Жанр: Триллер
Имаджика
...шем дереве уже успели поникнуть от жары. Услышав, как
Понедельник шумно ринулся вверх по лестнице, Миляга обернулся, чтобы встретить
вестника. Вестник появился с недоеденным гамбургером в одной руке и недокуренной
сигаретой - в другой.
- Ты что-то хочешь сообщить мне?
- Да, Босс. От Юдит.
- Куда она подевалась?
- В Изорддеррекс. Это часть того, что я должен вам передать.
- Ты видел, как она отправилась?
- Нет. Она велела мне выйти и подождать снаружи, ну я и послушался.
- А другая часть?
- Она сказала мне... - Он скорчил мину, выражавшую всю степень его
сосредоточенности. - ...чтобы я сказал тебе, куда она отправилась, и это я уже сделал,
а потом она сказала мне, чтобы я сказал тебе, что в Примирении таится опасность, и
ты не должен ничего делать, пока она не свяжется с тобой снова.
- Таится опасность? Она так сказала?
- В точности ее слова. Без обмана.
- A у тебя есть какие-нибудь представления о том, что она имела в виду?
- Нет, Босс. Хоть обыщи меня. - Он вгляделся в самый темный угол комнаты. -
Я не знал, что у тебя есть обезьяна, - сказал он. - Ты привез ее из путешествия?
Миляга посмотрел в угол. Отдохни Немного, судя по всему, прокравшийся в
комнату ночью, тревожно смотрел на Маэстро.
- Она ест гамбургеры? - спросил Понедельник, опускаясь на корточки.
- Можешь попробовать, - ответил Миляга рассеянно. - Понедельник, это все,
что сказала Юдит: таится опасность?..
- Все, Босс. Клянусь.
- Вы вошли в Убежище, и она сразу же сказала тебе, что не хочет возвращаться?
- Не-еет, она там долго валандалась, - сказал Понедельник, строя рожи мнимой
обезьяне, которая покинула свой угол и двинулась к протянутому гамбургеру.
Он хотел было подняться, но обезьяна оскалила зубы с такой яростью, что он
передумал и просто протянул руку как можно дальше, чтобы не подпускать тварь к
своему лицу. Приблизившись, она блаженно втянула в себя запах гамбургера и, подняв
крошечные лапки, с неподражаемым изяществом взяла кушанье.
- Ну, так рассказывай, - сказал Миляга.
- Ах да! Так вот, когда мы туда завалились, там был один придурочный, ну, она и
стала с ним трепаться.
- Она знала этого человека?
- Да, точно.
- И кто это был?
- Забыл имя, - сказал Понедельник. Увидев, как Миляга нахмурил брови, он
начал протестующе оправдываться. - Это не входило в послание, Босс. А иначе я бы
обязательно запомнил.
- Все равно вспоминай, - сказал Миляга. - Кто это был?
Понедельник выпрямился и нервно затянулся. - Никак не могу вспомнить. Там,
знаешь, все эти птицы, пчелы, ну и всякое такое. Я толком ничего и не слышал. Имя
какое-то короткое, типа Дрын или Даун или...
- Дауд.
- Точно! Оно самое! Это был Дауд. И на нем живого места не было.
- Но он был жив.
- Да, недолго. Ну, как я сказал, они там трепались.
- И после этого она сказала, что отправляется в Изорддеррекс?
- Точно. Она сказала, чтобы я отвез тебе камни и передал послание.
- И то, и другое ты исполнил. Спасибо тебе.
- Рад стараться, Босс, - сказал Понедельник. - Я больше не нужен? Если
понадоблюсь, я на крыльце. Жара будет охренительная.
Он загрохотал вниз по лестнице.
- Дверь закрыть или оставить открытой? - спросил Отдохни Немного, поедая
гамбургер.
- Что ты вообще здесь делаешь?
- Я почувствовал себя так одиноко, Освободитель, - принялся канючить он.
- Ты обещал полное повиновение, - напомнил ему Миляга.
- Ты не доверяешь ей, ведь правда? - сказал Отдохни Немного в ответ. - Ты
думаешь, что она смылась, чтобы встать на сторону Сартори.
До этого момента подобные мысли не приходили ему в голову. Но теперь, будучи
произнесенным вслух, это предположение не показалось ему таким уж
маловероятным. Юдит призналась в своих чувствах к Сартори в этом самом доме, и,
вне всяких сомнений, она верила, что он отвечает ей пламенной любовью. Возможно,
когда Понедельник отвернулся, она просто-напросто выскользнула из Убежища и
отправилась на поиски отца своего ребенка. Если это действительно так, то ведет она
себя на редкость парадоксально. Ну не странно ли бросаться в объятия человеку, врагу
которого она только что помогла подготовиться к победе? Но сегодня не тот день,
чтобы тратить время на разгадки подобных головоломок. Что сделала, то и сделала, и
Бог ей судья.
Миляга уселся на подоконник (этот насест частенько служил ему для составления
планов на будущее) и попытался прогнать от себя все мысли о ее предательстве, но
комнату он для этого выбрал не самую подходящую. Ведь именно здесь располагалась
та утроба, в которой она была сотворена. В щелях наверняка остались песчинки из
того круга, в котором она лежала, а в доски глубоко впитались пролитые капельки тех
снадобий, которыми он умастил ее наготу. И как он ни пытался прогнать от себя эти
мысли, одна неизбежно тянула за собой другую. Подумав о ее наготе, он представил,
как его липкие от масел руки ласкают ее тело. А потом свои поцелуи. А потом свое
тело. Не прошло и минуты, как им овладело сильное половое возбуждение.
И это надо же - предаваться подобным размышлениям в такое утро! Ухищрениям
плоти не должно быть места в том деле, что его ожидает. Они и так уже привели
последнее Примирение к трагедии, но теперь он не позволит им сбить себя с
предначертанного Богом пути. Он с отвращением опустил глаза на вздувшийся в паху
бугор.
- Отрежь себе эту штуку, - посоветовал Отдохни Немного.
Если бы он мог сделать это, не превратив себя в инвалида, он бы немедленно
последовал этому совету, и с большой радостью. К тому, что вздымалось у него между
ног, он не испытывал ничего, кроме презрения. Это был идиот с разгоряченной
башкой, и он хотел от него избавиться.
- Я могу его контролировать, - сказал Миляга.
- Сказал человек, падая в жерло вулкана, - добавил Отдохни Немного.
В ветвях дерева появился черный дрозд и завел свою безмятежную песню. Миляга
посмотрел на него, а потом перевел взгляд дальше, сквозь хитросплетение ветвей на
ослепительно голубое небо. Созерцая его, он слегка развеялся, и к тому времени, когда
на лестнице раздались шаги Клема, несущего еду и питье, приступ похоти миновал, и
он встретил своих ангелов-хранителей с ясной головой.
- Теперь будем ждать, - сообщил он Клему.
- Чего?
- Пока вернется Юдит.
- А если она не вернется?
- Вернется, - ответил Миляга. - Здесь она родилась, и здесь ее дом, даже если
ей этого не хочется. В конце концов она должна сюда вернуться. И если она вступила
в заговор против нас, Клем, - если она перешла на сторону врага, - то, клянусь, я
сделаю круг прямо здесь... - Он указал на доски у себя под ногами. - ... и уничтожу
ее до последнего атома, словно она никогда и не существовала.
Глава 55
Опровергающие закон тяготения воды обращались с ней бережно. Хотя они и
несли Юдит по дворцу с приличной скоростью, грохоча по коридорам, уже лишенным
мебели и гобеленов, ее не швыряло ни о стены, ни о колонны. Ровная, спокойная волна
влекла ее вперед, туда, где находилась конечная цель этого путешествия. Вряд ли
могли возникнуть какие-нибудь сомнения по поводу того, где было расположено это
место. Мистическим центром лабиринта Автарха всегда была Башня Оси, и хотя
Юдит своими собственными глазами видела начавшуюся в ней катастрофу, ее не
покидала уверенность, что именно там ей предстоит сойти на берег. Молитвы и
прошения десятилетиями стекались туда, привлеченные силой Оси. Кто бы ни занял
ее место, призвав туда эти воды, он поместил свой трон на руинах поверженного
божества.
Теперь она могла убедиться в правильности своих предположений. Из голых
коридоров воды увлекли ее в еще более аскетические окрестности Башни. Наконец
замедлив свой бег, они внесли ее в пруд, который казался почти твердым из-за
набившегося в него мусора. Из плавающих обломков поднималась лестница, и ей
удалось выбраться на нижние ступеньки. Тело ее охватила слабость, голова
кружилась, но радостное возбуждение не проходило. Воды нетерпеливо плескались
вокруг лестницы, как во время бурного весеннего паводка, и их очевидное желание
поскорее подняться вверх оказалось заразительным. Через некоторое время Юдит
поднялась на ноги и стала взбираться по ступенькам.
Хотя лампы впереди не горели, сверху навстречу ей лился яркий свет. Он был
окрашен в те же радужные цвета, что и ореолы вокруг фонтанов, наводя на мысль о
том, что впереди ее также ожидает вода, проникшая во дворец другими путями. Не
успела она одолеть и половины пролета, как сверху появились две женщины,
устремившие на нее внимательные взгляды. Обе были одеты в простые рубахи из
небеленого полотна. На той, что потолще, рубаха была расстегнута, и она кормила
грудью младенца. Несмотря на великанские размеры, вид у нее был почти таким же
детским, как и у ребенка: жиденькие короткие волосы, круглое лицо с молочно-белой
кожей и яркими пятнами румянца. Другая женщина была старше и худее. Кожа ее
была значительно темнее, чем у спутницы, а седые волосы ниспадали ей на плечи,
словно капюшон серой рясы. На ней были перчатки и очки, и на Юдит она смотрела
едва ли не с профессорской строгостью.
- Еще одна спасенная душа, - сказала она.
Юдит остановилась. Хотя ни та, ни другая женщина не проявили никаких
признаков враждебности, ей хотелось войти в это волшебное место желанной гостьей.
- Мне можно подняться?
- Конечно, - ответила женщина с ребенком на руках. - Ты пришла, чтобы
встретиться с Богинями?
- Да.
- Стало быть, ты из Бастиона?
Прежде чем Юдит успела ответить, вмешалась другая женщина.
- Конечно же, нет! Ты только посмотри на нее!
- Но ведь воды принесли ее.
- Вода принесут любую женщину, у которой наберется достаточно смелости.
Нас-то они принесли, верно?
- А много здесь других женщин? - спросила Юдит.
- Сотни. А сейчас, может быть, уже и тысячи.
Юдит это не удивило. Если даже она, жительница Пятого Доминиона,
заподозрила, что Богини до сих пор существуют, то сколько же веры должно было
быть у здешних женщин, выросших на легендах о Тишалулле и Джокалайлау?
Когда Юдит поднялась на верхнюю площадку, женщина в очках представилась.
- Меня зовут Лотти Йеп.
- А меня - Юдит.
- Мы рады видеть тебя, Юдит, - сказала другая женщина. - Меня зовут
Парамарола. А этого паренька... - Она опустила взгляд на младенца. - ... Билло.
- Твой? - спросила Юдит.
- Интересно, где бы я нашла для этого мужчину? - сказала Парамарола.
- Мы провели во Флигеле девять лет, - объяснила Лотти Йеп. - Под
гостеприимным кровом Автарха.
- Пусть его колючки сгниют, а ягоды засохнут, - добавила Парамарола.
- А ты откуда? - спросила Лотти.
- Из Пятого, - ответила Юдит.
Но внимание ее уже отвлеклось от женщин и обратилось к окну в залитом лужами
коридоре у них за спиной - или, вернее, к тому виду, который сквозь него
открывался. В благоговейном страхе и удивлении она подошла к подоконнику и
оглядела необычайное зрелище. В центре дворца поток расчистил круг диаметром
примерно в полмили или даже больше. Стены, колонны и крыши были сметены его
мощью, а руины - затоплены. Лишь на тех местах, где стояли самые высокие башни,
над поверхностью виднелись небольшие каменные островки, да кое-где возвышались
обломки просторных дворцовых покоев, оставленные словно в насмешку над
чрезмерными претензиями самонадеянного архитектора. Но она подозревала, что и
этим руинам недолго осталось стоять над водой. Поток кружил по огромному водоему
в довольно мирном настроении, но одного напора его течения было вполне
достаточно, чтобы сокрушить эти последние останки сарториевского шедевра.
В центре этого неожиданно возникшего моря виднелся более крупный остров,
берега которого состояли из полуразрушенных покоев, окружавших Башню Оси,
прибрежные скалы - из обломков верхней части этой Башни, смешанных с крупными
осколками ее обитателя, а главная вершина - из останков самой Башни, которые
образовывали сверкающую пирамиду неправильной формы. Казалось, что внутри нее
горит ослепительное белое пламя. Созерцая результаты деятельности потока, который
в течение дней, а может быть, и часов разрушил сооружения, на проектирование и
строительство которых у Автарха ушли долгие десятилетия, Юдит удивилась, что ей
удалось достичь этого места целой и невредимой. Та сила, которая на нижних склонах
предстала перед ней в обличье невинного, хотя и несколько взбалмошного ручейка,
здесь продемонстрировала свои неограниченные способности к разрушению и
изменению.
- Вы здесь были, когда это случилось? - спросила она у Лотта Йеп.
- Мы видели только самый конец, - ответила та, - но, доложу я тебе, вот это
было зрелище! Видя, как башни рушатся у нас на глазах...
- Мы до смерти испугались, - вставила Парамарола.
- Ты, может, и испугалась, но не я, - ответила Лотти. - Воды освободили нас
не для того, чтобы взять и утопить. Понимаешь, мы были в заключении во Флигеле. А
потом дверь треснула, и внутрь хлынули воды. Стены просто-напросто смыло.
- Мы знали, что Богини придут, верно? - сказала Парамарола. - Мы всегда в
это верили.
- Значит, вы знали, что Они не погибли?
- Ну как они могли погибнуть? Конечно, они могли быть похоронены заживо.
Может быть, спали. Или даже сошли с ума. Но умереть они не могли.
- Она говорит правду, - заметила Лотти. - Мы всегда знали, что этот день
придет.
- К сожалению, радость может оказаться недолгой, - сказала Юдит.
- Почему ты так считаешь? - спросила Лотти. - Ведь Автарх сбежал.
- Да, но его Отец по-прежнему на месте.
- Отец? - переспросила Парамарола. - Я всегда думала, что он
незаконнорожденный.
- Так кто же его отец?
- Хапексамендиос.
Парамарола захихикала, но Лотти Йеп пихнула ее локтем в бок, хорошо, впрочем,
защищенный слоем жира.
- Это не шутка, Рола.
- Как так не шутка?
- Ты же видишь, что женщина не смеется. - Она обернулась к Юдит. - У тебя
есть какие-нибудь доказательства этого?
- Нет, но...
- Так с чего тебе это взбрело в голову?
Юдит и раньше предполагала, что ей будет трудно заставить других поверить ее
словам о происхождении Сартори, но ей владела неизвестно откуда взявшаяся
уверенность, что в нужный момент в ней проснется необходимая сила убеждения.
Вместо этого ее охватила ярость разочарования. Если ей придется излагать всю
прискорбную историю ее связи с Автархом Сартори каждой живой душе, которая
встретится ей по дороге к Богиням, то самое худшее может произойти еще до того, как
она одолеет половину пути. Потом ее осенило внезапное вдохновение.
- Ось и есть доказательство, - сказала она.
- Каким образом? - спросила Лотти, с новым интересом разглядывая
принесенную потоком женщину.
- Он никогда не смог бы передвинуть Ось без помощи своего Отца.
- Но Ось никогда не принадлежала Незримому, - сказала Парамарола.
На лице Юдит отразилось смятение.
- Рола говорит правду, - сказала ей Лотти. - Он, конечно, мог использовать ее,
чтобы подчинить себе пару-тройку слабых мужчин, но Ось никогда не была его.
- Но чья же она тогда?
- В ней была Ума Умагаммаги.
- А кто это?
- Сестра Тишалулле и Джокалайлау. Двоюродная сестра Дочерей Дельты.
- В Оси скрывалась Богиня?
- Да.
- И Автарх не знал об этом?
- Даже не подозревал. Она спряталась там от Хапексамендиоса, когда Он
проходил через Имаджику. Джокалайлау отправилась в горы и затерялась в снегах.
Тишалулле скрылась...
- ... в Колыбели Жерцемита, - сказала Юдит.
- Верно, - сказала Лотти, явно впечатленная ее осведомленностью.
- А Ума Умагаммаги спряталась в скале, - продолжила Парамарола таким
тоном, словно рассказывала сказку маленькому ребенку. - Она надеялась, что Он
пройдет мимо и не заметит Ее. Но Он решил сделать Ось центром Имаджики, и Его
сила заточила Богиню внутри.
Но какая же ирония таилась во всем этом!
Архитектор Изорддеррекса возвел свою крепость, да и всю свою империю вокруг
заточенной в плен Богини. Не укрылась от Юдит и параллель с Целестиной. Похоже,
замуровав Целестину в подвале своего дома, Роксборо невольно продолжил мрачную
традицию.
- А где сейчас Богини? - спросила Юдит у Лотти.
- На острове. Со временем мы будем допущены к Ним, и Они нас благословят. Но
это произойдет только через несколько дней.
- Я не располагаю днями, - сказала Юдит. - Как мне добраться до острова?
- Тебя позовут, когда придет твое время.
- Оно уже пришло, - сказала Юдит, окидывая взглядом коридор. - Спасибо за
информацию. Может быть, увидимся снова.
Решив идти направо, она двинулась было в путь, но Лотти ухватила ее за рукав.
- Ты не понимаешь, Юдит, - сказала она. - Богини пришли, чтобы спасти нас.
Ничто и никто не может причинить нам здесь вред. Даже Незримый.
- Надеюсь, это действительно так, - сказала Юдит. - Надеюсь от всего сердца.
Но на всякий случай я должна Их предупредить.
- Тогда нам лучше пойти с тобой, - сказала Лотти. - Все равно в одиночку ты
ни за что на свете туда не доберешься.
- Подожди, - сказала Парамарола. - Ты уверена, что это благоразумно? Она
ведь может оказаться опасной.
- А разве все мы не опасные? - спросила Лотти. - Ты вспомни, из-за чего Они
нас заперли, если уж на то пошло.
Идя по улицам города, Юдит уже успела ощутить атмосферу какого-то
постапокалиптического карнавала, навеянную зрелищем танцующих вод, смеющихся
детей и радужного воздуха, но в коридорах, ведущих к берегу волшебного водоема, это
чувство охватило ее со стократной силой. Здесь тоже были дети - девочки и
мальчики не старше пяти лет. Они превратили коридоры в площадки для игр, и эхо их
мелодичного смеха и радостных криков отдавалось в стенах, которым не приходилось
слышать ничего подобного с момента их возведения. Конечно, здесь была и вода.
Каждый квадратный дюйм пола был благословен присутствием лужи, ручейка или
маленькой речушки; с замкового камня каждой арки струилась прозрачная водяная
завеса; в каждой комнате бурлил освежающий родник или достающий до потолка
фонтан. И в каждой журчащей струйке жил тот же трепет, который Юдит уже
ощутила в принесшем ее потоке: каждая капля этой живой воды была пронизана волей
Богинь. Комета поднялась в зенит, и ее ослепительные белые лучи проникали во все
щели, превращая даже самую непримечательную лужу в зерцало оракула и вплетаясь
сверкающими змейками в струи каждого фонтана.
В блистающих коридорах им встречались женщины самых разнообразных
очертаний и размеров. Многие из них, как объяснила Лотти, являлись, подобно им,
бывшими пленницами Бастиона или его ужасного Флигеля; другие же просто забрели
сюда, следуя инстинктам и течению потоков, оставив своих мужей внизу - живыми
или мертвыми.
- Здесь вообще нет мужчин?
- Только малыши, - сказала Лотти.
- Все они малыши, - заметила Парамарола.
- Во Флигеле был один капитан - редкостная скотина, - сказала Лотти, - а
когда воды явились нас освободить, он, должно быть, опорожнял свой мочевой пузырь,
потому что его труп проплыл мимо нашей камеры со спущенными штанами...
- Знаешь, он так и не отпускал свой член, - сказала Парамарола. - У него был
выбор: держаться за член или плыть...
- ... и он предпочел утонуть, - закончила Лотти.
Парамаролой овладело безудержное веселье, и она разразилась гомерическим
хохотом, так что в конце концов сосок выскользнул у ребенка изо рта. Молоко
брызнуло младенцу в лицо, что послужило причиной новому приступу веселости.
Юдит не спрашивала, откуда у Парамаролы столько молока, раз это не ее ребенок
(беременной она, судя по всему, тоже не могла оказаться). Это была лишь одна из тех
многочисленных загадок, которые задало ей это путешествие. А чего стоила,
например, лужа, прилипшая к одной из стен и до краев забитая светящимися рыбами?
Или воды, имитировавшие языки пламени, - некоторые из женщин сделали из них
себе венки? Или невероятной длины угорь, пронесенный мимо, - его голова с широко
разинутой пастью лежала на плече у ребенка, а тело было намотано на плечи шести
женщин, причем на каждую приходилось не менее десяти витков? Если она попросит
объяснить хотя бы одно из этих чудес, то придется расспрашивать и об остальных, а
тогда они не уйдут от коридора дальше, чем на несколько шагов.
В конце концов путешествие привело их к месту, где воды расчистили
пространство для небольшого мелкого пруда рядом с главным водоемом. Его
наполняли несколько ручейков, пробиравшихся через руины, а избыток воды
переливался в сам водоем. В нем и вокруг него находилось около тридцати женщин и
детей - некоторые играли, некоторые разговаривали, но большинство, сбросив с себя
всю одежду, молча стояли в пруду и ждали, устремив взгляды над беспокойной
поверхностью водоема к острову Умы Умагаммаги. В тот момент, когда Юдит и ее
проводницы приблизились, через край пруда перехлынула волна. Две женщины,
стоявшие у самого края держась за руки, устремились за ней, когда она отступала, и
были подхвачены и отнесены к острову. Вся сцена была пропитана эротикой, хотя в
других обстоятельствах Юдит, конечно, стала бы отрицать, что почувствовала это. Но
здесь подобная стыдливая чопорность казалась излишней и даже нелепой. Она
позволила своему воображению представить, что произойдет, если она присоединится
к этому нагому сборищу, где единственная частица мужского начала свисала между
ног у грудного ребенка, если грудь ее соприкоснется с грудями других женщин, если
пальцы ее будут целовать, а шею - ласкать, а она будет дарить ответные ласки и
поцелуи.
- Водоем очень глубокий, - сказала рядом с ней Лотти. - Вода пробилась
вглубь к самой горе.
Интересно, что же случилось с мертвецами, общество которых, как уверял Дауд,
оказало на него большое воспитательное воздействие? Может быть, воды смыли их,
подобно мольбам и заклинаниям, которые стекали в ту же самую черноту из-под
Башни Оси? Или они превратились в единое месиво, в котором пол мертвых мужчин
был прощен, а боль мертвых женщин - исцелена, и, пропитавшись молитвами, стала
частью неутомимого потока? Ей хотелось на это надеяться. Если собравшиеся здесь
силы хотят оказать достойное сопротивление Незримому, то им надо привлечь к себе
на помощь всех отверженных, без исключения. Стены между Кеспаратами уже были
размыты, и шумные потоки объединяли город и дворец в единое целое. Однако не
только настоящее, но и прошлое должно быть призвано под знамена Богинь, и все
чудеса, которыми оно могло похвастаться - а ведь наверняка было чем, даже здесь, во
дворце Автарха, - должны быть извлечены из своей темницы. Со стороны Юдит это
было не просто абстрактным пожеланием. В конце концов, она была одним из этих
чудес - женщина, созданная по образу и подобию той, что правила здесь с не
меньшей жестокостью, чем ее муж.
- Только так можно попасть на остров? - спросила она у Лотти.
- Если ты имеешь в виду паромы, то их пока нет.
- Тогда я, пожалуй, поплыву, - сказала Юдит.
Одежда была ей только лишней обузой, но она еще недостаточно свободно себя
чувствовала, чтобы раздеться прямо здесь и войти в воды обнаженной, так что, кратко
поблагодарив Лотти и Парамаролу, она полезла через завалы глыб, громоздившихся
вокруг пруда.
- Надеюсь, что ты ошибаешься, - крикнула ей вслед Лотти.
- Я тоже, - ответила Юдит. - Поверь мне, я тоже на это надеюсь.
И этот обмен репликами, и ее неуклюжий спуск привлекли к себе внимание
нескольких купальщиц, но ни одна из них не возразила против того, чтобы она к ним
присоединилась. Однако чем ближе подбиралась она к краю водоема, тем больше
беспокойства вызывал у нее предстоящий заплыв. Несколько лет прошло с тех пор, как
она в последний раз проплывала расстояние, превышавшее длину ее ванны, и ей
овладели серьезные сомнения, что она сможет противостоять стремнинам и
водоворотам, если те примутся ей мешать. Но ведь не могут же они утопить ее? В
конце концов, они сами доставили ее сюда, пронеся через весь дворец целой и
невредимой. Единственная разница между тем путешествием и этим (хотя, надо
признаться, весьма существенная) состояла в глубине вод.
К краю пруда приближалась очередная волна, навстречу которой устремились
женщина с ребенком. Но прежде чем они успели оседлать ее, Юдит оттолкнулась и
прыгнула с валуна, на котором стояла, пролетев прямо над головой у купальщиц и
плюхнувшись в набегавшую волну. Она глубоко ушла под воду и принялась отчаянно
барахтаться, толком не соображая, где низ, а где верх. Воды сориентировались быстрее
и вытолкнули ее из глубины, словно пробку. От прибрежных скал ее отделяло уже
ярдов двадцать, и воды продолжали быстро нести ее вперед. Она еще успела заметить,
как Лотти высматривает ее среди волн, но потом ее закрутило в водовороте, и она уже
не знала, в какой стороне остался пруд. Тогда она отыскала глазами остров и изо всех
сил поплыла в его направлении. Воды охотно поддержали ее усилия, хотя при этом
они еще и сносили ее немного в сторону, описывая против часовой стрелки спираль
вокруг острова.
Поверхность водоема искрилась отраженным светом Кометы, так что невозможно
было разглядеть, насколько здесь глубоко, чему она, впрочем, была только рада. Хотя
воды и поддерживали ее, словно буек, ей не хотелось лишних напоминаний о
скрывающейся под ней бездной. Всю свою волю она вложила в то, чтобы поскорее
достичь острова, не позволяя себе расслабиться в объятиях волн, ласкающих ее тело.
Подобную роскошь, как и те вопросы, что ей хотелось задать по дороге Лотти и
Парамароле, следует отложить для другого дня.
Теперь берег был от нее ярдах в пятидесяти, но чем ближе становилась она к
острову, тем меньше толку было от ее гребков. Спираль закручивалась все туже,
течение делалось все более властным, и в конце концов она отказалась от всех
попыток двигаться вперед самостоятельно и полностью отдалась во власть потоку.
Лишь после того, как воды дважды заставили ее обогнуть остров, она почувствовала
под ногами дно, и перед ней предстал завораживающий, головокружительный вид
храма Умы Умагаммаги. Неудивительно, что воды потрудились здесь с большим
вдохновением, чем где бы то ни было. Они выели раствор между монументальными
глыбами, из которых была построена Башня, а потом слизали их верхние и нижни
...Закладка в соц.сетях
