Жанр: Детектив
Золотой киль
...ине и вернулась с флягами. Подкрепившись кофе, мы
уселись рассматривать добычу. Ларец, из
которого Франческа достала ожерелье, был единственным, чье содержимое имело
баснословную ценность, - но и этого было
достаточно. Я не разбираюсь в драгоценных камнях, но, по-моему, только этот
ларец тянул на миллион фунтов стерлингов.
Один из ларцов был набит золотыми изделиями мужского назначения: карманные
часы, портсигары и зажигалки, золотые
медали и медальоны, ножички для обрезания сигар и прочее, прочее... Много вещиц
с гравировкой, но имена там были
разные, и я решил, что перед нами мужской эквивалент женских патриотических
пожертвований. В третьем - опять лежали
обручальные кольца, а в последнем - множество золотых монет, В основном
британские соверены и тысячи других, среди
которых я узнавал те, что когда-то показывал нам Аристид американские орлы,
австрийские дукаты и даже танжерские
геркулесы. Ящик оказался особенно тяжелым. Франческа опять достала ожерелье.
- Нравится? - спросил я.
- В жизни не видела такой красоты, - вздохнула она. Я взял из ее рук
ожерелье.
- Повернитесь. - Я застегнул ожерелье у нее на шее. - Самое надежное место
- жалко, если потеряется.
Она расправила плечи - и тройная нить бриллиантов засверкала на черном
свитере. Как истинная женщина, Франческа не
могла не посетовать, что рядом нет зеркала. Пальцы ее бережно и любовно касались
драгоценностей.
Смеющийся Уокер с трудом поднялся на ноги, держа двумя руками корону. Он
водрузил ее на Курце, вдавившего
круглую голову в широкие плечи.
- Король Курце, - истерически воскликнул он. - Все приветствуют!
Курце осел под тяжестью короны.
- Нет, парень, - сказал он. - Я республиканец. - Потом посмотрел в упор на
меня и насмешливо улыбнулся: - Вот кто
король нашей экспедиции.
Если бы нас могли увидеть со стороны, то приняли бы за сумасшедших. Четверо
растрепанных и грязных мужчин, один -
с уникальной короной на голове и окровавленным лицом, и не слишком-то опрятная
женщина в ожерелье, достойном
королевского наряда... Сами мы были не в состоянии оценить всю нелепость этой
сцены - слишком долго мы рисовали ее в
своем воображении.
- Давайте думать, как действовать дальше, - предложил я. Курце двумя руками
снял с головы корону. Веселье кончилось,
опять начиналась серьезная работа.
- Тебе придется доделать проход в туннель, - сказал я Курце. - Того
небольшого лаза недостаточно для выноса груза.
- Да, но на это потребуется немного времени, - ответил Курце.
- Тем не менее лучше сделать это сейчас. Скоро рассвет. - Я ткнул большим
пальцем в сторону третьего грузовика. - Там
есть что-нибудь ценное?
- Нет, только документы и мертвые немцы. Можешь посмотреть, если хочешь.
- Хочу, - ответил я, оглядывая туннель. - Пожалуй, мы с Уокером останемся
здесь на день, подготовим груз и перенесем
его поближе к выходу, оттуда будет легче выносить. Это сэкономит время при
погрузке - не надо, чтобы грузовики здесь
долго околачивались.
Я тщательно продумал этот план. На Курце ложилась обязанность присматривать
за Пьеро и Франческой на случай какихнибудь
фокусов с их стороны по прибытии в Варци.
Но Курце моментально насторожился - очень уж ему не хотелось оставлять нас
с Уокером наедине с сокровищами. Я
разозлился.
- Черт возьми, ты замуруешь нас, а если мы пойдем на воровство, то в
карманах много не унесешь, не волнуйся, останется
больше. Пойми, я хочу только сэкономить время.
Покипев немного, Курце принял мое предложение и пошел с Пьеро заканчивать
работу у входа в туннель.
- Пойдем заглянем в остальные грузовики, - сказал я Уокеру.
- Нет. Не могу.
- Я пойду с вами, - спокойно предложила Франческа. - Я не боюсь немцев,
особенно мертвых.
Она окинула Уокера презрительным взглядом. Я хотел взять с собой лампу, но
Уокер истерически потребовал оставить
лампу ему.
- Не дури, - сказал я. - Отнеси ее Курце. Заодно поможешь ему.
Когда он ушел, мы с Франческой включили фонари. Я взвесил на руке молоток и
сказал:
- Ну что, пошли распугивать духов?
Третий грузовик был заполнен упаковочными коробками и оружием. Оружия там
хватило бы на то, чтобы начать новую
войну. Я взял автомат и проверил его - смазка застыла, но все было в полной
исправности. Оглядев весь этот арсенал, я
подумал, насколько тщетными оказались бы мои героические усилия по разоружению
Курце и Пьеро, если бы Курце
вспомнил, сколько оружия здесь припрятано. Интересно, а можно ли им еще
пользоваться?
Франческа сдвинула в сторону несколько винтовок, оторвала крышку одной из
картонных коробок. В ней лежали папки с
выдавленным на обложках изображением "фашо" - пучком дикторских прутьев -
символикой фашистского правительства
Италии. Она достала одну из папок и начала читать, время от времени раздирая
склеившиеся страницы.
- Что-нибудь интересное? - спросил я.
- О вторжении в Албанию, - ответила она - Подробный план. Она взяла другую
папку и углубилась в ее изучение.
- Здесь то же самое, только об эфиопской кампании.
Я оставил ее наедине с пыльными бумагами и повернул к четвертому грузовику.
От картины, представшей передо мной,
веяло жутью. В туннеле не было влаги, и крысы, вероятно, здесь не водились -
трупы высохли и превратились в мумии с
черными черепами, плотно обтянутыми пергаментной кожей, со страшным оскалом -
улыбкой смерти. Я пересчитал трупы -
в грузовике их было пятнадцать, сваленных как попало, словно говяжьи туши, и два
- в штабной машине, на одном
сохранилась форма офицера СС. В глубине кузова стоял деревянный ящик, но я не
стал его осматривать. Если в нем и было
что-то ценное, пусть мертвые продолжают охранять его.
Я вернулся к штабной машине, потому что заметил там кое-что. На заднем
сиденье лежал автомат-пистолет шмайссер,
наполовину прикрытый мотоциклом. Я вытащил его и задумчиво повертел в руке.
Мысли мои были скорее о Курце, чем о
Меткафе, и приятными их не назовешь. Над Курце тяготело подозрение по крайней
мере в трех убийствах, и все из-за
сокровищ. Нам ведь еще предстояло распределять дивиденды, и он вполне мог
сыграть такую же игру здесь или в другом
подходящем месте. Ставка была огромной!
Что же до шмайссера, то это очень удобное оружие, еще во время войны я
восхищался им. Выглядит он как обычный
автоматический пистолет и работает по такому же принципу, но если его соединить
с кобурой-ложем, в которую встроен
простой упор, то вы надежно держите пистолет у плеча.
Внешне он очень напоминает старенький маузер, но на этом сходство
кончается. Обоймы к этому пистолету двух
размеров, в одной - восемь патронов, как в обычной пистолетной обойме, а в
другой - около тридцати. С большой обоймой из
него можно вести беглый огонь, как из ручного пулемета, весьма эффективно при
стрельбе с близкого расстояния. Я с войны
не держал в руках оружия, и мысль о том, что можно компенсировать недостаток
меткости возможностью стрелять
сплошными очередями, меня соблазнила.
Я огляделся в поисках запасных обойм, но ничего не нашел. Такими
пистолетами обычно вооружали сержантов и
младших офицеров, так что я приготовился к выполнению неприятной задачи.
Через десять минут нашлось все, что мне было нужно: кобура и ремень,
потерявшие от времени эластичность, но в полной
исправности, четыре длинные и четыре короткие обоймы. Нашел еще один такой же
пистолет, но брать не стал. Я соединил
кобуру с пистолетом и спрятал все в стенной нише. После этого вернулся к
Франческе, которая при свете фонаря все так же
читала подшивки старых документов.
- Продолжаете изучать историю? Она оторвалась от своего занятия.
- Ничтожная летопись: сплошные споры и ссоры в высших сферах, аккуратно
запротоколированные и подшитые. - Она
потрясла головой. - Лучше оставить эти папки здесь. Все это достойно забвения.
- А ведь за них можно выручить миллион долларов, если найдется не слишком
щепетильный американский университет и
приобретет их. Любой историк все бы отдал за эти кипы. Но вы правы: мы не можем
позволить им гулять по свету, тогда
наша затея потерпит крах.
- А что вы нашли там? - спросила она.
- Омерзительное зрелище.
- Я хотела бы взглянуть, - сказала она и спрыгнула с грузовика. Мне
вспомнилась маленькая девочка военных лет, которая
ненавидела немцев, и я не стал удерживать ее.
Она вернулась через пять минут, бледная, с застывшим взглядом и молчаливая.
Много времени спустя она рассказала, как
ее вырвало от ужасного вида мертвецов. Она считала, что их было бы достойней
похоронить, хотя это и немцы.
Когда мы вернулись к входу, Курце уже закончил работу. Проход получился
достаточно широкий, чтобы вынести ящики.
Я послал Уокера и Франческу в наш лагерь за едой и спальными принадлежностями,
потом отвел Курце в сторону и сказал
ему по-английски, чтобы не понял Пьеро:
- Есть ли к шахте другой подъезд, кроме той дороги, по которой мы приехали?
- Только по бездорожью, с другой стороны.
- Ты останешься с Пьеро и Франческой в лагере до наступления ночи. Если
увидишь, что кто-то появился на дороге,
поскорее мчись к нам, чтобы предупредить, ведь мы можем тут поднять шум. Ну а
когда заснем, то и беспокоиться не о чем.
- Задумано неплохо, - сказал он.
- Возможно, Пьеро попробует разыскать обоймы с патронами, которые я
выбросил. Ты приглядывай за ним. Когда
поедете в Варци за грузовиками, держись все время рядом, чтобы никто не смог
заговорить с ними в твое отсутствие.
- Можешь не паниковать, - сказал он, - от меня ничего не укроется.
- Отлично, - сказал я. - Теперь пойду глотнуть свежего воздуха перед
длительным заточением.
Я вышел из туннеля и стал прогуливаться, не удаляясь от входа. Пока все
идет по плану, думал я, если так будет и дальше,
я поставлю Богу свечку. Только одно меня беспокоило. Забрав с собой Франческу и
Пьеро, мы оказались оторваны от нашей
разведывательной службы и теперь не знали, чем занимаются Меткаф и Торлони.
Вскоре из туннеля вышел Пьеро и присоединился ко мне. Он взглянул на небо:
- Скоро будет светло.
- Да, - откликнулся я. - Скорей бы Уокер с Франческой возвращались. - Я
повернулся к нему. - Пьеро, меня кое-что
беспокоит.
- Что же, синьор Халлоран?
- Курце! У него остался пистолет, и, думаю, он попытается отыскать обоймы с
патронами, которые я выкинул.
Пьеро засмеялся:
- Я пригляжу за ним. Глаз не спущу.
Вот так-то! Эти двое так будут заняты взаимной слежкой, что у них не
останется времени на глупости. Я даже польстил
себе сравнением с Макиавелли. Франческа меня больше не беспокоила. По-моему, она
вообще не способна на двойную игру.
Пьеро - другое дело, не случайно ведь он сказал, что золото портит характер.
Вскоре вернулись Уокер и Франческа, привезли еду, одеяла, несколько
диванных подушек из домика... Я тихо спросил
Уокера:
- Были трудности?
- Никаких, - ответил он.
Зыбкий свет наступающего утра уже проступал на востоке.
- Пора, - сказал я. И мы с Уокером вернулись в туннель. Курце начал
заваливать вход снаружи, а я помогал ему изнутри.
Чем выше становилась стена камней, тем сильнее я чувствовал себя
отшельником, добровольно замуровавшим себя ради
спасения души. Прежде чем положить последние камни, Курце сказал мне:
- Насчет Варци не беспокойся, там будет все нормально.
- Жду вас завтра, когда стемнеет, - ответил я.
- Будем как штык! - пообещал Курце. - И не думай, что я не доверяю тебе.
Последний камень полностью закрыл вход, и я еще долго слышал, как он
возится с той стороны, наводя порядок, чтобы
все выглядело естественно.
Я пошел в глубь туннеля и нашел Уокера, по локти закопавшегося в золотые
соверены. Стоя на коленях перед ящиком, он
пересыпал монеты, издававшие приятный звон.
- Нам тоже пора за дело. Перетащим половину груза, потом позавтракаем и
перетащим остальное. А после этого
завалимся спать.
Если работа есть, надо ее делать. К тому же я хотел, чтобы Уокер измотался
и покрепче уснул, тогда я смог бы достать
свой шмайссер.
Сначала нам потребовалось очистить от камней площадку перед первым
грузовиком - здесь мы будем камуфлировать
ящики с золотом и перепаковывать остальной груз. Работали мы быстро, не
отвлекаясь на разговоры. В туннеле стояла
мертвая тишина, слышалось только наше тяжелое дыхание, приглушенный шум лампы и
изредка стук камня.
Через час мы расчистили площадку и начали перетаскивать золото. Ящики были
чертовски тяжелыми, и носить их
приходилось осторожно. Один ящик мы чуть не уронили на ногу Уокеру, тогда я
предложил сбрасывать их с грузовика на
диванные подушки. Подушки, конечно, пострадали, но это все-таки не такой убыток,
как сломанная нога. Переносить ящики
было неудобно. Расстояние между грузовиком и стеной слишком узко для двоих, а в
одиночку их не унести. Я проклинал
Курце, загнавшего грузовики в туннель задним ходом.
Наконец, побродив между грузовиками, я нашел буксирный трос. Теперь мы
стали обматывать каждый ящик и волоком
тащить по земле, сменяя друг друга. Работа пошла быстрее.
Сняв все золото с первого грузовика и перетащив его поближе к выходу, я
объявил перерыв. Франческа приготовила для
нас горячую еду и кофе в большом количестве. Мы ели и лениво переговаривались.
- Что ты сделаешь со своей долей? - спросил я.
- Не знаю, - ответил Уокер. - Еще не думал. Но времена настанут хорошие,
это я могу сказать тебе точно.
Я скривился. Большую часть твоих денег получат букмекеры, подумал я, а
остальные в первый же год уйдут в доход
владельцев питейных заведений. А потом, скорее всего, Уокер умрет от цирроза
печени или белой горячки.
- Возможно, отправлюсь путешествовать, - продолжал он. - Всегда мечтал о
путешествиях. А ты что будешь делать?
Я мечтательно запрокинул голову.
- Полмиллиона - большие деньги. Хотелось бы построить новые яхты самых
разных и невероятных конструкций, чтобы
людям в здравом уме страшно было ступить на их борт. Например, огромный
крейсерский катамаран... да много чего можно
сделать в этой области. У меня хватит денег обзавестись испытательным бассейном,
как и положено. Я мог бы
финансировать личное участие в чемпионате Америки - мне всегда хотелось
спроектировать двенадцатиметровую яхту.
Представь, как будет здорово, если она придет первой.
- Ты хочешь сказать, что будешь работать?! - ужаснулся Уокер.
- Я люблю свое дело, а когда дело по душе, это уже не работа. Так мы
строили планы на будущее, вспоминая все, о чем
когда-то мечталось... Потом я посмотрел на часы:
- Пошли вкалывать, чем быстрее закончим, тем раньше завалимся спать.
Было уже девять часов утра, и, по моим подсчетам, мы должны были закончить
к середине дня.
Таскать золото из кузова третьего грузовика приходилось дальше, и на это
ушло больше времени. Под конец работа
пошла полегче, и скоро в машине остались только бумажные деньги. Уокер посмотрел
на них с сожалением:
- А может, мы...
- Ни в коем случае, - резко оборвал его я. - Сжечь бы их, да дым могут
увидеть.
Уокера, казалось, потрясло такое еретическое намерение, и он уселся считать
деньги, пока я расстилал одеяла, устраивая
себе ложе для сна. Когда я уже лег, Уокер вдруг сказал:
- Здесь почти тысяча миллионов лир - подумать только! И еще фунты
стерлингов. Тысячи купюр по пять фунтов.
Я зевнул:
- Какого цвета купюры?
- Белые, - ответил Уокер. - Самая большая купюра, которую я когда-либо
видел.
- Предъявишь одну и высоко залетишь, - сказал я. - Они поменяли ее цвет,
когда выяснилось, что немцы выпустили
фальшивые купюры Бог знает на сколько миллионов. Поразмышляй-ка над этим, может,
те, что здесь лежат, немецкого
производства. Ложись спать, потом сам будешь радоваться.
Мои слова явно огорчили его. Он забрал свои одеяла и устроился внизу. Я
лежал, изо всех сил стараясь не уснуть, пока не
услышал ровное дыхание крепко спящего Уокера. Тогда я поднялся и тихо пошел в
глубь туннеля. Вытащил шмайссер с
обоймами и принес их к себе в постель. Вначале я не мог придумать, куда их лучше
спрятать, потом обнаружил, что
диванная подушка у меня в изголовье порвана и оттуда вылезает набивка. Я
распотрошил набивку и положил внутрь
пистолет и обоймы. Подушка стала тверже, но мне было все равно - зато теперь,
если кто-то станет угрожать мне оружием, у
меня есть возможность ответить тем же.
Спали мы плохо - обоих одолевали беспокойные мысли. Я непрерывно ворочался
и слышал, как ворочается Уокер.
Наконец нам это надоело, и мы отказались от дальнейших попыток. Было четыре часа
дня, и, если все шло по плану, наши
партнеры уже должны отправиться в Варци.
Мы прошли к началу туннеля и еще раз все проверили, а потом уселись ждать
наступления темноты. А может, ночь уже
наступила и мои часы показывают неправильно - в туннель ведь свет не проникал.
Уокер нервничал, дважды спрашивал меня, не слышу ли я шума, но не со
стороны входа, а из глубины туннеля. Трупы
убитых им немцев не давали ему покоя. Я посоветовал пойти взглянуть на них,
полагая, что шоковая терапия подействует
благотворно. Но он отказался.
Наконец послышался слабый шум у входа Я взял молоток и приготовился - ведь
это мог быть и не Курце. Упал камень, и
чей-то голос позвал: "Халлоран?"
Я расслабился и с облегчением вздохнул: Курце. Упал еще один камень, и я
спросил через завал:
- Все в порядке?
- Без сучка и задоринки, - ответил он, энергично разбирая камни. -
Грузовики здесь.
Вместе с Уокером мы помогли изнутри разобрать завал, и Курце посветил мне в
лицо фонариком.
- Ну и ну, - сказал он, - придется вам умыться.
Могу себе представить, на кого мы были похожи! Воды в туннеле не было, и
пыль покрыла нас плотным слоем. Рядом с
Курце стояла Франческа.
- Как вы, мистер Халлоран?
- Все в порядке. Где грузовики?
Она двигалась, едва различимая в темноте.
- Здесь, недалеко.
- С ними четыре итальянца, - сказал Курце.
- Они знают, что им предстоит делать? - поспешно спросил я. Из темноты
надвинулся Пьеро.
- Они знают, что дело секретное, а значит, наверняка незаконное, - сказал
он. - Больше им ничего не известно.
- Пусть двое из них спустятся вниз к нашей стоянке, снимут лагерь и ждут
там. Предупредите, чтобы следили за дорогой,
и, если кто-то появится, немедленно сообщили. Двое других пусть поднимутся в
горы для наблюдения за подходами к шахте,
один - слева, второй - справа. Сейчас самый опасный момент, нельзя допустить,
чтобы нас застали врасплох, когда мы
вынесем золото.
Пьеро ушел, и я слышал, как уверенно он отдавал приказания.
- Остальные будут работать здесь. Принесите доски из грузовиков, -
командовал я.
Все действительно удалось, грузовиков оказалось даже больше, чем нужно.
Один из них был набит обрезками грубой
древесины, а также наспех сделанными багажными клетями, в которые предстояло
переложить остальной груз.
Мы вытащили доски и перенесли их в туннель вместе с инструментами - двумя
пилами, четырьмя молотками и
несколькими пакетами гвоздей. Там мы начали обивать ящики с золотом, меняя их
конфигурацию и размеры.
Вчетвером мы действовали быстро, уже в процессе работы распределив
обязанности. Уокер распиливал доски нужной
длины, Курце прибивал их снизу и сверху ящиков, я обивал их с боков, а Пьеро
заканчивал. Франческа занялась
переупаковкой драгоценностей и золотых мелочей из тех ящиков, в которых они
лежали, в багажные клети.
Через три часа мы закончили, оставалось только вынести груз из туннеля и
погрузить в машины.
Я скатал одеяла, вынес их вместе с подушкой и затолкал за водительское
сиденье в одном из грузовиков - в таком месте
шмайссеру будет уютно.
Ящики получились тяжелыми, но Курце и Пьеро напрягались изо всех сил,
поднимая их вертикально в машины и
аккуратно укладывая.
Мы с Уокером опять воспользовались тросом, чтобы вытащить ящики из туннеля
через узкий для двоих проход.
Франческа приготовила несколько фляжек кофе и гору сандвичей; мы ели и пили, не
прерывая работы. Она определенно
верила, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Наконец и с этим было покончено.
- А теперь, - сказал я, - надо убрать из туннеля все, что мы принесли с
собой. Надо уничтожить малейшие следы нашего
пребывания здесь, не должно остаться ни одной мелочи, которая могла бы выдать
нас.
Мы вернулись в туннель и подобрали одеяла, подушки, инструменты, фонари,
фляжки, даже погнутые гвозди и клочки
обивки разодранных диванных подушек. Все снесли в грузовики, а я задержался,
чтобы еще раз все осмотреть. Подобрал
забытый кусок доски и направился к выходу.
Тут-то это и случилось.
Курце, должно быть, торопился, когда укреплял свод в конце входа - он ведь
уже видел золото и ни о чем другом думать
не мог. Когда я повернулся, чтобы выйти, злополучный кусок доски задел стенку
входа и сдвинул камень. Послышался
угрожающий треск, я бросился бежать, но... поздно.
От сильного удара в плечо я рухнул на колени, успел услышать нарастающий
грохот камнепада и, по-видимому, потерял
сознание.
Придя в себя, как сквозь вату я различил голос:
- Халлоран, как вы? Халлоран!
Что-то нежное прикоснулось к моей щеке, потом что-то холодное и мокрое. Я
застонал и открыл глаза, но ничего не
увидел. В затылке пульсировала боль, и ее волны застилали глаза. Должно быть, я
опять потерял сознание. Но когда в
следующий раз открыл глаза, изображение стало четким. Голос Курце сказал:
- Можешь двигать ногами, парень? Можешь ногами двигать?
Я попытался. Оказалось, что с ногами все в порядке, и я попытался встать. И
не смог! Какая-то тяжесть на спине не
пускала меня.
- Не волнуйся, парень, мы вытащим тебя отсюда, это точно! Видимо, он ушел,
и я услышал голос Франчески:
- Халлоран, вы должны лежать тихо и не двигаться. Вы слышите меня?
- Слышу, - пробормотал я. - Что случилось? - Мне было трудно говорить,
потому что правая сторона лица оказалась
прижатой к чему-то грубому и твердому.
- Вас придавило грудой камней, - сказала она. - Ногами двигать можете?
- Да, могу.
Франческа отошла, слышно было, как она разговаривает с кем-то. Разум
возвращался ко мне, и я понял, что лежу ничком,
на спине - огромная тяжесть, а голова повернута так, что правая щека упирается в
камень. Правая рука вытянута вдоль тела, и
я не могу ею шевельнуть. Левая рука чуть приподнята и в таком положении плотно
зажата.
Вернулась Франческа и сказала:
- Теперь будьте внимательны. Курце говорит, что, если ноги свободны,
значит, вас завалило только посредине. Он
собирается освободить вас, но на это уйдет много времени, и вы не должны
двигаться. Поняли?
- Понял.
- Как вы? Где-нибудь болит? - Голос ее был тихим и нежным.
- Тела не чувствую, - ответил я. - А главное, давит на спину.
- Я принесла бренди. Хотите глотнуть?
Я попытался покачать головой, но понял, что это невозможно.
- Нет, пусть Курце начинает разбирать завал. Она ушла, вернулся Курце.
- Парень, - сказал он, - ты попал в трудное положение, да. Но не волнуйся.
Мне уже приходилось заниматься таким делом.
Все, что требуется от тебя, - лежать и не двигаться.
Вскоре я услышал скрежет камней - на лицо посыпалась пыль. Время тянулось
медленно. Курце работал осторожно, не
торопясь снимал камень за камнем, предварительно проверяя каждый. Иногда ему
приходилось отходить, и я слышал тихий
разговор, но он быстро возвращался и трудился с тихим упорством.
Наконец Курце сказал:
- Теперь уже недолго.
Неожиданно он начал убирать камни энергичней, и тяжесть на спине
уменьшилась. Ощущение было прекрасным. Курце
предупредил:
- Сейчас я вытащу тебя. Будет немного больно.
- Тащи!
Он ухватил меня за левую руку и дернул изо всех сил. Я сдвинулся с места, а
через две минуты уже лежал под открытым
небом и смотрел на бледнеющие звезды. Я хотел встать, но Франческа велела лежать
и не двигаться. Светало, и уже можно
было разглядеть ее лицо, склонившееся надо мной. Брови ее были нахмурены, когда
она мягко прошлась руками по моему
телу, проверяя, нет ли переломов.
- Можете перевернуться? - спросила она.
С болью я перевернулся на живот и услышал, что она рвет на мне рубашку.
Затем я услышал, как она присвистнула.
- У вас сильно поранена спина.
Я и сам чувствовал, что сильно. Ее руки, мягкие и нежные, осторожно
двигались по моей спине.
- Ни одного перелома, - с радостным изумлением заключила Франческа.
Я криво усмехнулся. По моим ощущениям, спина была перебита и кто-то развел
на ней костер, но ее известие, что ни одна
моя кость не пострадала, радовало. Она что-то рвала и перевязывала мои раны.
Когда она закончила, я сел.
Курце держал доску размерами шесть на шесть.
- Тебе чертовски повезло, парень. Эта штука лежала поперек спины и держала
весь груз камней, свалившихся на тебя.
- Спасибо, Кобус, - сказал я.
От смущения он покраснел и отвернулся, пробормотав:
- Чего там, Хал... все в порядке.
Впервые он назвал меня Хал. Потом, посмотрев на небо, сказал:."!
- Нам лучше сейчас же отправиться. - И обратился к Франческе: - Он может
двигаться?
Я медленно встал на ноги:
- Конечно, могу.
Франческа попыталась удержать меня, но я сделал вид, что не заметил.
- Действительно, пора выбираться отсюда.
А Курце я сказал, посмотрев в сторону туннеля:
- Тебе лучше закончить с ним сейчас, используя мой маленький вклад. Тогда и
тронемся.
Курце направился к туннелю.
- А где же Уокер? - спросил я.
- Сидит в машине, - ответил Пьеро.
- Пошли его вниз на стоянку и свистни двум дозорным, пусть идут с Уокером.
Все они могут отправляться в Рапалло.
Пьеро кивнул и ушел. Франческа спросила:
- Не лучше ли вам немного отдохнуть?
- Отдохну в Рапалло. Вы сможете вести грузовик?
- Конечно, - ответила Франческа
- Хорошо. Один грузовик поведут Курце и Пьеро, а мы с вами - второй. Хотя,
вероятно, я не смогу подменить вас.
Мне не хотелось оставлять Пьеро и Франческу вдвоем, к тому же неплохо, если
бы за другими итальянцами приглядывал
Уокер. Конечно, я мог поехать и с Пьеро, но я был не в том состоянии, чтобы
оказать сопротивление, если ему вздумается
напасть на меня.
- Я справлюсь, - заверила меня Франческа.
В это время послышался шум обвала - это Курце завалил вход в туннель,
запечатав его, к счастью, навсегда. Курце
подошел к нам.
- Ты поедешь с Пьер
...Закладка в соц.сетях
