Жанр: Фантастика
Игры демонов 2. Конец игры
...еремещения.
- Что там опять? Почему солдаты не нападают? А этот... откуда он опять взялся?!
Почему он ещё жив?! - раздражённо выкрикивал Бринслорф свои вопросы секретарю.
- Сейчас, господин... Сейчас!... - пробормотал тот, бросаясь к начальнику гарнизона,
чей конь нервно топтался на месте, отчего было непонятно, то ли его хозяин рвётся в бой, то ли
всеми силами старается удержаться на месте.
- Почему эти ещё живы?! - выкрикнул секретарь, хватая командующего за стремя.
- Он убил одиннадцать солдат, мы не можем подойти к преступнику!... - ответил за
командующего прибывший с места боя офицер.
- Да убейте же его, наконец! - почти истерически закричал командующий,
приподнимаясь на стременах.
Ответом стало не только движение солдат, начавших атаку сразу со всех сторон, но и
встречный, гораздо более сильный напор кое-как вооружённого народа. В этот момент Сфагам
увидел Гембру. Её смоляные волосы мелькнули в беспорядочной мелькотне людских голов. А в
следующий момент нахлынувшая толпа вновь скрыла её от взора. Всё смешалось в
сумасшедшем водовороте. Сфагам опрокинул две линии атакующих солдат, после чего народ
окончательно запрудил площадку. Пророка подхватили на руки и понесли, сметая остатки
оцепления в сторону Священной горы. Теперь центр боя должен был переместиться туда.
- Найди Гембру! - крикнул Сфагам Олкрину, устремляясь вперёд.
Теперь ему надо было оказаться перед теми, кто нёс пророка, и принять на себя удар тех
охранников и гвардейцев, которые встречали их на пути к Пещере Света. А к самой Священной
горе уже стягивались всё новые и новые силы. Замешательство и паника в рядах солдат,
вызванные атакой Анмиста, отчасти улеглись и сменились осмысленными действиями. Первая
линия защиты уплотнила свои ряды, ощетинившись лесом выставленных вперёд копий. За нею
сомкнули цепь три ряда лучников, а легко вооружённые гвардейцы с дротиками заняли
позицию за их спинами в четыре свободно стоящие шеренги. Но теперь уже и они не были
последним рубежом обороны. Ещё дальше, уже на самих ступенях, ведущих к входу в Пещеру,
расположился элитный отряд охраны императорского дворца. Такой заслон мог вести
многочасовой бой с превосходящими силами противника армии любой из стран. Но одно дело
- защищать Священную гору от нападения чужеземного неприятеля, чего в истории
Алвиурии, правда, ни разу ещё не случалось, и совсем другое - воевать с жителями
собственной столицы. А два монаха-мастера, вышедшие на Вторую Ступень, без
преувеличения, стоили целой армии.
Поняв, что им противостоят не просто отчаянные одиночки, а разъярённая городская
толпа, солдаты перешли к оборонительной тактике. Беспорядочные атаки на несущуюся вперёд
людскую лавину прекратились, и все воины подтянулись к основным силам, выстроившимся на
подходе к Пещере. Приближаясь к заслону, толпа замедлила движение и остановилась. Две
силы замерли перед решающим штурмом. Сфагам и Анмист встретились в первом ряду
горожан, где вожаки восставших последователей пророка обступили их в ожидании плана
штурма.
- Нашёл Гембру? - спросил Сфагам Олкрина, едва тот, запыхавшись, протиснулся к
нему.
- Нет, - мотнул головой парень, - народу много там... не подберёшься!
- Плохо это... - озабоченно вздохнул Сфагам, - надо начинать, пока они всю армию
сюда не пригнали. Время на них работает.
Анмист согласно кивнул.
- Пророк спасён, не пора ли оставить эту бойню? - спросил Сфагам.
- Теперь их не остановишь, - усмехнулся Анмист, - им нужна кровь. Прежде всего,
своя. Иначе не успокоятся.
- К сожалению... - мрачно проговорил Сфагам. - Значит, будем прорываться.
Надёжно укрыв пророка от стрел и дротиков, люди двинулись на штурм. Сфагам и
Анмист пробили неприступный для плохо вооружённых горожан строй копьеносцев, и те
устремились за ними в образовавшуюся брешь. Закипел жестокий бой. Площадь, с которой
давно удрала вся вельможная публика и праздные зеваки, наполнилась звоном оружия,
боевыми выкриками и стонами раненых. Неуклонно прорываясь вперёд, Сфагам и Анмист
разметали ряды лучников, которым уже было не до стрельбы по людям.
Сфагам первым достиг лестницы. Анмист, впрочем, и не стремился за ним угнаться. Он с
демоническим азартом косил солдат направо и налево, упиваясь своим превосходством, внушая
мистический ужас как противнику, так сражающимся рядом с ним горожанам.
А Сфагама с боем пытались остановить едва ли не на каждой ступеньке. Однако вид
собственной беспомощности перед непостижимыми возможностями мастера в конце концов
парализовал волю защитников. Чем выше поднимался Сфагам по усеянной мёртвыми телами
лестнице к входу в Пещеру, тем чаще встречающие его солдаты опускали мечи и сторонились с
дороги. Они обходили его и, спускаясь вниз, смыкали ряды за его спиной, преграждая путь тем,
кто шёл за ним. Впрочем, возле самого входа гвардейцы сражались особенно отчаянно. Сломив
их сопротивление, Сфагам оказался в таинственном полумраке скупо освещённого вестибюля
внутренних помещений Священной горы. Здесь надо было быть особенно осторожным:
стражники и гвардейцы то и дело выскакивали из-за многочисленных колонн и каменных
уступов. За первым вестибюлем коридоры и ходы разветвлялись, образуя огромный лабиринт.
Распознать главный путь было, однако, нетрудно хотя бы по истёртости каменного пола,
несущего следы тысяч паломников, посещавших святыню в течение долгих столетий. На этом
отрезке пути нападения воинов прекратились. Жрецы и служители Пещеры со скорбными
лицами расступались, не пытаясь задержать его. Сфагам даже смог мельком насладиться
дивными росписями и прочесть краем глаза тайнопись древнего жреческого знания,
начертанную на стенах. Впрочем, скоро ему вновь пришлось взяться за меч. На выходе из зала,
где недосягаемо высокий потолок подпирали пугающе огромные и величественные статуи
древних духов, его встретил отряд внутренней охраны Пещеры. Эти Стражи Ворот Света, как
их называли, никогда не показывались на людях, и о них знали только понаслышке. Известно,
что их боевая выучка была сродни монашеской, а людская молва, как всегда добавляла всякие
фантастические детали. Говорили, что Стражи Ворот могли летать по воздуху, внезапно
исчезать и появляться в другом месте боя, убивать противника взглядом, и так далее в этом
роде.
Стражи Ворот, вооружённые короткими мечами и одетые в свободные синие одеяния,
прикрытые лёгкими доспехами, действительно оказались более серьёзным противником, чем
простые воины. Прыгая, как мячики, они довольно ловко уходили от ударов, с довольно
опасным для Сфагама мастерством согласуя свои действия. Но и они были неспособны
удержать Воина Второй Ступени. Потеряв в бою четырёх человек, они позволили Сфагаму
пройти вперёд, а сами, собравшись единой группой, заняли позицию за его спиной, медленно
наступая вперёд. Теперь Сфагам вынужден был повернуться к ним лицом и медленно двигаться
спиной дальше по коридору в сторону Ворот Света. Защитники выигрывали время. Со стороны
входа к ним постепенно подтягивались гвардейцы, копьеносцы и лучники. Судя по обрывкам
их разговоров, дела у защитников снаружи складывались не слишком удачно. Видимо, народ
уже вот-вот должен был ворваться в Пещеру. Но здесь и сейчас у защитников появилась верная
возможность победить. Сфагам вынужден был отходить назад. Пробиваться вперёд к выходу не
было смысла. А вскоре это стало и невозможно, потому что вокруг сомкнулись стены довольно
узкого коридора. Строй наступающих защитников уплотнился. Вперёд были выставлены копья,
которые нельзя было ни обойти, ни перепрыгнуть. За спинами копьеносцев готовились лучники
и метатели дротиков. А Стражи Ворот только и ждали момента, чтобы кинуться в атаку, как
только будет достигнуто самое узкое место коридора. И оно было уже близко. За спиной
Сфагама из дальнего конца коридора струился яркий голубой свет. Это были не сами Ворота
Света. До них было ещё далеко. Но свет, исходящий из них, передавался на большое расстояние
с помощью хитроумной системы зеркал. Этот коридор и был сделан таким узким, чтобы
усилить яркость льющегося издалека света и тем самым заранее поразить воображение
паломников.
Момент решающей схватки должен был наступить с минуты на минуту. Наступающие
воины немного замедлили движение, давая Сфагаму возможность слегка оторваться от них и
приблизиться, таким образом, к самому узкому месту коридора. В то же время некоторое
увеличение расстояния позволило бы стрелам и дротикам набрать в полёте нужную силу. Ктото
не дождался общей команды, и в Сфагама полетели две стрелы и дротик. Он без особого
труда отбил их молниеносным движением меча. Ещё десять-двенадцать шагов назад, и не менее
половины одновременно посланных в него стрел и дротиков пронзили бы его тело.
Выходя на Вторую Ступень, Сфагам, торопясь вернуться в бой, не защитил своё тело
бронёй боевого транса. Как и тогда в бою с лактунбом, он просто пожалел на это времени.
Боевой транс не просто делал тело нечувствительным к боли, но и окутывал его непроницаемой
силовой оболочкой, защищавшей лучше всяких доспехов. Иногда в такой транс впадали и
простые воины. Но мастера-монахи Высшего Круга достигли в этом недосягаемого
совершенства. Войдя в боевой транс, Сфагам мог бы вообще не бояться ни стрел, ни мечей, ни
копий. Впрочем, он и так их не боялся. За всё время боя он оставался неуязвим, благодаря
только лишь своему мастерству. Но теперь его положение было совершенно безнадёжным. Его
тонкое тело какое-то время могло бы продолжать бой, управляя изрешеченной стрелами
физической оболочкой. Но поскольку эта оболочка была уязвимой, то не приходилось
сомневаться, что противник, перехватив инициативу, просто разнесёт её на куски. Просто
немного позже...
До самой узкой точки оставалось всего несколько шагов, как вдруг надвигающиеся на
Сфагама воины повели себя как-то странно. На их лицах отразились растерянность, изумление
и страх. Некоторые даже опустили мечи и копья. Сфагам обернулся. На фоне льющегося из
каменных глубин света чёрным силуэтом вырисовывалась мощная, в полтора человеческих
роста фигура. Эту фигуру в чёрном плаще с низко надвинутым капюшоном Сфагам узнал
мгновенно. Массивная голова медленно поднялась. Длинные седые локоны вырвались из-под
капюшона, затрепетав на световом ветру. Огромные стальные глаза с буравящими звёздчатыми
зрачками ярко сверкнули и тяжёлым, пронизывающим взглядом уставились, словно не видя
Сфагама, на солдат. Те испуганно попятились. Спокойно повернувшись к ним спиной, Сфагам
медленно пошёл навстречу демону.
- Привет тебе, брат Сфагам, - гулким эхом разнёсся под каменными сводами голос изпод
капюшона.
- Привет и тебе, Тунгри. Поистине, ты не мог выбрать лучшего момента для своего дела.
Только как бы тебя не опередили, - кивнул Сфагам за спину.
- Торопишься умереть?
- Пожалуй, да. - Ответил Сфагам, секунду подумав.
- Что ж, изволь... - жёсткий, словно из железа вырезанный рот демона растянулся в
улыбке, - а не хочешь ли напоследок со мной сразиться? Разве Мастера Высшего Круга
отдают свою жизнь просто так, без боя?
- Сразиться с тобой? Я ведь и так тебя уже победил, - спокойно проговорил Сфагам,
опуская меч.
По лицу демона скользнула тень недоумения.
- Победил?
- Конечно, - улыбнулся мастер, вкладывая меч в ножны, - я делаю то, что хочу, и сам
творю свою судьбу, а ты подчиняешься правилам. Ты ничуть не свободнее, чем люди, с
которыми ты играешь.
- Кто сказал, что ты сам хозяин своей судьбы? Тобой управляют силы, чей замысел
непостижим ни для кого. Так что твоя свобода - жалкая человеческая иллюзия. Самообман, на
который вы все так падки.
- Если я дотянулся мыслью до этих сил, то они больше мною не управляют. Ни одна
сила не способна предвидеть, что я сделаю в следующий момент и как изменится от этого мир.
Эти силы могут лишь приспосабливать результаты этих изменений для своих нужд. Обычно у
них это получается. Но это уже нисколько не умаляет моей свободы. И в этом случае нет
никакой разницы, когда и как закончится мой земной путь. А тебя они просто используют как
простого работника, связанного правилами игры. Той игры, что обманывает тебя иллюзией
свободы. Так что - моя победа, Тунгри! Забирай мою жизнь и радуйся, что переиграл своего
приятеля.
Демон долго, не отрываясь, смотрел на Сфагама.
- Что ж, играть так играть! Я тоже не пустая фишка! Делай своё дело, сильный человек!
Я более не ищу твоей смерти!
Демон оторвался от земли и медленно поднялся в воздух. Белые локоны завертелись на
ярком свету и окутали его фигуру, которая, приняв форму огромной серебристой стрелы,
внезапно сорвалась с места, пронеслась над головой Сфагама и с ослепительной вспышкой
холодного света врезалась в строй сгрудившихся в коридоре воинов.
Сфагам медленно пошёл назад к выходу. Никого из воинов, атаковавших его в коридоре, в
живых не осталось. Их тела были разбросаны здесь и там в самых невероятных позах. В
следующих залах ему встречались жрецы и служители Пещеры, которые, онемев от ужаса,
прижимались к стенам. В главном вестибюле собрались стражники и солдаты. Но никто из них
и не подумал поднять на Сфагама меч.
Бой был окончен. Никто больше не рвался к входу. Солдаты и горожане столпились рядом
на ступенях лестницы. Сфагама пропустили вниз к центру плотного людского кольца. В центре
его на камне сидел пророк, горестно закрыв лицо руками. Вокруг него теснились его
последователи, среди которых Сфагам заметил Станвирма. Анмист и Олкрин тоже были здесь.
- Дорога к Воротам Света свободна. Отведи народ свой к Вратам Спасенья, - Тихо
проговорил Станвирм, немного наклонившись к учителю.
Тот ещё ниже склонил голову, но затем оторвал руки от лица и поднял глаза к небу.
- Врата Спасенья... Как я был слеп!... Вы злобные кровожадные животные! Вы ждёте
спасенья, как награды, как подачки от хозяина, которому служите, но в душе своей не верите
ему и ненавидите его! Врата Спасенья! Те, кто был достоин спасенья, ушли молиться за вас,
неразумных! Каких дел вы теперь натворите в мире! Где были мои глаза! Вы не достойны
Небесного Отца! И я не достоин его! Молиться! Молиться остаток дней и не раскрывать более
рта! О, Отец, почему я не умер сегодня?!
Айерен вновь опустил голову, стиснув её руками.
- Надо Гембру поискать, - сказал Сфагам Олкрину и Анмисту.
- Да! - неожиданно откликнулся пророк. - Пойдёмте... скорей. Сегодня она ещё раз
спасла мою трижды никчёмную жизнь!
Все двинулись к месту несостоявшейся казни, откуда начался бой. Олкрин в нетерпении
забегал вперёд, суетливо разглядывая разбросанные повсюду тела. Вдруг он что-то неясно
выкрикнул и склонился над кучей строительных обломков возле развороченного алтаря.
Подойдя ближе, Сфагам увидел лежащую на земле Гембру. Сверху её придавливали тела двух
убитых гвардейцев, и Олкрин первым делом спешно откинул их в сторону. Гембра лежала на
спине. Из-под её правой ключицы торчал обломанный дротик. Лицо было обращено к небу, и
плавный ход серых осенних облаков отражался в её неподвижных широко распахнутых глазах.
Олкрин припал ухом к её груди.
- Не дышит! - Тихо воскликнул он срывающимся голосом.
Схватив холодеющую руку Гембры, он лихорадочно её ощупал. Затем с вялой
обречённостью отпустил безжизненную кисть и, упав на колени, сорвал с головы шапочку и,
прижав её к лицу, глухо зарыдал.
- Почему?!... Ну, почему?! - твердил он сквозь рыдания изменившимся голосом. - А я
тогда над ней смеялся... И потом ещё!...
Сфагам молча и неотрывно смотрел на Гембру. Смерть сдула с её лица привычную маску
угловатой резкости, и теперь оно приобрело мягкие, почти детские черты. А глаза уже
подёрнулись мертвенной пеленой...
- Учитель! - вскинул голову Олкрин. - Может быть можно ещё что-то сделать? А?
Может, попробуем...
Сфагам скорбно покачал головой.
- Нет, Олкрин, мы уже ничего не можем сделать.
Тот снова склонился над Гемброй. Айерен стал рядом с ним на колени, мягко обняв парня
за плечи.
Анмист тоже подошёл ближе и хотел было что-то сказать, но, неловко потерев
подбородок, промолчал и отошёл в сторону.
- Говорят, ты умеешь воскрешать мёртвых? - неожиданно обратился он к Айерену
после долгой паузы.
- Её душа не блуждает в тёмных пределах ближнего тонкого мира. Её уже забрал
Небесный Отец. Оттуда вернуть нельзя, - не поднимая головы, проговорил пророк. - Лучше
бы он забрал всех этих... Хотя зачем они ему?... Я стал причиной её гибели, и на мою голову
должны пасть ваши упрёки.
- Тебя никто не осуждает, - ответил Сфагам, - это был её выбор. Она до конца прошла
свой недолгий путь и избыла свою судьбу... В полной мере.
Все замолчали. Притихли и стоящие вокруг люди.
- Дорогу светлейшему Элгартису!
- Дорогу регенту империи! - прорезали тишину зычные выкрики.
Небольшую повозку Элгартиса можно было бы назвать даже скромной, не будь она
сделана из чистого золота. Именно её, а не носилки, использовал обычно регент для
торжественных и ритуальных случаев. Правитель страны не стал подъезжать вплотную, а,
выйдя из повозки, в сопровождении всего лишь двух охранников направился к алтарю. Народ
расступился в поклоне.
- Поскольку Айерен из Тандекара, прозванный Фервурдом, не выказывает намерения
дерзновенно и незаконно проникнуть в священную Пещеру Света, то обвинения в святотатстве
и богохульстве теряют смысл и снимаются с него! - громко изрёк регент. - Именем Его
Величества Императора и властью, данной мне законом Алвиурийской империи, я отменяю
приговор, вынесенный судом Айерену из Тандекара, и объявляю его свободным!
Народ ответил волной одобрительных возгласов.
- Эти люди, - продолжал регент, указывая на Сфагама, Олкрина и Анмиста, - тоже не
несут ответственности перед законом, ибо в их действиях не содержалось ни смуты, ни
оскорбления богов, а лишь стремление к справедливости. А то, что во имя торжества
справедливости им пришлось прибегнуть к силе оружия, было вызвано особыми
обстоятельствами, в которых мы, несомненно, разберёмся. Пусть идут с миром! Да пребудет с
ними милость богов и Его Величества Императора! Да пребудет она и с вами, честные жители
Канора!
- Из слов регента было понятно, что ему ежеминутно докладывали обо всех мельчайших
изменениях обстановки на площади. И появился он в самый подходящий для себя момент. Ни
раньше, ни позже.
- Мне остаётся лишь разделить вашу скорбь по тем, кто погиб сегодня на этой площади!
- закончил Элгартис, искусно сменив интонацию. Взгляд его скользнул по мёртвой Гембре и
вопросительно поднялся вверх.
- Она отдала свою жизнь за Айерена, - ответил Сфагам на немой вопрос регента. -
Если б не она - он был бы убит.
- ... Людьми Бринслорфа, - добавил Анмист.
- Да... - с удручённым видом кивнул Элгартис, ответив Анмисту почти незаметным, но
весьма многозначительным взглядом. - Похоронить её с воинскими почестями. Как положено,
по обряду, - отдал он распоряжение, выросшему будто из-под земли секретарю.
Тот подобострастно кивнул и исчез, а сам регент, придав лицу выражение скорбной
озабоченности с оттенком стоического оптимизма, направился к своей повозке.
- Пойдём, я тебя перевяжу, - тихо сказала какая-то женщина, мягко касаясь плеча
Олкрина, - а то в крови весь...
- Да что там... - утирая слёзы, пробормотал тот, отходя всё же с ней в сторону. -
Учитель, можно, я приду к тебе сегодня вечером? - обернулся он к Сфагаму.
- Приходи, - тихо ответил тот.
- А куда теперь направишься ты? - спросил Анмист у пророка. - Ведь ты ещё много
что сможешь сделать.
- Я уже сделал. Вернее, не сделал, а наделал. И наделал слишком много. Поистине
слишком много! Довольно. Больше никто не услышит моего голоса. Никто... Ни один человек
до самого моего последнего часа. Молиться... Молиться в уединении!
Говоря будто сам с собой, Айерен, низко до земли поклонившись своим спасителям,
нетвёрдой, но поспешной походкой пошёл прочь. Его сподвижники едва успевали расступаться
перед ним.
- Ну вот, всё, похоже, и разрешилось. Не совсем так, как думалось, но всё же... - с
несколько озабоченным видом сказал Анмист.
- Всё, кроме наших с тобой дел, - уточнил Сфагам.
- Разумеется. Это своим порядком.
- Завтра, в том же кабачке. Вечером. Идёт?
- Договорились.
Коротко поклонившись на прощанье, Анмист удалился. А Сфагам ещё долго стоял
неподвижно, не отрывая глаз от Гембры. И только когда офицеры императорской гвардии
закрыли ей глаза, подняли её тело с земли и положили на погребальные носилки, он стряхнул с
себя оцепенение и, протиснувшись сквозь толпу вновь набежавших зевак, покинул площадь.
Глава 37
Сфагам лежал на низкой скрипучей кушетке, глядя на грубые, потемневшие от времени
доски низкого потолка. Маленькая комнатка на третьем этаже небольшой гостиницы была
тёмной и мрачноватой. Свеча на столе почти не давала света, но зато раскидывала по стенам
причудливые и пугающие тени.
Только что Сфагам попрощался с Олкрином. Он знал, что больше никогда не увидит
своего ученика. Их последний разговор был долгим. Олкрин смущался, что не сдержал вчера
своих чувств при виде убитой Гембры, а Сфагам, напротив, едва ли не впервые в жизни
стыдился своей сдержанности.
Сфагам искренне любил своего ученика и не хотел быстро с ним расставаться. Но когда
тот ушёл, Сфагам странным образом почувствовал облегчение, ибо сейчас в его душе
творилось такое, что делало всякое общение с людьми невыносимо мучительным. Это касалось
даже самых близких. Никогда ещё Сфагам не переживал такого разлада с самим собой. Вчера
он сделал главное дело в своей жизни. Колесо его судьбы совершило полный оборот, не просто
проехав по миру, но и изменив его. Теперь от него протянулась прямая нить причастности к
самому высокому, непостижимому и запредельному. Но при этом сломанный воздух боли и
страданий, вспененный движением этого колеса судьбы, жёг и разрывал ему сердце. Эта боль
доносилась совсем из другого места, источник её лежал не так высоко, но от этого не было
легче. Да, он, монах Сфагам, не дал миру свернуть на дорогу сладкого и губительного
самообмана. По крайней мере, здесь и теперь. Но сможет ли он, монах Сфагам, жить дальше,
неся в себе боль этого несостоявшегося поворота? Наверное, сможет. Знать бы только, во имя
чего. Поставленная и достигнутая им цель почти выходила за пределы человеческих сил. А
любая новая цель заведомо будет их превосходить. Но куда же девать всё человеческое? Эту
человеческую боль?
Сфагам подошёл к окошку. Впереди не было видно ничего, кроме плотно затворенных
окон вплотную стоящего соседнего дома. Где-то внизу слышались гулкие восклицания
вечерних прохожих и перекличка стражников.
Весь вечер, даже во время беседы с Олкрином, в голове Сфагама звучали стихи
Тианфальта.
Мне холодно и больно,
И некуда бежать,
Хочу забиться в угол,
Забиться и дышать.
Так начиналось одно из самых последних стихотворений поэта.
Как всё же тяжко было ощущать себя стрелой, пробившей насквозь свою цель и
несущейся дальше неведомо куда...
В дверь постучали.
Сфагам не хотел никого видеть. Эта захудалая гостиница была хороша лишь тем, что
здесь ему, наконец, удалось отвязаться от этих неугомонных и надоедливых людей, которые
весь день не оставляли его в покое со своими вопросами и разговорами. В конце концов ему
пришлось спрятаться от них, словно преступнику. Теперь ему даже стало казаться, что побоище
на Площади Церемоний сегодня утром устроил не он, а кто-то другой.
- Кто ты и что тебе нужно? - устало спросил он человека, стоящего в дверях.
- Меня зовут Агверд. Я привёз тебе письма из Амтасы. Ох, и нелегко же было тебя
найти!
- Войди и садись. Мне нечем тебя угостить, кроме простой воды и яблок. Но, если ты не
откажешься, я закажу вина.
- Вино в Каноре всегда делать умели. Правда, в таких заведениях его иногда разводят
ослиной мочой, но можно рискнуть.
- Я закажу самого лучшего, - улыбнулся Сфагам.
Вино, вопреки подозрениям, оказалось весьма неплохим, да и поданный хозяином к вину
мясистый румяный цыплёнок с острым соусом и овощами и свежие сырные лепёшки выглядели
довольно аппетитно. Понимая, что гость не станет есть один, Сфагам решил разделить с ним
эту тяжёлую и грубую пищу простых людей. Было в ней всё же что-то очень притягательное.
Особенно сегодня.
Агверд что-то говорил о вине, о своём ремесле, делился опытом житейской мудрости,
рассказывал о жизни в Амтасе. Сфагам не то чтобы не слушал его, он даже время от времени
откликался на его слова. Но мысли его были устремлены к Ламиссе. Всё время в его душе горел
этот далёкий тёплый огонёк. Теперь он неожиданно стал ближе, и от этого ещё недосягаемее.
- Как она там? - тихо спросил Сфагам, впервые за всё время мягко перебив речь гостя.
- Живёт... - смущённо пожал плечами тот. - Ждёт тебя... М-да... Я, пожалуй, пойду.
Мне ещё двух человек сегодня надо найти.
- Найти? В такой час?
- Да, уж надо. Куда денешься...
Осушив на прощанье ещё одну кружку вина, Агверд откланялся, оставив на столе кипу
маленьких свитков. Сфагам распечатал и развернул наугад один из них.
"Милый! Сегодня я опять весь вечер смотрела в окно и думала о тебе. По ночам у нас
теперь часто идут дожди. Как только начинается дождь, я сразу вспоминаю тебя и пытаюсь
представить, где ты сейчас находишься, на каких дорогах. Я только теперь поняла многое из
того, что ты мне рассказывал. Жаль, что этого было так мало. Зато я часто мысленно говорю с
нашим будущим сыном. Мне кажется, он будет очень похож на тебя.
А помнишь того смешного воронёнка, которого ты кормил у нас в саду? Он с тех пор так
всё время к нам и прилетает. Он тоже скучает по тебе. А котик наш заболел и совсем ничего не
ест..."
Сфагам бросил свиток на стол и почти упал на застонавшую болезненным скрипом
кушетку. Слёзы душили его. Кто, когда, за что, а главное, зачем отнял у него всё человеческое?
Какие страшные дела надо было совершить в прошлых перерождениях, что ВОТ ТАК
расплачиваться?
Теперь он понимал, нет, не просто понимал, а ЧУВСТВОВАЛ, что имел в виду брат
Велвирт, когда говорил, что не хотел бы победить в тот день. Ради чего теперь п
...Закладка в соц.сетях
