Жанр: Триллер
Песнь Кали
...страха. И все же, когда фургон тронулся и через металл до
моего слуха донесся хруст щебенки, я совершенно не знал, что делать. Подобные
эпизоды я видел в бесчисленных фильмах, в которых герой после жестокой схватки
одолевает своих похитителей.
Я не мог драться с ними.
Я сомневался, смогу ли я сесть без посторонней помощи. И причиной моей
слабости было не только то зелье, что они подмешали в чай. Меня уже покалечили.
Я не хотел" чтобы они нанесли мне еще какие-нибудь увечья. Мое единственное
оружие - продолжать симулировать бессознательное состояние и молиться, чтобы это
позволило мне выиграть еще несколько минут, прежде чем они снова начнут меня
калечить.
Он сломал мне палец. Я еще ни разу ничего не ломал. Даже в детстве. По
этому поводу я даже испытывал некоторую гордость, как и за отличную посещаемость
в школе. И вот этот потный сучий сын сломал мне палец, приложив не больше
усилий, чем мне потребовалось бы для того, чтобы повернуть ручку на телевизоре.
Именно полное равнодушие, с каким это было сделано, убедило меня, что эти люди
не собираются просто высадить меня где-то, чтобы я сам добирался до гостиницы.
Все насилие есть осуществление власти, мистер Лузак.
Я бы стал умолять их отпустить меня, если бы меня не удерживал сильнейший
страх. Меня сковывала туманная неопределенность их дальнейших действий; но гдето,
сразу же за сумятицей путаных мыслей, таилось осознание того, что, пока их
гнев сосредоточен на мне, Амриту и Викторию оставят в покое. Поэтому я ничего не
говорил, ничего не предпринимал. Проста" валялся в горячей темноте, вдыхал запах
сухого дерьма и старой блевотины, слушал оживленную болтовню и сморкания четырех
капаликов и благословлял каждую драгоценную секунду, проходившую без
дополнительной боли.
Фургон разогнался и уже на приличной скорости выскочил на мощеный участок
улицы. Несколько раз звуки от выхлопных газов отдавались эхом, словно мы
проезжали между зданиями. Иногда я слышал рев грузовиков, а один раз даже
удалось украдкой увидеть пробегающие по внутренним стенкам фургона
прямоугольники света от фар встречной машины. Секунду спустя капалика в хаки
тихо, насмешливо сказал мне что-то по-бенгальски. Сердце у меня начало
колотиться.
Потом мы остановились. Тормоза взвизгнули, и другой капалика в кузове,
которого швырнуло вперед, сердито закричал. Наш водитель проорал в ответ какоето
ругательство и несколько раз резко хлопнул по кнопке сигнала. Снаружи в ответ
донесся крик. Послышался удар кнута, за которым последовал сердитый рев быка.
Ругаясь, на чем свет стоит, водитель налег на клаксон.
Через минуту я услышал, как открываются передние двери фургона, и водитель
вместе с сидевшим впереди капаликой выскочили из машины, костеря некое
препятствие на дороге. Третий капалика протиснулся вперед, тоже выбрался наружу
и присоединился к невидимой перебранке. Теперь в фургоне со мной оставался лишь
коренастый в хаки.
Это мой шанс.
Я знал, что надо действовать, но этого было недостаточно, чтобы заставить
меня действовать. Я знал, что мне нужно метнуться к открытой двери, наброситься
на сидевшего на корточках рядом со мной человека. Что-нибудь делать. Но хотя я
почему-то не сомневался, что это станет моим последним шансом добиться
внезапности, последней возможностью бежать, я никак не мог воплотить свои мысли
в поступки. Мне казалось, что только лежа здесь, я гарантирую себе еще несколько
минут без столкновений. Без новой боли. Без смерти.
Вдруг задняя дверь с грохотом распахнулась. Коренастый получил мощный
толчок в бок и завалился на пол. Чья-то рука схватила меня за локоть и грубо
подняла в сидячее положение. Мои ноги вывалились наружу, я зажмурился от боли, и
корочка запекшейся крови на правом глазу лопнула.
- Пошли! Вставайте! Быстро!
Голос принадлежал Кришне. Это и был Кришна собственной персоной с
растрепанными волосами, с острыми зубами, оскаленными в веселой, маниакальной
ухмылке. И именно худая правая рука Кришны заставила меня выпрямиться и
поддержала, когда я чуть не грохнулся лицом вперед.
- Нахин! - заорал капалика и выпрыгнул из фургончика. Он был раза в два
шире Кришны, и лицо его перекосилось от ярости. - Муте!
Кришна выбросил вверх жестом регулировщика, останавливающего поток машин,
выпрямленную левую руку. Жесткое, как кирпич, основание ладони пошло навстречу
лицу приближающегося капалики. Нос коренастого сплющился, как раздавленный
банан. Он вскрикнул и, отброшенный назад, врезался головой в заднюю дверцу
фургона, рухнул на колени и стал заваливаться вперед. Так и поддерживая меня
правой рукой, Кришна стремительно поднял левую ногу по крутой траектории,
закончившейся, когда его голень столкнулась с горлом коренастого в районе
кадыка.
Раздался звук лопнувшей пластмассы, и крик капалики резко оборвался.
- Пошли! Быстрее!
Кришна поволок меня за собой, рывками заставляя держаться прямо, когда я
начинал заваливаться набок. Я ковылял со всей возможной быстротой, пытаясь
обрести равновесие на ногах, которых совершенно не ощущал. Я оглянулся через
плечо на поверженного капалику, на фургон с распахнутыми словно крылья дверцами,
на запряженную быками повозку, перегородившую перекресток и узкую улочку. Рядом
с повозкой стояли, застыв на месте, трое капаликов. Несколько секунд они
ошарашенно смотрели на нас, а потом побежали в нашу сторону, что-то крича и
жестикулируя. У одного из них в руке уже виднелось нечто, напоминающее длинный
нож. Быки вместе со скрипучей повозкой исчезли в темноте.
- Бежим! - закричал Кришна.
Он так потянул меня за собой, что у меня треснула рубашка. Размахивая
руками, я полетел головой вперед и чуть не упал, но Кришна ухватился за мою
разорванную рубаху на спине и дернул меня вверх.
Мы побежали налево в совершенно темный переулок, потом снова повернули
налево, в залитый светом фонарей двор. Когда мы вошли в открытую дверь, на нас
изумленно уставилась какая-то старуха. Кришна отвел в сторону занавеску из бус,
и мы побежали к заднему ходу, перепрыгивая через фигуры спящих людей, лежавших
на полу темной комнаты.
Когда мы выскочили в очередной двор, позади нас послышались крики и вопли.
Как только мы нырнули еще в один узкий проход между зданиями, в темном дверном
проеме появились трое капаликов. Отбросов здесь было по щиколотку, и нам
пришлось бежать, поскальзываясь, подпрыгивая и разбрызгивая жижу. Даже тут
сидели на корточках завернувшиеся в простыни молчаливые фигуры, сбившиеся в кучу
из-за воды, все еще стекавшей с крыши и скапливавшейся в углублениях почвы.
Кришна буквально перепрыгнул через костлявые колени скрюченной фигуры, больше
напоминавшей труп, чем живого человека.
Я не мог угнаться за Кришной, и когда мы пробежали два пролета деревянной
лестницы, я упал на колени прямо на неосвещенной площадке, хватая ртом воздух.
Во дворе внизу перекрикивались капалики.
Кришна втолкнул меня в распахнутую дверь. В комнате у открытого огня или
прислонившись спиной к потрескавшимся доскам стены сидели на корточках с десяток
людей. В середине комнаты обвалилась часть потолка, и на образовавшейся в
результате куче штукатурки и камня они и разожгли свой костер. По стенам и
просевшему потолку струился дым.
Кришна прошипел короткую фразу, из которой" как мне показалось, я разобрал
слово "Кали". Никто не поднял на нас глаза; все продолжали смотреть на невысокие
языки пламени.
На лестнице послышались звуки шагов. Кто-то закричал. Крепко схватив за
локоть, Кришна повел меня в маленькую комнатушку, в которой не было ничего,
кроме нескольких бронзовых горшков и статуэтки Ганеши. Открытое окно выходило на
узенькую улочку между зданиями.
Кришна шагнул к окну и прыгнул. Я встал на невысокий подоконник и застыл в
замешательстве. Между зданиями было не больше пяти футов. До земли, невидимой в
темноте, было по крайней мере футов двадцать. Я услышал хлюпающий звук в том
месте, куда приземлился Кришна, и больше ничего. Я знал, что не смогу прыгнуть в
этот беспросветный провал.
Вдруг я услышал вопли капаликов от входа в предыдущую комнату. Взвизгнула
женщина. Прижав к себе левую руку, я прыгнул.
Отбросов на месте моего приземления было футов на семь-восемь. Я вошел туда
по бедра и завалился набок во что-то мягкое и мерзкое. Вдоль стен с писком
разбегались крысы. Я ничего не видел. По мере того как я пытался продвинуться
вперед в этом узком пространстве, ноги мои с чавканьем увязали все глубже.
Опустившись в податливую, зловонную массу по живот, я начал панически метаться в
разные стороны.
- Тс-с-с.
Кришна схватил меня за плечи и придержал, чтобы я не дергался. Тусклый
прямоугольник света наверху перекрыл силуэт мужчины, высунувшегося из окна.
Потом он снова скрылся в комнате.
- Быстрее!
Кришна схватил меня за руку, и мы побрели по вонючей канаве. Оттолкнувшись
от стены, я попытался плыть сквозь мягкие отбросы. В поисках опоры мы цеплялись
за руки друг друга, но это было все равно что пробираться по пояс в иле.
Вдруг позади нас, из окна, откуда мы только что выпрыгнули, кто-то высунул
горящую доску и бросил ее в грязь переулка. Доска разок подскочила, плюхнулась
снова, и от нее начали тлеть какие-то засаленные тряпки. Мы с Кришной застыли.
Хоть мы и не могли выглядеть иначе, чем пара теней среди окружавших нас груд
отбросов, но один из капаликов показал в нашу сторону и что-то крикнул
остальным.
Не знаю, прыгнул ли человек с ножом сам или его вытолкнули, но он
вскрикнул, упав неподалеку от нас. Факел уже начинал угасать среди сырости и
человеческих нечистот, но света от него и горящих тряпок еще хватало, чтобы
разглядеть сотни лохматых, извивающихся существ - некоторые размером с кошку, -
спасающихся от дыма, переваливающих через кучи отбросов в нашу сторону.
По телу у меня пошли волны отвращения. Я не знал, что такая реакция
возможна физически. Кришна прыгнул обратно в ту сторону, откуда мы пришли.
Капалика поднимался как ныряльщик на поверхность бассейна. Он размахивал руками,
а в правой у него поблескивала сталь. Огонь уже полностью погас, и Кришна,
приближавшийся к капалике, смотрелся всего лишь тенью. Их хрипы были еле слышны
на фоне нарастающего пронзительного визга разбегающихся крыс. Жирные, влажные
тушки касались моих голых рук, и тогда меня вырвало, вывернуло в зловонную
темноту.
Двое капаликов наверху перегнулись из окна, пытаясь что-нибудь разглядеть,
но переулок снова погрузился почти в абсолютную тьму. Мне казалось, что я вижу
Кришну и того, другого, передвигающихся неловкими толчками, словно двое
неуклюжих танцоров в замедленной съемке. Отлетели искры, когда рука капалики с
ножом несколько раз ударилась о кирпичную стену. Потом мне показалось, что я
вижу Кришну сзади от соперника, что он оттягивает его длинные волосы и
вдавливает лицом в податливую массу. Я сощурился в темноту и уже решил, что
вижу, как Кришна упирается коленом в изгибающуюся спину капалики, заставляя его
погружаться все глубже, глубже.., но тут Кришна появился рядом, волоча меня за
собой, увлекая подальше от окна.
Двое капаликов исчезли из тусклого прямоугольника над нами. Наши движения
были ужасно медленными, как в кошмарном сне. Как только один из нас увязал, так
тут же использовал тело другого в качестве опоры, чтобы выбраться.
Я преодолел уже большую часть переулка, как вдруг меня снова затошнило от
неожиданной мысли. Впереди света не было. Что, если мы ошиблись и идем к какойнибудь
кирпичной стене, в тупик?
Оказалось, что нет. Еще пять трудных шагов, переулок резко повернул
направо, и слой отбросов уменьшился. Еще пятнадцать шагов - и мы вышли.
Пошатываясь, мы выбрели на мокрую, пустую улицу. Разбегавшиеся в панике
крысы касались наших ног, подскакивали, разбрызгивали воду в заполненных
канавах. Я огляделся по сторонам, но не увидел ни малейших признаков двух
оставшихся капаликов.
- Быстрее, мистер Лузак, - прошипел Кришна.
Мы перебежали улицу, торопливо пересекли тротуар с вывороченными плитами и
растворились в густой тени под провисшими металлическими навесами. Мы бежали от
лавки к лавке. Иногда в мокрых дверных проемах попадались фигуры спящих, но
никто нас не окликнул, никто не пытался нас задержать.
Мы свернули на другую улицу, потом проскочили по короткому переулку и
оказались на еще более широкой улице, по которой только что проехал грузовик.
Здесь были фонари, а из многочисленных окон лился электрический свет. Над нами
на ветру трепыхался красный флаг. До меня доносился шум машин с близлежащих
улиц.
Мы остановились на минуту в темном дверном проеме забранной решетками и
жалюзи лавки. Мы оба тяжело дышали, согнувшись от боли и изнеможения, но на
узком лице Кришны я увидел все то же сияющее, кровожадно-радостное выражение,
что и в автобусе в ночь прилета. Он прервал молчание, глубоко вдохнул и
выпрямился.
- Теперь я вас покидаю, мистер Лузак, - сказал он. Я смотрел на него.
Сложив пальцы лодочкой, он слегка поклонился и, повернувшись, направился прочь.
Его сандалии тихо чмокали по лужам.
- Подождите! - окликнул я его. Он не оглядывался. - Одну минуту. Эй!
Он уже почти скрылся в тени. Я шагнул в бледный круг света от фонаря.
- Остановитесь! Санджай, остановитесь! Он застыл на месте. Потом повернулся
и медленно сделал два шага в мою сторону. Его длинные пальцы, казалось,
судорожно подергиваются.
- Что вы сказали, мистер Лузак?
- Санджай, - повторил я, но на этот раз почти шепотом. - Ведь я не
ошибаюсь, да?
Он стоял, имея вид эдакого василиска со спутанным венцом темных волос,
служивших обрамлением страшного взгляда. Потом у него на лице появилась улыбка,
становившаяся все шире, пока не переросла в нечто худшее, чем акулий оскал. Это
была ухмылка голодного вурдалака.
- Я ведь не ошибся, Санджай? - Я замолчал, чтобы перевести дыхание, не
зная, что сказать дальше.
Но мне нужно было что-то сказать - хоть что-нибудь, - чтобы припугнуть его.
- Какую игру вы ведете, Санджай? Что происходит, черт возьми?
Он не шевелился несколько секунд, и я почти ожидал безмолвного броска,
тянущихся к моему горлу длинных пальцев. Вместо этого он откинул голову и
рассмеялся.
- Да-да, - сказал он. - Есть много игр, мистер Лузак. Эта игра еще не
закончена. До свидания, мистер Лузак.
Он повернулся и быстро зашагал в темноту.
Глава 14
Калькутта - ужасный камень в моем сердце.
Суниль Гангопадхьей
Если бы я поймал такси раньше... Если бы я поехал прямо в гостиницу...
До гостиницы я добирался около часа. Поначалу я брел от улицы к улице,
стараясь держаться в тени, застывая на месте, как только видел, что ко мне ктото
приближается. В одном месте я пробежал через пустой двор, чтобы попасть на
широкий проспект, с которого доносился шум машин.
Из темного прохода навстречу мне вышел человек. Я завопил, отскочил назад,
инстинктивно подняв кулаки. Я вскрикнул еще раз, когда мой мизинец попробовал
согнуться с остальными пальцами левой руки. Человек - старик в лохмотьях с
красной банданой вокруг головы - отшатнулся, одновременно произнеся "Баба", и
сам испустил вопль от страха. Двор мы покидали в противоположных направлениях.
Я вышел на проспект и увидел проезжающие грузовики, рыкающие среди
велосипедистов легковушки и, что больше всего порадовало, автобус, медленно
кативший по улице. Я забарабанил по борту машины, страстно желая в нее
забраться. Водитель только часто заморгал, когда я вывалил ему полный карман
монет. Кроме положенной платы за проезд там набирался, должно быть, его
заработок за несколько дней в американских деньгах.
Автобус был битком набит, и я протиснулся между стоявшими пассажирами,
чтобы подыскать местечко, не так заметное с улицы. Ремней не было. Вцепившись в
металлическую штангу, я повис на ней, пока автобус, раскачиваясь и гремя
коробкой передач, ехал от остановки к остановке.
На некоторое время я впал в полудрему. После сверхнапряжения последних
нескольких часов во мне не осталось ничего, кроме желания стоять здесь и
пребывать в безопасности. Мы миновали не один квартал, прежде чем я заметил, что
вокруг меня образовалось широкое пустое пространство, а остальные пассажиры
смотрят на меня во все глаза.
Американца, что ли, никогда не видели? - подумал я. Потом я оглядел себя.
Моя промокшая одежда неимоверно воняла отбросами, по которым мне пришлось
пробираться. Рубашка была разорвана по меньшей мере в двух местах, и никто бы не
догадался, что она когда-то отличалась белизной. На руках запеклась корка
нечистот, а правое предплечье еще благоухало моей блевотиной. Мизинец на левой
руке торчал под немыслимым углом. Судя по ощущениям в районе лба и брови, у меня
там начинал проявляться заметный синяк, а засохшая кровь по-прежнему украшала
бровь, веко и щеку. Нет сомнений, что мои волосы и выражение лица являли собой
куда более дикое зрелище, чем даже Кришна на пике своего безумия.
- Привет, - сказал я, неуклюже махнув пассажирам. Женщины закрыли лица
краями сари, а вся толпа отпрянула, пока водитель не заорал, чтобы на него не
напирали.
Тут меня стукнуло. Где я оказался, черт возьми? Насколько я знал, это мог
быть ночной экспресс на Нью-Дели. В любом случае очень велики были шансы, что я
еду не туда, куда надо.
- Кто-нибудь говорит по-английски? - спросил я. Глазеющие пассажиры
отступили от меня еще дальше. Наклонившись, я стал всматриваться в зарешеченное
окно. Через несколько кварталов я увидел залитый неоновым светом фасад гостиницы
или кафе. Здесь же стояли несколько черных и желтых такси.
- Стой! - закричал я. - Я здесь выйду. Я протиснулся сквозь быстро
расступающуюся толпу. Водитель со скрежетом затормозил посреди улицы. Дверь
отсутствовала. Толпа освободила мне проход.
Я несколько минут спорил с таксистами, прежде чем вспомнил, что бумажник
остался при мне. Трое водителей лишь взглянули на меня и решили, что я не стою
их времени. И только после этого я, спохватившись, достал бумажник и повертел
двадцатидолларовой банкнотой. Все трое вдруг разулыбались, стали кланяться и
открыли для меня дверцы своих машин.
Забравшись в первую же машину, я произнес "Отель Оберой" и закрыл глаза. Мы
помчались по лоснящимся от дождя улицам.
Через несколько минут я обнаружил, что часы все еще на мне. Циферблат было
трудно разглядеть, но когда мы проезжали освещенный перекресток, я разобрал всетаки,
который час. 11:28.., но это невозможно! Значит с тех пор, как меня
привезли на машине к Дасу, прошло всего два часа? А кажется, миновала целая
жизнь. Я постучал по стеклу, но секундная стрелка передвигалась исправно.
- Быстрее! - сказал я водителю.
- Атча! - радостно откликнулся он. Ни один из нас не понял другого.
Администратор увидел, как я вхожу в вестибюль, и уставился на меня с
выражением ужаса. Он поднял руку.
- Мистер Лузак!
Я помахал ему и вошел в лифт. Мне не хотелось с ним разговаривать. Прилив
энергии и бездумное возбуждение сменились тошнотой, усталостью и болью.
Прислонившись к стенке кабины лифта, я придержал левую руку. Что я скажу Амрите?
Мозги ворочались с трудом, и я остановился на самом простом: меня ограбили.
Когда-нибудь я расскажу ей все остальное. Может быть.
Несмотря на полночный час, в коридоре толпились люди. Дверь нашего номера
была открыта, словно там идет гулянка. Потом я увидел портупеи на двух
полицейских и знакомые бороду и тюрбан инспектора Сингха. Амрита позвонила в
полицию. Ведь я сказал, что вернусь через полчаса.
Несколько человек повернули головы в мою сторону, а инспектор Сингх шагнул
мне навстречу. Я начал придумывать детали ограбления - ничего настолько
серьезного, чтобы продержать нас в Калькутте еще один день! - и помахал
полицейскому почти беспечно.
- Инспектор! Кто сказал, что полицейского не сыскать, когда он нужен?
Сингх ничего не ответил. Затем представшая глазам сцена дошла до моего
истощенного мозга. Другие постояльцы отеля толклись вокруг, глядя на открытую
дверь нашего номера. Открытую дверь.
Я бросился мимо инспектора в номер. Не знаю, что я ожидал увидеть, но мое
бешено колотившееся сердце стало успокаиваться, когда я обнаружил, что Амрита
сидит на кровати и беседует с полицейским, который что-то строчит в блокноте.
Напряжение отпустило меня, и я привалился спиной к двери. Все было хорошо.
Потом Амрита взглянула на меня, и по вымученному спокойствию ее бледного,
абсолютно бесстрастного лица я понял, что все не хорошо. И, возможно, никогда
хорошо не будет.
- Они забрали Викторию, - сказала Амрита. - Они украли нашего ребенка.
- Почему ты ее впустила? Я же говорил тебе никого не впускать. Почему ты ее
впустила?
Этот же вопрос я уже задавал три раза. Амрита трижды отвечала. Я сидел на
полу, прислонившись спиной к стене. Руки я положил на поднятые колени. Белел
торчавший сломанный палец. Амрита сидела очень прямо на краю кровати, чопорно
положив ладонь на ладонь. Инспектор Сингх устроился неподалеку на стуле с прямой
спинкой, внимательно изучая нас обоих. Дверь в коридор закрыли.
- Она сказала, что принесла ткань. Она хотела ее обменять. Мы с тобой
должны были улетать утром.
- Но.., о Господи, малышка... Я умолк, опустив голову.
- Ты же не сказал, Бобби, чтобы я не разговаривала с ней. Ведь я же знала
Камахью. Инспектор Сингх кашлянул.
- И все-таки было очень поздно, миссис Лузак. Неужели вас это совсем не
встревожило?
- Да, - ответила Амрита, повернувшись к Сингху. - Не снимая цепочки, я
спросила у нее, почему она пришла так поздно. Она объяснила.., она выглядела
очень смущенной, инспектор.., она объяснила, что не могла уйти из дому, пока не
заснет отец. Сказала, что перед этим звонила дважды.
- А она звонила, миссис Лузак?
- Телефон звонил два раза, инспектор. Бобби говорил, чтобы я не брала
трубку. Я и не брала.
Они одновременно посмотрели на меня. Я встретился с Сингхом взглядом.
Смотреть в глаза Амрите я не мог.
- Вы уверены, мистер Лузак, что вам не нужна медицинская помощь? В этом
заведении есть дежурный врач.
- Нет, не надо.
После первых нескольких минут, когда Сингх спросил, что со мной случилось,
я выложил ему все. Вряд ли история получилась связной, но я не утаил ничего,
кроме того, что именно я передал пистолет Дасу. Инспектор Сингх кивал и делал
пометки у себя в блокноте с таким видом, будто подобные рассказы ему приходилось
выслушивать каждый вечер.
Это не имело значения.
Он снова обратился к Амрите:
- Простите, что снова приходится к этому возвращаться, миссис Лузак, но не
могли бы вы примерно определить, в течение какого времени вас не было в комнате?
Сквозь ледяную маску Амриты было видно, что ее немного трясет, и я понимал,
что под внешним спокойствием кроется состояние, близкое к истерике, и горе. Мне
хотелось подойти и взять ее на руки. Я не двинулся с места.
- Около минуты, инспектор. Пожалуй, даже меньше. Я разговаривала с
Камахьей, когда вдруг почувствовала сильное головокружение. Я извинилась, пошла
в ванную, чтобы ополоснуть лицо холодной водой, и вернулась. Все это заняло
секунд сорок пять.
- А ребенок?
- Виктория... Виктория спала вон там. На кровати возле окон. Мы
пользуемся.., мы используем подушки и валики в качестве.., ей нравится
устраивать гнездышко, инспектор. Она любит упираться во что-нибудь головой. А
когда там валик, она не скатится.
- Да, конечно.
С трудом поднявшись на ноги, я подошел к изножию кровати Амриты. Куда
угодно, только бы не смотреть на другую кровать, не видеть пустого круга из
подушек, бело-голубого одеяльца Виктории, все еще смятого и влажного в том
месте, которое она натянула во сне на личико.
- Вы уже все это слышали, инспектор, - сказал я. - Когда вы перестанете
задавать вопросы и начнете поиски.., поиски человека, укравшего нашего ребенка?
Сингх посмотрел на меня своими темными глазами. Я вспомнил боль во взгляде
Даса и теперь начал понимать немного лучше, что обида может не иметь пределов.
- Мы ищем, мистер Лузак. Оповещены все подразделения городской полиции.
Никто в гостинице не заметил, как уходила эта женщина. Люди на улице не помнят,
чтобы видели кого-нибудь похожего с ребенком или свертком. Я послал машину по
адресу, который миссис Лузак запомнила в магазине сари. Как видите, мы протянули
дополнительные телефонные линии из соседних номеров, чтобы не терять связь, пока
ваш номер остается свободным.
- Остается свободным? Зачем?
Сингх опустил глаза, провел большим пальцем по безукоризненной складке на
своих брюках и снова посмотрел на меня.
- Для требования выкупа, мистер Лузак. Мы не должны исключать, что
получение выкупа входит в планы похитителей.
- А-а-а, - протянул я и тяжело опустился на кровать. Эти слова рвали душу,
словно железки с острыми краями. - Понимаю. Ясно.
Я взял руку Амриты. Ее ладонь была холодной и вялой.
- Но что вы скажете о капаликах? - спросил я. - Что, если они имеют к этому
отношение? Сингх кивнул:
- Мы работаем в этом направлении, мистер Лузак. Не забывайте, что уже очень
поздно.
- Но ведь я описал вам заводскую территорию, где встречался с Дасом.
- Да, и это может оказаться очень полезным. Но вы должны понимать, что в
Старой Калькутте возле Хугли есть десятки подобных мест. Даже сотни, если
считать еще и территории складов и доков к северу. И все они являются частной
собственностью. Многими владеют иностранцы. Вы уверены, мистер Лузак, что это
место было возле реки?
- Нет. Не совсем.
- А не вспомните какие-нибудь ориентиры? Названия улиц? Какие-нибудь легко
узнаваемые приметы?
- Нет. Только две трубы. Там еще были трущобы...
- Были ли там какие-нибудь признаки постоянного пребывания этих людей?
Любые признаки длительного проживания?
Я нахмурился. Кроме полки со скудными пожитками Даса таких признаков там не
было.
- Там была статуя, - сказал я наконец. - Они использовали это место в
качестве храма. Такую статую было бы непросто перевозить с места на место.
- Статуя, которая ходила? - уточнил Сингх. Если бы я уловил в его голосе
хоть намек на сарказм, я бы бросился на него, несмотря на сломанный палец и все
остальное.
- Да.
- Но ведь мы не знаем,
...Закладка в соц.сетях
