Жанр: Философия
Имперсональность в критике Мориса Бланшо
... на свободе почти всю грудь, лишь
поддерживая ее снизу и не сжимая при этом. А форма! Безупречно
грушевидная!
Дженни исполнила некое подобие танца живота, стоя к нему сначала
лицом, затем боком, нагибаясь и извиваясь всем телом.
- Я других и не ношу, - пояснила она. - Я думаю, мне этот фасончик
лучше всего подходит.
Эме кивнул в знак согласия.
- Ну что, я его снимаю, ведь ты выиграл пари!
Он глупо рассмеялся.
- Не надо. Тебе так здорово идет.
- Что, спорим дальше?
- А что ты имеешь в виду?
Она передернула плечами, и бюст ее вновь мягко заколыхался.
- Кто знает... Может, у меня и трусиков нет?
- У тебя их нет! - Бришо весь покрылся испариной.
Дженни вновь исчезла в ванной. Вернувшись, весело хлопнула в ладоши.
- Проиграл! Они у меня есть.
Эме Бришо уставился на крохотный треугольник, удерживаемый на бедрах
розовыми нейлоновыми шнурочками. Сквозь кружево пробивались завитки
рыжеватых волос.
- Похоже, что я и впрямь проиграл, - пробормотал он.
Она победно подбоченилась.
- Вот видишь, я не какая-нибудь дрянь, согласен? - И, не дав
ответить, бросилась к нему.
Она уселась рядышком. Эме прикрыл глаза: соски ее грудей вздымались и
опускались, как две спелые малинины.
- Приступим к уроку английского, - приказала Дженни и, сбросив
тапочки, юркнула в постель.
- Hard petting. Переведи.
Он округлил губы и произнес:
- Ques асо?
- What is that? - вскричала она. - Что это значит? Ты меня
оскорбляешь?
Он объяснил ей, что никакое это не оскорбление. Дженни вздохнула:
- Ладно, я вижу, что ученик из тебя никудышный. Hard petting - ну,
как это получше сказать... Это значит - щупать... - Дженни покусала
губы. - Ну, когда действуют без колебаний, черт возьми! Понимаешь?
Эме понимал. Да так хорошо, что у него от возбуждения словно ток
пробегал по телу.
Она ногами отбросила одеяло.
- Обычно перед тем, как заняться "хард петтингом", начинают с того,
что снимают трусы. Иначе это будет "софт петтинг". Ну так что, ты готов
или я пошла? Решайся, черт побери!
Он вздрогнул и перешел в наступление.
Где-то около половины двенадцатого Эме Бришо выбрался из своей
истерзанной постели. У Дженни оказались блестящие способности не только
в английском...
Одетая, чистенькая, нарядненькая, разве что с едва заметными кругами
под глазами, она вышла из ванной комнаты.
- Боже мой! - воскликнула она. - Ох и достанется мне сейчас от
хозяина. - И загадочно улыбнулась. - А впрочем, ничего страшного. Я ему
тоже предложу брать уроки английского. - Она прыснула в кулачок. - Ну и
выражение лица у тебя. Как у обманутого мужа.
Эме отвернулся. Дженни сказала правду. Ему было неприятно это
слышать. Он махнул рукой.
- Ты вольна делать, что захочешь.
- Вот тут ты прав, - согласилась она.
Она немного разрядила обстановку, послав ему воздушный поцелуй.
- Но ты останешься моим любимчиком, дорогой. Чао!
Дверь мягко закрылась. Эме Бришо встал. У него подкашивались ноги.
- Какой же я мерзавец, - простонал он. - Я уверен, что с Борисом
что-то случилось. А я в это время изменяю Жаннетт.
Он бросился к телефону. Когда он клал трубку на рычаг, его буквально
трясло. Нет, в комиссариате никто не видел Бориса. Он попытался
собраться с мыслями. Итак, вчера вечером Борис отправился погулять. С
девушкой. С какой? Бришо, как всегда, этого не знал. Все, что ему было
известно, так это то, что Борис собирался присмотреться к ночной жизни
Ла-Боли. Где? В бюллетене с перечнем разного рода увеселительных
заведений значилось около двадцати ночных ресторанов... Да, что-то здесь
было не так. Борис давно бы уже позвонил.
Телефон зазвонил. Бришо с такой скоростью метнулся к нему, что
подвернул большой палец на ноге, зацепившись за ковер.
- Да-а! - крикнул он в трубку.
- О! Извините! - послышался мужской голос на другом конце провода. И
там повесили трубку.
Бришо вновь снял трубку.
- Скорее! - задыхаясь, крикнул он. - Соедините меня с комиссариатом
полиции.
- С чем, с чем?
- С центральным комиссариатом, и поживее!
Он сразу же узнал бретонский говор Ивана Ле Коата. Тот звонил ему
сам, опередив телефонистку, не успевшую набрать его номер.
- Приезжайте скорее. Ваш коллега у нас. Ничего страшного,
успокойтесь! Но он страшно набрался и разбил мою машину.
Было видно, что Иван Ле Коат нисколько не верил тому, что
рассказывает Борис Корантэн. Для него все было ясно. Этот парень из
Отдела по борьбе с наркотиками просто-напросто загулял. Выпил лишнего -
и вот оно, дорожное происшествие. Его обнаружил патруль дорожной
жандармерии. Машина стояла недалеко от вокзала Эскублак в запрещенном
месте. Весь левый бок ее был помят. Корантэн спал, уткнувшись в баранку,
с выражением блаженства на лице. Классический образ пьяницы.
Поблагодарив Ле Коата, Корантэн обернулся к Бришо.
- Отвези меня, пожалуйста, в гостиницу. Я себя не очень хорошо
чувствую.
Бришо ухватил друга под руку и потащил на улицу, где его ждало такси.
- Клянусь тебе, Меме, - пробормотал Корантэн, падая на сиденье, - со
мной приключились странные вещи.
Бришо заботливо усадил его поудобнее.
- Ты мне все расскажешь потом, когда немножко оклемаешься.
Дженни поставила поднос на стол, краешком глаза рассматривая
Корантэна.
- Похоже, с вами не все в порядке! - воскликнула она. - Вот, выпейте!
Это очень крепкий кофе.
Корантэн протянул руку, и Бришо бросился ему на помощь.
- Дай я тебе помогу, не то ты опрокинешь чашку.
Он повернулся к стоявшей у кровати Корантэна Дженни.
- Будь добра, вызови врача.
Старый врач, всю жизнь протрубивший на флоте и заделавшийся на
старости лет терапевтом, чтобы заработать на маслице к своей булке,
уложил стетоскоп в сумку ловкими, годами отработанными движениями.
- Все будет в порядке. Ему просто нужно хорошенько выспаться.
Он повернулся к Бришо.
- Ваш друг не пил. Ему ввели наркотик.
Корантэн с трудом оторвал голову от подушки.
- Вот видишь, Меме, я не соврал, - он поморщился. - Да, похоже, мне
надо отоспаться.
После ухода врача Бришо принялся обхаживать Бориса, словно заботливая
нянька. Дженни с удовольствием помогала ему.
- Меме, - позвал Корантэн, - взгляни-ка на мой бумажник.
Бришо побледнел.
- Деньги, которые мы получили по розовым купонам, были у тебя? Это же
четыре тысячи франков!
Он бросился за бумажником. В нем не было больше ни одной
десятифранковой банкноты.
- А мой полицейский жетон? А удостоверение? - простонал Корантэн. -
Обыщи меня.
Бришо отрицательно покачал головой.
- Ни фига нет, - произнес он со средиземноморским акцентом.
Корантэн вздохнул.
- Хорошо еще, что у меня не было при себе ни револьвера, ни
наручников.
- Тебя и так облапошили, как последнего фраера, - угрюмо протянул
Бришо. - Подумать только, что скажет Баба.
Корантэн вяло отмахнулся.
- Будет видно. Я ему скоро позвоню, - он приподнялся. - Сходи-ка ты
лучше к Довилье, чтобы немного развеяться.
Бришо побледнел.
- Спасибо за заботу.
Корантэн поудобнее устроился на подушке.
- Ничего не попишешь.
С меня хватит и ночных похождений, - он потер виски. - Знать бы еще,
что это были за похождения.
Дженни на цыпочках вышла из комнаты: Борис Корантэн заснул.
Глава девятая
На авеню Трамбль, недалеко от теннисных кортов и тира для стендовой
стрельбы., бросалась в глаза богатая вилла семейства Довилье.
Огромный дом в английском стиле, окруженный земельным участком
площадью ну никак не меньше трех тысяч квадратных метров, с лужайками и
кустами камелий, рододендронов и гортензий. Отпуск, проведенный на такой
вилле, можно сравнить лишь с пребыванием в раю.
По лицам метра Довилье, нотариуса из Нанта, и его супруги легко было
догадаться, что они в последние дни совсем не спали от горя.
Эме Бришо чувствовал себя отвратительно. Он понимал, что мешает этим
людям, которые тем не менее держались крайне учтиво, и от этого у него
на душе было еще хуже. Он предпочел бы, чтобы его просто-напросто
выставили за дверь. Но, увы, этого не принято делать по отношению к
полицейским.
Он заерзал в честерфильдском кресле, обитом рыжеватой кожей. Кресло
это было просто чудом, при других обстоятельствах Бришо с удовольствием
погладил бы его рукой.
Сидевшие перед ним родители погибшей говорили по очереди. Время от
времени мадам Довилье принималась потихоньку плакать. Вероника была у
них поздним и, конечно, долгожданным ребенком. Когда она родилась, метру
Довилье было уже сорок пять, а его жене сорок лет. Она была их
единственной дочерью. Прекрасный ребенок, послушная девочка, отличница в
школе. С ней никогда не было никаких проблем. Ну разве что Веронике
иногда бывало скучно с пожилыми родителями. Поэтому нынешним летом они
разрешили ей проводить время с группой сверстников на пляже. Это все
больше мальчики и девочки из хороших семей. Они все вместе ходили под
парусом на яхтах типа "470" клуба "Пингвины". В этом месяце она дважды
отправлялась потанцевать: один раз в воскресенье вечером к Борегардам -
это семья судовладельцев из Сен-Назера, ну а затем, 14 июля, - к дочери
одного парижанина. Приезжие - очень пристойные люди, настаивали родители
Вероники, и поэтому они разрешили дочери задержаться до полуночи. Метр
Довилье сам должен был отправиться за ней на машине в назначенное время.
Но когда он приехал к ее приятелям, Вероники там не было. Она не
приходила. На это никто не обратил внимания, ведь там было столько
гостей. Парижане пышно отмечали восемнадцатилетие их старшей дочери.
Даже устроили небольшой фейерверк.
Эме Бришо терпеливо выслушал все, что ему рассказали. Он очень им
сочувствовал, ведь вся жизнь этой супружеской пары была поломана.
Раз двадцать инспектор порывался задать один и тот же вопрос, но он
все время застревал у него в горле. В конце концов вопрос этот вырвался,
да так прямолинейно, что Эме тут же об этом пожалел.
- Прошу меня извинить, - сказал он, - но вы никогда не замечали
чего-нибудь связанного с наркотиками?
Мадам Довилье разразилась рыданиями.
- Господин инспектор, - с болью в голосе произнес нотариус, - это
просто невозможно.
Он провел рукой по глазам.
- Невозможно, повторяю я вам...
Выходя от них, Эме Бришо сам себя обзывал негодяем. Он лишь причинил
боль людям, которые и так уже достаточно настрадались. И все ради чего?
Ведь ничего нового он так и не узнал.
Когда Бришо вернулся в гостиничный номер, его встретил шум душа.
- Ага, ну хоть тут дело пошло на лад. - Он подошел к порогу ванной
комнаты и залюбовался смуглым атлетом, усердно растиравшим себя
мочалкой.
Корантэн ему подмигнул.
- Снова готов к бою! - воскликнул он, но тут же нахмурился. - Шакалы.
Они меня полностью обчистили. Ты был прав: мое удостоверение, жетон и
в придачу часы и зажигалку - настоящий "Дюпон" и к тому же подарок. Они
все заорали. - Корантэн завинтил краны. - Дело ясное, мне подвернулась
матерая "съемщица". Она меня здорово купила на сексе. Но, поверь, эта
стерва мне еще попадется!
- Почему ты говоришь "мне"? - удивленно переспросил Бришо.
- Потому что, я далеко не первая ее жертва. Просто обычно люди,
которые на ней обжигались, предпочитали не предавать дело огласке. Ясно,
что им не хотелось лишних разговоров.
- Но в любом случае у тебя ведь нет никаких доказательств. Ты даже
толком не знаешь, ее ли рук это дело.
- Конечно, но мне на это наплевать, как-нибудь разберусь.
Бришо подал ему банный халат.
- Ты ей сказал, что ты из полиции?
Корантэн перешагнул через край ванны.
- За кого, ты меня принимаешь? Но вообще-то ты прав. Когда тебя вот
так обводят вокруг пальца, нечего становиться в позу героя. - Он
улыбнулся. - Скажи-ка мне лучше, чего это на тебя так странно
поглядывает твоя училка английского?
Бришо скромно потупился.
- Дженни мне не подложила свинью, как некоторые...
- Окей, Меме, - вынужден был признать Корантэн, как человек, умеющий
проигрывать, - первый раунд за тобой.
Он пошел к комоду, чтобы достать чистую рубашку, но по дороге
остановился, словно что-то припомнив:
- Меме, в принципе вопрос о твоей победе в этом раунде жюри должно
рассмотреть еще раз.
- Давай болтай, - отозвался Бришо, продолжая обкусывать щипчиками
ногти.
Корантэн потер затылок.
- В прошлый раз, когда ты прошелся по горничным, ты, если помнишь,
подцепил капитальную гонорею. А может, я ошибаюсь?
- Замолчи! Не то накаркаешь! - взвизгнул Эме, отшвырнув свои щипчики.
Корантэн пожал плечами.
- Посмотрим через девять дней. К той поре ты ведь уже будешь в
Шамони?
Бришо подскочил к нему и вывернул руки. Они сцепились. Так, слегка,
по-приятельски.
- Гляди-ка, - заметил Бришо, - что это у тебя на руке? Такое
впечатление, что тебя укололи в трицепс.
Корантэн словно окаменел.
- Меме, ты помнишь результаты вскрытия Маринье? У него тоже были
следы укола на руке, - он прищурился. - Где у нас номер телефона этого
лекаря? Нужно ему сказать, чтобы он поскорее сделал мне анализ крови.
Лишь бы не было слишком поздно. Чувствуешь, что я имею в виду?
Эме Бришо с ошарашенным видом присел на краешек постели.
- Я еще в состоянии что-нибудь соображать.
Борис Корантэн положил трубку на рычаг телефона, стоявшего на ночном
столике.
- Вдова Маринье находится сейчас внизу, в холле. Ты же знаешь, что я
попросил ее задержаться на несколько дней в Ла-Боли. Вот она и пришла.
Несмотря на траур, мадам Маринье выглядела просто восхитительно.
Черная блузка очень гармонировала с ее светлыми волосами.
Корантэн смутился и постарался прогнать из головы невольно пришедшие
фривольные мысли.
Они обменялись несколькими банальными фразами. Затем Франсуаза
Маринье открыла сумочку.
- Вот что я обнаружила сегодня утром в почтовом ящике, - объяснила
она и протянула ему письмо. Письмо извещало Жильбера Маринье об
увольнении по экономическим причинам с выплатой солидной денежной
компенсации. Оно было датировано тринадцатым июля и подписано его
начальником. Тринадцатое июля - канун смерти Жильбера. Но штемпель на
конверте почему-то был проставлен лишь шестнадцатого.
Корантэн постарался, чтобы Франсуаза не заметила блеснувший в его
глазах огонек.
- Благодарю вас, - сказал он, - это может оказаться крайне важным
звеном нашего расследования. - Он прошелся по комнате. - Ответьте мне
прямо. У вас не возникало ощущения, будто муж в последнее время что-то
скрывает от вас, что у него неприятности на работе?
Франсуаза Маринье невидящим взглядом уставилась на противоположную
стену.
- Жильбер был таким скрытным, - пробормотала она. - Даже если у него
что-то не клеилось, он ни за что не сказал бы мне.
Корантэн сел рядом с ней.
- Но бывают такие вещи, по которым можно о многом догадаться.
Изменение поведения, задумчивость, молчаливость...
Она грустно улыбнулась.
- Он и так не очень-то часто со мной разговаривал. Нет, уверяю вас, я
ни о чем таком не догадывалась. - Она недоуменно вздернула брови. - Или
же я такая идиотка, каких мало. Что, впрочем, тоже весьма вероятно.
Борис Корантэн долго провожал взглядом стройную фигуру Франсуазы,
которая уходила от него по улице среди горластых детишек с разноцветными
надувными кругами на шее, которых за руку тащили с пляжа родители.
- Знаешь что, Меме? - пробормотал он. - Чем больше я узнаю, тем
меньше понимаю этого Маринье. - Вздохнул, рассеянно похлопал себя по
карманам. - Ладно. Звоню Баба. Вот уж не хочется этого делать! Ну что я
ему скажу? Разве только попросить выделить нам еще розовых купонов? Ох и
задаст же он мне сейчас взбучку! - И вернулся в гостиницу.
Бришо услышал, как у него за спиной сняли трубку.
- Брось. - Он забрал у Бориса аппарат и назвал телефонистке номер
шефа Отдела по борьбе с наркотиками. - Я сам это сделаю, так будет
лучше. Я из него слезу выжму, расписывая твои злоключения.
Корантэн прочувствованно затряс головой.
- Ты настоящий друг, Меме, - сказал он, доставая из кармана сигареты.
Администратор "Лорда" не смог скрыть изумления при виде полицейского
удостоверения, которое Эме Бришо вытащил из кармана.
- А! - произнес он, поворачиваясь к Корантэну. - Вот оно что... А я
вчера даже и не догадался.
В голосе его слышалось уважение, правда, с некоторым оттенком
язвительности.
- Спасибо и на этом, - сквозь зубы ответил Корантэн.
Громила пожал плечами.
- Вы уж меня извините, но вы вчера здорово перебрали, как я
припоминаю.
Они стояли в коридоре у самого входа. Там было не очень шумно, но
мимо них толпой шли клиенты, которым не терпелось поскорее дорваться до
бара.
- Очень может быть, - прошипел Корантэн. - Но вы мне лучше
расскажите, как я ушел.
Тут уж администратор не смог сдержать смеха.
- Вы что, даже не помните?
- Увы, нет! - воскликнул Корантэн, притворяясь смущенным. - Иначе
разве я вас спрашивал бы?
Но по тому, как блеснули его глаза, администратор понял, что слегка
переборщил со своими шуточками.
- Они вас втроем поддерживали, - пояснил он. - Эта девица, с которой
вы пришли, и двое мужчин. Один высокий, здоровый такой блондин,
непричесанный, и еще один верзила, еще более светлый, коротко
постриженный.
- Они здесь часто бывают?
- Девушка и блондин - да. Но тот, второй, нет. Как когда. И потом, я
ведь тоже не каждый вечер дежурю.
- Не представляете, кто бы это мог быть?
Администратор едва сдержал улыбку.
- Вы что же, не были знакомы с этой девицей до того, как пришли
сюда?
- Вам-то что? - огрызнулся Корантэн. - Расскажите мне лучше подробнее
о блондине.
Администратор наморщил лоб.
- Представляете себе Жерара Депардье? Что-то в этом роде.
Корантэн замер. Этого блондина он заметил в баре казино... Он еще
обменялся какими-то знаками с Шейлой.
- Представляю, - пробормотал он. - А сегодня вы их здесь не видели?
Администратор покачал головой.
- Нет. Но я никуда не отлучался. Значит, их не было.
На стенах вокруг всего зала были развешены шесть слоновьих голов,
периодически освещаемых то зеленым, то красным светом. На каждом столике
для украшения стояла голова Будды, подсвечиваемая изнутри. И почему это
заведение называлось "Ла Гранж"? Корантэн на мгновение задумаются о
таинствах ночного бизнеса. Шум здесь стоял децибелов на тридцать выше,
чем в "Лорде". Публика помоложе и раскованнее. Центр зала отведен под
танцевальную площадку. Динамики бушевали во всю мощь, оглушая публику
песнями модной в этом сезоне группы "Бони М".
Корантэн прошел в более затемненную часть зала.
- Сядь за столик, Меме. Вовсе незачем, чтобы они засекли, что мы
пришли вместе, если они, конечно, здесь. Все-таки кто его знает? А я
пройдусь в сторону бара.
Меме пошел через толпящихся на площадке танцоров, держа руку на
правом бедре, как раз там, где у него в кобуре висел специально для
полиции выпускаемый "смит-вессон". Другую руку он не вынимал из кармана,
в котором лежали предусмотренные правилами наручники. Прежде чем выйти
из гостиницы, они как следует экипировались. Ведь они расследовали дело,
в котором фигурировало двое убитых. Тут уж следовало держать ухо востро.
Борис Корантэн танцевал с первой подвернувшейся ему в баре девушкой:
что ни говори, а на танцевальной площадке было темнее всего. Отсюда ему
хорошо были видны все столики, освещенные Буддами.
- Вы что, решили устроить тут скачки? - спросила его разозлившаяся
партнерша. С начала танца ее партнер даже не заговорил с ней. Он только
глупо улыбался, глядя по сторонам, но ни разу не взглянул на нее.
Корантэн, казалось, только теперь вспомнило ее существовании. Она
насмешливо смотрела на него снизу вверх. Ему показалось, что девушка
очень злая, и он решил с ней не церемониться.
- Привет и тысяча извинений, - сказал он, выпуская ее.
Она ему больше была не нужна. Он уже успел увидеть то, что хотел.
Расталкивая толпу локтями, Борис пробрался к столику, за которым
расположился Бришо, и сел спиной к танцевальной площадке.
- Она здесь, - сказал он, - и "Депардье" с нею. Иди посмотри на них.
Они ведь тебя не знают, но ты должен их знать в лицо, это может
пригодиться позже. Она сидит за столиком у самого края танцплощадки, а
он подпирает стену неподалеку. Сразу у нее за спиной. Он действительно
вылитый Депардье. Ты не можешь ошибиться. Потом переведешь взгляд метров
на семь-восемь вперед. Она светлая шатенка с пышной гривой. В вечернем
платье из зеленой парчи. На ней одной из всей этой толпы вечернее
платье. К ней пристает какой-то болван, похожий на меня, - Борис
поморщился. - Только не такой симпатичный. К тому же толстый и потный.
Тут он постучал указательным пальцем по своему лбу.
- Чуть не забыл. Рядом с "Депардье" стоит еще один блондин, еще выше
и здоровее. Похож на шведа. Во всяком случае явно нордического типа.
Когда Бришо ушел, Борис плеснул себе солидную дозу виски и стал
ждать, потягивая из стакана.
Они уже добрых полтора часа сидели в ресторане, когда Бришо,
периодически ходивший на разведку, вернулся взволнованный.
- Пошевеливайся, - крикнул он сквозь рев динамиков. - Они снова
зацепили "клиента".
Корантэн с кошачьей грацией вскочил на ноги.
Мгновение спустя он увидел, как сам должен был выглядеть вчера, когда
шел от бара к выходу из ресторана. С той только разницей, что с ним это
произошло в другом месте.
"Клиент" с позеленевшим лицом, спотыкаясь, шел к выходу,
поддерживаемый с обеих сторон "Депардье" и "Викингом", - так окрестил
второго блондина Корантэн. Позади них шла Шейла. Столпотворение там было
такое, что на них никто не обращал внимания. Минут за десять до этого
один из посетителей свалился под стол, как это часто бывает в подобных
заведениях к концу вечера.
"Они все-таки борзые ребята, - подумал Корантэн. - Ведь повторяя свой
номер, они рано или поздно попадутся. Даже если и будут проворачивать
свои делишки в разных ресторанах".
На улице все происходило по отработанному сценарию, с той лишь
разницей, что на этот раз они решили воспользоваться "Фольксвагеном"
"клиента". Было видно, что они роются в его карманах в поисках ключей.
Корантэн подбежал к взятому ими напрокат "Рено-5". Бришо уже сидел за
рулем.
Обе машины выехали на шоссе. Первая сразу же свернула направо, в
сторону Геранда. Бришо немного пропустил ее вперед и пристроился сзади.
Следить за ними было легко: машина ехала довольно медленно.
Километра через два она остановилась на обочине. Бришо затормозил и,
погасив все огни, спрятал машину в углублении живой изгороди. Они
выскочили как раз вовремя, чтобы заметить, как из первой машины на траву
вывалилось тело.
"Фольксваген" же поехал дальше.
Поравнявшись с ограбленным "клиентом", Бришо хотел остановиться.
- Черт с ним! - крикнул Корантэн. - Ничего с ним не сделается. Поверь
мне, он просто спит. Потом с ним разберемся.
Они ехали еще минут десять. Затем "фольксваген" притормозил и свернул
на грунтовую дорожку, уходившую направо, в довольно густой лесок.
- Дело осложняется, - пробормотал Корантэн. - Пропустим их немного
вперед, а затем последуем за ними.
Борис Корантэн насупился:
- Я же тебе говорил не заезжать колесами в колею, так или нет?
Бришо расстегнул ворот рубахи и распустил узел галстука. Говорил не
говорил, а дело сделано: он забуксовал. Севернее Ла-Боли как раз
начинались соленые болота Бриера. Зыбкие почвы, подмываемые снизу
грунтовыми водами. Передние ведущие колеса "Рено-5" зарывались все
глубже и глубже в грязь.
- Дело дрянь, - прошептал Бришо.
Корантэн крутил указательными пальцами, жест этот всегда помогал ему
успокоиться.
- Правильно понимаешь.
Бришо принялся нервно молотить кулаками по рулю.
- Ладно. Совершенных людей не бывает, - почему-то по-английски
проговорил он.
Корантэн даже улыбнулся.
- Гляди-ка! Дженни действительно натаскивает тебя в английском.
Он открыл дверцу.
- Ладно, попробую подтолкнуть.
Каждый раз, когда Бришо поддавал газу, на Бориса летела грязь из-под
все глубже зарывавшихся колес. Он упирался изо всех сил без всякого
толку. Вдруг за поворотом дороги блеснул луч фар.
Скользя в грязи, Корантэн бросился к дверце машины.
- Гаси все! - крикнул он. - Выключи мотор. Надо спрятаться.
Бришо выругался, падая в кусты живой изгороди, куда увлек его Борис.
Самшит довольно приятно пахнет, но у него предательски острые листья.
- Будешь оплакивать свою судьбу позже, - прошипел Корантэн сквозь
зубы. - Прошу тебя, будь умницей и заткнись.
Эме Бришо принялся яростно покусывать усы - листья самшита порезали
ему лицо.
Они одновременно затаили дыхание: из "фольксвагена", который Корантэн
узнал по шуму мотора, вылез здоровенный детина. Силуэт его четко
просматривался в свете фар на фоне изгороди. Походкой и шириной плеч он
напоминал того, кого они прозвали "Депардье".
"Депардье" подошел к "Рено-5"- - Вот дерьмо, - выругался он. - Капот
еще горячий. Что бы это значило?
Он попятился назад. Тут в свете фар появился второй парень, "Викинг".
Похоже, выругался и он, но на каком языке, ни Корантэн, ни Бришо не
поняли. По крайней мере, это не был ни английский, ни немецкий. Что-то
более гортанное и напевное.
- Не нравится мне все это, - прохрипел "Депардье". - Отваливаем.
Они пошли назад к своей машине.
- У нас нет иного выбора, - прошептал Корантэн на ухо Эме Бришо.
Бришо согласно кивнул и потянулся к поясу,
...Закладка в соц.сетях
