Жанр: Фантастика
Игры демонов 2. Конец игры
...рен. - Не найдёте спасенья вы ни в семьях ваших,
ни в храмах богов одряхлевших, ни у тронов владык мира сего, ибо души ваши вслепую
блуждают во мраке, словно сироты бездомные!...
- Скажи, Айерен, а разве путь монаха не избавляет от страданий? - спросил чей-то
молодой голос.
- Быть может, монахи и поднимаются к свету...Быть может... Но всем ли доступен их
путь? Как быть вам, слабым духом и телом? Кто спасёт вас от смерти и падения в бездну зла?
- Кто же?!
- Кто спасёт? - посыпались с разных сторон вопросы.
Некоторое время пророк смотрел в небо слезящимися глазами.
- Светлая сила взяла меня за руку и подняла в небо... - наконец заговорил он, не
опуская головы, - там оказался я в чертоге, сотканом из чистого света. И были там существа
ослепительно белые... Люди - не люди... Провели они меня через четыре комнаты. Описать
их я не могу - слов не хватает... А в пятой комнате увидел я трон и восседало на нём нечто
человекоподобное в кольце золотого огня. Смотреть было больно, да и не смел я... Был это
Небесный Отец наш. И сказал он - "Изреки людям слово моё и освети им путь ко мне. Пусть
вознесут они мне свои мольбы, и я услышу их. Пусть раскроют они свои сердца мне, и я утешу
их. Пусть вверят они свои души мне, и я спасу их"!
- Так укажи путь, Айерен!
- Освети дорогу!
- Учителя древности говорят, что братство по закону выше братства по крови, -
продолжил пророк более твёрдым и громким голосом, - я же говорю - братство по вере выше
братства по Закону, ибо вера выше Закона. Древний Закон диктован теми, кто сотворил мир.
Сотворил и более не знает, что с ним делать. А мир стоит на краю пропасти. Пропасти зла и
порока, которую лишь теперь узрели мы во всём её ужасе. Нет дна у бездны и нет конца
страданиям душ, не освободившимся от скверны. Собирает Небесный Отец войско. Войско
Света из душ человеческих, что в последний день мира станет против сил бездны. И не
укроется тогда ни одна душа порочная ни в лесах, ни в пещерах, ни в домах, ни в храмах! Те
же, кто идёт со мной, - сольются с Отцом Небесным в вечном блаженстве!
Пророк прервал свою речь на высокой ноте, вновь подняв лицо к небу, будто не слыша
возбуждённого гула толпы. Порыв ветра прижал его свободную выцветшую одежду к впалой
груди и взбил редкие волосы на его голове. А он всё стоял неподвижно, уставившись
слезящимися глазами в небо, где в бездонной вышине среди беспорядочно рваных облаков
серебристыми блёстками мелькали птичьи стайки.
- Пока простиралась над нами власть Единого - Слово было слугой, - вновь заговорил
Айерен негромким голосом, - но теперь распалось Единое, и Слово само теперь собирает в
себе первоначала мира. Слово Отца Небесного, изреченное через меня, покрывает теперь всю
тьму вещей. А потому говорю вам - обратите очи свои внутрь себя, ибо там увидите путь к
спасению. Обратившийся к душе делает шаг к своему спасению, а идущий со мной приближает
спасение мира. Небесный Отец открыл мне Истину и укрепил мой дух! Я соединяю половинки
распавшегося мира! Я выбран Отцом, дабы вести, как пастырь, стадо чад заблудших! Я
собираю воинство Света! Я - есть врата спасения!
Теперь голос пророка звучал громко и мощно, эхом разносясь по огромной площади. Этот
голос гремел уже будто сам по себе, вне всякой связи с маленьким тщедушным человеком,
стоящим на краю возвышения.
- Да! Мир расколот надвое, но в грядущей победе Добра мир вновь обретёт единство.
Вечное единство без плача и страданий, без нужды и боли, без рабства и насилия! Вот почему
учение наше двуединым называется!
- Выходит, Айерен, что ты - бог! - вклинился чей-то вопрос из толпы.
Пророк немного помолчал, глядя поверх голов.
- Нет! Я не бог, которому приносят жертвы в храмах. Я не бог, с которым торгуются и
договариваются. Я не бог, которому молятся и поклоняются. Я не бог, которого боятся и
задабривают!
- А скоро всё именно так и будет, хочет он этого или нет, - сказал Сфагам Гембре.
Они стояли у колонны в густой тени храмового портика на другом конце площади. Но
сюда доносилось каждое слово, сказанное пророком, отдаваясь под каменным сводом
причудливым эхом.
- Я - человек! Простой человек, избранный Отцом для спасения несчастных. Ибо
только человеку дано спасти человеков! И никому более! Ни богам, ни духам, ни демонам!
Покинут ими мир человеческий. Покинут и расколот надвое. И только сам человек может
теперь себя спасти! Для того и послан я Отцом Небесным!
- Так как же спастись?
- Что делать надо? - Вновь оживились голоса в толпе.
- Путь спасения не для рабов, но для свободных духом. Кто привязан к семье своей -
тот раб родичей своих. Кто привязан к добру своему - тот раб денег своих. Отриньте рабство,
и откроются пред вами врата спасения!
- Предлагает рабам поменять маленьких хозяев на большого. Который никогда не
отпустит, - заметил Сфагам.
Гембра не отвечала, напряжённо вслушиваясь в каждое слово, прижавшись к холодному
камню колонны.
- ...И станут все как одна семья. И не будет в братстве по вере ни бедных, ни богатых, ни
униженных, ни возвысившихся. И не будет границ меж племенами и народами!
- Выходит, что мы, что варвары - всё одно?
- Если варвар очистил свой дух, то он более не варвар, - снова ответил за пророка один
из его сподвижников.
- А разве не нам, алвиурийцам, боги даровали Врата Света в священной горе?
- Врата Света дарованы нам не для того, чтобы мы стерегли их, как ростовщик стережёт
свой сундук, - при этих словах лицо Айерена вновь исказилось болью. - Они даны нам,
чтобы мы стали во главе всемирного воинства Света и открыли путь к спасению для иных
народов... Я, Айерен из Тандекара, избранный Отцом Небесным для спасения рода
человеческого, говорю вам: кто уверует в меня - войдёт со мной во Врата Света, всякий,
отринувший рабство мира сего - войдёт со мной во Врата Света, всякий, вступивший в
воинство Отца Небесного - войдёт со мной во Врата Света! И вошедшие со мной обретут
Истину и блаженство вечное!
- Всякий отмеченный мудростью и способный влиять на людские умы, проходит
посвящение в Пещере Света, чтобы подтвердить свою отмеченность и определить его глубину
и силу. Но чтобы повести туда своих последователей - такого ещё не было. Откуда у него
такая уверенность? - Сфагаму пришлось говорить громче. Поскольку шум толпы, в ответ на
последние слова пророка усилился настолько, что даже здесь далеко от центра площади трудно
было расслышать собственный голос.
- Мне почему-то страшно, - неожиданно сказала Гембра.
- Страшно за него?
- Не только... за нас всех.
- Я бы сказал, за весь мир, - добавил Сфагам.
А в другом конце площади, смешавшись с группой торговцев и ремесленников, стоял
человек, который, слушал речь Айерена с напряжённым внимание, ни проронив за всё время ни
звука. Это был Анмист. Он специально нашёл повод отлучиться из дворца на базар, чтобы
увидеть и услышать пророка. Сжимая рукой хрустящие прутья дурацкой корзины для покупки
провизии, он переживал каждое слово пророка, как удар хлыста. Ревность и зависть нещадно
жгли его изнутри. Почему они слушают его? Кто открыл этому хлюпику тайные струны и
пружины человеских душ? Почему ему верят? Почему за ним идут? Разве он достоин такого
обожания и поклонения?
"Почему меня всегда кто-то обходит на один шаг? - мучительно вопрошал себя Анмист.
- Почему судьба вверяет судьбы мира простакам с их сермяжной правдой, а изощрённый ум
всегда остаётся в стороне? Где же здравый смысл? Где справедливость? Или, может быть, есть
особая мудрость в простых решениях? Что ж, в таком случае эта мудрость не для меня! Ещё
посмотрим, чья возьмёт! Я ещё буду господствовать над умами, и я буду устанавливать законы
мира. Мира, где будут властвовать умные и сильные, а не всякие там убогие недоумки!"
Слушать дальше Анмист не хотел, да и не мог. Неловко перехватив свою корзину, он,
расталкивая толпу, направился в сторону дворца.
Когда всё закончилось и площадь опустела, Сфагам и Гембра ещё долго оставались в
портике, прежде чем вернуться в дом Андикиаста. Они обсуждали услышанное и просто
наслаждались возможностью побыть вдвоём. И он, и она чувствовали, что судьба вряд ли даст
им возможность насладиться друг другом в полной мере.
Глава 33
- А скажи-ка мне, Маленький Оратор, кого ты больше всего любишь принимать в этом
кабинете?
- Ванну.
- Ха! Недурно! А, главное, честно. Вот за что я тебя ценю.
Регент и его шут сидели за трапезой возле маленького бассейна посреди уютной
мраморной комнаты.
- Хотел бы я знать, какой изувер придумал публичные обеды, - принялся рассуждать
Маленький Оратор, - ты погружаешься в бездну интимных ощущений, а на тебя пялятся как
на...
- Но ты ведь знаешь - публичная трапеза правителей - это такой древний обычай, что
никто не помнит, когда это началось. Хотя я и сам все эти обычаи...
- А-а-а, знаю! - махнул ручкой шут. - Вот какой-нибудь паршивый крестьянин ест что
хочет и сколько хочет.
- Что может и сколько может, - уточнил Элгартис.
- Да, но зато где хочет и как хочет. А ты?...
- Нет! Поистине, властитель есть несчастнейший из живущих на земле, ибо никто иной
не является рабом такого количества господ. Кто ещё имеет возможность столь многообразно и
изысканно обслуживать свои пороки?
- Тебя послушать, так лучше всего быть шутом, - усмехнулся регент.
- Конечно! Не веришь - сам попробуй!
- Ну, уж тебе-то я верю. Кажется...
Некоторое время правитель страны и его шут ели молча, обмениваясь полускрытыми
ухмылками.
- А всё-таки надо признать, что телятину с грибами этот малый приготовил неплохо, -
проговорил, наконец, Элгартис, отодвигая в сторону расписной горшочек с дымящимся
кушаньем.
- Неплохо, неплохо, - согласился шут, поднимая двумя пальцами ломтик печёного в
пряностях баклажана, - только вот сразу видно, что когда он это готовил - думал совсем о
других вещах.
- О каких же? Может, ты и это знаешь?
- Не знаю уж о каких, но уж точно не о съедобных, - с уверенностью ответствовал
Маленький Оратор, отправляя баклажан в рот. - Важно ведь не только ЧТО готовить и КАК
готовить. Важно ещё и то, КТО готовит. И что при этом думает. Всё это передаётся сюда, -
шут обвёл ручкой стол. - Вот ведь ты, мудрейший из величайших, то есть я хотел сказать,
величайший из мудрейших, не можешь не знать, что, бывает, в кушанье всё на месте, всё
приготовлено как надо, а вроде как чего-то не хватает. И есть это особо не хочется!
- Верно, есть такое... Ну что ж, тогда давай у него самого и спросим. - Элгартис
щёлкнул пальцами и коротко распорядился подбежавшему слуге привести нового повара.
- Анмист вошёл в кабинет не в поварском костюме, что ему выдали во дворце, а в своей
обычной одежде. Это, конечно же, не ускользнуло от внимания регента и его проницательного
шута. По сути, это уже было началом разговора.
- Сядь рядом, - распорядился регент.
- Но, светлейший, при моём положении это было бы дерзостью.
- Не большей, чем спорить со мной. Этого я не люблю. - Элгартис указал рукой перед
собой на место за столом. - Я освобождаю тебя от цепей смирения и почитания чинов. Они
ведь не слишком для тебя привычны.
- Если светлейшему угодно говорить со мной, как с равным, то я осмелюсь спросить,
понравилась ли ему моя сегодняшняя работа? - спросил Анмист, садясь на указанное место.
- Да! - коротко ответил за Элгартиса шут.
- Готовить ты, несомненно, умеешь. Но сдаётся мне, - продолжил регент, - что ты
такой же повар, как я водовоз.
- А я - жрец Пещеры Света, добавил Маленький Оратор.
- Одним, словом, твоя поварская работа - лишь прикрытие для достижения своих
целей. Верно? - зеленовато-ореховые глаза Элгартиса смотрели на Анмиста в упор.
- Ты прав, светлейший. Я не смею тебе лгать.
- Ну так говори.
- Мы слушаем, - подхватил шут.
- Страна в опасности, светлейший. Это мало кто пока понимает... - заговорил Анмист,
немного опустив голову. - Идёт брожение умов, и грядут большие перемены... этот Пророк
Света...
- Ты говоришь об этом Айерене из Тандекара, прозванном Фервурдом? - вступил
Маленький Оратор. - Его сегодня взяли под стражу и посадили в городскую тюрьму за
святотатство, возмущение народа и оскорбление древнего Закона. Завтра будет дознание.
- Ты приказал его арестовать? - изумлённо спросил Анмист правителя.
- Это господин Бринслорф постарался. Всё ему неймётся... Но этот самый пророк сам
нарвался. За такие дела любого арестуют. Тут даже я мало что могу сделать. Бринслорфу твой
пророк не нужен. Это наши дела... Он хочет всполошить народ и вызвать меня на
определённые действия. Но это - не твоя забота.
- Светлейший! Сейчас очень многое зависит от судьбы этого Айерена. Может быть,
судьба всей страны.
- Тебе-то что до него? Да и до судеб страны? - ухмыльнулся регент. - У тебя ведь своё
на уме, не так ли? Или, может быть, ты сам уверовал в его учение?
- Я знаю одно, светлейший. То, что проповедует этой Айерен, - не простые байки для
неискушённых умов. За ним стоит сила. Сила будущего. И тот, кто пойдёт наперекор этой силе,
будет сметён и проклят потомками. Неужели тебе безразличен суд потомков?
На лицо регента упала тень угрюмости. Ухмылка осталась на его губах, но взгляд
исподлобья стал тяжелей и напористей.
- Не будь ты в прошлом учёным монахом, я бы назвал твои слова безответственным
вздором, - промолвил он, наконец, - но, возможно, в них есть свой резон. Возможно...
- Казнь этого человека покрыла бы тебя позором. И хоть истинным виновником его
смерти был бы Бринслорф, осуждение и злословие падёт на твою голову, ибо ты правитель
государства.
- Выходит, ты печёшься о моей репутации в глазах потомков? Как трогательно!
- Э-э, братец, темнишь! Что-то тебя связывает с этим самым Айереном! - шутливо
грозя пальчиком, протянул Маленький Оратор.
- Да, наши судьбы связаны одной нитью. Но куда ведёт эта нить, никто не знает.
- Хм... И чего же ты хочешь? - спросил регент.
- Светлейший! Позволь мне поговорить с Айереном. Это ведь не только моё дело. Если
он - не истинный пророк, то ты должен об этом знать.
- Ты уверен, что сможешь это определить? - последовал вопрос регента.
- Да, уверен.
- Что ж, - проговорил Элгартис, немного подумав, - тюрьма - это конечно, не место
для учёных бесед, и охрана там вся из людей Бринслорфа. Но я устрою тебе встречу с ним.
Сегодня ночью. А потом ты подробно передашь мне ваш разговор. Ну, а дальше -
посмотрим... Всё. Можешь идти.
Анмист встал из-за стола и, с поклоном, вышел.
- О чём же ты так мучительно задумался, глупейший из мудрейших? Не иначе как о
телятине с грибами!
- Тебе бы всё зубоскалить... Не ходи за мной, - буркнул Элгартис, поднимаясь с места.
- Как думаешь, можно доверять этому малому? - спросил он шута, обернувшись у самой
двери.
- Пока можно! - ответил тот, не отрываясь от еды и деловито забираясь с ногами на
стол.
- Ну-ну...
Распустив знаками слуг и охранников, регент направился в галерею гробниц. Это было
едва ли не самым тихим и уединённым местом во всём дворце. Сюда Элгартис приходил, когда
поток нескончаемых государственных дел становился невыносимым и не было сил больше
видеть физиономии придворных чиновников, секретарей, жрецов, писцов и всех прочих
бесчисленных обитателей дворца. Кроме того, иногда гробницы императоров давали ответы на
мучившие его вопросы. Иногда, но не всегда...
Сегодня в галерее гробниц было как-то особенно светло. Поэт назвал бы игру бликов на
разноцветных камнях праздником осеннего солнца. И воздух был в этот день как-то особенно
чист и прозрачен. Но Элгартис не был поэтом. И мысли его были заняты другим.
"А что, если он прав и сейчас происходят важнейшие события за все годы моего
правления?" - размышлял регент, разглядывая высящееся над его головой помпезное
надгробие. "Сделают ли мне такое? - кольнул ехидный вопрос. - Приравняют ли меня к
императорам, или запишут во временщики? Во временные гости на корабле власти?"
Элгартис перешёл к другой гробнице. Гулкие шаги звучали завораживающе. Казалось, что
в какие-то особо важные моменты древние императоры, чей прах хранился в глубинах
каменных тел гробниц, принимали его, Элгартиса, за своего и говорили с ним, как с равным. Но
сегодня они, похоже, решили молчать. В задумчивости правитель Алвиурии переходил от
одной гробницы к другой. Да, здесь отступала суета и мелкие мысли. Но и та волна, что
исходила от последней обители древних императоров, была тяжела. Чересчур тяжела...
Бездумно проведя рукой по гладкому камню надгробного монумента, Элгартис медленно
двинулся дальше, продолжая слушать звук собственных шагов. "Как распознать за текучей
обыденностью поступь великого? Как узнать, что забудется назавтра, а что останется в веках?"
- мучительно размышлял он, подходя к знаменитой гробнице императора Лингреста II. Этот
надгробный памятник разительно отличался от всех остальных. Он представлял собой большую
скульптурную композицию, изображающую похоронную процессию. Фигуры располагались
спиралью в четыре кольца. Впереди шествовали прямые, словно застывшие фигуры тасгиндов
- слуг демонов загробного мира. Устремлённые вперёд, в своих длинных гладких плащах, они
будто не чувствовали тяжести несомого на плечах гроба с телом императора. А за ними, словно
исполняя магический танец, следовали образы добродетелей и пороков покойного. Чередуясь
между собой, они будто вели между собой беззвучный спор жестов и поз. Рассудительность и
жадность, великодушие и злопамятность, отвага и безрассудство в соседстве с демонами и
духами человеческих страстей сливались в равновесный круговорот сущностей,
завораживающий своей внутренней экспрессией. Каменные фигуры первых трёх колец спирали
стояли прямо на полу, словно приглашая присоединиться к их танцу. А образы четвёртого,
самого малого кольца, последовательно уменьшаясь в размерах, постепенно уходили в землю:
по колено, по пояс, по грудь и далее. В самом центре спирали над уровнем пола едва виднелось
странное маленькое существо, мучительно вылупляющееся из земли на поверхность. Это был
образ не успевшего проявиться свойства души, ещё смутного, бесформенного и не
определившегося. Существо протягивало руку в сторону несущих гроб, словно пытаясь их
остановить. Так начало связывалось с концом... Некоторые трактовали смысл памятника иначе.
Говорили, что фигуры изображают земные дела императора, а маленькое существо в центре
спирали - это образ замысленных, но не осуществлённых свершений. А ещё говорили, что
ваятель Дорвилсаф, создавший пятьсот лет назад это необычное надгробие, сам общался с
демонами, и они наказали его безумием.
Как бы то ни было, на эти фигуры можно было смотреть бесконечно. Теперь Элгартису
виделось в них что-то зловещее. Они, казалось, смеялись над ним. И даже сам лежащий в гробу
с обращённым вверх лицом император лишь только изображал безучастное спокойствие. Нет!
Сегодня духи мёртвых императоров явно не намерены были ему помогать. Стряхнув
мучительную задумчивость, Элгартис решительным шагом направился к выходу из галереи, где
его, уже переминаясь с ноги на ногу от волнения, поджидали два младших дворцовых
распорядителя.
- Светлейший! Доклады секретарей...
- Светлейший! Его величество спрашивает...
- Здесь не положено разговаривать. Доложишь по дороге, - бросил на ходу регент,
оставляя за спиной две склонившиеся в подобострастном поклоне фигуры.
Дворцовая жизнь продолжалась.
Был уже поздний вечер, когда Анмист под видом судебного чиновника проник в
городскую тюрьму. Когда охранник отворил дверь в камеру, Анмист почему-то испытал
неожиданное и давно забытое чувство волнения. Что-то внутри проснулось и щемящим
чувством необратимости каждого шага и каждого слова указало ему на особую значимость
всего происходящего. Подумалось даже, что сидение в тюрьме должно избавлять от этого
чувства. Усмехнувшись про себя, Анмист вошёл в тёмную камеру.
- Он здесь один? - полушёпотом спросил он охранника.
- Один.
- Прекрасно... Не шуми дверью.
Когда дверь за охранником закрылась, единственной светлой точкой в камере осталась
едва тлеющая в уголке свечка. Она совсем не давала света, и Анмисту пришлось немного
постоять у двери и подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Наконец, он стал различать
полулежащую фигуру арестованного, притулившуюся на грубой деревянной лежанке возле
окна. Анмист неслышно подошёл и присел рядом. "Вот этот убогий хилый человечек, которого
я могу убить одним слабым ударом, но который знает то, чего не знаю я, и владеет тем, чем я не
владею", - думал он, разглядывая спящего. И тут будто бес внутри проснулся. "А почему бы
не решить всё сразу? Один лёгкий удар в переносицу - и всё будет кончено! И не будет того,
кто стоит на моём пути. Не будет того, кто проживает мою жизнь и вместо меня владеет
людскими душами!" Но разум осадил беса. Было совершенно ясно, что просто убить его
означало бы проиграть по всем статьям. Разум Анмиста мог рассчитывать игру на много ходов
вперёд и давно заготовил планы на будущее.
- Ты кто? - неожиданно спросил Айерен, не меняя позы, и вроде бы даже не открывая
глаз.
Этот, казалось бы, простой и естественный вопрос застал Анмиста врасплох.
- Кто я...? Это долгая история... - проговорил он, сознавая, что и на самом деле НЕ
МОЖЕТ ОТВЕТИТЬ, КТО ОН ЕСТЬ ТАКОЙ. - Во всяком случае, я не тот, кто ты думаешь,
- вышел он, наконец, из лёгкого замешательства.
- Я думаю только то, что тебя привела сюда не служба, а своя собственная нужда, -
тихо сказал Айерен, слегка поворачивая голову к собеседнику.
- Верно... Скажу больше. Я тот, кто тебя ненавидит. Ненавидит все твои слова и дела. Я
тот, у кого ты забрал власть над душами.
- Тогда я знаю, кто ты. Небесный Отец предупреждал меня. Я чувствовал твоё
присутствие. Всегда чувствовал... Ещё до твоего рождения. Ты ведь не стар.
- О, да! Я ещё довольно молод. И моя жизнь продлится намного дольше твоей.
- Моя жизнь скоро оборвётся. Так угодно Отцу. Тебе недолго осталось ждать.
- Ну, вот уж нет! Ты - мой враг, но кто сказал, что я ищу твоей смерти? Напротив, я
хочу, чтобы ты жил долго. Как можно дольше! Ты удивлён? Что ж, я объясню...Ты думаешь,
что, неся людям своё учение, ты делаешь своё дело, или дело этого самого своего Отца. Нет! Ты
делаешь МОЁ дело. И чем дольше ты будешь его делать, тем лучше! Тем легче мне будет
потом. Ты хочешь ввести своих единоверцев во Врата Света? Прекрасно! Води их туда!
Удивляй и развлекай народ чудесами и фокусами. Но знай, что этим ты готовишь место для
меня. Ты хочешь построить мир абсолютного добра. А абсолютного добра не бывает,
поскольку без зла мир и минуты не простоит...
- Всегда нужно стремиться к самому большому, к самому высокому. А жизнь всё равно
снесёт в сторону. Если стремиться к самой вершине, то, может быть, хоть немного
поднимешься.
- Знаю я цену твоему смирению. Слышал... Ты возомнил, что можешь переделать мир.
Но выйдет у тебя совсем не то, что ты хочешь. Чем грандиознее претензии на обладание
истиной, тем грандиознее стоящая за ними ложь. Чем громче разговоры о добре, тем скорее они
на деле переходят в свою противоположность. Ты ещё что-то говорил о равенстве людей.
Уверяю тебя, как только среди победителей найдутся те, кто будет следить за соблюдением
равенства, - а они найдутся мгновенно, уж будь спокоен, - наступит такое неравенство,
какого ещё не видели под небесами. И всё это, между прочим, будет осенено твоим именем.
- Да, человеческая природа несовершенна. Но что остаётся нам, кроме как двигаться к её
исправлению?
- Исправлению? Твоя вера не исправляет человеческую природу, а извращает и уводит
её от своих естественных оснований. Можно бесконечно переделывать мир, оставаясь скотами!
И те, кто идёт за тобой, и есть ленивые, слабые, тупые скоты! Скоты, мечтающие о загоне. Ты
борешься с рабством тела и подсовываешь людям рабство души. Ты хочешь, чтобы люди
собрали свои распылённые и рассеянные среди множества вещей духовные силы и направили
их на исцеление своих душ. Но, направляя свои силы путём твоей веры, они, прежде всего,
соберут в кулак всю свою злобу, всю свою месть, всю свою нетерпимость, все животные обиды
маленьких людишек. Много-много маленьких никчёмных людишек, пока что не очень опасных
поодиночке, соединят свои духовные силы где-то там на небе. И тогда польётся кровь за веру.
И ты, именно ты, будешь символом этой веры. Вот за что ты борешься!
- Небесный Отец глаголет всем народам. И путь к нему открыт для всех.
- Да-да! И каждый народ сделает из твоего учения то и только то, ЧТО ЕМУ САМОМУ
НУЖНО, то, к чему он внутренне готов и куда направляет его собственная природа. Не пройдёт
и двадцати лет, а твои слова исказят так, что ты будешь волчком вертеться в гробу, если
конечно, твой Отец не возьмёт тебя к себе на небо...
- Зачем ты говоришь мне всё это? - помолчав, спросил Айерен.
- Ты должен знать, что за тобой приду я. И моя власть над душами, в отличие от твоей,
будет долгой. Очень долгой. Чем выше дерево, тем длиннее тень. Чем больше люди будут
бредить твоими идеями добра, чем ревностнее они будут насиловать свою природу, исполняя
твои невыполнимые заповеди, чем яростнее они будут отстаивать мир с мечом в руках, чем
больше они будут убивать друг друга за нетвёрдость в вере и недостаточное милосердие, тем
сильнее будет моя власть над ними. Ведь я - твоя противоположность! Твоя сила кормит меня.
Ничего не поделаешь, мир стоит на равновесии начал. С этим, я надеюсь, даже твой Небесный
Отец не поспорит.
- Да! Ты тот самый посланец тех сил, с которыми предстоит сразиться воинству Добра в
конце времён.
- Опять ты за свои сказки... Давай лучше о деле. Не всем во дворце нравится, что ты тут
сидишь. Не буду пока говорить, кому, но это люди очень серьёзные. Не хочу сказать, что
удрать из тюрьмы будет легко, но если ты согласен немножко пошевелиться, я попробую это
устроить. Терять-то тебе нечего...
- Я не согласен. Мне есть что терять. Пусть свершится то, что предначертано. Тебе этого
не понять, хоть ты и очень умён. Я не стану молиться за твою душ
...Закладка в соц.сетях
