Жанр: Детектив
Золотой киль
...ице сейчас. Хорошо бы тебе встретиться с ним.
Для меня ее предложение было полной неожиданностью.
- Он знает о нас?
Она покачала головой.
- Нет. Я рассказала ему о золоте и драгоценностях. Он очень рассердился, и
не знаю, что он собирается делать. О нас с
тобой я ничего не говорила.
Похоже, мне предстоял трудный разговор. Ситуация уж очень необычная:
будущий зять должен услышать от старого
человека, что он вор, а потом попросить у него руки дочери, которая к тому же
замужем за другим.
И я сказал:
- Мне давно хотелось познакомиться с твоим отцом.
Мы осушили бокалы и поднялись в номер. Отец Франчески сидел в кресле,
укрытый до пояса шерстяным одеялом; когда
мы вошли, он открыл глаза. Я увидел совсем седого дряхлого человека, борода его
больше не топорщилась, волосы стали
тонкими и редкими. Перед нами сидел усталый старик с погасшим взглядом.
- Это мистер Халлоран, - представила меня Франческа Я подошел ближе:
- Очень рад познакомиться с вами, сэр. В глазах его зажглись искорки.
- Неужели? - сказал он, не замечая моей протянутой руки, и откинулся в
кресле. - Значит, вы и есть тот самый вор,
который вывозит золото, принадлежащее моей стране?
Я почувствовал, как мне сводит судорогой скулы, но возразил спокойно:
- Очевидно, вы не знаете законов своей страны, сэр.
- О! Быть может, вы просветите меня, мистер Халлоран?
- Эти ценности подпадают под статью закона об утраченной собственности, -
сказал я. - В соответствии с итальянским
законом, первый, кто заявит на них права, становится их владельцем.
Он задумался, потом отреагировал:
- Возможно, вы и правы, допускаю, но в таком случае, к чему вся эта
конспирация?
- Большие ценности имеют притягательную силу. Стервятники уже слетелись, и,
несмотря на конспирацию, нам
приходится трудновато.
Он прищурился:
- Не думаю, чтобы приведенный вами закон так уж подходил к данному случаю,
молодой человек. Ведь эти ценности не
назовешь утраченными - они отбиты у немцев с помощью оружия. Какой материал для
судебного процесса!
- Даже если мы выиграем процесс, все наши деньги уйдут на судебные
издержки, - сухо заметил я.
- Впрочем, поступайте как знаете, - сказал он, - но мне это не нравится,
особенно, что мою дочь втянули в подобное дело.
- Ваша дочь была втянута и в худшие дела, - сказал я, зная, что поступаю
жестоко.
- Что вы имеете в виду? - требовательно спросил он.
- Брак с Эстреноли.
Он вздохнул и откинулся на спинку кресла, искорки, что плясал в его глазах,
потухли, и перед нами снова был угасающий
старик.
- Да, знаю, - устало произнес он, - позорная сделка. Я должен был
запретить, но Франческа...
- Я должна была это сделать, - заявила она.
- Но вам больше не придется терзаться из-за него - теперь он от вас
отстанет.
Граф снова оживился:
- А что с ним случилось?
Франческа слегка улыбнулась и сказала: "
- Хал сломал ему челюсть.
- Неужели! Неужели вы это сделали?! - Граф кивнул мне. - Подойдите сюда,
молодой человек, садитесь поближе. Вы
действительно ударили Эстреноли? Но за что?
- Мне не понравились его манеры.
- Многим не нравятся манеры Эстреноли, но никто до сих пор не пытался
вразумить его таким образом. И здорово ему
досталось?
- Один мой друг говорит, что я чуть не убил его.
- А! Жаль... - двусмысленно высказался Граф. - Но будьте осторожны, он сам
влиятельный человек и имеет влиятельных
друзей в правительстве. Вам надо поскорее уехать из Италии.
- Я сделаю это, но не из-за Эстреноли. Думаю, он сейчас достаточно напуган
и для меня не опасен.
- Человек, который справился с Эстреноли, заслуживает моей благодарности...
и моего глубочайшего уважения.
Франческа встала рядом со мной и положила мне на плечо руку.
- Я тоже собираюсь уехать из Италии, - сказала она. - С Халом.
Граф долго смотрел на нее, потом опустил голову и уставился на свои
костлявые руки, сложенные на коленях.
- Поступай так, как лучше для тебя, моя девочка, - тихо сказал он наконец.
- На родине ты ничего, кроме несчастья, не
узнала, возможно, чтобы стать счастливой, тебе нужно жить по другим законам. -
Он поднял голову. - Вы позаботитесь о ней,
мистер Халлоран?
Я кивнул, не в силах говорить.
Франческа подошла к отцу, встала перед ним на колени и взяла его руки в
свои.
- Мы вынуждены уехать, папа, ведь мы любим друг друга. Ты благословишь нас?
- Разве можно благословлять то, что считается греховным, девочка? Но,
надеюсь, Бог мудрее служителей церкви и Он
поймет. Так что я вас благословляю вас, и вы должны верить, что Бог тоже
благословит. Франческа склонила голову, плечи
ее вздрагивали. Граф взглянул на меня:
- Я был против брака с Эстреноли, но она пошла на это ради меня. Такой уж
здесь закон - подобные сделки нельзя
расторгнуть.
Франческа вытерла глаза и сказала:
- Папа, у нас мало времени, а я должна сказать тебе еще кое-что. Кариачети
- помнишь, маленького Кариачети? - будет
заходить к тебе и приносить деньги. Ты должен...
Он прервал ее:
- Мне не нужны эти деньги!
- Папа, выслушай. Эти деньги не для тебя. Их будет много, и ты должен брать
какую-то часть на свои нужды, но остальное
надо раздать. Дашь денег Марио Прадели, у которого младший ребенок родился
больным, дашь Пьетро Морелли - ему не на
что послать сына в университет. Раздай деньги тем, кто воевал вместе с тобой,
тем, кого, как и тебя, ограбили коммунисты,
тем, кто просто нуждается в помощи.
- Моя доля золота теперь принадлежит Франческе, - сказал я. - И она может
распоряжаться ею по своему усмотрению.
Вырученные за золото деньги тоже можно раздать.
Граф надолго задумался.
- В конце концов из вашего дела может выйти что-то хорошее. Ладно, я приму
деньги и распоряжусь ими так, как вы
говорите.
- Пьеро Морезе поможет тебе, он знает, где живут твои старые товарищи, -
сказала Франческа. - А меня здесь не будет, я
отплываю с Халом через несколько дней.
- Нет, - сказал я, - ты останешься. А я потом вернусь за тобой.
- Я уеду с тобой, - настаивала она.
- Прошу, останься пока здесь. Я не хочу, чтобы ты плыла с нами на
"Санфорд".
Вмешался Граф:
- Слушайся его, Франческа Он знает свой долг, и, может быть, твое
присутствие на яхте помешает ему выполнить его.
Все в ней бунтовало, и уступила она неохотно. Граф сказал ей:
- Франческа, я хочу поговорить с Халом... наедине.
- Я буду внизу.
Граф подождал, пока она уйдет.
- Вы производите впечатление человека порядочного, мистер Халлоран. Так
отозвался о вас Пьеро Морезе, когда говорил
со мной прошлой ночью по телефону. Каковы ваши намерения?
- Я намерен жениться на вашей дочери, - ответил я. - Сразу же после ее
развода.
- А вы понимаете, что при таких обстоятельствах она никогда не сможет
вернуться в Италию? Что такой брак будет
считаться здесь двоемужеством?
- Я знаю... и Франческа тоже знает. Но вы же сами сказали, что в Италии она
ничего, кроме горя, не узнала.
- Это верно, - вздохнул он. - Мать Франчески умерла, когда она была еще
крошкой, перед войной. Моя дочь выросла в
партизанском лагере в разгар гражданской войны, с ранних лет она узнала людей
разных - и героев, и предателей. Оттого и
выросла непохожей на других. Кому-то ее жизненный опыт покажется горьким, но в
ней самой горечи нет. Ее большое
сердце готово сострадать всему человечеству - и мне не хотелось бы видеть его
разбитым.
- Я люблю Франческу, - заверил я его. - И не разобью ей сердце, во всяком
случае, умышленно.
- Как я слышал, вы конструктор кораблей и судостроитель?
- Не кораблей, а маленьких лодок.
- Понимаю. После разговора с Пьеро я решил побольше узнать о вас, так что
один мой друг навел кое-какие справки...
Оказывается, у вас высокая профессиональная репутация.
- Возможно, в Южной Африке, но я понятия не имел, что меня знают здесь.
- На вас даже как-то ссылались, - продолжал он. - Скажу прямо: мне
понравилось то, что я узнал о вас. Нынешняя
авантюра не в счет. Я не верю в ее успех... Но, если вам будет сопутствовать
успех, поверьте, вы получите заколдованное
золото - в ваших руках оно обернется жухлыми листьями. Приятно знать, что на
своем профессиональном поприще вы
преуспеваете.
Он подоткнул вокруг ног одеяло.
- Теперь вам надо идти - Франческа ждет. Мне нечего подарить вам, кроме
добрых пожеланий, но они всегда и везде
будут с вами.
Я пожал его протянутую руку и неожиданно для себя сказал:
- Почему бы вам тоже не уехать из Италии вместе с нами? Он улыбнулся и
покачал головой.
- Нет, я стар, а старики не любят перемен. Теперь мне уже не покинуть свою
родину, но благодарен вам за это
предложение. Прощайте, Хал, думаю вы сможете сделать мою дочь счастливой.
Я попрощался и вышел. Больше я никогда не видел Графа.
Просто невероятно, но наступил день, когда киль был отлит. Мы столпились
вокруг формы и не верили своим глазам.
Неужели весь наш пот и труд воплотился в этой застывшей массе тусклого желтого
металла размером в восемь кубических
футов?!
- Ну вот, - сказал я. - Через два дня спустим "Санфорд" на воду.
Курце взглянул на часы:
- Мы можем сделать сегодня еще что-нибудь. Нельзя расхолаживаться, киль
закончен, но впереди еще масса дел.
Итак, работа продолжалась. Уокер начал разбирать печи, а Курце и Пьеро под
моим руководством готовили "Санфорд" к
замене свинцового киля. В ту ночь мы были счастливы.
Франческа доложила, что на потенциальном военном фронте - без перемен:
Меткаф на борту фэамайла, Торлони в
гостинице, наблюдение за верфью ведется в том же составе - в общем, все
нормально, насколько это возможно в столь
ненормальной ситуации.
Беда придет, если ей суждено прийти, когда мы спустим "Сан-форд" на воду.
При первых же признаках нашего отъезда
противник будет вынужден действовать. Я никак не мог понять, почему они до сих
пор на нас не напали.
Следующий день принес сплошные радости. Мы работали, как всегда,
напряженно, а когда закончили, "Санфорд" стала
самой дорогой в мире яхтой. Килевые болты, отлитые Курце вместе с золотым килем,
легко вошли в новые отверстия
кильсона, которые Гарри сделал давным-давно в Кейптауне, и, как только мы убрали
тали, "Санфорд" удобно и надежно
обосновалась на золоте.
- Не понимаю, почему ты не использовал старые отверстия? - спросил Курце.
- Другое распределение тяжести, - объяснил я. - Золото в два раза легче
свинца, и такой киль должен иметь другой
профиль. Мне пришлось поколдовать с центром тяжести. Конечно, с балластом,
сдвинутым к центру, яхта будет испытывать
бортовую качку, как шлюпка, но с этим уж ничего не поделаешь.
Я любовался "Санфорд": теперь яхта стоила около двух миллионов фунтов -
самая дорогая в истории
пятнадцатитоннажная яхта Я испытал за нее прилив гордости - немногие
конструкторы могут похвалиться такой
изобретательностью!
За ужином мы сидели притихшие и расслабленные. Я сказал
Франческе:
- Сегодня ночью лучше бы вывезти отсюда драгоценности, возможно, это
последний удобный момент перед
"фейерверком".
Она улыбнулась:
- Это сделать нетрудно. Пьеро залил их в бетонные кирпичи - перенимаем у
вас опыт камуфляжа. Они сложены около
нового ангара, который строит Пальмерини.
Я рассмеялся:
- Нужно взглянуть на них. ,
-Пошли, - предложила Франческа, - я покажу тебе.
Мы вышли в ночную темноту, и она направила луч фонаря на рассыпанную груду
кирпичей около нового ангара.
- Вот они, драгоценные кирпичики, вымазанные известкой.
- Неплохо, - оценил я, - совсем неплохо.
Она прильнула ко мне, и я нежно обнял ее. Нечасто нам выпадала такая
возможность, из-за отсутствия времени мы были
лишены многих радостей, которыми обычно наполнена жизнь нормальных влюбленных.
Через секунду она тихо спросила:
- А когда ты вернешься?
- Как только продам золото, - ответил я. - Первым же рейсом из Танжера.
- Я буду ждать, - сказала она - Только не здесь, а в Милане с отцом.
Она назвала мне адрес, который я запомнил.
- Тебе не жаль будет покидать Италию?
- Нет. С тобой - нет.
- Я предложил твоему отцу поехать с нами, но он отказался.
- Конечно, ему ведь за семьдесят. Он не переживет этого.
- Я тоже так думал, но все-таки решил попробовать.
Мы еще долго болтали в темноте о всяких пустяках, столь милых сердцам
влюбленных. Потом Франческа пожаловалась
на усталость и пошла спать. А я остался выкурить сигарету, мне было так хорошо.
Я видел, как ее силуэт таял в темноте, на
секунду возник прямоугольник света дверного проема, и вот она уже скользнула
внутрь.
Из темноты послышался шепот:
- Халлоран! Я вздрогнул.
- Кто здесь? - Я стал шарить вокруг лучом фонаря.
- Убери свой чертов фонарь. Это я, Меткаф.
Я выключил фонарь и шагнул в сторону, чтобы ухватить один Из бетонных
кирпичей. Я не разобрал, меченый он или нет;
если меченый, то Меткафу достанется по башке драгоценным кирпичом. : Темный
силуэт приблизился.
- Я уж думал, ты никогда не кончишь любезничать со своей подружкой, -
сказал Меткаф.
- Что тебе нужно и как ты сюда попал? Меткаф посмеивался.
- Пробрался со стороны моря... за воротами верфи наблюдают ребята Торлони.
- Я знаю.
- Знаешь? - В голосе его звучало удивление. - Давно ли? -Я видел, как
блеснули его зубы. - Впрочем, какое это имеет
значение, теперь это ничего не меняет.
- Что не меняет? -
- Хал, мальчик мой, ты в беде, - торопился сообщить Меткаф. - Торлони
собирается напасть на вас сегодня ночью. Я
пытался удержать его, но он совсем от рук отбился.
- Ты на чьей стороне? Он засмеялся.
- Только на своей. - Но тут же изменил тон. - Что ты собираешься делать?
Я пожал плечами:
- А что мне остается? Конечно, буду защищаться.
- Ни в коем случае! Тебе не справиться с головорезами Торлони. Яхта готова
к спуску?
- Пока нет, ее нужно шпаклевать и красить.
- Какого черта! - рассердился он. - Нашел время думать о червях в обшивке.
Ведь новый киль ты уже поставил?
Я удивился - откуда он знает об этом?
- Ну и что?
- А то - втыкай мачту и спускай яхту на воду, не медли! Ты должен любой
ценой убраться отсюда поживее. - Он всунул
мне что-то в руку. - Вот тебе разрешение на выход. Я же говорил, что капитан
порта - мой приятель.
Я взял бумагу и спросил:
- Не понимаю, почему ты помогаешь нам. Разве Торлони работает не на тебя?
Он тихо засмеялся:
- Торлони работает только на себя. Действительно, он выполнял мою просьбу,
но не знал, откуда ветер дует. Я просил его
присматривать за вами. И вдруг узнаю о происшествии со старым сторожем - это
сделали бандиты Торлони, я здесь ни при
чем.
- Я так и думал, что калечить стариков не в твоем стиле.
- Ясное дело! - сказал он. - А теперь Торлони знает подоплеку моей просьбы
- все выдал этот чертов остолоп Уокер.
- Уокер? Каким образом?
- Один из подручных Торлони залез к нему в карман и украл портсигар.
Портсигар, однако, оказался неплохим, из золота,
а внутри маленькая надпись: "Саго Benito da parte di Adolfe. Brennero. 1940".
Увидев его, Торлони сразу понял, что
происходит на самом деле, вот так-то. Еще с войны люди рыщут по всей Италии в
поисках этих сокровищ, и теперь Торлони
уверен, что держит их в своих жирных лапах.
Мысленно я проклинал этого идиота Уокера, погоревшего на такой ерунде.
- Я пытался удержать Торлони, но это уже невозможно. За такую грандиозную
ставку он перережет глотку и тебе, и мне.
Вот почему я спешил предупредить тебя.
- Когда он собирается начать атаку?
- В три часа утра. Он бросит на вас всю свою банду.
- Они вооружены? Меткаф задумался. к
- Вряд ли они применят огнестрельное оружие. Торлони выгоднее проделать
операцию тихо, ведь ему еще нужно вывезти
золото. А это требует времени, и он не захочет, чтобы на хвосте висела полиция.
Думаю, оружия у них не будет.
Хоть одна хорошая новость, которую я услышал от Меткафа с того момента, как
он застал меня врасплох. Я спросил:
- Где сейчас могут быть его люди?
- Насколько я знаю, отправились спать - они не любят ночных бдений.
- Значит, они в тех же гостиницах - все шестнадцать... Меткаф тихонечко
свистнул:
- Кажется, ты знаешь не меньше меня.
- Я давно знал, что за нами следят, - признался я. - Мы засекали твоих
наблюдателей, как только они прибывали в Рапалло.
Впрочем, и до этого тоже, в каждом порту, куда мы заходили.
Он медленно произнес:
- Я догадался, когда Дино избили в Монте-Карло. Это твоих рук дело?
- Курце, - односложно ответил я. Тут я покрепче сжал кирпич, который держал
во время нашего разговора наготове. Всетаки
я принял решение оглушить Меткафа - слишком уж часто он вел двойную игру,
пусть хоть раз сыграет в одну. И будет
лучше, если он останется здесь под нашим наблюдением.
Он смеялся.
- Да, конечно, это его рука. Я медленно поднимал кирпич.
- А как ты разгадал нас? - спросил я. - Это случилось в Тан-жере, я знаю,
но что навело тебя на мысль?
Ответа не было.
- Расскажи, как это было, Меткаф! - Я поднял кирпич. Тишина.
- Меткаф! - наугад позвал я и включил фонарь. Его не было, а со стороны
моря послышался слабый всплеск и скрип
уключин. Поделом мне, а то возомнил, что могу перехитрить Меткафа, - такой
опытный малый мне не по зубам.
Возвращаясь к ангару, я взглянул на часы: десять - до штурма Торлони
оставалось всего пять часов. Успеем ли мы
поставить мачту и весь такелаж? Вряд ли. Если включить прожекторное освещение,
то наблюдатели Торлони сразу поймут,
что ситуация изменилась, и нагрянут немедленно. Если работать в темноте, то черт
его знает, что из этого выйдет. Я никогда
не слышал, чтобы мачту высотой в пятьдесят пять футов устанавливали в полной
темноте, и сомневался, что это возможно.
Значит, другого выхода нет: придется остаться и принять бой.
Я разбудил Курце. Услышав новость, он моментально проснулся. В своем
рассказе я не упомянул о той роли, которую
сыграл Уокер во всей заварушке. Уокер был еще нужен, а я знал, что, если сказать
Курце, у меня на руках окажутся труп и
убийца. А времени на выяснение отношений у нас не было.
Курце с подозрением спросил:
- А на чьей стороне Меткаф?
- Не знаю, и сейчас это меня меньше всего волнует. Важно, что он вовремя
предупредил нас, и если мы с толком не
используем оставшееся время, то будем дураками. В любом случае Меткаф выпал из
команды Торлони.
- Тогда за дело, - сказал Курце и вскочил с постели.
- Подожди. Что ты думаешь насчет мачты? - И я поделился с ним своими
сомнениями, сможем ли мы поставить мачту в
темноте.
Он потер подбородок, в ночной тишине было слышно, как потрескивает его
щетина.
- Считаю, что мы можем включить свет, - сказал он наконец. - Но только
после того, как приготовимся к встрече с
Торлони. Нам ведь известно, что он собирается напасть, а раньше это произойдет
или позже - неважно, главное, мы уже
будем готовы к встрече.
Это была речь человека действия, прирожденного военного командира. Его
доводы мне понравились, и я согласился.
Курце поднял Пьеро, и они ушли держать совет, а мы с Уокером стали собирать и
грузить на яхту вещи. Франческа вышла на
шум узнать, что происходит, и ее тут же привлекли к участию в военном совете.
Вскоре Пьеро выскользнул из ангара, и Курце позвал меня:
- Послушай, что мы решили предпринять.
Перед ним лежала крупномасштабная карта Рапалло, из тех, что выпускает Бюро
по туризму, и во время рассказа он
показывал мне пункты, отмеченные как особо важные. Придуманный им план был очень
прост, а следовательно, хорош.
Думаю, что если бы Курце не попал в плен в Тобруке, рано или поздно
дослужился бы до офицерского звания. Наверняка
он обладал хваткой стратега: его план, составленный по всем правилам военного
искусства, предусматривал уничтожение
сил противника до того, как они успеют объединиться.
- Сейчас время отпусков и гостиницы забиты. Торлони не мог поместить всех
своих людей в одну гостиницу, значит, они
разбросаны по всему городу: четверо - здесь, шесть человек - там, трое - здесь,
а остальные - вместе с Торлони. - Во время
рассказа он уверенно чертил толстым пальцем по карте. - Мы можем собрать
двадцать пять человек, десять из них останутся
здесь, на верфи. Сейчас у ворот верфи дежурят четверо из команды Торлони. Убрать
их не составит труда - десять человек
легко справятся с этим. А тогда уже некому будет сообщить Торлони, что мы
включили свет.
- Идея, кажется, неплохая, - сказал я.
- Остаются пятнадцать человек для операций за пределами верфи. К каждой
гостинице мы пошлем по два человека, кроме
этой - туда пойдут девять человек. В этой гостинице остановились четыре человека
- когда они выйдут, их оглоушат.
- Их численность сократилась уже наполовину, - сказал я.
- Верно. Дальше Торлони и с ним четыре человека направляются к верфи. Он
рассчитывает на шестнадцать, но у него
такого количества людей уже нет. Возможно, он растеряется, но вряд ли. Ведь он
уверен, что здесь только четверо мужчин и
женщина и что справиться с ними ничего не стоит. Но у нас на верфи будут
четырнадцать мужчин, вместе с нами, а за
спиной у него окажутся еще пятнадцать наших, которые начнут действовать, если он
сунется.
Курце поднял на меня глаза.
- Ну как?
- Великолепно, - признал я. - Но ты должен сказать итальянцам, чтобы
действовали быстро. Мы должны прижать этих
мерзавцев раньше, чем они начнут стрелять. Меткаф сказал, что стрельба вряд ли
нужна Торлони, но они могут пустить в ход
оружие, если увидят, что их затея провалилась.
- Итальянцы не подведут, - пообещал Курце. - Пьеро сейчас висит на
телефоне, раздавая задания. Им предстоит убрать
отсюда четырех наблюдателей к одиннадцати часам. - Он взглянул на часы. -
Осталось пять минут. Пойдем взглянем на это
представление. Кажется, мы все предусмотрели - должно получиться.
Мне тоже так казалось, но мы ошибались!
Мы направлялись к выходу, когда я заметил Уокера, тащившегося сзади. В
последнее время он держался в тени, стараясь
не обращать на себя внимания. Я пропустил всех вперед, а его схватил за руку.
- Ты останешься здесь, - сказал я. - И если попытаешься выйти из ангара,
клянусь, я убью тебя.
Лицо его побелело.
- Почему?
- Потому что ты потерял бумажник, - сказал я. - Идиот. Зачем тебе
понадобилось таскать с собой тот портсигар?!
- Ка... какой портсигар?
Он еще пытался вывернуться!
- Не притворяйся, сам знаешь какой. Теперь сиди здесь и не высовывайся.
Нечего путаться под ногами, у меня нет
времени следить, чтобы ты еще каких-нибудь глупостей не натворил. - Я ухватил
его за рубашку и притянул к себе. - Не
останешься здесь - расскажу всем, почему Торлони собрался атаковать нас, - и
Курце разорвет тебя на части.
Нижняя губа Уокера задрожала.
- Ради Бога, не говори Курце, - зашептал он, - не говори. Я отпустил его.
- Ладно, но из ангара ни ногой.
Я нашел всех в конторе Пальмерини. Курце сообщил:
- Все готово.
Я попросил Пьеро:
- Вызови сюда Пальмерини, нам понадобится его помощь, чтобы поставить
мачту.
- Я уже позвонил ему, - ответил Пьеро. - Он прибудет в одиннадцать
пятнадцать, сразу после того, как мы закончим свою
работу. - Он кивнул в сторону ворот.
- Отлично. Думаешь, мы сможем что-нибудь увидеть отсюда?
- Не все, конечно, но один из наблюдателей Торлони стоит прямо под уличным
фонарем напротив ворот.
Мы тихо подкрались к воротам. Ворота были деревянные, старые, высушенные
солнцем и с множеством глазков. Я встал
на колени и через глазок увидел на противоположной стороне парня, освещенного
уличным фонарем. Он стоял, спокойно
покуривая сигарету, а одну руку держал в кармане брюк. До меня доносилось
приглушенное звяканье - похоже, он играл
ключами или монетами.
Курце прошептал:
- Сейчас начнется!
Но ничего не происходило. По-прежнему стояла тишина, только где-то
неожиданно резко прокричала чайка. Пьеро тихо
сказал:
- Двоих уже взяли.
- Как ты узнал? Он хмыкнул:
- Птицы... они мне докладывают.
Тут меня осенило: чайки по ночам спят, они не могли кричать.
Вдалеке послышалось пение, которое становилось все громче, и наконец на
улице появились трое мужчин, орущих во все
горло. Видимо, они здорово нажрались, потому что раскачивались и спотыкались,
один был особенно пьян, и двое других
поддерживали его. Парень под фонарем бросил окурок и раздавил его каблуком,
после чего отступил к стене, пропуская
пьяную компанию. Один из пьяных размахивал бутылкой и кричал:
- Выпей, брат, выпей за моего первенца!
Человек Торлони покачал головой, отказываясь, но они облепили его со всех
сторон, шумно протестуя пьяными голосами
и требуя, чтобы он с ними выпил. Неожиданно бутылка резко опустилась, и я
услышал глухой звук.
- Господи! Надеюсь, они его не убили? Пьеро ответил:
- Не волнуйся, они знают, какова прочность человеческого черепа. В тот же
миг пьяницы чудесным образом протрезвели
и бегом пересекли улицу, волоча обмякшее тело. Одновременно слева и справа
появились другие группы, каждая тащила по
наблюдателю. По улице проехала машина и свернула к воротам.
- Все четверо, - удовлетворенно сказал Курце. - Несите их в ангар.
- Нет, - возразил я, - лучше положить их в новый, недостроенный ангар. - Я
не хотел, чтобы они высмотрели что-нибудь в
нашем ангаре. - Свяжите их, кляп в рот, и пусть двое останутся охранять их.
Пьеро перевел мои слова на итальянскую скороговорку, и четверку унесли. Нас
окружила группа итальянцев, так шумно
обсуждавших проведенную операцию, что Пьеро был вынужден прикрикнуть на них,
призывая к тишине.
- Вы ветераны или зеленые новобранцы? Черт возьми, да если бы Граф увидел
вас сейчас - всех бы перестрелял! - После
его слов шум стих. - Поставьте наружное наблюдение. Джузеппе, отправляйся в
контору и сиди у телефона, если зазвонит -
зови меня. Остальным - наблюдать и сохранять спокойствие.
За воротами гудела машина, и я начал нервничать. Пьеро быстро выглянул.
- Все в порядке. Это Пальмерини. Впусти его.
Маленький "фиат" въехал в ворота, и из него вывалился клубок перепутанных
рук и ног - Пальмерини с тремя сыновьями.
Он тут же подошел ко мне и сказал:
- Мне сообщили, что вы торопитесь спустить яхту на воду. Придется платить
дополнительно за сверхурочную работу, вы
понимаете?
Я усмехнулся. Пальмерини бросился защищать свои законные права.
- Сколько времени п
...Закладка в соц.сетях
