Жанр: Фантастика
Выбор
...сторожно приподнялся с сиденья и посмотрел,
что же Раттоль держит в руках. Одного взгляда мне было достаточно, чтобы
понять, что фактов у меня уже шесть. Хорошо, подождем последнего, подумал я.
Мы ехали довольно медленно, хотя машин на улицах почти не было. А
когда мы свернули в один из переулков, то и вовсе остались в одиночестве.
Я сразу напрягся и запустил руку во внутренний карман своего пальто.
Дело в том, что по этому переулку можно было попасть только на Эбби-роуд.
Интересно, куда мы повернем? Направо или налево?
Машина повернула налево и фары выхватили из темноты четверых людей,
стоящих поперек улицы и положивших руки друг другу на плечи. Они стояли к нам
спиной и машина едва не врезалась в них.
— Черт!!! — воскликнул водитель, одновременно давя на тормоза и на
сигнал, который наполнил окрестности оглушительным воем.
Этот же самый сигнал полностью заглушил и два быстрых выстрела,
которые я сделал из своего пистолета. Обе пули предназначались затылкам сидящих
впереди людей, и обе они достигли цели. И водитель, и следователь рухнули лицом
вперед и замерли. Я осторожно протянул руку и вытащил из кармана водителя ту
хреновину, которую им так хотелось заполучить. Если уж она вам нужна, подумал
я, то я всячески постараюсь, чтобы у вас ее не оказалось...
Затем я покинул машину, улыбнулся неподвижно стоящим поперек дороги
фигурам и пошел обратно. Свернув несколько раз, я попал на оживленную улицу и
поймал такси. И вскоре уже снова был в своем номере. Перед тем как подняться
туда, я заказал чай и сейчас, сидя в кресле и потягивая горячий ароматный
напиток, вспоминал недавние события.
Я не подозревал, что можно так по-дилетантски работать. Уж на что я
был непрофессионалом, но и то мог бы дать (и дал, кстати говоря!) сто очков
вперед этим ребятам. Интересно, откуда они были? То, что они не работали на
императора, это очевидно — слишком уж явные проколы они допустили. И не один, а
целых семь! И один другого нелепее! Особенно последний!...
Сотрудники Агентства Имперской Безопасности — что в Восточной, что в
Западной Империи — весьма консервативны. Устав агентства и его букву они блюдут
неукоснительно. Чего нельзя было сказать о моих недавних гостях. Отсюда я и
сделал выводы, что аибовцами они не являются. А вот то, что они преступники, в
этом сомнений не было. Потому что выдавать себя за аибовцев — уже преступление!
Не говоря уже об их очень искусно подделанных документах. Так что в случае,
если мне на хвост сядет местная жандармерия, я всегда смогу выкрутиться. Да и
Серж Антоныч поможет...
Нелепицы же, которыми просто сыпали мои
аибовцы
, достойны того,
чтобы быть занесенными в коллекцию анекдотов. Само собой, простой гражданин о
многих правилах даже и не подозревал, но я-то был в курсе!
Во-первых, любой агент АИБа первым делом представляется и показывает
свое удостоверение. Аибовцы всегда начинают выполнение подобных заданий —
задержание или арест — именно с этой процедуры. Она предписывается им пятым
параграфом устава АИБа. Андре Раттоль этого не сделал.
Во-вторых, аибовцы никогда не станут вести с подозреваемым разговоров
в помещении, не являющемся камерой агентства. Даже если вы всего лишь
свидетель, вас сначала заберут, потом очень вежливо допросят, извинятся и
отвезут обратно. Это тоже закон — параграф девятый устава АИБа. А уж тем более
ни один аибовец не будет разговаривать вне камеры с человеком, подозреваемым в
убийстве.
В-третьих, Раттоль не обыскал меня перед тем, как вывести из номера,
а это уж ни в какие ворота не лезет! Нарушение шестого параграфа грозит
увольнением с работы за халатность.
В-четвертых, когда мы выходили из гостиницы, Раттоль никак не
отреагировал на мои слова, адресованные портье. А ведь параграф седьмой того же
устава АИБа категорически запрещает подобное, и несчастного портье должны были
забрать вместе со мной! Вдруг я подал ему какой-то тайный знак? Но Раттолю,
наверное, на все эти параграфы было наплевать с высокой колокольни. В том числе
и на параграф четвертый, запрещающий аибовцам Западной Империи пользоваться для
служебных поездок машинами иных марок, кроме
пежо
. Это все равно как у нас, в
Восточной Империи, аибовцы пользуются только автомобилями
НАЗ-23.452
—
знаменитые черные
Волги
автозавода в Нижнем Новгороде. Буквоеды в Западном
АИБе не меньшие, чем в нашем, и поверить в то, что местный АИБ вдруг ни с того
ни с сего изменил своим правилам, я не мог. А уж пользоваться для служебных
нужд машиной, выпущенной в Восточной Империи?! Н-да-а-а...
Но, как я уже говорил, Ратголю было плевать на все параграфы. Потому
что он не был следователем АИБа. А уж тем более — старшим!
Мало того — ни он сам, ни его водитель не были даже жителями Лондона.
Потому что перед тем, как начать объяснять дорогу (это водителю-то!!!), Раттоль
сверился с картой города. Это уже в-шестых. Ну а в-седьмых...
Когда в восьмидесятом году в Америке застрелили Джона Леннона,
местные власти в память о замечательном ансамбле решили установить им памятник.
И не нашли ничего лучше, как поставить четыре статуи прямо посреди дороги.
Место они выбрали для этого как раз возле студии звукозаписи. Короче говоря,
получилось нечто похожее на обложку пластинки ансамбля, вышедшей в шестьдесят
девятом, где четверо музыкантов пересекают улицу по пешеходному переходу.
Только скульптуры были изготовлены стоящими на месте и обнявшимися за плечи.
Эбби-роуд никогда не отличалась оживленным движением. После же смерти
Леннона этот пешеходный переход стал местом паломничества многих тысяч
поклонников, так что проехать здесь все равно было трудновато. А после
установки памятника, полностью перегородившего улицу, машин тут и вовсе не
было. И не знать об этом житель Лондона просто не мог. Это и было седьмым
фактом, толкнувшим меня на убийство псевдоаибовцев.
Я, конечно, мог бы и не убивать их, а попытаться просто-напросто
сдать в жандармерию. Но у меня не было твердой уверенности в том, что этим
ребятам не удастся отвертеться. Кроме того, не хотелось оставлять в живых двух
свидетелей, которые были бы в курсе того, что я что-то заподозрил.
Короче говоря, я правильно сделал, что прикончил эту парочку. Вы
скажете: жестоко? А мне плевать, что вы на это скажете! Своя рубашка ближе к
телу, вот так-то!
Я опять вспомнил ощущение, возникшее у меня при первом взгляде на
Раттоля. И вдруг понял, что именно это ощущение подтолкнуло меня к моему
окончательному решению. Я вдруг понял, что решил убить их еще до того, как мы
покинули мой номер. И мне вдруг стало не по себе от этой мысли. Не знаю,
пытались ли эти ребята меня похитить. Если и так, то сделано это было очень
неуклюже и в расчете на полного дурака. Но скорее всего им просто очень нужна
была эта штучка, которую они называли
вещественным доказательством
. Если бы я
ее спокойно отдал, то они не стали бы пытаться меня куда-то увозить. Потому что
все это и без того выглядело весьма нелепо и бестолково.
Я еще раз перебрал в памяти все их промахи, пытаясь успокоить свою
полусонную совесть. И мне это удалось. В который раз уже...
Нет, не были эти ребята аибовцами! Аибовцы — настоящие профессионалы,
и они никогда не позволили бы себе семь подобных нелепостей. Даже не семь, а
восемь!
Я улыбнулся, вспоминая восьмую глупость, сделанную ими — это когда
Майкл Никифоров принялся сигналить памятникам, чтобы те уступили ему дорогу.
Посторонись, мол! Не видишь, что ли, — АИБ едет! М-да-а...
Вообще-то улыбаться мне было не с чего. На мне висело уже три
убийства. И мне вдруг подумалось, что мой Серж Антоныч знал, чем все это может
закончиться. Ну, или по крайней мере подозревал. И поэтому не возражал против
того, чтобы сюда поехал именно я. Костенко хорошо помнил, как я поступил во
время Токийской операции, когда нас с ним прижало как следует.
Мы тогда вышли на взломщика, пытавшегося вскрыть секретные архивы
Имперской Военной Канцелярии. Взломщик был нашим подданным, но работал на
Организацию Сохранения Безопасности Великой Американской Империи. И по
совместительству — программистом одной из преступных токийских группировок. Мы
этого не знали и решили его арестовать совершенно самостоятельно, без
привлечения жандармерии или АИБа. И вот в самый интересный момент в гостиничном
номере появляются его токийские друзья.
Бежать мы все равно не смогли бы (сорок седьмой этаж!), а было их
пятеро. Так что рукопашная схватка полностью исключалась как бесперспективная.
И иного выхода, кроме моего пистолета, у нас просто не было...
Сразу после стрельбы Антоныч поинтересовался, как это мне удается так
легко нажимать на курок?! Я тогда просто пожал плечами, но впоследствии и сам
задумался над его вопросом. И в конечном итоге понял, что для этого нужно
только одно — безразличие.
Именно — безразличие к людям. Не ненависть или злость, а безразличие.
Нужно их просто-напросто перестать любить. Позволить любви и состраданию уйти
из своей души и не впустить на их место злобу и ненависть, чтобы не
превратиться в совсем уже гнусного монстра. И если у тебя есть достаточная
причина, то это удастся без особого труда. У меня такая причина появилась уже
очень давно — двадцать лет назад.
И когда я понял все это и сумел для себя разложить по полочкам, то не
нашел ничего лучше, как заявить об этом моему Сергею Антонычу. Дело происходило
как раз перед началом расследования в Торонто, три года назад. В Канадские
департаменты должен был отправляться кто-то другой, но Антоныч вообще хотел
поехать сам. Он считал, что операция будет опасной. А мне, честно говоря,
просто стало жалко этого дядьку — не очень молодого уже, обремененного
какими-то своими заботами и несколько уставшего от всего... И я заявил
Антонычу, что хочу отправиться в Торонто и провести эту операцию
самостоятельно.
Сергей Антонович Костенко, естественно, и слушать меня не стал. Он
заявил, что если мне повезло в Токио, то это не значит, что я смогу выжить в
Торонто. На что я ему возразил, что мне-то это будет как раз легче сделать, чем
ему. И объяснил, почему именно.
Антоныч посмотрел на меня долгим взглядом и выгнал из кабинета. А на
следующий день я узнал о двух вещах. О своем назначении командиром следственной
группы, отправляющейся в Торонто, и о получении доступа первой категории и
специального кода, дающего право в любых ситуациях использовать оружие для
сохранения собственной жизни. Нынешнее задание было уже пятым, во время
выполнения которого я этим правом воспользовался.
Однако спецкод — это, конечно, удобно, но многих проблем он не
решает...
Я посмотрел на часы — без пяти три ночи. Вечер, в понимании моего
Маршала, в самом разгаре. Ну что ж, начнем...
Шнур — в телефонное гнездо. Двухкопеечной монеткой соскабливаю с
пластиковой карточки радужно переливающийся защитный слой. Ввожу
двадцатитрехзначный код карточки. Открываю комнату...
Сокол? Это Маршал! Я ознакомился с вашими документами
.
И?..
Действительно, этой информации у меня не было. Вполне возможно, что
это поможет в расследовании. Мы беремся за эту работу. Гонорар?
Двадцать
.
Нет. Тридцать
.
Вам мало двадцати тысяч франков?!
Ни тени смущения в ответ.
Нас будет работать трое. Поэтому — тридцать
.
Хорошо, пусть будет тридцать. Доплачу вам из своего кармана,
Маршал
.
Перестаньте, Сокол! Я уже знаю, что вам было разрешено заплатить
ПЯТЬДЕСЯТ! Так что мы еще сэкономим вашей компании целую кучу денег
.
Ч-ч-черт!!! Откуда он все знает?! Взломщик хренов! Не-е-ет! Надо
срочно менять коды доступа в систему компании! И ставить более надежную
защиту!!!
Со мной, Сокол, вы будете контактировать в самых особых случаях.
Встречаться мы с вами больше не станем. Вы будете видеться и общаться только с
моими людьми. Они будут с вами работать. Но под моим руководством
.
Сколько их?
Двое. Мужчина и женщина
.
Кто именно?
Это два очень опытных взломщика. Синичка и Хорек. Они не подведут
.
Целый зоопарк, с неудовольствием думаю я. И вдруг почему-то
вспоминаю, как мне показалось, что старший из тех двоих мнимых аибовцев назвал
своего товарища хорьком. Вполголоса назвал, с презрительной усмешкой. Я и сам
иногда использую это слово для определения въедливого и занудливого человека.
Хорька, одним словом.
Скорее всего это мне просто почудилось или же было простой
случайностью. Но за последние два дня на меня уже столько этих случайностей
вывалилось, что я каждую из них готов был воспринимать как намек на новые
неприятности.
Я немного подумал и набрал вопрос:
Их настоящие имена?
Зачем вам?!
Я хочу навести о них справки. Я хочу знать людей, с которыми
работаю
.
Небольшая пауза. Затем на экран вновь высыпали буквы:
Это не принято. Так не делают
.
Теперь делают
, — ответил я.
Снова пауза.
Нет, Сокол! Иначе мы с вами не работаем!
Вы ошибаетесь, Маршал. Мы работаем. Но мне нужны их имена. У меня
есть на то свои причины
.
Для этого не может быть причин! Взломщики не сдают друг друга!
Особенно при таком раскладе, как сейчас: я — начальник, они — подчиненные!
Причина есть, Маршал. И очень веская
.
Какая же?
Убийство
.
Пауза. Долгая, секунд двадцать...
Чье именно?
Мое
.
Снова пауза. Чтобы переварить этот бред, Маршалу потребовалось уже
около минуты.
Поясните, Сокол
.
Меня уже дважды пытались убить
.
Удачно?
Хохмач хренов...
Не острите, Маршал. Мне не до смеха. Я не собираюсь работать с
людьми, о которых ничего не знаю
.
Снова пауза. Опять около минуты. Вот зараза! Деньги же уходят!!!
Вы не уснули там, Маршал?
— интересуюсь я.
Вы обещаете, что не будете применять к ним никаких санкций? Слежка,
арест и т.п.?
Да
.
Хорошо, я дам вам их имена. Остальное выясняйте сами. Но запомните,
Сокол! Если вы не сдержите своего слова, ваша компания будет гореть огнем! И
пожар начнется с вас!
Согласен
.
И не говорите им, что эту информацию вы получили от меня!
Согласен
.
Хорошо. Синичка — Синтия Тейлор. Хорек — Майкл Никифоров. Но я вам
этого не говорил! Запомните! И не проколитесь! Обращайтесь к ним, как к Синичке
и Хорьку!
Теперь уже пауза возникла по моей вине. Прошло секунд сорок, прежде
чем я смог набрать следующий вопрос:
Когда и как они со мной свяжутся?
Завтра утром. В 8.30. По этому же адресу. Комнату опять откроете
сами
.
Понял
, — набрал я и вышел из ВЭС.
Ни черта я не понял, подумал я про себя...
Глава третья
Утро 16 марта я провел в ожидании. Как я и предполагал, ожидание это
оказалось бесполезным. Я честно включил свой
чемоданчик
, вышел в ВЭС, открыл
комнату по прежнему адресу и принялся ждать. Помня о том, что накануне Маршал
заявился на связь тютелька в тютельку, все это я проделал уже в двадцать пять
минут девятого. И прождал я так до пяти минут десятого. После чего моя
телефонная карточка, на которой до этого оставалось еще больше четырех франков,
приказала долго жить, и я со вздохом вышел из ВЭС.
Ни Синичка, ни Хорек на связь не вышли. Не вышел на связь и сам
Маршал, хотя я на это очень надеялся. Ведь он потерял двух своих людей, и
поэтому вся операция оказывалась под угрозой срыва. А операция эта была не
только моя, но и его. И деньги за ее выполнение он мог бы получить немалые, что
бы он там ни говорил и как бы ни воротил нос. Я был почти уверен, что Маршал
наверняка побеспокоится, однако этого не произошло. Нет, что-то тут не то!
Или он как-то узнал, что именно я причастен к этим убийствам
(правильнее было бы сказать, что это моих рук дело!), или он и сам уже...
М-да-а-а... Что же теперь делать?
Я быстренько оделся и сбегал в ближайший магазин за телефонными
карточками. Продавец обалдел, когда я попросил у него пять штук по пятнадцать
франков.
Спать мне хотелось неимоверно — этой ночью мне удалось вздремнуть от
силы часа два, а предыдущую ночь я вообще не спал. Но не мог же я возвращаться
в Москву с пустыми руками! Что я скажу Сергею моему Антоновичу? Что один
резидент вообще не ответил на пароль, а второй ответил, но потом бесследно
исчез?
Я сердито покосился на две одинаковые книжечки программ кинотеатров,
купленные мною у портье.
Одну — у старого, вторую — у молодого. И ни от одного, ни от другого
портье отзыва на свой пароль я не получил. Видимо, наш человек здесь уже не
работал. Или, может быть, он просто не захотел выходить на связь. Это
маловероятно, но проверить не мешает. С этого и начнем, подумал я, загружая в
ЭВМ номер первой карточки...
Западная Империя, Английский департамент, Лондон, гостиница
Веллингтон
, обслуживающий персонал, изменения в составе коллектива, 2001
год
.
Код доступа
, — возмущается справочная ВЭС.
А, черт!!! Забыл совсем...
Ввожу свой код доступа, повторяю вопрос и читаю ответ:
За первые 75 дней 2001 года в составе обслуживающего персонала
произошло одно изменение: портье Пьер Рошфор — Карл Перен
.
Причина изменения?
Смерть Пьера Рошфора
.
Подробнее
.
Насильственная смерть Пьера Рошфора 10 января 2001 года
.
Подробнее
.
Информация для специального пользования. Вашего доступа
недостаточно. Введите код доступа
.
Я полез в бумажник и вытащил свой блокнотик. Есть там у меня такие
циферки... Сейчас посмотрим...
Набираю длинную вереницу символов — цифры, буквы, знаки препинания...
Код принят...
Есть! Проглотила! Все-таки не такой уж и плохой я взломщик!...
... Пьер Рошфор погиб 10 января 2001 года в результате
огнестрельного ранения. Данное дело признано нераскрываемым, заключение
следственного отдела АИБ ЗИ — самоубийство, сдано в архив АИБ ЗИ — 29.01.2001,
номер дела — 47/2001-А.34
.
Характер огнестрельного ранения?
Три выстрела из пистолета системы браунинг-35. К.43
.
Ага, подумал я. Бедняга Пьер с первого раза в себя не попал...
Подробнее
.
Все три ранения нанесены в височную часть головы (два — в правую,
одно — в левую) и признаны смертельными
.
Да нет, Пьер-то, пожалуй, попал-таки в себя с первого раза. И
довольно удачно. Не поверил, что ли?! И произвел еще два контрольных
выстрела...
Перед моими глазами всплыла идиотская картина. Как человек
попеременно стреляет себе то в правый, то в левый висок, пытаясь разобрать, что
ему больше нравится. Я нервно хихикнул и набрал следующий вопрос:
Оружие?
Оружие обнаружено на месте происшествия и сдано на склад как
вещественное доказательство
.
Причина, по которой дело признано нераскрываемым?
Смерть наступила в следственной камере АИБ ЗИ
.
Я присвистнул. Надо же! Протащить в камеру пушку?! Какого черта?! И
как вообще наш портье попал в АИБ?! Да еще — в следственную камеру!...
Причина пребывания Пьера Рошфора в следственной камере АИБ?
Пьер Рошфор, сотрудник АИБ ЗИ, должность — заместитель начальника
личной охраны императора, звание — полковник...
Мне на миг показалось, что я все же уснул и читаю этот бред во сне.
Значит, получается, что наш резидент, человек, на которого мы вполне
рассчитывали... и так далее...
Контакты Пьера Рошфора с Восточной Империей?
Тайный агент разведывательного отдела АИБ ВИ, консультант отдела
программирования компании ДВК
, внештатный корреспондент газеты Московские
ведомости
.
Надо же! Еще и корреспондент! И вашим, и нашим, значит... Так,
хорошо... Любопытно, почему его до сих пор никто не расколол? Ведь информация
эта есть в Доступе. Не в Свободном Доступе, но есть. Значит, кто-нибудь,
какой-то любопытный взломщик вроде меня, вполне мог ее получить. Сергею
Антоновичу это будет интересно... Если, конечно, информация опять не гавкнется,
как тогда, с Синтией... А ну-ка!...
Синтия Тейлор, год рождения — 1979, Лондон
.
Снова на экране три фотографии, одна из которых мне очень хорошо
знакома... Хм... Почему же в прошлый раз мне сообщили, что нет данных?! Неужели
действительно сработала программная мина? Не подорвала
бы она чего в моем
чемоданчике
, озабоченно нахмурился я.
Синтия Диккенс, год рождения — 1979, Лондон
.
Пять незнакомых девушек. Все до сих пор живы, никто ни в чем не
замешан. Ладно, попробуем с другого конца.
Справка
.
Вопрос?
Физический адрес станции электронной почты
.
Введите электронный адрес
.
Сверяюсь с блокнотиком и набираю адрес, с которого Синтия получила
послание в день нашего с ней знакомства.
Восточная Империя, компания ДВК
, отдел программирования, младший
математик, Этьен Николаевич Саргасов
.
У меня просто челюсть отвисла. Этьен Саргасов... Э... С... ЭС?! Черт
побери! Этька?! Этот мальчишка?!
Но я тут же сам себя одергиваю, потому что понимаю вдруг, что Этьен
давно уже не тот кучерявый и растерянный от почтения мальчишка, что три года
назад переступил порог моего кабинета. Я вспоминаю, как сам неоднократно ставил
в пример остальным сотрудникам его старание; как я часто говорил Сергею
Антонычу, что талант программиста у Саргасова от Бога. И то, что он, кстати
говоря, очень хорошо был осведомлен о том, куда именно я направляюсь и зачем. И
еще я вспомнил, что Этьен, несмотря на свое жалованье, постоянно сидел без
денег. А получал он больше двух тысяч в месяц. И очень часто деньги у него
появлялись довольно неожиданно и задолго до выплаты жалованья. Взломщик? Хм...
Не знаю, взломщик ли Этьен Саргасов, но то, что он далеко не
мальчишка
, это уж точно. Этьен — специалист. Хорошо осведомленный специалист.
И не стал бы Этька называть меня возможным тайным аибовцем
или как там? Этьен
хорошо знает, что к АИБу я никакого отношения не имею. Однако письмо Синтии
было отправлено с его адреса. И подпись — ЭС
. Или это не его инициалы? Может
быть, это все же означает что-то другое? Или же Этьен гораздо умнее, чем я его
считаю? Может быть, он так и решил, что я не поверю в такую наглую выходку —
письмо с его адреса, с его инициалами...
Я быстро запихиваю в дисковод гибкий диск — он маленький,
трехсантиметровый, никак не могу попасть — и копирую всю эту информацию.
Разбираться будем в Москве, а пока...
Майкл Никифоров, возраст — 20-35 лет, только фотографии
.
Много же их сейчас хлынет на экран, но ничего. Думаю, что нужного мне
я смогу найти довольно быстро. Физиономию его я хорошо запомнил, а ни года
рождения, ни адреса его, ни специальности я не знаю. Только имя, да и то
неизвестно, настоящее оно или нет.
oPHghBAS5*"%47%
, — ответила мне ЭВМ.
Это что такое?!
Повторить
, — ошалев, потребовал я.
PrA543GHpP! — _=%
, — продолжает настаивать
ЭВМ.
Я смотрю на экран и понимаю, что происходит что-то нехорошее. ЭВМ
выдала еще одну порцию белиберды:
Wop%;Gfs532
.
А потом по экрану сплошной вереницей побежали самые разнообразные
символы, экран мигнул красным, погас на миг, а потом снова засветился и на нем
появилась надпись:
Служба ВЭС приносит свои извинения за возникший программный сбой.
Ваши деньги, потраченные с начала сеанса связи, будут возвращены. Попытайтесь
установить связь несколько позже
.
Я посмотрел на часы — половина одиннадцатого. Я вышел из ВЭС и
подумал, что впервые стал свидетелем настоящего сбоя Сети. Если, конечно, не
считать того, что вчера ВЭС тоже валяла дурака, когда я пытался откопать данные
о Синтии.
За окном с воем пронеслась пожарная машина. От этого резкого звука я
даже вздрогнул, настолько у меня были напряжены нервы. Все эти мысли об Этьене
были мне очень неприятны. Да и что приятного может быть в подозрениях против
своего коллеги и подчиненного, которому ты достаточно много доверял?! Плюс еще
— обидно к тому же. Ведь если бы не я, фигушки он бы работал в
ДВК
.
Я выключил ЭВМ и подумал, что совершенно забыл про завтрак. Есть мне,
правда, абсолютно не хотелось, но я почему-то почувствовал, что если не
подкреплюсь сейчас, то позже у меня времени уже не будет. Не знаю, из чего
возникла такая уверенность. Но когда дело касается еды, я привык этим своим
предчувствиям доверять — до сих пор еще ни разу не подводили.
В ресторане во время завтрака у меня появилась неожиданная мысль. Я
вдруг понял, что до сих
...Закладка в соц.сетях
