Жанр: Философия
О любви и ненависти
...даря
упражнениям, не было дано с тем же совершенством, что и
вначале. Разумеется, различие видов избыточности в том и в
другом случае проявляется еще резче благодаря сознанию
достигнутых на пути к новым открытиям успехов, а также
благодаря многообразным духовным актам,
благоприятствующим открытию.
27. Ahnlich wie in den instinktiven Trieben haben wir in den
sinnlichen Redundanzen, von denen wir eben gehandelt, einen der
wunderbarsten ideologischen Zuge unserer psychischen
Lebensordnung zu erkennen.
27. Как в инстинктивных импульсах, так и в
чувственных избыточностях, о которых только что шла речь,
мы должны признать одну из удивительнейших
телеологических черт нашей психической организации.
28. Wie dadurch, da? eine richtige Liebe, aus dem Begriffe
entspringend, sich als notwendig richtig zu erkennen gibt, so auch
ein richtiges Vorziehen, und wie wir dort zur Erkenntnis als "Gut"
gelangen, so hier zur Erkenntnis als "Besser".
28. Как благодаря тому, что правильная любовь,
возникая из понятия, позволяет познать свою необходимую
правильность, то же и с правильным предпочтением, и как
там мы познаем нечто как "благо", так здесь - как
"лучшее".
29. Man kann nicht behaupten, da?, so oft man etwas Gutes
vorstelle, die Liebe dazu aus dem Begriffe entspringen musse.
Sicher ist nur, da?, wenn sie in ahnlicher Weise aus dem Begriffe
entspringt, wie gewisse Urteile aus Begriffen entspringen, die
Richtigkeit der Liebe mit Sicherheit erkennbar ist, da? man also
auch unmittelbar erkennt, der Gegenstand sei etwas Gutes. Und
Ahnliches mu? denn auch fur den Fall des Vorziehens, wenn es
aus den Begriffen entspringt, gesagt werden. So oft es geschieht,
erkennen wir, da? das Vorgezogene ein Besseres sei, wahrend
vielleicht nicht behauptet werden kann, da?, wo es sich darum
handelt, vorzuziehen und das eine das in sich Bessere ist, jedem
dieses Vorziehen aus dem Begriff entspringen musse.
29. Нельзя утверждать, что всякий раз, когда
представляется какое-то благо, любовь к нему должна
возникать из понятия. Достоверно только то, что, если она
возникает из понятия подобным же образом, что и
определенные возникающие из понятий суждения, то
правильность любви можно познать с достоверностью, и что,
следовательно, мы познаем вдобавок непосредственно, что
этот предмет является благом. И нечто подобное приходится
признать и для случая с предпочтением, если оно возникает
из понятий. Всякий раз, когда это происходит, мы познаем,
что предпочитаемое является чем-то лучшим, тогда как
нельзя, наверное, утверждать, что там, где нужно отдать
предпочтение и где оно является лучшим в себе, это
предпочтение должно для всякого возникать из понятия.
30. Zu den Fallen, wo das Vorziehen als richtig
charakterisiert ist, gehoren die des Seins vor dem Nichtsein, wenn
das Objekt als gut erkannt ist und umgekehrt im Fall des Ubels,
ferner der Fall, wo Gleiches als zu lieben vorliegt, mag auch das
eine Gut in mir, das andere in einem anderen zu realisieren sein.
Andernfalls verfielen wir in der Guterlehre einem Subjektivismus
(Pascal, so skeptisch er sonst oft spricht, gibt doch diesem Prinzip
gelegentlich ruckhaltlos Zeugnis). Wieder entspringt das richtige
Vorziehen aus dem Begriff, wo es sich um Summation von Gutern
und Ubeln handelt. Naturlich verhalten sich die beiden bei
Summation wie positive und negative Gro?en.
30. К случаям, когда предпочтение характеризуется как
правильное, относятся и случаи предпочтения бытия перед
небытием, если объект признан благом, и наоборот - в
случае со злом, далее - случай, когда любви заслуживают
тождественные вещи, пусть даже одно благо должно
реализоваться во мне, а другое - в ком-то другом. Иначе в
нашей теории благ восторжествовал бы субъективизм
(Паскаль, сколь бы скептически не звучало множество
других его высказываний, все же время от времени
исповедует этот принцип). С другой стороны, правильное
предпочтение возникает из понятия там, где мы имеем дело
с суммированием благ и зол. Естественно, при
суммировании они ведут себя как положительные и
отрицательные величины.
Pascal behauptet auch noch, da? es Rangsklassen von Gutern
gebe, von der Art, da? das kleinste Gut der hoheren Klasse die
gro?tmogliche Summe von Gutern der anderen Klasse immer noch
an Gute ubertreffe. So sei ein Geist und, wie es scheint, ein
Erkenntnisakt ein hoheres Gut, als alle Korper zusammen und
wieder sei ein Akt heiliger Liebe mehr wert, als eine beliebig
gro?e Summe von Erkenntnissen.
Паскаль утверждает к тому же, что в иерархии благ
существуют классы такого свойства, что минимальное благо
более высокого класса превосходит в благости
максимальную сумму благ другого класса. Так, дух и, повидимому,
акт познания являются более высоким благом,
чем все тела вместе взятые, а с другой стороны, акт святой
любви достойнее сколь угодно большой суммы познаний.
Ahnlich horen wir auch andere, wie z. B. Herbart, die
Sittlichkeit so hoch stellen, da? im Unterschied von anderem, was
als etwas von Wert besessen werde, die Sittlichkeit den Wert der
Person selbst ausmache; freilich trennt er dabei in seltsam
au?erlicher Weise die Erkenntnis und anderes Seelische von der
Person, als lagen diese Guter nur in ihrem Schranke; auch scheint
er bei der Sittlichkeit nicht an die Akte, sondern an den Charakter
zu denken, denn von den augenblicklich wirklichen Akten hatte er
doch kaum zu sagen gewagt, da? sie den Wert der Person ganz
und gar ausmachten. Wie stimmt es aber dann damit, wenn ein
Mann wie Aristoteles wie etwas jedem Einleuchtendes hervorhebt,
da? die Akte von vorzuglicherem Werte seien als die blo?e
Disposition? Was ware, meint er, Ehrwurdiges an dem Verstand,
der, mit allem moglichen Wissen ausgerustet, immer untatig ware,
wie bei dem, der fort und fort schliefe?
Нечто подобное слышим мы и от других -например, от
Гербарта, который ставит нравственность столь высоко, что
в отличие от всего остального, чем обладают как
наделенным ценностью, нравственность определяет
ценность самой личности; правда, при этом он на удивление
поверхностно отделяет познание и все прочие виды
душевной деятельности от личности, словно бы эти блага
всего-навсего лежали у нее в шкафу; кроме того, говоря о
нравственности, он думает, кажется, не об актах, а о
характере, ибо об актах, действительных лишь в данную
минуту, он вряд ли бы отважился сказать, что они всецело
определяют ценность личности. Как согласовать это с тем,
на очевидность чего для всех указывает сам Аристотель, -
что акты обладают ценностью, превосходящей ценность
простой склонности? Каким достоинством, спрашивает он,
мог бы похвалиться разум, преисполненный всевозможных
познаний, но пребывающий в вечной бездеятельности, -
как в случае с непробудно спящим?
31. In Bezug auf das Korperliche und Leblose hat David
Hume gemeint, da? es in sich selbst gar kein Gegenstand von
Liebe und Ha? werden konne (wenigstens scheint diese Ansicht
gewissen Au?erungen zu Grunde zu liegen). Ware dies so und mit
Recht so, so ware es naturlich klar, was Pascal wollte, da? auch
eine ins Unendliche gehende Vermehrung des Korperlichen nicht
soviel Wert haben konnte wie etwas Geistiges. Eine ahnliche
Superioritatdes kleinsten Aktes heiliger, d. i. ubernaturlicher Liebe
aber konnte vielleicht auch nicht bestritten werden, wenn wirklich
ein jeder solcher Akt, wie die Kirche es lehrt, uns der Anschauung
Gottes wurdig machte und uns zu ihr als verdientem Lohne fuhrte.
Es ergabe sich dies einfach als Konsequenz aus der unendlich
uberragenden Vollkommenheit Gottes.
31. Относительно телесного и неодушевленного Дэвид
Юм полагал, что сами по себе они вовсе не могут быть
предметом любви и ненависти (по крайней мере, эта идея
лежит, кажется, в основе некоторых его высказываний). Если
бы это было так, и с полным основанием так, то было бы,
разумеется, ясно, что, как того хотел Паскаль, телесное,
умножаемое до бесконечности, никогда не будет обладать
той же ценностью, как и нечто духовное. Подобное
превосходство минимального акта святой, т. е.
сверхъестественной любви, вероятно, и нельзя было бы
оспаривать, если бы всякий такой акт, согласно учению
церкви, действительно делал нас достойными божественного
внимания и подводил нас к нему как к заслуженному
воздаянию. Это оказалось простым следствием бесконечно
всепревосходящего совершенства Бога.
32. Da? die Summation der einen Art von Gutern, ins
Unendliche fortgesetzt, ein gegebenes endliches Gut ubertreffen
musse, konnte kaum geltend gemacht werden. Die Geometrie
kennt Gro?en, welche unendlich kleiner sind als andere und hinter
jedem noch so kleinen Bruch an Gro?e zuruckstehen, wahrend
wieder andere noch unendlich kleiner sind als sie. Auch die Flache
eines Tisches kann in aller Wahrheit gro?er genannt werden, als
eine in indefinitum zu verlangernde Zeitstrecke.
32. Едва ли стоит придавать серьезное значение тезису,
что результат продолжающегося до бесконечности
суммирования благ одного рода должен превзойти данное
конечное благо. Геометрия знает величины, которые
бесконечно меньше других и уступают в величине
мельчайшей царапине, и в то же время существуют другие
величины, бесконечно меньше их. И поверхность стола
можно, не погрешая против истины, назвать большей, чем
временной отрезок, удлиненный до бесконечности.
33. Dagegen ist zu beachten, da? Gott bei dem Ratschlu?,
der die Welt betrifft, sicher das Bestmogliche vorgezogen hat und
da? man sich huten mu?, eine Guterschatzung einzufuhren, welche
mit dieser Wahrheit in Widerspruch zu geraten droht. Wenn Pascal
von drei Rangstufen spricht, so ist doch wohl offenbar, da? schon
die Zahl derselben die Klassen der Guter nicht erschopft. Das
Weltganze ist nachst Gott das hochstmogliche Gut; doch dies
freilich nicht, wenn man es falschlich als fur sich allein und nicht
mit Gott bestehend fingiert. Gott selbst mit der Weltordnung
zusammen ist das von Gott uber alles, was sonst in seiner Macht
gelegen ware, Geliebte. In ihr mag manches in sich genommen
schlecht, anderes wertlos sein, und auch ich neige dazu zu glauben,
da? ein Weltall von blo?en Korpern ohne jedes Bewu?tsein als
ein so nichtiges Treiben erschiene, da? nicht blo? ein
Menschengeist, sondern auch eine Hundeseele mit ihren
Empfindungen und Affekten als ein hoheres Gut bezeichnet
werden konnte. Aber da? die ganze gro?artige Evolution der Welt,
welche Leben, Empfindung, Vernunft und edle Liebe wohl mit
umfa?t, aber ohne die Korperwelt, die Seele mit Seele in
Vermittlung bringt, nicht moglich ware und Lust und Pein, in ihrer
gerecht vergeltenden Ordnung dem gerechten Weltordner Zeugnis
gebend, nicht unentbehrliche Momente seien - da?, wenn alles
das entfiele und Gott jeder einzelnen Seele isoliert Liebesakte
inspirierte und darunter einem mehr als jetzt beim Vergleich jeder
entsprechenden Zeitstufe gegeben sein wurde, die Welt die
gleiche, ja eine gro?ere Summe von Gutem aufweisen wurde, das
kann ich weder aus Ehrfurcht vor dem gottlichen Entschlu?
zugeben, noch wurde ich es sonst irgendwie anzunehmen geneigt
sein.
33. Зато нельзя не учитывать, что Бог, принимая
решение, касающееся мира, наверняка предпочел наилучшее
и что надо остерегаться от такой оценки благ, которая
угрожала бы вступить в противоречие с этой истиной. Когда
Паскаль говорит о трех ступенях иерархии, то
представляется очевидным, что уже количество их не
исчерпывает всех классов благ. Вселенная есть наивысшее
благо у Бога; но конечно, не тогда, когда она бездушно
объявляется существующей лишь для себя, а не с Богом. Сам
Бог вместе с мирозданием-это то, что Бог любит превыше
всего остального, находящегося в его власти. В этом
мироздании кое-что, взятое само по себе, может быть
дурным, что-то-лишенным ценности, и я сам склоняюсь к
мысли, что вселенная, состоящая из одних только тел без
всякого сознания, должна казаться настолько никчемным
хаосом, что не только человеческий дух, но и душу собаки с
ее ощущениями и аффектами можно было бы назвать более
высоким благом. Но то, что вся грандиозная эволюция мира,
захватывающая жизнь, ощущение, разум и благородную
любовь, но без телесного мира, служащего посредником в
общении двух душ, была бы невозможна, а удовольствие и
боль, в порядке справедливого воздаяния свидетельствуя о
справедливом зиждителе мира, не являются-де
неотъемлемыми моментами, - что, если бы все это исчезло
и Бог внушал бы каждой отдельной душе акты любви
изолированно, и из них кому-нибудь было бы дано больше,
чем теперь, если сравнивать все соответствующие
временные этапы, в мире наличествовала бы равная, а то и
большая сумма блага, - этого я не могу допустить из
благоговения перед Божьим промыслом, да и, впрочем, мало
склонен с этим соглашаться.
34. Man sieht wohl, da?, wie wir in anderen Beziehungen
nicht uberall zu vollkommenen Messungen gelangen, dies auch in
Ansehung des Vergleichs der Gutergro?en nicht der Fall ist. In
solchen Fallen mag praktisch jeder seinen Neigungen folgen. Er
wird auch bei solcher Freiheit noch immer eine gro?e Aufgabe zu
losen haben, wenn er dem erkannten Bessern immer den Vorzug
geben will.
34. Можно видеть, что, как в других отношениях нам не
всегда удавались совершенные измерения, так же обстоит
дело и со сравнением величин благ. В таких случаях
практически каждый волен следовать собственным
склонностям. И при такой свободе предстоит решить
серьезную задачу каждому, кто хочет всегда отдавать
предпочтение познанному лучшему.
Das Gesetz der Nachstenliebe wie sich selbst gestattet wohl
eine besondere Fursorge fur sich und einen gewissen Kreis von
Naherstehenden, aber nur, weil und insoweit sich diese besondere
Fursorge zum Zweck der Verwirklichung eines hochstmoglichen
Ma?es von Gutem im Ganzen der Welt und insbes. der
Gesellschaft empfiehlt. Was wurde daraus werden, wenn jeder
ebenso uber der Tugend eines anderen und Fremden wie uber der
eigenen wachen und sich in alle seine Lebensinteressen mischen
wollte? So denn auch in anderen Rucksichten.
Заповедь любить ближнего как самого себя позволяет,
конечно, особо заботиться о себе и об определенном круге
наиболее близких людей, но лишь потому и постольку,
поскольку эта особая забота требуется в целях
осуществления блага во всем мире и, в частности, в
обществе в максимальных размерах. Что вышло бы, если бы
всякий вздумал радеть о добродетели другого, постороннего
человека так же, как о своей собственной, и вмешиваться во
все его жизненные интересы? Так же и в других
отношениях.
In Bezug auf Erkenntnis und Tugend ist klar, da?, was immer
ihr relativer Wert in sich sein moge, jede in solchem Ma? gepflegt
und entwickelt werden mu?, da? eine fruchtbringende Tatigkeit
uber die Sphare der eigenen Person hinaus mit reichstem Segen
moglich wird. In Bezug auf Lust kann man sagen, da? es nicht
ratlich erscheine, sie fur sich allein und um ihrer selbst willen zu
erstreben, vielmehr immer zugleich um anderer Guter willen:
indem man die Wissenschaft pflegt, genie?t man die ihr
eigentumliche Lust, indem man sich sittlich edel erweist, fuhlt man
die den sittlichen Tugendakten eigentumlichen Freuden, indem
man durch Speise und Trank fur die Erhaltung des Korpers sorgt
und ahnlich in wohlgeordneter Art fur die Erhaltung des
menschlichen Geschlechtes, genie?t man alles dessen genugsam,
was die Natur in ihrer Weisheit damit verknupft hat. Und so noch
mannigfach. Sollte aber einmal eine Kette von Widerwartigkeiten
zu krankhaften melancholischen Stimmungen geneigt machen, so
wird die Aufsuchung von sinnlicher Lust als Heilmittel und Hilfe
gegenuber Versuchungen auch einen tieferen Sinn bekommen. Der
hl. Franz von Assisi, wenn er seinen Brudern die Regel gab:
"Dienet dem Herrn in Frohlichkeit", wollte es auch gerne sehen,
wenn sie manchmal mit solchen Mitteln sich die Befolgung seiner
Vorschriften erleichtern: "vinum, ut laetificet cor hominibus".
Относительно познания и добродетели ясно, что, какою
бы ни была их относительная ценность, и то и другое
надлежит культивировать и развивать в той мере, чтобы
деятельность, выходящая за пределы сферы собственной
личности, была как можно более плодотворной.
Применительно к удовольствию можно сказать, что кажется
неблагоразумным стремление к нему только лишь для себя и
ради него самого, а скор ее, всегда одновременно ради
других благ: занимаясь наукой, мы ощущаем
соответствующее удовольствие, проявляя свое нравственное
благородство, мы испытываем радость, характерную для
актов нравственной добродетели, заботясь о подкреплении
тела едой и питьем и равно благопристойным образом о
продолжении рода человеческого, мы достаточной мере
наслаждаемся всем тем, что природа в своей премудрости
связала с этими процессами. И так во многом. Если же
череда несчастий вдруг разовьет болезненные
меланхолические наклонности, тогда поиски чувственного
удовольствия как спасительного средства против искушений
также обретает глубокий смысл. Св. Франциск Ассизский,
наказывавший братии: "В радости служите Господу",
спокойно смотрел на то, как следование этому предписанию
она не раз облегчала средствами вроде следующего: "vinum,
ut laetificet cor hominibus" ("вино, да веселит сердца
человекам" - лат.).
Dabei bleibt immer der Satz wahr, der sich in jenem
Distichon ausspricht:
При этом неизменно истинным остается положение,
выраженное дистихом:
Folgst du der Lust mit sehnender Brust, sie ziehet und fliehet:
Wahlst du zu Edlem die Bahn, folgt sie dir liebend hinan."
Und so konnte denn Aristoteles sagen, da? nur die edlen
Menschen wahrhaft gluckselig seien, und die Geschichte zeigt bis
in die neueste Zeit wieder und wieder, da? die Lustlinge schon in
fruhen Jahren blasiert sind und da? ihnen die ganze Welt als das
gilt, als was Leopardi sie schildert: als Langweile, als Kot, als ein
Ganzes von unendlicher Eitelkeit.
Страстной стремишься душой к наслажденью - дразня,
ускользает;
Выберешь доблести путь - кротко идет за тобой.
Итак, Аристотель имел полное право сказать, что лишь
благородные люди поистине блаженны, и история вплоть до
наших дней неустанно являет нам пример того, что
сластолюбцы уже в юные годы отличаются высокомерием, и
что мир для них таков, как описывает его Лермонтов -
"такая пустая и глупая штука".
[AD]
Закладка в соц.сетях
