Жанр: Философия
Философы двадцатого века
...способность; это единство определяется не чем иным,
как горизонтом возможных реализаций, изначально действующей
интенциональностью, осознанием не только того,
что "я мыслю", но и того, что "я могу". Понятие феноменального
тела как интенциональной, воспринимающей
субъективности позволяет, по мнению Мерло-Понти, не
только по-новому определить единство опыта, чувств и
действий, но и саму возможность понимания. Феноменальное
тело является у Мерло-Понти не только уникальным
способом присутствия человека и средством его непрерывного
диалога с миром, но и "общим инструментом понимания".
Тело есть "тот странный объект, который использует
собственные элементы в качестве общей символики
мира"; когда же "значения, которые имеются в виду,
не могут соединяться с его естественными органами и необходимо
создавать нужные для этого инструменты, оно
проектирует вокруг себя культурный мир"^
Рассматривая "воплощенный смысл" как первичный
феномен, тело как "саму действительность выражения", а
существование как непрерывное трансцепдирование, то есть
движение смысловыявления и смыслополагания, "преобразующее
факт в ситуацию и берущее ее на себя", МерлоПонти
исследует возникновение смысла на трех взаимосвязанных
уровнях: уровне индивидуально-личностного
существования, интерсубъективной коммуникации и коллективной
истории и культуры. Первому аспекту смысла
посвящена "Феноменология восприятия", два вторых
Мерло-Понти подробно разрабатывает в последующей
серии книг и статей.
Во второй период творчества, с конца 40-х до середины
50-х годов, Мерло-Понти написал ряд работ, в которых
ФИЛОСОФЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА
попытался применить выводы "Феноменологии восприятия"
к самым различным областям: литературе, лингвистике,
наукам о человеке, политике. Это - "Гуманизм и
террор" (1947), "Смысл и бессмыслица" (1948), "В защиту
философии" (1953), "Науки о человеке и феноменология"
(1953), "Приключения диалектики" (1955). Часть
статей, написанных в этот период, впоследствии была включена
в книгу "Знаки" (1960).
Задаваясь вопросом о том, как может состояться опыт
культуры, в который индивид погружен от рождения, но
которым он, тем не менее, никогда не обладает так, как
обладает вещью, Мерло-Понти пытается представить феноменологию
в качестве единственного способа философствования,
благодаря которому можно преодолеть крайности
и субъективизма, и объективизма и прийти к целостному
пониманию природы, поведения человека, значения
языка, произведений искусства, философских доктрин и
исторических событий, ибо за всеми этими отношениями,
по его мнению, стоит одна и та же структура - глубинное
значащее ядро, или "собственное тело", которое, спонтанно
обнаруживая себя, высвечивается в любой перспективе,
обретая свой подлинный смысл в трансцендентальном поле
символического человеческого существования.
Придавая в своей теории смысла важное значение
феноменологии общения и говорения, Мерло-Понти подчеркивает,
что смыслосозидание начинается уже на уровне
"безмолвного cogito", бессловесной, или естественной,
символизации, когда тело использует свои собственные
части в качестве символов, чтобы достичь единства жеста
и мимики, в которых уже раскрывается стиль жизни индивида,
его эмоционально-аффективные ценности и экзистенциальные
значения. Сам процесс перевода первоначального
перцептивного опыта в область символического
и побуждение выразить себя имеют своей целью передать
жизненные ценности одного человека другому человеку,
поколению или культуре. Однако именно проблема "другого"
всегда представляла собой непреодолимую трудность
как для традиционной философии сознания, так и для
объективистской мысли. В самом деле, если определять
субъективность как рефлексивное cogito, как "внутрен130
МОРИС МЕРЛО-ПОНТИ
нее", то "я" не может знать ничего, кроме своего собственного
"я". Конституируя и объективируя другого, я, тем не
менее, не могу не понимать, что другое сознание мне недоступно,
так как другой "взгляд" на мир не может быть
конституирован. Напротив, если полагать, что моему телу,
действующему, живущему, воспринимающему, присуще
сознание, то восприятие другого сознания и множественности
сознаний более не представляет трудности. Благодаря
феноменальному телу как "важнейшему культурному
объекту", "носителю поведения", "инструменту выражения
и познания" индивид способен воспринимать интенции
другого человека, понимать его духовный мир, постигать
его видение мира и жизненную позицию в процессе
интерсубъективной коммуникации. Не принимая концепции
межличностного общения Сартра, у которого единственно
возможным отношением между индивидами, в
конечном счете, оказывается взаимное отрицание, МерлоПонти
считает, что в подлинном общении индивиды открыты
друг другу как "трансцендирующие трансценденции"
и потому ничто так не расширяет их собственных
возможностей и не обогащает мир культуры, как личностная
коммуникация. Экзистенциальные значения и смыслы,
возникющие на уровне "безмолвного cogito" и естественной
символизации, становятся фактом культуры в той
степени, в какой они включаются в межличностное общение
индивидов, а также - с помощью искусственной символизации
- в более опосредованные отношения и более
широкий исторический контекст, связанный с деятельностью
целого ряда поколений, творящих богатство культуры
и ее смыслов.
Искусственная, или конвенциональная, символизация
надстраивается, согласно Мерло-Понти, над уровнем спонтанного,
первичного восприятия и естественной символизации
и находит свое выражение в речи, языке, литературе,
искусстве, философии, науке, политике и т.д. В качестве
важнейшего средства искусственной символизации
Мерло-Понти рассматривает слово, придавая исключительное
значение философскому анализу языка. Феноменология
языка, считает французский философ, раскрывает
человеческую субъективность в самых ее "фундаментальФИЛОСОФЫ
ДВАДЦАТОГО ВЕКА
ных измерениях", поскольку именно в лингвистическом
опыте, как в фокусе, концентрируются такие черты собственно
человеческого, как интерсубъективность, обращенность
к другому, способность к общению, пониманию, трансцендированию,
спонтанность выражения и самовыражения,
историчность. Поэтому феноменология языка, в отличие
от лингвистической науки, не может рассматривать
язык лишь в аспекте сложившейся системы значений и
устойчивых нормативных форм: словаря, грамматики,
фонетики, синтаксиса и проч. Используя некоторые идеи
Ф. де Соссюра\ М.Мерло-Понти различает "слово сказанное"
- язык как готовый продукт заданных значений,
закрепленных в наличных знаках, и "слово говорящее" -
язык как творческий процесс живого говорения, в котором
преодолевается напряжение между концептуальным
значением и новым, экзистенциальным смыслом слова.
Конечно, чтобы языковое общение состоялось и говорящие
поняли друг друга, словарь и синтаксис должны быть
им уже известны, однако первичное, и определяющее, значение
Мерло-Понти придает живому слову и говорящему
субъекту, который с помощью устоявшихся языковых форм
выражает собственные значимые интенции, стиль бытия и
жизненные ценности. В языковом общении человек занимает
определенную позицию в мире .культурных ценностей,
смыслов и значений, соотносит собственное видение
мира с видением других. При помощи слова человек
"трансцендирует", то есть преодолевает, данное состояние
и открывает новые значения, делая их элементом собственного
поведения. Таким образом он включается в культурно-историческую
деятельность по выявлению, обретению
и созданию смысла.
Другой важнейшей темой философии Мерло-Понти
является феноменологическое исследование литературы и
искусства^ в ходе которого он углубляет многие положения
своей теории смысла. Обращаясь к истории художественной
литературы и живописи - этим двум наиболее
ценимым Мерло-Понти искусствам, он приходит к выводу,
что под "видимым" содержанием творений искусства
скрывается "невидимая" "глубина смысла". Стремление
обрести и выразить уникальное ценностно-смысловое из132
МОРИС МЕРЛО-ПОНТИ
мерение человеческого бытия роднит искусство, по мнению
Мерло-Понти, с экзистенциальной философией, которая
определяет "всю жизнь как скрытую метафизику и
всю метафизику как объяснение человеческой жизни"^.
Это означает, что метафизика не может более рассматриваться
в качестве исключительной прерогативы узкого
круга философов-специалистов, имеющих своей целью
исчерпывающее объяснение мира и человека с помощью
концептуальных схем, ссылаясь на Бога, Абсолютный дух
или неизменную человеческую природу. Метафизика, согласно
Мерло-Понти, коренится в глубинных структурах
человеческого существования, которое никогда не является
простой суммой объектов и причин, но представляет
собой предельную форму интеграции, неразложимую целостность
смысла, воссоздаваемую в самом нашем существовании,
в изумлении и потрясении, в боли и страдании,
в любви и ненависти, являющихся по своей сути не психологическими,
а метафизическими. Метафизическая, ценностно-смысловая
структура человеческого существования
определяет призвание не только философии, но и искусства.
Философия существует не для того лишь, чтобы
оперировать абстрактными понятиями, а искусство - не
для того, чтобы излагать идеи: философ и художник, каждый
только ему присущим способом, призваны выражать
отношение человека с миром, временем и другими людьми,
передавать видение мира, свойственное поколению людей,
к которому они принадлежат, "рассказывать истории",
в которых раскрывается специфический образ поведения
личности и ее сосуществования с другими.
В сочинениях "Гуманизм и террор" и "Приключения
диалектики", а также в серии публицистических статей,
написанных для журнала "Temps modernes", политическим
директором которого Мерло-Понти был до конца 50-х
годов, он пытался дать анализ эпохи с позиций феноменологической
концепции истории. Отвергая спиритуализм,
растворяющий историю в абсолютном разуме, а также
материализм, сводящий ее прежде всего к экономическому
значению, Мерло-Понти считает необходимым заниматься
не "головой" (Гегель), не "ногами" (Маркс), а "телом"
истории. Утверждая что история не является бес133
ФИЛОСОФЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА
форменным нагромождением случайных и разрозненных
событий и фактов, но представляет собой единство юридических,
моральных, религиозных, экономических и др. отношений,
Мерло-Понти вместе с тем отказывается строго
субординировать значимость взаимодействующих сторон,
поскольку в действительности, по его мнению, их переплетение
и единство всегда оказываются более сложными,
неоднозначными, многосмысленными в силу самой фундаментальной
структуры индивидуального человеческого
существования и коллективной истории и культуры. Задача
историка заключается в том, чтобы проникнуть в толщу
этих смыслов, раскрыть и расшифровать их. Не занимаясь
апологетикой капитализма, Мерло-Понти считал, что
свобода человека попрана во всех современных ему общественных
системах. Именно этим объясняется негативно-критическое
отношение французского философа к радикальной
практике социализма.
Размышляя о судьбах революций, Мерло-Понти приходил
к выводу, что в них всегда преобладает разрушительный
импульс, "насильственная критика", а общественный
класс, выражающий идеи революции и становящийся
господствующим в ее результате, утрачивает свою прогрессивность,
"впадает в декаданс". Если революция и
может быть признана истинной, то только как непрерывное
движение, трансцендирование, составляющие саму сердцевину
человеческой истории.
В конце 50-х годов начался третий период творчества
Мерло-Понти, наметивший его переход от экзистенциальной
феноменологии к так называемой "новой онтологии".
Поздний Мерло-Понти пришел к выводу о невозможности
трактовать интенциональные отношения телесной
субъективности и воспринимаемого мира как безосновные.
Поставив в работе "Видимое и невидимое" (1964)
вопрос о подлинном источнике субъективности в мире,
Мерло-Понти пытался найти его в особом роде бытия,
"Плоти", или "диком", "первоначальном" Бытии, для которого
в классической философии не существовало даже
понятия, но которое, с его точки зрения, позволяет окончательно
преодолеть альтернативу субъективного и объективного,
внутреннего и внешнего, видимого и невидимого,
134
МОРИС МЕРЛО-ПОНТИ
поскольку перво-Бытае является не бытием-в-себе, или
объективной реальностью, и не бытием-для-себя, или конституирующим
сознанием, но "Всеобщим Чувственного".
Первоначальное Бытие, Плоть, или Всеобщее Чувственного,
и есть, согласно Мерло-Понти, подлинная трансценденция,
в движении которой формируется и видимый мир, и
видящая субъективность, и происходит переплетение воспринимаемого
и воспринимающего. Будучи открытым,
динамичным, процессуальным, перво-Бытие, по МерлоПонти,
является источником всех смыслов, самой возможностью
соизмеряемости и значимости каждой вещи и существующего
индивида, поскольку они, в свою очередь,
выступают как результат раскрытия Бытия, поскольку они
порождены, обогащены и соизмерены с ним. Основные
сочинения третьего периода творчества Мерло-Понти остались
незавершенными. Главный итог, к которому пришел
в результате своих поисков французский философ,
состоит в признании трансцендирования и смысловыявления
как основополагающих характеристик Бытия и человеческого
существования и, как следствие этого, в принятии
"неопределенности", "неоднозначности" и "многосмысленности"
в качестве неустранимой онтологической
структуры человеческого существования, истории и культуры.
Только учитывая в полной мере это решающее обстоятельство,
человек может овладеть искусством плодотворного
и взаимообогащающего диалога с природой, иными
культурами и другими людьми, что является жизненно
важным для современной цивилизации.
Философские идеи Мерло-Понти и сегодня продолжают
оказывать существенное воздействие на представителей
феноменологии, герменевтики, структурализма, философии
культуры, философии языка, феноменологической
социологии, неомарксизма и других новейших течений
как во Франции, так и за ее пределами.
ФИЛОСОФЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА
ПРИМЕЧАНИЯ
^Merleau-Ponty М. Phenomenologie
de la perception. Paris, 1945, p.
IX.
^Ibid.,p.276.
^Ibid.,p. 158.
^Ibid.,p. 171.
^см.: Merleau-Ponty M. Signes.
Paris, 1960, p. 48-50, 109-111.
^Проблемам художественной литературы
и искусства Мерло-Понти
посвятил ряд работ: статьи "Сомнения
Сезанна", "Роман и метафизика",
помещенные в сборнике "Смысл
и бессмыслица" (1948), эссе "Око и
дух", написанное в 1960 г. для журнала
"Art de France", а также созданный
в последний период творчества
труд "Проза мира", который
был опубликован уже после смерти
автора, в 1969 г.
^Merleau-Ponty М. Sens et nonsens.
Paris, 1948, p. 47.
И. С.Вдовина
ЭММАНЮЭЛЬ МУНЬЕ
В октябре 1932 года в Париже вышел в свет первый номер
журнала "Esprit" ("Дух"), основателем которого был
двадцатисемилетний французский философ Эмманюэль
Мунье (1905-1950), католик по вероисповеданию. Вокруг
журнала объединилась молодая интеллигенция - философы,
публицисты, литераторы, литературные и художественные
критики самых разных ориентаций, озабоченные
судьбой современного человека, переживавшего в ту
пору глубокий духовный кризис.
Рождение "Esprit" свидетельствовало о появлении на
философской арене нового течения - французского персонализма,
которому вместе с феноменологией, экзистенциализмом
и неотомизмом предстояло составить целую
эпоху в интеллектуальной жизни Франции первой половины
XX века. Центральной проблемой философии персонализма
стал вопрос об универсальном развитии человека,
о личности, что, собственно, и дало название этому
течению (от лат. persona - личность). Имя Эмманюэля
Мунье, основоположника и ведущего теоретика французского
персонализма, прочно вошло в число наиболее влиятельных
фигур философии нашего столетия.
Э.Мунье - автор работ "Персоналистская и общностная
революция" (1935), "От собственности капиталистической
к собственности человеческой" (1936), "Манифест
персонализма" (1936), "Персонализм и христианство"
(1939), "Трактат о характере" (1946), "Введение в
экзистенциализм" (1947), "Персонализм" (1949, рус. пер. -
1995), "Надежда отчаявшихся" (1953, рус. пер. - 1992) и
др. В 1961- 1962 годах в Париже увидело свет четырехтомное
издание произведений Мунье', куда вошли все
ФИЛОСОФЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА
основные труды родоначальника французского персонализма.
Французский персонализм задумывался его создателем
как вариант социального христианства левой ориентации.
В орбиту его осмысления включались важнейшие
события первой трети XX века: мировая война, Октябрьская
революция в России и социалистические революции
в Германии и Венгрии, всеобщий экономический кризис
1929-1932 годов, наступление фашизма в Германии. В
напряженной атмосфере 30-х годов руководимый Мунье
журнал звал верующих и атеистов к совместной борьбе
на стороне прогрессивных сил против угрожающих человечеству
и его культуре явлений, и прежде всего - против
фашизма. Идея "вовлеченного существования" стала
главенствующей в персоналистской философии, призывающей
человека к осмысленному, творческому выполнению
своей высокой миссии на Земле.
Э. Мунье и его соратники (католические мыслители
Ж.Лакруа, М.Недонсель, Г.Мадинье, П.Фресс, П.Рикёри
др.) признавали равное право на существование различных
мировоззрений, в том числе и атеистического. "Esprit"
создавался как журнал, поддерживающий плюрализм мнений
и оценок, объединяя вокруг себя людей различных
мировоззренческих ориентаций с целью выработки всецивилизационного
миропонимания. Основатель персонализма
надеялся на то, что его журнал будет способствовать
созданию нового поколения людей, занимающих ответственную
позицию в мире, готовых осуществлять личностный
выбор и вести общественно значимую деятельность
независимо от их мировоззрения и конфессиональной
принадлежности.
Рассматривая вопрос о "кризисе человека", сторонники
персонализма во Франции пытаются осмыслить его
как следствие общего кризиса современной цивилизации.
По справедливому утверждению Ф.Дюмона, причиной,
вызвавшей к жизни концепцию персонализма, была "порочность
самой истории"^ Основоположник "личностной
философии" писал на этот счет: "Наш журнал основан
группой молодых людей, осознавших свою ответственность
за нищету, царящую в мире, решивших уничтожить утвер138
ЭММАНЮЭЛЬ МУНЬЕ
дившийся беспорядок и построить новое общество, основанное
на действенном примате духовных ценностей"^.
В связи с отмеченными тенденциями в первые годы
существования "Esprit" неоднократно возникала угроза
его осуждения со стороны Ватикана, не признавшего столь
далеко идущего "экуменизма" Мунье и его единомышленников;
недовольство Рима вызывали и требования
философов-персоналистов отделить христианство от "утвердившегося
беспорядка" (капитализм), и персоналистская
концепция "вовлечения", и "скромность" самой веры
сторонников личностной философии.
Создавая персонализм как философское учение, Мунье
намеревался обновить христианскую концепцию человека,
ассимилируя наиболее влиятельные в современном
ему мире философские антропологические теории и
прежде всего - экзистенциализм и марксизм. Вместе с
тем ответ на вопрос о качествах и свойствах личности
философы-персоналисты искали у Сократа и Цицерона,
Декарта и Лейбница, Канта, Паскаля, Мальбранша, Руссо,
Фихте, Шелера, Бергсона, Пеги, Прудона, Бердяева, Достоевского,
Л. Толстого, Ленина.
Зарождение понятия личности Мунье связывает с
христианством, которое, как он отмечает, первым заговорило
о множественности человеческих душ и призвало
каждую из них внутренне приобщиться к божественному.
"Глубинный смысл человеческого существования состоит...
в том, чтобы переменить "тайну своей души", чтобы
принять в нее Царство Божие и воплотить его на Земле"^.
Идея о воплощении Царства Божия на Земле стала
программной в философии французского персонализма.
В этом плане "личностная философия" идет в русле августиновской
антропологии, которую Мунье воспринял как
призыв к "возвеличению земной жизни". Отказавшись
от радикального противопоставления града Божия и града
земного, Мунье вслед за Ш.Пеги переинтерпретировал
соотношение "священного" и "мирского" следующим образом:
духовный порядок не есть метафизический принцип,
отделяющий человека от его земного удела; он -
динамическая сила, проявляющая себя в человеческом
обществе. Град Божий и град земной навеки переплелись
ФИЛОСОФЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА
друг с другом, и они различаются лишь по своей направленности.
Таким образом, в отличие от традиционного
христианства, нацеливавшего человека главным образом
на созерцательную жизнь, Мунье и его соратники сделали
акцент на жизни активной, придав идее о воплощении
божественных ценностей на Земле вполне конкретный вид.
В 30-е годы, говоря о "кризисе человека", Мунье понимает
его прежде всего и как кризис деятельных способностей
индивида, вызванный его участием в капиталистическом
производстве, и как упадок духовности, явившийся
следствием буржуазного образа жизни и дехристианизации
широких народных масс; вместе с тем Мунье беспокоит
слияние христианства с "буржуазным беспорядком".
В одном из первых номеров "Esprit" Э. Мунье и
Ж.Маритен (впоследствии ведущий теоретик неотомизма,
в 30-е гг. стоявший рядом с Мунье у истоков персонализма)
объявляют о намерении сторонников "личностной
философии" отделить христианство от буржуазного мира,
"вырвать Евангелие из рук буржуазии^. Задача, которую
ставят перед собой теоретики персонализма, - это разработка
новой концепции христианства, которая могла бы
стать духовной опорой людей в деле преобразования буржуазной
цивилизации на гуманистических основаниях.
В поисках сущности человека Мунье обращается к
практической стороне его жизнедеятельности; пытаясь
определить роль труда в жизни индивида, он пользуется
понятием "вовлечение". В этом сказывается известное
влияние марксизма, который первоначально воспринимался
Мунье сквозь призму взглядов Н.Бердяева. В первом
номере "Esprit" Бердяев опубликовал статью "Правда и
ложь коммунизма", которую Мунье сразу же отметил как
весьма содержательную. К наиболее значимым "истинам"
коммунизма русский мыслитель относил критику буржуазного
общества, его пороков и противоречий, развенчание
эксплуатации человека человеком, призыв к изменению
социального порядка, угнетающего индивида, стремление
придать мышлению и деятельности людей универсальный
характер.
Несмотря на сильное влияние идей Бердяева, Мунье
был несогласен с тем, как русский философ трактовал
ЭММАНЮЭЛЬ МУНЬЕ
проблему объективации. Бердяев не верил в возможность
самореализации человека во внешнем мире; для него конфликт
между материей и духом, имманентным и трансцендентным
был абсолютным, а потому и неразрешимым:
"...дух революционен, материя же консервативна и реакционна",
"дух хочет вечности, материя же знает лишь временное"
\ Мунье диалектически понимал взаимодействие
духа и материи и видел в нем главное условие для самоосуществления
человека как личности. В работе "Персоналистская
и общностная революция" он пишет о трех
основных измерениях личности: призвании, воплощении
и объединении, делая акцент на "воплощении в труде".
Труд для Мунье есть прежде всего творчество, в процессе
которого человек выступает законодательным, целеполагающим
существом ( "труд осуществляется ради творчества");
создавая тот или иной продукт, человек не только
выражает себя, но - определенным образом - и
завершает себя ("труд есть средство завершения человека
как личности"), конституируя собственное "я" ("труд
возвращает индивида к самому себе"); в труде человек
осуществляет себя не только как мыслящее и действующее
существо, но и как бытие - чувственное, эмоциональное
("труд сопровождается радостью..."); дисциплина
труда, последовательность трудового процесса и его строгая
определенность организуют человека, давая ему чувство
уверенности и вселяя веру в себя. Одним из наиболее
существенных моментов трудовой деятельности, считает
Мунье, является опыт человеческой самоотверженности:
человек, творчески осуществляя себя в труде, отрекается
от самого себя, и делает это он не столько ради производимого
продукта, сколько ради другого человека, которому
посвящает свой труд. Таким образом, труд выступает
изначальным условием подлинно человеческого общения
и инструментом воспитания: дух товарищества и
любви, господствующий в процессе совместного, коллективного
труда, - вот та основа, на которой создается истинно
человеческое, личностное сообщество''.
Признавая влияние марксизма на формирование идей
персонализма о "вовлеченном" существовании, Мунье
вместе с тем стремится, по его словам, включить марксис141
ФИЛОСОФЫ ДВАДЦАТОГО ВЕКА
тский гуманизм в более широкую перспективу, поскольку
марксизм, как он считает, игнорирует внутреннюю жизнь
человека, его индивидуальное и коллективное предназначение.
Основное, что отличает персоналистскую концепцию
деятельности, - это попытка связать труд с целостным
самопроявлением личности, осуществляющей себя в
качестве субъекта не только производственной деятельности,
но и деятельности нравственной, эстетической, религиозной,
в терминологии персоналистов - духовной.
Как пишет Лакруа, "...трудиться - значит делать себя,
создавать произведения, значит совершенствовать себя и
совершенствовать мир"^, что возможно лишь при условии,
если человек соотносит свою деятельность с божественной,
трансцендентной перспективой.
Отсюда вытекает персоналистская критика идеологии
"экономизма", к которой, в конечном итоге, сторонники
"личностной философии" относят и марксизм. Для Мунье
тезис о примате экономики в развитии человеческого
общества не имеет ничего общего с реальным положением
дел, это лишь буржуазная, антиреволюционная вера:
"...именно поэтому, - пишет он, - мы отбросили иллюзию
революции, которая касалась бы только социальноэкономических
структур, и говорим о личностной революции
...Закладка в соц.сетях
