Жанр: Любовные романы
Поверь в мечту
...из сада аромат цветущих
лимонных деревьев, а с берега - свежий запах моря. Белые стены были украшены
бронзовыми гравюрами. Самая
впечатляющая из них - восход солнца над горами. Раздался стук в дверь, и на
пороге возникла полная темноволосая
женщина. На лице ее сияла улыбка, в руках она держала серебряный поднос. В
хрустальном графине был ледяной напиток, и
Тори почувствовала жажду.
- Входите, Росита.
- Я принесла вам лимонад, сеньора.
- Спасибо.
Каблучки Роситы звонко стучали по выложенному глиняной плиткой полу. Поставив
поднос на столик, она наполнила
стакан и подала его Тори.
- Вы настоящая красавица, сеньора! Все женщины, которых сюда привозил сеньор
Алан, всегда были одеты ярко, словно
павлины. Вы первая, у кого хватило ума одеться так, чтобы не умереть от местной
жары.
Тори разгладила вырез своей блузки и вспомнила скандал, который устроила
Кинкейду, когда он утром принес ей эту
одежду. Одежда! Хлопковая блузка, простая юбка и под ними тонкая короткая
батистовая сорочка - и все! Она
отказывалась надевать этот непристойный наряд до тех пор, пока он не пригрозил,
что отнесет ее на берег в ночной рубашке.
Тори впервые оказалась без привычных чулок, панталон, корсета и нижних юбок, не
говоря уже о сколько-нибудь приличном
платье. Это было немыслимо, недостойно ее, но зато - это ей пришлось признать -
удобно и не жарко.
Она попробовала лимонад.
- Как вкусно! - искренне похвалила она.
- Благодарю вас, сеньора, - улыбнулась Росита.
- Вы давно здесь живете? - спросила Тори.
- О да, много, много лет. Мои отец и мать присматривали за асиендой, еще,
когда хозяином был отец сеньора Алана.
Когда я вышла замуж за Фернандо, мы решили остаться здесь. Но с тех пор как умер
сеньор Уоррен, многое изменилось. -
Росита прижала руки к пышной груди и печально покачала головой. - Вот уж три
года прошло, а я все жду, что он приедет на
Рождество, никак не могу привыкнуть, что его больше нет.
Уоррен Торнхилл, хороший друг отца Тори, погиб в результате несчастного
случая - чистил ружье, а оно выстрелило. Его
смерть оплакивали многие - он был в высшей степени достойный человек. Удачливый
бизнесмен, он был и хорошим
семьянином. Много лет носил траур по рано умершей жене, да так и не женился
вторично. Но что странно - Алан был полной
противоположностью отцу: его интересовали лишь удовольствия и женщины. "Похоже,
Кинкейд недалеко ушел от своего
друга", - печально подумала Тори.
- Так приятно видеть вас и сеньора Спенсера семейной парой. Вот только сеньор
Алан никак не женится, - грустно
вздохнула Росита.
- Он проводит здесь много времени?
- Приезжает раза три-четыре в год. Но каждый раз он привозит с собой новую
сеньориту! А ведь уже пора бы
остепениться и завести детей!
Тори уставилась в стакан, в голове ее закружились нерадостные мысли: а ведь
Спенс тоже, наверное, привозил сюда
женщин. Женщин, которые умели доставить ему удовольствие.
- Что с вами, сеньора? - встревоженно спросила Росита.
- Все в порядке, - заверила ее Тори.
Да, все хорошо. Вот только она замужем за человеком, который жаждет от нее
избавиться, который не колеблясь
произнес слова любви лишь для того, чтобы унизить ее. Неужели он думал, что Тори
поверит? Не так уж она глупа!
- Сеньор Спенс очень видный мужчина. У вас будут чудесные дети.
Тори почувствовала, что краснеет, и торопливо спросила: - А мистер Кинкейд
часто приезжает сюда?
Не могла же она прямо спросить, скольких женщин он привозил на асиенду.
Росита покачала головой:
- Он приезжал два, может, три раза. Но это было еще до того, как умер мистер
Уоррен. Я всегда... - Она вдруг
замолчала, и на лице ее появилось такое выражение, словно она увидела ангела.
Тори обернулась - в дверях стоял Кинкейд. Голова его почти касалась
притолоки. Костюм состоял из синих брюк и
голубой рубашки. Тори аккуратно поставила стакан на поднос, стараясь сохранить
на лице равнодушное выражение. Словно
она и не заметила, как туго обтягивают брюки его узкие бедра.
Росита бросилась к нему:
- Сеньор Спенс, я принесла лимонад вашей прелестной сеньоре. Теперь я пойду.
Если что-то понадобится - позвоните.
- Спасибо, Росита. - Кинкейд одарил ее теплой улыбкой.
Когда она ушла, дружески подмигнув Тори, Спенс с улыбкой спросил жену:
- Устроились?
- Да, прекрасная комната.
Правда, очень одинокая, добавила она про себя, глядя на лимонное дерево за
окном - лишь бы не видеть его загорелой
кожи в расстегнутом вороте рубашки и сильных рук.
Она замерла. Его шаги. Все ближе. Он встал рядом, и Тори почувствовала, как
от него исходит тепло. Кровь ее быстрее
побежала по жилам. Наверное, это от жары.
- Что-то не так, Принцесса?
- С чего вы взяли? Что может быть не так?
- Ну, если перечислять с самого начала, то вы вышли замуж за человека,
которого презираете. За варвара.
Тори чувствовала себя все хуже и хуже. Он просто подошел и встал рядом - и
вот она уже не Виктория Грейнджер,
уравновешенная и добропорядочная. Она - незнакомая женщина, которая жадно
вдыхает запах
стоящего рядом мужчины и у которой где-то внизу и внутри - даже назвать
невозможно где - растет желание. А он
остается совсем равнодушным! Тори повернулась и постаралась, чтобы во взгляде ее
отразились презрение и надменность.
- Мистер Кинкейд, я помню, что мы с вами вступили в брак не из-за глубокой
душевной привязанности. Но все же я
надеялась, что мы будем относиться друг к другу с уважением.
- В чем я провинился на этот раз? - Кинкейд глубоко вздохнул.
- Не притворяйтесь, что не знаете. - Тори опять отвернулась к окну.
Спенс пробормотал что-то не слишком пристойное, и она расправила плечи,
приняв вид леди, чей слух оскорблен
неподобающими выражениями.
- Принцесса, неужели вам никто никогда не объяснял, насколько полезно
разговаривать с людьми? Вы могли бы
обсудить со мной, что вас тревожит. Глупо злиться на меня, если я все равно не
понимаю, на что вы дуетесь.
Леди никогда не демонстрирует свой гнев. Леди никогда не обсуждает свои
проблемы. Быть леди непросто, что и
говорить. Набравшись решимости, Тори повернулась и гневно взглянула в лицо
своему врагу:
- Почему вы приказали приготовить нам отдельные спальни? Я так неприятна вам,
что вы не можете находиться со мной
в одной комнате?
Спенс растерялся:
- Я подумал, что вы захотите иметь отдельную спальню. Ее мать всегда имела
собственную спальню. И поэтому Тори
считала, что так положено и все супружеские пары имеют отдельные спальни. Она и
самой себе не смогла бы объяснить,
почему эта его прихоть - отдельные комнаты - настолько взбесила ее.
- Вообще-то я и сама собиралась настаивать на отдельной спальне, - заявила
она.
- Вы уж простите, но теперь я ровным счетом ничего не понимаю.
Тори знала, что ведет себя глупо и непоследовательно, но гнев требовал
выхода, и она уже не могла остановиться:
- Я уверена, что для своих любовниц вы никогда не устраивали отдельной
спальни.
- Моих... Черт! Вы не находите это странным? Если я пытаюсь заняться с вами
любовью - вы называете меня варваром.
А если оставляю вас в покое - я оказываюсь невнимательным мужем, который
пренебрегает своими обязанностями. - Он
схватил Тори за плечи и легонько встряхнул: - Соизвольте, черт возьми, четко
объяснить, что вы хотите!
- Прекратите ругаться в моем присутствии!
- Я никогда еще не встречал такой непоследовательной особы!
- А я никогда не встречала такого странного человека! И пустите меня! Мне
больно!
- Проклятие! - Спенс отпустил жену и отступил назад. - Похоже, нам здорово
удаются ссоры, а?
Не ответив, Тори отвернулась и невидящим взглядом уставилась в окно. Да, чтото
происходит с ней, что-то такое, чего
она не понимает и, главное, не может контролировать. Через несколько секунд ее
плеча коснулась теплая рука, пальцы нежно
погладили завитки волос на шее.
- Не знаю, как вы, а я готов к перемирию, хотя бы на время. Давайте пойдем на
пляж, погуляем. Что скажете?
Борясь с искушением потереться щекой о его ладонь, Тори ответила:
- Я согласна на перемирие и пойду на пляж.
- Тогда прошу. - Улыбаясь, он подал ей руку.
Ее ладошка легла на его загорелый локоть. "У него руки, как у борца", -
подумала Тори.
Они шли по дому как муж и жена, и Тори удивлялась новым ощущениям. Свободная
юбка вилась вокруг ног, и ее это
почему-то возбуждало. Да еще его теплая рука - от нее словно ток пробегает,
задевая каждый нерв, каждую клеточку. Как
только они вышли в сад, она отстранилась, создав меж собой и сильным мужским
телом пространство, которое, как она
надеялась, позволит ей сохранить остатки здравого смысла.
Кинкейд вопросительно взглянул на нее, и Тори пробормотала что-то насчет
жары. Не могла же она сказать, что боится
потерять контроль над собой, - так действовала на нее его близость. Они шли по
дорожке среди лимонных деревьев и
пальм. Каменная лестница вела на пляж. Тори замерла на верхней ступеньке, озирая
пустой горизонт.
- А где корабль?
- Капитан Харли отвел его в бухту неподалеку. Они вернутся через несколько
дней.
Когда они достигли нижней ступени, Спенс снял ботинки и носки и закатал брюки
почти до колен.
- Вы можете подоткнуть подол, - предложил он.
- Что?!
- Ну, берете подол сзади, пропускаете между ногами и затыкаете за пояс
спереди...
Тори смотрела на него, открыв от удивления рот, и не знала, что сказать.
Наконец к ней вернулся дар речи:
- Мистер Кинкейд, если вы думаете, что я собираюсь разгуливать, задрав юбку,
вы...
- Я знаю, знаю. - Он поднял руки. - Я, похоже, перегрелся на солнце.
Усмехнувшись, он пошел к воде. Тори, увязая в песке, последовала за ним.
Песок насыпался в сандалии, и ей безумно
хотелось их сбросить, но что-то останавливало ее - леди не разгуливают босиком!
Кинкейд, который быстро промок до
пояса, был вполне доволен собой. Тори же, стремясь убежать от набегающей волны,
увязала в сухом песке, а спустившись к
воде, где песок был плотный и влажный, вновь убегала от очередной волны.
- Если я ничего не перепутал, там впереди, в скалах, есть очень красивая
бухточка! - крикнул Спенс.
Тори огляделась: вокруг не было ни людей, ни жилья - лишь песок, пальмы, море
и чайки. Но раз он хочет в бухту -
почему бы и нет? Вообще-то ей нравилось его общество - когда они не ссорились,
конечно. Она искоса взглянула на
Кинкейда, который теперь шагал рядом. Солнце превратило его кожу в бронзу,
волосы отливали золотом - он был как
совершенная статуя гениального скульптора, только теплый и такой живой...
- Как давно вы знаете Алана? - спросила она, чтобы отвлечься от своих мыслей.
- Мы познакомились в колледже.
- Но он учился в Кембридже! Спенс захохотал:
- Да-да, позор, что теперь туда пускают таких, как я, правда?
- Я ничего подобного не имела в виду! - Тори покраснела от смущения.
- Неужели? - Темная бровь насмешливо изогнулась.
- Ну, может, и имела. - Она неожиданно улыбнулась и пояснила: - По вашей
манере говорить никто бы не догадался,
что вы учились в Кембридже.
- Парень может покинуть Техас, но Техас никогда не покинет парня. - Он
намеренно произнес это тягуче, словно
фермер с Юга. - Это была идея моего дедушки по материнской линии. Он настоял на
том, чтобы его внук получил
приличное образование. А я был рад отправиться даже в Кембридж, лишь бы не
становиться хозяином ранчо... никогда к
этому душа не лежала.
Тори подумала, что Кинкейд очень органично смотрелся бы на ранчо: верхом на
красивом жеребце, в этих обтягивающих
сильные стройные ноги брюках. И еще ковбойская шляпа, надвинутая на глаза.
Перед мысленным взором Тори закружились образы, которые не должны являться
настоящей леди. Придет ли он сегодня
ночью? Может, тогда она сможет ощутить под своими ладонями его упругие мышцы,
его горячую кожу? С трудом оторвав
взгляд от бедер, обтянутых синим хлопком, Тори с любопытством спросила:
- Ваша мать англичанка?
- Да. И все семейство уже много лет мучается тем же вопросом, что волнует
сегодня и вас: как получилось, что
настоящая английская леди, высокорожденная и получившая отличное воспитание,
вышла замуж за неотесанного парня из
Техаса?
"Если сын пошел в отца, то я не удивилась бы, женись он на принцессе, -
подумала Тори. - Что-то в нем есть... В эти
золотистые глаза можно смотреть изо дня в день, всю жизнь и чувствовать себя
абсолютно счастливой".
- Наверное, над вами посмеивались в Кембридже?.. Я имею в виду из-за вашего
акцента.
- Акцент? - Спенс склонил голову набок и с недоумением уставился на Тори. - О
чем вы изволите говорить, миледи?
Это было сказано с таким безупречным произношением, которое сделало бы честь
любому английскому джентльмену.
- У вас редкие способности, - сухо заметила Тори.
- Это не сложно, если много времени проводить с людьми, которые говорят
именно так. Так говорили в Кембридже. Ну
и, конечно, мама и дедушка тоже.
Взяв ее за руку, Спенс помог Тори подняться на невысокую каменную гряду.
Остановившись на вершине, она прикрыла
глаза рукой от. слепящего солнца, чтобы разглядеть бухту. Скалы спускались к
воде, образуя заливчик в форме подковы.
Укрытый от волн и ветра пляж был покрыт блестящим белым песком. Группки пальм
создавали желанные островки тени. Там
даже росла трава. А кое-где ее зеленый ковер был расцвечен пятнами разного
цвета: белого, розового, фиолетового. Это
цвели орхидеи.
- Как красиво, - тихо произнесла Тори.
- Рад, что вам понравилось. Я люблю это место. - Улыбнувшись ей, Спенс начал
спускаться.
Это такое чудесное место, что очень просто представить, что они единственные
мужчина и женщина на земле. Только вот
в душу ее сразу закрались подозрения, что она не единственная, кто побывал в
этом раю.
- Как вы нашли эту бухту? - небрежно спросила она.
- Я как-то совершал поход по окрестностям. - Взяв ее за талию, Кинкейд легко
снял жену с валуна и поставил на белый
песок.
Он не торопился отпустить ее, и Тори отстранилась, решительно вырвавшись из
кольца его рук. Она пошла к пальмам и
опустилась на траву. Пьянящий запах цветов наполнял воздух, нежные лепестки
прикасались к разгоряченной коже.
- Вы совершали поход в одиночестве? - все так же небрежно поинтересовалась
она.
Несколько мгновений Спенс молча разглядывал ее.
- Если вы хотели узнать, приводил ли я сюда другую женщину, отвечу- нет, не
приводил.
- Мне это безразлично. - Орхидея выпала из задрожавших пальцев.
- Это хорошо. Я уверен, что прошлое не имеет значения. Важно настоящее,
потому что именно оно определяет, каким
будет наше будущее.
Будущее. Тори поморщилась. В будущем разведенной женщины ей виделось мало
радостей.
Она обернулась. Кинкейд снял рубашку и бросил ее на песок. Широкие плечи
золотились загорелой кожей. Солнце
ласкало каждый дюйм этого прекрасного, совершенного тела. Он расстегивал брюки и
с каждой пуговицей теплые солнечные
лучики освещали новый кусочек кожи... Тори бросило в жар.
- Что это вы делаете?
- Иду купаться. - Он начал стягивать штаны с бедер.
- В таком виде?
- А что не так? - Попрыгав на одной ноге, Спенс наконец избавился от брюк и
остался в чем мать родила.
Он стоял перед ней нагой и не испытывал никакого стыда - и еще улыбался!
- Мы за много миль от цивилизации, Тори. И никто, кроме нас двоих, никогда не
узнает, что тут произошло. - Он
потянул за завязку на вороте ее блузки. - Идем со мной.
- Я не могу.
- Ты не умеешь плавать?
- Конечно, я умею плавать! - Тори старательно фокусировала взгляд на лице
Спенса, иначе она начинала пялиться на
него, как невоспитанная простушка. - У меня нет подходящего для купания костюма.
- Неправда. - Веселые чертики прыгали в золотистых глазах. - Господь подарил
тебе костюм исключительной
красоты.
- Прошу вас, оставайтесь на месте! - Тори вытянула руку, надеясь сохранить
между ними безопасную дистанцию. Хотя
какая уж тут безопасность!
- Пойдем купаться, Принцесса. - Он уперся грудью в ее ладонь.
- Вы не хотите останавливаться, да? - Она попятилась. - Вы намерены лишить
меня чувства собственного
достоинства, превратить в развратную женщину...
- Я только и делаю что пытаюсь отыскать женщину внутри ледяной статуи! -
Кинкейд уже не улыбался.
- Кто дал вам право пытаться меня изменить?
- Я ваш муж.
- Мне не нужен муж!
- Простите, Принцесса, но вам, помнится, хотелось иметь ребенка, а я
прилагаюсь к сделке как непременное условие!
Теперь они стояли друг против друга, сжав кулаки и обмениваясь яростными
взглядами.
- Черт бы вас побрал! - Она развернулась и побежала прочь, увязая в песке.
- Нельзя все время убегать! - Спенс догнал ее раньше, чем она добралась до
каменной гряды.
- Пустите меня! - Она яростно вырывалась из его крепких рук.
Но Спенс прижал ее к себе, согревая своим жаром трепещущее тело.
- Почему ты меня боишься?
- Не говорите глупостей!
Но Тори отводила взгляд, опасаясь, что его странные золотистые глаза прочтут
правду в ее душе. Она была в ужасе: что
он подумает о ней? А вдруг случится что-то ужасное? Она боролась, она пыталась
освободиться, но уже слышала стук его
сердца - так близко и ощущала жар его тела - везде.
- Пустите меня, высокомерный, нахальный...
Он прижался губами к ее рту, и Тори проглотила конец фразы. Глаза Спенса были
закрыты, тени от длинных ресниц лежали
на щеках. Тори растерялась: как дать ему понять, что она не желает быть его
собственностью? Вот пожалуйста: кончик его
языка, погладив нижнюю губу, пробрался внутрь... Тори лелеяла свой гнев и
негодование, не желая замечать других
ощущений, которые поднимались из глубин ее естества. Она сжала зубы, не пуская
его язык - авангард агрессивной
вражеской армии - внутрь. Но ладони Кинкейда скользнули по ее спине, легли на
полушария ягодиц, и неожиданно он прижал
ее к себе так плотно, что его возбужденная плоть впечаталась в ее живот. Тори
задохнулась от неожиданности, защита ее
ослабла, и вот уже язык Спенса исследует влажные глубины ее рта, заставляя ее
стонать от неизведанного, но такого
приятного чувства. Тори пыталась оттолкнуть его, но руки не слушались. Внутри
нарастала страсть, примитивная и древняя,
как мир, но от этого не менее мощная. Глаза Тори закрылись. Теперь она жила
только своими новыми ощущениями: его
сердце бьется совсем рядом так же бешено, как ее собственное, его дыхание на
щеке, жар его тела... Как-то вдруг сразу
забылись правила и законы, по которым она жила много лет. Образ Чарлза,
тщательно хранимый в сердце, показался
выцветшим рисунком из старой книги. Теплое, влажное желание пульсировало внизу
живота, требуя удовлетворения, отметая
все остальное как ненужное. Руки ее обвились вокруг шеи Кинкейда, и теперь уже
она сама прижималась к нему. Не в силах
выносить эту пытку, Спенс прошептал:
- Я хочу тебя, Тори. Хочу заняться с тобой любовью.
- Здесь?
- Это место создано для любви. - Его горячие поцелуи обжигали ей шею.
- Неужели люди делают нечто подобное в таких условиях?
- О да! - Она почувствовала, как он улыбается.
Спенс отступил назад, освобождая ее. И Тори показалось, что она лишилась
чего-то жизненно необходимого. Источника
тепла, который питал ее страсть... Она покачнулась.
- Иди ко мне. - Спенс протянул руку. - Позволь мне это было как в том сне. И
сейчас, наверное, она опять грезит.
Белый песок, бирюзовое море и рука, протянутая ей навстречу. А может, это
судьба? Что-то внутри ее кричало, что она не
должна, что слишком страдала раньше и что опять придется за все заплатить. Но
Тори словно оглохла. Только шум моря и
его дыхание. Она заглянула в его теплые золотистые глаза и вложила свою ладонь в
его руку.
Глава 15
- Тори... - Он снова притянул жену к себе, прижался лицом к мягким, согретым
солнцем волосам, вдыхая ее нежный и
такой родной запах. Так было в его сне: они стояли, обнявшись, на этом самом
пляже. Но теперь сон стал явью, и это было
прекрасно!
Спенс чувствовал, как тело ее становится мягким и податливым, она прижималась
к нему, как будто хотела слиться с ним
навсегда. Ледяная принцесса тает. И пробуждается настоящая женщина - теплая и
живая. Его женщина. Кинкейд глубоко
вздохнул. Ему придется заставить себя сдерживаться. Он должен быть осторожным и
нежным - ради нее. Чтобы показать,
как прекрасна любовь мужчины и женщины.
- Ты поцелуешь меня? - Горячие губы скользили по его плечу. Голос был чуть
громче шума прибоя, но Спенс
расслышал.
Взяв в ладони ее личико - глаза плотно зажмурены, как у испуганного ребенка,
- он большими пальцами ласково
погладил ее щеки, коснулся губами кончика носа и прошептал:
- Я очень хочу поцеловать тебя.
Ресницы затрепетали, но она все не решалась открыть глаза.
- Я мечтал об этом. Мечтал, как поцелую и обниму тебя.
- Правда? - Нежный взгляд проник в его сердце. Надо же, такая сказочно
прекрасная женщина - и так не уверена в
себе!
- С первого дня нашей встречи.
- Тогда... чего же вы ждете, мистер Кинкейд?
- Меня зовут Спенс. Я хочу услышать, как ты произносишь мое имя.
Он наклонился так, что губы их разделяли всего несколько дюймов, наполненных
ожиданием и горячим дыханием обоих.
- Спенс...
Это начало, успел подумать Кинкейд, прежде чем она обвила руками его шею и
прижалась ртом к его губам. Подражая
его поцелуям, она скользнула язычком меж его губ. Спенс сжал ее в объятиях. Но
ему все казалось, что Тори недостаточно
близко. Даже тонкий хлопок, скрывавший ее тело, казался ему грубым и слишком
плотным. Кинкейд жаждал почувствовать
ее нежную кожу, чтобы возбужденные соски уперлись ему в грудь, а его
пульсирующий от желания жезл ощутил влажные
завитки, скрывающие ее нижние губки.
Но он знал - торопиться нужно медленно. Он запустил руку в ее волосы и нашел
концы ленты. Несколько быстрых
движений, и легкий бриз подхватил полоску шелковой ткани, словно желанную
игрушку. Кинкейд пропускал сквозь пальцы
шелковистые локоны, наслаждаясь их теплом и мягкостью. Четыре маленькие
пуговички на талии сзади - и зеленая юбка
яблочной шкуркой упала к ее ногам. Попку ее все еще прикрывала легкая сорочка,
но ладони Спенса ощущали жар ее кожи
сквозь тонкую преграду. Скользнув ладонями на бедра, он рывком прижал к себе
Тори. Она судорожно вздохнула, ощутив у
живота горячий, пульсирующий стержень. Кинкейд замер от страха - вот сейчас Тори
отпрянет от него, но вместо этого она
подалась навстречу, и от движения ее бедер Спенс застонал. Никогда прежде он не
желал женщину так сильно. Тори
обнаружила внутри себя нечто незнакомое: огромную пустоту, которая требовала,
чтобы ее заполнили. Она жаждала это
получить сейчас, сию минуту - забыв об опасностях и неприглядном будущем. Все
выглядело так естественно, так
единственно правильно, что Тори позволила себе расслабиться и отпустить на
свободу свои чувства. Ненадолго. Только пока
длится это волшебство, пока она верит той сладкой лжи, что шепчут его губы. Руки
его скользнули под ткань сорочки,
пробежались по ребрам, погладили низ груди, поднялись выше. Ладони чашечками
накрыли грудь. Пальцы нежно сжали
чувствительные соски, и Тори замерла, прислушиваясь к неизведанным ощущениям, -
волны удовольствия бежали по телу,
странным образом не удовлетворяя, а лишь усиливая пустоту внизу. Он провел
пальцем по самому кончику соска, и Тори,
задрожав, схватила его за руку. Растерявшись, не осмеливаясь поднять глаза, она
пробормотала:
- Простите, я от неожиданности, я не хотела... - Только бы он не рассмеялся!
- Тсс... - Спенс прижал палец к ее губам. - Все хорошо, милая, все хорошо.
Тори заглянула ему в глаза, все еще страшась увидеть там насмешку. Но
золотистый взгляд лучился нежностью. Она
ощутила прилив уверенности и вдруг почувствовала себя красивой и желанной.
Тори взяла его ладонь и положила себе на грудь.
- Мистер Кинкейд...
- Спенс. - Он поцеловал ее в кончик носа. - Помнишь?
- Спенс. - Она привстала на цыпочки и подняла к нему лицо, ожидая поцелуя.
- Тори, - прошептал он, склоняясь к ее губам.
Она забыла, что ею владел страх оказаться недостаточно женственной и
привлекательной. Сейчас она была во власти
желания. Теперь она жаждала получить все поцелуи, которых была лишена много лет,
узнать все тайны, которые хранит тело
мужчины. Она ждала слишком долго. Из бесплодно тлевших углей начало разгораться
пламя страсти. Спенс осторожно
развязал ленты, и она опустила руки, позволяя ему снять блузку. Скоро она будет
стоять перед ним совсем обнаженная. Что
же она испытывает? Стыдливость? Нет! Скорее бы избавиться и от сорочки- тогда
между ними не будет никаких преград, и
она ощутит прикосновение его тела... Спенс целовал ее, прокладывая жаркую
дорожку от шеи к груди. Тори вдруг поняла, что
она ожила, очнулась от летаргического сна, - каждый нерв ее был обнажен. И
каждый нерв стонал от желания. Она
выгнулась вперед, напрягшиеся соски туго натянули тонкую ткань. Она ждала его
ласк, и Спенс не заставил себя просить:
влажное горячее дыхание коснулось ее груди, и вот он нежно сжал губами сосок.
Воздух наполнился тихим стоном, и Тори с
удивлением осознала, что звуки эти слетают с ее губ. Она запустила пальцы в его
волосы и крепко прижала голову Спенса к
своей груди, боясь, что он прервет эту сладкую пытку. Кинкейд пришел в восторг:
Тори отвечала на его ласки и
прикосновения с искренней страстью. Никогда прежде не ощущал он столь сильного
желания и такой безмерной нежности.
Он знал, он всегда знал, что когда-нибудь найдет свою женщину, свою половинку и
тогда все будет именно так, как сейчас.
Тори затуманенным взглядом смотрела, как он развязывает ремешки ее сандалий.
Бриз с моря холодил разгоряченную кожу.
Кинкейд снял с нее обувь, но остался стоять перед ней на одном колене - как
рыцарь перед дамой своего сердца.
- Позволь мне еще раз увидеть, как ты прекрасна. - Голос его прозвучал тихо,
но прибой, казалось, смолк совсем.
Глядя в горящие желанием золотистые глаза, Тори сбросила сорочку, подставляя
нагое тело соленому ветру и мужскому
взгляду. Спенс молча смотрел на нее - так, наверное, смотрел Адам на Еву. Солнце
вспыхивало золотом в ее каштановых
волосах, нежная кожа казалась прозрачной. Почему он не художник? О
...Закладка в соц.сетях
