Туристическая энциклопедия (маршруты СНГ)
страница №30
..."Салют", одна из которых была трехместная, а другая - переломанная пополам. Т.е. такой она была, когда я видел ее в последний раз — мы с Игорем решили испытать ее в тазе... в тазу, простите, у него дома. Комизм заключался в том, что разломана байдарка была не поперек, как обычно, а вдоль. Но, справедливости ради надо заметить, что гений Геннадия Викторовича помог преодолеть это препятствие и на данный момент Игорь располагал вполне приличной двухместной байдаркой со шпангоутами, прочности которых мог позавидовать маленький военный катер береговой охраны. Это, меня, конечно, занесло...Так вот. К нам в глубине души присоединились Катя с тетей Ирой, а Ира принялась за компиляцию весел. Теперь она уже очень хорошо умеет это делать и порой так их компилирует, что декомпилировать позже почти невозможно. Кто знает, тот поймет.
Кто-то достал камеру и, поднеся ее дрожащими руками к мигающему глазу, начал снимать.
Деталей, в основном, хватало, так что сборка шла весело и плодотворно. Уже собрали скелеты будущих судов, и оставалось зачехлить их.
Тут в наш технологический процесс вмешалась природа. Пошел дождь. Не то, чтобы очень большой, но и не маленький. Если подумать, то можно согласиться с тем, что такой дождь самый неприятный. Сильный дождь проходит, как правило, быстро и через десять минут ты уже радуешься обновленной природе, повышенной влажности и тому подобным вещам. А на маленький дождик можно попросту наплевать. А вот если ни то, ни другое — тогда совсем плохо.
Господа туристы быстро перевернули свои рюкзаки и достали-таки сапоги, которые (стоит ли говорить?) оказались на самом дне, полные консервных банок, спичек и цветных металлов. Кроме того, вытащили на свет божий куртки и плащи, напялили на себя все это и стали пережидать дождь. Но дождь они не переждали — скорее дождь переждал их. Тогда мужественные женшчины решили приготовить пятичасовой чай под сенью старой раскидистой ели. А мужественные мужчины сели в круг и стали ожидать чаепития. Один я надел дедушкину плащ-палатку и ходил меж недособранных байдарок с суровым лицом, делая вид, что мне все нипочем. Потом я промок и решил присоединиться к отдыхающим.
Насчет чая, конечно, была шутка — зато нас ожидали несколько чудно (ударение на последнем слоге) намазанных бутербродов, огурчики, яички, помидорка, знаете ли... Знаете ли такой рецепт приготовления томатов — с вечера кладете слегка переспевшую помидору в целлофановый пакет, туго его завязываете и помещаете в набитый рюкзак, перекладывая резиновыми сапогами и кроссовками. С утра вы делаете вид, что забыли о содержимом рюкзака, нещадно его кидаете, подкладываете под ягодицы, трясясь в машине и, наконец, к вечеру следующего дня подаете к столу, аккуратно раскладывая блюдо на прошлогоднюю газету "Нижегородский рабочий". Деликатес просто тает во рту, особенно, будучи пережеванным вместе с куском черного хлеба, который недавно, находясь еще в составе буханки, выпал из рук опытного хлебореза на мокрую траву. Еще долго после трапезы что-то приятно хрустит на зубах, несомненно, только укрепляя их кальций, которого нам всем так не хватает.
Итак, кофе-брейк удался. Дождик, по умолчанию, шел, и мы решили перетащить стапеля нашей судоверфи под ель, чтобы продолжить сбор судов.
Мокрая отвертка, мокрый винт и мокрая гайка, недавно упавшая в мокрый песок — это ли не предел мечтаний заурядного горожанина, одиннадцать месяцев в году проводящего в своей знакомой до слез квартире, где изучил каждый уголок и каждый сантиметр полезной площади, а с каждым тараканом уже давно разговариваешь на ты!
В силу таких обстоятельств байдарки закончили собирать быстро, хотя и без особого энтузиазма. Потом еще немножко постояли под деревом, выжидая какого-нибудь просвета на небе, чтобы хотя бы погрузиться и отплыть без дождя. Хотя совсем этого и не дождались, дождик несколько ослаб, и плавсредства были спущены на воду. Помешивая резиновыми сапогами прибрежную грязь и тину, рассовали багаж, стараясь не промочить то, чему не следовало промокать. Так, например, спальники следовало класть и не то, чтобы вниз, но и не наверх, завернув их при этом в целлофан. Задача, надо сказать, не из легких. Немного отвлекаясь, можно заметить, что весь остальной поход представлял из себя борьбу с сыростью наших вещей.
Вдоль бортов протянули большие пленки. Первыми были готовы к отплытию наши, так сказать, "новички". Тетя Ира заняла свое место, а Игорь, развернув нос байдарки по течению, встал одной ногой внутрь, а другой оттолкнул ее от берега, щедро зачерпнув темной керженской воды в свои до неприличия короткие сапоги. Байдарка резко подсела и слегка изогнулась по ватерлинии, но в следующий момент снова поднялась и от нее пошла небольшая волна, всколыхнувшая наши байдарки. Игорь поправил свое сиденье и со звуком "чпок!" протиснулся в байдарку. Сзади он так хорошо там смотрелся, что казалось, будто байдарка вместе с ним выточена из цельного куска дерева. Чувствовалось, пассажиры этого судна ощущали себя достаточно свежо и бодро, несмотря на то, что на воде участились круги от капающего дождя, а в воздухе явно обозначилась вечерняя прохлада.
Потом отчалили Евгения Сергевна, Стас и Сергей. Стас вперил глаза в одну ему ведомую точку где-то далеко впереди и энергично заработал веслами в том направлении, отбрасывая далеко назад потоки бурлящей и закручивающейся в воронки воды. Сергей тоже держал весло. Женя обнялась с гитарой (черт дернул взять...) (гитару) и закемарила..
Мой экипаж на две трети состоял из каких-то женщин... Я плюхнулся в кормовой отсек, поплевал на руки, достал ручку, блокнот и принялся конспектировать. Успел записать:
"покушали, чем смогли
17-21 отчалили самые нетерпеливые
17-27 отчалили профессионалы{7}"
За это время байдарка заплыла в прибрежные кусты и села на мель. Я вылез из нее, и заглянул в честные глаза моих спутниц. Невозмутимость и решительность сменялась на их лицах готовностью наступить на горло любой критике, особенно со стороны противоположного пола. Я снова столкнул байдарку и сел на свое место. Размеренными движениями пальцев правой руки натянул перчатку на левую руку, а потом повторил ту же операцию с правой рукой пальцами левой. Байдарка плыла. Потом, вежливо извиняясь, взял весло и Иры, она, в свою очередь у Кати, т.к. не при делах оставаться не любила, а Кате весла взять было уже не у кого, и она растянулась в своем кресле, бесцельно барабаня руками по мокрому брезенту.
Итак, мы плывем... Пускай нам сыро и холодно, но мы добились того, ради чего ехали. Стали попадаться первые коряги. Меньше всего мне хотелось сесть на одну из них как в прошлом году и пропороть байдарку. Тем более — Керженец около Хахал достаточно широк, а высушиться потом было бы решительно негде. Забегая вперед, скажу, что этого и не случилось.
Игорь с тетей Ирой достаточно быстро освоились с греблей и теперь даже шли Игорь все время принимал водные процедуры, устраиваемые ему не естественными осадками, а верной спутницей жизни, техника гребли которой была, мягко говоря, не хрестоматийной. Но тот мужественно сносил эти удары судьбы, и когда очередная порция живительной влаги попадала ему на лицо и за шиворот, он впереди. лишь широко облизывался и с еще большим ожесточением налегал на весла.
Стас с Сергеем, на которых, естественно, ложилась большая часть нагрузки по передвижению их утлого плавсредства, тоже выглядели достаточно бодро, но я был склонен рассматривать их как спринтеров, которые по ошибке встали в забег на 3000 метров и еще не поняли этого. В общем-то, примерно это расстояние или чуть большее прошли мы за тот вечер. Основная задача была отплыть немного от Хахал и оборудовать стоянку до наступления темноты. Из опыта прошлого года я выловил, что ставить палатку в темноте и под дождем, да еще на голодный желудок — занятие неприятное.
Остановились, как это часто водится за речкой Шумлевой (Кофейной). Наша байдарка характерно скрипнула, уткнувшись носом в берег, и экипаж покинул судно. Причалили и остальные. Сначала, по старинному обычаю, немного побездельничали. Но погода не шибко к этому располагала, и народ начал перетаскивать шмотки к месту предполагаемой стоянки. Временным укрытием для нашего скарба послужила большая пленка. Самые прогрессивные туристы стали ставить палатки. Их было две. Это вовсе не означает, что какому-то экипажу приходилось ночевать по-спартански или всю ночь нести караул. Товарищи Сорокины пригласили в свою палатку Катерину, а в той, в которой спал я, собралось все остальное население лагеря. Благодаря последнему факту наше бунгало по внутреннему содержанию стало напоминать автобус 26-го маршрута{8} в час пик. Кстати, ситуация с автобусом очень четко моделировалась еще и потому, что влезшие перед тобой внутрь палатки товарищи стремились закрыть за собой дверь и уехать без тебя. В соседнем же здании можно было играть в гольф. Такая вот социальная стратификация.
Но мы отвлеклись — все это будет позже, а пока все были озабочены приготовлением ужина и сушкой белья. За дровами пошло очень много людей. Найти их в темноте было очень сложно, а т.к. в районе этой очень популярной стоянки дров не было в принципе, задача бесконечно усложнялась. За дровами пошла даже Женя. Было слышно как она несколько раз громко упала в чаще, но через полчаса все-таки показалась (почему-то со стороны реки), таща за собой сильно измочаленный кусок древесины. Дерево оказалось зеленым, за что Стасик очень сильно ругал сестру. Позже пришла Катя и пожаловалась, что в лесу на нее кто-то набросился и в честной борьбе отнял ствол только что выломанного ею из земли дерева. Мы все насторожились и решили соблюдать осторожность при походах в лес.
- Давайте договоримся отходить от лагеря только по двое или в туалет, - внес я рацпредложение. Все с шумом согласились.
Впрочем, как оказалось позже, таинственный маньяк бесчинствует в непосредственной близости от нашей стоянки. Это открытие повергло в ужас всех присутствующих.
По лесу долго разносился стук топоров — то забивались колья от палаток в землю и рубились дрова для костра. Не сами, конечно, рубились, мы им помогали в меру наших возможностей.
Ужин готовился очень долго. Дрова сгорали быстро, давая при этом катастрофически мало тепла. Новые дрова приходилось рубить, но это быстро надоедало. Игорь, правда, бывало, за один подход три плана нарубит, а потом стоит, щурится, да топориком в зубах ковыряет. Таким я его и запомнил.
Ужин все-таки был. Готовили его сразу несколько хозяек, а Стас четко их контролировал, в зародыше убивая всякую инициативу. Кажется, кушали вермишель с тушенкой, но даже если это было и не так, я не очень ошибся.
Помывку посуды оставили на завтра, чтобы за ночь она смогла хорошенько отмокнуть. Сидеть у костра и петь романтические туристические песни не стали, т.к. костер, едва выполнив свое предназначение, с шипением погас под напором воды с неба. Разбежались по палаткам. Сергей первым забрался в наш фигвам, походил, не снимая грязных сапог, взад-вперед, выбирая сухой спальник и, найдя его, забрался внутрь не разуваясь. За ним последовали остальные. Тут Сергей почувствовал, что в его спальнике собралось уже слишком много народу:
- А ну марш отсюда, нахлебники! Насилуют пролетариат... - прокричал он и заснул.
Мы нехотя разбрелись по палатке. Лежать было тесно, но тепло...
Из соседней палатки долго доносилась музыка и запах жареной куропатки. Потом подали десерт и начались танцы... А может, впрочем, мне все это снилось.
Глава 2. Сушняк. (15 августа)
"DIR"
"DIR"
6-30 Проснулись все. Сушим вещи.
11-01 Мы все еще сушимся.
12-49 Отчалили
14-15 - 14-32 стоянка на п/б. Все хотят есть, особенно С.А.Захаров.
15-07 Пос. Яры (или Пионерский)
15-37 Пос. Пионерский (или Яры).
16-47 Лыково
17-38 Ночная стоянка.
"/DIR"
"/DIR"
"/DIR" "I"Привет - сегодня дождь и скверно...
"Секрет", муз. М.Леонидов, слова Д.Рубин
"/I" Что можно сказать про это утро? В палатке было значительно лучше, чем там, наружи. Нет, дождя, к счастью не было. Зато было так холодно и сыро, что казалось, будто ночью были сильные заморозки, и только сейчас природа вспомнила, что на календаре еще лето. С деревьев продолжало капать, но на небе не было тех свинцовых туч, которые были там вчера. Это внушало определенную надежду. Так, например, я очень надеялся, что сейчас мы вкусно позавтракаем, хорошенько просушим одежду и отправимся в путь. Далее, мечтал я, погода совсем разгуляется, мы еще денек поработаем, а затем встанем на дневку, хорошо покупаемся, поиграем в волейбол (у нас и мячик был) и т.д. в таком же русле.
Люди потихоньку стали вылезать из палаток, и, хотя было еще рано (половина седьмого утра), на ногах оказались все обыватели. Ночью никто не умер и не убежал в лес, а это хороший признак.
Сходили за дровами, развели костер (в последнем нам все время оказывал неоценимую помощь Стас — видимо ему стало лень ходить за дровами, а такое разделение труда вполне его устраивало). Поставили воду для каши и обвешали костер нашим барахлом, которое с удивительной быстротой и в больших количествах появлялось из палаток. За место у костра развернулась жесткая конкуренция, которая час от часу грозила перерасти в жестокую. Тепла не хватало. Люди стояли вокруг костра, протягивая к конфорке водолазки, носки, сапоги и даже руки. Завтрак готовился еще дольше, чем вчерашний ужин по двум причинам: во-первых, спать никто не хотел — все чувствовали себя отдохнувшими и способными на новые подвиги, во-вторых — если кто-то оставлял свое место у костра, чтобы поддержать в нем огонь или помешать кашу, то его место быстро занимал другой человек, потрясая своими вещами, и стараясь уловить тепло огня.
Скоро появились первые жертвы такой практики. Игорь в очередной раз нарубил дров, забрался в палатку и снял с себя промокший еще с вечера спортивный костюм. Тетя Ира была тут как тут, ухватила его вещи и пошла сушить к костру. Игорь остался ждать, высунув из палатки голые волосатые ноги. Изредка ноги зябко поеживались и почесывали друг друга. Временами им на помощь высовывалась такая же голая и волосатая рука, которая, выполнив свою миссию, убиралась обратно.
Тем временем, тетя Ира сушила его костюм собственным экспресс-методом (засунула штаны и куртку почти в огонь). Надо сказать, ее стремление угодить мужу иногда доходило просто до фанатизма. Синтетика скоро задымилась, и на ней появились очаги возгорания. Вещи в момент были вытащены из огня и втоптаны в грязь. Пламя было сбито.
Через пять минут Игорь получил в палатку свой костюм и подивился результатам: такая же мокрая ткань, как и момент расставания с ней, теперь была в некоторых местах обгоревшей и съеженной, а кроме того - испачканной в свежей глине и золе. Обновка была потрясающей.
Больше всех ругался Стас — сушить ему было особо нечего — он очень удачно предохранялся полиэтиленовым плащиком, а в рюкзак имел привычку заглядывать только в случае крайней необходимости. Но зато он часто хотел есть и стремился приготовить пищу как можно скорей.
Тем временем по периферии костра стали появляться надувные матрасы и спальники. Зрелище стало напоминать лабиринт. Пленки сняли с палаток и расстелили на траве, давая шанс просохнуть и тем, и другим.
Небо тем временем совсем просветлело и в какой-то момент даже показалось солнце, но, поняв всю поспешность своего появления, скрылось опять.
Мытье посуды и чистка зубов в воде, от температуры которой ломит зубы, дает неповторимый заряд бодрости на весь день или на всю ночь.
Наконец завтрак был съеден, стол убран, но уезжать не хотелось, т.к. все стремились посушиться поосновательней, пока нет дождя. Мои мечты насчет погоды не думали осуществляться.
Пользуясь случаем, достал из рюкзака заранее заготовленные бумажки с наименованиями наших кораблей и окрестил их. Так, корабль Стас, Сергея и Жени стал назваться "Титаником", корабль четы Сорокиных — "Челюскиным", а мы для нашего корабля взяли название "Му-Му". Судьба была предопределена. Ехать стало значительно легче.
Погрузку начали только в первом часу. Дождя все еще не было, и мы имели возможность хорошенько все упаковать. Последними убрали палатки, взяли ноги в руки и без десяти минут час отчалили от ночной стоянки.
Плаванье проходило ровно и гладко, так что запомнилось мало что. Захаровы взяли очень портативный приемник, и мы часто слушали "Радио Рандеву{9}". Может быть, мы бы слушали еще что-нибудь, но в результате того, что находились на приличном расстоянии от ближайшего ретранслятора, очень мало что ловилось из диапазона FM. Слушали в основном музыку и новости, а больше ничего и не передавали. Реклама не в счет . Прибор в основном переходил от Кати к Ире и обратно. Они должны были нужным образом ориентировать антенну в единственно верном направлении: на Юго-восток. Когда приемник был у Иры, относительно нее на Юго-востоке очень часто находился мой левый глаз. Несколько раз антенна для меня сливалась в одну точку, которая то росла, то уменьшалась. Но каждый раз все обходилось достаточно удачно.
Тетя Ира время от времени подкидывала нам конфетки, чтобы ехать было веселее. К концу похода мы все довольно сносно ловили их зубами. Бывало, подкинет она карамельку, а Ира с Катей схватят ее, и давай тянуть каждая в свою сторону пока не перекусят. Все очень смеялись, а тетя Ира больше всех. До сих пор — как вспомню, так и хохочу до коликов в животе. Иногда вспоминаю в автобусе или в университете на паре... Неловко становится, да что поделаешь.
Шло время и деньги. Двигались и мы. Почти всегда хотелось есть. Больше всего от этого недуга страдал Сергей Анатольевич. Во время стоянок, в кулуарах он все время напоминал мне об этом. Болезнь, видимо, была заразна, и к концу рабочего дня весь персонал клацал зубами как голодные волки. До каннибализма, правда, не дошло, но предпосылки были налицо. Плыли без обеда — слегка перекусывали бутербродами и чем-то еще.
В четвертом часу дня проплыли два поселка. Один из них назывался Яры, другой — Пионерский. Какой первый, какой второй — затрудняюсь сказать.
Без четверти пять в виду показалось Лыково. Это место знаменито сгоревшей в незапамятные времена церковью, козьим молоком и еще тем, что несколько лет здесь конкретно выпала из байдарки Ира. Она и теперь порывалась сделать то же самое, но сильные руки товарищей удержали ее от столь необдуманного поступка. Шел скромный дождик, и мы все были мокрыми и без купания.
Прошли деревню, не останавливаясь. На завтра была запланирована переправка через плотину. Следовало подобраться поближе к Рустаю.
Плыли ни быстро, ни медленно. Стас все время ругал свой экипаж (в состав которого, напомним, входили Евгения Сергевна и Сергей). Особенно остро звучала критика в адрес первой. Стасик с пеной у рта распекал сестру за неумение грести, поперечную качку, неправильные политические взгляды. В результате постоянных препирательств между ними образовалось напряженное электрическое поле, словно меж двух обильно заряженных электродов. Искры не было только потому, что Стас все время заземлял веслом свой потенциал о берега, которые неизменно облизывала их лодка на поворотах.
У меня тоже были проблемы с управлением, но дело было уже не в личном составе, а в конструктивных особенностях байдарки. Иногда этот агрегат упорно забирал вправо, и вернуть его к прежнему курсу стоило больших трудов. Часто это так бесило, что я готов был перекусить весло и зашвырнуть его половинки далеко-далеко. Но в зубах были стомадентовые пломбы, которые надо было беречь. Я только громко и тяжело вздыхал, да грыз ногти.
Проблем не было только на "Челюскине".
Вечерело. Все стали понимать необходимость поиска хорошей стоянки. Тетя Женя доставала этим всех уже добрый час. Грести ей давали очень редко, сидеть под пленкой сильно надоело и шибко хотелось сменить вид деятельности. В половине шестого вечера мы нашли-таки подходящее место на левом берегу. С воды площадки не было видно — она была несколько приподнята и спрятана за кустами. Был лишь спуск к воде. Место всех устроило. С дровами, правда, снова возникли проблемы. Видно, на этом месте не раз останавливались, и в плане топлива оно было вычищено достаточно основательно. В достатке было только шишек. Зато неоспоримым достоинством стоянки являлся чудный столик внушительных размеров, выполненный из естественных природных материалов и декорированный свежим мхом.
Подняли к месту стоянки вещи и уже готовы были взяться за байдарки. Я вышел на берег и сладко потянулся, озирая окружающую местность, да так и замер: на берегу вместо положенных трех байдарок присутствовало только две, а третья, безвольно покачивающаяся на волнах, уже готова была скрыться за поворотом. Кто-то ее так умело пришвартовал. После секундной паузы мы с Сергеем уже спустили на воду одно из еще не уплывших судов и погнались за непрерывно удаляющимся плавсредством. Догнали достаточно быстро, взяли на абордаж. Вместо специальных крючьев Сергей привычно использовал свои замысловато изогнутые ноги. Сначала в байдарке оказались его острые коленки, а потом уж и он сам. Я кинул ему весло и развернулся назад. Вся операция была проведена столь оперативно, что никто ничего и не заметил. Это осталось между нами.
Палатки расставили одна напротив другой так, чтобы, выбежав из одной, можно было гарантированно вбежать в другую, не меняя курса. Здесь я обратил внимание на ядовито-красный цвет игоревой палатки. Вечером за пивом он объяснил мне, что лично прокипятил ее в красителе — от волков и диких обезьян — по совету армейского друга.
Оставалось лишь подивиться такой предусмотрительности.
- Зато у меня зеленая, - не сдавал я позиций, - ее со спутника на траве не видно.