Жанр: Энциклопедия
СТО ВЕЛИКИХ Россиян
...овить новый поход. Кроме множества татар, которые уже
собрались под его знамена, он нанял генуэзцев, черкес, ясов и другие народы.
Летом 1380 г. Мамай перенес свой стан за Волгу и стал кочевать в устье
Воронежа. Ягаило, князь Литовский, вступил с ним в союз и обещал соединиться с
татарами 1 сентября. Узнав об этом, Дмитрий стал немедленно собирать войска,
послал за помощью к подручным князьям: Ростовским, Ярославским, Белозерским. Из
всех русских князей не соединился с ним один Олег
Рязанский, который из страха за свою область поспешил вступить в союз с
Мамаем.
Дмитрий приказал своим полкам собираться в Коломну к 15 августа, а
вперед в степь отправил сторожей, чтоб они извещали его о движении Мамая.
Перед выступлением из Москвы он ездил в Троицкий монастырь к преподобному Сергию
Радонежскому, который благословил Дмитрия на войну, обещая
победу, хотя и с сильным кровопролитием.
От Сергия Дмитрий поехал в Коломну, где собралась уже невиданная на
Руси рать - 150 000 человек. Весть о силе московского князя, должно быть,
достигла Мамая, и он попытался было сначала кончить дело миром. Послы
его явились в Коломну с требованием дани, какую великие князья посылали
при Узбеке и Джанибеке, но Дмитрий отвергнул это требование, соглашаясь
платить только такую дань, какая была определена между ним и Мамаем в
последнее их свидание в Орде.
20 августа Дмитрий выступил из Коломны и, пройдя границы своего княжества, стал
на Оке при устье Лопасни, осведомляясь о неприятельских движениях. Здесь с ним
соединился двоюродный брат Владимир Андреевич Серпуховской, подошли последние
московские полки. Тогда, видя все силы в
сборе, Дмитрий велел переправляться через Оку. 6 сентября войско достигло
Дона. Устроив полки, начали думать. Одни говорили: "Ступай, князь, за Дон!"
Другие возражали: "Не ходи, потому что врагов много: не одни татары, но и
литва, и рязанцы". Дмитрий принял первое мнение и велел мостить мосты и
искать броды. В ночь 7 сентября войско начало переправляться за Дон. Утром
8 сентября на солнечном восходе был густой туман, и когда в третьем часу
просветлело, то русские полки строились уже за Доном, при устье Непрядвы.
Часу в двенадцатом стали показываться татары; они спускались с холма на
широкое Куликово поле. Русские также сошли с холма, и сторожевые полки
начали битву. Сам Дмитрий с дружиной выехал вперед и, побившись немного,
вернулся к основным силам устраивать полки. В первом часу началась
решительная битва. Такой битвы не бывало на Руси прежде: говорят, что кровь
лилась, как вода, на пространстве десяти верст, лошади не могли ступать по
трупам, ратники гибли под конскими копытами, задыхались от тесноты. Пешая
русская рать уже лежала как скошенное сено, но исход боя решил Владимир
Андреевич, ударивший из засады с конным полком в тыл татарам. Татары
не выдержали этого удара и побежали.
В "Сказании о Мамаевом побоище", источнике сложном и противоречивом, в котором
много явных вымыслов и нелепиц, есть рассказ, что Дмитрий
ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ 57
надел княжескую мантию на своего любимца Михаила Бренка, сам же в одежде
простого воина замешался в толпе, так как хотел биться с татарами "зауряд
с дружиной". Неизвестно, можно ли доверять этому известию, но действительно,
Дмитрий, как видно, не руководил сражением, оно шло словно само
по себе, а все важные решения принимались Владимиром Андреевичем и
воеводой Боброком.
Возвратившись с погони на место брани, Владимир Андреевич велел трубить в трубы;
все оставшиеся в живых ратники собрались на эти звуки, не
было только Дмитрия. Владимир стал расспрашивать: не видал ли кто его?
Одни говорили, что видели его жестоко раненным, и потому должно искать
его между трупами; другие, что видели, как он отбивался от четырех татар, и
бежал, но не знают, что после с ним случилось; один объявил, что видел, как
великий князь, раненный, пешком возвращался с боя. Владимир Андреевич
стал со слезами упрашивать всех искать великого князя, обещал богатые награды
тому, кто его найдет. Войско рассеялось по полю; нашли любимца
Дмитриева Михаила Бренка, наконец двое ратников, уклонившись в сторону,
нашли великого князя, едва дышащего, под ветвями недавно срубленного
дерева. Дмитрий с трудом пришел в себя, с трудом распознал, кто с ним
говорит и о чем, панцирь его был весь пробит, но на теле не было ни одной
серьезной раны.
По случаю победы, говорит летописец, была на Руси радость великая, но
была и печаль большая по убитым на Дону; оскудела совершенно вся земля
русская воеводами, и слугами, и всяким воинством, и от этого был страх
большой по всей земле Русской. Это оскудение дало татарам еще кратковременное
торжество над куликовскими победителями.
Мамай, возвратившись в Орду, собрал опять большое войско с тем, чтоб
идти на московского князя, но был остановлен другим врагом: на него напал
хан заяицкий Тохтамыш, потомок Чингисхана. На берегах Калки Мамай был
разбит, бежал в Крым и там был убит. Тохтамыш, овладев Золотой Ордой,
отправил к русским князьям послов известить их о своем воцарении. Князья
приняли послов с честью и отправили своих послов в Орду с дарами для
нового хана. В 1381 г. Тохтамыш отправил к Дмитрию посла Ахкозю, который
назван в летописях царевичем, с семьюстами татар; но Ахкозя, доехавши до
Нижнего Новгорода, возвратился назад, не смея ехать в Москву; он послал
было туда несколько человек из своих татар, но и те не осмелились въехать в
Москву. Тохтамыш решился разогнать этот страх, который напал на татар
после Куликовской битвы. В 1382 г. он внезапно с большим войском переправился
через Волгу и пошел к Москве, соблюдая большую осторожность, чтобы в русской
земле не узнали о его походе.
Когда весть о татарском нашествии дошла до Дмитрия, он хотел было
выйти навстречу татарам, но область его, страшно оскудевшая народом после
Куликовского побоища, не могла выставить достаточного числа войска. Дмитрий
уехал сперва в Переяславль, а потом в Кострому собирать полки. Сюда к
нему пришло известие, что Москва взята и сожжена татарами. Впрочем, Тохтамыш не
чувствовал себя уверенно и после этого. Узнав, что Дмитрий собирает полки в
Костроме, а Владимир Андреевич стоит с большой силой у Воло
58
ка, он поспешно ушел обратно в степь Дмитрий вернулся в разоренный город
и за свой счет похоронил всех убитых - 24 000 человек
Воспользовавшись бедою Москвы, Михаил Тверской немедленно отправился в Орду
искать великого княжения Однако в 1383 г приехал в Москву
посол от Тохтамыша с добрыми речами и пожалованием За это пришлось
дорого заплатить В 1384 г начались тяжелые поборы для уплаты ханской
дани Каждая деревня давала по полтине, а города платили золотом Таким
образом, Дмитрию не удалось исполнить свою заветную мечту - навсегда
покончить с татарским игом Последние годы его правления, если не считать
рати с рязанцами и новгородцами, были сравнительно мирными Умер Донской в 1389 г
, когда ему было всего 39 лет Согласно Житию, он был крепок,
высок, плечист и даже грузен - "чреват вельми и тяжек собою зело", имел
черную бороду и волосы, а также дивный взгляд То же Житие сообщает, что
Дмитрий имел отвращение к забавам, отличался благочестием, незлобивое
тью и целомудрием Книг он не любил читать, но духовные имел в своем
сердце
Сергий Радонежский - Серафим Саровский
Архиепископ Никон в составленном им "Житие Сергия
Радонежского" писал, что в трудные для церкви времена, когда потребна помощь
Божия для укреплению веры,
Бог посылает на землю Своих особых избранников, и те,
будучи преисполнены священной благодати, дивной жизнью и смирением привлекают к
себе сердца людей и делаются наставниками и руководителями всех, кто ищет
очищения от страсти и спасения души. Из мест уединения этих избранников, из их
пустынь, разливается тогда
по лицу их родной земли благодатный свет веры, покоя и
добра. Именно к таким Божьим посланникам принадлежали великие православные
святые, ^печальники земли
Русской" Сергий Радонежский и Серафим Саровский.
Своей жизнью, своими подвигами и своим непререкаемым авторитетом они оказали
такое огромное влияние
на духовную жизнь России, что его ощутили на себе не
только их ближайшие современники, но и многие поколения потомков.
СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ
Варфоломей (так до пострижения звался святой Сергий) родился в 1319 г
Отец его, боярин Кирилл, служил сначала у ростовского князя, а потом перешел на
службу к Ивану Даниловичу Калите и поселился в небольшом подмосковном городке
Радонеже Пишут, что с семи лет Варфоломей был отдан в
учение, которое давалось ему с большим трудом, так что он далеко отставал
даже от своего младшего брата Это несчастье преследовало его до тех пор,
пока один святой старец горячо не попросил Бога открыть для мальчика книжную
премудрость После этого Варфоломей сразу постиг грамоту и сильно
пристрастился к чтению С раннего детства он имел тягу к святой жизни
Уклонялся от детских игр, шуток, смеха и пустословия, питался только хлебом
и водой, а по средам и пятницам постился "Поступь его, - пишет первый
жизнеописатель Сергия блаженный Епифании, - была полна скромности и
Целомудрия, лицо его чаще всего было задумчиво и серьезно, а на глазах
нередко замечались слезы - свидетели его сердечного умиления Всегда ти^й и
молчаливый, кроткий и смиренный, он со всеми был ласков и обходителен, ни на
кого не раздражался и от всех любовно принимал случайные
неприятности"
бо
В 1339 г., после смерти родителей, Варфоломей раздал большую часть своего
имущества бедным и решился всецело посвятить себя Богу. Вместе со
старшим братом Стефаном он нашел в десяти верстах от Хотьковского монастыря
уединенное место, которое было очень удобно для отшельнической
жизни. Вокруг рос густой лес, которого еще никогда не касалась рука человека. С
большим трудом братья расчистили делянку, устроили себе сначала шалаш
из древесных ветвей, а потом келию. Подле нее поставили небольшую церковь,
которую посвятили Пресвятому Имени Живоначальной Троицы. Стефан, не выдержав
тяжелой жизни отшельника, короткое время спустя ушел в
Москву. Варфоломей же остался тверд в своих замыслах. В 1342 г. он принял
пострижение под именем Сергия и начал
'У?'^^\\-^ ; свой монашеский подвиг.
: ^^к/'.^-'^^'^.і:^'^ • • ^^ Твердость его на избранном пути была
удивительной. По словам Епифания, с принятием обета, он не только отложил власы
со своей головы, но и отсек навсегда всякое
свое хотение; совлекая мирские одежды, он
в то же время совлекал и ветхого человека,
чтобы облечься в нового, ходящего в правде
и преподобии истины. Стужу, голод, жажду,
изнурительную тяжелую работу - неизменных спутников суровой отшельнической
жизни - сносил он с неизменной твердостью и смирением. Кроме хлеба, который
время от времени приносил ему из Радонежа младший брат Петр, у Сергия не было
другой пищи. Зимними ночами к келий являлись стаи голодных волков, иногда
приходил медведь (с ним отшельник из жалости
делился своей скудной пищей). Доставалось
Сергию и от бесов, которые, по свидетельству того же Епифания, часто принимали
образ страшных зверей и отвратительных гадов, чтобы устрашить подвижника.
Однажды, когда он молился глухой ночью, они вломились к нему прямо в церковь, но
должны
были отступить перед его верой и твердостью.
Прошло всего два-три года, и о юном
пустыннике заговорили как в Радонеже, так
и в соседних селениях. Один за другим жители стали приходить к нему ради
духовного
совета, а потом нашлись желающие разделить его подвиг. Сергий сначала не
соглашался принимать их, но потом, тронутый
их мольбами, решил отказаться от своего
уединения. Пришельцы построили себе ке
СЕРГИЙ РАДОНЕЖСКИЙ 61
лий, обнесли обитель высоким тыном и стали жить, во всем подражая Сергию.
Никакого определенного монастырского устава не существовало, как,
впрочем, и самого монастыря. Каждый монах жил отдельно от других, сам
добывал себе пропитание и сам вел свое хозяйство. Семь раз в день братья
встречались в церкви на молитве. В праздничный день для свершения литургии
приглашали священника из ближайшего села. Все свободное от молитвы
время монахи проводили в постоянном труде, причем Сергий работал больше
всех: он своими руками построил несколько келий, рубил и колол для всех
дрова, молол в ручных жерновах, пек хлебы, варил пищу, кроил и шил одежды
и приносил воду. По словам Епифания, он служил братии как купленный раб,
всячески стараясь облегчить их трудную жизнь. Несмотря на воздержание в
пище был он очень силен и необыкновенно вынослив.
Однако такая жизнь не могла продолжаться долго. Когда число монахов
умножилось, возникла настоятельная нужда как-то организовать их жизнь, и
Сергий в 1354 г. против своего желания принужден был принять священство
и был поставлен в игумены. Но и после этого он продолжал учить не столько
словом, сколько своим примером. В последующие годы обитель расширилась
и приняла вид вполне благоустроенного монастыря. Разбросанные в беспорядке по
лесу келий были собраны в правильный четырехугольник и расположены вокруг
церкви. Прежняя Троицкая церковь стала тесной. Ее разобрали
и поставили на ее место другую, гораздо более просторную. Позже (около
1372 г.) Сергий решился ввести в своей обители общежитие. Это было по тем
временам большим новшеством. (Хотя на юге, в Киево-Печерской лавре, общежитие
было введено еще святым Феодосием, на севере Руси этот обычай не
привился.) Устав, выбранный Сергием, был очень строг: монахам запрещалось иметь
личную собственность, и каждый отныне должен был трудиться на
благо монастыря. Учреждены были должности келаря, духовника, экклесиарха и
другие. С годами местность вокруг становилось все более заселенной.
Вслед за монахами пришло в эти места много крестьян-переселенцев, которые быстро
вырубили леса, распахали поля. Затем мимо монастыря была проложена большая
дорога в северные города. Обитель Сергиева, по словам Никона, как бы вдруг
выдвинулась из дремучих лесов на распутие людской жизни. Но и после этого еще
очень долго уделом Сергиевых иноков была самая
суровая, ничем не прикрытая бедность. Монахи нуждались буквально во всем:
недоставало пищи, одежды, вина для литургии, воска для свеч, елея для лампад
(вместо них перед образами зажигали лучины), взамен пергамента для
книг употребляли бересту, ели и пили из деревянных сосудов, которые
изготавливали своими руками.
В это скудное время, по свидетельству сподвижников Сергия, его молитвами стали
совершаться чудеса. Так, например, после горячей мольбы игумена
вблизи обители из-под земли пробился обильный источник холодной ключевой воды
(до этого братии приходилось с немалым трудом доставлять воду
издалека). Затем, благодаря молитвам святого, случилось несколько чудесных
исцелений. Слава о Сергии стала греметь по всей округе. К нему потянулись
болящие и калеки, и многие после бесед со святым старцем и его молитв
испытывали облегчение, а некоторые и вовсе получали полное исцеление. С
умножением числа посетителей благосостояние монастыря стало поправлять
ся. Но сам Сергий никогда не имел пристрастия к земным вещам, все раздавая
братии или беднякам. До самой смерти он носил сшитую им самим ветхую
одежду из сермяжной ткани и простой овечьей шерсти.
Между тем известность его распространилась далеко за пределы Радонежа. Даже
патриарх Константинопольский знал о троицком игумене и отправлял к нему свои
послания. Для русских людей Сергий был почти что тем
же, чем были древние пророки для иудеев. Не только простолюдины, но уже
бояре и великие князья искали его советов и благословения. Собираясь в
1380 г. в поход против татар, московский князь Дмитрий Донской посчитал
своим долгом посетить по пути Троицкую обитель и принять напутствие от
Сергия. Святой старец, предвидя, что грядущая битва закончится гибелью
множества воинов, просил Дмитрия не скупиться - послать множество даров хану и
тем купить мир. Князь отвечал, что все это он уже сделал, однако
враг от его уступок вознесся еще больше. "Если так, - сказал Сергий, - то
его ожидает конечная гибель, а тебя, князь, - милость и слава от Бога. Иди,
господин, безбоязненно! Господь поможет тебе на безбожных врагов!"
Воодушевленный этими пророческими словами, Дмитрий поспешил вдогонку
за своим войском. Весть о том, что московский князь получил от святого
Сергия благословение на битву, вскоре облетела все войско и вдохнула
мужество во все сердца. В день Куликовской битвы 8 сентября все иноки
Троицкого монастыря вместе с самим Сергием ни на минуту не прекращали молитвы за
русское воинство. Сам Сергий, как повествуют его жизнеописатели, телом стоял в
храме, а духом был на поле боя. Он видел все, что
там происходит, и как очевидец рассказывал братии о ходе сражения. Время от
времени он называл по именам павших героев и сам произносил за
них заупокойные молитвы. Наконец, он возвестил о совершенном поражении врагов.
Вскоре это пророчество подтвердилось - на обратном пути
Дмитрий заехал в Троицкий монастырь и лично сообщил Сергию о своей
победе.
После этих событий авторитет Сергия на Руси сделался непререкаемым. В
1385 г., когда между Дмитрием Донским и рязанским князем Олегом разразилась
война, великий князь попросил Сергия принять на себя труд миротворца. Поздно
осенью Сергий отправился пешком в Рязань и здесь, по свидетельству летописца,
кроткими речами много беседовал с Олегом о душевной пользе,
о мире и о любви. Под его влиянием Олег переменил свирепость свою на
кротость, утих и умилился душой, устыдясь такого святого мужа, и заключил
с московским князем вечный мир В последние годы жизни Сергия его духовная сила
достигла чрезвычайной мощи. Ему сообщились все дары Божий: дар
чудотворения, дар пророчества, дар утешения и назидания. Для его духовного
взора не существовало ни вещественных преград, ни расстояния, ни времени.
Однажды братия видела, как во время литургии Сергию прислуживал Ангел, в
другой раз к нему явилась сама Богородица За полгода до кончины подвижник
удостоился откровения о времени своего пришествия к Богу Тогда он
созвал всю братию и в присутствии всех передал управление обителью своему
ученику, преподобному Никону, а сам принял на себя обет безмолвия. Лишь
перед самой смертью, в сентябре 1391 г., он опять собрал к себе всех монахов
и обратился к ним с последним напутствием. После этого он тихо скончался.
СЕРАФИМ САРОВСКИЙ 63
Знавшие его писали позже, что никогда во всю свою жизнь он ни на что не
жаловался, ни на что не роптал, не унывал, не скорбел, всегда был спокоен,
невзирая на искушения и скорби человеческие.
СЕРАФИМ САРОВСКИЙ
Прохор Мошнин (так в миру звался
преподобный старец Серафим Саровский) родился в 1759 г. в городе Курске.
Его семья принадлежала к именитому
купеческому сословию, и Прохору с детства была уготована судьба преуспевающего
торговца. Однако свыше ему был
определен другой жребий. На десятом
году мальчик вдруг впал в тяжелый недуг, так что домашние не надеялись на
его выздоровление. В это время Прохору
в сонном видении явилась Пресвятая
Богородица, которая пообещала исцелить
его от болезни. И действительно, в скором времени слова Божией Матери сбылись:
во время крестного хода Прохор
приложился к знаменитой курской святыне - иконе Знамения Пресвятой Богородицы и
совершенно исцелился. После этого душа мальчика была обращена
только к Богу, и никакие другие занятия его не увлекали. В 17 лет он твердо
решил оставить мир и с благословения матери (отец его умер, когда Прохору
было три года) посвятил себя иноческой жизни. Сначала он отправился в
Киево-Печерскую лавру, а потом в Тамбовскую губернию, на реку Саровку,
где находилась знаменитая Саровская пустынь. Настоятель определил Прохора в
число послушников. Но юный подвижник, не довольствуясь тяготами
монастырской жизни, удалился на полное уединение в глубь леса. К несчастью,
подвиги его вскоре прервал новый приступ тяжелой болезни. Все тело
Прохора распухло, и, испытывая жестокие страдания, он около трех лет провел
прикованным к постели. Постепенно ему становилось все хуже и хуже.
Монахи исповедали юношу, причастили и готовились уже к его кончине, когда в
сопровождении апостолов Иоанна и Петра к нему опять явилась Богородица. Она
возложила свою руку на голову больного - и тотчас в болезни
произошел кризис, а через короткое время он совершенно исцелился.
Пробыв семь лет послушником, Прохор в 1786 г. удостоился пострижения
в иноческий образ. При этом ему было дано новое имя - Серафим. В следующем году
он был посвящен в иеродиаконы и около шести лет беспрерывно
служил в этом сане. В эти годы посещали его многочисленные видения: не раз
видел он небесных ангелов, а однажды во время литургии удостоился увидеть
самого Иисуса Христа в окружении множества ангелов С этого времени Серафим стал
еще более искать безмолвия и чаще прежнего уходил для молитвы
в Саровский лес, где для него была устроена пустынная келия. В 1793 г., после
рукоположения в иеромонахи, он окончательно удалился в пустынь.
Келия, которую выбрал для себя Серафим, находилась в дремучем сосновом лесу, на
берегу реки Саровки, верстах в пяти или шести от монастыря, и
состояла из одной деревянной комнатки с печкой. Преподобный устроил при
ней небольшой огород, а потом и пчельник. Невдалеке жили в уединении
другие Саровские отшельники, и вся окрестная местность, состоявшая из
возвышенностей, усеянная лесом, кустарниками и келиями пустынножителей,
напоминала собой святую гору Афон. Все время Серафима проходило в непрестанных
молитвах, чтении священных книг и телесных трудах. В будни он
работал на своем огороде или на пасеке, а праздники и воскресения проводил
в обители: слушал здесь литургию, причащался Святых Тайн и возвращался
потом к себе.
Так прожил Серафим около 15 лет, постепенно увеличивая тяжесть своего
подвига. По примеру древних столпников он нашел в глубине леса высокий
гранитный камень и стал проводить на нем в молитве большую часть времени.
В келий он тоже молился на небольшом камне и доводил себя этим до полного
изнурения. Следствием этого стала тяжелая болезнь ног, поэтому из-за
телесной немощи Серафим должен был на третий год отказаться от столпничества. Но
во всем остальном его жизнь оставалась до крайности суровой.
Сначала он питался сухим черствым хлебом, который приносил себе из обители, но
потом научился обходиться без него и летом ел только то, что выращивал на своем
огороде, а в зимние месяцы пил отвар из сушеной травы
снити. На протяжении многих лет это была его единственная пища. Чтобы
никто посторонний не мешал его уединению, Серафим завалил тропинку к
своей келий колодами и сучьями деревьев. К несчастью, таким образом он
отгородился лишь от назойливых посетителей. От нечистой силы и лихих
людей могли его спасти только собственная твердость да заступничество Божие.
Бесы постоянно донимали старца своими искушениями, кознями и ужасными видениями.
Потом в его келию явились трое грабителей и избили святого до полусмерти, требуя
денег. Они перевернули всю келию, но ничего не
найдя, ушли. С пробитой головой, с переломанными ребрами, покрытый многими
ранами, Серафим едва смог добраться до обители. Врач, которого перепуганные
монахи вызвали к постели больного, считал, что тот неминуемо
должен умереть. Но, как уже бывало два раза, Богородица явилась к постели
своего мученика, и после этого здоровье стало быстро возвращаться к нему.
Через пять месяцев Серафим смог уже вернуться к своей прежней жизни.
Вскоре разбойников, совершивших это ужасное злодейство, поймали, однако
Серафим запретил накладывать на них какое-либо наказание, и по его мольбе
их простили.
Около 1806 г. Серафим возложил на себя подвиг молчальничества. Он
совершенно перестал выходить к посетителям, а если встречал кого-то в лесу
то падал ниц на землю и до тех пор не поднимал глаз, пока встретившийся Hj
проходил мимо. В таком безмолвии он прожил около трех лет. В 1810 г., код
СЕРАФИМ САРОВСКИЙ
недуги не позволили ему больше вести прежнюю отшельническую жизнь, Серафим вновь
переселился в Саровскую обитель, но жил и здесь совершенно
уединенно в полном затворничестве. В келий его не было ничего, кроме иконы
Божьей Матери и обрубка пня, заменявшего стул. Огня он не употреблял.
Под рубашкой Серафим носил на веревках большой пятивершковый железный крест для
умерщвления плоти, но вериг и власяницы не надевал никогда.
Пил он одну воду, а в пищу употреблял лишь толокно да квашеную капусту.
Воду и пищу монахи приносили к дверям его келий, а Серафим, накрывшись
большим полотнищем, чтобы его никто не видел, стоя на коленях, брал блюдо
и затем уносил его к себе. Единственным занятием его были молитвенные
подвиги и чтение Нового завета (каждую неделю он прочитывал его от начала
до конца, употребляя первые четыре дня на чтение Евангелия, а следующие
три - на Деяния апостольские и послания). Иногда во время молитвы он
впадал в особого рода состояние, когда не слышал и не видел ничего вокруг
себя. Где была в это время его душа - неизвестно. Незадолго до смерти Серафим
признался одному иноку, что Господь несколько раз раскрывал перед
ним свое царство и переносил его в свои небесные обители. Там он не раз
вкушал небесную сладость и блаженство.
За всеми этими подвигами святого совершенно миновали внешние бури,
потрясавшие в то время мир (в том числе и война 1812 г.). Пробыв в строгом
затворе около пяти лет, он потом несколько ослабил его - по утрам его видели
гуляющим по кладбищу, дверь келий он больше не запирал, и каждый
желающий мог видеть его, однако, продолжая хранить обет молчания, он поначалу не
отвечал ни на какие вопросы. Затем Серафим стал постепенно вступать в разговоры
с приходившими к нему иноками, а потом и с посторонними
мирскими посетителями, специально приезжавшими в Саровскую обитель для
свидания с ним. Наконец он стал принимать всех желающих, никому не отказывая в
благословении и кратком наставлении. Слава об удивительном старце
быстро распространилась по всем
...Закладка в соц.сетях
