Жанр: Боевик
Вольный стрелок 1. Вольный стрелок
...т
пьяный и бранчливый нелепый священник, казавшийся таким безобидным, несмотря на более
чем внушительные габариты. - Когда-то он работал вместе со мной в одном замечательном
спецподразделении, в котором таких, как вы, мы отстреливали на правах подопытных кроликов
по дюжине задень.
- Ну я же говорил, что не надо, - простонал Тумба, корчась под стальной хваткой отца
Велимира и жалобно глядя на помрачневшего Келлера.
- Оружие на пол, руки к стене! - медленно и внушительно выговорил Свиридов,
подходя к наставившим на него дула пистолетов парням. - Не упрямьтесь, ребята, вы же не
переживете разочарования, когда поймете, насколько легко мы с преподобным отцом Туком
сломаем вас. Ну вот например.
В тот момент, когда он договаривал эту фразу, в его руках уже был "ПМ", который он
совершенно неуловимым для глаза движением выхватил из руки наершившегося парня.
- Ну, Келлер, вы меня серьезно огорчили, - проговорил Влад, - при нашей первой
встрече я принял вас за профессионала.
Парень сунулся было за своим пистолетом, очевидно, рискуя повторить маневр
Свиридова, но, к несчастью для себя, он не проходил подготовку в "Капелле" и потому самым
обидным образом натолкнулся на выросший перед ним кулак, да так основательно, что тут же
свалился на пол.
- Избиение младенцев, - презрительно сказал Свиридов, искоса глядя на прижавшегося
к стене Келлера и его последнего оставшегося нетронутым подручного, который бросил на пол
пистолет и попятился к двери. - Вот что, Келлер, отвечайте честно и без раздумий, потому как
у нас мало времени: вы хотите, чтобы я вас застрелил?
Келлер не понимал таких шуток, и совершенно правильно, потому что следовало отвечать
однозначно и четко:
- Нет.
Он так и поступил.
- Тогда отвечайте: кто поручил вам это дело? Гапоненков?
- Да.
- А как же Лукинский? Или вы уже давно работаете на Гапоненкова, а ваш
любвеобильный шеф за множеством других забот этого не замечает?
- Не очень давно. Неделю.
- Ты должен был смотреть за Наташей, после того как она поступила бы в гарем
Султана? За это тебе платил Гапоненков?
- Да.
- Панитаиди и Гапоненков забрали Наташу с собой?
- Да.
- После выполнения задания вы должны позвонить Гапоненкову?
- Да.
- Вы мне нравитесь, Келлер. Только что вы спасли жизнь четверым не самым плохим
людям, то есть себе и этим трем ублюдкам. Вы хорошо отвечаете на вопросы.
Сразу видна военная выучка. Ну что, Афоня, попрощаемся с этими милыми ребятами?
- Угу, - пробурчал святой отец и мощным ударом в челюсть буквально выкорчевал
Тумбу из пристывшего к дрожащим ногам жирного амбала пола комнаты. Второй удар,
последовавший через доли секунды, заставил второго добра молодца смачно врезаться головой
о стену и медленно сползти на уже заляпанный его кровью линолеум.
Келлер сделал было какое-то резкое конвульсивное движение - вероятно, чисто
рефлекторно - и тут же попал под раздачу. Кулак отца Велимира описал незамысловатую
кривую и избрал конечным пунктом ее приложения макушку немца. Тот квакнул и бесшумно
сполз на пол вслед за своими незадачливыми сподвижниками.
- Ну что, братец, - пронизывающие и мертво завораживающие, как взгляд василиска,
серые глаза Свиридова коснулись последнего находящегося в сознании парня, едва ли не
позеленевшего от давящего, животного страха, - тебя немножко побить или сам нос
расковыряешь?
- Я сам.., сам... - С пепельно-серых губ бедняги гоблина сорвалось какое-то
нечленораздельное бульканье, похожее на голос засорившегося престарелого унитаза, и он,
сорвавшись с места, с разбегу натолкнулся головой на стену. С перепугу удар оказался столь
силен, что на облицовке остался багровый развод, а парень свалился без сознания.
- Как баран, - цинично резюмировал Свиридов, - даже жалко идиота.
Святой отец пожал плечами, а потом с заметным почтением проговорил:
- Ну и взгляд у тебя был, Влад.., мне аж самому не по себе стало. Курс психогенного
гипноза припомнил, что ли? Мне-то он никогда особо не давался...
- Да ладно! - откликнулся Свиридов. - Как прихожанок гипнотизировать, так это он
мастер, а тут, понимаешь ли, прибедняется.
Отец Велимир некоторое время находился в тягостном раздумье, а потом отрядил
высказывание довольно неприличного толка, из коего явствовало, что он гипнотизирует своих
прихожанок не глазами, а совсем другими частями своего праведного иерейского организма -
- На разговор с Келлером и его молодцами мы потратили семь минут. Я так примерно и
предполагал. Ладно, посмотрим, где и чем там промышляют наши друзья, - произнес
Свиридов, извлекая из пиджака передатчик и усовершенствованную карманную модель
радара. - Так.., интересно, куда это они едут?
- А ты лучше послушай, - посоветовал Фокин после того, как они дошли до
свиридовского "БМВ" и, сев в салон, сверились с более совершенным и точным прибором
слежения, встроенным в панель управления.
- Одну минуту. Надо провернуть еще один пункт программы. А именно, - Влад взял в
руки трубку мобильного телефона и быстро набрал номер, - а именно предупредить
Гапоненкова, что мы мертвы.
Отец Велимир с важным видом закивал головой и проворчал что-то вроде "воистину так".
- Господин Гапоненков? - блестяще копируя бесстрастный голос и сухие, сдержанные
интонации Келлера, произнес Свиридов. - Да, это Келлер. Все улажено. Да... со Свиридовым
все. Хорошо.
- Ну вот, - резюмировал результат этого краткого разговора Фокин, - мы умерли.
Ну и артист ты, Влад.
- Уж не хуже тебя. Ладно, послушаем, что там у них.
Из передатчика послышалось какое-то бормотание, потом шелест - очевидно, ткани - и
ровный голос шефа "Сапфо" проговорил:
- Все улажено, Иван Израилевич. Нам больше незачем откладывать операцию.
У вас все готово? Вот и прекрасно. Мы едем - и будем у вас в клинике через пять минут.
Глава 12
ВЕСЕЛАЯ ИГРА В СМЕРТЬ
- Что? - пробормотал Свиридов, ошеломленный этим именем - Иван Израилевич. -
Так это доктор Русский ходит в почетных вивисекторах у Гапоненкова? Ну и знакомые у тебя,
Афоня! Господи.., я же оставил у него Илью.
Он повернул голову и увидел, что Афанасий сконфуженно теребит бороду с видом крайне
пристыженным и ошеломленным.
Не исключено, что это смущение было большей частью наиграно, но Свиридов не сказал
тому ни слова, а лишь нажал на педаль газа так, что раздался пронзительный визг.
"БМВ" сорвалась с места и ушла по залитой светом придорожных фонарей ночной
трассе...
Они остановились у клиники, три автомобиля - черный "Мерседес" Гапоненкова,
"Порше" Панитаиди и джип охраны. Из первого вышел шеф "Сапфо" с двумя охранниками и
тем самым маленьким серым человечком, что провожал Свиридова в офис модельного
агентства. Из "Порше" же медленно выполз греческий бизнесмен, по его лицу блуждала
блаженная улыбка, а маленькие черные глазки маслено поблескивали.
Он галантно помог выйти из машины высокой девушке в роскошной шиншилловой шубе
и повел ее за невозмутимо вышагивающим Гапоненковым. Сзади пристроились по бокам два
крючконосых чернявых парня-бодигарда, очевидно, оба греки, как и их хозяин.
Нет смысла уточнять, что эта девушка была Наташа.
- Куда мы приехали? - заплетающимся голосом проговорила она. Сразу было видно,
что она не совсем отдает себе отчет в том, где же она, собственно, находится, с кем и для каких
целей.
- Мы приехали отмечать Восьмое марта, дорогая, - серьезно бросил через плечо
Гапоненков, - ведь оно уже наступило.
Всего наилучшего тебе, Наташка.
- Спасибо, Леша, - пролепетала она. - А чего ты пристегнул ко мне этот греческий
бурдюк.., черт бы его.., он мне надоел.., весь он какой-то сальный. А правда, что он хочет меня
купить?..
- Наташка, чего это ты несешь? - встревоженно проговорил Алексей Алексеевич, даже
замедляя ход, отчего ползущий на автопилоте Панитаиди едва не впечатался в его спину,
одернув себя только в последний момент. - Какое там еще купить?
Будешь так надираться, уволю к чертовой матери.
- Ну и слава богу, - пробормотала девушка, не отрывая взгляда от спины хозяина
модельного агентства, - а то я уж было поверила этим...
- А это правда, что у вас в клинике находится Илья Свиридов? - спросил Гапоненков,
глядя на доктора Русского.
- Да.., поступил сегодня. Я сделал ему операцию на восстановление хрящей носа, сейчас
проходит адаптационный период.
- Вы делали операцию под местным наркозом? - резко выговорил Гапоненков.
- Под общим.
Гапоненков прошел туда-сюда по кабинету доктора Русского, потом резко повернулся на
каблуках и, остановившись прямо перед озадаченным хирургом, четко произнес:
- Переведите его в операционную.
- Но зачем... - начал было тот, но Гапоненков довольно бесцеремонно перебил его
восклицанием:
- Я поставлю возле него своего человека, чтобы в случае чего не нужно было далеко
ходить.
- В случае чего именно?
- Вы знаете, кто его брат?
- Нет.
- Вот и продолжайте пребывать в своем счастливом незнании. А я все-таки должен
предусмотреть все варианты.., уж больно он опасен.
- Но...
- Я сказал! - в бешенстве крикнул Гапоненков. Ноздри его побелели, тонкие пальцы
рук несколько раз рваным, нервным движением согнулись и разогнулись и яростно вспыхнули
глубоко посаженные выразительные глаза.
Вероятно, доктор Русский еще ни разу не видел его в таком взвинченном состоянии,
потому что изумленно поднял брови и пробормотал себе под нос скороговоркой, словно боясь,
что окрик Гапоненкова опять перебьет его на середине фразы:
- В конце концов, это ваше дело, Алексей Алексеевич, что скажут родственники этого
молодого человека.., мое дело только исполнить мой врачебный долг...
Шеф "Сапфо" скривился, словно раскусил клопа, и потом медленно выговорил:
- Я все-таки надеюсь, что у этого молодого человека с некоторых пор не осталось
родственников. Вам все ясно, Иван Израилевич?
- Алексей, я хотела поговорить с тобой. - Наташа вошла в кабинет так внезапно, словно
ей только что развязали глаза и она увидела, где находится, и поняла, с какими целями ее сюда
привезли.
- Зачем?
- Вы не могли бы выйти, доктор? - Глаза девушки остановились на Иване Израилевиче
с таким странным требовательным выражением, что он неловко, как-то бочком, выкатился за
дверь, бормоча, до чего же распустилась местная молодежь - выставляют из собственного
рабочего кабинета, да еще среди ночи.
- Наташа, что с тобой? - спросил Гапоненков, пристально глядя в ее лицо с твердо
сжатыми губами. - Что-то случилось?
- - Случилось, Алеша, - просто сказала она. - Я перестала тебе верить. Я надеялась,
что все это не правда, что та пленка, которую дал мне послушать Свиридов.., не Илья, а Влад,
которому ты заказывал убить Лукинского.., я хотела думать, что это какой-то обман, фикция,
недоразумение.
- Какая еще пленка? - быстро спросил он.
- Та самая, на которой записан твой телефонный разговор с этим Панитаиди, когда ты
обещал ему продать меня, а предварительно сделать хитрую операцию.., которая потом дает
злокачественную реакцию. За сколько ты меня продал, Алеша? За сто тысяч долларов? Или,
может, за двести?
Гапоненков посмотрел на нее неопределенным, туманным взглядом и чуть пошатнулся,
как от легкого тычка в грудь.
- Я старалась как-то убедить себя, что Свиридов ввел меня в заблуждение.., что такого не
может быть.., что такого просто не бывает. Я даже принимала кокаин. Я поверила.., но все
рухнуло, когда я поняла, куда ты меня привез.
Гапоненков покачал головой и выговорил с болезненным полуистерическим смешком:
- А еще говорят, что на свете перевелась настоящая любовь. Почему же ты так меня
любишь, если я такое чудовище? Ведь я вижу по твоим глазам.., любишь.
- Я ненавижу себя за то, что никак не могу оторваться от тебя, - пробормотала она. -
Я пыталась полюбить Володю Свиридова.., он несравненно лучше тебя, мне даже показалось,
что я смогла сделать это... что в моем сердце что-то шевельнулось и перевернулось.., и ты
перестал существовать для меня. Господи.., ведь ты начал осуществлять свой жуткий план уже
тогда... когда притворялся пьяным в ресторане.
Даже Свиридов не понял, что ты играешь... выслеживаешь, что ты трезв, как богемское
стекло. А я уже тогда понимала, что эти игры кончатся смертью.
- Ты не в себе, - с сожалением проговорил он, - но слишком поздно.., слишком
поздно. А ведь я действительно хотел быть с тобой.
Она приблизилась к нему вплотную и положила ладонь на рукав его пиджака.
- Откажись от своего безумия, Алеша.
Сейчас, здесь. Еще не поздно. Тогда я еще смогу спасти тебя от неминуемого...
Она посмотрела на него тоскливо и жадно, как-то беспомощно, по-детски скривив уголок
рта.
- Ты - меня? - Гапоненков попытался было усмехнуться, но из горла вырвался только
какой-то сухой клекот. - От чего... вернее, от кого?
- Все подстроено, - коротко выдохнув, сказала Наташа, - тебя ведут от самого
"Менестреля". Каждое слово, которое ты сказал мне или Лукинскому, слышал Свиридов. Он
слышит нас и сейчас. Я прикрепила тебе на одежду "жучок". Вон он.
Лицо владельца "Сапфо" прояснилось.
Он взглянул на Наташу с какой-то смесью презрения и жалости, брезгливо смахнул с
пиджака подслушивающее устройство и раздавил его ногой, как вредоносное насекомое, а
потом проговорил громко и решительно, словно переходя какой-то Рубикон себе в самом:
- Нет, он уже нас не слышит. Но я подозревал что-то подобное. Впрочем, господин
Свиридов больше не послужит манекеном для твоих любовных потуг. Мне звонил Келлер, он
сообщил, что Свиридов обезврежен.
- Это как - обезврежен? - запнувшись на середине фразы, спросила она.
- Мертв.
Она отступила к двери и рассмеялась будоражаще высоким безумным смехом. Потом так
же неожиданно оборвала его и тихо произнесла:
- Ты будешь гореть в аду, Алеша.
- Ты будешь гореть в аду, - сквозь зубы повторил Свиридов и повернул руль направо
- туда, где белел фасад лучшей в городе хирургической клиники "Гален".
- Вот их тачки! - возбужденно проговорил отец Велимир, который уже снял с себя
рясу, обнаружив под нею черные брюки и черную же плотную джинсовую рубашку и став
соответственно просто Афанасием Фокиным. Потому что с утратой церковного одеяния с него
слетали всякие признаки той и без того крайне скудной святости, что с грехом пополам - в
буквальном смысле этого выражения - наличествовала в нем, скажем, при служении литургии
в храме.
- Ничего, еще не поздно, - процедил Влад.
- Микрофон отключился, - сказал Фокин. - В чем дело?
- Наверно, они сняли с Наташки одежду, и с микрофоном что-нибудь случилось,
отцепился или расконтачился. А второй, уже на одежде Гапоненкова, она сама ему показала, -
бесстрастно сказал Влад, - готовят ее к операции.
- Или трахают, - проворчал Фокин, выскакивая из машины.
- Хорошо, если так. Это ей все-таки более привычно, чем хирургические операции по
новым технологиям.
Они прокрались мимо дремавшей в своем джипе охраны и добрались до дверей больницы.
Охранника на входе., имевшего глупость приоткрыть им предварительно
зафиксированную на цепочку дверь, одним движением вырубил Фокин. Разумеется, перед этим
ему не составило труда выдернуть упомянутую цепочку с корнем, поддев дверь здоровенным
плечом. Все это в пределах полутора-двух секунд.
Они бесшумно пролетели по коридору, до полусмерти напугав мирно обходящую палаты
дежурную докторшу, и поднялись на второй этаж, где наткнулись на одного из охранников
господина Панитаиди. После непродолжительных попыток узнать, где же находится
Гапоненков и Наташа, выяснилось, что ничего полезного узнать не удастся, поскольку
бодигард, будучи греком, не смыслит по-русски ни бельмеса.
Следующим пунктом программы оказались два охранника, приехавшие вместе с
Гапоненковым и теперь дежурившие в коридоре с "пушками" наготове.
Впрочем, оружие им не пригодилось, благо для того, чтобы задействовать его, им
понадобилось бы куда более быстрое соображение и несравненно более оперативная реакция.
Они оказались русскими, и после небольшого внушения, сделанного одному из парней,
Свиридов и Фокин узнали, что подготовка к операции ведется в палате напротив и что
Гапоненков все еще там.
Отправив и второго охранника вдогонку за своим товарищем, то есть в
недолговременный, часа на два, коматоз, Влад велел Афанасию стоять перед дверью, а сам
бесшумно открыл дверь палаты и оказался в маленьком "предбанничке", аккуратно
выложенном белым с прожилками под мрамор кафелем.
Тут стояли носилки на колесиках, а возле них возился человек в белом халате, по всему
видно - санитар. А на носилках лежал другой человек, прикрытый белой простыней. По тому,
что он дышал, и по очертаниям его фигуры Влад сделал два ценных вывода, а именно - что
это не труп и что это явно не Наташа.
Тихо проскользнув мимо санитара, он открыл следующую дверь и очутился уже в
операционной.
Он сразу узнал всех, кто здесь находился.
Маленький длинноносый человек с тронутыми сединой курчавыми иссиня-черными
волосами - это, несомненно, доктор Русский. Человечек еще меньше - это, несомненно, его
ассистент. Кстати, тот самый, что провожал его тогда в главном офисе "Сапфо" в кабинет к
Гапоненкову.
А вот этот высокий мужчина в белом костюме ценой, вероятно, не в одну тысячу
долларов - сам Алексей Алексеевич.
И последний элемент композиции - притянутая ремнями к носилкам девушка.
Совершенно голая. Уже не может даже кричать, просто стискивает зубы и уже чисто
инстинктивно пытается изогнуться, чтобы ослабить беспощадно стянутые ремни.
Сейчас они введут ей наркоз, чтобы потом отвязать и переложить на операционный стол.
Пожалуйста.., в руке доктора Русского блеснул шприц, и девушка зажмурилась и сдавленно
простонала, вероятно, осознавая, что ничего уже нельзя изменить.
Очень кстати я пожаловал, мелькнуло в голове Влада, когда он выхватил пистолет, а вот
навязчиво оплетающая сознание мысль о том, насколько эффектно он выглядит со стороны и в
коей мере ему не годятся в подметки меднолобые супермены из забойных американских
боевиков, была сбита с ритма грохотом выстрела.
Доктор Русский протяжно взвыл, глядя на свою буквально разнесенную в клочья правую
кисть. Наверно, в этот момент ему стоило бы подумать, что он уже никогда не сможет не то что
проводить такие сложные операции, но и даже резать лабораторных крыс с целью изучения их
содержимого и отработки различных методов оперирования.
Гапоненков бросил на него быстрый взгляд и попятился к окну, затравленно озираясь по
сторонам. Его породистое сытое лицо изуродовала гримаса безысходного, панического страха.
Свиридов подошел к Наташе и, взяв со стола скальпель, разрезал ремни. Но она не
испытала ни облегчения, ни радости от того, что он все-таки пришел, все-таки успел.
- Ну что, Алексей Алексеевич, вот наша милая игра и окончена. Поздравляю. Вы
проиграли.
На лице Гапоненкова с калейдоскопической быстротой и беспорядочностью
промелькнули обуревающие его самые противоречивые чувства - ужас, боль, ненависть.
Разочарование. Тьма. Потом оно внезапно просветлело, и он, выхватив из-под пиджака
пистолет, взвел курок и медленно двинулся на Свиридова. Отчаянно, с ясной и твердой
решимостью обреченного на смерть.
- А почему ты решил, Володя, что я проиграл? - произнес он. - Почему это так
определенно? Мне кажется, что проиграл ты, и проиграл решительно во всем. Видишь эту
суку? - Он по-волчьи оскалился и ткнул пальцем во все еще неспособную подняться
Наташу. - Так вот, она.., она между нами двумя выбрала меня даже при том, что я хотел
нажиться на ее крови.., да, брат Володя, бывает, что и такое говорят открытым текстом. А ты
хотел спасти ее. - Он сделал еще два больших шага вперед, и носилки с Наташей остались за
его спиной, а Свиридов вплотную прислонился к закрытой двери, ведущей в "предбанник". -
И вот результат.., да ты ведь сам все слышал. Вот так.., она выбирает меня, исчадие ада.., она
опровергает устоявшееся представление о том, что нет любви.
- Да тебе лечиться надо, брат, - спокойно сказал Свиридов, с интересом, но без
малейшего трепета наблюдая эту сцену с прямо-таки шекспировскими монологами.
- Ну вот.., а ты говоришь, что я проиграл, - продолжал Гапоненков, трагически кривя и
без того перекошенную физиономию с выстукивающими ритм зубами. - Нет, я выиграл, я
победитель, а потому я имею полное право убить тебя.
Он поднял пистолет и прицелился в Свиридова, лязгая нижней челюстью, но вдруг его
лицо перекосилось - можно сказать, что от боли, но нет, скорее от изумления, от неверия в то,
как подобное могло произойти.
Потому что он мгновенно осознал, что это конец.
Его ноги подломились, и он упал лицом вперед, уткнувшись носом прямо в ботинки
Влада, и тут же затих. Ведь в спине его торчал всаженный на всю длину скальпель, а на
белоснежном пиджаке стремительно набухало и ширилось багровое пятно...
- Я ведь действительно любила его, - грустно сказала Наташа, которая стояла за спиной
Гапоненкова.
Из угла смотрел все еще повизгивающий доктор Русский и его похожий на перепуганную
крысу ассистент, а он, Влад, почему-то подумал, что Наташа относится к тому достаточно
редкому сорту женщин, которые обнаженные еще прекраснее, чем в самой роскошной и
элегантной одежде...
- С Восьмым марта тебя, Наташка, - медленно выговорил он, - мои наилучшие
пожелания.
- Спасибо, - она слабо улыбнулась и погладила его пальцами по плечу.
Он коснулся губами ее щеки и снова вспомнил слова Атоса из бессмертной книги Дюма:
"Любовь - это такая игра, в которой победителю достается смерть".
И она досталась ему. Правда, старик Дюма вкладывал в эту фразу совершенно иной
смысл, но формально.., формально все получилось так, как говорил Атос.
Дверь распахнулась, и ввалился отец Велимир, держа в руках полузадушенного санитара.
- Влад, иди посмотри, кого этот ублюдок мариновал в предбан... О, чер-р-р-т!
Взгляд Афанасия коснулся Наташи, и глаза богобоязненного служителя культа тут же
пошли навылет из отведенных им орбит.
- Кого? - почти равнодушно спросил Свиридов.
Фокин подтянул за собой носилки, откинул простыню с тела лежащего на них человека, и
взглядам Наташи и Влада предстало лицо Ильи. Прооперированное, с выпрямленным и
ставшим даже более правильным и симпатичным носом и почти незаметно сшитой нижней
губой, к которой в свое время на славу приложился, простите за невольный каламбур, Слава.
- Ну что я могу сказать? - выговорил Влад и повернулся к съежившемуся под его
взглядом доктору Русскому:
- Хорошо поработал, Иван Израилевич. Золотые у тебя руки. Спасибо за брата.
Иван Израилевич горестно вздохнул при словосочетании "золотые руки" и, еле сдерживая
слезы боли и жгучей досады, посмотрел на кисть своей правой руки...
- А под кого хоть ее собирались лепить? - спросил Влад, глядя на поминутно
меняющегося в лице хирурга.
Тот открыл было рот, но по губам пробежала губительная судорога, и, мертвенно
побледнев и болезненно выкатив глаза, Иван Израилевич откинулся назад и потерял сознание.
И все-таки не получилось той любви, на которую мог надеяться Влад еще несколько дней
назад. Слишком многое вспоминалось с горечью и болью, чтобы Владимир Свиридов обрел в
лице Наташи по-настоящему любимую и любящую его женщину.
Может, это произошло просто потому, что он не сумел распознать в себе настоящее
чувство. Он не допустил того, чтобы она стала действительно нужной и единственной.
Наверно, не такой он человек, подумал Влад после всего этого.
Конечно, и Илья не мог, да и не хотел продолжать отношения с Наташей. Хотя и очень
мучился и даже впал в запой, из которого его, впрочем, быстро вывел отец Велимир, который
пару раз благословил непутевого духовного отпрыска своим здоровенным кулачищем. Влад,
который достаточно прохладно относился к воспитанию брата - все-таки двадцать три года
парню, - все же признал, что десница пастыря Воздвиженского собора поистине благодать
божия.
Незадачливый любитель свежеприготовленных эрзац-суперзвезд господин Панитаиди в
панике умотал в Грецию, сорвав подписание контракта. Михаил Борисович Лукинский был
страшно разгневан, но потом сменил гнев на милость, узнав, что на родине "преуспевающий
греческий бизнесмен" был арестован за нарушение налогового законодательства и махинации с
ценными бумагами.
Архип, Тумба и Келлер прошли курс лечения в больнице, но по выписке двое последних
узнали, что они уволены - Михаил Борисович решил отказаться от их услуг по вполне
понятным причинам.
Кстати, о Лукинском. Он резко охладел к Наташе и теперь, со смертью Гапоненкова и
демонтажем "золотой" правой ручки Ивана Израилевича Русского, больше не собирался
коллекционировать двойников известных красавиц. Более того, он охладел не только к Наташе,
но и вообще - в самом что ни на есть утилитарном и прямом смысле этого слова. Потому как
спустя неделю попал в авиакатастрофу. Согласитесь, в подобных обстоятельствах можно
коллекционировать разве что венки на могилу.
Впрочем, нельзя сказать, что мир потерял самого достойного человека.
О девушках с загородной виллы Лукинского ничего не слышно. Дай бог, чтобы им
повезло и побочные эффекты операции доктора Русского не сказались на их ослепительной
внешности. Хотя, к несчастью, шансов на то не очень много...
Наташа по-прежнему работает в "Сапфо". Разумеется, после того как она рассталась с
Ильей и не заладилось с Владимиром, она недолго прозябала в одиночестве.
Илья видел ее на темно-зеленом "Ауди" с каким-то представительным молодым
господином крайне делового вида. После этого он нажрался с горя в каком-то кафе, а потом
пришел к Владу попросить его об одном маленьком, но жизненно важном одолжении. А
именно - несколько осложнить беззаботное существование этому самому господину на
"Ауди", дав ему понять, что Наташа - девушка не в его вкусе.
После чего Илья лег спать, а наутро так и не смог вспомнить, о чем же он, собственно,
просил Влада.
Впрочем, будет несправедливо не отметить того, чья жизнь после всей этой истории
изменилась коренным образом.
Это Наполеон. Он порвал в клочья свою любимую треуголку и номиналь
Закладка в соц.сетях
