Жанр: Фантастика
Игры демонов 2. Конец игры
...у перед Небесным Отцом, ею
уже владеют другие силы.
- Вот видишь. Твой Отец не всемогущ и зло живёт само по себе, а не с его попущения.
Сколько бы вы ни говорили о единстве, сколь бы ни склеивали распавшиеся половинки мира,
его двойственность навсегда останется вашим проклятьем. Вы никуда не скроете эту
двойственность и не скроетесь от неё сами. И в конце концов она вас погубит. И случится это
гораздо раньше конца времён. Стало быть - суд и приговор.
- Стало быть, так.
- Ну, как знаешь. Во всяком случае, я постараюсь, чтобы твоя встреча с твоим Небесным
Отцом произошла как можно позже. Ты ещё можешь сделать для меня много полезного.
- Люди всё равно не станут жить по твоим законам.
- Они уже живут по моим законам! - едва не крикнул Анмист, вставая с места.
- Выходит, ты меня превзошёл в стремлении навязать свою волю миру. А твои
рассуждения были так красивы... Прошу тебя, дай мне покой. Завтра мне предстоит отвечать
перед Большим Судом и Коллегией жрецов.
Анмист криво усмехнулся и направился к двери.
- Если хочешь продлить свою жизнь, вспоминай иногда, что ты тоже просто человек, -
проговорил Айерен тихим голосом вслед уходящему Анмисту.
Глава 34
- Итак, Айерен из Тандекара, прозванный Фервурдом, признаёшь ли ты, что смущал
народ хулой на богов и призывал их не соблюдать древний Закон?
- Я только подбираю птенцов, выпавших из гнёзд.
- А знаешь ли ты, что после твоих проповедей о греховности тела некоторые люди
совершали самоубийства? А в Тимирфе под действием твоих речей покончили с собой сразу
сто одиннадцать человек?
- Я никогда не призывал людей убивать себя. Я говорил, что человеку, открытому
Истине, свойственно стыдиться своего тела... Что в царстве вечной Истины у людей не будет
тел...
- Вот они и отправились в эту страну.
- Я молился за них перед моим Отцом. Мне жаль их потерянных жизней.
- Гм... - Верховный судья легонько потеребил окладистую бороду и в очередной раз
устремил долгий внимательный взгляд вниз на подсудимого.
Одинокая фигура пророка стояла посреди большого круглого зала, отбрасывая по
сторонам косые неравномерные тени. Каждое слово, произнесённое стоящим в этой точке
человеком, едва ли не громогласным эхом уносилось под высокие своды главного судебного
зала, который сегодня был полон, как никогда.
В верхнем ярусе по обе стороны от судейской коллегии, как и положено было по статусу,
расположились жрецы Пещеры Света. В этом же ряду по правую руку от судей восседал сам
регент империи светлейший Элгартис со своими приближёнными. Левую же сторону занимали
виднейшие сановники государства. Сегодня они демонстративно группировались вокруг
господина Бринслорфа. Те же, кто предпочитал другую позицию, соответственно предпочли
места поближе к регенту. В нижних рядах расположились храмовые жрецы, члены городского
собрания и наиболее уважаемые граждане алвиурийской столицы.
- А говорил ли ты, Айерен из Тандекара, - после некоторой паузы продолжил свои
вопросы судья, - что войдёшь в Пещеру Света и введёшь туда всех уверовавших в твоё
учение?
- Я говорил, что Пещера Света есть врата к Небесному Отцу и открывшие ему свои
души без труда войдут в них вслед за мной.
- Таким образом, твой ответ можно считать утвердительным, - немного повысив голос,
изрёк судья, поправив на груди массивную серебряную бляху. - Что ж, из многочисленных
свидетельств и слов самого подсудимого с очевидностью следует, что хула на богов и Древний
Закон, дерзостное оскорбление святынь и возмущение народа действительно имеют место быть.
Желает ли кто-нибудь из присутствующих здесь достойных лиц сказать что-либо по делу
Айерена из Тандекара?
Тотчас же взметнулась вверх унизанная перстнями рука Бринслорфа.
- Попустительство властей переходит все границы! - решительно начал дядя
императора, стараясь не смотреть в сторону регента. - По стране бродят сотни шарлатанов,
выдающих себя за мудрецов и пророков. Они прельщают народ вредными сказками, внушают
ему неуважение к властям и законам, развращают людские сердца хулой на богов и
святотатством. Выходит, стоит любому недостойному мерзавцу поверить выдумкам о едином
боге - и он якобы способен будет войти в Пещеру Света! Какая наглость! Воля богов более
ничего не стоит! Ни гроша не стоят и предопределения судьбы и различия человеческой
природы! Только захотел в страну вечного блаженства - и милости просим! Только откажись
от Древнего Закона и святых традиций! Пусть все присутствующие в этом зале мудрые и
почтенные люди задумаются, куда толкают страну такие вот лжепророки...
- Эй, пророк, - воспользовавшись паузой, насмешливо выкрикнул кто-то из
приближённых Бринслорфа, - а если все добрые люди уйдут с тобой в Пещеру Света, то с кем
же мы, недостойные, останемся?
- Не перебивайте выступающего! - вмешался судья, - продолжай, почтеннейший
Бринслорф.
- Я не буду долго говорить о преступлениях этого человека. Они очевидны. Скажу лишь
одно - если мы не хотим допустить разрушения основ, наказание его должно быть самым
суровым. Суд обязан проявить твёрдость, ибо под угрозой спокойствие всей страны и дух её
народа.
По лицу регента скользнула кривая улыбка.
- Хитрюга! Хочет казнить его от твоего имени, а потом раздуть смуту! - шепнул
Маленький Оратор на ухо Элгартису.
- Дураку ясно, - едва шевельнув губами, ответил тот.
- Кто еще намерен сказать своё слово? - вновь обратился к залу судья.
Из следующих нескольких выступлений стало ясно, что хотя многие и сочувствовали
Айерену, но врагов у него было всё-таки больше. Во всяком случае, в этом зале. Слова "казнь"
и "наказание" то и дело звучали в речах выступающих, но что-то удерживало их от самых
решительных осуждений и самых суровых приговоров.
Наконец, взял слово и сам Элгартис.
- Да, улики против Айерена из Тандекара весьма тяжки, - начал свою речь регент, - но
можно ли с такой лёгкостью осуждать человека, за которым идёт множество последователей?
Если бы речь шла лишь о неразумной черни... Но нет! Среди тех, кто верит этому человеку, мы
видим немало людей весьма достойных. Какие бы обвинения ни выдвигались бы против него,
никто не убедит меня, что простой базарный шарлатан способен взбудоражить всю страну.
Именно поэтому я призываю суд проявить мудрость и внимание к возможным последствиям
обвинительного приговора.
- Разумеется, слова светлейшего Элгартиса, регента нашего великого государства, -
подобны золотым слиткам на чашах правосудия, - почтительно ответствовал судья, тут же
мысленно ужаснувшись пугающей двусмысленности своего цветистого комплимента. Но,
увидев кривую и беззлобную ухмылку регента, который, к счастью бесчисленных лизоблюдов,
умел ценить и прощать смешные глупости, успокоился. - Не пожелает ли светлейший
поделиться своими мыслями о наиболее разумном решении дела?
- Я не намерен влиять на решение суда, но если суд интересует мой взгляд на вещи, то
он таков. Главный вопрос состоит в том, чтобы выяснить, является ли обвиняемый истинным
пророком или нет. А что может установить истину лучше самой Пещеры Света? Пусть
попробует в неё войти, как делали это все великие мудрецы и учителя алвиурийского народа. И
вот тогда всё станет ясно: и кто он сам, и какова цена его учения.
Судья удовлетворённо кивнул.
- Что ты скажешь на это? - обратился он к Айерену. - Готов ли ты следовать
священному пути мудрецов и пророков, если суд предоставит тебе такую возможность?
- Я войду в Пещеру Света только вместе с моим народом. Ибо не себя пришёл я спасти,
но всех идущих за мной.
- Хочу спросить достопочтенных жрецов Пещеры Света, был ли в истории случай,
чтобы человек, приступающий к порогу священной Пещеры, был до того привлечён к
императорскому суду?
Не говоря ни слова, жрецы отрицательно покачали седыми головами.
- Как известно, мудрейшие жрецы не бросают слов на ветер. И всё же им наверняка есть
что сказать по существу дела.
В ответ, после некоторой паузы, с места поднялся Митлиранк - глава коллегии жрецов
городских храмов. Это был высокий грузный старик с крупными, но не вульгарными чертами
лица и большими, почти всё время слезящимися чёрными глазами.
- Я прошу высокий суд и всех присутствующих набраться терпения, ибо моя речь будет
не столь краткой, - начал жрец негромким голосом. - Всем известно, что ещё в древние
времена боги открыли великому Вэйниру план строительства особого храма, который надлежит
возвести во дни сомнений и смущения духа людского. Всем также известно, что тайное знание
о Храме Спасения было передано Вэйниром нам, жрецам. И все эти долгие века жрецы хранили
это священное знание. Но вот день настал... - Голос Митлиранка немного сорвался.
Чувствовалось, что он пребывает в сильнейшем волнении. - Сейчас я открою... я должен
открыть вам тайное знание. Таково решение Совета Жрецов. Жрецов храмов и жрецов Пещеры
Света. И это имеет прямое отношение к делу Айерена из Тандекара, прозванного Фервурдом.
Все знают, что алтарь древнее храма. Ещё не научившись возводить стены, люди ставили
в отмеченных местах алтари из неотёсанных камней и, созерцая творение богов, соединяли на
алтаре как в центре мира силы Земли и Неба, стихии четырёх сторон света и собирали воедино
распадающийся мир. А затем, дабы собранная упорядоченность мировых стихий обрела
устойчивость и силу, вокруг алтаря стали возводить стены, и четыре угла священного дома
смыкались с кругом небосвода. Но между бесконечным кругом небес и четырёхугольником
земли есть ещё и третье - человек, соединяющий воедино первоначала вселенной.
Жрец перевёл дух и обвёл глазами притихший зал. Единственным человеком, кто не
смотрел в это время на него, был подсудимый - Айерен из Тандекара. Опустив голову, он
смотрел себе под ноги.
- И вот что завещал нам Вэйнир, - продолжил Митлиранк. - "Когда сердца людские
дрогнут, когда не услышат их молитв боги, когда не найдут люди утешения ни у ближних, ни у
дальних своих, когда распадётся мир на добрую и злую половины и ничто, кроме этих половин,
не станет быть, - придёт время великой жертвы". Таковы были слова Вэйнира. А дальше он
передал жрецам тайное знание о великой жертве и об алтаре Храма Спасения. Всякий алтарь
есть символ божественного первочеловека, приносимого в жертву высшим силам во имя
преображения мира. Он есть всеобщее бытие, приносимое в жертву и воплощаемое в мировом
порядке, кристальный образ которого и есть сам храм. От духовного первочеловека, сущности
всего сущего, рождается космический разум, а от него и первый человек в его телесной форме.
И всякий алтарь возводится так, будто в нём замурован "золотой человек" - первожертва
божественным силам. Его голова обращена к востоку, ноги - к западу, а руки и ноги касаются
северо-восточного и юго-восточного углов алтаря. Сторона же основания алтаря равняется
длине тела "золотого человека" с вытянутыми руками, кирпичи делаются по длине его ступни.
И далее говорится в завещании Вэйнира: "Когда изойдёт время творцов мира и придёт время
спасителей, явится "золотой человек" в телесном обличье. И замурован будет в алтаре Храма
Спасения. И мир обновлён будет". Так вот... - Митлиранк вновь немного запнулся, - этот
"золотой человек" сейчас стоит перед нами. Вот он! - резко вытянув руку, жрец указал на
Айерена. - Мы, жрецы, давно и внимательно присматривались к нему. По многим признакам
распознали мы в нём новую жертву божественным силам. И никто до сих пор не решался об
этом сказать, ибо страх ошибки велик. Но сегодня мы говорим. Не казнь, но великая жертва
предначертана судьбой этому человеку!
- Когда человека насильственно лишают жизни от имени закона, это называется казнью,
- деликатно вставил судья.
- Да. Если это закон человеческий. Здесь же речь идёт о божественной жертве во имя
обновления мира, а это закон не человеческий. И на этом я заканчиваю свою речь, -
невозмутимо ответствовал жрец.
Некоторое время в зале стояла гнетущая тишина.
- Суд удаляется на совет, - объявил, наконец, судья, поднимаясь с места. - Уведите
подсудимого.
Зал взорвался возбуждённым и беспорядочным шумом: все принялись бурно обсуждать
услышанное и строить прогнозы относительно окнчательного решения.
В окружении небольшой свиты Элгартис вышел в большой светлый коридор, где уже
толпился народ. Это были главным образом те из присутствующих в суде, кто сидел в первых
нижних рядах и раньше других оказался у выхода.
- Пускать в святую Пещеру всяких проходимцев! - услышал он позади себя
презрительную фразу Бринслорфа, обращённую будто бы к своим приближённым, но на самом
деле, конечно же, к нему.
Группа младших жрецов городских храмов была настолько увлечена своими разговорами,
что даже не сразу расступилась, пропуская главу государства. Какой-то юркий человечек
поднёс старшему из жрецов массивный и богато украшенный серебряный жезл, видимо,
предлагая его купить.
- Хорошо! - веско провозгласил старший жрец.
- Хорошо, хорошо! - закивали жрецы.
- Но дорого...
- Дорого, дорого! - подхватили жрецы.
- Но хорошо! - повторил старший.
- Хорошо! Хорошо! - загомонили жрецы.
Выйдя в ярко освещённый портик, Элгартис, щурясь от солнечных лучей, поднял голову
вверх, подставив лицо легким порывам тёплого осеннего ветерка.
- Чую ветры перемен! - сообщил Маленький Оратор, морща нос-кнопочку.
Регент ухмыльнулся, но тут же сердце его сжалось от неожиданного и беспричинного
приступа тоски. Эта тоска была неизмеримо глубже и больнее, чем та, что исходила от
множества мелких сердечных заноз, к которым не привыкать было чёрствому интригану. Здесь
было что-то другое. По-настоящему страшное.
- Повар на месте? - тихо спросил Элгартис.
- Куда денется! - пискнул в ответ шут.
- После ужина - ко мне.
- Прошу всех внимать решению императорского суда! - провозгласил судья, когда шум
в зале стих. - Айерен из Тандекара, прозванный Фервурдом, признаётся виновным в
поношении богов, осквернении святынь, неуважении к Закону и возмущении спокойствия
народа! Тем не менее суд признаёт, что упомянутый Айерен из Тандекара является человеком,
отмеченным необычайными способностями, и воздействие его речей на умы нельзя счесть
исключительно вредоносным.
- Какая чушь! - почти вслух пропищал Маленький Оратор.
- Кроме того, принимая во внимание особые обстоятельства, суд постановляет принять
исключительное решение: поступить с упомянутым Айереном из Тандекара согласно древнему
завещанию, открытым сегодня нам в этом зале почтеннейшим Митлиранком. Через три дня,
после необходимых приготовлений на Площади Церемоний перед священной горой Аргренд
будет заложен Храм Спасения, в алтаре которого будет заживо замурован Айерен из Тандекара,
прозванный Фервурдом. И таким образом, "золотой человек" будет принесён в жертву во имя
обновления мира и спасения его от порока и скверны. О решении суда будет объявлено сегодня
же.
- Желаешь ли ты, Айерен из Тандекара, что-нибудь сказать суду?
- Нет, - безучастно покачал головой пророк.
- Суд окончен! - судья поднялся со своего места, почему-то украдкой косясь на
регента.
Тунгри поднимался ввысь огромным бело-седым грибом. Валпракс нёсся рядом пернатой
оранжевой стрелой. Здесь, высоко над фронтом облаков, где кончалось видимое человеческим
глазом небо, их объяла ледяная слепящая синева. Золотая полоска солнечного горизонта
осталась далеко внизу, а сверху наползала чернота, бездонная и бесконечная, едва присыпанная
искорками звёзд.
Прозрачный нездешний свет излился будто бы сразу отовсюду, собравшись в лучистосеребряное
ядро. Здесь не было звуков: мысль изливалась безмолвно, не оскверняясь ложными
личинами слов. Здесь среди космической тишины демоны вели безмолвный разговор с высшей
субстанцией. Текучие белёсые нити и снопы красно-оранжевых искр сплетались и расплетались
в потоке холодного света, рисуя в пространстве немыслимые узоры.
Наконец, демоны стали медленно возвращаться вниз, уплотняя и очерчивая на лету свою
форму. Вот уже показалось и белоснежное поле облаков, пробив которое, демоны вновь
оказались в земном мире.
- Нет, я этого не понимаю! - возмущённо выпалил Валпракс, - где же, в конце концов,
справедливость! Если мне целых три дня нельзя будет воспользоваться последним
спасительным ходом, то потом он мне, скорее всего, и не понадобится! Дни-то какие!...
- Это уж точно! В том-то и весь фокус, - прогудел в ответ Тунгри. - Уж больно твой
герой высоко поднялся. Теперь за ним сверху присматривают.
- Присматривают! У тебя-то, между прочим, ход не отняли. Выходит, конец моему
другу! Там и без тебя-то весело будет, а уж с твоими придумками...
- Такова, стало быть, его судьба. Мы ведь не видели его судьбу заранее. А почему,
помнишь? Потому что НЕ МОГЛИ УВИДЕТЬ. А это значит, что рано или поздно в игру
вступят силы, которые выше нас.
- Да уж! А я-то ещё радовался, что однажды это станет не только нашей игрой.
- Не тревожься! Что тебе эти люди! Разве они стоят наших волнений?
- Если не стоят, то какой тогда интерес в игре? - продолжал возмущаться не на шутку
расстроенный Валпракс.
- Может, ты и прав, - помолчав, ответил Тунгри.
- А там, наверху, между прочим, тоже свой интерес имеется! Хотят убрать моего героя
твоими руками. Так что они играют с нами, как мы с ними!
Тунгри не ответил.
Сизая дымка внизу быстро рассеивалась, и глаз уже мог охватить очертания огромного
города, широко раскинувшегося по обоим берегам серебряной ленты реки Утаур. В этот
вечерний час Канор едва начал отвечать редкими ещё огнями на спускающиеся сумерки.
Мощная, испускаемая городом волна возбуждения, тревоги, ожидания, надежды и ещё других,
не поддающихся описанию состояний поднималась в небо.
- Не простые сегодня настроения в этом городишке. - Проговорил немного
успокоившийся Валпракс, окунаясь в волну человеческих флюидов.
- Не простые... То ли ещё будет!
- Ты, конечно, знаешь о решении суда?
- Знаю, светлейший.
- Ну, и что ты на это скажешь?
- Светлейший! Когда я поговорил с ним в тюрьме, я понял, что это - истинный пророк.
От него, без преувеличения, зависят судьбы мира. Ни в коем случае нельзя допустить его
гибели!
- Должен тебе сказать, что говорить с пафосом ты не умеешь. Но не в этом суть. Как
известно, решение суда не могу отменить даже я. А действовать в обход суда тоже не хотелось
бы. Есть люди, которые только этого и ждут. Да ещё и жрецы... А с другой стороны, не знаю,
как там насчёт судеб мира, но его казнь обязательно вызовет смуту. Весь город гудит...
- Светлейший! Осмелюсь предположить, что то, что не пристало делать тебе, может
сделать кто-нибудь ещё. К примеру, тот, кого никто не знает...
- Ты хочешь сказать, что один готов справиться со всеми?
- Не знаю уж, как там выйдет. Кое-чему я в монашестве научился. А главное, нельзя
упускать ни малейшего шанса. Я хочу, чтобы исполнилась твоя воля. Чтобы этот самый Айерен
получил возможность войти в Пещеру вместе со своими последователями. А там, как бы ни
повернулось - всё обернётся в пользу твоей мудрости и твоего величия. А смута... Если и
будет, то не против тебя.
- Что ж... Всё это красиво... Но тебе-то зачем рисковать жизнью в почти безнадёжном
деле?
- Светлейший! Если Айерен погибнет, то и мне сейчас жить незачем. А если и стоит
прийти в мир, то жизней через пять-семь.
- Гм... Ну ладно, ладно. Действуй. На кухню можешь не возвращаться.
Ранним утром следующего дня на Площади Церемоний начались приготовления. Сначала
было отмерено определённое расстояние от входа в Священную Гору. Затем жрецы в течение
нескольких часов совершали в этом месте свои священные обряды. После этого Верховный
жрец Храма Всех Богов установил в строго рассчитанной точке небольшой столбик и очертил
вокруг него круг. Этот столбик служил указателем высоты солнца. По крайним положениям
своей тени утром и вечером он указывал на круге две точки, которые соединялись осью "восток
- запад". Когда к концу дня обе точки оказались определены, жрецы с помощью шнура
описали вокруг каждой из них по кругу. Пересечение кругов показало и вторую ось - "север
- юг". На концах полученных таким образом осей были также очерчены круги, и точки их
пересечения образовали четыре угла квадрата, который жрецы называли "квадратурой
солнечного цикла", ибо сам солнечный цикл являлся в образе круга, описанного вокруг
столбика.
Жители Канора, которые и без того всегда с интересом наблюдали за священнодействием
жрецов, теперь неотрывно следили за каждым движением и обсуждали каждый шаг. И когда
жрецы удалились и на площадку стали подвозить камни и доски, народ не разошёлся, а до
позднего вечера толпился вокруг, глядя на то, как рабочие начинают возводить леса. Тут же
вспыхивали жаркие споры между сторонниками и противниками Пророка Айерена, которые
едва не переходили в настоящие драки.
На следующий день обстановка ещё больше накалилась. По городу понеслись слухи один
другого тревожнее. Говорили, что в храмах начали шататься и падать изображения древних
богов, что в случае казни Пророка его последователи намерены одновременно сжечь себя
прямо возле нового храма, что пророк уже мёртв, а вместо него в жертву будет принесён
специально подставленный человек. Последний слух имел несколько вариантов. Одни
говорили, что пророк тайно отправлен в далёкий монастырь, другие утверждали, что сами
видели, как он вознёсся на небо. В меру своей фантазии, расцвечивая эти истории
всевозможными поражающими воображение подробностями, городские болтуны ещё более
накаляли и без того напряжённую обстановку.
К концу второго дня беспокойство в столице достигло пика. Тут и там завязывались уже
самые настоящие стычки, и городская стража, пожалуй, впервые за долгую историю Канора не
решалась арестовывать и наказывать виновных. Казалось, что пассивно-безразличное
большинство горожан, привыкшее, как правило, доверять воле властей, качнулось таки в
сторону последователей Айерена, и правители не могли этого не почувствовать. До поздней
ночи во дворце шли бурные споры о том, как лучше выйти из создавшегося положения. Но в
конце концов было решено оставить решение суда без изменения. Казнь, или, как говорилось в
приговоре, священное жертвоприношение должно было состояться утром следующего дня.
Светлейший Элгартис, искусно изобразив гордую обиду, отказался участвовать в церемонии,
передав все распорядительные права, а заодно и всю ответственность господину Бринслорфу.
Тот, оставшись премного доволен таким положением дел, распорядился втрое усилить охрану и
оцепление места казни, а также вывести на площадь три сотни самых опытных и надёжных
воинов из числа городской и дворцовой гвардии на случай возможных беспорядков. Времени
до утра оставалось немного, но люди регента успели позаботиться о том, чтобы слухи про то,
что правитель страны не желает принимать участие в расправе с Пророком, а лишь
законопослушно смиряется с решением суда, расползлись по всему городу. В этом случае
Бринслорфу, по крайней мере, было не с руки провоцировать смуту. Пауки расползлись по
углам коробки перед решающей схваткой.
А приготовления на площади не прекращались ни вечером, ни ночью. Продолжали
подвозить доски, кирпичи и большие каменные блоки. При свете факелов возводили леса. И
народ с площади не уходил.
- Ты понимаешь, его смерть будет означать победу. Полную победу его и его учения.
Его телесная оболочка будет принесена в жертву его же собственной духовной субстанции...
Этого они не понимают... И тогда против неё уже никто ничего не сможет сделать.
- А почему ты так противишься победе его учения? - спросила Гембра, обведя глазами
пустой кабачок.
Здесь, в этом давно привычном для них месте, тревога и возбуждение, царящие в городе,
как ни странно, совершенно не чувствовались. Более того, сегодня отсутствовали даже обычные
немногочисленные посетители, и Сфагам с Гемброй, сидя, как всегда, за столом у окна, могли
говорить почти в полный голос.
- Его учение сильно изменит мир. И будет как всегда - хотели одного, а получится
совсем другое. Но будет поздно. Этого они тоже не понимают. Приняв его учение, люди
сделают необратимый шаг прочь от своего естества. Пройдут века, пока они поймут, куда ведёт
этот путь. И тогда они будут долго и мучительно выдавливать из себя всё это... С болью, с
кровью, с жестокими разочарованиями. Они будут жестоко проклинать своего доброго бога за
то, что он допускает власть мерзавцев и сотни тысяч смертей. В конце концов они поймут, что
их проклятья сыплются на ими же самими придуманного бога, для которого Добро и Зло -
самые важные вещи на свете. Ох, и нелегко же будет им понять, что это не так! Если его учение
победит, то рабство тела сменится рабством духа. Человек, сознающий своё несовершенство
перед лицом абсолютного Добра, всегда будет чувствовать себя униженным и виноватым. А с
таким человеком можно делать всё, что угодно. По его же собственной воле... Это страшно.
Когда Добро и Зло занимают в человеческом воображении центр вселенной, это значит, что
человек стал высоко себя ценить, обрёл гордыню и самомнение. Но во что это превращается в
головах слабых, мелких и несамостоятельных людей, чья сущность - рабство? Они сделают из
этого самого Айерена живого бога, идеал, который будут столетьями лицемерно извращать. И
это учение о победе Добра ни на йоту не изменит человеческую природу. Рабы останутся
рабами, злодеи - злодеями. А делать хорошие дела можно и без веры в расколотый надвое
мир. Так стоит ли начинать этот бесконечно долгий и печальный урок?
- Не очень-то я тебя понимаю... - потёрла лоб Гембра. - Но вот скажи, а тебе-то что
до всего этого?
- Его мир - не для меня. Мне в нём нечего делать.
- Но ведь если всё это происходит, то, наверное, так ДОЛЖНО быть. Ты ведь сам
говорил, что ничего не бывает просто так. А уж тем более такое.
- Да, просто так ничего не происходит. За всем стоит ЧЬЯ-ТО воля, ЧЕЙ-ТО интерес,
ЧЬЯ-ТО игра. Вот мне и интересно посмотреть, чего теперь стоит человеческая воля против
этой самой ЧЬЕЙ-ТО воли. Р
...Закладка в соц.сетях
