Капитализм ПРОБЛЕМА САМООРГАНИЗАЦИИ

Е. Я. РЕЖАБЕК КАПИТАЛИЗМ: ПРОБЛЕМА САМООРГАНИЗАЦИИ
ИЗДАТЕЛЬСТВО РОСТОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА РОСТОВ-НА-ДОНУ

1993

ББК А518.2 Р 33
Редактор Н. Н. Арутюнянц Режабек Е. Я. Р 33 Капитализм: проблема самоорганизаций.— Ростов н/Д. Изд-во Рост. ун-та, 1993.— 320 с. ISВN 5-75070795-4
Монография посвящена исследованию этапов развития материального производства, вступающего в рамках капиталистической организации труда на путь самогенерирующего роста. Рассчитана на всех, кого интересует разработка современных теоретических моделей исторического процесса под углом зрения методологии экономической истории. (c) РЕЖАБЕК Е. Я., 1992 Научное издание Режабек Евгений Ярославович КАПИТАЛИЗМ: ПРОБЛЕМА САМООРГАНИЗАЦИИ Редактор Н. Н. Арутюнянц Технический редактор
Д. В. Сидоренкова Корректоры О. А. Кристаленко, 3. М. Маннаникова Облвжка М. В. Юровои
Б № 2437 Изд. № 90/2630. Сдано в набор 15.10.92. Подписано к печати 21.12 92. Формат 80х81 1/16. Бумага тип. № 2. Гарнитура Обыкновенная новая. Печать офсетная. Усл. кр.-отт. 20,0. Усл. печ.-л. 18,60. Уч.-изд. л. 25,04. Тираж 1000. Заказ 135. Цена С 90. Издательство Ростовского университета. 344700, Ростов-на-Дону, Пушкинская, 160. Малое арендное предприятие Книга 344081, Ростов-на-Дону, Советская, 57.
ВВЕДЕНИЕ
До последнего времени историческое знание в нашей стране находилось под сильнейшим идеологическим прессингом. Многие направления исторических исследований просто-напросто табуировались. Характеристика исторических событий была неотделима от принудительно навязываемых оценок любых фактов, любых жизненных происшествий и ситуаций. Историческая истина приносилась в жертву политической конъюнктуре. В историческом Зазеркалье объективно складывающиеся предпосылки и детерминанты исторического процесса переставали интересовать кого бы то ни было. Не замечать реальных законов, управляющих общественными процессами, становилось своеобразной доблестью. Мифологизация исторического процесса, догматический ригоризм не позволяли научно объяснить и уверенно развязать узлы накопившихся проблем. Классовый догматизм подчинял историю производства, историю государства и права, историю политических событий, историю религии и философии примату классовой борьбы. Жестко детерминистическая картина, навязываемая экономическим материализмом, чрезмерно упрощала диалектическую сложность общественной жизни. В этих условиях возрождение подлинного историзма осуществимо лишь на путях решительного отказа от каких бы то ни было априорных догматизированных суждений и оценок как всего хода истории, так и отдельных его звеньев. Однако отказ от мифологизации исторической реальности отнюдь не равнозначен отказу от объяснительных схем и тем более — отказу от теории как таковой. Напротив, по нашему глубокому убеждению, реальный историзм может возродиться лишь на путях фундаментализации всей совокупности исторического знания. Не в публицистической озлобленности, не в журналистских разоблачениях и беззастенчивом очернительстве нашего прошлого спасение исторической науки. Противонаучность политики бесчеловечна: она оборачивается колоссальными утратами в сфере материальной жизни и невосполнимыми потерями в развитии цивилизованности и культуры. Только теоретическое осмысление исторического хода событий выдвигает проблему подготовленности (или неподготовленности) определенных этапов общественного развития, проблему оправданности задуманных общественных преобразований, их исторической состоятельности (либо исторической несостоятельности) на первый план. И вот, когда теоретический взгляд на мир уже принесен в жертву конъюнктурно понятой злобе дня, народу, обществу угрожают

3

постоянные метания из стороны в сторону, необдуманные реформы и неизбежные провалы политических решений и практических действий, неотделимых от популистских, а следовательно, не могущих сбыться обещаний. В свете сказанного отказ от идеологического диктата — это вместе с тем отказ от теоретического нигилизма, от длительное время культивировавшегося и насаждавшегося наглого пренебрежения к теории и научному поиску. Отталкиваясь от этого тезиса, можно смело заявить, что теоретический арсенал исторических исследований нуждается ныне не только в коренном пересмотре, но и серьезном обновлении. Отсюда актуальной становится задача угадать или каким-то иным способом определить: по каким направлениям можно ожидать существенного прорыва в теоретикометодологической части исторических штудий и экзерсисов. Наши выводы, опирающиеся на определенную историко-философскую традицию, предполагают, что в целях фундаментализации исторического знания должны быть использованы достижения немецкой классической философии, наработки, имеющиеся в экономической истории, начиная с А. Смита и кончая К. Марксом и И. Шумпетером, а также открытия последней трети XX в., связанные с формированием синергетики и всей совокупности примыкающих к ней теоретических знаний. Решающий вклад немецкой философской классики в теорию исторического процесса связан с разработкой организмических представлений, необходимых для концептуализации общественной жизни, взятой во всей ее сложности. Согласно этим представлениям, общественные системы складываются как многоуровневые образования, управляемые изнутри и возникающие по законам организма. Синонимом общественного организма является понятие органической целостности (Die Totalitat). Её отличительная особенность заключается в том, что организм — в противоположность всем другим системам — способен к воспроизводству самого себя и себе подобных систем. Иначе говоря, органическая целостность детерминирует сама себя, является причиной самой себя. Её устойчивость покоится на процессах самовоспроизведения, самообновления. Появление новых функций и новых структурных подразделений в той или иной органической целостности — не параллельные, а взаимопредполагающие друг друга процессы. Развитию органических целостностей присущи внутренние противоречия. Противоречия неизбежно возникают из-за неодновременной закладки новых формообразований и запаздывающей переделки или отмирания старых формообразований. Следовательно, целое детерминирует свои структуры неодинаково: одни из них оно преобразует коренным образом, другие изменяет незначительно, третьи оставляет в неприкосновенности. Отсюда возможность резкого противопоставления одной какойлибо структуры системе как целому, а значит, необходимость уравновешивающих противодействий, препятствующих подчинению обществен-

4

ной жизни ее обособленному моменту. Из сказанного можно извлечь урок и другого свойства: в общественной жизни могут возникать только те структуры и только те направления эволюции, которые в ней потенциально заложены. Так напрашивается вывод о необходимости не строить, не конструировать и даже не перестраивать, а инициировать, выводить социальные структуры на собственные линии развития — в соответствии с этой методологией должны приниматься и политические решения. В последней трети XX в. ключ к глубокому пониманию и адекватному описанию процессов самоорганизации материи на любых уровнях ее упорядоченности дала теория синергетики. Именно синергетика позволила отыскать единую основу организации мира как для простейших, так и для сложных его структур. Она выделила тот класс структурообразующих отношений, где переход от причины к следствию выступает как переход в противоположность, где хаос служит источником порядка, а порядок — источником хаоса. Согласно синергетике, чтобы потенция к самоорганизации обнаружила себя в полной мере, противоположность порядка хаосу должна постоянно возрастать. Распределение противоположных определений на разных полюсах одного и того же отношения приводит к тому, что полностью детерминированная система с необходимостью порождает индетерминированный, хаотический процесс. В результате достижений синергетики жестко детерминистическая картина мира рухнула, обнаружила свою несостоятельность в применении к процессам самоорганизации и саморазвития. В 1986 г. нынешний президент Международного союза чистой и прикладной математики Джеймс Лайтхил заявил: ...в течение трех веков образованная публика вводилась в заблуждение апологией детерминизма, основанного на системе Ньютона, тогда как можно считать доказанным, по крайней мере с 1960 г., что этот детерминизм является ошибочной позицией'. В статье Философия нестабильности один из создателей синергетики, лауреат Нобелевской премии И. Пригожий, выступил со знаменательным предостережением: следует распроститься с представлением, будто этот мир — наш безропотный слуга. Мы должны с уважением относиться к нему. Мы должны признать, что не можем полностью контролировать окружающий нас мир нестабильных феноменов, как не можем полностью контролировать социальные процессы (хотя экстраполяция классической физики на общество долгое время заставляла нас поверить в это). Понятие организации синергетика связывает со сложным переплетением связей гетерогенных элементов, с большим охватом корреляциями разных подразделений одной и той же системы, с уплотнением когерентных отношений внутри системы. Именно в результате такого уплотнения рождается способность к самодостраиванию у малоструктурированного вещественного образования, обнаруживается способность

5

к выработке слабодифференцированной системой недостающих ей органов. Вот почему самоорганизующаяся система характеризуется состоянием сохраняющейся, длящейся креативности, способностью ко все новым и новым (часто совершенно непредсказуемым) трансформациям. Ключевые понятия синергетики — нелинейность и самоорганизация. Нелинейный мир — это мир с иными, отличающимися от привычных закономерностями образования целого из частей, направленности течения процессов. Согласно таким представлениям, в основе устойчивого и динамичного развития социальных структур лежит разнообразие3. Обоснование нелинейности общественной эволюции требует признания того обстоятельства, что общественная жизнь полна неожиданных поворотов, связанных с выбором направления дальнейшего развития, с его альтернативностью. Синергетика значительно продвинула наши представления о неединственности хода развития, о его ветвлении в так называемых бифуркационных точках, она выработала особый стиль научного мышления, опирающегося на необычные математические модели, именуемые странными аттракторами. В свете достижений синергетики становится ясно, что проблема номологичности исторических событий, их законосообразности отнюдь не тривиальна. Уже на подступах к ее решению должны просчитываться разные сценарии в соответствии с калейдоскопически складывающимся набором факторов, осложняющих обстоятельств, элементарных логических ошибок и волюнтаристских заскоков, свойственных людям, по собственному разумению творящим историю. Как обнаруживают себя указанные предпосылки общественно-исторической деятельности? Мы увидим это из дальнейшего изложения. Общим местом стало изображение в исторической смене поколений поступательной линии развития: от аграрной революции к индустриальной, от индустриального переворота к созданию постиндустриального общества. Пережитая современным капиталом история развития есть история расставания с прежними условиями производства, с недостаточно эффективными способами самой внутренней организации капитала. Однако обращение к историческим реалиям заставляет нас усомниться в номологической заданности этого якобы неотвратимого шествия по ступеням прогресса. Слишком много случайностей и неожиданных препятствий вырастает на пути логически-выпрямленного продвижения к новым рубежам самовозрастающего роста. На путях создания современного типа цивилизации традиционное общество ждет радикальный метаморфоз, коренная ломка всех жизненных устоев, но перипетии подобной трансформации не совпадают с неотвратимо наступающими событиями переходного периода в другой стране, в другом регионе, как узор в калейдоскопе не совпадает с выпавшим ранее или приходящим ему на смену. Рулетка истории выбрасывает свои магические числа в исключительно невероятных сочетаниях.

6

Глава 1 ГЕНЕЗИС ПОНЯТИЯ

ОРГАНИЧЕСКАЯ ЦЕЛОСТНОСТЬ История философии полна попыток объяснить действительность из нее самой. Однако эти попытки отнюдь не всегда можно рассматривать как успешные. Как это вполне естественно допустить, к самоорганизации и развитию способно лишь нечто активное. Активность — это движение, выходящее за пределы своего носителя. Если это движение прибавляет к своему исходному пункту нечто, не содержащееся в нем самом, нечто, отличающееся от своего изначального состояния, мы рассматриваем его как процесс развития. Любой носитель активности погружен в объективный мир, поэтому активность реализуется на элементах своего окружения; соединяясь с элементами или условиями бытия, в области которых и на которых осуществляется действие, активность порождает некоторый результат во внешнем мире. Носитель активности окончательно развертывается в процессе развития лишь там, где может быть зафиксирован некоторый результат. Область самоорганизации составляет результат, взятый в единстве со способом своего становления. Результат, достигаемый во внешнем мире, на мгновение закрепляет свою энергию в виде возмущения среды. Достижение некоторого результата неотделимо от перераспределения материи и движения во времени и в пространстве: часть материи и движения из одной точки пространства перемещается в другую точку (в другое место) пространства. Материальная активность не может реализоваться иначе, как посредством перераспределения материи и движения. Какие же следствия вытекают из констатации этого факта для конституирования философской концепции самоорганизации? Если мы хорошо вдумаемся в факт перераспределения материи и движения, мы неизбежно встанем перед проблемой: насколько совместимы и совместимы ли вообще атрибуты развития и активности, присущие одному и тому же носителю. Развитие есть борьба. Борьба против снижения упорядоченности, а оборотной стороной активности является постоянное ослабление этой самой упорядоченности или организованности самого носителя активности. Ведь по мере перемещения материи и движения в новую точку пространства способность носителя активности поддерживать свою организацию ослабевает. Системная упорядоченность поддерживается строгой направленностью процессов, протекающих внутри носителя

7

активности. При прекращении этих потоков, движений, изменений организация системы, утратившей свое изначальное состояние, разрушается. Иначе говоря, в любой материальной системе поддержание собственной упорядоченности требует затрат вещества и энергии, и по мере уменьшения внутренних ресурсов у такой системы уменьшаются возможности к самоорганизации, к самообеспечению. Интенсификация активности влечет за собою соскальзывание материальной системы на нижележащий уровень организации и, следовательно, вступает в прямое противоречие с процессом нарастания упорядоченности, возрастания системной организованности, т. е. с процессом, который только и может быть понят как процесс развития. Развитие несовместимо с таким результатом, когда первоначальная энергия носителя активности только обесценивается, только растрачивается впустую, в ходе простого поглощения средой. Итак, антиномичность соотношения атрибута развития с атрибутом активности заключается в том, что изначальная активность, составляющая специфику данной системы, ведет к снижению ее упорядоченности и тем самым ставит систему в экстремальную ситуацию, на грань гибели. Пусть расходование внутреннего потенциала, утрата части системной упорядоченности представляет собой нечто временное, но сама ущербность, деструктивность процесса должна быть преодолена, иначе систему ждет неизбежное разрушение. Тогда возникает вопрос: преодолима ли деструктивность процесса в принципе? И какими именно средствами могут быть парализованы столь нежелательные для системы последствия? Тот фрагмент внешнего бытия, на котором реализуется активность, не является абсолютно пассивным, он либо растворяет в себе внешний импульс, либо оказывает ему противодействие. То возмущение, которое носитель активности вносит в окружающую среду, не остается без последствий.
Обычно одну вещь мы объясняем через другую, которая вызвала именно тот результат, который попал в поле нашего зрения. Тогда действующую вещь мы называем причиной, а то изменение, которое произведено ею во внешнем бытии, мы называем следствием. В силу объяснительного принципа, к которому мы прибегаем, всякое изменение понимается как результат действия внешней причины. Первое возмущение объясняется как следствие второго возмущения, второе — как следствие третьего и т. д. Цепочка причинных объяснений уводит нас в дурную бесконечность, по существу ничего не объясняя. Ведь в этой бесконечной цепи причин и следствий нам не на чем задержаться: мы не можем ограничиться выведением определенного следствия из определенной причины. В рамках внешнего причинения ни одна причина не рассматривается как достаточная сама по себе. А ведь некоторое основание называется самодостаточным лишь потому, что его следует объяснять из него

8

самого. Точно так же обстоит дело и с понятиями самодвижения, саморазвития, самоорганизации. Иначе говоря, идея саморазвития находится в явном противоречии с тем способом причинного объяснения, который мы избрали, рассматривая активность как простую линейную зависимость действия от его причины*. Объяснение любого изменения действием внешних и только внешних причин составляет фундамент механистического мировоззрения, механистического понимания мира и, очевидно, нам следует признать, что такое понимание совершенно несовместимо с диалектикой как теорией развития. Но даже при всем пристрастии к ^процедурам импликации, формально-дедуктивного выведения картины мира механицизм не в состоянии отрицать, что причина необходимо должна угасать или растворяться в своем окружении, в своих следствиях, если она не будет возобновлять свой энергетический и вещественный потенциал. Там, где одно материальное образование встречается с другим материальным образованием, принципом образования, принципом их бытия является не действие, а взаимодействие. Иначе говоря, всякая активность предполагает ответную реакцию со стороны своего окружения. И тогда возникает вопрос: а почему носитель активности не может изменить направление ответной реакции таким образом, чтобы мера его собственной упорядоченности при этом не пострадала? Существуют ли какие-либо запреты на этот счет со стороны законов природы? Или таких запретов не существует? Самообоснованное бытие — это бытие, направленное на самое себя. Так почему действие причины не может быть направлено на нее самое? Почему носитель активности не может направить ответную реакцию среды таким образом, чтобы его бытие отвечало условию самодостаточности? Для этого носитель активности должен перевести вовнедостигнутый результат в элемент собственного бытия. Специалисты по вычислительной математике и технике говорят в таких случаях о петле положи* Представления о линейных зависимостях формировались в результате изучения систем с периодическим поведением, таких как движение маятника или планет. Соответственно, в модели мира, построенной Ньютоном, время приобретало свойство обратимости, а линейные зависимости выражались с помощью дифференциальных уравнений'. В противовес абсолютизации линейных соотношений пригожинская парадигма акцентирует внимание на нелинейных соотношениях. В рамках развиваемой И. Пригожиным синергетической концепции именно необратимые процессы, разворачивающиеся вдали от равновесия, являются источником порядка. ...Энтропия утрачивает характер жесткой альтернативы, возникающей перед системами в процессе эволюции, в то время, как одни системы вырождаются, другие развиваются по восходящей линии и достигают более высокого уровня организации2.

9

тельной обратной связи. Чтобы избежать последующего' спада своей активности, ее носитель должен изменить направление ответной реакции среды таким образом, чтобы последняя как-то возмещала, компенсировала величину его собственных расходов. Иначе говоря, ответная реакция среды может оказаться как благоприятной, так и неблагоприятной для поддержания самоупорядоченности носителем активности. Кто от кого оказывается в большей зависимости: среда от носителя активности или носитель активности от среды? Вот в чем вопрос. К участникам этого взаимодействия относятся: 1) сам носитель активности, выступающий как опричиняющее начало; 2) вызванное действием опричиняющего начала возмущение среды в виде вовнедостиг-нутого, опричиненного результата и 3) перемещение активности с одного полюса взаимодействия на другой, как в прямом направлении, так и в обратном. Последнее обстоятельство следует зафиксировать особо. Взаимозависимость всех участников процесса включает в себя как движение от опричиняющего начала к опричиненному результату, так и движение от опричиненного результата к опричиняющему началу. Только распространение материи и движения как в одном направлении, так и в обратном образует замкнутый цикл или петлю самоопричинения. Первое движение назовем опричинением, а второе — разопричинением. Их круговорот составляет единство противоположностей, которое как раз и служит источником развития. Итак, развитие не может быть обеспечено за счет изначальной опричиняющей активности. Оно может быть сформировано лишь за счет изменения направления опричиняющего воздействия. Развитие возникает как закономерный результат последовательно сменяющих друг друга процессов опричинения и разопричинения. На пересечении изначальной опричиняющей активности и ответной реакции возникает суммарный эффект взаимодействия носителя активности со своим окружением. Именно в этот момент времени и в этом пункте становится ясно, будет ли изменено направление ответной реакции или нет. Возможно, что разопричиняющий эффект или опричиняющее воздействие будет лишь закреплено на стороне внешнего (по отношению к носителю активности) бытия, т. е. растворится в нем. Чтобы разопричиняющий эффект стал возможен, от носителя активности требуется дополнительное усилие. Энергия опричиняющего воздействия должна возрасти именно для того, (1) чтобы направить ответную реакцию среды в новое русло, для того, (2) чтобы энергетически обеспечить смычку процессов опричинения и разопричинения друг с другом. Итак, носитель активности сначала изнедряет из себя опричиняющее воздействие, а затем вбирает в себя содержание, замещающее ранее утраченное. Разопри-чинение выступает в форме обратного присвоения того, что раньше, на предыдущем этапе движения активности, было ею потеряно. Восстановление утраченного, восстановление или превышение меры организованности,

10

присущей исходному пункту движения,— такова специфика этого сложносоставного движения, взятого в двуединстве опричиняющего и разопричиняющего актов, последовательных фаз как самообоснования, так и саморазвития. Важно помнить при этом, что весь процесс разворачивается за счет первоначального движения, выходящего за пределы своего носителя, за пределы первопричины. Чтобы перевернуть себя, сделать себя иным, носитель активности нуждается в точке опоры, которая лежит вне его. Найти точку опоры вовне и оттолкнуться от нее, чтобы вернуться к исходному пункту— такова схема процесса, взятого в его целом. Только тогда, когда вне системы найдена точка опоры (расположенного вовне поле приложения ее имманентной активности), подчинение причиняемого опричиняющему приобретает форму самообеспеченности, самодетерминации последнего. Для носителя активности результат разопри-чиняющезо действия выступает как новоприобретение. Вместе с тем в процессе разопричинения реализуется лишь исходный потенциал смстемы, в этом процессе актуализируются лишь те возможности, которые уже были заложены в исходном пункте движения. В исходном пункте развития внутренний потенциал системы должен находиться на таком уровне, чтобы содержать в себе все последующие движения и изменения в неразвернутом виде. Однако специфика разопричиняющего действия такова, что развертывание внутренних потенций выступает как акт обогащения их заимствованным извне содержанием: для упрочения или совершенствования собственной организации система извлекает дополнительный ресурс материи и движения из внешнего окружения. Увеличение материи и движения в одном месте пространства может происходить лишь за счет соответствующего их уменьшения в другом месте пространства. Заимствованные извне отдельные изобретения, накапливаясь, образуют радикальное новшество. Выясняя, как в процессе развития каждый последующий этап прибавляет нечто новое к исходному пункту, В. И. Ленин выписывает из Науки логики следующую обобщающую формулировку Гегеля: по ходу дальнейшего движения каждый шаг вперед, удаляясь от неопределенного начала, представляет собой возвратное приближение к последнему так, что идущее назад обоснование начала и идущее вперед дальнейшее определение его — совпадают воедино и есть одно и то же3. Ту же мысль о накоплении заимствованных извне приобретений как форме саморазвития К. Маркс выразил следующим образом: На-копление является здесь ассимиляцией, постоянным сохранением и вместе с тем преобразованием уже воспринятого, осуществленного. Без достаточно успешного выполнения внутренней задачи — совершенствования своей собственной организации — не может быть обеспечено решение внешней задачи: ассимиляции или абсорбции осуществленного или опричиненного. Задачи совершенствования организации, роста

11

упорядоченности системы есть задачи ортогенеза. Таким образом, развитие предусматривает подчинение требованиям ортогенеза не только внешней природы, а и внутренней природы изменяющегося образования. В системе, вовлеченной в процесс развития, структура, отвечающая решению нового класса задач, всегда строится из подручного материала, из тех элементов, которые реально оказались вовлеченными в дело. Носитель активности переделывает, преобразует сам себя, не откладывая процесс внутренней перестройки до лучших времен. Частичные изменения в поглощаемом извне содержании влекут за собой частичные изменения в обеспечивающих такую ассимиляцию структурах: нацеленность на себя возникает как следствие нацеленности на внешние обстоятельства особой модальности, особого качества. Выполнение некоторого действия на элементах среды, которым принадлежит определенная модальность, качественная специфика, называется функцией. Структурное усложнение носителя активности начинается с перестройки его функций. Отнюдь не всякую функциональную зависимость,— подчеркивал В. И. Ленин,— можно признать целесообразной, ...но из этого не следует, что функциональность не может быть видом причинности5. Сдвиг в перестройке внутренней структуры означает перенос центра тяжести с успешного решения внешних задач на успешное выполнение внутренних задач. Становясь иной, система вступает в отношение с новыми сторонами окружающей среды, взрывая за счет своего самопреобразования ту ситуацию, в которой она находилась ранее. Ее натиск на внешнее бытие возрастает настолько, что система переделывает не только себя, но и свой способ взаимоотношения с окружающим миром. Один прорыв в перестроенную среду влечет за собой второй, третий и т. д. Характеризуя поступательное движение как восстановление первой неопределенности (первой непосредственности) на более высоком уровне, Г. Гегель пишет: Каждая новая ступень выхождения вне себя, т. е. дальнейшего определения есть также и некоторый уход внутрь себя...6. Такой результат содержит в себе свое начало, и дальнейшее движение некоторого простого начала обогащает это начало новой определенностью. Однако поступательное движение указанного вида не является чем-то предзаданным, чем-то фатально-неизбежным. Преобразование организации некоторого самодействующего начала наталкивается как на внешние, так и на внутренние ограничения, которые на уровне бессознательного движения преодолеваются лишь в результате случайного разброса радиирующей активности, когда эксперимент по выхождению вне себя может оказаться неуспешным или мало успешным и только частично приводит самодействующее начало на ступень разопричинения, обогащения исходного состояния новой определенностью. Самодействие может не состояться, оно всегда разворачивается в условиях риска, когда есть как минимум два исхода: и благоприятный и неблагоприятный. Совершенствование организации зависит от приуро12

ченности к согласованному действию множества факторов и внешнего и внутреннего порядка, и все эти факторы вовсе не обязаны складываться именно в тот калейдоскопический узор, который откроет самодействующему началу оптимальные возможности последующего развития. На пути ортогенеза несостоявшихся приобретений гораздо больше, чем состоявшихся, элиминированных проб гораздо больше, чем не элиминированных. Возможности последующего бурного подъема и взлета созревают тем длительнее, чем глубже преобразование, тенденция которого обнаружила себя эмпирически. Более того, преимущество наиболее перспективной формы развития в начале ее исторического пути может оказаться малозаметным. Только в нарастающем ряду трансформирующих исходную структуру изменений надстройка над прежней организацией, возникающая из функционально-обновленных действий, переходит в ее перестройку: в преобразование системообразующего отношения или самого фундамента системы. Только на высшей ступени развития система окончательно подчиняет себе свою внутреннюю природу: делает себя тем, что всего свободнее в данных исторических условиях места и времени. Лишь за счет бесконечного множества пробных решений, среди которых большая часть оказывается нерезультативными или недостаточно результативными, возникает то магистральное направление, которое открывает дорогу очередному ортогенезу. Сами процессы выработки частичных, локальных и генерализованных (общих) новообразований причудливым образом переплетаются между собою. Развитие — это веер как состоявшихся, так и элиминированных актов ортогенеза, нарастания целостности. Это система выработки новообразований вероятностным путем, таких новообразований, которые утверждают свою результативность через состязание между собой, через конкурентную борьбу. Таковы наши сегодняшние представления о самоорганизации, но чтобы они возникли, человеческая мысль должна была пройти мучительный и долгий путь поисков и заблуждений. Одна из первых попыток успешного продвижения в указанном направлении принадлежала крупному философу немецкого Просвещения И. Гердеру. Вслед за И. Кантом И. Гердер вводит в философию понятие об органических силах. По мысли Гердера, к самоорганизации способна система органического типа или органическая система. В этот термин И. Гердер, как и все продолжатели соответствующего понимания — вплоть до К. Маркса и В. И. Ленина,— вкладывал философское, а отнюдь не естественнонаучное содержание. ...Органические силы,— подчеркивает Гердер,— все ваяют, начиная изнутри7. Их характерная особенность заключается в том, что органические силы, действуя, умножаются. Но особенно плодотворной оказалась гердеровская идея самовозвращающейся деятельности, которую

13

он попытался применить к объяснению хода общественно-исторических событий. Тем, кем человек становится,— подчеркивает Гердер,— он становится только через самого себя. Таким образом, деятельность человека, согласно Гердеру, развивает его самого. Только благодаря продолжающемуся целую жизнь упражнению,— замечает он,— люди становятся людьми. При этом ученый хорошо осознает, что все полученное человек не может развивать в себе отдельно от предметов внешнего мира. Внешние воздействия со стороны природных условий человек воспринимает по-своему, органически их перерабатывая. Человек свободен тем более, чем более он господствует над миром, причем исследователь уже догадывается, что это господство должно быть предметно-орудийным. Первобытный народ, возделывая землю, возделал и самого себя, превратившись в культурный народ8,— к такому знаменательному выводу приходит выдающийся деятель немецкого Просвещения. Поскольку деятельность человека обратно действует на него самого, то наградой за труд служит прежде всего ощущение деятельной во всем организме силы. Поскольку человек сам себя делает человеком, то его организм с головы до пят есть оружие, ставшее живым телом. Утверждая примат органических сил над внешними причинами, Гердер провозглашает: ...только все в царстве людей и должно быть произведено руками людей9. Таким образом, он был одним из первых мыслителей, который пришел к выводу, что для осуществления свободы человека ему необходимо господство над обстоятельствами и отношениями, в которых он живет. Видимо, не случайно некоторые историки XIX в. считали, что учение Гегеля является лишь переложением доктрины Гердера на язык метафизики, т. е. философии. Во всяком случае, преемственность во взглядах на историю между Гердером и Гегелем налицо. В XVIII в. под системой понимали прежде всего Солнечную систему, организованную по законам действия внешних сил*. В противовес подобного рода взглядам Гегель заявлял: Но подлинным значением системы является тотальность (Totalitat), и она истинна лишь как такая тотальность, которая начинается с самого простого и путем развития делается все более конкретной". Понятие тотальности использовалось Гегелем двояко. Во-первых, применительно ко всему кругу человеческой деятельности и, во-вторых, по отношению к устройству общественной жизни. В первом смысле тотальность тождественна диалектическому единству всех видов деятельности. Такое органическое всеобщее охватывает

В Карманном философском словаре, опубликованном в 1764 г. в Женеве, М. Ф. Вольтер ссылается на представления Коперника, Кеплера, Ньютона как на основу, позволяющую выработать понятие Системы10. Точно так же у Гольбаха система природы мыслилась в основном с позиций линейной, механически истолкованной причинности.

14

метаморфоз одного и того же основания, принимающего на себя новые и новые определения действительности. При этом источником тотальности человеческой деятельности, по Гегелю, является труд, а свою деятельность во всеобщность человек превращает с помощью орудий. Другое направление философских разысканий Гегеля — рассмотрение общества как великого организма. Если ни один орган не может вырваться из-под власти целого, то такая власть целого и есть тотальность. Но горе организму как целостности, если какой-либо орган взбунтуется против власти целого и начнет вести свою собственную жизнь. Природа организма такова, что если не все части переходят в тожество, если одна часть полагает себя как самостоятельное целое, то все должны погибнуть 12. Общество, по Гегелю, представляет собою единство двух систем: системы частного интереса (семьи и гражданского общества) и системы всеобщего интереса (государства). Вслед за Монтескье, Руссо и другими философами XVIII в. Гегель считает государство целым, а гражданское общество и семью — его частями. Соответствующую установку К. Маркс разъяснял следующим образом: новейшая философия исходит в своей конструкции государства из идеи целого. Она рассматривает государство как великий организм, в котором должны осуществиться правовая, нравственная и политическая свобода, причем отдельный гражданин, повинуясь законам государства, повинуется только естественным законам своего собственного разума, человеческого разума13. Конституционную монархию как развитое политическое государство Гегель провозглашал тотальностью, органической всеобщностью. Применение Гегелем понятия тотальности влекло за собой использование в анализе такого объекта как государство определенных методологических принципов. Основным из них был принцип самоопределяемости органического целого и его частей. В соответствии с первичным определением государства как организма Гегель должен был рассматривать семью и гражданское общество как текучие члены целого в субстанциальном единстве с другими частями государства (политической властью и др.), снимающими в себе целое. Так у Гегеля получалось, что сферы частного интереса — семья и гражданское общество — не могут полагать свою самостоятельность в противовес тотальности целого, а потому являются системами более низкого уровня организации. Итак, государство как общественное целое, согласно Гегелю, есть органическая система. Обобщив материал по истории общественного и государственного устройства в разных странах, Гегель вырабатывает определенные принципы строения и функционирования органического целого, получившие свое категориальное выражение в Науке логики. Сам Гегель придал учению о развитии тотальности (т. е. единства, разворачивающегося во всеобщность), взятой в совокупности всех своих членов (функционирующих органов), характер долженствования, и этот императив попытался осуществить в своей конструкции учения о государстве.

15

На русской почве идеи Гегеля были подхвачены Т. Н. Грановским и легли в основу его понимания истории как развития органической жизни, как органического развития14. В своих Лекциях Т. Н. Грановский заявлял: ... Идея организма приложима к целому человечеству, не подлежит сомнению: если части живут органически, то и целое. Человечество одушевлено одним духом, который обособляется в большие и меньшие круги и идет правильным путем развития15. Согласно такому пониманию, история представляет не отрезанное от нас прошедшее, а цельный организм жизни, в котором прошедшее, настоящее и будущее находятся в постоянном между собой взаимодействии. Как известно, теория исторического процесса как целого, развивающегося по одним и тем же законам, независимо от внешней необходимости, была широко представлена трудами Т. Н. Грановского, существенно продвинувшими передовую русскую общественную мысль и духовную культуру России. На совершенно другой основе, чем у Т. Н. Грановского, идея тотальности была развита К. Марксом. В первых частях рукописи 1843 г. К критике гегелевской философии права К. Маркс еще разделяет точку зрения Гегеля на государство как на общественное целое, в котором воплощается все

Глава 2

ИНДИВИДЫ КАК КОНСТИТУТИВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ Хорошо известно, что люди присваивают и формируют реальность с помощью деятельности. По характеристике К. Маркса, человек является деятельным природным существом, которое само себя утверждает в своем бытие'. Деятельность есть субъектно-объектное отношение, которое развертывается во времени, оно процессуально и дискретно, состоит из последовательного ряда событий и предметных реализаций. Деятельность — это активность, направленная вовне субъекта*. Это отношение, посредством которого реализует себя субъект. Назначение, функция деятельности заключается в том, чтобы реализоваться в продукте, значимом для субъекта. Внутренняя необходимость природы человека заключается в том, чтобы производить свою жизнь посредством деятельности, которая постоянно стремится к тому, чтобы дать себе реальность в форме внешней действительности''1.
      В этом смысле научиться деятельности, как правильно подчеркивает В. П. Иванов, значит попросту стать человеком. Субъект — причиняющее начало деятельности, поэтому все образования окружающего его мира выступают для него как объекты, как предметы его активности. К. Маркс писал, что раньше выступало как особый способ, побудительная цель, деятельность, теперь выступает в своем результате (в изменении предмета) как предмет с новыми определенными свойствами...4. Будучи двучленным отношением, деятельность аккумулирует в себе принцип раздвоения на противоположности: активного и пассивного (действующего начала и реальности, испытывающей его действие). Поскольку субъект действует как причиняющее начало, он переносит на объект свою причиняющую энергию. Деятельность человека подчиняет предметы природы собственному течению и порядку. Отношения внешнего мира становятся опорой и формой его жизнедеятельности. Вещам природы человек придает определения, соответствующие его целям. Его деятельность подчиняет внешний мир более высокому порядку, чем тот, в котором находятся вещи, взятые в их естественной взаимосвязи.
* Деятельность и есть активность, которая по форме направлена вовне, но содержательно всегда обращена на субъект и равна ему, как вообще человеческому субъекту2.

25

С помощью действия природное окружение преобразуется в предметную сферу собственного саморазвития человека. За счет целеполагания осуществляется трансформация действительности в человеческий мир. В деятельности и через деятельность наличное бытие формируется и присваивается как человеческое. Мир человека — это превращенные в действительность возможности, изыскиваемые субъектом в наличном материале. Благодаря акту целеполагания возникает особого рода реальность, вторая природа, структурированная вокруг человеческих потребностей. В предметном мире человеческого бытия вступает в силу другой конструктивный принцип, в отличие от существующего независимо от человека. Итак, деятельность начинается с реакции, направленной вперед меня: в мир. Но в достигаемом результате я выхожу за свои границы, поскольку мои человеческие определения оказываются прочно закрепленными в объекте: в вещи, находящейся вне меня. Текучие свойства деятельности угасают в свойствах продуктов: в формообразованиях природы, подчиненных человеческим целям. В этом смысле предмет есть абсолютная бедность (К. Маркс), небытие субъективности, поскольку началом, единственно наделенным способностью к деятельности, живым бытием деятельности является субъект и только он один. Иначе сказать, противоречивая сущность предмета заключается в том, что он является и бытием и небытием субъективности. Одно определение предмета противостоит другому его определению. Итак, первая фаза деятельности — где субъект обращен вовне себя — завершается таким состоянием, где определения субъекта материализуются в его продукте и где субъекта как такового уже нет: он объективировался, опредметился, перестал быть субъектом для самого себя. Фаза обращения деятельности вовне - это фаза действия на границе со своей собственной противоположностью. Важно при этом подчеркнуть, что моя активность противостоит внешнему миру как объекту, не вмещаясь в него. Человек может больше, чем он есть на настоящий момент. В предметном мире человек находит перед собою мир, равный мере его способностей, но сами эти способности не являются чем-то застывшим, раз и навсегда данным, готовым. Деятельность, начинающая с обращения вовне, никогда не утрачивает своего свойства быть производной от человека, от субъекта, быть его проявлением и действительностью. Субъект только потому является субъектом, что он подчиняет себе объект, превращая последний в орудие самоизменения. Вот почему он не может полностью идентифицировать себя с инструментальным, на сию минуту пригодным для собственного возвышения бытием. Будучи активным субъектом, он неизбежно выпрыгивает за пределы того, что противостоит ему в единичном, оконеченном предмете. Обращение вовне актуализирует наличные потенции субъекта, но они никогда не совпадают с континиумом свободно осуществляющихся человеческих возможностей. Предметный мир человече26

ской жизнедеятельности выступает как одноразовый эквивалент человеческой активности, но сама активность непрерывна и потому принципиально незавершима. Деятельность не может быть воплощена без остатка в однойединственной предметной форме, даже телесная форма человека не есть ее адекватное выражение. Ее подлинная форма — это смена всех и всяких предметных форм, т. е. формообразование как таковое, свободное, универсальное, целенаправленное5. Но если деятельность не может и не хочет слиться со своим объектом, то обращение вовне должно смениться обращением на себя самое: процесс формообразования необходимо оборачивается на самого субъекта: активность, положенная вовне, трансформируется в плоскость для меня. Как солнечный луч, ударяющий о поверхность воды, отпрядывает назад, так деятельность должна отразиться от своего объекта и отпрыгнуть назад к субъекту. Ведь содержательная определенность моего внутреннего бытия есть только отблеск противостоящего предмета и смысла, след их6. Если активность принадлежит объекту, если он целиком поглощает меня, то я зависим от него: не я делаю себя другим, а он делает меня другим; я его объект, а не он мой объект. Там, где объект целиком вбирает или превышает активность субъекта, он лишает субъекта свободы выбора, свободы движения в будущее. Первой необходимостью для субъекта, желающего сохранить свою свободу, является необходимость отделиться от своего продукта, размежеваться с ним. Объект только там выступает как объект, где субъект не только идентифицирует себя с продуктом своей деятельности, но и противопоставляет себя своему продукту, и это противостояние своему объекту целиком процессуально, деятельно. Вот почему непреложным законом деятельности как субъектно-объектного отношения является переход первой фазы — обращения вовне — во вторую фазу — в поворачивание деятельности вспять — в плоскость для-себя-бытия. Именно на этом решающем отрезке пути выявляется, какую долю объективности (какие свойства и определения предметности внешнего мира) субъект отвоевывает на свои нужды, на нужды собственного целеполагания. Субъект делает объект своим не тогда, когда он идентифицируется с ним на стороне внеположенного бытия, а тогда, когда он идентифицируется с объектом в самом себе: в рамках своей деятельной природы. На смену отрицания в объекте приходит акт нового обретения себя, а именно обретения себя с помощью объекта. Благодаря повернувшемуся вспять движению субъект снимает то ограничение, которое было наложено на его деятельность предшествующим актом опредмечивания и вновь обретает свободу быть живым носителем деятельности, вновь обретает способность реализовать деятельность. Фигура кругооборота, которую описывает способность к деятельности, обеспечивает воспроизводство в субъекте извнезаданной противоположности: мерки противостоящего субъекту объекта. Во второй фазе кругооборота субъект наполняет содержание своей субъективности мерками 27 все новых и новых вещей, опосредуемых его деятельностью, вовлекаемых в кругооборот его cамополагания. Иначе говоря, человек формирует, структурирует и субординирует мир ради себя. Подчинение объекта субъекту заключается в том, что субъект отторгает часть внешнего мира в свое внутреннее достояние. Происходит акт удвоения мира в самом человеке; бытие объекта реализуется дважды, один раз вовне субъекта, другой раз в нем самом. Тем самым границы противоположностей оказываются сдвинутыми, границы противоположностей перемещаются внутрь субъекта, и он становится носителем полярно взаимосвязанных определений: наряду со своими собственными определениями он становится носителем присвоенных определений объекта (определений, целиком позаимствованных извне). Деятельность есть такое единство процессов, где обращению вперед соответствует обращение назад, т. е. отторжение определений объекта во внутреннее достояние субъекта. Только тогда, когда такое отторжение произошло, когда определения объекта были интернализованы, переведены во внутреннее достояние субъекта, можно сказать, что субъект одержал победу над объектом. Благодаря тому, что определения объекта были транспонированы (латинское (transpono — переставляю) субъектом и стали его внутренним достоянием, сам субъект получает возможность возвыситься над своим прежним (исходным) состоянием и поэтому стать другим: другим не в силу утраты некоторой доли принадлежащей ему субъективности, а в силу обогащения и возвышения последней. Субъект становится другим потому, что обретает способность мочь: способность продвинуться дальше, по сравнению с тем, где он находился. Но для этого нужно стать богаче, а не беднее. Замыкание деятельности на самом субъекте и его способностях превращает последнего в узел многократных самоопределений, в средоточие циклического движения самообновления. Транспонирование объективного в субъективное манифестирует акт изменения самого субъекта. Деятельность не просто изменяет свое направление — оборачивается вспять, она приобретает новую функцию: преобразует, переделывает (в экстремальной ситуации перерождает) того, кто ею занимается. Жизнь, не успокоенная настоящей наличностью, реализует себя в борьбе за свое самоутверждение. Только отстаивая свою самость, суверенность своего Я, человек может выйти за пределы любых внешних определений, сделать их неадекватными себе. Его воля, сила его духа направлены на то, чтобы в борьбе за самоутверждение последнее слово оставалось за ним. И только в такой борьбе он может установить, кем же является для самого себя. Итак, вся стратегия определенной деятельности рефлектируется в субъекте. Благодаря рефлексу деятельности на нее самое наличное бытие субъекта раскрывается как нечто еще не окончательное: не-все-еще. Абсолютно первична форма человеческого самобытия.

28

Благодаря оборачиванию деятельности на нее самое деятельная способность восстанавливается в самом ее корне и причиняющее начало получает возможность распространять свою активность на все новые и новые объекты, реализовать существенно различные, несовпадающие между собой цели. Превращение деятельности из одноцелевой в многоцелевую многократно обогащает ее содержание. О человеке, который не замыкается на одном объекте, не замыкается упорно в своих границах, уже нельзя сказать: вот ты весь здесь и ничего в тебе больше нет: ты весь исчислен своим объектом, тем, что ты с ним делаешь. Таким образом, способность к самообновлению, к многообразию целей — это способность как бы изнутри перерасти себя: сделать неправдой любое овнешняющее и завершающее определение собственной субъективности. Человек никогда не совпадает с самим собой... Подлинная жизнь личности совершается как бы в точке этого несовпадения человека с самим собой, в точке выхода его за пределы всего, что он есть как вещное бытие7. Действенное прошлое дает известное направление будущему, но это предвосхищение будущего не составляет и не может составить однолинейного процесса. Благодаря рефлективной природе деятельности субъект приобретает возможность быть открытым для себя, не совпадает со своей наличностью. Пока я живу, объективное, транспонированное в субъективное, не может застыть и уплотниться в успокоенную наличность. В деятельности я нахожу себя как нечто еще предстоящее. В чем моя внутренняя уверенность, что выпрямляет мою спину, поднимает голову, направляет мой взгляд вперед? — спрашивает М. М. Бахтин. И отвечает: я восполняю себя из предстоящего, должного, желанного, только в будущем лежит действительный центр тяжести моего самоопределения. И чего бы я ни достиг в будущем, центр тяжести самоопределения все же будет опять передвигаться вперед, в будущее, опираться я буду на себя предстоящего. Мое единство для меня самого и дано и не дано мне, оно непрестанно завоевывается мною на острие моей активности8. М. М. Бахтин правильно подчеркивает, что пока жизнь не оборвалась во времени, она живет изнутри себя надеждой и верой в свое несовпадение с собой. Вместе с тем у читателя работ М. М. Бахтина (в противоположность позиции героев Ф. М. Достоевского, для которых несовпадение с собой — само по себе представляет высшую ценность) не должно оставаться сомнения, что надежда и вера оправданы лишь в том случае, если я предстоящий становлюсь лучше меня прошлого. Ведь мое смысловое будущее — это будущее субъективности, возвышающейся над самой собою, поскольку находиться в непрерывном движении становления означает в то же время развиваться, завоевывать новые рубежи. Само это движение бесцельно, если оно не наполняется высоким смыслом, исторически-значимым идеалом. Если восполнение из предстоящего грозит

29

утратой внутренних устоев личности, оно ставит личность на грань духовного хамелеонства. И тогда калейдоскоп сменяемых извне определений не обогащает, а растлевает личность, делает ее непригодной ни для одного большого, задуманного на многие годы дела. Точно так же, как холопская удовлетворенность любой личиной, которую человека принуждают примерять к себе обстоятельства, сохранение себя за счет приспособленчества, за счет равнодушия к перспективным линиям общественного бытия оставляют человека без руля и без ветрил, обрекают суденышко его личной жизни на неминуемую гибель среди разбушевавшихся стихий. Лишь на парусах прочных внутренних устоев можно плыть против течения. Само развитие человеческих способностей нуждается в общественно-развитых средствах для своего расширения и углубления. Только тогда, когда индивид овладевает средствами, превышающими его индивидуальную ограниченность (фрагментарность, единичность), перед ним открывается путь — извлечь из бездны возможностей, таящихся в человеке, на свет сознательной жизни адекватные его собственной сути формы бытия, перевести последние из сферы виртуального бытия в бытие практического действия, практического воплощения. На этом пути ход за пределы своей партикулярности становится действительно оправданным и животворящим, он приобщает индивида к общественно-значимым результатам и достижениям, запечатлевшим в себе для-себя-сущие) человеческие способности, взятые в любых своих проявлениях: от индивидуальных и групповых до коллективных и общеисторических. Итак, нужна внутренняя самостоятельность, чтобы не оказаться беззащитным перед лицом случая, и потому подлинным стержнем личности могут быть лишь само причинение и самодеятельность, составляющие квинтэссенцию человеческого. Самопреобразование, саморазвитие — таков закон и источник становления больших людей, их не определимости судьбой. Состоявшийся поступок делает человека сильнее, увереннее в себе, подготавливает новый шаг к дальнейшей реализации проектов бытия. Степень и масштаб свободного утверждения чело в жизненном мире соответствует мере его самобытия. Рефлективная природа деятельности впервые в истории общественного и гуманитарного знания была раскрыта И. Г. Фихте. Оборачивание деятельности на нее самое было понято Фихте как обогащение деятельности производством своих собственных продуктов. Общий вывод Фихте гласил: рефлексия есть подлинная почва и корень всякой другой жизни9. Эта мысль была подхвачена и развита Г. В. Ф. Гегелем. Как показал Д. Лукач, Гегель стал предшественником исторического материализма благодаря своим попыткам освоить предмет и метод экономической науки и обнаружить таящуюся в них диалектику10. В понима нии экономической деятельности Гегель стоит на точке зрения экономи ческого учения А. Смита. Он приходит к выводу о том, что, когда речь идет о человеческом роде, труд является, несомненно, основой человеческого развития. Обращаясь к анализу труда как первоначальной формы человеческой практики, Гегель делает шаг на пути к философскому пониманию действительного отношения и взаимодействия между человеком и природой. ...Деятельность,— писал Гегель,— в такой же мере есть и преобразование непосредственно данных предметов внешнего мира; например, при постройке дома различными способами видоизменяются грунт, камни, лес и прочие материалы. Вид этих предметов подвергается изменению. Их соединяют совершенно иначе, чем они были соединены прежде... Это превращение внутреннего определения в нечто внешнее называется [практической] деятельностью". В иенский период своей философской деятельности Гегель еще не порвал пуповины, связывающей его концепцию с активизмом И. Г. Фихте: категориально выражая свои идеи, Гегель еще не изжил характерных для Фихте оборотов мысли. Так, например, он пишет: Я есть форма чистого беспокойства, движения или ночи исчезновения... Через опосредование оно должно стать собою благодаря себе. Его беспокойство должно стать тем самым самоупрочением, должно стать движением, снимающим себя как беспокойство, как чистое движение. Это [есть] труд... Беспокойство становится порядком именно потому, что оно становится предметом12. В этом довольно идеалистическом по форме рассуждении, содержится глубокая мысль о том, что труд есть посюстороннее делание — себя — вещью, делание — себя — предметом. Гегель так и пишет: а) В труде я непосредственно делаю себя вещью, формой, которая есть бытие. (Вслед за Фихте Гегель на этой стадии философского развития под бытием понимает нечто прочное, предметное.— Е. Р.). (3) Это свое наличное бытие я тоже отчуждаю, делаю его чем-то чуждым себе и сохраняю себя в нем 13. Так же, как И. Г. Фихте, Гегель в полной мере сознает, что специфика деятельности выражается через ее отношение к субъекту. Если деятельность одностороння, замыкается на специфическом предмете, то и в субъекте укореняется лишь одно предметное определение. Человек делается слепым и глухим ко всему, что выходит за пределы его упрочившегося предметного бытия. Из такого понимания Гегель сделал далеко идущие социально-экономические выводы. Вслед за Адамом Смитом Гегель ухватывает калечащее индивида содержание общественно-разделенного труда. Там, где в обществе господствуют частные интересы атомизированных индивидов гражданского общества, отдельный индивид работает для удовлетворения какой-то одной потребности. Так как трудятся лишь ради удовлетворения потребности как абстрактного для — себя — бытия, то и трудятся тоже лишь абстрактно,— подчеркивает Гегель14. Сила самости состоит в широте охвата, а последнее теряется. Благодаря абстрактности труда индивид становится более механическим, притупленным, бездуховным. Его (индивида.— Е. Р.) тупой труд ограничивает его одной точкой, и труд тем совершеннее, чем он одностороннее... Столь же непреложной является борьба за упрощение труда,

31

изобретение новых машин и т. д. — умелость отдельного "индивида" есть возможность сохранения его существования. Последнее целиком подвержено игре случая в целом. Следовательно, множество людей осуждено на совершенно отупляющий, нездоровый и необеспеченный труд — труд на фабриках, мануфактурах, рудниках, ограничивающий умелость...15. Заслугу Гегеля К. Маркс усматривал в рассмотрении труда как самопорождающего процесса. Отдавая должное Гегелю, Маркс в Рукописи 1844 г. писал: Величие гегелевской Феноменологии и ее конечного результата — диалектики отрицательности как движущего и порождающего принципа — заключается в том, что Гегель рассматривает самопорождение человека как процесс, рассматривает опредмечивание как распредмечивание, как отчуждение и снятие этого отчуждения '6. Одним из положительных моментов гегелевской диалектики Маркс считает рассмотрение снятия как предметного движения, которое вбирает в себя обратно отчуждение (EntauruBerung— вовне — отделение)'8. Что дает такой подход самому Марксу? Перерабатывая диалектику Гегеля в духе материалистического понимания истории, Маркс приходит к следующему знаменательному выводу: Труд есть для — себя — становление человека в рамках отчуждения (EntauruBerung отделения вовне.— Е. Р.) или в качестве отчужденного человека (als entauruBerter Мепsch — в качестве овнешняющего человека.— Е. Р.)19. Следовательно, именно к Гегелю примыкает К. Маркс, когда рассматривает действительного, телесного человека как вбирающего в себя и излучающего из себя все природные силы, как существо, которое полагает свои действительные, предметные сущностные силы благодаря своему вовнеотделению: durch seine EntauruBerung . Иначе говоря, зачатки исторического материализма (В. И. Ленин) в трудах Гегеля были последовательно развиты К. Марксом, для которого материалистическое объяснение истории имело прежде всего методологическое значение, т. е. выступало орудием не одного только объяснения, а и преобразования мира.
      Уже в Экономическо-философских рукописях 1844 года К. Маркс подчеркивает: Практическое созидание предметного мира, переработка неорганической природы (неорганической в гегелевском смысле, т. е. всей природы — живой и неживой,— которая выступает орудием реализации человеческих замыслов.— Е. Р.) есть самоутверждение человека как сознательного родового существа...20.

32

Маркс затем добавляет: Предметное существо действует предметным образом, и оно не действовало бы предметным образом, если бы предметное не заключалось в его существенном определении. Оно только потому творит или полагает предметы, что само оно полагается предметами...21.
Наконец, в Тезисах о Фейербахе (текст 1845 г.) мы находим чеканную формулировку той же самой мысли: Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности, или самоизменения, может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика22. Подчеркнем прежде всего, что, согласно К. Марксу, самоизменение или самоутверждение человека как родового существа осуществляется в общественно-исторической деятельности особого рода, в которой самоизменение человека тождественно изменению им внешних обстоятельств бытия, оно совпадает с процессом, в котором люди полагают себя созидаемыми ими предметами. Такая общественно-историческая деятельность, в которой люди принимают на себя определение причины, которая преобразует самое себя, и называется практикой. Она революционна потому, что революционным образом преобразует самих субъектов, осуществляющих подобную деятельность. Практическое преобразование природы и общественной организации людей таково, что в этом историческом процессе, охватывающем многие поколения, люди как зачинатели всего движения, как началополагающие своим действием приходят лишь к изменению самих себя. Иначе говоря, именно общественно-историческая практика выступает главной сферой оборачивания вовне — достигнутого результата в собственное бытие осуществляющих соответствующую деятельность субъектов. Практика — это та сфера, где вновь и вновь себя реализует повернувшая вспять последовательность причин и действий, где эффект самоорганизации, саморазвития актуально (предметным образом) себя осуществляет. Поскольку социально-преобразующая практика осуществляется вне головы человека и имеет характер объективно-реальных действий, постольку ее результат есть только подтверждение акта полагания, закрепляющего на мгновение свою энергию в виде продукта23. В марксовой концепции общественно-исторического развития идея труда как первоначальной формы человеческой практики наполняется новым диалекти-коматериалистическим содержанием. Когда продукты труда выступают как природный материал, превращенный в органы человеческой воли24, то власть человека над природой выражается в том, что к природному материалу прилагается мерка человека. Фигура кругооборота, в которой находится способность к деятельности, удерживает оба антиномичных определения — мерку человека и мерку предмета — не путем внешней связи, не посредством внешнего сосуществования одного рядом с другим, а как определения, из которых одно содержится в другом, т. е. как живой взаимопереход, диалектическое взаимопроникновение. Как на стороне 3. Зак. № 135 33

субъекта, так и на стороне объекта удерживается антиномическое противостояние мерки человека и мерки предмета. Именно обмен противоположными определениями составляет суть возвратного причинения. Только благодаря постоянному рефлексу деятельности на нее самое труд оказывается способен превращать аморфное в структурное, бесформенное в оформленное, неорганизованное в организованное. Не бывает труда, который не требовал бы напряжения сил, волевого усилия и связанных с ним хлопот. В процессе труда происходит переход моей жизненной силы на предмет, сделанный мною же. Без вложения человеческой способности в явление природы оно не может стать нашим предметом: для того, чтобы предметный характер вещи мог себя обнаружить, необходимо, чтобы в ней осела, откристаллизовалась человеческая деятельность: предметность не проявляется в ее (вещи.—Е. Р.) натуральной форме25. Предметность придается природному бытию субъектом. Итак, полагание предмета трудом требует человеческой реакции на него как со стороны самого производителя, так и со стороны другого человека. Вместе с тем акт полагания всегда наталкивается на сопротивление вещи и должен считаться с границами и характером этого сопротивления. Процесс труда никогда не может выйти за пределы причинных связей вещей. Именно потому, что вещи обладают своим собственным35 реплетаются самым причудливым образом в таком химерическом образовании, которое называется предметным воплощением человеческого действия. Человеческая субъективность в предметной форме максимально объективирована, но в то же время она не может возникнуть независимо от человека, помимо его действия. Будучи средоточием и вместилищем субъективности, предметная форма не содержит в себе того самодостаточного бытия, самодостаточного основания, которым отличается субъект как таковой. Полагание в процессе труда есть реализация в предметном содержании производительной способности и сущностных сил человека. Диалектический смысл перемещения активности, которое совершается в процессе опредмечивания, лучше всего выражается немецким термином аufhеЬеп. В диалектике он приобрел значение диалектического отрицания, снятия. Но первоначальный спектр значений немецкого глагола — гораздо богаче нашей философской премудрости: аufhеЬеп означает и устранить, и сохранить, и даже посадить под арест. И в самом деле, опредметить человеческую субъективность означает посадить ее под замок. Производительная способность закрепляется, депонируется в предмете, внеположенном человеку. Поскольку предмет приобретает самостоятельное существование, человек утрачивает свою власть над ним. Отныне человеческая субъективность отделяется от своего полагающего начала и в предметном виде начинает жить по законам, которые вовсе не обязаны совпадать с желаниями человека, породившего саму эту форму. Продукт, созданный одним человеком, может стать орудием для закабаления другого человека, может стать средством приобретения власти над все новыми и новыми людьми. Полагание посредством труда подчиняется общему закону самовозобновляемой деятельности: Не будешь расходовать свою активность — ничего не приобретешь; будешь расходовать — можешь все потерять. Разрешение этого противоречия становится возможным лишь тогда, когда человеческая субъективность выводится из-под ареста, т. е. закрепление ее в некоторой предметности устраняется, преодолевается. Иначе говоря, на смену диалектическому снятию субъективного в объективном должно прийти повторное снятие: отрицание самой предметности как существования, независимого от субъекта, породившего ее самое. Но такое повторное снятие есть ни что иное, как диалектический процесс отрицания отрицания. Это процесс, который призван положить конец своеволию объекта и использовать объект по его прямому назначению — для возвышения субъективности того, кто трудится, кто создал единичную форму конституирования социальной (а отнюдь не природной) действительности. Если действие вовне завершается опредмечиванием сущностных сил человека, то на смену акту опредмечивания приходит акт распредмечивания, когда человеческая субъективность возвращается из отрозненного,

36

опредмеченного бытия к самой себе. Обратная последовательность причинно-следственных связей в таком случае означает, что субъект и объект меняются местами, активность субъекта поворачивает вспять. По ходу оборачивания активности человека-субъекта на нее самое объект (природный материал) утрачивает свою естественно-природную форму, а функциональные определения субъекта наполняются новым содержанием. Объективное отождествляется (совпадает) с субъективным уже не на стороне объекта, а на стороне субъекта: человеческая субъективноcть наполняется не содержанием отрозненности, а предметно-инициированными различиями, произрастающими на ее собственной почве. Определения человеческой субъективности выступают как различия в едином, а не единства в различном27. Через полагание различий в самой себе человеческая деятельность становится свободной человеческой деятельностью, т. е. обретает статус самополагания или самодеятельности: ведь свои определения она порождает из себя в самой себе, полагая те границы, в которых действительно нуждается. На почве детерминированного извне содержания возникают функционально-воспроизводимые определения самой человеческой субъективности, на них полностью распространяется следующая марксова характеристика: Они члены, а не части, они движения, а не устойчивые состояния...28. К тому же члены могут лишь постольку взаимно сохранять друг друга, поскольку весь организм находится в текучем состоянии и каждый из членов снимается в этой текучести29. Различие, подчеркивает К. Маркс, заключается здесь в живом движении отличных друг от друга функций, которые все одушевлены одной и той же жизнью. Таким образом, само их различие не предшествует в готовом виде этой жизни, а, напротив, само непрестанно вытекает из нее самой и столь же постоянно исчезает и парализуется в ней30. Итак, акт распредмечивания включает в себя два взаимосвязанных момента: во-первых, утрату объектом естественно-природной формы и, вовторых, полагание человеческой субъективностью внутренних различий себя самой. Каждому единичному процессу человеческой деятельности — будь то труд, процесс художественного или какого-нибудь иного освоения мира,— форма самодеятельности придается в силу оборачивания человеческой активности на нее самое, когда акт раcпредметчивания выступает как естественное продолжение предшвстврющево еиу дмйстжия жовна, кбк звено заиыкаьщее(весь прдцесщ в йсхобном пуните._В началл XX в. и указанбой иробйемаъике(вножь оиратался С. В. Ртбийштевн. И статье пранции твирчеркой(самвдеярельаоста, йпервые нпубаикоаанний в$1922 г.( С.!Л. Тубийштейн пасал: Твкова, виобщд, отличлтелшная#осоаеннксть всего органического: функционируя, организм сам формируется. Создавая свое произведение, художник тем самым создает и собственную свою эстетическую индивидуальность. В творчестве создается и сам творец31.

37

Лишь в организации мира мыслей формируется мыслитель, в духовном творчестве вырастает духовная личность. Итак, субъект в своих деяниях, в актах своей творческой самодеятельности не только обнаруживается и проявляется, но в них созидается и определяется. Поэтому тем, что он делает, можно определять то, что он есть, направлением его деятельности можно определять и формировать его самого32. Если есть путь, то только один путь для создания большой личности: большая работа над большим творением. Вот почему видеть в деяниях только проявления субъекта, отрицать обратное воздействие их на него значит разрушать единство личности. Бывают, конечно, деяния, которые не определяют характера личности и не включаются в то целое, в котором заключается личность. Но должны быть и такие, которые ее построят; иначе не было бы и ее самой. Личность тем значительнее, чем больше ее сфера действия, тот мир, в котором она живет, и чем завершенное этот последний, тем более завершенной является она сама33.

Глава 3

ФОРМООБРАЗОВАНИЯ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ КАК ЕЕ СОБСТВЕННЫЕ ПРОДУКТЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ
1. Общественная история — история человеческого труда Как известно, люди начинают с того, что овладевают при помощи действия известными предметами внешнего мира и, таким образом, удовлетворяют свои потребности. Формообразующим началом общественной жизни является сам человек: именно человек выступает как производящее, а все остальное — как проижводимое. Люди формируют и присваивают реальность с помощью деятельности. Из каких же актов складывается деятельность? Это прежде всего акт объективирования субъекта: акт выхода деятельности во внешнее бытие. В диалектике перенесение некоторых определений субъекта на объект выражается понятиями полагания, положенности. Вовнепола-гание есть покорение природы, освоение внешнего мира человеком ради получения жизненных средств. Тому, что дано природой, человек придает целесообразную форму. Вовлекая предметы природы в свою деятельность, человек присоединяет к своей собственной телесной организации те силы природы, которыми он прежде не обладал. Вот почему

38

многообразие предметов, с которыми индивид вступает в практический контакт, служит предпосылкой многообразия собственных проявлений его жизни. Производящее начало опосредует свое изменение создаваемым продуктом. Вместе с изменением продукта изменяется само производящее начало. Как мы уже знаем, всякая активность есть акт противополагания: конституирование объекта субъектом. Противополагание субъекта другому бытию есть превращение другого в результат собственной деятельности. Бесследно исчезнуть в результате — вот где кроется опасность для производящего начала. Исчезая в результате, производящее начало самоликвидируется, перестает быть производящим началом: полагающее полностью переходит на сторону полагаемого, его самобытию приходит конец. Следовательно, объект еще нужно подчинить субъекту: переделать, придать пригодную для присвоения форму. Результат, как полученное за пределами субъекта, еще следует перевести в присвоенное самим субъектом. Именно прирост результата обновляет субъект самоизменения. Противополагание, обращенное к своему исходному пункту, принимает на себя определение избыточности, приобретает форму избыточности и становится источником развития. Следовательно, императивом сохранения человеческого бытия является необходимость не только отдать свои силы покорению природы, но и отторгнуть у нее ресурсы для покрытия все возрастающих нужд человеческого существа. Итак, человек утверждает себя через свое отрицание, через акт вовнеполагания. На стороне положенного бытия субъективные характеристики редуцируются к форме предметности, становятся объектно-подобными. Только на стороне самого производящего начала происходит редукция объектных характеристик к субъектно-подобным. Тем самым деятельность человеческого индивида кладет конец застывшему состоянию положенного бытия: бытия испытывающего, принимающего на себя действие субъекта. Определение субъекта, укорененное во вненоложенном бытии, не самостоятельно в том, чем оно стало. Определение субъекта становится определением самообоснованности лишь благодаря укорененности в собственном содержании. Принципом существования самообосновывающей деятельности является противоречие. Субъект одновременно и определяет вовнеположенное бытие, и сам получает определение из внешнего бытия; и детерминирует объект и детерминируется объектом. Но если содержание производящего начала целиком заимствовано извне, оно утрачивает свой статус самоопределяющегося бытия, статус самообоснованности. Есть и другая альтернатива. Поскольку в инобытии содержание производящего начала сливалось (идентифицировалось) с содержанием внешних обстоятельств, субъект получает возможность перевести в свое внутреннееного вовне производящее начало по существу отторгает часть вовнепротивостоящего ему мира в собственное достояние (делает чужое своим). Через фазу производства вовнеположенного бытия бытие субъекта становится обладанием: субъект бытия становится качественно иным, приобретая определенность и статус субъекта обладания. До оборачивания вспять противополагания субъекта и объекта субъект производства еще не может стать субъектом обладания: не может каким-либо образом потребить произведенный им продукт. Если произведенное, взятое как результат, есть положенное, то производящее, взятое со стороны своего созидательного потенциала, есть предположенное. Видоизмененный, переработанный вовнеполаганием результат, присоединенный к изначальному субъекту самоизменения, становится предпосылкой. С этой точки зрения самообоснование есть переход внеположенного в предположенное. Иначе сказать, предположенное, есть результат, направленный на преобразование своей собственной причины. Самообоснованное, самоопределяющееся бытие может существовать лишь за счет повторяющихся актов выхода во внешнее бытие, т. е. за счет процесса воспроизводства самого себя. При воспроизводстве исходят из продукта...'. Продукт же выступает и как условие и как результат процесса производства. Предпосылки производства выступают в самом воспроизводстве как его прошлые результаты, а результат производства — как его предпосылка. Во всяком воспроизводстве любая предпосылка выступает как результат (как полагание), а любой результат — как предпосылка2. В акте вовнеполагания затрата деятельной энергии субъекта выступает как распределенное в пространстве количество3. Иначе говоря, чтобы получить прирост результата, нужно затратить материальную силу, а чтобы иметь возможность затрачивать материальную силу вновь и вновь, необходимо обеспечить обратный приток вовне достигнутого результата к своему исходному пункту. Когда отношение противополагания субъекта и объекта оборачивается вспять, то причина и следствие меняются местами, причем происходит инверсия такого рода, что в конце движения снова обнаруживается то, что уже было в его начале4. Если раньше субъект сам из себя выделял то, что служило ему противоположностью, то теперь тот же субъект положенную им противоположность снимает собственной деятельностью. Такой конец, выражаясь словами К. Маркса, уже содержит в себе принцип и мотив его возобновления5. Той глобальной органической системой (Тоtаlitаt), в которой живут люди, является общество. Именно обществу как таковому присуще движение самоутверждения, самообоснования. Применительно к обществу истиной является утверждение Гегеля, что живая субстанция есть опосредствование становления себя иною. Благодаря опосредствованию складывается структура, которая позволяет обществу как системе быть

40

относительно устойчивой к внешним и внутренним дезинтегрирующим воздействиям. За счет труда множества индивидов общество может обеспечить самостоятельность, поставив себе на службу внешнее бытие — природу, добывая оттуда ресурс вещества и энергии, необходимый для собственного существования. Но природное окружение враждебно человеку: оно выступает как та разрушительная стихия, действие которой направлено на разупорядочивание, на дестабилизацию уже отлаженного человеком взаимоотношения с природой. Только подчинив себе стихию неочеловеченной природы, только направив ее из разрушительного русла в созидательное, человек становится подлинным хозяином своей жизни, и вместе с тем оказывается высшей ступенью развития природы. Как всякая высокоорганизованная система общество стоит перед необходимостью защититься от вредного внешнего воздействия, обезопасить свою внутреннюю структуру от неблагоприятных для нее внешних влияний. Организм, органическая система — синоним организации, которая сама себя строит. Вот почему, чтобы понять жизнь организма, нужно понять важнейшие законы организации. Наукой, изучающей такие законы, является синергетика, с некоторыми выводами которой нам предстоит познакомиться в дальнейшем6. Синергетика рассматривает переход материальных систем от равновесного состояния к неравновесному. Выводы синергетики опираются на диалектическую идею, согласно которой все изменения могут идти в противоположных направлениях. Поэтому энтропия системы может не только возрастать: изменение системы может происходить в прямо противоположном направлении отклонения от равновесия. Возникновение глубокой неравновесности по своим специфическим законам приводит систему к появлению упорядоченности, а согласованность внешнего воздействия с внутренним упорядоченность системы увеличивает. Если внешнее воздействие является источником флуктуации, разрушающих упорядоченность системы, то с этим дестабилизирующим фактором система может справиться одним-единственным способом: перенести свою упорядоченность на внешнюю неупорядоченность, противопоставить силам разрушения силы созидания. Но противодействовать разрушению система может лишь за счет сил самого разрушения. Противостоящая своей упорядоченностью внешней неупорядоченности система обязательно увеличивает состояние хаоса и беспорядка в своем окружении. Возрастание упорядоченности в одном пункте пространства происходит лишь за счет еще большего возрастания неупорядоченности в смежном пространстве. То, что возрастает в одном месте, убывает в другом. Иного хода процессов материальное бытие не знает. Упорядоченность в области неорганической природы уменьшается для того, чтобы она могла возрасти в области органической природы (самоорганизующихся систем все более высокого типа). Когда производящее начало переключает или переводит силы разрушения в силы созидания, из его столкновения с разупо-рядочивающей стихией возникают вечно новые противоположности упо-

41

рядоченности и неупорядоченности. Разупорядочивая объект, субъект создает собственную упорядоченность. Путем разрушения натуральной формы объекта созидается более высокая упорядоченность общественных форм жизни. Противополагание субъекта объекту есть противостояние разупорядочивающей стихии, которое постоянно должно углубляться и обостряться, иначе никакого приращения результата на стороне субъекта не возникает. Один из выводов синергетики гласит, что упорядоченное бытие должно как можно дальше оттолкнуться от неупорядоченного бытия, чтобы развитие материальной системы могло идти по восходящей линии, противостояние упорядоченности и неупорядоченности должно непрерывно возрастать (закон поляризации). Как мы показали во вступительной части главы, в жизни органической системы противоречие упорядоченности и неупорядоченности не только само себя созидает, но и само себя разрушает, разупорядоченное бытие обращается на нужды упорядоченного бытия. Поскольку причина и следствие меняются местами, материалы,- необходимые для строительства своей собственной упорядоченности, органическая система извлекает из своего окружения. После таких предварительных замечаний мы можем перейти к рассмотрению структурирования общественной жизнедеятельности в ее исторической конкретности. Единственно достойная цель общественной жизнедеятельности — обеспечить каждому производящему индивиду способность к вечному движению становления. Там, где эта цель оказывается под спудом, отодвинутой на задний план, обществу грозит регресс и вырождение. Звеном, замыкающим весь процесс самополагания в его исходном пункте, может быть лишь производящий индивид, только ему — индивиду — принадлежит прерогатива находиться в движении становления раг ехсеlleпсе. Индивидуальность содержит в себе как бы в зародыше бесконечное7. Всякая эмансипация состоит в том, что возвращает человеческий мир, человеческие отношения к самому человеку8. ...Весь прогресс всемирной истории концентрируется в индивиде9. Итак, с труда индивида начинается и в нем сосредоточивается вся история общественных отношений. Процесс производства начинается с трудового процесса индивида и заканчивается также потреблением индивида. Следовательно, исходным и конечным пунктом всего общественного движения являются индивиды. Целью общественного движения, т. с. реального жизненного процесса, является не производство, тем более не производство ради производства, а воспроизводство. Но воспроизводить себя может только человек. Ни орудия труда, ни общественные отношения сами себя без содействия человека воспроизвести не могут. Отсюда примечательный вывод К. Маркса: Человек сам является основой своего материального, как и всякого иного осуществляемого им производства '". По Марксу, абсолютные определения труда как деятельности включают и себя два взаимодополнительных момента: (1) закрепление в

42

продукте рабочей силы производителя и (2) возвращение затраченного усилия его создателю. В гамбургском издании I тома Капитала Маркс пишет: Просто человеческий .труд, расход человеческой рабочей силы, хотя и способен ко всякому определению, сам по себе неопределен. Переходить в действительность, опредмечиваться он может только тогда, когда человеческая рабочая сила выступает в определенной форме, как определенный труд, потому что только определенному труду противостоит природное вещество, внешний материал, в котором он воплощается". Иронизируя над гегелевской концепцией самополагания, Маркс здесь же добавляет: Только гегелевское понятие ухитряется объективироваться без помощи внешнего вещества 12. Производительная функция, какой является всякая затрата человеческой рабочей силы, становится предметной лишь тогда, когда она реализуется на каком-то внешнем материале: объективируясь в веществе природы, она перестает быть только субъективной, только неопределенной, а приобретает вполне определенное назначение. Как известно, в истории развития труда К. Маркс нашел ключ к пониманию всей истории общества. По Марксу, из трудового взаимодействия с природой индивид выходит не совсем с теми сущностными силами, с какими он вступил в это взаимодействие. Так как предметы природы специфичны, то вырабатываемые на основе их освоения способности индивидов также будут специфичны. Сущностные силы, которыми располагают индивиды, оказываются различны, потому что предметное содержание их деятельности различно. Следовательно, в труде как процессе преобразования и освоения предметов природы формируются новые способности индивидов. Модификация самих способностей индивида — таков неизбежный результат, неотделимый от акта созидания предметной формы тех или иных сил природы. Свое отношение к предметному миру человек опосредует сначала органами своего тела, затем находимыми в наличии естественными предметами (палка, камень). И, наконец, искусственными, специально изготовленными для определенных целей предметами*. Поскольку человек могуществу природы противопоставляет не свои естественные, а искус-
* Выясняя роль искусственного органа, в прямом смысле слова присоединенного к собственному органу человеческого тела, В. И. Ленин обращает внимание на соответствующее место из гегелевских Лекций по истории философии: Человек со своими потребностями относится к внешней природе практически, удовлетворяя свои потребности с помощью природы, он ее преодолевает, действуя при этом в качестве посредника. Дело в том, что предметы природы могущественны и оказывают всякого рода сопротивление. Чтобы покорить их, человек вставляет между ними другие предметы природы, обращает таким образом природу против самой природы и изобретает для этой цели орудия13.

43

ственные органы, то история покорения природы человеком становится историей усовершенствования его искусственных органов14. Богатство предметных отношений общественного человека фиксируется, закрепляется в орудиях труда. Орудие есть орудие вычерпывания упорядоченности из опредмеченных форм во имя поддержания самой формы деятельности на стороне единственного движителя прогресса труда — самого человека. Чтобы присвоить упорядоченность природы, перевести ее в очеловеченное бытие, трудящийся индивид должен затратить дополнительное усилие, произвести дополнительный расход энергии. В возведении стихии природы на ступень очеловеченной упорядоченности нет и не может быть слепого автоматизма. Акты взаимодействия человека с природой регулируются трудом и только трудом. При этом, как об этом свидетельствует история общественной технологии, энергетическая цена, обеспечивающая соответствующий цикл, непрерывно возрастает. От использования мускульной силы человека и домашних животных общество совершило гигантский скачок к использованию техногенных источников энергии. В труде, как форме причинного взаимодействия, заранее предположена соответствующая ему натурально-вещественная структура кругооборота предметных моментов потребительных стоимостей. Если в труде не будет постоянно возобновляться один и тот же (со стороны натуральновещественного содержания) набор потребительных стоимостей, он не может быть продолжен. За счет затраты практической энергии самого производителя здесь постоянно должно происходить возмещение предметов труда: в первую очередь тех, из которых складываются средства труда. Точно так же постоянно должны возобновляться ресурсы, идущие на но отнюдь не производителями. Соотношение затрат и результатов определяет различие между простым и расширенным воспроизводством. Простое воспроизводство означает, что абсорбируемые, присваиваемые извне результаты лишь покрывают расходы производящего начала. При расширенном воспроизводстве присваемые результаты не только покрывают первоначальные расходы, ушедшие на их производство и присвоение, но и возмещают ранее сделанные затраты с некоторым приращением. Поскольку присвоение, абсорбция вовнеположенного результата выступает как присвоение чужеродного объекта, с которым сливается энергия полагающего начала, за счет такого, вновь присваиваемого содержания происходит обогащение субъекта изменения ранее отсутствовавшими в нем элементами. В цикле расширенного воспроизводства происходит не только простое возрастание потенциала субъекта изменения, возрастание творческой его мощи, но и качественное обновление исходного содержания, вовлекаемого в кругооборот производящего и производимого. Мы уже упоминали, что по своей натуральной форме продукты труда очень сильно отличаются Друг от друга, поэтому состояние труда, рассматриваемое с его вещественной стороны, представляется исключительно дробным, предметно воплощающим разные виды деятельности. Маркс пишет, что, если бы индивид А имел ту же потребность, что и индивид В, и осуществлял свой труд в том же самом предмете, что и индивид В, то между ними не существовало бы никакого отношения. Различие предметов, на которые направлен труд, становится предпосылкой завязывающегося между индивидами отношения, в которое они вступают как производящие индивиды. Удовлетворяя свою потребность продуктом, произведенным другим человеком, индивид выходит за пределы своей собственной (односторонней) потребности. Чтобы условия жизни производителя стали богаче, он должен вступить в разнообразные отношения с другими людьми. Если производитель создает продукт для потребления его другим лицом, то он должен производить сверх той непосредственной границы, которая положена непосредственной потребностью, т. е. должен производить излишек продукта. Там, где условием присвоения продукта чужого труда является собственный труд, где присвоение чужого труда опосредовано эквивалентом собственного труда, прибавочный продукт одного производителя становится необходимым продуктом для другого производителя и наоборот. Необходимый труд обеспечивает индивидуальное потребление производителей и членов их семьи, а также возмещение изношенных средств производства (если индивид является их собственником). Удовлетворение потребностей всех других индивидов выступает как прибавочный труд. Однако воспроизводство общественной объединенности является всеобщим условием производительной деятельности индивида. Поэтому труд, необходимый для общества, необходим и для индивида в качестве его члена. Труд, прибавочный с индивидуальной точки зрения, становит-

46

ся необходимым с общественной. Это труд, который требуется для образования резервных запасов, страховых фондов и фондов накопления. Вследствие общественной необходимости в прибавочном труде непосредственный производитель должен затрачивать больше сил, чем это нужно для удовлетворения его личных (включая семейные) потребностей. Производящий индивид должен выполнять свою долю прибавочного труда для поддержания жизнеспособности всего общественного организма. В силу подвижности границы между необходимым и прибавочным трудом, а следовательно, между необходимым и прибавочным продуктом годовой общественный продукт может распадаться в разной пропорции на ту долю, которая служит для воспроизводства предметной формы труда, и ту долю, которая служит для воспроизводства живого труда, причем (если общая масса продуктов труда остается неизменной) всякое возрастание I доли неумолимо влечет за собою пропорциональное сокращение II доли. Сокращение той доли общественного богатства, которая направлена на развитие производительной способности самого работника, означает недовоспроизводство на стороне живого труда или обессиление самого труда (К. Маркс). Итак, проблема потребления — это прежде всего решение вопроса: может ли полученное человеком превышать расходы, ушедшие на обработку и присвоение продукта природы? Следующий вопрос, который в таком случае возникает,— это вопрос о пропорции, на которую распадаются производители и присвоители. Если общественное устройство опирается на земледельческий труд, то, очевидно, неземледельцы могут существовать лишь за счет избыточного продукта земледельцев. Пропорция между земледельцами и неземледельцами будет зависеть от производительности земледельческого труда. Слабое и неразвитое земледелие представляет непреодолимое препятствие для роста промышленности и других неземледельческих отраслей общественного хозяйства. Следовательно, тот или иной способ производства необходимого и прибавочного продукта будет прямо диктовать тот или иной способ общественного устройства.
2. Обособление форм общественной жизнедеятельности и его значение
Из предыдущего изложения мы сделали вывод, что исходное отношение общественной жизни — это кругооборот трудовых затрат и созданной на их основе продукции, где исходным и конечным пунктом является сам производитель средств жизнедеятельности. При этом производитель выходит из процесса труда иным, чем вступил в него. Почему? Потому что в процессе труда он вступает во все новые и новые отношения с объектом (или с разными объектами) и, подчиняя себе объекты, присваивает себе принадлежащее им внешнее (по отношению к нему как производителю) бытие. В первоначальном акте вовне-

47

полагания производитель переносит на объект лишь некоторое им материнским лоном. Но даже тогда, когда обнаруживается конфликт органа со своей всеобщей основой, он оказывается конфликтом целого с самим собой. Итак, развитие обособившегося звена кругооборота допускает как норму, так и патологию. В норме обособление есть конструктивный процесс. Такое обособление выступает как средство, орудие самопреобразования субъекта, его возвышения на более высокую ступень самоорганизации. В этом смысле прав был Гегель, писавший: ...самоопределение есть по существу своему обособление22. Иначе говоря, на пути самопреобразования субъект должен претворить импульсы, идущие извне, в выработку недостающих ему органов, претворить энергию самоупорядочивания в освоение, абсорбцию заимствованного извне содержания. При этом расщепляющиеся звенья целостного субъекта не должны утрачивать своего живого единства, поскольку специфическую индивидуальность они сохраняют лишь внутри целого, и их существование вне целого не только лишено смысла (в силу утраты ими их функционального назначения), но и объективно становится невозможным. Обособившиеся моменты целого не могут отгородиться друг от друга, не нанося ущерба как породившей их системе, так и друг другу. Иначе говоря, различие членов может существовать лишь на базе их дополнительности по отношению друг к другу в составе единой жизнедеятельности: Само их различие не предшествует в готовом виде этой жизни, а, напротив, само непрестанно вытекает из нее самой и столь же постоянно исчезает и парализуется в ней23. Следовательно, недопустимо отбрасывание того различия, в котором заключается развитие24. Однако приобретение различием самостоятельности может иметь и негативные или прямо разрушительные последствия. Как мы помним, обособление действия влечет за собою обособление своего исполнителя: расщепление деятельности закрепляется морфологическа. И тогаа вштупает в силу ндвый закон вставшего на собственные(ногм поаразиелебия телортности,(ее гыдебившигосу члана.$Есми фирма прорущеттвоаала в таченме ижвесцноги врдменв, оба уйроьиваится(..45,—(отмбчал!К. Иаркш. Пшоцерс фкрмировайия аыдебившдгося ошгани наоравкяется в$свов освбый!желвбок(и происфодир спациа_лизация(оргвна ба врполеений свких,%толрко дму ирисхщих фуниций) Потколшку щпецааликация одиого(органа ие слвпаиает#со рпециализацией другого, они ищут друг друга, нуждаются друг в друге, чтобы достроить систему до целостности. Сосредоточение специфической функции на предметах определенной модальности есть исключение из поля рефлектирующей па себя деятельности всего остального предметного мира: все возможности за границей канализованного развития специализацией отсекаются. Поэтому приобретение избирательности по отношению к абсорбируемому содержанию оборачивается несамостоятельностью активированной структуры относительно целого. Именно потому, что один орган по своей функции не совпадает с другим, они нуждаются друг в 4* . 51 друге. Многообразию жизнедеятельности может соответствовать только многообразие дифференцированных органов, взятых в их единстве. При этом субъекта диверсификации подстерегает опасность узкой или чрезмерной специализации. Узкая специализация есть не что иное, как неспособность исполняющей структуры к каким-либо другим функциям, кроме уже выработанной. Специализация неизбежно влечет за собою не только внешние, но и внутренние ограничения в жизнедеятельности системы. Ограничения, связанные с узкой специализацией, оказываются чрезмерными. Усиление одного органа влечет за собою редуцирование остальных. Доминирование одного единственного органа приводит к упрощению структуры, не затронутой специализацией: в силу гиподинамии, отсутствия сколько-нибудь значительных нагрузок. С изменением обстоятельств, к которым приспособилась такая однобоко-развитая система, она утрачивает свою притертость к среде, а возможность для внутренних перестроек ею уже утрачена. Порождая нежизнеспособных монстров, развитие субъекта диверсификации заходит в тупик. Если развитие системы как целого идет по пути все большей и большей односторонности, сама система в конечном счете оказывается безразличной к наиболее насущным вызовам своего времени. В обществе производители одного продукта вступают во взаимоотношение с производителями другого или других продуктов. В конечном счете люди работают друг на друга, и из их совместной деятельности возникает кругооборот единого общественного продукта. Сосредоточение процесса производства на предметах определенной модальности приводит к возникновению специфических функций в рамках сначала единого, а затем диверсифицированного процесса производства. При неразвитом состоянии общества один и тот же человек выполняет поочередно самые различные виды труда: он то обрабатывает землю, то ткет, то кует, то плотничает и т. д. По мере подъема производительности индивидуального труда постепенно сокращается количество различных видов труда, которые поочередно выполняет одно лицо: они все более и более превращаются в самостоятельные, протекающие рядом друг с другом виды деятельности различных лиц и групп. Происходит общественное разделение условий труда, орудий труда и материалов. Обособившимся отраслям труда соответствуют и различные подразделения индивидов26, которые вступают в обмен между собой. В условиях незначительного развития производства накопление преображенных трудом предметов природы не обеспечивает одновременного развития человеческих общностей в нескольких направлениях. Ввиду ограниченности ресурсов, которыми она располагает, один вид труда имеет тенденцию существовать за счет другого или других видов труда. Только по мере того, как берет верх противоположная тенденция, сама общественная организация людей делается более совершенной, способной успешно противостоять натиску стихийных разрушительных сил, рождающихся как изнутри, так и вне системы общественной жизни. Полез-

52

ность и выгодность объединения людей на началах взаимодополнительности была осознана достаточно давно. Сил и времени, говорю, ни у кого не хватило бы, если бы он один (каждый человек.— Е. Р.) должен был пахать, сеять, жать, молоть, варить, ткать, шить и делать многое другое для поддержания жизни27,— справедливо заметил Б. Спиноза. ...При взаимной помощи они (люди.—Е. Р.) гораздо легче могут удовлетворять свои нужды и только соединенными силами могут избегать опасностей, отовсюду им грозящих...28. Различные виды труда не утрачивают живого единства в составе общественной жизнедеятельности лишь благодаря кооперации производителей, сотрудничающих друг с другом. На уровне объединения совместно выработанных продуктов кооперативный эффект только начинает складываться. Лишь объединение специфицированной деятельности одних производителей со специфицированной деятельностью других производителей приводит к взаимоусилению каждой из них и к резкому возрастанию производимого продукта. Кооперация удесятеряет силы объединившихся индивидов (и не только удесятеряет). Сложение специфицированных деятельностей разных производителей образует новую производительную силу: обеспечивает внутреннюю согласованность их действий, из которой и на базе которой складывается более высокая упорядоченность общественной жизни. Сам способ объединения производителей в ту или иную производительную общность выступает как орудие, средство преобразования не только жизнедеятельности общественных индивидов, но и их самих. От уровня кооперации, объединения людей друг с другом зависит подвижка к более эффективному или к менее эффективному способу не просто получения некоторого продукта, а к организации всей общественной жизни. Кооперация специфицированных форм деятельности — непременное условие общественной объединенности. Вот почему там, где возникает общественное разделение труда, складываются отношения особого рода со своими специфическими противоречиями. В процессе относительно обособленного кругооборота продукта труда производственное звено (подразделение работников, связанных с соответствующим видом труда) получает элементы возмещения своих затрат и образует ресурсы расширенного воспроизводства. Общественное разделение труда предполагает закрепление за каждым звеном общественного объединения людей определенного количества производственных ресурсов. Вместе с тем форма общественной объединенности требует беспрепятственного движения общественного продукта от одного вида специфицированной деятельности к другому виду специфицированной деятельности. Иначе сказать, продукт, изымаемый из одной сферы обособления труда, поступает в другую сферу обособленного труда, иначе живая связь между взаимодополнительными сферами труда будет прервана. Только в постоянном притоке продукта из одной сферы в другую

53

функциональные определения одного вида труда находят точку опоры в смежных подразделениях совместного существования людей. Но если продукт совершает круговорот между разными специфицированными сферами деятельности, то с каждым переходом из одной сферы в другую он сбрасывает с себя одно функциональное определение и принимает на себя новое функциональное определение. Такое сбрасывание с себя одной формы и приобретение тем же самым продуктом новой формы чревато противоречием, которое может разворачиваться в альтернативных направлениях. Инициатива по сбрасыванию своей и приобретению новой формы, проявленная в одной сфере труда, должна получить отклик, должна быть подхвачена в другой сфере: без ответной реакции она просто угаснет, не будет реализована. Вместе с тем специфицированная деятельность для своего возобновления нуждается в определенной доле общественного продукта, который будет находиться в ее собственном распоряжении и не подлежит изъятию и передаче в другие сферы. Баланс между изымаемым на нужды других звеньев кругооборота и неотчуждаемым продуктом, используемым по прямому назначению, должен соблюдаться очень строго. Перекос в ту или другую сторону порождает общую разбалансированность системы, ставит систему на грань кризиса: невозможности дальнейшего выживания. Вместе с тем та мера свободы, с какой совершается кругооборот продукта между специфицированными сферами общественной жизнедеятельности, будет зависеть от интенсивности деятельности каждого обособленного звена. Чем интенсивнее совершается работа обособленным звеном совместного объединения людей, тем лучше для системы в целом. Если деятельность замирает в одном каком-либо месте, она замрет и в остальных пунктах кругооборота жизнедеятельности. Единство жизненного процесса предполагает, что упорядоченность одного специфицированного вида деятельности поддерживает упорядоченность всех связанных с нею сфер: их взаимодействие есть необходимое условие взаимоупорядочивания звеньев системы, а, следовательно, ее существования как целостности, как самоорганизующего бытия. Взаимоупрочение, взаимоупорядочивание — вот закон возвышения системы на более высокий уровень самодостаточного бытия. Мы уяснили, что доля продукта, отчуждаемая в одной специфицированной сфере и поступающая на нужды других специфицированных сфер, нуждается в регулировании. Такое регулирование приобретает свои отличительные характеристики, диверсифицирующую особенность и требует для своего выполнения людей, специализирующихся во вновь возникшем виде труда. Так возникает подразделение людей, занятых управлением общественным производством. Их функция общественно-необходима так же, как и всякая другая. И как всякая другая проходит свой цикл обособления. На долю управленческого звена общественного производства ложится задача согласования специфицированных форм деятельности между собой, задача выстраивания баланса затрат и поступ-

54

лений, необходимых для поддержания системы как целостности. Согласование сфер деятельности происходит как по горизонтали— между звеньями системы, принадлежащими к одному и тому же уровню, так и по вертикали — между звеньями управляемым и управляющим. При этом ведущими, доминирующими могут быть и горизонтальные связи внутри системы, и ее вертикальные связи. Особая, а значит, обособленная деятельность по обеспечению общественной объединенности может обернуться против своего прямого назначения. Вместо того чтобы служить согласованию необходимых для людей форм жизни, их взаимоупорядочиваиию, начало общественной объединенности может действовать в совершенно противоположном направлении: подавлять, душить те специфицированные формы деятельности, которым оно противостоит как управленческое, интегрирующее звено. Противоречивость .процесса на то и противоречивость, чтобы порождать взаимоисключающие варианты развития. Для этого достаточно разнонаправленности интересов между управляемыми и управляющими. И тогда закономерно складывается ситуация, в силу которой производит один человек, а потребляет и присваивает на неэквивалентной основе изготовленный им продукт совсем другой человек. Очевидно, интерес совокупного присвоителя недопустимо смешивать с общественным интересом. Если интерес совокупного црисвоителя выдается за общее дело всего общества, а его деятельность изображается как прибавочный труд, идущий на нужды общества в целом, то такое изображение является лишь фетишизацией действительного положения дел, его представлением в совершенно превратном виде. Ведь на самом деле неэквивалентное сосредоточение продукта в каком-либо пункте кругооборота общественных средств приводит к противопоставлению обособившегося звена общественного целого не только другим звеньям той же самой системы, но и системе в целом. Чрезмерная концентрация продукта в одном звене всегда осуществляется в ущерб другому звену или звеньям общественной жизнедеятельности: избыток на стороне одной формы оборачивается недостатком на стороне другой, поскольку каждый из полюсов взаимосопряженного движения содержит тенденцию к замыканию на самом себе. Если у функционально-выделенного подразделения в кругообороте общественных средств изымается все большая ча'сть' произведенных им результатов, если поступления, идущие на его собственные нужды, постоянно сокращаются, происходит сужение базы воспроизводственного цикла, обеспечивающего соответствующую сферу деятельности: возникает феномен недопотребления в той структуре, которая предназначена для выполнения хотя и особой, но жизненно важной функции. Такое состояние недовоспроизводства или суженного воспроизводства некоторой структуры в составе целого называется гипоморфозом. В то же время структура, в пользу которой происходит неэквивалентное перераспределение всего произведенного продукта, вступает в фазу переразвития, или в состояние гиперморфоза. Обе фазы

55

сопряжены друг с другом пропорциональной зависимостью. Гиперморфоз одной структуры происходит в полном соответствии с нарастанием гиноморфоза в смежной (или смежных) структуре. Переразвитие одного из функциональных подразделений становится фактором обессиливания системы как целостности. Сопряженное единство гипоморфоза и гиперморфоза перерастает в патоморфоз, который подрывает само существование системы, обрекает ее на стагнацию, а затем — на разложение и гибель. Итак, обособление первоначально выступает как орудие позитивного преобразования субъекта диверсификации. Однако обособление органа от системы может зайти слишком далеко: настолько, что формальная самостоятельность (в отношении места, занимаемого функциональным подразделением в системе как целом и в способе ее жизнедеятельности) превращается в реальную и полную самостоятельность. Такое переворачивание исходного отношения означает: то, что выступало как самоцель, становится средством, то, что служило средством, превращается в самоцель. Функционально выделенное подразделение представляет собою некоторую особую форму целого, но в результате подстановки цели вместо средства особое бытие заявляет свою претензию на роль всеобщего бытия. Функционально выделенное подразделение целого выступает в качестве новой всеобщности, существующей наряду со старой всеобщностью. Конкурентные отношения между новой и старой всеобщностью требуют подчинения целого своему органу, своему собственному, функционально обособившемуся подразделению. Как же можно оценить такое дша рго дио? Если результат превращается в нечто самодовлеющее, если результат превращается в самоцель вместо того, чтобы служить средством самоорганизации системы, то это — извращение нормального процесса диверсификации, процесса выработки системой недостающих ей органов. Постоянная связь взаимовосполняющих друг друга подразделений целого нарушается вследствие сосредоточения воспроизводственного цикла лишь в одном его моменте: в одном опосредствующем звене. Маркс так характеризует эту диалектику всеобщего и особенного: обе природы могут приобрести обособленную друг от друга в пространстве и во времени, безразличную друг к другу форму существования, и тогда их непосредственное тождество прекращается29. Процесс обособления и последуюшей поляризации особенных форм целого предполагает закостенение формы по отношению к ее субстанции, ее сущности30. Итак, любое промежуточное звено воспроизводственного цикла для большей полноты своего развития должно обрести формальную самостоятельность относительно целого, к которому оно принадлежит, но когда эта самостоятельность из относительной превращается в абсолютную — это уже извращение; тогда самодействующее начало угнетается продуктами собственного действия. Втягивая систему в состояние кризиса, взбесившийся орган подготавливает собственную гибель, обрекает себя на самоизничтожение. 56 Если в рамках системы ее взаимовосполняющие члены испытывают перманентное состояние недовоспроизводства, самообеднения внутренних потенций, то тем самым подрывается и сила их объединения: иначе говоря, система начинает клониться к упадку, дисфункциональные расстройства в содержании системы угрожают ей катастрофой. Общий вывод, к которому мы приходим, можно сформулировать следующим образом: обособление как позитивный процесс, обеспечивающий крупную перестройку системы, перестройку, при которой один орган может разделиться на несколько органов с разными функциями, а части могут объединиться для совместного выполнения новых функций, чревато переходом в свою собственную противоположность: в переразвитие одного из органов, порождающее несбалансированность в жизнедеятельности системы, неминуемо вызывающее катастрофический сдвиг в сторону деградации системы как целого. Такую крайнюю степень несбалансированности мы назвали патоморфозом. Соответствующее понятие было введено в теорию развития в рамках немецкой философской классики уже И. В. Гете. Процесс перестройки системы, при которой происходит выработка системой новых органов (функциональных подразделений) и их видоизменение, И. Гете назвал метаморфозой (превращением форм). Уже в работе 1790 г. Гете различает нормальный метаморфоз и патологические сдвиги в фазах его прохождения. Если при нормальном метаморфозе,— рассуждает Гете,— природа двигается крупными шагами к выполнению крупной задачи воспроизведения, то при ненормальном она идет вспять на одну или несколько ступеней31. С точки зрения Гете, гипоморфоз (недоразвитие организма) — неминуемое следствие отсутствия благоприятных условий, необходимых организму для развития. Гипоморфоз оставляет свое создание в состоянии внутренне бессильном и никчемном. Противоположностью гипоморфоза является гиперморфоз: переразвитие тех или иных органов или организма в целом, причем чрезмерное развитие одной части влечет за собой недоразвитие другой, поскольку организм, расщедрившись в одном направлении, должен соблюдать экономию в другом32. Эти представления Гете о гипо- и гиперморфозе (как мы теперь их обозначаем) советский зоолог Мен-зибер интерпретировал следующим образом: ... Развитие органов или частей как бы связано в рамках определенного бюджета, часть всей суммы может быть перенесена из одной рубрики в другую, одна часть организма может получить большее развитие, другая как бы экономизирует то, что на нее потрачено, получая меньшее развитие33. Дальнейшее развитие указанная идея получила в работах Ф. В. И. Шеллинга и Г. В. Ф. Гегеля. В работе Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах, опубликованной в 1809 г., Ф. Шеллинг приходит к выводу, что положительное есть всегда целое, или единство; противостоящее ему — разъединение целого, дисгармония, атаксия сил. Важно подчеркнуть, что дис-

57

гармония, по Шеллингу, это не распад системы, а ложное единство ее элементов. Такое ложное единство представляет собою не что иное, как болезнь. Болезнь в качестве беспорядка складывается лишь там, где отношение периферии к центру выступает перевернутым. Болезнь единичного также возникает лишь из-за того, что то, что имеет свою свободу или жизнь только для того, чтобы оставаться в рамках целого, стремится быть для себя34. Вот это стремление быть для себя, когда у периферии тварной жизни загорается злобное танталово себялюбие и эгоизм (Франц Баадер), превращает деятельность единичного в ложную жизнь (жизнь во лжи): вызывает болезнь единичного бытия как порождение беспокойства и гибели. Вслед за Ф. Шеллингом Г. В. Ф. Гегель альтернативу, неблагоприятную для процесса развития, обозначает термином болезнь. Отдельный организм вполне может в этой внешней форме своего наличного бытия как не соответствовать своему роду, так и сохраниться в нем, возвращаясь в самое себя (в оригинале: in sichzuruckkehren) 35. Он (организм.—Е. Р.) находится в состоянии болезни, когда одна из его систем или органов... обособляется для себя и упорствует в своей особенной деятельности против деятельности целого, через текучесть которого и через все моменты проходящий процесс наталкивается, таким образом, на препятствие36. Обособленность органа, в котором функция или момент целостности обладает самостью, есть причина болезни. Наступает болезнь, когда внешнее (функциональное.—Е. Р.) бытие подавляет, деформирует у-себя-бытие (Insichsein), так что возникает диспропорция между органом и организмом как целым. Хотя болезнь как единичное явление может быть устранена организмом, она не является лишь случайностью. Она с необходимостью наступает. Внутренняя всеобщность остается... по отношению к естественной единичности живого организма отрицательной силой, от которой она терпит ущерб и гибнет, ибо его наличное бытие как таковое не имеет само этой всеобщности в самом себе...37. Чуждость всеобщего но отношению к единичному организму, который не в состоянии раствориться во всеобщем, сделать всеобщее своим достоянием,— такова изначальная причина болезни. Организм с самого начала болен38. Примером может служить нротивополагание органов политической власти миру частных, приватных интересов — миру гражданского общества. Именно в государственной власти индивидуальное сознание находит устойчивое существование вообще39. В государстве, согласно Гегелю, обособляется сама сущность человека и получает форму независимого от индивида существования, господствует над ним как чуждая ему сила до того, как человек в ней познает самого себя. Рациональным зерном гегелевского учения об отчуждении является диалектическая постановка вопроса о противоречии между сознательной деятельностью людей и ее объективными результатами, глубокая догадка о господстве общественных отношений над людьми40.

58

Назначение государственной власти, по представлениям того времени, объединять и выражать всеобщую волю народа. Но это назначение может прийти в противоречие с частным интересом исполнителя государственной власти. Все, что не соответствует воле народа, должно быть признано незаконным. Почему же частный интерес управителей оказывается поставленным выше общенародного интереса? На этот вопрос пытался ответить уже И. Кант. В полном соответствии с идеями немецкого Просвещения И. Кант считал, что социальная незрелость, социальная инфантильность могут позволить обращаться с человеком без должного уважения к его достоинству. При недостатке у людей решимости и мужества отстаивать собственные интересы другие присваивают себе право быть их опекунами41. После того, как эти опекуны оглупили свой домашний скот и заботливо оберегли от того, чтобы эти покорные существа осмелились сделать хоть один шаг без помочей, на которых их водят,— после всего этого они указывают таким существам на грозящую им опасность, если они попытаются ходить самостоятельно42. Но, добавляет Кант, никакая эпоха не может обязаться и поклясться поставить следующую эпоху в такое положение, когда для нее было бы невозможно избавиться от ошибок и вообще двигаться вперед: Это было бы преступлением против человеческой природы, первоначальное назначение которой заключается именно в этом движении вперед43. Итак, неблагоприятный, даже опасный для развития вариант есть болезнь. Тогда возникает вопрос, как от нее лечиться? Нежелательный вариант развития можно предотвратить, лишь мобилизовав силы, противодействующие дисфункциональному расстройству. ...Всякое коренное лечение состоит в восстановлении отношения периферии к центру44. Во всяком взаимодействии сил преимущество одной из сторон определяет общий итог взаимодействия. Если две силы, равные по величине, действуют в противоположных направлениях, то они взаимно уничтожаются, вовсе не действуют вовне...45. Но для того чтобы справиться с парадоксальной логикой развития, когда часть живет за счет целого, когда часть паразитирует на целом, нужны сдерживающие факторы, не просто направленные против разбалансированности, но по своему потенциалу значительно превосходящие силу деструктивных процессов. Только постоянно действующие факторы, работающие на стабилизацию системы в самонастраивающемся режиме, могут переломить ситуацию, приостановить процесс самодеструкции, недовоспроизводства и вывести систему на качественно новые рубежи развития. Какие силы перевешивают: то ли силы деструкции, то ли силы, им противодействующие? — вот в чем проблема. От перевеса сил, достраивающих систему до целостности, над дисфункциональными расстройствами, порождающими однобокое, уродливое развитие, зависит судьба системы. Самодостаточное бытие системы может состояться, а может и не состояться; потерпеть крушение. Облегчить применение и использование одних сил, не допустить реализацию сил-антагонистов, остановить

59

сбои и перекосы, приобретающие необратимый характер,— вот цель дальновидной, общественно-важной политики. В исторических условиях поглощения общества государством в его наиболее уродливой, азиатской форме, когда внеэкономический способ изъятия прибавочного продукта оказывается господствующим, когда метастазы тотального проникновения государства во все поры общества порождают доминирование отношений распределения (редистрибуции) над отношениями производства, опасности полного развала общественных связей и отношений должны быть противопоставлены сплоченное единство, союз всех людей доброй воли, способных опираться на свои собственные силы. Только решающее преимущество на стороне такого общественного движения в состоянии подорвать далеко зашедшее противостояние между производителями и неимоверно расплодившимися распределителями материальных и духовных благ, а, в конечном счете, обратить процесс патоморфоза вспять. В этой политической акции особое значение важно придавать планомерному и последовательному разрушению позорной спайки работникрв-рантье и их покровителей из состава верхнего эшелона власти. История знает только один способ успешного лечения далеко зашедшего патоморфоза, поражения жизненно важных органов общественного организма вирусом азиатчины, вирусом тоталитаризма — это полное торжество демократии, демократических принципов общественного устройства. Как против инфекций и болезнетворных микробов самым действенным, очищающим и исцеляющим средством служит свободное воздействие солнечных лучей, так и сама революция и ее принцип обновления, вызванный ею подъем духовной жизни, активности и моральной ответственности самих масс, сиречь широчайшая политическая свобода как ее форма,— единственное исцеляющее и очищающее солнце46. Свобода всегда есть свобода для инакомыслящих. Не из-за фанатизма справедливости, а потому, что от этой сути зависит все оживляющее, исцеляющее и очищающее действие политической свободы; оно прекращается, если свобода становится привилегией...47. Кругообороты производства индивида, производства материальных условий его существования и производства общественных отношений направлены на то, чтобы дать индивиду возможность посредством его особенной деятельности пользоваться всеобщим производством48, сделать его способным ко всестороннему общественному развитию. Такова самоцель общественного прогресса, т. е. самая высокая и бесконечная по решению цель, которая уже не может служить средством для достижения другой еще более важной цели. Но если эта цель приносится в жертву временным, эгоистическим интересам специально отобранной группы людей, то тем самым приносится в жертву и массовидный индивид как тотальность человеческого проявления жизни49. На место беспрепятственного общественного развития приходит обесценение самого человека. Обособление элитарно-выделенного слоя людей выступает как такой

60

продукт общественного развития, такое его следствие, которое противоречит породившей его причине и отрицает ее. Там, где особенное заступает на место всеобщего, средство заступает на место подлинной цели, само развитие принимает неистинную форму. Извращение заключается в том, что сущностное основание системы жизнедеятельности представительствует в чем-то таком, что само по себе не есть сущность, и представительство сущности выступает в качестве ее суррогата, квази-сущностного заменителя. Таково определение превращенной формы, вырастающей из антагонизма,обоснованного со своим собственным основанием. Обоснованное, будучи обращено против своего всеобщего содержания, подавляет его жизнедеятельность и ставит всю систему на грань гибели. Превращенные формы как бытие, чуждое первоначальному состоянию, существуют и функционируют по своим особым законам. Становясь самодостаточным образованием, превращенная форма подчиняет себе движение менее развитых элементов той системы, из которой она выросла. Менее развитые подразделения деформированной целостности начинают функционировать не по собственным законам, а по законам, навязанным им квази-сущностным бытием превращенных форм. Элементы системы, подчиненные жизнедеятельности превращенной формы, абсорбируют чуждое им содержание и становятся проводниками и носителями извращенности со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями. Вот почему для борьбы с превращенными формами должны быть отмобилизованы все силы, способные к самостоятельному развитию. Только наращивание самодеятельных начал общественной жизни приводит к ослаблению необходимых и достаточных условий для существования превращенных форм. Но превращенные формы отличаются еще одной специфической особенностью. Извращенность, по Марксу, есть форма проявления, скрывающая истинное отношение50, в превращенной форме неразумная действительность на каждом шагу является противоположностью тому, что она о себе говорит, и говорит о себе противоположное тому, что она есть5'. Вот почему превращенные формы нуждаются в разоблачении той мистификации, которую они содержат в себе, они нуждаются в научном анализе и критике того положения вещей, где исходное отношение не просто сокрыто, а утаено, зашифровано, засекречено самыми хитроумными способами. И поскольку с подобной тайнописью никакой здравый смысл справиться не может, для ее расшифровки требуются незаурядные теоретические способности, на помощь может прийти лишь весь арсенал исторически-значимых достижений философской культуры. Только во всеоружии уже произведенных теоретических наработок можно прогнозировать общественные перемены таким образом, который не позволит стать их невольной жертвой. Не иначе как дезертирство, саморазоружение следует видеть в отказе от вывода, что именно превращенные формы ставят заслон развитию общества на собственной основе, а потому подлежат переделке и устранению.

61

Если развитие самой жизни выступает лишь в качестве придатка для развития ее вторичных, надстроечных образований, такой порядок неопровержимо свидетельствует о неблагополучии в общественной системе, он вопиет о неотвратимости перемен. Очевидно, немного проку от такого экипажа, в котором колеса крутятся с разной скоростью: правое — быстрее, а левое — медленнее, или задние колеса крутятся в ином темпе, чем передние. Для общественного организма высшая степень взаимосогласованности всех членов круговорота: производства индивидов, производства материальных условий их жизни, производства общественных отношений — приобретает еще большее значение. Иначе говоря, любое вторичное новообразование должно согласовываться с уже существующей организацией, гармонично вписываться в нее, возникая на базе ранее сложившейся упорядоченности, новая форма должна образовывать вместе с нею вполне жизнеспособное целое. Вот почему способ системного взаимодействия требует равно-напряженного и равноуспешного функционирования разных подразделений одного и того же целого. Отсюда необходимость стыковки функционально-недогруженного и потому ослабленного звена в системе хозяйственной или иной деятельности с более продвинувшимся, имеющим богатые возможности к дальнейшему развитию подразделением системы, подлежащей улучшению. Если обособление какого-либо органа чрезмерно забежало вперед, то подобный процесс обеспечивает полноту развития одному органу и стесняет развитие системы в целом. Чтобы остановить нарастание несбалансированности в системе, необходимы самые решительные меры. Преодоление диспропорций роста имеет свою логику: она заключается в незамедлительном подтягивании отстающих участков до равнонапряженного функционирования всех узлов и элементов целого. Прежде всего необходимо рассредоточить усилие (приходящееся на одно какое-либо звено целого) между сопряженными подразделениями, обеспечивающими единый оптимально-упорядоченный процесс. Чтобы избежать издержек и потерь, грозящих системе из-за несостыкованности в деятельности ее отдельных узлов, требуется перейти на долевое участие в выполнении возросшего усилия (приходящегося на отдельное звено) всеми подразделениями системы. Долевое. участие должно строиться по принципу взаимоподдержки и дополнительности. Там, где есть долевое участие в решении общей задачи, совершенствование одного звена побуждает к совершенствованию другого, сопряженного с ним. Продвижение в развитии одного звена становится условием и фактором продвижения в развитии всех остальных звеньев. Только в таком случае накапливаемое содержание свободно перемещается из одной сферы приложения сил социального субъекта в другую сферу реализации его сил и возможностей. Когда повышение степени свободы в одном пункте развития вызывает цепную реакцию увеличения степени свободы в смежных и отдаленных пунктах развития того же самого субъекта самоструктурирова-

62

ния, происходит общее расширение возможностей, необходимых для процесса развития как такового. Следовательно, преодоление неравномерностей развития возможно вполне конструктивным способом, который отнюдь не сводится к хирургическому удалению сбесившегося органа. Но всякая проволочка в деле преодоления неравномерности и диспропорций развития может обернуться потерей темпа, утратой передовых позиций не только системой в целом, но и тем подразделением, которое ранее пользовалось льготными условиями накопления ресурсов. Упустить время, ослабить борьбу за подтягивание отстающих звеньев равносильно тому, чтобы подтолкнуть развитие на путь перманентного и крайне болезненного кризиса. Вот почему форсирование развития любой ценой, без подтягивания тылов, обречено на неудачу: оно вызывает сужение возможностей к коренным перестройкам, порождает замедление темпов преобразований, которое становится необратимым процессом. Поскольку сотрудничество всех подразделений укрепляет противостояние деструктивным процессам внутри системы, оно неизмеримо предпочтительнее по отношению к конфликтному способу разрешения накопившихся противоречий. Понятно, что максимизировать положительный эффект сотрудничества можно лишь тогда, когда предвидишь и избегаешь последствий непродуманных и скороспелых решений. Итак, либо обращение патоморфоза вспять, либо подтягивание отстающих участков до уровня вырвавшегося вперед подразделения системы — других вариантов, чтобы вывести общественный организм на простор беспрепятственного самодвижения, не существует.
      * * *

Глава 4

МЕТАМОРФОЗ — ИСТОЧНИК СТАДИАЛЬНОСТИ В РАЗВИТИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ

1. Переход одной развитой целостности в другую как проблема современной науки
Для каждой системы, ставшей на путь саморегуляции своих приобретений, способом возвышения собственной организации, способом выработки новых определений является обособление. Проявляя избирательность по отношению к абсорбируемому содержанию, система втягивается в процесс обособления. Сосредоточение функциональной деятельности системы на предметах, составляющих ее окружение и пропущен-

63

ных через сито специального отбора, сито пригодности для присвоения в некоторых ограниченных целях, побуждает систему к преобразованию структур, исполняющих соответствующие функции. Структура, втянутая в функциональное действие определенного сорта, приобретает известную самостоятельность. В силу последнего обстоятельства она разворачивается в частичную всеобщность, имеющую устремление к подчинению себе других структур, ранее не затронутых процессом обособления: система вступает в состояние, имеющее тенденцию к превращению из обособленного бытия во всеобщее, к трансформации органа в организм, в ставшую целостность. Итак, на базе активации специфической функции начинается процесс становления новой всеобщности из обособленного, а потому особенного бытия отщепляющихся от нерасчлененной целостности структур. Весь вопрос в том, носителем каких именно приобретений становится активированная функция: прогрессивных или непрогрессивных? Прогрессивное направление изменений обособившегося звена целостности связано с экономией затрат на единицу структуры, позволяющей затратой меньших сил получать намного больший полезный результат. Иначе говоря, минимизация затрат на самообновление целостности — вот путь ее прогрессивного развития. При минимизации баланса трат и расходов за счет меньшей порции ресурсов, изымаемых из внешней среды, большее число элементов системы обеспечивает свою жизнедеятельность. Минимизация затрат, идущих на возвышение организации, вовлеченной в процесс самопреобразования системы, не имеет заданной границы, а потому может резко (скачком) видоизменяться по ходу активации любой из функций, характеризующих систему. В результате радикальной перестройки старой системы возникает новообразование с более экономными, более рациональными связями. Вместе с тем переделка ставшей целостности составляет проблему со своими специфическими закономерностями. Ставшая целостность представляет систему с устоявшейся, сложившейся структурой, набравшей немалый запас прочности. Радикальная перестройка такой системы — исключительно сложная задача. Чтобы ставшая целостность могла трансформироваться в более высокоорганизованную систему, она должна быть перестроена снизу доверху. Спрашивается, можно ли какую бы то ни было целостность разрушить в один присест и на ее обломках одноразовым актом создать новую целостность? Очевидно, нет. Качество целостности, устойчивости, системности не может не препятствовать такому преобразованию. Если система сверхустойчива, она подавляет любые отклонения от своего устойчивого состояния и, в конечном счете, перестает соответствовать сложности условий своего существования. Таким образом, гиперустойчивая система по существу не способна к развитию. Отсюда напра-

64

шивается предположение, что для перехода в новое состояние система должна стать в какой-то момент неустойчивой. Развиваться могут только те из существующих систем, которые способны (на время) становиться неустойчивыми под влиянием соответствующих факторов'. Следовательно, развитие есть необратимая последовательность дискретных трансформаций одних устойчивых состояний в другие через промежуточные неустойчивые. В фазе структурной неустойчивости состояние с ограниченным числом степеней свободы сменяется состоянием с резко возросшим числом степеней свободы, и перед системой открывается возможность изменить направление или способ развития. Таким образом, возникновение промежуточного состояния неустойчивости свидетельствует о возрастающей вариабельности путей развития. Фаза расшатывания, декомпозиции прежней структуры приобретает качество мультипотентности, становится источником новаций, создает тот арсенал девиантных (отклоняющихся от прежнего пути развития) форм, на базе которого разворачивается весь последующий процесс новообразования. На этапе перехода структурной устойчивости одного типа в структурную устойчивость более высокого типа через состояние структурной неустойчивости вступает в силу новый закон необратимых изменений: чем выше уровень декомпозиции прежней структуры, тем глубже альтернативность .процесса развития и реальнее непредсказуемость конечного результата происходящих событий: их завершения в соответствии с заранее намеченным сценарием. Итак, переход к радикальной перестройке старой системы связан с существенной переделкой элементов, к ней принадлежащих. Для построения своей структуры вновь возникающей системе негде взять материал, кроме как из состава прежней целостности. Но для этого высвобожденные элементы прежней структуры должны быть вовлечены в новые функциональные связи, они должны быть приведены в движение и составить новую композицию, не похожую на удерживающую их ранее. Перестройка системы начинается с перестройки каждого элемента, взятого в отдельности. Вступая в отношение со своим окружением, элемент по существу вступает в особую форму самодетерминации. Построение баланса трат и расходов, идущих на самообновление, неотделимо от распространения влияния элемента на вовнерасноложенное бытие. Только за счет перенесения части своего содержания на внешнее бытие элемент подчиняет своей упорядоченности внешнюю неупорядоченность с тем, чтобы абсорбировать вновь построенную упорядоченность, приобщиться к ней и тем самым изменить самое себя, подняться на новую ступень самоорганизации. Перенесение (части) своего содержания на внешнее бытие получило в диалектике наименование акта полагания (вовненолагания). В то время как обратное соотношение внешней упорядоченности с внутренней стало обозначаться как акт иредполагания. Полагапие и предиолагание взаимно дополняют друг друга, образуя единое кольцо самопричинения, специфическую структуру самодетерми- 5. Зап. № 135 65

нации2. Благодаря обратному причинению в начало самообновления вплетается путем опосредствования его конец. В кольце самопричинения успешное полагание — плацдарм успешного абсорбирования вовненоложенпого содержания. Предметом транспонирования (латинское transpono — переставляю) содержания служит окружение элемента; сливаясь со своим предметом, вовпеположенное насыщается его определениями, а вплетаясь в предположенное, абсорбируемый результат делает богаче собственную предпосылку. Последовательность смены полагаемого предполагаемым приводит к такому обновлению вступившего в круговорот элемента, которое возвышает исходную упорядоченность над нею самой. Элемент, вышедший из акта соотнесения внешней упорядоченности с внутренней, становится конструктивнее, он оказывается продвинутым вперед но отношению к своей первоначальной определенности. Очевидно, новыми и старыми элементами не успевают складываться функциональные связи, и система вступает в фазу интенсивной декомпозиции прежней своей структуры. При лавинообразном наступлении состояния структурной неустойчивости система становится чрезвычайно чувствительной к внешним воздействиям. Благодаря внешнему толчку слабые возмущения внутри системы усиливаются в нарастающем темпе: появление элемента с новыми признаками с возрастающей скоростью вызывает появление того же признака у все новых и новых элементов, и процесс генерирования неустойчивости может достигать гигантских размеров. Случайность подталкивает то, что осталось от системы, на новый путь развития, а после того как путь (один из многих возможных) выбран, вновь вступает в силу детерминизм — и так до следующей точки бифуркации3. Опережающий рост новых элементов по сравнению со скоростью отмирания старых элементов и есть причина противостояния нового качества старому, катализатор, индуцирующий, во-первых, интенсивную переделку элементов старого качества, во-вторых, возникновение самых неожиданных сочетаний функционально более удачливых новообразований (как элементов, так и их композиций). Указанный автокаталитический режим и порождает обособление вновь возникающей структуры, ее выделение из состава прежней целостности. Поскольку обособление новой структуры от старой связано с нарастанием гетерогенности связей и отношений в составе прежней целостности, поскольку прежняя целостность в нарастающем масштабе утрачивает свою структурную устойчивость, резкая потеря структурной устойчивости выступает как кризис, как критическая фаза в жизни системы, подлежащей устранению. Собственно говоря, переход структурной устойчивости в структурную неустойчивость и есть кризис старой системы. Однако если такой переход совершается более или менее плавно, без резких потрясений и неожиданных поворотов процесса развития, он обычно ассоциируется не с понятием кризиса, а с понятием эволюции, хотя переделка старого качества в новое суть переломный этап развития, который всегда отличается определенной болезненностью; отклонением от ранее сложившейся нормы жизнедеятельности. Именно кризис есть такая фаза в жизни исторически обреченной системы, когда над ней господствует случай, господствует внешняя необходимость. В самой форме отделимости новой структуры от старой заложена возможность кризиса. Сам переход структурной устойчивости в структурную неустойчивость есть простейшее содержание кризиса. Однако как разрушительный процесс это простейшее отношение выступает лишь при определенных условиях. Когда напряжение в старой системе и силу отторжения всего нового (прогрессивного) доведено до предела, кризис, выливающийся в развал (взрыв) старой системы, становится неизбежным. Такой кризис выступает как принудительное орудие радикальной переделки старого качества, радикального преобразования прежней 5* 67
целостности. Именно гиперустойчивость системы, подлежащей устранению, ее невосприимчивость и непригодность к абсорбции нового содержания приводит к тому, что отделимость, а, значит, самодостаточность новой структуры по отношению к старой, с которой она порывает все свои связи и отношения, оборачивается насильственной стороной. Насильственное и только насильственное утверждение новых структурных определений оказывается связано с многочисленными издержками по ходу процесса развития. Преобразование старой системы в новую в форсированном режиме генерирует ее новообразования, происходит самая крутая ломка всех прежних связей и отношений, а отсюда опасность полного развала системы как таковой, появления на малопригодных к какому бы то ни было конструктивному преобразованию развалинах совершенно нежизнеспособных монстров или мутантов. Итак, можно сказать, что в эпоху кризисных потрясений образование элементов нового качества носит еще сугубо пробный характер. Развитие может пойти как в разрушительном, так и в созидательном направлении. С одной стороны, реализуется принцип: Где тонко, там и рвется. С другой стороны, кризис означает широкую полосу развития элементов нового качества, а, значит, содержит в себе возможность достижения исключительно плодотворных результатов, нацеленных на преобразование всей целостности в направлении более высокой упорядоченности. В этой фазе, как и в любой другой, развитие происходит на диалектической основе, когда справиться с силами разрушения оказывается возможно только с помощью тех же самых сил разрушения (декомпозиции, дезинтеграции прежней целостности). Еще раз повторим: кризис на то и кризис, что он не ведет однозначно к положительному результату. Силы разрушения могут взять верх над силами созидания, и тогда наступают необратимые изменения, опрокидывающие всю старую систему. Отсюда необходимость выхода из кризиса, необходимость его преодоления. Чтобы кризис миновал, обратимые изменения, характерные для разрушенных связей, для разваленной структуры, должны быть задержаны, прерваны, т. е. нужно, чтобы структурная неустойчивость сменилась структурной устойчивостью более высокого порядка. Именно потому, что вновь возникающие элементы обеспечивают резкое снижение затрат на свое самообновление, они вытесняют менее жизнеспособные элементы прежней целостности. Когда этот процесс становится автокаталическим, то, что было исключением, превращается в норму, становится преобладающим направлением развития. Там, где проклевывается более прогрессивное содержание, достигается предел, за которым начинается переход на более высокий уровень организованности перестраиваемой системы. Следовательно, переделка элементов прежней целостности включает в себя два переломных момента (или переломных этана) по ходу смены старого качества новым: первый этап, когда неустойчивость доминирует над устойчивостью, и следующий этап, когда складывается надежная устойчивость элементов более жизнеспособного целого. 68 Композиция более надежной устойчивости представляет процесс, разворачивающийся через отбрасывание неудачных проб и выбор наиболее успешных вариантов развития. Взаимодействие элементов, функционирующих по новым законам, структурируется и образует более жизнеспособное подразделение целостности. Структура, предуготовленная к исполнению определенной функции, есть не что иное как орган, сформированный для успешного выполнения именно данной, а не какой-либо другой функции. Образование продвинутой (по уровню своей упорядоченности) вперед структуры и есть формирование органа или исходной формы новой целостности, приходящей на смену старой целостности. Выделившаяся из состава прежней целостности более жизнеспособная структура приобретает относительную самостоятельность, а потому подчиняет законам более эффективного функционирования элементы, вырванные из разложившейся, диссоциированной структуры прежней целостности. Именно доминирование новых законов функционирования в нарождающейся системе знаменует собой выход из состояния или эпохи кризиса, переживаемого старой системой. Теперь нам предстоит разобраться, как происходит отбрасывание неудачных проб и выбор более жизнеспособных вариантов развития. Селективная конкуренция между менее и более жизнеспособными элементами целостности начинается на уровне абсорбции усваиваемого извне содержания. По ходу такого усвоения возникает следующая проблема: что к чему будет приспосабливаться? Будет ли элемент приспосабливаться к своему окружению или окружение будет приспосабливаться к элементу и его требованиям? Все дело в том, что внешние условия употребляются как материал для предмета и, следовательно, входят в содержание предмета4. Условие и формообразовательное движение первоначально выступают как безразличные друг к другу. Безразличие условия и формообразовательного движения друг к другу есть их первоначальная необусловленность друг другом. Чтобы заранее данное условие привести в действие, формообразовательное начало должно затратить энергию, проявить собственную активность. Специфика такого рода активности состоит в том, что, реализуя себя в условии, зачинатель движения продолжает себя во внешнем бытии, передает своему окружению часть собственного содержания. Тем самым условие утрачивает свою девственность, свою неангажированность и со стороны того содержания, которое преобразуется формообразовательным началом, становится продуктом, результатом его деятельности. До того, как условие приводится в действие, формообразовательное начало выступает как соотнесенное лишь с самим собой, после того, как акт полагания совершился, то же начало выступает как соотнесенное со своим иным. В результате трансформации ранее не приведенного в действие условия в произведенный продукт условие активно вовлекается в упорядочивающее движение, становится его необходимым

69

моментом: моментом самосозидания вновь складывающейся структуры. На первых ступенях продвижения к более высокой упорядоченности значительна зависимость формообразующего начала от внешних сил. В начале трансформации условия в положенную предпосылку весь процесс формообразования исходит из моментов, предпосланных ему извне, а не из моментов, созданных процессом как таковым. Приобретение формообразующим началом самостоятельности означает, что императивное воздействие внешних причин должно смениться столь же императивным воздействием внутренних причин. Только за счет трансформации формообразующим началом не им созданной предпосылки во внутреннее условие собственного существования у последнего может выработаться способность к самодостраивапию, к самоподдержанию своей жизнедеятельности, к самообновлению. В нарастании эмансипации от давления внешних обстоятельств заключается вектор развития самонастраивающейся системы (исходной формы целостности), вступающей в конкурентное соперничество с ранее существовавшими образованиями. До своего соотнесения с усваиваемым извне содержанием первобытию элемента не принадлежит определение положенности. Определение положенноти в первозданном состоянии элемента (до его соотнесения с условиями, заимствуемыми из окружения) присутствует лишь виртуально, лишь в возможности. Однако между определением, виртуально положенным, и определением, реально положенным, складываются свои особые отношения, чреватые контроверзой и напряжением, характеризующим любые конфликты между новым и старым. Дело в том, что первобытие элемента может принимать, а может не принимать на себя определение положенное™, или принимать его на себя лишь частично, лишь в какой-то ограниченной мере. Как правило, переделка старого элемента в новый происходит на первых норах за счет частичного (не полного) усвоения абсорбируемого извне содержания. Формообразующее начало начинает с себя, по вначале абсорбирует плохо еще переваренные результаты самоотделения вовне. Сбрасывая с себя определение предпосылки (определения первобытия) и принимая на себя определение результата (абсорбируя переработанный материал извне-данного), вырванное из недр другой системы первобытие во многом сохраняет присущее ему ранее содержание: элемент вовлекается в новые отношения и но форме становится другим, удерживая старое вования в сущность порождает новую форму как качество, создаваемое самим органическим движением. Итак, процесс возвратного причинения — оборачивание результата в предпосылку и обратное движение, выводящее на поверхность накопившееся в предпосылке содержание, извергающее его под напором центробежных сил,— имеет свои фазы возвратно-поступательного движения. Первая фаза: оборачивание результата в предпосылку. Вторая фаза: оборачивание предпосылки в (новый) результат. Способность одного и того же содержания принимать разные формы, преобразовывать свою организацию получила в диалектике название метаморфоза. В понятии метаморфоз отражается способность одного и того же обособившегося элемента, обособившегося функционального звена находиться на различных стадиях развития одного и того же организма, одной и той же целостности. В элементе, перестраивающем свое 2. Переход одной развитой целостности в другую развитую целостность как проблема сложившейся в XIX веке диалектики
Из философов XVIII в. И. В. Гете первым пришел к выводу, что развитие не может быть простым эпигенезом (ер1 — над, §епев18 — рождение), т. е. исходная форма развития некоторой целостности не есть пассивный пластический материал, из которого внешние причины и условия могут лепить любую структуру, любую организацию. Над исходной формой кумулятивным порядком не надстраиваются все новые и новые структуры. Организация трансформируется от простого бытия к сложному в силу собственного метаморфоза первичной структуры. Продуктом метаморфоза являются гештальты, т. е. надэлементные образования, структурные подразделения или органы, вырабатываемые системой деятельности из недифференцированного зачатка (зародыша) целостности. Каждый гештальт отличается своим особым, специфическим содержанием, подчиненным всеобщему бытию целостности. У немца для комплекса проявлений бытия какого-нибудь реального существа имеется слово СезъаН. Употребляя его, он отвлекается от всего подвижного и принимает, что все частности, входящие в состав целого, прочно установлены, закончены и закреплены в своем своеобразии7. (Ср. 8.)

79

Развивая идею Гете о том, что органическая целостность появляется на свет в неоформленном, несложившемся виде, Шеллинг приходит к выводу, что переход от одного гештальта к другому проходит через состояние безгештальтности (Gestaltlosigkeit)9. Таким образом, на присущем ему философском языке Шеллинг открывает зависимость, в силу которой переход от одной структурной устойчивости к другой структурной устойчивости осуществляется через промежуточное состояние: структурной неустойчивости. Стадию структурной неустойчивости Шеллинг обозначает специфическим термином, характеризуя ее как аморфон. Аморфон — это начало, которое может принять любую форму. Оно само изначально бесформенно, ацоофои, и нигде не может быть изображено в качественно определенной материи10. Согласно Шеллингу, чем ближе природа к чистой производительности, тем безгештальтнее она (Gestaltloser), чем ближе природа к производству готового продукта, тем более она гештальтна ". Следовательно, процесс смены одной целостности другой целостностью, по Шеллингу, не может быть понят как количественное нарастание или количественное убывание ранее структурированного бытия вне перехода структуры (формы) в свою собственную противоположность. Дальнейшее развитие концепция метаморфоза получает у Г. В. Ф. Гегеля. Гегель подчеркивает, что только непосредственное просто, ибо лишь в непосредственном нет еще перехода от одного к другому. На исходном этапе гештальт (первоначальная форма процесса), еще не вступивший в движение опосредствования, не вступивший в сопряжение с внешними обстоятельствами, выступает как внутренняя безгештальтность (Gestalt als innere Gestaltlosigkeit)12. Процесс становления органических целостностей охватывает, с точки зрения Гегеля, переход от безгештальтности к еще не осуществленному гештальту и от неосуществленного гештальта к его зрелой, развитой форме. Движение от одной целостности к другой целостности есть движение от одного качества к другому, специфика его состоит в том, что при возникновении нового качества движение абсолютно прерывается, а старое и новое оказываются положены как совершенно внешние друг другу13. Понятие безгештальтности фиксирует именно единство моментов разгештальтивирования (Gestaltauflosing) старого гештальта и гештальтивирования (Gestaltltung) нового единства процессов разрушения и оформления, структурирования устойчивых связей и отношений между элементами рождающейся целостности. Так, греческое слово Metamorphose приобретает значение преобразования гештальта: Gestaltveranderung, или акта перегештальтирования: Umgestalttung. Как известно, развитие форм стоимости в Капитале К. Маркса рассматривается как движение зародышевой формы, которая, лишь

80

пройдя ряд метаморфозов, дозревает до формы цены14. При анализе отношения стоимости К. Маркс усматривал свою задачу в том, чтобы проследить возникновение развитой формы стоимости из предшествующих ей форм, проследить развитие от простейшего, едва заметного геш-тальта вплоть до ослепительной денежной формы15, развитие, идущее по ступеням перегештальтирования, взятого в единстве с его внутренним, органическим моментом — разгештальтированием (Gestaltlosing)". По Марксу, только тогда, когда на смену простому продуктообмену приходит регулярная купляпродажа, товар становится метаморфизированным16, способным менять свои гештальты. Как мы помним, именно Гегель эксплицировал движение от одного качества к другому через понятие перехода. Здесь, на уровне перехода, гештальтивирование и разгештальтивирование, структурирование и деструкция или, как выражается Гегель, бытие и небытие, и те и другие предстают как одинаково необходимые17, поскольку отрицание всякой определенности столь же необходимо, как и она сама. Небытие есть ничто прежнего гештальта (его разрушение), но оно же есть переход в бытие, возникновение нового гештальта. Переход,— пишет Гегель,— есть то же, что и становление, с той лишь разницей, что оба (момента), от одного из которых совершается переход к другому, в становлении представляют себя скорее как находящиеся в покое друг вне друга, а переход — как совершающийся между ними18. Бытие, и ничто находятся в становлении лишь как исчезающие; становление же как таковое имеется лишь благодаря их разности. Моменты становления есть возникновение и прохождение. В Энциклопедии философских наук к эмпирическим образам процесса становления или перехода Гегель относит такие характеристики, как беспокойство в самом себе, безудержное движение, абстрактную подвижность. Итоговую формулишовку мы находим в Науке логики: Становление есть неустойчивое беспокойстго, лоторое оседжет,$переходя в некоъорыл спокойный результау19. Као мы помним,)переход неустойчивого бзспокойства в спокойный результат наяинается*с фпрмальнозо метаморфоза едва сложквшегося зафодыша нпвой целостности. Заключительная фазд в жизни историческообреченной(системы и начальный(этап перехода к новой оещественной системе выступаеу как состояние кризиса. Кризис свидетельствует о том, что данный способ производства прошел уже немалую часть своей нисходящей линии: Он наполовину изжил себя... и его преемник уже стучится в дверь20. Но кризис заключает в себе не только деструктивное содержание. Отрицанию прежнего состояния соответствует колоссальное развитие жизни элементов, которая отныне беспрепятственно подчиняется своим собственным законам и развертывается во всю ширь21. Развивая эту диалектическую идею в Капитале, К. Маркс подчеркивает, что формальный метаморфоз создает общую возможность кризиса: Но нельзя Ска-6, зать, что абстрактная форма кризиса есть причина кризиса. Если спрашивают о его причине, то хотят именно знать, почему его абстрактная форма, форма его возможности, превращается из возможности в действительностъ 22. К гегелевскому пониманию перехода как неустойчивого беспокойства, очевидно, примыкают характеристики переходного периода от капитализма к социализму у В. И. Ленина. Накопление обломков старого может идти быстрее, чем количество зародышей (не всегда сразу видных) нового,— отмечает В. И. Ленин23. Состояние дезорганизации есть состояние перехода от старого к новому, есть состояние роста этого нового24 , и нарастание дезорганизации может быть тем сильнее, чем круче переход. Лишь позднее преобладающим становится позитивный процесс становления нового. Новое находится еще в периоде брожения и полной неустановленности, поскольку переход к нему от старого не может дать сразу тех. определенных, установившихся, почти застывших и окоченевших форм, которые раньше складывались веками и веками держались25. Достижение критического момента в развитии прежнего качества ставит в повестку дня расчистку почвы от обломков, уход за зародышами нового, растущими из-под обломков на плохо еще очищенной от щебня почве. Ленин отмечал, что всякий кризис одних надламывает, других закаляет. Всякий кризис означает... (?) ускорение развития (?) (?) обострение противоречий (?)(?) обнаружение их (?) крах всего гнилого и т. д.26. Вместе с тем В. И. Ленин отдавал себе отчет, что старое всегда остается в течение некоторого времени сильнее нового27. В докладе о второй Программе партии (март 1919 г.) В. И. Ленин говорил: ...в тот переходный период, который мы переживаем, мы из этой мозаичной действительности не выскочим, эту составленную из разнородных частей действительность отбросить нельзя...28. По Гегелю, сфера формального метаморфоза — это сфера дуализма двух начал: борьбы между внешней и внутренней необходимостью, преобразования старого в новое. Внешняя и внутренняя детерминанты процесса развития сталкиваются между собой. подрывая существование друг друга, так что, в конечном счете, лишь одна из детерминант остается в качестве господствующей. Внешняя необходимость, замечает Гегель, есть бытие, положенное другим: Порождающим началом является конкуренция обстоятельств, из которых возникает нечто другое29. Взаимосвязь с другими тотчас же утверждает вещи как несамостоятельные, обусловливая их другими, воздействуя на них посредством других, полагая их необходимыми только благодаря другим, но не благодаря самим себе30. Здесь, в сфере внешней необходимости, существование одних вещей многообразнейшим образом душится другими вещами и обрывается извне. Там, где вещь находится в зависимости от внешних обстоятельств, она оказывается во власти

82

случайности. Во внешней необходимости случайность существенна, или является непосредственным, наличным бытием31. Только тогда, когда новое качество приобретает статус самодовлеющего бытия, становится длясебя-сущим, для-себя-определенным субъектом, оно полностью переходит в сферу господства внутренней необходимости и ее законов. Идею становления чего-то определенного из неопределенного мы находим уже у Платона. Но для Платона сущность есть непреходящее начало вещей, вечное и неизменное. Поэтому категорию становления Платон относит к бытию. В согласии с природой вещей, считал Платон, должно обозначать их в становлении, созидании, гибели и изменчивости. Определенное становление становится ради определенного бытия, утверждает мыслитель. Все становящееся необходимо должно пройти через настоящее. Достигнув его, оно прекращает становление, и в это мгновение есть то, чего оно достигло в становлении, чего не было раньше и что появилось уже позднее, то не может существовать, минуя возникновение и становление 32. Гегель был первым в истории философской мысли, кто поставил проблему становления сущности; для него сущность выступает результатом некоторого возникновения и прохождения. По Гегелю, становление в сфере бытия есть переход: неустоявшееся соперничество внешних и внутренних обстоятельств процесса развития. На смену становлению в сфере бытия приходит становление в сфере сущности, которое проходит ступени формального, реального и полного основания. Развитие начинается с наличного бытия. Первобытие вещи опосредствует наличное бытие, и наличное бытие становится существованием. Следовательно, существование есть реализация некоторой сущности, в отличие от наличного бытия, сущностью не опосредованного. Наличное бытие — простое стечение внешних обстоятельств, с которыми приходится взаимодействовать вещи. Есть глубокий смысл в гегелевском понимании сущности как того, что было. По характеристике Гегеля, сущность — это бытие, ушедшее в самое себя и сущее в самом себе (in sich selbst). Сущность есть результат становления бытия33,— утверждает он. Как же возможно, чтобы сущность стала результатом становления бытия? Все дело в том, что, по Гегелю, бытие погружается в сущность (в первобытие вещи). ...Становление как становление сущности есть прежде всего действование, переход сущности в свободу наличного бытия...34. Именно действование первобытия вещи заставляет впеположенное бытие погружаться в основание. ...Мы и на самом деле можем рассматривать сущность как прошедшее бытие35. Почему? Потому что бытие — это вообще лишь становление сущности36,— отвечает логик. Там, где имеются первобытие и сопутствующие ему внешние обстоятельства, опосредование начинается столько же от одного, сколько и от другого: ...каждая сторона есть столь же основание, сколь и ноложен- 6* 83 ное...37. Основанное, как то, что положено, имеет лишь в основании свое тождество с собой и свою устойчивость. Поэтому наличное бытие не просто бесформенный материал для отношения основания. Распыленное многообразие внешних обстоятельств становится тем условием, которое делает основание основанием: Приобретение условиями внутреннего характера — это прежде всего исчезание в основании непосредственного наличного бытия и становление основания38. Бытие как становление сущности есть исчезание в основании (zu Grunde zu gehen)39. Первым этапом становления основания основанием является формальное основание. На этом этапе первобытие вещи соотносится с самим собой. Основание здесь еще ни деятельно, ни продуктивно. Оно есть нечто формальное. В формальном основании тождественное с собой содержание безразлично к форме40, т. е. форма внешня ему, соотношение с наличным бытием здесь только проклевывается. Но основание есть основание лишь постольку, поскольку оно обосновывает. Различие формы между основанием и обосновываемым есть различие отношения первобытия вещи с ним самим и положенностью. Иначе говоря, основание есть то, что имеет следствие. Но полагать следствие способно лишь реальное основание. Такое основание есть единство рефлексии-в-другое (или, как мы выражались, оборачивания предпосылки в результат.— Е. Р.) и рефлексии-в-самое себя (по нашей терминологии — это акт оборачивания результата в предпосылку). Реальное основание есть единство обоих процессов, из которого произошло существование41, благодаря которому наличное бытие трансформировалось в положенность, в обоснованное. В реальном отношении, подчеркивает Гегель, определение содержания непрерывно продолжает себя в положенность42. Отношение основания здесь стало внешним самому себе. Реальное основание есть поэтому соотношение с иным....43. Теперь основанное содержит основание полностью внутри себя. Соотношение основания с обоснованным — это лишенная различий существенная сплошность (Gediegenheit)... То, что в основанном еще присоединяется к этой простой сущности, есть лишь несущественная форма, внешние определения содержания...44. Тем самым формальное основание переходит в реальное. Завершив круг опосредствований, первобытие вещи развивается в целостность опосредствования: Целокупное отношение основания определило себя как обусловливающее опосредствование45. Полное взаимопроникновение оборачивания в инобытие и оборачивания в себя порождает действительность: существование, возникающее из сущности. Сущность перешла в существование; существование — это ее (сущности) абсолютное становление внешней. Несущественное наличное бытие подвержено переходу, возникновению и прохождению. Обнаружение сущности являет непреходящее содержание, пребывающее во всех изменениях и модификациях обусловливающего бытия. На этапе целокупного отношения опосредствования

84

первая причина, которая действует вначале и получает обратно свое действие, теперь снова выступает как причина, вследствие чего действование, оказывающееся в конечной причинности прогрессом в дурную бесконечность, совершает поворот и становится возвращающимся в себя, бесконечным взаимодействием.46. Это движение вперед определяет себя прежде всего таким образом, что оно начинает с простых определений и что следующие за ними определенности становятся все богаче и конкретнее. Ибо результат содержит свое начало, и движение этого начала обогатило его новой определенностью... На каждой ступени дальнейшего определения всеобщее возвышает всю массу своего предыдущего содержания и не только ничего не теряет от своего диалектического движения вперед, не только ничего не оставляет позади себя, но несет с собой все приобретенное и обогащается и сгущается внутри себя47. На ступени полного основания возникает для-себя-бытие, тотальность целого. В силу оборачивания в себя частей целого они образуют самостоятельный круговорот48. Но метаморфоз целого может возникнуть лишь за счет метаморфоза его частей. Вливаясь в целое, части снимают свою особенность, переходят в свое иное: в результирующую тотальность. Этот поворот от особенного к всеобщему есть становление всеобщего. Круг особенности и круг всеобщности составляют единый процесс полагания тотальности. Гегель прямо подчеркивает: Чем совершеннее организация, т. е. чем больше расходятся между собой отдельные функции, тем как раз сильнее их взаимная зависимость4;. Через снятие особенности расходящихся функций целое делается всеобщей субстанцией, связующей в себе части в "их свободе50. Когда каждая, часть заключает в себе весь процесс, на основе такого самобытия начинается свободное развитие, неограниченное ничем, кроме условий существования ставшей целостности, полагаемых ею самой результате всего процесса на смену едва заметному гештальту приходит его развитая форма. ...То, что началополагающее есть в себе, результат есть теперь для себя; всеобщее положено в субъекте51. Следует согласиться с Д. Лукачом, когда он утверждает, что категория бытия-для-себя относится к специфическим открытиям гегелевской философии. Но ее важность не была понята никем, кроме Маркса, Энгельса и Ленина. Очевидно, именно к гегелевскому пониманию соотношения внешнего и внутреннего примыкает марксово разграничение реального и формального метаморфозов. По Марксу, метаморфоз производства ...является реальным метаморфозом капитала, в противоположность лишь формальным метаморфозам в сфере обращения52. Преобразование формы денег в форму товара (Д—Т) и преобразование формы товара в форму денег (Т—Д), сбрасывание стоимостью одной формы и приобретение ею другой формы уже содержится во всеобщей формуле Д-Т-Д53. Только за счет первого метаморфоза: авансирования денег на приобре-

85

тение средств производства и рабочей силы, может состояться второй метаморфоз — обратный приток денег к их исходному пункту54. Как говорил Гегель в таком случае, в своем начале реальное еще не противопоставило моменты внутреннего и внешнего друг другу и не развивало их. Реальное из внешнего еще не стало внутренним, а с другой стороны — своей деятельностью еще не стало внешним из внутреннего и не произвело себя: Оно лишь внутренне как определенность относительно внешнего и лишь внешнее как определенность относительно внутреннего 55. В 1800 г. Шеллинг писал: Система завершена, когда она возвращается к своему исходному пункту56. Самодостаточным бытием тотальности, развернувшимся на своем собственном основании, система становится тогда, когда опосредствованное переходит в непосредственное, обоснованное переходит в основание, и начинается следующий виток кругооборота. В процессе самообоснования сам продукт является производящим57. Каждый момент, представляющий предпосылку производства, вместе с тем есть его результат^*,— вслед за Гегелем повторяет Маркс. Процесс самообоснования имеет такой характер, что в конце процесса не может обнаружиться ничего такого, что уже в начале процесса не являлось бы его предпосылкой и условием59. Так, стоимость в процессе кругооборота капитала лишь для того предоставляет себя труду, становится его материалом, чтобы возобновить самое себя и с самой себя вновь начать обращение. Такую стоимость Маркс называет для-себя-сущей. Под этим углом зрения кругооборот капитала включает в себя ту из сторон, которая представляет предметные условия труда в форме самостоятельных, длясебя-сущих стоимостей60. Итак, в своем движении по восходящей линии самоорганизующаяся система проходит ступени: 1) формального, 2) реального, 3) полного метаморфоза. При этом ступень для-себя-сущей, ставшей тотальности составляет лишь завершающий результат процесса развития. Становление системы целостностью включает в себя последовательность сменяющих друг друга превращений. В этом ряду Гегель различает: 1) превращения в сфере перехода или наличного бытия; 2) превращения в сфере становления сущности и 3) превращения в сфере развития, к которому Гегель относит приобретения, детерминированные ставшей сущностью. Для Гегеля развитие — это движение на уже выработанной основе, на уже сформировавшейся сущности. Формальный и реальный метаморфоз — лишь предварительные ступени развития. Сбрасывание определений формального метаморфоза, приобретение определений реального, а затем полного метаморфоза — такова последовательная череда внутренних превращений. Движение от зародышевой формы целостности к островкам реального метаморфоза все насыщено вариабельностью. И на высшей ступени раз-

86

вития возможен метаморфоз, идущий в трех разных направлениях: 1) метаморфоз отдельного органа системы; 2) метаморфоз базиса (ставшей сущности); 3) метаморфоз системы в целом. Допустимы варианты по количественным параметрам: метаморфоз одной трети, метаморфоз двух третей, метаморфоз целого. Метаморфозы происходят на всем протяжении существования системы, начиная с возникновения и заканчивая ее отмиранием, гибелью, причем тенденция к метаморфозам всегда подвержена изменениям. Тенденция имеет дело с возможным и вероятным, а не с одним каким-либо запрограммированным результатом. Патоморфоз, гипертрофия обособления составляет угрозу для жизни системы на любом этапе метаморфоза. Переход к полному метаморфозу — именно переход со всеми вытекающими отсюда последствиями. Подчинение островков реального метаморфоза единому принципу жизнедеятельности наталкивается на зоны архаики, зоны сопротивления каким бы то ни было новшествам, так возникают области кризиса, неустойчивого беспокойства, выражаясь словами Гегеля. В этих областях постоянно возникают извращенные формы, в составе которых сущностное бытие выступает как определяемое, вместо того, чтобы быть определяющим. И главная опасность — это гипертрофия всеобщего, его превращение в!самодовлеющую силу, жигущую за счет единичностей. Самоеоститочное бытие всеобщего живет жизнью единичностей, подавляя или уродуя самобытие последних. Такой хпд истормческих событий может быть усилен сознательно сконцннтрированными усилиями, и опаснпсть$превратного хода истории в таком случае неизбежно возрахтает. Тим, где гипертрофия всеобщего стала фактом, перекос развития в одном пункте системы неизбежно влечет за собою перекосы во всех остальных пунктах, связанных с распространяющейся как пожар патогенной стихией. Чтобы избежать разрушительных последствий патоморфоза, следует не дать причине дойти до ее действия, то есть упразднить ее как причину61. Иначе говоря, нужны корректировочные структуры, возвращающие систему к оптимальному состоянию. Корректировочные действия должны предотвратить нежелательные последствия наметившегося хода событий. Управляющие воздействия нужно направить против стихии патоморфоза. Арсенал всех имеющихся в наличии средств должен быть брошен в сторону выхода системы из кризиса. Со сменой любых определений метаморфоза система вступает в полосу крутых поворотов. В такой момент всякий раз возникает структурная неустойчивость. Даже в случае частичной потери структуры системе угрожает лавинообразно-нарастающий кризис. Внешним фактором, усугубляющим неустойчивость системы, является ее погружение в неравновесные условия, типа: войны, интервенции, других социальных или природных потрясений. В такой ситуации господство случая, определяющего судьбу системы, становится наиболее вероятным. Вступление в метаморфоз оборачивается для системы не своей созидательной, а своей разрушительной стороной. В условиях распада старых связей и отноше-

87

ний люди оказываются поражены язвой разобщенности, что служит фактором, довершающим погружение общественной системы в состояние хаоса. Отсюда урок: не вытаптывать то, что уже посеяно, а заботливо ухаживать за ростками нового. Ведь поступательный переход всегда синергетически-выгоднее волюнтаристского рывка. Поразительные успехи синергетики связаны с ее кардинальным выводом, равным коперникианскому перевороту в теории развития; можно развивать противоположность стихии неупорядоченности, стихии патоморфоза не за счет другого, не за счет инобытия, а в единении с ним.
      * * *

Глава 5

СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ СТАНОВЛЕНИЯ ФЕОДАЛИЗМА И ЗАКОНОМЕРНОСТИ ПРОСТОГО ТОВАРНОГО ПРОИЗВОДСТВА
      * * * 1. Общественные структуры и их формирование
Первичная социальная ячейка докапиталистических обществ — поземельная община. Земледельческий труд составляет здесь основной источник пропитания, базис материальной жизнедеятельности индивидов. Могуществу сил природы люди могут противопоставить лишь свое социальное единство — объединение в некоторую первоначальную общность. Принадлежность к этой первоначальной общности и есть главное условие участия индивида в производимом продукте. Вначале труд отдельного человека не имел самостоятельного бытия: он был составной частью, функцией совокупного труда. В этих условиях разделение труда в рамках поземельной общины основывалось на натуральном обмене продуктами и взаимной деятельностью. Однако, по мере перехода к более интенсивному земледелию, выделяются индивидуальные наделы, закрепляемые за теми, кто их обрабатывает. Складывается дуализм двух начал: мелкособственнического и общинного. С распространением плужного земледелия и парового севооборота в большинстве районов Европы утверждается парцеллярное хозяйство, которое носит натуральнопотребительский характер, отличается органическим сочетанием земледелия и домашней промышленности, господством внутрисемейной кооперации различных видов труда. Парцеллярному хозяйству было присуще использование одного и того же инвентаря для бытовых и производственных нужд. Орудия труда и оружие стоили дорого, служили долго. Их берегли. передавали по наследству, воспевали.

88

Незащищенность людей в обстановке постоянных внешних войн и внутренних междоусобиц требовала объединения поземельных общин в единую военную организацию. Она представляла собой народное ополчение с дружиной конинга (князя) во главе. Для земледельческой общины целью производства является воспроизводство производителя, прибавочное время которого принадлежит именно общине, при этом военная служба поглощала основную долю прибавочного труда членов общины. Поземельная община брала на себя контроль за соблюдением полевых распорядков и всех правил проживания в пределах округи. Возникали новые общинные зависимости (сервитуты), в силу которых домохозяин и земледелец эпохи варварства становился крестьянином. Выпасом могли служить только сжатые поля, отсюда главные общинные сервитуты: принудительный выпас и принудительный севооборот. Полевой распорядок требовал обеспечить всех пашенных крестьян деревни участками земли разного плодородия. Следовательно, существование чересполосицы объяснялось не просто косной традицией, а необходимостью гарантировать производителя от климатических невзгод. Вместе с тем община никогда не предписывала предельные нормы обработки земли. Общинные сервитуты предполагали ограниченность свободы хозяйствования и вместе с тем определенную взаимопомощь. Общинник имел право участвовать в сельском сходе, выбирать общинную администрацию и т. п. Без общинных сервитутов не могли обойтись не только средние, но даже зажиточные хозяйства. Как только земледелие становится более устойчивым источником прибавочного продукта, военное дело отделяется от него: возникает военное сословие, а публичная власть приобретает самостоятельную обособленность. Слияние этих двух процессов обособления в единый поток приводит к появлению аппарата государства как единственного собственника прибавочного продукта, изымаемого у непосредственного производителя. Такое перераспределение прибавочного продукта происходит либо путем поземельного налогообложения (в виде дани и других подношений) , либо путем введения трудовых повинностей. Если первоначально общинник выступал и как благопроизводитель, и как благо-присвоитель, то теперь происходит разрыв между необходимым и прибавочным трудом земледельца. Деятельность по созданию прибавочного продукта становится необходимым условием существования военно-политической организации общества, функционирование которой поддерживает стабильность общественной системы. При этом военно-политическая организация (государство) не только надстраивается над системой поземельных общин, но и подчиняет их себе. Именно разобщенность и изолированность парцеллярного производства обусловливает его подчинение единому началу, возвышающемуся над всеми без исключения единицами хозяйственной жизни, неспособными обеспечить свой суверенитет, свое независимое существование. В условиях натурального

89

ведения хозяйства создание крестьянско-сеньориальных отношений делается одной из перспективных линий общественного развития. Поземельная община возникла в качестве корпоративной организации, в которой кровно-родственные связи вытесняются соседскими отношениями. Корпоративный характер носила не только организация производителей, но и организация присвоителей их труда. Чтобы сплотить вокруг себя вассалов, правящие династии (королей, князей) делегируют своему окружению часть принадлежащей управителю публично-правовой власти. Одновременно вассал приобретал частнохозяйственные прерогативы (от сбора дани и натуральных кормов до сбора различного рода пошлин и налогов). Местопребыванием вассала становится вотчина, которая выделяется из сельской общины как центр сбора повинностей с подвластного населения, а затем превращается в орган извлечения феодальной ренты в пользу самого вотчинника. Для крестьян-общинников феодал заменяет все государство: он осуществляет суд и расправу, собирает причитающиеся государству налоги, организует рекрутский набор, устанавливает регламент жизни своих подданных. Таким образом, корпорация феодалов складывается как в силу изъятия совокупности платежей, оброков, пошлин, так и в силу исполнения публичных, политических, судебноадминистративных функций. Феодал только потому феодал, что он выступает как член вассально-иерархической корпорации. Под гнетом государственнокорпоративных отношений свободные общинники были превращены в поземельно-, а затем и лично-зависимых крестьян. Под контролем феодалов оказались все сферы жизнедеятельности крестьян. Поземельная зависимость перерастала в собственность определенных лиц на личность непосредственных производителей. Расслоение общины шло по пути отстранения свободных от выполнения важнейших прав-обязанностей: военной службы, участия в местном самоуправлении. Отстранение свободного общинника от выполнения публично-правовых функций — одна из причин возвышения класса феодалов. Вторая причина — возвышение лиц, несущих постоянную военную службу, создание привилегированного конного войска. Свободный общинник, воин, участник народного собрания был домохозяином, скотоводом и земледельцем. При этом наиболее достойным свободного человека занятием, приносящим ему славу и добычу, считалось военное дело. Чтобы приучить общинника потом добывать то, что может быть приобретено кровью, требовалось принуждение. Обеспечить полное сосредоточение мелких земледельцев на производительном труде можно было лишь ценою их полного устранения из сферы управления. В этом смысле возвышение знати было столь же неотвратимо, как и превращение основной массы населения в непосредственных производителей, подчиненных крупным землевладельцам. За счет формирования класса феодально-зависимого крестьянства можно было обеспечить большую интенсификацию трудовой деятельности, по сравнению со свобод-

90

ными членами варварских племен, предпочитавшими войну или охоту регулярному земледелию. По этой причине феодально-зависимое крестьянство представляло новый общественный класс, который принципиально отличался и от свободных земледельцев, и от рабов, существовавших в предшествующих общественных структурах. Отношение крестьян с землей регулировалось феодалами, опиравшимися на внеэкономическое принуждение. Земельная собственность феодала была неотделима от его судебно-административной и политической власти. Вместе с тем, наряду с личным подчинением земледельца земельному собственнику феодальный строй предполагал владельческие права работника на свое хозяйство и надел, рентную форму эксплуатации. В большинстве регионов Западной Европы в раннефеодальный период ведущей формой земельной ренты выступала рента продуктами, лишь дополнявшаяся отдельными барщинами и небольшими денежными платежами. Можно сказать, что то обособление производительного труда от военной деятельности, которое произошло в этот период, возникло принудительным путем, под давлением сверху. Дальнейший процесс обособления был связан с общественным разделением труда, приходящим на смену его внутрисемейному разделению. Характерным примером соответствующего хода событий стала ремесленная профессионализация. Она произошла сравнительно рано и охватывала сравнительно узкий круг ремесел: кузнечное, гончарное, сапожное дело. В то же время ремесло продолжало оставаться вспомогательным занятием самих крестьян, охватывая такие жизненно важные и распространенные ремесла, как прядильное, ткацкое, плотницкое. Такой ремесленный труд осуществлялся средствами и из ресурсов самой крестьянской семьи, составляя необходимую принадлежность натурального хозяйства. Вот почему основная масса продукции деревенского ремесла изготовлялась на крестьянских подворьях. Затем в ряде поселений и районов подсобные ремесла и промыслы превращались в систематическое занятие сельского населения и одновременно товаризовались. Однако сельские ремесленникиспециалисты так же, как и остальные крестьяне, обладали каким-то земельным держанием, несли за него повинности и формально принадлежали к крестьянскому сословию, хотя основные средства существования они получали благодаря производству и сбыту ремесленных изделий на рынок. Возникновение домашней промышленности представляло собой обособление крестьянских ремесел и промыслов от сельскохозяйственного производства и превращение их в особую сферу труда и хозяйства, связанную с прочими через обмен. Малоземелье природного, а затем социально-экономического происхождения служило распространению несельскохозяйственных занятий, развитию ремесел и промыслов на широких территориях — например, в Северо-Западной Руси, Швеции, ряде районов Англии. Профессиональное ремесло в деревне отличала поразительная стабильность: на протяжении ряда столетий неизменными оставались как численность ис-

91

полнителей, так и номенклатура профессий и изделий. Особую главу отделения ремесла от земледелия составляет образование городов. Первоначальным центром сбора феодальных повинностей были укрепленные поселения, которые при определенных условиях превращались в города. Протогорода возникают в период распада родоплеменных отношений, когда выделяются родовая аристократия и военные вожди. В своем развитии города нуждаются в сырье и продуктах, поступающих из ближайших округов и более отдаленных земель. Именно в протогородах в виде общественных взносов, даней, судебных пошлин, военных контрибуций сосредоточивается, перераспределяется и перерабатывается прибавочный продукт. Поэтому города появляются в густонаселенных земледельческих районах. В первую очередь городами становятся центры крупных межплеменных объединений, превратившихся или имевших тенденцию превращаться в раннегосударственные образования. В укрепленных поселениях скапливаются дружинники, выходцы из местной родоплеменной знати, представители княжеской администрации. Ранние города возникают как очаги государственности и феодального властвования. В городах сосредоточены вооруженные силы, они формируют ополчения в прилежащих земельных округах. Ремесленники и торговцы должны были обслуживать представителей нарождающегося класса феодалов. На этой основе происходит превращение местного ремесла в специализированные отрасли ремесленного производства. Сырье и продукты питания, поступавшие в раннегородское образование, не уравновешивались сколько-нибудь значительным встречным потоком изделий городских ремесленников. Последние работали в большинстве своем на заказ, а не на рынок. Экономика города была ориентирована на удовлетворение его собственных потребностей. В частновладельческий город могла превращаться усадьба-замок, куда привлекались на постоянное жительство мастера различных специальностей. Крепостные стены города обеспечивали безопасность торгово-ремесленного населения. Размещение города на перекрестке торгово-транзитных путей способствовало превращению горожан в самостоятельную экономическую силу. В городе начинают складываться корпоративные объединения купцов и ремесленников, освоивших к тому времени свыше 100 различных специальностей. Постепенно город превращается во внутриэкономический центр своей округи. Продукция городских ремесел могла распространяться в радиусе 50—100 км. Изделия ремесленников начинают пользоваться спросом не только на внутреннем, но и на международном рынке. Дальние торговые связи обеспечивают ремесленному населению прочные рынки сбыта. По мере оживления торговых связей растут потребности сельской округи в изделиях специализированного городского ремесла. Будучи центрами феодального властвования, города подчиняют себе все более обширные территории, повсеместно внедряя дань и суд. Таким образом, расцвет городов оказывается связанным с

92

укреплением феодальных отношений. Так город превращается в поселение, в котором сосредоточено промышленное и торговое население, оторванное в большей или меньшей степени от земледелия. Города в Англии как центры ремесла и торговли начали возникать и складываться в Х—Х1 вв.'. В Х в. появляются в Англии так называемые бурги и особенно порты. Порт в IX и Х вв.— это не просто гавань, удобная пристань на берегу моря или реки, это прежде всего пункты или поселения, связанные с торговлей. Портами были, прежде всего, наиболее значительные и, надо полагать, наиболее населенные административные, политические и религиозные центры, достигшие уже известного уровня экономического развития, выразившегося в возникновении в этих центрах постоянных рынков, в превращении их в рыночные местечки. В конце IX — начале Х в. в Англии отмечается рост торгового значения Лондона, Кентербери, Винчестера, Саутгемптона, Дувра, Рочестера и других городов. Лондон стал превращаться в политический центр страны, начиная приблизительно с правления Эдуарда Исповедника и закрепился как столица всей Англии при королях нормандской династии, причем королевская казна еще долго оставалась в Винчестере. В Винчестере в конце Х в. были улицы Торговая, Шорников, Мясников и др. Наличие у части горожан в английских .городах XI—XII вв. и даже в XIII в. некоторого количества земельных угодий и даже повинностей, присущих сельскому населению (отработки на жатве, сенокосе), свидетельствует о сельском происхождении горожан и об известной незавершенности в это время процесса формирования города и сословия горожан. Приблизительно 2/3 всех городов были королевскими, их сеньором являлся сам король. К XII—XIII вв. города, ставшие центрами ткачества и сукноделия, мы находим почти во всех районах Англии. Помимо Лондона и Винчестера, это — Йорк, Линкольн, Кембридж, Норидж, Лейстер, Вустер, Глостер, Оксфорд, Ноттингем, Хантингтон и др. Парцеллярное, полунатуральное хозяйство в составе земельной общины не могло обеспечить себя высокоспециадизированной продукцией, поэтому основанный на узкой специализации, а потому высококвалифицированный труд ремесленника был объективно необходим. С другой стороны, для дифференциации ремесла требовалось увеличение радиуса зоны торговли или зоны, в которой происходило отчуждение прибавочного труда. Следовательно, развитие города и деревни оказывалось взаимосвязанными процессами. В своей классической, близкой к социологическому типу форме крестьянско-сеньориальные отношения складывались в Англии раннефеодального периода. В 1066 г. герцог Нормандский, переправившийся через Ла-Манш со своим войском, вторгся в Англию. После победы при Гастингсе герцог захватил Лондон и стал королем Англии под именем Вильгельма I Завоевателя. Англия была разделена на 60 000 рыцарских ленов. За собою

93

Вильгельм I оставил 1500 ленов, причем домен короны занимал седьмую часть всех возделываемых в Англии земель. Местные феодалы — тэны — стали вассалами нормандских баронов. Все рыцари (тэны, бароны, лорды), согласно Солсберийской присяге 1085 г., были обязаны по требованию короля нести службу в королевском войске. Тем самым система вассалитета получила в Англии более централизованный характер, чем на континенте. Низшее дворянство несло службу в феодальной дружине короля и его прямых вассалов в течение 40 дней в году. Высшее дворянство помимо этого несло службу в суде и совете своего графства. Рыцарь приносил клятву в верности сюзеренству и присягу в выполнении служб и платежей. Вассальная зависимость предполагала правило: кто держит больше земли, призван и к большему служению. Так в Англии складывалась иерархически устроенная сословная земельная собственность. В корпоративном землевладении король являлся верховным собственником земли, одновременно он был военным и полицейским главой государства. Никто из феодалов не мог быть собственником земли иначе, как под условием сделаться вассалом короля и принять на себя несение в его пользу публичной службы. Феодал был привязан к своему покровителю той службой, за исполнение которой он держал землю. Для его статуса было характерно слияние политических прав с ролью землевладельца. В свою очередь, крестьянин держал землю по воле рыцаря, дворянина. Однако феодалы могли реализовать собственность на землю лишь при условии ее хозяйственной эксплуатации работниками (крестьянами). Поэтому крестьянин пользовался наделом земли (своей парцеллой), владельцем которого он считался по обычному праву. Одновременно крестьянин выступал собственником изготовленных им орудий производства и выращенных на подворье животных. Величина надела определяла размер пользования хворостом, торфяниками, пустошами. От величины надела зависело количество скота, посылаемого на общинный выгон или на господский выгон. В силу указанных поземельных отношений феодальная вотчина распадалась на господский домен и крестьянские держания, их единство называлось манор. Крупная вотчина представляла собой не только хозяйственную единицу, но и своеобразное маленькое гостдарртво — смньорию.(По ктноьению к населению своих владений феоиал дыл ие тклькв зевлевкадейьцеи, нз и босуиареб, в рукдх киториго махоаилст суд, ааминистрмция$ военныб и молитические силь. В(Ангиии TI—XIII бв. йреоаладила итрааотоыная ренша, иогда мамор ибраиатыкалсю тръдом завмсимтх крестщян."При(этод чирло аарщинныр днай в(недглю бавирело от иелиыины%надала: за иольфий йадеи нубно выло отдить аольъе птибавочниго труда воычиниику# В ртот(период из двух частей вотчины — домен и земля держаний — экономически доминирующая и регулирующая роль принадлежит домену. Хозяйство земледельца играет подчиненную и служебную роль. Оно — придаток барского двора по своей производственной функции: оно служит воспроизводству

94

главной производительной силы сельского труда — самого работника. В 1086 г. Вильгельм I осуществил всеанглийскую земельную перепись, получившую название Книги Страшного суда, Согласно этой переписи, из полуторамиллионного населения Англии 38% составляли вилланы. Они располагали полным наделом земли — виргатой (30 акров), или частью (свыше 15 актов) надела, имели долю участия в общинных выпасах и лугах. Вилланы выполняли барщину, несли натуральные и денежные платежи в пользу лорда — владельца вотчины. Другую многочисленную группу сельского населения составляли коттеры (32%), которые не имели ни волов. ни плуга и держали обычно 2—3 акра приусадебной земли. Около 9% населения составляли сервы (рабы). Примерно 12% населения — свободное крестьянство — фригольдеры. Они были обременены повинностями и платежами примерно в 3—4 раза менее, чем вилланы. Книга Страшного суда насчитывает до 100 городов, где проживало около 5% населения страны (около 17105 человек, имевших самостоятельное хозяйство). Для сравнения: в конце XIV в. Лондон имел уже 40—50 тыс. населения. В поземельной зависимости элементы внеэкономического принуждения сочетались с элементами экономического принуждения, однако интенсификация функции извлечения феодальной ренты привела к существенному преобразованию структуры феодальной собственности. Чтобы создать более эффективный механизм извлечения возраставшей массы прибавочного продукта и тем самым резко повысить норму феодальной эксплуатации, сеньор отказывается от отработочной ренты в пользу ее более современной модификации, т. е. в пользу ренты продуктовой или денежной. На этой стадии развития феодальной собственности прибавочный продукт достается лорду не под прямым надзором и принуждением земельного собственника, а доставляется земледельцем самостоятельно. Чтобы обеспечить соответствующий эффект, все рабочее время затрачивается в хозяйстве работника. Производителю дается здесь больший простор для того, .чтобы найти время для избыточного труда, продукт которого принадлежит ему самому...2. С переходом на продуктовую или денежную форму ренты происходит сокращение и ликвидация домениального хозяйства. Структура вотчины претерпевает резкую трансформацию. Хозяйства мелких земледельцев занимают доминирующую роль в производстве продукции, соответственно вся вотчина оказывается состоящей из крестьянских держаний. По мере выдвижения на передний план мелкого крестьянского хозяйства, которое становится абсолютно преобладающим, исчезает крепостная зависимость работников. Вместо непосредственного принуждения господствующей становится форма договорного отношения3. Иначе говоря, экономическое и внеэкономическое принуждение меняются местами. Но вместе с экономическим укреплением форм непосредственного держания земли происходит усиление корпоративного начала феодальной эксплуатации. Над сеньориальной формой ренты (над поступлениями прибавочного

95

продукта в пользу номинального собственника крестьянского надела) надстраивается централизованная ее форма, главным образом в виде государственных налогов, пошлин и сборов. Корпоративная структура феодальной собственности предполагала, что один и тот же участок земли является объектом присвоения двух, трех и более субъектов. Собственность первой инстанции принадлежала королю, второй — сеньору, третьей — вассалу, последней — крестьянину. Но каждый из участников этого корпоративного отношения стремился превратить совместно-разделенную собственность в собственность иного рода: в единоличную, полностью подчиненную юрисдикции одного какого-либо лица.
2. Переход общественной целостности на ступень формального основания
Как мы уже отметили, парцелла складывается на основе натурального ведения хозяйства. Натуральный способ производства означал, что крестьянская семья занималась земледелием, скотоводством и переработкой их продуктов в готовые предметы потребления — обмолотом зерна, выпечкой хлеба, прядением, изготовлением льняных и шерстяных тканей, дублением кож, строительством и ремонтом жилья и хозяйственных помещений, изготовлением инструментов и орудий труда. Для натурального хозяйства типично повторение процесса производства в прежних размерах, на прежних основаниях, его отличает традиционность производства и постоянный характер продукции. Это такая форма жизни, которая обеспечивает воспроизводство заранее данной предпосылки в практически неизменном виде. В условиях натурального хозяйства целью производства является воспроизводство производителя вместе со всеми предпосылками, полагающими его жизнедеятельность. Иначе говоря, натуральное ведение хозяйства представляет такие отношения производства, при которых преобладает потребительная стоимость, производство для непосредственного потребления. Но рамки непосредственного потребления всегда ограничены, и столь же ограничены рамки производства, направленного на непосредственное потребление. Производство есть всегда кругооборот предпосылки и результата. Оно есть обретение себя с помощью объекта. Для того чтобы восстановить свои силы. производитель отторгает часть внешнего мира в свое внутреннее достояние. Благодаря возобновлению ресурсов, идущих на содержание производителя, взятого вместе с совокупностью предпосылок, обеспечивающих его жизнедеятельность (семья, культура), складывается циклическое движение самообновления: производителя, материальных факторов его труда и самих отношений производителя со своими предпосылками. Именно благодаря такому циклическому движению происходит восстановление самой производительной способности. Однако в рамках простого воспроизводства присваиваемые извне результаты лишь покрывают расходы производящего начала, но не более того. Следовательно,

96

производительная способность восстанавливается, но восстанавливается лишь на крайне низкой базе. Она возрождается в локальном масштабе, ограниченном физическими и ментальными возможностями человека, взятого в качестве индивида. Только циклическое движение самообновления — производителя, материальных факторов его труда и отношений между ними — может послужить основой самогенерирующегося роста. Именно в цикле такого рода достигается обогащение результатом действия его исходного пункта. Но в рамках производства, направленного на непосредственное потребление, потенциально бесконечный круговорот замыкается на конечном индивиде: и переход предпосылки в результат, и переход результата в предпосылку базируется на одной и той же субстанциальной основе, связанной с физической и ментальной вместимостью индивида. Вместимость индивида ставит предел абсорбции, поглощению потребительных стоимостей. В свою очередь, затраты труда, присваиваемого господствующим классом, не могут превосходить масштаб производительного потребления работника, если, конечно, не преследуется цель физического изнурения последнего. Для производства, которое направлено непосредственно на потребление, на обеспечение естественного существования человека, существует принципиальная невозможность выхода за рамки ограниченных потребностей производителя. Основу натурального хозяйства составлял сельскохозяйственный труд. В своей книге История положения трудящегося населения в прошлом и настоящем, включая развитие сельского хозяйства, промышленности и торговли (Лондон, 1846) Дж. Д. Такет приводит данные, согласно которым еще при королеве Елизавете (1533—1603 гг.) из каждых 100 человек необходимо было для производства пищи применять 85. Иначе говоря, лишь 15—20% продукта, полученного в сельском хозяйстве, может быть использовано непроизводительно. Именно такую долю прибавочного труда в условиях преобладания производства, рассчитанного на непосредственное потребление, можно было отвлечь гражданскому обществу на создание несельскохозяйственных профессий, включая промышленность. Теми же 15% лимитировалось перераспределение прибавочного продукта на обязательному расширению масштабов производства. Для эпохи отработочной ренты оставался характерным натуральный товарообмен, когда хлеб менялся на скот, рыбу, меха, вино, фрукты, промышленные изделия. Если при этом учесть неподвижность традиционных рент, то следует признать, что в рамках крестьянского держания доля продукта, присваивавшаяся земледельцем, относительно увеличивалась, тем самым крестьянское держание постепенно приближалось к той форме землевладения, которую Маркс называл феодальной собственностью крестьянина4. Но вот с XIII в. в Англии начинается замена еженедельной работы и всех рабочих повинностей в маноре денежными платежами. При Эдуарде II (первая треть XIV в.) замена служб деньгами стала всеобщей. Одновременно увеличивается количество свободных крестьянских держаний: крестьяне превращаются в производителей, ведущих самостоятельное хозяйство. Во второй половине XIII в. районом наиболее интенсивного развития городов и наибольшей товарности сдльского хозяйства стала Средняя Англия. Поскольку службы заменяются денежными платежами, крестьянин вынужден вывозить свою продукцию на рынок. Из производителя, ведущего натуральное хозяйство, он превращается в товаропроизводителя. Труд отдельного товаропроизводителя является частным. Специфика частного труда заключается в том, что непосредственный производитель выступает в равной мере и как производитель и как потребитель. Потребление созданного продукта как раз и означает возврат работнику того, что он в процессе труда передал объекту природы: потребление (которое включает в себя как момент производительного потребления, так и момент личного потребления) является обратным присвоением человеком ранее затраченной им практической энергии, обратным присвоением затраченных им в процессе труда его собственных сущностных сил. Как производитель, живущий своим трудом, мелкий хозяйчик заинтересован в получении потребительных стоимостей надлежащего состава и качества при возможно меньших затратах индивидуального труда. Он берется за тот труд, который находит для себя выгодным, и организует его по своему усмотрению. Существование режима мелких, раздробленных товаропроизводителей свидетельствует о сосредоточении в руках производителя средств производства, их децентрализации, полной возможности для производителя распоряжаться ими по своему усмотрению. Отныне мелкий собственник выступает в двух различных функциональных определениях: (1) как производитель, живущий собственным трудом; (2) как производитель товара. С развитием товарно-денежного обращения складывается новый принцип производства богатства: уже не в форме потребительной, а в форме меновой стоимости. Самоотнесение производителя с самим собой,

98

обратное присвоение производителем затраченных сил и энергии теперь опосредуется новым фактором — меновой стоимостью. Циклическое движение самообновления складывается лишь там, где продукт превращается в товар, сбрасывает с себя определение потребительной стоимости и принимает на себя определение меновой стоимости. В простом товарном обращении производитель может сохранить в своих руках стоимость продаваемого продукта, лишь присвоив ее эквивалент. В руках продавца продукт выступает не как средство удовлетворения непосредственной потребности, а как средство обмена. Из акта превращения продукта в товар выясняется, что в качестве средства обмена продукты могут накапливаться в неограниченном размере. Для этого продукт должен удовлетворять лишь одному условию: он должен служить какой-либо общественной потребности, т. е. принимать на себя определение общественно-полезного труда. Производитель может получить эквивалент своих стоимостных затрат лишь тогда, когда его индивидуальный продукт признан в качестве порции общественно-необходимого труда. Продукт выступает как место пребывания стоимости, как депо, в котором сконцентрирована порция общественнонеобходимого труда. Если раньше производитель переносил свои сущностные силы на объект, то теперь определение потребительной стоимости переносится с одного объекта на другой. В результате такого переноса у продукта появляется новое свойство: свойство обмениваемости. Вот это свойство и выступает как потенциально безграничное: нет какоголибо физического предела для обмена товара одного вида на разнокачественные товары других видов. Адекватным носителем безграничного масштаба обмениваемости становятся деньги. Поскольку пет пределов количеству денег, которые можно потратить, уже нет предела для самой потребности в деньгах. Данной цели не соответствует обмен по фиксированной обычаем цене; для ее реализации требуется рынок со свободно устанавливаемыми ценами. Складывание такого рынка — исторически-постепенный процесс. Только в простом товарном обращении меновая стоимость становится определением, регулярно переходящим вовне (переносимом на товар продавца) и возвращающимся к противоположному пункту (к покупателю). Для одного товаровладельца золото замещает его товар, для другого — товар замещает его золото. В метаморфозе товаров К. Маркс вычленяет две противоположно направленные фазы движения: 1) продажу: Т-Д и 2) куплю: Д-Т. Соединение двух фаз образует кругооборот: товарная форма, сбрасывание товарной формы, возвращение к товарной форме:Т-Д-Т, где товар реально выступает как потребительная стоимость. Полный метаморфоз товара предполагает, что одна и та же стоимость, образуя в качестве товара исходный пункт процесса, снова возвращается к этому же пункту в виде товара5. Инверсия фаз купли-продажи порождает циклическое движение нового типа: обращение денег. В инвертированной форме исходный пункт становится другим, что качественно меняет характер всего цикла. единяли ремесленников, занятых в текстильном деле,— ткачей и сукнова Никто не обязан немедленно покупать только потому, что сам что-то продал. Отложенный спрос становится условием, регулирующим обращение денег. В денежном обращении по формуле Д-Т-Д открывается возможность (неограниченного) наращивания исходного пункта. Исторически такая возможность реализуется купцом или ростовщиком. К. Маркс в Капитале подчеркивает принципиальное различие между простым и денежным обращением. В простом обращении не одна и та же меновая стоимость, а все новые меновые стоимости, все новые товары противопоставляются деньгам. В простом обращении кругооборот состоит лишь в простом повторении или чередовании определения товара и определения денег, а не в том, что действительный исходный пункт является также и пунктом возвращения (с некоторым приращением.— Е. Р.)6. В простом обра1це-нии меновая стоимость еще не возвышается до формы всеобщности. Здесь (в простом обращении) повторение процесса как со стороны денег, так и со стороны товара не заложено в условиях самого обмена. Процесс не может разгореться вновь сам по себе: Таким образом, обращение в себе самом (в оригинале: in sich selbst) не несет принципа своего самовозобновления. Моменты обращения предпосланы обращению, а не создаются им самим, необходимо, чтобы товары постоянно все снова бросались в обращение извне, как топливо подбрасывается в огонь. Иначе обращение индифферентно угасает... Обращение есть внешнее проявление процесса, протекающего позади обращения7. Итак, согласно Марксу, меновая стоимость в простом обращении воспроизводится лишь формально, лишь со стороны формы. Вот эту регулятивную функцию простого обращения по отношению к производству мы сейчас и рассмотрим. Новый принцип — самоотнесение производителя через форму меновой стоимости с ее способностью к безграничной обмениваемости — уже вылупился, появился на свет, но он реализуется лишь в содержании, унаследованном от старого, натурального способа ведения хозяйства, причем мера отягощенности новой формы старым содержанием может быть крайне различной. В качестве типично феодальной формы товарного производства и обмена складывались ремесленные цехи. Ремесленные гильдии в английских городах, возникли, вероятнее всего, в конце XI — начале XII в.8 Первые документальные свидетельства о них датированы ИЗО г. В Казначейских списках (ежегодных записях денежных расчетов, преимущественно между шерифами графств и королевской казной) за ИЗО г. упоминается семь ремесленных гильдий в пяти городах Англии. Спрос горожан на материалы для одежды сделал производство тканей в городе (причем тканей более высокого качества, чем те, которые потреблялись в деревне) особенно надежным делом, обеспечивающим ремесленнику возможность целиком посвятить себя своей специальности. Вот почему из семи ремесленных гильдий, упомянутых в Свитках, шесть, т. е. подавляющее большинство, объ-

100

лов. В Винчестере, помимо гильдии ткачей, была гильдия сукновалов, в Оксфорде — кожевников. Позднее гильдии ткачей появились в Ноттингеме (1156 г.), Йорке (1164 г.). В английских городах к началу XIII в. существовало уже не менее двух десятков гильдий, о которых мы имеем сведения. В XIII— XIV вв. число их значительно возросло — это было время их бурного роста и развития. В Англии цехи не случайно назывались гильдиями (от древнегерманского gilda — союз, объединение). Собственность городских ремесленников на мастерские, орудия и средства труда отличалась корпоративным устройством (по образцу сельской общины). Гильдия выступала союзом защиты своих сочленов. Гильдии имели свой собственный суд, во главе их стояли олдермены. Наряду с ремесленными гильдиями в Англии XI—XIII вв. появляются торговые гильдии (gilda mercatoria). Меркаторы были не только купцы, но и ремесленники, продававшие свои товары. Согласно Я. А. Левицкому, ремесленники несомненно преобладали в качестве продавцов. Хартия, пожалованная Генрихом II горожанам Линкольна (около 1157 г.), требовала: Все люди, которые живут в четырех районах города и имеют дело с рынком, должны участвовать в гильдиях, в уплате обычных податей и в ассизах города9. Хартия 1155 г., данная Генрихом II горожанам Чичестера, предоставляла торговой гильдии монопольное право на розничную торговлю сукном в городе и вне его (в сельской округе). Новые гильдии не могли возникнуть без санкции короля. Король наделял гильдию не только монополией на определенную специальность, но и полицией для обеспечения ее прав, а также для надзора за правильным поведением промысла. Ремесло передавалось по наследству. Часто место в торговых рядах и право заниматься ремеслом или торговлей получались мастером от сеньоров в качестве наследственного феода. Ремесленники и купцы, представлявшие один и тот же промысел, состояли членами одной и той же корпорации. Корпорация участвовала в охране города и выступала как отдельное боевое подразделение. Она была также организацией взаимопомощи, обеспечивавшей поддержку нуждавшимся мастерам и их семьям в случае болезни или смерти кормильца. Цеховому ремесленнику обычно помогала в работе его семья, один или два подмастерья и несколько учеников. Но членом гильдии являлся только мастер, владелец мастерской. Цеховое ремесло опиралось на натурально-хозяйственные ограничения товарного производства и обмена. Соответствующие ограничения выражались в скрупулезной и тщательно разработанной системе регламентации, рассчитанной на максимальное использование локального рынка и местных хозяйственных возможностей10 . Цеховое законодательство боролось против злоупотреблений ученичеством, неумеренного обогащения мастеров за счет учеников. Поэтому мастерам запрещалось брать учеников сверх определенной нормы (обычно не больше 1—2 учеников). Однако число учеников мастера не ограничивалось, если они являлись его детьми. Существовали общие запреты

101

найма людей, не имеющих прав на занятие ремеслом, а также запреты па переманивание подмастерьев. Переманивание подмастерьев, увеличивавшее хозяйственные возможности одних мастеров за счет других, подрывало устои цеховой организации, и потому преследовалось. Доступ к ремеслу регулировался ученическим стажем, который в среднем равнялся 6—7 годам. Делая обязательным ученический стаж, цеховые корпорации исключали проникновение в свой состав технически неопытных людей, лишенных элементарных технических навыков и необходимой сноровки в изготовлении товаров. Сам договор об ученичестве заключался публично в присутствии цеховых старшин. Цеховым старшинам предписывалась проверка технической квалификации мастера, который брал себе в мастерскую ученика. Цеховые уставы разрешали приглашение учеников только к тем мастерам, которые обладали нужной квалификацией. Одновременно к мастеру предъявлялось требование имущественной обеспеченности. До заключения договора запрещалось ставить ученика на работу, что исключало фиктивное ученичество. Ограничивалась деятельность подмастерьев но самостоятельному производству тех или иных товаров. Цеховым корпорациям важно было не повышение общего уровня техники своего ремесла, а поддержание традиционных технических норм, выдержавших испытание временем, требовавших индивидуальной выучки и сноровки. Требование соблюдения технических норм было настолько жестким, что всякое техническое нововведение приравнивалось к фальсификации готовой продукции и преследовалось по тем же основаниям, что и фальсификация. Традиции натуральнохозяйственной деятельности были еще прочны. Отдаленные рынки опасны и неустойчивы, а местный рынок был крайне узким, его требования к качеству продукции были вполне устоявшимися. Постоянству этих требований как раз отвечала техническая политика цехового ремесла. Жестко регламентированному обычаем спросу отвечала и политика муниципальной и цеховой таксификации цен. Цеховые уставы грозили конфискацией товаров тем, кто будет продавать свою продукцию по ценам, ниже установленных или их превышающим. Цеховое законодательство запрещало также покупку сырья и продовольствия но ценам, расходящимся с установленной таксой. Все эти меры были направлены на выравнивание доходов цеховых мастеров, на увековечивание мелкой собственности, и в исторической перспективе носили антикалиталистический характер. Накоплению богатства в его денежной форме ставились различного рода препоны. Чтобы элиминировать игру цен и необходимо связанные с нею издержки, когда выигрыш одного продавца оборачивается проигрышем другого, цеховое ремесло пошло по пути разработки жестких мер, направленных на ограничение конкуренции между производителями. Именно но этой причине происходит дробление ремесла. Так, в средневековой Англии ремесленники, делавшие луки, не должны были изготовлять стрел, что составляло специальность другого цеха. Специаль-

102

ный цех готовил тетивы для луков. В Париже XIV столетия было 350 цехов, во Франкфурте-на-Майне — до 100, в Вене — до 80, в Лондоне — 60, в Нюрнберге и Любеке — по 50. Цех железников добивался воспрещения шорникам и седельникам изготовлять или подновлять удила, уздечки, шоры, стремена. Применительно к местному коммунальному рынку воспрещался ввоз иногородних изделий. Цеховым строем воспрещалось и намеренно устранялось всякое торговое посредничество, покупка товаров и перепродажа их с барышом. Посредничество купца разрешалось в торговле заморскими продуктами. Между отдельными цехами развита была тщательная специализация по родам изделий, но никакого разделения труда в большинстве случаев не существовало. В больших городах средневековья существовало свыше ста торгово-ремесленных специальностей и десятки специализированных базаров. Чем больше был город, тем уже специализация". Однако но мере укрепления в торговле позиций меновой стоимости конкуренция между ремесленниками неизбежно возрастала. Вопреки цеховым уставам отдельные ремесленники расширяли свое производство, между мастерами развивалось имущественное и социальное неравенство. Владельцы крупных мастерских начали давать работу более бедным мастерам, снабжали их сырьем или полуфабрикатами и получали готовые изделия. Из среды прежде единой массы ремесленников и торговцев выделилась зажиточная цеховая верхушка, эксплуатировавшая мелких мастеров. Расслоение внутри цехового ремесла выражалось также в разделении цехов на более сильные, богатые (старшие, или большие) и более бедные (младшие и малые) цехи, причем члены младших цехов постепенно утрачивали свою экономическую и правовую самостоятельность и фактически превращались в наемных рабочих. Тем самым примерно с XV в. цеха трансформируются в полукапиталистическую форму товарного производства. Вернемся теперь к историческим судьбам аграрного сектора в Англии XIII—XIV вв. Предыдущее изложение позволяет нам сделать вывод, что таксификация цен на продовольствие и сырье для промышленных изделий в городе сдерживала развитие товарного производства капиталистического типа в аграрном секторе, противодействовала спекулятивным начинаниям производителей сырья и продовольствия, т. е. ограничивала тенденции к обогащению у крестьян. Как мы помним, мелкособственническое крестьянское хозяйство, основанное на собственном труде производителя, увековечивало постоянный характер условий труда. Для продолжения процесса производства здесь требовался весьма ограниченный набор инвентаря и других технических элементов. Товарное обращение по формуле Т-Д-Т предполагает, что в исходном пункте восстанавливается одна и та же стоимость без какого-либо приращения (которое все уходит в сферу потребления). 103 Регулярность возвращения к одному и тому же масштабу производства и обмена — такова отличительная черта воспроизводственного цикла в наличных исторических условиях. Крайне низкий уровень техники и производственное регламентирование путем таксификации цен вели к одному и тому же результату: к уравниванию мелких производителей между собой. Единственно доступная мелкому производителю форма обогащения, устанавливаемая самим принципом купли-продажи товаров, сводилась к такому процессу, когда производитель в результате самоотречения, бережливости, урезывания своего личного потребления расширял производственное потребление, т. е. обращал на свои нужды меньше благ, чем извлекал из процесса товарообмена. И тогда удовлетворение личных потребностей производителя безжалостно приносилось в жертву самой форме богатства: приносилось на алтарь денежного молоха. В условиях корпоративного устройства земельной собственности мелкий производитель находился в разных формах зависимости от феодала. Именно с сегмента феодальной собственности началась трансформация всей структуры землевладения и землепользования в эпоху средневековья. В феодальной иерархии сеньоры, а не крестьяне оказались самым чувствительным элементом по отношению к всесокрушающему воздействию денег, превращающих мимолетное средство обмена во всеобщую форму богатства. Постоянство условий труда на нижней ступени средневековой иерархии — у крестьян — также было нарушено феодалами. Стремление к увеличению своих доходов, к неограниченному накоплению денежного богатства на стороне феодалов вступило в противоречие с самоограничивакмцим себя развитием парцеллярного хозяйства. Начались поиски выхода из кризиса, связанного с дуализмом названных начал, выхода из туника несовместимости застойного характера парцеллы с неуемной жаждой обогащения. Освобождение крестьян от личной зависимости происходило по разным мотивам. Часто феодалу не хватало земли или у него не оказывалось нужных средств производства, необходимых для того, чтобы манор целиком мог использовать рабочую силу крестьян. Натуральность вотчинного хозяйства становилась неодолимым препятствием для роста доходов у собственника манора. Как было показано Е. А. Косминским, в XIII в. барщина утрачивает свое господствующее положение. Совмещение одним и тем же вотчинником разных форм эксплуатации держателей земли — яркое свидетельство переходности того исторического периода, когда личная зависимость крестьян постепенно вытесняется вещной (денежной) зависимостью от сеньора. Но расчетам Е. А. Косминского, только в восточной группе графств удельный вес барщины (сравнительно с денежными оброками) достигал 39%, в среднеанглийских, южных и юго-западных графствах удельный вес барщин стоял на уровне 23—24%, в Йоркшире, Нортубрии, Кенте был еще ниже12. В целом по всем учтенным деревням денежная рента составляла не менее 2/3 и преобладала даже среди вилланских

104

повинностей. Перевод крестьян на денежную ренту был особенно распространен во множестве мелких и средних маноров, которые в отличие от крупных церковных и светских вотчин были слабо обеспечены рабочей силой держателей-вилланов или вовсе лишены ее13. Дороговизна сельскохозяйственных продуктов и дешевизна рабочей силы позволяли вести домениальное хозяйство, прибегая к найму работников. Вот почему мелкие и средние маноры могли вести хозяйство на домене главным образом или даже исключительно с помощью наемных батраков (коттеров). За свой труд коттер получал смешанную оплату: землей, продуктами, деньгами. В труде батраков феодальная аренда, которая была связана преимущественно с семейным выполнением повинностей и носила по преимуществу потребительский характер, совмещалась с арендой раннекапиталистического типа. К концу XIII в. перевод крестьян на денежную ренту захватил в Англии и крупную вотчину, в особенности светскую. Неурожаи в первой четверти XIV в. вели к взвинчиванию цен на съестные припасы, к удорожанию содержания лично-зависимых крестьян и тем самым подталкивали вотчинников к дальнейшему освобождению крестьян от барщины, к их освобождению без выделения земельных наделов. Если раньше увеличения доходов можно было достигать путем увеличения размеров барщины, то теперь оставался один путь: под разными предлогами увеличивать денежную ренту. Другой путь увеличения доходности домениального хозяйства заключался в захвате феодалами части земель, находившихся в общинном пользовании. В результате массовых расчисток и распашки лесов, лугов и пастбищ в центральных и юго-восточных графствах Англии в XIV в. стал ощущаться острый недостаток общинных угодий. В этих условиях лорды маноров производили размежевание пастбищ в свою пользу. Из щедрого приращения вотчинной собственности за счет общинных угодий лорды черпали ресурсы для расширения домениальной запашки, увеличения количества приносящих ренту держаний, увеличения численности собственного стада, наконец, для выделения парков, охотничьих угодий и т. п.'4 Обведенные изгородью луга и поля изымались из принудительного севооборота и общинного пользования (выпаса скота и пр.), превращались в отчужденную у крестьян собственность феодала. Мертонский статут (1235— 1236 гг.) впервые четко признал за лордом право на отчуждение общинной земли. Тем самым огораживания впервые получили государственную санкцию. Однако в XIII в. дело шло о захватах пустошей, лесов и пастбищ, а не полевой земли. О каких-либо серьезных конверсиях, т. е. превращениях пашни в пастбище, о сгоне держателей с земельных участков, о выселении их из деревень, о разрушении целых сел и городов-местечек в XIII в. не могло быть и речи. В результате огораживания земли сеньор лишался права пасти свой скот на крестьянских нолях, но сами общинники терпели великий ущерб от сокращения суммарной площади выгона. Выделение из общинной чересполосицы земель манора наносило удар по системе открытых полей, удар но прин-

105

ципу совместного пользования общинными угодьями, служило помехой общинному принципу принудительного севооборота. В XIV в, процесс огораживания лордами своих доменов нарастал. После длительных обменов участками или выкупа участков у держателей лордам удавалось сколачивать сплошные площади пашен, которые обносились рвами и живой изгородью. Одновременно возрастает разрыв в земельной обеспеченности зажиточных и бедных крестьян. Перед богатым крестьянином открывалась возможность вести свое хозяйство на значительных площадях с применением наемного труда и сбытом на рынок. Расширяя свое хозяйство, идущий в гору крестьянин начинал скупать или чаще приарендовывал мелкие участки у своих односельчан или феодалов. Такие держатели в свою очередь огораживали приобретенные ими участки земли, лишая всех других общинников права пользования выпасом на своей земле. Итак, в землепользовании нарастал дуализм двух начал: возрастало экономическое значение хозяйства крестьян, расширялась их хозяйственная и правовая самостоятельность и, наряду с этим прогрессивным процессом, происходил неуклонный рост масштабов феодальной эксплуатации. В конечном счете обострение указанного дуализма привело к кризису землепользования в Англии XIV в. При этом нужно помнить, что инициатива коммутации барщины, инициатива в отказе от лично-наследственных прав на крестьян принадлежала вотчинникам и лордам манора. Само это обстоятельство свидетельствовало о том, что формы внеэкономического принуждения, формы лично-наследственной зависимости вытеснялись формами нового типа сверху, по воле владельца имения, т. е. по отношению к непосредственным производителям переход к экономическим формам принуждения к труду выступал как внешняя необходимость. Принуждение крестьян к лично независимому существованию также выступало в форме внешней, извне навязываемой необходимости. Отказ крестьянина от натурального способа ведения хозяйства и переход к товарно-денежным отношениям в свою очередь выступал как результат, наведенный и спровоцированный внешними по отношению к самой парцелле силами. Не следует также забывать о том, что вступление в товарное обращение давало лишь формальное основание для самовозрастания крестьянской собственности. Отказ от патриархальщины, от прямого продуктообмена означал лишь одно: производство продукта изменялось со стороны формы (продукт предназначался на продажу, посылался на рынок), а не трансформировалось в своем содержании: как сельскохозяйственный инвентарь, так и другие технические элементы производства оставались без изменений; общинные устои жизни продолжали господствовать. Производственный процесс приобретал новую функцию, будучи направлен не на присвоение потребительской стоимости, а на присвоение стоимости в денежной форме. Эта новая функция — присвоение стоимости в денежной форме — как раз и образовывала абстрактную форму самогенерирующегося роста. Но сама эта возможность, предполагающая без-

106

граничное расширение масштабов производства, принадлежала лишь к эвентуальному, а отнюдь не к реальному бытию. Более того, в рамках товарного обращения, как мы это неоднократно подчеркивали, непрерывное расширение масштабов производства было принципиально невозможно. Вместе с тем переход к формальному основанию самогенерирующего себя в расширяющемся масштабе производства предполагал последовательное освобождение последнего от обломков старых производственных отношений: от форм личнонаследственной зависимости, натуральности продуктообмена и пр. Формы экономического принуждения к труду, вытесняющие формы личнонаследственной зависимости, оказывались более жизнеспособными, дающими больше преимуществ в конкурентной борьбе. Вместе с тем в исторической перспективе те и другие длительное время сосуществовали, переплетаясь в самых химерических сочетаниях. Вместе с тем разнонаправленность действия одних и других не могла не порождать социальную напряженность, не могла не провоцировать кризисных потрясений общества. Так и случилось. Кризис в способах осуществления землепользования приходится в Англии на XIV в. В логикометодологическом анализе последнего приходится принять во внимание, что переплетение генетически чуждых друг другу способов производства всю общественно-политическую систему делает крайне неустойчивой, подверженной давлению внешних и подчас совершенно случайных обстоятельств. Как подчеркивал Гегель, во внешней необходимости случайность существенна...15. Пройти мимо этой исторической особенности эпохи было бы методологически неверным шагом. К концу XIII в. население Англии превысило 4 млн человек. По сравнению с концом XI в. оно выросло в 2—2,5 раза. Согласно М. Постану, благодаря интенсивному росту народонаселения в стране возникло перенапряжение производительных сил земледелия. Бесконечное дробление наделов обусловило наличие в деревне значительного по удельному весу слоя крестьян, живших на грани постоянного недоедания и скрытого голода. Сколько-нибудь значительное повышение хлебных цен ставило их на грань голодной смерти. От безземелья страдали в первую голову батраки (коттеры), самое существование которых в прямом смысле слова зависело от дешевизны рыночного хлеба. Одновременно установившиеся в XIII в. высокие феодальные ренты непропорционально тяжело давили на малообеспеченных землей держателей: чем меньшим было держание, тем выше была норма платежей и служб. В этих условиях даже средние по размеру наделы хозяйства (в 15—20 акров) после выполнения причитавшихся лорду, церкви и королю повинностей оказывались в критическом положении из-за недостатка средств, необходимых для их дальнейшего функционирования. Один недород, а тем более несколько неурожайных лет означали для всех тех, у кого и в урожайные годы пищи было в обрез, реальную угрозу голодной смерти. По данным Постана и Титова, смертность в деревне в такие годы составляла 75—80 человек на 100016.

107

Своими требованиями чрезмерных рент лорды подрывали производительные ресурсы крестьянского двора, исключая самую возможность его простого воспроизводства. Вот почему крестьянские хозяйства не могли встать на ноги, а следовательно, не могли возместить свертывания домениального производства. Таковы причины кризиса XIV века. Кризисное состояние землепользования сопровождалось характерными чертами экономического упадка, наблюдавшимися в Англии с конца XIV в.: произошло общее сокращение обрабатываемой земли, рост пастбищ за счет пашни, снижение товарной продукции деревни, сокращение эксиорта шешсти '. Указинныд кризис достиг кульминации в конце XIV — первые(десутиветиъ XV в., будучи ссугшблеб порледртвишми щпиддмии чумт 1348— 0349 гг.$и ед повторйыми волгами в 60—70,х ги. XHV в$ Чмрнащ смбртьє соиратила дасегениа Анблии приаернм на однт трбть,$что(привело к разкоау убелитениш спроса на раборую рилу В иаемгых раборих в первуъ гойову нуждалишь сеньоры, иоммстирквавшие асю барщкну *или болшшую ее тастщ) динежгыми плаъежами, значительная прослойка зажиточных крестьян и крупных арендаторов господских доменов, хозяйство которых не могло обходиться без привлечения рабочей силы со стороны. Кроме того, в наемных рабочих нуждались все отрасли ремесла, транспорт и строительство. Бывшие безнадельные крестьяне в городе оказывались поденщиками, носильщиками, грузчиками и т. п. В связи с удорожанием рабочей силы работа по найму в новых условиях оказывалась выгоднее, чем ведение самостоятельного крестьянского хозяйства, что не могло не подрывать основы существования последнего. На базе мелкой крестьянской собственности (крестьянского держания) не было никаких условий для воспроизводства меновой стоимости в расширенном масштабе. Такое воспроизводство оказывалось возможным лишь за пределами крестьянского землепользования: но ту сторону производственного процесса, т. е. в сфере обращения. Еще в XI в. на северо-востоке Англии, на склонах Пеннинских гор, в южной части Оксфордшира значительное распространение получило овцеводство. Шерсть уже в это время была важным предметом торговли. Вывозили ее преимущественно во Фландрию, где фламандские ремесленники вырабатывали из нее сукна. В то время в Англии насчитывалось несколько миллионов овец. К середине XIV в. поголовье их достигло 12 млн (примерно на 2,5 млн человек). В овцеводческой отрасли хозяйства и была заложена интенция к самогенерирующемуся росту. Эту предпосылку постарался поставить себе на службу купеческий капитал. Купеческий оборот был сосредоточен на торговле товарами повышенного спроса: сукном, кожей, шерстью. Оптовая торговля происходила преимущественно на ярмарках. Главным предметом торговли была шерсть. Особенно были известны Винчестерская (Сент-Джон), Бостонская, Стаурбриджская, СентОлбанская, Йоркская ярмарки. Их посещали купцы из Фландрии, Германии, Италии, Скандинавии, Франции. Из

108

Англии вывозили на континент свинец, олово, рыбу (особенно сушеную), скот, сало, кожи, с конца XII — начала XIII в.— хлеб. В XII—XIII вв. славилась ярмарка во французском графстве Шампань. По данным известного исследователя XIX в. Роджерса, цель ярмарки была двоякой: Она делала доступными товары, которые нельзя было найти на обычном городском рынке, и вместе с тем она являлась местом, где был более широкий рынок для обыкновенных товаров18. В деревнях, отмечает Роджерс, не было торговцев, разносчики или развозчики, занимавшиеся продажей товаров, доставляли сюда товары из ближайшего города, удовлетворяя таким путем некоторые потребности деревни. Остальные товары, в которых нуждалась деревня, можно было купить в большем разнообразии и по более низким ценам на больших ярмарках. Землевладелец находил лучший рынок для сбыта шерсти в таком месте, куда стекались купцы со всех частей света19 . В чем социально-экономическое назначение оптовой торговли? Выступая посредником в организации торговых операций, купец специализируется на превращении товарной формы стоимости в денежную форму (и обратно). В деньгах уже никак нельзя разглядеть, какого сорта товар в них превратился, тем самым ограничивающее действие потребительной стоимости в денежной форме полностью прекращается, а принцип безграничной обмениваемости торжествует окончательную победу. Относительная неразвитость товарного обращения, разобщенность и узость местных рынков, множественность цен на однородную продукцию, отсутствие устойчивых пропорций обмена и другие факторы экономического и внеэкономического происхождения давали возможность торговым посредникам получать значительные прибыли за счет приобретения товаров по ценам, существенно отклоняющимся от индивидуальной стоимости изготввлеиногв продукра. В условифх приобретения самостоятельности миновой сроимксти"товвра в дейьгаш тогары приизвгдимше в$сракнительмо назнатитеиьныр коиичеьтваф као общий дродукт аногих ммлкиш приизвддитмлей) сосредкточивалйсь да рынке круйныма массами в рукаш неиногмх къпцов, ндкопвялирь и!прогаваиись ими как общий продуат цилой"отрасли проазвойства илн ее болде иии менее круйных!частей. Но исли отнкшенкя, ири иоторых аеньли оименгваюрся йа товар, а товар на деньги, регулярно повторяются, то излишек производства должен уже быть не просто случайным излишком, появляющимся время от времени, а постоянно повторяющимся излишком, и таким образом производство данной страны само приобретает тенденцию ориентироваться на обращение, на создание меновых стоимостей20 . По своему образу действия, по сфере и целям функционирования купеческий капитал осуществляет распределение и перераспределение прибавочного, а также части необходимого продукта. Капитал купца постоянно уходит от него в одной форме и возвращается к нему в другой, и только путем такого обращения или последовательных обменов он может приносить ему какую бы то ни было прибыль. Тем самым купеческий

109

капитал содействует концентрации и накоплению денежного имущества в руках немногих лиц. Итак, в денежном обращении (а купеческий капитал есть лишь самостоятельно отделившаяся часть торгового капитала) исходным пунктом самоотнесения является не потребительная, а меновая форма стоимости; меновая форма стоимости становится исходным пунктом самоотнесения с самой собой. В сфере действия купеческого капитала обмен денег на товар и товара на деньги приобретает регулярный характер, причем само увеличение актов самоотнесепия меновой стоимости со своим исходным пунктом равносильно неуклонному росту последнего. А значит, целеопределяющей деятельностью самостоятельно обособившейся меновой стоимости становится увеличение себя самой, воспроизводство, в котором она возрастает. Процесс самогенерирующего себя роста здесь налицо. Однако регулярность соотнесения исходного пункта с самим собой в сфере действия купеческого капитала целиком зависит от внешних обстоятельств; воспроизводство меновой стоимости может быть прервано любым событием, происшедшим за пределами обращения: здесь и засуха, и война, а главное — неурядицы в сфере производства. У нас не может вызывать сомнения тот факт, что торговая деятельность не производит товары, она только втягивает их в процесс обращения, а способность к самовозрастающему росту меновой стоимости не имеет источника в ней самой. Принцип неограниченной обмениваемости одного товара на другой есть лишь формальное основание количественного возрастания богатства и не более того, Но формальная возможность возрастания богатства отнюдь не тождественна реальной возможности такого возрастания. Если процесс возрастания богатства в его денежной форме разворачивается на чуждой ему основе, если условия возрастания не зависят от самой формы меновой стоимости, значит последняя не стала еще господствующим принципом в организации общественной жизни: более того, она не стала господствующей даже в сфере экономики, в сфере организации производственных отношений как таковых. Капиталистический уклад еще не сложился; он бытийствует лишь в своей преднатальной форме, в форме эмбриона. Вместе с тем присущая форме меновой стоимости тенденция к самовозрастанию не совместима с мелкой собственностью гильдейских мастеров, с мелкой собственностью крестьянских парцелл. Самоограничивающее себя развитие, базирующееся на натуральном хозяйстве, или самовозрастающий рост — такова альтернатива исторического движения внутри системы феодализма. Это то противоречие, которое рано или поздно взорвет систему, опирающуюся на основания, действующие в двух противоположных направлениях. Натуральное хозяйство с его господством потребительной стоимости, с его примитивной агрикультурой (трехполье) не может выдержать конкуренции с факторами более интенсивного развития. А поскольку с переходом к денежным платежам норма феодальной эксплуатации не только затруднена, а нередко

110

и исключает возможность простого воспроизводства крестьянского двора, то крестьянское хозяйство, даже ориентированное на извлечение стоимости в денежной форме, было не способно к производству сельскохозяйственной продукции в расширенном масштабе. Так, в налоговых списках XIII и XIV вв. годовая оценка всего движимого имущества подавляющего большинства сельских жителей не превышает 2—3 фунтов, а чаще всего колеблется от 1 до 2 фунтов, включая стоимость основных пищевых продуктов.

Глава 6

РЕАЛЬНЫЕ ОСНОВАНИЯ ДЛЯ САМОГЕНЕРИРУЮЩЕГОСЯ РОСТА В АГРАРНОМ СЕКТОРЕ
      * * * Как было показано в предшествующем изложении, потенция к самогенерирующему себя росту богатства реализуется лишь купеческим (или ростовщическим) капиталом. Очень часто эти две ипостаси денежного капитала совпадали: купцы выступали заемщиками, обеспечивающими денежные интересы феодалов. Но, не имея питательных соков, потенция к самовозрастанию вянет на корню. Без завоевания сферы производства форма меновой стоимости принципиально не в состоянии обеспечить уже не эпизодическое, а регулярное самовозрастание себя самой. Вложение капитала в производство, инвестирование не торговых операций, а производственного процесса — вот показатель перехода к реальному основанию, обеспечивающему самогенерирующийся рост не одного только денежного богатства, а производственного процесса в целом. Когда денежный капитал непосредственно подчиняет себе рабочую силу производителя, его производительную способность, лишь с этого момента возрастающий рост меновой формы стоимости превращается в самовозрастающий. Как мы помним, институт найма рабочей силы в аграрном секторе уже существовал: он сложился по ходу замены отработочной ренты денежной. Торговому капиталу оставалось лишь поставить его себе на службу, т. е. организовать его эффективное функционирование в своих интересах. Соответствующее стремление бюргерства овладеть постоянным (но существу неиссякаемым) источником процветания переплеталось со столь же неуемным стремлением проникнуть в привилегированное сословие феодального общества: перебраться из третьего сословия в высшее. Для осуществления подобного замысла в Англии существовали особенно благоприятные условия.

111

Уже в XV в. воинская повинность сеньоров заменяется в Англии денежным взносом на содержание наемников. Большая часть английского рыцарства утрачивает характер военного сословия и превращается в сельских хозяев. По королевским статутам каждый свободный собственник земли, каково бы ни было его происхождение, при наличии определенного годового дохода (в 20, а позднее в 40 фунтов) обязан был принять звание рыцаря и войти в состав дворянства. Соответствующее установление сближало слой феодалов с горожанами и с верхушкой свободного крестьянства. Имеющаяся в наличии сумма годового дохода обязывала фригольдера к принесению рыцарской присяги и влекла переход из сквайеров в ряды низшего дворянства. Аналогичная перспектива распространялась как на зажиточного фермера, так и на горожанина, осевшего па земле. Для богатого крестьянина возможность расширить свое хозяйство, т. е. вести его на значительных площадях с применением наемного труда и сбытом на рынок почти всей продукции, была связана не столько с покупкой земли, сколько с арендой земли, не требовавшей немедленного и большого расхода на приобретение земли в собственность, при этом исходный движимый капитал вкладывался лишь в живой и мертвый капитал и в пайм работников. Сам найм сельскохозяйственных работников во многом еще был отягощен содержанием, унаследованным от предыдущей эпохи, т. е. от производственных отношений, подлежащих в дальнейшем радикальному преодолению. Так, длительное время денежная форма арендной платы сосуществовала с издольной арендой (испольщиной), которую можно рассматривать как переходную к капиталистической ренте'. В основе испольщины лежит совладение движимым капиталом собственника земли и арендатора. Каждая из сторон вносит свою половину (или иную долю) живого и мертвого инвентаря и денег на оплату наемных работников, ремонт построек и т. д. Собственник дает землю, арендатор — труд свой и своей семьи. Крестьянин-арендатор сплошь и рядом являлся одновременно плательщиком полукапиталистической ренты. Он не мог просто вырваться изпод власти общинных порядков. Он должен был считаться с правилами принудительного севооборота и общинными сервитутами, но не был ограничен в размерах аренды обрабатываемой земли или найма работников. Зажиточный крестьянин далеко не всегда стремился выделиться из общины, так как мог в союзе с себе подобными заправлять ее делами и имуществом и извлекать из своего руководящего положения дополнительные выгоды2. Интересен и другой пережиток феодальной эпохи: копигольдеры, обязанные помочами лорду, должны были отработать полагающиеся дни не в маноре лорда, если он не имел своего домениального хозяйства, а в хозяйстве фермера и в его пользу. Эта своего рода рудиментарная барщина составляла всего один-два дня в году (жатва, сенокос). Война Алой и Белой розы (в гербе династии Ланкастеров была алая

112

роза, в гербе Йорков — белая), приходившаяся на 1455—1485 гг., привела к гибели значительной части феодальной аристократии и подняла социальное значение нового дворянства (собирательно — джентри), а также зарождавшихся буржуазных элементов как города, так и деревни, заинтересованных в усилении королевской власти. Чтобы новый уклад хозяйства мог успешно бороться со старым, необходимо было развалить старые структуры и на их обломках создать новую более эффективную экономическую структуру. Эта задача была решена огораживаниями XVI в. В товарном обращении возобновимость смены денежной формы капитала его товарной формой, чередование этих определений и возвращение всего движения к его исходному пункту определяется спросом. Чем выше спрос, тем чаще происходит смена определений капитала, остающегося в руках купца-посредника в товарных операциях. Поскольку в вывозе на европейский рынок из Англии преобладали шерсть или изделия из нее, спрос на шерсть во многом определял судьбы английского национального хозяйства. На последнюю треть XV и первые десятилетия XVI в. пришелся расцвет фландрской шерстяной мануфактуры и повышение цен на шерсть. По данным одного из первых последователей экономической истории Англии Т. Роджерса (История земледелия и цен в Англии, т. 4)3 в первые 30 лет XV в. шерсть была очень дорога — 8 шиллингов за 1 год; в течение следующих 110 лет ее средняя цепа была 5 шиллингов 4'/2 пенса, в период с 1541 по 1580 гг. цена на нее поднялась до 17 шиллингов 4 пенсов, т. е. в три раза с лишком. Не удивительно, что шерсть стала наиболее удобным средством для привлечения капитала. В 1547 г. из Англии было вывезено за границу 4336 мешков шерсти, для производства которых требовалось свыше миллиона овец. Одновременно из Англии экспортировались куски сукна (в 1554 г.— 160000 кусков). По свидетельству Т. Мора (1516 г.), торговля шерстью попала в руки немногих богачей, которые выжидают высоких цен на шерсть и таким образом спекулируют на ней. Резкое увеличение доходности овцеводства послужило непосредственным толчком к развязыванию массового процесса обезземеливания крестьянства, к экспроприации имущества мелких собственников. Первая волна огораживаний пришлась на 1485—1520 гг. Но на этот раз (в отличие от огораживаний XIII в.) огораживания были связаны с конверсией пашни в пастбища и с эвикцией (сгоном с земли) держателей. Оба процесса объяснялись простым обстоятельством: рабочих рук для обслуживания овцеводческого хозяйства требовалось значительно меньше, чем в зерновом хозяйстве. Там, где раньше трудилось 20 человек, оставался один пастух с подпаском. На основе Канцлерских отчетов за 1485—1515 гг. Е. Ф. Гей составил таблицу, из которой видно, что в начале XVI в. на долю Центральной Англии падает 70,71% всей огороженной площади страны, 84,41% всех выселенных вследствие ого- 8. Лак. № 135 113
раживаний крестьян, 80,46% всех разрушенных огораживателями крестьянских домов4. Старая аренда носила долгосрочный и фиксированный характер. Арендный договор нередко заключался на 99 лет, и ставки арендной платы устанавливались неизменными на весь период. После уплаты оговоренной ренты мелкий арендатор вел хозяйство, рассчитанное на удовлетворение собственных нужд. Однако в новых условиях ленд-лорду становится выгодным перейти от фермерства старого типа к фермерству нового типа. Теперь земельные держания стали сдаваться в краткосрочную аренду (до 7 лет), и размер рентных платежей постоянно пересматривался. Старые ренты, существовавшие в 1500 г., отменялись. Размеры новой ренты увеличивались в 3—4 раза. Отмечались случаи ее увеличения в 20 раз. В результате мелкие арендаторы разорялись, а затем сгонялись со своих земельных участков. Их земельные участки сдавались крупному арендатору, а фермерство превращалось в предпринимательскую деятельность капиталистического типа. Теперь ленд-лорд получал ренту как вычет из прибавочной стоимости, присваиваемой капиталистическим фермером. Отказываясь от старой ренты, он выигрывал в размерах дохода. С разрешения лорда фермер очень часто брал на себя саму операцию огораживания полей и общинных пастбищ и эвикцию земельных держателей. Слуги сеньора или фермера отнимали у крестьянина держание, жилище, фруктовые сады. Они позволяли себе избивать крестьян, разорять и грабить их дома. По данным В. Ф. Семенова, в Центральной Англии наибольшее число непосредственных огораживателей составляли фермеры. На их долю приходилось около 40% всего количества огораживаний и почти 50% всей огороженной площади5. Следует отметить, что в Англии XVI в. среди держателей крупных, средних, мелких (и мельчайших) особенно велик был удельный вес последней прослойки. Во многих случаях держатели этой категории составляли 2/3 всего числа держателей земли в маноре. Мелкие держатели, имевшие в аренде до 6—10 акров земли (до 4 га), изгонялись в первую очередь. С плачем, со слезами и с воплями покидали эти бедняки свои держания. Что же с ними сталось? По свидетельству членов Королевской комиссии, они ушли в другое место и занимаются бродяжничеством. Картину с натуры рисует баллада В наши дни (около 1520 г.): Селения разрушены, земля пришла в запустенье, Полей уж нот, одни голые равнины, Знатные люди в наши дни Даже церковь превращают в овчарню.

114

Из графств Центральной Англии в Беркшире 78% согнанных с земли держали менее 10 акров, в Бакингемшире — 60, в Нортгемптоншире — 70, в Оксфордшире и Лестершире — 66''. Вторая волна огораживаний была стимулирована секуляризацией монастырских земель (акты о диссоляции 1536—1539 гг.). Во второй половине 30-х гг. XVI в. в Англии произошел окончательный разрыв с Римом. Власть папы над английской (англиканской) церковью была отменена. Главой ее на земле после бога стал король. Ныла произведена секуляризация и упразднение (роспуск) монастырей. Сначала, в 1536 г., были закрыты мелкие религиозные дома — монастыри с доходом не выше 200 фунтов в год, затем, в 1539 г., — упразднены аббатства; в 1540 г. секуляризации подверглись также учреждения ордена иоаннитов. Секуляризованные монастырские земли составляли примерно около одной четверти всех обрабатываемых земель Англии. Рента, получавшаяся монастырями, носила в значительной части форму ренты продуктами. Основную массу населения монастырских земель составляли обычные держатели, пользовавшиеся долгосрочными, пожизненными и наследственными правами. Теперь монастырское имущество (здания, обстановка, драгоценности, предметы культа, денежный капитал и пр.) и монастырские земли перешли в распоряжение короля и были пущены в распродажу. На это событие русский исследователь А. Н. Савин отозвался следующим образом: Левиафан раздает большую часть проглоченной добычи, раздает тем, кто помогал глотать7. Распродажа производилась крупными участками, и средний размер покупной платы равнялся 563 фунтам. Из купцов больше всего получила семья Грешемов, в руках которой была должность лондонского лорд-мэра и которые играли роль крупных лондонских банкиров при Тюдорах. Грешемы купили земли на сумму свыше 20 000 фунтов стерлингов. Это была самая крупная покупка, совершенная в связи с распродажей диссолюционного фонда. Новые владельцы бывших монастырских земель, как правило, разрывали старые связи, повышали файны (вступительные платежи, взимавшиеся лордом манора), феодальные платежи и ренты, сдавали землю в аренду капиталистическим фермерам. С появлением крупных арендаторов мелкие держатели на обычном праве становились излишними, от них маноральная администрация стремилась избавиться любыми средствами. За 30 лет с конца 70-х гг. XVI в. по заниженным данным правительственной комиссии 1608 г. в шести графствах Центральной Англии было произведено 69 756 огораживаний и выделов8. Приобретение земли было выгодным вложением капитала. Собственниками земли становились торговцы скотом и шерстью, а также откупщики налогов, государственные кредиторы, акционеры монопольных торговых компаний, покупщики государственных должностей и пр. В деревне к предпринимательской аренде обращались управляющие мано- 8* 115 рами — бейлифы и разбогатевшие сельские старосты, представители нового дворянства. После 1560 г. в связи с разработкой богатых месторождений серебра в Мексике и Перу и прилива больших масс серебра в Европу (серебро — основной денежный металл XVI в.) товарные цены возросли в 2,5—4 раза. В результате революции цен возникли ножницы между фиксированными размерами долгосрочной или краткосрочной ренты и увеличившимися ценами на сельскохозяйственную продукцию. Во всей Англии степень пауперизации значительно превышала реальные возможности капиталистической реорганизации экономики. Это обусловило дешевизну рабочей силы и вело к резкому возрастанию доходов капиталистических фермеров. При постоянном избытке дешевой рабочей силы уборка, сенокос и молотьба не были проблемой для фермеров. Основное внимание фермеры обращали на пахоту и сев, так как усовершенствование этих процессов приводило к повышению урожайности. По расчетам Р. Тоуни (Аграрная проблема в XVI веке. Л., 1941), в то время, как на землях обычных держателей процент пашни составлял 87, а пастбищ и лугов — 12, на фермерских землях пашня занимала 49%, пастбища и луга — 45%. В фермерском хозяйстве применялась более глубокая вспашка, посев рядками, тщательно удобрялась почва, вводились сложные севообороты. В основном фермеры вводили различные новшества в годы высоких цен на сельскохозяйственные продукты*. Фермер эксплуатировал наемный труд нескольких постоянных батраков и многих поденщиков на уборке урожая; он вел прибыльную торговлю зерном, скотом, шерстью за счет применения на больших компактных площадях лучшей но качеству и хорошо удобренной благодаря достаточному поголовью скота земли. Крупные и средние фермы поставляли подавляющую массу товарного зерна. Между началом и концом XVI в. стоимость продуктов сельского хозяйства в денежном выражении выросла в 6 раз. За тот же период производственные расходы в типичной для сельской Англии ферме увеличились лишь в 4 раза. Самую малоподвижную часть указанных расходов составляла заработная плата сельскохозяйственных рабочих, в то время как стоимость жизни в Англии возросла на 450%. Поскольку ленд-лорды с крупными арендаторами заключали долгосрочные договора, то при условии фиксированных размеров вычета из прибавочной стоимости, поступавшей в доход фермеров, присваиваемые в денежной форме доходы самих фермеров выросли к концу XVI в. (по сравнению с его началом) в 12 раз.10 На первом этапе огораживаний XVI в. на севере и юге Англии пауперизация шла медленнее, чем в Центральной Англии. В восточных граф-

*Между 1510—1519 и 1610—1619 гг. цены на пшеницу и ячмень выросли в 5 раз, тогда как на шерсть — лишь в 1,75 раза9.

116

ствах, даже лишаясь наделов, крестьяне оставались в деревнях и занимались производством шерстяных тканей. Активное участие в огораживаниях здесь принимало само крестьянство — фригольдеры. К концу XVI в. в Северной Англии резко усилились огораживания пашни с последующей конверсией. В первой половине XVII в., особенно в 30-х гг., процесс огораживаний продолжался. В XVI в. в среднем на одного фермера приходилось 386 овец, а в 30-х гг. XVII в.— 583. За тот же период резко возросли файны, достигая (с учетом революции цен) 350, 500, 800 и даже 1100 фунтов. Апогея английское овцеводство достигает к середине XVII в. Новое джентри во многом сформировалось благодаря тюдоровской политике конфискаций и земельных дарений, предпринимавшихся с целью создать опору новой династии. Под старым дворянством теперь имелись в виду те немногочисленные феодальные роды, которые пережили войну Алой и Белой розы и последующие конфискации Генриха VII, сохранив основное ядро своих родовых владений. Но между старым и новым дворянством пролегал не только социально-политический, но и социально-экономический рубеж. Новое джентри — это по существу обуржуазившееся дворянство, расширяющееся за счет растущей группы зажиточных фермеров, арендовавших поместья, и за счет богатых горожан. В условиях феодальной Англии приобретение земли имело не просто экономическое значение, а придавало землевладельцу особый социально-политический статус. Земля выступала как орудие социального престижа и политической власти. Политическая и конституционная инициатива находилась в руках дворянства. Дворянин должен был обладать земельной собственностью и вести подобающий его достоинству образ жизни. Не только на старое, но и на новое дворянство распространялось право первородства и обычай передачи земли по наследству без права отчуждения младшим отпрыском рода. Джентри — это вотчинник, либо сам ведущий свое хозяйство с помощью наемных работников, т. е. по-капиталистически, либо сдающий значительную часть своих земель крупным арендаторам на условиях краткосрочной аренды. И в том и в другом случае джентри представляет интересы капиталистического способа производства в земледелии, хотя в сословном отношении принадлежит к дворянству. Именно способ извлечения дохода давал джентри решающее преимущество перед представителями старого дворянства. Сдвиг к ведению хозяйства на капиталистических началах вызвал не только ухудшение положения массы крестьян, но и привел к ослаблению экономического, социального и политического могущества аристократии, которая могла рассчитывать лишь на часть прибавочной стоимости, полученной капиталистическим путем. Не случайно поэтому к 1600 г. джентри владели значительно большей частью земли, приобретенной за счет короны, церкви, аристократии и крестьянства, чем в 1530 г. По расчетам Р. Тоуни, в период с 1561 по 1640 г., в то время, как земельная собственность короны сократилась с

117

9 до 2%, джентри увеличило свою долю с 6,7 до 80%". Современный исследователь так же, как Р. Тоуни, связывает пролог английской революции XVII в. с перемещением национального богатства в руки джентри и средних слоев12. Возвышение джентри не только было связано с относительным упадком крупных имений в период, предшествующий революции, но и с неуклонным сокращением мелкого крестьянского землевладения. Мелкое землевладение не выдерживало конкуренции с более крупным землевладением, организованным на капиталистических началах. Дворянское землевладение и ведение парцеллярного крестьянского хозяйства находились в отношении обратной пропорциональности: там, где был выше удельный вес землевладения джентри и средних слоев (мистеров), там соответственно падал удельный вес участков, на которых крестьянин вел свое самостоятельное хозяйство. Итак, огораживания и эвикции разрушили корпоративную феодальную собственность, имевшую совместно-разделенный характер. Дворянская собственность трансформировалась из собственности третьей инстанции — собственности дворян второго ранга — в собственность, складывающуюся на капиталистических началах, и значительно потеснила как земельную собственность аристократов (собственность второй инстанции), так и мелкоземельную крестьянскую собственность (собственность четвертой инстанции). Масса крестьян лишилась средств для осуществления своего труда, либо (в лучшем случае) оставила их за собой в объеме, недостаточном для обеспечения себя и своей семьи. Подвергшиеся эвикции крестьяне были отчуждены от главного источника добывания средств к существованию — от земли. Их собственность вопреки обычному праву, вопреки общинным порядкам была экспропрована и экспроприирована исключительно жестокими, насильственными методами. В рамках крупных капиталистических ферм была создана достаточно многочисленная армия наемного труда. Соответствующее цереструктурирование производственных отношений в деревне происходило в крайне болезненной, связанной с многочисленными издержками форме. Но осуществлялось оно во имя нового принципа — во имя торжества принципа самогенерирующегося роста, окончательной его победы над менее удачливыми соперниками: натуральным способом ведения хозяйства и простым товарным производством. Первым этапом в утверждении нового принципа в аграрном секторе был этап подчинения денежному капиталу рабочей силы непосредственного производителя. В возникающем социально-экономическом укладе происходит инверсия основания. Если вначале труд полагал меновую стоимость, то теперь меновая стоимость полагает труд. Тем самым меновая стоимость преобразует свой исходный пункт. Принцип самовозрастающего роста появляется из отношения капитала к наемному труду. Ведь именно рабочая сила имеет способность

118

сохранять стоимость примененного капитала и создавать дополнительную стоимость. Инверсия отношения меновой формы стоимости и рабочей силы означает, что назначением прибавочной стоимости становится дальнейшее расширение капиталистического производства с целью все большего получения прибыли. Единство трех процессов: процесса сохранения стоимости примененного капитала, процесса увеличения его стоимости и процесса реализации стоимости произведенного продукта складывается в единый цикл самовозобновляющегося движения. Производство прибавочной стоимости и инвестирование капитала в производственный процесс (в сферу соединения рабочей силы с предметом труда) выступают как чередующаяся смена предпосылок и результатов одного и того же круговорота. Теперь меновая стоимость сама в свою очередь должна полагать ту исходную точку обращения, которая лежала вне обращения... была предпослана ему и для которой само обращение представлялось движением, охватывающим ее извне и преобразующим ее внутри себя, а именно — меновая стоимость должна полагать труд; но теперь меновая стоимость выступает уже не как простой эквивалент или простое овеществление труда, а как такая овеществленная и ставшая самостоятельной меновая стоимость, которая лишь для того предоставляет себя труду, становится его материалом, чтобы возобновить саму себя и с самой себя вновь начать обращение... С другой стороны, и труд изменил свое отношение к своей овеществленности: он тоже возвратился к самому себе. Однако возвращение это таково, что труд, овеществленный в меновой стоимости, делает живой труд средством своего воспроизведения, тогда как первоначально меновая стоимость выступала только как продукт труда13. Денежный капитал преобразует свою основу так, что создание меновых стоимостей становится исключительным содержанием процесса производства. Капитал, ставший таковым, создает свои собственные предпосылки, а именно: обладание реальными условиями для создания новых стоимостей без обмена, посредством своего собственного процесса производства... Для своего становления капитал больше не исходит из предпосылок, но он сам предпослан и, исходя из самого себя, сам создает предпосылки своего сохранения и роста 14. Какие же это предпосылки? Это прежде всего приобретение рабочей силой товарной формы и производительное потребление наемного труда. Иначе сказать, исходный пункт возвращающегося к самому себе движения формирует основу самовозрастания. Поскольку производительное потребление наемного труда выступает как чередующаяся смена предпосылок и результатов, результат конституирует свое собственное основание, свою собственную сущность. Воспроизводственный процесс, полагая свои предпосылки, одну из них про-

119

дуцирует как опорный пункт всего последующего движения, как решающий пункт новых фаз опосредствования. Как упрочившееся начало регулярно возобновляемого круговорота, предпосылка, модифицированная воспроизводственным процессом, и составляет основание последнего, его определяющую сущность. Можно сказать так: сущность оказывается в состоянии полагать результаты известного рода лишь потому, что внешние условия ее самостоятельного существования действовали достаточно долго, и постоянство такого действия было закреплено, фиксировано в самом этом действии, став его сущностью. Несущие конструкции круговорота предпосылок и результатов — основа, сущность и прочее — всего лишь продукты воспроизводственного процесса, его функциональные результаты и не более того. Круговорот предпосылок и результатов — есть форма организации, которая сама себя строит. У самовозрастающего процесса есть еще одна особенность: он полагает свое действие в расширяющемся масштабе, распространяя его на окружающие структуры: втягивая их в орбиту присваиваемых предпосылок своего бытия. Так, по мере распространения огораживаний и эвикций на север и юг Англии расширялась сфера превращения рабочей силы в товар. Экспроприация массы крестьян лишает их возможности производить для себя средства существования. Становясь наемными работниками, бывшие крестьяне вынуждены покупать преобладающую часть необходимых товаров на рынке. Итак, область рыночных отношений расширяется как за счет превращения рабочей силы в товар, так и за счет возрастания рыночного спроса на предметы потребления. Развитие, как обеспечивающее самогенерирующий себя рост, так и ограничивающее само себя, действует по одному и тому же принципу: оно приводит в действие само себя. Весь вопрос в том, каковы последствия и масштабы такого самодействия? По ходу самодействия может иметь место сохранение базы воспроизводственного цикла в неизменном масштабе, а может произойти ее сужение или расширение. Только в последнем случае воспроизводство выступает как самовозрастающий процесс. Там, где происходит регулярное наращивание исходного пункта самовозобновляющегося процесса, открывается возможность последующего бурного подъема и взлета всей системы или ее вновь возникающего ядра: зародыша будущей целостности. Соответствующий вектор развития обеспечивает прорыв нового принципа организации воспроизводственного цикла на новые рубежи, его продвижение в смежные структуры: обеспечивает завоевание новых сфер реализации. К такого рода феномену относится и победа улучшенной ренты над патриархальными формами найма рабочей силы. С господством крупной капиталистической аренды в аграрном секторе все рабочее время производителя должно было принадлежать работодателю, а не какая-то часть рабочего времени, как это имело место в недалеком прошлом. Вот почему нашествие на средневековый манор джентри было отнюдь не случайным эпизодом английской истории. Только тогда, когда денежный капитал полностью овла-

120

девает рабочей силой непосредственного производителя, возрастание денежного дохода становится самовозобновляющимся процессом. Самогенерирующий себя рост из процесса, не обоснованного в самом себе, превращается в процесс, обоснованный в самом себе. Отсюда победа джентри над мелким земельным собственником — это победа формы самовозрастающего роста над менее устойчивой формой, плохо приспособленной к самовозрастанию. И земельная собственность аристократов, старого дворянства, и мелкоземельная собственность крестьян были связаны лишь с формальным основанием самовозрастания. Поэтому собственность второй инстанции (лордов манора) и собственность четвертой инстанции (держателей-крестьян) неизбежно должны были уступить натиску реального основания для самогенерирующего себя роста: натиску капиталистической формы собственности. Инверсия формального основания в реальное означала, что произошло окончательное сбрасывание определений формального метаморфоза: капиталистический уклад в сельском хозяйстве из зародышевого состояния вступил в фазу реального метаморфоза. Рассмотрим теперь, какова судьба парцеллярного крестьянского хозяйства в условиях реального метаморфоза капиталистического уклада. Исторически дело обстояло таким образом, что вплоть до 30-х гг. XVII в. в некоторых графствах Англии мелкокрестьянская аренда составляла в составе манора от 28 до 70—75%15. И в других графствах, даже утратив пашню, деревенские бедняки имели дом, огород, несколько лоз или фруктовых деревьев, две — три головы мелкого скота, птицу. Именно в этом смысле они были мелкими собственниками. Их интересы были представлены теоретическими взглядами Ф. Бэкона (1561—1626), Дж. Гаррингтона (1611—1677), Дж. Локка (1632-1704). Оправдывая английскую колонизацию Виргинии, Ф. Бэкон подчеркивал, что земля принадлежит тому, кто ее обрабатывает и заставляет ее давать плоды16. В этой связи Ф. Бэкон высказывался за то, чтобы плугом водила рука собственника, а не просто наемника, приниженного рабским состоянием. Когда в 1910 г. в Ньюфаундленде была выпущена почтовая марка в ознаменование 300-летия этой английской колонии, на ней было помещено изображение Ф. Бэкона с посвященными ему словами: Направляющий дух колонизационных планов. Если мыслители XVI в. связывали право собственности либо с волей Бога, либо с волей монарха, то, по мысли Дж. Гаррингтона, политический строй определяется в первую очередь распределением земельной собственности: господствует тот класс, в руках которого она сосредоточилась. В Англии до XVI в. власть находилась в руках феодальной землевладельческой знати, но в XVI в. произошло большое перемещение земельной собственности из рук знати в руки общин (по терминологии Гаррингтона). В результате этого перемещения дворянство второго

121

ранга стало сильнее и низвергло монархию. Каков баланс собственности нации, такова и власть в ней,—делает заключение Дж. Гарринг-тон. Собственность должна иметь осуществление до власти или же, начинаясь с нее, должна быть всегда первой по порядку. Если до Генриха VII духовенство и аристократия имели, по подсчетам Гаррингтона, в своих руках 3/4 земель Англии, то к 1650 г., в результате упадка аристократии и ликвидации землевладения духовенства, 9/10 всех земель Англии были в руках народа, под которым Гаррингтон понимал джентри и свободных крестьян-собственников: йоментри. В 1661 г. Гаррингтон обращается к мысли о труде как источнике частной собственности. Трудолюбие (industгу),—утверждает он,—является самым важным средством накопления. Но эта мысль не получила у Гаррингтона такой четкой разработки, как у Локка. В 1680 г. была опубликована книга Р. Филмера Патриарх: защита естественной власти королей против неестественной свободы народа, в которой доказывалось, что всякая собственность происходит от владений и власти Адама, дарованных ему Богом. Критике патриархальноабсолютистской концепции Р. Филмера были посвящены Два трактата о правлении Дж. Локка, вышедшие анонимно в Лондоне в 1690 г. Интересующей нас теме посвящена глава V Второй книги трактатов О собственности. В противовес критикуемым взглядам Дж. Локк утверждает, что каждый человек рождается с правом свободы личности, над которой ни один другой человек не имеет власти и свободно распоряжаться которой может только он сам. Бог,— заявляет Дж. Локк,— отдал мир всем людям сообща. Бог приказал, а собственные нужды человека заставляли его трудиться, и его неотъемлемой собственностью было все, к чему он прилагал свой труд. Способность к труду неотделима от личности человека, поэтому труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему. К предмету природы человек присоединяет нечто принадлежащее ему и тем самым делает его своей собственностью17. Ни один человек, кроме него, не может иметь право на то, к чему он однажды присоединил свой труд. Условия человеческой жизни, которые требуют труда и материалов для работы, по необходимости вводят частную собственность. Мне думается,— писал Дж. Локк,— что будет весьма скромной оценкой, если сказать, что из продуктов земли, полезных для человеческой жизни, девять десятых являются результатом труда1*. Ведь именно труд создает различия в потребительной стоимости всех вещей. Ибо в хлебе, который мы едим, нужно учитывать не только труд земледельца, жнеца и молотильщика и пот пекаря; сюда нужно прибавить и труд тех, кто приручал быков, кто добывал руду и камень и ковал железо, кто рубил и пилил деревья, пошедшие на постройку плуга, мельницы, печи и всяких других приспособлений. Из всего этого очевидно, что хотя предметы природы даны всем сообща, но человек, будучи господином над самим собой и " владельцем своей собственной личности,

122

ее действий и ее труда, в качестве такового заключал в себе самом великую основу собственности19. Как мы видим, подчинение земли человеческому труду, или ее возделывание, и владение ею связаны друг с другом. Участок земли, имеющий такие размеры, что один человек может вспахать, засеять, удобрить, возделать его и потребить его продукт, составляет собственность этого человека. Человек как бы отгораживает его своим трудом от общего достояния. Вещи принадлежат тому, кто потратил на них свой труд. При этом Дж. Локк подчеркивает, что человек имеет право обратить своим трудом в свою собственность столько, сколько он может употребить на какие-нибудь нужды своей жизни, прежде чем этот предмет подвергнется порче. А то, что выходит за эти пределы, превышает его долю и принадлежит другим20 . По мнению Локка, сохранить продукты труда от порчи помогают деньги. И таким образом было введено употребление денег, некоей долговечной вещи, которая может храниться у человека, не подвергаясь порче, и которую люди принимают по взаимному соглашению в обмен на действительно полезные, но недолговечные средства существования21. Человек,— замечает Локк,— мог накапливать этих долговечных вещей столько, сколько ему угодно, потому что выход за пределы его правомерной собственности состоит не в том, что у него много имущества, а в том, что часть его портится, не принося ему никакой пользы. Итак, естественно-правовая основа кладет, по мысли Локка, два предела частной собственности. Первый предел — затраты личного труда, соответствующие индивидуальной производительной силе человека. Второй предел — это накопление предметов труда в размерах, не допускающих их порчи, их разбазаривания вне целесообразного способа употребления. Второй предел собственности может быть расширен благодаря обмену недолговечных продуктов на деньги. В работе, опубликованной Дж. Локком в 1691 г., Some considerations of Consequences of the Lowering of Interest and Raising the Value of Maney он специально рассматривает вопрос, каким образом деньги приобретают такую же природу, как и земля, принося определенный ежегодный доход, который мы называем процентом или лихвой. Ведь земля естественным образом производит нечто новое и полезное, ценное для человечества. Напротив, деньги бесплодны и ничего не производят, но зато они, в силу взаимного соглашения, переносят ту прибыль, которая была вознаграждением за труд одного человека, в карман другого22. Совершенно так же, пишет Дж. Локк, как твоя земля имеет способность, благодаря труду твоего арендатора, родить плоды в количестве большем того, которое составляет уплачиваемую им ренту, так и мои деньги приобретают, благодаря прилежанию заемщика, способность производить для кредитора более 6%. Отсюда та обобщающая характеристика, которую выводам Дж. Локка придает К. Маркс: ...собственность на большее количество условий

123

труда, чем то количество их, которое человек может использовать своим собственным трудом, представляет собой, по Локку, политическое изобретение, находящееся в противоречии с естественно-правовой основой частной собственности23. В целом можно сказать, что Дж. Локк достаточно точно фиксировал исходный пункт исторического процесса, когда собственность выступала продуктом труда. Для Локка очевидно, что сам продукт возникает из двух источников: из вложений человека и вложений природы. Поскольку человек осуществляет присвоение тех и других вложений, исходя из своих нужд и потребностей, сам процесс труда в целом выступает у Локка как специфическая форма каузальных отношений, как повернувшая вспять последовательность причины и действия. Распоряжаясь собой и своими действиями, индивид распоряжается расходованием своей практической энергии. Предметы природы, по выражению Локка, человек слил со своим трудом, или, как принято сейчас говорить, работник опредметил свои затраты в вещах природы. И заключительный акт процесса труда Локк усматривает в том, что результаты того, что вложено человеком в предметы природы, он делает своей собственностью. Изображая человека как абсолютного господина самого себя и всего ему принадлежащего, Дж. Локк представлял индивида как абсолютного монарха в сфере своей свободы. Отсюда Дж. Локк приходил к выводам, содержащим в себе далеко идущие социальные импликации. Человек имеет абсолютное право быть самим собой, распоряжаться своей жизнью, своими действиями и имуществом, применять свои способности и таланты так, как считает нужным. Свободный человек рассчитывает только на самого себя, а не на благодеяния и помощь других. Никто не обязан предоставлять индивиду блага и услуги на условиях, исключающих добровольность других лиц. Никто не может возложить на индивида обязанность уступить часть принадлежащего ему владения другому или оказывать кому бы то ни было безвозмездную помощь на условиях, которые исключают добровольность. Дж. Локк в особенности настаивал на том, что ни один из индивидов, сколь бы скудным ни было его естественное достояние, не может быть отторгнут от свободного обмена благами и услугами. Свобода человека, заявлял он, заключается в том, чтобы не испытывать ограничения и насилия со стороны других, не подвергаться деспотической воле другого, а свободно следовать своей воле. Неотъемлемыми правами человека, по Локку, являются право на жизнь, право на свободу и право на собственность. Поскольку частная собственность служит гарантом свободы личности, она является конституирующим элементом хорошо организованного общества. Таково теоретическое обоснование свободы человека в гражданском состоянии, которое было подхвачено французским Просвещением, а затем вошло в менталитет последующей цивилизации вплоть до наших дней. Вслед за Дж. Локком Гельвеции провозгласил: первый и самый

124

священный из принципов и законов тот, который обеспечивает каждому собственность на его имущество, жизнь и свободу24. Ту же духовную конструкцию мы находим у Гегеля: личность приобретает наличное бытие преимущественно в собственности25. Вместе с Локком все названные авторы разделяли его иллюзию, будто бы труд индивида, заключая в себе самом великую основу собственности, гарантирует личности индивида независимость от ограничения и насилия со стороны других. Правильно вскрыв подлинный источник всякой собственности, Дж. Локк лишь очень смутно догадывался о тех социально-экономических законах, благодаря действию которых исходный пункт хорошо организованного общества инвертирует в свою полную противоположность, а собственность, основанная на личном труде индивида, естественным ходом вещей трансформируется в собственность, основанную на чужом труде. В условиях простого товарного производства исходный пункт таков: продукт принадлежит производителю, и последний, обменивая эквивалент на эквивалент, может обогащаться лишь за счет собственного труда26. Существование собственности, которая возникает из личного труда производителя, означает, что работник является свободным собственником своих, им самим применяемых условий труда. Как крестьянин он обладает полем, которое возделывает, как ремесленник инструментом, которым владеет. Его продукт является продуктом обособленного труда, который он выполняет вполне самостоятельно. Эта обособленность труда мелкого собственника имеет оборотную сторону: каждый производит на свой страх и риск. Никто не знает, сколько появится на рынке того продукта, который он производит, и в каком количестве этот продукт вообще может найти потребителей; никто не знает, существует ли действительная потребность в производимом им продукте, окупятся ли индивидуальные затраты его труда, да и вообще будет ли его продукт продан? Только обесценение или чрезмерное вздорожание продуктов воочию показывает отдельным производителям, что и в каком количестве требуется или не требуется для рынка. Лишь через обмен продукта труда частного производителя на деньги происходит признание его труда в качестве общественно-необходимого. Но в таком случае труд выступает уже не как процесс производства определенного продукта, а как процесс делания денег. Процветание мелкого товаропроизводителя, его благополучие или разорение целиком зависят от стихии рынка, от соотношения внешних сил, которые складываются за его спиной и не подвластны его воле. В отношениях массы товаропроизводителей с рынком господствуют анархия и произвол. Сфера купли и продажи выступает как сфера Случая, сфера Госножи Удачи. Мелкие собственники состоят из людей, жаждущих обогащения, но только один разбогатеет там, где девяносто девять обанкротятся.

125

Иначе говоря, превратности рынка изменяют распределение уже наличествующих стоимостей. Товарные отношения требуют, чтобы один товар обменивался на Другой по принципу баш на баш. В процессе обмена каждый дает, только беря, и берет, только давая. Чтобы делать то или другое, производитель должен что-то иметь. Приведено ли производство в соответствие с общественной (рыночной) потребностью, здесь устанавливается не прямо, а опосредованно. Чтобы товары продавались по их стоимости, различные индивидуальные стоимости должны выровняться в одну общественную стоимость. Лишь приведя данный товар в соотношение с другими товарами того же самого сорта, можно определить средние затраты труда, характеризующие производительность общественного труда в данной специфической отрасли общественного производства, т. е. можно уже сказать, что стоит обществу производство 1 фунта мяса, 1 фунта хлеба и т. д. и т. п. Следовательно, эквивалент — это всегда общественноусредненная затрата труда, произведенная в той или другой отрасли общественного производства. В качестве труженика непосредственный производитель хочет за продукты своего труда получить в обмен столько труда, сколько он вложил в свои собственные произведения. Однако эта интенция оказывается совершенно невыполнимой, как только произведенный им продукт поступает на рынок. Все дело в том, что одинаковые, но своей потребительной стоимости продукты создаются при неодинаковых производственных условиях, а как только продукт попадает на рынок, он утрачивает характер продукта, произведенного обособленным трудом, и (помимо воли производителя) приобретает характер продукта, попавшего в сферу обращения. Допустим, затраты рабочего времени на производство 1 единицы продукции при худших условиях производства составляют 3 часа, при средних условиях — 2 часа и при лучших условиях — 1 час. Если конкуренция между производителями одного и того же товара не ограничивается монополией, то при общественно-необходимых затратах рабочего времени в 2 часа тот, кто затрачивает 3 часа на производство единицы продукции, 1 час работает бесплатно, т. е. 1 час рабочего времени он теряет даром. Тот, кто затрачивает 1 час на производство 1 единицы продукции, приобретает то, что потерял первый производитель. И, наконец, середняк ничего не теряет и ничего не приобретает. Сама форма обращения такова, что на этом базисе под покровом обмена эквивалента на эквивалент происходит перекладывание части прибавочного труда из одного кармана в другой: из кармана собственника разоряющегося в карман собственника, обогащающегося чужим трудом. Социальная природа стоимостного отношения такова, что форма меновой стоимости позволяет накапливать собственность, добытую не своим, а чужим трудом, позволяет наращивать собственность, добытую присвоением чужого труда. Как только торговля продуктами обособляется от производства, она следует своим соб-

126

ственным законам, которые переворачивают первичное отношение производителя к продукту своего труда. В системе простого товарного производства мелкий собственник как бы раздирается на две половины, выполняя функционально различные роли: вопервых, ему присуща функция самоопределения себя своим трудом; вовторых, ему же—в качестве производителя товаров — присуща функция уловителя чужого труда, функция безвозмездного присвоения части рабочего времени другого производителя. Поскольку обе функции фактически отрицают друг друга, действие второй функции подрывает действие первой — обособленному товаропроизводителю не остается ничего другого, как воскликнуть вслед за гетевским героем: Ах, две души живут в моей груди, и обе не в ладах друг с другом!. Отсюда неизбежной тенденцией простого товарного производства является тенденция к имущественному расслоению, к имущественной дифференциации всего класса мелких товаропроизводителей. У одной части мелких товаропроизводителей берет верх функция высасывания чужого труда, у другой — безусловно большей части разоряющихся собственников земельных наделов — берет верх функция существования за счет своего и только своего труда. В этой ситуации каждый заботится лишь о себе самом. Единственная сила, связывающая всех вместе,— стремление каждого к своей собственной выгоде, своекорыстие, личный интерес. Если в конкурентной борьбе одна из сторон оказывается слабее другой, то каждый может попытаться своими собственными усилиями стать сильнее противника или, по крайней мере, отделаться возможно меньшими потерями, и в этом случае ему уже нет никакого дела до своих соседей, хотя действия его касаются не только его самого, но и всех его сообщников. В беспрестанном колебании рыночных цен вверх и вниз, по замечанию Ф. Энгельса, каждый должен стать спекулянтом, т. е. пожинать там, где не сеял, обогащаться за счет убытка других, строить свои расчеты на чужом несчастье или пользоваться случаем для наживы27. По ходу образования рыночной стоимости, если спрос превышает предложение, решающую роль приобретает борьба среди покупателей, что приводит к повышению рыночной цены выше стоимости; если предложение превышает спрос, ведущей формой становится борьба среди продавцов, происходит падение рыночной цены ниже стоимости. Такой же результат наблюдается вследствие роста удельного веса производителей, функционирующих в объективно лучших условиях. В двух последних случаях нарастание неэквивалентности неизбежно порождает тенденцию к эксплуатации одними производителями других производителей. Рыночные цены — результат действия не отдельных индивидуумов, а общественные силы, частицами которой являются отдельные индивидуумы. Последние действуют то сообща, то врозь, и даже во вред друг другу: при превышении спроса над предложением покупатели давят друг

127

на друга, и цены повышаются; при превышении предложения над спросом продавцы давят друг на друга, а цены снижаются28. В отношении между спросом и предложением отражаются не только отношения между производителями одного и того же продукта, но и отношения между продавцом и покупателем. Но в любом случае это отношение выступает как своеобразный механизм для перераспределения наличной стоимости. Отношение между спросом и предложением не в состоянии создать стоимость, его функция заключается в другом: в установлении новой пропорции по распределению уже имеющейся в наличии стоимости. Соответствующую ситуацию К. Маркс эксплицировал следующим образом: Товар, произведенный при более благоприятных условиях, содержит меньшее количество рабочего времени, чем товар, произведенный при менее благоприятных условиях, однако он продается по той же цене, имеет ту же стоимость, как если бы он содержал то самое рабочее время, которого он в действительности не содержит29. Все, получившие преимущество в конкурентной борьбе, осуществляют, по выражению К. Маркса, общую монополию. Если один из конкурентов производит дешевле других, то таким образом он мало-помалу принуждает других ввести более дешевый метод производства и сводит общественно-необходимый труд к новому, менее значительному количеству. Если одна из сторон получает преимущество, то выигрывает всякий, кто к ней принадлежит, дело происходит таким образом, как если бы все, принадлежащие к ней, осуществляли общую монополию30. Иначе говоря, конкуренция изменяет ежедневно и ежечасно стоимостные отношения вещей друг к другу. Определение стоимости товара общественно-необходимым рабочим временем становится действительностью только благодаря колебаниям конкуренции. Одновременно конкуренция выступает как экономическая форма, с помощью которой у производителя, лишенного преимуществ в конкурентной борьбе, выкачивается неоплаченный прибавочный труд. На самом деле, разве может держатель-йоментри выдержать конкуренцию с крупным арендатором, ведущим углубленную вспашку почвы и вводящим другие агрономические улучшения на своем земельном участке? Очевидно, нет. Необходимое условие самовозрастающего роста производства — расширяющееся инвестирование денежного капитала. Мелкая крестьянская собственность лишена этого источника. Как делатель денег йоментри неизбежно проигрывает крупному арендатору. Его попытки удержаться на плаву, вести более эффективное, чем у него было раньше, хозяйство имеют следствием один малоутешительный результат: возрастание ипотеки. Отныне по пятам земельной собственности неотступно следует ипотека. Полная, свободная, не отчужденная земельная собственность приводит к разорению производителя, вступающего в конкурентную борьбу на самых невыгодных для себя условиях. Истори-

128

ческая констатация заключается в том, что только в условиях натурального хозяйства трудовая личная скбственнксть гарантирует производителю свободу от эксплуатации. В возрастающей прогрессии конкуренция в сфере рыночных отношений увеличивает численность класса, живущего продажей своей рабочей силы31. Тем самым лес рук, простертых вверх с требованием работы, становится все более густым. Достигшая свободного развития всех своих последствий конкуренция создает сельскохозяйственный пролетариат и увеличивает его численность. Однако главный результат, к которому приводит конкуренция обособленных производителей,— это превращение собственности, добытой трудом собственника, в частнокапиталистическую собственность. Единство труда и собственности превращается в отделение труда от собственности. Собственность, основанная на собственном труде, превращается в собственность, основанную исключительно на эксплуатации чужого труда. Отличительная особенность товарного производства заключается в том, что здесь труд и собственность на результат собственного труда выступают как основная предпосылка, без которой не состоялось бы вторичное присвоение посредством обращения (курсив наш.— Е. Р.)32. Основанная на собственном труде собственность образует внутри обращения базис для присвоения чужого труда33. Благодаря вторичному присвоению посредством обращения на одном полюсе производственного отношения сосредоточиваются источники дохода (потенциальный капитал), а на другом полюсе того же отношения сосредоточиваются обобранные собственники, пополняющие собой класс пролетариата. Именно стоимостное отношение выступает как форма вторичного присвоения результатов труда собственника товарной массы, которая только еще должна вступить в обращение и стоимость которой после вступления названной массы товаров в сферу обращения будет перераспределена по законам конкурентной борьбы. Иначе говоря, второй закон обмена товара на товар, превращающий собственность, добытую собственным трудом, в собственность на общественный труд, позволяет частному собственнику жить за счет чужого труда. ...Закон присвоения, или закон частной собственности, покоящийся на товарном производстве и товарном обращении, превращается путем собственной внутренней, неизбежной диалектики в свою прямую противоположность34. В результате конкуренции распыленные средства производства все более концентрируются в одних руках, происходит централизация собственности.
Концентрация средств производства на одном полюсе и концентрация непосредственных производителей, лишенных собственности на предметные условия труда,— на другом полюсе — это деяние капитала, осу- 9. Зап. № 135 129
ществляемое им независимо от формы наемного труда: до превращения наемного труда в господствующее производственное отношение. Простое товарное производство, или производство, базирующееся на меновой стоимости, предполагают и порождают отделение труда от его объективных условий35,— подчеркивает К. Маркс. С переходом источников дохода в руки капиталистических фермеров, капиталистических предпринимателей изменяется способ существования орудий труда и средств производства: они образуют частнокапиталистическую собственность, используемую как капитал. Свобода собственности в мире неограниченной рыночной конкуренции оборачивается лишь свободой в лишении собственности большей части общества, свобода собственности оборачивается свободой беспрепятственного присвоения рабочего времени трудящихся бедняков. Капиталистическая собственность вырастает на могиле собственности, основанной на личном труде. Наемный труд впервые создается лишь современной земельной собственностью, т. е. земельной собственностью как созданной самим капиталом стоимостью36. Итак, свободная земельная собственность возникла как исторически особая форма производства самих индивидов. Именно она составляла базис для развития личной самостоятельности. Ее формирование способствовало становлению такого понимания свободы, согласно которому отдельный человек должен стремиться к обеспечению собственного блага прежде, чем блага других индивидов. В то же время она утверждает новый тип личности: человека, способного бороться за свое место в жизни, отстаивать свое человеческое достоинство вопреки суровым и неблагоприятным внешним обстоятельствам. Эпоха ограниченного совпадения производства условий жизни с производством самой жизни провозглашает культ уважения к человеку, к его индивидуальным потребностям и интересам, культ веры в интеллектуальные и физические силы отдельного человека как опоры человеческого общежития. Отсюда уверенность в необходимости интеллектуальной и моральной автономии личности, обоснование свободы всякого убеждения (включая убеждение атеистическое). Однако представления о мелком производстве как последнем надежном оплоте индивидуальной независимости, личной инициативы, добросовестного труда, здоровых межличностных отношений во многом оказываются иллюзорными. В условиях простого товарного производства обмен меновыми стоимостями представляет реальный базис всякого равенства и всякой свободы. Но очень скоро этот исходный пункт собственным движением переходит в свою прямую противоположность. Вот почему тот же К. Маркс отмечал: пожелание, чтобы меновая стоимость из формы товара и денег не развивалась в форму капитала или чтобы труд, производящий меновую стоимость, не развивался в наемный труд, столь же благонамеренно, сколь и глупо. У собственности, основанной на личном труде производителя, при

130

всех ее достоинствах нет способности к самогенерирующемуся росту, и потому в условиях неограниченной рыночной конкуренции она не имеет перспективы и изживает сама себя. С появлением капиталистического уклада хозяйства полностью набирает силу закон стоимости с его требованиями усреднения индивидуальных затрат, скрытого перераспределения рабочего времени между производителями одной и той же отрасли хозяйства, межотраслевых переливов труда и прочими отношениями, имеющими объективно-неумолимый характер. Как мы могли уже убедиться, в Англии XVI—XVII вв. товарное обращение насильно и насильственно втаскивало непосредственных производителей в какой-то новый очень смутно представляемый ими общественный порядок, несущий непоправимую угрозу их независимости в качестве обособленных производителей, их самостоятельности как мелких собственников, замкнувшихся в мирке атомистического хозяйствования. Этот новый порядок исподволь (что называется тихой сапой) подтачивал традиционные формы существования непосредственного производителя, вытеснял его из жизни, заменял новыми формами человеческих отношений, основанными на голом чистогане.

Глава 7

ЭКОНОМИКА И РЕГУЛЯТИВНАЯ ФУНКЦИЯ ФЕОДАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА
      * * * 1. Период перехода национального богатства и земельного имущества к джентри
Предыдущее изложение показало, что развитие бывает двух типов. Развитие, ограничивающее себя, происходящее на зауженной воспроизводственной базе, и развитие, заключающее в себе интенцию к самовозрастанию. Причем развитие первого типа при определенных условиях становится предпосылкой, на базе которой возникают процессы, отличающиеся радикальной новизной, ведущие к воспроизводству некоторого эволюционного приобретения в расширяющемся масштабе. Такой ход событий неотделим от выработки специфических средств и особенностей, способных обеспечить реализацию потенции к самовозрастанию. Появление того или иного изобретателя эволюционного новшества есть не что иное, как процесс ароморфоза (греч. airo — поднимаю, morphosis — форма), когда запас потенциальной изменчивости, заключающийся в 9* 131
исходной форме процесса, реализуется в многообещающих перестройках ее организации. Процесс всегда начинается с едва заметных улучшений в циклической смене предпосылок и результатов, обеспечивающих самообновление примитивной и архаичной формы первоструктуры, первобытия. Первый шаг ароморфоза — движение к формальному основанию самовозрастания. Первоначальная, т. е. формальная реализация потенции к самовозрастанию, создает архаичную форму процесса, в которой преобладают примитивные черты организации. Здесь отклонения от старой нормы еще только намечаются. Недавно возникшая форма сохраняет верность типовой задаче воспроизводства на практически неизменной основе, а потому ее отличительная особенность — архаические черты облика. Упорство удержать типичную организацию, принадлежащую прошлой эпохе, делает архаичные формы инадантивными. Для примитивной формы соответствие условиям сегодняшнего дня оборачивается проигрышем в масштабе более длительной исторической перспективы. Примитивная организация, пригнанная к неизменным условиям своего окружения, налагает запрет на всякое радикальное новшество, а потому блокирует дальнейшее совершенствование потенций к самовозрастанию. Вот почему незначительный ароморфоз в конечном счете вынужден уступить более крупному ароморфозу, приходящему ему на смену. Менее перспективная форма уступает место более перспективной форме. В составе нового ароморфоза задержка в развитии одних черт прогрессивной организации перекрывается успехом в развитии других черт. Но и в этом случае перестройка исторически унаследованного основания развития носит и может носить лишь постепенный характер, причем все примитивные формы ведут лишь внутриутробное существование в пределах имеющейся в наличии старой системы отношений, в пределах целостности, подлежащей историческому устранению. В то же время арогенная форма выступает как активный фермент, ускоряющий и усиливающий дестабилизацию системы, в недрах которой она возникает. Один ароморфоз выступает как историческая основа последующих ароморфозов. При этом любой процесс арогенеза отягощен особенностями организации, сложившимися на более ранних стадиях развития. Одни из этих особенностей подлежат усовершенствованию, другие требуется отбросить. Диалектика процесса заключается в том, что направление эволюции какой-то одной особенности может измениться на прямо противоположное, так что достоинство становится недостатком, а недостаток — достоинством. При этом совершенствование организации в одном какомлибо направлении ограничивает или вовсе закрывает дорогу развитию во многих других направлениях. Так, на базе узкой специализации складывается система запретов, элиминирующая сам арогенетический эффект. В форме, приходящей па смену архаически-устроенной организации, примитивные и прогрессивные черты еще перемешаны друг с другом,

132

но перевес уже на стороне арогенетических эффектов. Накопление изменений производит перецентровку формальных потенций самовоэрастания в пользу реальных потенций самовозрастания, и арогенез приобретает устойчивый характер. Малозаметное преимущество одной из примитивных форм перерастает в решающее превосходство над соперниками. То предварение процесса самовозрастания, которое имело место на уровне формальной потенции расширенного роста, инвертирует в подлинный процесс самовозрастания. Новый виток возвышения способности к саморазвитию означает приобретение арогенной формой большей самостоятельности. Арогенная форма становится менее чувствительной к малопредсказуемым воздействиям внешней среды. Однако эмансипация подсистемы от действия внешних, привходящих и потому случайных обстоятельств оборачивается возрастанием зависимости от воли случая системы как целого. Нарастание самостоятельной обособленности органов внутри системы ставит саму систему на грань кризиса, угрожающего ей развалом и разрушением. В таких условиях внешние причины в состоянии еще больше обострить, усугубить внутреннюю нестабильность системы, взятой в ее целостном (формационном) виде. Стремление к самовозрастанию гонит развитие с одной ступени ароморфоза на другую. Какая-то одна ключевая структура становится ответственной за прорыв к радикальному новшеству. Первые изобретатели арогенных преобразований уступают место более удачливым соперникам, и недостаточно результативный ароморфоз побивается более результативным. Когда отдельные арогенные приобретения становятся общим преимуществом нарождающихся форм, процесс новообразования приобретает генерализованный характер, а преобразование затрагивает не просто отдельные особенности, а общие основы любых структурных перестроек. Происходит объединение частных ароморфозов в пионерское решение, выводящее способность к самовозрастанию на качественно новую стадию развития. Арогенная форма, в основном сложившаяся, перерастает в арогенную форму, полностью сложившуюся. Выход на реальное основание самовозрастающего роста обеспечивает численное преобладание представителей более развитой формы над представителями менее развитых форм. Непосредственные предшественники субъектов и носителей радикального новшества проигрывают им в конкурентной борьбе и оттесняются с исторической авансцены на задний план. Но если ароморфозы неравноценны, если одни ароморфозы более многообещающи, чем другие, то их взаимодействие неизбежно порождает рассогласование внутри той системы, к которой они принадлежат. Непропорциональность в развитии форм, как бы забежавших вперед, и аутсайдеров, путающихся у них под ногами, ввергает систему в состояние перманентного кризиса, выход из которого лежит в коренной перестройке системы как целостности, в замене старой системы качественно новым системным образованием. В этом движении к целостности, приходящей на смену отжившему строю отношений, важен уже самый первый шаг. Ведь именно первый ароморфоз

133

повышает вероятность следующего. Каждое достигнутое состояние служит плацдармом для перехода к следующему состоянию, являясь детерминирующим фактором всей последующей эволюции. Развитие выступает как система ароморфозов, утверждающих свою результативность на конкурентной основе, так что многие арогенетические формы, оказавшиеся недостаточно перспективными, оказываются просто элиминированными. Вернемся теперь к той исторической драме, которая разворачивалась на территории Англии. Как мы помним, множество первичных ячеек, образующих социальную структуру средневекового общества, составляют крестьянские парцеллы. Парцелла, крестьянин, семья, рядом другая парцелла, крестьянин, семья — таковы рабочие единицы, простое суммирование которых держит на себе надстроечную по отношению к ним часть общества. Способ производства парцеллярных крестьян изолирует их друг от друга, вместо того, чтобы порождать взаимные сношения. Масса податного сословия образуется простым сложением атомизированных единиц, вроде того,— замечает К. Маркс,— как мешок картофелин образует мешок с картофелем. Их место в более широком социальном объединении определяется принадлежностью к сельской общине. Хозяйственные и семейные интересы самостоятельного крестьянина (самостоятельного в том смысле, что он живет своим трудом) призван защищать общинный уклад жизни. Вне общинного микросоциума крестьянин не представляет своего бытия. Но кто-то должен защищать сам микросоциум от внешних напастей, кто-то или что-то должно служить цементирующим началом, связывающим один микросоциум с другим микросоциумом. Поскольку силы тяготения, связывающие крестьянские поля между собой, слишком слабы, политическая организация складывается помимо воли и желания наших хозяйствующих субъектов, за спиною этих атомизированных единиц и вопреки тем силам, которые обособляют их друг от друга. В силу политической несамостоятельности, политического слабосилия парцеллярные крестьяне не могут представлять себя, их должны представлять другие. По характеристике К. Маркса, их представитель должен вместе с тем являться их господином, авторитетом, стоящим над ними, неограниченной правительственной властью, защищающей их от других классов и ниспосылающей им свыше дождь и солнечный свет'. Крестьянина постоянно кто-то должен защищать от несправедливых ударов судьбы: от произвола соседей—община, от произвола господина—король, от произвола короля — бог. Но слабосилие крестьянина в конечном счете оборачивается всесилием тех, кто им распоряжается и помыкает. Всесилие по отношению к самому массовому податному сословию трансформируется в господство политической власти над обществом. И тогда встает проблема обуздания произвола со стороны короля и королевского окружения. Проблема сдерживания монархии, претендующей на неограниченное господство во всех сферах общественной жизни, в специфическом ра-

134

курсе предстает в Англии XIII в. Передача части судебно-административных и политических функций от короля сеньору — владельцу манора — влекла за собою расщепление политической власти между королем и баронами. Сужению властных полномочий короля соответствовало расширение властных полномочий баронов. Каждый из участников этого политического союза стремился сосредоточить большую часть политических полномочий на своей стороне, и чаша весов постоянно склонялась то в пользу одной политической силы, то в пользу другой. В Англии XIII в. реальной политической силой, могущей противостоять королю, становилась (потому что могла стать) сила объединенных баронов. В 1154 г. на английский престол вступил Генрих II Плантагенет. Для укрепления позиций короны он осуществил судебную реформу: был введен институт присяжных и расширены судебные функции королевской курии. Королевская курия была признана высшим апелляционным судом для всех сеньориальных судов, тем самым была потеснена и урезана судебная власть баронов. Генрих II провел также военную реформу, в результате которой он стал опираться на наемное рыцарское войско, а не на ополчение баронов. С баронов взамен военной службы (в течение всего года или его части) взимались так называемые щитовые деньги. Младшему сыну Генриха II Иоанну Безземельному достался от отца сильный государственный аппарат, приспособленный для нажима на все слои населения. Неудачная внешняя политика Иоанна вызвала всеобщее недовольство. В войне 1202—1204 гг. французский король Филипп II Август захватил ряд владений Иоанна во Франции: Нормандию, Анжу, Мэн, Турень, часть Пуату. В 1212 г. папа римский издал буллу о лишении Иоанна престола и передал права на английскую корону французскому королю. Опасаясь восстаний своих подданных Иоанн в 1213 г. капитулировал перед папой, признал себя его вассалом и обязался ежегодно выплачивать папе 1000 марок серебром. Произвольными конфискациями земель, арестами и казнями неугодных ему магнатов, постоянным нарушением феодальных обычаев Иоанн Безземельный возбудил против себя оппозицию баронов. Весной 1215 г. бароны при поддержке рыцарства и горожан, для которых постоянные требования субсидий и щитовых денег стали невыносимыми, начали войну против короля. Лондонцы открыли им ворота столицы. Король был вынужден подчиниться требованиям восставших баронов и 15 июня 1215 г. подписал Великую хартию вольностей (Маgпа Сhагtа LiЬегtаtиm). Король обязался не собирать с вотчинников субсидий и щитовых денег без согласия общего совета королевства. Отменялось утвердившееся после реформы Генриха II право короля вмешиваться в юрисдикцию сеньориальных судов. Хартия подтвердила неприкосновенность существующих вольностей Лондона и других городов. Было установлено единство мер и весов. Хартия разрешила свободный въезд и пребывание в Англии иностранных купцов. Ее историческое значение было связано с тем, что

135

она ограничивала королевский произвол не только в отношении баронов, но также рыцарства и горожан. 39 статья Хартии гласила: Ни один свободный человек не будет арестован или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо (иным) способом обездолен, и мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе, как по законному приговору равных ему (его пэров) и по закону страны. Статья 62 постановляла, что 25 баронов должны контролировать соблюдение королем взятых им на себя обязательств. В 1216 г. на престол вступил малолетний сын Иоанна — Генрих III. Недовольство внутренней и внешней политикой Генриха III вновь (как в 1215 г.) разразилось вооруженным конфликтом между королем и баронами. Заседание магнатов, собравшихся в Оксфорде в 1258 г., всю власть передало совету 15 баронов, без согласия которых король не мог принимать никаких решений. Рассчитывая на противоречия в лагере оппозиции, Генрих III отказался соблюдать Оксфордские провизии, и в 1263 г. началась гражданская война. Во главе оппозиции стал Симон де Монфор, который опирался не только на баронов, но и на широкие слои рыцарей, свободных крестьян и городское население. В битве при Льюисе (1264) королевская армия была разбита, Генрих III и его старший сын Эдуард попали в плен. Монфор стал фактическим правителем Англии. В январе 1265 г. Монфор впервые созвал собрание, на которое, кроме крупнейших прелатов и баронов, пригласил по два рыцаря от каждого графства и по два горожанина от наиболее значительных городов. С тех пор собрание крупных феодалов и высших королевских сановпиков было названо словом рагliаmentum. В 1265 г. армия Монфора была разбита королевскими войсками, а сам он убит. Но институт парламентской власти сохранился и после завершения гражданской войны 1263—1267 гг. Его дальнейшее укрепление относится к правлению Эдуарда 1. С 1295 г. парламент стал постоянным учреждением, а английское феодальное государство приобретает форму сословной монархии. Сословное собрание давало возможность королю больше опираться на рыцарство и городскую верхушку. Даже субсидии королю, утвержденные парламентом, легче собирались и давали большие суммы, чем прежние произвольные поборы. Следовательно, создание парламента в целом усилило феодальное государство. В первой половине XIV в. парламент стал делиться на две палаты: верхнюю — палату лордов, где заседали прелаты и бароны, и нижнюю — палату общин, где заседали рыцари и представители городов, плательщики налогов, вместе они имели численный перевес над баронами и собирательно стали называться термином общины. Парламент являлся органом, выражавшим общественное мнение разных слоев населения, а также ареной мирного разрешения многих социально-политических конфликтов. Но главной для него функцией было вотиро-вание налогов. В XIV в. помимо права устанавливать налоги парламент приобрел право участвовать в издании статутов (законов), которые

136

обычно принимались королем и палатой лордов по петиции палаты общин. Статутами 1297, 1340, 1362, 1371 гг. была установлена и подтверждена важнейшая прерогатива парламента, которая сохраняется и по сей день: взимание налогов, сборов, податей не могло производиться в любой форме, прямой или косвенной, без согласия парламента. К примеру, Эдуард 111 для получения необходимых денежных средств вынужден был за время своего правления 70 раз созывать парламент. Права парламента развивались путем прецедента. Вышестоящие органы обязаны были отчитываться перед палатой общин в употреблении субсидий. С 1362 г. английский язык вводится в официальное делопроизводство, что делает его более демократичным, в то время как в XIII в. и первой половине XIV в. протоколы судов велись на французском языке. В процессе судебной практики учрежденных Генрихом II королевских судов постепенно вырабатывалось общее право (соmmоп law): единое для всей страны королевское право, которое шаг за шагом вытесняло местное право, применявшееся в сеньориальных судах и судах сотен и графств. В Англии устанавливается практика, согласно которой право, введенное законом, действует лишь в той форме и в такой степени, в каких оно толкуется и применяется судами. Согласно старинной латинской пословице, общее право было найдено за пазухой судей. Его истоки относятся к XI в., когда королевская власть начала посылать в графства разъездных судей. Первоначально такие разъезды преследовали чисто финансовые цели. Унификация права, применявшегося в отдельных местностях, и превращение его в общее для всей страны были завершены в середине XIII в., когда разъездной судья Брактон дал первое подробное описание его в трактате О законах и обычаях Англии. Согласно статутному праву, судья обладал правом признать распоряжение или королевский указ противоречащим какому-либо парламентскому акту. При Эдуарде III была создана должность мирового судьи (Акт о мировых судьях 1361 .г.). Мировые судьи назначались королем по представлению лорда-канцлера на неопределенный срок (пока королю будет угодно). Компетенции мировых судей подлежали дела семейного характера и дела несовершеннолетних. Мировой судья мог приговорить к 14 дням тюрьмы. Судами первой инстанции по гражданским делам стали судьи графства. Во главе суда стоит оплачиваемый судья, который может принимать решения единолично или с участием присяжных. Заседания местного суда, состоящего из двух или более мировых судей, составляют малые сессии. Малая сессия может приговорить к лишению свободы на срок не более чем в 6 месяцев. Они обладают правом расследования более серьезных уголовных преступлений, но сами не судят, а выносят лишь определение о предании суду. Каждый квартал в главном городе графства собираются на сессии мировые судьи. Отсюда название четверные сессии, т. е. сессии, которые заседают раз в четверть года. Четверная сессия рассматривает крупные уголовные дела с предъявлением

137

обвиняемому обвинительного заключения. На сессии, как правило, председательствует судья с юридическим образованием. Наряду с четверными сессиями дела, по которым малая сессия приняла решение возбудить обвинение, рассматриваются судом ассизов (присяжных). Суд ассизов собирается три или четыре раза в год в графствах и в больших городах. Ассизы рассматривают как гражданские, так и уголовные дела. Суд ассизов может выносить любой приговор, включая смертную казнь. Председательствует на суде лондонский судья — из суда Королевской скамьи. Создание судов присяжных и коллективных форм управления являлось прологом рождения в средневековой Англии гражданского общества. Характерной чертой парламента, ассизов, местного самоуправления выступает суверенность их членов. Когда собрание рыцарей графства осуществляло подачу голосов при избрании своих представителей в парламент, оно одновременно определяло состав выборных представителей в судебных органах. Собрания графства посвящались и другим делам, касающимся милиции, налогов, введения тех или иных административных мер на территории графства. В начале их истории дела решались не голосованием, а огульным выражением одобрения. Затем шериф и небольшая группа крупных землевладельцев стали направлять ход выборов. Собрания графств были малолюдны. Генрих IV Ланкастер (1399—1413) определил, что для проведения выборов собрания графств должны заседать в полном составе. Отныне протокол о выборах скреплялся подписью всех присутствующих. Избираемыми (как в парламент, так и для исполнения судебных обязанностей) могли быть рыцари, эсквайры, джентри, за исключением йоменов. Так же, как любое другое государство, феодальное государство как приобретшая самостоятельность общественная сила представляет собой насос по выкачиванию прибавочного продукта из совокупного производителя для его перераспределения в пользу господствующего класса или отдельных его групп. Но так же, как в любом другом случае, масса прибавочного продукта зависит от эффективности ведения производства. Поэтому государство, которое хочет больше присваивать, должно заботиться об эффективности всех производительных подразделений в составе народного хозяйства страны. Альтернативой более успешному ведению производства может быть лишь увеличение степени эксплуатации трудящегося населения. Как мы помним, особенно чувствительный удар процветанию Англии нанесла эпидемия чумы, косившая население, начиная с 1348 г. Катастрофическая убыль населения привела к резкому удорожанию рабочей силы, на найме которой к тому времени держалось не только мелкое, но и среднее феодальное поместье. Чтобы обеспечить вотчинникам льготные условия при найме батраков, королевская власть прибегла к рабочему законодательству. Первый из подобных законов — ордонанс 1349 г., изданный Эдуардом III,— предписывал всем людям обоего пола в возрасте от 12 до 6(Х лет, не имеющим собственной земли и

138

других средств к жизни, наниматься на работу за ту плату, которая существовала до чумы. За отказ от найма и за уход от нанимателя до истечения срока работнику грозила тюрьма. Горожане и ремесленники, договорившиеся о более высокой оплате, наказывались штрафом. Затем последовал ряд статутов (1351, 1361, 1388), подтверждавших эти постановления и усиливавших наказания за их нарушения. Важно напомнить, что большинство рабочих законов XIV в. было принято по инициативе парламента. С помощью внеэкономического принуждения мелкие и средние феодалы пытались восполнить нехватку рабочей силы. Мера эксплуатации трудящегося населения возросла, что спровоцировало массовое выступление крестьян под руководством Уота Тайлера. Крупные вотчинники восстанавливали барщину даже там, где она уже много лет была коммутирована, возвращая в свои маноры вилланов, ушедших в города и другие места на заработки. Политика повторного закабаления крестьян (второе издание крепостного права) вызывала особую озлобленность у простого люда. Одним из авторов Смитфилдской программы, выдвинутой в ходе восстания Уота Тайлера 15 июня 1381 г. перед английским королем Ричардом II, был Джон Болл. В отличие от программы, с которой Ричард II формально согласился 14 июня, в Смитфилдской программе содержались требования не только об отмене крепостного состояния и барщины, но и новые требования о возврате крестьянам отнятых сеньорами общинных угодий, о ликвидации дворянских привилегий и уравнении всех сословий. В тот же день в результате вероломства Ричарда II Уот Тайлер был исподтишка заколот кинжалом на Смитфилдской площади, а Джон Болл казнен. Тем не менее, после восстания Уота Тайлера с крепостным правом в Англии было покончено. А давление крестьянских масс на феодальное государство уже после восстания Джека Кэда (1450) привело к отмене и статута о рабочих. Извлекая уроки из своих политических просчетов, правящие классы Англии стали проводить более гибкую экономическую политику. Как мы помним, в средневековой Англии города выделялись из феода, для создания ремесленной гильдии требовалась королевская хартия. Хартии периодически подтверждались. Так, в 1220 г. Генрих III подтверждал хартии Генриха II, жаловавшего монополией горожан Линкольна, Чичестера, Йорка. В 1283 г. был издан первый Статут о купцах, в 1303 г. была утверждена Купеческая хартия. Рабочие законы Эдуарда III были направлены не только на поддержку коммутированной ренты, но и на укрепление цехового ремесла. Чем ожесточеннее складывалась борьба короля с баронами (крупными землевладельцами), тем щедрее становился он на пожалования городам. В XIV в. парламент вотировал Генриху IV субсидии: для защиты государства, для обороны морского побережья, на защиту Кале, но при этом рекомендовал правительству экономию в тех или других отраслях государственного хозяйства.

139

Политика покровительства торговле и ремеслу со стороны короны дальнейшее развитие получила в XV в., а ее расцвет приходится на XVI в. В XIV—XV вв. система государственного управления в Англии все более приобретает публично-правовой характер, постепенно утрачивая серьориальные черты. Одновременно происходит рост и усложнение государственного аппарата, увеличение расходов на армию, значительное расширение и укрепление централизованной фискальной системы. В период создания централизованной феодальной монархии вотчина окончательно лишается своих политических функций. Одновременно происходит перенос центра тяжести с сеньориальных форм ренты на централизованные ее формы. В XIV—XV вв. в английское шерстоткачество проникает купеческоростовщический капитал. В XV в. ремесленники в значительной массе перестали сами продавать свои товары и вынуждены были обратиться к посредникам, что явилось фактором, ускорившим создание торгового капитала. Последний не замедлил распространить свою власть на цеховое ремесло. В начале XV в. при поддержке короны была создана торговая паевая компания купцов-авантюристов. К XVI в. она сосредоточила в своих руках 55—60% всей английской внешней торговли, оставив на долю ганзейцев до 21% и остальных иноземных купцов — до 24%. Размеры внешней торговли Англии за 1446—1448 гг. составляли 376 тыс. фунтов стерлингов, из них 13% приходилось на англо-ганзейскую торговлю2. Если в 1350—1360 гг. вывоз сырой шерсти из Англии составлял около 32 тыс. мешков в год, в 1390—1399 — около 19 тыс., то в 1438— 1448 гг. он составил всего 9 тыс. мешков, зато экспорт сукна возрос соответственно с 5 до 37 и 55 тыс. кусков в год, что свидетельствовало о больших успехах английского сукноделия. В связи с распространением огораживаний, приводивших к обезземеливанию крестьян, в 1483 г. Ричард III издал в Кенте прокламацию об огораживаниях, в которой обещал всем держателям и фермерам неприкосновенность их владений и предлагал им обращаться к королю с жалобами на лордов. На конец XV в. палата общин состояла из 74 рыцарей графств и более чем из 200 депутатов от городов и местечек (по 2 представителя от 112 городов, от Лондона избиралось 4 представителя). Однако деятельное заведывание государственными делами по-прежнему принадлежало высшему дворянству. В соответствии с утвержденным парламентом Актом о правах короля на корону на английский престол вступает Генрих VII Тюдор. Престолонаследие всех последующих Тюдоров также зиждилось на парламентских законах. Как и его преемники, Генрих VII проводил политику систематического ослабления феодальной знати в целях укрепления королевской власти. В народе роптали: Король, чтобы опериться, ощипал знать и народ. В Истории правления Генриха VII Ф. Бэкон отмечал, что его войны подобны приискам странного рода: С железом на поверхности и золотом и серебром в глубине3. Лорд-канцлер Генриха VII Мортон,

140

обращаясь к представителям буржуазии и рыцарям государств в парламенте, говорил, что король желает, чтобы вы были богаты, и потому он уверен, что вы не захотите, чтобы был беден он, и поддержите его субсидиями, таможенными сборами и т. д. То, что поступает от вас,— говорил Мортон,— подобно туману, поднимающемуся от земли, который собирается в облако и вновь падает на землю дождем. И вы хорошо знаете, как королевства, опираясь на вас, все более возвышают свое величие4. Мортон призывал палату общин рассматривать мирный договор с Францией как акт, рассчитанный на поощрение торговли и ремесел, на прекращение утечки наших богатств в обмен на иностранные товары и на возрастание запаса богатств в королевстве5. Правительство излило дождь благодеяний на английскую буржуазию в виде протекционистской торговой политики. Парламент издал закон о запрещении вывоза сырой шерсти из страны для поддержания мануфактурного дела6. Был запрещен вывоз золота и ввоз в страну изделий из него. По поводу восстановления торговых отношений с Фландрией Бэкон писал, что Генрих VII был королем, который любил богатство и деньги, он не потерпел бы, чтобы торговля захирела7. Мы уже отмечали, что корона не способна была накопить большие суммы от реализации монастырских имуществ, потому что правительство тратило еще больше, чем выручало8. Вплоть до тюдоровского периода в течение полутора веков цены были стабильны или понижались. Только с начала XVI в. они стали неуклонно расти. С 1500 до 1540 г. цены повысились на 50%, с 1540 до 1560 г.— более чем удвоились. Затем рост цен несколько замедлился, но к концу столетия цены уже в пять с половиной раз превышали уровень начала XVI в.9 Революция цен значительно уменьшила доходы монархии, упала реальная стоимость фиксированных рент с доменов короны, резко возросли расходы двора, увеличились суммы, шедшие на выплату пенсий придворным, содержания солдатам и т. д. Во второй половине XVI в. доходы английской короны слагались из следующих статей: а) поступлений с поместий королевского домена, б) платежей, проистекавших из феодальных привилегий короля, в) таможенных пошлин*. Генрих VIII в поисках новых источников дохода неоднократно прибегал к порче монеты. Благодаря уменьшению благородного металла в монете ее ценность, даже не учитывая революцию цен, снизилась в семь раз. Распространение низкопробной монеты, выпускавшейся при Генрихе VIII и Эдуарде VI, было одним из факторов роста цен, вело к увеличе-
* В дальнейшей характеристике экономической политики Тюдоров автор опирается на материалы работы В. В. Штокмар Экономическая политика английского абсолютизма в эпоху его расцвета (Л., 1962).

141

нию правительственных издержек. Английские государи и их правители объясняли усилившиеся финансовые затруднения утечкой из страны благородных металлов. В 1553 г. был издан акт, запрещавший экспорт золота и серебра. Он явился подтверждением статута 1478 г. о запрещении вывоза денег в монете, серебра и золота в слитках, в виде утвари и в виде драгоценностей. В марте 1562 г. правительство издает прокламации, фиксирующие курс золотой и серебряной монеты по всему королевству. Эта мера служила также обеспечению интересов английского купечества. Еще в XV в. старая компания купцов-авантюристов выходит за рамки импортной торговли и все более и более внедряется в экспортную торговлю шерстью, постепенно вытесняя и сокращая торговлю купцов-складчиков. Членами компании купцов-авантюристов могли быть лишь очень богатые люди: только самым преуспевающим членам двух ведущих лондонских ливрейных компаний — бакалейщиков и суконщиков — был открыт доступ в компанию купцов-авантюристов, куда входили также многие джентльмены. Секретарь компании Уилер в Трактате о торговле (1607) писал, что у них нет ни банка, ни общего капитала, ни общего представителя для покупок и продажи от лица всей компании, но каждый торгует отдельно, со своим особым капиталом, со своим особым представителем или приказчиком. Компания лишь регулировала количество сукна, вывозимого каждым членом. По данным Уиллера на 1601 г. годовой экспорт компании мог быть оценен в 1 млн фунтов. При Елизавете Тюдор компания стала важнейшим финансовым агентом короны, ее главным источником доходов, за что получала огромные привилегии, представляя преимущественно лондонские интересы. В результате такой политики правительства главная часть английского экспорта шла по очень узкому каналу. Развитие Лондона было связано с деятельностью мощных олигархических корпораций, первое место среди которых занимали регулируемые компании, типа компании купцов-авантюристов. Чтобы приостановить чрезмерный рост Лондона, в 1590 г. был принят Акт о запрещении постройки новых домов в Лондоне, подтвержденный прокламацией 1607 г. В XVI в. провинциальные компании довольствовались тем, что соединяли функции торговой гильдии, ведущей местную торговлю, и филиала общенациональной компании. Провинциальные купцы ненавидели лондонские компании и уже в 70-х гг. XVI в. жаловались, что слишком связаны с компаниями, главы которых являлись горожанами Лондона. В середине XVI в. свободных капиталов в Англии было мало, а размеры их невелики. Но уже к концу XVI в. выросли жаждущие применения свободные капиталы, владельцы которых оказались оттерты от участия во внешней торговле благодаря наличию мощных лондонских олигархий монополистов. В целях ведения иностранной торговли были созданы ливрейные компании не только в Лондоне, Но и в провинциальных городах. Их превращение из придатка городских купеческих гильдий в самостоятельные

142

ассоциации было длительным процессом, шедшим с начала XV столетия. С середины XVI в. английское правительство систематически проводит политику, направленную на отделение внешней оптовой торговли от внутрианглийской розничной торговли. С 1553 г. государство поддерживало такой порядок, по которому к внешней торговле допускались только оптовики. Для оптовой торговли особое значение приобретали рынки сбыта. В случае организации экспедиции в малоисследованную или неизвестную страну требовались капиталы, превышавшие возможности отдельных купцов. Для осуществления дальней торговли необходимо было объединение капиталов, в результате которого возникали акционерные компании, по самым принципам своей организации отличавшиеся от старых, регулируемых. Наиболее ранней из акционерных компаний была основанная в 1553— 1554 гг. Русская, или Московская компания. Ее первоначальное наименование было Общество купцов-авантюристов Англии для открытия новых земель, территорий, островов, доминионов, сеньорий. Капитал компании составлял 6000 фунтов стерлингов, а одна акция равнялась 25 фунтам. Собранная по подписке сумма пошла на покупку трех кораблей и товаров. За получение корпоративного устройства компании готовы были платить короне. В компаниях, имевших права корпорации, собственность компании была отделена от собственности ее членов. Это приводило к тому, что компания не отвечала за долги ее членов, а они, в свою очередь, не отвечали своим достоянием за долги компании. Корпорация представляла собой юридическое лицо. Английские короли смотрели на компании, как на дойных коров. Помимо участия (приобретения акций), были распространены займы, подарки, поборы. Но, приобретая благодаря королевской хартии монополию, компании могли устанавливать высокие цены и наживаться за счет потребителей, с лихвой покрывая все, что было отдано правительству. Оружием борьбы торгового капитала за рынки сбыта служили также вводимые государством таможенные пошлины за вывозимые и ввозимые в страну товары, наряду с протекционистским воздействием на развитие национальной торговли. Так, статут 1463 г. запрещал бедным классам носить одежду из материи, дороже 2 шиллингов за ярд, носить чулки, по цене, превышающей 14 пенсов за пару. Начиная с Эдуарда I вплоть до Генриха VII (т. е. с XIII по XVI в.) считалось, что снабжение нации золотом и серебром составляет главную обязанность тех, на кого возложена забота об интересах государства, а осуществлять эту задачу надлежит посредством регулирования внешней торговли. Торговлю с иностранцами ограничивали особыми местами, стесняли мореплавание иностранных судов, добивались присутствия государственных чиновников при каждой сделке, совершаемой за границей отечественными купцами. Обмен валюты допускался лишь через государственные учреждения. Все это делалось при помощи уголовного

143

кодекса, беспощадно-жестокого, кровавого. Таможенная политика была направлена на поощрение вывоза сначала сырья, затем готовых изделий и на затруднение ввоза. Еще в XV в. при Эдуарде IV был воспрещен ввоз шерсточесальных аппаратов. В 1563 г. Елизаветой Тюдор был издан статут, направленный против ввоза иностранных ремесленных изделий. Чтобы воспрепятствовать распространению в других странах английской породы овец, вводились кровавые постановления. За вывоз овец или ягнят отсекалась левая рука на базарной площади с пригвождением ее к столбу. Во второй раз виновный подлежал смертной казни. При ввозе всех иностранных товаров, конкурирующих с отечественной продукцией, интересы потребителя полностью приносились в жертву отечественному производителю. Борьба между рядовыми купцами и могущественной лондонской купеческой олигархией, между этой олигархией и провинциальными компаниями определяла весьма извилистую линию поведения королевской власти. В 1563 г. английское правительство, идя навстречу интересам купечества, приняло ряд мер с целью обеспечить привилегированное положение для английских кораблей и купцов. Из этих постановлений наиболее интересен акт о поддержании английского флота. В акте о навигации говорилось, что не только рыба, но и съестные припасы и прочие товары не могут отныне перевозиться из одного порта в другой в пределах королевства на иностранных кораблях под страхом конфискации грузов. Соответствующий статут был призван способствовать увеличению количества торговых судов и накоплению капиталов в руках купцов и владельцев кораблей. Развитие торгового флота поощрялось даже в ущерб интересам крупных компаний. По закону 1563 г. в рыбные дни запрещалось есть мясо под страхом уплаты штрафа в 3 фунта стерлингов или трехмесячного тюремного заключения. Каждый, кто был в доме нарушителя закона и не донес на него, в свою очередь, платил штраф в 40 шиллингов. Лица, имевшие лицензию на мясные блюда в рыбные дни, должны были на каждое мясное блюдо подавать к столу одно рыбное. При этом оговаривалось, что лица, изображавшие употребление рыбы, а не мяса как богоугодное дело, должны быть наказаны, как распространители ложных слухов. Статут о навигации устанавливал также порядок привлечения на службу во флот рыбаков и матросов. Закон отвечал стремлениям английской буржуазии, а также нового дворянства, вытеснить с внешнего и внутреннего рынка иностранных купцов-конкурентов и полностью сосредоточить экспорт, а также внутренние перевозки в руках англичан. Одновременно развитие торгового судоходства служило прологом к созданию сильного и большого флота под королевским флагом. Англо-ганзейская борьба достигла особенной остроты в 1563—1564 гг., когда прекратилась торговля англичан с Нидерландами. Временное торговое соглашение, заключенное между Англией и Нидерландами, было на-

144

рушено в 1563 г., после того, как королева Елизавета приказала захватить испанскую флотилию, груженную золотом и серебром. Расширение сукноделия хорошо объясняет, почему для Англии именно в этот момент так важен стал вопрос о рынках. Разгром Испанской Армады (1588 г.) определил положение Англии как морской державы. Англия теперь могла приступить к основанию первых колоний. С началом колониальной экспансии Англия стала превращаться в Британскую империю. Борьба за морские пути и внешние рынки, вытеснение ганзейцев из Англии и из посреднической торговли, замена их отечественными купцами, борьба с Испанией за господство на море, за быстрые возможности обогащения — все это было необходимо буржуазии и джентри. Все это могло быть им дано только сильным централизованным государством. Тюдоры прекрасно справлялись с этой задачей. Сразу же следует оговориться, что промышленная политика Тюдоров, в отличие от торговой политики, гораздо резче обнаруживала свою феодальную природу. Отсюда попытки промышленной регламентации, стремление ограничить рост мануфактур и рост городских центров10. Если в начале XVI в. в экономике преобладали мелкие товаропроизводители-ремесленники, работавшие с помощью семьи и 1—2 учеников и подмастерьев, то с появлением ливрейных компаний положение коренным образом изменилось. Цеховые корпорации стали объединять не мелких производителей, а крупных предпринимателей". В XVI в. цехи становятся помехой, препятствующей появлению всего нового. Дорогостоящие цеховые изделия, не выдерживая конкуренции с изделиями сельских мануфактур, не находили сбыта. В течение всего XVI в. Тюдоры упорно и по возможности последовательно стремились помочь цехам в борьбе с сельскими мануфактурами. Еще в 1523 г. был издан закон, допускавший красильное производство и отделочные работы только в городе Нориче и его предместьях. Средством поддержки цехового ремесла послужили законы 1533/1534 гг. и 1557/1558 гг. Статут 1557 г. был повторен в первый год правления Елизаветы. В статуте 1557 г. отмечалось, что многие лица, занимавшиеся сукноделием, не довольствуясь этим, покидают старые корпоративные города и переселяются в деревни и некорпоративные города и местечки, где, вытесняя земледельцев, сосредоточивают в своих руках по нескольку ферм и большие пастбища и наносят ущерб землепашеству. Кроме того, они влекут за собой из старых корпоративных городов всякого рода ремесленников, в результате чего эти города приходят в упадок и разорение; население в них уменьшается, страдает земледелие к великому вреду королевства и всего народа. Наступление на сельские мануфактуры выразилось в стремлении подчинить их общегосударственной регламентации. Таковы акты 1555 г. об инспекции и продаже сукон, 1557—1558 гг. об изготовлении шерстяных тканей, 1558—1559 гг. о башмачниках и дубильщиках. Акт 1571 г. предписывал обязательное ношение шерстяных шапок по воскресеньям. Все 10. Зак. № 135 145
указанные акты устанавливали подробнейшим образом качество сырья, источники его получения, размеры, вес и качество изделий, во многом повторяя цеховые уставы. Само желание королевской власти помочь старому цеховому ремеслу и старым корпоративным городам служит свидетельством разложения корпоративного строя, все в большей и большей мере нуждающегося во внешних подпорках. С другой стороны, национальное государство стремится втянуть в орбиту своего влияния и надзора всю экономику страны, подчинить ее определенной унификации12. Как подчеркивал Е. Ф. Гек-шер, тюдоровское законодательство, направленное на поддержку цехового ремесла, было насквозь средневековым13. Нарушение статутов каралось штрафами, взимание которых было одним из важных источников государственных доходов. Для взимания штрафов существовала целая система контролеров, надзирателей, судей, а также целый институт доносчиков (информаторов), достигший особого развития в период с 1550 по 1624 гг. Информаторы, получавшие определенную долю штрафа, служили главным орудием проведения в жизнь экономического законодательства. XVI в. стал временем, когда и ремесленные, и торговые компании наперебой получали от правительства хартии, патенты, привилегии. При этом монархия неприкрыто использовала свой авторитет для обеспечения нужд придворной аристократии (фаворитизм). Большое значение имела система выдачи придворным джентльменам патентов, дававших право регулировать ремесло и торговлю и взимать всевозможные поборы или штрафы за нарушение регламентов в свою пользу. В Лондоне в конце XVI в. существовало 45 компаний, 12 из них — это большие торговые компании, подчинившие себе более мелкие ремесленные компании. Правительство Елизаветы Тюдор выдавало компаниям привилегии, благодаря которым они могли подчинить себе ремесленников предместий и иностранцев. Компании наперебой использовали правительственные патенты в борьбе друг с другом, а также в борьбе с ремесленной массой. Корона же получала от всего этого немалый доход. В первые годы правления Елизаветы Тюдор порох и военное снаряжение закупались за границей, что было крайне невыгодно. Поэтому елизаветинское правительство уже в 1559 г. предприняло шаги к организации производства военного снаряжения в Англии. Был выдан патент на производство селитры и пороха Дж. Эвелину. Организация пушечного производства заняла около десяти лет, начиная с 1561 г. Выдача патентов вела к возникновению торговой или промышленной монополии со всеми негативными ее последствиями. Современники жаловались, что в результате выдачи патентов поднялись вдвое и втрое в цене щетки, горшки, бутылки из кремнистой глины. Уксус, водка, пиво сходят за хорошие, как бы ни были они плохи. Следует различать монополии протекционистского характера, которые способствовали быстрой концентрации капитала в руках их владельцев, и монополии, выданные исключительно в целях фискальных или в целях обеспечения фаворитов и придворных. К первому типу можно отнести монополии на производство пушек, пороха, на создание медеплавильных предприятий. Монополии второго типа служили лишь расширению паразитирующего слоя рантье. Именно последние корона, в конечном счете, вынуждена была урезать. В 1601 г. была издана Прокламация о реформе многих злоупотреблений и непорядков, возникших благодаря существованию патентов на известные привилегии и лицензии, для общего блага всех любящих подданных ее величества. Введение в действие Прокламации привело к отмене патентов на производство соли, уксуса, водки, напитков, содержащих водку, на засолку и упаковку рыбы, на производство ворвани, заготовку рыбьей печени, на производство парусины для рыбаков, горшков, щеток, бутылок, крахмала. Особую главу в экономическом законодательстве Елизаветы составили статуты об ученичестве. Внеэкономическое, прямое насилие над работником, унаследованное от средних веков и применяемое от имени государства в масштабах всей страны,— вот наиболее характерная черта в положении поступающего в услужение либо в ремесленную мастерскую, либо в мануфактуру XVI в. Во введении к статуту провозглашалась цель: Изгнать праздность, поощрить земледелие и дать наемным рабочим и во времена оскудения, и во времена изобилия надлежащую заработную плату (приравненную к одному бушелю хлеба). Первая статья закона отменяла все до того существовавшее законодательство по рабочему вопросу. Закон был направлен в первую голову на обеспечение рабочей силой сельского хозяйства, в особенности в сфере земледелия. Только тот, кто не взят в обучение хозяином-земледельцем, мог поступить в учение к ремесленнику. Каждый домовладелец, имевший определенный земельный ценз, мог принимать в качестве учеников лиц от 10 до 21 года. Во время жатвы все ремесленники в случае необходимости должны были жать и убирать хлеб. Если же в данном графстве не было работы, то им разрешалось уходить в другие графства. Статут требовал прохождения обязательного семилетнего ученичества. Он ограничивал число учеников у одного мастера, устанавливая новые нормы заработной платы, порядок и условия найма рабочих. Он возводил преграды свободе передвижения и, в особенности,— безработного люда. Все нанятые на определенный срок рабочие и ремесленники должны были с середины марта и до середины сентября работать с пяти часов утра и до семи часов тридцати минут вечера, с перерывом на завтрак, обед и питье, в общей сложности не больше, чем на два с половиной часа. С середины сентября и до середины марта рабочий день продолжался с рассвета до наступления темноты. Двенадцатичасовой рабочий день был возведен в узаконенный минимум. Вопрос о заработной плате был изъят из ведения цехов и передан мировым судьям и городским заправилам, представленным в муниципальных советах, с Тем чтобы доставлять сеньорам и предпринимателям наемных рабочих за голодную заработную плату14. 10* 147 Исключения из обязательного прохождения ученичества были сделаны лишь для районов бурного развития новой текстильной промышленности (в форме мануфактуры). Исключения из постановлений об учениках были сделаны также для компании камволыпиков и ткачей камвольных тканей в городе Нориче и Норфолькском графстве. Статут не должен был применяться, если его применение наносило ущерб Лондону или Норичу, или же их обычаям в отношении учеников. Рабочему запрещалось покидать свой приход по истечении договорного срока найма не иначе, как по письменному свидетельству констебля и двух почтенных домовладельцев прихода. В случае ухода от хозяина до истечения условленного срока рабочему грозило месячное тюремное заключение и штраф в 5 фунтов в пользу оставленного хозяина, а в случае ухода из прихода без соответствующего поручительства — наказание, предусмотренное для упорствующих бродяг. Статут включал статью о розыске и возвращении беглых учеников и слуг. На сессии парламента в 1603 г. было подтверждено, что § 11 акта 1563 г. относится ко всем рабочим, заработная плата устанавливается на судебной сессии по округам графств, а прокламации о зарплате выпускаются шерифами. С задачей обеспечения сельского хозяйства рабочей силой были тесно связаны также статуты об ограничении огораживаний. В 1489 г. Генрихом VII был издан статут, предусматривающий восстановление пашни в размерах 1485 г. и восстановление разрушенных ферм. При Генрихе VIII в 1514 г. была издана правительственная прокламация против слияния ферм: лица, повинные в укрупнении ферм, должны были немедленно восстановить разрушенные дома и распахать пастбища, огороженные после 1485 г. Прокламации 1526 г. снова требовали восстановления разрушенных ферм и превращения пастбищ в пашни, угрожая огораживателям в случае неявки в суд арестом и штрафом. В 1536 г. был издан новый статут, в котором говорилось о необходимости соблюдать предыдущие постановления. Расследование дел об огораживаниях теперь было возложено на королевских чиновников, а штрафы шли прямо королю. Сама необходимость постоянно подтверждать предыдущие постановления свидетельствовала о неэффективности аграрной политики короны. Господствующие в местном управлении джентри и буржуа постоянно саботировали мероприятия королевской власти. Между тем тревога правительства отнюдь не была лишена оснований в связи с сокращением налогов из-за уменьшения массы податного сословия и в связи с ослаблением обороноспособности страны. Класс свободных крестьянйоменов составлял основу английской армии, ее пехоту. Разорение крестьян-йоменов порождало ситуацию, в силу которой при хорошей коннице отсутствовала хорошая пехота. Далее, вызванное огораживаниями сокращение хлебопашества приводило к нехватке зерна, и королевская власть постоянно вынуждена была думать о создании необходимого хлебного запаса. Чрезмерная зависимость от ввоза зерна

148

делала Англию уязвимой в военном отношении. В случае военной блокады ее хозяйство было лишено возможности с нужной быстротой обеспечить производство потребного количества съестных припасов. Эти проблемы были постоянным предметом головной боли для короны. Упадок земледелия и нараставший процесс обезлюдения деревень заставил парламент в 1555 г. издать законы О восстановлении разрушенных крестьянских домов, об улучшении земледелия, о помощи беднякам, о разведении молочного скота. В 1571 г. публикуется новый акт: Об улучшении земледелия и поддержании и улучшении флота и моряков нашего королевства. Закон был издан с целью побудить землевладельцев и фермеров увеличить посевные площади и не пренебрегать производством зерна, увлекшись выгодами овцеводства. Массовый сгон крестьян с земли, разорение старых ферм и резкое сокращение посевных площадей привели к тому, что стало не хватать зерна, резко подскочили цены на хлеб, и в Англии начался голод, вызвавший голодные бунты. Особенно тревожной стала обстановка в 1596— 1597 гг. Создавшаяся в стране ситуация была особенно сложной, так как интересы огораживателей-джентри теснейшим образом переплетались с интересами владельцев суконных мануфактур, расположенных в сельских местностях, и купцов, экспортировавших сукно за границу. Акты об ограничении огораживаний не в состоянии были снять остроту накопившихся в обществе противоречий. Наконец, в своем бессилии вынуждено было расписаться правительство Елизаветы, каждые несколько лет обновлявшее и подкреплявшее кровавые законы против бродяг-нищих. В 1576 г. был издан акт О предоставлении работы беднякам и об искоренении праздности, где устанавливался порядок наказания бродяг и говорилось об устройстве работных домов. Последний в ряду елизаветинских статутов против разбойников, бродяг и упорных нищих — статут 1598 г. Статут предусматривал, что все лица, лишенные источников существования, должны быть схвачены, осуждены как жулики, бродяги и здоровые нищие. Они должны быть раздеты до пояса и публично подвергнуты наказанию кнутом до тех пор, пока спина его или ее не начнет кровоточить, и затем должны быть отправлены по месту их рождения и там быть принуждены к труду, как это подобает всем верноподданным. Всех же мошенников, которые покажутся опасными или неисправимыми, должно изгнать из королевства или отправить на галеры. Если они вернутся в королевство, их следует вешать без суда. Елизаветинское законодательство против бродяг и нищих было повторено в главных чертах при Якове I (1625— 1649 гг.). Лица, схваченные за пределами прихода (его изначального места жительства) при собирании милостыни, считались бродягами. Мировые судьи были уполномочены подвергнуть ид публичному наказанию плетьми и заключить в тюрьму первый раз к

149

6 месяцев, вторично — на 2 года. Свою экономическую политику Тюдоры строили в соответствии с принципами меркантилизма (mercantilism от итал. шегсапtе — торговец, купец), по представлениям которого государство тем богаче, чем больше денег оно имеет. Как мы уже упоминали, в целях удержания денег в стране запрещался их вывоз за границу, торговля валютой была объявлена государственной монополией, создавались складочные места для торговли иностранными товарами и все денежные суммы, вырученные от продажи, иностранцы были обязаны истратить на покупку местных изделий. Такие представления господствовали у деятелей монетарной системы. По мысли одного из представителей раннего меркантилизма У. Стаффорда, от революции цен выиграли все арендаторы или фермеры, которые платят за свою землю очень дешево, а все, что вырастает на ней, продают дорого (так как они платят за обрабатываемую землю по старой норме, а продают по новой). А теряют от возрастания цен все дворяне, джентльмены и вообще все те люди, которые живут на твердо установленную ренту или жалованье, или не сами обрабатывают свою землю, или не занимаются торговлей. Соответствующий трактат У. Стаффорда относится к 1581 г. По представлениям того времени, нужно заботиться о том, чтобы стоимость экспорта превышала стоимость импорта, ибо тогда торговый баланс неизбежно выразится в виде дохода в звонкой монете или в слитках золота и серебра. Лишь наличное богатство может порождать новое само по себе, как зерно, брошенное в землю, порождает колос. Поскольку всякое богатство отождествлялось с денежным богатством, то отсюда делался парадоксальный вывод, что тот, кто лишен какой бы то ни было собственности и живет продажей рабочих рук, является бичом королевства. Работник своим трудом не только ничего не прибавляет к наличному богатству, а проедает его, является паразитирующим элементом, ибо живет за счет имущих классов. Основной формой капитала в то время был торговый капитал, а главным источником обогащения служила внешняя торговля. Государство выдавало премии для организации предприятий, производящих товары, пользовавшиеся большим спросом на внешнем рынке, запрещало ввоз предметов роскоши. При этом выдвигался принцип: покупать дешевле в одной стране и продавать дороже в другой. Не только в соответствии с идеями монетарной системы, но и в соответствии с принципами более поздних представителей меркантилизма утверждалось: Все наши богатства—только из торговли (Т. Мэн). Славу Англии принесли не наши мечи, а наши паруса. Еще в 1648 г. в трактате Обычаи или законы торговли Г. Паркер утверждал: Процветание купца — это процветание общества. Однако постепенно пробивала себе дорогу идея, что лучше продавать готовую продукцию, чем сырье. Анонимный автор утверждал: Шерсть, стоящая не более двух шиллингов, превращенная в сукно, дает двадцать, тридцать, даже сорок шиллингов15. Если купцы, придерживающиеся традиционных взглядов (как Г. Пар- кер), считали, что лучше вывозить ограниченное число товаров и поддерживать высокие цены, то новое поколение меркантилистов приходило к значительно более радикальным и смелым выводам. Уменьшив цены на 25 процентов, можно увеличить сбыт на 50 процентов,— утверждал Т. Мэн. На собственном опыте купцы убеждались в недостатках традиционной регламентированной торговли с фиксированными заранее ценами и количеством товаров. Они ратовали за снижение цен для ускорения сбыта и оборота. Тот же Т. Мэн заявлял, что надо не накапливать деньги, а пускать их в оборот, так как вывезенные деньги возвращаются в страну в большем количестве. Когда палата общин приняла закон против вывоза золота и серебра (1607 г.), он был провален в палате лордов. В противовес идеям монетаристов П. Чемберлен приходит к исключительно смелому для того времени выводу: Какие бы то ни было богатства имеют своим источником труд и прилежание бедняков '6. Он же доказывал необходимость отмены всех цеховых ограничений, искусственного регулирования цен, требовал снижения налогов, пошлин, ссудного процента. В 1604 г. (уже после смерти королевы Елизаветы) палата общин вносит в палату лордов законопроект О полной свободе торговли со всеми странами. В 1606 г. парламент принимает закон о том, чтобы дать возможность всем любящим Его Величество подданным Англии и Уэльса свободно торговать с владениями Испании, Португалии, Франции. Принятие закона стало поводом для требований распространить принцип свободы торговли на остальные страны. Предыдущее изложение показало, что посредством системы прямых и косвенных налогов, таможенных тарифов, транспортных и иных пошлин, принудительных займов, а то и прямых изъятий феодальное государство могло перераспределять доходы между разными секторами экономики, классами и социальными слоями, существенно изменять реальный удельный вес капиталистических форм производства и обмена. XVI в. — это век особого торгового капитализма, когда товарное производство и обмен развивались преимущественно в феодальных формах, а уходящие с исторической сцены отношения личной зависимости (внеэкономического принуждения) специфическим образом были состыкованы с отношениями вещной зависимости,, с денежными отношениями как таковыми Политика, резюмирующая реальное соотношение сил, отклоняется туда где таких сил больше, или они сумели заявить о себе более весомо V впечатляюще. Процессы, которые попеременно берут верх друг на другом, подхлестывают развитие в определенном направлении, приводят к новому соотношению экономических и политических сил. С точк1 зрения последнего, нам. и следует разобраться в экономической поли тике Тюдоров. Денежный капитал — общая основа самовозрастания, которая можеn находиться в скрытом, заснувшем состоянии сокровища. Она пробуждается, когда капитал получает торговое, а еще лучше — промышлен

151

ное применение. Денежный капитал представляет собою капитал вообще, который обладает реальным существованием, отличающим его от торгового или производительного капитала. Его формальная потенция к самовозрастанию заключается в торговле, а реальная — в производительном применении. Как мы помним, в Англии производительное употребление денежного капитала первоначально было связано с аграрным сектором экономики. Именно аграрный сектор должен был проделать метаморфоз от формального основания самовозрастания к реальному. Здесь (в аграрном секторе) примитивные формы денежного капитала, принадлежавшего ростовщику или купцу, приобретают качественно-новую действенность, эффективность и завершенность. Денежный оброк, аренда по старым нормам суть лишь преднатальные формы аграрного капитала. Когда рабочее законодательство Эдуарда III распространяло формы принудительного труда на безнадельные слои сельских жителей безотносительно к их личному юридическому статусу, то такая политика вела к оживлению крепостнических отношений, служила серьезным препятствием для появления первых форм аграрного капитала, действующего производительно. Наиболее насущной потребностью той эпохи было снять ограничения с возрастающего роста богатства, налагаемые натуральным способом ведения хозяйства. В этих условиях поддержка даже формальной потенции к самовозрастанию денежного капитала была прогрессивным делом. Источник расширяющегося роста находился в сфере меновой стоимости, а не в сфере натурального воспроизводства рабочей силы. Но поддержка Тюдорами маноральной экономики в ее борьбе с аграрным капиталом была поддержкой старых феодальных устоев в их столкновении с бурно развивающимися капиталистическими элементами. Точно так же поддержка правительством Елизаветы формальной потенции к самовозрастанию в рамках цехового ремесла в период столкновения последнего с реальной потенцией к самовозрастанию, которая решительно заявила о себе путем массового распространения сельской мануфактуры, была исторически обреченным актом. Классовое чутье крупных землевладельцев не обманывало их. Денежный капитал, утверждающий вещную связь между людьми,— великий уравнитель. Деньги не признают над людьми никакой другой власти, кроме их собственной: они не считаются ни с какими сословными привилегиями, они равнодушны к этнической, национальной или государственной (чиновной) принадлежности человека, для денег не существует ни аристократа, ни плебея. Как мы подчеркивали в начале главы, движение от одной потенции самовозрастания к другой образует своеобразную лестницу ароморфозов. При этом важно уяснить, на какой ступени ароморфоза находятся аграрный и промышленный сектора экономики, взятые в их коррелятивном соотношении. Лишь экономические формы принуждения к труду (в противовес голому внеэкономическому принуждению) знаменуют собой ступень ароморфоза, при которой возра-

152

стание денежного богатства вступает в фазу самовозрастания. Выход за пределы натуральной формы воспроизводства рабочей силы увеличение меновой стоимости в свою очередь делает самовозобновляющимся процессом. Но и в аграрном и в промышленном секторах экономики формальная и реальная потенция к самовозрастанию существовали одновременно. Так складывается дуализм ароморфных начал первого и второго порядка: начала экстенсивного развития и начала интенсивного развития. Их борьба порождает критическую ситуацию, а поддержка королевской властью начала экстенсивного развития обостряет состояние кризиса, делает ароморфоз более затяжным и мучительным. Непосредственный предшественник более развитой формы проигрывает ей по параметру эффективности, но благодаря усилиям королевской власти, ее авторитету и уголовному законодательству он постоянно регенерирует. Как мы помним, именно на поддержание сторонников старых порядков было направлено законодательство Елизаветы Тюдор, регламентирующее в масштабах страны цены на ремесленные и промышленные товары, а также зарплату рабочих, варьирующую лишь по округам и графствам. Регламентация торговли и протекционистские пошлины создавали тепличные условия для национальной промышленности, находящейся еще в пеленках. Но та же политика оказывалась близорукой с позиций долгосрочной перспективы. Регламентация торговли и промышленности переводила развитие экономики в самоограничивающий режим, не совместимый с принципом самовозрастания денежного, а тем более производительного капитала. В разрез с этими объективно назревшими требованиями экономическая политика королевской власти стремилась укрепить пошатнувшиеся экономические порядки, сдержать натиск начала интенсивного экономического развития, обеспечить выживание в условиях конкуренции примитивных форм денежного капитала за счет создания им внеэкономических преимуществ, ущемляющих интересы капитала более высокоорганизованного.

Очевидно, что буржуазия (и торговая, и промышленная, и сельская) не может укрепиться и достигнуть неограниченной власти, если она не будет искусственными мерами охранять и поощрять свою промышленность и свою торговлю. Без защиты от иностранной промышленности она в одно десятилетие была бы повержена и раздавлена, поэтому она заинтересована в сильной централизованной власти. Но для обеспечения мощи централизованного государства ему требуются все новые и новые налоги. В связи с ростом расходов на содержание аппарата, расходов на дорогостоящие наемные армии, в связи с увеличениями длительности больших, в особенности общеевропейских войн, государство усиливает налоговый нажим на все слои населения. В Англии дворянство и духовенство подлежали государственному обложению, но платили налоги в меньшем размере, чем другие категории населения. Тяжесть растущих налогов основной массой ложилась на плечи

153

крестьян. В силу решающего численного превосходства крестьянство было основным плательщиком прямых налогов и в значительной мере косвенных. Поэтому крестьянство оказалось не только в роли поильца и кормильца всего населения, не только в роли содержателя дворянства всех рангов, но оно же становилось основным налогоплательщиком. Крестьянство уплачивало косвенные налоги двояким образом — и как продавец, и как покупатель. Косвенными налогами облагалось потребление преимущественно в момент купли-продажи, независимо от того, были ли товары местного производства или импортные, в последнем случае таможенные пошлины лишь повышали цену. Эти налоги действовали в сфере чистых товарно-денежных отношений, сумма их прямо зависела от масштабов обращения товаров. Имевшие публичный характер прямые налоги взыскивались иском средствами государственного принуждения. Смещение сферы эксплуатации в сторону налогового обложения крестьян приводило к резкому снижению жизненного уровня и последующему разорению последних. Так что прямой причиной обезземеливания и эвикций крестьян, помимо заинтересованности в этом процессе джентри, становилась фискальная политика государства. Королевская власть, опиравшаяся на поддержку торгового капитала и земельной аристократии, не только не проявляла заботы о податном крестьянском сословии, но косвенно содействовала возвышению своего потенциального могильщика — аграрного капитала. Другой социальный результат завинчивания налогового пресса оказался для королевской власти еще более роковым. Поскольку феодальное государство сосредоточивало в своих руках все большую и большую долю перераспределяемого прибавочного продукта, обозначилась ярко выраженная тенденция к самостоятельной обособленности государственной машины, к ее господству над всем социальным организмом. Аппарат королевской власти, подминая под себя все проявления общественной жизни, превращался в абсолютную монархию.
2. Период перехода национального богатства и земельного имущества к лендлордам
Еще в XV в. закон Генриха VI отобрал избирательное право у копигольдеров, т. е. у одной трети населения страны. В 1539—1547 гг. Генриху VIII удалось добиться ликвидации законодательного верховенства парламента путем приравнения королевских указов к парламентским актам. Король полностью контролировал внешнюю политику государства, объявлял войну и заключал мир, был главой англиканской церкви. Абсолютизм способствовал дальнейшей централизации государства, ослаблению наиболее реакционных феодальных прослоек, укреплению буржуазных элементов. Тюдоры назначают новых пэров, раздают титулы, создают новую, преданную им аристократию. От

154

старой знати в палате лордов уцелел какой-нибудь десяток фамилий. В XVI в. избирательное право получают крупные арендаторы капиталистического типа. При Тюдорах английские землевладельцы практически сосредоточили в своих руках все местное управление, включая контроль над церковными приходами, широкое распространение получил пуританизм. У пуритан религия была самым тесным образом связана с политикой. Проектируемые изменения в церковной организации соответствовали изменениям, которые они хотели произвести в структуре государственной власти. Пуританизм отдавал предпочтение проповедям перед молитвами, делал упор на дисциплину, утверждал трудовую этику. Религиозноматериальные принципы пуритан соответствовали их экономическим интересам. Стремление джентри завоевать себе право на неограниченное владение собственностью вступало в противоречие с прерогативами короны, с интересами феодально-придворной паразитической аристократии. В борьбе за власть основным вопросом становилось соотношение прерогатив парламента и королевской власти. За сорок пять лет правления Елизаветы парламент собирался около 10 раз. В 1601 г. при обсуждении в палате общин ненавистных народу монополий Фрэнсис Бэкон заявил, что королева имеет власть в силу своей прерогативы разрешать запрещенное государственными законами и запрещать то, что вполне законно. Государственный секретарь лорд Се-силь в ходе обсуждения выступил так: Я слуга королевы и прежде, чем я дам согласие на дело, которое унизит ее прерогативу или уменьшит ее, я бы желал, чтобы вырвали мой язык. Я уверен, что сначала были законодатели, а потом появились законы. Тем самым само право законодательной инициативы парламента подвергалось сомнению. В 1604 г. сэр Эдвин Сендис, выступая в палате общин против монополий и в защиту свободы торговли, заявил, что масса всех товаров королевства находится в руках самое большее 200 человек, а остальные получают от торговли мало выгоды. Нашего внимания заслуживают взгляды английского политического писателя XVI в. Джона Понета. При Эдуарде XVI Понет был епископом Винчестерским, т. е. принадлежал к епископальной английской церкви. Приняв участие в восстании Уайатта, направленном против Марии Тюдор (королевы-католички), Понет был вынужден после его подавления бежать на континент. В 1556 г. в Страсбурге он издает трактат О политической власти и подчинении, к какому подданные призваны по отношению к королям и другим светским правителям, в котором автором развивалась теория общественного договора между королем и народом. В специальной главе о собственности Понет доказывал, что мое и твое является благом для человечества, ибо побуждает человека трудиться. Каждый человек,— писал Понет,— имеет право законно владеть своей собственностью, и никто не имеет права лишать человека его имущества против его воли, даже король и император.

155

По мысли Понета, все виды политической власти одинаково имеют своим источником бога. Люби ближнего, как самого себя,— вот тот источник справедливости, который призвана охранять власть. Так как мы божий народ, божьи служители, и Бог — высшая власть над нами,— писал Понет,— а правители земные только слуги его, призванные делать одно добро, отнюдь не зло, то наша обязанность исполнять более божеские, нежели человеческие веления, делать скорее угодное Богу, нежели людям. Если от подданных зависит выбор формы политического устройства (или аристократического, или демократического правления), то сам Попет отдавал предпочтение той власти, которая равномерно распределена между королем, дворянством и общинами. ...Короли и правители,— заявлял Понет,— держат свою власть от народа, трудно найти глупца, который бы решился утверждать, что давший власть не вправе ее отнять. Этим правом он располагает каждый раз, когда представляется к тому достаточное основание, а таким прежде всего надо считать злоупотребление властью. У всех народов законом признается за доверителем право лишать доверия лицо или лиц, злоупотребивших им. Еще радикальнее были взгляды К. Гудмана, защищавшего в трактате В какой мере подданные обязаны повиновением верховной власти (1558 г.) тезис о выборной природе монархии. В защиту абсолютистских взглядов выступил В. Томас, заявлявший, что одно упоминание имени правителя должно наводить на народ страх и трепет. В парламенте дворянство должно иметь совещательный голос, король — решающий. Именно король — удержье для дворянства. В 1603 г. на английский престол вступает шотландская династия Стюартов. Королем становится Яков I. Еще будучи королем Шотландии, Яков опубликовал два трактата Царский дар (1599) и Истинный закон свободной монархии (1603). Шотландские короли,— было начертано королевской рукой,— существовали до установления сословий и рангов, до созыва парламентов, до издания законов. Ими была распределена земля (среди знати), ими были образованы различные сословия так же, как ими были созданы различные правительственные учреждения. Короли были творцами законов, а не законы творцами королей. Прибыв в Англию, Яков I заявил в парламенте: Рассуждать о том, что государь может и чего не может, есть бунт. Я не позволю рассуждать о моей власти. Монархический порядок есть самый высший на земле порядок. Монархи — божьи наместники. Реформация есть зло,— откровенно писал король,— потому что она провозглашает равенство, а равенство есть враг порядка и единства, этого отца порядка. Значительное место теоретическому обоснованию принципов абсолютизма в своих сочинениях уделил Т. Гоббс. Власть суверена в государстве должна быть абсолютной — вот девиз его концепции. Абсолютная власть самым очевидным образом получает одобрение во многих местах Ветхого и Нового завета,— пишет Т. Гоббс и приводит цитату из

156

Первой книги Царств: ... вы будете ему (царю.— Е. Р.) рабами17. По мысли Гоббса, тот, кому вручена верховная власть, не связан ни гражданским законом, ни кем бы то ни было из граждан. Абсолютность и всемогущество верховной власти реализуются в отношениях государства с подданными и подданных с государством. Наивысшая возможная власть государства над подданными выражается в дозволении безнаказанно делать что угодно, издавать законы, разрешать тяжбы, налагать наказания, пользоваться по собственному усмотрению силами и средствами всех граждан, и все это по праву18. Абсолютная власть суверена простирается не только на .поступки, положение, собственность и достоинство индивида, но также на его сознание, умонастроение, чувства. Суверен вправе и должен изгонять из умов людей ложные учения, провоцирующие мятежи в государстве, и внушать им понятия, прямо противоположные. Всякое действие становится справедливым или несправедливым в результате осуществления права повелителя. Поэтому законные монархи своим повелением делают справедливым то, что они повелевают, а запрещением — несправедливым то, что они запрещают18 . По существу спор о прерогативах парламента был спором о границах прав короля над имуществом подданных. Представители палаты общин утверждали, что введение каких-либо налогов и пошлин без согласия парламента противоречит основному закону королевства — закону собственности и частных прав. Юрист Уайтлок в 1611 г. противопоставлял власть короля вне парламента, когда король действует, руководствуясь лишь собственной своей волей, одиноко и обособленно. Тем самым представитель интересов буржуазии пытался оградить буржуазную собственность от феодальной эксплуатации и абсолютизма. В соответствии с так понятыми интересами подымающейся буржуазии была составлена Апология палаты общин, с которой обратились к Якову I в 1611 г. Апология требовала освобождения непосредственных держателей земли от короны на условиях рыцарской службы (т. е. крупных землевладельцев) от лежавших на них феодальных служб и повинностей, требовала превращения феодальных поместий в полную, свободную буржуазную собственность лендлордов. В своей Апологии палата общин заявляла, что власть смертного короля не является божественной, абсолютной и единоличной ни в духовных, ни в светских делах. Великое заблуждение думать,— говорилось в Апологии,— что привилегии парламента, в частности привилегии общин Англии, принадлежат ему по королевской милости, а не по праву. Мы получили эту привилегию в наследство от наших предков так же, как мы получили от них и наши земли и всякое другое имущество, которым мы владеем. Большой договор, предложенный парламентом, предусматривал выплату королю суммы в 200 тыс. фунтов стерлингов в год взамен феодальных повинностей, которые несли держатели на правах рыцарской службы. Сумма, предложенная парламентом, примерно вдвое превосходила

157

фактические доходы короля по данной статье. Тем не менее король продолжал отстаивать свои верховные права на рыцарские держания, требуя увеличить предложенную ему сумму до 300 тыс. фунтов стерлингов в год. Большой договор так и не был заключен. Созванный в 1614 г. второй парламент заседал всего два месяца и был распущен королем, так как общины снова потребовали, чтобы король прекратил сбор всех не утвержденных парламентом налогов. Лишь через 7 лет в 1621 г. собрался третий парламент Якова I. Весной 1621 г. парламент отпустил королю громадную сумму в 700 тыс. фунтов стерлингов в связи с готовившимся вступлением Англии в Тридцатилетнюю войну. Но уже в декабре 1621 г. палата общин обращается к королю с петицией и демонстрацией (представлением), направленными против Испании и испанского короля, которого английская буржуазия считала главным врагом и соперником в морской и колониальной торговле. Парламент был снова распущен и не созывался до 1624 г.— последнего года царствования Якова I. Таким образом, абсолютизм набирал силу за счет превращения легитимизированных (парламентских) актов в нелигитимизированные (внепарламентские) акты, за счет своекорыстного присвоения значительной доли общественного богатства без санкции общества. В XVIII в. эта ситуация была зафиксирована А. Смитом следующим образом: При развитии деспотизма сила исполнительной власти постепенно поглощает всякую другую власть в государстве и принимает на себя управление всякой отраслью дохода, предназначенного для общественной цели20. Никакому искусству,— замечает этот мыслитель в другом месте,— не выучивается скорее одно правительство у другого, как искусству выкачивать деньги из карманов своего народа. Стремлению буржуазии к свободному предпринимательству Яков I противопоставил систему монополий. Монополия торговли, а также высокие налоги, установленные государством, вызвали повышение цен на соль, мыло, кожу, пиво, свечи. Немногочисленная клика придворных аристократов и финансистов короны была заинтересована в том, чтобы король был свободен от контроля в области собирания и траты государственных доходов. Феодальная реакция распространялась на финансовую, на церковную и на внешнюю политику королевской власти. Восстанавливались давно забытые феодальные платежи и поборы, воскрешались давно изжитые феодально-рыцарские обычаи. В области внешней политики королевская власть явно стремилась к союзу с феодально-абсолютистскими и католическими странами — Испанией и Францией. Между тем судьбы развития капиталистической мануфактуры, эволюции сельского хозяйства в пределах крупных феодальных поместий в буржуазном направлении, судьбы буржуазного развития нации в целом в эту эпоху, как никогда, зависели от простого обстоятельства: господствует ли интересующее нас государство на мировом рынке или нет? Доступ на мировой рынок определял историческую судьбу нации, и английская буржуазия прекрасно сознавала, что враждебная ей внешняя поли-

158

тика Якова I обрекает страну на прозябание в числе второразрядных (если не третьестепенных) мировых держав. Собравшийся в 1624 г. четвертый парламент Якова I предоставил королю субсидии в сумме 300 000 фунтов стерлингов, но взамен этого потребовал отмены торгово-промышленных монополий. Король должен был издать ордонанс об отмене всех патентов на монопольное право продажи, покупки, производства или потребления чего бы то ни было в королевстве. Возглавлявший финансовое ведомство королевский министр граф Мидлсекс был привлечен парламентом к судебной ответственности. В 1628 г. парламент подает уже новому королю — Карлу I петицию о праве, предусматривавшую равенство граждан перед законом, судебную защиту против неправомерного ареста, подачу петиций с целью пересмотра государственных решений. Центральная идея декларации — идея свободы и неприкосновенности частной собственности. В ней говорилось: Подданный имеет полную собственность на свое имущество, земли, владения... закон охраняет как священное деление на мое и твое, которое является кормилицей трудолюбия и матерью доблести. Без этого деления на мое и твое в государстве не может быть ни закона, ни правосудия, ибо охрана собственности — истинная цель того и другого. Приняв петицию о праве и дав на нее положительный ответ, Карл I решает затем распустить парламент, мотивируя этот акт неприемлемым для королевской прерогативы содержанием петиции. Па 1623— 1640 гг, приходится беспарламентское правление Карла I. Подобно Якову I, Карл утверждал, что король, даже если бы захотел, ничего не может уступить из своей абсолютной власти. Между королем и подданными не может быть ничего подобного взаимному договору. Основа неограниченной власти короля — божественная благодать, непостижимая для простого смертного. В 1628 г. Карл I объявил себя стоящим выше решений церковного собора. Что считается священным в государстве, решает глава церкви, т. е. сам король. Король собирался разрешать все религиозные сомнения на основании священного писания, толкуемого им самим. Он считал также, что все уступки, сделанные им под давлением обстоятельств, могут быть взяты назад при первом удобном случае, отождествляя вероломство с искусством государственного управления. В декларации от 1629 г. король вновь заявил, что он не допустит вторжения в область королевской прерогативы, не потерпит вмешательства в свои действия, относительно которых он не обязан никому давать ответа, кроме Бога. Ослушание королевских повелений каралось тяжкими денежными штрафами и заключением в тюрьмы. Звездная палата (кабинет министров и верховный суд одновременно) назначала штрафы в 20 тыс. фунтов стерлингов. В правление двух Стюартов общая сумма штрафов достигла 6 млн фунтов стерлингов. Исполнения карательных декретов Звездной палаты добивались посредством арестов и полицейских принудитель-

159

ных мер. Применялись домовые обыски, конфискации, административные ссылки. Были введены такие наказания, как выставление к позорному столбу, палочные удары и отрезание ушей. Все судьи, оказывающие сопротивление королевской воле, были отрешены от должностей. Суд королевской скамьи возбудил судебное преследование против Джона Элиота и восьми других депутатов парламента за речи, произнесенные ими в парламенте. Заключенный в 1626 г. за убийственную критику правительственного руководства армией и флотом Дж. Элиот так и умер в темнице (от чахотки в 1633 г.). Индепенденты, принадлежащие к шотландской разновидности кальвинизма, отстаивали выборность пастыря паствой, выступали за решение всех интересных для верующих вопросов собранием прихожан или синодами (делегатами от приходов). Их политическому идеалу соответствовал выборный глава государства, разделяющий власть с представительным советом граждан. Пуритане и индепенденты требовали свободы совести, права независимого обсуждения мирских дел. На эти требования Карл I ответил католической реакцией. Архиепископ У. Лод вновь ввел коленопреклонения, крестные знамения, все то, что пуритане считали папистскими суевериями и идолопоклонством. Священникам предписывалось систематически читать верующим проповеди о безусловном повиновении королю при всех обстоятельствах. Текст таких проповедей составлялся специально в архиепископской канцелярии и рассылался по всем приходам страны. В 1630 г. Звездная палата приговорила писателя Александра Лейтона за книгу против епископов, опубликованную им в Голландии, к 10 тыс. фунтов стерлингов штрафа и пожизненному тюремному заключению; кроме того, Лейтон был подвергнут бичеванию, ему было наложено клеймо на лицо, у него были вырезаны ноздри и отрублены уши. В 1637 г. три известных пресвитерианских богослова Принн, Бертон и Баствик подверглись той же участи. В 1638 г. молодой Джон Лильберн, обвиненный в распространении запрещенной в Англии индепендентской литературы, был приговорен к штрафу в 500 фунтов стерлингов, подвергнут публичному бичеванию на одной из лондонских площадей, выставлен на целый день у позорного столба и, наконец, заключен в тюрьму. При Карле I в 1637 г. был создан самый обширный цензурный устав. В начале XVII в. торжество пресвитерианства обусловило переселение в Англию многих тысяч французских и фландрских ткачей-кальвинистов. При Карле I они вынуждены были реэмигрировать. Всего Англию покинули свыше 5 тыс. человек. Королевским повелением под страхом тяжелого наказания было запрещено принимать эмигрантов на суда. Между тем финансовое положение короны все более и более ухудшалось.
Уже правительство Елизаветы не выходило из долгов. Огромные суммы тратились на подавление восстаний на Севере, в Ирландии, на борьбу с Испанией. Общий доход в правление Елизаветы Тюдор был на

160

651 131 фунтов стерлингов меньше расходов на войны и экспедиции21. Чтобы расплатиться за займы у купцов-авантюристов, правительство вынуждено было в 1561—1563 гг. прибегнуть к продаже коронных земель на сумму 170 тыс. фунтов стерлингов22. Распродажа коронных земель продолжалась и при Стюартах. Как только началась Тридцатилетняя война, наступил застой в английской промышленности. Был констатирован упадок торговли, сокращение погрузки кораблей и недостаток денег. В марте 1622 г. на складах лежало без движения до 10 000 кусков сукна, на которое не было спроса. Сукно не выделывалось и половины прежнего количества, что обрекало на голод большое число рабочих семей, многие фермеры не были способны платить ренту и лишались арендованной земли. Между тем за пятьдесят лет XVII в. население Англии выросло с 2,5 млн до 4 млн человек, а королевскими повелениями устанавливались высокие цены на съестные припасы. Корона практиковала принятие купцов и ремесленников в цехи под условием выплаты высоких входных пошлин. Рас пространился бессовестный торг судебными должностями. Цена судейского места доходила до 4 тыс. и 10 тыс. фунтов стерлингов. Когда в 1640 г. правительственные комиссары стали изучать причины упадка шерстяной и суконной промышленности, то они указали на дороговизну шерсти, перепродаваемой из рук в руки до поступления ее к суконщику, дороговизну красителей и других необходимых материалов (изза лихорадочной продажи промышленных и торговых монополий короной), на обременение английского сукна такими высокими пошлинами, что Англии грозила опасность потерять иностранные рынки. В начале правления Карла I самым опасным для английской торговли колониальным предприятием французского правительства была колонизация Канады. Английская Канадская компания пыталась вытеснить французов из Канады. Но по договору 1632 г. Карл I вернул захваченные территории Франции. В 1637 г. в Эдинбурге вспыхнуло восстание против Стюартов. В 1639 г. возобновление войны с шотландцами было неизбежно. Остро нуждаясь в деньгах. Карл I конфисковал золото и серебро, хранившееся в Тауэре и принадлежащее лондонским финансистам. Всего было взято золота и серебра на сумму 130 тыс. фунтов стерлингов, большую часть которой в скором времени пришлось вернуть владельцам. В то время как Стюарты распродавали коронные земли, т. е. проживали основной капитал, богатство и власть в графствах сосредоточивались в руках джентри. К указанному времени палата общин располагала собственностью, в два раза превосходящей собственность членов палаты лордов, соответственно экономическая мощь партии страны (т. е. провинции) превосходила экономическую мощь партии двора (палата общин на 3/4 состояла из джентри). Еще до начала шотландских войн Карл I в обход парламента объявил сбор так называемых корабельных денег. Все графства, как примор- 11. Зак. № 135 161

ские, так и лежащие внутри страны, были обложены денежными сборами по распоряжению Королевского совета. Население графств было принуждено снаряжать такое число судов с полным комплектом людей, боевых запасов и продовольствия, какое будет найдено нужным для защиты и безопасности государства. Налог, вводимый таким образом, составлял около 200 тыс. фунтов стерлингов, т. е. был равен размеру обычных субсидий, вотируемых парламентом. Восстание в Шотландии и шотландские войны окончательно выбили почву из-под ног Карла I. Деньги в сколько-нибудь достаточном количестве нельзя было получить без парламента. Созванный весной 1640 г. парламент на требование королем денег ответил требованием наказать королевских министров и прекратить злоупотребления. Через три недели он был распущен, но в ноябре 1640 г. король вынужден был созвать новый парламент, который вошел в историю под названием Долгого, так как не расходился в течение двенадцати с половиной лет. В целом из 511 депутатов, избранных в октябре, за партию страны было 290 человек, за короля и двор — 221 (43%). Наиболее ожесточенным противником нового парламента был королевский фаворит — лорд Страффорд. По приказанию палаты лорд Страффорд был арестован. Лидер оппозиции Пим обвинил Страффорда в государственной измене. В ноябре 1641 г. парламент утвердил программу оппозиции — Великую ремонстрацию — своего рода политический трактат из 204 статей, на страницах которого вскрывались все злоупотребления абсолютистского режима. Ремонстрация стала революционным манифестом не только буржуазии и джентри, но и широких масс народа. Отвергнув Двенадцать предложений парламента, в 1642 г. король поднял над Ноттингемским замком свое королевское военное знамя в знак объявления войны общинам Англии. 4/5 всей суммы налогов, уплачивавшихся при Стюартах в Англии, собиралось в юго-восточных графствах, контролируемых парламентом. Парламент располагал важнейшими портами и флотом, мог рассчитывать на широкий кредит у банкиров и купцов лондонского Сити. В 1645 г. парламент принял билль о создании армии нового образца, во главе которой стал О. Кромвель. На годы, предшествующие этому акту, приходится разрыв между двумя пуританскими партиями: пресвитерианской и индепендентской. В декабре 1644 г. Дж. Мильтон издает свою Ареопагетику, являвшуюся прямым ответом на ордонанс Долгого парламента о цензуре. В 1645 г. против пресвитерианского руководства парламента резко выступил Джон Лильберн. В памфлете Защита прирожденного права Англии Лильберн восставал против парламентского ордонанса о цензуре, создавшей несправедливую и тираническую монополию печати. Он энергично нападал на торговую и финансовую политику пресвитерианского руководства, требуя отмены всех торговых монополий и пошлин, ликвидации акцизов, установления пропорционального налогообло-

162

жения. Лильберн стал вождем новой политической группировки левеллеров.
В памфлете 1647 г. Вопль Ионы Лильберн писал о том, что народ должен сопротивляться любой тирании, откуда бы она ни исходила: от короля или от парламента. Пресвитериане, доказывал Лильберн, превратились в компанию прожорливых львов и хищных волков. Аналогичные идеи развивал другой идеолог левеллеров У. Уолвин: Если народ не должен оставаться без средств самосохранения против короля, то по тому же праву он может охранять себя от парламента и армии, если они извращают цель, ради которой получили свою власть. Одна из основных целей правления,— подчеркивал У. Уолвин,— обеспечить, чтобы те, кто не отказывается трудиться, ели бы досыта. Разногласия между индепендентами и левеллерами касались также вопроса о всеобщем избирательном праве. Конференция армейских агитаторов, находившихся под сильнейшим влиянием левеллеров, в Патни в 1647 г. постановила, что всем, кроме живущих подаянием и слуг, будет предоставлено право голоса. В петиции 1648 г., в основу которой была положена программа левеллеров Т. Рейнсборо и Э. Сексби, право голоса объявлялось природным правом всех англичан. Такая позиция существенно отличалась от позиции руководства революционной армии, согласной на предоставление избирательного права лишь землевладельцам и мануфактуристам. Принятие всеобщего избирательного права для всех взрослых мужчин, предоставление его всем свободнорожденным, кроме роялистов, означало бы увеличение числа избирателей в 5,5 раза. В те же годы выразителем интересов парламентского большинства был Джон Мильтон. В памфлете Условия держания власти королями и должностными лицами (1649 г.) Мильтон заявляет, что против короля-тирана народ может выступить совершенно законно, как против общественного бедствия — врага человечества. Король ответствен перед своими подданными, его можно судить, низложить и казнить. В крупнейшей публицистической работе Защита английского народа (1651 г.) Мильтон противопоставляет республику монархии, считая, что республиканское правление более совершенно и более приспособлено к природе человека, чем монархическое. Мильтон пришел к выводу, что власть короля и должностных лиц происходит от народа, произведена, передана и вверена им народом во имя всеобщего блага. Народ, заключая договор с королем, оставляет за собой высшую власть, которая не может быть отнята у народа без нарушения его естественного прирожденного права. Отсюда право подданных низложить и казнить короля, а также сменять и наказывать любых чиновников. Отстаивая интересы среднего класса, Мильтон считал, что роскошь и тирания, с одной стороны, бедность и угнетение — с другой, чаще всего заглушают всякую добродетель, поэтому в органы власти должны избираться представители рассудительных и деловых людей. В католических и монархических кругах Европы книга Мильтона II* 163 была воспринята как опаснейший призыв к борьбе с королевской властью. Она была публично сожжена в Париже и Тулузе. Если вначале Кромвель заявлял, что он не может согласиться с теми, кто полагает, что верховная власть принадлежит исключительно народу, то в 1648 г. он приходит к выводу, что необходимо установить в стране порядок без дальнейших обращений к королю. Развернувшаяся в 1648 г. вторая гражданская война закончилась полной победой революционной армии над роялистами. В сентябре 1648 г. левеллеры представили свою знаменитую, составленную при участии Лильберна, Смиренную петицию, подписанную 40 тысячами человек. Петиция требовала осуждения короля и всех виновников гражданской войны, подчинения всех титулованных лиц действию обыкновенных английских законов. Петиционеры ратовали за уничтожение косвенных налогов, отмену церковной десятины, за возвращение крестьянам огороженных общинных земель. Армия, находившаяся под влиянием агитации левеллеров, в феврале 1648 г. осуществила так называемую прайдову чистку парламента, в результате которой было арестовано 47 членов палаты общин и исключено 96. Период господства пресвитериан закончился, начался период господства Кромвеля и его партии, был создан Верховный судебный трибунал, приговоривший Карла I к смертной казни. Еще пресвитерианским парламентом за покушение к ниспровержению основных законов страны были арестованы, преданы суду и казнены королевский премьер-министр лорд Страффорд и архиепископ Лоуд. Была упразднена ненавистная народу Звездная палата, отменена ее уголовная и гражданская юрисдикция, упразднены ее провинциальные советы. Парламентской революцией 1642 г. 12 епископов за злоупотребления церковной властью были приговорены к конфискации светских и духовных их имуществ и к пожизненному тюремному заключению. Резолюция была принята нижней палатой единодушно, за исключением 1 голоса. Еще до этой резолюции сбор корабельных денег был объявлен незаконным, а королевские судьи, участвовавшие в беззакониях, преданы суду. Теперь же, в январе 1649 г., дошло дело до постановления о государственной измене, совершенной королем по отношению к народу. Против Карла I были выдвинуты обвинения как против тирана, отъявленного, неумолимого врага всей совокупности английского населения. 30 января 1649 г. Карл был обезглавлен. Королевская власть и палата лордов были упразднены, как ненужные и опасные для народной свободы. Народ был объявлен составляющим свободное общественное и государственное целое. Еще в памфлете Оправдание правого человека (1646 г.) Лиль-берн писал: Общины Англии... являются началом и источником всякой власти. Теперь, в 1649 г., эта идея получила законодательное закреп-

164

ление. Палата общин заявила, что ей как выборной представительнице народа принадлежит наивысшая власть среди нации. Парламент отрешил от должности и профессиональных занятий всех судей, адвокатов, прокуров и клерков, заявивших себя действиями, враждебными по отношению к общинам Англии. Парламентский акт от 19 мая 1649 г. провозглашал Англию республикой и свободным государством: Объявляется и постановляется настоящим парламентом и его властью, что народ Англии и всех принадлежащих ему владений и территорий есть и будет, и настоящим образовал, установил, учредил и утвердил быть республикой и свободным государством; и что отныне он будет управляться как республика и свободное государство верховной властью английской нации, представителями народа в парламенте и теми, которых они назначат и определят в качестве подчиненных им должностных лиц и чиновников для блага народа и без какого бы то ни было короля и палаты лордов. Казнь Карла I Стюарта и объявление Англии республикой, руководящая роль в которой принадлежала индепендентам, оттолкнули от революции шотландскую знать и значительные слои шотландской буржуазии. В 1650 г. центром роялистской опасности в стране стала Шотландия. Карл II был провозглашен в Эдинбурге королем тотчас же после казни своего отца. Коронация Карла II в начале 1651 г. еще более укрепила союз пресвитериан и роялистов. В сентябре 1651 г. королевской армии было нанесено сокрушительное поражение Кромвелем. Проигранное сражение стоило Шотландии утраты независимости. Шотландия стала составной частью английской республики наряду с Ирландией. В ней уничтожалась королевская власть, парламент был распущен. Таможенные барьеры между Англией и Шотландией уничтожались, на Шотландию распространилась английская налоговая система. Была введена английская система правосудия. Конфискованы земельные владения одной части шотландской знати, другая ее часть была обложена значительными штрафами. В результате завоевания Ирландии и Шотландии революционная армия Кромвеля превратилась в армию профессионального типа. Крах республики и установление единоличной диктатуры самого Кромвеля стали лишь вопросом времени. В апреле 1653 г. Кромвель разогнал Долгий парламент. В сентябре 1658 г. О. Кромвель умер. Чаша весов склонилась на сторону Карла II и сил, выступавших за реставрацию монархии. Учредительный парламент — конвент, большинство членов которого состояло из пресвитериан, провозгласил 1 мая 1660 г. Карла II королем Англии. Еще в апреле 1660 г. Карл издал так называемую Бредскую декларацию, провозглашавшую амнистию участникам гражданской войны, религиозную свободу и право владения новыми, приобретенными за время революции земельными имуществами. Карл II заявлял: Не столько желаем мы наслаждаться тем, что нам принадлежит, сколько желаем, чтобы все подданные наши пользовались тем, что им

165

принадлежит по закону. Однако уже в 1661 г. Бредская декларация была нарушена. Охватившая роялистов жажда мести коснулась не только живых, но и мертвых. Полуистлевшие тела Кромвеля, Айртона и Бред-шоу (вынесшего Карлу I смертный приговор) были извлечены из могил и повешены, после чего головы цареубийц были выставлены на шестах у Вестминстерского дворца. В 1660 г. по решению парламента были сожжены наиболее ненавистные роялистам книги Дж. Мильтона Иконоборец и Защита английского народа, а против самого автора возбуждено судебное преследование. Провозглашенная в 1673 г. Карлом II Декларация о веротерпимости отменяла 40 парламентских актов и 18 статутов. В 1679 г. парламент был распущен. Когда в феврале 1685 г. Карл II умер, началась феодальноабсолютистская реакция Якова II. Король добился разрешения на право освобождения подданных от исполнения любого закона в силу королевской прерогативы. Главный судья королевства Герберт заявил, что власть в Англии принадлежит всецело королю, что король ни от кого не зависит, что он может помиловать любого подданного за нарушение того или иного закона и, следовательно, может заранее освободить всякого, кого он захочет, от подчинения законам страны. Оправдывание политического беззакония подтолкнуло к решительным действиям оппозицию. Зятю Якова II — принцу Оранскому — было направлено письмо, в котором говорилось: Народ настолько недоволен настоящим поведением правительства, его посягательством на его, народа, религию, свободу и собственность, что ваше высочество может быть уверено в том, что 19/20 всего населения в королевстве желает перемены. Постановлением парламента от 6 февраля 1689 г. Вильгельм Оранский был возведен на английский престол. В результате переворота 1688 г.— так называемой славной революции — в Англии был окончательно устранен абсолютизм и установлена конституционная, ограниченная парламентом монархия. Создание конституционной парламентарной монархии означало доступ буржуазии и обуржуазившегося дворянства к власти. Переворот 1688 г. поставил у власти крупнейших землевладельцев, связанных с торгово-финансовым капиталом. Победой над Яковом II воспользовались высшие и средние имущие классы. Вильгельм Оранский стал королем по милости парламента и поэтому вынужден был расширить его права и привилегии. При нем парламент выдвигается на центральное место в государственном механизме. В практику входит большая продолжительность, частота и регулярность парламентских сессий, постоянным становится контроль парламента над налогообложением. Формирование кабинета министров осуществляется парламентом. Еще, в 1679 г. для укрепления своих позиций парламент принял закон, известный под именем НаЬеаs Согриs Асt" (отдаваемый на латинском языке королевский приказ начинался словами: Ты имеешь доставить в суд тело (согриз) арестованного). Полное название: Акт

166

для лучшего обеспечения свободы подданных и для предупреждения заточений за морем. Согласно НаЬеаs Согриs, при заключении обвиняемого в тюрьму начальнику тюрьмы должен был быть представлен письменный приказ, написанный по определенной форме и содержащий указания на причину ареста. При отсутствии такого приказа тюремщик не мог принять арестанта. Акт карал нарушения этого правила, налагая первый раз 100 фунтов стерлингов, второй раз 200 фунтов стерлингов штрафа на полицейских чиновников, нарушивших это предписание. В 1689 г., уже при Вильгельме Оранском, парламент утвердил Билль о правах. Король теперь не имел права приостанавливать действие законов или исполнение их без согласия парламента (§ 1 и 2), назначать и собирать налоги без разрешения парламента (§4), набирать и содержать постоянное войско в мирное время без разрешения парламента (§ 4). Только протестантам разрешалось носить оружие (§ 7). Для пресечения злоупотреблений и для улучшения, укрепления и охранения законов парламент должен был созываться достаточно часто (§ 8, 9 и 13). § 10 был направлен против чрезмерных налогов, штрафов и жестоких наказаний, § 11 — против злоупотреблений, выражавшихся в искусственном подборе правительством присяжных заседателей. § 9 устанавливал, что свобода речи и прений в парламенте не должна быть оспариваема или подвергаема преследованию каким бы то ни было судом, или в ином месте, помимо самого парламента. Согласно НаЬеаs Согриs, обвиняемые в государственной измене и тяжких уголовных преступлениях имели право требовать быстрого разбора дела. Билль о правах устанавливал, что эти дела должны впредь разбираться с участием присяжных. С 1694 г. окончательно перестает существовать цензура. В 1701 г. парламентом был утвержден Акт о престолонаследии. Особым пунктом акт предусматривал, что членом парламента не может быть тот, кто занимает должность или платное место на королевской службе или получает пенсию от короля. Акт устанавливал независимость суда от постороннего вмешательства, а также вводил жалование судьям по постановлению парламента. В своей книге Английская буржуазная революция В. М. Лавровский и М. А. Барг подчеркнули: Если первые десятилетия XVII в. характеризуются перемещением земли преимущественно в руки мелких владельцев, сельских джентри, то последние десятилетия этого века обнаруживают тенденцию, прямо противоположную,— земля перемещается в руки фамилий, давно уже осевших на ней, в руки крупных владельцев — одним словом, она концентрируется в руках все меньшего количества собственников23. Пришло время нам, в свою очередь, разобраться в этом явлении. По мнению Т. Роджерса, из 4 млн населения, предполагаемого для Англии середины XVII в., по крайней мере половина жила на свой еженедельный заработок24. В годы гражданской войны особенно высоки были хлебные цены. Как считал Т. Роджерс, в десятилетие с 1641 по

167

1650 г. заработки ремесленника и рабочего составляли немногим больше, чем 1/4 того, что зарабатывали их деды и прадеды25. Один из руководителей индепендентов, Б. Уайтлок, в своих дневниках записывает в 1649 г.: Комитеты и мировые судьи Камберленда удостоверяют, что в графстве имеются 30 тыс. семейств, которые не имеют ни эерна на посев, ни зерна для пропитания и не имеют денег для их покупки. Сбор средств для оказания им помощи оказался слишком малым, чтобы помочь такому великому множеству людей. Не случайно в эти годы парламент принимает законы о создании работных домов. В поисках средств для содержания армии и флота парламент обратился к такому мероприятию, как секвестр владений своих противников. Постановлением палаты общин от 5 сентября 1642 г. бремя расходов на ведение парламентом гражданской войны с королем возлагалось на ее виновников — деликвентов. Парламентский ордонанс 1643 г. содержал в себе распоряжение о секвестре владений архиепископов, деканов и капитулов, всех вообще духовных и светских лиц, которые подняли оружие против парламента и прямо или косвенно поддерживают короля. Акты о продаже секвестрованных владений предусматривали проверку прав держателей земли и аннулирование арендных договоров, заключенных на длительные сроки. Новые владельцы земли вводили ренту капиталистического типа, что приводило к массовому обезземеливанию крестьян. Вопрос о защите прав держания обсуждался в течение 1649—1653 гг. в Долгом парламенте и Государственном совете, но законопроект, призванный принести облегчение держателям, утесняемым злодеями лендлордами за их преданность парламенту, так и не стал законом. Права лендлорда оставались неприкосновенными. Не удалась даже скромная реформа, направленная на ограничение некоторых прав лендлордов. Только в 1646 г. прямое налогообложение граждан составило 100 тыс. фунтов стерлингов. Их расходы на постой армии составляли 120 тыс. фунтов стерлингов. Убытки от захвата и порчи имущества в ходе военных действий составляли 90 тыс. фунтов стерлингов. Ежегодные расходы, связанные с гражданской войной, намного превышавшие корабельный налог, были разорительны даже для средних имущих слоев. В то же время 3/4 доходов от секвестров оседало в графствах, реализуясь на уровне приходов и сотен и отнюдь не всегда в ущерб первоначальным владельцам секвестрованных земель. В 1649 г. был принят акт о немедленной и быстрой распродаже владений короны для погашения задолженности армии. Продажа одних церковных и коронных земель дала около 3,5 млн фунтов стерлингов. Земля распродавалась крупными участками и потому переходила в громадном большинстве случаев к богатым людям. В 1656 г. парламент отклонил законопроект о государственном регулировании раздела общинных земель. Огораживание отддвалось на откуп лордам маноров и богатым фригольдерам. Актом 27 ноября 1656 г., изданным при пцотекторате,!подтверодался и дополнялся$ордпнанс Допгого пасламента (1646 г.) об упраздпении

168

Палаты по делам опеки (палаты феодальных!сбофов)/ Отменялись все ленпые отношения между королем и феодальным(землевладельцем: вассальная прлсяга, платези за допуск во владение, выдача патентов на(владение, пшаво на ввод во владзние, плата за выдачу разрешений на отчуждение владений, а также всякие другие поборы, вытекавшие из отменяемых ленных прав. Вместе с тем акт 1656 г. содержал важное дополнение, которое гласило: Все ренты и гериоты, причитающиеся лордам и другим частным лицам, должны уплачиваться, что сохраняло феодальные платежи крестьян в пользу владельца земли. Этот порядок вещей был подтвержден и при реставрации (в 1660 г.). Крестьянство не получило прав даже формального гражданского равенства. Вместе с тем отмена владельческих прав копигольдеров была равносильна их законодательной экспроприации. В это время родились новые лендлорды из среды растущей буржуазии, а среди них разбогатевшие на земельных спекуляциях скупщики земли. В 1665 г. Карл II утвердил акт о поощрении торговли, который дал Великобритании монополию в деле снабжения ее колоний всеми продуктами, растущими или производимыми в Европе. При том же Карле II вывоз шерсти в противовес вывозу готовых изделий из нее был объявлен государственной изменой. В силу принятого закона экспортер шерсти подлежал карам и конфискациям как государственный изменник. В тот период внешняя торговля была тесно связана с проблемами флота и требовала централизованной организации. В 1651 г. по инициативе Кромвеля парламент утверждает Акт об увеличении торгового флота и поощрении мореплавания английской нации. Навигационным актом 1651 г. закрывался доступ в английские колонии всем иностранным судам с неевропейскими товарами. Он создавал юридическую базу для ликвидации конкуренции голландских судовладельцев и купцов-посредников с английскими торговцами в английских колониях и для значительного сужения конкуренции со стороны купцов других европейских стран. Навигационный акт положил начало системе жесткого государственного регулирования колониальной и внешней торговли Британской империи с ее мелочной регламентацией всех внешнеторговых операций. Система такой регламентации и монополий на торговлю господствовала в Британской империи два столетия. Но тот же Навигационный акт обеспечил увеличение численности кораблей английского торгового флота. Считается, что за период с 1640 по 1687 г. тоннаж британского флота удвоился. Чтобы обеспечить льготные условия предпринимателям всех рангов, Карл II ввел в действие законы об оседлости. Согласно принятому постановлению считалось, что не опротестованное пребывание в каком-либо приходе в течение сорока дней создает для любого лица оседлость в нем, но в течение обозначенного срока двое мировых судей имеют право по жалобе церковных старост или попечителей о бедных удалить всякого нового жителя в тот приход, где он перед тем проживал. Виль-

169

гельм Оранский для неимущих поселенцев ввел удостоверения. Их обязательность давала приходскому должностному лицу власть привязывать человека к месту работы на всю его жизнь. Бедняку было легче пересечь море в поисках лучшей доли, чем переступить границу прихода. В XVIII в. уже на основании специальных парламентских приговоров продолжаются огораживания крестьянских земель. Всего в XVIII в. за счет парламентских постановлений было огорожено 2,5 млн акров, что составило 20% всей площади страны26. Как писал в том же XVIII в. А. Смит, гражданское управление, поскольку оно учреждено для защиты собственности, на самом деле учреждено для защиты богатых от бедных или для защиты тех, кто имеет какую-либо собственность, от тех, которые совсем ее не имеют27. Нетрудно понять, что акт 1656 г. отвечал интересам более полного превращения феодального манора в крупное капиталистическое поместье. Именно английская революция, осуществляя секвестр и последующую распродажу земель короны, содействовала сколачиванию родовых владений земельной аристократии нового типа, способствовала концентрации земельной собственности в крупных поместьях, основанных на системе лендлордизма, т. е. на системе крупной капиталистической аренды. Акт 1677 г. о предупреждении неправомерного присвоения и ложных титулов по существу был законодательной экспроприацией крестьянской поземельной собственности в государственном масштабе: статутом, направленным против мелких фригольдеров, владельческий титул которых основывался на обычном праве и не оформлялся письменно. Богатство и власть из рук мелких и средних сельских сквайров отныне перемещаются в руки крупных лендлордов. Эта тенденция прямо противоположна сосредоточению земли в руках сельских джентри, которое наблюдалось в первые десятилетия XVII в. К концу XVIII в. уже нельзя сказать, что палата общин может дважды купить палату лордов. Вместе с тем совершенно справедливо В. М. Лавровский подчеркивал влияние остатков архаической манориальной системы, распространенной в Англии, на поземельные отношения не только XVI—XVII вв., но и XVIII — начало XIX вв. Согласно В. М. Лавровскому, пестрота организации и типов манориальной структуры XIII и последующих столетий в Англии XVI—XVIII вв. заменяется еще более сложной и пестрой организацией системы great estates, долгое время сосуществующих, переплетающихся с остатками и осколками архаической манориальной системы28.

Ко второй половине XVII в. относятся смелые попытки В. Петти окончательно преодолеть доктрину меркантилизма. В Трактате о налогах и сборах (1662 г.) В. Петти впервые высказывает в определенной и всеобщей форме мысль о том, что стоимости товаров измеряются равным трудом. Из этого принципа В. Петти делал далеко идущие выводы, разъясняя землевладельцам бесплодность потуг законодательными мерами удержать денежную ренту на низком уровне. В своем самом зрелом со-

170

чинении Кое-что о деньгах (1682) В. Петти объявляет столь же нелепой мерой законодательное регулирование высоты ссудного процента или аналогичные меры, направленные на повышение стоимости денег государством путем чеканки из унции серебра двойного количества шиллингов. Но парламентское законодательство XVII в. подвергалось критике не только исследователем-экономистом, не менее существенны были антиналоговые народные движения, направленные против централизованной феодальной эксплуатации. В ходе Английской революции середины XVII в. движение джентри (не говоря уже об экономической политике лендлордизма) постоянно испытывало на себе воздействие потенциальной угрозы, исходящей от гегемонии низов: левеллеров и диггеров. Наиболее радикальные представители революционных кругов выражали интересы людей без хозяина, которые хотели свободы не только от сквайра, но и от священника, они настаивали на более широкой демократизации политической и судебной системы, требовали ликвидации государственной церкви, хотели возложить корону на голову Христа, а не на голову его земных наместников. В частности, требование отмены церковной десятины было требованием перераспределения собственности в пользу бедных классов. Требование свободы проповеди у рантеров (называвших друг друга собрат-существо) означало свободу пропаганды. демократических и революционных идей. Люди пятой монархии, ждавшие наступления Христова царства на земле, выступали за упразднение государства, права, судов, вместо которых требовали ввести ветхозаветный закон и третейское судебное разбирательство. Наряду с другими церковными сектами, анабаптисты провозглашали: все правительства равно беззаконны, а главное — безбожны, так как народом могут управлять только Бог и его наместник — Христос. По их мысли, политическую власть нужно отдать в руки святым людям. Смелую попытку реализации своих социальных замыслов предприняли диггеры, возглавляемые Дж. Уинстэнли. Свободный доступ к земле — конечная цель всех человеческих трудов — провозглашает Дж. Уинстэнли. Истинная свобода — в свободном пользовании землей. Подлинная свобода — это свобода от нужды. Наделите нас землею,— обращался Дж. Уинстэнли к индепендентскому парламенту,— и в стране не окажется ни одного нищего, ни одного лентяя. Англия в состоянии будет пропитать себя. Не служит ли позором для нас тот факт, что при обилии никем не возделанных земель многие умирают с голоду?. Аргументация Дж. Уинстэнли очень близка к аргументации, адресованной в комитет по реформе права в период республики. Так, в петиции от держателей на обычном праве Честера и Ланкашира, поданной на имя Кромвеля, говорилось: Верно служа с начала войны парламенту, жертвуя своей жизнью и всем, что было дорогого... для поддержания интересов республики против кровавых папистов и кавалеров, мы надеялись на то, что когда вы одержите победу над врагами, крестьяне и многие другие будут освобождены от дальнейшего рабства. 171 Как мы знаем, этим надеждам не суждено было сбыться. В отличие от левеллеров, бывших противниками ликвидации частной собственности и уничтожения дворянского землевладения, Дж. Уинщи предпринял попытку практического осуществления строя социальной справедливости, основав коммуну диггеров (копателей) на кобхемских холмах. Диггеры — это деревенская и городская беднота, которая возгласила своим идеалом свободную республику, коллективную зтвенность и коллективный труд. Коммуна диггеров в Кобхеме существовала с весны 1649 г. по весну 1650 г., когда она была полностью громлена окрестными лендлордами. По мнению Дж. Уинстэнли, сущность свободы коренится в том, каким азом человек получает средства к существованию. Чтобы избавить каждого человека от нужды, необходимо обеспечить ему независимые и достаточные источники существования. Вот почему Дж. Уинстэили обращался с призывом к неимущим массам, убеждая их бросить работу ради 1учения зарплаты, занять и обрабатывать общинные и заброшенные 1ли. В своих социальных проектах он выступал от имени экспронриированного крестьянина и наемного работника. Согласно Дж. Уинстэнли, Свободное пользование землей даровано человеку самим фактом рождения. Специфическую особенность социальной доктрины Дж. Уинстэнли оставляет ее направленность одновременно и против феодальных и против буржуазных форм эксплуатации человека человеком. Дж. Уинстэнли страстно выступает против лендлордов как главного эксплуатарского класса, противостоящего мелким собственникам. Каждый отдельный человек,— провозглашает Уинстэнли,— не нуждается в поисках во е наставника или правителя, помимо себя, и не нуждается ни в каком человеке для подчинения себе. Только алчность подстрекнула одного человека наставлять и управлять другими, с тех пор человек стал большим рабом себе подобных, чем полевые звери были рабами ему. А что эта частная собственность есть проклятие, ясно из того, что те, кто покупает и продает землю и является лендлордами, получили ее либо путем угнетения, либо убийства, либо воровства...,— так определил основной пункт своей программы Дж. Уинстэнли в Декларации властям Англии всем властям в мире, опубликованной под названием: Знамя, поднятое истинными левеллерами (1649 г.)29. Вершиной социальной мысли, выражающей интересы английского плебса середины XVII в., была программа, опубликованная Дж. Уинстэн-и в 1652 г. под названием Закон свободы. В программе восстановления истинной системы правления Дж. Уинстэнли уже более подробно разворачивает теоретические сооб-ражения, призванные обосновать возможность реализации выдвинутого м проекта переустройства общества, или, как выражался сам Уинстэнли, учреждения республики Общего блага. Ни один человек,— пишет здесь он,— не может быть богатым иначе как либо от трудов рук своих, либо от трудов людей, помогающих ему...

172

Если другой человек помогает ему в работе, то эти богатства будут постольку же его, поскольку и его соседа, ибо они — плоды трудов другого человека так же, как его собственных30. Одного я желаю,— продолжает автор,— чтобы республиканская земля, являющаяся древней общинной землей и пустошами, а также земля, недавно вырванная армиями победы, были бы сделаны доступными для всех, кто пожелает вложить в них долю участия своим личным трудом... То, что истинная справедливость, по моему суждению, именует общностью, заключается в освобождении земли от всякого рода королевской кабалы лордов маноров... И в том, что ни земля, ни плоды ее не будут ни продаваться, ни покупаться населением друг у друга...31. Пусть богатые обрабатывают свою землю своими руками — провозгласил Уинстэнли. Автор Закона свободы считал необходимым установить такой общественный строй, где будет иметь место только прямой обмен потребительными стоимостями. Для этого, по его мнению, необходимо только отказаться от денег. Не будет денег — и скачок от одного общественного устройства к другому общественному устройству будет совершен. В республике Общего блага трудовое сотрудничество должно вытеснить классовый антагонизм, прямой продуктообмен равноправных тружеников должен вытеснить торговлю. По мысли Дж. Уинстэнли, именно уничтожение купли- продажи — главное условие уничтожения классового деления общества, предпосылка уничтожения самой возможности эксплуатации человека человеком. Поэтому, согласно Закону свободы, в республике Общего блага под строгим запретом должна находиться купля-продажа продуктов труда, а в качестве самого страшного антиобщественного деяния будет рассматриваться купля-продажа рабочей силы. По законам республики и наниматель и нанимающийся за деньги наказываются потерей свободы на год и превращением в общественных слуг, предназначенных для выполнения самых тяжелых общественных работ, на такой же срок. Из истории мы знаем, что при всей неуспешности движения левеллеров, а в известной части — диггеров в самой Англии, оно оплодотворило американскую демократию. Многие рациональные элементы из теоретических взглядов В. Петти и Дж. Уинстэнли были использованы Дж. Локком при разработке его социально-политической концепции. Будучи представителем идеологии вигов, Дж. Локк приветствовал славную революцию. В предисловии к Двум трактатам о правительстве он сам писал, что всего изложенного им достаточно для утверждения на престоле Вильгельма Оранского. Если индепендентский парламент допускал совмещение законодательной и исполнительной власти, то левеллеры требовали их разделения. Эту идею разделения властей теоретически обосновывал Дж. Локк в своих Трактатах. Локк различает законодательную, исполнительную и федеративную (ведающую внешними делами) власти и утверждает пер-

173

венство власти законодательной, воплощаемой в парламенте. По Локку, исполнительная власть в лице короля и его правительства управляет страной под контролем законодательной власти; последняя обладает правом сменить короля и его правительство в случае, если их действия нарушают законы страны. Если же обращение к законам, в случае такого нарушения, остается безрезультатным и король и его правительство своими действиями продолжают угрожать жизни, собственности и свободе личности большинства граждан, допускается открытое сопротивление всего народа королю в форме восстания против тирана. Следующим шагом в развитии этих взглядов была политическая концепция Ш. Л. Монтескье. Верховенство права, по Монтескье, может быть обеспечено лишь разделением властей таким образом, чтобы они могли бы взаимно сдерживать друг друга32. Все погибло бы,— утверждает Монтескье,— если бы в одном и том же учреждении, составленном из сановников, из дворян или простых людей, были соединены эти три власти: власть создавать законы, власть приводить в исполнение постановления общегосударственного характерд и власть судить преступления или тяжбы частных лиц. Каждая из социальных сил, присутствующих в обществе, должна иметь свое представительство, обладающее частью власти. При этом,— добавляет Монтескье,— если исполнительная власть не будет иметь права останавливать действия законодательного собрания, то последнее станет деспотическим, так как, имея возможность предоставить себе любую власть, какую оно только пожелает, оно уничтожит все прочие власти. Напротив, законодательная власть не должна иметь права останавливать действия исполнительной власти, исполнительная власть должна лишь отчитываться перед контролирующим ее законодательным собранием. Взаимные сдерживающие полномочия властей уподобляются Монтескье брожению жидкости, которое может быть остановлено одной каплей другой жидкости. Чтобы обеспечить правление, при котором один гражданин может не бояться другого гражданина, нужно, чтобы судьи были одного общественного положения с подсудимым, равными ему, чтобы ему не показалось, что он попал в руки людей, склонных притеснять его, замечает Монтескье. Теория разделения властей была практически воплощена во Французской Конституции 1791 г., где указывалось, что общество, в котором не обеспечено пользование правами и проведено разделение властей, не имеет конституции33. Не случайно также один из отцов Конституции США 1787 г. Д. Мэдисон использовал при ее подготовке теорию разделения властей Монтескье. В обоснование соответствующих принципов он писал: Оракулом, к которому всегда обращаются и цитируют в этой связи, является знаменитый Монтескье34. Так идеи английских инденендентов и левеллеров послужили делу рождения современной демократии в самых разных странах, т. е. приобрели всемирно-историческое звучание. Шестнадцатый век в Англии мы характеризовали как эпоху торго-

174

вого капитализма. Какую же обобщенную характеристику можно дать английскому XVII в.? Это век общественно-политического кризиса, который по-разному трактуется в современной исторической литературе. Кризис XVII в. рассматривался французской школой Анналов как снижение темпов роста европейской экономики, как процесс общей экономической депрессии. Тот же кризис английским историком Е. Хобсбаумом, не чуждым марксистской методологии, был представлен как заключительный этап борьбы между феодальной структурой общества и капиталистическим способом производства35. Другой английский автор — X. Тревор-Ропер склонен был рассматривать английскую революцию как кризис в отношениях между государством и обществом. В английской революции по существу речь шла, на его взгляд, только об освобождении от гнета централизации, уменьшении стоимости двора, упразднении паразитической бюрократии, отмене практики продажи и наследования должностей, сокращении косвенных налогов36. В то же время американский историк Л. Стоун как главный факт всей английской истории 1540—1640 г. подчеркивал существенное перераспределение экономических ресурсов и национального богатства в пользу джентри и среднего класса37. Но в исторической науке мы находим и другие объяснения. Так, французский исследователь Р. Мунье первопричиной политического и экономического кризиса XVII в. считал налогообложение. Рост налогообложения, непропорциональный росту промышленного производства, приводил к неоправданному перемещению доходов из частного в государственный сектор. Правительственные чиновники использовали свою власть и положение для собственного обогащения за счет населения и монарха, и это считалось само собой разумеющимся. Коррупция была не преступлением, а частью системы38. На наш взгляд, коррумпированность и паразитический способ существования, присущий абсолютизму, лишь показатель степени отчуждения государственной власти от общества, показатель остроты противостояния общественных сил друг другу. В силу разделяемых нами взглядов, нам трудно согласиться с датским исследователем Н. Стеенгордом, по мнению которого слово кризис не наполнено реальным содержало нием, это — всего лишь еще одно ничего не значащее слово . Да, стадиальный кризис нельзя отождествлять с падением индексов производства, инвестиций, торговли, цен. Исторический кризис не сводится к замедлению темпов экономического роста. Экономическая депрессия — лишь проявление более глубоких причин. Если значительная часть населения постоянно живет на грани голодной смерти, как это признает Н. Стеенгорд, то происходит это потому, что факторы самовозрастающего роста оказываются погребены под обломками старых экономических связей, под руинами отживших общественных отношений. Такая историческая ситуация не что иное как общественно-исторический кризис — кризис феодальной системы, из смертельных конвульсий которой в муках

175

рождается новый капиталистический уклад. Массовая экспроприация мелкой крестьянской собственности, которая приводит к нарастающему господству наемного труда в сельском хозяйстве,— лишь продукт указанного процесса. Упорство в отстаивании исторически обреченного общественного порядка силами абсолютизма, силами реакции — вот главная причина кризиса.

Глава 8

ГОСПОДСТВО РЕАЛЬНОЙ ПОТЕНЦИИ САМОГЕНЕРИРУЮЩЕГОСЯ РОСТА В ПРОМЫШЛЕННОСТИ
      * * * 1. Развитие в Англии мануфактуры и последующая индустриальная революция
По генезису торговому капиталу чуждо производственное потребление рабочей силы. Это допотопная форма капитала, которая возникает в обращении, через обращение и с помощью обращения, в то время как капитал, вставший на собственные ноги, возникает в процессе труда. Прибыль в торговле складывается из разницы между ценой товара и издержками на его производство. Торговый капитал воплощает собой формальную потенцию к самовозрастанию. Но жажда самовозрастания так же, как и жажда обогащения, не знает предела: когда она наталкивается на очередное ограничение, она стремится преодолеть его во что бы то ни стало каким-либо новым приемом, используя любую подходящую для себя лазейку. Так было и с таким препятствием для накопления денежного богатства, как оторванность сферы обращения от сферы производства в силу образования торговой прибыли вне (за пределами) производительного потребления рабочей силы. Как мы знаем, для мелкого производителя ввиду неопределенности рынка сбыт изделий всегда затруднителен. Посредничество и в обеспечении сырьем и в сбыте готового изделия, как правило, берет на себя торговый капитал. Тем самым и начальный и конечный моменты в деятельности производителя ускользают из его рук. Пытаясь преодолеть свою ограниченность, торговый капитал из посредника в торговых операциях стремится превратиться в хозяина производственного процесса. С приобретением торговым капиталом новой функции связан решающий социальноэкономический ароморфоз, определивший судьбу капиталистиче-

176

ского уклада в промышленности. Подчинение ремесла (в особенности сельского ремесла) торговому капиталу означало коренную ломку сложившихся производственных отношений в силу перехода от самостоятельного хозяйствования, ориентированного на производство потребительной стоимости, к наемному труду, ориентированному на производство меновой стоимости. Первый, наиболее ранний ароморфоз в сторону реальной потенции самовозрастания возникал как элемент старой общественной структуры, в которой слои старого и нового качества были соединены в самом причудливом сочетании. XVI в. английской истории — это век симбиоза торгового капитализма с феодальными институтами (данные о развитии английской мануфактуры XVI—XVII вв. нами взяты из работы'). Не только джентри, но и высшее дворянство Англии охотно вкладывало свои деньги в торговые предприятия. Упоминавшаяся нами Московская компания в момент основания включала 7 пэров, 11 сквайров, 8 джентльменов, 14 рыцарей. В эпоху Елизаветы не менее 22% аристократических фамилий владели железоделательными предприятиями. Дворяне и представители земельной аристократии, как правило, становились членами заморских компаний с объединенным капиталом, где не требовалось их личного участия в деле, составляя более 23% всех участников. В 1575— 1630 гг. число ежегодно принимаемых в заморские компании участников распределялось между дворянами и торговцами в соотношении 17% и 66%. Всего за этот период в Заморские экспедиции было инвестировано до 5 млн фунтов стерлингов. Самой обычной в экспортной торговле считалась прибыль в 50%. Более скромными были прибыли от внутренней торговли. Средняя прибыль с 1 стоуна шерсти (1 стоун равен 14 фунтам) составляла 10% (10— 12 шиллингов за стоун — 1 шиллинг прибыли). Годовой доход преуспевающего торговца в провинции не превышал 100 фунтов стерлингов, что составляло приблизительно доход мелкого дворянина. Между тем лондонские ливрейные купцы оставляли по завещанию в среднем 6 тыс. фунтов стерлингов (не считая земельных владений). Шел интенсивный процесс одворянивания буржуазии. К примеру, богатый купец Р. Хейворд был собственником 18 маноров. В 1568 г. была учреждена Лондонская биржа. На бирже заключались крупные торговые сделки по товарным образцам. Здесь же оформлялись займы, учетные векселя, совершались другие виды кредитных операций. Уязвимой стороной экспортной торговли было то обстоятельство, что она базировалась почти целиком на кредите. Сроки кредита устанавливались от 3 до 6 месяцев. Статут 1571 г. узаконил 10%-ный кредит в торговле шерстью. В действительности ссудный процент варьировал от 8 до 40%. Во второй половине XVI в. нормальный реальный процент был равен 20. Кредит выступал как та денежная основа, вместе с которой крупные торговые компании стояли и падали. Но эта основа находилась вне торговых операций как таковых. В отличие от торгового капитала производительное применение капитала могло существовать за счет внутрен- 12. Зак. № 135 177 него источника приращения: за счет эксплуатации наемного труда. Производительное потребление рабочей силы обеспечивало возрастающий рост денежного капитала в силу циклической смены предпосылок и результатов самоорганизующегося процесса, все в большей и большей мере подпадающего под власть внутренней необходимости, внутренних, а не внешних зависимостей. Наличие свободных форм капитала в руках купца-инвеститора и широкая распространенность труда ремесленников, разбросанных по деревням, создавали реальные возможности для установления капиталистических отношений. Однако переход к сельской мануфактуре знаменовал собою не только социально-экономический, а и производственноэкономический ароморфоз. Поскольку так называемая рассеянная мануфактура вытесняла дробление ремесла, присущее цеховому строю, простой кооперации. В ранний период домашней промышленности кустарь сам содержал овец, сам прял и ткал и был почти независим от других производителей. При этом домашнее ремесло служило побочным занятием при земледелии, образующим базис всей структуры парцеллярного хозяйства. Кустарный промысел был ограничен рамками внутрисемейного потребления, а разделение обособленных производителей, их хозяйственная атомизация служила средством повышения общественной производительности труда. В поисках средств, удовлетворяющих жажду самовозрастания, торговый капитал использовал более прогрессивную форму организации труда, преодолевающую подчиненность производства непосредственному потреблению производителя. Но прежде, чем на службу возрастающему богатству была поставлена производительная потенция, должна была появиться сама жажда возрастания, т. е. должны были сложиться свободные (ищущие применения) денежные капиталы. Теперь, в XVI в., денежные капиталы становятся орудием преобразования атомистической отрозненности живого труда и средств производства обособленных производителей в новом направлении. Если нельзя раздвинуть физиологические пределы работоспособности отдельного человека, то к живой силе одного производителя можно добавить живую силу другого, их суммарное действие дает количественное приращение производительности совокупного труда. Совместно реализуемый труд создает темпоральную взаимосвязь многих работников-кустарей между собой и их параллельное действие, одного рядом с другим. Вместе с тем, работа, одновременно выполняемая многими людьми, оставляет труд как таковой неизменным. Следовательно, простая кооперация как соединение однородных сил оказывается в известном смысле формальной, неустойчивой, состав привлекаемых работников может здесь то сужаться, то расширяться, хотя, по сравнению с раздробленным мелким производством, она манифестирует более сложную форму организации труда. Подчиняя себе домашнее ремесло, торговый капитал элементами собственного движения делает

178

предпосылки, вырванные из системы полунатурального хозяйства, и потому служит рычагом, взламывающим полунатуральное хозяйствование, становится силой, обрекающей последнее на вымирание. Очередное препятствие, которое вынужден преодолеть реализуемый торговым капиталом принцип движения, состояло в узости рынка рабочей силы, как он складывался в границах старых городов с утвердившимся в них цеховым ремеслом. Поскольку в таких городах капитал встречал ожесточенное сопротивление своему вторжению, он устремляется в сельскую местность и там ищет промышленного применения. Обезземеливание и эвикция крестьян, создавая массовый рынок дешевой рабочей силы, обеспечивали и удобный объект эксплуатации для возникающего таким образом капиталистического производства. В XVI в., помимо массовой экспроприации крестьянства, широкое распространение ремесло получило по деревням в связи с ростом пастбищного хозяйства. В сельской местности Уиптшира, Сэффолка, Йоркшира главным занятием населения стало разведение молочного скота, которое требовало меньшего приложения рабочих рук и оставляло больше времени для ремесленной деятельности. В Англии стригли шерсть самых разных по качеству сортов: очень тонкую (запад), тонкую (запад и юг), средней тонкости (запад, центр, срединный север), грубую (запад, восточные и северные графства), самую грубую (крайний север). С конца XVI в. увеличилась потребность в тонких сортах шерсти, как правило, длинноволокнистой, необходимой для производства новых сукон. Торговец-скупщик, появившийся в английских деревнях как собственник капитала уже в XIV в., в XVI — начале XVII вв. стал необходимым лицом в хозяйственной жизни кустарей. Например, шерсть овец Йоркшира не могла удовлетворить потребностей сукноделов этого графства по выработке тонких сукон. Сюда привозили особого качества шерсть из Линкольншира, Лестершира, Уоркшира, Оксфордшира и Бекингемшира. Так же обстояло дело и с производством других сортов сукон в остальных графствах. Суконщик, доставлявший в деревни шерсть, пряжу и т. д., как бы выручал ремесленников, хотя диктовал при этом свои условия продажи сырья, а затем и сбыта товара. Скупщик-раздатчик нередко ссужал ремесленников деньгами, чтобы те могли свести концы с концами. Наконец, он начинал снабжать их орудиями производства, в частности, ткацкими станками, цена которых была немалой: 1—2, а иногда и 3 фунта стерлингов. Так торговый капитал скупщикараздатчика превращался в промышленный капитал организатора капиталистической работы на дому, торговая же прибыль заменялась прибавочной стоимостью. Торговец трансформировался в промышленника, а самостоятельный ремесленник — в наемного рабочего. Монополия поставок сырья побуждала торговца к установлению монополии на производство соответствующего продукта. Самый характер рассеянной мануфактуры с ее системой капитали- 12* 179 стической работы на дому указывает на происхождение наемных рабочих главным образом из обедневших, некогда самостоятельных ремесленников города и деревни или же из не полностью экспроприированных крестьян. Среди надомников встречались такие, которые располагали всеми необходимыми орудиями труда (особенно это относится к прядильщикам), принадлежащими им как собственникам. Других же (преимущественно ткачей) предприниматель целиком обеспечивал орудиями производства. Рабочие—прядильщики и чесальщики, как правило, трудились в своих домах, отдавая предпринимателям пряжу или расчесанную шерсть. Итак, простая кооперация начиналась в деревне с сельских побочных промыслов, когда семья землевладельца использовала свои вечера на прядение шерсти, купленной у торговцев. Затем прядение и ткачество превращаются в основное занятие кустаря-надомника, но и в таком случае ремесленник продолжает жить и трудиться среди родных. У кустарейнадомников было распространено внутрисемейное разделение труда. Жена и дочери пряли пряжу, которую отец семейства превращал в ткань. Если он сам ее не обрабатывал, пряжа продавалась. Тогда как применение женского и детского труда строго воспрещалось уставами городских ремесленных цехов, в деревне подобный труд получил широкое распространение. Правда, о восьми или двенадцатичасовом рабочем дне для детей не было еще речи. Надомники сохраняли за собою крохотные участки земли и, кроме того, пользовались общинными угодьями для выпаса принадлежащей им скотины. Но они уже не могли свободно распоряжаться продуктами своего труда: отсутствие связи с рынком, получение заработной платы свидетельствовали о фактической зависимости ремесленника от работодателя, о состоявшемся акте найма рабочей силы. Революция цен увеличивала разрыв между ценами на продукты первой необходимости и заработной платой. По сравнению с 1521—1530 гг., в 1643—1652 гг. рост заработной платы почти вдвое отставал от роста цен2, что значительно сокращало издержки на оплату труда предпринимателями. Как подчеркивал П. Рамзей, дешевизна труда содействовала процветанию промышленных предпринимателей в эпоху Елизаветы. Она означала в действительности голод и нужду значительной части трудящегося населения3. В этой связи еще А. Смит мог написать: ...Интересы представителей той или иной отрасли торговли или промышленности всегда в некоторых отношениях расходятся с интересами общества и даже противоположны им4. В начале XVII в. в Англии ежегодно производилось 250 тыс. кусков сукна всех сортов, кроме новых. Но любая неблагоприятная ситуация, связанная с внешнеполитическими осложнениями (конфликты с Нидерландами, различные войны на континенте и т. п.) нарушала экспортную торговлю и незамедлительно влекла за собою упадок в промышленности. В соответствующие периоды торговцы-предприниматели могли изъять и действительно изымали капиталы из рассеянной мануфактуры,

180

тем самым обрекая кустарей-надомников на существование лишь на грани голодной смерти. В XVI — начале XVII вв. рассеянная мануфактура в Англии получила распространение не только в сукноделии. Жившие в Лондоне суконщики поставляли деревенским ткачам шерсть, сырье и орудия производства. В свою очередь скупщики из четырех лондонских компаний, связанных с выработкой кожаных изделий, контролировали ремесленников соответствующей отрасли. Одних только сапожников по деревням вокруг Лондона насчитывалось в XVII в. до 3 тыс. человек. Купцы из ливрейных компаний Лондона взяли под свой контроль, а затем подчинили себе производство канатов, чулочное производство, полностью забрали в свои руки тканье и шитье одежды для священников. Другим путем развивалась семейная мануфактура, создаваемая за счет расширения мастерской обособленного ремесленника. Простую кооперацию капиталистического типа представляли мастерские зажиточных деревенских ремесленников, куда привлекалась дополнительная рабочая сила: фактически это был найм, формально речь шла о работе учеников. Иногда их насчитывалось (в противовес старым цеховым уставам) до десятка и более человек. Для привлечения дополнительной рабочей силы требовались дополнительные орудия труда, поэтому для начала крупного дела нужны были значительные средства. Отягощенность новой формы старым содержанием обнаруживалась в том, что в семейной мануфактуре вместе с работниками, эксплуатируемыми здесь, трудился сам хозяин со своей семьей. По свидетельству очевидца, видный манчестерский промышленник около 1720 г. спускался в мастерскую в 6 часов утра, завтракал овсяной похлебкой вместе со своими рабочими и брался за работу рядом с ними. Исторический опыт показал, что лишь тогда, когда в мастерской появляется от 15 до 30 наемных рабочих, роль семейного труда падает, а кустарь превращается в настоящего капиталиста. Семейная мануфактура оказалась достаточно консервативной формой, мало приспособленной к последующим перестройкам. На путях развития централизованной мануфактуры Англия обогнала Голландию, где семейные мануфактуры господствовали. XVII век — время подлинного расцвета рассеянной мануфактуры в сельской округе старых корпоративных городов Англии. Предпринимателям рассеянная мануфактура обеспечивала прибыли, успешно конкурировавшие с прибылями членов многих заморских торговых компаний. Эта ситуация была так охарактеризована советскими исследователями: Мануфактура оказывалась золотыми россыпями Нового Света, обнаруженными в нескольких милях от родного города5. Но в целом прибыль в сфере обращения в XVII в. все еще превосходила прибыли, извлекавшиеся в производстве. Итак, торговый капитал начинает с того, что меняет форму организации труда, форму связи производителя со своим продуктом. Элементы нового качества возникают в локальных точках старого уклада домашней

181

промышленности, в лакунах прежней структуры: там, где натуральное хозяйство оказывается бессильным, где оно не в состоянии воспроизводить себя в неизменном масштабе. Отпадение ограничений, присущих натуральному ведению хозяйства, означает утверждение приоритета меновой стоимости перед потребительной стоимостью. Если вначале капитал был отделен от производственного процесса, то теперь он сливается с производственным процессом. Вместе с тем главное условие начала предпринимательской деятельности — первоначальный капитал, необходимый для инвестирования в производство — выступает как условие, еще не положенное самим производственным процессом. Первичным источником накопления служит не сфера производства, а сфера обращения (торговый капитал). Действительный процесс производства,— как подчеркивал К. Маркс,— капитал находит и подчиняет себе вначале только формально, ничего не меняя в его технологической определенности6. Рассеянная мануфактура еще не нарушает связи наемного рабочего с землей. Она лишь создает новый класс мелких землевладельцев, для которых обработка земли становится побочной отраслью, а главным занятием выступает промышленный труд. По ходу инверсии главной функции хозяйствования в побочную набирает силу трансформация формальной потенции к самовозрастанию в реальную потенцию самовозрастания. В простой кооперации переплетаются элементы, подлежащие устранению, с элементами, набирающими силу в ходе дальнейшего развития. Для кустаря, вовлеченного в систему рассеянной мануфактуры, движение на новой базе, на основе наемного труда, приобретает жизненноопределяющий смысл и значение. Здесь, в рассеянной мануфактуре, труд и сам рабочий поступают под контроль капитала, под его командование. Это я называю формальным подчинением процесса труда капиталу7. Формальное подчинение труда капиталу превращается в реальное подчинение труда капиталу лишь по ходу вытеснения примитивных, допотопных черт жизнедеятельности, обнаруживающихся в отношениях работника со своим продуктом. В рассеянной мануфактуре принцип самовозрастания, присущий в смысле общей направленности денежному капиталу, наталкивается на существенные ограничения, связанные со способом организации труда в простой кооперации,
      производственной стороной последней. Параллельное действие

многих однородных сил не обеспечивало радикального прироста производительности труда. Ведь параллельное действие только формально заставляет рабочего быть частью целого, чьим хозяином является капиталист8. Поэтому перерастание простой кооперации труда в сложную, переход от рассеянной мануфактуры к мануфактуре централизованной был только вопросом времени. Более высокий ароморфоз в производстве на базе уже сложившихся производственных отношений оказался неизбежен. Именно в централизованной мануфактуре объединяются в единый процесс качественно различные виды труда.

182

Здесь уже все отдельные операции производятся не последовательно, одна за другой, как это имело место у кустаря-надомника, а одновременно и параллельно, причем каждый рабочий непрерывно выполняет одну и ту же работу. Каждая группа рабочих доставляет другой группе необходимое ей сырье. Поэтому основное условие состоит в том, чтобы каждая группа в данное время производила данное количество, следовательно, создается совершенно иная непрерывность, порядок, однообразие и интенсивность труда, чем в простой кооперации. Здесь не теряется время на переход от одной операции к другой, на перемену инструментов. Рабочий, специализирующийся на какой-либо отдельной простой операции, выполняет ее с несравненно большей ловкостью и быстротой, нежели ремесленник, переходящий от одной операции к другой. Вместе с такой специализацией труда вырабатываются и лучшие, более приспособленные к каждой отдельной операции, инструменты и орудия труда. Соответственно резко возрастает производительность. Так, при ремесленной выработке один рабочий изготовлял в день не более 10 булавок. По свидетельству А. Смита, на мануфактуре с 10 рабочими средняя ежедневная производительность на одного рабочего составляла 4800 булавок. На базе сложной кооперации возникала необходимая для резкого скачка в производительности согласованность и единство целей, согласованность средства и усилия коллективной деятельности. Именно за счет объединения индивидуальных усилий явственно преодолевалась индивидуальная (физиологическая в своей основе) ограниченность работника. Коллективный труд манифестировал свою способность с завершением производственного цикла продвинуться намного дальше того пункта, в котором он находился с самого начала. Переход на ступень общественнообъединенного труда нового типа требовал соответствующих подкреплений путем совершенствования технической стороны труда. Рост производительных сил страны напрямую оказывается связанным с появлением более глубоких шахт, усложненных водоотливных систем, сравнительно крупных домен. Расходы на оборудование предприятий по добыче угля еще в XV — начале XVI в. составляли, как правило, 15 фунтов стерлингов. В конце XVI — начале XVII в. на те же цели требовались огромные капиталовложения — 2000 фунтов стерлингов и даже 6000 фунтов стерлингов. Вплоть до конца XVI в. в одной угольной копи трудились всего до 40 человек. С конца XVI в. там же были заняты сотни рабочих. В XVI — начале XVII в. купцы, выступавшие посредниками между рудокопами и рынком, занимали прочные позиции и часто являлись организаторами добычи руды. В XVI в. количество ежегодно добываемого угля составляло менее 200 тыс. тонн. В XVII в. эта цифра возросла до 1500 тыс. тонн. Соответственно рос и экспорт английского угля. В 1549—1550 гг. из Ньюкасла вывозилось 35300 тонн угля, а в 1633—1634 гг. —409300 тонн. Возникали крупные капиталистические предприятия по добыче угля, железа, свинца и других металлов. Чаще всего во главе таких пред-

183

приятии стояла группа промышленников. Примером может служить компания королевских рудников. В 1580 г. в общество входил 21 компаньон. На медных рудниках в Кэмберленде и медеплавильнях Кесвика, принадлежавших компании, в начале XVII в. работало до 4 тыс. человек. Главными пайщиками в промышленных компаниях выступали торговцы. Процент капиталов, инвестируемых ими, составлял в Компании по добыче минералов — 49,3% в Компании по разработке рудников — 51,8%. Капиталистические формы быстро прививались в новых отраслях промышленности: в производстве латуни, бумаги, пороха, рафинировании сахара. Централизованная мануфактура начинает теснить рассеянную мануфактуру и в традиционных для последней промыслах. Производственный механизм, состоявший из рабочих разнородных специальностей, работавших бок о бок, гарантировал наибольшие выгоды предпринимателю, благодаря разделению труда внутри мастерской, его интенсификации и техническим усовершенствованиям. Часть операций — простейших и подготовительных (прядение, чесание и др.) — выносилась за стены мастерской. Капиталистическая работа на дому оставалась обязательным придатком такого централизованного предприятия. Сельская местность обеспечивала близость сырьевой базы, особенно для сукноделия. Там располагались водоемы, необходимые для валяльных мельниц, там же находились здания бывших монастырей, пригодные для использования под производственные помещения. Предприятия, в которых эксплуатировались 200—500 и более ремесленников, в начале XVII в. упоминаются в источниках весьма часто. Богатые компании Лондона контролировали производство и эксплуатировали до 12,5 тыс. рядовых ремесленников, рабочих с их семьями, иностранных ремесленников прилегающей к Лондону округи. В первой половине XVII в. налицо почти перманентный застой сукноделания. Но горнодобывающая промышленность и сукноделие уже переросли локальные рамки местных рынков и все в большей и большей мере попадают в зависимость от состояния мирового рынка. Как мы помним, к 40-м гг. XVII в. четвертая часть жителей большинства приходов Англии состояла из оставшихся без средств к существованию несчастных скитальцев, как называл их Томас Мор. Конкуренция крупных арендаторов вытеснила с рынка мелких арендаторов и йоменов и разорила их; они стали сельскими батраками и зависимыми от заработной платы ткачами, из них рекрутировалась та масса, которая, вливаясь в города, увеличивала их с удивительной быстротой. Современники отмечали текучесть населения, перемещение из городов в город, из графства в графство. В связи с перебазированием в XVII в. промышленности из города в деревню рассеянная мануфактура этого периода еще долго оставалась доминирующей формой в производстве текстиля. Но потребности текстильной промышленности привели к появлению новых промышленных центров, возникающих на основе развития центра-

184

лизованной мануфактуры. В Уоркшире новым центром стал Бирмингем. Здесь же, в местечке Стэдли, в XVI в. было основано производство иголок, которое в следующем столетии превратило это местечко в центр большого промышленного района. В Вустершире, вокруг Дэдли, разрослась обрабатывающая промышленность, в которой было занято до 20 тыс. ремесленников. В графстве появились специализированные центры по изготовлению гвоздей, цепей, металлических принадлежностей для текстильного производства. В Глостершире было налажено производство булавок. К концу XVII в. население Англии составляло 5500520 человек. В связи с медленным, но неуклонным ростом населения происходило увеличение спроса на ткани на местном рынке, что содействовало улучшению торговой конъюнктуры. В XVIII в. как рассеянная, так и централизованная мануфактура получают значительное развитие. В качестве необходимого придатка централизованных предприятий экономическое пространство, занятое рассеянными мануфактурами, увеличивалось. По мере улучшения промышленной конъюнктуры надомники сами определяли продолжительность своего рабочего дня, рабочей недели, объем выработки. Надомники работали ровно столько, сколько им хотелось, и все же зарабатывали, что им было нужно. По данным на 1737 г. для переработки 240 фунтов шерсти в сукно требовалось 42—60 человек в неделю, камвольная ткань требовала уже работы 158 человек, для переработки такого же количества шелка в ткань требовалось 525, в чулки — 424 человека. Р. Кантильон (1756 г.) полагал, что рабочий самого низшего разряда должен зарабатывать по меньшей мере вдвое больше того, что необходимо для его личного содержания, дабы он мог вырастить двух детей. По свидетельству А. Смита, на 1773 г. зарплата среднестатистического рабочего стояла выше того уровня, который был необходим для обеспечения рабочему возможности прокормить семью. По некоторым данным, в 1741 г. в производстве шерстяных тканей в Англии было занято 364 тыс. человек. Этими тканями Англия снабжала колонии и многие европейские страны. С 1741 по 1750 г. за вывоз за пределы Англии 8029156 квартеров зерна государство выплатило премию 1 514 962 фунтов, что повышало цену хлеба внутри страны. Английский торговый капитал чудовищно разросся за счет торговли рабами и освоения новых колониальных владений. За последние два десятилетия XVII в. английские работорговцы вывезли из Африки около 300 тыс. рабов, а за один 1768 г.— около 100 тыс. человек. В то же время разорительные войны с Францией 1688, 1701, 1742 и 1756 гг. привели к появлению государственного долга на 145 млн фунтов стерлингов. Каковы особенности той младенческой стадии в развитии крупной промышленности, которая называется централизованной мануфактурой? Первичный капитал для открытия дела в централизованной мануфактуре, так же как и в рассеянной мануфактуре, как правило, посту-

185

пает из внешнего источника: из сферы обращения. Лишь по истечении определенного промежутка времени средства, накопленные в производстве, идут на его собственное расширение, употребляются предпринимателем для получения прибавочной стоимости. Лишь постепенно происходит сокращение доли капиталов, инвестируемых торговцами. На ступени перехода от формального процесса самовозрастания к реальному промышленный капитал еще не воспроизводил полностью саму форму самовозрастания (его фермент, т. е. деньги): на собственной основе промышленного капитала в его младенческий период она воспроизводилась не полностью, а частично. Формальное подчинение труда капиталу означало также, что капитал не полностью воспроизводит главную предпосылку капиталистического способа производства — наемный труд. Жизнедеятельность кустаря-надомника, а потом жизнедеятельность рабочего централизованной мануфактуры опиралась на два взаимоисключающих друг друга начала: на наемный труд и собственный труд. Рабочий мануфактуры часто имел у себя в собственности 1—2 лошади, 1—2 коровы, жил в своем доме, окруженном небольшим участком земли. Его связь с землей не была окончательно порвана. Более того, владение клочком земли выступало своеобразной формой социальной страховки от семейных бедствий и экономических потрясений. В той форме смешанной экономики, которую представляла централизованная мануфактура, переплетались элементы, подлежащие устранению, с элементами, набирающими силу в ходе дальнейшего развития. К последним относится совместное потребление средств производства, собранных на крупном мануфактурном предприятии. В централизованной мануфактуре рабочее время человека существует лишь как часть совокупного рабочего дня. В мелкой мануфактуре одни и те же инструменты во время работы переходили поочередно из рук в руки и потому не требовалось полного комплекта инструментов для каждого отдельного рабочего. Вместе с тем каждый частичный процесс по-прежнему выполнялся ручным трудом. Именно вследствие ремесленного характера труда отдельный рабочий был в полной мере прикован к одной частичной функции. Высокая степень специализации обеспечивала наивысшую производительность при рутинном состоянии труда, но оказывалась крайне опасной с появлением самого несложного технического приспособления. Особенно глубокое пооперационное разделение деятельности наблюдалось в крупной мануфактуре. А. Смит отмечал, что у наемного работника мануфактуры профессия так проста и однообразна, что дает мало упражнения уму, труд так непрерывен и утомителен, что пробуждает мало охоты к чему-либо вне сферы повседневности. Изнуряя рабочего, он в значительной мере подавляет и истребляет благородные стороны его характера. К неустраненным, хотя и подлежащим преобразованию элементам этой ступени относятся: технологический базис ручного труда, подчинение орудия труда непосредственному производителю, развитие производительной

186

силы труда за счет совершенствования искусства самого рабочего. Даже применение в мануфактуре первых машин зависело от верности глаза, виртуозности руки работающего. В мануфактуре,— замечает К. Маркс,— работы распределяются в соответствии с иерархической лестницей способностей и сил9. Принцип простой кооперации — экстенсивное развитие. Чтобы увеличивать прибыль от рассеянной мануфактуры, нужно увеличивать численность работников (или продолжительность рабочего дня) и приобретать дополнительные средства труда для вооружения ими каждого надомника, взятого в отдельности. Принцип сложной кооперации — интенсивное развитие. Отсюда — большая приверженность новшествам нового поколения мануфактуристов. Для Англии в эту эпоху характерно массовое использование технических достижений послереволюционных Нидерландов, в в XVII в. французские изобретения находили преимущественное применение лишь в Англии. В силу перехода к централизованной мануфактуре Англия могла наиболее эффективно утилизовать технические достижения второй половины XVII в. Вместе с тем принцип интенсивного развития постоянно упирался в узость технологического базиса ручного труда. В то же время возросшая колониальная дань (в частности, из покоренной Индии) позволяла англичанам довести инвестиции в промышленность в 1750 г. до 6 млн фунтов стерлингов (5% валового национального продукта). В связи с невозможностью удовлетворять растущий спрос внешних рынков обострилось противоречие между узким техническим базисом мануфактуры и ею же созданными потребностями. Это противоречие было разрешено путем перехода от мануфактурного труда к машинному производству. Возник более высокий, по сравнению с централизованной мануфактурой, ароморфоз: фабрика. Появление этого радикального новшества начиналось с менее значимых технических ароморфозов. Отныне развитие производительной силы труда отталкивается не от совершенствования производительной способности самого рабочего, а происходит преимущественно за счет совершенствования технологического базиса его труда. Так как в создании различного типа мануфактур в Англии лидировала хлопчатобумажная промышленность, именно в этой сфере производства начался промышленный переворот. В силу конкуренции с индийскими хлопчатобумажными тканями в английской хлопчвтоделательной промышленности особенно остро ощущалась потребность в технических усовершенствованиях. Еще в 1701 г. неизвестный автор памфлета Сопsideration upon the East India trade указывал на возникшую потребность в изобретении инструментов и машин, необходимых для того, чтобы выдержать конкуренцию с более дешевыми товарами. Каждому придется,— писал наш автор,— изобретать самому или суметь усовершенствовать уже существующее изобретение, ибо если мой сосед успевает производить много при помощи небольшого количества труда, и, следовательно, продавать дешево, то я

187

вынужден найти средство продавать так же дешево, как он. В хлопчатобумажной промышленности, прежде всего, выявилось несоответствие между непроизводительностью прядения и ткачества. При ручном прядении, чтобы обеспечить сырьем один ткацкий станок, требовалось 5—6 прядильщиков. Это несоответствие можно было преодолеть лишь посредством перехода к механическому прядению. Средство труда ремесленного рабочего опосредовало деятельность рабочего, направленную на объект. Ручное воздействие на сырой материал и служило главной помехой в работе. Поэтому исходным пунктом перехода к машинному производству становится замена органов тела производителя рабочей машиной. Посредством рабочей машины происходит вытеснение той части человеческой работы, которая относится к обработке, к непосредственному воздействию на обрабатываемый материал. Вытесняя ремесленный инструмент, приводившийся в движение руками, рабочая машина становится ключевой структурой, обеспечивающей рост общественной производительности труда. Устраняя орудие ручного труда, рабочая машина уничтожает преграду для роста производительности. С 70-х гг. XVII в. в прядении хлопка получает распространение прялка Дженни (изобретена рабочим Дж. Хвргривсом). Эта механическая прялка приводилась в движение рукой, но вместо одного веретена (как в обыкновенной ручной прялке) она имела шестнадцать — восемнадцать веретен, приводимых в движение одним работником. Поскольку для прядения требовались сильные руки, им стали заниматься мужчины. Семья из четырех взрослых и двух детей, которых использовали для наматывания пряжи, могла при десяти часах работы в день заработать 4 фунта стерлингов в неделю, нередко бывало, что один ткач зарабатывал за своим станком 2 фунта стерлингов в неделю. В коттеджах кустарей в 1775—1785 гг. Дженни устанавливались тысячами. К 1787 г. в английской промышленности использовалось уже более 20 тыс. механических прялок Дженни. Некоторые мануфактуристы стали устанавливать Дженни в больших зданиях и приводить их в движение силой воды. Это позволило им сократить число рабочих и продавать свою пряжу дешевле. В конце XVIII — начале XIX в. развитие машинного прядения вызвало острую нехватку ручных ткачей, что временно поставило рабочих рассеянной мануфактуры в положение рабочей аристократии. Но изобретенный механический ткацкий станок Картрайта с 1804 г. стал успешно конкурировать с ручными ткачами. Значение машин Картрайта возросло благодаря паровой машине, изобретенной Джемсом Уайтом в 1764 г. и приспособленной с 1785 г. к приведению в движение прядильных машин. Так первый технический ароморфоз (изобретение рабочего органа машины, чтобы прясть без помощи пальцев) подготовил следующий и все дальнейшие технические вроморфозы. Развитие рабочей машины, оснащение ее множеством одновременно действующих орудий производства порождало необходимость в новом, более совершенном двигателе. К 1810 г. в Англии насчитывалось около 5 тыс. паровых машин.

188

С 1801 г. начала действовать первая механическая ткацкая фабрика, где был осуществлен переход от простой кооперации машин к системе машин. На фабрике применялось около 200 станков. Результатом машинного труда явились быстрое падение цен на все фабричные товары, завоевание почти всех не защищенных пошлинами заграничных рынков, расцвет торговли и промышленности, быстрый рост капиталов и национального богатства. В 1738 г. в Западном округе Йоркшира было произведено 75 тыс. кусков шерстяных тканей, а в 1817 — 490 тыс., и развитие шерстяной промышленности пошло таким быстрым темпом, что в 1834 г. было вывезено на 450 тыс. кусков ткани больше, чем в 1825 г. В 1801 г. было переработано 101 млн фунтов шерсти (из них 7 млн привозной) , а в 1835 г. прядением шерсти по всему Соединенному Королевству было занято 1313 фабрик с 71300 рабочих. В 1824 г. на хлопчатобумажных фабриках работало 220 тыс. человек, двигательной энергии на этих фабриках расходовалось: паровой — 33 тыс. лошадиных сил и водяной — 11 тыс. Самый спрос на машины, топливо и сырье непосредственно потребовал от массы рабочих и от отдельных отраслей промышленности удвоенной и утроенной деятельности. С появлением паровой машины впервые приобрели значение обширные угольные залежи Англии, только тогда, когда сложилось производство машин машинами, усилился интерес к железным рудникам, поставляющим сырье для указанного производства. Повышенное потребление шерсти подняло английское овцеводство, в усилившийся ввоз шерсти, льна и шелка вызвал рост английского торгового флота. Возникли большие фабричные и торговые города Соединенного королевства, в которых по меньшей мере три четверти населения принадлежали к рабочему классу. В 1840 г. за день производилось в двадцать семь раз больше, чем в 1770 г. В 1850 г. паровые машины в Англии мощностью 150 млн лошадиных сил заменяли труд 600 млн человек. Для своей потенции к самовозраствнию промышленный капитал нашел и создал адекватный технологический базис. Господство реальной потенции самовозрвствния в промышленном секторе — это этап овладения техникой, адекватной способности к интенсивному росту денежного капитала, инвестированного в промышленность. Для промышленного капитала, опирающегося на ароморфоз машинного производства, постоянные технические усовершенствования, все новые и новые перевороты в производительных силах промышленности стали необходимостью. Только производство машин машинами обеспечило самогенерирующийся рост совокупного капитала общества технологически. Формальное подчинение труда капиталу означало, что капитал не полностью воспроизводит главную предпосылку капиталистического способа производства — наемный труд. Одновременно он не воспроизводил на своей собственной основе технические условия труда и производительные способности мануфактурного рабочего. Полностью овладеть потреби-

189

тельной стоимостью рабочей силы капитал мог лишь за счет воспроизводства не каких-либо отдельных, в целой совокупности предпосылок, необходимых для его нормального функционирования. Вот почему возвышение капитала ив ступень фабричного производства одновременно означало его переход на стадию реального метаморфоза. Если раньше меновая форма стоимости в какой-то своей части оставалась неположенной предпосылкой промышленного капитала, то теперь она выступает как итоговый результат функционирования системы машин, как единственная цель все новых и новых инвестиций путем постоянного возобновления купли — продажи рабочей силы. Денежный капитал становится продуктом производительного капитала, необходимым для дальнейшего расширения процесса производства. Инвестирование денег для извлечения из процесса производства еще большей суммы — вот господствующее отношение новой стадии промышленного развития. Авансирование денег для приобретения основного капитала (средств труда) и рабочей силы оказывается такой формой существования, которая строит свою собственную сущность — увеличение меновой формы стоимости как самопорождающий процесс. Сумма аванса как предпосылка, еще не положенная производственным процессом, с некоторым приращением делается суммой прибыли, вновь пускаемой в дело. Происходит инверсия существования в сущность: определяемое и определяющее меняются местами.
Аванс становится результатом, а результат авансом. Для ставшей всеобщности (технологически она репрезентирована системой машин, представленных отдельной фабрикой) легко достижимы результаты, не во всем достижимые на основе неразвитой всеобщности (централизованной мануфактуры). Неинвертированность существования в сущность, сдерживая свободное превращение предпосылок в результат и результата в предпосылку, оказывается тягостными оковами для интенсифицированного роста процесса производства. Переход неинвертированности в инвертированность делает все более настоятельной необходимость избавиться от чужеродности, свойственной предпосылкам, унаследованным от недалекого прошлого. Отсюда необходимость перевести частично неположенные результаты в результаты, полностью контролируемые самодействием системы. Применительно к капиталу эта задача выглядела как необходимость подчинения капиталу не подавляющей массы рабочего времени рабочего класса, в всей массы рабочего времени.В Капитале К. Маркс представил переход от начала экстенсивного развития к началу интенсивного развития как переход от производства абсолютной прибавочной стоимости к производству относительной прибавочной стоимости. Поэтому,— говорит К. Маркс,— реальное подчинение труда капиталу и развивается во всех тех формах, которые создают относительную прибавочную стоимость в отличие от абсолютной'". Если при формальном подчинении труда капиталу переменный эле-

190

мент капитала преобладал над постоянным его элементом, то дело коренным образом изменяется при реальном господстве капитала над своими предпосылками: здесь рост переменного капитала происходит более медленными темпами, чем рост постоянного капитала и чем увеличение всего капитала в целом. Посредством возрастающего применения машин и вообще основного капитала при том же числе рабочих в такое же время, т. е. с меньшим трудом, превращается в продукты большее количество сырья и вспомогательных материалов. Из этого следует, что по мере развития капиталистического способа производства требуется вса боиьшеа кокичертво(капиталд для того, чтобы применять ту же саиую фаборую шилу" На_копкениб каиитага, аотошое гервиначдльнм прбдставляаось"лишь кав еги комичефтвенное рассирегие, осущестмляешся шепефь в(непсерыбном изиенейии дго кргааичещкоги строения, а поштояином&увекичебии дго востоянйой тостивноб чарти аа срет иереаенний. У расшираниед мащштаба пхоизаодсрва и махсы рункшионйруюъих рабоших усккряется изме_ненае органлчесиого#страениы капитала и его технической формы и расширяется круг тех сфер производства, которые то одновременно, то одна за другой охватываются этим изменением". С развитием капиталистического способа производства все большая часть добавочного капитала обменивается на добавочный прошлый труд, на предметные условия труда и все меньшая часть — на живой труд. Тенденция и результат капиталистического способа производства состоят в том, чтобы постоянно повышать производительность труда и, следовательно, постоянно раскладывать вновь присоединенный труд на большую массу продуктов и понижать таким образом цену отдельного товара, или вообще удешевлять товарные цены. Это объясняется тем, что с ростом количества машин и других орудий труда, материалов и т. п., приходящихся на одного рабочего, снижается стоимость каждой единицы средств производства вследствие роста производительности труда в отраслях, где они производятся. Маркс так характеризует суть происшедшего переворота. В мануфактуре и ремесле рабочий заставлял орудие служить себе. Теперь, наоборот, машина, обладающая вместо рабочего умением и силой, сама является тем виртуозом, который имеет собственную душу в виде действующих в машине механических законов и для своего постоянного самодвижения потребляет уголь, смазочное масло и т. д. (вспомогательные материалы), подобно тому, как рабочий потребляет предметы питания . Теперь сами рабочие выступают только в качестве сознательных органов машин, которые действуют согласованно и без перерыва с кооперативным объединением машин и в одинаковой мерс с мертвыми машинами подчинены их двигательной силе. Маркс говорит, что при мануфактуре развитие производительной силы труда неизменно основывается на рабочем и на совершенствовании его специфической искусности. Мануфактура как система требовала иерархии рабочих сил, чтобы бо191
лее простому труду в одном пункте соответствовал более сложный труд в другом. На механической фабрике та иерархия способностей, которая в большей или меньшей степени характеризует мануфактуру, ликвидируется. Здесь, т. е. на механической фабрике, труд выступает как комби-нированный труд, который подчинен предметному единству машин. Кооперативный характер процесса труда становится технической необходимостью, диктуемой природой самого средства труда. Рабочая сила превращается в некое особое качество, которое для своего подтверждения нуждается во взаимодействии со всей фабрикой в качестве ее особой функции. Комбинация труда противостоит рабочему как могущественный рок, в чьей власти он оказался в результате сведения его рабочей силы к какой-нибудь совершенно односторонней функции, которая, будучи отделенной от совокупного механизма, есть ничто и поэтому полностью зависит от последнего. Рабочий сам превратился в простую деталь этого механизма13. Так обособление прошлого труда в качестве чужой власти над живым трудом расширяет свои масштабы в громадной степени'4. Индивидуальное потребление — составной элемент производственного потребления, без которого нет и не может быть самого акта производства. Но с утверждением господства над индивидом комбинированного труда индивидуальное потребление у производителя отделяется от производственного потребления, превращается в чисто случайный эпизод производственного процесса15. Уже в централизованной мануфактуре техническое орудие оказывалось мерой развития индивида: частичность орудия манифестировала частичность самого работника. Поэтому формальный метаморфоз промышленного капитала,— по мысли Маркса,— завершился выработкой основы для технологического господства над живым трудом. Сама товарная форма рабочей силы видоизменилась по мере усиления технологического господства прошлого труда над живым. Подчинение труда капиталу в качестве исторической реальности как раз означало максимум такого господства. 2. Социальные последствия промышленного переворота

Только с переходом к системе фабричного производства собственности, основанной на собственном труде производителя, приходит полный и действительный конец. Вместе с происшедшей однажды революцией в производительных силах, которая выступает как революция технологическая, совершается также и революция в производственных отношениях16. Промышленная революция порождает подлинную буржуазию и подлинный крупнопромышленный пролетариат. Но этот переход от собственности, основанной на собственном труде производителя, к собственности, основанной на присвоении чужого труда, растянулся на сотни лет трансформации сначала аграрного, в затем промышленного сектора хо-

192

зяйствования в капиталистическом направлении. С реальным подчинением труда капиталу происходит полная революция в самом способе производства, в производительности труда и в отношении внутри производства — между капиталистом и рабочим, так же как и в социальном отношении обоих друг к другу17. Такая инверсия существования в сущность есть подготовка к разворачиванию системы в целостность: ступень перехода от реального метаморфоза системы к полному метаморфозу. В эпоху, когда жесточайшая конкуренция технического базиса ручного труда с техническим базисом машинного труда еще не вошла в силу, А. Смит выразил убеждение, что неограниченное преследование каждым своего личного интереса как бы само собой создает общее благо. Преследуя свои собственные интересы, владелец капитала часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это. Отсюда лозунг: laissег faiге, laissег allег (раssег) (предоставьте действовать, предоставьте вещам идти своим ходом). А. Смит признавал, что владельцы мануфактур противятся всякому законодательному учреждению или законодательному действию, могущему привести к увеличению числа их конкурентов. Но, утверждал А. Смит, при одинаковой или почти одинаковой прибыли каждый отдельный человек склонен употреблять свой капитал таким способом, при котором он оказывает наибольшее содействие отечественной промышленности и дает доход и занятие наибольшему числу жителей своей страны'8. Даже переливаясь в новую отрасль промышленности, капитал, остающийся в стране, будет давать работу такому же количеству рабочих. Поскольку капитал страны останется неизменным или будет возрастать, не изменится или почти не изменится спрос на труд. Следовательно, стараясь найти наиболее выгодное приложение капитала, предприниматель невидимой рукой направляется к цели, которая ведет к умножению общественного блага. Предустановленная гармония вещей и сила всехитрейшего провидения своим ходом осуществляют дело взаимной выгоды. Вот такая идиллическая картинка была нарисована А. Смитом. На самом деле принцип laisseг-faiге предполагал свободу конкуренции не только между предпринимателями, но и между рабочими, ищущими приложения своей рабочей силы. Конкуренция между предпринимателями всегда означает перераспределение прибавочной стоимости в пользу более сильной стороны. Принцип laisseг-faiге на деле означал, что прибавочный труд из кармана разоряющегося мелкого собственника переходит в карман собственника, обогащающегося чужим трудом (причем трудом не только рабочих, занятых на фабрике, принадлежащей владельцу капитала). Ведь в соответствии с принципом laisseг-faiге размер заработной платы, продолжительность и интенсивность рабочего дня определяются конкуренцией между предпринимателями и рабочими на вольном рынке. Поэтому тот, кто вовлечен в конкурентную борьбу, не может ее выдержать без край- 13. Зав. № 135 ; 193 него напряжения всех своих сил, без отречения от своих истинно человеческих целей. Если в Англии в 1788 г. насчитывалось 100 тыс. ручных ткачей, то 1815 г. их было уже 220 тыс., до 30-х гг. XIX в. в хлопчатобумажном производстве Англии работало 200—250 тыс. ручных ткацких станков. Но мануфактура и капиталистическая домашняя промышленность могли держаться в неравной борьбе с машинным производством только чрезмерной эксплуатацией труда. Цены за тканье на ручном станке определенного вида ткани упали с 39 шиллингов 9 пенсов в 1795 г. до 5 шиллингов неделю в 1830 г. Домашняя промышленность уже не могла удовлетворять потребностей самого производителя. Около миллиона ручных ткачей было поставлено на грань голодной смерти, остальные пополнили собой армию безработных. С конца 20-х до начала 40-х гг. XIX в. безработица в Англии охватывала от 20 до 73% трудящихся. Сохранившие работу были пяты не полностью. Конкуренция между теми, кто искал работу, привела резкому падению уровня заработной платы. Происходило усиление эксплуатации до пределов человеческой выносливости и даже сверх того. Успехи крупной промышленности губили не только домашнюю промышленность (симбиоз ремесла с земледелием), но удушали и свободное крестьянство. Особенно сильно развернулись в Англии парламентские огораживвния в 1793—1815 гг. Сельское население не получило ни кодаки вознаграждения за те 3511770 акров общинной земли, которые были него отняты между 1801 и 1831 гг. и подарены лендлордам парламентом, состоящим из лендлордов. После парламентской реформы 1832 г. из 652 членов палаты общин 489 принадлежали к землевладельцам. Такое положение в английском парламенте сохранялось до 1867 г. К. Маркс в томе Капитала описывает огораживания, произведенные герцогиней Сатерленд. С 1814 по 1820 гг. 15 тыс. жителей ее имений были изгнаны. Все их деревни были разрушены и сожжены, все поля обращены в пастбища. Так складывалась аграрная перенаселенность страны. Как мы знаем, огораживания ведут к негарантированному существованию ратника, когда трудящиеся должны конкурировать друг с другом в поисках работы. Отсюда нежелание крестьян уходить в город. Крестьяне обнаруживали готовность платить за мелкие участки земли самые несообразные цены. Часто цены на малые участки были гораздо выше цен на землю, продаваемую большими или средними участками. Земля выступала залогом гарантированного существования, цена ее возрастала, соответственно происходило резкое увеличение арендных платежей как закономерный итог процесса огораживаний. По оценкам Ф. М. Л. Томсона, к 70-м гг. IX в. в Англии на долю мелких собственников приходилось лишь около 3% обрабатываемых площадей. В семейной промышленности ручные ткачи нещадно эксплуатировали детский труд. По свидетельству очевидца, малышей ставили на работу, едва они научатся ходить, и родители были для них самыми безжалостными хозяевами.

194

Но и в отраслях фабричного производства расширение числа занятых происходило прежде всего за счет неквалифицированных рабочих: женщин и детей. Оплата женского труда в 1,5—2 раза была ниже оплаты за точно такой же труд у мужчин. В фабричной текстильной промышленности удельный вес детского труда в 1840 г. составлял около 60%. В конечном счете ранние формы промышленного ароморфоза (домашняя промышленность и централизованная мануфактура) были задушены конкуренцией. В 1849 г. на 60 тыс. ручных станков приходилось уже 225 тыс. механических станков. В 1849 г. крупные предприятия в тяжелой промышленности, горном деле и текстильном производстве давали 50% и более общей продукции этих отраслей (в хлопчатобумажной промышленности — 83%). Форсированный ароморфоз машинного производства привел к резкому ухудшению условий жизни и труда в 1-й половине XIX в19. Пауперизм в Англии резко усиливался в 1815—1821 г.; 1828—1832; 1837-1842; 1846-1848; 1862-1865; 1875-1886 гг. Как же получается,— восклицал современник XIX в. Г. Фоссетт,— что чем больше богатство, накопляемое в наших городах, тем глубже, повидимому, пучины нищеты, в которой погрязает огромное множество людей?25. Немецкий экономист XIX в. Брентано так описывал восстание сельскохозяйственных рабочих 1830 г. в Англии: Непрерывно увеличивающаяся нищета привела к тому, что в Кенте, Суссексе, Бекингемшире, Беркшире, Гемпшире и Вильтшире были разрушены рабочие дома (куда загонялись безработные) и разбиты молотилки; голодающие рабочие толпами ходили по стране и требовали повышения заработной платы до 12 шиллингов в неделю. В 30-е гг. XIX в. правительственный чиновник, описывая положение в одном из английских поселков, свидетельствовал: На еду у них нет ничего, кроме жидкой овсянки и картофеля, да и этого не хватает. Между тем им приходится еще платить за квартиру, одеваться, питаться и расходовать на все то, без чего человек не может существовать. Они почти раздеты, у них нет почти никакой обстановки, в спят они вповалку на охапке соломы, не имея ровно ничего, чтобы укрыться. В 1837 г. английский публицист Уинг констатировал: В некоторых случаях дети начинают работать с пяти лет, возраст в шесть лет не является необычным, многие рабочие моложе семи лет, но наибольшее их число имеет девять лет. Современный исследователь отметил: Вероятно, жизнь н подвалах Манчестера лучше смерти в придорожной канаве в Коннемаре, хотя и немногим лучше26. Хроническое недоедание при потреблении самых дешевых продуктов стало обычным в рабочих семьях даже в периоды процветания27. В период средневикторианского процветания 1850 — 1874 гг. заработки большинства трудящихся приблизительно равнялись прожиточному минимуму. Считается, что до середины 80-х гг. XIX в. жизненный уровень масс оставался прискорбно низким. В период 1861—1914 гг. уровень 13* 195
потребления у рабочих отставал от уровня потребления у остального населения. Болезненность ломки старых структур, архаичных методов производства была усугублена стихийностью роста, его стремительностью, а также войнами, неурожаями, невыгодными условиями внешней торговли. Крайне отрицательную роль в нарастании бедствий и нищеты трудящихся масс сыграла правительственная политика28. Система вспомоществования, практиковавшаяся в Англии, в начале XIX в. признавала право каждого обездоленного на пристойное существование. Она предполагала дотации к заработкам при возрастании дороговизны или при наличии большого числа детей в семьях. Она была нацелена на предупреждение бедности путем предоставления нуждающимся работы за счет возможности заниматься надомным промыслом. Закон, принятый парламентом в 1834 г., сводил к минимуму дотации к заработку. По замыслу творцов нового законодательства, трудоспособным пауперам помощь предоставляли лишь в работном доме, где условия содержания должны были устрашать, отталкивать нуждающихся, быть хуже самых плохих условий, имевшихся вне работных домов. Отсутствие социального обеспечения со стороны государства или работодателя делало трудящихся беззащитными перед полной нищетой при безработице, болезнях, несчастных случаях и в старости. Как мы помним, реальное господство капитала над своими предпосылками воплощалось в том, что все рабочее время, находившееся в распоряжении рабочего класса, было подчинено капиталу. Для того, чтобы такой ход вещей был возможен, работник должен был быть полностью лишен собственности на орудия и средства производства. Победа машинного труда над ручным несла с собой завершение отчуждения рабочего от источников добывания средств к существованию: от земли. Переход от централизованной мануфактуры к фабрике сопровождался превращением заработной платы в главный, преимущественный и, наконец, единственный источник средств к существованию. В силу указанного обстоятельства рабочих мануфактуры, чье существование опиралось на сочетание ремесла с земледелием, следует относить к предпролетариату, в не к подлинному пролетариату. Ни у одного из многих тысяч английских фабричных рабочих нет и квадратного ярда земли, чтобы выращивать себе продовольствие, если он останется без работы и не получает заработной платы29. Итак, необходимое условие перехода к фабричному строю — это массовая экспроприация остатков земельной собственности у мануфактурных рабочих и обезземеливание свободных крестьян. Именно в экспроприацию мелких собственников вылился принцип 1а;88ег-(в;ге вопреки ожиданиям А. Смита, предполагавшего, что естественный ход вещей поможет работнику совершенно свободно выбирать себе занятие. Свобода собственности в условиях неограниченной конкуренции между собой предпринимателей и рабочих оборачивалась лишь свободой в лишении собственности большей части общества, оборачивалась свободой беспрепятственного присвоения рабочего времени трудящихся бедняков.

196

Разрушительные последствия для мелких собственников стремительного роста крупных капиталов позволили П. Ж. Прудону заявить: Собственность есть кража. Собственность,—утверждает Прудон,—есть право пользоваться и распоряжаться по своему усмотрению имуществом другого, плодами труда и прилежания других30. Теми же историческими обстоятельствами объясняется вполне определенное представление о пролетариате, широко распространенное в публицистике 30—40-х гг. XIX в. как на континенте, так и в Англии. Пролетариат — это нищий, просящий подаяние, рабочий, чья заработная плата находится в руках фабриканта и собственника капитала, к пролетариям относится мелкий арендатор, которого произвол землевладельца может так или иначе лишить скудных благ. Пролетарии — сельские бедняки, поставлявшие фабрикам кадры необученных рабочих. Типичную для того времени характеристику дает пролетарию прусский промышленник Ф. Харкорт: пролетарий — это тот, кто, не изучив ремесло, обзавелся семьей и, не умея зарабатывать кусок хлеба, производит на свет себе подобных, которые всегда готовы захватить чужое имущество и создать язву коммун. Действительно, в первой половине XIX в. как на континенте, так и в Англии происходила массовая пролетаризация трудящихся масс. Пауперизованные ремесленники, кустари, мелкие земельные собственники из числа крестьян составляли главный резерв пополнения рабочего класса. Процесс дробления крестьянских наделов, разорения и вытеснения мелких собственников из сферы аграрного производства приобретал поистине катастрофический характер. Миллионы людей не могли сохранить хозяйственную самостоятельность. Обессилевшие в борьбе с крупным капиталом, они были обречены на горькую участь работать по найму, пополняя собою очень многочисленную и широко десоциализированную общность — раннеиндустриальный пролетариат. У рекрутированных из пауперизованных слоев новобранцев крупной промышленности отсутствовали навыки к регулярному, многочасовому и однообразному фабричному труду, лишенному былой содержательности и индивидуального отпечатка. У вчерашних хлебопашцев и сельских мастеровых, кустарейнадомников отсутствовала привычка к суровой дисциплине крупного производства. Потерявшие себя и свою собственность люди испытывали чувство постоянной неудовлетворенности. Они были насильственно выброшены со своих насиженных мест, лишены определенной профессии, лишены постоянного места жительства. Отныне они могли претендовать лишь на низкооплачиваемую физическую работу и вести неустойчивое существование31.
Урбанизированные новобранцы крупной промышленности несут с собой проклятье работать без отдыха и досуга. Рост городского населения шел без соответствующего расширения коммунальных услуг и городских удобств, чудовищная нищета и грязь в бедных кварталах городов, скученность, болезни, алкоголизм — таковы были непременные эле-

197

менты жизни пролетаризированных слоев общества32. Будучи несостоявшимися, разорившимися собственниками, новобранцы промышленности ненавидели всех богатых, более или менее благополучных. Свой протест против обращения с ними как с бессловесной скотиной они выражали в слепом, анархическом, всесокрушающем бунте. Отсюда политизация масс, усиление социальной напряженности, развертывание массовых пролетарских движений. О неустроенности необученных и малоквалифицированных фабричных рабочих Дж. Гэлбрейт : писал: Они деградируют, ибо в буквальном смысле живут вне уровней и градаций, которые общество считает приемлемыми33. В 30—40-х гг. XIX в. существовала резкая грань между пролетариатом, возникающим в качестве продукта разложения среднего сословия и потому находящимся на низшем уровне благосостояния, и квалифицированными рабочими. Квалифицированные рабочие зарабатывали в 4—5 раз больше необученных и в 8—12 раз больше того, что получали работницы и дети. На металлургическом заводе отношение низшей ставки заработной платы к наивысшей находилось в пропорции 1:10. Существовало мало общего между чернорабочим, подчас неграмотным, и токарем или сборщиком машин, выполнявшим точные операции. С конца XIX в. поднимается значение квалифицированного труда в фабричном производстве. Верхние группы рабочих по уровню заработной платы и по образу жизни смыкались с нижними группами среднего слоя общества, а иногда находились даже в лучшем положении, чем торговые служащие, низшие чиновники и школьные учителя. Одновременно с возрастанием удельного веса квалифицированного труда наблюдалось выравнивание заработной платы по среднему уровню. В свою очередь, профессиональные и политические объединения рабочего класса помогли ослабить конкурентную борьбу между рабочими, остановить сокращение издержек на покупку рабочей силы владельцами капитала. Однако до середины XIX в. Англия продолжала оставаться страной невероятного разорения, скотского одичания, вымирания голодной смертью рабочих масс. Дело в том, что в условиях стихийного роста производства накопления богатства на одном полюсе и нищеты на другом выступают как взаимосвязанные процессы. Все предыдущее изложение показало, что переход к реально ставшей потенции свмовозрастания в первой половине XIX в. сопровождался тяжелейшим социально-экономическим кризисом. Более ранний ароморфоз (переход рассеянной мануфактуры в централизованную) и более поздний ароморфоз (переход централизоввнной мануфактуры в фабрику) складывались независимо друг от друга. Каждый ароморфоз функционировал сам но себе, но именно независимость действия одного и другого породила их взаимодействие на основе остро складывающегося конкурентного отношения друг с другом. Возникло такое взаимоисключение противоположностей, при котором одна противоборствующая сторона стремится отнять у другой противоборствующей стороны ее существование. По-

198

скольку возможности применения труда пауперов в фабричной промышленности не поспевали за масштабами экспроприации мелких собственников, рабочий своим трудом создал конкуренцию самому себе, в расширяющемся масштабе генерировал конкуренцию себе как члену рабочего класса. Отсюда нарастание неэквивалентности в обменных отношениях труда с капиталом. Но нарастание неэквивалентности есть поляризационное отношение, при котором возрастание одного параметра и убывание связанного с ним по противоположности другого параметра взаимно усиливают друг друга. В результате накопление богатства на одном полюсе неэквивалентного отношения вело к накоплению бедности и лишений на другом полюсе того же самого отношения. Крайне острая фаза отношения труда с капиталом возникала за счет форсированного вытеснения технического базиса ручного труда техническим базисом машинного труда. Технический базис ручного труда был обречен на устранение с исторической арены, но это устранение шло такими темпами, что дезинтегрированных элементов общественной жизни возникало больше, чем общество в состоянии было освоить или подчинить более развитому ароморфозу. Формы более высокой общественной организации функционировали среди обрывков порушенных и изживших себя производственных отношений. Строительство новых структур и разрушение старых шли рука об руку, более того, все новые и новые успехи машинного производства оборачивались все новыми и новыми потерями и утратами на стороне менее развитых общественных форм. По существу складывалось развитие акселерационного типа, но форсированное нарастание в обществе элементов нового качества было связано с многочисленными издержками социального плана, порождало деструктивные силы, угрожавшие антисистемным возмущением, т. е. социальной революцией. Нарастание противоположности между социальной дезинтеграцией и продвижением по пути все более высоких технических и социально-экономических ароморфозов осложнялось рядом обстоятельств. Неравномерное распределение в обществе материального богатства приводило к тому, что непропорционально малая доля растущего национального дохода приходилась на долю рабочего класса34. В 30-е гг. XIX в. 0,2% населения Англии присваивали 99% национального дохода. По подсчетам И. Тэнв, в 1841 г. в Англии было 16 миллионов жителей, в том числе один миллион прислуги. Семье из трех человек требовалось по меньшей мере семь человек прислуги и три лошади. На Период зрелости достигается той или иной страной примерно через шестьдесят лет после начала периода сдвига. Соответственно этому, Англия вступила в стадию зрелости в 1850-х гг. Наконец, ведущие сектора переключаются на производство потребительских товаров длительного пользования и обеспечение услуг...43. Поднимите уровень капиталовложений до такой точки, когда увеличение продукции опережает рост населения, скажем, когда уровень капиталовложений выше 10% национального дохода, и дело будет сделано44. Так Ростоу характеризует высшую стадию экономического роста. Главное назначение своей теории Ростоу видел в том, чтобы объяснить возникновение автоматического или самоподдерживающегося развития экономики. При этом он придерживался методологии многофвктор-ного анализа, но часто сбивался на объяснение в духе технологического детерминизма. ...Хотя стадии роста представляют собой экономический метод рассмотрения всего общества, они ни в коем случае не означают, что мир политики, социальной организации и культуры является просто надстройкой, воздвигнутой над экономикой и выводимой только из экономики. Напротив, мы с самого начала принимаем точку зрения... что общество представляет собой находящийся во взаимодействии организм. Несмотря на то, что экономические изменения имеют политические и социальные последствия, сами экономические изменения рассматриваются здесь как последствия политических и социальных, в также чисто экономических сил. А с точки зрения побуждений человека многие из самых глубоких экономических изменений рассматриваются как последствие неэкономических человеческих порывов и устремлений45. В этой связи Ростоу утверждает: Общие черты социальных преобразований, которые необходимы, чтобы подготовить традиционное общество к регулярному росту, достаточно знакомы. Нужно, чтобы появилась новая элита, новое руководство, которому должна быть предоставлена свобода действий, чтобы приступить к созданию современного индустриального общества46. У Ростоу получается, что для развития общества в равной степени важны и уровень капиталовложений, и размеры капитала на душу населения, и уровень развития техники, и количество производимой на душу населения продукции, и т. д. Однако для поддержки предприимчивых новаторов в области промышленности нужны крупные вложения, нужны кредиты. Различие между традиционным и современным обществом состоит просто в том, является ли уровень капиталовложений низким по отношению к приросту населения, скажем менее пяти процентов национального дохода, или же он достиг 10 и более процентов,— вот решающее объяснение, к которому прибегает Ростоу47. Итак, регулярный рост экономики и самоподдерживающееся развитие Ростоу связывает исключительно с созданием современного индустриального общества. Между тем регулярный рост в аграрном секторе Англии был обеспечен задолго до промышленной революции.

202

Сдвиг, знаменовавший переход одного из ведущих секторов экономики — аграрного — к регулярному росту и развитию в самовозрастающем режиме, был связан отнюдь не с использованием современной науки и полезных изобретений, опирающихся на ее открытия. Сдвиг развития, ограничивающего себя самое, к неограниченному развитию исторически был связан с переходом от натурального хозяйства к производству, ориентированному на меновую форму стоимости. Этапами, обеспечивающими регулярный рост экономики, служили фазы перехода от простой к сложной кооперации рабочей силы, от простой кооперации машин к развитию машинерии (historische Entwicklung dег Масhinеriе)48. Иначе говоря, сдвиг в производственных отношениях предшествовал и опережал рывок в технологическом развитии общества. Далее, должен был произойти технический переворот в сфере ручного (мануфактурного) труда, чтобы производство стало восприимчивым к достижениям науки. Даже на ступени мелкой централизованной мануфактуры возможность действительно научного раcчленения процесса производства исключалась, и развитию рассеянной мануфактуры никакая наука не требовалась. Вот почему саморегулирующийся рост исторически был связан не с наукой,— по Ростоу,— в с формой меновой стоимости, первоначально развитой торговым капиталом, как это убедительно было показано К. Марксом. Высшую стадию экономического роста Ростоу определял как период высокого уровня массового потребления, связанный с переключением на производство потребительских товаров. Исторически в Англии 1812 г. удельный вес производства средств производства (машиностроение, производство средств транспорта, химических продуктов) составил 10% всего промышленного производства, а удельный вес производства предметов потребления (текстильных товаров, готовой одежды, обуви, кожевенных товаров, мебели, пищевых продуктов)—69%. Даже в 1851 г. это соотношение составляло соответственно 11,4 и 51%, т. е. продукция легкой промышленности по своему удельному весу намного превосходила продукцию тяжелой промышленности49. Это вполне объяснимо, поскольку товары легкой промышленности в начальный период капиталистической индустриализации имеют более широкий рынок сбыта, чем товары тяжелой промышленности. Кроме того, в легкой промышленности капитал оборачивается быстрее, чем в тяжелой, в это означает, что предприятия легкой промышленности по сравнению с предприятиями тяжелой промышленности быстрее приносят прибыль. Идея Ростоу, связавшего индустриальную революцию с тенденцией экономики к регулярному росту, была подхвачена многими современными историками, увидевшими в индустриальной революции спасение человечества от демографического кризиса и многих других бед. По мысли таких авторов, благодаря промышленному перевороту народы обрели новую землю и новые небеса. Так, Э. Хобсбоум заявил: промышленная революция — это процесс, в ходе которого индустриальные общества обрели способность к постоян-

203

ному стремительному и до сего дня безграничному умножению людей, товаров и услуг, взлет в самогенерирующийся рост, вероятно, самое важное событие в мировой истории50. Столь же апологетически была интерпретирована промышленная резолюция Т. С. Эштоном. О XIX в. он выразился следующим образом: Центральной проблемой века была проблема: как накормить, одеть людей, дать занятие поколениям, намного превосходящим по численности все прежние поколения. С той же проблемой столкнулась Ирландия. Оказавшись неспособной разрешить ее, Ирландия в 40-х гг. XIX в. лишилась пятой части своего населения — эмигрировавшими, умершими от голода и болезней. Если бы Англия осталась страной земледельцев и ремесленников, она едва ли смогла бы избежать той же участи... Она была спасена — и не своими правителями, в теми, кто, стремясь, без сомнения, к собственным ограниченным целям, обладал способностями и ресурсами для изобретения новых орудий и новых методов управления производством. В наши дни (это писалось в начале 70-х гг. нашего века.— Е. Р.) на равнинах Индии и Китая живут люди, одолеваемые эпидемиями и голодом, живущие, по-видимому, немногим лучше скота, который надрывается вместе с ними днем и делит с ними жилище ночью. Такие азиатские стандарты и такие немеханизированные ужасы — участь тех, кто увеличил свою численность, не пройдя через промышленную революцию51. Итак, целый ряд авторов экономический рост, истолкованный как непрерывное увеличение реальных доходов на душу населения, однозначно связывает с промышленной революцией. Вопреки фактам, свидетельствующим, что именно машинное производство раздавило мануфактурный труд и сделало неконкурентоспособным мелкое крестьянское хозяйство, и потому ввергло миллионные массы трудящихся в пучины бедствий и нищеты, У. Ростоу представил промышленную революцию как взлет в самогенерирующийся рост, изобразил историю индустриального общества как безальтернативное движение самогенерирующегося роста, при котором каждое новое поколение может уверенно ожидать более высоких уровней производства и потребления, чем у предшествующих поколений. Так был создан миф о массовой бедности как характерной особенности одних только доиндустриальных обществ, но, как любой другой миф, он очень далек от исторических реалий.

204

Глава 9

      * * * ПЕРЕХОД К ПОЛНОМУ МЕТАМОРФОЗУ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
1. Воспроизводство материальных элементов в кругообороте и обороте промышленного капитала Общественная система, в которой живут люди, может обеспечить свою самостоятельность, только поставив себе на службу некоторое внешнее бытие — природу, а необходимый ресурс вещества и энергии, поступающих извне, человек присваивает для себя посредством трудовой деятельности. Вместе с тем масштаб развития требует, чтобы такое присвоение постоянно превосходило те начальные условия, от которых отталкивается общественная жизнь на определенном этапе своего исторического существования. Как это в принципе становится возможным? Еще Гегель настаивал на том обстоятельстве, что развитие есть извлечение из себя и выявление вовне того, что есть внутри или в себе...'. Развитие имеет место там, где некоторое производящее начало выходит за свои собственные пределы и распространяет свою активность на предметы из своего окружения. Таков человеческий труд. Его назначение — возвести стихию природы на ступень человеческой упорядоченности. Именно в процессе труда неочеловеченная упорядоченность делается очеловеченной. Для этого труд высвобождает вещи и силы природы из их прежних взаимосвязей, а вещество и энергия извлекаются посредством труда из природного материала. Вот почему любой метод производства означает определенную комбинацию труда с вещественными факторами, взятыми из природного окружения. Субъект труда затрачивает упорядоченность в одной форме для получения ее в другой форме, в свою очередь пригодной для ассимиляции или абсорбции ее человеком. Иначе говоря, труд есть не только выход вовне себя, но и возвращение субъекту труда оторвавшегося от него содержания. Назначение труда состоит не просто в том, чтобы перевести неочеловеченную упорядоченность в очеловеченную, а в том, чтобы эту более высокую упорядоченность поставить на службу субъекту труда, т. е. воссоединить разорванное содержание в новом единстве, на новой, регулярно воспроизводимой, а потому, несомненно, более прочной основе. Таким образом, за выходом действоваиия за первоначальные пределы обязательно следует оборачивание вовнедостигнутого результата на собственные

205

нужды субъекта действования, и тогда причинно-следственная последовательность событий разворачивается в обратном порядке: результат становится предпосылкой, а предпосылка — результатом. Так складывается циклическое движение самообновления, и только по ходу возвратно-поступательного движения (т. е. движения извне — вовнутрь) кладется предел неочеловеченному бытию предметов природы: вещи и силы природы становятся фактором преобразования самого носителя труда в определениях человечности этого последнего. Наступает этап восполнения затрат, которые понес человек, накладывавший печать своей деятельности на менее упорядоченное бытие природы. Созданная человеком упорядоченность возвращается к своему исходному пункту и возвращается с некоторым приращением: за счет заимствованных извне ресурсов природы. Придание бытию природы созданной человеком упорядоченности есть переход производительной способности, присущей человеку, во внешнее бытие, в форму экстерналии, а восстановление производительной способности за счет созданного ею же продукта есть интернализованное, субъективированное бытие труда. Тем самым процесс самовосстановления распределяется между двумя полюсами: формой экстерналии и формой интерналии. Смена форм выступает как результат предшествующего и условие последующего состояния труда. Будучи однажды пущенным в ход, цикл самовосстановления продолжает непрерывно действовать. Самообновление производительной способности предстает перед наблюдателем как чередующаяся последовательность фаз: смены интерналии экстерналией и наоборот. Циклическое движение самообновления допускает регулярное наращивание исходного пункта самовозобновляющегося процесса. Чтобы предмет природы превратить в положенную (произведенную человеком) экстерналию, а также для того, чтобы перевести (преобразовать) экстерналию в интерналию, труд должен затратить свои собственные ресурсы. Производительная мощь труда определяется разницей, которая складывается между затратами на полагание экстерналии и присвоенным за счет нее же содержанием интерналии, идущим на поддержание субъективной, внутренней стороны труда. Такая разница, постоянно полагаемая и накапливаемая, есть единственный источник самовозрастания производительной способности, присущей общественному человеку. Благодаря названной нами разнице производительная способность может сопоставить себя с самой собой: она сопоставляет себя в одном периоде (в фазе нолагания экстерналии) с собой в другом периоде (в фазе цола-гания интерналии) и получает объективный масштаб для сравнения исходного состояния с приходящим ему на смену: превышает ли абсорбируемое субъектом труда содержание затраты на полагание формы экстерналии или не превышает? Ведь подлинным источником производительной способности труда является увеличение власти человека над силами природы: над силами, извне противостоящими труду. Теперь, когда мы объяснили способность к самовозрастанию, прису-

206

щую труду, мы сможем объяснить способность к самовозрастанию, присущую капиталу: на жизненный цикл капитала переносится мера самовозрастания, присущая труду, встроенному в кругооборот капитала. Сам капитал есть не что иное, как единство накопленного и живого труда, для которого регулятивным принципом является движение меновой стоимости. Единство овеществленного и живого труда составляет деятельную форму капитала, его интерналию, а форма товара и форма денег служат лишь экстерналиями производительного капитала. В условиях капиталистического производства самовозрастание стоимости капитала является исходным и конечным пунктом, мотивом и целью производства. Целью капиталистического предприятия является максимизация избытка поступлений по сравнению с затратами. За счет продажи продуктов, произведенных фирмой, капиталист достигает извлечения прибыли. По существу капиталист делает не товар: в товаре он делает прибыль. Прибыль представляет собой превышение стоимости выпущенной за определенный отрезок времени продукции над стоимостью примененных за тот же срок ресурсов. В разнице между выручкой от продажи товара и затратами на его производство обнаруживает себя излишек между производительной затратой труда и других ресурсов и вновь созданной стоимостью. Вновь созданная стоимость распадается на возмещение купленной предпринимателем рабочей силы (на возмещение производительной способности работника) и прибавочную стоимость, превышающую инвестированную в рабочую силу стоимость. Этот излишек указывает на масштаб превышения содержания, генерирующего интерналию капитала (его деятельную форму) надсши валючкет в сеая дистижениъ прйдыдшщегг этапа и разворачивается на этих достижениях как на своем базисе. Тем самым на способность к самовозрастанию воздействует пережитая капиталом история развития. Итак, подлинный источник самовозрастания капитала — производительная способность работника, нанятого предпринимателем. Работая на капиталиста и под его контролем в течение определенного времени, рабочий создает гораздо большую стоимость, чем та, которая составляет эквивалент средств его существования. Вступая в производство, собственник рабочей силы должен быть в состоянии повторить завтра тот же самый процесс при прежних условиях силы и здоровья, а для этого ему должно быть обеспечено удовлетворение физических и духовных потребностей, не только текущих, а и долгосрочных. По существу воспроизводство рабочей силы состоит в воспроизводстве самого индивидуума, в поддержании его жизни. Именно этими требованиями определяется масса средств, необходимых для воспроизводства рабочей силы в течение средней, нормальной продолжительности жизни рабочего, а также рассчитанной на ее основе годовой и дневной массы необходимых жизненных средств. Заранее определенная цена рабочей силы выступает фиксированной до процесса производства стоимости. Рабочий обменивает при этом создающую стоимость деятельность по заранее определенной цене, независимо от результатов своей деятельности. Тем самым дневная стоимость рабочей силы приравнивается к стоимости дневного труда, к стоимости продуктов, созданных функционирующим трудом за отрезок времени, равный рабочему дню. Это приравнивание стоимости произведенных продуктов к стоимости рабочей силы создает иллюзию одинаковой производительности всех факторов, участвующих в производстве: земли (природы), физического капитала и главного производительного фактора — живого труда. Оплата каждого часа труда по его цене создает впечатление полной оплаты всего отработанного времени: ведь только трудясь в течение всего рабочего дня, рабочий может получить свою дневную заработную плату, а, значит, воспроизвести дневную стоимость своей рабочей силы. Увеличение или уменьшение доли рабочего в произведенном им продукте связаны с тем, что для капиталиста заработная плата представляет собою лишь одну из статей издержек производства, а для рабочих — это единственный источник существования. Давая работнику материальные средства, заработок создает ему возможность для возмещения израсходованных в процессе труда жизненных сил, для восстановления физических и умственных способностей. В то же время стоимость рабочей силы покрывается не только за счет заработной платы, но и за счет социальных выплат и услуг, рассчитанных не в зависимости от количества труда, а в зависимости от состава семьи, состояния здоровья, жилищно-бытовых условий и т. п. Целевые социальные выплаты предназначены для удовлетворения вполне определенных потребностей рабочего: для воспитания его детей, для повышения квалификации или переподготовки самого работника, для поддержания его жизни в условиях старости или болезни (инвалидности). 208 Современный этап в развитии техники предъявляет специфические требования к качеству рабочей силы. По данным опроса руководителей двух тысяч американских фирм и предприятий, на первый план вышли такие показатели: высокий уровень общеобразовательной подготовки, способность принимать самостоятельные решения, готовность к переучиванию, приобретению новых знаний, умение работать в группе, коммуникативность. Более высокая квалификация работника обеспечивает производство большей стоимости. Согласно расчетам Г. Шульца, Ч. Бенсона и других экономистов, в современную эпоху рост вклада в образование обеспечивает более половины годового прироста валового национального продукта. Не случайно годовые расходы на обучение одного ученика выросли в США за четверть века в десять раз и составили в 1985 г. 3700 долларов. 80-е гг. характеризуются повышенной активностью государства в сфере отношений труда и капитала. Практически все капиталистические страны в законодательном порядке или путем коллективных договоров уменьшили объем разрешаемых сверхурочных работ, установили 40часовую стандартную рабочую неделю (во Франции и Бельгии — 39часовую), ввели как минимум пятинедельный оплачиваемый отпуск и т. д. В странах, принадлежащих к Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), куда входят 32 государства, около 40% национального дохода комплектуется за счет изъятия из личных доходов населения. Приблизительно 28% национального дохода поступает обратно населению. 11% национального дохода составляют затраты на социальную инфраструктуру: здравоохранение, образование, жилищное строительство, общественный транспорт. 17% идут по программам социального обеспечения и социального страхования. На долю зарплаты приходится 70— 75% стоимости совокупной рабочей силы, остальная часть стоимости рабочей силы возмещается за счет социальных выплат и льгот. Понятно, что с ростом стоимости рабочей силы (за человеко-час труда) прибыль капиталистического предпринимателя уменьшается. Отсюда реакция на непомерные требования трудящихся со стороны А. С. Пигу: продажа рабочей силы выше ее стоимости есть эксплуатация нанимателей рабочими4.

Возмездная организация труда предполагает адекватность меры потребления мере труда, т. е. установление функциональной зависимости цены труда от его количества и качества. Оплата рабочей силы производится на основе фиксированной почасовой ставки. В США с 1938 г. минимальная часовая ставка зарплаты устанавливается федеральным правительством. В 1981 г. часовая ставка зарплаты была заморожена на уровне 3,35 долларов в час. Примерно так же обстоит дело во Франции и Нидерландах. В отличие от этих стран в Бельгии и Греции размер минимума ставки заработной платы определяется не государством, а национальным соглашением с профсоюзами. В Дании, ФРГ и Италии он определяется по отраслям труда с помощью коллективных договоров 14. Зап. № 135 209
между профсоюзами и предпринимателями. Во Франции молодежь от 16 до 17 лет получает 80%, а от 17 до 18 лет — 90% общенациональной минимальной ставки заработной платы взрослого работника. Существует периодичность пересмотра минимальной ставки заработной платы в соответствии с ростом цен. Цены на различные виды труда на рынке рабочей силы принимают форму тарифных ставок. Тарифная ставка есть мера цены труда определенной сложности, определенной квалификации. Раз в квартал тарифная ставка пересматривается. От неквалифицированного рабочего до ведущего инженера и менеджера максимальная дифференциация тарифных ставок согласно требованиям профсоюзов Франции должна составлять 1:5. Нормирование труда связано с использованием конкретных функциональных зависимостей заработной платы от определенных показателей. В 1898 г. английский промышленник Д. Роуэн ввел систему заработной платы, которой было присвоено его имя. В этой системе заработок рабочего при выполнении или перевыполнении им нормы исчисляется как сумма двух слагаемых: основная часть представляет собой произведение тарифной ставки на время, фактически затраченное на выполнение рабочего задания. Кроме того, выплачивается сдельный приработок или премия за сэкономленное время. С увеличением выпускаемой продукции на 1% заработная плата увеличивается либо на неизменную долю процента, либо на постоянно убывающую долю процента, так что, начиная примерно со 120% выработки рост заработков становится незначительным. Система заработной платы Роузна является однофакторной, она предусматривает зависимость заработков рабочего лишь от одного фактора — выработки в единицу времени. С 1926 г. в США применяется аналитическая оценка работ на основе так называемой оценки по заслугам. При этом установленная тарифная ставка рабочего периодически пересматривается (повышается или понижается) на основе оценки его личных качеств по ряду показателей:фактического уровня выработки, надлежащего качества работы, экономии материалов, бережного ухода за оборудованием, максимального использования рабочего времени. С 1950 г. женевская схема аналитической оценки работ предусматривает следующие факторы оценки: квалификация, усилия (физические и умственные), ответственность, условия труда. Оценка индивидуальных результатов проводится дважды в год на основании сравнения планового задания по основным показателям и фактического их выполнения. На цели повышения заработной платы по заслугам американские компании выделяют 10% фонда заработной платы. В Италии на ФИАТе при 10-летнем стаже работы и выполнении задания надбавка составляет 40% от основной ставки заработной платы. В настоящее время в капиталистических странах широко распространен метод нормирования труда с помощью микроэлементных нормативов трудовых движений. С конца 60-х гг. широкую известность получила модульная система микроэлементных нормативов, включающая

210

21 микроэлемент, она разработана австралийским специалистом Г. Хей-де. Нормативы времени на каждое из элементарных движений в этой модульной системе составляются заранее с помощью хронометражных и кинохронометражных исследований и с применением специальной аппаратуры. Расчет каждой операции производится не только по секундам, но и по долям секунды. В пооперационном определении стоимости каждого часа работы находит свое наиболее полное выражение учет индивидуального рабочего времени, затрачиваемого работником. Мы уже уяснили, что целью капиталистического предприятия является увеличение потока стоимостей. Процесс протекает таким образом, чтобы темпы роста затрат и выпуска, характерные для периода в г недель, сохранялись и впредь, начиная с периода (г+1) неделя и далее. Чтобы обеспечить постоянный поток чистых приращений выпуска в как угодно долго продолжающемся периоде, одни затраты планируются вслед за другими, одни продукты выпускаются вслед за другими. Как отмечал Хикс, существование унаследованных от прошлого ресурсов дает предпринимателям (и точно так же отдельным индивидам) основу для составления планов, которые определяют их поведение сегодня и их предполагаемое поведение в течение будущих недель5. Возможный поток прибыли задается условиями производства, исходя из имеющегося в наличии набора ресурсов. Во внимание должны быть приняты ресурсы, необходимые как для продолжения, так и для расширения производственного процесса. Все расходы, прямо или косвенно связанные с производством, составляют переменные и фиксированные (условнопостоянные) издержки производства. Первые растут вместе с ростом выпуска продукции. Таковы издержки на сырье, на увеличение фонда заработной платы. Ко вторым относятся накладные расходы, которые не зависят от объема производства и сохраняются даже при временном его прекращении. К фиксированным издержкам относятся: проценты по займам, выплата арендной платы, зарплата костяка персонала, абсолютно необходимые затраты на НИОКР и т. п. Значительная часть инвестиций в вещественный капитал (в средства производства и потребления) ориентирована на долгосрочные цели. Сюда входит приобретение капитального оборудования, строительство новых цехов, заводов, модернизация технологии, приобретение патентов. Рассмотрим в качестве модели обрабатывающую промышленность. Здесь сырье и полуфабрикаты поступают в производственный процесс извне: из добывающих отраслей промышленности. Точно та же рабочая сила наемных работников восстанавливается и формируется вне сферы производства: в актах воспитания, индивидуального потребления, в рекреативной сфере, общественным или государственным образом организованной. Закупаемое оборудование, сырье, рабочая сила составляют экстерналию производственного процесса, которой открывается цикл получения прибыли: приобретение соответствующих ресурсов составляет его первую ступень. Выпускаемая продукция образует экстерналию про-

211

изводственного процесса, которой получение прибыли завершается. Превращение экстерналии в интерналию — в соединение капитального оборудования с производительной способностью работника — в период tn составляет процесс инвестирования, а превращение интерналии в экстерналию в период tn +1* составляет дезинвестицию капитального оборудования и производственного процесса в целом. Всякие инвестиции предназначены для того, чтобы раньше или позже иметь своим результатом дезинвестиции соответствующих запасов6. Предприниматель извлечет прибыль из процесса производства лишь в том случае, если совокупная стоимость получаемого продукта будет больше, чем совокупная стоимость издержек производства: если стоимость экстерналии, произведенной за время п+1, будет больше стоимости экстерналии, приводимой в рабочее состояние за время п. Эту мысль Хикс выразил с предельной лаконичностью: Цель предприятия состоит в максимизации разницы в стоимости факторов (производства. — Е. Р.) и продуктов7. Очевидно, что изменение объема выпуска прямо связано с изменением объема применяемых предпринимателем ресурсов. Приращение в единицу времени выпуска продукции зависит от использования добавочных единиц капитализированной стоимости и от приложения различного количества единиц труда (затрат производительной способности работника) к капитализированной стоимости, либо взятой в прежних размерах, либо с использованием добавочного капитала. В свою очередь капитализированная стоимость представляет собою запас стоимости, приобретенный с помощью труда. Взятый сам по себе физический капитал не может сравнивать экстерналию tn +1 с экстерналией tn, а, следовательно, не может сравнивать себя с самим собой, его производительность может оценить лишь человек. Более того, без контакта с живым трудом физический капитал приходит в негодность. Вот почему К. Маркс подчеркивал, что на самом деле сохранение, а следовательно, и воспроизводство стоимости продуктов прошлого труда есть только результат их контакта с живым трудом. Вместе с тем очевидно, что комбинацию живого труда с накопленным нельзя активизировать далее той точки, где используются все ресурсы, задействованные в данной комбинации. Главный элемент капитализированной стоимости составляют средства труда. Они не требуют возмещения в натуральной форме после каждого производственного цикла (смены экстерналии tn +1 экстерналией tn). Средства труда функционируют в течение ряда производственных циклов, сохраняя свою натуральную форму в зависимости от срока службы. Так, если какая-то машина должна служить в течение 10 лет, то, при условии равномерного снашивания, каждый год на производимую с ее помощью продукцию переносится 1/10 овеществленного в машине труда. Материальные элементы капитального оборудова* 1 здесь эквивалентна рабочему периоду функционирования капитала.

212

ния отмирают в силу физического и морального износа. Старение материальных элементов включает механический износ, коррозию, усталость металлов, деформацию и разрушение сооружений. Поддержание уже существующих элементов капитального оборудования требует профилактических мероприятий (осмотров, наладки, смазки, промывки узлов и деталей), мелкого, среднего и капитального ремонта. Капитальный ремонт машин, механизмов, зданий, коммуникаций происходит за счет замены отдельных элементов средств труда новыми, имеющими аналогичные характеристики. В первую очередь подлежат замене менее стойкие и быстро изнашивающиеся детали. Когда выбывающие единицы оборудования замещаются совершенно идентичными новыми единицами, возмещение средств труда т на1ига не происходит на более развитой технической основе. Физически сношенное оборудование требует для своей эксплуатации больших затрат живого труда. Поэтому стоимость старых средств труда и капитального имущества в целом падает пропорционально относительному снижению его эффективности. Средства труда по мере своего износа утрачивают свою относительную полезность, а потому рентабельность их использования непрерывно снижается. Как мы помним, расширение текущего выпуска продукции возможно только за счет увеличения применяемых ресурсов. С каждым циклом производства выпуск продукции либо остается на прежнем уровне, либо без впрыскивания недостающих средств снижается, но с каждым витком, производящим вслед за первой экстерналией tn +1 вторую, третью и т. д., ресурс физического капитала непрерывно уменьшается, убывает, т. е. для своего возмещения требует дополнительных затрат. Сужение эффективности ресурса противоположно как сохранению, так и расширению потока выпуска, так в чередовании циклов производства накапливаются элементы кризиса. Кризис, возникающий из тенденции к превышению издержек над поступлениями, становится мотивом и материальной основой замены старого капитального оборудования новым. В свою очередь кризисы, которые переживают в своем жизненном цикле капиталистические фирмы и предприятия, порождают цепную реакцию перемен, ведущих за собой структурную перестройку технического базиса общества, что равнозначно замене одного технического уклада (ароморфоза) другим — более высоким. Известно, что еще в 1913 г. такие экономисты, как А. Афтальон, М. Леньор и В. Парет обратили внимание на волнообразный характер динамики экономической конъюнктуры капиталистических стран. Проанализировав динамику цен и объемов внешнеторгового оборота с середины прошлого века, все трое независимо друг от друга обнаружили крупные спады и подъемы в указанных показателях, повторяющиеся с периодичностью в 50— 60 лет. В том же году голландский марксист Я. ван Гельдерен в работе Приливная волна. Размышления над промышленным развитием объяснил этот феномен ускорениями или замедлениями самого производства, которые вызываются либо появлением

213

новых видов продукции, либо открытием новых стран и завоеванием колоний. Но наиболее глубоко указанный феномен был проанализирован в работе Н. Д. Кондратьева Большие циклы экономической конъюнктуры (1928 г.). Статистически обработав большой эмпирический материал, касающийся движения товарных цен, курса твердодоходных бумаг, движения заработной платы, Н. Д. Кондратьев пришел к выводу, что в народнохозяйственной динааике сущаствъют алитбльные, мчень глубокие и значительные по свкему$влишнию(колббатвльнъе процерсы. Согбасни Н. Д. Иондратьеву( повышарельвая аолна первогм цивла охварывадт пгриоа с 1789(по 8814(г.,$т. м. 21 лер. Пкнижателшная волйа парвобо цикла начинаерся р 1814 г. и кончаетсю в 0849 г.,!т. в. диитсу 35 лет Верь цикл авижиния"цен заваршается в 60 лет. Павышателшная волйа вшоробо цикла начинаерся*с 1849 в. и(концаетря в(1878 г.!(24 годи). Понижательная волна второго цикла начинается в 1873 г. и кончается в 1896 г. (23 года). Весь второй цикл завершается в течение 47 лет. Н. Д. Кондратьев считал, что повышательная волна третьего цикла начинается в 1896 г. и кончается в 1920 г., т. е. длится 24 года. В том же 1920 г. начинается понижательная волна третьего цикла. Волнообразное нарастание и спад конъюнктуры Н. Д. Кондратьев связывал с четырьмя эмпирическими правильностями, к которым он относил расширение мировых экономических связей, изменения в добыче драгоценных металлов и изменения в денежном обращении. Но на первое место среди всех четырех корреляций Н. Д. Кондратьев ставил смену и расширение фонда капитальных благ в их натуральном выражении. В своих объяснительных построениях Н. Д. Кондратьев руководствовался тем простым соображением, что капитальные блага выполняют свои хозяйственные функции весьма различное по длительности время. Равным образом они требуют и весьма различного времени и средств для их создания8. Одни из них функционируют без существенных трансформаций весьма короткое время. Они же требуют относительно небольших единовременных затрат для своего производства. Сюда относятся значительные массы потребительских благ, многие виды сырья и других средств производства. Другие из них функционируют более длительное время, требуют более длительного времени и более значительных затрат для их производства. Сюда относится большая часть орудий производства. Третьи — основные капитальные блага, функционирующие десятки лет, требуют значительного времени и огромных затрат на их производство. Сюда относятся такие капитальные блага, как крупнейшие постройки, сооружения значительных железнодорожных линий, проложение каналов, крупные мелиоративные сооружения и т. д. Сюда, по существу,— и это особо подчеркивает исследователь,— нужно отнести и подготовку кадров квалифицированной рабочей силы9. На соответствующие размышления Н. Д. Кондратьева, очевидно, навела марксова идея. Во всяком случае, он пишет, что если, по Марксу, материальной основой периодически повто-

214

ряющихся в каждое десятилетие кризисов и средних циклов являются материальное изнашивание, смена и расширение массы орудий производства в виде машин, служащих в среднем в течение 10 лет, то можно полагать, что материальной основой больших циклов является изнашивание, смена и расширение основных капитальных благ, требующих длительного времени и огромных затрат для своего производства. Смена и расширение фонда этих благ идут не плавно, а толчками, другим выражением чего и являются большие волны конъюнктуры10. Суть приливов и отливов в хозяйственной деятельности Н. Д. Кондратьев усматривал в том, что волнообразные колебания или колебания конъюнктуры капиталистического хозяйства (а только о нем шла речь в статистическом исследовании Н. Д. Кондратьева) представляют из себя процессы то нарастающего, то ослабевающего нарушения равновесия капиталистической системы, то усиливающегося, то ослабевающего отклонения ее от уровня равновесия. Строго говоря, утверждает Кондратьев, равновесия в капиталистической системе никогда нет. Капиталистическое хозяйство непрерывно эволюционирует, меняется. Первую повышательную волну Н. Д. Кондратьев связывал с введением технических новинок в область прядения и ткачества, с широким использованием в промышленности паровой машины. Автор концепции больших волн утверждал: перед началом повышательной волны каждого большого цикла, а иногда в самом начале ее наблюдаются значительные изменения в основных условиях хозяйственной жизни общества. Эти изменения обычно выражаются (в той или иной комбинации) в глубоких изменениях техники производства и обмена (которым в свою очередь предшествуют значительные технические изобретения и открытия). Первая (из зафиксированных) повышательная волна начинается в разгар промышленной революции и глубоких изменений в производственных отношениях прежде всего Англии, в меньшей степени Франции и других стран. В течение примерно двух десятилетий перед началом повышательной волны большого цикла (когда падает производительносп труда, сложившегося на прежней технической основе.—Е. Р.) наблюдается оживление в сфере технических изобретений. При этом авто{ специально подчеркивает: в вопросе о технических изобретениях необ ходимо различать момент их появления и момент приложения их на прак тике. Вторую повышательную волну Н. Д. Кондратьев связывает с изо бретениями в области электротехники. Среди технических новинок 01 отмечает: динамомашину постоянного тока Грамма (1870 г.), электропе редачу с постоянным током (1877 г.), электрическую сварку и ковк; (1881—1889 г.), трансформаторы (1889 г.), электропередачу переменноп тока (1891 г.), электроплавку (1892 г.). По свидетельству специалистов применение электричества с 90-х гг. привело к перевороту в моторно] технике в производстве силовых и рабочих машин. На концепцию больших волн обратил внимание И. Шумпете^

215

который в своих работах Теория экономического развития, Деловые циклы развил некоторые из идей Н. Д. Кондратьева. Центр тяжести объяснения механизма длинных циклов переносится И. Шумпетером на динамику нововведений, имеющих принципиальное значение, куда И. Шумпетер включал технические и организационно-управленческие изменения в кругообороте капитала. Согласно Шумпетеру, подъем на первых порах не является всеобщим, а возникает в одной или нескольких отраслях и сразу не затрагивает другие отрасли народного хозяйства: лишь потом он оказывает на них иное вторичное влияние. Шумпетер специально подчеркивает, что новые комбинации (нововведения) вначале не просто вытесняют, а сосуществуют наряду со старыми. Новые комбинации не возникают из старых и непосредственно не занимают их места, а появляются рядом и конкурируют со своими предшественниками. Почтовые вагоны железнодорожного сообщения не являются генетическим продолжением почтовых дилижансов. Новые комбинации осуществляются не через равные промежутки времени. Новые предприятия возникают рядом с работающими по старинке, а старые предприятия постепенно приходят в упадок. Нововведения и предприниматель-новатор — главные движущие силы длинных циклов. Отсюда то специфическое понимание капитала, которым оперирует Шумпетер: Капитал — это специфическая движущая сила, а не благо в обычном понимании этого слова. Понятие капитала характеризует процесс, метод осуществления новых комбинаций11. Когда новшество перестает быть монополией капиталиста-новатора (фирмы или союза фирм) и становится всеобщим достоянием, норма прибыли у всех падает до минимума и наступает глубокая и длительная депрессия. Сущность процесса депрессии состоит в распространении технических достижений на все народное хозяйство12. Спад — это реакция народного хозяйства на подъем. Депрессия осуществляет то, что обещал подъем: вытеснение предприятий, опирающихся в своей деятельности на старую технику. По мере падения нормы прибыли начинаются попытки внедрить в той или иной отрасли какое-то новое изобретение, либо новую систему организации производства13. Опираясь на представления Шумпетера о пучковании нововведений, которое вытягивает в гору все народное хозяйство отдельной страны или целого региона стран, Герхард Менш эмпирически показал, что около 1825, 1886 и 1835 гг. имели место мощные пучки технических нововведений, вызвавшие к жизни новые отрасли производства14. С помощью электронной вычислительной техники Д. Форрестер в 1979 г. рассчитал, что в производстве средств производства и потребительских товаров наблюдаются колебания, наступающие через 45—60 лет (то спад, то подъем). Отталкиваясь от идеи длинных волн, К. Кларк попытался дать объяснение структурному кризису капиталистической экономики, наступившему в 1971— 1980 гг. Является ли замедление мирового производства и торговли лишь результатом временных неудач, или же

216

мир находится под воздействием длинного цикла, влияние которого сохранится в течение многих лет в будущем? — вот суть проблемы по Кларку15. Выше мы уже показали, что наиболее эффективный путь максимизации поступлений по сравнению с затратами — это рост производительности труда. Производительность труда будет возрастать, если доля живого труда на единицу продукции уменьшается, доля прошлого труда увеличивается, с тем, чтобы общая сумма труда, заключающегося в товаре, уменьшилась. Такое снижение издержек производства на единицу продукции достигается повышением технического уровня производства, рационализацией технологических процессов, совершенствованием методов производства, улучшением организации труда. В результате всех этих мер происходит повышение технического строения капитала, т. е. на одно и то же количество рабочей силы за определенный промежуток времени приходится все возрастающая масса средств и предметов труда. Вырвавшееся по техническому оснащению вперед капиталистическое предприятие индивидуальные издержки производства снижает ниже сложившегося в отрасли уровня, за счет чего получает дополнительную прибыль. В качестве пионера технического или организационного нововведения оно занимает монопольное положение на рынке. Следовательно, именно тогда, когда передовое предприятие вступает в конкуренцию с массивом предприятий, работающих по старинке, рентабельность такого переоснащенного предприятия будет наиболее высокой. Но для того, чтобы обеспечить себе дополнительную прибыль, предприятие должно использовать амортизационные отчисления и другие средства уже не на текущий или капитальный ремонт, а на коренное преобразование основного оборудования, оно должно вступить в фазу капитального строительства, которое имеет технически заданную продолжительность. В этот период, когда экстерналия 1,„- приводится в рабочее состояние, другие предприятия в погоне за максимальной прибылью вступают в аналогичную фазу. Наблюдается массовый рост инвестиций в капитальное оборудование, увеличивается спрос на капитал, растет норма процента. От налаживания капитального оборудования предприниматель-новатор переходит к его эксплуатации, по мере превращения экстерна-лии 1„. в интерналию производственного процесса складывается спрос на дополнительную, соответствующим образом обученную рабочую силу. Расширение спроса на труд, применяемый вместе с новым оборудованием, приводит к сокращению резервной армии труда, к увеличению занятости, а, в конечном счете, к росту заработной платы как в самой отрасли, так и в смежных с нею областях труда. Правильно подчеркивал Н. Д. Кондратьев, что причиной больших циклов является механизм накопления, аккумуляции и рассеяния капитала, достаточного для создания новых основных производительных сил. Исходный пункт этого процесса — рентабельное инвестирование капитала в целях создания основных производительных сил и радикального пере-

217

оборудования техники'6. Иначе говоря, период повышательной волды — это период массовых реноваций. Именно потому, что реновации накапливаются постепенно, охватывая подавляющее большинство предприятий отрасли, затем перекидываясь с базовой отрасли на смежные области труда, повышательная кривая занимает столь длительный отрезок времени, захватывающий от 20 до 30 лет. При этом интенсивность появления предприятий, работающих по-новому, зависит от той скорости, с какой покидают и способны покинуть арену конкурентной борьбы предприятия, работающие но старинке. Иначе говоря, лавина новообразований должна быть подготовлена деструктивным процессом, нарастающим по экспоненте. Таким образом, победа нового над старым, триумф предприятий с новым техническим оснащением — это процесс, растягивающийся на десятилетия. Но именно тогда, когда техническое или иное новшество получает повсеместное распространение и полностью осваивает ранее неподдававшееся вторжению поле деятельности, когда оно окончательно завоевывает арену конкурентной борьбы, вместе с бесславным концом его конкурентов приходит конец его монополии: то, что было преимуществом, становится нормой, обычным уровнем технических достижений. А потому предприятия, в массовом масштабе освоившие новое техническое достижение, уже не могут претендовать на монополию в рыночных отношениях, а следовательно, не могут претендовать на монопольно высокую прибыль. Естественно, что капитал в погоне за максимальной прибылью будет отливать из сферы своего собственного перенакопления. В условиях наступающей депрессии явным перепроизводством оказывается то, что рацее полностью соответствовало спросу. Капитал из сферы производительного употребления начнет перемещаться в сферу непроизводительного (спекулятивного) употребления. Тогда относительно свободный и дешевый денежный капитал будет концентрироваться в достаточно крупных массах. Если он найдет для себя высокорентабельное производительное употребление, цикл приливной волны начнется сначала. Востребованные технические открытия и изобретения поднимут совокупное общественное производство на более высокий уровень. В этом случае,— указывал Н. Д. Кондратьев,— находят свое широкое применение накопившиеся технические изобретения, создаются новые производительные силы. Начинается общая повышательная волна конъюнктуры. Советские авторы Д. С. Львов и С. Ю. Глазьев показали, что формирование мощных пучков нововведений представляет собою по существу процесс замены одного технологического уклада другим, более эффективным технологическим укладом. Согласно Д. С. Львову и С. Ю. Глазьеву, период доминирования того или иного технологического уклада в экономической структуре общества характеризуется определенным набором базисных производств, группой лидирующих отраслей, типом непроизводственного потребления, типом квалификации работников, опирается на определенные виды энергоносителей, конструкционных

218

материалов, средств транспорта и связи. Технологический уклад охватывает замкнутый воспроизводственный цикл: от добычи природных ресурсов и профессиональной подготовки кадров до непроизводственного потребления. Смена одного доминирующего технологического уклада другим сопровождается ликвидацией большого числа технологических процессов, составляющих базис старого технологического уклада, распадом соответствующих ему производственных связей одновременно с быстрым распространением новых технологических процессов и расширением вновь возникающих производственных систем. Первую повышательную волну Н. Д. Кондратьева можно объяснить формированием такого технологического уклада, стержень которого составляла механизация текстильной промышленности. Вторая волна связана с переходом на технологию машинного производства, для которого типично производство машин машинами. Третья волна отличается доминированием электротехнического машиностроения, электрификацией общественного производства. Повсеместное утверждение названного технологического уклада и соответствующее снижение нормы прибыли ниже средней приходится на 20-е гг. нашего века. Перенакопление капитала в производствах ставшего традиционным технологического уклада, уже исчерпавшего свой потенциал нововведений, требует перераспределения ресурсов в новые технологии. Значительная часть высвобождающегося денежного капитала еще не находит массового применения в производствах нового технологического уклада. Отсюда снижение темпов роста всех макроэкономических показателей, включая показатели реальных доходов населения. Перераспределение ресурсов из традиционного технологического уклада в новый совершается вследствие падения прибыльности инвестиций в традиционные производства с исчерпанием возможностей их совершенствования и насыщением соответствующего типа общественного потребления. Страна, первая осуществившая необходимые социальные и технологические нововведения, пробивающие дорогу более эффективному технологическому укладу, инициирует новый длинноволновый подъем, становясь лидером мирового технико-экономического развития. По существу вся экономика XX в. характеризуется развитием многоукладности, когда один технологический уклад разворачикаетря рщдом(со фвоим предшественником, до конца не исчефпаврим швоис вовмож_носсей. Иннжвацаонния автивиостф, ойирашщаяря на опттныд образцш, имобрдтенмя и открытиу в сферб теьнолигичмскодо уилада, пидлеващейо в(кондчнок счате щстраненаю, макладываетсы на$иннквацаоннтю автив_носсь в"сфеше техноаогирескиго тклааа, иобившегася ареидущества по темпам самовизрастания. Шконймикв мнигоуиладаостк пркобратаеш вид пирога)с миогоулойаой йачинкой. Воспроизводство каждого из двух или более технологических укладов осуществляется автономно. При этом возможности развития нового технологического уклада ограничиваются продолжающим расширяться старым технологическим укладом. Расширение

219

ного технологического уклада накладывает социальные и экономи-ские ограничения на развитие его соперников. Технологические уклады закладываются неодновременно и неодновременно достигают критической точки исчерпания потенциала нововведений, насыщения данного та общественного потребления. На смену укладу, в котором лидирует электротехническое машиногроение, в исторической последовательности приходят технологические клады: 1) поточно-конвейерного производства, 2) химизации народного хозяйства с лидерством нефте-химической промышленности, 3) и, на-конец, самый передовой уклад, опирающийся на бурное развитие электро-ники и микропроцессорной техники. Пределов своего расширения с соответствующим падением макроэкономических показателей в развитии капиталистических стран поточноконвейерное производство достигает в 1973—1975 гг., а закат лидерства нефте-химической промышленности приходится на 1980—1982 гг. Д. С. Львов и С. Ю. Глазьев специально подчеркивают, что недостаточно активная политика со стороны государства приводит к втягиванию экономики в хронический структурный кризис и чревата растущим обнищанием соответствующей страны. По мнению авторов, ориентация на технологическую структуру странылидера обрекает страну, вступающую в гонку за лидером, на постоянное отставание. Такая стратегия не позволяет использовать преимущества отстающего в организации опережающего технико-экономического развития. Не испытывая необходимости разрушения мощного старого производственного аппарата, отстающие страны находятся в относительно более выгодном положении. Это открывает хорошие возможности для совершения технологического рывка с целью перегнать, не догоняя'7. Следует согласиться с названными авторами, что среди современных технологических укладов наиболее перспективным является уклад, ядро которого составляет электроника и информационная вычислительная техника. В сфере этого уклада происходит лавинообразное нарастание нововведений, определяющих лицо техники XXI в. В результате применения информационной техники ожидается получение следующих показателей: снижение численности рабочих и вспомогательных работ на 50%; уменьшение расходов материалов на 30—80%; повышение качества изделий на 50—60%; повышение оперативности выпуска новой продукции на 50—80%; сокращение административного персонала на 90%. Уже в 70-х гг. электронная техника легла в основу разработки, а затем широкого применения американскими компаниями энергосберегающей и ресурсоэкономной технологии. Поэтому США сумели снизить за последние 10 лет удельную энергоемкость ВВП почти на 30%, удельную материалоемкость и металлоемкость—соответственно на 20 и 16%. По некоторым оценкам,-широкое распространение микроэлектронной техники способно обеспечить в ближайшие годы повышение производительности имеющегося оборудования в 1,5—2 раза, экономию энер-

220

гии в 4—5 раз, сырья и материалов в 5—10 раз. Другое перспективное направление — овладение нанотехнологией (один нанометр — одна тысячная микрона). Хотя нанотехнология относится пока что к будущему, для подступа к ней необходимо создать производство хотя бы на микронном уровне точности. А это связано с требованием чрезвычайной чистоты в производственных помещениях, для чего уже недостаточно следить только за чистотой на рабочем месте. Пыль проникает в помещение с человеком, его одеждой. От образа жизни рабочих, их чувствительности к пыли, их личной аккуратности и культуры во многом будет зависеть успех современной индустриализации и эффект применения технологии. В сфере вновь возникающего технологического уклада по научным нормативам трудовые затраты должны быть рассчитаны полностью до начала трудового процесса. Соответствующими обстоятельствами диктуется необходимость создания единой государственной политики в области разработки и применения новой технологии в промышленности и хозяйственной жизни.
1. Оборот промышленного капитала — источник формирования и пополнения ссудного капитала
Как мы уже неоднократно отмечали, цель капиталистического производства заключается в обеспечении постоянного превышения доходов над расходами. Когда интерналия трансформируется в экстерналию tn +1 прибавочная стоимость, присоединенная к инвестированному капиталу, впервые вступает в обращение. Инвестированный капитал приобретает натуральную форму товара, поступающего на рынок, и превращается в денежный капитал. Движение капитала достигает того пункта, когда становится возможным повторение кругооборота капитала: за счет вырученных от продажи товара денег открывается возможность приобрести (купить) вещественные и личные элементы производительного капитала, необходимые для продолжения производственного процесса. При этом основная часть денежной выручки так же, как большая часть полученной прибыли, не подлежит расходованию на цели личного потребления предпринимателя: подавляющая масса всех вырученных денег подлежит вложению в дело, т. е. должна получить производительное, а не какоелибо иное употребление. Вместе с тем процесс производительного расходования денежной форм га возросшего капитала представляет собою процесс, растянутый во времени. Период превращения экстерналии tn +1 в экстерналию tn , т. е. время от реализации прибавочной стоимости до превращения денежного капитала в товарный капитал как исходный пункт следующего витка кругооборота производительного капитала составляет для первоначально авансированного капитала время обращения. Период обращения охватывает время транспортировки товаров от производителя к потребителю, хранения товарных запасов на складах и время купли-продажи. Период,

221

в который производительный капитал на каждом витке своей стоимостной формы подлежит увеличению за счет соединения рабочей силы со средствами производства, составляет время производства (куда помимо рабочего периода входит пребывание оборудования и предметов труда в качестве производственного запаса). Время обращения и время производства, вместе взятые, составляют время одного кругооборота промышленного капитала. При этом разные части основного и оборотного капиталов, или капитальных активов, за время одного кругооборота возмещаются, как мы могли в этом убедиться из предыдущего параграфа, по-разному. Предметы труда потребляются полностью в каждом производственном цикле, входят материальным веществом в изготовляемый продукт и покидают сферу производства в виде готового товара. Одновременно стоимость рабочей силы, использованной для выплаты заработной платы, а также идущей на социальные расходы по ее восстановлению, вновь воспроизводится трудом рабочих. Стоимость авансированного на содержание рабочих капитала возвращается к капиталисту одновременно с вновь созданной прибавочной стоимостью и без промедления должна быть израсходована на каждый раз возобновляемую покупку рабочей силы: ведь для работающего заработная плата единственный источник его существования, Иначе обстоит дело с другими материальными элементами основного капитала, вовлеченными в процесс обновления производственного аппарата предприятия. Поскольку средства труда сохраняют свою натуральную форму пригодной для производственных функций длительное время, их стоимость возвращается капиталисту в денежной форме только после ряда кругооборотов. Время, в течение которого авансированный капитал полностью возвращается к инвестору — предпринимателю в денежной форме, составляет время оборота капитала. У различных элементов основного капитала время оборота неодинаково: оно больше у производственных зданий и меньше у машин, а у машин больше, чем у инструментов.
Время оборота индивидуального капитала складывается из ряда индивидуальных кругооборотов, каждый из которых представляет однократную трансформацию экстерналии производственного процесса в интерналию и обратно. Если при прогрессе техники основной капитал растет быстрее, чем оборотный, то в соответствии с изменяющимся циклом жизни технических элементов основного капитала изменяется время оборота капитала. В свою очередь концентрация средств производства и рабочей силы в масштабах фирмы ведет к экономии на пассивных элементах основного капитала (здания, сооружения и т. п.). Так, в развитых капиталистических странах последнее десятилетие наблюдается высокий уровень ежегодного выбытия стоимости основного капитала: 4,5—5,1%. При этом процент выбытия для активной части основного капитала доходит до 6%. Соответственно с 1948 по 1973 г. средний возраст основного

222

капитала в США (без жилья) сократился с 18,3 до 11,5 года, а по промышленному оборудованию с 8,5 до 7,4 года. Итак, стоимость промышленного оборудования выбывает из сферы производства и принимает денежную форму, но она переходит в деньги не сразу, а по частям, накапливаясь в размерах, покрывающих весь авансированный на приобретение оборудования капитал, лишь за ряд кругооборотов. Такова специфическая особенность оборота промышленного капитала. Какие же импликации вытекают из этой специфики? Стоимость капитального оборудования закреплена в процессе производства на сравнительно большее число периодов, чем стоимость оборотного капитала. Стоимость капитального оборудования лишь постепенно приливает обратно к инвестору, принимая денежную форму. Основной капитал превращается в деньги лишь мало-помалу, по мере своего постепенного снашивания, в течение продолжительного времени. Авансированный на приобретение капитального оборудования денежный капитал сохраняет форму авансирования длительное время. Деньги, инвестированные в основной капитал, закреплены на все время оборота последнего и возвращаются лишь частями. Когда денежная форма инвестиций оказывается восстановленной, то часть денег вступает в период обращения (необходимый для возмещения оборотного капитала), а другая часть капитализированной стоимости сохраняется в денежной форме. До тех пор, пока выпуск продукции не воплощается в росте расходов на инвестирование, он обеспечивает сбережение капитала, его накопление в денежной форме. При этом предприниматель значительную часть своей прибыли не тратит, а откладывает. Когда основной капитал полностью отживает свой век \п паШга, тогда оказывается, что его стоимость существует возле него, вполне возмещенная в денежной форме. Итак, инвестирование капитала начиналось с денежной формы и вновь вернулось к денежной форме. Но оборот денег составляет лишь фазу оборота промышленного капитала: его сердцевину образует оборот не денежного, а производительного капитала. Стоимость капитального оборудования находилась в активной, деятельной форме лишь тогда, когда она принимала форму производственного процесса. Вне производственного процесса она оказывается бездеятельной, а потому утрачивает саму потенцию к самовозрастанию. Деньги, которые поступают в кассу предприятия,— это сокровище, но они находятся в праздном состоянии. Итак, способ возвращения основного капитала инвестору ведет к нарастающей бездеятельности капитализированной стоимости, капитала как такового. Между тем достаточно поместить деньги в банк, чтобы они стали приносить процент. Отсюда интерес предпринимателя, у которого накапливаются денежные суммы в бездеятельной форме, к их употреблению в заемных целях. Реализация кредитной функции денег полностью отвечает имманентной потенции капитала к самовозрастанию, которая возрождается в новой форме, отщепившейся

223

от производительного капитала как отходящего на задний план базиса. Как мы себе уже уяснили, большая часть капитализированной стоимости закрепляется в производственном процессе либо на все время оборота капитала (основной капитал), либо на один из его рабочих циклов (часть оборотного капитала, воплощенная в сырье, материалах, энергетических ресурсах). Эту закрепленную в вещественных элементах производства стоимость К. Маркс называл постоянным капиталом, а ту часть капитализированной стоимости, которая не закреплена в вещественных элементах производства и служит средством возмещения потребляемой стоимости рабочей силы, К. Маркс обозначил как переменный капитал. Специфика кругооборота производительного капитала заключается в том, что постоянную и переменную части оборотного капитала нужно возмещать in natura каждую неделю рабочего периода, а для очередной покупки предметов труда и рабочей силы предпринимателю требуются наличные деньги (деньги в ликвидной форме). Рассмотрим абстрактный пример. Допустим, рабочий период охватывает десять недель, а период обращения (когда продается готовая продукция и закупается сырье) охватывает три недели. Тогда оборотная часть вместе с присоединенной к ней частью стоимости основного капитала в течение года совершит четыре оборота таким образом, что общая сумма стоимости произведенных товаров будет равна стоимости всего совокупного капитала, входящего в производство данного года. Допустим предпринимателю требуется 10 тыс. долларов на неделю производства для возмещения постоянной и переменной частей оборотного капитала 100 тыс. долларов представляют капитализированную стоимость оборотного капитала, производительно потребляемую весь рабочий период Через 10 недель эта стоимость выходит из сферы производства и попадает в сферу обращения. С 11 недели начинается следующий рабочий период, а стоимость оборотного капитала будет возмещена лишь через три недели, когда закончится период обращения. Чтобы производство не останавливалось на три недели, у предпринимателя помимо капитализированной стоимости должна быть на руках сумма наличных денег, равная 30 тыс. долларов. Причем 10 недель этот денежный запас будет бездействовать, так как производственный процесс уже впитал в себя необходимую сумму капитализированной стоимости. 30 тыс. долларов начнут функционировать лишь с начала времени обращения, т. е. с 11 недели, первые 10 недель они будут лежать без дела. Высвобождение и бездеятельность 30 тыс. долларов повторяются 4 раза за год, захваты] период в 40 недель. Дополнительный капитал должен функционировать в качестве покупательного средства по отношению к предметам труда и рабочей силе. Для этих целей он снова и снова высвобождается на определен время самим механизмом кругооборота производительного капитала. Дополнительный капитал относится ко всему оборотному капиталу как время обращения ко времени одного из четырех оборотов в составе проиэ

224

ства данного года, т. е. как 3 к 13. Таким образом, значительная часть промышленного капитала постоянно должна быть налицо в денежной форме. Впервые соответствующий вывод сделал К. Маркс. Во втором томе Капитала он показал, что для всего общественного капитала, рассматриваемого с точки зрения его оборотной части, высвобождение капитала должно составлять правило, т. е. весьма значительная часть общественного оборотного капитала, совершающего несколько циклов оборотов, будет периодически находиться в форме высвободившегося капитала18. Далее ясно, что, предполагая все прочие условия неизменными, величина этого высвобождающегося капитала возрастает вместе с размерами процесса труда, или с масштабом производства, следовательно, вообще с развитием капиталистического производства19. Исследование капиталистического производства с помощью так называемого мультипликатора показало, что, если инвестиции имеют разовый характер, их эффект постепенно сходит на нет. Если инвестиции повторяются при каждом кругообороте доходов, мы получаем серию убывающих геометрических прогрессий, следующих одна за другой. Для постоянного роста доходов инвестиции должны повторяться при каждом кругообороте доходов в увеличивающемся масштабе. Иначе говоря, те, кто получает дополнительный доход, должны расходовать его производительно19 . Рост выручки от расширения производства предполагает капитализацию значительной части прибавочной стоимости. Очевидно, что те вещественные элементы, в которых будет воплощена капитализируемая стоимость, размеры которой увеличились, должны быть в наличии. Иначе говоря, только расширение производства на одном участке производительной деятельности общественного субъекта может обеспечить увеличение массы сырья и промышленного оборудования, производительно потребляемого на другом участке деятельности того же совокупного субъекта. В государственном или ином общественном масштабе должна существовать надлежащая пропорция между количеством труда, занятого в добыче сырья, в производстве машин и иного оборудования, и соответствующим ему количеством труда, занятого в обработке сырья, в эксплуатации машин, в использовании вспомогательного оборудования. Следовательно, кругооборот одного индивидуального капитала должен как-то стыковаться с кругооборотами других индивидуальных капиталов. Только такая стыковка, притертость между разными звеньями единой системы промышленного производства в масштабах страны, географического региона или мира в целом в состоянии обеспечить непрерывный рост капитализируемой стоимости. Впервые соответствующие пропорции были исследованы К. Марксом. В соответствии с представлениями К. Маркса, по натуральной форме, присущей совокупному общественному продукту, последний распадается на две части: средства производства и предметы потребления. Все отрасли, производящие средства производства, объединяются в первое подразделение, а все отрасли, производящие предметы личного по требления, образуют второе подразделение общественного производства Средства производства предназначены для того, чтобы стать капитальным имуществом, а продукты второго подразделения удовлетворяют личное потребление как капиталистов, так и рабочих (если принимается абстракция, что общество состоит лишь из тех и других). В абстрактной модели, разработанной К. Марксом, соотношение между I и II подразделениями таково, что для возмещения задействованного в системе двух подразделений постоянного капитала необходимо, чтобы продукт I подразделения по стоимости был равен потребленному постоянному капиталу в обоих подразделениях при простом и превосходил его при расширенном воспроизводстве. Расширенное воспроизводство в I подразделении обеспечивает накопление постоянного капитала в форме средств труда, необходимых как для I, так и для II подразделений. Предположение,— замечает К. Маркс,— допускаемое при простом воспроизводстве, а именно что I (у4-т)=11с (где с — постоянный капитал, V — переменный капитал и т—прибавочная стоимость.—Е. Р.), несовместимо с капиталистическим производством; это, впрочем, не исключает того, что в промышленном цикле за 10—11 лет общий объем производства в течение какого-нибудь одного года часто бывает меньше, чем в предыдущем году, так что по сравнению с предыдущим годом не происходит даже простого воспроизводства21. В итоге анализа своей абстрактной модели К. Маркс приходит к заключению, что первым и необходимым условием реализации совокупного общественного продукта при расширенном воспроизводстве является следующая пропорция: I (V+?v+mn)=II(с+?с), т. е. сумма первоначального переменного капитала (V), добавочного переменного капитала (?V) и лично потребляемой прибавочной стоимости (mn) I подразделения равняется первоначальному постоянному капиталу (с) и добавочному постоянному капиталу (?с) II подразделения. Как заметит позже И. Шумпетер: ...К. Маркса от современных ему экономистов и от его предшественников отличало именно понимание экономической эволюции как особого, обусловленного самой экономическои системой процесса22 . Итак, в конечном счете расширенное производство ведется за счет прибавочной стоимости. Ведь для того, чтобы купить излишек средств производства в I подразделении, предприниматели II подразделения должны на соответствующую сумму капитализировать часть принадлежащей им прибавочной стоимости. Иначе говоря, денежная форма дохода, извлеченная предпринимателем из сферы обращения и тем самым ответвившаяся от промышленного цикла возмещения постоянного капитала, должна быть использована производительно, а деньги (с некоторым приращением) вновь будут запущены в циркуляцию промышленного капитала. Однако, если прибавочной стоимости предстоит функционировать

226

в качестве капитала, будет ли она употреблена на расширение старого или на основание нового предприятия, она должна достигнуть известной величины. Ведь очевидно, что суммы, накопляемые из прибавочной стоимости, остаются длительное время недостаточными для того, чтобы превратиться в самостоятельный капитал. Таким образом, капитал, высвободившийся из оборота производительного капитала в денежной форме дохода, на длительный период отстраняется от дальнейшей циркуляции. Его производительное употребление будет отсрочено, и эта отсрочка может порядком затянуться. По указанной причине собирающийся в руках предпринимателя денежный запас неизбежно будет возрастать. Следовательно, оборот капитала постоянно пополняет сберегаемый промышленным капиталистом денежный запас, составляющийся не только из амортизационных отчислений, не только из резерва ликвидных денег, но и из части прибыли, предназначенной к последующему инвестированию. Денежные суммы, систематически накапливаемые промышленным капиталистом, определяются соотношением между размерами капитала, производительно потребляемого, и отколовшейся от него денежной формой, впитавшей в себя реализованную прибавочную стоимость. В руках промышленного капиталиста накапливаются деньги, которые только что прошли через стадию увеличения стоимости и вновь стремятся сделаться денежным капиталом. Они извлекаются из кругооборота капитала потому, что выпуск готовой продукции опережает расходы предпринимателя на возмещение капитального оборудования и другие статьи текущих расходов. Так, в 1975 г. амортизационные отчисления нефинансовых корпораций США составили 97,2 млрд долларов. Будучи соответствующим образом акктмулированы,(эти суммы ниходфтся на банковских счетах до момента(обновлеиия кборудоввния и исполшзуются аля иреаоставледия долгисроцных ссув. В свяви с несмвпадением мимента пвлучбния выршчки(от иродджи шоваров с моиентим закупаи сурья марериалов томлива вырвобкждадтся(в дбнежмой рорма часть вборитного капитала. Накмнец зничитвльнсе данеждые суммы наиаплаваюрся иа схет извликаеной в прицесше произ_водства прийавоцной стоимосши. Г 1906 г* нераспреддленная, т. е. не выплаченная акционерам прибыль американских нефинансовых корпораций составила 56,4 млрд долларов. Эти суммы образовали устойчивый остаток на текущих счетах промышленных корпораций. Но если деньги не получают производительного употребления, они могут получить финансовое употребление. Наиболее распространенным способом финансового употребления денег является кредит. Когда один индивидуальный капиталист совершил серию продаж, другому пришло время закупить крупную партию сырья, материалов, оборудования. Таким образом, в процессе общественного воспроизводства на одних участках временно высвобождаются денежные средства, на других — временно возникает дополнительная потребность в них. Спрос на недостающие суммы наличных денег может быть удов- 15* 227 летворен посредством коммерческого кредита, который предоставляется одними функционирующими капиталистами другим в виде продажи товаров с отсрочкой платежа. Для расчетов предприниматели вместо наличных денег используют долговые обязательства — векселя, которые могут передаваться их держателями другим лицам в уплату за приобретаемые товары. С помощью кредита временно свободные денежные капиталы, доходы и сбережения сначала превращаются в товарные деньги (К. Маркс), а затем в ссудный капитал и вновь вовлекаются в кругооборот промышленного капитала, обеспечивая прибыль капиталистам. Кредит обеспечивает непрерывность процесса капиталистического производства. Маркс отмечал, что ...различия в продолжительности оборота составляют одно из материальных оснований для различных сроков кредита23. Аккумуляция временно свободных денежных капиталов и части доходов населения, превращение их в капитал происходит на рынке ссудных капиталов, который включает денежный рынок (краткосрочные ссуды) и рынок капиталов (среднесрочные и долгосрочные ссуды). Ссудный капитал мобилизует праздные денежные накопления и превращает их в функционирующий капитал. К. Маркс специально обращал внимание на то обстоятельство, что капитал проявляет себя как капитал, увеличивая свою стоимость. Продукт капитала есть прибыль. Возвращение капитала к своему исходному пункту есть вообще характерное движение капитала, поскольку он совершает весь свой кругооборот. Поэтому владелец денег может ссужать их как капитал, как нечто такое, что обладает свойством возвращаться к своему исходному пункту, сохраняться и возрастать как стоимость в том движении, которое оно совершает. Отсюда потребительная стоимость ссужаемых денег — это их способность функционировать в качестве капитала и в качестве такового производить при средних условиях среднюю прибыль24. Денежная ссуда отчуждается под условием, что по истечении известного срока она, вопервых, возвратится к своему исходному пункту (к кредитору), и, во-вторых, возвратится как реализованный капитал, реализовав свою потребительную стоимость, свою способность производить прибавочную стоимость. Авансированный в денежной форме капитал процессом кругооборота снова возвращается к промышленному капиталисту в денежной форме. Но так как при расходовании капитал не принадлежал предпринимателю (он представляет заемную сумму), то и при возвращении он не может принадлежать предпринимателю. То обстоятельство, что этот капитал прошел через процесс воспроизводства, не может превратить его в собственность промышленного капитала. Исходный и конечный пункты — отдача и возврат капитала, отданного в ссуду,— представляются движениями, совершающимися при посредстве юридических сделок, происходящими до и после действительного движения капитала. Некоторые товары по самой природе своей потребительной стоимости могут быть даны

228

в ссуду лишь как основной капитал, например, дома, суда, машины. Кредитор получает периодически процент и часть потребительной стоимости самого основного капитала, эквивалент периодического износа. Если ссуженный капитал — капитал оборотный, то и он возвращается кредитору точно так же, как притекает, обратно оборотный капитал. Таким образом, одна и та же денежная сумма используется в качестве капитала и кредитором и заемщиком. Очевидно также, что одна и та же сумма денег может многократно ссужаться, обслуживая оборот ссудного капитала. Тем самым для всей группы промышленных капиталистов урезается денежный запас, пребывающий в праздном состоянии. Кредитом бездеятельный капитал сводится к минимуму. Соответственно расширение кредита делает возможным расширение обращения за пределы того базиса, который составляют наличные деньги. При посредстве кредита наличный денежный капитал функционирует в более крупном масштабе, чем при отсутствии кредита. Денежный капитал, выделившийся из кругооборота одного индивидуального капиталиста, поступает в распоряжение другого индивидуального капиталиста. Периодическое высвобождение капитала, временно находящегося в праздном состоянии, создает существенную предпосылку для развития кредитных отношений. Всякое высвобождение денежной суммы из оборота промышленного капитала означает, что при посредстве кредита она может быть употреблена на иные производительные цели, вне оборота того индивидуального капитала, из которого она выделилась. С переходом к более высокому органическому составу капитала возрастает масса денег, временно оставшихся без занятия. Отсюда увеличивающийся масштаб предложения на рынке ссудного капитала. Но одновременно возрастает и спрос на кредит. Поэтому обращение векселей увеличивается. Оно должно увеличиваться, раз возрастает товарная масса, входящая в сферу обращения. Возникает необходимость в особых учреждениях, которые в состоянии собрать векселя разных индивидуальных капиталистов и сопоставить их друг с другом. Эту функцию берут на себя банки. Коммерческий кредит банкир заменяет банковским кредитом. Вместо промышленных и торговых векселей банкир выпускает свои собственные. Деньги в качестве вкладов притекают к банкам, которые теперь могут сальдировать ими свои балансы. Замена коммерческого векселя банковским делает кредит более эластичным, расширяет его масштабы, повышает обеспеченность. Банки гарантируют кредитоспособность заемщиков. Банковский кредит преодолевает сравнительно узкие границы коммерческого кредита, так как он не ограничен направлением, сроками и суммами кредитных сделок в тех размерах, которые присущи коммерческому кредиту. Коммерческий кредит обслуживает лишь обращение товаров, банковский — и обращение товаров и накопление капитала. Наиболее распространенная кредитная операция — учет векселя. Она состоит в том, что держатель векселя продает его банку, в резуль-

229

тате чего право собственности на вексель (и вытекающее отсюда право получения денег по нему) переходит к банку. Предъявителю векселя выплачиваются наличные деньги или же перечисляются денежные средства на его текущий счет (за вычетом учетного процента). В результате замены коммерческого кредита банковским преобладающая часть ссудного капитала концентрируется в крупных кредитнофинансовых учреждениях (банках, страховых компаниях, сберегательных институтах, компаниях потребительского кредита и кредитных кооперативах) и в государственных кредитно-финансовых организациях (министерствах финансов, казначействах, государственных банках). Концентрация и централизация производства, высокие темпы обновления основного капитала, развитие новых отраслей, связанных с осуществлением современной научно-технической революции, вызвали огромный спрос на ссудный капитал. По данным американской статистики, предложение ссудного капитала в 1975 г. распределялось следующим образом: 49,1 млрд долларов предлагалось сберегательными учреждениями США, 27,6 млрд долларов — коммерческими банками, 39,3 млрд долларов — страховыми компаниями и пенсионными фондами. Страховые корпорации и пенсионные фонды, собирая долгосрочные сбережения населения, господствуют в финансировании различных сфер экономики путем выпуска облигаций. Коммерческие банки, аккумулируя на короткие сроки денежные средства фирм, предприятий и населения, предоставляют основную массу краткосрочных и среднесрочных кредитов, а также контролируют вложения ссудного капитала в государственные ценные бумаги. Инвестиционные банки предоставляют долгосрочные ссуды (на период до 20—25 лет). 3. Рост рынка товаров и ценных бумаг — продукт и предпосылка самовозрастания капитала Переменные и фиксированные издержки производства (о которых шла речь в первом параграфе) на разных предприятиях одной и той же отрасли промышленности составляют разную величину. Они зависят от большей или меньшей эффективности использования промышленного оборудования, от отношения капиталовооруженности и производительности труда на данном предприятии, от масштаба обновления основного капитала, а также от таких экзогенных факторов, как динамика цен, прибылей, процентов. Продукция промышленного предприятия должна быть не только произведена, но и продана, поэтому действительная стоимость товара будет зависеть как от условий производства, так и от условий его реализации. Индивидуальная стоимость есть всегда относительная величина. У пионера и аутсайдера предпринимательской деятельности разные возможности удовлетворить платежеспособный спрос потребителя, но характер и глубина этих возможностей могут быть выявлены лишь посредством состязания, открытой борьбы за потребителя, полем развертывания

230

которой служат рыночные отношения. Именно на рынке будет обнаружена пропорциональность (или отклонение от необходимой пропорции) распределения труда (живого и накопленного) между предприятиями разной эффективности. Здесь же, на рынке, у предпринимателя открывается перспектива приобрести или потерять рыночное ажио, выражающееся в приросте индивидуальной стоимости товара за счет перераспределения совокупной прибавочной стоимости, произведенной в рамках отрасли, взятой как целое. Только рынок опосредует взаимосвязь между начальным и конечным моментами процесса воспроизводства на отдельном промышленном предприятии, обеспечивая его продолжение от недели к неделе. Чтобы экстерналия t (п+1) превратилась в интерналию tп', производитель товара должен занять определенное место на рынке, которое прямо будет зависеть от ценовых характеристик выпускаемой им продукции. В свою очередь, место товара на рынке зависит от соотношения издержек производства у данного производителя с издержками производства всех других производителей и — более опосредованно — от соответствия общественной потребности в продуктах соответствующего количества и качества. Сокращение издержек производства и рост его масштабов определяет величину сбыта товара и способствует удешевлению последнего. Рыночная стоимость товара будет складываться по-разному в зависимости от характеристик той подавляющей массы товаров, которая поступает на рынок. Если на рынке будут преобладать производители с низкими издержками производства, то рыночная стоимость будет тяготеть к индивидуальной стоимости товаров, произведенных при лучших производственных условиях. Если на рынке — в противовес первому случаю — задают тон производители с высокими или средними издержками производства, то рыночная цена будет колебаться вокруг цены производства, складывающейся на мало или среднерентабельных предприятиях. Вместе с тем борьба за потребителя означает конкурентные отношения между производителями товаров одной и той же отрасли производства. Наряду с эндогенным фактором (сокращением или возрастанием издержек производства) на рыночную стоимость влияют экзогенные факторы, среди которых решающее значение принадлежит соотношению между спросом и предложением. Предложение (количество товаров, выбрасываемых на рынок) находится в прямой зависимости от цены, а спрос — в обратной. Когда предложение чрезмерно превышает спрос, рыночная цена понижается, отклоняясь вниз от стоимости. Удешевление товаров означает выгоду для покупателей, но оборачивается убытками для продавцов, т. е. производителей. Но убытки распространяются прежде всего на мало- и среднерентабельные, а не на высокорентабельные предприятия. Таким образом, спрос заставляет предложение приспосабливаться к требованиям рынка, видоизменяет структуру товарного предложения в соответствии с общественной потребностью. С другой стороны, повышение цены стимулирует расширение предложения, но ограничивает рост спро-

231

са. Колебания спроса и предложения вызывают в свою очередь колебания уровня цен. В результате колебания спроса и предложения новое состояние временного равновесия получается отличным от того, которое устанавливалось в пункте первого выхода товара на рынок. Таким образом, приведение спроса в соответствие с предложением есть процесс, растянутый во времени. Этот процесс движется противоречием между постоянно возникающим равновесием и все новыми и новыми отклонениями от раз достигнутого состояния. Построим самую простую модель внутриотраслевой конкуренции. Допустим, что Р — средняя цена производства в группе предприятий со средними условиями производства. Цена производства есть цена издержек, взятая вместе с прибавочной стоимостью, произведенной трудом рабочих и ничего не стоящей в денежном выражении предпринимателю*. Обозначим денежные издержки производства (вместе с прибылью) буквой С (от англ. соst — затраты) и допустим, что у среднерентабельных предприятий издержки производства превышают С на какую-то величину X, а у высокорентабельных предприятий они опускаются (или могут опускаться) ниже среднего значения до той же величины X. При этом отклонение цены производства на стороне одной группы предприятий полностью погашает отклонение цены производства в противоположную сторону у предприятий соответствующей группы (т. е. наименее рентабельных). Следовательно, дело выглядит таким образом: {I (С+Х)+ПС+Ш (С-Х)}3=С, где С — средневзвешенное значение издержек производства, причем С — Х"С, а С+Х"С. В обратной зависимости от минимизации средних издержек в каждый конкретный момент времени происходит рост рыночных ажио у высокорентабельных предприятий. Ведь ажио равно разнице между рыночной ценой и фактическими издержками производства на данном предприятии (в денежном выражении оно равно величине X, на которую сокращены денежные затраты, достаточные для высокопроизводительного функционирования передового предприятия). При этом ажио, полученное от продажи единицы продукции, должно быть умножено на весь объем выпуска соответствующего товара. Поскольку непосредственной целью капиталистического предприятия является получение прибыли, предпринимателя в первую голову будет интересовать отношение рыночной цены к издержкам производства.

* В соответствии с делением валовых издержек производства на постоянные и переменные, введенным Дж. Б. Кларком, к постоянным (фиксированным) из держкам относится вклад капитала в конечный продукт, которому в точности соответствует доход капиталиста. Следовательно, в постоянных издержках предприятие уже получает необходимую ему прибыль.

232

Итак, рынок решает задачу уравнивания разных условий производства таким образом, что вырабатывает единый масштаб, которым измеряется деятельность как недостаточно, так и высокорентабельных предприятий, и этим масштабом, который прилагается к любому предприятию, служит рыночная цена. Если эту задачу уравнивания выразить графически, то для среднего предприятия рыночная цена будет лежать в точке перегиба, фиксирующей тот пункт, начиная с которого изменение издержек производства приводит либо к возрастанию ажио (при минимизации издержек), либо к падению ажио (при максимизации издержек). Иначе говоря, вероятность действия сил противоположной направленности будет лежать либо выше, либо ниже точки перегиба, а поток прибылей, сокращаясь на одной стороне, будет возрастать на противоположной. Так как отклонения от равенства имеют противоположный характер и так как они постоянно следуют друг за другом, они взаимно уравновешиваются благодаря противоположности их направления, благодаря их взаимному противоречию. Однако результат этот получается лишь как средняя уже истекшего движения и лишь как постоянное движение их противоречия24. При этом, чем большее число единиц продукции поставляется на рынок предприятиями одной и той же отрасли промышленности, тем больше возможность уравнивания отклонений и приближения действительных средних результатов к статистически ожидаемым. Как подчеркнул К. Маркс, конкуренция устанавливает общую товарам данного рода стоимость не путем выравнивания прибылей внутри отдельной сферы производства. Наоборот: конкуренция выравнивает здесь различные индивидуальные стоимости, в одинаковую, равную, лишенную различий рыночную стоимость тем именно путем, что она допускает различия между индивидуальными прибылями, прибылями отдельных капиталистов и их отклонения от средней нормы прибыли данной сферы. Она даже создает эти отклонения путем установления одной и той же рыночной стоимости для таких товаров, которые произведены при неодинаково благоприятных условиях производства — (стало быть, при неодинаковой производительности труда) и которые, следовательно, представляют индивидуальные, неравновеликие количества рабочего времени25. Теперь нам остается ответить на вопрос: откуда берется та премия, которую получают высокорентабельные предприятия? Их рыночное ажио представляет собой простой вычет из прибыли малорентабельных предприятий. У производителя, лишенного преимуществ в конкурентной борьбе, выкачивается неоплаченный прибавочный труд. Тем самым выигрыш одних производителей оборачивается проигрышем других, т. е. происходит скрытое перераспределение рабочего времени между производителями одной и той же отрасли хозяйства. Следовательно, только при посредстве рыночных процессов излишек стоимости может быть уничтожен или изъят у предпринимателя-аутсайдера. Ведь рыночная стоимость товара в процессе обмена выражает совсем иную величину, чем мера первона-

233

чальных затрат живого и накопленного труда. Содержание кристалла труда на отдельном предприятии изменяется, но оно изменяется потому, что издержки производства разных предприятий приводятся в связь между собой. Уравнение, в котором издержки одного предприятия соотносятся с затратами других предприятий, становится иным и соответственно изменяется распределение совокупного общественного труда, приходящегося на долю каждого изделия, фигурирующего на рынке как товар. Это только в условиях простого товарного хозяйства продукты труда могли обмениваться по ценам, близким или совпадающим с индивидуальными трудовыми затратами. Неразвитость технического базиса и абсолютное преобладание ручного труда приводили к тому, что условия производства в различных сферах хозяйственной деятельности были примерно одинаковыми и не изменялись в течение значительных отрезков времени. Вследствие этого товарообмен достаточно часто осуществлялся пропорционально затраченному труду. Однако промышленная революция внесла существенные коррективы в этот процесс. Привилегированное положение производителя, снижающего издержки производства раньше всех остальных, позволяет находящемуся в таком уникальном положении предприятию получать дополнительную прибыль. В результате на современных капиталистических рынках происходит переплетение элементов конкуренции и монополии, а там, где производитель приобретает монополию на рынке, он в состоянии удерживать на определенное время рыночную цену выше цены производства. В таком случае низкий уровень издержек практически не отражается на цене товара, уплачиваемой потребителем: потребитель переплачивает за свою покупку. Предпринимательская прибыль производителя, реализовавшего пионерское решение, приводящее к резкому уменьшению издержек производства, включает в свой состав монопольную прибыль, формирующуюся за счет изъятия прибыли у предприятий-аутсайдеров. Вот почему производителю, добившемуся определенных рыночных преимуществ, становится выгодным навязать конкуренту меньший уровень дохода, но не убирать его с арены борьбы окончательно. В этих условиях разорить конкурента — означает уничтожить имеющийся в наличии дополнительный источник прибылей, что представляется малоперспективным занятием. Поскольку повышение прибыльности своего предприятия происходит за счет доходов других предприятий, целью производителя становится стремление присосаться к доходам все возрастающей массы конкурентов. Понятно, что чем на более развернутый круг производителей налагается такая скрытая дань, тем менее она заметна. Но из массы, соответствующей дани, складываются круглые суммы валового дохода предприятия, оказавшегося в исключительно привилегированном положении. Точно так же для сохранения элементов монопольной прибыли может оказаться выгодным договориться с конкурентом (или конкурентами) о разделе сферы сбыта. В любом случае форсирование предложе-

234

ния привилегированным предприятием оказывается эффективной рыночной политикой, означающей выход на новые рубежи сбыта продукции в масштабах отрасли, производящей аналогичные товары либо внутри страны, либо за ее пределами. Это стремление поживиться за чужой счет в конечном счете наталкивается на тенденцию противоположного характера. Та минимизация издержек производства, которая вначале была прерогативой наиболее передовых предприятий, из исключения становится правилом. Предприятий с низким уровнем издержек становится все больше и больше, пока они не начнут доминировать в данной отрасли производства. Поскольку пропорция малорентабельных, среднерентабельных и высокорентабельных предприятий в отрасли изменяется в пользу последних, величина С—Х становится тем регулятором, к которому будет тяготеть рыночная стоимость товаров. Равновесие между спросом и предложением, нарушенное форсированным предложением высокорентабельной продукции, восстановится на новом уровне перераспределения уже имеющейся в наличии стоимости. Диалектическое движение: равновесие — нарушение равновесия — новое равновесие — вновь восторжествует через серию колебаний в разные стороны. Итак, как мы могли убедиться, величина индивидуальной стоимости товара изменяется как за счет эндогенных, так и за счет экзогенных факторов, причем вклад экзогенных факторов, отклоняющих индивидуальную стоимость в сторону средне-взвешенной величины, может оказаться решающим. Цена производства, модифицированная рыночными отношениями, интегрирует собой суммарный вклад как эндогенных, так и экзогенных факторов. После того, как мы рассмотрели экзогенные факторы, на эндогенных факторах следует остановиться особо. На первое место среди них следует поставить так называемый синергический эффект, формула которого имеет парадоксальный вид: дважды два равно пяти (2Х2=5). В чем тут дело? Всякое производство представляет собой систему элементов, функционирование которых должно быть строго согласовано между собой. Мера согласованности предполагает, что разнонаправленность в действии разнородных элементов вытесняется более высокой упорядоченностью, все элементы которой подчинены одному и тому же ритму воспроизводства, который взаимно усиливает, а не ослабляет совместное действие всех наличествующих элементов в достижении общего, а, значит, высокопродуктивного эффекта. При этом сложение разноименных сил дает больше, чем сложение одноименных сил. Таким образом, организация производства, реализующая синергический эффект, эквивалентна экономии затрат, или энергосбережению. Таким образом, мера упорядоченности (а, следовательно, производительности) хорошо организованного труда может быть на порядок выше меры упорядоченности труда,

235

ориентированного лишь на количественные показатели: тот же набор факторов производства, ту же численность рабочей силы и т. п. Повторим еще раз: как правило, синергический эффект от интеграции многообразия выше синергического эффекта от интеграции однообразия: ведь эффект первого рода дает многократно умноженную экономию сил. Одним из направлений достижения синергического эффекта является создание оптимальных по размерам предприятий, обеспечивающих необходимое сокращение издержек производства. Этим целям, как правило, служит укрупнение предприятий. С увеличением размера предприятия возрастает выработка на одного рабочего в натуральном выражении. Соответственно сокращается доля заработной платы в общей стоимости применяемого ежегодно капитала. Так, в материальном производстве США за 1965—1981 гг. она сократилась с 29,7 до 23,б%27. Одновременно имеет место понижение цены отдельного товара за счет раскладывания вновь присоединенного труда на большую массу продуктов, бросаемых в обращение. При расширении размеров выпуска наблюдается ускорение окупаемости капиталовложений в оборудование и затрат на НИОКР, имеет место более экономное использование материалов. Снижению потерь времени и затрат служит рациональная стыковка отдельных звеньев производства и обращения. Одновременно кумулятивный рост объема производства соответствует формированию предложения. Благодаря увеличению выпуска продукции возрастает валовая сумма прибыли, полученная при средней или даже низкой норме прибыли, господствующей в отрасли. Так, по данным канадских специалистов, минимальным уровнем капиталовложений для налаживания эффективного производства сельскохозяйственных тракторов в условиях Северной Америки считается 259 млн долларов, а минимальная производственная мощность предприятия — 90 тыс. штук в год, причем это дает снижение издержек производства на единицу продукции на 18% по сравнению с годовым выпуском тракторов28. Минимальная эффективность сборочного предприятия в автомобильной промышленности оценивается в 200—250 тыс. штук легковых машин. Не случайно поэтому на протяжении 30—40 лет средний размер предприятия в автомобильной промышленности увеличился в 4 раза . В среднем для отраслей обрабатывающей промышленности удвоение выпуска обеспечивает снижение удельных затрат на 10% и рост эффективности на 40%. В производстве бытовых электроприборов удвоение выпуска дает снижение затрат на 15%, в электронике — на 25—30, в производстве интегральных схем — на 27,6% (См. 30). В течение 1964—1975 гг. цены на единицу продукции уменьшались на 27,4% при каждом удвоении объема выпуска. За этот же период годовой выпуск интегральных схем увеличился с 2 млн до 1375 млн единиц, а цены (в долларах 1972 г.) снизились более чем в 40 раз31. Согласно недавним оценкам, экономия на масштабе, полученная в результате экономической интеграции в рамках ЕЭС, привела к росту эффективности ис- пользования производственных ресурсов в основных европейских странах на 12%32. Достижения науки и техники позволяют сейчас сочетать высококвалифицированную специализацию на сравнительно больших или малых участках производства с увеличением дифференциации продукции в рамках этой специализации. Специализация осуществляется по разным параметрам, видоизменяясь от продуктовой к подетальной и функциональной, или сосредоточиваясь на разных типоразмерах, либо на разных экономических классах продукции. Возникает специфическая специализация в форме технологической грозди, решающей технически и технологически однотипные задачи для совершенно разных видов производства33. В связи с резким возрастанием объема инвестиций, обеспечивающих необходимую рентабельность, в XX в. индивидуальный (семейный) капитал уступает место корпоративному капиталу, т. е. индивидуальная собственность вытесняется коллективной собственностью организа-ционнообъединенных между собой капиталистов. Формой корпоративного капитала становится акционерное общество, состоящее из крупных акционеров, владельцев контрольного пакета акций, и массы мелких держателей акций. Акция представляет ценную бумагу, подтверждающую долевое участие в собственности корпорации и тем самым представляющую титул собственности, обеспечивающий владельцу получение определенного дивиденда. В настоящее время стало считаться само собой разумеющимся выплачивать дивиденды, равные примерно 10% номинальной стоимости акции. Эмиссия акций корпорацией-учредителем стала основным средством увеличения капитала, необходимого для проведения долгосрочной инвестиционной политики. Кроме акций, корпорации выпускают облигации, выплачивая по ним ежегодно твердый процент. Курс ценных бумаг на бирже определяется как капитализированный дивиденд, т. е. равняется сумме денежного капитала, которая, будучи отдана в ссуду или положена в банк, даст доход, равный дивиденду. Для индивидуального акционера объективным критерием эффективности капиталовложений является доход от дивидендов. Акции он покупает потому, что, сравнив уровень дохода от дивидендов с процентом по вкладам и доходом от облигаций, он приходит к выводу, что иметь акции выгоднее. Например, если акция номинальной стоимостью в 100 долларов дает дивиденд, равный 10 долларам, а норма ссудного процента равна 2%, то курсовая цена будет равна (10Х 100:2) — 500 долларов. При ставке ссудного процента, равной 5, курсовая цена каждой акции с номиналом 100 долларов будет равна 200 долларам (10Х100:5). Продав эту акцию по рыночной котировке, корпорация получает не только номинал, но и наценку. Соответственно на величину последней возрастает и ее собственный капитал. Если учреждается компания с капиталом в 1 млн долларов, то при ставке ссудного про-

237

цента, равной 5, компания выручит от продажи акций 2 млн долларов: 1 млн долларов составит так называемая учредительская прибыль, которая поступает в резервный фонд компании. Естественно, что корпорации стремятся получить как можно большие наценки и оставить поступившие средства у себя. Тем самым корпорации форсируют прирост капитала. При таком положении дел рост богатства многочисленных индивидуальных акционеров систематически отстает от роста богатства корпораций. Более того, такая система предопределяет переход от капитализма, где господствуют отдельные лица или семьи, к капитализму корпоративному. В производственной деятельности возникает контроль, в основе которого лежит собственность корпораций, а не собственность, представленная активами отдельных лиц. Одновременно происходит разделение капитала на производительный (деньги, средства производства, готовые товары) и спекулятивный (ценные бумаги — акции, облигации). Индивидуальный акционер является частным собственником лишь спекулятивного капитала, в то время как производительный капитал функционирует в качестве собственности корпорации. Разрыв в курсовой цене акции и ее номинальной стоимости свидетельствует о том, что капитал-собственность начинает жить собственной обособленной жизнью, в какой-то мере независимой от жизни капитала-функции (производительного капитала). Если курс акции автомобильной корпорации Дженерал моторс при номинальной стоимости акции 1,66 доллара достигал в некоторые годы 50 долларов за акцию, то это явный показатель того, что спекулятивный капитал берет верх над производительным капиталом. Наряду с рынком товаров появляется рынок ценных бумаг, и этот рынок диктует свои законы. Деньги, бросаемые на рынок ценных бумаг и вновь извлекаемых из актов куплипродажи, приобретают добавочную потребительную стоимость. Их потребительная стоимость состоит как раз в той прибыли, которую они производят, будучи превращены в капитал-собственность. Деньги как форма всеобщего богатства, подчеркивал К. Маркс, не способны ни к какому другому движению, кроме количественного: они могут лишь множить себя. Когда капитал положен в качестве денег, то эта стоимость,— замечает К. Маркс,— является здесь собственной стоимостью капитала, т. е. мерой его самовозрастания (курсив наш. — Е. Р.)34. Потребительной стоимостью денег становится здесь то, что они создают меновую стоимость, большую меновую стоимость, чем та которая содержится в них самих36. Итак, капитал-собственность, существующий в форме ценных бумаг, отличается потребительной стоимостью особого рода: его потребительной стоимостью служит сама способность к самовозрастанию. Эта способность к самовозрастанию и получает неискаженное или искаженно выражение в котировке ценных бумаг на бирже. При определении кур совой цены акции рассчитывается будущий уровень дохода, который по-

238

явится в результате приращения (или, напротив, сокращения) капитала. Точно так же на курсе акций сказываются антиципации ожидаемой конъюнктуры, взятой применительно не только к внутреннему, но и к внешнему рынку производимой продукции. Иначе говоря, складывается ситуация, при которой курсы акций изменяются в зависимости не от прибылей корпорации, не от дивидендов и не от общего уровня установившегося на рынке банковского процента, а от соотношения спроса и предложения. Колебания спроса и предложения, как мы знаем, приобретают циклический характер. Зависимость капиталовложений от уровня доходов (в национальном масштабе) может быть выражена с помощью акселератора. Модель акселератора показывает, что колебания инвестиций индуцируются колебаниями спроса на готовую продукцию. Например, если спрос на готовые изделия возрастает на 10% (при основном капитале в 500 млн долларов, изнашиваемом ежегодно на 10%), то потребуются инвестиции не только на возмещение износа основного капитала в размере 50 млн долларов (10%), но и на дополнительное расширение капитала для удовлетворения возросшего спроса — тоже на 50 млн долларов. Иначе говоря, увеличение спроса на готовую продукцию всего лишь на 10% вызывает удвоение валовых инвестиций в оборудование. Напротив, при сокращении спроса происходит резкое сокращение инвестиций, т. е. динамика инвестиций выступает как функция дохода и потребительского спроса. Получается, что не предложение детерминирует спрос, а спрос определяет предложение, а, в конечном счете, объем производства и уровень занятости населения. Таким образом, между предложением и спросом нет причинной зависимости линейного типа, когда одна переменная величина выступает только в качестве аргумента, а другая только в качестве функции. Спрос может приобретать самостоятельное, обособленное значение, и тогда происходит инверсия: определяющее и определяемое меняются местами. То, что было первичным, независимым, становится вторичным, зависимым, а то, что было вторичным, подчиненным, становится главным, определяющим суть дела. Господство обособленного момента над породившим его целым находит свое завершенное выражение вместе с превращением развернутой формы стоимости в денежно-развернутую форму стоимости. С появлением всепроникающего и всеобъемлющего рынка ценных бумаг такой феномен приобретает наиболее резкий, выпуклый характер. Над промышленным производством начинают господствовать деньги как капитал, т. е. капитал, взятый в наиболее абстрактном выражении его всеобщности, и тогда весь предметный мир богатства выступает лишь как тело денег. В единстве производства и обращения возникает наиболее сложная форма движения. Деньги, совершающие процесс самовозрастания, по формуле Д—Т—Д', исходят из денег, являющихся продуктом простого обращения: Т—Д—Т. Кругооборот Д—Т—Д' надстраивается над кругооборотом Т—Д—Т, но затем подминает его под себя (погружается в

239

основание, если воспользоваться термином гегелевской диалектики), и тогда деньги из простого средства обращения превращаются в деньги как капитал: Деньги существуют уже только для того, чтобы увеличиваться по своей стоимости, т. е. для того, чтобы становиться капиталом36. Функция денежного капитала как особого выражения общественного характера труда, как особого выражения единства производства и обращения, взятых в национальном и интернациональном масштабе, вытесняет функцию денег, выступавших вначале лишь в качестве простого средства обращения. Эта трансформация одной функции денег в другую (или одной формы кругооборота капитала в другую, высшую форму кругооборота) происходит таким образом, что одна и та же сумма денег, находясь в одном определении, не может находиться в то же самое время в другом — противоположном определении. Вопрос об обособлении одной функции денег от другой — это вопрос о том, к какому кругообороту принадлежит наличная сумма денег, как она функционирует внутри соответствующего кругооборота: является ли она исчезающим моментом процесса обращения или господствующим и объединяющим принципом, связывающим производство и обращение между собой? Стоимость обнаруживает свою природу как общественная категория. Ее природа сказывается именно в том, что первичным оказывается не процесс сложения индивидуальных стоимостей в общественную стоимость, а наоборот — процесс дифференциации общественной стоимости в зональные, а затем и в индивидуальные стоимости37. Нужно только помнить, что это стоимостное prius является продуктом исторической инверсии, поскольку общественная стоимость не сваливается неизвестно откуда в готовом для развъятия виде. Инвертированному состоянию стоимости должно предшествовать неинвертированное состояние, точно так же, как кругооборот Т—Д—Т исторически предшествует кругообороту Д—Т—Д'. Между тем теоретики капиталистического воспроизводства во главу угла, как правило, ставят рассмотрение инвертированного состояния экономики, причем в значительной мере идеализированного.
Так, например, Дж. Р. Хикс прямо заявил: ... Экономическая теория основывается не на производстве и распределении, а на обмене3 . Того же принципа Хикс придерживается в своей главной работе Стоимость и капитал, где он специально подчеркивал, что единственно возможная экономическая активность представляет собой обмен товарами и услугами. Таким образом, если признать, что к основным вопросам экономической науки относятся следующие: 1. Что определяет объем производства и уровень занятости? 2. Что определяет уровень цен? 3. Каковы причины инфляции? 2. Насколько велика роль денег?— то Хикс недвусмысленно склоняется к выводу, что той сферой, где сле-

240

дует искать ответы на подобные вопросы, является сфера обращения. Правда, он отнюдь не утрачивал чувства реальности, когда со значительной долей сарказма замечал, что чистая экономическая теория дает замечательную способность извлекать из шляпы кроликов (элиминируя вопрос, как они туда попали). Хикс подчеркивал, что в своем исследовании он неизменно будет исходить из предположения о совершенной конкуренции. Представление о совершенной конкуренции было введено в экономическую науку А. Маршаллом, который считал характерными чертами рынков совершенной конкуренции большое количество продавцов (атомизированный рынок), стандартизацию продукции, при которой один экземпляр продукции можно считать строго идентичным другому экземпляру продукции аналогичного рода, отсутствие ограничений для новых производителей наличие хорошей информации потребителей и производителей о рынке свободный перелив труда и капитала, равенство транспортных издержек и т. д. Согласно концепции А. Маршалла, каждая фирма, движимая стремлением к максимизации прибыли, пытается снизить издержки производства ниже средних затрат. Поскольку рынок тяготеет к условию равновесия, при котором предложение равно спросу, то и производство тяготеет к тому же самому условию, а значит, реальное значение всех величин, включая объем производства и занятость, остаются неизменными во всех отношениях В такой ситуации малейшее отклонение системы от стабильного состояния вызывает к действию силы, стремящиеся восстановить равновесие Именно представление о совершенно стабильной системе равновесия производства Дж. Р. Хикс считал приемлемым упрощением действительности. ...Гипотеза о совершенно стабильной системе равновесия производства основательна. Теперь предположим, что такая система существует, и посмотрим, как она будет функционировать... Существует способ обойти проблему динамики, используя такие понятия, которые позволяют сделать эту проблему формально идентичной проблеме статики39. К концу жизни Хиксу пришлось отказаться от целого ряда приемлемы допущений своей теории. Он вынужден был признать, что нелепо преувеличивать роль постулата совершенной конкуренции, между тем как для нефинансового сектора экономики типичны рынки, характеризующиеся господством несовершенной конкуренции. Хикс строит двуступенчатую модель ценообразования, в которой разграничивает рынки полуфабрикате и рынки готовой продукции. По новой схеме Хикса, на рынках сырья (первичный сектор) уровень цен регулируется спросом и предложением, в отраслях, выпускающих готовую продукцию (вторичный сектор), цены оказываются привязаны к издержкам производства. Хикс приходит к выводу, что механизм, связывающий издержки производства готовой продукции с затратами на изготовление используемых узлов полуфабрикатов, мультиплицирует, усиливает вздорожание энергетических и сырьевых ресурсов40. 16. Зак. 135 241

Апологетом совершенной конкуренции выступал не только Дж. Р. Хикс. Ее трубадуром является такой крупнейший экономист нашего времени, как М. Фридман. Согласно М. Фридману, рынок — это добровольное сотрудничество индивидов. Добровольное сотрудничество — таков метод, которым пользуется рынок. Согласной этой концепции, цены на товары могут координировать действия миллионов людей таким образом, что каждый из участвующих в сделке выиграет41. Более того, М. Фридман позволяет себе заявить, что нет никакого закона сохранения энергии, понуждающего новые центры экономической мощи расти за счет уже существующих42. Критические стрелы М. Фридмана направлены как против К. Маркса, так и против Дж. М. Кейнса. Но последний нарисовал безусловно верный портрет конкуренции, если сравнить его со слащаво-паточным изображением последней у М. Фридмана. Назначение конкуренции, по Кейнсу, заключается в том, чтобы нанести поражение неэффективным производителям. Это означает, что не должно быть ни сострадания, ни покровительства в отношении тех, кто неправильно использует свой капитал или свой труд. Это метод, посредством которого предприниматели, одержавшие наибольшие успехи в погоне за прибылью, поднимаются вверх в процессе жестокой борьбы за существование, отбирающей наиболее способных путем банкротства менее способных. Потери в этой борьбе не имеют значения. Важна лишь та польза, которая получается в конечном счете и которая, как предполагается, носит перманентный характер. Поскольку цель жизни заключается в том, чтобы снимать листья со всех ветвей по возможности до самых высоких, то наиболее подходящий способ достигнуть этого состоит в том, чтобы предоставить жирафам с наиболее длинной шеей довести до голодной смерти тех жирафов, у которых шеи короче43. Отсюда утверждение, наподобие того, что действия различных торгующих субъектов не должны быть противоположными по характеру,— есть жалкое слюнтяйство и не более того. Не менее реалистичную картину рыночных отношений, чем Кейнс, нарисовал в своих работах И. Шумпетер. Согласно концепции И. Шум-петера, главный источник повышения прибыльности той или иной фирмы заключается в разнице между ценой и затратами, когда последние снижаются за счет нововведений. Поэтому предпринимателем Шумпетер считает лишь предпринимателя-новатора. Такой предприниматель — типичный выскочка, плывущий против течения и потому лишенный традиций. Он — революционер в экономике. Только перед лицом новых возможностей возникает необходимость в специфической функции руководства, новый тип индивида — руководитель44. Иное применение, а не на копление и увеличение имеющихся масс труда как таковое изменило -по мысли Шумпетера — мировое хозяйство за последние 50 лет. Нова тор — пользователь капитала, но само понимание капитала носит у Шумпетера специфический характер: .Капитал есть не что иное, как рычаг,

242

позволяющий предпринимателю получать в свое полное распоряжение нужные ему конкретные блага, не что иное, как средство, дающее предпринимателю возможность использовать эти блага для достижения новых целей, а также ориентировать производство в -новом направлении45. Талантливый делец мчится к успеху, оседлав долги, но его новаторская деятельность позволит обеспечить ему дополнительную прибыль, которая более чем компенсирует убытки от конкурентной борьбы. Итак, предприниматель-новатор обеспечивает повышение прибыльности своего предприятия за счет дивидендов других хозяйствующих субъектов, а не за счет изменения размеров зарплаты собственных рабочих, не за счет сокращения последней. Ни машина, ни средства ее производства сами по себе не являются источниками прибавочной стоимости, лишь монополия делает их таковыми46. Каждое усовершенствование — по мысли Шумпетера — раздвигает рамки кажущегося абсолютным совершенства, иначе говоря, количество новшеств при любом состоянии экономики практически безгранично. Плодоносящая мощь науки должна быть востребована производителемноватором, так как только нововведения делают производство восприимчивым к ее достижениям. Вместе с тем отправной для Шумпетера является идея, согласно которой все категории стоимости получают количественную определенность только благодаря наличию момента конкуренции, будь то конкуренция стоимостей или хозяйственных субъектов. При этом цепная реакция нововведений влечет за собою цепную реакцию разорения неконкурентоспособных предприятий. В результате конкуренции новые предприятия полностью вытесняют старые или вынуждают их к ограничению производства. Вместе с вытеснением старых предприятий в результате конкуренции и вместе с разорением всех тех, кто связан с ними, одновременно идет процесс упадка, деклассирова-ния, деградации47. Итак, согласно И. Шумпетеру, главным источником приращения первоначального капитала, вложенного в нововведения, является перераспределение уже созданной стоимости. Конкуренция губит тех, кто стоит на месте. В гонку за конкурентные преимущества должны быть вовлечены все новые и новые предприятия, в то время как предприятия-аутсайдеры выбывают из игры. Мир рынка — это арена гонки с постоянным ускорением в поисках наиболее весомых конкурентных преимуществ во имя постоянно возобновляемой конкурентоспособности. Если в XIX в. еще можно было исходить из наличия большого количества фирм в отрасли и из отсутствия резко выраженного экономического превосходства одних над другими, то исторический процесс конкуренции кладет конец распылению средств производства между малорентабельными предприятиями и обеспечивает централизацию собственности в руках более удачливых предпринимателей. Уже к 30-м гг. XX в. стало ясно, что совершенную конкуренцию в смысле А. Маршалла практически нигде нельзя обнаружить. Атомистический рынок был вы- 16* 243 теснен высококонцентрированным, а концепция совершенной конкуренции была заменена разными моделями несовершенной конкуренции. Конкуренция приобрела олигополистический характер, при котором рынок поделен между ограниченным числом фирм, являющихся крупными поставщиками однотипной продукции. Крупная фирма, сконцентрировавшая в своих руках значительную долю рыночного предложения, оказывается в принципиально новых отношениях с рыночной средой. Если фирма действует в условиях совершенной конкуренции, то рыночная цена (исходя из предпосылки о бесконечном числе одинаковых конкурентов) не зависит от количества товаров, выброшенных на рынок данной фирмой. Если же фирма действует в условиях несовершенной конкуренции, то сбыт каждой дополнительной единицы продукции возможен лишь при условии снижения цены. К элементам монопольного положения фирмы, стремящейся господствовать на рынке, относятся эффективная технология, мощные финансовые ресурсы, возможность платить повышенную заработную плату рабочим высокой квалификации. Мы уже знаем, что сильный побивает слабого, прибегая к форсированию сбыта и рекламе. Нахождение новых рынков сбыта всегда было долговременным источником предпринимательской прибыли. Одновременно наступают плохие времена для старых предприятий, которым необходимо приспособиться к новым методам хозяйствования. Убытки грозят возникнуть неожиданно и непредвиденно. В любой момент может наступить отказ в кредите. Между тем научно-технический прогресс стремительно меняет запросы рынка, вынуждает под угрозой безнадежного отставания и разорения искать оригинальные решения в модернизации продукции. Если на рынке присутствует фиксированное (сравнительно небольшое) число фирм, между ними складываются отношения взаимозависимости: прибыль любой отдельной фирмы определяется не только ее собственными решениями (объемом продаваемой продукции), но зависит и от решений ее конкурентов. Стратегия повышения конкурентоспособности отдельной фирмой строится на достижении четко определенных целей: самых низких по отрасли издержек производства и самого высокого в ней качества, минимальных капиталовложений при максимальной отдаче от всего располагаемого капитала, укороченных циклов производства и ускорения темпов обновления продукции48. По расчетам Дж. Робинсона, формирование конкурентных преимуществ компании сегодня на 40% зависит от изменений в оборудовании и технологическом процессе и еще на 40% — от характера вырабатываемых решений, направленных на изменение структуры применяемого в производстве капитала49. Лидирующей фирме может быть известна более эффективная технология производства (которая держится в секрете или защищена патентом); она может располагать доступом к более дешевым источникам сырья или других производственных ресурсов; потребители могут предпочесть продукцию, вы

244

пускаемую под маркой данной фирмы, в силу ее прочной репутации; и т. д. Как писал И. Шумпетер, в реальном капиталистическом хозяйстве, которое отличается от картинки в учебнике, действительно важен не этот тип конкуренции (ценовой.— Е. Р.), а конкуренция со стороны новых товаров, новых источников предложения, новых типов организации — конкуренция, которая дает решающее преимущество в области издержек или качества и которая ударяет не по предельным значениям прибылей и выпусков существующих фирм, но по их фундаменту и самой их жизни50. Вместе с тем следует отметить, что выход на мировой рынок производителей с разным уровнем издержек, значительное изменение их структуры повысили роль цены как регулятора распределения ресурсов и результатов производства. Ценовые войны стали обычным явлением на рынках стали, автомобилей, химических товаров, всех видов транспорта и средств связи, электроники51.

Глава 10 РЕГУЛИРОВАНИЕ И САМОРЕГУЛИРОВАНИЕ В СФЕРЕ

КАПИТАЛА 1. Превращение финансового капитала в лоцмана системы капитализма Законом обособления является инверсия, т. е. тенденция превращения определяемого в определяющее. Инверсия может сыграть удушающую роль по отношению к тому целому, над которым она надстраивается. Тогда она превращается в патоморфоз. Но инверсия может выполнять и регулятивную функцию по отношению к целому, ее породившему. Так, денежный капитал становится детерминантой системы стоимости. Еще в 1909 г. Р. Гильфердинг показал, что историческое движение капитала принимает форму финансового капитала, представляющего наивысшую и наиболее абстрактную форму проявления капитала. Вслед за Гильфердингом В. И. Ленин провозгласил наступление на рубеже XIX— начала XX в. ... эпохи финансового капитала'. Согласно Р. Гильфердингу, в финансовом капитале происходит как сращение банковского капитала с промышленным, так и отделение и обособление движения финансового капитала от движений промышленного и торгового капитала.

245

В обществе происходит сосредоточение все большей доли капитализированной стоимости в форме денег. Источники роста денежного капитала мы показали ранее. Следует согласиться с известным русским экономистом Н. И. Зибером, который в 1885 г. писал: Взгляд Маркса на возникновение кредитных актов проливает на сущность дела бесконечно более света, нежели целые десятки томов сочинений о банках, и содержит, хотя и в зародыше, вполне рациональное объяснение всех существенных сторон этого экономического явления2. Господство обособленного результата над породившими его силами есть процесс инверсии. Инвертированное состояние общественной системы капитализма было зафиксировано в 1902 г. английским экономистом Дж. А. Гобсоном, который отметил преобладание финансиста над торговцем3. Контроль финансового капитала над массой чужого капитала в особенности подчеркивал Гильфердинг. Согласно Гильфердингу, акционер функционирует как денежный капиталист: Поскольку распространяется акционерное предприятие, промышленность ведется теперь денежным капиталом, который, превращаясь в промышленный капитал, должен приносить капиталистам не среднюю прибыль, а средний процент4. Инверсия как раз и обнаруживается в том, что капитализированную стоимость требуется рассматривать как функцию от нормы процента. Одновременно торговля деньгами и ценными бумагами завоевывает прямое господство над разными сферами производства. Еще дальше инверсия стоимости как общественной категории заходит тогда, когда ссудный капитал, отделившись от кругооборота всего общественного капитала, начинает совершать отдельный оборот в общественном масштабе в отличие от индивидуальных оборотов денежных капиталов отдельных капиталистов. Именно на этой ступени общественного движения денежный капитал становится рефлектированным в себя. С помощью банков, биржи и других институциональных учреждений кругооборот Д—Т—Д' ужимается до формулы Д—Д': деньги делают деньги. Эта ступень инверсии означает, что рефлектированной в себя становится всеобщая форма богатства. Соответственно всеобщее начинает господствовать над всеми единичностями. Как мы уже знаем, именно самовозрастание составляет потребительную стоимость капитала. Когда способность самовозрастания переносится на деньги, деньги становятся денежным капиталом, но для этого деньги должны быть положены кругооборотом не индивидуального, а общественного капитала. Обособление предстает как восхождение стоимости к своей всеобщей природе, т. е. происходит возвышение стоимости как абстрактной всеобщности в конкретную всеобщность, и родившаяся из инверсии тотальность дает частям свою всеобщую жизнь. Денежный капитал, становясь господствующей силой, видоизменяет всякий другой капитал но своему образу и подобию. Так на основе нового принципа объединения (погрузившегося в основание наличного бытия) складывается совокупное движение ранее

246

обособившихся форм общественного капитала. Финансовый капитал воссоединяет движение ранее обособившихся форм банковского и промышленного (производительного) капиталов, придавая их единству форм всеобще-общественной объединенности. Здесь всеобщее господствует на всеми единичностями и генерирует пропорции их объединения. Единое начало пронизывает собою сеть взаимопересекающихся кругооборотов: сеть локальных связей перерастает в сеть всеобщих, всеобъемлющих связей. Общественная система вступает в свой завершающий, полный метаморфоз. Форма стоимости становится формой сопряжения частных интересов в единый общественно-значимый интерес. В распоряжении финансовых институтов накапливаются все деньги общества. Достаточно сказать, что к 1913 г. финансовая олигархи четырех ведущих держав (Англии, Франции, Германии, США) сосредоточила в своих руках 4/5 акционерного капитала и ценных бумаг всего мира. В настоящее время мировой капиталистический валютный оборот оценивается в 20—50 трлн долларов, тогда как мировой торговый оборот — примерно в 2 трлн долларов. Капитализм создал высокоразвитое хозяйство, где общественные связи выступают в форме товарно- денежного обмена. Все основные экономические процессы в этой системе опосредуются деньгами и кредитным обращением. Процент вторгается в распределение прибавочной стоимости, становится постоянно платой, начисляемой на любой авансированный капитал. Увеличивая долю оборотного капитала, банки сокращают долю идущую в сферу производства, тем самым неконтролируемая деятельность банков в состоянии вызвать затор в сфере производства. Всякий раз, как инвестирование в сфере производства приостанавливается банкир не знает, что делать с имеющимися в его распоряжении деньгами. Если банк закрепил свои средства в кредитах неплатежеспособны промышленникам, то их банкротство влечет за собою банкротство банка. Банкам присуща тенденция постоянно увеличивать свой капитал насколько это допускает прибыль от процентов и эмиссионный доход. Тем самым крупная часть предпринимательской прибыли отходит в собственность банков и других финансовых учреждений, не формируя промышленного капитала. Ставший объектом купли-продажи ссудный капитал не выходит за рамки процесса обращения. Он представляется самостоятельным источником своего самовозрастания, не связанным с каким: либо усилиями в производстве и реализации промышленной продукции. Однако инвертированное состояние экономики не должно отождествляться с извращением как таковым. Инверсия поливалентна: она может вести к патоморфозу, порождать упадок производства и благосостояния всего общества, но может служить как реорганизации старой целостности, так и рождению новой. Еще К. А. Сен-Симон утверждал: Есть учреждения, которые включили известную организацию хозяйственного труда в круг своих задач банки5.

247

Денежный капитал не может быть производительной силой, эквивалентной силе труда, но он может быть регулятивным принципом организации производства на началах самовозрастания. Специфическим способом обеспечения синергического эффекта в сфере производства становится деятельность, направленная на управление трудом. Управление представляет собой такой способ детерминации процессов, при котором большие следствия рождаются при помощи малых причин. Управленческая деятельность осуществляет достижение крупных задач малыми средствами. Поэтому еще А. Маршалл рассматривал труд по управлению как особый, третий фактор производства (наряду с производительным трудом и природными материалами). Первая и основная функция управления — предотвращение ущерба, наносимого социальной энтропией. Энтропийные процессы в экономике носят противообщественный характер. Снизить уровень энтропии в социальной системе, повысить урегулированность и порядок в экономике страны, региона в интернациональном масштабе означает для общества вырваться из-под вездесущей власти случая и произвола, так часто дающих о себе знать в делах человеческих. Мы уже отмечали, что оборот интегрированного денежного капитала качественно отличается от сцепления кругооборотов индивидуальных капиталов. Существование финансовых учреждений не зависит от судеб одного или нескольких предприятий. Финансовый капитал менее прикреплен к конкретному источнику капиталистического дохода по сравнению с отдельным промышленным предприятием. Именно интегрированный ссудный капитал противостоит как целое отдельным акционерам. Акционерный капитал, будучи одной своей стороной прикреплен к индивидуальному предприятию, другой стороной входит в новое единство, имеющее значительный охват и распространяющее свое воздействие на всю экономику капитализма6. Финансовый капитал организует свое наличие посредством другого: производительного капитала. Персонификатором жажды денег к самовозрастанию становится не промышленный, а финансовый капиталист, соответственно к финансовому капиталисту переходит роль интегратора производства. Как подчеркивал И. Шумпетер, совокупное предложение покупательной силы концентрируется у банкира. Банкир — феномен развития Он — эфор рыночного хозяйства7. Финансирование развития есть глав ная функция денежного рынка,— утверждал Шумпетер. Денежны! рынок всегда является как бы штабом капиталистической экономики откуда исходят приказы ее отдельным отраслям, там, по сути дела обсуждается и принимается план дальнейшего развития8. Отсюда за интересованность в неустанной работе в области организации и методе управления, характерная для финансовых институтов. В своем исследовании Банковский контроль над крупными ко] порациями в США Д. Котц показывает, что в конце XIX в. усиление

248

финансового контроля было нацелено на уменьшение рыночной конкуренции. Первоначально нью-йоркские банкиры вторглись в железнодорожную отрасль для того, чтобы принудить яростно конкурировавших между собой предпринимателей начать сотрудничество друг с другом. Введение жесткого банковского контроля над ведущими железнодорожными компаниями привело к устранению ожесточенной конкуренции и распространению принципа общности интересов, насаждавшегося Дж. Морганом. Для сталелитейной промышленности до захвата главенствующих позиций банкирами также была характерна яростная, подчас не на жизнь, а на смерть, конкуренция. Создав Юнайтед Стейтс Стил, Морган стал насаждать олигополистическую структуру, основанную на лидерстве в ценах. Священной коровой является сам принцип самовозрастания денежного капитала, а не тот или иной метод его достижения. Если конкурентный каннибализм становится ощутимым барьером для извлечения денежным капиталистом максимальной прибыли, он немедленно ограничивается. Инвестиционный банкир, чьи интересы связаны с большим числом компаний, предпочитает олигополистическую политику гарантированных прибылей для всех, а не прибыль для некоторых за счет остальных. Из боязни потерять доверие вкладчиков банкир стремится избегать потерь конкурентов, ведущих борьбу на взаимное уничтожение. Вот почему финансовые институты оказывают дисциплинирующее воздействие на корпорации. Как показал Д. Котц, в 1900—1933 гг. финансовые учреждения обеспечивали около 1/3 Внешних средств, привлеченных нефинансовыми корпорациями. В 1946—1955 гг. их доля составляла более половины, а в 1956—1965 гг.— почти 2/3. На протяжении 1946—1958 и 1964—1974 гг. нефинансовые корпорации получали извне 40—45% всех средств9. По другим расчетам, с 1900 по 1957 г. заемные средства корпораций (а, следовательно, и их зависимость от финансовых капиталистов) держались на уровне около 40%'°. О сохранении прежних масштабов зависимости свидетельствовала и доля удержанных прибылей в чистых прибылях корпораций. По расчетам Дж. Линтера она составляла 32%— в 1901-1902 гг.; 27 - в 1923-1929; 33% - в 1955-1957 гг." С 1929 по 1974 г. доля пакета акций, принадлежащего финансовым учреждениям, выросла с 9,6 до 33% всех акций, выпущенных корпорациями. С учетом акций, переданных в ведение траст-отделов банков, объем акций, находящихся во всевластном распоряжении финансовых учреждений, составил 39,1 %12. Начиная с 1929 г. превращение владения акциями в основной источник власти финансовых учреждений над нефинансовыми корпорациями стало новым феноменом, характеризующим гегемонию финансового капитала в сфере экономических отношений. Согласно Котцу, финансовые Они устраняют дефекты и обслуживают технику, опираясь при этом на материально-техническую базу материнской компании или специализированных предприятий, а иногда свою собственную (наиболее крупные из арендаторов имеют свой штат ремонтников, гараж, мастерские и т. д.). По существу, в аренду передаются не производственные мощности, а строго оговоренный эффект. Потребители избавлены от многих забот, они не вникают в технические детали. Им важен результат. Аренда делает доступными многие виды дорогостоящего оборудования. Расширяется круг их потребителей за счет мелкого и среднего бизнеса. Достижения науки и техники проникают в поры хозяйственной структуры. Фирмы могут приобретать оборудование, исходя из средней, а не максимальной потребности в нем, и получают в пользование наиболее отвечающие их потребности образцы. В настоящее время в США лизинг превратился в важный источник внешнего финансирования. По оценке консультативной фирмы Бриммер энд компани, в 1984 г. арендное финансирование составляло 74,4 млрд долларов, займы коммерческих банков — 61 млрд, промышленные облигации — 38,3, акции корпораций — 7,7, коммерческий ипотечный кредит — 1,4 млрд долларов13. Основным источником денежного регулирования в экономике развитых капиталистических стран служит центральный банк. Он кредитует все другие банки страны, представляя собой своеобразный банк банков. Другие банки определенную часть средств (активов) хранят в виде резервов в центральном банке. В начале XX в. частные банки отнюдь не всегда заслуживали доверия общественности. Часто они вызывали эпитеты наподобие следующих: мародеры в денежной сфере, орда лишенных совести корпораций и т. п. Еще в 1910 г. в США была выдвинута идея создания центрального банка, основанного на принципе государственного и частного совладения. Правительственным решением президента В. Вильсона Центральный банк под наименованием Федеральной резервной системы (ФРС) был создан 23 декабря 1913 г. В конгрессе, обсуждавшем финансовую политику страны, возобладали сторонники усиления роли государства в руководстве банковской системой. Неоспоримая истина,— утверждали они,— состоит в том, что тот, кто контролирует деньги страны, контролирует ее судьбы. В качестве государственного органа во главе ФРС Вильсон поставил Совет управляющих, члены которого назначались президентом на длительный срок (вначале — на 10, затем — на 14 лет). При Совете управляющих был создан консультативный совет из представителей банковских кругов частного капитала. Было установлено, что деятельность ФРС не подлежит регламентации со стороны законодательной или исполнительной власти. Она подотчетна лишь конгрессу, а не администрации. Вся финансовая деятельность ФРС строится на основе собственных оценок и решений. 80% доходов ФРС передает в казну, обеспечивая финансирование правительственных мероприятий. Цент- ральный банк Америки состоит из 12 федеральных резервных банков и 6 тыс. банков-членов ФРС, на долю которых приходится свыше 5/6 всех активов коммерческих банков США. 6 тысяч членов — частнокапиталистические учреждения. 12 федеральных резервных банков действуют под эгидой государства. Совет управляющих утверждает и пересматривает учетные ставки федеральных отделений, а с 1980 г. устанавливает максимальный уровень ставок процента по срочным и сберегательным депозитам. Банки — члены получают 6%-ный дивиденд на их акционерный пай в ФРС. Таким образом, ФРС представляет собою переплетение частного капитала с деятельностью государства, диффузное единство двух начал: частного и государственного. К 1938 г. в США было сосредоточено около 2/3 всех золотых запасов капиталистического мира. К концу Второй мировой войны США сконцентрировали 3/4 золотых запасов капиталистических стран. Вступила в действие Бреттон-Вудская валютная система (1944—1971 гг.). За долларом была закреплена функция мировых денег. К настоящему времени активы федеральных резервных банков возросли с 85,9 млрд долларов в 1973 г. и до 270 млрд долларов в 1987 г. В США получила распространение поговорка: Президент предполагает, ФРС располагает. Известный экономист М. Ньютон назвал ФРС тайным силовым центром, держащим под своим контролем экономику14. Согласно статистике финансовых потоков США, общая сумма накопленного денежного капитала, выступающего в форме разнообразных финансовых и денежных обязательств, составляла на конец 1983 г. 14,2 трлн долларов. Предложение денежного капитала на ссудном рынке возросло со средней ежегодной величины 28 млрд долларов в конце 60-х до 263 млрд в конце 70-х и 506 млрд в первой половине 80-х гг.

15

Громадная концентрация банковского капитала происходила и в Западной Европе. Так, три госбанка ФРГ — Дойче банк, Дрезднер банк и Коммерцбанк контролировали около 4/5 акционерного капитала страны. В 1985 г. активы западноевропейских банков, входящих в число 500 гигантов банковского мира, превышали соответствующие показатели США и Японии в 2,2 и 1,5 раза. Частными банками огромное внимание уделяется детальному изучению и повседневному контролю за деятельностью банковской клиентуры. Этим заняты как специальные отделы в банках, так и тысячи независимых агентств, регулярно публикующих аналитические отчеты о финансовом положении отдельных компаний и частных лиц. Их информация широко используется при решении вопроса о выдаче кредита, его продлении, выработке условий погашения, установлении процента за кредит и т. д. Если положение заемщика ухудшилось и он не может уплатить взноса в счет погашения кредита, банк тщательно исследует причины затруднений. Когда они связаны с временными конъюнктурными причинами — оказывается финансовая помощь; если же причина обусловлена неэффективным руководством или выпуском некачественных

252

товаров или падением спроса на них, предприятие объявляется неплатежеспособным и подвергается реорганизации. Если при существующих объемах и номенклатуре выпускаемой продукции и при данном уровне рыночных цен корпорация не укладывается в свой норматив, она должна менять состав продукции, объем выпуска, снижать издержки перед угрозой трудностей финансирования.
1. Конкуренция и саморегулирование в корпоративном секторе производства
Концентрация производства подтолкнула создание акционерных компаний, что, в свою очередь, стало мощным рычагом концентрации и централизации капитала. Внутриотраслевая конкуренция сталкивает друг с другом капиталистов, производящих однородную продукцию. Это неизбежно подводит к необходимости объединения производителей для монополизации рынка и установления высоких цен. До второй мировой войны типичную форму монополизации рынка представляли картели. Сильнейшие участники картеля под давлением обстоятельств приходили к соглашению о поведении в производстве и на рынке, навязывали свои условия более слабым участникам производства. Картель регулировал величину цен, объем продажи, форму платежа, условия кредитования, качество продукции и т. п. Квотирование производства и установление цен вело к тому, что для наиболее сильных участников обеспечивалась монопольная прибыль. В картеле могли быть предусмотрены и санкции, меры наказания за нарушения согласованных условий конкуренции. Следовательно, здесь господствовали преимущественно внеэкономические формы связей. Более высокой формой объединения ранее независимых предприятий является трест, в составе которого все объединяющиеся предприятия теряют свою коммерческую и производственную самостоятельность (однако общая прибыль распределяется в соответствии с долевым участием каждого подразделения) и подчиняются единому управлению. Первым трестом считается объединение, созданное Дж. Д. Рокфеллером в 1879 г. под названием Стандарт ойл и охватившее подавляющую часть нефтяной промышленности США. Следующая ступень — концерн, подразделения которого связаны отношениями собственности. В концерне функции управления производством, торговлей и финансовыми операциями слиты воедино'6. Капитал в концерне функционирует как единое целое. Финансовый контроль в управлении концерном выходит на первый план. Уже в начале XX в. 385 картелей объединяли 12 тыс. промышленных предприятий. В США тресты господствовали почти во всех отраслях индустрии. Крупнейшими из них являлись Стальной трест Моргана (он контролировал от 50 до 66% черной металлургии) и нефтяной трест Рокфеллера (90% продукции нефти). 3 тыс. крупнейших пред-

253

приятий (1% общего их числа) сосредоточили до половины всего промышленного производства страны. Чтобы на рынке можно было сохранять монопольно-высокую цену, достаточно, чтобы один производитель покрывал 1/3 рыночного спроса, или 4—5 производителей покрывали 2/3 спроса. Преимущество монополий составляет высокий уровень обобществления (кооперации) труда, однако их стремление к спокойной жизни становится почти непреодолимым барьером на путях научно-технического прогресса. Если на основе свободной конкуренции технический прогресс ведет к понижению цен сначала на отраслевой продукт а затем на продукцию всех отраслей (через механизм перелива капиталов из низкорентабельной отрасли в высокорентабельную), то в условиях монополистической конкуренции технический прогресс ведет к возникновению и закреплению монопольновысоких прибылей и к стагнации производства. В конечном счете монопольно-высокие цены способствуют сохранению технически отсталых компаний и предприятий. Монополистическая структура хозяйства ведет к задержке применения новых изобретений, кладущихся под сукно, к ограничению производства и занятости, к эксплуатации потребителя. Итак, конкуренция порождает монополию, но монополия вступает в противоречие с самим принципом возрастания капитализированной стоимости, подрывая его эффективность. Отсюда в движении противоположностей — конкуренции и монополии — обнаруживаются две взаимоисключающие тенденции: к ограничению и конкуренции и монополии, причем уравновешивающее противодействие этих сил, отрицающих друг друга, может склоняться как в сторону одного полюса, так и в сторону, прямо противоположную. Капиталистический рынок становится ареной обуздания то сил конкуренции, то сил монополии, тяготея как к центру к конкуренции сотрудничества. К началу 30-х гг. 200 крупнейшим корпорациям США принадлежало 38% всего производительного капитала страны и почти половина капитала всех корпораций17. В 1929 г. 10% фактических акционеров владели 75% всех акций. В 60-е гг. только 3,7% фактических акционеров владели 89% акций, находившихся в индивидуальной собственности18. В условиях олигополистического рынка рыночная цена становится продуктом целенаправленной борьбы и соглашений между конкурентами. В 30-х гг. американский экономист Г. Минз обнаружил значительную негибкость цен по обширному кругу товаров, отсутствие их нормальной реакции на изменения рыночного спроса в ходе промышленных циклов. Он высказал предположение, что в этом повинна политика крупных компаний в монополизированных отраслях. В отличие от цен на конкурентных рынках, колеблющихся более или менее свободно, он назвал такие цены администрируемыми, т. е. заранее спланированными, ориентированными на определенный объем сбыта и определенный целевой объем прибыли19.

254

Конгресс США был вынужден неоднократно проводить специальные слушания по рассмотрению практики монополистического ценообразования20. Была обнаружена ситуация и иного рода. В атомистической модели конкуренции под влиянием цен меняется партнер по сделкам, в олигополистической же структуре рынка меняются только цены, а партнер остается. Создаются условия для инвестирования с учетом долговременных планов партнеров. Поскольку длительное время сделки совершаются с одними и теми же партнерами, планируются рассчитанные на долгий срок инвестиции. Управление, ориентированное на длительную перспективу,— вот что является важной чертой этой практики. В настоящее время корпорации .отказались от старой схемы: сначала создать что-либо, пусть даже самое новое, а потом стараться кому-то это новое продать. Организация производства начинается с изучения: что именно требуется потенциальному потребителю в данное время? Что потребуется ему завтра? Какие образцы товаров уже имеются на рынке? Суть перехода от сбыта к маркетингу выражается в том, что корпорации стремятся производить такие товары и в таком количестве, которые необходимы потребителям, ранжированным по своим доходам. Маркетинг исходит из эмпирически установленного правила, согласно которому продукт проходит 5 стадий жизненного цикла: ввод, рост, зрелость, насыщение и спад. Переход продукта из одной стадии в другую сопровождается изменениями его положения на рынке, объема его продаж и его вклада в общую прибыль компании. Основываясь на данных изучения рынка и на собственных возможностях, фирма должна четко определить свою продукцию (номенклатура, количество, качество, внешний вид, упаковка, стоимость и т. д.) с тем, чтобы производить только такие товары, которые отвечали бы требованиям рынка. Начинается процесс создания нового продукта с формирования банка идей. О жесткости отбора свидетельствует тот факт, что количество идей, не выдерживающих его, очень велико: из каждых 58 идей только 12 проходят начальный этап отбора, из них 7 удовлетворяют экономическим оценкам, 3 воплощаются в продукт и лишь 2 выдерживают рыночные испытания; коммерческий успех приносит 1 идея из 58. Согласно принятой рыночной стратегии фирма определяет цены, выбирает каналы распределения и методы стимулирования продаж, формы послепродажного обслуживания. По сравнению с монополиями старого типа, специфической формой самовозрастания капитала явились транснациональные компании. В работе Империализм, как высшая стадия капитализма В. И. Ленин приводит данные, согласно которым в 1897 г. действовало около 40 международных картелей, а к 1910 г.— приблизительно 10021. Перед второй мировой войной насчитывалось уже 1200 международных картелей, контролировавших свыше 40% внешней торговли капиталистического мира.22. Главным объектом картельного регулирования выступала сфера

255

обращения, рынок со всеми его атрибутами. (Далее следует реферативное изложение материала в 23). Первым видом многоотраслевой компании были комбинаты, осуществлявшие последовательную переработку сырья вплоть до выпуска готового продукта или изготовления товаров из отходов основного производства. В 60-х — начале 70-х гг. нефтяные компании активно налаживали выпуск продуктов за счет переработки нефти и газа (синтетический каучук, резину, пластмассы, удобрения, красители, фармацевтические изделия). Следующим шагом в их развитии стала добыча и переработка альтернативных источников энергии: угля, урана, производство синтетических нефти и газа. На многоотраслевой основе возникают и другие ТНК, бурное развитие которых началось в те же годы. Бывший председатель правления И. Г. Фарбениндустри К. Дуйсбург четко сформулировал философию интернационализации капитала еще в 1932 г.: Узость национальной экономической территории может быть преодолена за счет освоения транснациональных экономических территорий... Для окончательного решения европейских проблем... должна быть создана прочная экономическая система от Бордо до Одессы как становой хребет Европы24. Таким образом, одним из мотивов создания транснациональных компаний являлась невозможность воспроизводства капитала в национальных границах. Главным направлением развития ТНК явилась не монополизация, а централизация собственности, опирающаяся на многомиллиардные слияния капиталов. Так, компания Тексако при поглощении Гетти ойл создала консорциум из 14 иностранных и 35 американских банков для получения займа в 9 млрд долларов. В итоге Тексако при поглощении Гейли ойл около 1/2 средств заимствовала за рубежом. О новом витке централизации международного капитала, взятом в единстве с его концентрацией, свидетельствует такой факт: среди 500 крупнейших промышленных корпораций США оборот средней корпорации вырос с 9,3 млрд долларов в 1970 г. до 33 млрд долларов в 1980 г. и 37,6 млрд долларов в 1987 г., т. е. вчетверо за 17 лет. Именно на такой основе возникают транснациональные компании, представляющие собой международный концерн, который объединяет производственные, кредитно-финансовые, научно-технические, сбытовые подразделения. С точки зрения эффективности самого производства размеры национальной экономики для ТНК оказываются явно малы. За счет участия в капитале различных союзов и альянсов ТНК получает доступ к природным и материальным ресурсам, находящимся за пределами страны базирования, к новым для корпорации рынкам, последним научно-техническим достижениям. Для национальных монополий на первых этапах ид развития была характерна привязанность к определенной территории Монополия реализовывала себя за счет концентрации ресурсов в нескольких районах внутри страны. Крупные одноотраслевые компании стре

256

мились установить барьеры для свободного перелива капитала в рамках соответствующей отрасли. В связи с выходом в 60—70-е гг. XX в. за национальные границы большого числа компаний разных стран на первый план выходит не монопольная власть крупной компании на отраслевом рынке (она требует сейчас огромных затрат и может быть быстро потеряна), а повышенная структурная мобильность, способность маневрировать, в короткий срок менять место производства товаров и сами товары. Размер фирмы, даже очень крупной по национальным меркам, не гарантирует ей доминирования в рамках мирового хозяйства. Воспроизвести себя в качестве транснациональной корпорации способна только компания, опирающаяся на превосходящие конкурентов масштабы международного производства, научно-технический потенциал, денежные ресурсы, сеть производственных, кредитно-финансовых и сбытовых филиалов в разных странах. Роль ТНК состоит в том, что они вовлекают в процесс производства нововведения и открытия, сделанные в разных странах, и распространяют их по всему капиталистическому миру. Обострение иностранной конкуренции предполагает выявление лучшего продукта, проекта, идеи путем сравнения по цене, качеству, новизне, надежности, техническому совершенству, дизайну. Тем самым ТНК в определенной степени нивелируют различие в условиях производства и труда в разных странах, формах найма и занятости, структуре издержек производства. Роль планового начала по сравнению с традиционным рынком возрастает. Признак внутренней организации любой крупной корпорации: развитие процесса производства и распределения по единому плану. Он состоит в руководстве со стороны штаб-квартиры всеми стадиями производства, учетом и обеспечением своих предприятий сырьем и материалами, организацией НИОКР и сбыта, распределением финансов. Важнейшим инструментом глобальной стратегии являются цены по внутрикорпорационным поставкам: трансфертные (дословно — передаточные) цены. ТНК должны постоянно соизмерять собственные издержки с издержками конкурентов, учитывать во внутрифирменном планировании требования рынка и закона стоимости. В 80-е гг. около 2/5 торговых потоков проходило по внутрифирменным каналам. К числу наиболее централизованных сфер управления и организации в ТНК относится научно-техническая деятельность. Штаб-квартира определяет цели и приоритеты научно-технической политики, способы ее проведения и разделение функций между центром и зарубежной периферией. На территории принимающей страны иностранные ТНК не только размещают свои инвестиции, но и тесно связываются с национальными фирмами посредством поставок сырья, материалов, полуфабрикатов, узлов и деталей, путем установления долгосрочных кооперационных отношений. 17. Зак. № 135 257 Что было характерно для необузданной конкуренции с участием монополий? Она была рассчитана на устранение конкурента экономическими методами: сбивания цен, лишения сырья и материалов, невыполнения обязательств по кооперационным поставкам. В настоящее время конкурентный каннибализм в значительной мере оказывается вытесненным направляемой конкуренцией, встроенной в общий механизм отношений между фирмами. Непосредственные конкуренты становятся участниками коалиций, обеспечивающих возможность совместной рыночной политики по поставке определенных видов товаров и технологии и одновременного соперничества на других рынках, в сфере других поставок. Сотрудничество выступает способом сглаживания и ослабления конкуренции. В конце 70-х гг. 48% общего импорта США приходилось на торговлю с подразделениями, связанными собственностью с покупателем (не менее 5% акционерного капитала). В ходе конкурентного сотрудничества не ставится цель поглощения партнера. Межфирменное сотрудничество позволяет ТНК сокращать издержки по разработке и производству продукции, делить с партнером риск, связанный с трудно предсказуемыми результатами внедрения новой техники, обеспечивает использование достижений партнера, доступ к более совершенной технологии, открывающей путь к расширению рынка. А расширение рынка,— как мы помним,— это расширение сферы перераспределения дополнительной стоимости. Вместе с тем совместные предприятия и разнообразные соглашения о координированной разработке и обмене технологии ведут к увеличению синергического эффекта совместной деятельности. Сотрудничество оказывается направленным на преодоление негативных разрушительных последствий конкуренции, против бессмысленной растраты ресурсов в результате дублирования НИОКР и т. п. Тенденция к усилению роли внутрифирменных и межфирменных отношений на международном уровне даже дала основание объявить ТНК элементом пострыночной экономики (Р. Мюллер). На самом же деле эти отношения демонстрируют лишь меньшую амплитуду в качании маятника: конкуренция — монополия. На основе господства транснационального капитала в мировом капиталистическом хозяйстве возникла вторая экономика, сопоставимая по своему потенциалу с национальными экономиками ряда стран капитализма. По имеющимся оценкам, стоимость валового продукта, созданного на зарубежных небанковских предприятиях ТНК, достигла в 1985 г. 800—1000 млрд долларов и составила почти десятую часть совокупного ВВП несоциалистического мира. К началу 80-х гг. отношение стоимости продукции зарубежных предприятий к ВВП США превысило 40%. Размеры американской второй экономики вдвое-втрое превосходят промышленное производство ФРГ, Великобритании, Франции, уступая лишь Японии. Набирают силу не только транснациональные компании, но и транс-

258

национальные банки. Согласно публикации центра ООН по транснациональным корпорациям Транснациональные банки: операции, стратегия и влияние на развивающиеся страны, в 1975 г. в мире было 87 транснациональных банка, из которых 22 находились в США, по 10 — в Англии и Японии, 7 — во Франции, но 5 — в ФРГ и Канаде. "Им принадлежало 4 тыс. зарубежных отделений, представительств, дочерних банков в других странах, из них 1,6 тыс.— в развивающихся странах.
2. Государственное регулирование экономической деятельности
Капитализм как общество не состоит из одних капиталистов. В обществе должен быть орган, который способен защитить интересы и рядового труженика, и владельца мастерской или лавки, и отдельной ассоциации граждан, и громадной корпорации, и целого региона или штата. Таким органом может стать государство. В США на 1904 г. 1% американских семей владел 7/8 национального богатства, в то время как 4/5 семей с трудом сводили концы с концами. Приблизительно восьмая часть населения жила в нищете25. Под давлением трудовых, т. е. беднейших масс уже в 1890 г. был принят первый федеральный антитрестовский закон — закон Шермана. Он запрещал монополизацию рынка, признавал незаконными любые объединения и сговоры, направленные на ограничение производства и торговли. Закон устанавливал, что всякое лицо, уличенное в создании или в попытке создания монополии, карается штрафом до пяти тысяч долларов, или тюремным заключением сроком до одного года, или обоими означенными наказаниями — по усмотрению суда26. В 1905 г. Т. Рузвельт заявил: Наш народ — и никакой другой свободный народ — не станет вечно мириться с существованием огромной власти, основанной на огромном богатстве ... не облекая какие-то из правительственных органов еще большей властью, способной следить за тем, чтобы эта власть богатства... употреблялась в интересах, а не вопреки интересам народа в целом27. Сенатор Р. Лафоллет на избирательном митинге в Филадельфии в феврале 1912 г. говорил: В каждой более или менее важной отрасли производства господствуют концерны, они контролируют рынок сырья и готовой продукции, они в широких масштабах диктуют цены на все, что продастся и покупается: на говядину, сахар, шерсть, хлопок, уголь, нефть, медь, цинк, на сталь и железо, на сельскохозяйственный инвентарь и скобяные изделия, на газ, электричество, продукты питания. Повсюду господствуют монополии. И вот естественный результат этого, продукция стала хуже, а цены выше. ...Сохранение господства монополий означает конец демократии. В области финансов их власть неограниченна. Они предоставляют кредит для крупных операций и лишают его, увеличивают или ограничивают количество денег, находящихся в обращении, руководствуясь при 17* 259
этом исключительно интересами собственной выгоды. Они прибрали к рукам большую часть нашего общественного достояния и быстро монополизируют национальные ресурсы — леса, месторождения железной руды, угля, нефти28. Прогрессивная партия США в платформе 1912 г. признавала, что при системе корпораций произошла концентрация огромных, не подконтрольных государству состояний в руках немногих лиц, в результате чего в их распоряжении оказалась громадная, тайная, безответственная власть над повседневной жизнью их сограждан29 . Платформа демократической партии декларировала: Существование частных монополий ничем не оправдано и преступно. Республиканская партия должна была поклясться, что она является противницей специальных привилегий и монополий. В 1912 г. в соответствии с законом Шермана в процессе знаменитого избиения трестов, начатого президентом Т. Рузвельтом, три компании — нефтяная Стандарт ойл, табачная Америкэн табэкоу и пороховая Дюпон — были распущены. Стандарт ойл была разбита на несколько отдельных компаний. В 1914 г. был принят закон Клейтона, направленный против нечестных способов конкуренции, предусматривавших различные формы дискриминации контрагентов и потребителей. Он предусматривал также новые меры по недопущению монополизации рынка со стороны отдельных корпораций. Длительные судебные процессы, ведущиеся в рамках антитрестовского законодательства против таких крупных компаний, как Алкоа (тяжба продолжалась 17 лет), Дюпон (тоже 17 лет), ИБМ (18 лет) и многих других завершились частичными уступками со стороны этих крупных компаний. В 1982 г. была разукрупнена Америкэн телефон энд телеграф. В наши дни корпорации, порушившие антитрестовское законодательство в США, по искам государственных органов несут судебные издержки в сумме, составляющей около 3 млрд долларов ежегодно. До начала 30-х гг. антитрестовские законы ввиду своей неопределенности часто использовались против профсоюзов, обвиняемых в монополизации рынка труда. Только к 30—40-м гг. сложилось понимание антитрестовского законодательства как комплекса мер, направленных на защиту олигополии, т. е. на такое регулирование рыночных отношений, которое вело к смягчению отрицательных последствий чрезмерной монополизации, к сохранению достаточного уровня конкуренции в отдельных отраслях. В период первой мировой войны военные заказы Антанты вызвали экономический бум в США. Появилась серия новых ведомств, призванных направлять и координировать производство промышленной и сельскохозяйственной продукции: топливное ведомство, управление морских перевозок, управление военной промышленности, чрезвычайная корпорация судостроения, комитет по капиталовложениям. Так сложился американский социализм военного времени (Р. Тагуэлл). Национальное

260

управление по распределению рабочей силы в военное время запрещало забастовки и локауты, оно поощряло коллективные договоры между профсоюзами и предпринимателями, помогало установлению приемлемых ставок заработной платы, продолжительности рабочего дня и условий труда. Через свои военные ведомства правительство вмешивалось почти во все сферы экономической жизни страны. Правительственные ведомства старались не допускать производства ненужных или нежелательных промышленных товаров и продуктов питания, дальнейшего роста цен. Денежные излишки у населения изымались посредством правительственных займов, больших акцизных обложений. В результате всех этих мер покупательная способность промышленных и транспортных рабочих и шахтеров в 1918 г. была на 20% выше, чем в 1914 г., а реальные доходы фермеров увеличились на 25%. Джон Дьюи заявил, что старая концепция абсолютной частной собственности получила во всем мире удар, от которого она никогда полностью не оправится30. После заключения мира В. Вильсон спешно отменил большую часть установлений военного времени. Федеральные расходы, которые выросли от 3/4 млн долларов в 1913 финансовом году до 18,5 млрд долларов в 1919 финансовом году, к 1923 г. упали до 3,25 млрд долларов. Тем не менее с начала XX в. федеральное правительство США во все возрастающем масштабе начало брать на себя ответственность за экономическое благосостояние американского народа. Статистика свидетельствует, что с 1800 по 1929 гг. (за исключением периодов крупных войн) государственные расходы в США не превышали 12% от национального дохода. Две трети от этих сумм представляли собой расходы правительств отдельных штатов и органов местного самоуправления, которые шли в основном на строительство школ и дорог. Любопытно сравнить американский социализм военного времени с практикой фашизма 40-х гг. В целях выхода из экономического кризиса 1929—1933 гг. Германия, Япония, Италия обратились к картельным формам организации производства, что вылилось в систему военноадминистративного принуждения. В 1934 г. на базе Имперского союза германской промышленности было создано 6 имперских хозяйственных групп, которым были подчинены 44 экономические группы, которым, в свою очередь, подчинялись около 1000 территориальных и отраслевых подгрупп31. Руководители групп назначались Министерством хозяйства из числа крупнейших монополистов. Группы получили широкие прерогативы государственной власти вплоть до закрытия предприятий и ликвидации картелей, а монополисты — права государственных чиновников. Организация хозяйственных групп сопровождалась ликвидацией маломощных картелей. В 1943 г. в Германии из 25 тыс. картелей 2 тыс. подлежали ликвидации. Так был создан фашистский хозяйственный порядок. Экономическая власть непосредственно слилась с государственной.

261

Между тем США и Великобритания сделали упор на экономические формы управления экономикой, что и привело их в конечном счете сначала к политическому, а затем и к военному успеху. Централизация и самовозрастание капитала — процессы, неотделимые друг от друга. Однако способность к самовозрастанию может быть подобна раковой опухоли, которая в процессе регенерации уничтожает свою жертву, а вместе с ней свое собственное существование. Аналогично обстоит дело с патоморфозом в сфере экономических структур. Самораскручивающаяся спираль экономической экспансии, погоня за прибылью может перерасти в антисистемную силу катастрофического масштаба. Система самовозрастающего роста, у которой отказали тормоза или повреждены другие регуляторные механизмы, превращается в самопожирающее чудовище. Совершенно очевидно: там, где недостаточны внутренние регуляторные механизмы, возникает нужда во внешней регуляции. Яркий свет на эту необходимость пролил экономический кризис 1929-1933 гг. Детонатором кризиса в США послужил биржевой крах 1929 г., вызвавший цепную реакцию промышленных и банковских банкротств. Игра на бирже привела к тому, что пассивный акционер, отрезанный от источников достоверной информации, мстил за свое незнание массовым сбросом акций, парализовавшим за короткий срок всю экономическую жизнь. Паника на фондовой бирже разорила сначала акционеров, затем брокерские и дилерские фирмы, которые брали займы у банков под многомиллионные сделки с цепными бумагами. Затем разорились банки, а вслед за крахом банков неизбежно наступал крах во всей сфере производства. В США в 1929 г. было 659 банкротств банков, в 1930 г. — 1350, в 1931—2293, в 1932—2453, в 1933—4000. Промышленное производство упало до 56% от уровня 1923— 1925 гг. В самый острый момент экономического кризиса в числе безработных находилась треть всей рабочей силы, четверть фермеров лишилась своей земли. В городах выстроились колоссальные хлебные очереди. Рыночная оценка акций в результате кризиса сократилась в 10 раз. С 1929 по 1933 г. валовой национальный продукт упал с 103 до 55 млрд долларов (в натуральном выражении — на 30%). Кризис охватил все крупнейшие капиталистические страны. Объем производства в капиталистическом мире сократился в среднем на 44%, а мировой торговли на 61%. Промышленный кризис переплелся с аграрным, денежно-кредитным и валютным. Именно в этих условиях родилась концепция государственного регулирования экономики Дж. М. Кейнса, призванная ответить на главный вопрос: как воспрепятствовать действию антисистемных сил, развивающихся в недрах самого капиталистического общества? В 1921 г. уровень безработицы в Великобритании составлял 12,9%. В период кризиса 30-х гг. зарегистрированная безработица превысила 2 млн человек (при сокращении реальной заработной платы у работающих не более чем на 20%). В 1938 г. уровень безработицы достиг 13,5%.

262

Жизнь двух поколений людей была подорвана хронической безработицей. Само слово безработица стало проклятием, дьявольским заклинанием. В течение 19 лет — с января 1921 по январь 1939 г. уровень безработицы постоянно превышал 10%. Основная работа, в которой Дж. М. Кейнс изложил свою концепцию, называлась Общая теория занятости, процента и денег (1936 г.). Дж. М. Кейнс был последовавателем философии Дж. К. Мура и превыше всего ставил человеческую личность, верил в значимость и ценность человеческой жизни. Именно поэтому Дж. М. Кейнс считал, что возможность хорошей жизни должна быть открыта для всех людей. По мысли Кейнса, при свободном рынке назначение государства — стричь налоги с предпринимателей, стимулировать инвестиции и в то же время оберегать граждан от чрезмерных аппетитов большого бизнеса, обеспечивать социальные и другие права. Более равномерное распределение богатства в обществе Кейнс считал стабилизирующим фактором общественной жизни. Дж. М. Кейнс утверждал: ... регулирование объема текущих инвестиций оставлять в частных руках небезопасно32. Не вызывала сомнений у Кейнса и необходимость поставить под государственный контроль фабрику зелененьких. Государство должно будет оказывать свое руководящее влияние на склонность к потреблению частично путем соответствующей системы налогов, частично фиксированием нормы процента и другими способами. Я рассчитываю на то,— писал Кейнс,— что государство, которое в состоянии взвесить предельную эффективность капитальных благ с точки зрения длительных перспектив и на основе общих социальных выгод, будет брать на себя все большую ответственность за прямую организацию инвестиций33. Я представляю себе ... что достаточно широкая социализация инвестиций окажется единственным средством, чтобы обеспечить приближение к полной занятости34. По характеристике Дж. Гэлбрейта, основной замысел политики кейн-сианства заключался в компенсации из государственного бюджета любой нехватки платежеспособного спроса населения. Как только отмечался недостаток совокупного спроса сравнительно с тем, что могло быть произведено, вмешивалось государство. Снижая налоги или увеличивая расходы, либо сочетая обе эти меры, оно повышало спрос и расширяло производство, возвращая экономику к полной занятости35. Следует подчеркнуть, что пути стабилизации экономики капитализма, предложенные Дж. М. Кейнсом, длительное время себя оправдывали. Белая книга, изданная в Англии в 1945 г., предписывала правительству лейбористов обеспечить полную занятость. В исторически значимом масштабе эта задача никогда не была решена, но до 1970 г. уровень безработицы в Великобритании оставался ниже 2,5%, с 1948 по 1967 г. безработица была ниже 2%. Восемь лет из 20 характеризовались превышением количества вакантных рабочих мест над числом безработных.

263

В 30-х гг. в США получило развитие левокейнсианство, которое усматривало цель экономической политики в достижении полной занятости ценой роста государственных расходов в социальную инфраструктуру и более равномерного распределения доходов на основе прогрессивной системы налогообложения. Последовательную антикризисную политику, получившую название нового курса, стал проводить президент Ф. Д. Рузвельт. Предшественник Рузвельта — президент Гувер прибег к дефицитному сведению государственного бюджета, к усиленному финансированию общественных работ, к кредитам через Корпорацию по реконструкции финансов. Но к 1932 г. стало ясно, что действия Гувера не были достаточно массированными. Рузвельт и другие деятели нового курса воспользовались духом прогрессизма и методами военного времени в своих попытках восстановить процветание страны. В 30-е гг. развернулась мощная волна рабочего и общедемократического движения, однако идея национализации частной собственности не пользовалась массовой поддержкой. В 1930 г. суммарные затраты федерального правительства, правительств штатов и местных властей приравнивались примерно к 20% национального валового продукта, и все же этих средств оказалось недостаточно, чтобы остановить половодье кризиса. Новый курс не принес быстрого и полного восстановления нормальной экономической жизни и не положил конец бедности, но он наделил правительство совершенно новой ролью, которую стали считать жизненно важной. В отличие от военного времени целью правительственных органов стало не расширение, а ограничение производства, не снижение, а увеличение цен, с тем, чтобы противодействовать дефляционному скольжению экономики. Государственное регулирование электроэнергетики осуществлялось через управление долины Теннеси. Правительство путем проб и ошибок продвинулось в сторону создания новых методов регулирования экономики. В январе 1934 г. правительство добилось установления контроля над золотым запасом страны. В том же году был принят законопроект о контроле над деятельностью фондовых бирж. Ассигнования на социальные нужды были утверждены в размере 4,88 млрд долларов. В 1935 г. были приняты Закон о социальном обеспечении, Закон Вагнера о трудовых отношениях. С мая 1935 г. было утверждено резкое повышение налогообложения корпораций. В 1938 г. утвержден Закон о справедливых условиях труда. В том же году впервые конгресс одновременно увеличил расходы на социальные нужды (в размере 1,5 млрд долларов) и снизил налоги. После того, как в марте 1933 г. были закрыты все банки в стране и объявлен банковский праздник, была резко усилена централизация в деятельности Федеральной резервной системы, что также принесло свои плоды. В 1935 г. был утвержден законопроект о федеральном контроле за всеми холдингами, включающем право на их роспуск. Так

264

сформировался американский вариант государственного регулирования: косвенное воздействие на экономику через кредитно-финансовые и налогово-бюджетные каналы. Одновременно государство стало брать на себя то, что не способен осуществить частный бизнес. В частности, государство стремилось увеличить ограниченный платежеспособный спрос населения через систему потребительского кредита. Банки, страховые компании и другие учреждения банковского типа шли на риск такого кредитования, так как большинство из них имело государственные гарантии покрытия ссуд или могло рассчитывать на другие формы государственной помощи. Вторая мировая война заставила вернуться к системе контролирующих учреждений и к еще более жесткому регулированию экономики, чем во время Первой мировой войны. Во время войны федеральное правительство стало основным поставщиком капитала для частных предприятий: оно непосредственно покрыло примерно 2/3 расходов на расширение производства военной продукции. Не следует упускать из виду, что федеральное правительство является крупнейшим землевладельцем — треть всей территории страны находится в его собственности. На эту территорию приходится 80% запасов нефти и природного газа (включая ресурсы континентального шельфа), 50% угля, 80% нефтеносных сланцев и т. д. Государство выдает патент на разработку этих ресурсов либо сдает в аренду месторождения. Более трети (38,8%) лесного фонда США, национальные парки, заповедники и рекреационные территории также являются государственной собственностью. С 1932 по 1953 гг. в США существовала Финансовая корпорация реконструкции, осуществлявшая широкий круг деятельности: кредит, предоставление налоговых льгот, поддержка НИОКР. В конце 40-х — начале 50-х гг. государство в США было крупнейшим заемщиком, кредитором и страховщиком, ведущим производителем электроэнергии, владельцем складских помещений, парка грузовых автомобилей и судов. Господствующими стали идеи, согласно которым без помощи государства частный сектор не может больше эффективно приспосабливаться к социально-экономическим изменениям. Частный рынок перестал служить всеобъемлющим регулятором экономики. Оказалось, что он не в состоянии должным образом стимулировать производство необходимых обществу товаров и услуг. Рынок не может сконцентрировать инвестиции в тех отраслях, где они необходимы. Старые отрасли обрабатывающей промышленности не могут найти фонды, в которых они нуждаются для возрождения, а перспективные новые фирмы в передовых отраслях зачастую не в состоянии авансировать столько капитала, сколько им нужно для роста. Определенная степень государственного вмешательства необходима для обеспечения подотчетности фирм и частнокапиталистических предприятий обществу. Ранее мы уже показали, что интересы совокупного капитала общества, репрезентатом которого являются деньги как капитал, выше интересов

265

индивидуального капитала. Самовозрастание индивидуального капитала может вступать в противоречие с самовозрастанием общественного капитала. Поскольку деньги как капитал представляют интеграционные связи индивидуальных капиталов, возникает нужда в регулятивной, дирижит-ской функции, подправляющей развитие индивидуального капитала, канализирующей его деятельность в общем русле самогенерирующегося роста. Соответствующие заботы совокупного капитала общества все в больщей и большей степени берет на себя государство в лице его специализированных органов. Государство осуществляет мобилизацию финансовых ресурсов на общенациональном уровне и в результате подобной акции завоевывает одну дирижитскую позицию вслед за другой. Еще в 1752 г. Д. Юм утверждал, что правильная политика государственных деятелей заключается в том, чтобы увеличивать количество труда, в чем и заключается вся действительная мощь и богатство. Ныне в промышленно развитых капиталистических странах регулирование трудовых отношений становится самостоятельной отраслью государственной деятельности. В прерогативу государства входит регламентирование условий труда, законодательство по охране труда, разработка нормативов, касающихся качества продукции, санитарных норм в единстве с природоохранным законодательством. Правительство получает право распространять условия общенациональных, региональных, отраслевых коллективных договоров на те предприятия, где соответствующий договор не подписан. Оно пользуется законодательной инициативой по замораживанию или ограничению роста заработной платы, выносит рекомендации предпринимателям о пределах ее повышения. Заработная плата в государственном секторе оказывает косвенное воздействие на оплату труда в частном секторе. В первый год кризиса в США только 1% ВНП шел на все виды общественных расходов, а в середине 70-х гг. доля эта возросла до 25%, из них на обеспечение занятости было затрачено более 8%. С 1965 по 1980 г. на рынок труда пришло 30 млн новых рабочих и служащих, что составило 40%-ное увеличение числа занятых против 20%-ного в предыдущие 15 лет. За 37 лет, с 1892 но 1929 гг., расходы федерального правительства составляли в среднем около 4,5% ВНП, а доходы — около 3,5%. В период с 1948 по 1985 гг. (тоже 37 лет) расходы составили уже 20% ВНП, а доходы — около 18,5%. Как отмечает В. М. Шамберг, в период, когда правительство было небольшим, выработка на отработанный человеко-час возрастала на 1,5% в год; при большом правительстве этот показатель возрастал на 2,3% в год36. В современных условиях масштаб технологического вызова настолько велик, что ого требованиям можно удовлетворить лишь при условии централизованных в рамках государственной политики действий. Отсюда берет свое начало феномен производственного партнерства государства и корпораций. В 1985 г. эксперты Бюджетного бюро конгресса США отмечали:

266

обращая внимание на будущее высокотехнологичных отраслей, конгресс исходит из того, что на основе собственных ресурсов рынок не может обеспечить достаточное количество инвестиций в эти отрасли. Он прекрасно осознает, что выгоды от исследований для всей нации гораздо выше выгод, получаемых какой-либо из фирм, и что частные фирмы направляют на НИОКР значительно меньше ресурсов, чем этого требуют общественные интересы37. Выбор приоритетов определяет и рост расходов на финансирование государственных программ: затраты на осуществление гражданских программ увеличились за 1980—1985 гг. с 380 до 418 млрд долларов, а военных — с 134 до 253 млрд долларов. В 1987 г. доля государственных расходов в ВНП приблизилась к 27% — самому высокому уровню в мирное время. Ныне 3/4 триллионного национального дохода перераспределяется в США через государственные институты. Важнейшими направлениями промышленной политики государства считается воздействие на макроэкономическую структуру производства, на структуру инвестиционных потоков, а также стимулирование научно-технического и экспортного потенциала страны. Определяя свою макроэкономическую политику, государство основные усилия и ресурсы концентрирует на наиболее перспективных отраслях, в которых достигнут высокий уровень накопления капитала. Методом структурных преобразований производства становится политика таргетирования (tагgеtiпg роliсу), включающая налоговые стимулы, правительственные закупки и заказы, льготное финансирование, искусственное ограничение внешней конкуренции и т. п. Решая соответствующие целевые задачи, государство берет на себя большую часть издержек по модернизации таргетируемых отраслей. Государственные инициативы по развитию передовых отраслей интегрируются в среднесрочные и долгосрочные планы. Ярким примером такого рода может служить план развития электроники, принятый во Франции на 1983—1987 гг. В предложенной правительством программе была поставлена задача утроить темпы роста отрасли, подняв приростные показатели с 3 до 9% в год. В итоге удельный вес электронной промышленности в ВВП должен был составить 4%. Для реализация поставленных целей было предусмотрено финансирование в размере 140 млрд франков, из которых 55 млрд обязалось предоставить государство. Фактические темпы роста отрасли были обеспечены в следующих объемах: 1983 г.— 8,4%, 1984—10,5, 1985—6,7%. Так называемое индикативное планирование предполагает разработку сценария желательной промышленной структуры с тем, чтобы приблизить к этому сценарию реальную структуру, складывающуюся в результате действия рыночных сил. Концепция таргетирования предусматривает, что государство должно сознательно планировать структуру распределения продукции и инвестиций в промышленности, которая в итоге будет существенно отличаться от структу267

ры, автоматически складывающейся под действием рыночных сил. В настоящее время стержнем всех структурных преобразований в промышленности развитых стран мира служит научно-техническая политика, сознательно выбираемая и осуществляемая государством. В США научно-техническое развитие рассматривается как наиболее динамичный и решающий ресурс воспроизводства. Материальной основой конкурентной борьбы в области науки и техники выступает прежде всего их ресурсная база. В 50—60-е гг. лидерство США было громадным. В 1960 г. на них приходилось более 2/3 общих затрат на НИОКР развитых капиталистических стран, в то время как на Японию, ФРГ, Францию, Великобританию и Италию — менее 1/4. Соотношение расходов на фундаментальные, прикладные исследования и разработки в США за последние 20 лет выглядело примерно следующим образом: 12—13% общенациональных средств вкладываются в фундаментальные работы, 22— в прикладные исследования и 65—66% в разработки. При этом 2/3 научных расходов промышленности США приходится на программы годовой стоимостью свыше 100 млн долларов. Такие американские корпорации, как Дженерал моторе и Форд мотор ежегодно ассигнуют каждая на НИОКР примерно столько же средств, сколько вся промышленность Италии, а ИБМ — больше, чем промышленность Канады. Та же ИБМ имеет бюджет исследований и разработок примерно в 2,5 раза больше, чем крупнейшая японская компания в этой области Хитаи. Парламентское лобби подчеркивает, что сегодня перспективные компании больше заинтересованы в образованной рабочей силе и критической массе исследовательских учреждений, нежели в налоговых льготах. В 1987 г. Р. Рейган провозгласил программу повышения конкурентоспособности. Существенная часть ее содержания: государственная поддержка исследований в критических для конкурентоспособности США областях (керамика, полимеры, сверхпроводимость), выделение 1 млрд долларов для переквалификации занятых, теряющих рабочие места в результате структурной перестройки, удвоение в ближайшие пять лет бюджетных ассигнований на фундаментальные исследования. Косвенное стимулирование НТП, предусмотренное рейганомикой, предполагает, в частности, сокращение на 25% налогооблагаемого дохода корпораций от ассигнований на исследования и разработки в текущем году, если они превышают средний за предшествующие три года уровень. Действие соответствующей директивы, утвержденной в начале 80-х гг., было продлено но 31 декабря 1988 г. В целом частный сектор США покрывает из государственных источников более 40%, а вузы — 3/4 исследовательских расходов. В то же время государство особое внимание уделяет внешнеэкономической деятельности. В этой связи достаточно указать, что 40 государственных компаний, действующих за пределами США, близки к тому, чтобы считать их транснациональными. Специфическую особенность государственного сектора в Западной 268 Европе составляет высокий удельный вес государственных предприятий в национальной экономике. Цель промышленной политики государственных предприятий заключается в максимизации социальных выгод или в наибольшем содействии выполнению общенациональных приоритетов, но не максимизации прибыли. Владельцем государственного предприятия не может быть частное лицо или группа лиц, а прирост чистых доходов не может использоваться для их обогащения. Государственные предприятия создаются с целью перераспределения экономической власти между частным и государственным сектором, для поддержания занятости и стабилизации экономики, для укрепления конкурентных позиций национальных производителей на мировом рынке. Политика государственных предприятий нацелена преимущественно на реализацию задач экономической политики правительства. Свое право собственника на государственное предприятие государство реализует, назначая руководящие кадры предприятия, финансируя его, прямо контролируя его инвестиции, а часто и цены. Особенностью функционирования государственного сектора является увеличение собственности государства в новейших, технически передовых отраслях: информатика, электроника, фармацевтика, производство вооружений и новых материалов. Государственная собственность в Западной Европе сосредоточена в таких отраслях, как энергетика, транспорт, черная металлургия, а также сфера кредита и страхования. В обрабатывающей промышленности государство доминирует в автомобилестроении (Франция, Италия, Великобритания) , аэрокосмической промышленности (Франция, Великобритания). Правительство осуществляет директивный контроль на предприятиях, которыми оно владеет: проверку порядка и условий выполнения правительственных директив, проверку финансовых отчетов. Директивный экономический контроль означает сравнительный анализ результатов и поставленных задач. С этой целью разрабатываются альтернативные сценарии, в которых взаимоувязаны тенденции социального, политического, экономического и технологического развития на будущее. На их основе должны быть разработаны альтернативные варианты стратегии предприятия и указана предпочтительная стратегия с учетом изменения экономической конъюнктуры на мировом и внутреннем рынках. Государственные предприятия ведут острую конкурентную борьбу с частными фирмами. Чтобы рассчитывать на успех, принадлежащее государству предприятие должно занимать олигополистическое положение на рынке. Государственные предприятия призваны функционировать как противовес частному сектору. В Годесбергской программе СДПГ указывалось: Конкуренция при участии государственных предприятий — решающее средство для предотвращения господства частных предприятий на рынке. Во Франции государство стремится стать полноправным участником процесса принятия стратегических решений в промышленности, исполь269

зуя такие рычаги, как государственные закупки, контроль за иностранными инвестициями, поддержка лидирующих на рынке фирм. До 70х гг. была распространена практика государственного регулирования с администрируемыми ценами. В период 1945—1965 гг. государство играло ведущую роль в восстановлении базисных секторов экономики. Государственное регулирование было направлено на отрасли промышленности, имеющие высокий моральный износ оборудования и перенасыщенные рынки. По отношению к национализированному сектору политика государства заключалась в том, чтобы он как можно дешевле обходился государству. Вместе с тем государство шло напареквр тшебоааниым рынка$ ставя отдельные отрасли и компании(в пфивииегишовабное"покожейие. Во Хранрии шуществуат пфямои парламднтсаий вонтроль за аосумарсцвенными предприутияаи. Лри ьтом(париамедт кмнтрйлирсет аеяшельйостф даке тах гисударстаенншх предпшиятий, ж какитаге котортх гвсудбрству пшинадлежат лашь иезначитальния чвсть инвастифий.)В 1979 з. 20% займои акфионбрныщ койпанкй прямо(субридиъовалось праиитевьством. В 1881 г. пришеишее к власти правительство социалистов провело национализацию 9 промышленных групп и 36 частных банков. В результате на государственный сектор в 1982 г. приходилось 16% занятых, 28 производства, 36% объема всех капитальных вложений. На долю национализированного сектора приходится 70% производства энергии, 59 транспорта и связи, 84 авиационной промышленности, 40 выпуска автомобилей, 75% производства вооружений. Государство стало контролировать 90% депозитов и 85% кредитов. В 1985 г. из 20 крупнейших французских ТНК 10 принадлежало государству. В 1982—1983 гг. национализированным предприятиям было предоставлено свыше 80 млрд франков. Одновременно осуществлялись: децентрализация системы государственного управления, расширение прав трудящихся на предприятиях, повышение доходов малообеспеченных слоев населения, меры по расширению занятости. Министерство научных исследований и технологии держит в своих руках 80% общего бюджета на НИОКР и контролирует бюджеты почти всех крупнейших государственных научно-исследовательских организаций. Во Франции вопросами промышленного развития страны всегда занимались и сейчас занимаются высшие кадры государственной администрации, как правило, имеющие инженерное образование. Государственная помощь промышленности в ФРГ вдвое превышает помощь во Франции. Во Франции 80% помощи государства осуществляется в форме субсидий, в ФРГ—55%. Зато удельный вес помощи в форме освобождения от налогов в ФРГ—35%, против 4% во Франции. В ФРГ большую роль играют местные органы власти. Регулирование нацелено на отдельное предприятие, а не на отрасль, ставит долгосрочные цели. На 1983 г. региональная помощь в ФРГ в 10 раз превышала региональную помощь во Франции. В ФРГ расходы на НИОКР длительное время были выше, чем во Франции (почти на 50%).

270

И вот итог: на долю наукоемкой продукции приходится 54% экспорта страны. За минувшее десятилетие ФРГ впервые сумела превзойти Японию по наукоемким товарам, обеспечив за собой 20,6% мировой торговли такой продукцией (Япония — 19,9%). Ведущее место принадлежит ФРГ и в производстве продукции наивысшей технологической сложности, по части которой у ФРГ сейчас 22,6%, а у Японии 22,1% мировой торговли. После Второй мировой войны в Японии сложилась система активного государственно-финансового воздействия на хозяйственные структуры. Для государственного вмешательства характерно поощрение кредитами отраслей: в 50—60-е гг. к ним относились производство стали, автомобилестроение и судостроение. В 70-х гг. приоритеты были отданы электрнике и машиностроению. До 1972 г. по некоторым видам оборудования допускалось списание в первый год эксплуатации свыше 50% его стоимсти. Только в 1972—1976 гг. государственные инвестиции в вычислительную технику составили 115 млрд иен (а всего с 1966 но 1988 гг. на эти цели было израсходовано 295 млрд иен). На осуществление проекта интграции компьютерных средств с другими механическими и лазерными компонентами на 1977—1983 гг. было ассигновано 13 млрд иен. В новой промышленности то, что прежде было огромным, тяжелым и массиным, должно превратиться в малое, легкое и компактное. Японская стратегия экономического развития длительное время заключалась в пощрении наиболее крупных и мощных фирм путем предоставления в их распоряжение импортируемых лицензий одновременно с созданием пртвий монополизации. Государственное планирование нацелено на обеспечение согласованности действий правительства, бизнеса, профсоюзов, потребителей (использование пенсионных фондов) в интересах достижения высокого тепа экономического роста. В этих видах Министерство внешней торговли и промышленности выполняет разработку прогнозов, в которых намечаются долгосрочные цели и подготавливаются правительственные директивы, касающиеся отдельных отраслей. Переключение ресурсов с отстающих на передовые отрасли — ключевой элемент регулирования с целью прособления отставших отраслей к новым условиям. Экономические упехи Японии стали возможны благодаря высокой норме накопления и капиталовложений в течение двух десятилетий: 30—35% от размера ВНП против 17—20% в США. В 1988 и 1989 гг. Япония вложила в расширение и обновление своего производственного потенциала 20% ВНП. В настоящее время научно-техническая политика остается стержнем промышленной политики развитых капиталистических стран. Удельный вес государственных расходов в общих расходах на НИОКР варьирует от 41% в Японии и ФРГ до 50% в США и почти 56% во Франции. В середине 80-х гг. доля госдарства в экономике составила во Франции —23%,

271

Италии —20, Великобритании —16, ФРГ —14, Бенилюксе — около 10%. Если же учитывать все сферы государственного регулирования в экономике (кредит, страхование), то в настоящее время оно составляет в Западной Европе (Италия, Швеция, Франция, ФРГ) от 38 до 70%. На рубеже 70—80-х гг., на гребне неоконсервативной волны, в правительственных кругах Западной Европы особое влияние завоевала монетаристская концепция американского экономиста М. Фридмана, призывавшего к радикальному отказу от кейнсианства и коренному пересмотру всей экономической политики. Фридман рекомендовал прекратить бессмысленную политику стимулирования спроса и снять с повестки дня лозунг достижения высокого уровня занятости. Он заявил: то, что вигрывает хозяйство от увеличения государственных инвестиций, оно тряет из-за одновременного сокращения расходов частнокапиталистического сектора. Так как рыночное регулирование эффективно, все, что только возможно, должно решаться с его помощью. В длительной перспективе дисциплинирующее воздействие рынка должно привести к соданию эффективной экономики, преодолеть убыточность ряда отраслей и, следовтельно ликвидировать государственные субсидии для поддержания их на плаву. Это был дополнительный аргумент в пользу сокращения государственного се. Согласно М. Фридману, денежно-кредитная политика предпочтительнее бюджетной. Однако более трезвые голоса предупреждали, что адекватный контроль над предложением денег может предотвратить бесконечное повышение цен, но не обязательно предотвращает их бесконечное падение. Остается в силе замечание Дж. М. Кейнса: Общество в целом не может создать условия для будущего потребления с помощью одних лишь финансовых операций, оно может сделать это только путем расширения физического объема текущего производства38. Между тем М. Фридман рекомендовал Федеральному резервному управлению США подчинить монетарную политику жесткому правилу 4—5%- ных ежегодных увеличений денежной массы. Одновременно М. Фридман рекомендовал введение принципа ограничения роста денежной массы по показателю Мз. В зарубежной экономической литературе принято различать 3 агрегата денежной массы: М1 (банкноты, разменная монета и денежные средства на текущих счетах), М2 (М1 плюс сберегательные и срочные вклады), Мз (М2 плюс вклады в специализированных учреждениях, особые виды накоплений). В начале 80-х гг. в Великобритании произошло усиление рыночного механизма в экономическом развитии страны. Администрация М. Тэтчер отказалась от контроля над ценами и заработной платой, сократила субсидирование отстающих отраслей, ограничила деятельность различных органов, занимающихся структурными проблемами. Консерваторы приступили к,ликвидации государственной монополии в области связи, самолетостроения, судостроения и ряда других отраслей с целью прекра-

272

тить рост бюрократической государственной машины, сконцентрировать средства на развитии новой технологии в наукоемких отраслях промышленности. В соответствии с моделью Фридмана главным средством соблюдения денежной дисциплины стала фиксация допустимых пределов колебаний агрегата Мз. Однако кредитно-денежная политика, направленная на сдерживание роста денежных ресурсов в соответствии с монетаристскими рекомендациями, не оправдала себя. Более того, она спровоцировала серьезный спад в английской экономике. Многие предприятия были закрыты, возросло число банкротств, гигантское увеличение безработицы впервые после кризиса 30-х гг. перевалило трехмиллионный рубеж. За достижение весьма неустойчивой ценовой стабильности была уплачена высокая цена.В 1982 г. в полной мере выявились отрицательные последствия антиинфляционной терапии для американского хозяйства. Число безработных с 6,4 млн человек в июне 1979 г. достигло 11,6 млн в декабре 1982 г. В октябре 1982 г., ровно через три года после принятия новой операционной процедуры, председатель ФРС Волкер и его коллеги отменили мо-нетаристские мишени. Чтобы достичь желаемых целей, ФРС должна была прибегать к гораздо более сильным средствам, чем всего лишь десятилетие назад. Иронией судьбы консервативные последователи рейганомики сами породили кейнсианский кошмар — большие и перманентные дефициты, которых они столь сильно опасались'19. Соответствующие теоретические выводы были сделаны в рамках кейнсианско-неоклассического синтеза. Так, согласно С. Руссису, полная теория эндогенной денежной массы требует решительного разрыва с количественной теорией (М. Фридмана.— Е. Р.) в трех пунктах: 1) отказ от представлений, что капиталистическая экономика обладает естественной тенденцией к долговременному равновесию при сохранении полной занятости; 2) отказ от довода, что скорость обращения денег в кругообороте дохода устойчива и независима от нормы процента; 3) отказ от провозглашаемой количественной теорией причинной зависимости, идущей от денег к номинальному доходу или общему уровню цен40. Новым феноменом в экономической политике Западной Европы стала разработка межгосударственных мер, направленных на коллективный подъем экономики в указанных странах. Еще в 1947 г. было подписано Генеральное соглашение о тарифах и торговле, объединяющее более 90 стран. В рамках ГАТТ утверждаются квоты импорта, экспорта, правила конкуренции. С 1 июля 1968 г. было осуществлено снижение сразу на 2/5 торговых пошлин почти всеми странами Западной Европы и Японией. Созданное в начале 50-х гг. Европейское экономическое сообщество на первых норах объединяло 6 стран Западной Европы в целях установления более тесных связей между государствами, вошедшими в ЕЭС. В рамках общего рынка возникла единая тарифная зона с четырьмя свободами перемещения (товары, ка-18. Яак. № 135

273

питалы, услуги, рабочая сила), с отказом от традиционной политики протекционизма и либерализацией торговли внутри Сообщества.В 60-е гг. начинаются складываться элементы единой экономической системы. Вырабатывается общая сельскохозяйственная политика, предусматривающая создание единого рынка с едиными ценами. Общими руководящими органами Сообщества являются Совет (Совет министров), Комиссия, Ассамблея (Европейский парламент). Главный исполнительный орган Сообщества — Комиссия. Она подразделяется на генеральные директораты, построенные по типу министерств или департаментов (внешних сношений, экономики и финансов, внутреннего рынка, конкуренции, социальной политики, сельского хозяйства, транспорта, заморских стран и территорий, административный). Директивы, издаваемые Комиссией, так же как и постановления Совета, имеют обязательную силу для всех стран-участниц.В 1978 г. была создана Европейская валютная система, базирующаяся на трех основных элементах: 1) европейской валютной единице (экю); 2) системе европейской валютной змеи (механизм, который тесно привязывает валюты стран ЕЭС друг к другу); 3) создании Европейского валютного фонда из национальных золотодивидных ресурсов. Кредитным институтом ЕЭС является Европейский инвестиционный банк, учрежденный в 1957 г. В 1973 г. в ЕЭС вошли Великобритания, Дания, Норвегия и Ирландия. Уже в 70-е гг. создается комитет по научно-техническим исследованиям (КРЕСТ), комитет европейского развития науки и техники (КОДЕСТ). Группа прогнозирования и оценок научно-технического развития (ФАСТ) является элементом западноевропейской системы прогнозирования, основанной на исследованиях стран-членов, а также финансирует различного рода проекты, семинары, программы. Группа КОПОЛ занимается сопоставлением государственных политик НИОКР. В 80-е гг. формируется модель единого промышленного и научно-технического регулирования (Мандат 30 мая 1980 г.). В 1984 г. создается европейская стратегическая программа исследований в области информационной технологии — Комитет ЭСПРИТ. Тем самым ЕЭС становится инициатором и координатором в сфере проектов научно-технического развития. По мере развития западноевропейской интеграции возрастает кооперация научно-технического потенциала отдельных стран, кооперация образования, подготовки научных кадров, реализации открытий и изобретений, эффективности их использования, которая выходит на региональный и интернациональный уровни.В настоящее время развернулась подготовка для еще более всесторонней интеграции стран, входящих в ЕЭС. Новая ступень интеграции предполагает создание экономического и валютного союза нового типа и политического союза. Валютный союз будет основываться на единой федеральной банковской системе и, в конечном итоге, на единой

274

валюте — экю (она уже имеет параллельное хождение). Сроки перехода к реально действующему центральному банку и единой валюте будут основываться на взвешенных политических решениях. Второй этап процесса экономико-валютной интеграции ЕЭС начнется с 1 января 1994 г. и завершится — по прикидкам председателя КЕС Жака Делора — еще до конца нынешнего столетия. Уже сейчас, что касается больных отраслей экономики, имеется почти полное регулирование их развития со стороны наднациональных структур. Жак Делор недавно объявил, что скоро 80% всех экономических решений будет приниматься в Брюсселе. По некоторым оценкам, примерно с 1992 г. начнет складываться единый рынок труда ЕЭС, предполагающий выравнивание несоответствий в уровнях оплаты идентичного труда, т. е. подтягивание отстающих стран до социальных стандартов более развитых государств. Итак, для современной капиталистической системы (как в страно-вом, региональном, так и в интернациональном масштабе) характерно сращенное единство государственного и финансово-кредитного начал. Это симбиотическое единство образует новый социально-экономический ароморфоз, разворачивающийся по пути всепроникающего господства над любыми областями общественной жизни. Переход к господству государственно-финансового капитализма представляет собою ступень полного метаморфоза общественной системы как целостности. Единство государственного и финансово-кредитного начал становится тем поливалентным комплексным отношением, в составе которого экономическая деятельность получает подкрепление в лице всей мощи государственного аппарата. Реализуя себя в полном объеме, сложно-составное основание охватывает все элементы или органы системы производства, как в материальной, так и в духовной сферах. Постепенно новый принцип упорядочивания общественных связей захватывает смежные и более отдаленные структуры общественной жизни. Доминирующий ароморфоз преобразует как соседствующие органы (ранее сложившиеся ароморфозы), так и систему в целом. Подразделения, наиболее запаздывающие в своем развитии, подтягиваются до уровня подразделений, уже претерпевших преобразование в направлении поставленных и ранее реализованных целей. Отныне начитал реализует все необходимые моменты своего самоформирования и содержит в себе необходимые и достаточные условия для осуществления этого самоформирования. На ступени полного метаморфоза каждая предпосылка самоформирования системы становится воспроизводимым, имманентным моментом целого, функционирует лишь в его составе и на его основе. Когда капитал развивается на своей собственной основе, он чувствует себя свободным, беспредельным, т. е. ограниченным лишь самим собой, лишь своими собственными жизненными условиями41. Отличительная черта органической системы, развивающейся в целостность, заключается в том, что все ее подразделения (части или под-

275

системы) удерживаются в единстве непрерывным функционированием, однако одна из подсистем целого является ведущей, доминирующей: на базе экспансии доминирующей подсистемы происходит трансформация и модификация подсистем, вновь возникающих и поступающих в подчинение закону целого. Так, опирающийся на мощь государства финансовый капитал заказывает музыку в самых различных сферах общественной жизни: он определяет и справедливые условия труда, и формы социального обеспечения, и уровень воспроизводства научно-исследовательского сектора в национальном масштабе. Полный метаморфоз становится синонимом государственно-регулируемого метаморфоза, опирающегося на социальный консенсус. Так в развитых капиталистических странах возникает общество корпоративной демократии, демонстрирующее неустойчивое равновесие разнонаправленных общественных сил: трудящихся — частного бизнеса — государственного сектора экономики. Разносторонний треугольник с неодинаковым удельным весом названных сил сложился и в США, и в Австрии, и в ФРГ, и в Швеции. Понятно, что средства государственного регулирования оказываются достаточно эффективными только там, где они отвечают внутренним тенденциям, созревшим в системе, вступившей на путь полного метаморфоза. В развитых капиталистических странах общественное присвоение на базе государственной собственности многократно опередило присвоение, осуществляемое на основе владения капиталом. В США социальные расходы государства на уровне федерального правительства, штатов и местных властей составляют около 1 трлн долларов в год. В Западной Европе доля пособий по случаю потери трудоспособности и пенсии составляют около 20% государственных расходов. Расходы предпринимателей по обеспечению занятости составляют в Италии 55,8% (из всей суммы расходов), во Франции — 46,9%, в Бельгии — 35,7%. Во Франции и Нидерландах любое сокращение рабочей силы по закону должно быть утверждено общественным агентством. В Швеции существует Закон о совместных решениях в трудовых отношениях, который регулирует взаимоотношения работодателей и работополучателей, как здесь именуют владельцев предприятий и их работников. В разделе Право на информацию говорится: Работодатель обязан постоянно информировать организацию работополучателей, с которой он связан коллективным договором, о своей производственной деятельности, экономике, а также об основных направлениях политики, касающейся персонала. И дальше: Предприниматель должен, кроме того, предъявлять организации работополучателей возможность проверки конторских книг, отчетов и других документов, затрагивающих деятельность работодателя в том объеме, который необходим организации работополучателей для отстаивания общих интересов своих членов. В Японии каждую весну за стол переговоров садятся бизнесмены,

276

финансисты, профсоюзы и политики. Сообща вырабатывается компромиссный уровень минимальной заработной платы, процентных ставок, налогов, сферы приоритетных капиталовложений. В ФРГ стратегия трехстороннего согласования включает в себя переговоры о направлениях структурных изменений в промышленности между основными социальными партнерами. Государственно-финансовый капитализм не нуждается в административном принуждении, чтобы заставить рабочих трудиться — ему нужно государство, стоящее над конкурирующими экономическими группами интересов, способное обеспечить условия для действия рыночных сил. Деятельность партий и профсоюзов, представляющих интересы трудящихся, нацелена не на устранение частной собственности на средства производства, а на расширение демократического контроля над нею. Из всего сказанного напрашивается один единственный вывод: основание, которое общественная система призвана раскрыть в полном объеме, не является чем-то предзаданным свыше, господство определенного общественного отношения рождается из взаимодополнительности и кооперации элементов системы, разворачивающейся в целостность. В системе, которая в состоянии обеспечить высокий синергический эффект, каждое звено может существовать только потому, что оно получает что-то от других, и, в свою очередь, поддерживает их жизнедеятельность. В советской философской литературе около 10 лет назад была предпринята успешная попытка раскрыть марксову методологию анализа развития исторического процесса как смены этапов: формального, реального и полного основания в развитии конкретной всеобщности. В диссертационном исследовании В. В. Храброва (1982 г.) экономическая структура общества была рассмотрена не в отношении к надстроечной сфере, а в отношении к самой себе. При таком понимании экономический базис общества выступал и как основа и как обоснованное, т. е. был проанализирован в аспекте самообоснования. В. В. Храбров вычленил в развитии экономического базиса этап становления, когда новые экономические отношения формально подчиняют себе не ими созданные предпосылки своего возникновения, а этап капиталистического производства на своей собственной основе. На второй фазе, которую К. Маркс определяет как реальное подчинение труда капиталом, новая сущность,— подчеркивает В. В. Храбров,— опосредствует свои предпосылки, реально подчиняет их себе, путем коренного содержательного преобразования. По мысли В. В. Храброва, в качестве полного основания капиталистического производства выступает всеобщий закон капиталистического накопления42. Осуществленная молодым автором концептуализация исторического процесса представляется эвристичной, стимулировавшей и наши поиски в том же направлении.

277

Глава 11

АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ФОРМЫ РАЗВИТИЯ В СИСТЕМЕ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Для будущего капиталистического общества решающими становятся такие исторически-значимые процессы, как обособление научноисследовательской деятельности общества и становление нового технологического уклада — информационно-индустриального комплекса, отличительной чертой которого оказывается укрепление позиций стальных воротничков (автоматизированных систем различного типа), сопровождающееся рождением феномена быстрой экономики. Решающим фактором подъема производства на более высокую ступень служит становление совокупного работника, социальная определенность которого характеризуется сближением синих и белых воротничков, поголубением первых и сциентизацией вторых. Перестройка производственной базы современного общества немыслима без развитой инновационной способности, которая обеспечивается всемерным развитием, с одной стороны, системы образования, с другой — системы НИОКР. Экспансия трех переплетающихся между собой процессов: (1) бурного распространения инновационной деятельности, (2) усовершенствования системы образования, приобретающего поистине массовый характер, (3) агрессии информационно-промышленного комплекса, половодье влияния которого захватывает самые разные социальные ниши,— неумолимо приводят к одному и тому же знаменателю: появлению новой исторической фигуры — массового работника знания. Тем самым предпосылки, рожденные полным метаморфозом капиталистической системы, способствуют появлению формального основания для выхода общественного развития на посткапиталистический уровень, возникновение которого подготовлено, а следовательно, и реализуется самим ходом истории, положенной совокупной деятельностью людей, их важными приобретениями и столь же значительным отторжением всего либо отжившего, либо изживающего себя. Для общественной мысли последние десятилетия стали убедительным свидетельством того, что конкурентоспособность нации находится в прямой зависимости от способности промышленных фирм распространять в масштабе экономики и других сфер общественной деятельности новые технологии и продукты. В современных условиях важнейшим элементом экономического процветания капиталистического предприятия становится его способ278

ность использовать новую технику. Отсюда феномен специфических отношений предпринимательской фирмы со своими научными подразделениями. Корпорация выделяет на проведение НИОКР максимальное количество ресурсов. План НИОКР формулируется, исходя из потенциальных возможностей фирмы, а не из существующего положения вещей. Исследовательским коллективам предоставляется полная самостоятельность в выборе метода и стиля работы для решения поставленной задачи, предусматривается разработка нескольких альтернативных стратегий по разным нововведениям и методам их реализации. С 70-х гг. одним из основных критериев инновационной способности фирм оказывается эффективность затрат на НИОКР, получение максимальной отдачи от использования научно-технических ресурсов. Раньше основными задачами производственных отделений компаний было достижение стоимостных показателей; таких; как: рентабельность, производительность, окупаемость капиталовложений. В 80-х гг. к ним добавились такие характеристики, как гибкость варьирования объемами производства, гибкость внедрения новой продукции и технологии, быстрота удовлетворения заказов потребителей. Практика первой половины 70-х гг. показала, что ориентация на норму прибыли лишает фирмы возможности видеть будущие выгоды за текущими соотношениями затрат и результатов, не позволяет предвидеть кардинальные нововведения и новые рынки сбыта продукции. Усиление внимания к инновационному процессу привело к необходимости разработки долгосрочной политики, в основе которой лежит убыстряющийся процесс технических инноваций. Известно, что ускоренное развитие техники невозможно без опережающего роста научных знаний. Согласно мнению Дж. Кендрицкого, в США источником более чем 60% хозяйственного роста явился прирост знания'. Считается, что благодаря приросту знания обеспечено 69%-ное увеличение экономического потенциала в Японии за период с 1955 по 1960 г., 60% прироста падает на тот же источник в 1960—1970 гг., 48% — в 1970—1975 и 66% — 1975—1980 гг.2 Интересны и такие данные: объем затрат на НИОКР увеличился в 1966— 1988 гг. в Великобритании в 7 раз, непрерывно повышался показатель реальных затрат на НИОКР в расчете на одного исследователя3. Грамотному менеджеру известно, что большинство инноваций возникает как реализация научных знаний, а не как результат стихийной изобретательной деятельности. Следовательно, для процветания промышленного сектора экономики необходимо, чтобы рост фундаментальных знаний существенно опережал рост прикладных знаний. В экспертном заключении о состоянии европейской промышленности указывалось: Если технологический прогресс активно проникает в традиционные отрасли, увеличение производительности сможет продлить благоприятную экономическую ситуацию и положить конец низким темпам роста, наблюдавшимся в течение двух десятилетий. Успех зависит от счаст-

279

ливого брака технологических нововведений с организационной инновацией, как на уровне компаний, так и на уровне всей Европы4. Предпринимательская инициатива действительно нашла способ удачного сочетания технической инновации с организационными новшествами. Фирменная структура крупных корпораций претерпела трансформацию, возросла роль мелких фирм в разработке новейшей технологии, появились новые формы организации и управления НИОКР в частном секторе промышленности. Родился афоризм: Ничто не является более бесконтрольным, чем огромная организация с жестким централизованным контролем5. Национальный научный фонд (ННФ) США, изучив в 1977 г. основные нововведения, начиная с 1953 г., отметил, что мелкие фирмы с численностью работающих не более 1 тыс. человек освоили в 24 раза больше нововведений на 1 доллар, затраченный на исследования и разработки, чем концерны с численностью более 10 тыс. чел., и в 4 раза больше, чем средние по величине корпорации6. Появился новый тип компаний по разработке прогрессивной технологии: венчурные (рисковые) фирмы. К преимуществам мелких фирм относятся: 1) творческий климат (возможность создания в лабораториях мелких фирм более благоприятных условий для творческой работы научно-технического персонала, его большая научная и финансовая самостоятельность); 2) эксплуатационная гибкость (мелкие фирмы с минимальным объемом капиталовложений и управленческим аппаратом могут быстро перестроить свою работу в соответствии с требованиями рынка). С учетом этих обстоятельств крупные американские корпорации были связаны широкой сетью контрактов с небольшими высокоспециализированными фирмами, проводящими НИОКР по заказу в соответствии с научно-производственным профилем венчура. Еще в 60-х гг. американское правительство начало стимулировать капиталовложения в мелкие фирмы с помощью предоставления дешевых кредитов и установления налоговых льгот для корпораций, финансирующих мелкий бизнес. Другой важной задачей государственной политики стало формирование в обществе атмосферы терпимости к коммерческим неудачам мелких фирм. Достоинством считается не только достижение успеха, но и неустанный поиск новых путей к нему. По статистике предприниматель, добивающийся коммерческого успеха, терпит перед этим в среднем три неудачи. Создается образ нового героя — талантливого ученого или инженера, обладающего качествами лидера и организатора и разбогатевшего благодаря коммерческому успеху своего изобретения. Крупные корпорации видят свою задачу в организации инкубаторных программ. Главным принципом предоставления услуг является полное невмешательство организаторов инкубаторных программ в текущую деятельность мелких компаний. Данное обстоятельство имеет решающее значение, поскольку новые наукоемкие фирмы начинают приносить прибыль в среднем лишь через 5—7 лет. По существу венчурные

280

капиталисты — это высококвалифицированные технические эксперты, располагающие значительными финансовыми ресурсами. Организаторы инкубаторных программ ведут активный поиск талантливых изобретателей и новаторов, работающих в сфере специализации данной фирмы венчурного капитала. В Силиконовой долине, например, сосредоточено около 30% всех фондов венчурного капитала в США. В ней рисковых денег больше, чем научно-технических идей, нуждающихся в финансировании. Некоторые крупные фирмы устанавливают на улицах специальные ящики типа почтовых (ящики предложений). Через них любой гражданин может направить в корпорацию свои предложения о создании нового продукта, зная, что за это он может получить прямое вознаграждение или корпорация, играя на его честолюбии, назовет его именем новое изделие. Используя простейшие психологические приемы, корпорации овладевают техническими идеями потребителей. В настоящее время лидерство в научно-техническом соревновании непосредственно определяется наличием кадров, способных генерировать новые идеи. Руководители фирм, представляющие новейшие отрасли — электронику, связь, фармацевтику — видят в достижениях фундаментальных исследований источник будущего расширения производства. Это выражается прежде всего в росте объема контактов с высшей школой. Промышленные фирмы финансируют университетские исследования, отвечающие долгосрочным целям компании. В свою очередь, университеты предоставляют фирмам консультации, знакомят со своими научно-техническими возможностями. Темпы роста затрат на фундаментальную науку в промышленности выше аналогичного показателя для университетов, государственных лабораторий и бесприбыльных организаций. Во второй половине 80-х гг. промышленные корпорации осваивали более 20% всего объема фундаментальных исследований в США. Американские авторы подчеркивают, что наукоемкие фирмы... вытягивают новую технологию непосредственно из фундаментальной науки7. Отсюда вывод, согласно которому первейшей ролью правительства в укреплении национальной инновационной способности является поддержка развития образования и фундаментальной науки. При этом государство не только поддерживает науку в ее современном виде, но и занято поисками новых организационных форм и мер по повышению результативности фундаментальных исследований. В этой связи интересны такие данные. Если в США с 1965 по 1985 гг. реальные (в сопоставимых ценах) расходы на науку выросли в 1,7 раза, то в Японии за тот же период — в 4,6 раза. За указанный период научные кадры в США численно увеличились в 1,5 раза, в Японии — более чем в 3 раза. В связи с возрастающим спросом на фундаментальные исследования промышленные корпорации и фирмы жизненно заинтересованы в том, чтобы хотя бы часть соответствующих издержек переложить на плечи государства.

281

Наука воздействует на общество через открытие новых возможностей, создаваемых теми или иными научными достижениями, и требует к себе особого подхода. Главное в организации науки — развитие личных качеств работников, их творческого потенциала. Процесс научного познания не сводится к совокупности последовательных актов преобразования исходных ресурсов с целью получения конечного экономически значимого эффекта. Фундаментальные исследования, обладающие высокой степенью неопределенности, не гарантируют даже простой возвратности вложенных средств. Сфера науки — это прежде всего сфера умственного творчества, несовместимого с процессом постоянного административного давления. Фундаментальные исследования не могут успешно развиваться, если их постоянно подгоняют под узкие рамки конкретных текущих проблем, административных указаний и производственных стандартов. По данным исследований М. Бойлан, К. Кеннеди и других, на долю независимых исследователей пришлось около 1/2 всех значительных изобретений, совершенных в XX в., а на долю крупных исследовательских лабораторий — всего 25—30%8. Еще в середине 60-х гг. Э. Мэнсфилд писал: ...Принципиальные схемы транзистора, лазера, мазера, управления по радио были разработаны отдельными лицами и группами, состоящими не более чем из десятка человек9. Вот почему в США подавляющая масса федеральных ассигнований и средств бесприбыльных фондов выделяется посредством финансирования индивидуальных проектов. Распределение этих средств производится на условиях общенационального, часто анонимного конкурса, главным образом между вузовскими исследователями. В этом случае деньги адресуются (в виде гранта) ученому, а не организации. Получатель гранта — ведущий исследователь — может при желании свободно перейти в другую, более подходящую, с его точки зрения, исследовательскую организацию. При этом грант переводится вместе с ним. В исследовательских университетах ученым предоставляются оплачиваемые годичные отпуска для завершения очередного этапа научноисследовательской работы или работы над монографией. С середины 80-х гг. в качестве новых видов поощрения установлены две премии: Премия в счет будущих заслуг и Премия за прошлые заслуги. Первая выдается способным молодым исследователям в течение 5 лет и не возобновляется по окончании этого срока. Премия за прошлые заслуги адресуется уже зарекомендовавшим себя исследователям, выдающихся способностей и высокой научной компетенции. Грант выдается на 5 лет с возможностью его продления еще на такой же срок. Это гарантированная форма финансовых поступлений. Важнейшим условием создания творческого климата является свобода общения между специалистами. Для аспиранта, молодого исследователя руководитель подразделения обязан обеспечить беспрепятственное прохождение идеи, нестандартного решения для обсуждения на более высоком уровне. Такая либерализация рабочей обстановки в наиболь-

282

шей мере способствует полной творческой самореализации ученого. Сегодня знания, умения, способности являются непосредственной производительной силой. Решающим фактором социальных преобразований становится творческая активность человека в самых различных областях общественной жизни. Творческий труд несовместим с безразличием к индивидуальным достижениям и индивидуальным способностям других людей. Здесь идеи рождаются из свободного обмена мнениями, из столкновения индивидуальных стилей мышления, из критического обсуждения и взаимопроверки добытых результатов. Товарищеское сотрудничество помогает в понимании трудных и нерешенных вопросов смежных областей знания, в овладении понятиями других наук. Взаимное соревнование делает неуместными зависть и конкуренцию, так как результаты, полученные одним из участников процесса научного творчества, не имеют никакой цены, не будучи объединены с результатами остальных. Вместе с тем труд по производству, переработке и распространению знания приобретает черты автономной, самоценной деятельности, в которой человек свободно осуществляет задачу, которую задает себе сам, организует сам себя посредством труда и потому реализует себя в нем как личность. Труд указанного типа выражает полноту человеческой жизни, а не служит лишь внешним, утилитарным целям. Такой труд$— скидетельытво свободнпго цаспоряжения индивидом своими способпостями/ Зднсь лнтеллектуальный&потзнциел чнловнка и его личность —-на первпм плане. Всз скезанпое означает, что чищто якономичнский крктерий, прилагазмый.к нмучному ырудя, опазылаетчя нпдосуаточным. Культусномстосичеыким резыльтбтом"промзводствб знжния(становятся новыз дуяовпые,%интнллектуальнын, лнчнощтнып качества человнка.$Не случнйно"насуоящлй ученый тао выхоко&ценит возможность самовыражения, увлеченность и очарованность идеей, постоянное общение с одаренной молодежью. О иеприложимости чисто экономических мерок свидетельствуют и другие факты. Еще в начале 50-х гг. П. Самуэльсон ввел обозначение общественных благ применительно к таким результатам человеческой деятельности, чье потребление одним или несколькими участниками нисколько не уменьшает доступности последних для других участников объединяющей всех их деятельности10. Более того, продукты умственного труда регенерируют себя в самом процессе их передачи: Подарив или продав свои идеи другим людям, автор не только ничего не теряет, но даже приобретает: он прочнее овладевает этими идеями... он в полной мере сохраняет свои творческие возможности". Знание — это только промежуточное звено, опосредующее выработку интеллектуальной способности, и потому оно обеспечивает каждому человеку внутреннюю готовность к возвышению над самим собой, достижимость более высоких рубежей и более важных целей.

283

Накопление знаний — это коллективный процесс, где один исследователь постоянно пролагает дорогу сменяющему его партнеру. Познание бесконечно, и потому дело накопления научного знания не может быть прервано или завершено. Умственная сила,— провозгласил еще Дж. Бруно,— никогда не успокоится, никогда не остановится на познанной истине, но все время будет идти вперед и дальше, к непознанной истине 12. Именно потому, что задача приумножения научных знаний не под силу отдельному человеку, она требует объединения усилий многих поколений людей, а также всех ныне живущих ученых. Только совокупному разуму, объединенной творческой мощи тысяч и тысяч ученых, их учеников и помощников доступны величайшие взлеты человеческого гения. Республика ученых — это содружество равноправных субъектов умственного труда, здесь каждому есть место, каждый может принять на себя посильную ношу. Только преследование общей цели расширения власти человека над бесконечной и неисчерпаемой природой, власти над доступными нам ее проявлениями позволяет преодолеть территориальную и государственную разобщенность соучастников совокупного (а потому не знающего политических или иных границ) процесса как научных поисков, так и их свершений. Как мы ранее подчеркнули, в современном производстве выявилась определяющая роль прикладных научно-технических и организаторских знаний, а затем и теоретической науки. Стало ясно, что новая чрезвычайно сложная техника малоэффективна и даже опасна без высококвалифицированной, морально ответственной и физически здоровой рабочей силы. Производственные кадры теряют способность к взаимозаменяемости, затраты на их подготовку приобретают возрастающее значение. Это выдвинуло на авансцену проблему массового образования и его сциентизации как ключевой момент социального развития. В 1970—1985 гг. в США среди новых рабочих мест специалистами и техниками было занято 6,1 млн (рост на 57%), менеджерами и администраторами—9,4 млн (рост на 154%), работниками сектора услуг было занято 5,3 млн (рост на 65%), конторскими работниками — 6,4 млн (рост на 49%). Доля специалистов высшей квалификации—ученых, инженеров, преподавателей, специалистов по управлению и т. п. в конце 80-х гг. превысила 25% в совокупной занятости, а доля всех работников умственного труда — более 55%. Доля квалифицированных рабочих во Франции выросла с 37,7% в 1962 г. до 55,4% в 1982 г. Шведские эксперты по проблемам развития техники и технологии пришли к выводу, что образование, которое необходимо дать нашим инженерам,— это инвестирование капитала на перспективу в 40 лет13. Все большую роль играет подготовка кадров, обеспечивающая новое качество рабочей силы. В 70-е гг. по сравнению с 60-ми доля государ284
ственных расходов на образование в ВНП развитых капиталистических стран выросла с 3,5 до 5,5%. 20—38% государственного потребления — затраты на образование. Для 60—80-х гг. характерно удвоение раз в 10 лет лиц с высшим образованием в ФРГ, Австрии, Италии, США, Канаде и в некоторых других странах. Сфера образования играет основную роль в формировании научно-технического потенциала страны. Она создает базу для проведения НИОКР, а также подготавливает основу для внедрения результатов НИОКР в производство — осуществляет подготовку и переподготовку производственно-управленческих и других кадров. В 1976 г. Генеральная конференция ЮНЕСКО приняла Рекомендации о развитии образования взрослых. В соответствии с Рекомендациями техническая и профессиональная подготовка человека должна осуществляться в системе непрерывного образования, направленного на улучшение качества жизни путем создания для индивида возможностей расширения его интеллектуальных горизонтов, а также получения и постоянного улучшения профессионального мастерства и знаний. В 1988 г. администрация М. Тэтчер приняла специальный документ Научное образование для школьников, в котором говорилось: Необходимо со школьной скамьи развивать научное мышление, умение быстро адаптироваться к новым требованиям производства и управления, воспитывать предпринимательский дух и способность к критической оценке ситуации. В письме от 1963 г., обращенном к президенту США комиссией по науке и технике конгресса, подчеркивалось, что благосостояние и обороноспособность страны определяются вовсе не сырьем, не минеральными природными ресурсами и даже не капиталом. Решающим источником экономического роста все более становятся знания, а также индивидуальные способности и их использование. Поэтому центр тяжести в политическом, военном и экономическом соревновании мировых держав все более смещается в сферу образования. Страна, не обладающая системой образования, способной подготовить кадры высшей квалификации, неизбежно отстанет в технике и технологии. При университете Тафта созданы базовые специальные школы, где обучаются дети от 2 до 6 лет. Во многих штатах в школах на 22% увеличено время на научные курсы. Принята система экзаменов и тестов для учителей. К началу 80-х гг. расходы на образование выросли (в неизменных ценах) в Великобритании и США в 3 раза, в ФРГ и Японии — в 4, во Франтии — в 5,5 раза. Общие затраты на интеллектуальную вооруженность труда нередко достигают или даже превышают расходы на его техническую вооруженность. Одним из направлений экономической мысли в США стала разработка концепции человеческого капитала. Основным принципом соответствующих рассуждений стал девиз: Главную производительность дают не капиталовложения, не автоматизация, а человек. Быстрое технологическое обновление производства, считают представители этих взглядов, делает необходимым все более широкое при285

влечение рабочих высшей квалификации к созданию новых машин, оборудования, механизмов. И. Бушмарин приводит высказывания директора эконометрического центра Калифорнийского университета Дж. Кимбелла: Главный ресурс быстрого технологического развития современной экономики — это новые технологические идеи, то есть прежде всего высокая квалификация и творческая активность людей, способных эти идеи воплощать в жизнь 14. Представители нового направления убеждены: неослабный интерес к творчеству и постоянное участие в новаторском поиске можно ожидать только от высокоразвитой, высококультурной рабочей силы. На этой основе необходим отказ от прежних представлений о природе труда как фактически ложных и методологически неудовлетворительных. Именно высокообученная рабочая сила эффективнее приспосабливается к меняющимся условиям производства. Применение высококультурной рабочей силы укорачивает временной лаг между открытием и его применением. Образование способствует развитию личности и приобретению таких качеств, как независимость и уверенность в себе, гибкость и терпимость в отношении с людьми, непредубежденность, уважение к эстетическим и культурным ценностям, повышению интеллектуальных запросов. Образование прививает склонность к преодолению трудностей и делает человека более приспособленным к разного рода изменениям в жизни. По оценкам Э. Денисона повышение образовательного уровня занятых обеспечивало Соединенным Штатам 33,9% ежегодного прироста национального дохода в 1973—1981 гг. Именно подготовка к творческой деятельности превращает рабочий класс в эффективного участника в деле развития производительных сил общества. Доказано, что с повышением образования заметно возрастает интерес к труду, исчезает формальное отношение к своим обязанностям. В соответствии с так понятыми целями в США осуществляется и государственная политика в области образования. С 1970 г. удельный вес рабочих с высшим образованием вырос в США более чем в 3 раза. В 1987 г. почти каждый четвертый рабочий высокой квалификации имел за плечами младший колледж или технический вуз. 18% рабочих средней квалификации имели диплом. Современные неквалифицированные рабочие в США оканчивают не менее 8 классов 12-летней средней школы. При найме на работу образовательный ценз выступает как основной оценочный критерий деловых качеств будущего работника. Сложилась ощутимая зависимость зарплаты от образования и научной подготовки: ведь непременным условием творческой деятельности являются солидные научные знания. В 1984 г. средний годовой заработок выпускника инженерного колледжа с дипломом бакалавра составлял 26,3 тыс. долларов, магистра — 30,4 тыс. долларов, доктора философии — 39,5 тыс. долларов. За последние 10—15 лет примерно каждый четвертый выпускник вузов США получил научную степень магистра или доктора наук. С нача286

ла 70-х гг. половина молодых американцев назвали творческий характер труда более важным стимулом, чем уровень материального вознаграждения.
В свою бытность президентом Р. Никсон провозгласил: Сегодня ничто не оказывает большего влияния на карьеру, развитие способностей и счастье такого огромного числа наших граждан, как высшее образование. Я предлагаю начать осуществление заветной мечты Америки — чтобы каждый способный молодой человек мог посещать колледж15. Особое место в системе высшего образования занимают университеты. Они выполняют тройную функцию: являются основным источником проведения фундаментальных исследований, служат базой подготовки высококвалифицированных специалистов и научных кадров, проводят переподготовку. В США в конце 80-х гг. правительство уделяет большое внимание созданию специальных университетских исследовательских центров. Их задача — разработка стратегических для экономики проблем с ожидаемой отдачей в течение 10 лет. В настоящее время на долю исследовательских университетов приходится до 2/3 из примерно 600 тыс. научных работников и инженеров, занятых в системе высшего образования. Постоянно расширяются масштабы целевого финансирования исследовательских проектов в университетах США японскими компаниями. В середине 80-х гг. консорциум из 47 японских фирм, в число которых входили Кэнон, Хитачи, Ниппон электрик, Мицун, предоставил но 1 млн долларов каждой из девяти кафедр Массачусетского технологического института, ведущих исследования в области новой керамики, средств связи и управления производством. Выгодность для японских промышленных компаний такого сотрудничества с американскими университетами заключается в том, что они приобретают как опыт ведения фундаментальных и прикладных исследований, так и результаты разработок. Но еще большую пользу из него извлекают компании США. Приток капитала и мозгов в университеты США из третьих стран ускоряет сроки выполнения проектов. Особое направление деятельности высшей школы — переподготовка кадров для промышленности. В США различными курсами проф-подготовки и переподготовки (включая обучение на рабочих местах) охвачено столько же людей, сколько учатся в американских четырехгодичных колледжах. На профессиональную подготовку рабочего на завод! Форда в г. Махитасе расходуется от 2,8 до 3,6 тыс. долларов в год. В федеральном бюджете на 1988 г. на переподготовку и переквалификации уволенных рабочих предусматривается выделение около 1 млрд долларе) При этом предполагается увеличить численность переквалифицированных рабочих в 3 раза. Рабочие и служащие Интернэшнл Бизнес Машинз проводят в год 1 млн человеко-часов за обучением, что эквивалентно учебному году 40 тыс. студентов при 15-часовой учебной неделе. Возросший культурнообразовательный уровень населения породил новое отношение к труду как к источнику морального удовлетворения, как к средству саморазвития. Уже в начале 70-х гг. в США доля рабочих, считавших главным качеством работы ее творческий характер, составляла более 1/3, а доля служащих — около 2/3. Показательны в этом отношении идеи, пропагандируемые Р. Уотерменом в книге Фактор обновления (М., 1988). Современный менеджмент приходит к выводу, что организация призвана помочь людям сделать то, что в одиночку каждому было бы не под силу, а сотрудничество намного эффективнее, чем конкуренция. Отсюда советы менеджеру: Относитесь ко всем работникам как главной творческой силе вашей организации. Смотрите на каждого индивида как на источник обновления. В такой организации тон задает политика полного доверия к каждому работнику, а уважительное отношение и демонстрация признания ценности каждого работника должны пронизывать все аспекты деятельности фирмы. В справочнике, выпущенном японским союзом ученых и инженеров, говорится: Неважно, до какой степени будут механизированы фабрики, но пока там работают люди, к ним надо относиться особо. Ничем нельзя оправдать невнимание к личности, пренебрежительное отношение к человеческим способностям, отношение к человеку как машине. Немалый вклад в новую идеологию менеджеризма внес фордизм. Форд подчеркивал, что, недоплачивая рабочим, предприниматели готовят поколение недоедающих детей, физически и морально слабых и неготовых к полноценному функционированию на производстве. Фордом была создана система социальных программ, Профессиональная школа Генри Форда, организована кредитная служба, функционировали комиссии, осуществлявшие инспекций внепроизводственной жизни рабочих (семейные отношения, ведение дома, потребление алкоголя, проведение досуга). В одном из обращений к работникам фирмы говорилось: Мы ввели программу участия работников с тем, чтобы все наши люди — в белых воротничках, синих воротничках и раскрашенных майках — смогли проявить свою изобретательность, свой опыт и знания, свою увлеченность работой. Люди были и остаются ключом ко всему, чего мы стремились достичь. Программа участия придает большое значение широкому общению сотрудников внутри фирмы, поскольку отождествление собственных целей с целями фирмы считается возможным лишь при хорошей информированности о всех ее проблемах. Современная концепция менеджеризма исходит из того, что передавать информацию по иерархической лестнице невозможно. К тому времени, когда информация передана от того, кто присутствовал на заседании дирекции, тому, кто должен с ней ознакомиться, она искажается настолько, что становится бесполезной. Отсюда ставка на личностные качества работника. Ставка на творчество и обновление как ту авантюру, которая придает работе привлекательность. Когда организация подавляет личность, она ставит под

288

угрозу свою способность изменяться, когда же организация стимулирует самовыражение личности, то ей трудно н е обновляться. Индивиды — единственный источник обновления в компании16. Автор книги присоединяется к выводу Дж. Э. Шихана: осознание того, что каждый человек стал самим собой и способен успешно строить свою жизнь, а также того, что успех зависит от смелости, настойчивости и прежде всего воли стать тем, кто вы есть, каким бы своеобразием вы ни отличались. Тогда вы будете вправе сказать: Я нашел своего героя, и это — я. Одним из ключевых является ответ на вопрос: Чем нам следует гордиться? Это сотрудничество с другими людьми и гордость за свою неповторимость, поскольку, заимствуя кое-что у других, вы становитесь улучшенным вариантом самого себя. Со своей стороны нам хотелось бы добавить следующее. Еще во второй трети XIX в. К. Маркс зафиксировал превращение процесса производства из простого процесса труда в научный процесс...17. В наши дни мы стали современниками и очевидцами стадии всеобъемлющего разворачивания указанного процесса, вот почему модель организации научного труда становится моделью организации самого производственного процесса. Некоторые из своих существенных определений ароморфоз научного творчества переносит на те области, которые попадают под его эгиду, становятся прикладной сферой реализации принципа, исходя из которого и на котором строится исследовательская деятельность, ее поисковый характер. Научное знание представляет собою самовозрастающую систему, рост которой происходит по экспоненте. Еще несколько десятилетий назад объем научных знаний удваивался каждые 10—7 лет, а на рубеже 2000 г. такое удвоение будет происходить за один—два года. Этой потенции научного знания к неограниченному росту должна отвечать его техническая вооруженность. Подсчитано, что для увеличения объема материального производства в два раза необходимо четырехкратное возрастание объема обеспечивающей его информации. Таким образом, когнитивные дефициты могут стать непреодолимым барьером на пути самогенерирующегося роста как объемов производства, так и связанных с ними объемов предпринимательской прибыли. Чтобы расшить это узкое место, нужна была технико-технологическая революция, воплотившаяся в компьютерной технике и в возникшем на ее базе информационно-индустриальном комплексе (ИИК). Производство, хранение, распространение и внедрение знания представляют собой информационную деятельность. До второй мировой войны деятельность, направленная на создание, переработку и трансформацию знания, производилась по существу вручную, т. е. без помощи специально предназначенной для подобных целей вычислительной техники. Первые электронно-вычислительные машины были созданы в 30-х гг. нашего века (независимо друг от друга) американским физиком Дж. Атанасовым и немецким инженером К. Цузе. Первая коммерческая вычислительная машина UNJVAC — 1 была 19. з.к. № 135 289 создана и запущена в производство в 1951 г. Один из таких агрегатов весил 30 т, имел 18 тыс. ламп и совершал 5 тыс. операций в секунду. При создании ЭВМ первого поколения было использовано до 200 миль электрических проводов, они занимали площадь в сотни квадратных метров, а их система управления была столь громоздка и растянута, что оператор вынужден был передвигаться вдоль рабочей панели на особой тележке. Ввод и вывод информации совершался с помощью перфокарт, а составление программ было уникальным творческим процессом, требовавшим большого времени и высочайшей профессиональной квалификации. В настоящее время использование биомолекулярных чипов, джозефсоновских переходов и других инноваций позволяет создать миниатюрные агрегаты, превосходящие человека в сотни раз но объему памяти, в миллионы и даже миллиарды раз по скорости выполняемых инструкций, с невероятным разнообразием функциональных структур и операций, с минимальным потреблением энергии и надежностью, гарантирует гигантскую продолжительность безотказной и бесперебойной работы18. С помощью современных средств связи объем информационных потоков, необходимых для качественного управления экономикой, растет пропорционально квадрату промышленного потенциала страны и удваивается каждые 5—10 лет. За счет экономии времени и убыстрения производственных процессов, опирающихся на современные системы электронной связи, в США достигнут экономический выигрыш, составляющий не менее 10% национального дохода страны. Локальные сети связи осуществляют прием и передачу информации в рамках одной ячейки хозяйства. Они выдают быструю, точную и надежную информацию о количественных и качественных результатах деятельности всех звеньев технологического процесса фирмы, одновременно выполняя оперативную связь с кооперирующими фирмами (производителями продукции и ее потребителями, а также с поставщиками производственных материалов, комплектующих изделий и т. д.). В среднем в результате использования современных систем связи на промышленных предприятиях запасы сырья, материалов, узлов и деталей, готовой продукции сократились на 15—20%. Применение систем электронной автоматизации в 2—6 раз повышает производительность труда служащих. Переход к безбумажной экономике — одно из наиболее примечательных следствий технического прогресса в этой области. Только в государственных учреждениях снижение расхода бумаги на 20% позволяет сэкономить свыше 100 млн долларов госбюджета. Использование сетей передачи данных особенно быстро развивается в кредитно-финансовой сфере. Этот процесс в ближайшие 10 лет позволит сократить занятость в банковской сфере не менее, чем на 30%. То же ожидается и в сфере страхового обслуживания. Первое место занимает информационное обеспечение финансовой

290

деятельности, затем бизнеса, а уж затем располагаются промышленность, наука, образование. До 20% американцев уже в этом десятилетии будут осуществлять свои служебные и производственные функции, не выходя из собственного дома. Рост надомной работы по экспоненте ожидается и в следующем десятилетии. Кабельное телевидение, спутниковая телесвязь, мобильные радиотелефоны позволяют любому гражданину иметь собственные индивидуально рассчитанные на него базы данных и знаний, подобранные в соответствии с личным желанием запасы библиотек, видеокассет, записанные на компьютерных носителях образовательные системы. Считается, что в начале 90-х гг. число персональных компьютеров в США может превысить 40 млн и вдвое большее число людей будет обладать навыками работы с компьютером. С помощью современных средств связи осуществляются работы по оптимизации потребления газа, водоснабжения, систем отопления в хозяйственном и коммунальном использовании. Так складывается современный информационно-индустриальный комплекс, на долю которого приходится 12% ВНП в Японии, 9% в США и странах ЕС. Совершенно справедливо А. И. Ракитов подчеркивает, что современная информационная технология и функционирующие с ее помощью знания являются автогенеративными системами, работающими в экспонзнциильном рпжиме. По данным.Г. Р. Громова, вычислительные ресуруы компьютеров впзращтают в "000&раз. а по сыммаьной*пролзводительнпсти,в 4=0 риз зм каждые%10 лет. В 1986 г. олъем)пропзвозства иньормоционно-вычищлитзльной тпхниои, ыслуп по%ее пбслуживмнию и суедств псогрбммного обеспечения о СШБ сохтавмл 390 млрд доллнров. Рубеж,"намнченпый к Яппнии,только на 2900 г.— 900 плрд долпаров. Ойъем$реализаяии услуг по*обслужкванмю ЭОМ и&сремств,математического обеспечения в США в 7 с лишним раз превосходит аналогичный японский показатель и почти в 3 раза — суммарный показатель для Франции, Японии, ФРГ и Великобритании. В Великобритании в 1987 г. практически все предприятия с занятостью более 500 человек и 2/3 промышленных предприятий с занятостью более 20 человек использовали микроэлектронику (в 1979 г.— только 10%). В Японии в 1975 г. информационная продукция составляла 3,5% ВНП, в 1984 г.— 10% ВНП. К 2000 г. прогнозируется повышение этой доли до 19% ВНП. Удельный вес информационных работников (работники по сбору и обработке информации, планированию и контролю, связи, науки и образования) за последние десятиления возрос в США с 30 до 40%, в Великобритании — с 27 до 35, в ФРГ — с 18 до 32%. В настоящее время в'США сфера информации и услуг поглощает около 80% всех трудозанятых, чуть менее 20% приходится на традиционные промышленные отрасли и менее 3% — на сельское хозяйство. Триумфальные достижения в развитии информационно-индустри-

291

ального комплекса свидетельствуют об исчерпании возможностей экстенсивного расширения экономики. Отсюда мы приходим к выводу, что в борьбе за уровень конкурентоспособности своих хозяйствующих ячеек капитализм запускает в действие новый фактор самовозрастания. По мере превращения сферы производства в прикладную сферу науки утверждается новый принцип самовозрастания, по своей генеративной способности далеко превосходящий способность к росту, присущую форме стоимости или финансовому капиталу. Исходным пунктом самогенерирующегося роста перестает быть меновая стоимость, перестают быть деньги: им становится прирост информационного компонента деятельности. Информационные программы могут и действительно используются для воспроизводства в экспоненциальном режиме самих себя или других продуктов умственной деятельности. Информация становится решающим фактором, обеспечивающим синергический эффект любого человеческого свершения, любого поступка. В этом смысле производство, хранение и применение информации большего объема и возрастающей плотности становится качественно новой производительной силой, поступающей в распоряжение общества. Информация в действии — это живой труд, не менее, а более эффективный того, который в прошлом непосредственно приводил в движение средства производства. Любой продукт, в производстве которого участвует информационно-промышленная деятельность, воплощает своим существованием не просто труд непосредственного работника, но и труд инженера, менеджера, работника знания. Именно наукоемкость и информационная насыщенность соответствующего продукта определяют его потребительские свойства, его качество. Как мы могли уже убедиться, способность научного знания к неограниченному росту в информационно-индустриальном комплексе получает адекватное техническое воплощение, надежную технологическую основу. Одновременно возрастает социальная ответственность той группы людей, которая, приводя в движение новую производительную силу, в состоянии реализовать информацию возрастающего объема и увеличивающейся плотности, ведь из факторов развития неисчерпаемыми возможностями обладает лишь человеческий потенциал, сама способность к созидательной деятельности, положенная рефлексивным способом (посредством возврата субъекта к самому себе). По мере такой рефлексивной революции субъект труда становится субъектом саморазвития, дорастает до той стадии, когда без саморазвития всех своих творческих потенций трудящийся индивид уже немыслим. Необходимым следствием революции в сфере труда становится очередной метаморфоз, когда новое основание самогенерирующегося роста выходит за рамки породивших его условий и в массовом порядке порождает более высокие устои общественной жизни, отвечающие развитой общественной потребности. В западной социальной мысли идея выхода общества на посткапи-

292

талистический уровень развития нашла отражение в концепции постиндустриального или информационного общества. В 40-е гг. австралийский экономист К. Кларк выдвинул идею наступления общества информации и услуг, общества с новой экономикой и технологией19, а французский экономист и социолог Ж. Фурастье взялся за разработку концепции об определяющем значении для новой эпохи социального развития не индустриального производства, а ускоренного развития науки и техники. Объявив научно-технический прогресс величайшей надеждой XX в., Фурастье предсказал эволюцию человечества в сторону создания научного общества20. В конце 50-х гг. американский экономист Ф. Махлуп выдвинул тезис о наступлении информационной экономики и превращении информации в важнейший товар. Дальнейшую конкретизацию концепция знания как товарного продукта получила в работе американского экономиста М. Пората, разработавшего приемы измерения деятельности в информатике2'. В конце 60-х гг. лидер постиндустриализма Д. Белл предсказывал превращение индустриального общества в информационное. Позже была сформирована философская концепция информационного общества в работах А. Тоффлера, И. Масуды, Т. Стоуньера и других авторов. Постиндустриализм возник как попытка переосмысления социальной роли труда, сферы материального производства и роли рабочего класса в жизни современного общества. Концепция постиндустриализма претендует на роль общесоциологической теории поступательного развития человечества. Генетически она связана с теорией индустриального общества французского социолога Р. Арона и с концепцией стадий экономического роста У. Ростоу. Постиндустриализм исходит из того, что в обществе последовательно преобладают первичная сфера экономической деятельности (сельское хозяйство), вторичная (промышленность), а ныне выдвигается третичная сфера услуг, где ведущую роль приобретают наука и образование. Каждой из названных трех стадий присущи специфические формы социальной организации (церковь и армия — в аграрном обществе, корпорация — в индустриальном, университеты — в постиндустриальном), а также господствующая роль определенного сословия, или страта (соответственно: священников и феодалов; бизнесменов; ученых и профессиональных специалистов). Д. Белл стал ведущим представителем социального прогнозирования на Западе, благодаря концепции, изложенной им в книгах Грядущее постиндустриальное общество (1973) и Культурные противоречия капитализма (1976). По Д. Беллу, информационное общество — это постиндустриальное общество, в котором разворачивается микроэлектронная революция. Появлению новых технологий — современных телекоммуникаций и компьютерных систем — мы обязаны рождением новой эры — эры информационного общества. В информационном обществе главным работодателем становится сфера услуг. В новых условиях именно информация, а не труд

293

становится тем фундаментальным социальным фактом, который лежит в основе социальной и экономической реальности. Я стою на том, что информация и теоретическое знание суть стратегические ресурсы постиндустриального общества. Кроме того, в своей новой роли они представляют поворотные пункты современной истории. Первый поворотный пункт — изменение самого характера науки. Наука как всеобщее знание стала основной производительной силой современного общества. Второй поворотный пункт — освобождение технологии от ее императивного характера, почти полное превращение ее в послушный инструмент22. Поскольку производство, распределение и потребление информации рассматриваются как преобладающая сфера экономической деятельности, Д, Белл формулирует информационную теорию стоимости, которая противопоставляется трудовой теории стоимости. Когда знание в своей систематической форме вовлекается в практическую переработку ресурсов (в виде изобретения или организационного усовершенствования), можно сказать, что именно знание, а не труд выступает источником стоимости23. Информация и знания становятся решающими переменными постиндустриального общества. Знание и способы их практического применения замещают труд в качестве источника прибавочной стоимости. Для осуществления технологических инноваций решающее значение приобретает кодифицированное теоретическое знание. Благодаря новым инструментам рационального действия на место интуитивных суждений приходят алгоритмы. Современная интеллектуальная технология превращается в ключевой инструмент системного анализа и теории принятия решений. Существенным фактом выступает то, что тема труда как такового не является более центральной, она не имеет уже социологического и культурного значения, поляризующего и определяющего все другие темы... Изменения, которые фиксируются термином постиндустриальное общество, могут означать историческую метаморфозу западного общества... Тема труда остается в экономике, но не в социологии и культуре24. Вместе с тем Д. Белл вынужден был признать, что элита знания не обладает властью сказать да или нет при принятии политических решений. Политика — это сфера, обособленно существующая от науки и университетов. Многие взгляды Д. Белла разделяет с ним другой представитель концепции информационного общества Т. Стоуньер. Согласно трудовой теории стоимости, капитал — это труд, овеществленный в инструментах и машинах. На этой позиции стояли и А. Смит, и К. Маркс. Идея, которая была бы новой для всех этих мыслителей (Ф. Кэне, А. Смита, Ж.-Б. Сея, Дж. Локка и К. Маркса.— Е. Р.) — это то, что инструменты и машины, будучи овеществлены трудом, суть в то же время овеществленная информация. Эта идея справедлива по отношению к капиталу, земле и любому другому фактору экономики, в котором

294

овеществлен труд. Нет ни одного способа производительного приложения труда, который в то же время не был бы приложением информации. Более того, информацию, подобно капиталу, можно накапливать и хранить для будущего использования. В постиндустриальном обществе национальные информационные ресурсы суть его основная экономическая ценность, его самый большой потенциальный источник богатства .25 Если в предшествующих обществах сервисный сектор состоял из домашней прислуги и мелкой торговли, то теперь это — индустрия знаний. Так же как Д. Белл, Стоуньер подчеркивает, что знание стало наиболее важной основой современных производительных систем. Продажа информации чаще всего выливается в продажу патента, авторского нрава или лицензии. Сегодня иметь хороший патент выгоднее, считает Стоуньер, чем целую фабрику. Для производства продуктов питания ограничивающим фактором является наличие хорошей (пахотной) земли, для производства товаров лимитирующий фактор — наличие достаточного капитала. В постиндустриальном обществе ограничивающим фактором становится наличное знание. Ведь именно производство и применение информации помогают создать большее материальное богатство, позволяют сделать все другие формы производства более эффективными. В отличие от Д. Белла и Т. Стоуньера, Ф. Фернароти считает, что информационное общество — это не первый этап постиндустриального развития, а определенная фаза индустриального общества. На этой ступени общественного движения суть социальной борьбы составляет борьба за информацию и контроль над ней. Владеть информацией означает обладать властью. Социальная информация — это такая информация, которая охватывает все политические социально значимые темы, относящиеся к взаимодействию граждан и институтов. В этом смысле вполне правомерно утверждать, что социальная информация относится и входит в само понятие власти26. В нашем изложении не могут быть обойдены взгляды и такого видного теоретика информационного общества, каким является А. Тоффлер. А. Тоффлер согласен с теми авторами, которые считают, что индустриальное общество терпит крах. В новом обществе рутинная, повторяющаяся, частичная работа не является более эффективной. Здесь изменяется сам характер труда, а это изменение требует совершенно отличного типа рабочих, а именно рабочих интеллектуального типа. Информационное общество возникает на гребне третьей волны развития человеческой цивилизации. Первая волна или первая цивилизация, аграрноремесленная, опирается на земледельческие и ремесленные технологии и охватывает период до конца XVII в. В таком традиционно-устроенном обществе господствует доиндустриальная культура. Вторая волна порождает индустриальное общество, существующее с конца XVII до середины XX в. Здесь труд, сырье и капитал, а не земля явля-

295

ются главными факторами производства. Массовое производство товаров и услуг более эффективно, чем штучное ручное производство, поэтому технологическое движение направлено на стандартизацию производства. Работа для большинства людей оказывается рутинной, повторяющейся и стандартизированной. Для большинства индивидов экономический успех является главной целью. Поэтому мотивировать их следует посредством экономического вознаграждения. Иное положение складывается на волне постиндустриальной цивилизации. Здесь основные базовые потребности людей уже удовлетворены. Каждая группа хочет получить от жизни свое, поэтому одно только экономическое вознаграждение недостаточно для мотивации. Массовое стандартизированное производство заменяется новой системой индивидуального ремесленного производства, в основе которой лежит не ручной, а умственный труд, базирующийся на информатике и супертехнологии. Конечным продуктом такого производства являются не миллионы идентичных стандартизированных товаров, а индивидуальные продукты потребления и услуги. Наилучший способ организации в таком обществе — не бюрократия, а адхократия (временная, ситуативная организация, направленная на решение какой-то конкретной задачи), в которой каждый организационный компонент является свободным модулем, взаимодействует не только по вертикали, но и по горизонтали с другими компонентами организации. Решения, принимаемые адхократией, так же как и товары и услуги, дестандартизированы. Развитие технологии необязательно несет с собою прогресс, и более того, если это развитие не поставлено под внимательный контроль, оно может разрушить уже достигнутое. Работа для большинства людей должна быть вариативной, не повторяющейся, и ответственной, требующей от индивида способности свободы действий, оценки и суждения27. Корпорации третьей волны увеличивают свои прибыли не тем, что производители работают более тяжело, а тем, что они работают быстрее. У супериндустриальной экономики существует потребность только в высококвалифицированных интеллектуальных рабочих. В основе супериндустриального типа труда лежит серьезное, систематическое обучение, пройденное до начала работы. Недостаточный уровень квалификации рабочей силы обусловливает информационную безработицу. В прошлом земля, труд и капитал были ключевыми элементами производства. Завтра — а во многих отраслях промышленности это завтра уже наступило — информация станет главной составляющей28 ,— писал А. Тоффлер в 1983 г. В том же издании он заявил: Моя нынешняя работа связана с теми же проблемами, о которых писал Маркс: социальным изменением, ролью технологии, конфликтом, переходом от одной стадии развития к другой, революцией в самом широком смысле слова. Однако существует серьезное различие между моей теперешней позицией и марксизмом. Ключевое различие связано с ролью, которую приписы296

вает марксизм экономике как примату в жизни общества29. В своей книге Смещение власти: знание, богатство и сила на пороге XXI века (Нью-Йорк — Лондон, 1990 г.) А. Тоффлер вновь возвращается к одной из центральных идей своей концепции, согласно которой компьютерная технология позволяет осуществлять перестройку промышленности самым быстрым образом. Главное, что принесла информационная революция,— это возможность невиданно повысить эффективность всей производственной деятельности. Миллиарды долларов инвестируются в электронную инфраструктуру, необходимую для сверхбыстрого функционирования системы материального обеспечения базовых потребностей людей. В конечном итоге весь цикл создания и потребления товаров и услуг будет находиться под постоянным ежесекундным контролем. Сенсоры в магазинах, датчики на грузовиках, самолетах и судах будут передавать постоянные сигналы на спутники и оттуда — управляющим, чтобы они имели возможность осуществлять полный и постоянный контроль за происходящим. Эти сведения будут сопоставляться с данными изучения спроса. Каждая единица сэкономленного времени будет более ценной, чем предыдущая. Ускорение будет возрастать. Новый водораздел в мире будет проходить между быстрыми и медленными экономиками. Быстрые будут далее наращивать темпы своего развития не только с помощью новых производственных технологий, но и благодаря более быстрому осуществлению управленческих решений. Для быстрой экономики самое главное — это нацеленность на ускорение развития. Из концепции постиндустриального общества социологическая мысль Запада сделала далеко идущие выводы о смерти труда, смерти трудовой этики, о качественном изменении роли рабочего класса в обществе. Показательна в этом отношении позиция идеолога упорядочивания социальных конфликтов Ральфа Дарендорфа. Трудовое общество,— пишет он,— это такой порядок, при котором все прочие измерения жизни более или менее непосредственно соотнесены с производительной деятельностью: образование — это подготовка к профессии, свободное время — отдых для возобновления труда, отставка — заслуженная награда за трудовую жизнь30. Однако благодаря компьютерной и (в более широком смысле) информационной революции новый рабочий класс составляют инженеры и техники, именно они замещают часть старого рабочего класса. Они задают образцы труда и квалификации остальной массе рабочих. В современных условиях, утверждает Р. Дарендорф, социальная позиция человека не наследственна. Мобильность уменьшает сплоченность групп, снижает интенсивность классового конфликта. Люди предпочитают конкурировать друг с другом в качестве отдельных личностей. Рабочий класс превращается в подвижное образование, у членов которого отсутствует четкая классовая идентичность. В этих условиях труд

297

и позиция рабочих в процессе производства не рассматриваются более как главный организующий принцип социальных структур. Понятие работа как экономическая деятельность становится анахронизмом, оно соотносимо лишь с продуктами промышленной революции. Так складывается общество демократической классовой борьбы, т. е. общество, в котором классовая борьба становится чем-то излишним, поскольку индивид своими собственными усилиями может достичь того, что ему нужно, а то, что он сам не может получить, он получает благодаря совокупности гражданских прав31. Следует признать, что новая волна НТР невозможна без консолидации интеллектуальных, нравственных и социальных ресурсов общества, без активизации творческой энергии задействованных в труде лиц. В информационном обществе формируются новые структуры потребления, в которых растет доля услуг по обеспечению духовного развития личности, по умному использованию расширяющегося свободного времени. Чем выше уровень образования, тем шире интеллектуальные потребности, тем большую открытость демонстрируют люди к другим культурам и к другим ценностям. Телекоммуникационная техника вытесняет труд из сферы производства (по выражению К. Маркса, работник становится рядом с производственным процессом, перестает быть элементом, встроенным в технологическую цепочку операций), однако в результате этого процесса неимоверно повышается роль человека. Информационно-компьютерная революция позволяет максимально уменьшить рутинный труд и увеличить творческий. Компьютерная технология открывает возможность свободно распределять время между работой, семьей, увлечениями и творческими занятиями. Наступление компьютерной революции самим фактом своего существования знаменует исчерпание возможностей экстенсивного расширения экономики. Но вся предшествующая история человечества свидетельствует вот о каком непреложном (хотя часто забываемом) обстоятельстве: радикальный ароморфоз, а информационно-компьютерная революция и есть такого рода ароморфоз — всегда сопровождается кризисом в технологической, экономической и социальной сферах. Кризис возникает из распада ранее существовавших структур, из распада старого уклада жизни, когда происходит крушение прежних представлений и старых ценностей, перестающих отвечать новым историческим условиям (технологическим, экономическим, социальным). Невосприимчивость отживших, подлежащих устранению форм и социальных структур к переменам, новшествам — вот главный источник кризиса. Взлет в самогенерирующийся рост одного, хотя бы и ведущего, сектора экономики не означает сбалансированного развития общества в целом. Как раз наоборот, в этот период складываются исключительно напряженные отношения между структурами, претерпевающими форсированное развитие, и аутсайдерами. Забегание вперед в форсируемых областях экономики чревато дисфункциональными расстройствами обще-

298

ства в целом. Совершенно справедливо А. Тоффлер указывает на углубляющийся конфликт между индустриализированным и постиндустриализированным трудом. Так, система Тейлора исходила из принципа один рабочий — одна операция, при этом осуществлялись всемерное упрощение и стандартизация функций рабочего. Между тем уже к концу 80-х гг. в автомобильной промышленности Западной Европы сборка по тину фордовского конвейера заменена более прогрессивными технологиями. Фактически конфликт между стандартизированным и нестандартизированным трудом доходит до антагонизма. Это конфликт между отношением к человеку как к придатку машины и отношением к человеку как личности, конфликт между высокой инновативностью современных технологий и неспособностью индивида заниматься творческой, эвристической по своей природе деятельностью. Последний конфликт усугубляется недостаточной общеобразовательной подготовкой рабочих. Именно на этой основе наблюдается аллергия к труду, падение его престижа, падение трудовой дисциплины и этики. Соответствующую категорию работников в первую очередь захватывают массовые увольнения. Так, даже в такой высокоразвитой стране, как Великобритания, по оценкам специалистов более половины безработных, более 1 года не имеющих рабочего места, практически неграмотны. О каком же высокопроизводительном труде для этих изгоев промышленного развития может идти речь? Не удивительно, что безработица, потеря работы на длительный срок ведут к утрате рабочей идентичности, традиционного способа представления себя другим людям. В период обострения социального кризиса радикальный ароморфоз чреват патоморфозом. Так, информационно-компьютерная революция несет с собой угрозу дегуманизации труда путем автоматизации человека, угрозу манипуляции людьми, угрозу усиления власти благодаря монополии на знания и информацию. Дополнительным источником кризиса становится подчинение логики общечеловеческих ценностей логике рыночных отношений. Очевидно, что финансовый капитал обеспечивает сохранность такого типа общественных преобразований, который отвечает его собственной сущности, его всеобщей потенции к самовозрастанию. Отсюда инерционность бытующих в обществе социокультурных стереотипов и идеологических представлений и взглядов. Вот почему относящие себя к лицам свободных профессий новые трудящиеся — работники знания — обнаруживают, что на деле они составляют принадлежность организации. Информационно-компьютерная революция по существу означает смерть индустриального труда, смерть труда, отождествляющего человека с придатком машины. Смерть трудового общества фиксирует: то, что было, что относится к прошлому состоянию общества, сейчас уходит32. Но совершенно недопустимо отождествлять смерть индустриальной формы труда со смертью труда вообще, с отказом от признания труда в качестве системообразующего общественного отношения, и важнейшей

299

экономической категории. Да, компьютеры контролируют производственный процесс. Делом людей становится управление и организация. В условиях информационно-компьютерной революции интерсубъективными становятся мышление, творчество, чувство, сама истина. Культуротворче-ский процесс принимает на себя определение интерсубъективного группового процесса в большей мере, чем за всю предшествующую историю людей. Мы согласны: сама работа становится практической коммуникациеи33 Да, культура индустриального труда, раздробившись на тысячи кусочков специализированных знаний, оказалась отделенной от культуры повседневной жизни. Но в условиях информационно-компьютерной революции произошло органическое сочетание труда с ценностями самовыражения и свободы творчества. Решающим стимулом поднятия престижа труда выступает не рост заработной платы, а экзистенциальная, личностная установка на труд. В новых промышленных системах господствует только один способ овладения и контроля над своим собственным трудом — через научное, техническое и инженерное знание. В информационном обществе на первый план выступает труд, осуществление которого означает принятие на себя социальной и политической ответственности. Работа, в которой человек находит свое призвание, требует в своем осуществлении адекватных ей форм самоуправления. Правильно подчеркивает А. Тоффлер: информационное общество бросает вызов человеку, его способности жить в совершенно новой социальной среде, его творческим и нравственным силам, способности к новому типу социальной коммуникации. Он удачно подмечает: Интеллектуальные рабочие гораздо лучше подготовлены к тому, чтобы управлять самими собой, чем типичные рабочие прошлого. Поэтому и могут появляться разнообразные формы самоуправления34. В то же время качественным изменением характера труда диктуется необходимость перехода к такой универсальной форме деятельности, как непрерывное образование, соединяющее учебу с воспитательной деятельностью. Эпоха экстенсивной экономики ушла в прошлое, и поэтому целью обучения должно быть воспитание нестандартной личности. Речь должна идти о новой культуре. Если мы не поможем тем, кого во все больших количествах вытесняют, не поможем им войти в новую культуру и новую экономику, то мы разрушим общество35. Так, по расчетам Р. Каплинского, касающимся Великобритании, если отказаться от применения новой автоматизированной технологии, количество безработных к концу века будет равняться 5,5 млн, если же внедрять автоматику — 5 млн человек. Каков же выход? Такой выход предлагает А. Шафф. Социальный статус личности будет определяться ее творческой социальной функцией, будет ли это воспитание детей или обучение взрослых. Это не утопия и не идеализация будущего — это логическое следствие в сфере этоса труда того, что мы со всей определенностью знаем об этом будущем, опираясь на технико-экономические основания36. 300 В 1982 г. президент Римского клуба А. Кинг заявил: Мы вступаем в период глубокой перестройки, и может пройти 30 или 50 лет, прежде чем возникнет совершенно иное мировое общество, отличающееся сильно возросшими масштабами явлений, другой системой ценностей, новыми политическими и административными структурами, совершенно необычными формами поведения институтов, а также технической базой, резко отличающейся от той, которую мы знаем сейчас... Ввиду их глубины и разносторонности предстоящие изменения нельзя понять в категориях простого возврата к норме, полной занятости и быстрому экономическому росту в привычном для нашего мышления виде37. Точно так же, как необдуманный рост может наносить ущерб природе, он может нанести непоправимый ущерб общественной жизни, он может подрывать социальную защищенность людей и социальную справедливость. Отсюда необходимость обуздать потенцию к самовозрастанию, ориентированную лишь на погоню за прибылью. Достижения информационного общества свидетельствуют, что значимость и удовлетворенность трудом не меньшие ценности, чем уровень его производительности.

Следует вспомнить и справедливое предупреждение об опасности нового патоморфоза в развитии социально-экономических структур. Сохранение старого принципа погони за прибавочной стоимостью во что бы то ни стало может лишь расширить в мировом масштабе регион эксплуатации стран-аутсайдеров лидерами сверхскоростной цивилизации. И тогда, по А. Тоффлеру, произойдет глобальное расчленение человечества с постоянным нарастающим дрейфом интеллектуальных сил и талантов из стран второго сорта в страны первого сорта. Чтобы этого не произошло, в 1992 г. была проведена Встреча в верхах глав государств планеты Земля. Повестка дня XXI века, утвержденная конференцией в РиО, на первый план вывела пересмотр модели расточительного и разрушительного экономического развития промышленно развитых стран Запада. Если попытаться сформулировать какие-то общие выводы из обзора новейших тенденций общественного развития, то, видимо, можно будет сказать следующее. В наши дни орудием самовозрастания капитала в мировом масштабе все в большей и большей степени становится информационно-промышленный комплекс, базирующийся на опережающем росте научного знания, на массовом вовлечении в производительную деятельность работников знания. Наука становится производительной силой в качестве средства сокращения производственных издержек предпринимательской фирмы. Но это такое средство, которое по своей общественной природе, по своему человеческому назначению оказывается выше цели — погони за прибылью, за достижением одного только экономического эффекта. Отсюда предпочтительность предвидимой и закономерно наступающей инверсии цели и средства: приоритеты в очередной раз меняются местами. То, что служило целью, уже не может выступать

301

определяющим регулятивом общественного развития, а высшей инстанцией, подчиняющей себе все остальные сферы человеческой деятельности, становится не экономическая деятельность как таковая, а экзистенциальная сфера личностного бытия человека, находящего свое призвание в креативной деятельности как таковой, в саморазвитии и в утверждении своего Я, своих неповторимых способностей и уникальной целокупности. Иначе говоря, приходит время осуществления предвидения К. Маркса о том, что универсальность развития капитала полагает такие границы, которые будут влечь капитал к своему снятию посредством самого капитала. Как только меновая стоимость перестанет составлять предел для материального производства,— утверждал К. Маркс,— и его предел будет определяться его отношением к целостному развитию индивида, то отпадает вся эта история с ее судорогами и страданиями38. Наиболее дальновидные представители общественной мысли Запада фактически согласны с этим выводом. Так, к примеру, И. Шумпетер допускает такую историческую перспективу, при которой люди настолько изменились бы, что им так же не приходило бы в голову требовать предпринимательскую прибыль, как государственному деятелю или военачальнику — требовать всю военную добычу или какую-то ее часть39. Все это — и у Маркса, и у Шумпетера — однопорядковые антиципации, предусматривающие, что нормы и принципы, утвердившиеся в сфере свободного духовного производства (К. Маркс), в сфере творческого саморазвития личности будут распространены на все области общественной жизни. Капитал как стоимость, высиживающая прибавочную стоимость, перестанет быть движущей силой общественных преобразований. Принцип самовозрастания капитала будет вытеснен другим, более эффективным принципом, избавляющим материальное производство от внешнего пришпоривания со стороны меновой формы стоимости. Этот прорыв в общество посткапиталистического типа, на наш взгляд, подготавливается уже сегодня теми частными приобретениями на пути радикального социально-исторического ароморфоза, которые связаны с информационнокомпьютерной революцией.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Из предыдущего изложения мы могли убедиться, что по ходу становления системы целостностью на смену первому этапу, когда прошлое господствует над настоящим, приходит метаморфоз, в процессе которого настоящее начинает господствовать над прошлым и, наконец, на завершающем этапе какое-то одно новообразование становится всеохватывающей силой, по своему образу и подобию перестраивающей любые структуры и подразделения, ранее остававшиеся в неприкосновенности. Однако так процесс смены метаморфозов выглядит лишь в логически-выпрямленном виде. Фактически указанная тенденция пробивает себе дорогу на путях полилинейности, связанной с неизбежными провалами поступательного движения, с многочисленными отступлениями от магистрального пути развития и столь же многочисленными тупиковыми ситуациями. Развитие одного ароморфоза может послужить катализатором или ингибитором ранее возникшего ароморфоза (ранее возникших ароморфозов), когда форсированное развитие одного какого-либо подразделения системы становится проклятьем для нормального существования всех остальных ее составляющих. В ситуации неуправляемого роста одного какого-либо сбесившегося органа весь организм поражает асимметричность, дисфункциональность его отправлений. Так что развитие системы в целостность — это исключительно вероятностный процесс, знающий не только созидательный, но и разрушительный исход. Линеаризация поступательного движения невозможна, начиная с самых первых его шагов. Преобразование старой системы начинается с появления зоны формирования новой функции, при этом выход на вне-находимое бытие служит источником возобновления содержания в исходном пункте самопреобразования системы, сложившейся в ранее пред-найденных обстоятельствах, теперь коренным образом изменившихся. Между новой и старой функциями одного и того же органа системы складываются конкурентные отношения: между ними разгорается борьба за первенство, за пересиливание друг друга, причем исход этой борьбы будет зависеть главным образом от благоприятствующих или неблагоприятствующих внешних обстоятельств. Более жизнеспособные элементы оказывают устраняющее воздействие на менее жизнеспособные. И, в конечном счете, старая функция оказывается потеснена новой. Но еще Гегель подчеркивал: Борьбой с внешним органическое навлекает на себя возможность ущерба'. В силу понесенного ущерба как раз новая функция может уступать первенство старой, а не наоборот. Иначе говоря, доминирование вовне-находимого бытия на первом этапе развития систе303

мы делает систему особенно чувствительной к стечению случайных обстоятельств, чудовищно уязвимой к внешнему давлению, а потому зарождающийся ароморфоз может заглохнуть, зачахнуть на корню, так и не набрав силы. И, в таком случае, он просто редуцируется к архаикоподобным формам или к архаико-подобным образованиям. По мере запаздывания в переделке или отмирании старых формообразований вся система становится склонна к загниванию. Итак, законом закладки нового формообразования системы является его конкуренция со старым формообразованием, выполнявшим сходную функцию. По мере конкурентного вытеснения старой функции новой ранее самостоятельное формообразование превращается в несамостоятельное, и наоборот, то, что было несамостоятельным, слабым зачатком новой структуры, разворачивается в хорошо выраженных особенностях и определениях. Следовательно, базой процессов самоорганизации служит отношение поляризации, при котором одно определение переходит в свое иное, в свою собственную противоположность; порядок становится источником хаоса, хаос — источником порядка и т. п. Однако по мере нарастания целостности что угодно отнюдь не превращается во все что угодно (как то заблагорассудится представить историку), а определение другой противоположности подстанавливается под определение другой противоположности только там, где сами противоположности буду связаны единым поляризационным отношением. Иначе говоря, поляризационное отношение служит базой все новых и новых ветвлений, исходного (неразвитого) бытия, его разбегания по многочисленным желобкам и руслам. Следует подчеркнуть, что задержка с устранением функционально изживших или изживающих себя форм наносит ущерб нормальной жизнедеятельности социального организма. Недостаточная интенсивность устраняющего воздействия служит своеобразным переключателем направления развития. Усиление или ослабление конкурентных отношений приводит к тому, что результирующая противонаправленных сил сдвигает процесс самоорганизации в сторону либо меньшей, либо большей неупорядоченности. Там, где нет конкуренции, нет и выживания сильных на костях слабых или менее счастливых соперников. В силу неодинаковой вероятности появления различных ароморфозов и обострения разгорающейся между ними борьбы за выживание история предстает не как однолинейный процесс, подчиненный жесткому и строгому графику, а как процесс многовариантный: с возникновением, гибелью и реализацией многих, отнюдь не совпадающих друг с другом возможностей. Если ранний этап становления системы целостностью характеризуется формированием зон конкурентного вытеснения менее жизнеспособных функций более жизнеспособными, то на следующем этапе победа набравшего силу радикального ароморфоза уже обеспечена, однако неоднолинейность по-прежнему остается ведущим фактором развития, гос-

304

подствующей инстанцией, которой подчинено все и вся. Если продвинувшимся вперед является технический или экономический ароморфоз, то нарождающиеся и. устраняемые технические ароморфозы являются, одновалентными. Одновалентными будут и ароморфозы производственных отношений. Но сама система, сам социальный организм всегда поливалентен, так как его жизнедеятельность включает в себя не только технические ароморфозы, но и этнические, культурные, политические и др. Ароморфоз в сфере техники и в сфере этнических отношений — это совершенно разнопорядковые образования. И успех самогенерирующего развития во многом будет определяться состыкованностыо или несостыкованностыо именно разнопорядковых ароморфозов, возможностями их совместного продвижения вперед. Именно технический ароморфоз может оказаться ингибитором для ранее сложившихся этнических и культурных ароморфозов. Если набирающий силу технический ароморфоз опережает в своем развитии соседние ароморфозы другой валентности, возникает реальная угроза для сложившихся в обществе социокультурных укладов, имеющих у себя за плечами длительную историю, но переставших отвечать требованиям современности. Такая асимметричность может углубляться и парализовать дальнейший ход изменений в благоприятствующем — для системы в целом — направлении. Как мы помним, любой переломный момент чреват переходом в собственную противоположность. Нежизнеспособные элементы системы могут усилиться за счет жизнеспособных, и наступит перерождение системы как таковой. Угасание устраняемых и агонизирующих ароморфозов тоже не является линеарным процессом. Угнетение деятельности нежизнеспособного ароморфоза не дает ему распространяться вширь, низводит на ступень анахронизма третьестепенного значения, а вместе с тем делает препятствием для слаженного и гармоничного развития определений целостности. Удачный симбиоз нового и старого намечается только там, где проигрывающий в своей эффективности ароморфоз уже втянут в орбиту деятельности своего более удачливого, соперника и претерпел большую или меньшую переделку в прогрессивном направлении. Вот при таком условии старое может служить не только костылями для нового, но конструктивным элементом созидания нового: его последующего триумфа. При этом вытеснение устраняемого начала (или нежизнеспособных элементов в его составе) может быть более последовательным и менее последовательным, более глубоким и менее глубоким, но проволочка с хирургическим отсечением всего нежизнеспособного оборачивается все большими издержками и потерями для общества. По существу речь идет о переключении всего метаморфоза на ускоренный или замедленный путь развития. Оптимальный, сопряженный с наименьшими издержками исход развития связан с преодолением мешанины, когда ни одна из борю20. 3"к. № 175 305 щихся сторон не взяла еще верх над другой2. Иначе говоря, противоречие между несостыкованными должным образом участками системы можно разрешить лишь одним путем: обеспечить в системе равнонапря-женное функционирование всех ее узлов и элементов, и достигать этого желанного результата следует лишь поэтапным устранением всех препятствий на пути завершающего прорыва системы на высшую ступень ее самоорганизации. Относительно гармонизированное, слаженное развитие есть итоговый продукт напряженных, концентрированных усилий людей, сплоченных единством цели, единством коренного жизненного интереса. Без массового сплочения людей желанная цель окажется лишь недостижимой мечтой, блуждающим болотным огоньком, заводящим в трясину. В свете достижений синергетики стало ясно, что совместное противостояние беспорядку и хаосу всегда результативнее, чем разобщенное действие тех же слагаемых. Именно отсюда вытекает необходимость кооперации функционально обособленных подразделений системы на основе наиболее эффективно работающего звена. Стройность и единение в функционировании достигается преодолением ранее сложившихся диспропорций и неравномерностей развития, сближением по уровню развитости функционально-недогруженного звена (функционально-недогруженных звеньев) с набирающим силу пионером эволюции, способным к экспоненциальному росту. Только набирающий силу участок системы может взять на буксир ее отстающие элементы и блоки. Нужно только помнить, что форсирование развития любой ценой без подтягивания тылов обречено на неудачу. Путь форсированного развития во что бы то ни стало — это гибель системы, ее неизбежный крах. Напротив, диверсификация элементов с долевым участием в оптимуме процесса самоорганизации обеспечивает успех в становлении системы целостностью: подобная диверсификация позволяет более равномерно распределить работу по борьбе с энтропией внутри гетерогенного комплекса. Именно там, где есть долевое участие в решении общей задачи, совершенствование одного звена побуждает к совершенствованию и другого, сопряженного с ним. Иначе говоря, органическая целостность есть система, сама для себя вырабатывающая основание своего самообновления. Однако таковой органическая целостность становится лишь в своей зрелой, классически-развитой форме. Вот почему К. Маркс отождествлял наиболее богатое конкретное развитие и наиболее развитую и многообразную историческую организацию производства3. Но для того, чтобы прорыв к такому уровню организации производства стал возможен, недопустимо увековечивать состояние разлада, какофонии, диссонанса в общественной жизни. Обращение к истории в тысячу первый раз подтверждает все сказанное. Сравним, к примеру, пути утверждения финансового капитала с его господством во всех сферах общественной жизни в США и в Японии.

306

В США финансовый капитал ориентирован на финансовую эффективность. А в Японии под эффективным понимается такой экономический результат, который обеспечивает максимально возможное удовлетворение потребностей при данном уровне затрат и технологий. Для американского бизнеса характерна закулисная игра вокруг контрольных пакетов акций, отсюда миллионные состояния, рождающиеся из спекуляций на фондовых биржах, из того же источника — вздувание краткосрочной прибыльности в ущерб долговременным интересам производства. В итоге в 80е гг. предпочтение было отдано не производительному инвестированию капитала, а увеличению личных доходов держателями акций. С проеданием капитала связаны и нынешние трудности в экономике США. Так получилось, что американцы соревнуются в потреблении, японцы — в производстве. Для Японии характерно активное государственное регулирование экономики, ориентированное на сокращение неравенства доходов. В Японии с 1965 г. потребительские расходы получателей пособий по бедности увеличились с 50 до 70% расходов средней семьи. Разрыв между обеспеченными и необеспеченными семьями резко сократился. В менталитете японских трудящихся сильны коллективистские традиции, и они также (в своеобразно редуцированном виде) были поставлены на службу японскому бизнесу. В японских корпорациях ценится способность к самосовершенствованию, к помощи коллегам по работе. Между тем на американских предприятиях помощь рабочему другой специальности не только не поощряется, но прямо запрещается специальными профсоюзными соглашениями. Жизненный статус японца восходит к традициям конфуцианского общества, в котором ценность человека определяется не тем, есть ли у него деньги, а тем, каков уровень его образования. Отсюда ориентация на труд как на цель, а не как на средство зарабатывания денег. Приоритет долговременных целей перед сиюминутной прибыльностью, ориентация на интересы производственного коллектива, а не на интересы акционеров, стабильность и доверительность в межфирменных отношениях составляют важные черты, отличающие японские компании от их американских собратьев. Япония позаимствовала у СССР 30-х гг. опыт концентрации ресурсов на решающих участках экономического прогресса. Ее специфическим методом концентрации ресурсов стал не выпуск акций, а кредит, опирающийся на государственную банковскую поддержку4. 20*
ЛИТЕРАТУРА Введение ' Lighthill J. Proceedings of the Royal Society A. 407. London Royal Society. 1986. Р. 38. 2 Пригожин И. Философия нестабильности//Вопросы философии. 1991. № 6. С. 51. 3 Режабек Е. Я. Становление понятия организации. Очерки развития философских и естественнонаучных представлений. Ростов н/Д., 1991.

Глава 1

' Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986. 2 Тоффлер О. Наука и изменение/ /Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. С. 26. 3 Ленин В. И. Философские тетради//Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 212. 4 Маркс К. Теории прибавочной стоимости//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 26. Ч. III. С. 305. 5 Ленин В. И. Философские тетради. 6 Гегель Г. В. Ф. Наука логики//Гегель Г. В. Ф. Соч.: В 14-ти т. Т. 6. М., 1939. 7 Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977. С. 90. 8 Там же. С. 340. 9 Там же. 10 Вольтер. Система//Вольтер. Философские сочинения. М., 1988. " Неgеl О. W. Р. Samtliche Wегке. Кгitische АusgaЬе. Вd. 15а. S. 118. 12 Гегель Г. В. Ф. Философия пуака//Гегель Г. В. Ф. Соч.: В 14-ти т. Т. 7. М., 1934. С. 278. 13 Маркс К. Передовица в № 179 Kolnische zeitung //Маркс К... Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 112. 14 Грановский Т. Н. Лекции Т. Н. Грановского по истории средневековья. М., 1961. С. 46. 15 Там же. С. 47. 16 Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук: В 3-х т. Т. 2 М., 1975 С. 394. 17 Маркс К. К критике гегелевской философии права//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 254. 18 Там же. 19 Там же. С. 309. 20 Там же. 225. 21Там же. С. 254. 22 Там же. 23) Там же. С. 244. Там же. С. 324. 24) Энгельс Ф. Карл Маркс/ /Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. С. 378—379. 25) Маркс К. К критике гегелевской философии права. С. 229. 27)Там же. с. 231. 28) Потоцкий В. А. К вопросу о методологических предпосылвах аткрттия(К. Иарк_сом(матдриалистического понимания истории//К. Мдркс и Ф* Энгельт о вопрйсаш сочиалсной(диагектики.$Фрумзе, 1962. 09 Мвркс К.. Нищата ьилофофим//Л1аркр К.". Эбгелшс Ф, Сош. Т( 4.$С. 934. 30 Байда А.(В.,(Любртин*К. А. Китегирия торальйостш и(мацксокогиуескдя рилорофищ//Фвлосифскае науки 1987. ? 4. С. 87. 31 Маркс К,- Экойомитескне рркописи 8857—1859 гоиовУ)Маркс К(., Ьнгеаьс Ъ. Соч. Т. 48. Ч& 1. С. ;29;(М.агх К - Олипйпэве аег КпИк йег роИиаспеп Окопогше. 01е12 Уег1ае. ВегИп, 1974. 5. 189. 32 Маркс К.. Капитал. Т. {.//Маркс К.., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 11. 33 Ленин В. И. Экономическое содержание народничества//Лемин В. И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 492. 34 Ленин В. И. Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов?//Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 136. 35 Там же. С. 181. 36 Ленин В. И. Доклад комиссии по выработке резолюции о Государственной думе: V съезд РСДРП//Ленин и. И. Полн. собр. соч. Т. 15. С. 362. 37 Ленин В. И. Экономическое содержание народничества. С. 424. 38 Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология//Маркс К.., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 67. 39 Lukacs G.Geschichte und KlassenbewuBtsein. 2. Auflage. Neuwied. Вегlin (West), 1968. S. 21. 40 Lukacs G. Zur Ontologie des gesellschaftlichen Seins Hegels falsche und echte Ontologie. Ntuwied, 1972; Zur Ontologie des gesellschaftlichen Seins. Die Arbeit. Darmstadt; Neuwied,1973. 41 Лукач Д. Ленин. Очерки взаимосвязи его идей//Коммунист. 1987. № 6. С. 42. 42 Там же. № 7. С. 74—75. 43 Там же. С. 79. 44 Бухарин Н. И. Учение Маркса и его историческое значение//5(/-сарик Я. Н. Избранные труды. Л., 1988. С. 163. 45 Там же. С. 164. Примечание. 46 Подробнее см.: Тищенко Ю. Р. Становление понятия общественноисторической целостности в работах К. Маркса//Развитие общественных отношений социализма как целостности: проблемы методологии. Ростов н/Д., 1989. 47 Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в Капитале Маркса. М., 1960. С. 89. 48 Ильенков Э. В. Логическое и историческое/Философская энциклопедия. Т. 3. М., 1960. С. 244. 49 Ильенков Э. В. Логическое и историческое//Вопросы диалектического материализма. Элементы диалектики. М., 1960. С. 323. 50 Философская энциклопедия. Т. 3. С. 244. 51 Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в Капитале Маркса. С. 201. 52 Леске М., Редлов Г., Штилер Г. Почему имеет смысл спорить о понятиях. М., 1987. С. 103. 53 Там же. С. 130, 131.

Глава 2

' Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года//Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 162-163. 2 Иванов В. П. Человеческая деятельность, познание, искусство. Киев, 1977. С. 66. 3 Ленин В. И. Философские тетради. С. 195. 4 Маркс К,- Экономическая рукопись 1861—1863 годов// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 47. С. 62. 5 Иванов В. П. Человеческая деятельность, познание, искусство. С. 82. 6 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 109.
7 Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. М., 1979. С. 69. 8 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. С. 110. 9 Фихте И. Г. Ясное, как солнце, сообщение широкой публике о подлинной сущности новейшей философии. М., 1937. С. 23. 10 Лукач Д. Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества. М.,
      1987. " Гегель Г. В. Ф. Работы разных лет: В 2-х т. М., 1971. С. 20. 12 Там же. Т. 1. М., 1970. С. 294. Сноска. 13 Там же. С. 327. 14 Там же. С. 324. 15 Там же. 16 Маркс К- Экономическо-философские рукописи 1844 года. С. 158—159. 17 Огурцов А. П. Отчуждение, рефлексия и практика.-Автореф. дис. ... канд. филос. наук. М., 1967. 18 Маркс К- Экономическо-философские рукописи 1844 года. С. 168. 19 Там же. С. 159. 20 Там же. С. 93. 21 Там же- С. 162. 22 Там же. С. 262. 23 Там же. С. 162. 24 Маркс К- Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. II. С. 215. 25 Маркс К,- Замечания на книгу А. Вагнера Учебник политической экономии// Маркс К... Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 391. 26 Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 43—44. 27 Маркс К. О сословных комиссиях в Пруссии //М арке К; Энгельс Ф. Соч. Т. 40, С. ,280. 28 Там же. 29 Маркс /С/К критике гегелевской философии права. С. 261. 30 Маркс К. О сословных комиссиях в Пруссии. С. 278—279. 31 Рубинштейн С. Л. Принцип творческой самодеятельности//Вопросы философии. 1989. № 4. С. 94. 32 Там же. 33 Там же. С. 95.

Глава 3

' Маркс К. Экономическая рукопись 1861—1863 годов. Т. 48. С. 125. 2 Там же. 3 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 1.С. 1. С. 275—276. 4 Маркс К. Экономическая рукопись 1861—1863 годов. Т. 47. С. 145 Там же. 6 Подробнее см.: Режабек Е. Я- Становление понятия организации. Очерки развития философских и естественно-научных представлений. Ростов н/Д., 1991. 7 Ленин В. И. Философские тетради. С. 70. 8 Маркс К. К еврейскому вопросу/ /Маркс К; Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 406. 9 .Текеи Ф. К теории общественных формаций. Проблема анализа общественных форы в теоретическом наследии К. Маркса. М., 1975. С. 185. 10 Маркс К. Теории прибавочной стоимости. Т. 26. Ч. 1. С. 283. " Магх К. Оа& КарИа!. Ваш! 1. НатЬиге, 1867. 12 1Ыа. 13 Ленин В. И. Философские тетради. С. 286. 14 Плеханов Г. В. К вопросу о развитии монистического взгляда на историю// Избранные философские произведения: В 5-ти т. Т. 1. М., 1956. С. 610. • 15 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 1. С. 30. 16 Гегель Г. В. Ф. Наука логики: В 3-х т. Т. 2. М„ 1971. С. 189. 17 Там же. 18 Там же. С. 190. 19 Маркс К. Капитал. Т. 2. //Маркс К; Энгельс Ф. Соч. Т. 24. С. 116. 20 Гегель Г. В. Ф. Философия природы. С. 332. 21 Гегель Г. В. Ф. Лекции по истории философии//Соч.: В 14-ти т. Т. 9. М.; Л., 1932. С. 27. 22 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 3. М., 1972. С. 282. 23 Маркс К. О сословных комиссиях в Пруссии. С. 279. 24 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 1. С. 197. 25 Маркс К. Капитал. Т. З/ /Маркс К... Энгельс Ф. Соч. Т. 25. Ч. 11. С. 357. 26 Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. С. 20. 27 Спиноза Б. Богословско-политический трактат//Спиноза Б. Избранные произведения: В 2-х т. Т. 2. М., 1957. С. 79. 28 Спиноза Б. Этика/Дам же. Т. 1. М„ 1957. С. 549—550. 2Э Маркс К- Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 1. С. 90. 30 Маркс К.. Капитал. Т. 3. Т. 25. Ч. 11. С. 387. 31 Цит. по: Комаров В. Л. Гете как ботаник//Гете. 1832—1932. Доклады, прочитанные на торжественных заседаниях в память Гете 26 и 30 марта 1932 г. Л., 1932. С. 54. 32 Цит. по: Тимирязев К. А. Жизнь растения/ /Тимирязев К- А. Сочинения: В 10-ти т. Т. 4. М., 1938. С, 321. 33 Мензибер М. А. Значение Гете в истории морфологии животных//Гете. 1832— 1932. Доклады, прочитанные на торжественных заседаниях в память Гете 26 и 30 марта 1932 г. С. 47. 34 Шеллинг Ф. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах//Шеллинг Ф. В. И. Соч.: В 2-х т. Т. 2. М., 1989, С. 184. 35 Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. М., 1974. С. 558. 36 Там же. 37 Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. С. 573. 38 Там же. С. 575. 39 Гегель Г. Феноменология духа/ /Гегель Г. В. Ф. Сочинения: В 14-ти т. Т. 4. С. 268. 40 Ойзерман Т. И. Проблема отчуждения и буржуазная легенда о марксизме. М., 1965. С. 35. 41 Кант И. Ответ на вопрос: что такое Просвещение? //Кант И. Сочинения: В 6-ти т. Т. 6. М., 1966. С. 27. 42 Там же. С. 27—28. 43 Там же. С. 31. 44 Шеллинг Ф. Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах. С. 114. 45 Маркс К. Капитал. Т. 3. Т. 25. Ч. 11. С. 207. 46 Люксембург Р. Рукопись о русской революции//Вопросы истории. 1990. № 2. С. 29. 47 Там же. 48 Маркс К- Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 11. С. 451. 49 Маркс К- Экономическо-философские рукописи 1844 года. С. 119. 50 Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 550. 61 Маркс К. К критике гегелевской философии права. С. 281.

Глава 4

      ' См.: Айламазян А. К.. Стась Е. В. Информатика и теория развития. М., 1989. 2 См.: Востриков В. М. Развитие органической системы: условия, предпосылки, результаты//Развитие общественных отношений социализма как целостности. Ростов н/Д., 1989. 3 Айламазян А. К., Стась Е. В. Информатика и теория развития. С. 61. 4 Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук: В 3-х т. Т. 1. С. 326. 5 Леске М. и др. Почему имеет смысл спорить о понятиях. С. 131. 6 Там же. С. 130. 7 Гете И. В. Избранные сочинения по естествознанию. М., 1957. С. 11— 12. 8 Хессе Я. Место категории Сеstа1t в натурфилософской системе И. В. Гете// Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Общественные науки. 1980. № 3. 9 Schelling F. W. I. Wегkе. Stuttgart; Аugsburg, 1858. АЬт. В. 3. S. 94. 8. 208—300. 10 Шеллинг Ф. В. И. О мировой душе//Сочинения: В 2-х т. Т. 1. М., 1987. С. 180. " Schelling F.W. /. Wегkе. АЬt. В. 3. S. 31. 12 Неgе1 G. W. F. Епzyklopadie der philosophischen Wissenscheften. Berlin, 1975. 5. 255. 13 Гегель Г. В. Ф. Наука логики: В 3-х т. Т. 1. М., 1970. С. 464. 14 Маркс К. Капитал. Т. 2. Т. 24., С. 71. 15 Маrх К. Das Kapittal. Егstег Ваnd. Вегlin, 1977. 8. 62. 16 Ibid. 8. 85. 17 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 2. С. 30. 18 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 1. С. 152—153. 19 Там же. С. 167. 20 Энгельс Ф. Анти-Дюринг//Мар/сс К.., Энгельс ф. Соч. Т. 20. С. 153. 21 Маркс К.-, Энгельс Ф. Святое семейство//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 130. 22 Маркс К. Теории прибавочной стоимости. Т. 26. Ч. II. С. 573. 23 Ленин В. И. Очередные задачи советской власти//Ленин В. И. Полное собр. соч. Т. 36. С. 205. 24 Ленин В. И. Вариант статьи Очередные задачи советской власти//Там же. С. 154. 25 Там же. 26 Ленин В. И. Первое мая и война//Там же. Т. 26. С. 372. 27 См.: Ленин В. И. Великий почин//Там же. Т. 39. С. 20. 28 Ленин В. И. Доклад о партийной программе: VIII съезд РКП (б) //Там же. И. 38. С. 155. 29 Гегель Г. В. Ф. Философия религии: В 2-х т. Т. 2. М., 1977. С. 71. 30 Там же. С. 483. Там же. С. 65. 32 Платон Т еэтет//Платон. Сочинения: В 3-х т. Т. 2. М., 1970. С. 242. 33 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 3. С. 35. 34 Гегель Г. В. Ф. Философская пропедевтика//Г'егель Г. В. Ф. Работы разных лет: В 2-х т. М., 1971. С. 155. 35 Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. С. 266. 36 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 2. С. 103. 37 Там же. С. 86. 38 Там же. С. 109. 39 Там же. С. 103. 40 Там же. С. 94. 41 Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. С. 288. 42 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 2. С. 91. 43 Там же. С. 92. 44 Там же. 45 Там же. С. 100. 46 Там же. С. 221: 47 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 3. С. 306—307. 48 Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 2. С. 394. 49 Там же. С. 497. 50 Там же. С. 394. 51 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 3. С. 303. 52 Маркс К. Капитал. Т. 2. С. 59. 53) Там же. 54 Там же. 55 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 2. С. 167. 56 Шеллинг Ф. Система трансцедентального идеализма. Л., 1936. С. 394. 57 Гегель Г. В. Ф. Философская пропедевтика. С. 142. 58 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 11. С. 510. 59 Там же. Ч. 1. С. 256. 60 Там же. С. 452. 61 Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 2. С. 86.

Глава 5

' См.: Левицкий Я. А. Города и городское ремесло в Англии в Х—XII вв. М.; Л., 1960. 2 Маркс к. Капитал. Т. 3. Т. 25. Ч. II. С. 359. 3 Там же. С. 363. 4 Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 729. 5 Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 125. 6 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 1. С. 209— 210. 7 Там же. С. 202—203. 8 См.: Левицкий Я. А. Ранний этап развития сукноделия в английских городах// Левицкий Я. А. Город и феодализм в Англии. М., 1987. 9 Левицкий Я- А. Город и феодализм в Англии. С. 153. 10 См.: Полянский Ф. Я. Товарное производство в условиях феодализма. М., 1969. " Большаков О. Г. Средневековый арабский город//Очерки истории арабской культуры Х—ХУ вв. М., 1982. С. 188—189. 12 См.: Косминский Е. А. Исследования по аграрной истории Англии XIII века. М.; Л., 1947. 13 Там же. Гл. V. 14 См.: История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма: В 3-х т. Т. 2. М., 1986. Гл. 5. 15 Гегель Г. В. Ф. Философия религии: В 2-х т. Т. 2. С. 65. 16 Роstап. М. М., Тitow У. Z. Неriots and рrices оn Winchester manor//Есопоmiс Нistогу геview. 1959. Vо\. 11. Р. 392. 17 Роstап М. М.. Еssays оn Меdievа1 Аgnicultuге аnd Gепегаl Ргоlеms оf thе Меdieval Есопоmу. Lambridg, 1957. Р. 973. 18 Rogers G.Е. Тh. 5iх Сеnturiеs оf Wогк аnd Wаgеs. Тhе Нistогу оf Еnglich Labour //With a new Preface by D.H. Cole. L., 1959. 19 Ibid. 20 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 1. С. 204.

Глава 6

' Маркс К. Капитал. Т. 3. Т. 25. Ч. II. С. 367. 2 См.: История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. М., 1986. Т. 4. Гл. 1. 3 Rogers Е. У. Тh. А Нistoгу оf Аgricultuге апd Рriсеs in Епg1аnd from thе уеаn аftег thе Охfогd рагliаment (1259) tо thе соmmencement of thе соntinеntа1 wаг (1793). Vо1. 1—8. Охfогd, 1934. 4 Gау Е.F. Мidland Revolt and Тhе Inquisition of Depopulation оf 1б07//Тгаnsасtions of the Royal Нistoогу Sосiеtу. London. New 5ег., 1904. Vо1. 18. 5 См.: Семенов В. Ф. Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI века. М.; Л., 1949. 6 См.: История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 3. С. 34. 7 Цит. по: Семенов В. Ф. Огораживания и крестьянские движения в Англии XVI века. С. 222. 8 Сау Е.F. Тhе Мid1аnd Revold аnd thе Inquisition of Depopulation. 1607. Р. 236. 9 См.: Кerridge Е. Тhе Моvеmеnt оf Rеnt 1540—1640//Есоnomic: Нistогу Rеview. 1953. Vо1. 11. N 1. Р. 28. 10 Еvelit А. Fагm LаЬоuгегs//Тhе Аgгаriаn Нistогу оf Епg1аnd аnd Wа1еs. Саmbridge, 1967. Vо1. 4. Р. 326.
      " См.: Таwпу R. Н. Тhе nise оf thе gеntгу 1558—1640//Еssауs in есоnоmic histoгу. L., 1954. 12 См.: 5tоn L. Тhе Саuses of thе Englich Rеvо1utiоn 1529—1642. I.., 1872. 13 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 1. С. 212—213. 14 Там же. С. 448. 15 Семенов В. Ф. Обычные держатели Юго-Западной Англии в XVI—XVII вв.// Семенов В. Ф. Средние века. М., 1964. Вып. 25. 16 Тhе Works of F. Васоп. Vо1. IV. L., 1826. Р. 95. 17 Локк Дж. Два трактата о правлении//Лекк Дж. Сочинения. В 3-х т. Т. 3. М., 1988. С. 277. 18 Там же. С. 285. 19 Локк Дж. Два трактата о правлении. Т. 3. С. 287. 20 Там же. С. 279. 21 Там же. С. 289. 22 Цит. по: Маркс К- Теории прибавочной стоимости. Т. 26. Ч. 1. С. 370. 23 Там же. 24 Гельвеции К. А. О человеке/ /Гельвеции К. А. Сочинения: В 2-х т. Т. 2. М., 1974. С. 429. 25 Гегель Г. В. Ф. Философия истории//Гегель Г. В. Ф. Сочинения: В 14-ти т. Т. 8. М.; Л., 1935. С. 263—264. 26 Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 600. 27 См.: Энгельс Ф. Наброски к критике политической экономии//Там же. Т. 1. С. 562. 28 Розенберг О. И. Комментарии к Капиталу К. Маркса. М., 1984. С. 550. 29 Маркс К. Теории прибавочной стоимости. Т. 26. Ч. II. С. 223. 30 Маркс К. Капитал. Т. 3. Т. 25. Ч. 1. С. 212. 31 Wrightsоп К., Levirе D. Роvегtу аnd Рiеtу in аn Еnglich village Тегling, 1525— 1700. New-Yогк; London, 1979. 32 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. II. С. 442. 33 Там же. 34 Маркс К. Капитал. Т. I. С. 596—597. 35 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 1. С. 501. 36 Там же.

Глава 7

' Маркс К. Гражданская война во Франции//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 8. С. 208. 2 См.: Чистозвонов А. Н., Барг М. А. Итоги исторического процесса в Западной Европе XIV—XV веков//Проблемы генезиса капитализма. М., 1978. С. 23. 3 Тhе Works of F. Васоп. L., 1826. Vо1. 5. Р. 128. 4 Ibid. Р. 53. 5 Ibid. Р. 52. 6 Ibid. Р. 65. 7 Ibid. Р. 127. 8 Савин А. Н. Английская секуляризация. М., 1906. С. 216. 9 См.: Еltоп I. R. Еngland under the Tudors, 1958. Р. 227. 10 См.: Nef I.. N. Industry and Covernment in France and England, 1540—1640
      Memoirs of the American Philosophica1 Society. Vol.15. L., 1940.
      " См.: Каhе W.F. Тhе Dеvе1орmепt оf London Liverу Соmpanies. Воstоп, 1960. 12 См.: Сопuiпghат. Тhе Growth of Englich Industгу апd Соmmerse in Моdern
      Тimes. Саmbridge, 1907. 13 Несkscher Е.F. Мегсаntilism. L., 1935. Vо1. 1—2. 14 Rоgеrs Th. Тhе Есопоmiс 1nteгргеtаtion of Нistогу. L., 1888. 15 Меркантилизм. М., 1935. С. 143—144. 16 СhатЬеr1ain Р. Тhе Рооге Маns Аdvосаtс. L., 1969. Р. 13. 17 Гоббс Т. Основы философии. Часть третья. О гражданине//Гоббс Т. Сочинения: В 2-х т. Т. 1. М., 1989. С. 385. 18 Там же. 19 Там же. 20 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1962. С. 524. 21 См.: Штокмар В. В. Экономическая политика английского абсолютизма в эпоху его расцвета. С. 75. 22 Там же. С. 86. 23 Лавровский В. М., Баре М. А. Английская буржуазная революция. Некоторые проблемы английской буржуазной революции 40-х годов XVII века. М., 1958. С. 358. 24 Rogers S. Е. Т. Еight chapters on the history of work and wages. L., 1885. Р. 86. 25 1Ьid. Р. 95. 26 См.: Лавровский В. М. Парламентские огораживания общинных земель в Англии конца XVIII — начала XIX в. М., 1940. 27 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. С. 515. 28 См.: Лавровский В. М. Крупное поместье в Англии с XVI по XVIII в.//Средние века. Вып. XVII. М., 1960. 29 Утопический социализм. Хрестоматия. М., 1982. С. 107. 30 Там же. 31 Там же. 32 Монтескье Ш. О духе законов. Избранные произведения. М., 1955. С. 289. 33 Конституции и законодательные акты буржуазных государств XVI—XIX вв. М., 1957. С. 251. 34 Тhе Federalist. Gambrige, 1961. Р. 337. 35 НоЬsЬаwп Е. Тhе Спisis оf thе Sеvепtееnth Сеntuгу//Раst and Ргеsеnt. 1954. N. 5 -6. 36 Тrevor-Rореr Н. Thе Gепегаl Сrisis оf thе 17 th Сеntuгу//Раst аnd Ргеsent. 1959. N. 16. Тгеvог Rорег. Тhе ЕlisаЬе1hап Апistосгасу//Есопоmiс Нistогу Rеview. End. Sep. 1954. Vо1. 3. 37 Stопе L. Тhе Сrisis оf thе Аristoсгасу 1558—1641. Охfогd, 1965; Stonе L Sосiа1 Сhапgе апd Rеvо1ution in Еngland 1540—1640. L., 1965; 5tоnе L., 5осiа1 Моbility in England 1500—1700//Раst and Ргеsent. 1966. N. 33; Stопе L. Тhе Саuses оf thе Еnglich Revо1ution. 1529—1642. L., 1972. 38 Мопsnier R. Lеs ХVI-е еt ХVII-е siес1еs Нistоiге Gепега1е dеs Civilisations. IV. 3-е еd. L., 1961. 39 Стеенгорд Н. Характерные черты экономического и политического кризиса в XVII в. М., 1970. С. 2.

Глава 8

' Мещеряков Н. М. Основные черты генезиса капитализма в промышленности Англии XVI — первой половины XVII века//Проблемы генезиса капитализма. М., 1978. 2 См.: там же. Таблица 12. С. 212. 3 Ramsey Р. Тudег Есопоmiс Ргоblеms. L., 1965. Р. 138. 4 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. С. 195. 5 Барг М. А., Черняк Е. В. Великие социальные революции XVII—XVIII 'вв. в структуре переходной эпохи от феодализма к капитализму. М., 1990. С. 125. 6 Маркс К.. Экономическая рукопись 1861—1863 гг. Т. 47. С. 98. 7 Там же. С. 99. 8 Там же. С. 312. 9 Там же. С. 509. 10 Там же. Т. 48. С. 16—17, ' Маркс К- Капитал. Т. 1. С. 645. 12 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. II 13 Маркс К. Экономическая рукопись 1861—1863 годов. Т. 47. С. 312. 14 Маркс К. Т. 48. С. 334. 15 Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 584. 16 Маркс К. Экономическая рукопись 1861—1863 годов. Т. 47. С. 461. 17 Там же. Т. 48. С. 19. 18 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов С. 332. 19 Inglis Е. Роvегtу аnd thе Industriа1 геvо1utiоп//L. НоЬЬег & 5tоughtоп. 1970.
      20 Маrchall D. Тhе Еnglich poor in the eighteenth century. А studу in sосiа1 and

аdministгаtive histогу//L. Routledgе & Кеgап Раu1, 1926. 21 Sheltoп W. 5. Еnglich hungег аnd industriа1 disorders: А studу оf sосia1 соnflict during the first decade of George IIIs reign//L. Macmillan, 1973. 22 Таtе U. Е. Тhе Еnglich vо11а jе соmmunitу аnd thе епе1оsuге movement.//L. Со11аuz, 1967. 23 Тhirsk S. Еnglich реаsqut fаnming: Тhе аgгагiаn histогу оf Linсо1n shiге fгоm Тudог tо thе гесаnt times//L. 1957. 24 Routledge & Кеgеп Раu1. 1957. 25 ТrеЫе 5. Н. UгЬаn роvегtу in Вгitain. 1830—1914//N. Y. St. Магtins ргеss. 1979. 26 Fаwсеtt Н. Раuрегism.//L. N. У. Масmillаn, 1971. 27 Роllаrds 5. Rеа1 саггings in 5heffild, 1851—1914//Iогкsсhiге Ьu11 оf есоп аn sосiа1 геseегсh. Lееds, 1957. Vо1. 9. N. 1. 28 Рrest 5. Тhе Industriа1 геvо1ution in Соvеntгу//L. Охfогd, 1960. 29 Тhе СаmЬгidgе есоnоmiс histoгу оf Еuгоре//Еd. Ьу Маthias Р., Роstаn М. М. Саmbridge, 1978. Vо1. 7. Тhе industrial есоnоmics: Сарitа1, 1аЬоuг, аnd еntreprise. Р. 1. Вгitаin, Fгапсе, Gегmаnу аnd 5саndinaviа. Р. 124. 30 Прудон. Что такое собственность? СПб. 1907. С. 156. 31 Ноbsbаwп Е. S. Les с1аssеs оuvгiегеs апg1аisеs еt lа сulture dерuis 1еs debuts de la геvо1ution industrielle//Niveaux de culture et groupes sociaux Actes du colloque, reuni de 7 a 9 mai 1966 а L’Есо1е погmа1е suрегiеuге Рагis; Lа Наgе, 1967. 32 Ки1а W. Rесhегсhеs соmрагаtives sur 1а fогmаtion dе 1а с1аssе оuvгiеге// Ргеmierе сопfeгеnсе internаtiоnа1е d'histоiге eсоnomique Соnstributions Соmmunications. Stоскhо1m, 1960. 33 Cа1Ьrаith S. К. Тhе аffluеnt sосiеtу. Еnd. еd. L., Наmilton. L., 1969. Р. 252. 34 Dеаnсе Р.Со1е W. А. Вritich есоnоmic gnowth 1688—1959; Тге Тгеnd: а structuге//СаmЬгidgе: СаmЬгidgе uniw press. 1968. 35 Роllапd S. Тhе gгоwth аnd distribution of capital in Great Britain. с. 1770— 1870// Соnfегеnсе intегnаtiоnа1е d'histoiге economique 3-m. Мunich 1965. (Тгаvеап) Раris; lа Наgе. 1968. Саmbridgе есоnоmic history оf Еuгоре. Vо1. 6, 7. 36 Джонс Р. Вводная лекция по политической экономии, прочитанная в Королевском колледже в Лондоне 27 февраля 1833 г. //Джонс Р. Экономические сочинения. Л., 1937. С. 221. 37 Джонс Р. Лекции о труде и капитале//Там же. С. 320—321. 38 Милль Дж. Ст. Основы политической экономии: В 3-х т. Т. 3. М., 1981. С. 78—79. 39 Rostow W. W. Тhе Stаgе оf Есоnоmiс Growth. А Non-Communist Маnifestо. Саmbridge, 1960. 40 Ibid. Р. 90—91. 41 Ibid. Р. 148. 42 Ibid. Р. 57. 43 Ibid. Р. 10. 44 Ibid. 45 Ibid. Р. 20. 46 Ibid. Р. 2. 47 Ibid. Р. 26. 48 Маркс — Энгельсу. 28 января 1863 г.//Маркс К. Энгельс Ф. Соч. Т. 30. С, 262. 49 Построение фундамента социалистической экономики в СССР 1926—1932 гг. М„ 1960. С. 83. 50 НоЬsbawn Е. S. Тhе аgе оf геvоlution 1789—1848. С1еvе1аnd. New Yогк. Wог1d, 1962. Р. 28, 29. 51 Аshtоп Т. S. Тhе Industriа1 геvо1ution 1760—1830. L. еtс: Охfогd univ ргеss, 1964. Р. 327.

Глава 9

' Гегель Г. В. Ф. Лекции по истории философии//Гегель Г. В. Ф. Соч.: В 14-ти т. Т. 9. М.; Л., 1932. С. 27. 2 Маркс К. Капитал. Т. 1. С. 244. 3 Маркс К.. Экономическая рукопись 1861—1863 годов. Т. 47. С. 107. 4 Пигу А. С. Экономическая теория благосостояния. Т. 2. М., 1985. С. 425. 5 Хикс Дж. Р. Стоимость и капитал. М., 1988. С. 236. 6 Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М., 1949. С. 168. 7 Хикс Дж. Р. Стоимость и капитал. С. 178. 8 Кондратьев Н. Д. Большие циклы экономической конъюнктуры//Проблемы экономической динамики. М., 1989. С. 217. 9 Там же. 10 Там же. С. 218. " Шумпетер И. Теория экономического развития (Исследование предпринимательской прибыли, капитала, кредита, процента и циклов конъюнктуры). М., 1983. С. 269. 12 Там же. С. 427. 13 См.: Shuтреtеr S. А. Business Сус1еs. N. Y., 1939. 2 vо1. 14 МепзсН. О. Паз 1есппо1ое15спе РаН. итвспаи Уег1а§, 1975. 15 Clars С. Тhеге а Long Сус1е//Ваnса Nаtiоnа1е dе1 Lavого Sерtеmbег. 1984. Р. 307. 16 Кондратьев Н. Д. Проблемы экономической динамики. С. 226. 17 См.: Львов Д. С., Глазьев С. Ю. Общие закономерности мирового технико-экономического развития//Соревнование двух систем. Социализм и капитализм: общее и особенное. М., 1990. 18 Маркс К. Капитал. Т. 2. С. 314. 19 Там же. 20 См.: Браунинг П. Современные экономические теории — буржуазные концепции. М„ 1987. С. 46. 21 Маркс К. Капитал. Т. 2. С. 593. 22 Шумпетер И. Теория экономического развития. С. 53. 23 Маркс К. Капитал. Т. 2. С. 284. 24 Маркс К. Капитал. Т. 3. Т. 25. Ч. 1. С. 387. 25 Маркс К. Капитал. Т. 3. Ч. II, С. 205. 26 Маркс К. Теории прибавочной стоимости. Т. 26. Ч. II. С. 222—223. 27 См.: Statistical АЬstгасt оf thе U. S., 1982—1983. Washington, 1982. Р. 400, 538. 28 U. N. Тгаnsnationаl Согрогаtions in thе Аgriсultuга1 Масhinегу аnd Еquipment Industrу. N. Y., 1983. Р. 42—43. 29 Ваin 1. S. Industriа1 Огgаnization New Yогк; London, 1959. 30См.: Rаdа J. Тhе Imрасt оf Мicгое1есtгоniсs. Genevа, 1982. Р. 81. 31Тгаnsnational Согрогаtions in thе Internationa1 Sеmiсоnductог Industгу. N. Y., 1986. Р. 115, 117. 32 Structural Аdijustment and Есоnomic Регfоrmance. Р., 1987. Р. 277. 33 Graрреs tесhno1ogiques. Lеs nouvelles straregies d'еntгерrises//Со11. diг. R. А. Тhiefaгt. Р., 1986. 34 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 1. С. 435. 35 Маркс К. Теории прибавочной стоимости. Т. 26. Ч. III. С. 478. 36 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов.//Соч. Т. 46. Ч. 1. С. 331. 37Немчинов В. С. Общественная стоимость и плановая цена //Немчинов В. С. Избр. пр. В 6-ти т. М., 1969. Т. 6. С. 150. 38 Нiсks J. Rеwо1utions in Есоnоmiсs./Меthоd аnd Арргаisа1 in Есоnоmics.
      Саmbridgе, 1976. Р. 214.

39 Хикс Дж. Р. Стоимость и капитал. С. 207, 218. 40 См.: Н1с115 ]. Есопоппс РегвресНуеэ. Риг1пег Евэаув оп Мопеу апс1 Ого\у1п. Ох(огс1, 1977. 41 Фридман М. Могучая рука рынка//Фридман и Хайек о свободе. Минск, 1990. С. 33. 42Фридман М. Взаимосвязь между экономической и политической свободами// Там же. С. 17. 43 Кеупеs J. М. Тhе Еnd оf laisser fаiге. L., 1926. Р. 28. 44 Шумпетер И. Теория экономического развития. С. 184. 45 Там же. С. 231. 46 Там же. С. 322. 47 Там же. С. 307. 48 См.: Ваэшезв АУеек. ОиаИгу §рес1а1 КероП. 1987. Ли1у 8. Р. 65—67. 49 См.: Нагvагd Вusiness Review. 1974, SерtеmЬег—ОсtоЬег. &0 Schumpeter J. Сарitаlism, Sосiаlism аnd Democracу. N. Y., 1942. Р. 84. 51 J. оf Industrial Есоnоmics. 1982. Маг. Р. 271—286.

Глава 10

      ' Ленин В. И. Империализм как высшая стадия капитализма//Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 354, 362, 379, 380, 411. 2 Зибер Н. И. Давид Рикардо и Карл Маркс в их общественноэкономических исследованиях //Зибер Н. И. Избранные экономические произведения. М., 1959. Т. 1. С. 252. 3 Гобсон Дж. Империализм. М., 1927. С. 390. 4 Гильфердинг Р. Финансовый капитал. Новейшая фаза в развитии капитализма. М.; П., 1923. С. 109. 5 Цит. по: Ленин В. И. Империализм как высшая стадия капитализма//Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 426. 6 Кочеврин Ю. Б. Эволюция менеджеризма. Опыт политикоэкономического анализа. М., 1985. С. 15. 7 Шумпетер И. Теория экономического развития. С. 169. 8 Там же. С. 274. 9 См.: Котц Д. Банковский контроль над крупными корпорациями в США. М., 1982. С. 102. 10 См.: Тhе Согрогаtiоn in Моdегn Sосiеtу/Еd. Е. Маsоп. N. Y., 1959. Р. 177—178. " Ibid. Р. 180.
      12 Котц Д. Банковский контроль над крупными корпорациями в США. С. 107.
      13 Подробнее см.: Шейман И. М., Онищенко И. С. НТП и новые формы хозяйственного обслуживания//Современный капитализм: хозяйственный механизм, и НТП. М., 1989.
      14 Nеwtоп М. Thе Fеd. Ins. оf thе Fеdегаl Rеsегvе. Тhе Sесгеt Роwег thаt Соntго1s Аmеriсап Есоnоmу. N. Y., 1983. Р. 134.
      15 См.: Современный империализм: тенденции и противоречия. М., 1988. Гл. VI. С. 146—147.
      16 Хмельницкая С.Л. Новое в организационной структуре монополий//МЭиМО. 1970. № 1. С. 49.
      17 Веr1е А. А., Меапз О. Моdегn Согрогаtiоп аnd Рrivаtе Ргорегtу. New Yогк;
      Масmillan, 1932. Р. 32. 18 Journal оf Вusiness. Сhicago, 1974. Ju1у. N. 7. Р. 347. 19 См.: Тhе Distribution оf оwnership in thе 200 1агgеst Маnufacturing Согрогаtions. ТNЕС Моnоgгарh N. 29. Wаshington. 20 Неаrings оn Аdministered Рriсеs. Рагt 9. Sеnаtе Subcommitее оn Аntitrust аnd Моnоро1у. Wаshington, 1959. 21 Ленин В. И. Империализм как высшая стадия капитализма//Лекин В. И. Поли. собр. соч. Т. 27. С. 372. 22 См.: Диканский М. Г., Шильдкрут В. А. Международные монополии. М., 1956. С. 17. 23 Астапович А. 3. Транснациональный капитал США в мировом хозяйстве. М., 1990. 24 См.: Веrgе W. Сагtе1s Сhаllеngе tо а fгее wог1d. Washington, 1944. Р. 232. 25 См.: Вrеттеr R. Н. Fгоm thе depths: Тhе Discoverу оf Роvегtу in thе United States. 1956. 26 См.: Сборник документов по истории Нового времени. Экономическое развитие и внутренняя политика стран Европы и Америки 1870—1914. М., 1989. С. 178—179. 27 Цит. по: Сhеssтап G. W. Тheodoге Rооsеvеlt аnd thе Ро1iсу су оf Роwег. L., 1969. 28 Сборник документов по истории Нового времени. С. 185. 29 См.: там же. с. 184. 30 Цит. по: Фрейдел . Роль государства в экономической жизни страны//ХIII Международный конгресс исторических наук. Доклады. М., 1970. С. 8. 31 См.: К.учинский Ю. Очерки истории германского империализма. Т. 1. М., 1952. С. 122. 32 К.ейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. М., 1948. С. 393. 33 Там же. С. 229. 34 Там же. С. 453. 35 Гэлбрейт Дж., Меньшиков С. Капитализм, социализм, сосуществование. М., 1988. С. 83. 36 Американское государство накануне XXI века. Гл. VIII. М., 1990. С. 201. 37 Federal support fог high-tесhnо1оgу industries. Соngressionа1 Вudget Оffiсе. Wachington, 1985. Р. XI. 38 К.ейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег. С. 167. 39 Аtlаntiс Моnthlу. 1987. ОctоЬег. Р. 48. 40 Rousseas S. Роst Кеуnеsiаn Моnеtагу Есоnоmics. Агmоnк. 1986. Р. IX, 73. 41 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. II. С. 153. 42 Храброе В. В. Категория базис в материалистическом обосновании истории. Автореф. дис.. ... канд. филос. наук. Харьков, 1982.

Глава 11

' Цит. по: Натrin R. D. Маnаging Growth in 1980's. Тоwагd а New Есоnоmics Ргаеgег. N. J., 1980. 5. 138. 2 Тесhnо1оgу Роliсiеs аnd Р1аnning: Jараn: АРСТТ, Ваngа1оге, Indiа, 1986. S, 12. 3 Шелюбская Н. В. Научно-техническая политика Великобритании. М., 1990. С. 18. 4 Соmission оf thе Еuгореап Соmmunitу: Раnогаmа оf ЕС Industгу. 1989, Вгus-
      sе1s, 1988. Р. 32. 6 Рinchot С.— III Еntегргеnеuring: Why уоu don’t hаvе tо 1еаvе thе согрогаtiоn
      tо Ьесоmе аn епtегргеnеuг. N. J., 1985. Р. 305. 6 Цит. по: Никитин С. М.. Алябьев А. В., Стерлин А. Р. Крупное и мелкое предпринимательство в сфере нововведений//Современный капитализм: Хозяйственный механизм и НТП. С. 117. 7 Со1tоп R. М., Rуап Т. М., Sеnich D. NSЕ ехреriеnсеs in stimulating industrгiа1 innovation/Desing аnd innovation: Poli cy and management, L., 1985. Р. 108. 8 Rеsеагсh Тесhnо1оgiса1 Сhаngе аnd Есопоmic Аnа1уsis. 1972, Vо1. 82. N. 325. Р. 11—72. 9 Мансфилд Э. Экономика научно-технического прогресса. М., 1970. С. 175. 10 См.: 5атие1sоп Р. Рuре thеору оf рubliс Ехреndituге/Rеv. оf Есоn. and Statist. 1954, Nov. Р. 387—389. 11 Моль А. Социодинамика культуры. М., 1973. С. 96, 97. 12 Бруно Дж. О героическом энтузиазме. М., 1953. С. 140. 13 Тhе Fасtогу оf thе futuге. Stоскhо1m, 1984. Р. 153. 14 Бушмарин И. Современный капитализм: развитие трудовых ресурсов творческого труда//МЭиМО. 1990. № 2. С. 41. 15 Там же. С. 49. 16 Устерман Р. Фактор обновления: как сохраняют конкурентоспособность лучшие компании. М., 1988. С. 16. 17 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. II. С. 208. 18 Подробнее см.: Ракитов А. И. Философия компьютерной революции. М., 1991. 19 С1аrk С. Тhе Соnditions оf Есоnоmiс Ргоgгеss. L., 1940. 20 Fоиrastie J. Lе gгаnd еsроiг du XX siес1е. Р., 1947; Lа gгаndе metаmогphosе du ХХ-sieс1е. Р., 1961; Lettrе оuverte а quarte milliards d’hommes. Раris, 1970. 21 Масhup F. Еduсаtiоn аnd есоnоmic gгоwth. Lincо1n, 1970. Idem. Sе1есtеd есоnоmiс writins. New Yогк, 1976. Роrаt М. Тhе Information Есоnоmу. Washington, 1977. 22 Ве11 D. Тhе Sосiа1 Fгаmеwoгк оf Information Sосiеtу. Тhе Соmputeг Аgе: А Тwеntу-Yеаг View. Еd. М. L. Dегtоuzоs. L. Моsеs. Lоndon, 1981. Р. 206. 23 Ве11 D. Тhе Cоming of Post-industrial Society. A Venture in Social Foresasting. L., 1973. Р. 168. 24 Ibid. Р. 164. 25 Стоуньер Т. Информационное богатство: профиль постиндустриальной эконо-мики//Новая технократическая волна на Западе. М., 1986. С. 393. 26 Ferrarotti F. Тhе Муth оf InеvitаЫе Ргоgгеss. Wеstрогt (Согn.). London, 1985. Р. 157. 27 См.: Тоффлер Э. Третья волна. Американская модель: с будущим в конфликте. М., 1984. 28 Тоff1еr А. Ргеviеws and Ргеmises: Аn Intегview with thе Аuthог оf Futurе Shоск ап. thе Тhird Wavе. Тогоntо, 1983. Р. 209. 29 Ibid. Р. 29. 30Dahrendorf R. Fгаgmеntе eines neuen Liberalismus. Stuttgart, 1987. S. 176. 31 Ibid. S. 842. 32 Подробнее см.: Полякова Н. Л. От трудового общества к информационному: западная социология об изменении социальной роли труда. М., 1990. 33Нollstein W. Rеnth Аltегпаtivprojecte: Веisрiе1е gegen diе Rеsignatiоn. Наm-Ьuгg, 1980. 34Тoffler А. Ргеviews аnd Ргеmises: Аn Interview with the authoг оf Futuге Shоск and thе Тhird Wave. Р. 40. 35 Ibid. Р. 50. 36 Schaff A. Czlowick K poszukiwaniu stylu zucia: (Ноmо 1аЬогапs — homo 1udens)/Studiea filoz. 1986. N. 5.S. 62—63. 37 Мiсгое1есtгоnics аnd Society/Еd. G. Fгеdгiсhs, А. Sсhаff. Охfогd, 1982. Р. 20. 38 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. II. С. 123. 39 Шумпетер И. Теория экономического развития. С. 295. Заключение ' Гегель Г. В. Ф. Философия религии. Т. 2. С. 237. 2 Маркс К.. Морализирующая критика и критизирующая мораль//Mаркс K., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 303. 3 Маркс К. Экономические рукописи 1857—1859 годов. Т. 46. Ч. 1. С. 41, 42. 4 Маляров И. Японский прорыв. Значение для советского общества//Свободная мысль. 1991. № 15. ОГЛАВЛЕНИЕ Введение ...........…

3

Глава 1. Генезис понятия органическая целостность .

7

Глава 2. Индивиды как конститутивные элементы общественной целостности .....

25

Глава 3. Формообразования общественной жизнедеятельности как ее

собственные продукты и результаты .

38

Глава 4. Метаморфоз — источник стадиальности в развитии общественной

целостности .....

63

Глава 5. Социологическая модель становления феодализма и закономерности

простого товарного производства ........... 88

Глава 6. Реальные основания для самогенерирующегося роста в аграрном

секторе . . . . . .

111

Глава 7. Экономика и регулятивная функция феодального государства . .

........ 131

Глава 8. Господство реальной потенции самогенерирующегося роста в

промышленности . . . .

176

Глава 9. Переход к полному метаморфозу капиталистической системы . ........

205

Глава 10. Регулирование и саморегулирование в сфере капитала ...........

245

Глава 11. Альтернативные формы развития в системе капиталистических

отношений .......

278

Заключение . . . . . . . . . .

303

Литература . . . . . . . . . . . .

308

Закладка в соц.сетях