Жанр: Детская
Рассказы и повести
.....
4. Что солдаты, не хотят ли они сепаратного мира?
5. Среди состава ваших офицеров какая партия преобладает? И как вообще
они смотрят на текущие события?.. Неужели - "Война до победного конца", как
кричат буржуи, или "Мир без аннексий и контрибуций"?..
Пиши мне на все ответы, как взрослому, а не как малютке".
После Февральской революции прапорщик П.И.Голиков избран солдатами
11-го сибирского полка комиссаром, и исполком Совета солдатских депутатов
12-й армии утвердил их решение. Потом П.И.Голиков становится командиром
полка. Затем - комиссаром штаба дивизии. Всю гражданскую войну Петр
Исидорович провел на ее фронтах.
Взгляды отца, традиции семьи, безусловно, оказали немалое влияние на
формирование мировоззрения Аркадия.
Кроме того, он был не по возрасту начитан. В 1917 году на вопрос анкеты
"твое любимое занятие?" ответил коротко и исчерпывающе: "книга". В списке
любимых писателей на первом месте его кумир - Гоголь. И еще - Пушкин,
Толстой, Гончаров, Писарев, Достоевский, Шекспир, Марк Твен...
Но Аркадий вовсе не тихий и "книжный" мальчик. Он высокий, сильный,
широкоплечий. Полон жажды деятельности, решителен, смел, привык к
самостоятельности, пользуется авторитетом у товарищей, уважением лучших
преподавателей.
В сентябре 1917 года на первых выборах классного комитета получает
наибольшее - 20 из 34 - число голосов.
"Нас теперь не оставляют "без обеда"... - с гордостью сообщает он отцу.
- Постараемся, чтобы нам удалось провести в этом году, чтобы один
представитель от нашего четвертого класса присутствовал на родительском
совете, хотя бы с правом совещательного голоса... Ведь о учениках же решают,
как же ученикам не знать того, что о них решают?"
Сетует:
"...у нас в училище все учителя - кадеты, ну и столкуйся с ними".
С должной солидностью добавляет:
"Пишу я тебе об этом, надеясь, что тебе интересно знать, каковы наши
первые организации".
Вырывается на страницы заветное: "Ведь у вас полковые комитеты не диво:
таи все взрослые, между тем как у нас все еще только ученики IV класса".
Аркадию уже тесно там, где "все еще только ученики IV класса". Он
рвется в большой, бурлящий мир. Он внутренне готов к этому. И время идет ему
навстречу.
Может быть, если бы революция застала Аркадия в большом городе, жизнь
его сложилась бы как-то иначе. Но в Арзамасе каждый грамотный, дельный,
стремящийся оказать посильную помощь человек, пусть он даже еще очень молод,
для арзамасских большевиков полезен.
Партийная организация не велика, а работы много. Через Арзамас идут
военные эшелоны, на вокзале митинги, в бараках под городом австрийцы -
военнопленные. А вокруг волнуются, бурлят села. Там активно действуют эсеры.
Аркадий выполняет поручения.
"Стал у нас вроде связного и разведчика, - вспоминает активная
участница революционных событий в Арзамасе Я. И. Николаева: - ходил по
городу, узнавал, где какой митинг. Потом... вызвался патрулировать улицы".
В школьном дневнике Аркадия появляется номер винтовки: 302939.
Интереснейший это дневник! "Я играю гусара Глова из комедии Гоголя
"Игроки". Аресты кадетов", "Был Варнава. Большевики преданы анафеме", "В
городе стрельба. 5 раненых с нашей стороны", "Мы с Березиным ходим патрулем.
Осадное положение", "Мы отрезаны от Мурома, Нижнего, Ардатова, Лукоянова.
Все вооружены. Чувырин идет с отрядом", "Дежурил в Совете, ночью ходил на
вокзал к начальнику интернациональной дружины Кану, ночевал на вокзале",
"Засада около Всех Святых. Пулемет. 35-40 человек скрылись..."
В августе 1918 года Аркадий подает заявление:
"В комитет партии коммунистов. Прошу принять меня в Арзамасскую
организацию РКП. Ручаются за меня тов. Гоппиус, Вавилов". Решение
Арзамасского комитета РКП(б) от 29 августа 1918 года: "Принять А. Голикова в
партию с правом совещательного голоса по молодости и впредь до законченности
партийного воспитания".
В августе 1918 года Арзамас становится одним из важнейших военных
центров революции. Здесь дислоцирован штаб Восточного фронта.
Аркадий Голиков записывает:
"Жизнь в Арзамасе очень оживилась, совсем не та атмосфера. Военное
обучение понемногу налаживается. Прошли рассыпной строй - скоро к
стрельбе..."
В декабре 1918-го Аркадий Голиков уходит в Красную Армию, чтобы
"бороться за светлое царство социализма".
Так потом он напишет в "Школе".
В штабе командующего обороной и охраной железных дорог Республики
Аркадий прослужил по март 1919 года. Сначала адъютантом, затем начальником
команды связи. С апреля того же года он курсант 2-й роты 6-х советских
пехотных Киевских курсов красных командиров.
Части Красной Армии, выбив петлюровцев, вступили а Киев два месяца
назад. Главный фронт откатился к югу. Вокруг города действуют банды. Их
много, есть крупные. У Гончара, например, б тысяч штыков, 8 орудий, около
двух десятков пулеметов. Банды образуют внутренние фронты.
По приказу командующего киевским боевым участком П.Павлова курсантам
приходится то и дело прерывать учебу и вступать в схватку с врагом.
"16-го сего мая боевой отряд особого назначения, выделенный из состава
вверенных мне курсов, отбыл к месту назначения", - докладывает Павлову
начальник курсов.
В списке 2-й роты отряда под No 161 значится Голиков Аркадий.
Полтора месяца отряд ведет бои против банд атамана Григорьева под
Крюковом, Кременчугом и Александринском. Затем возвращается продолжать
учебу.
Но и в Киеве неспокойно. Бунтуют или готовы взбунтоваться некоторые из
расквартированных в городе полков. Начальник гарнизона издает приказ: "В
момент наивысшего напряжения сил трудящихся в борьбе с подымающей голову
белогвардейщиной в г. Киеве и его окрестностях... введено осадное
положение".
Секретарь комячейки курсов Аркадий Голиков сообщает в политотдел:
"Настроение курсантов приподнятое, взаимоотношения между командным составом
и курсантами удовлетворительные, дисциплина хорошая... случаев неисполнения
приказов нет".
Обстановка усложняется. Войска генерала Деникина наступают на Москву,
петлюровцы рвутся к Киеву.
23 августа. На 6-х курсах - досрочный выпуск. Новых краскомов не
распределяют по частям. Из них здесь же формируется Ударная бригада, которая
сразу выступает на оборону Киева. Командирами полурот и взводов назначены
лучшие выпускники. Командирами рот и батальонов - преподаватели.
27 августа в бою под Бояркой взводный Аркадий Голиков заменяет убитого
полуротного Якова Оксюза...
31 августа части Красной Армии оставляют Киев.
"Прошел 300 верст в составе арьергарда, прикрывавшего... отступление
наших войск, и вышел к Гомелю с ротой курсантов в семнадцать человек из ста
восьмидесяти".
Начало крутое.
Позднее эти огненные полгода: учеба, бои, гибель товарищей, пылающая
Украина - легли в основу первой повести Аркадия Голикова "В дни поражений и
побед".
После шрапнельного ранения в ногу, полученного в декабре 1919 года уже
на Польском фронте, где он командовал взводом в 468-м стрелковом полку,
Аркадий Голиков приехал на побывку домой.
Наталья Аркадьевна по-прежнему много работает. Как раз накануне приезда
сына подала заявление о переводе ее из сочувствующих в члены РКП(б). Петр
Исидорович находится на Восточном фронте. Там добивают Колчака.
"В общем, я собой доволен, - пишет из дома отцу Аркадий. - Немножко
устал, но это пустяки".
Все же устал он, видимо, крепко. В Арзамасе заболел - тиф. К счастью, в
легкой форме. В марте 1920 года наголо остриженный, похудевший приезжает в
Москву за новым назначением.
...Может быть, те, кому довелось бывать на Кавказском побережье Черного
моря и ехать от Сочи на юг, помнят небольшую речку Псоу. Она пересекает
шоссе за Адлером. У моста - стеклянная коробка поста ГАИ. По реке проходит
граница между РСФСР и Грузией.
Весной и летом 1920 года здесь стояла 4-я рота 2-го батальона 303-го
полка. Командовал ротой Аркадий Голиков.
Сторожевая служба. Смена караулов, дозоров, занятия с красноармейцами.
Изредка учебные стрельбы. Патроны приказано беречь.
Из аттестации:
"...Хотя ко времени прибытия тов. Голикова в наш полк фронт был уже
ликвидирован и потому судить в чисто боевом отношении мне нельзя, но судя по
его сознательному отношению к делу, ясным и толковым распоряжениям,
благодаря которым у него создались правильные отношения с красноармейцами,
как товарища, так и командира, можно думать, что он при всякой обстановке
сохранит за собой эти качества...
В моем же батальоне он является пока только одним, удовлетворяющим
требованиям командирования на высшие курсы".
Командир батальона подписал аттестацию 29 июня 1920 года. Вскоре весь
303-й полк, поднятый по тревоге, грузился на станции Дагомыс в теплушки.
Пункт назначения - станица Белореченская. Снова пылала Кубань.
На Западном фронте белополяки перешли в наступление. Воспользовавшись
этим, оживилась контрреволюция на юге России. На Северном Кавказе спустилась
с гор так называемая "армия возрождения России" генерала Фостикова.
Высадились из Крыма десанты генералов Улагая, Черепова, Харламова.
"...Я живу по-волчьи, командую ротой, деремся с бандитами вовсю", -
сообщал Аркадий Голиков в Арзамас своему товарищу Александру Плеско.
Сохранилась фотография тех лет. Из-под папахи строго смотрит молодой
командир с ремнями на широких, слегка, покатых плечах и кавалерийской шашкой
у пояса. Таким в октябре 1920 года Аркадий Голиков предстал в Москве перед
членами мандатной комиссии Высшей стрелковой школы "Выстрел".
Еще нет семнадцати, но не мальчик: боевой опыт, три фронта, ранение,
две контузии. Последняя - в атаке, когда батальон занимал Тубинский перевал.
Жизненный путь выбран - кадровый командир Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
Учится судя по всему хорошо. Принятый на младшее отделение, командиров
рот, он оканчивает "Выстрел" по старшему, тактическому, отделению. Во время
учебы проходит короткую стажировку в должностях комбата и комполка.
17 февраля 1921 года в Политическом управления РККА ему вручено
удостоверение No 10294. "Дано сие Голикову А.П. (комбату), окончившему
"Выстрел", в том, что он командируется в распоряжение Центрального Комитета
РКП".
Заведующий отделом ЦК РКП(б) А.К.Александров назначен командующим
военным округом, в который входят Тамбовская, Орловская, Воронежская и
Курская губернии. Выезжая в Воронеж, в штаб округа, он берет с собой шесть
выпускников "Выстрела".
"Пишу тебе из Воронежа, с Юго-Восточного вокзала, на запасном пути
которого стоит наш вагон... - сообщает отцу Аркадий Голиков, - размышляю над
той работой, какая предстоит с завтрашнего дня мне, вступающему в
командование 23-м запасным полком, насчитывающим около 4-х тысяч штыков.
Работа большая и трудная, тем более что много из высшего комсостава
арестовано за связь с бандами, оперирующими в нашем районе, во всяком
случае, при первой же возможности постараюсь взять немного ниже..."
Из письма видно, что назначением Аркадий Голиков взволнован и озабочен.
Полк - организация особая. Роты, батальоны - его подразделения. Из
нескольких полков создаются соединения - дивизии. Полк же именуется частью,
он основа.
Задача запасного полка - обучение красноармейцев, подготовка пополнения
для действующих частей.
Вскоре у Аркадия Голикова появляется возможность "взять ниже". Его полк
расформирован, и он вступает в командование батальоном, потом сводным
отрядом, действовавшим против банд эсера Антонова.
Точнее, это уже не просто банды. Пользуясь недовольством крестьян
продразверсткой, прибегая то к обману, то к насильственным мобилизациям,
Антонову и его "главному оперативному штабу" удалось сформировать в
Тамбовской губернии две "армии" общей численностью до 50 тысяч человек.
В июне 1921 года командующий войсками Тамбовской губернии
М.Н.Тухачевский подписал приказ о назначении Аркадия Голикова командиром
58-го отдельного полка по борьбе с бандитизмом.
30 июня 1921 года Аркадий Голиков докладывал в штаб, из Моршанска, что
в командование 58-м полком вступил. Ему было 17 лет и 5 месяцев. В списках
полка значилось 2879 человек.
Полистаем боевые приказы и донесения.
"Конная разведка 58-го полка в с. Байловка встретилась с бандой Дегтева
в числе 70 человек... Благодаря крутым, а местами болотистым берегам реки
Кошмы догнать бандитов в конном строю было невозможно. Разведкой захвачена
21 лошадь с седлами. Преследование продолжается..."
"По сведениям войсковой разведки в районе села Хмелино оперирует банда
Коробова - Попова численностью до 300 всадников... В случае обнаружения
банды, не дожидаясь особых приказаний, немедленно атаковать ее и
уничтожить".
"В районе Хмелино - столкновение с бандой Попова - Коробова в числе
около ста конных..."
Партия принимала решительные меры, чтобы ликвидировать мятеж быстро и с
наименьшими человеческими жертвами. В областях, охваченных мятежом, раньше
чем в других районах страны продразверстка заменена продналогом. Развернута
широкая разъяснительная работа. В губернию направлены подкрепления.
Бежал и был убит Антонов, угасала антоновщина. Выходили из лесов
обманутые крестьяне...
Из приказа No 74 по 5-му боевому участку!
"В целях оказания помощи советским хозяйствам в своевременной уборке
урожая приказываю: командиру 1 роты 58 полка и комвзвода 8 роты того же
полка оказывать полное содействие зав. совхозами No 3, 4 и 8... При
выделении вооруженных команд командирам частей строго учитывать обстановку
на вверенных вам участках, отнюдь не ослабляя боеспособности в частях, дабы
не было ущерба в выполнении возложенных на вас оперативных заданий...
Врио комвойсками 5-го участка Голиков"
Константин Федин вспоминает:
"В 1925 году в редакцию ленинградского альманаха "Ковш" пришел высокий
и очень складный молодой человек, светловолосый, светлоглазый...
Он положил на стол несколько исписанных тетрадок и сказал:
- Я Аркадий Голиков. Это мой роман. Я хочу, чтобы вы его напечатали...
На вопрос, писал ли Голиков что-нибудь прежде, он ответил:
- Нет. Это мой первый роман. Я решил стать писателем.
- А кем вы были раньше и кто вы теперь?
- Теперь я демобилизованный из Красной Армии по контузии. А был
комполка".
Раньше был комполка - понятно. Решил стать писателем - тоже понятно. Но
кем же он был вот тогда, когда появился в редакции альманаха в гимнастерке и
армейской фуражке, на выгоревшем околыше которой темнел след недавно снятой
красной звездочки?
Отвечает на этот вопрос учетный листок No 12371 Московского
горвоенкомата, составленный на Голикова А.П. в 1925 году. В графе "Состоит
ли на службе и где?" ответ "б/раб. ".
Значит пока что официально - безработный.
...После ликвидации антоновщины Аркадий Голиков воевал еще долго.
Сначала в Тамьян-Катайском кантоне в Башкирии, потом в Сибири, в Хакасии.
Здесь, на границе с Тувой, начальник 2-го боерайона Голиков боролся с
крупной бандой Соловьева, который грабил крестьян, совершал налеты на
золотые прииски.
2-й боевой район включал шесть нынешних районов юга Красноярского края:
Ужурский, Шарыповский, Орджоникидзевский, Ширинский, Боградский и часть
Усть-Абаканского. Всхолмленная степь, горы, местами тайга. Соловьев из
местных. Его поддерживают здешние богатей, он знает все ходы и выходы.
Порой Аркадий Голиков и его бойцы сутками не оставляли седла. Но все же
Аркадию Голикову удалось раздобыть книги, учебники: он собирался поступать в
военную академию. Еще из Моршанска сообщал об этом отцу, делясь опасениями,
что не выдержит вступительных экзаменов по общеобразовательным предметам:
"ведь что и знал, то позабыл все".
Урывками, главным образом по ночам, начал он готовиться к экзаменам.
Но подкралась беда. Ударила неожиданно и крепко.
Рассказала мне об этом Аграфена Александровна Кожухова, в избе которой
в селе Форпост (Форпос - называли его крестьяне) стоял на квартире Аркадий
Голиков.
- Веселый был, - сказала Аграфена Александровна. - И ласковый. А потом
что-то с ним сделалось. Случилось что-то...
Случилась болезнь. В Сибири, в селе Форпост, догнало Аркадия Голикова
эхо его прежних, еще на кавказском фронте и антоновщине, контузий.
"Тут я начал заболевать (не сразу, а рывками, периодами), - написал
впоследствии об этом Аркадий Гайдар. - Все что-то шумело в висках, гудело и
губы неприятно дергались".
Его долго лечили. В Красноярске, Томске, Москве. Приступы
травматического невроза накатывали реже, были не так остры. Но заключение
врачей перечеркивало мечту об академии.
...Осенним утром 1923 года в Москве, в Лефортове, из ворот старинной
военной больницы вышел человек в длинной кавалерийской шинели. Листья в
садике напротив госпиталя уже пожелтели, ветер срывал их с деревьев.
Поправив на плече небольшой вещевой мешок, человек зашагал по улице вниз к
Яузе.
В кармане его гимнастерки лежал аттестат No 10079.
"Дан сей от 1-го Красноармейского Коммунистического военного госпиталя
б. комполка 58-го отд. полка по борьбе с бандитизмом Голикову Аркадию в том,
что он при сем госпитале удовлетворен провиантским, приварочным, чайным,
табачным, мыльным довольствием..."
В тот же день он получил в Генштабе копию приказа, разрешающего ему по
состоянию здоровья шестимесячный отпуск с сохранением содержания.
В сущности, это было начало прощания с Красной Армией.
Есть основания предполагать, что в тот день в вещевом мешке Аркадия
Голикова вместе со сменой белья, мылом и табаком находилась толстая в
линейку тетрадь. На синей ее обложке в правом верхнем углу нарисована
красная звездочка. Ее лучи наискосок, через страницу падают на слова: "В дни
поражений и побед".
Отныне так будет всю жизнь.
Аркадий Голиков станет Аркадием Гайдаром, снова, как в гражданскую,
исколесит страну, будет веселым и грустным, испытает поражения, одержит
победы... И на каждой его рукописи, большой или маленькой, неизменно в
правом верхнем углу первой страницы засветится красноармейская звездочка,
освещая и согревая своими лучами его слова.
Бережно и заботливо отнеслась Красная Армия к попавшему в беду
командиру полка. Отпуск продлевали. Потом Аркадий Голиков был зачислен в
резерв. И наконец появились в приказе слова: "в бессрочный отпуск".
По последнему командирскому литеру осенью 1924 года Аркадий Голиков
едет в Крым навестить свою больную мать.
Наталья Аркадьевна покинула Арзамас в 1920-м, вскоре после того, как
стала членом РКП(б).
Она заведовала уездным отделом здравоохранения в Пржевальске, была
членом уездно-городского ревкома. В Иссык-Кульской долине действовали
басмачи. "Ее подпись - вместе с подписью предревкома - стоит под многими
решениями и постановлениями того горячего и сурового времени", - пишет Борис
Осыков, автор интересной книги об Аркадии Гайдаре, просматривавший архивы
Киргизской ССР.
У меня на руках несколько ее писем, картонные прямоугольники мандатов.
Они относятся к 1922-1924 годам, когда Наталья Аркадьевна заболела и
переехала в Новороссийск, где заведовала облздравотделом. На красных
мандатах тоже отблеск времени:
"Предъявитель сего тов. Голикова Н.А. является делегатом окружного
съезда Советов рабочих, казачьих, красноармейских и флотских депутатов..."
Письма адресованы старшей дочери. Почерк неровный. Чувствуется, что
Наталье Аркадьевне трудно держать карандаш. У нее последняя стадия
туберкулеза.
"Милая Талочка! Все-таки умирать я подожду, пока твои экзамены не
кончатся. Так что не беспокойся..."
Иногда прорывается боль:
"Ночами я не сплю и часто плачу оттого, что не увижу больше ни тебя, ни
Аркадия..."
Но сын успел, приехал.
В гимнастерке с нашивками комполка на рукавах он сидит у постели
матери, положив руку на ее плечо. На этой фотографии он выглядит даже старше
Натальи Аркадьевны. Она коротко подстрижена, девичьим стало исхудавшее лицо,
огромными глаза, в которых застыл недоуменный и по-детски беспомощный
вопрос: почему?..
Вернемся теперь на Невский проспект в Дом книги, где кипела в середине
двадцатых годов литературная жизнь Ленинграда и на одном из этажей
размещалась редакция альманаха "Ковш".
Принести в альманах рукопись своего первого произведения было для
начинающего литератора довольно смелым поступком. В "Ковше" печатались
Алексей Толстой, Леонид Леонов, Борис Лавренев, Михаил Зощенко, Вениамин
Каверин... Из поэтов: Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Павел Антокольский,
Николай Асеев. А.М.Горький считал "Ковш" одним из лучших литературных
периодических изданий того времени.
Первым в редакции рукопись Аркадия Голикова прочитал Сергей Семенов.
Передавая ее другим членам редколлегии, сказал:
"- Это, конечно, не роман, а повесть... Но это здорово... По-моему, из
него может получиться писатель. Почитайте!"
Мнение члена редколлегии Константина Федина записано в автобиографии
Аркадия Гайдара:
"Писать вы не умеете, но писать вы можете и писать будете".
Началась работа над текстом повести. Аркадий Гайдар вспоминает:
"Учили меня: Константин Федин, Михаил Слонимский и особенно много
Сергей Семенов, который буквально строчка по строчке разбирал вместе со мною
все написанное..."
И все же напечатанная в "Ковше" повесть "В дни поражений и побед"
успеха Аркадию Голикову не принесла. Нельзя сказать, что ее не заметила
критика. Заметила, да еще как! Известный в ту пору литературный критик
Михаил Левидов, выступивший с обзором альманахов "Ковш", "Недра", "Перевал"
- двадцать два автора упомянуты, - даже начал с нее свою статью: "Нас
интересует вопрос, на каком основании ожидал Аркадий Голиков, что его
произведение понравится какому бы то ни было читателю. Сюжет? Вместо него
банальный эпизод. Действующие лица не живут. Языка нет, так, серая пыль..."
Отрицательные рецензии появились в журналах "Звезда", "Книгоноша", и
только "Октябрь" отметил, что "произведение А. Голикова отходит некоторым
образом от шаблона...".
Теперь, когда минуло шесть десятилетий и мы знаем все книги Аркадия
Гайдара, можно спокойно, с высоты нашего знания, перечитать эти рецензии.
Можно признать, что кое в чем критики были правы. Хотя, конечно, и это
сейчас особенно ясно видно, не заметили они, как даже в первой повести от
страницы к странице постепенно становится крепче и звонче голос молодого
писателя. А главное, не разглядели его искренности и чистоты, которую сразу
почувствовали Константин Федин и Сергей Семенов.
Но как пережил тогда этот удар сам Аркадий Голиков? Что делал,
чувствовал он, когда грянул гром и сверкнули молнии?
Он работал. За полгода им было сделано немало. Крепко поработав над
"Днями поражений и побед", написал несколько глав "Последних туч". Правда,
это отложил. Зато опубликован рассказ "Патроны". И вот на столе законченная
повесть "Р.В.С."... Что дальше?
Последнее время снова все чаще гудело в висках. Видимо, устал. Да и что
там ни говори, разгромные статьи в журналах о первой повести тоже не прошли
даром...
Весной 1925 года Аркадий Голиков уезжает из Ленинграда.
Куда? Главное тронуться в путь. Там будет видно...
Он любил дорогу. Она лечила, возвращала уверенность, вливала силы.
"Нигде я не сплю так крепко, как на жесткой полке качающегося вагона, и
никогда не бываю так спокоен, как у распахнутого окна вагонной площадки..."
- написал он.
Влюбленность в движение и пространство осталась до конца жизни. Может
быть, потому так и не удалось ему создать прочное, оседлое, уютное жилье с
хорошим письменным столом и любовно подобранной библиотекой.
В одном из последних дневников, уже перед началом Великой
Отечественной, он записал:
"Путник и дорога как целое - при одних обстоятельствах, а при других -
дорога его не касается, он касается ее только подошвами".
У Аркадия Гайдара дороги проходили через сердце.
Возвратившись из странствий в Москву, Аркадий встретил своего давнего
товарища Александра Плеско. Была осень 1925 года, как раз шел призыв в армию
молодежи 1903 года рождения, и Александра Плеско, который работал в Перми
заместителем ответственного редактора газеты окружкома партии "Звезда", тоже
переводили в военную печать.
Александр Плеско посоветовал Аркадию ехать в Пермь. Газета хорошая,
коллектив молодой, дружный, кроме того, в "Звезде" сотрудничает Николай
Кондратьев, их общий друг по Арзамасу.
Пермь - так Пермь!
Аркадий Голиков приехал в Пермь в самый канун 8-й годовщины Октябрьской
революции. Через несколько дней в праздничном номере "Звезды" появился его
материал.
"- На перекрестки! - задыхаясь, крикнул командир отряда. - Всю линию от
Жандармской до Покровки... Сдыхайте, но продержитесь три часа.
И вот..."
Так энергично начинался его рассказ "Угловой дом".
Под газетным подвалом стояла подпись - Гайдар.
Принято считать, что именно 7 ноября 1925 года в литературе и в
журналистике впервые появилось это имя. Так ли?
На размышления наводит письмо, которое Аркадий послал отцу из
Красноярска в 1923 году. Он сообщал, что пишет и даже "зарабатывает
небольшой корреспонденцией". Кроме того, есть запись в дневнике Аркадия
Гайдара за 1940 год, в которой он вспоминает свои юношеские стихи:
"17 лет тому назад:
Все прошло. Но дымят пожарища,
...Закладка в соц.сетях
