Жанр: Триллер
Песнь Кали
...что они имеют к этому отношение. Ведь так, мистер
Лузак?
Придерживая левую руку, я пристально посмотрел на него.
- Она - племянница М. Даса, инспектор. Она просто не может не иметь к этому
отношения.
- Нет.
- Что вы хотите сказать этим "нет"?
Сингх достал золотой портсигар. Впервые я увидел, как кто-то в реальной
жизни постукивает сигаретой о портсигар, прежде чем прикурить.
- Я хочу сказать, что она не племянница М. Даса, - ответил он.
Амрита охнула, будто ее ударили. Я только хлопал глазами.
- Вы сказали, мистер Лузак, что мисс Камахья Бхарати является племянницей
поэта М. Даса. По ее собственным словам, она - дочь младшей сестры Даса. Верно?
- Да.
- УМ. Даса нет сестер, мистер Лузак. Во всяком случае таких, которые бы не
умерли в детстве. У него живы четыре брата, все четверо крестьяне и живут в
одной деревне в Бангладеш. Видите ли, дело об исчезновении М. Даса все восемь
лет находится у меня. Я хорошо осведомлен об обстоятельствах его жизни. Если бы
вы упомянули о знакомстве с этой женщиной во время нашей беседы, мистер Лузак, я
бы сообщил вам об этом факте.
Сингх выпустил дым и убрал с языка табачную крошку.
Зазвонил телефон.
Мы все посмотрели в его сторону. Это был один из дополнительных телефонов.
Сингх взял трубку, ответил, долго слушал.
- Шукрия, - сказал он наконец. - Очень хорошо, сержант.
- Что там? - требовательно спросил я. Инспектор Сингх затушил окурок и
поднялся.
- Боюсь, что нам вряд ли удастся сделать что-нибудь за ночь. Я вернусь
утром. Мои люди останутся в соседних комнатах на всю ночь. Любой звонок в ваш
номер будет контролироваться полицейским на коммутаторе внизу. А звонил мой
сержант. В магазине Камахья Бхарати оставила, естественно, ложный адрес. За
тканью она заходила сама. Всего ничего времени ушло на то, чтобы мои люди
обнаружили нужный дом по номеру, который она оставила в магазине, поскольку в
том месте немного зданий.
Тут он остановился в некотором замешательстве и посмотрел на меня.
- По адресу, который она дала, - сказал Сингх, - находится общественное
место для стирки и территория крематория.
В течение последующих часов и дней Амрита из нас двоих оказалась куда
мужественнее и сообразительнее. После ухода Сингха я так и сидел бы на кровати,
если бы Амрита не взяла все в свои руки, не стянула с меня вонючую одежду и не
вправила бы, как могла, сломанный палец, воспользовавшись маленьким держателем в
качестве лубка. Меня снова стошнило, когда она ставила на место палец, но
блевать было уже нечем, и сухие спазмы скоро бы перешли во всхлипы ярости и
бессилия, если бы Амрита не затолкала меня под душ. Тепловатая вода еле текла,
но ощущение было чудесным. Я стоял там с полчаса, даже задремав на некоторое
время, пока вода смывала с меня бремя воспоминаний и страхов. Лишь обжигающие
тоска и замешательство пробивались сквозь усталость, когда я переоделся в чистое
и присоединился к безмолвной вахте Амриты.
Утро во вторник застало нас сидящими вместе, наблюдающими, как калькуттский
рассвет отбрасывает тускло-серый свет в окно с открытыми шторами. С первым
светом до нас донеслись звуки колоколов в храмах, звонки трамваев, выкрики
уличных торговцев, беспорядочный уличный шум.
- С ней все будет хорошо, - повторял я время от времени. - Я знаю, малышка.
С ней все будет хорошо.
Амрита ничего не говорила.
Ровно в 5:35 зазвонил телефон. Это был телефон нашего номера. Я ринулся к
нему через комнату.
- Алло!
Мне казалось, что звуки на линии стали еще глуше, чем обычно. Я говорил
словно в пещеру.
- Алло! Алло! Мистер Луза к?
- Да. Кто это?
- Алло! Это Майкл Леонард Чаттерджи, мистер Лузак.
- Слушаю вас. Уж не посредник ли ты? Имеешь ли ты, ублюдок, к этому
отношение?
- Мистер Лузак, ночью ко мне приходили полицейские. Они сказали мне о
пропаже вашего ребенка.
- Да?
Если он звонит, чтобы выразить сочувствие, я повешу трубку. Но речь шла не
о сочувствии.
- Полиция разбудила меня, мистер Лузак. Они разбудили мою семью. Они
вторглись в мой дом. Создалось впечатление, будто они считают меня каким-то
образом замешанным в данное происшествие. Они допрашивали меня посреди ночи,
мистер Лузак.
- Да? И что же?
- Я звоню, чтобы выразить решительный протест по поводу очернения моей
репутации и вторжения в частную жизнь, - сказал Чаттерджи. Когда он сорвался на
крик, голос его стал еще выше и пронзительнее. - Вам не следовало упоминать мое
имя, мистер Лузак. Я занимаю некоторое положение в обществе. Я не позволю
пятнать мою репутацию, сэр. Вы не имеете на это права.
- Что? - Это было единственной возможностью обойтись одним звуком.
- У вас нет на это права, сэр. Я предупреждаю вас, что любые выдвинутые
вами обвинения, любое упоминание моего имени, любое увязывание Союза писателей с
вашими личными проблемами, мистер Лузак, приведет к возбуждению против вас дела
моим адвокатом. Я предупреждаю вас, сэр.
Послышался глухой щелчок, когда Чаттерджи повесил трубку. Шум и треск на
линии продолжался еще несколько секунд, а потом послышался еще один звук, когда
полицейский на коммутаторе тоже отключился. Амрита стояла рядом со мной, но я на
какое-то время потерял дар речи, Я так и застыл, сжимая трубку, как если бы она
была шеей Чаттерджи, и моя ярость приближалась к той точке, когда лопаются
сосуды или рвутся жилы.
- О чем речь? - резко спросила Амрита, тряхнув меня за руку. Я ей объяснил.
Она кивнула. Телефонный звонок каким-то образом разбудил в ней желание
действовать. Сначала она позвонила по одному из дополнительных телефонов своей
тетке в Нью-Дели. В Бенгалии тетка никого не знала, но у нее имелись друзья, у
которых были друзья в "Лок Сабха", одном из правительственных учреждений. Амрита
просто рассказала ей о похищении и попросила помочь. Я никак не мог сообразить,
в какой форме может быть оказана эта помощь, но лишь оттого, что Амрита
действует, мне стало лучше.
Потом она позвонила в Бомбей брату своего отца. Ее дядя тоже владел
строительной компанией и пользовался некоторым влиянием на западном побережье
субконтинента. Несмотря на то, что из сладкого сна его вырвал звонок племянницы,
от которой он лет десять не имел никаких вестей, он пообещал вылететь в
Калькутту ближайшим самолетом. Амрита сказала, чтобы он пока не прилетал, но
попросила связаться с любыми учреждениями Бенгалии, которые могли бы помочь. Он
пообещал это сделать и сказал, что будет держать связь.
Я сидел, слушая изящные фразы на хинди, и смотрел на свою жену глазами
чужака. Когда она потом пересказала мне содержание разговоров, я почувствовал
успокоение, как ребенок, который слышит, как одни взрослые обсуждают с другими
взрослыми важные проблемы.
До появления в половине девятого инспектора Сингха Амрита обзвонила три
главные больницы Калькутты. Нет, за ночь не поступали никакие американские дети
или любые дети со светлой кожей, к которым подходило бы данное описание.
Потом она позвонила в морг.
Я бы ни за что не стал бы туда звонить. Я не мог стоять рядом с ней, когда
она, выпрямившись, ровным голосом выясняла у какого-то сонного незнакомца, не
поступало ли туда этой темной калькуттской ночью тело моего ребенка.
Ответ был отрицательным.
Лишь после того, как она поблагодарила служителя морга и повесила трубку, я
увидел, как у нее дрожат ноги, как дрожь распространяется по ее телу, пока не
затряслись руки и она не закрыла ими лицо. Тогда я подошел к ней и обнял. Она
еще не потеряла контроль над собой, но уткнулась лицом мне в шею, и мы стали
раскачиваться вместе вперед-назад, ничего не говоря, раскачиваться, разделяя
боль и муку.
Ничего нового инспектор Сингх не сообщил.
Мы сидели вместе с ним за маленьким столиком в комнате и потягивали кофе.
Входили и выходили какие-то люди в шлемах, приносили бумаги, получали
инструкции.
Сингх сказал, что службы безопасности в аэропортах и на железнодорожных
вокзалах предупреждены. Нет ли у нас фотографии ребенка? У меня была одна,
сделанная два месяца назад. Тогда у Виктории было гораздо меньше волосиков. Ее
личико получилось не очень отчетливо. Под ее ножонками с ямочками я увидел
оранжевое одеяло, забытое напоминание о том далеком беззаботном пикнике в День
памяти. Фотографию я отдавал скрепя сердце.
Сингх задал еще несколько вопросов, произнес что-то успокоительное и ушел.
Тощий полицейский сержант просунул голову в дверь и на ломаном английском
напомнил, что будет находиться в соседней комнате. Мы кивнули.
Время шло. Амрита заказала обед в номер. Есть мы не стали. Я дважды подолгу
принимал душ, оставляя дверь ванной открытой, чтобы услышать в случае чего
Амриту или телефон. От моей кожи еще пахло грязью предыдущего вечера. Я
настолько устал, что не чувствовал собственного тела. Одни и те же мысли
прокручивались в голове, как закольцованная магнитофонная пленка.
Если бы я не уехал.
Если бы я не стал садиться в машину.
Если бы я вернулся раньше.
Я выключил воду и врезал кулаком по кафелю.
Около трех пополудни вернулся Сингх с двумя другими полицейскими чинами.
Один по-английски не говорил. Другой где-то умудрился обзавестись акцентом
кокни. Их доклад был неутешительным.
Никто по имени М. Т. Кришна не работал в университете. За последнее
десятилетие там преподавало пять человек по имени Кришна. Двое уволились. Двоим
было под шестьдесят. Одной из них оказалась женщина.
Не нашлось никаких свидетельств связи некоего Кришны с Американским фондом
образования в Индии. Выяснилось, что в Калькутте вообще нет представительства
этого фонда. Ближайшее отделение находилось в Мадрасе. Туда звонили, но никто в
Мадрасе не располагал сведениями о каком-нибудь Кришне или Санджае. В
калькуттский аэропорт не посылали никого нас встречать. В Фонде образования
вообще не знали, что я в Индии.
В Калькуттском университете было много студентов по имени Санджай. Ни один
из тех, кого удалось найти, не соответствовал описанию, которое я дал полиции.
Полиция продолжала работать в этом направлении, но разыскать всех выявленных
Санджаев удастся, возможно, в течение лишь нескольких недель. Ведь сейчас идут
летние каникулы.
Было получено подтверждение, что некий Джайяпракеш Муктанандаджи обучался в
университете, но во время последнего семестра он не появлялся. Однако всего два
дня назад в университетском кафе Муктанандаджи видел официант.
- Это уже после того, как я встречался с ним, - сказал я.
Похоже на то. Муктанандаджи показал своему приятелю-официанту купленный им
железнодорожный билет. Он сказал, что собирается вернуться в родную деревню
Ангуду. С тех пор официант не видел молодого человека. Сингх позвонил комиссару
полиции в Жамшедпуре, а тот должен был отбить телеграмму констеблю провинции в
Дургалапур. Констебль же отправится в Ангуду, чтобы найти Муктанандаджи и
доставить его в Дургалапур для допроса. Вести оттуда ожидаются к исходу дня в
среду.
- Завтра!
- Да, мистер Лузак. Это отдаленная деревня. В телефонной книге Калькутты
оказалось множество семей по фамилии Бхарати. Ни у кого из опрошенных Бхарати не
оказалось дочери двадцати с лишним лет по имени Камахья. Это имя вдобавок было
весьма необычным.
- В каком смысле? - спросил я.
- Позже объясню, - ответил Сингх. Были установлены контакты с информаторами
в подпольных организациях гундов. Никаких стоящих сведений пока получено не
было, но переговоры продолжались. Кроме того, полиция допросит членов Союза
нищих.
У меня похолодело в животе при этих словах.
- А как насчет капаликов? - спросил я.
- Насчет чего? - поинтересовался другой инспектор.
Сингх сказал что-то по-бенгальски и снова повернулся ко мне:
- Вы должны понять, мистер Лузак, что Общество капаликов пока остается -
формально - мифом.
- Черт возьми, но ведь не миф то, что кто-то пытался меня убить вчера
ночью. И то, что наша девочка пропала, тоже не миф.
- Согласен, - ответил Сингх. - Но пока у нас нет твердых доказательств
участия в этом деле тугое, гундов или так называемых капаликов. Дело осложняется
еще и тем, что различные криминальные элементы нередко прибегают к извращенным,
тантрическим формам мистики, часто призывают себе на помощь какие-то местные
божества - Кали в данном случае, - чтобы произвести впечатление на новичков или
запугать обывателей.
- Вот как, - пробормотал я. Скрестив руки, Амрита посмотрела на троих
полицейских.
- Следовательно, ничего существенного у вас нет? - спросила она.
Сингх бросил взгляд на коллег.
- Сдвигов нет.
Амрита кивнула и сняла трубку.
- Алло, это номер шесть-двенадцать. Не могли бы вы соединить меня с
американским посольством в Нью-Дели? Да. Очень важно. Благодарю вас.
Полицейские заморгали. Я проводил их до двери, пока Амрита ждала звонка. В
коридоре двое полицейских пошли прочь, а я ненадолго задержал Сингха.
- В чем необычность имени Камахьи Бхарати? Сингх провел рукой по усам.
- Камахья.., это имя не распространено в Бенгалии.
- Почему?
- Это религиозное имя. Одного из воплощений... Парвати.
- Кали, вы хотите сказать.
- Да.
- Так почему же оно не распространено, инспектор? Ведь Рам и Кришн вокруг
немало.
- Да, - согласился Сингх, смахнув ворсинку с манжета. Блеснул стальной
браслет на запястье. - Да, но имя "Камахья" или его разновидность "Камакши"
ассоциируется с одним очень непривлекательным воплощением Кали, которому когдато
поклонялись в большом храме в Ассаме. Некоторые из их ритуалов были очень
вредными. Этот культ запрещен несколько лет тому назад. Храм заброшен.
Я кивнул. На это сообщение я никак не отреагировал. Вернувшись в номер, я
стал спокойно дожидаться, когда Амрита закончит разговор по телефону. И все это
время во мне нарастал безумный смех, и наружу рвались вопли ярости.
Часов в пять того нескончаемого дня я спустился в вестибюль. Ощущение
клаустрофобии довело меня до того, что стало трудно дышать. Но в вестибюле было
не намного лучше. В сувенирной лавке я купил сигару, но продавец не сводил с
меня глаз, а сочувствие во взгляде администратора граничило с презрением. Мне
показалось, что мусульманская чета в вестибюле перешептывается обо мне, а когда
из кафе вышли несколько официантов и стали показывать друг другу в мою сторону и
пялиться на меня, это уже нельзя было приписать одному лишь разыгравшемуся
воображению.
Я торопливо поднялся на шестой этаж, перепрыгивая через ступеньки, чтобы
выпустить энергию. Английский обычай называть второй этаж первым позволил мне
получить лишнюю нагрузку. Тяжело дыша, весь потный, я вышел в коридор нашего
этажа. Амрита спешила мне навстречу.
- Есть что-нибудь? - спросил я.
- Я только что вспомнила очень важную вещь, - выпалила она, переводя
дыхание.
- Что же?
- Эйб Бронштейн! Кришна упоминал Эйба Бронштейна, когда встречал нас той
ночью в аэропорту. Кришна должен иметь какую-то связь с Фондом образования или с
кем-то оттуда.
Амрита пошла к полицейскому сержанту в шестьсот четырнадцатый номер, а я
тем временем заказал разговор со Штатами, Несмотря на то, что на коммутаторе
сидел полицейский, помогавший ускорить дело, прошло не меньше получаса, прежде
чем удалось дозвониться. У меня защемило в груди, когда я услышал из Нью-Йорка
знакомое ворчание.
- Бобби, с добрым утром! Откуда ты звонишь, черт возьми? Звуки такие, будто
ты с луны говоришь по какому-нибудь дешевому "уоки-токи".
- Эйб, послушай. Послушай, пожалуйста. По возможности коротко я рассказал
ему об исчезновении Виктории.
- Ах ты, дьявол, - простонал Эйб. - Дерьмо, дерьмо.
Даже через десять тысяч миль дурной связи я слышал глубокую боль в его
голосе.
- Послушай, Эйб, ты меня слышишь? Один из подозреваемых в этом деле -
парень по имени Кришна... М. Т. Кришна.., но мы думаем, что его настоящее имя -
что-то вроде Санджая. В четверг он встречал нас в аэропорту. Ты меня слышишь?
Хорошо. Этот самый Кришна сказал, что работает в Фонде образования.., это
американский фонд.., да.., и что он встречает нас по просьбе своего шефа. Ни
Амрита, ни я не помним, как он назвал шефа. Но он упомянул и твое имя, Эйб. Он
особо выделил твое имя. Ты слышишь?
- Шах, - произнес Эйб сквозь гулкий шум.
- Что?
- Шах. А. Б. Шах. Я связался с ним сразу же после твоего вылета в Лондон и
попросил протянуть тебе руку помощи, если тебе что-нибудь понадобится.
- Шах, - повторил я, быстро записывая. - Отлично. Эйб, а где его искать? Он
в Калькутте?
- Нет, Бобби. Шах - редактор "Тайме оф Индиа", но еще он работает
советником по культуре при Фонде образования в Дели. Я познакомился с ним
несколько лет назад, когда он учился в Колумбийском университете. Я никогда не
слышал об этом сукином сыне Кришне.
- Спасибо, Эйб, ты очень помог.
- Черт возьми, Бобби, я так сожалею. Как Амрита?
- Превосходно. Кремень.
- Ага. Все будет хорошо, Бобби. Ты должен верить. Они вернут тебе Викторию.
С ней ничего не случится.
- Да, конечно.
- Дай знать, как пойдут дела. Буду у матери. У тебя есть ее телефон?
Обязательно сообщи, если понадобится какая-нибудь помощь. О дьявол. Все будет
хорошо, Бобби.
- Пока, Эйб. Спасибо.
Амрита не ограничилась одной лишь передачей информации Сингху; теперь она
разговаривала по телефону с редакцией третьей из трех крупнейших газет
Калькутты. Инструкции она выдавала повелительным тоном на хинди.
- Надо было сделать это раньше, - сказала она, положив трубку. - Теперь
объявления не появятся до завтрашнего утра.
Амрита дала объявления на половину полосы в каждую из газет. Курьеры
заберут копии фотографии, которую мы одолжили полиции. Десять тысяч долларов
назначается за любые сведения по данному делу; пятьдесят тысяч - за
благополучное возвращение Виктории или любые сведения, которые приведут к ее
возвращению, причем никаких вопросов не последует.
- Господи Иисусе, - тупо произнес я, - где же мы возьмем пятьдесят тысяч?
Амрита выглянула в окно на вечернюю уличную круговерть.
- Я предложила бы вдвое больше, - сказала она. - Но это составит почти
миллион рупий. В такую сумму легче поверят, она выглядит более соблазнительно
для жадного до денег.
Я покачал головой. Кажется, я уже потерял способность что-либо соображать.
Я быстро позвонил Сингху и передал ему сообщение о Шахе. Он пообещал
незамедлительно все проверить.
Примерно на час я задремал, хоть и не собирался спать. Я присел на стул у
окна, наблюдая за угасанием остатков вечернего серого света, а в следующую
минуту вздернул голову, и на улице был уже вечер, а по стеклу барабанил сильный
дождь. Зазвонил один из установленных полицией телефонов. Из коридора вошла
Амрита, но я опередил ее.
- Мистер Лузак? - Это был инспектор Сингх. - Мне удалось застать мистера А.
Б. Шаха у него дома в Дели.
- И что?
- Он именно тот человек, которому звонил ваш знакомый, мистер Бронштейн.
Мистер Шах, питающий глубокое уважение к вашему другу, немедленно направил сюда
одного из своих подчиненных по Фонду, молодого человека по имени Р. Л. Дхаван,
чтобы он предложил вам свои услуги в качестве гида и переводчика.
- Направил? Из Дели в Калькутту, вы имеете в виду?
- Совершенно верно.
- Так где же он?
- Именно это и заинтересовало мистера Шаха. И нас это заинтересовало. Мы
взяли очень подробное описание внешности этого джентльмена и его одежды на тот
момент, когда его видели в последний раз.
- И что?
- А то, мистер Лузак, что мистер Р. Л. Дхаван, судя по всему, все это время
находился у нас. Его тело было обнаружено в сундуке на вокзале Хоура в прошлый
четверг во второй половине дня.
В начале одиннадцатого отключили электричество. Ярость разбушевавшейся за
окнами бури превосходила все, виденное мной раньше. Каждые несколько секунд
ночное небо рассекали молнии, освещавшие комнату лучше, чем те две свечки,
которые принес портье. Улицы были залиты водой в первые же минуты начавшегося
потопа, а устрашающий ливень усиливался с каждым часом. На Чоурингхи не было
видно ни одного огонька. Я попытался представить, как миллионам обитателей
трущоб в своих хижинах из мешковины и бездомным на улицах удается пережить такие
ночи.
А Виктория где-то там, Я издал громкий стон и зашагал по комнате. Взялся за
один, потом за другой телефон, чтобы позвонить Сингху. В трубках была тишина.
На наш этаж поднялся администратор, чтобы объясниться с сонным полицейским
в соседнем номере и принести нам извинения. В нашем районе отключились тысячи
телефонов. Он посылал курьера в телефонную компанию, но их контора оказалась
закрытой. Никто не знал, когда восстановится связь. Иногда для этого требовалось
несколько дней.
Когда он ушел, я перевесил нашу одежду из шкафа на трубу в ванной.
- Что ты делаешь? - спросила Амрита.
Язык у нее слегка заплетался. Она не спала больше сорока часов. Глаза у нее
потемнели и выглядели уставшими.
Ничего не ответив, я вытащил из шкафа тяжелую круглую деревянную палку, на
которой перед этим висели плечики. Она была фута четыре длиной, и я ощущал ее
приятную тяжесть. Я поставил ее за стулом возле двери. За окнами где-то
неподалеку сверкнула молния, на мгновение озарив ослепительным светом картину
потопа.
В десять минут двенадцатого в дверь сильно постучали. Амрита, сидевшая в
кресле, вздрогнула, выйдя из полудремотного состояния, а я уже стоял у двери с
палкой в руках.
- Кто там?
- Инспектор Сингх.
На инспекторе был пробковый шлем и мокрый черный плащ. В коридоре у него за
спиной стояли двое промокших полицейских.
- Мистер Лузак, я бы хотел вас попросить пройти с нами по одному очень
важному делу.
- Куда, инспектор?
Сингх стряхнул воду со шлема.
- В морг "Сассун". - Уловив непроизвольный вскрик Амриты, он поспешил
договорить. - Произошло убийство. Убитый - мужчина.
- Мужчина? Это имеет отношение к.., как его.., к Дхавану?
Сингх пожал плечами. Вода капала на ковер.
- Мы не знаем. Э-э-э.., стиль убийства наводит на мысли о гундах.
Капаликах, если вам угодно. Мы попросили бы вас помочь в опознании трупа.
- А вы как думаете, кто это? Снова пожимание плечами.
- Так вы поедете, мистер Лузак? Моя машина ждет.
- Нет, - отрезал я. - Безусловно нет. Я не оставлю Амриту. И не думайте.
- Но для опознания...
- Сделайте фотографию, инспектор. Ведь в вашем управлении найдется
фотоаппарат? Если нет, дождусь снимков крупным планом в утренних газетах.
Жителям Калькутты, по-моему, нравится разглядывать снимки трупов не меньше, чем
нам в Штатах просматривать комиксы.
- Бобби! - вмешалась Амрита. Голос ее звучал неровно. Мы оба вымотались. -
Инспектор лишь старается помочь нам.
- Нет, - сказал я. - Ни за что. Я тебя больше не оставлю.
Амрита взяла сумочку и зонтик.
- Я тоже поеду.
Мы с Сингхом одновременно уставились на нее.
- Телефоны не работают, - сказала она. - Никто не сможет нам дозвониться.
Прошли уже сутки, а выкупа так никто и не потребовал. И вообще никаких
контактов. Если это поможет, давайте сделаем это сейчас.
Молния осветила заколоченные досками окна и двух залитых дождем каменных
львов, оставшихся со старых, более безобидных времен. Ко входу в морг с обратной
стороны вела дорожка, петлявшая среди мокрых зданий и куч размякшего под ливнем
мусора. Смятая штора закрывала широкие двери, ведущие в морг "Сассун".
В кабинете недалеко от входа нас встретил человек в жеваном костюме. Даже
здесь воздух был густо насыщен запахом формалина, характерным для факультетов
естественных наук. Керосиновые лампы отбрасывали тени позади шкафов для бумаг и
штабелей папок на каждом столе. Человек сложил пальцы лодочкой, слегка
поклонился мне и обратился к промокшему инспектору с длиннющей тирадой на
бенгальском.
- Он сказал, что миссис Лузак может остаться здесь, - перевел Сингх. - Мы
будем в соседней комнате.
Амрита кивнула и добавила:
А еще он сказал, инспектор, что моргу требуется генератор для экстренных
случаев. Он призвал муниципальных чиновников оторвать свои задницы от кресел и
прийти сюда, чтобы понюхать розы. Правильно? Это идиома.
- Все верно, - согласился Сингх, выдавив мрачную улыбку. Он бросил что-то
служителю морга, тот покраснел и повел нас с Сингхом через вращающиеся двери в
короткий, выложенный кафелем коридор.
Покачивающийся фонарь освещал помещение, которое могло бы быть операционной
в представлении Джека-Потрошителя. Повсюду валялись бумаги, чашки и разный
мусор. Ножи, скальпели, пилы для костей были разбросаны по ржавым подносам и
столам. Огромная осветительная тарелка с лампами, которые в данный момент не
горели, а также сверкающий стальной стол с открытыми сточными желобами
подтверждали назначение комнаты. Как и тело, лежавшее открытым на столе.
- Ага, - произнес инспектор и подошел поближе, нетерпеливым жестом подзывая
меня к себе. Служитель морга снял с крючка на стене фонарь и повесил его на
выступ округлого операционного осветителя. От качающегося фонаря по лоснящейся
стали закружились причудливые тени.
В детстве родители подарили мне комплект "Иллюстрированных энциклопедий
Комптона". Больше всего мне нравилась глава о человеческом организме. Здесь
имелись странички из прозрачной папиросной бумаги. Сначала перед вами было тело
с кожей, а по мере того, как вы перелистывали тоненькие листочки, вы все глубже
погружались в тайны насыщенного внутреннего строения человеческой плоти. Все
было аккуратненьким, раскрашено разными цветами и снабжено подписями.
Лежавшее передо мной тело представляло собой вторую страничку - "МЫШЦЫ И
СУХОЖИЛИЯ". От шеи и ниже кожа была разрезана и содрана. Она лежала скомканной
под трупом, как сырая, измятая накидка. Но на мышцах здесь не было аккуратных
этикеточек; тело напоминало тушу сырого мяса с поблескивающими на свету
маслянистой жидкостью; толстые, белые волокна исчезали в кровоточащих, розовых
неровностях, а желтоватые сухожилия тянулись окровавленными ремнями.
Сингх и работник морга повернулись ко мне. - Если они ожидали от меня
вскрика или приступа тошноты, то их ждало разочарование. Я кашлянул.
- Вы уже начали вскрытие? Сингх кратко перевел мой вопрос.
- Нет, мистер Лузак. В таком виде он поступил два часа назад.
На это я от
...Закладка в соц.сетях
