Жанр: Любовные романы
ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ТАЙНЫ 1. Спальня королевы
...щее имя Сильви де Валэн. Моей матерью была уроженка Флоренции
по имени Кьяра Альбицци, двоюродная сестра королевы Марии Медичи. Та взяла ее к
себе на службу, а потом выдала замуж за барона Жана де Валэна, моего отца. Его уже не
было в живых, когда на нее обрушилась эта беда. Моя мать жила одна в замке Ла-Феррьер
с моим братом, сестрой и со мной. Там были также наши слуги и моя кормилица. Убили
всех, но перед смертью моя мать претерпела ужасные мучения. Ее убийца сначала
изнасиловал ее, потом перерезал ей горло и оставил на лбу красную восковую печать с
греческой буквой омега...
И вдруг, прежде чем кардинал успел вставить хотя бы слово, ее охватил приступ гнева,
и Сильви взорвалась:
- И не надо мне говорить, что этим мерзавцем был Персеваль де Рагнель! Он обожал
мою мать, а весь этот день провел рядом с герцогиней Вандомской! В Ане никто не забыл
этот ужасный день, и все могут подтвердить, что он отправился в Ла-Феррьер, только
получив приказание герцогини! А она вышла узнать, что происходит в замке, когда ее
младший сын Франсуа принес меня в Ане, босую, в одной запятнанной кровью
рубашонке. То, что Персеваль де Рагнель увидел в Ла-Феррьер, перевернуло ему душу. Он
не находил себе места от горя и поклялся найти палача моей матери и заставить его
заплатить за совершенное злодеяние...
- И он нашел его?
- Вы отлично знаете, что нет. Это убийца нашел его и теперь пытается переложить на
него вину за совершенные преступления! И сейчас все делают вид, что настоящий убийца
найден! Ваше высокопреосвященство, разве может слуга божий осуждать, не зная фактов?
О, это недостойно, недостойно!
Ярость Сильви утихла так же внезапно, как и прорвалась. Ее нервы сдали, и она
рухнула на ковер, содрогаясь от рыданий. Ришелье встал, подошел к ней, но благоразумно
выждал, пока приступ горя ослабеет. Только когда всхлипывания стали более редкими, он
наклонился к девушке и взял ее за руку:
- Вставайте, дитя мое, вставайте! Пора уже успокоиться! Мы должны еще о многом
поговорить...
Она повиновалась его руке, которая тянула ее кверху, и позволила подвести себя к
креслу. Сильви опустилась в него. Силы оставили ее. Кардинал изумленно рассматривал
нагромождение коричневого бархата, в котором почти совсем утонула хрупкая фигурка.
Всего пятнадцать лет, а за плечами такая кошмарная история! Даже такое, заключенное в
броню сердце, как у него, не может остаться равнодушным...
Повинуясь возникшему чувству жалости, Ришелье подошел к столику, как много раз
это делала певшая для него Сильви, и налил в бокал немного мальвазии:
- Прошу вас, выпейте, дитя мое! Вы почувствуете себя лучше. Вам надо взять себя в
руки.
Она подняла на кардинала полные слез глаза, и, беря предложенный бокал, вдруг густо
покраснела. Ей некстати вспомнился маленький пузырек с ядом, переданный ей герцогом
Сезаром. Сильви так и не избавилась от него, полагая, что однажды он пригодится ей
самой, открыв перед ней дверь смерти, когда ее страдания станут совсем невыносимыми.
Этим вечером ей и в голову не пришло взять его с собой. Да и зачем, впрочем? Ей
необходимо остаться в живых, чтобы помочь Персевалю. Смерть кардинала лишь
приблизит конец шевалье. Тогда уж его уничтожат без малейших колебаний!
Отгоняя прочь эти неприятные мысли, Сильви отпила глоток вина и действительно
почувствовала себя лучше.
- Как вы добры, монсеньор! Я прошу ваше высокопреосвященство извинить мой
приступ гнева. Это все из-за огромной нежности, которую я питаю к моему крестному!
- Именно так я это и воспринял. Сидите, и давайте поговорим... Прежде всего скажите
мне, как называется замок вашего детства?
- Ла-Феррьер, монсеньор! Он принадлежит теперь барону, носящему такое же имя.
Этот человек совсем недавно хотел жениться на мне. Судя по всему, барон полагает, что
де Валэны на этой земле незваные пришельцы. И ему удалось добиться, чтобы его
величество король отдал это владение ему.
Несмотря на отчаяние, Сильви хватило ума сказать, что подарок был сделан
Людовиком XIII, хотя она отлично знала, что это дело рук самого кардинала. Глаза
Ришелье чуть сузились:
- Вы уже знали эту историю, когда отказались выйти замуж за господина де Ла
Феррьера?
- Никоим образом, монсеньор. Я узнала правду всего несколько недель назад. Я
отказала этому человеку, потому что не любила его и даже немного боялась. И, как
оказалось, не без оснований. Барон продолжал преследовать меня, несмотря на ваши
обещания. Этим летом господин де Сен-Мар вмешался и помог мне...
- И отлично сделал! Что это еще за методы! А теперь о другом! Что касается
трагической смерти вашей матери, вы упомянули о каких-то письмах. Их якобы у нее
хотели отобрать. Вы знаете, что это были за письма?
- Мне известно очень мало, монсеньор. Я знаю только, что их писала Мария Медичи.
Мне кажется, что это в порядке вещей, ведь моя мать приходилась ей двоюродной
сестрой. Но их содержание мне неизвестно, как и то, кому они были адресованы. Может
быть, моей матери?
На лице кардинала появилась гримаса сомнения:
- Тогда в них должны были содержаться особо важные сведения. А я с трудом в это
верю. Вы, кажется, говорили, что они имели ценность для какого-то высокопоставленного
лица? А что вы знаете о нем?
- Абсолютно ничего! Я только думала, что это, может быть, его величество король, раз
дело касается его матери.
- Король бы послал солдат под командованием одного из своих приближенных. Но у
королевской стражи нет привычки убивать женщин и детей. К тому же, по вашим словам,
убийцы были в масках, верно?
- Да, монсеньор. Говорили о дюжине всадников в черных масках, одетых в черное и...
- А мои люди одеты в красное, и я не пользуюсь услугами наемных убийц, - сухо
заметил кардинал.
- Прошу меня простить, монсеньор, но король и ваше высокопреосвященство не
единственные, кого могли заинтересовать подобные письма. Почти у всех знатных господ
есть более или менее регулярные войска, - добавила Сильви. Она отлично помнила, что ей
говорил Персеваль, и ни секунды не сомневалась, что убийцы орудовали в интересах
министра-кардинала. Девушка также охотно допускала, что их главарь, действовавший и в
своих собственных интересах, превысил данные ему полномочия. Плохо то, что она не
могла высказать свою мысль вслух и спросить об этом кардинала. Ведь если знать точно,
кто велел добыть опасные письма, то тогда значительно проще выяснить и имя убийцы с
красной восковой печатью!
Но ее ответ, судя по всему, удовлетворил кардинала Ришелье. Суровое лицо несколько
смягчилось. Его высокопреосвященство погрузился в раздумья, Вдруг он спросил:
- Вы можете поклясться на Евангелии, что сказали мне правду?
- Не колеблясь ни секунды, монсеньор! Испытайте меня.
Мрачный взгляд погрузился в прозрачную глубину глаз Сильви и не нашел там и тени
сомнения или страха. И все-таки Ришелье еще не закончил с делом о резне в замке ЛаФеррьер.
- А кто же видел этих всадников в масках, что смог так хорошо их описать?
- Вся деревня. Они до смерти перепугали крестьян. Эти бандиты явились среди бела
дня...
- Какая глупость! Для такого рода экспедиций ночь куда предпочтительнее, не правда
ли?
- Разумеется, но днем, особенно летом, открыты все двери и окна. К тому же,
насколько мне известно, в Ла-Феррьер сохранилась средневековая система обороны - рвы,
подъемный мост...
- Насколько вам известно? Разве вы ни разу туда не возвращались?
- Никогда. Герцогиня Вандомская делала все, чтобы я забыла кошмары моего раннего
детства. Когда мы жили в Ане, нам запрещали во время прогулок приближаться к замку
Ла-Феррьер и даже ходить в ту сторону.
- А вы совсем ничего не помните?
- Очень смутно. Теперь, когда мне стала известна вся правда обо мне, я пыталась чтонибудь
вспомнить. Но в памяти остались только лица... А что касается остального, то я
видела с тех пор столько дворцов и парков, что Ла-Феррьер потерялся среди них
навсегда...
- И слава богу! Когда речь идет о плохих воспоминаниях, лучше не тревожить их!
- И все-таки мне хотелось бы вновь обрести мое настоящее имя и все рассказать ее
величеству королеве. Мне кажется, что на мне надета маска!
- Если даже не считать того, что герцогиня Вандомская не даст на это своего согласия,
я полагаю, что вам лучше оставаться мадемуазель де Лиль, как и раньше. Придется так
много всего объяснять, и, хотя вы при дворе совсем недавно, вы уже убедились, что он
собой представляет. Весомый довод в пользу того, чтобы обо всем молчать.
- Не могла бы я довериться хотя бы королеве? Мне так больно лгать ей...
- И тем не менее, поверьте, так будет лучше. Но вернемся к ее величеству королеве, раз
уж вы о ней упомянули. Вы ведь очень преданы ей, не так ли?
- Всей душой, монсеньор.
- Так же, как мадемуазель де Отфор, ваша подруга? Кстати, должен вас поздравить.
Дружить с ней нелегко, но это настоящая привилегия. Да вы наверняка знаете секреты
вашей повелительницы.
Сердце Сильви на мгновение остановилось. Ей предстояло по желанию кардинала
ступить на очень скользкую дорогу. Но к ней Ришелье относился очень по-доброму, даже
любезно. Он смотрел на нее с улыбкой, которая редко освещала его лицо. Кардинал
сознавал обаяние этой улыбки и пользовался ею как оружием. Но Сильви не восприняла
его очарования. Страх вновь возвращался к ней, и она заметила только одно - у его
высокопреосвященства желтые зубы!
- Для этого необходимо, чтобы у королевы были секреты, - ответила она. - Или, если
таковые имеются, ее величество должна счесть уместным поделиться ими с
пятнадцатилетней девчонкой. В этом возрасте.., люди не кажутся слишком надежными,
не так ли?
- Позвольте мне самому судить об этом. Расскажите мне немного о вашем пребывании
в аббатстве Валь-де-Грас! Вы ведь, как мне кажется, ездили туда неоднократно?
- Да. Ее величество желала послушать, как я пою вместе с монахинями. Мне очень
понравилось, это так красиво...
- Да и сад там прелестный, не правда ли? И маленькая потайная дверца была такой
удобной, под завесой плюща, верно?
Сильви пронизала холодная дрожь, но она постаралась сохранить самообладание. В
любом случае, все отрицать было бы с ее стороны глупо. Ей удалось выдавить из себя
улыбку.
- Это не такой уж большой секрет. Эта дверца позволяла королеве получать известия от
своей семьи и ее подруги герцогини де Шеврез, не оповещая об этом весь монастырь.
Монахини иногда любят злословить. В конце концов, королева ведь была у себя в этом
домике, который она сама приказала построить, - смело добавила Сильви. - И это вполне
понятно, что за ней там следили меньше, чем в Лувре или, скажем, в Сен-Жермен... И я не
понимаю, как могли замуровать эту дверь, не испросив ее согласия.
Глаза кардинала превратились в две сверкающие щелочки. Он пристально
рассматривал молоденькую девушку, сидящую перед ним. Ему так и не удалось понять,
действительно ли она так наивна или это притворство? Чтобы выяснить это, Ришелье
предпринял решительную атаку:
- Во всем королевстве король еще больше у себя дома, чем королева. И этой дверью
пользовались не только безобидные курьеры. Сколько раз вы открывали ее герцогу де
Бофору?
Прелестное личико, еще не привыкшее прятаться за безразличной маской,
свойственной всем придворным, исказилось от ужаса. И это сказало кардиналу больше,
чем длинные рассуждения. Да и голосок Сильви дрожал, когда она осмелилась спросить:
- Почему именно герцогу де Бофору?
- Потому что он любовник королевы. Только не говорите мне, что вы этого не знали.
- Я уже говорила вам, что, еще будучи ребенком, герцог спас мне жизнь. Ваше
высокопреосвященство не может не знать, что я выросла рядом с ним. Но, - добавила
Сильви, пытаясь справиться с собой, - я знаю только, что герцог де Бофор преданно
служит ее величеству. Я бы должна была сказать, их величествам. Когда мне доводилось
встречать его при дворе, герцог часто жаловался, что его лишили права сражаться во славу
нашего королевства.
- Вы хотите убедить меня, что вы ничего не знаете о его очень близких отношениях с
вашей повелительницей?
- Я без колебаний поклянусь, что никогда ничего не видела. А я верю только тому, что
вижу!
- Иными словами, в бога вы не верите?
- О, монсеньор, это очень жестокий вопрос. Таким образом вы даете мне понять, что я
плохо выразила свою мысль. Да, я никогда не видела господа, но передо мной не стоит
выбор, верить или нет. Я всегда знала, что Он присутствует во всем, что окружает меня, от
маленького стебелька травы до самой яркой звезды, и что я его творение. Верит ли
ребенок в своего отца?.. Кстати, я своего не знала. И могу ли я, ваше
высокопреосвященство, смиренно просить вас соблаговолить вернуть мне того, кто
заменил мне отца?
- Я пока еще не убежден в его невиновности. Я намерен подождать, пока станет
возможным выслушать господина Ренодо.
- Но.., если он умрет?
- Просите господа, чье присутствие вы так хорошо ощущаете, чтобы господин Ренодо
как можно скорее пришел в себя! А шевалье де Рагнель пока побудет в Бастилии. Не
беспокойтесь, ему не причинят никакого зла... Что же касается герцога де Бофора, то
совершенно очевидно, что вы его любите. Знайте же, очень скоро он отправится в армию,
на север...
- Герцог де Бофор будет счастлив узнать об этом!
- ..и останется там надолго. Не думаю, что ему следует находиться рядом с королевой
во время ее беременности. Я очень надеюсь, что все обойдется. Герцогу лучше всего вести
себя так, чтобы о нем забыли... Он может, конечно, отличиться на поле боя...
- Он очень храбр, монсеньор!
- Я в этом никогда не сомневался. Возможно, ему удастся пасть героем на поле брани.
Так герцог де Бофор станет примером для остальных, и королева сможет спокойно
предаваться приятным воспоминаниям о нем!
- Пасть героем на поле брани? - простонала Сильви, готовая расплакаться. - Ваше
высокопреосвященство желает, чтобы его.., убили?
- Это было бы наилучшим выходом из создавшегося положения... Ах да! Я полагаю, вы
встретитесь по возвращении с мадемуазель де Отфор. Передайте ей от меня, что она не
такой уж великий стратег, каким эта девица себя считает. В том деле, с кухней в Лувре, ей
очень помогли, а мадемуазель де Отфор об этом даже не подозревает. Посоветуйте ей
навсегда забыть о том, что происходило в последние несколько месяцев, если она хочет
избежать большого несчастья. Что же касается вас, то я рассчитываю на ваше абсолютное
молчание! Помните, любая болтовня станет угрозой не только для вашей жизни, но
прежде всего для вашего крестного, который так вам дорог. Вы меня хорошо поняли?
Сильви побледнела как полотно. Она сообразила, что кардинал все сказал, аудиенция
закончена. Девушка опустилась в глубоком реверансе.
- Я все поняла, монсеньор! - прошептала она, стараясь не расплакаться снова.
- Вы никогда не должны забывать, что нет ничего более опасного для жизни, чем
государственная тайна! Вас проводят до вашей кареты.
Ришелье потряс маленький колокольчик, стоявший на рабочем столе. На его звон
мгновенно явился лакей.
- Кто охраняет прихожую?
- Господин де Сен-Лу и господин...
- Первый вполне подойдет. Проводите к нему мадемуазель де Лиль и попросите
господина де Сен-Лу сопровождать ее до кареты.
Последний реверанс, и Сильви, едва ли более спокойная, чем когда она только вошла,
последовала за своим провожатым. Она была уверена только в одном: Персевалю не
грозит пока больше ничего страшного, кроме заключения в Бастилии. А там всегда
найдется возможность смягчить участь осужденного. И поскольку его судьба зависит от
нее даже в большей степени, чем от выздоровления Теофраста Ренодо, если она
правильно поняла слова кардинала, то ее крестному нечего бояться.
Но вот с Франсуа все обстоит иначе. Посылая его наконец в действующую армию,
человек в красной сутане думает только о том, как побыстрее отправить молодого герцога
на тот свет. Для этого необязательно ждать подходящего случая, судьбе можно и помочь.
Стоило ли ожидать иного от Ришелье, раз ему известно все об амурных похождениях
королевы? И Сильви вдруг вспомнилось, как беспокоилась Мария наутро после той
знаменитой ночи в Лувре. Ей казалось, что все прошло как-то слишком гладко. Поэтомуто
последнее свидание любовников устроили в аббатстве Валь-де-Грас. Действительно,
было безумием рассчитывать скрыться от постоянного наблюдения. Ведь этим
шпионажем жил весь дворец! С легкостью поверишь, что глаза и уши есть у дверей, окон,
стен, обивки. Нигде не найти укромного уголка в старинном замке французских королей...
Не обращая никакого внимания на гвардейца в красном плаще, заботам которого ее
поручили, Сильви снова прошла, ничего не замечая вокруг, по роскошным залам дворца в
Рюейе. Только дойдя до большой лестницы, она отбросила прочь грустные мысли,
услышав совсем рядом весьма неприятный голос:
- Господин де Сен-Лу, его высокопреосвященство изменил свое решение. Он доверил
мне проводить мадемуазель де Лиль! Кардинал благодарит вас за вашу любезность. Вы
можете вернуться на свой пост.
Сильви ужаснулась, узнав Исаака де Лафма. В свете канделябров, освещавших
благородные ступени, он показался ей еще более зловещим и уродливым, чем на площади
Трагуарского креста или в парке Фонтенбло. Хотя Лафма изо всех сил пытался быть
галантным. Гвардеец уже откланялся и собирался выполнить новое приказание.
- Идемте, мадемуазель! - произнес гражданский судья Парижа и протянул Сильви руку.
Та сделала вид, что не замечает ее.
- Как это получилось, что кардинал прислал вас вместо господина де Сен-Лу? Вам чтото
нужно мне передать? - спросила она, вспомнив, что это именно этот человек арестовал
Персеваля. Возможно, ей следует сделать над собой усилие и не показывать господину де
Лафма, насколько она его боится? Даже если он жесток, недаром ведь его прозвали
"главным вешателем", может быть, он не совсем лишен чувств и хочет сообщить ей какието
новости о шевалье де Рагнеле?
- Честно говоря, - произнес де Лафма, - именно по моей просьбе кардинал оказал мне
эту честь и лишил своего гвардейца удовольствия проводить вас. Мне бы действительно
хотелось побеседовать с вами.., о разных вещах, которые могут очень сильно
заинтересовать вас...
- Становится уже поздно... - произнесла нерешительно Сильви.
- Одну минуту! Только одну минуту!
Они дошли до Большого двора, но вместо того чтобы позволить Сильви направиться к
ее карете, дверцу которой уже распахнул Корантен, Лафма завладел ее рукой и
решительно повел девушку к другому экипажу, стоявшему неподалеку. Это Сильви совсем
не понравилось.
- Что вы делаете, сударь? Если вы хотите говорить со мной, то давайте побеседуем
здесь и сейчас.
- Ну не посреди же двора! Вокруг так много народа. Идемте в мою карету. Там нам
никто не помешает, а я отвезу вас прямо в Сен-Жермен! Прошу вас, не упорствуйте! Мы
должны, вы слышите, нам просто необходимо поговорить! Прикажите вашим людям,
чтобы они ждали вас во дворце Сен-Жермен! Или лучше я сам сделаю это! Эй! Кучер! Я
сам отвезу мадемуазель де Лиль во дворец. Отправляйтесь по своим делам!
И секунду спустя растерянная Сильви уже сидела на подушках огромной черной
кареты Лафма. Она оказалась там наполовину добровольно, наполовину по принуждению.
Кучер захлопнул дверцу. Ей стало страшно, захотелось сделать что-нибудь, высунуться в
окно, позвать Корантена, но грубая рука отбросила ее назад.
- Замолчите, маленькая дурочка! Приказам кардинала не сопротивляются!
- А откуда мне знать, что это его приказ? Он сказал, что господин де Сен-Лу проводит
меня до кареты!
- А мне он велел доставить вас домой!
- Во дворец Сен-Жермен? Неужели нам столько надо сказать друг другу?
- Больше, чем вы можете себе представить!Мощные лошади понеслись галопом. Все
произошло так быстро, что Корантен даже не успел среагировать, но Жаннетта, послушно
ожидавшая свою хозяйку в карете, вдруг пулей вылетела во двор и бросилась к своему
жениху. Она была бледнее мертвеца.
- Корантен! Этот человек, который заставил Сильви сесть в карету... Я его знаю!
- Я тоже. Это гражданский судья!
- Ты ничего не понимаешь, - воскликнула Жаннетта. - Этот человек убил госпожу де
Валэн! Богом клянусь! Я узнала его голос! Это он, я уверена, это он! И этот палач увозит
Сильви!
- Ты думаешь, он решил ее похитить?
- Не знаю, ничего не знаю! Надо немедленно ехать за ним! Во что бы то ни стало. А его
лошади быстрее наших. О боже мой!
И служанка разразилась громкими рыданиями. Корантен и сам уже понял, что Лафма
ему не догнать.
- Постарайся добраться на нашей карете до дворца и предупреди королеву! Я поскачу
за ним!
Не говоря больше ни слова, он подбежал к оседланной лошади, ожидавшей посреди
двора кого-то из гвардейцев кардинала, вскочил в седло, собрал поводья и пустил лошадь
вскачь. Но когда Корантен пересек рвы Рюейя, упряжка Лафма была уже далеко...
Но все же не так далеко, чтобы острые глаза бретонца не разглядели два тревожных
момента. Во-первых, вместо того чтобы ехать по дороге, ведущей в Сен-Жермен, карета
свернула влево по направлению к Марли. А во-вторых, неизвестно откуда появились два
всадника, и теперь они эскортировали карету.
Корантен Беллек понял, что одному против четверых, к тому же наверняка отлично
вооруженных, ему не справиться. Но он уже знал, как поступить. Преследовать,
преследовать во что бы то ни стало, куда бы ни направилась эта черная карета! К счастью,
Корантен украл хорошую лошадь, и деньги у него были. Но его сердце сжималось, стоило
ему подумать о малышке Сильви, такой юной, такой хрупкой. Она оказалась в руках
самого страшного убийцы королевства...
Глава 12
...И ДЕМОНЫ В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОБЛИЧЬЕ!
Недовольство, испытываемое Сильви, сменилось беспокойством, когда она увидела,
что ее спутник забился в другой угол кареты и не произносит ни слова.
- Так чего же вы ждете? Мне кажется, вы хотели поговорить со мной?
- О, у нас будет достаточно времени!
- Ехать до Сен-Жермен не так уж долго!
- Я же сказал, что везу вас домой, а Сен-Жермен принадлежит королю, насколько мне
известно!
- Домой? У меня нет дома, если не считать полуразрушенного замка на юге владений
Вандомов. Я его никогда не видела. Отвечайте же, наконец! Что это все значит?
Лафма пожал плечами со злобной улыбкой. Его тяжелые веки чуть дрогнули:
- Вы скоро увидите! - И, оставив свою небрежную позу, он вдруг выпрямился и взял в
свою руку ручку своей невольной спутницы. - Не бойтесь! Я желаю вам только добра.., и
даже счастья!
Это простое прикосновение заставило Сильви в ужасе отпрянуть и резко выдернуть
руку. Она закричала:
- Вы лжете! С момента нашей встречи сегодня вечером вы все время лжете! Я хочу
выйти! Остановите карету! Остановите!
Лафма дважды ударил ее по щеке. Потрясенная, Сильви замолчала, побелев от ярости.
Она кинулась к дверце кареты, пытаясь ее открыть, но ее мучитель лишь злобно
усмехнулся:
- Хотите, чтобы вас затоптали лошади?
И действительно, бок о бок с каретой скакал всадник. Ламфа не замедлил
воспользоваться ее замешательством. Он оттащил ее назад и силой заставил проглотить
содержимое какого-то пузырька, засунув его почти в самое ее горло. Трудно было
заподозрить такую мощь в этом внешне невзрачном человеке.
- В память о нашей первой встрече я бы с удовольствием посмотрел, какие следы
оставят копыта этих благородных животных на вашем хорошеньком личике. Но
обстоятельства складываются так, что у меня на ваш счет совершенно другие планы.
- Что бы вы ни планировали, - выкрикнула Сильви, - вам придется от этого отказаться.
Я не стану вам подчиняться! И вы забываете, что я не одинока на этом свете. Меня станут
искать...
- Кто это, интересно знать? Ваш дорогой и любимый Рагнель? Он не в состоянии
противостоять мне.
- Я фрейлина королевы. Она пошлет людей на мои поиски!
- Вы в этом так уверены? Ее величество крайне забывчива, особенно когда дело
касается женщин. Спросите об этом мадам де Фаржи. Когда-то благодаря помощи
кардинала она стала камер-фрау ее величества. Мадам де Фаржи решила верно служить
королеве, а не своему благодетелю. И вот результат. Эта дама скончалась в ссылке в
Лувене. С глаз долой, из сердца вон! Таков девиз нашей королевы. И я не смог бы
поклясться, что и мадам де Шеврез не ожидает такая же участь... Нет, королева так
искренне радуется своей беременности, что, конечно, не станет вас разыскивать.
Да, в конце концов, неужели ей не сумеют объяснить ваше отсутствие.
- И каким же образом?
- Вам это не интересно! Ах, вы, кажется, зеваете? Вас одолевает сон? Не старайтесь с
ним бороться. В жидкости, которую вы выпили, был опиум, а это отличное снотворное...
Да и мне удастся немного отдохнуть в вашем приятном обществе.
Несмотря на все усилия, Сильви становилось все труднее держать глаза открытыми.
Еще несколько мгновений, и она заснула. Девушка спала так крепко, что даже не
заметила, как у кареты отвалилось колесо. Эта поломка задержала их на несколько часов
в деревне. Не слышала она и проклятий, которые изрыгал Лафма...
Когда Сильви проснулась, то почувствовала себя плохо. Опиум, всосавшись в кровь,
подействовал очень сильно. Тяжелую голову ломило, во рту пересохло. На дворе стоял
день, правда, совсем нерадостный. Тоскливое серое небо, словно одеяло, прикрыло
землю, где только начинала пробиваться первая травка, приободрившаяся после обильных
февральских дождей, Сильви сразу же отодвинула кожаную занавеску, чтобы посмотреть,
где они находятся, но однообразный равнинный пейзаж ничем ей не помог.
- Где мы сейчас? - спросила она, не глядя на своего спутника. Де Лафма внушал ей
ужас.
- Мы скоро будем на месте. Хотите немного молока? Я купил для вас во время
остановки. Вы, должно быть, проголодались.
- Какая трогательная забота! Вы добавили туда новую порцию вашего снотворного?
- Нет. Да и снотворное было вполне безопасным. Я, правда, надеюсь, что мне больше
не придется им воспользоваться. Вы должны понять, что вам следует вести себя смирно.
Это в ваших же интересах...Есть Сильви не хотелось, но ее мучила жажда. И молоко
показалось ей тем более восхити
...Закладка в соц.сетях
