Жанр: Любовные романы
Опал императрицы
...схищаться красотой императрицы Елизаветы, сияющей с многочисленных
портретов, не мог не сочувствовать кровоточившим в ее сердце многочисленным ранам. И
именно ее скорбную и гордую тень он искал, чтобы похитить у нее мучившую его тайну...
Стоя под елью, князь с некоторым разочарованием рассматривал вычурную постройку,
выполненную под сильным влиянием ненавистного ему стиля трубадуров, как вдруг его
размышления прервал приветливый голос:
- Я никогда особенно не любил эту беседку. В ней проявилось преклонение баварских
принцев перед Средними веками, навеянное Рихардом Вагнером. Пусть не так
исступленно, как у несчастного короля Людвига II, но это сооружение все же напоминает,
что наша Елизавета была его кузиной и очень его любила.
Закутанный в шерстяной плащ, в фетровой шляпе с перышком на голове, с тростью в
руке, господин Легар поглядывал на Альдо с лукавой улыбкой.
- А вы мне не говорили, - добавил он, - что вы такой страстный поклонник Сисси.
- Не такой уж страстный, но, когда приходишь сюда, трудно не поддаться магии
воспоминаний о ней. Особенно если именно с ней связаны твои поиски. Один из моих
высокопоставленных клиентов и правда воспылал к ней своего рода посмертной
страстью: он поручил мне разыскать принадлежавшие покойной вещи.
- По всей видимости, их здесь немало, но я был бы очень удивлен, если бы вам
согласились продать хоть одну.
- Я на это и не надеюсь. Хотя - кто может знать... Нет, я больше рассчитывал встретить
кого-нибудь из преданных ей когда-то людей...
- А теперь - более или менее нуждающихся? Вполне возможно, их достаточно много
бывает в этом парке. А-а, вот и одна из них! - добавил музыкант, незаметно указывая на
одетую в черный бархат даму, которая вышла из мраморного замка и теперь стояла,
спрятав руки в муфту, у маленькой веранды, увитой диким виноградом, чьи багряные
листья уже начали устилать землю.
- Мне не кажется, что она в нужде, - заметил Морозини, узнав графиню фон
Адлерштейн.
Она - нет, она даже старается облегчить участь других, но она может оказаться вам
полезной. Пойдемте, я вас представлю!
И, не дожидаясь ответа, композитор двинулся к графине. Альдо пришлось последовать
за ним. В конце концов, даже интересно, как она его примет?
Легара старая дама встретила как нельзя лучше. Лицо ее осветила приветливая улыбка,
которая, впрочем, сразу же погасла, едва она заметила Морозини. Тот счел необходимым
перехватить инициативу.
- Вы слишком стремительны, дорогой маэстро, - попенял он, кланяясь графине так
почтительно, что это удовлетворило бы и королеву. - Я уже имел честь быть
представленным госпоже фон Адлерштейн... и я не уверен, что новая встреча ей приятна.
- Почему бы и нет, князь, если вы не станете просить невозможного? После вашего
ухода я почувствовала раскаяние, но в тот день у меня разыгрались нервы. Вот вам и
досталось. Весьма сожалею.
- Никогда и ни о чем не надо жалеть, сударыня. Особенно о порыве великодушия. Вы
стремились защитить вашу подругу, но, клянусь честью, я вовсе не желал ей зла, совсем
наоборот.
- Значит, я ошиблась, - отозвалась графиня, доставая из муфты тончайший платочек и
непринужденно промокая им нос, что снимало с ее слов всякий налет раскаяния. И тут же
продолжила: - Вы намерены задержаться здесь на какое-то время? А я думала, вы уехали
вместе с вашим другом-археологом.
"Ей, без всякого сомнения, очень хочется от нас отделаться!" - понял Морозини, но
вслух произнес самым почтительным тоном:
- Мы же здесь именно благодаря тому, что он - археолог: он страстно интересуется так
называемой гальштатскои цивилизацией, а поскольку мы давно не виделись, я и побуду с
ним какое-то время...
Он бы поклялся, что при упоминании Гальштата госпожа фон Адлерштейн вздрогнула.
Возможно, ему и показалось, но одно было очевидно - она явно нервничала.
- А почему вы сейчас не вместе?
- Потому, что он покинул меня, графиня, - ответил Морозини еще любезнее. - Вчера в
отеле мы имели удовольствие поближе познакомиться с вашим внучатым племянником.
Господин фон Апфельгрюне настоял на том, чтобы показать моему другу раскопки, но в
машине только два места, вот меня и оставили бродить по Ишлю, и, признаться, вышло
очень удачно.
- Господи! Не хватало еще, чтобы этот ветрогон занялся археологией! Он же не
способен отличить окаменелость от кирпича! Я надеюсь увидеть вас снова в ближайшие
дни, князь, а вы, дорогой маэстро, приходите в Рудольфскроне в любую свободную
минуту!
- Надеюсь очень скоро воспользоваться вашим приглашением, - поспешил
откликнуться музыкант, несколько раздосадованный тем, что его так легко оставили в
стороне от разговора. - И, вероятно, сообщу вам хорошие новости о вашем родственнике,
графе Голоцени. Мы вместе были в Брюсселе и...
Но графиня уже спускалась по дорожке в направлении Кайзер-виллы. И все-таки она
откликнулась;
- Об Александре? Мы с ним недавно виделись, но тем не менее приходите поговорить
о нем за чашкой чая.
Графиня продолжила свой путь и больше уже не оборачивалась.
- Что за странное поведение! - растерянно заметил Легар. - Обычно эта женщина - сама
любезность!
- Все из-за меня, дорогой маэстро. Я имел несчастье ей не понравиться, вот и все! Вам
надо было оставить меня там, где я стоял. Но вы только что произнесли имя, которое мне
знакомо. Граф...
- Голоцени? - уточнил композитор, не заставляя себя просить. - Меня не удивляет, что
вы уже встречались. Он занимает какую-то должность в нынешнем правительстве, но это
не мешает ему много времени проводить за границей. Он любит Париж, Лондон, Рим... и
красивых женщин! Они, вероятно, обходятся ему недешево, но об этом не стоит говорить.
Особенно - графине: он венгр, как и она, и ее кузен...
- Боюсь, мне вряд ли представится возможность еще раз увидеться с ней.
- Я бы уладил это, если бы было время, но через два дня я уезжаю в Вену. Так что, если
хотите навестить меня, надо поторопиться. Вы уже уходите?
- Нет. Еще немного поброжу. Мне здесь нравится.
- Вы правы, тут хорошо, но у меня слабое горло, а я немного озяб. До скорого, не
правда ли?
Создатель "Веселой вдовы" исчез из виду, а Альдо взглянул на часы, обошел пару раз
беседку императрицы и спокойно направился к городу. Пора было возвращаться: темнело,
и ворота парка должны были вот-вот запереть на ночь.
Адальбера и его проводника он застал сидящими за белыми мраморными столиками у
Цаунера, где царила старомодная, но теплая атмосфера и сладко пахло шоколадом и
ванилью. Путешественники поглощали невероятное количество разнообразных
пирожных, запивая их шоколадом, одна чашка следовала за другой.
- Похоже, вы оба здорово проголодались?
- Свежая воздух углублять аппетит, - сообщил ему Апфельгрюне, запихивая в рот
громадный кусок торта, украшенного взбитыми сливками. - Вы хорошо погулять?
- Замечательно! Лучше, чем предполагал, - добавил Альдо с язвительной улыбкой в
адрес своего друга. - А как ваша экскурсия?
- Чудесно! - ответил тот с такой же улыбкой. - Ты себе не представляешь, как это
интересно! Я бы сказал: потрясающе интересно. Наверное, я проведу там несколько дней.
Тебе бы тоже понравилось.
Было совершенно ясно: Адальберу тоже посчастливилось, и Морозини мысленно
послал ко всем чертям злополучного Фрица, мешавшего говорить открыто. Пришлось
дожидаться возвращения в отель, где, едва оставшись наедине, друзья буквально
накинулись друг на друга с вопросами:
- Ну?
- Что там у тебя?
Я знаю, кто такой Александр, - сказал Альдо. - Что же касается дома, который он
навещал ночью, он только что переменил хозяина, и мне не смогли назвать имени нового
владельца. Кроме того, я встретил госпожу фон Адлерштейн, и она была очень недовольна
тем, что Зеленое Яблочко повез тебя в Гальштат.
- Меня бы удивило обратное. Гальштат - необычайное, чудесное место, совершенно вне
времени, но и там случаются странные встречи. Можешь себе представить, кого я увидел,
когда мы зашли выпить пива в трактир? Старого Иозефа, дворецкого нашей графини! Он
шел по дороге между домами, но я не смог проследить за ним из-за моего спутника.
- А он тебе ничего не сказал по этому поводу?
- Нет. Он даже не удивился. Он считает, что у Иозефа там какие-то приятели. И все!
- Не сказать, чтобы это проливало свет на нашу загадку, - проворчал Морозини. - Я
думаю, нам надо перебраться туда завтра же, но куда же девать Фрица?
- Слушай, старина, сегодня удача нам улыбнулась не раз, зачем же ей останавливаться
на полпути!
- Думаешь, удастся от него избавиться?
- Почему бы и нет? Я из тех, кто до седых волос верит в Деда Мороза!
6.
ДОМНА ОЗЕРЕ
Спустившись к ужину, два наших приятеля обнаружили на стойке портье записку от их
нового друга, Зеленого Яблочка: тетя Виви срочно призвала его к себе, даже прислала
машину, и он должен явиться к столу прилично одетым.
"Я такая есть грустный, - признавался в заключение юноша, - Я с вами делать такая
прогресс на французски. Я надеяться скоро видать вас снова..."
- Ага, - сказал Альдо, - она забрала его, не теряя времени.
- Это последствие твоего сообщения о том, что мы ездили в Гальштат? - Голову даю на
отсечение! Мы на верном пути, Адаль! Завтра переберемся туда и пошире откроем глаза и
уши. Но, поверь мне, лучше оставить здесь твою красную машину и ехать поездом: она
слишком заметная...
Адальбер охотно согласился. Морозини предупредил портье, что они на несколько
дней уезжают из отеля и просят присмотреть за автомобилем месье Видаль-Пеликорна, а
затем как бы небрежно спросил:
- Не скажете ли вы мне, кому продана вилла графа Ауфенберга - та, что чуть дальше
моста? Я заходил туда в надежде поприветствовать его, но наткнулся на запертые двери.
А местная жительница сообщила, что у виллы теперь другой владелец, но не смогла
назвать его имени.
Лицо администратора сразу же выразило приличествующую такому случаю скорбь, и
он поведал его сиятельству, что граф Ауфенберг несколько месяцев назад скончался.
- Виллу спустя несколько недель продали госпоже баронессе Гуленберг. Не знаю,
вступила ли она уже в права владения.
- Неважно, я с ней незнаком. И благодарю вас. - Я начинаю сожалеть об отсутствии
Фрица, - вздохнул Видаль-Пеликорн, когда друзья отправились выпить по стаканчику в
баре. - Может, он что-нибудь рассказал бы нам об Александре и его баронессе, потому
что уверен, между ними есть какая-то связь. Ведь не к сторожу и не к садовнику
почтенный член правительства заезжал после полуночи!
- Вряд ли ты из него что-нибудь вытянул бы. Интересно, так ли этот парень глуп, как
кажется?
- Поживем - увидим! Все может быть...
Горный поезд, связывавший Ишль с Аусзее и Штайнах-Ирднингом, остановился на
станции Гальштат уже в сумерках, и полдюжины пассажиров, в том числе и Морозини с
Видаль-Пеликорном, пересели на катер, чтобы переехать вместе со снаряжением и
багажом на другой берег озера. Друзья прихватили с собой все необходимое для рыбалки,
для прогулок в горах и даже для живописи. Рисовальные принадлежности были
приобретены в последний момент по инициативе Альдо. Неплохой график, он подумал,
что акварельные краски и прочие там угольные карандаши могут стать отличной
маскировкой, если им надо будет какое-то время провести на наблюдательном посту.
Кроме всего этого, друзья купили грубые, подбитые железом ботинки, шерстяные
свитера, толстые носки, но все-таки, тщась нарядиться в духе местного колорита, не
решились на штаны со шнуровкой и на подтяжках. Адальбер, со своей стороны, не устоял
перед широкой накидкой с капюшоном и зеленой шляпой с перышком, которая, по
мнению Альдо, делала его похожим на подвыпившего эрцгерцога.
- Как жаль, - добавил он, - что у тебя нет времени отпустить усы, а то сходство было бы
полным!
Служащий маленькой станции помог им донести багаж до катера, который уже
раздувал пары. Освободившись от забот, Альдо облокотился на парапет палубы и целиком
отдался любованию грандиозным и суровым пейзажем. Восемь километров длиной и
шириной в два, озеро Гальштатское словно украдкой пробиралось между высокими
темными скалами, чтобы, достигнув Дахштейна - самого высокого в Верхней Австрии
горного массива, на вершинах которого и летом не таял снег, - омыть его крутые отроги. В
конце этого бессолнечного дня картина была величественной, но мрачной: черные грани
гор отвесно уходили в свинцовую воду. Вдоль противоположного берега раскинулась
деревня, цепляясь за неприветливые склоны, голые и бесплодные, над почти черной
полосой лесов.
По мере того как катер приближался к Гальштату, чье перевернутое отражение теперь
виднелось в зеркале озера, деревня, которая издали казалась приклеенной к скатам и
елям, вырисовывалась теперь, как горельеф с выступающими точками - колокольнями
церквей. Их было две, соперничающих, но снисходительных друг к другу: одна,
остроконечная, удлиненная протестантская кирха у самой воды, и другая - коренастая и
увенчанная напоминавшей маленькую пагоду башней старого католического храма,
стоящая чуть повыше. Вокруг, прижавшись друг к другу, как куры на насесте, теснились
красивые старинные дома, где кроны темных деревьев, широко расходясь, накрывали
фасады с балконами, посаженными на каменные основания... Верх живописности,
водопад Мюльбах, низвергал свою белую пену прямо в центре селения.
Зачарованный Альдо вспомнил слова Адальбера, произнесенные накануне вечером:
"Необычайное, чудесное место, совершенно вне времени..." Именно так! Впечатление,
будто попал в волшебную сказку! Где тут могут скрываться "приятели" старика Иозефа?
Особое внимание князя привлек один из домов, самый дальний: его старые стены,
казалось, вырастали из темной воды и еще хранили остатки укреплений. Хотелось
рассмотреть его как следует, но единственным биноклем завладел Адальбер...
Когда они наконец высадились на берег, Морозини увидел, что, кроме маленькой
площади, расчищенной, чтобы обеспечить доступ к протестантской церкви, среди этого
странного нагромождения домов не было ни единой улицы. Дома вырастали один над
другим на маленьких - естественных или искусственных - террасках и связывались между
собою лестницами, сводчатыми проходами и аркадами. Селение не могло не привлекать
художников и любителей романтики. Здесь было как минимум три постоялых двора, и
Адальбер выбрал тот, что носил имя "Зееауэр". Поскольку Видаль-Пеликорна уже видели
накануне, а теперь он привез нового клиента, прием ему был оказан весьма
почтительный. Друзьям отвели две лучшие комнаты, обе - с балконами, позволяющими
наслаждаться чудесным видом на озеро. Однако Георг Браунер и его жена Мария,
содержавшие постоялый двор, заранее извинились перед новоприбывшими: завтра здесь
празднуют свадьбу, и господам иностранцам, очень может быть, не удастся и глаз
сомкнуть. Не лучше ли будет, если они согласятся принять участие, в празднике?
- Замечательная идея! - сказал Альдо. - Уж наверняка на этой свадьбе будет повеселее,
чем на той, где нам довелось присутствовать в последний раз, - добавил он, вспоминая о
роскошном, но абсолютно нелепом бракосочетании Анельки Солманской с беднягой
Эриком Фэррэлсом.
- По крайней мере, можно будет повеселиться, ни о чем не думая! - подхватил
Адальбер. - А в предвкушении мы, пожалуй, начнем завтрашний день с рыбалки на озере,
- прибавил он, улыбаясь Марии. - Не знаете ли, кто нам может дать напрокат лодку?
- Георг, конечно, - сказала хозяйка. - У нас их много, и он охотно отдаст одну в ваше
распоряжение. Посмотрите завтра утром?
- Разумеется. Не беспокойтесь, все, что нам сегодня нужно, это добрый ужин и удобная
постель.
Они освободились от багажа, потом отправились в большой зал, уже заранее щедро
украшенный еловыми гирляндами и бумажными цветами. Усевшись на скамейке друг
против друга за столом, способным вместить человек шесть, они набросились на кнели и
вяленую говядину, поданные им вместе с легким белым сухим вином, налитым в пузатый
кувшинчик с деревенским рисунком.
- Скажи-ка, - утолив первый голод, спросил Морозини, - что это тебя разобрало идти
на рыбалку чуть ли не на рассвете? Не забыл, что ты - археолог?
- Гальштатская культура ждала меня тысячелетиями, может она еще потерпеть? Зато я
сгораю от желания рассмотреть как следует некую феодальную башню или что-то в этом
роде, которую я приметил, когда мы подъезжали. С озера это должно быть довольно
удобно.
На следующее утро, хорошенько выспавшись на удобных крестьянских кроватях,
застеленных приятно пахнувшим после сушки на открытом воздухе бельем, они вступили
во владение плоскодонкой, выбранной ими за то, что она единственная была с двумя
веслами, остальные - с одним кормовым, а с подобными упражнениями ни Альдо, ни
Адальбер до сих пор не сталкивались.
Альдо сел на весла, Адальбер приготовил удочки, и они вышли на простор, следуя
советам Георга, наблюдавшего за их отплытием, пока работа не призвала его. Момент был
выбран удачно: деревня вовсю готовилась к празднику. И хотя было свежо, но озеро было
спокойным, а утро - ясным. Лодочка легко скользила по гладкому темно-зеленому
зеркалу воды.
Когда они отплыли достаточно далеко и с берега их уже невозможно было разглядеть,
Морозини стал грести туда, куда направлял его Видаль-Пеликорн, следивший за берегом
при помощи бинокля. Вскоре они оказались довольно близко от строения, издали
представлявшегося маленьким укрепленным замком, но это оказались всего лишь руины,
поросшие зеленью, за которой не было ничего особенно интересного. Даже струйки
дыма, которая выдала бы присутствие людей, нуждавшихся в тепле и еде. Только в узкой
башне без верхушки да за куском стены, отвесно уходившим в воду, могло скрываться
какое-то жилье, но такое казалось столь мало вероятным.
- Хотел бы я знать, как называется это древнее произведение искусства, - сказал
Адальбер. - Может, это и есть старинное владение нашей графини?
Хохадлерштёйн? Смеешься? Это же на уровне воды! Слишком низко, чтобы называться
"хох". Насколько я успел увидеть, здесь полно благородных руин, забравшихся высоко в
горы. Скорее всего Хохадлерштейн - одна из них. А пока можно, видимо, и высадиться,
как ты думаешь?
- По-моему, это не так-то просто, если ты не хочешь окунуться в озеро. Можно
вернуться по суше, посмотреть, что тут происходит... в удобное время, чтобы было
незаметно. А подождать можно и так - за рыбалкой, - и понаблюдать, есть ли там хоть
какая-то жизнь.
- Ты что - всерьез надеешься что-нибудь поймать? - удивился Морозини, глядя, как
друг вооружается длинной удочкой. - Запомни сразу же - от меня в подобных занятиях
толку никакого!
- Слушай, что я говорю, и делай, как я. Может, что и получится.
К своему огромному удивлению, в течение этого дня, который, опасался Альдо, грозил
быть убийственно скучным, ему-таки удалось вытащить три форели. Это было приятно.
Убаюканный радостным перезвоном колоколов церкви, возвещавшей окрестностям об
образовании юной четы, Альдо чувствовал себя спокойно и уютно. Пригодился и
обильный завтрак, которым Мария предусмотрительно снабдила рыбаков.
Разочаровывало только непрерывное наблюдение за развалинами: если замок и не был
заброшен, то ничто не доказывало этого. Надо было искать в другом месте.
Когда они вернулись назад, атмосфера в трактире уже порядком разогрелась. Длинные
столы с украшенной цветами посудой, глиняные кружки, где пенилось пиво, и нежнозеленые
бокалы на тонких ножках для вина... Праздничные костюмы местных жителей
были великолепны: мужчины в кожаных штанах и вышитых жилетках, женщины в
широких юбках со множеством белоснежных нижних, в расшитых золотой нитью кофтах
с пышными рукавами, Здесь собрались счастливые люди, они смеялись, пели,
подшучивали над новобрачными. Кстати, очаровательными! Она - вся красная от
смущения, он - еще краснее, поскольку отдал дань и яствам Марии, и погребку Георга.
Устроившись на помосте, два аккордеониста подыгрывали хору в ожидании, когда же
свадьба пустится в пляс.
Альдо и Адальбер зашли на кухню, где суетилась Мария со своими служанками.
Увидев, что друзья принесли рыбу, их стали горячо поздравлять.
- Идемте, - сказала Мария. - Я познакомлю вас с нашими новобрачными.
- Позвольте нам сначала переодеться, - возразил Альдо.
Они хотели было уйти, но хозяйка снова окликнула их:
- Я совсем забыла! Здесь у нас господин профессор Шлюмпф, он очень хочет
встретиться с вами и поговорить о раскопках. Он живет в деревне и всю жизнь этими
самыми раскопками занимается, Я позволила себе пригласить его сегодня вечером
пообщаться с вами.
- И правильно сделали, - одобрил Адальбер, на деле совсем так не думавший. - А
вообще-то забавно, должно быть, потолковать об археологии под аккомпанемент
аккордеона, тирольских песен и под пьяные вопли, - шепнул он Морозини, когда они
поднимались к себе.
- Ты что-нибудь знаешь в этой области?
- Начало железного века? Кое-что, но это не моя специальность, как тебе известно.
Ну так будь доволен. Если сморозишь глупость, гром оркестра и общий энтузиазм тебя
прикроют.
- Я никогда не говорю глупостей! - обиделся Адальбер, но добавил: - Хотя, кто знает,
может, ты и прав: в конце концов, так будет лучше.
Профессор Вернер Шлюмпф из Венского университета оказался точь-в-точь таким,
каким люди представляют себе профессоров: маленький нервный человечек с усами,
бородкой и в пенсне. Волосы с проседью уже начинали отступать со лба к затылку.
Единственной оригинальной чертой в его облике был изуродовавший левую бровь шрам,
но манеры и любезность ученого были безупречны.
Обменявшись с собратом предписанными этикетом приветствиями, он присел к столу,
где друзья курили сигары за чашкой кофе. Впрочем, ему тоже тут же предложили сигару,
и он принял ее вместе с водкой, мгновенно поданной лично Георгом. Новоприбывший
сделал солидный глоток, уставившись на Морозини, к которому, узнав, что тот князь,
начал проявлять особый интерес.
- Я полагаю, вы не археолог? Обычно высшая аристократия не обременяет себя
работой...
- Ошибаетесь! Я антиквар, специалист по старинным драгоценностям.
Ха-ха! Начинаю понимать, но боюсь, пребывание здесь вас разочарует: все ценные
предметы, найденные с 1846 года в дороманских захоронениях в окрестностях соляных
копей, высоко в горах, хранятся теперь в Музее естественной истории в Вене. Кое-что
осталось здесь, в нашем маленьком местном музее, но не самые лучшие. Во всяком
случае, вряд ли вам тут удастся что-то купить.
- А я и не собираюсь, - отозвался Морозини с улыбкой, способной обезоружить даже
вдовствующую императрицу. - Я интересуюсь только драгоценными камнями и приехал
сюда, чтобы составить компанию моему другу Видаль-Пеликорну.
Профессор внезапно обиделся:
- Зря вы пренебрегаете украшениями нашего периода! Они сделаны из чистого золота,
а некоторые очень красивы... Здесь была развитая цивилизация. Жившее здесь племя
имело не кельтское происхождение, как поначалу предполагалось, скорее они были
иллирийцами. Вероятно, они принадлежали к торговому поселению, описанному
Геродотом, к тем, кто селился на скрещении больших дорог, по которым текли грузы
железа, соли и амбры. Советую вам подняться к башне Рудольфа, чтобы увидеть
некрополь, наиболее древние могилы которого свидетельствуют о том, что изначально
здесь соблюдался обряд сожжения умерших...
Профессор был явно доволен, что напал на неофита, и, не обращая внимания на своего
французского собрата, делал настоящий доклад, в который Адальберу, несмотря на
героические усилия, так и не удалось вставить ни словечка. Альдо развлекался, принимая
игру и слушая старого ученого с лестным для того вниманием, пока не отвел взгляда. И
было из-за чего! Высокий человек крепкого сложения, выдававшего недюжинную силу,
появился в зале и подошел к Георгу Браунеру, протиравшему за стойкой бокалы.
Незнакомец был в другой одежде, но фотографическая память Морозини сразу же
восстановила обстановку, в которой Альдо видел этого человека в прошлый раз: именно
он сопровождал таинственную даму в черной кружевной маске, сидевшую в ложе Оперы.
Теперь на нем было надето что-то вроде ливреи на венгерский лад - с черными
брандебурами и серебряным галуном, но лицо было, безусловно, то же. Однако
недовольный голос Шлюмпфа вернул Альдо к реальности:
- Вы меня больше не слушаете, князь?
- Слушаю, слушаю, извините! Вы сказали... Господи, как было трудно не отводить
взгляда от этого старого болтуна! К счастью, Адальбер, заметив, что произошло нечто
необычное, пришел на помощь:
- С вашего позволения, господин профессор, не скрою, что похоронные обряды
Гальштата меня всегда немного озадачивали. Ведь с течением времени воины перешли от
сожжения умерших к погребению...
- Очень возможно, под влиянием кельтов...
- Но почему же тогда в некоторых могилах находят кальцинированные скелеты?
На этот раз попытка переключить внимание Шлюмпфа на коллегу удалась, и Альдо
смог продолжить наблюдения. Человек в ливрее потягивал пиво у стойки, болтая с
Георгом. Но кружка вскоре опустела. Смутная улыбка, короткий поклон - и незнакомец
заспешил к выходу.
- Простите, я на минутку! - бросил Альдо собеседникам. Никакая сила на свете не
могла бы помешать ему в этот момент пуститься по следу загадочного незнакомца.
Хотя ему пришлось продираться сквозь развеселую толпу, охотник успел выскочить на
маленькую площадь у озера как раз вовремя: его дичь сворачивала направо в проулок,
куда он вслепую и бросился. Давно уже наступила ночь, после яркого света трактира
глазам понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, и когда князь
добрался до конца узкого прохода и уперся в лестницу, то, увы, время было упущено -
сколько Альдо ни прислушивался, стараясь понять, спускается или поднимается
незнакомец, ничего не расслышал. Тот, видимо, двигался бесшумно, как кошка. Как ни
жаль было, пришлось отказаться от преследования...
Вернувшись на постоялый двор, Морозини принялся искать Браунера, но не нашел:
хозяин, казалось, улетучился. Проходившая мимо с нагруженным пенящимися кружками
подносом Мария сказала
...Закладка в соц.сетях
