Жанр: Любовные романы
Опал императрицы
...наменитую серебряную розу, и они обручились. Увы, через
несколько дней Рудигер должен был уехать: Франц-Иосиф посылал его с важным
поручением в Южную Америку. Командировка была такой долгой и трудной, что, если бы
не два или три письма из Буэнос-Айреса и Монтевидео, мы бы решили, что он мертв.
- Командировка в Южную Америку? Ну и ну! А вы не знаете, зачем?
Когда император отдает приказ, вопросов не задают. Вам полагалось бы это понимать.
Как бы то ни было, Рудигер вернулся в Европу в начале войны. Мы были здесь, он едва
успел ступить на венские мостовые, а добраться сюда, до нас, времени уже не хватило.
Эльза получила два письма, потом молчание длилось месяцы. Я узнала, что капитана
Рудигера считают без вести пропавшим. Отчаянию его невесты не было границ. Потом,
однажды вечером, года полтора назад опять пришло письмо. Рудигер оказался жив, но
очень плох. Он был тяжело ранен и, как говорилось в письме, сильно страдал. Он желал
знать, свободна ли еще Эльза и любит ли она его. Если да, он назначил ей две даты
встреч: на первом и на последнем в сезоне представлении "Кавалера роз". Если он не
сможет выздороветь к первому, то приложит все усилия, чтобы быть на последнем...
- Почему было просто не дать ей свой адрес?
- Поди знай! Мне все это показалось странным, но Эльза была так счастлива, что у
меня не хватило духа ее удерживать. Вот тогда я и предупредила вас, чтобы, насколько
возможно, избежать для нее затруднений, и благодарна за помощь. Рудигер в Опере не
появился и прислал последнюю записку с тысячью извинений и словами любви: он еще
слишком слаб, но клянется, что будет на спектакле 17 октября. Мне пришлось снова
уступить, хотя из-за моего несчастного случая я не могла сопровождать ее. Надо, чтобы
эта поездка стала последней. Мне необходимо уговорить ее.
- А если опять придет письмо?
Я ей об этом даже не скажу. Почту приносят сюда, и я первой разбираю ее. Понимаете,
я убеждена, что последняя записка была ловушкой. Можете успокоить господина
Шейпеля, в моей ложе больше не появится живая загадка. Возвращайтесь в Вену с "
легким сердцем!
- Минутку, я еще не закончил. Скажите мне, Валерия, почему, имея такие обширные
связи по всей Европе, начиная с меня самого, вы даже не попытались узнать побольше об
этом Рудигере?
- Нельзя сказать, что такая мысль не посещала меня, - вздохнула графиня, - просто я
люблю Эльзу и не хотела идти против ее воли. А она противилась моим попыткам
рассеять тайну, окружающую ее любимого. Поймите, Александр, она, как и ее мать,
страстная поклонница Рихарда Вагнера, и ее не зря зовут Эльзой!
- Понимаю: она принимает своего Рудигера за Лоэнгрина и боится, что задай она
запретный вопрос - Лебединый рыцарь исчезнет. К тому же фамилия этого человека -
Рудигер, как у маркграфа Бехеларена, а это имя возвращает ее к "Кольцу Нибелунгов" и
опять-таки погружает в фантастический мир Вагнера. Слишком много она мечтает, ваша
протеже, Валерия!
- Мечта - это все, что ей осталось, и я пытаюсь не отнимать у нее эту мечту чересчур
грубо!
- В этом смысле она - достойная наследница... Но я, в ком нет ни капли романтической
крови Виттельсбахов, все-таки попробую выяснить, что за личность этот Рудигер. Если он
в прошлом был дипломатом, должны остаться какие-то следы. Впрочем...
Тот, кого называли Александром, положил сигару в пепельницу, поудобнее устроился в
своем кресле и, соединив кончики пальцев, задумался, как показалось Альдо и Адальберу,
ноги которых уже начали сводить судороги, на целую вечность.
- Вам что-то пришло в голову? - спросила старая дама.
- Да. Относительно командировки в Южную Америку. Я вспомнил, что перед войной
Франц-Иосиф, недовольный тем, что ему наследует племянник Франц-Фердинанд,
которого он не любил, вроде бы посылал эмиссаров в Аргентину и даже в Патагонию,
чтобы поискать, не осталось ли там случайно следов эрцгерцога Иоганна-Сальватора,
вашего бывшего соседа по замку д'Орт.
- Зачем ему это понадобилось? Он с той же силой ненавидел и Иоганна-Сальватора,
обвинял его в том, что тот своими пагубными идеями подтолкнул его сына на роковой
путь!
- Может быть, из любопытства? Он не собирался предлагать ему трон, но, когда
приближается смерть, для старого человека нормальна попытка покончить раз и навсегда
с секретами, загадками и всем подобным, что переполняет память Габсбургов...
- ...но укрепляет их легенду! Возможно, вы и правы. В таком случае моя бедная Эльза
надеялась понапрасну: человеку, посвященному в государственную тайну, никогда не
позволят жить как всем.
- Особенно с еще одной тайной! Дорогая моя, надо покончить с делом, ради которого я
приехал к вам. Если даже вы помешаете Эльзе показываться на людях, этого
недостаточно: вы должны передать ее нам, мы сможем обеспечить ей надежную защиту.
Темные глаза госпожи фон Адлерштейн под все еще прекрасными арками бровей
сверкнули, но голос оставался спокойным, а тон холодным:
- Нет. Об этом не может быть и речи.
- Почему?
- Потому что это означало бы поставить под угрозу ее рассудок, а он и без того слабый,
позволю себе заметить. Она привыкла к своему убежищу, к тем, кто ее окружает и
заботится о ней. Ей там нравится, и до сих пор секрет хранили достаточно хорошо.
- Слишком хорошо, быть может. Простите, кузина, но я скажу вам то, что обязан
сказать, даже если это покажется вам жестоким. Вы уже не молоды. Что станет с вашей
подопечной, если с вами случится несчастье?
Она улыбнулась так похоже на внучку, что Альдо на мгновение почудилось: перед ним
Лиза, только вот волосы поседели.
- Об этом не беспокойтесь. Распоряжения сделаны. Если я умру, Эльзе от этого не
станет хуже. Ваш аргумент не в счет...
- Тяжело хранить подобную тайну. Не хотите разделить ее хотя бы со мной, ведь я так
привязан к вам?
- Не сердитесь, Александр, но опять - нет, нет и нет. Чем меньше людей знает тайну,
тем легче ее сохранить. Может быть, позже, когда я почувствую себя слишком старой, -
добавила она, видя помрачневшее лицо гостя. - А сейчас не настаивайте. Бесполезно!
- Как вам угодно, - вздохнул Александр, поднимаясь с кресла. - Час поздний, мне пора
возвращаться.
- Нам тоже! - шепнул Адальбер.
Правду сказать, тела обоих несколько одеревенели, но им удалось благополучно
спуститься и вернуться в тайник, где был оставлен "Амилькар". Сев в машину, они не
обменялись ни единым словом, и, вопреки ожиданиям Альдо, Видаль-Пеликорн не завел
мотор.
- Ну? Ты что - не собираешься назад?
- Не сразу. У меня такое впечатление, будто комедия еще разыграна не до конца. Чтото
меня беспокоит...
- Что же?
- Если б я знал! Я же сказал тебе: просто ощущение! Но когда со мной такое
происходит, я предпочитаю дождаться финала.
- Отлично, - безропотно согласился Альдо. - В таком случае дай мне сигарету, мои
кончились.
- Ты слишком много куришь! - отметил археолог, протягивая портсигар.
Они помолчали. Поднявшийся ветер разогнал облака, и небесный свод между
верхушками елей, казалось, даже стал светлее. Через открытые окна в машину проникал
свежий воздух, напоенный запахами леса и влажной земли. Смешиваясь с ароматом
светлого табака и опьяняющим духом приключения, он ласкал обоняние Альдо.
Морозини с наслаждением вдыхал, как вдруг раздался рокот автомобильного мотора, а
чуть позже двойной луч фар осветил дорогу внизу. Адальбер с радостным восклицанием
мгновенно завел мотор, но не стал включать фары.
- Посмотрим, куда нас завезут, - весело сказал он.
- Это же та машина, что была у замка. Зачем тебе ехать за ней? Ты же знаешь - она
возвращается в Вену.
- Тебе не знакомы эти места, а?
- Нет. В Австрии я знаю только Тироль и Вену.
Тогда слушай. Пусть меня превратят в картонку для шляп, если эта машина
направляется в Вену! Дорога на Вену осталась позади, и именно это меня и беспокоило. Я
не отдавал себе в этом отчета, но мне показалось странным, когда этот малый, которого
мы знаем под именем Александр, заявил, что прибыл прямо из столицы. Вспомни! Мы же
ехали за ним, следовательно, он двигался из Ишля. И сейчас, вместо того чтобы проехать
к Траунзеи Гмундену и спуститься в долину Дуная, он возвращается туда, откуда приехал.
Вот почему я, ужасно любопытный, хочу разобраться. Уверен, ты тоже?
- Ну что ж, давай разбираться!
Маленькая машина с погашенными огнями выехала на дорогу и, соблюдая дистанцию,
достаточную для того, чтобы остаться незамеченной, пустилась в погоню, держась за
светом фар лимузина. С нарастающим возбуждением пассажир и водитель "Амилькара"
следили за тем, как большой автомобиль взял курс прямо на юг, миновав Ишль, пересек
обе реки, проехал еще несколько секунд, но уже погасив огни, - что едва не стало роковым
для его преследователей! - и, наконец, добрался до открытых ворот какого-то поместья,
где и исчез из виду. Шофер, видимо, отлично знал местность, потому что тьма стояла
кромешная - никакого света, по которому можно было бы определить, где находится дом.
- История становится все более и более захватывающей! - сказал Адальбер,
останавливаясь чуть дальше ворот. - Если это называется "вернуться домой", нам остается
только отправиться спать.
- Погоди! Ворота не закрыли. Может, наша птичка залетела сюда лишь на время?
- Что ему там делать среди ночи?
- Ну, он-то знает что... Сколько отсюда до Вены?
- Километров двести шестьдесят...
Адальбер хотел было сказать что-то еще, но замолчал, навострив уши. В саду заурчал
мотор лимузина. Он выехал из ворот, повернул налево, на мост, и удалился, не вызвав
никакой реакции наблюдателей. Больше не было никаких сомнений: автомобиль
возвращался к своему первоначальному маршруту.
- Вот теперь, думаю, можно ехать домой, - решил Адальбер.
Он тронулся с места и поехал вперед по узкой дороге, ища, где бы развернуться.
Пришлось забраться довольно далеко, пока встретился перекресток, и, проезжая мимо
ворот во второй раз, друзья обнаружили, что теперь они закрыты.
- Прием окончен, - весело бросил Альдо. - Завтра надо попробовать узнать, кто его
устраивал.
- Это будет несложно. За воротами - одна из больших вилл, принадлежащих именитым
семействам, составлявшим двор и приезжавшим исполнять свои обязанности, а заодно
позаботиться и о собственном здоровье.
Когда друзья добрались наконец до отеля, церковные колокола пробили час ночи, но
они были удивлены: вечер оказался так богат на события, что им казалось, сейчас куда
более позднее время!
Несмотря на усталость, разволновавшийся Морозини долго не мог уснуть. В результате
утром он открыл глаза только в половине десятого - поздновато для завтрака в номере.
Наскоро, но энергично умывшись, Альдо спустился на первый этаж, где был накрыт
"габельфрюштюк" - так австрийцы называют завтрак а-ля фуршет.
Не прошло и пяти минут, как он увидел Адальбера, появившегося на пороге с мутным
взглядом и растрепанными волосами.
- Меня всю ночь терзали мысли о Габсбургах - прежних и нынешних, - вздохнул
археолог, тщетно пытаясь подавить зевоту, - но ни до чего путного я не додумался. Кем,
черт побери, может быть эта Эльза? Склоняюсь к мысли, что она - внебрачный ребенок.
Но чей? Франца-Иосифа? Его жены? Его сына? Кофе! Побольше кофе, прошу вас! -
воззвал он к явившемуся за заказом официанту.
- Двух первых - никоим образом. Она похожа на Сисси, значит, император тут ни при
чем. Что же до прекрасной императрицы, ты сам слышал: этого не может быть! Зато мои
подозрения легко соглашаются с кандидатурой эрцгерцога Рудольфа, поскольку,
напоминаю тебе, я видел, как она положила цветы на его могилу в склепе Капуцинов.
- Согласен. Это весьма логично. У герцога было много любовниц, но вот что смущает:
тайна, которая окружает эту женщину, внимание и покровительство со стороны такой
знатной дамы, как графиня, наконец, драгоценность, которая ей принадлежит...
- Я пришел к тому же выводу: отец, наверное, Рудольф, но матерью не могла быть
безвестная цыганская певичка. Тогда - кто же?
- В нынешнем положении вещей на этот вопрос ответа нет! - проворчал Адальбер,
преследуя по тарелке строптивую сосиску. - И если хочешь знать мое мнение, пока наше
дело не слишком ладится. Вчера мы знали, что никто нам не поможет приблизиться к
владелице опала...
А сегодня мы знаем, что, пытаясь ее найти, можем навести на след людей с более чем
сомнительными намерениями! Я не люблю подвергать женщин опасности. Ну, и что же
нам делать?
- Во всяком случае, не останавливаться на полпути.
- Нужно продолжать наши поиски, стараясь не нанести ей ущерба. Кто знает, вполне
вероятно, что, открыв, где прячут Эльзу, мы сможем оказаться ей полезными. Почему бы
нам не помочь ей, не защитить ее, а?
- Отличная идея! К тому же, на мой взгляд, роль нашего друга Александра далеко не
однозначна. Значит, для начала отправимся поглядеть виллу, куда он так спешил прошлой
ночью. Может, повезет. и мы встретим там кого-то, кто объяснит нам, кому она
принадлежит.
Говоря все это, Адальбер атаковал обширное блюдо ноцерлей с сыром и положил себе
солидную порцию. Альдо же взглянул на них с искренним отвращением и закурил - в то
утро ему решительно не хотелось есть: пара сосисок и чуточка липтауэра вполне
удовлетворили его аппетит. В это самое время сквозь голубой дым он разглядел одетого с
иголочки Фридриха фон Апфельгрюне, входившего в столовую.
- Эй, смотри! — прошептал он. - Вот и наш друг Зеленое Яблочко! Он выглядит куда
лучше: глаза ясные, на ногах стоит твердо. О господи, похоже, он идет к нам! Прекрати-ка
свое обжорство! Одному богу известно, что еще он нам приготовил!
Однако, остановившись в четырех шагах от стола, юный австриец, щелкнув каблуками,
поклонился в полном соответствии с этикетом и сказал Морозини:
- Месье, я приходить нести вас уничтоженные извинения, - его ломаный французский,
казалось, привел в восторг Видаль-Пеликорна. - Я есть очень весьма огорченная
отвратительным путаница, но я теряю голова, когда говорит про кузина Лиза!
Переполненный добрыми намерениями, он был почти трогательным, и Альдо встал,
чтобы протянуть ему руку. Может быть, этот парнишка - посланник неба, именно тот, в
ком они нуждались: он наверняка отлично знает местность и ее обитателей, не говоря уж
о знакомых тетушки Виви.
- Не думайте об этом! Все не так страшно...
- Wirklich? Вы мне не ненавидеть, нет?
- Вовсе нет! Все забыто. Хотите сесть за наш стол? Знакомьтесь, это - месье ВидальПеликорн,
очень известный археолог.
- О! Я такая весьма очень счастливый!
Два официанта поспешно произвели на столе необходимые перемены, и Фриц, сразу
повеселев, уселся. Очевидно, что Альдо снял с души юноши большую тяжесть, так
любезно приняв его извинения.
- Значит, - перешел Морозини на немецкий, чтобы Фриц, последовав его примеру,
совсем расслабился, - значит, вы племянник госпожи фон Адлерштейн?
Нет, племянная внучка! - упорствовал тот, доказывая свои лингвистические таланты. -
Я быть внук их сестра.
- И если я вас правильно понял во время наших предыдущих встреч, вы также жених
вашей кузины?
Апфельгрюне покраснел, как вишня.
- Я так этого хотеть! Но это не есть сущий правда. Понимаете, - добавил он,
отказываясь наконец от языка, не позволявшего ему легко выразить всю пылкость своих
чувств, - мы с Лизой знаем друг друга с детства, и с детства я влюблен в нее. Это очень
забавляло всю семью: Лиза всегда говорила, что мы жених и невеста. Игра, конечно, но ято
продолжаю эту игру!
- А она?
- О-о, - вздохнул, вдруг опечалившись, Фриц. - Она такая независимая девушка! Очень
трудно понять, кого она любит, кого не любит. Я думаю, Лиза хорошо ко мне относится.
Но вы же ее знаете, раз вы сказали Йозефу, что вы друзья Лизы? - В вопросе прозвучали
остатки запоздалой злости, может быть, юный Апфельгрюне и был сумасбродом, но
память не изменяла ему. И Адальбер поторопился, насколько смог, способствовать
умиротворению.
- Мы друзья, но не очень близкие. Что же до отношений мадемуазель Кледерман с
присутствующим здесь князем Морозини, мне кажется, тут более уместно слово
"знакомство", - добавил он, невинно-вопросительно взглянув на своего товарища. - Я
думаю, между ними не было никакой дружбы.
- Конечно, - подтвердил Альдо с притворной искренностью. - Я едва знаю мадемуазель
Кледерман...
Но вы ведь итальянец, даже более того - венецианец, а Лиза всегда бредила вашим
городом. Мне кажется, она даже прожила там тайком два года!
- Признаюсь, мы там встречались пару раз... в салонах.
- Вам больше повезло, чем мне! Надеясь застать ее там, я приезжал несколько раз, но
так и не смог ее разыскать. А в Цюрихе, где ее родной дом, она вообще никогда не бывает.
- И вы предположили, что она здесь?
- Я надеялся, что она окажется тут, потому что напрасно искал ее в Вене. Знаете, с тех
пор как кончились ее итальянские причуды, она часто навещает бабушку, которую очень
любит. Но вы, вы-то зачем приехали в Рудольфскроне?
В голосе Фрица все еще сквозило недоверие, и Адальбер подмигнул Альдо, давая
понять, что возьмет объяснения на себя. В вымыслах археологу не было равных, но
прежде всего следовало понять, насколько сам Фриц осведомлен о том, что происходит
на вилле.
- Госпожа фон Адлерштейн ничего вам не рассказала вчера вечером?
- Она? Ничегошеньки! Она так взбесилась из-за моего появления, что выставила меня
за дверь, заявив, что в доме и без меня полно людей и что она терпеть не может, когда
приезжают без предупреждения, И вот теперь я не решаюсь туда вернуться, а меня это
очень огорчает, потому как мне необходимо ее кое о чем попросить.
- Вы живете в Вене?
- Да, у родителей, - уточнил Фриц. - Слава богу, у них достаточно денег, чтобы я
чувствовал себя свободно. Но поговорим лучше о вас...
Спокойный за свои тылы, Видаль-Пеликорн выбрал нечто среднее между реальностью
и фантазией: он рассказал, что его друг Морозини - эксперт по драгоценным камням и
коллекционер, к тому же помешанный на Габсбургах, - поставил себе целью собрать их
драгоценности, проданные во время войны в Женеве графом Берхтольдом. И вот, когда
некий приятель пригласил его в Оперу, ему показалось, что он узнал одно из этих
украшений. Оно было на даме, которую он счел госпожой фон Адлер-штейн, поскольку
она сидела в ложе графини. С тех пор он и старается встретиться с ней.
- Вы же знаете, каковы коллекционеры! - снисходительно добавил он. - Они теряют
голову, когда нападают на след. К несчастью, мой друг потерпел поражение: дама из
ложи оказалась подругой вашей бабушки, и та сообщила нам, что обладательница
драгоценности сочтет неприличным всякое предложение продать ее. И даже отказалась
назвать ее имя и адрес.
- Меня это не удивляет. Тетя Виви - сложный человек! Что до меня, я бы охотно помог
вам, если бы сумел, но моей ноги никогда не было в Опере. От этих людей, которые
бегают туда-сюда, вопя, что умирают, или усаживаются со словами, что надо бежать,
меня берет тоска, прямо до слез... А вы? Если я правильно понял, вы археолог?
Скорее египтолог, но с некоторых пор меня особо интересует ваша древняя
гальштатская культура, и я приехал взглянуть на раскопки. В Зальцбурге я встретил
Морозини, и сюда мы прибыли вместе. Но, наверное, археология интересует вас столь же
мало, сколь и опера? - заботливо осведомился Адальбер.
- Почти, но случилось так, что я хорошо знаю эти края. Там, на отрогах Дахштейна, -
руины Хохадлерштейна, старого родового поместья, где я часто играл на каникулах...
когда был мальчишкой.
- Но вы же не жили в руинах? - вмешался Аль до, мозг которого пронзила внезапная
идея.
- Нет. Снимали дом неподалеку - моя мать очень любит эти места... Я с удовольствием
покажу вам Гальштат, - добавил Фриц, обращаясь к Адальберу. - Я проведу здесь три или
четыре дня - посмотрю, не улучшится ли настроение тети Виви. А поскольку вы,
наверное, останетесь один...
Юноша явно отдавал предпочтение Видаль-Пеликорну, в голосе его слышались нотки
надежды. Как честный и хорошо воспитанный мальчик, он, соблюдая приличия, принес
свои извинения Морозини, но особой симпатии к нему не испытывал. Должно быть,
виной тому была внешность венецианца.
- Почему это он останется один? - не удержавшись от иронии, поинтересовался Альдо.
- Вы уедете, раз ваше дело не удалось. Я вам твоя заменю! - радостно заключил Фриц,
возвращаясь к своему колоритному французскому. - Так я сделать побольший прогресс.
- Ну что ж, вам придется его делать в компании со мной!
- Вы остаешься?
Господи, да! Представьте себе, Габсбурги волнуют меня до такой степени, что я
собираюсь написать книгу о повседневной жизни в Бад-Ишле во времена Франца-Иосифа,
- объявил Альдо, забавляясь тем, как круглое лицо юноши становилось все более
разочарованным. - Вот сейчас, например, я хочу побродить по городу. Однако не
возражаю против того, чтобы вы двое отправились на экскурсию.
- Замечательный идея! - воскликнул, утешившись, Фриц. - И я ехать в маленький
красный гоночный машина! Только я хотеть предупреждать: дорога не идти до Гальштата
- надо потом ходить или брать лодка.
- Посмотрим, - пробормотал Адальбер, чей взгляд достаточно красноречиво выражал,
что он думает о замечательных идеях Альдо. - Когда увидимся?
- За ужином, вероятно. Вряд ли ты захочешь обедать после такого завтрака!
- Нет, - вмешался Фриц. - Мы встречаться в пять часов в кондитерская Цаунер. Это есть
там, где биться сердце Бад-Ишль, и если вы хотеть написать книга, вам это не может быть
возможно обходить. И вы видеть: все оставаться, как при Франц-Иосиф!
- Значит, отправимся к Цаунеру! - подытожил Альдо. - В пять часов.
И, оставив своего друга и Фрица за столом, князь поднялся к себе за плащом и кепкой.
Подняв воротник и сунув руки в карманы, Морозини прогуливался вдоль Трауна.
Серенький прохладный день не позволял сонной водолечебнице предстать во всей красе,
ставни большинства вилл были закрыты, но маленький городок, расположившийся в
долине реки, был так прелестен, что Альдо получал особое удовольствие, видя его
свободным от пестрых толп курортников.
Перейдя через мост, он без труда нашел ворота, которые они видели ночью. За
воротами простиралась аллея, обрамленная высоким кустарником. Она вела к довольно
большому, выкрашенному охрой дому с треугольной крышей, края которой далеко
выходили за пределы здания, придавая ему неясное сходство с шале, "исправленным"
балконами сложной ковки. С дороги был виден только верхний этаж, где, к удивлению
Альдо, ставни тоже были закрыты.
Озадаченный Морозини размышлял о том, что ему теперь предпринять, как вдруг к
нему приблизилась женщина, одетая так, как одеваются крестьянки в окрестностях
Зальцбурга: в темном шерстяном платье с пышными рукавами, с разноцветной шалью на
плечах и в фетровой шляпе с пером на голове.
- Вы что-то ищете, сударь? - спросила она, движимая природной любезностью жителей
этой страны.
Она была очаровательна: глядя на свежее круглое личико, невозможно было
удержаться от улыбки.
- И да и нет, сударыня, - ответил Морозини, сняв кепку, отчего крестьянка еще сильнее
зарумянилась. - Я очень давно не бывал здесь и не совсем хорошо ориентируюсь. Этот
дом - вилла барона фон Бедерманна? - Он назвал первое пришедшее на ум имя.
- Нет-нет, вы ошиблись. Это бывшая вилла графа Ауфенберга. Я говорю "бывшая",
потому что ее недавно продали, но я не могу назвать вам нового владельца.
- Неважно, сударыня, раз уж это не то, что я думал. Спасибо за любезность!
Она попрощалась, сделав быстрый, легкий книксен, и пошла своей дорогой. Альдо -
тоже, убедившись, что в доме нет никаких признаков жизни. Право, что за странное
жилище, куда заезжают на несколько минут глубокой ночью перед дальней дорогой! Для
чего - чтобы нанести визит призраку? Или кому-то, кто не хочет, чтобы знали о его
присутствии? Решительно, роль Александра в этой истории все сильней и сильней
тревожила его.
С легкой печалью Альдо подумал, что попал в тупик - ситуация, которую он
ненавидел, - но как теперь выбраться? Снова отправиться к графине и рассказать ей о
странном поведении человека, которому она, по-видимому, полностью доверяет? Но
невозможно же признаться, что они с Адальбером подглядывали за их встречей! От этого
будет только хуже. Не надо быть провидцем, чтобы представить себе, каким
негодованием она откликнется на подобную исповедь типа, который и без того ей не
слишком-то симпатичен.
Мысль о том, что, может быть, что-то известно Апфельгрюне, казалась князю
неубедительной. Юноша интересуется лишь самим собой и своей ненаглядной Лизой. Не
более того!
Почти отчаявшись, Морозини решил зайти в пивную, а потом побродить вокруг
Кайзер-виллы. Он очень верил во влияние обстановки и надеялся, что поблизости от
летней резиденции императорской семьи его осенит хоть какая-нибудь идея.
Часть большого дома, владелицей которого была теперь эрцгерцогиня Мария-Валерия,
ставшая после свадьбы со своим кузеном, эрцгерцогом Францем-Сальватором,
принцессой Тосканской, была открыта для посетителей. Но Морозини не переступил
порога этого строения, светло-желтые стены которого немного напоминали Шенбрунн и
словно бы освещали темные стволы обнаженных осенью деревьев. Он слышал, что внутри
хранится множество охотничьих трофеев, свидетельства убийства оленей, кабанов и
особенно серн, которых, по слухам, Франц-Иосиф истребил более двух тысяч. Охота
никогда не привлекала князя, а эта - еще меньше, чем другие. И потом, как искать тень
женщины, обожавшей животных, в мавзолее, воздвигнутом в честь их уничтожения? И он
предпочел побродить по парку, медленно поднимаясь к розовой мраморной беседке,
которую императрица приказала построить в 1869 году, чтобы там писать, мечтать,
размышлять, воображая себя обычной владелицей поместья, такой же, как любая другая
женщина, свободно гуляющей взглядом по окружающим ее убежище цветам и деревьям,
за которыми не скрывается никакая охрана.
Разумеется, князь Морозини - дитя народа, который австрийцы долгие годы держали в
плену, - вовсе не пылал страстью к их императорам, но, будучи человеком благородным,
он не мог не во
...Закладка в соц.сетях
