразила совершенно не подходящий к ее роли
книксен.
- Очень хорошо, но можно и лучше. - Мелани спрыгнула со стула и
направилась к сцене. На ней были джинсы,
свитер с капюшоном и грубые ботинки. Волосы болтались сзади неопрятным пучком.
Казалось, что лишенная какого-либо
шика Мелани должна выглядеть нелепо рядом с маленькими изящными эльфами и
царственной Хелен; пусть актеры и не
были загримированы, но магия пьесы окутывала их блистающей дымкой. Однако Мелани
была настолько уверена в себе,
что отнюдь не выглядела нелепой.
Табита всплеснула руками. Она все еще сияла, довольная успехом, ее
глаза сверкали. Остальные впали в актерское
уныние - плечи опустились, руки безвольно болтались. Они выглядели марионетками,
висящими на стене в ожидании
своего часа. В таком состоянии актеры пребывали всякий раз, когда Мелани
разводила мизансцену или работала со светом.
Я уже заметила, что одна из основных обязанностей актера - ждать, когда закончат
работать другие.
- Ты должна высунуться чуть раньше, - объясняла Мелани. - Чтобы у
зрителей после твоего возгласа создалось
впечатление, будто ты сидишь за мобилем уже очень давно. Лучше всего сделать
это, когда подает свою реплику Ранджит -
в тот момент все будут смотреть только на него.
Ранджит, услышав свое имя, автоматически выпрямился и улыбнулся.
- Что скажешь, Тьерри? - спросила Мелани хореографа.
- Я уже объяснял Табите, - крикнул он из дальнего конца зала. -
Наверно, она слегка переволновалась. Но прыжок
был отличный.
- Отличный, - согласилась Мелани. - Попробуем еще раз? Я хочу, чтобы
Табита вовремя высунула голову.
Все застонали. Парень, управлявший канатом Табиты, вышел на сцену,
чтобы подвесить ее в очередной раз;
остальные эльфы удалились со сцены; Табита поднялась в воздух, исчезла за
мобилем, и вся процедура повторилась сначала
- на этот раз не так хорошо, хотя Табита высунулась вовремя и прыгнула еще
лучше. Салли самодовольно улыбался.
- Видишь? - спросил он меня и Софи. - Правильная выбора.
Судя по широкой улыбке Табиты, она тоже это понимала.
Триумфальный выход Мэри, игравшей Пэка, уже состоялся. Она спланировала
на мобиле и прыгнула на Оберона,
совершив сложный маневр, которым управляли трое рабочих. К этому моменту я
чувствовала себя абсолютно измотанной.
В любом случае с моими скульптурами на сегодня покончено. А потому я отправилась
за кулисы, надеясь найти там Хьюго.
В зрительном зале было темно, если не считать рыжих огоньков сигарет и лучей от
маленьких фонариков - зрители сверяли
происходящее на сцене с текстом пьесы. Я на ощупь отыскала дверь ложи и перешла
в другой мир.
Театр был построен в восьмидесятых годах прошлого века и щедро
отреставрирован на деньги, заработанные
лотереями. Зрительный зал напоминал шкатулку для драгоценностей - пурпурных и
оранжево-розовых тонов с отделкой из
тусклого золота. Куполообразный потолок и стены лож были декорированы лепными
украшениями. За кулисами же
посетителя встречали голые кирпичные стены, открытые водопроводные трубы и
электропроводка, низкие потолки с
трубками неоновых ламп. Здесь царил вечный сумрак, тут и там попадались
пепельницы. Я завернула за угол и оказалась у
стола зампомрежа. Меня окутала застоявшаяся вонь пива и окурков. Угрюмая
актерская толпа ждала своего выхода; это
был ужас прогона - от актеров требовались лишь бесконечные входы и выходы, во
время которых налаживалось освещение.
В этот день властвуют рабочие сцены, а актеры низведены до уровня кукол. Обычно
в таких случаях они коротают время в
гримерках или ближайшем пабе, но в этом спектакле все сцены были одновременно
столь компактны и столь затянуты, что
им приходилось постоянно быть начеку, а актеры терпеть не могут ждать за
кулисами.
Я прошла мимо переполненного бычками пожарного ведра с песком.
Зампомрежа Луиза находилась в своей
стихии. Она была похожа на вторую, закулисную Мелани: спокойно сидела за столом,
методично проверяла реплики,
одновременно переговариваясь по рации - электрик наконец-то наладил радиосвязь.
Перед ней инопланетным зеленым
оттенком мерцал экран монитора, на котором можно было видеть, что происходит на
сцене. Сверху доносились голоса
актеров, рабочих и Мелани - в те моменты, когда она подходила к сцене, -
усиленные подвешенными над сценой
микрофонами. Репетиция транслировалась на весь театр. Кабинетным крысам и
трудягам из подвала разрешалось
выключать динамики; всем остальным полагалось внимательно слушать, чтобы не
пропустить свой выход.
Я прошла в маленький кабинет помощника режиссера сварить себе кофе.
Комната была заставлена банками и
стаканами с недопитым пивом, пепельницами, заполненными банановыми шкурками и
бычками, завалена какими-то
бумагами, с виду походившими на секретную документацию. Табачную вонь перебивали
запахи лизола и жидкости для
чистки ковров. Я еще никогда не видела эту комнату в таком состоянии.
- Боже, какая грязь! - в ужасе вскрикнула одна из ассистенток,
заскочившая следом за мной. - Сегодня уже не
успеем прибраться... - Она вытащила из кармана батончик "Марс" и умяла его в два
приема. - Скука смертная, и жутко
хочется спать, - пожаловалась она. - Все время что-нибудь жую, это просто
кошмар. Когда спектакль готов, я чувствую себя
спокойно, но во время репетиций всегда набираю несколько фунтов. - И она
метнулась обратно к двери.
О волшебный блеск театрального таинства!
- Я заметил, как ты входила сюда, - раздался голос Хьюго. - Между
прочим, ты даже не соизволила со мной
поздороваться. А я сижу тут и курю. Уже целый час. - Он сидел в нише у пыльного
пианино. - Так и хочется пометить
территорию вокруг. Вход только по приглашениям.
- А меня приглашаешь? - спросила я кокетливее, чем хотела.
Должно быть, Хьюго выглядел довольно странно в роскошном шекспировском
одеянии, из-под которого
выглядывали брюки в элегантную полоску, но мне не удалось оценить по достоинству
нелепость его наряда - мой жадный
взгляд проникал сквозь одежду.
- Возможно, - он задумчиво смотрел на меня. - Ты, случаем, не злишься
на меня?
- Нет.
- И не избегаешь меня?
- Наоборот.
- Хорошо. Я очень рассчитывал переспать с тобой еще раз, и, если бы ты
меня избегала, сделать это было бы сложно
- с технической точки зрения.
Я оценивающе посмотрела на него:
- Думаю, тебе пора навестить меня в студии. Посмотрим, сможешь ли ты
перенести ужас моей жизни.
- Я уж думал, ты никогда не пригласишь. - Его энтузиазм согревал мне
душу. - Когда?
Я пожала плечами:
- Если ты свободен сегодня вечером...
- Договорились.
Последние несколько минут голоса, доносившиеся из динамиков,
становились все возбужденнее. Увлеченная
Хьюго, я прослушала, о чем идет речь на сцене, но после того как мы обо всем
договорились и наши либидо получили
подкрепление, голоса обрушились на нас с силой урагана. Одновременно кричали
сразу несколько человек, раздраженный
голос Мелани резал этот гвалт, точно тупой топор:
- Может быть, кто-нибудь все-таки найдет ее, черт бы вас побрал?!
- Я уже весь театр обыскал, - ответил Мэттью.
- Мне наплевать, что ты делал, - найдите мне Фиалку! Сейчас же!
Мелани чуть ли не орала. Последовал искусственно усиленный топот людей,
бегущих за сцену - искать
непредсказуемую Фиалку. Я взглянула на Хьюго, который рассеянно рассматривал
кофеварку.
- Это нехорошо, - сказал он как бы самому себе.
- Привет тебе, мастер недосказанности, - саркастически заметила я.
- Угу.
Хьюго повернулся - серые глаза рассеянно пробежались по мне, точно он
продолжал разглядывать кофеварку, - и
вышел из комнаты. Мое любопытство, разумеется, было задето, не говоря уж о
самолюбии. И я поспешила за Хьюго.
Он направлялся не к сцене, а к административной части. В дальнем конце
коридора находился кабинет Филипа
Кэнтли. Судя по целеустремленному виду Хьюго, именно туда он и шел. Я трусила
следом, как арабская жена, на один день
выпущенная из гарема, - испытывая желание нацепить чадру и скромно потупить
взгляд.
Я не ошиблась. Дойдя до двери в кабинет Филипа, Хьюго остановился и
постучал:
- Филип? Это Хьюго. Слушай, у тебя нет Фиалки? Они ждут ее уже
пятнадцать минут. Он обычно отключает
динамики, - шепотом сообщил мне Хьюго. - Может, не слышали. Фиалка? Ты здесь?
- Тсс! - прошипела я и быстро зажала ему рот. Меня слегка раздражало,
что приходится тянуться вверх. В
следующий раз надену каблуки. От прикосновения по спине побежали мурашки, но я
по-прежнему притворялась
безразличной. - Там какой-то шум.
- Придется их побеспокоить, - вздохнул Хьюго, отстраняя мою руку. - У
Фиалки будут проблемы.
- Я не это имела в виду. Слушай! Случилось невероятное: мы с Хьюго
замолчали одновременно. В непривычной
тишине отчетливо послышался звук, похожий на щенячье поскуливанье. Хьюго
помрачнел.
- Что за ерунда! Фиалка! Ты там? - Он повернул ручку и осторожно
толкнул дверь. Заскулили громче. Хьюго
нервно оглянулся на меня.
- Давай же! - нетерпеливо потребовала я. Меня просто разрывало от
любопытства.
Хьюго толкнул дверь и осторожно вошел. Чтобы увидеть, что там
происходит, мне пришлось до отказа вытянуть
шею.
Зрелище было драматичным. Фиалка стояла, прижавшись к книжному шкафу,
лицо белое, как ее рубашка. В своих
бежевых лосинах и шелковом леопардовом шарфе она была похожа на Джин
Тьерни"Американская киноактриса (1920 -
1991)." из фильма сороковых годов: только что обнаружила труп и уверена, что все
примут ее за убийцу. С той только
разницей, что Джин часто недоигрывала, а Фиалка... Конечно, было бы грубостью
заявить, что она использовала
сценические возможности ситуации, но Фиалкины стоны с профессиональной точки
зрения были чересчур наигранны.
Первым движением Хьюго было броситься к оцепеневшей Фиалке и обнять ее.
Мне, естественно, такое не очень
понравилось. Я уставилась на хозяина кабинета, осевшего в кресле в позе,
наводившей на вполне определенную мысль, -
особенно после того как я заметила, что на столе перед ним лежит одноразовый
шприц. Я подошла ближе, стараясь ничего
не трогать, и увидела на полу у ног Филипа две иглы. Рукав был закатан, но на
локтевом сгибе не виднелось никаких следов.
Солнечный луч, проникавший в кабинет из распахнутого окна, ложился на
отяжелевшее лицо. Сейчас Филип еще больше
походил на Дракулу, но у меня и мысли не возникло, что убил его солнечный свет.
Глава четырнадцатая
- Надо вызвать полицию, - твердо сказала я. Фиалка, повиснув на Хьюго,
издавала стоны, раздражавшие меня все
сильнее. - Давайте уйдем отсюда. Я отведу Фиалку в кабинет Марджери, а ты
зайдешь в соседний кабинет и позвонишь в
полицию. И проследи, чтобы никто не входил сюда до приезда полиции.
Хьюго с сомнением посмотрел на темные локоны Фиалки, разметавшиеся на
его руке:
- Ты считаешь... то есть, я должен...
- Предоставь это женщине, - решительно заявила я, обняла Фиалку за
талию и оттащила ее от Хьюго. - Ты с этим
не справишься.
- Хорошо, - согласился Хьюго, хотя я его, судя по всему, не убедила.
Хоть меня и одолела ревность (что мне крайне несвойственно) при виде
Фиалки, которая, подобно грешной жене,
под занавес спектакля возвратившейся к великодушному супругу, упала в объятия
Хьюго, я оторвала их друг от друга
только ради того, чтобы освободить Хьюго руки и дать ему возможность позвонить.
Увы, я видела такое количество
насильственных смертей, что немного опасалась вызывать фараонов и радостно
сообщать, что имею касательство - пусть и
косвенное - еще к одной.
Теперь очередь Хьюго. Конечно, я вполне способна на нечеловеческое
великодушие, но только не в тех случаях,
когда ему на грудь падают эффектные актрисы. Хьюго вполне, может разыграть
гостеприимного хозяина, так что пусть
пригласит милых полицейских полюбоваться пейзажем в кабинете Филипа Кэнтли -
покойный худрук театра большего
предложить теперь не в силах. Я отвела Фиалку в кабинет Марджери, усадила на
диван и громко позвала Лерча. К счастью,
я знала, что он внизу - чинит один из стульев, который сломал Фрэнсис, старый
пьянчужка и сластолюбец в грязных носках.
Лерч выскочил на лестницу и задрал голову:
- Что случилось, Сэм?
- Разыщи ММ и скажи ей, что Филип Кэнтли умер, а Фиалка в шоке, потому
что обнаружила тело. Хьюго сейчас
вызовет полицию, так что пусть никто не дергается. Да, и еще, пришли,
пожалуйста, Софи, хорошо?
Слишком тяжелое бремя для щуплых подростковых плеч. Лерч широко раскрыл
глаза, челюсть у него медленно
отвисла. Его лошадиное лицо стало похоже на могильный камень.
- Давай шевелись! - жестко приказала я. - Беги же, Лерч, не стой
столбом! - Иногда я скучаю по своей прежней
работе инструктора по аэробике. На самом деле я обожаю командовать. - Вот так,
молодец.
Лерч - по-прежнему с отвисшей челюстью - тяжело затопал вверх по
лестнице. Когда он поравнялся со мной, я
рукой водворила его челюсть на место.
- Так гораздо лучше. Поверь мне.
Я проводила Лерча взглядом, размышляя, насколько он все перепутает,
передавая мои слова Мелани. Но я
недооценила мальчишку - уже через пять минут появилась Софи, полностью
проинформированная. Она недавно вымыла
голову и походила на сестру Шейнид О'Коннор, только моложе и еще красивее. Глаза
Софи, и без того не маленькие, стали
неправдоподобно большими, как у героини японских комиксов. На ней были
расклешенные джинсы, крохотный топ и
очередные гигантские уродливые кроссовки. Я вздохнула.
Слова рвались из Софи, как пена из бутылки с лимонадом.
- Сэм? Лерч сказал, что ты сидишь здесь с Фиалкой. Где Марджери? - Она
огляделась, точно предполагая, что
Марджери может выпрыгнуть из-под стола. - Что случилось с Филипом? Говорят, он
умер? Не могу в это поверить. Но я
уже видела Хьюго, и он все подтвердил.
- Где он? Я имею в виду - Хьюго...
- Стоит у кабинета Филипа и никого туда не пускает.
- Хорошо.
- Где Марджери? - снова спросила Софи, уже настойчивее. Странно.
- Она давным-давно ушла домой. Уже почти восемь. Я позвала тебя, потому
что Фиалка в ужасном состоянии, а ты
- ее подруга.
- Господи, уже почти восемь! - в ужасе воскликнула Софи. - А у нас еще
столько работы. То есть... - Она осеклась и
пристыженно взглянула на меня. - Я вовсе не это хотела сказать. Такая
неразбериха. Что случилось с Фиалкой?
Фиалка, лежавшая на диване Марджери, пошевелилась и слабым голосом
спросила:
- Софи? Это ты?
- Фиалка! Что случилось? - Софи опустилась на колени у дивана.
Я не очень верила в обморок Фиалки, зная по опыту, что те, кто склонен
устраивать сцены по мелочам, часто
оказываются самыми собранными и хладнокровными в кризисные минуты. Интересно, в
какой степени реакция Фиалки
вызвана искренним потрясением, а в какой - чистое притворство?
В отличие от меня, Софи относилась к речам Фиалки, как к Евангелию. Она
нежно взяла одной рукой маленькие
белые ладони подруги, а другой ласково коснулась волос.
- Ну, что случилось? - успокаивающе бормотала Софи. - Филип, да? Ты
нашла его? Представляю, как это ужасно.
Если Софи и переживала по поводу смерти Филипа Кэнтли, то все ее эмоции
перекрыла тревога за Фиалку. Это и
понятно: Филип Кэнтли был не самым симпатичным человеком. А Фиалка, несмотря на
редкую способность доводить
коллег до белого каления, обладала очарованием - таким же сильным, как духи
восьмидесятых годов.
- Я зашла к нему поговорить о пьесе, - слабо, но вполне внятно
проговорила Фиалка, четко выговаривая каждое
слово. У нее это здорово получалось. Софи убрала с ее лица волосы. Гладкий белый
лоб блестел, как перламутр под
заботливой рукой полировщика. - Не об этой, а о "Кукольном доме". Я хотела,
чтобы ты шила к нему костюмы. Ты
придумала такой чудесный костюм для Шекспира, ты так понимаешь мою фигуру...
Я уселась в кресло и вытянула ноги. На то, чтобы привести Фиалку в
себя, явно уйдет не одна минута. Софи сияла
от гордости. Никто не мог бы упрекнуть Фиалку в излишней утонченности, но, как
правило, актерская техника позволяла ей
попадать в яблочко.
- Значит, ты зашла к Филипу и...
- Он был уже... он лежал в такой позе... ох, это было ужасно, я сразу
поняла, что он умер...
- Но как ты сумела это понять? - не удержалась я. - Ведь с ним мог
случиться, например, сердечный приступ.
Софи подняла голову и сердито посмотрела на меня: не смей расстраивать
Фиалку! Но было поздно. Фиалка уже
погрузилась в свои страдания.
- Иглы! - взвыла она. - Я увидела иглы и поняла... О, как мог он быть
таким глупым! Я говорила ему, говорила...
Софи, я обещала тебе, что буду осторожной, и я была очень осторожной! Но он
сделал по меньшей мере три укола! Я была в
ужасе, я просто не знала, что делать, я не могла пошевельнуться...
Моего участия в беседе не требовалось. Софи целиком сосредоточилась на
Фиалке, словно та признавалась в
убийстве Филипа Кэнтли и, для полного счастья, - Ширли Лоуэлл.
- Ты хочешь сказать, что дала ему ампулы? Инсулин? - Софи спросила это
с непередаваемым ужасом, и Фиалка
быстро прикрыла лицо рукой. Сообразив, что это слишком хлипкая защита, она
вырвала у Софи вторую руку и тоже
поднесла ее к лицу. А после этого пробормотала сквозь пальцы:
- Знаю, знаю. Но я думала, что буду осторожной, правда. Филип был
таким... дисциплинированным, таким
серьезным. Вот чего я не могу понять. Что случилось? Это не может быть
несчастным случаем. То есть...
Она уронила руки на грудь и уставилась на нас с Софи расширившимися от
страха фиалковыми глазами:
- Вы думаете...
- Давай вернемся чуть-чуть назад, - предложила я своим самым добрым
голосом. Мол, мне ты можешь рассказать
все, я ведь скульптор. - Фиалка, по каким-то причинам ты потребляла инсулин.
Разве инсулин "потребляют"? - задумалась я
...Закладка в соц.сетях
