Жанр: Энциклопедия
Сто великих евреев
...шим им, чувствуем его запах, холод, теплоту, Левитан же
ощущал его как безграничную среду прозрачного вещества, которое и придавало
такую пленительную мягкость его полотнам.
В очерке "По поводу смерти А.К. Саврасова" (1897) Левитан так сформулировал свое
творческое кредо: отказ от отношения к пейзажу "как к красивому сочетанию линий
и предметов" с целью изображать "уже не исключительно красивые места", но "те
интимные, 1 глубоко трогательные, часто печальные черты, которые так сильно
340
100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕЕВ
ИСААК ЛЕВИТАН
чувствуются в нашем родном пейзаже и так неотразимо действуют на душу".
Одна из существенных страниц биографии Левитана - его дружба с А.П. Чеховым.
Антон Чехов и Исаак Левитан - ровесники. Судьбы их во многом схожи, они оба
приехали в Москву из провинции. Сдружившись с художником Николаем Чеховым,
братом писателя, Левитан затем подружился с Антоном Чеховым и со всей чеховской
семьей, прожив три лета рядом с нею в бывшем курятнике.
"Когда я узнала Левитана, - вспоминала сестра Чехова Мария Павловна, - он жил на
гроши, как и мой брат Николай... Ближе всего Левитан сошелся с нашей семьей уже
после окончания школы, когда мы поселились в красивом имении Бабкине, под
Москвой... С утра до вечера Левитан и брат были за работой... Левитан иногда
прямо поражал меня, так упорно он работал, и стены его "курятника" быстро
покрывались рядами превосходных этюдов... Левитан любил природу как-то особенно.
Это была даже и не любовь, а какая-то влюбленность... Искусство было для него
чем-то даже святым... Левитан знал, что идет верным путем, верил в этот путь,
верил, что видит в родной природе новые красоты".
С Антоном Чеховым у Левитана установились своеобразные отношения. Они всегда
поддразнивали друг друга, но те немногие высказывания и письма, которые дошли до
нас, говорят атом, что Левитан открывал свою душу только Чехову.
В те годы Чеховы проводили каждое лето в селе Бабкине около Нового Иерусалима.
Семья Чеховых была талантливой и шумной. Шуткам и насмешкам не было конца. С
раннего утра за чайным столом уже начинались невероятные рассказы, выдумки,
хохот, который не затихал до вечера. И больше всего шутили над Левитаном. Его
постоянно обвиняли во всяческих смехотворных преступлениях и, наконец, устроили
над ним суд. Антон Чехов, загримированный прокурором, произнес обвинительную
речь, Николай Чехов изображал дурака-свидетеля. Александр Чехов - защитник -
пропел высокопарную актерскую речь.
Особо подшучивали над Левитаном за его красивое еврейское лицо. В своих письмах
Чехов часто упоминал о красоте Левитана. "Я приеду к вам, красивый, как
Левитан", - писал он. "Он был томный, как Левитан".
Однако имя Левитана стало выразителем не только мужской красоты, но и особой
прелести русского пейзажа. Чехов придумал ело-, во "левитанистый" и употреблял
его очень метко. "Природа здесь гораздо левитанистее, чем у вас", - писал он в
одном из писем. Даже 1
картины Левитана различались, - одни были более левитанисты-ми, чем другие.
Черты личности художника проступают в чеховском рассказе "Попрыгунья", (где
отражен роман Левитана с художницей С.П. Кув-шинниковой) и в "Чайке", где
поступок Треплева, застрелившего чайку, воспроизводит аналогичный каприз
Левитана-охотника.
Левитан жестоко обиделся на Чехова за рассказ "Попрыгунья". Ведь Кувшинникова -
наивная и непосредственная - трогательно любила Левитана. Дружба с Чеховым была
прекращена, а примирение шло долго и мучительно. И до конца жизни Левитан не мог
простить Чехову этого рассказа.
Искусство Левитана как мастера пейзажа, умеющего превратить простой пейзажный
мотив в образ природы всей России, достигает своего расцвета в "Березовой роще"
(1885-1889). Та же сила обобщения возвышает произведения так называемого
волжского периода художника,: "Вечер на Волге" (1888); "Вечер. Золотой Плес"
(1889); "После дождя. Плес" (1889); и тематически примыкающая к ним картина
"Свежий ветер. Волга" (1891-1895). Все эти картины сегодня находятся в
Третьяковской галерее.
Левитан создал и классические, непревзойденные образцы так называемого
церковного пейзажа, где здания храмов вносят в природу умиротворение, как,
например, "Вечерний звон" (1892). Летом 1890 г. Левитан едет в Юрьевец и среди
многочисленных пейзажей и этюдов пишет вид Кривоозерского монастыря. Так
рождается одна из лучших картин художника "Тихая обитель", где образ тихой
обители и мостков через реку, соединявших ее с окружающим миром, выражают
глубокие размышления художника о жизни. Эта картина произвела сильное
впечатление на Чехова.
Глубокая гражданская скорбь звучит в картине "Владимирка" (1892), где на дороге,
по которой гнали арестантов в Сибирь, едва видна одинокая фигурка странника.
Владимирка - это большая дорога Владимирской губернии, ведущая на восток страны.
И название картины - "Владимирка" - у людей того времени вызывало социальные
ассоциации, заставляя вообразить вполне определенные картины жизни России.
Картину "Владимирка" в 1894 г. Левитан принес в дар П.М. Третьякову для его
галереи.
Большую роль в творчестве Левитана играют музыкальные, поэтические и философские
ассоциации (он любил учение А. Шопенгауэра), но все же главное значение имели
его личностная чувственность, влюбчивость и склонность к приступам черной
меланхолии. Левитан очень остро переживал и собственное нездоровье (у него был
342_______________________ 100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕЕМ
-=Д^" ""••"" ' ' .:.-"...,
.ч.......... и.-., п..,,... ._...,,, ,..,.. ' Ш1-ГИ(tm): •'--"'
'. '
---•':•:.-,• ." - .•~*ЩЛ
врожденный порок сердца), и весь драматизм положения евреев т России. Поэтому,
отчасти восприняв новации импрессионизма, Ле1 витан редко отдавался чистой,
радостной игре света и цвета, преЗ бывая в кругу своих образов, овеянных мировой
тоской. 1
Так, напоминая о бренности всего земного, внушает затае(ннуш тревогу картина
"Над вечным покоем" (1893-1894), которая былЗ по духу особенна близка Левитану.
"Над вечным покоем" заставляв! ет задуматься над смыслом жизни и над ее
быстротечностью. Леви-1 тан писал в одном из писем: "Вечность, грозная вечность,
в котоЗ| рой потонули поколения и потонут еще... Какой ужас, какой страх! "В ней
я весь, со всей своей психикой, со всем моим содержаний ем", - говорил об этой
картине художник. 1
В картине "Над вечным покоем" с огромной силой выражена! поэзия ненастного дня.
Картина была написана на берегу озерЗ Удомли в Тверской губернии. С косогора,
где темные березы гнутЗ ся под порывистым ветром и стоит среди этих берез
сгнившая бре-1 венчатая церковь, открывается даль глухой реки, потемневшие от
неД настья луга, громадное облачное небо. Тяжелые тучи висят над зем-1 лей.
Косы0 холстины дождя закрывают просторы. Никто ищ художников до Левитана не
передавал с такой печальной силой бес-1 крайние дали российского ненастья и
человеческой тоски. 1
Левитан не был женат, у него не было детей. Слишком часто оц| был очень
безрадостен, как безрадостна была история его народа"! его предков. Иногда
тяжелые мысли о своем народе целиком завлаЗ девали им, тогда у него наступали
приступы болезненной депрес-Д сии - хандры, которая усиливалась от недовольства
своими рабо-| тами.
Во время хандры Левитан бежал от людей. Они все казались ему! врагами. Левитан
становился груб, дерзок, нетерпим. Он со злобой] соскабливал краски со своих
картин, прятался, уходил с собакоШ Вестой на охоту, но не охотился, а без цели
бродил по лесам. В та-4| кие дни одна природа заменяла ему родного человека.
Два раза во время припадков депрессии Левитан стрелялся, но ос-"1 тался жив. Оба
раза спасал его Чехов. Но хандра проходила, и Леви-1 тан возвращался к людям,
снова писал, любил, верил, запутывался в | сложности человеческих отношений,
пока не настигал его новый удар! депрессии. Чехов временами считал, что
левитановская тоска была! началом психической болезни, но он, конечно, ошибался.
Жизнь Левитана была относительно небогата событиями; путе-1 шествовать за
границей он не любил. Он любил только среднюю! Россию. Поездки же за границу,
куда его отсылали врачи лечиться"!
ИСААК ЛЕВИТАН___________________________________________343
Левитан считал напрасной тратой времени. Жил Левитан преимущественно в Москве,
работал также в Останкине (1880+-1883), в различных местах Московской и Тверской
губерний; в Крыму (1886, 1899), на Волге (1887-1890), побывал в Италии, Франции,
Швейцарии и Финляндии (1890-е гг.). Но граниты Финляндии, ее черная речная вода
и мрачное море нагоняли на Левитана тоску. "Вновь я захандрил без меры и границ,
- писал Левитан Чехову из Финляндии. - Здесь нет природы". В Швейцарии его
поразили Альпы, но вид этих гор для Левитана ничем не отличался от видов
крикливо размалеванных картонных макетов. В Италии ему понравилась только
Венеция, где воздух полон серебристых оттенков, рожденных тусклыми лагунами. В
Париже Левитан увидел картины Монэ, правда, не запомнил их. Только перед смертью
он оценил живопись импрессионистов и понял, что он сам отчасти был их русским
предшественником, и впервые с признанием упомянул их имена.
Бесправие преследовало Левитана всю жизнь. В 1892 г. его вторично выселили из
Москвы, несмотря на то что он уже был художником со всероссийской славой. Ему
пришлось скрываться во Владимирской губернии, пока друзья не добились отмены
высылки.
В Москве какое-то время Левитан жил в меблированных комнатах "Англия" на
Тверской, опять, как в юности, ненадолго вернулась нужда. Хозяйке за комнату он
иногда платил не деньгами, а этюдами. Хозяйке его пейзажи часто не нравились. Ей
хотелось увидеть на лугу породистую корову, а под липой парочку сидящих
влюбленных, что было бы приятно для глаза. Некоторые критики о Левитане писали
примерно то же самое, требуя, чтобы художник оживил пейзаж стадами гусей,
лошадьми, фигурами пастухов и женщин.
Последние годы жизни Левитан проводил много времени около Вышнего Волочка на
берегах озера Удомли. Там, в семье помещиков Панафидиныхгон опять попал в
путаницу человеческих отношений, стрелялся, но остался жив.
Тяжелая сердечная болезнь Левитана из года в год все прогрессировала, но ни он,
ни близкие ему люди не знали об этом, пока она не дала первой бурной вспышки.
Левитан не хотел лечиться, боялся идти к врачам, чтобы не услышать смертный
приговор.
Незадолго до смерти он тосковал еще больше, чем в молодые годы. Все чаще он
уходил в леса - жил он в лето перед смертью около Звенигорода, - и там его часто
находили плачущим и растерянным. Он знал, что ни врачи, ни спокойная'жизнь, ни
исступленно любимая им природа уже не могли отдалить приближавшийся конец.
100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕ1
Однако приблизительно за пять лет до смерти у Левитана пр изошла вспышка
радостного мироощущения. В дневнике А. Чехо^ есть запись, помеченная декабрем
1896 г.: "У Левитана расширен" аорты. Носит на груди глину. Превосходные этюды и
страстная да жизни". В эти годы, нося на груди глину, Левитан написал сво| самые
жизнеутверждающие вещи: "Март" (1895), "Весна, болы вода" (1897), достигая
апогея жизнелюбия в предельно яркой и зву ной картине "Золотая осень" (1895). И
последняя, неоконченна картина "Озеро. Русь" (1900) наперекор смертельной
болезни я* ется едва ли не самым мажорным произведением художника.
В 1898 г^ Левитан начал преподавать в том самом училище, в: тором учился сам. Он
мечтал создать Дом пейзажей - большую ма стерскую, в которой могли бы работать
все русские пейзажист В его пейзажной мастерской почти половина большой комнаты
бь отведена под уголок леса, в котором были ели, небольшие деревья " желтыми
листьями, зеленый мох, дерн, кадки с папоротниками. СЕ из окна падал так, как на
лесной поляне. Часто Левитан привозил мастерскую цветы. Он говорил своим
ученикам, что цветы над"| писать так, чтобы от них пахло не красками, а цветами.
Зимой 1899 г. врачи послали Левитана в Ялту. В то время в. жил Чехов. Старые
друзья встретились постаревшими и отчужден| ными. Левитан ходил, тяжело опираясь
на палку, задыхался, все! говорил о своей близкой смерти. Он ее откровенно
боялся и не скры| вал этого, сердце болело уже почти непрерывно.
Ялта не помогла. Левитан вернулся в Москву и почти не выхс дил из своего дома в
Трехсвятительском переулке. 22 июля (4 авгу* ста) 1900 г. Исаак Левитан умер.
Всего Левитан написал около 1000 картин и этюдов, лучшие них находятся в
Третьяковской галерее и Русском музее. В Пле открыт Дом-музей Левитана.
ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ
(1891-1938)
Осип Эмильевич Мандельштам - один из самых крупных поэтов России XX века -
родился 3(15) января 1891 г. в Варшаве, в еврейской семье коммерсанта,
впоследствии купца первой гильдии, промышлявшего обработкой кожи, Эмилия
Вениаминовича Мандельштама. Отец, в свое время учившийся в Высшей талмудической
школе в Берлине, хорошо знал и чтил еврейские традиции. Мать - Флора Осиповна -
была музыкантшей, родственницей известного историка русской литературы С.А.
Венгерова.
Детство и юность Осипа прошли в Петербурге, куда семья переехала в 1897 г. Поэт
Георгий Иванов пишет о среде, формировавшей будущего поэта: "Отец - не в духе.
Он всегда не в духе, отец Мандельштама. Он - неудачник-коммерсант, чахоточный,
затравленный, вечно фантазирующий... Мрачная петербургская квартира зимой,
унылая дача летом... Тяжелая тишина... Из соседней комнаты хриплый шепоток
бабушки, сгорбленной над Библией: страшные, непонятные, древнееврейские
слова..."
Мандельштам был европейским, германоориентированным евреем первой трети XX в. со
всеми сложностями и изгибами духовной, религиозной, культурной жизни этого
важнейшего отрезка европейской культуры. В "Краткой еврейской энциклопедии" мы
читаем о поэте: "Хотя Мандельштам в отличие от ряда русских писателей-евреев не
пытался скрывать свою принадлежность к еврейскому народу, его отношение к
еврейству было сложным и противоречивым. С болезненной откровенностью в
100 ВЕЛИКИХ ЕВР1
ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ
автобиографическом "Шуме времени" Мандельштам вспоминает* постоянном стыде
ребенка из ассимилированной еврейской сем* за'свое еврейство, за назойливое
лицемерие в выполнении еврейс кого ритуала, за гипертрофии национальной памяти,
за "хаос иудей| ский" ("...не родина, не дом, не очаг, а именно хаос"), от
которог он всегда бежал".
Однако если мы внимательно перечтем автобиографическую щ весть Мандельштама, то
увидим, что этот "хаос иудейский" (у Мг дельштама выражение это, кстати, не
несет отрицательных смыслов)! относится далеко не ко всему иудейству. "Хаосом
иудейским" зван не иудаизм в целом, а конкретная сцена, следующая за опис нием
синагоги, из которой 9-10-летний Осип вернулся в некс ром "чаду".
В 1899-1907 гг. Мандельштам учился в Тенишевском комме; ческом училище, одном из
лучших учебных заведений Петербург того времени, увлекался эсеровским движением.
1907-1910 гг. о| провел в Европе: в Париже посещал лекции на словесном факул!
тете Сорбонны, два семестра проучился в Гейдельбергском универ* ситете, жил в
Швейцарии, совершил поездку в Италию.
Вернувшись в Петербург, в 1911 г. Мандельштам поступил на от^ деление романских
языков историко-филологического факулы Петербургского университета, но не
окончил его.
В России Мандельштам интересуется религией (особенно напря^ женно в 1910 г.),
посещает заседания Религиозно-философского ( щества. Но в стихах его религиозные
мотивы целомудренно-сдер,| жанны ("Неумолимые слова..." о Христе, который не
назван). Ид стихов этих лет Мандельштам включил в свои книги менее трети| Но в
1911 г. он все же принимает крещение по методистскому об-| ряду у
протестантского пастора, что было "уступкой обстоятельствам,! связанным с
невозможностью из-за процентной нормы поступить: университет".
Первые его поэтические опыты - два стихотворения в • народнической лирики - были
опубликованы в студенческом жур-| нале Тенишевского училища "Пробужденная мысль"
в 1907 г. Не подлинный его литературный дебют состоялся в августе 1910-го,
девятом номере журнала "Аполлон", где была напечатана подбор* из пяти
стихотворений.
Поначалу Мандельштам примыкал к поэтическому течению -| символизм, посещал В.И.
Иванова, посылал ему свои стихи. Но 1911 г. Мандельштам сблизился с Н.С.
Гумилевым и А.А. Ахмато-1
вой, и в 1913 г. его стихи "Мо1ге Вате", "Айя-София" печатаются в программной
подборке акмеистов.
Акмеизм для Мандельштама гораздо ближе символизма - это конкретность,
"посюсторонность", "сообщничество сущих в заговоре против пустоты и небытия",
преодоление хрупкости человека и косности мироздания через творчество ("из
тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам"). Поэт уподобляет себя
зодчему, почему первую свою книгу Мандельштам и называет "Камень" (1913, 2-е
издание, значительно переработанное, 1916).
К Мандельштаму приходит известность в литературных кружках, он свой человек в
петербургской богеме, задорный, веселый до ребячливости и самозабвенноторжественный
над стихами.
Раннее творчество Мандельштама неразрывно связано с акмеизмом, деятельностью
"Цеха поэтов" и литературной полемикой между акмеистами и символистами. Ему
принадлежит один из манифестов акмеизма - "Утро акмеизма" (написанный в 1913 г.,
но опубликованный только в 1919-м), провозгласивший ценность "слова, как
такового" - в единстве всех его элементов - в противовес футуристическому отказу
от смысла слова во имя звука, Так и символистскому стремлению увидеть за
конкретным образом его подлинную скрытую сущность.
К октябрьской революции 1917 г. Мандельштам относился как к катастрофе (стихи
"Кассандре", "Когда октябрьский нам готовил временщик..."), однако вскоре у него
возникает робкая надежда на то, что новое "жестоковыйное" государство может быть
гуманизо-вано хранителями старой культуры, которые вдохнут в его нищету
домашнее, "эллинское" (но не римское) тепло человеческого слова. Об этом его
лирические статьи 1921-1922 гг.: "Слово и культура", "О природе слова",
"Гуманизм и современность", "Пшеница человеческая" и другие.
В первые годы после революции 1917 г. Мандельштам работает в Наркомпросе. В
1919-1920 гг. (и позднее, в 1921-1922 гг.) он уезжает из голодного Петербурга на
юг - Украину, Крым, Кавказ, - но, от эмиграции отказывается.
В 1922 г. Мандельштам поселяется в Москве вместе с молодой женой Надеждой
Хазиной (Н.Я. Мандельштам), с которой он познакомился 1 мая 1919 г. Она станет
его опорой на всю жизнь, а после гибели поэта сохранит его литературное
наследие.
Мандельштам обожал жену, называя ее своим вторым "я". А. Ахматова вспоминает:
"Осип любил Надю невероятно, неправдоподобно. Когда ей резали аппендикс в Киеве,
он не выходил из больни348
100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕЕ1
цы и все время жил в каморке у больничного швейцара. Он не от-| пускал Надю от
себя ни на шаг, не позволял ей работать, бешено] ревновал, просил ее советов в
каждом слове в стихах. Вообще я ни-1 чего подобного в своей жизни не видела".
К 1923 г. надежды поэта на быструю гуманизацию нового рбще^ ства иссякают.
Мандельштам чувствует себя отзвуком старого вен в пустоте нового ("Нашедший
подкову", "1 января 1924"), и после'! 1925 г. на пять лет он Вообще перестает
писать стихи. Только в| 1928-м выходят итоговый его сборник "Стихотворения" и
прозаи* ческая повесть "Египетская марка" (о судьбе маленького человека в,|
провале двух эпох).
С 1924 г. Мандельштам живет в Ленинграде, а с 1928-го в Моск-1 ве, он и жена
практически бездомные, с вечно неустроенным бытом.1
Начиная с середины 1924 г. Мандельштам, зарабатывая на жизнь,] занимается
переводами; пишет автобиографическую прозу "Шум вре-1 мени" (1925), "Четвертая
проза" (издана посмертно в '1966 году),! выпускает сборник статей "О поэзии"
(1928). И самого себя в те годыг| он так характеризует: "Чувствую себя должником
революции, не приношу ей дары, в которых она не нуждается".
Всего при жизни Мандельштама вышло шесть его поэтических книг: три издания
"Камня" (1913, 1916 и 1923 "ТшНа" (1922 г., переводе с греческого это слово
означает "печаль, скорбное песнопение"); "Вторая книга" (сборник был издан в
1923 году в Берлине и был назван так М.А. Кузьминым) и "Стихотворения" (1928)",
В 1931-1932 гг. Мандельштам заключил договоры на сборню "Избранное" и "Новые
стихи", а также на двухтомное собрание се чинений, но эти издания не состоялись.
После гибели поэта имя Мандельштама оставалось в СССР запретом около 20 лет.
Первое в СССР посмертное издание стихов Мандельштама было анонсировано в 1958
г., но вышло только 1973-м - Мандельштам О. "Стихотворения", в большой серии "Б*
лиотека поэта". (Впервые же собрание сочинений поэта было изда^ но в США в 1964
г.).
В начале 1930-х гг. Мандельштам уже вполне принимает идеа-;| лы революции, но
категорически отвергает власть, которая их фалы сифицирует. В 1930-м он пишет
свою "Четвертую прозу" - же чайшее обличение нового режима, а в 1933-м^-
стихотворную "эпигч рамму" на Сталина "Мы живем, под собою не чуя страны..."|
Внутренний разрыв с рабством официальной идеологии дает Маь дельштаму силу
вернуться к подлинному творчеству, которое у нег
ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ
шло, за редким исключением, "в стол", не предназначаясь для сиюминутной печати.
14 мая 1934 г. за "эпиграмму" "Мы живем, под собою не чуя страны..." и другие
стихи Мандельштам был арестован в своей квартире.
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны.
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг его сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет.
Как подкову дарит за указом указ -
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина,
И широкая грудь осетина.
А. Ахматова вспоминает: "Обыск продолжался всю ночь. Искали стихи... Осипа
Эмильевича увели в 7 часов утра, было совсем светло... Через некоторое время
опять стук, опять обыск. Пастернак, у которого я была в тот же день, пошел
просить за Мандельштама в "Известия", я - к Енукидзе, в Кремль..."
Возможно, это заступничество известных поэтов и Николая Бухарина сыграло свою
роль. Известен факт звонка Сталина Пастернаку, в котором предметом разговора был
Мандельштам.
Резолюция Сталина была: "Изолировать, но сохранить". И вместо расстрела или
лагерей - неожиданно мягкий приговор - ссылка вместе с женой, Надеждой
Мандельштам, в город Чердынь-на-Каме Пермской области.
В Чердыни у Мандельштама были приступ душевной болезни и попытка самоубийства.
Он выбросился из окна больницы и сломал себе руку.
Вскоре место ссылки было заменено на Воронеж, где Мандельштам пробыл до 1937 г.
Стихи, написанные в этот период, по словам А Ахматовой - "...вещи неизреченной
красоты и мощи", составили "Воронежские тетради", опубликованные посмертно в
1966 г.
100 ВЕЛИКИХ ЕВРЕ1
ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ
В Воронеже Мандельштам живет нищенски, сперва на мел* заработки, потом на
скудную помощь друзей и постоянно продс жает ждать расстрела.
Странная и неожиданная мягкость приговора вызвала в Манде штаме подлинное
душевное смятение, вылившееся в ряд стихов с ". крытым приятием советской
действительности и с готовностью жертвенную смерть: "Стансы" (1935 и 1937), так
называемая "О Сталину (1937) и другие. Но многие исследователи творчества
дельштама видят в них только самопринуждение или "эзопов язык* Мандельштам
временами надеялся, что "Ода" Сталину спасет ег но позже он говорил, что "это
была болезнь", и хотел ее уничтол
После Воронежа Мандельштам почти год живет в окрестн... Москвы, по словам А.
Ахматовой, "как в страшном сне". Этот ее оборвался в 1938-м.
После ссылки разрешения жить в столице Мандельштам не п лучил. Работы не было. И
вдруг секретарь Союза писателей ССС|
Ставский, к которому безуспешно пытался попасть Мандел____
но который так и не принял поэта, - именно он предлагает Ма* дельштаму и его
жене путевку в Дом отдыха "Саматиха", причем целых два месяца. А. Фадеев, узнав
об этом, почему-то очень рас строился, но Мандельштам был несказанно рад.
30 апреля 1938 г. был подписан ордер на новый арест поэта. Ма дельштама
арестовали в том Доме отдыха, путевку в который ему _ любезно предоставил
человек, перед этим написавший... донос . поэта. Донос и стал причиной ареста.
Судить же Мандельшта" могли уже за одну его анкету: "Родился в Варшаве. Еврей.
Сын куга Беспартийный. Судим". 1 мая 1938 г. Мандельштама арестовали второй раз.
"Ося, родной, далекий друг! - пишет мужу Надежда Мандель_ там. - Милый мой, нет
слов для этого письма, которое ты, може никогда не прочтешь. Я пишу его в
пространство. Может, ты вернег ся, а меня уже не будет. Тогда это будет
последняя память... (...)
Каждая мысль о тебе. Каждая слеза и каждая улыбка - теС. Я благословляю каждый
день и каждый час нашей горькой жизш мой друг, мой спутник, слепой поводырь...
(...)
Жизнь долга. Как долго и трудно погибать одному - одной. ^, нас ли - неразлучных
- эта участь? Мы ли - щенята, дети, - ли - ангел - ее заслужил? (...)
Не знаю, жив ли ты... Не знаю, где ты. Услышишь ли ты ме. Знаешь Ли, как люблю.
Я не успела тебе сказать, как я тебя любл* Я не успела сказать и сейчас. Я
только говорю: тебе, тебе...
Ты всегда со мной, и я - дикая и злая, котбрая никогда не умела просто
заплакать, - я плачу, я плачу, я плачу.
Это я - Надя. Где ты?"
Это письмо Надежда Мандельштам написала мужу 28 октября 1938 г., оно уцелело
случайно. В июне 1940 г. жене поэта вручили свидетельство о смерти Осипа
Мандельштама. Согласно официальному свидетельству, Мандельштам умер в
пересыльном лагере под Владивостоком "Вторая речка" 27 декабря 1938 г. от
паралича сердца.
Помимо данн
...Закладка в соц.сетях
