Жанр: Боевик
Тривейн
...Фрэнк? - О чем вы?
- Вы тогда процитировали Марка Аврелия: "Никому не избежать..."
- О, да-да. Вы еще назвали его неисчерпаемым источником...
- Чем-чем? - переспросила Филис.
- Да это шутка, Фил. Глупая шутка.
Разговор прервал Сэм Викарсон, появившийся в дверях с серебряным подносом.
Он предложил бокал сначала Филис, потом украдкой бросил взгляд на Тривейна. По
правилам следующим был президент, но Викарсон поднес второй бокал Болдвину.
- Благодарю вас, молодой человек.
- Из вас получился бы отличный метрдотель, Сэм, - заметила Филис.
- Натренировался на посольских приемах, - улыбнулся Тривейн. - Сэм,
выпейте с нами.
- Благодарю вас, сэр, но мне лучше вернуться к своим обязанностям.
- У него там на кухне девушка, - пошутила Филис.
- Из французского посольства, - добавил Тривейн. Все трое весело рассмеялись,
только старый банкир недоуменно посмотрел на хозяев. Сэм легко поклонился в его
сторону:
- Очень рад снова повидать вас, мистер Болдвин, - и, дождавшись ответного
кивка, удалился.
- Теперь мне понятно, что они имели в виду, - проговорил банкир.
- О чем вы? - спросила Филис.
- Об атмосфере, сложившейся вокруг Белого дома в последние дни. Какая-то
легкость, непринужденность, даже когда дела не так уж просты. Ученые мужи платят
вам за это доверием, господин президент.
- Вы о Сэме? Ну, он давно уже моя правая рука, а порой и левая тоже. Уже три
года. Мы вместе начинали в подкомитете.
Тривейн явно старался увернуться от похвалы, Филис видела это. И зря, считала
она: Энди это заслужил.
- Полностью с вами согласна, мистер Болдвин. Эндрю действительно удалось
создать непринужденную атмосферу, если это слово еще в ходу.
- Моя жена - доктор, умеет ставить диагноз, - покутил Тривейн. - Какое
слово ты сказала?
- Непринужденная. Его редко сейчас используют, а жаль. Даже не помню, когда
я в последний раз его слышала...
- Я-то думал, что ты говоришь об укромных уголках... Как только я натыкаюсь на
это слово, в исторических книгах, сразу на ум приходит ванная...
- Звучит кощунственно, не правда ли, мистер Болдвин? Исторически...
- Не уверен, моя дорогая.
- Только не рассказывайте ученым мужам, что я превращаю комнаты отдыха
Белого дома в площадки для игр.
Они еще посмеялись. Филис чувствовала себя легко и приятно и радовалась за
старого банкира: похоже, они сумели отвлечь его от печальных мыслей. И тут же, как
бы проводя черту между шутливой игрой и реальностью, снова заговорил Болдвин:
- Мы с Билли Хиллом свято верили, что создание подкомитета - это наш
сознательный дар стране. Но нам и в голову не приходило, что мы подарим стране еще
и президента. Когда же поняли, то, признаюсь, слегка струсили.
- Я бы многое отдал, чтобы повернуть процесс вспять.
- Охотно верю. Мечтать о месте президента в современных условиях может
только сверхамбициозный человек. Либо сумасшедший. Принять кабинет в
современных условиях... - Болдвин внезапно замолчал, словно испугавшись
собственной неучтивости.
- Продолжайте, Фрэнк. Все правильно.
- Извините, господин президент. Это вырвалось непроизвольно, да я и не то
хотел сказать...
- Не нужно извиняться. Я сам был изумлен так же. как вы и посол. И конечно, не
меньше испуган.
- Могу я попросить вас объяснить почему? Филис внимательно наблюдала за
мужем. Вопрос не был для нее неожиданностью: тысячи раз его задавали Энди
публично, сотни раз - в личных беседах. Но ответы ее не устраивали. Она не знала,
есть ли иное объяснение, кроме того, что умный, способный и честный человек, точно
рассчитав свои силы, счел возможным выступить против тех, кто, как он это хорошо
знал, того заслуживает. А если такой человек располагает возможностью занять
кресло, дающее власть, как в одной из откровенных бесед признался ей Энди, так это
лучше, чем наблюдать за событиями со стороны. Даже если и были какие-то иные
ответы, едва ли Энди нашел бы слова, чтобы выразить их. А жаль.
- Если говорить честно, я обеспечил себе неограниченную финансовую
поддержку обеих кампаний: предсъездовской и избирательной, независимо от того,
что могла предложить мне партия. Под самыми разными прикрытиями. Гордиться тут
нечем, но это так.
- Это ответ на вопрос "как", господин президент. Я же спросил: почему?
Филис не спускала с банкира глаз: он ждал ответа, умолял об ответе. Конечно,
Фрэнк прав: он спрашивал о другом. Но Господи, все это так тяжело! Бесконечные
машины, прибывающие за Энди в любое время дня и ночи, бесконечные телефонные
аппараты, установленные во всех частях дома, бесконечные конференции - Барнгет,
Бостон, Вашингтон, Сан-Франциско, Хьюстон. Эндрю словно закрутило ураганом,
смерчем. Регулярное питание, полноценный сон - все теперь забыто. Забыто ею.
Забыто детьми.
- Но вы же обо всем читали, Фрэнк. - Тривейн проговорил эти слова со
смущенной улыбкой, показавшейся Филис подозрительной. - Ну, все мои
выступления, речи. Я почувствовал, что могу объединить самые разные
конфликтующие стороны, самые разные голоса. И это не просто метафора. Я
понимаю, нельзя объединить голоса. Ими можно дирижировать, устранить диссонанс.
Если устранить шум и крики, то легче добраться до источников". Заставить их
работать.
- Я не обвиняю вас, господин президент. Вам удалось задуманное. Теперь вы
известный и всеми признанный человек. Несомненно, более популярный, чем все
предыдущие обитатели Белого дома.
- Спасибо на добром слове, но для меня главное, что я не ошибся. Моя идея
работает.
- А что все-таки испугало вас с послом Хиллом? - вопрос сорвался с губ Филис
совершенно неожиданно. Она поймала на себе взгляд мужа и поняла, что ему не
хотелось бы, чтобы она спрашивала об этом.
- Трудно сказать, моя дорогая. Я понял, что чем старше становлюсь, тем меньше
остается во мне уверенности. Мы сошлись на этом с Биллом пару недель назад. А вы
должны помнить, что мы всегда были уверены в себе... Итак, чего мы испугались... -
Болдвин произнес эти слова без вопросительной интонации. - Думаю, что
ответственности. Мы предложили кандидата на место председателя подкомитета, а
выяснилось, что откопали жизнеспособного кандидата на место президента. Солидная
разница.
- Но ведь жизнеспособного, - проговорила Филис, обеспокоенная интонацией, с
которой были произнесены последние слова Болдвином.
- Да. - Банкир смотрел на Тривейна. - А испугали нас внезапная
решительность, необъяснимое желание действовать, необъяснимые намерения,
которые вы столь резко продемонстрировали... Если вы вспомните все хорошенько,
господин президент, то поймете меня.
- Вопрос задал не я, Фрэнк, а Фил.
- Да, конечно... Трудный сегодня день... Никогда больше не сможем мы с Билли
встретиться вновь, чтобы поспорить, что-то обсудить... Никто уже не выиграет спора...
Он часто говорил мне, Эндрю, что вы мыслите так же, как я. - Бокал в руке Болдвина
был уже почти пуст. Старик невидяще смотрел на него; он снова обратился к
Тривейну по имени и чувствовал некоторую неловкость.
- Для меня это лучшая похвала, Фрэнк.
- Так ли это, покажет время, господин президент.
- И все же я польщен.
- Но вы-то меня понимаете?
- В каком смысле?
- Наше беспокойство. Как сказал Билли, то, что происходило с Бобби Кеннеди,
просто лагерь скаутов, если сравнить с вашей ситуацией. Это его точные слова.
- Что ж, меня они не пугают, - усмехнулся Тривейн. - Вас это обидело?
- Мы просто не могли понять...
- Да все же ясно: образовался политический вакуум... - Но вы не политик...
- Однако достаточно, повидал их на своем веку. А вакуум должен быстро чем-то
заполниться, вот это я знал четко. Либо я заполню его, либо кто-то другой.
Оглядевшись, я понял, что лучше подхожу для этой ситуации. Если бы появился хоть
кто-то еще - со своей программой, своими суждениями, я бы отступил.
- А кто-нибудь еще имел шансы, господин президент?
- Я так никого и не дождался.
- По-моему, - решила вступиться за мужа Филис, - он был бы рад выйти сухим
из воды. Как вы верно заметили, он все же не политик.
- А вот тут вы не правы, моя дорогая. Он - новый политик во всей своей
первозданной чистоте. Самое замечательное - это то, что сейчас его время! Целиком
и полностью. Это удивительная реформация, куда более глубокая, чем можно было бы
ожидать от любой революции, кем бы она ни осуществилась. И он понял, что
политическая работа ему по силам. Вот чего никак не могли уразуметь мы с Билли:
как. он сумел осознать это?
На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Филис знала, что на последний
вопрос ответить может только Энди, но, взглянув на него, увидела, что отвечать он не
собирается. Его мысли были устремлены куда-то еще, его занимало сейчас что-то
иное, а вовсе не желание объясняться, пусть даже со своим старым Другом, столько
для него сделавшим. Для него. Но не Для нее.
- Господин президент.
В комнату вошел Сэм Викарсон. Голос его звучал подчеркнуто спокойно,
настолько спокойно, что было совершенно ясно: что-то требует немедленного и
настоятельного внимания президента.
- Слушаю, Сэм.
- Поступило подтверждение о переменах в средствах массовой информации. Из
Чикаго. Я подумал, что вы Должны знать об этом.
- Вы могли бы получить информацию о новом руководстве? - Слова Тривейна
были четки и быстры, в них звучала некоторая жесткость.
- Этим я и занимаюсь, сэр.
- Надеюсь на вас. Извините меня, Фрэнк. - Тривейн встал и направился к
выходу. - Я еще не научил Сэма процедуре затягивания предоставления важной
информации.
- Могу я предложить вам еще виски? - спросил Викарсон у Болдвина.
- Спасибо, молодой человек. Если только в компании с миссис Тривейн.
- Пожалуйста, Сэм. - Филис протянула Викарсону пустой бокал. Ей очень
хотелось попросить не вина, "как обычно", а того же виски, но она не решилась. Был
полдень, и, несмотря на то, что прошло много лет, она знала, что не должна пить
виски в полдень. Она наблюдала за мужем, когда он слушал Сэма Викарсона:
подбородок его напрягся, в глазах светилась решимость, он как-то весь подобрался.
Людям со стороны это трудно заметить, трудно понять, что бывают моменты: в
жизни каждого крупного руководителя, когда от него требуются энергия и
собранность, моменты страха - непрерывные, бесконечные. Для других они скрыты
под небрежной легкостью и уверенностью политика.
С естественностью человека, всю жизнь занимающегося решением сложных
проблем, ее муж превратился в такого политика. И в конце концов нашел себе занятие,
в котором никогда не будет передышек. Иногда Филис казалось, что он медленно
убивает себя.
- В данный момент мое настроение определяется потерей друга, моя дорогая, -
заметил Болдвин, пристально всматриваясь в лицо Филис. - Но, глядя на вас, я
испытываю что-то вроде стыда...
- Извините меня. - Филис заставила себя отвлечься от невеселых мыслей и
повернулась к банкиру. - Я не совсем уверена, что правильно вас поняла.
- Я хочу сказать, что потерял друга. Но это, может быть, и естественно, учитывая
его долгую жизнь. В какой-то мере вы тоже потеряли своего мужа, хотя вам еще
далеко до конца. Думаю, ваша жертва куда серьезнее, чем моя.
- Похоже, что могу с вами согласиться, - попыталась улыбнуться Филис. Она
старалась, чтобы фраза была легкой и беззаботной, но ей это не удалось.
- Он великий человек, знаете ли...
- Хотелось бы так думать...
- Он сделал то, что никому другому не удалось. Более того, считалось
невозможным. Он склеил то, что уже разваливалось на куски. Давайте воспринимать
себя такими, какими мы могли бы быть, а не такими, какие есть. Впереди у него
трудный путь, но он уже позаботился о главном. У него есть стремление быть лучше,
чем мы, и силы смотреть правде в глаза.
- Мне приятно слышать это, мистер Болдвин.
Эндрю повернулся к Сэму Викарсону, только что плотно прикрывшему за собой
дверь. Теперь они были вдвоем.
- Как далеко зашли события?
- Боюсь, что очень далеко, сэр. Мы получили информацию, что документы были
подписаны несколько часов назад.
- Что считают в министерстве юстиции?
- Ничего нового. Они все еще в поисках, но надежды мало. Настаивают на своем:
покупка - или поглощение - вовсе не связана с "Дженис индастриз".
- Ладно, мы сами нашли эти связи. Мы-то знаем, что правы.
- Вы нашли эти связи, господин президент. Тривейн подошел к окну и посмотрел
на террасу и на воду внизу.
- Они не располагают всей информацией. Мы не могли им всего рассказать.
- Могу я задать вам один вопрос, сэр?
- Еще два года назад тебе не требовалось для этого разрешения. Что такое?
- Не могло так случиться, что вы перестраховались? Слегка преувеличиваете?
"Дженис" действует достаточно ответственно в последнее время. Да и вы постоянно
держите ее под контролем... Они вас поддерживают...
- Нет, они не поддерживают меня, Сэм, - мягко возразил Тривейн, по-прежнему
глядя в окно. - Мы просто заключили договор о ненападении. Я, повинуясь духу
нашего времени, подписал его. У меня не было другого выбора.
- Это удачный шаг, господин президент.
- Был удачным, - сказал Тривейн с ударением на первом слове. Повернувшись к
помощнику, он продолжал: - Теперь этот договор нарушен. Больше не действует.
Все, конец. :
- Что вы собираетесь предпринять?
- Пока не знаю. Но в любом случае не позволю "Дженис" контролировать
большую часть американских средств массовой информации. А захват газет означает
именно это. Такое терпеть нельзя. - Тривейн подошел к рабочему столу. - Сначала
газеты, затем журналы, радио, телевидение... Целая сеть. Нет, этого они не получат!
- Но юристы не могут найти повод воспрепятствовать им, господин президент!
- Тогда мы найдем этот повод, придется найти! Их прервало слабое жужжание
телефона. Викарсон быстро пересек комнату, подошел к письменному столу,
стоявшему сбоку от Эндрю, и поднял трубку.
- Кабинет президента... - Несколько секунд он молча слушал кого-то, потом
произнес: - Пусть остается на своем месте. Президент сейчас занят, вернемся к этому
разговору позже. Скажите, что мы пригласим его первым, как только сам будет
свободен. - Викарсон положил трубку. - Пусть немного созреет, и вы тем временем
подготовитесь, сэр.
Эндрю согласно кивнул головой, и Викарсон вышел из кабинета: молодой
помощник каким-то внутренним чутьем определял, когда президенту нужно побыть
одному. Сейчас был именно такой момент. У дверей он на секунду остановился и,
обращаясь к Тривейну, который уже успел сесть за рабочий стол, сказал:
- Займусь пока выяснением, нет ли каких-либо новых данных.
- Не сейчас, Сэм. Если не возражаете, вернитесь, пожалуйста, к Филис и Фрэнку.
Думаю, они там тоже не в лучшем настроении.
- Хорошо, сэр. - Секунду-другую Викарсон внимательно смотрел на президента
Соединенных Штатов, потом повернулся и вышел из кабинета, плотно прикрыв за
собой дверь.
Эндрю взял карандаш и вывел на листе бумаги крупным, разборчивым почерком
фразу: "Единственное решение - это поиски решения".
Большой Билли Хилл.
Затем подумал и приписал одно слово: "Дерьмо".
Пол Боннер.
И поставил рядом крупный знак вопроса.
Затем поднял трубку.
- Соедините меня с Чикаго, пожалуйста. На другом конце провода, за полторы
тысячи миль, ему ответил Йан Гамильтон. И состоялся такой разговор:
- Мистер президент?
- Я хочу, чтобы вы вышли из этого сращивания капиталов.
- Может быть, это звучит немного академически, но у вас нет никаких
доказательств, что мы в это вовлечены. Маленький человечек из вашего министерства
юстиции так надоедлив...
- Вы знаете, о чем я говорю. И я знаю. Убирайтесь!
- По-моему, вы начинаете нервничать, мистер президент.
- Меня не интересует, что вы думаете. Я просто хочу быть уверен, что вы меня
поняли.
Повисла пауза.
- А это важно?
- Не давите на меня, Гамильтон.
- Вы - тоже.
Тривейн посмотрел в окно, на вечно звучащую воду.
- настанет день, когда вы исчезнете безвозвратно. Вам следует понять это. Всем
вам!
- Вполне возможно, мистер президент. Однако не в наше время...
"Френч коннекшн" - название огромной преступной организации, занимавшейся наркобизнесом.
Недоделка (ит.).
Сведение к рядовому случаю (лат.).
Здесь: не вижу логики! (лат.)
Закладка в соц.сетях
