Жанр: Любовные романы
Поцелуй на ночь
...крепкая мужская дружба?
— Ну да. Умница. Все на лету... Пока тебя ждали, все обсудили. Он за
тебя очень рад. В смысле, повезло тебе со мной.
— О, не то слово. В данный момент мне повезло с вами обоими. Ну, что с
ним теперь делать? Его же москиты тут съедят.
— Счас... погоди-ка. Подержи ведро.
— Ты что! Надорвешься!
— Да ладно... Был у меня такой в роте... Тэкс. Из Техаса. Длинный,
как... не знаю что.
— Ты ж его не носил...
— Носил. Два раза. На учениях он был условно раненый, а в... одной
поездке — реально. Я его и нес.
— Хит! Осторожно, ямка...
— Чертов пес, прости, Джен. Всю дорогу раскопал. Где ж дом-то? Мы не
заблудились?
— Осторожно, не спеши, я сейчас свет зажгу. Вот. Голова... а впрочем,
он сейчас вряд ли почувствует.
— Р-рози! Моя нежная голубка! Моя английская р-роза!
— Ти-хо. Куда?
— Сюда, в гостевую.
— Ох. Что-то я ослаб. Выхожу из формы. Проводишь меня?
— Ложись в доме!
— Нет! Принципы — это святое.
— Дурак ты, ветеринар.
— Веди аккуратнее!
В домике садовника Хит утомленно повалился на кровать и блаженно вздохнул.
Могучая грудная клетка вздымалась и опадала, словно океан во время шторма.
Дженна, улыбаясь себе под нос, стащила с Хита кроссовки, потом залезла на
кровать, с усилием приподняла любимого и собралась стащить с него футболку,
залитую виски и оттого невыносимо благоухавшую алкоголем. В следующий миг
Хит Бартон пугливой ланью слетел с кровати, целомудренно стиснув руки на
груди, и замер метрах в двух от кровати, с подозрением глядя на Дженну. Та
не выдержала и расхохоталась.
— Хит! Ты все равно не похож на юную деву, застигнутую в момент
купания. Отдай футболку, я ее брошу в машину. Вы что, виски поливались?
— Пролилось немножко. Выйди, я в окно тебе отдам.
Дженна встала и пошла на него вкрадчивой походкой пантеры, не сводя
мерцающих глаз со смущенного лица своего избранника.
— А если я не уйду? Если я вообще не хочу уходить? Я теперь чиста перед
своим бывшим женихом, могу делать, что хочу. А я хочу тебя!
— Дженни...
— Я хочу остаться с тобой, хочу спать с тобой в одной постели, хочу
проснуться у тебя на груди. На твоей груди, Хит, а не на футболке. Что ты
там прячешь?
— Не могу сказать.
— Не можешь сказать — покажи.
— Ни за что.
— Я тебя видела.
— Издали.
— Теперь хочу вблизи.
— Нет.
— Хит Бартон! А когда мы поженимся, ты тоже ее не снимешь?
— Пока что — не сниму.
И тогда она на него прыгнула. В точности, как тигрица. И они покатились по
постели, хохоча и пыхтя, а потом хохот стих, и возня немного изменилась, но
в тот самый момент, когда Хиту показалось, что Дженна забыла про злосчастную
футболку, зеленоглазая змея извернулась — и сорвала непрочную тряпку.
Дженна сидела на нем верхом и пристально рассматривала увиденное. Хит
смущенно попыхтел, а потом перестал. Он смотрел на Дженну и думал, что
ничего более возбуждающего в своей жизни не видел. Красивая женщина сидит на
нем верхом и внимательно рассматривает его обнаженную грудь. Не трогает,
просто смотрит. И по всему телу от этого взгляда течет горячая волна. Ах
нет, уже трогает...
— Джен...
— Поразительно! Где это тебя?
— В Гонконге. Они спецы по этому делу.
— Нет, ты подумай. Во всех подробностях. Тончайшая работа!
— Я сведу, честное слово...
— Ты что! Такую красоту! Не ехать же в Гонконг за этим еще раз.
— Джен...
— Что?
— Это, вообще-то, не особенно прилично...
— Согласна. И надеюсь, что никакая другая женщина этого не увидит.
Никогда.
Он улыбнулся ей, робко и несмело, словно она была его самой первой женщиной.
И она улыбнулась в ответ, а потом медленно, изогнувшись, словно танцуя,
выскользнула из платья — и оказалась совсем голой.
Словно во сне Хит протянул к ней руки, ужаснувшись тому, какими огромными и
грубыми они смотрятся на фоне светящейся белизны ее кожи, ее хрупкости.
У Дженны перехватило дыхание от его прикосновения. Она умирала от любви к
Хиту, к его удивительным, могучим и таким нежным, чутким рукам. К его
горячей коже, впитавшей солнце и ветер всех дорог. К его горячим темным
глазам, в которых горели любовь и страсть. К жестким завиткам волос... в
которые она, наконец-то, могла запустить пальцы, зарыться лицом, забыть обо
всем, потому что впереди только счастье, и нет ничего, кроме любви и
счастья, и так будет всегда, ибо сейчас время перестанет иметь хоть какое-то
значение...
И потолок распахнулся, становясь небом, а время превратилось в вечность, и
двое стали — одно, а звезды так и сыпались с неба, давая возможность всем,
абсолютно всем загадать и исполнить свои самые сокровенные желания...
Итан Тонбридж открыл глаза — и немедленно закрыл их обратно. В голове
взрывались фейерверки, стреляли орудия, безумные барабанщики соревновались,
кто громче и дольше пробьет дробь... Словом, нехорошо было в голове.
Он осторожно перевернулся набок. Легче не стало, зато обзор существенно
расширился. Итан даже смог рассмотреть некоторые предметы обстановки. Не
все, потому что большую их часть заслоняла собачья физиономия. Мордой ее
было называть как-то... неудобно.
Собака была светло-серая, с черными ушами, причем одно стояло торчком, а
второе свисало тряпочкой. Глаза у собаки были светло-карие и очень
трогательные. Потом Итан моргнул пару раз, потом прикрыл на минуточку глаза,
а потом, когда открыл снова, собак стало две.
Абсолютно одинаковых, светло-серых с черными ушами. Только у одной торчком
стоит левое ухо, а у другой — правое.
Итан торопливо зажмурился и мысленно поклялся маме и Рози не пить
неразбавленное виски больше никогда в жизни. Еще через секундочку он
вспомнил, что приехал к Дженне, познакомился с диким гусем Хитом и... и кого-
нибудь из них можно позвать на помощь!
— ДЖЕННА!!!
Обе собаки вздохнули и абсолютно одинаковым движением улеглись на пол, не
сводя с Итана влюбленных глаз.
Дженна и Хит примчались на вопль, потому что прозвучал он уж очень отчаянно.
Так не кричат, когда хотят просто узнать, который час. Так кричат перед
лицом собственной гибели.
— Джен... умоляю... алказельцер... почему — две?!
До Хита дошло первым, и он сел на пороге от хохота. Дженна в недоумении
посмотрела на него, потом на страдальца Итана, потом на собак, а потом дошло
и до нее.
— Ой, не могу... Вот это лечение от алкоголизма... Надо патентовать...
— Почему вы смеетесь, злые, черствые люди? Мне плохо. У меня галлю...
си... насии...
— Да все у тебя в порядке! Это ДВЕ собаки, понимаешь? Санта и Лючия.
Две хитрые, прожорливые, продувные бестии. Чего пришли? Чуть не ухайдакали
нам человека насмерть.
Санта и Лючия растянули абсолютно одинаковые пасти в лукавых ухмылках.
Приободрившийся Итан осмелился сесть и спустить ноги с постели. Как ни
странно, стало легче. А собаки подошли поближе, внимательно обнюхали Итана —
и облизали его ошеломленное лицо с двух сторон. Хит серьезно покивал.
— Ты им понравился. Пошли завтракать.
— Ой, что ты, я не смогу...
— Горячий бульон — и ты бодр и свеж. К тому же вы еще не поговорили с
Дженной.
— Правда... Дженна, а я вчера с тобой совсем не успел поговорить?
— Только пару слов про английскую розу.
— Ох...
— Не печалься, друг мой. Хит ввел меня в курс дела.
— Дженни, ты понимаешь... Это любовь с первого взгляда! Ты, может быть,
не поверишь...
Дженна Фарроуз перевела изумрудный сияющий взгляд на Хита Бартона и ответила
низким, хриплым, чарующим голосом:
— О нет, Итан. Вот в это я как раз поверю. Легко!
За завтраком Итан окончательно воспрянул телом — но не духом. Лицо его
становилось все мрачнее, отвечал он невпопад, и в конце концов Дженна не
выдержала.
— Итан, что с тобой? У тебя такой вид, будто ты вспомнил, что забыл
закрыть воду в ванной перед отлетом.
— Хуже, Джен, намного хуже. Я вспомнил о папе.
— А что с ним? Заболел?
— К сожалению, нет.
— Итан! Как тебе не стыдно?
— Учитывая то, что мне нужно ему сказать, я бы предпочел какую-нибудь
интеллигентную, не слишком опасную, но изматывающую инфекцию. Нечто вроде
ветрянки. Чтобы он думал не только о том, что я говорю.
Хит усмехнулся.
— Папа не одобрит английскую розу? У нее же дядя — граф.
— Это — наш единственный козырь, но очень слабенький.
Дженна решительно отставила чашку.
— Итан, мы съездим к твоим родителям вместе и все объясним. В конце
концов, мы для того и решили пожить вместе, чтобы испытать, годимся ли мы...
м-да.
Хит и Итан переглянулись и прыснули со смеху. Потом Итан вновь стал
серьезен.
— Дорогая моя, если бы дело было только в нашем несостоявшемся браке —
я бы сам просил тебя о помощи! Да, согласен, это недостойно мужчины, но папа
— страшнее. Только вот дело еще и в другом.
— Так в чем же?
— Я хочу бросить банк.
— О, Итан...
— Эй, бывшие будущие супруги, я нервничаю, когда не понимаю, о чем
речь. Хочешь ты бросить банк — что такого?
— Хит, тебе хорошо говорить, ты диверсант по специальности. А у меня
нет никакой специальности. То есть я что-то там закончил, по экономической
части, но у меня к этому ни любви, ни таланта. А папа, когда отсылал меня в
Англию, совсем озверел. Сказал, что для меня это — последний шанс.
— Да, он будет в ярости...
Хит недоверчиво крутанул головой.
— Вы что это, серьезно?
— Ты просто не видел папу Итана.
— Ну и что? Он же не расстреляет его за это? Не повесит, не утопит.
Даже не выпорет.
— Да, но...
— А, я понял. Лишит наследства, да?
— Да нет, у меня есть и свои собственные деньги. Не так много,
разумеется, но есть. Поверь, это совсем не самое страшное.
— Не верю и не понимаю. Объясни, чего именно ты боишься?
Итан тяжело вздохнул и решительно допил кофе.
— Хорошо. Попробую. Как ты знаешь, папа у меня человек суровый и до
крайности тиранический. Всего в жизни он добился сам, своим трудом, поэтому,
с одной стороны, презирает бездельников, а с другой — страшно не любит
вспоминать свое прошлое. И потому не хочет общаться с людьми, напоминающими
ему об этом прошлом.
— То есть ни с кем, кроме уже сложившихся миллионеров?
— Ну... примерно. Из-за Дженны он тоже рассердится, но по другой
причине. Она ему очень нравится, он ее уважает. Удивлялся, почему она
выбрала меня. Но если узнает, что я променял ее на секретаршу...
— Племянницу графа!
— На секретаршу! Короче, скандал будет еще тот. Ну а на десерт мое
желание бросить работу.
— Так ты же не насовсем, ты просто не хочешь работать в банке, что
здесь такого?
— Я же говорил, надо знать моего папу. Пойми, Хит, я так боялся его в
детстве и отрочестве, что привык слушаться — лишь бы он не громыхал. Теперь
я вырос, но все осталось как раньше: стоит мне прийти к нему и попытаться
настоять на своем, как он сдвигает брови, начинает кричать, у меня в голове
что-то щелкает, и пожалуйста — я уже слышу, как мой собственный голос
лепечет
хорошо, папочка
, а потом я выхожу из кабинета весь в поту и мыле и
иду выполнять папины указания.
— И ты боишься...
— Что он мне прикажет, например, уволить Рози. Или уехать из Англии.
Или просто не маяться дурью.
Хит кивнул.
— Теперь понятно. Ты не грусти, Итан, это ведь довольно часто
встречается. Властный отец подавляет сыновей, потому что видит в них
соперников. Вот у волков, например, самки предпочитают тех, кто послабее и
похитрее...
Дженна многозначительно кашлянула, и Хит заткнулся. Дженна медленно
протянула, глядя в небеса:
— Надо придумать хитрый ход. Такой, чтобы старый Тонбридж захотел стать
твоим союзником. Надо тебя обидеть. В его присутствии.
Хит покачал головой.
— Я знаю, на что ты намекаешь, Джен. Ничего не выйдет. Он из породы
вожаков, ты — тоже. Если ты начнешь обижать Итана при нем, он объединится с
тобой, только и всего.
— А если я приведу тебя?
— Это если я пойду!
— А я попрошу.
— Джен, ничего не выйдет, поверь ветеринару. Нужен совсем другой ход,
простой и незатейливый. Зато его, в отличие от твоего, уже тыщу раз
опробовали.
— Диверсантские штучки? Брось, Хит, мы не на войне.
— Хит, ты извини, но Дженна, наверное, права...
Хит пожал широченными плечами и ухмыльнулся.
— Дело ваше. Ждет вас, касатики, полный провал.
— А ты... пойдешь с нами?
— При одном условии. Если не сработает ваш план, применим мой.
— Я согласен! Дженна, соглашайся.
— Ох, не нравится мне, как у тебя глаза блестят, Хит Бартон. Что ты
задумал?
— Диверсанты своих секретов не раскрывают. Итан, ты готов мне
довериться?
— Ну, если у самой Дженны Фарроуз не получится... Готов на все! Ой, что
это...
Из-под стола выглянули две умильные и абсолютно одинаковые собачьи мордахи.
Санта и Лючия подкрались к своему новому кумиру и вкрадчиво положили
истекающие слюнями морды на оба колена Итана. Тот растерянно смотрел на одну
и на вторую. Хит засмеялся.
— Сдается мне, они тебя выбрали хозяином.
— Как это?
— Как обычно. Это ведь только люди думают, что выбирают собак. На самом
деле выбирают собаки.
— И... они обе выбрали меня?
— Они же близняшки. У них все одинаковое, вкус тоже.
— Ой, а Рози любит кошек...
— Санта и Лючия выросли с котятами. Одна безумная тетка в Манхэттене
держала прорву кошек у себя в квартире. Потом умерла, дверь взломали.
Смотрят — а среди котят в большой коробке два щенка. Кошачий приют взять их
не мог, тогда их выбросили на помойку. Я подобрал. Им год с небольшим.
Хорошие девки, стерилизованные, умные, спокойные. Не пожалеешь.
Дженна засмеялась.
— Хит, он же еще не сказал
да
...
Хит серьезно и спокойно указал на всю троицу.
— Посмотри на него. Посмотри на них. Они выбор сделали, теперь слово за
Итаном. Итан, посмотри им в глаза, взвесь все и скажи им честно — да или
нет. Они не обидятся.
Итан растерянно моргал — здоровенный красивый парень, плейбой и гуляка, а
две симпатичные дворняги у его ног терпеливо и спокойно ждали. Итан протянул
руки и положил им на головы.
— Девочки, милые, вы очень хороши, но я боюсь, что... все-таки нет.
Дженна беззвучно ахнула и вцепилась в плечо Хита. Тот сидел молча, никак не
реагируя.
Санта и Лючия только что не кивнули лобастыми головами. Молча и деликатно
отстранились от Итана и пошли к конюшне, чуть понурясь, но с поднятыми
хвостами.
Итан прошептал:
— Чтоб я сдох! Они все поняли! До последнего слова. Хит!
И тут же вскочил, едва не опрокидывая стол, и заорал в полный голос:
— Санта! Лючия! Я передумал! Я беру вас, беру! Слышите? Мои красивые
собаки!
Дженна почувствовала, как слезы закипают у нее в глазах. Две серые собачки с
черными ушами развернулись одновременно и стремительно, а потом кинулись
Итану на грудь. Теперь они не были ни сдержанными, ни деликатными. Они
лизали новому хозяину уши, нос, щеки, глаза, а он хохотал и обнимал их, как
обнимал бы собственных детей. Потом поднял сияющие глаза на спокойного Хита
и взволнованную Дженну, смеясь, воскликнул:
— Ты колдун, собачий бог? Как ты это сделал? Я ведь не собирался...
— Говорю тебе, тебя выбрали.
— Но ты все знал!
— Я люблю их. Изучаю их. И преклоняюсь перед ними.
Хит встал, повернулся к Дженне, взял ее за руки и договорил уже ей:
— Потому что у любви много лиц и обличий. Но только два из них — любовь
матери и любовь собаки — беспредельны и беззаветны. Мать отдаст жизнь за
своего ребенка — собака умрет за хозяина. Даже если ребенок некрасив и глуп,
а хозяин — жесток и жаден. Самая великая любовь — та, которая не задает
вопросов.
Дженна смотрела в черные горящие глаза и думала, что никогда, никого не
сможет полюбить так, как этого странного, сильного, спокойного парня,
который всего десять дней назад вошел в ее жизнь — и остался в ней навсегда.
13
Еще пара дней прошла в идиллическом безделье. Нет, Дженна уезжала утром на
работу, но для себя выяснила, что отныне, по большому счету, эта самая
работа ее совершенно не интересует. В связи с этим домой она возвращалась
теперь засветло.
Редакция бурлила и жужжала, шушукалась и округляла глаза, удивлялась и
злорадствовала. Элинор Шип похудела и побледнела до пределов возможного.
Место главного редактора само плыло в руки, но она никак не могла нащупать
правильную тактику. Дженна Фарроуз не реагировала на выпады и подводные
течения, она вообще больше ни на что не реагировала, просто механически
выполняла всю положенную работу, а потом приветственно взмахивала рукой — и
отбывала восвояси. Трудно плести интригу против человека, который не
обращает на твои усилия никакого внимания. Все равно, что фехтовать с
ветром.
Элинор злилась и худела, Дженна лучилась счастьем и расцветала.
Хит и Итан стали лучшими друзьями. Каждый вечер Дженна находила их под
раскидистой яблоней, за деревянным столом. Со спиртным они теперь были
осторожнее, но разговоры вели бесконечные, прерываясь только на ужин. Санта
и Лючия сидели у ног новообретенного хозяина и помирали от счастья.
Единственное, на что Итан никак не мог решиться, — это на звонок
родителям. Особняк на Лонг-Айленде стал для него чем-то вроде укрытия, и
Итан собирался с духом. Случай же, как всегда и бывает, выпал совершенно
неожиданно.
Вечером в пятницу раздался телефонный звонок. Дженна, Хит и Итан в это время
играли в карты, много смеялись и потому не сразу замолчали, когда девушка
сняла трубку. Однако она тут же вытаращила глаза и начала отчаянно
жестикулировать, тыкая пальцем в Итана и старательно надувая щеки. Итан
понял все правильно и схватился за сердце. Старый Тонбридж именно так и мог
бы выглядеть в каком-нибудь дружеском шарже — если на свете нашелся бы хоть
один художник-камикадзе, готовый этот шарж нарисовать.
— Дженна, девочка, я сто лет тебя не слышал. Узнала старика?
— Мистер Тонбридж, как я рада! Не ожидала, но все равно ужасно рада.
— У тебя там весело, я слышу? Вечеринка с подружками?
— Э... не совсем.
— Надо же! На все находишь время, молодец. Мой остолоп никогда не умел
планировать свое время. Знаешь, он куда-то пропал.
— Как? То есть...
— Представь, звоню сегодня в Лондон, в банк, а мне говорят, что его уже
три дня никто не видел. Честное слово, я счастлив, что обретаю такую дочь,
но вообще мне просто неудобно перед тобой. Такой идиот — и муж...
— Мистер Тонбридж, вы несправедливы к И тану.
— Кто и справедлив, как не я. Еще в роддоме было видно, что толку из
него не будет. Ел и спал. Головку начал держать на два месяца позже.
Положили спать на живот — чуть не задохнулся. Ладно, с него я спущу шкуру
позже. Я вот зачем звоню...
— Мистер Тонбридж, вы прямо мысли мои читаете. Ведь мне нужно с вами
серьезно поговорить...
— Пора уже звать меня папой. Честно, Дженни. Мне с самого начала
казалась, что ты — моя родная дочь.
— Спасибо, но я...
— Буду краток. Завтра у нас с мамашей Тонбридж прием. Маленький,
келейный, человек на полсотни, не больше. Отель
Плаза
, там, где мои
апартаменты. Начло в шесть, но ты приезжай пораньше. Хлопнем с тобой по
коктейлю, поболтаем о свадьбе.
— Мистер Тонбридж, я именно о ней и хотела...
— Вот видишь! Прям мысли читаю. Родственные души, ничего не попишешь.
Да, будет твой начальник, Калм. Вы с ним, вроде бы, прохладно, да? Дело
твое, к тому же ты совершенно права. Скользкий тип. На мой взгляд — гей. Или
извращенец. Дело его. К черту. У меня к тебе будет и деловой разговор, о
теме пока умолчу, но намекну: возможно, вскоре ты сможешь забыть о Калме
навсегда.
— Мистер Тонбридж, дело в том, что я буду не одна.
— А! Так ты прячешь этого поганца? Ох, дождется он. Знает же, сопливец,
что тебе я все прощу. Ладно, скажи — завтра пороть не буду. Отложим на
воскресенье. Обнимаю и жду.
— Мистер Тонбридж...
Дженна обессиленно опустила трубку на рычажки посмотрела на своих мужчин.
Итан напоминал греческую статую, изображающую юного бога в момент наивысшей
степени отчаяния. Хит был возмутительно спокоен. Джеронимо смотрел на Дженну
вопросительно, склонив кудлатую голову набок.
Итан Тонбридж откашлялся и спросил:
— Все знает, да? Мне самому застрелиться?
— Сегодня не надо. Завтра мы приглашены на вечер.
— О нет!
— О да! Итан, это прекрасно. На ловца, так сказать, и зверь... Зачем
откладывать? К тому же на вечере он не станет ссориться.
— Он? Ты папу не знаешь. Да если ему вожжа попадет, он и при президенте
Соединенных Штатов будет громыхать. Еще и тебе попадет.
— Он все равно понял, что ты здесь. Хит, ты чего молчишь, как будто
тебя это не касается?
— А меня это и не касается. Могу отвезти вас на машине. Тогда вы
сможете с легкой душой надраться после пережитого кошмара.
Дженна прищурилась, и в изумрудных глазах сверкнул отблеск полярного льда.
— Я бы на твоем месте не была столь равнодушна. Ты ведь поедешь с нами.
Отреагировали оба, и страдалец Итан, и Хит, разом растерявший свою
невозмутимость.
— Что?
— С какого перепуга?
— С такого, что я сказала, что буду не одна.
— Правильно. Ты будешь с Итаном. В конце концов, это он твой бывший
жених, а едете вы к его папе. Я-то здесь...
— Я приеду со своим избранником. По-моему, это нормально.
Хит подался вперед. Равнодушия на его лице больше не наблюдалось, но и
испуганным его, конечно, никто бы не назвал.
— Джен, ты хочешь скандала во вселенском масштабе?
— Нет, просто интрига круче. Смотри: мы же решили, что Итана надо
принизить в глазах его отца, чтобы он принял его сторону.
— Ты решила, а не
мы
. Я по-прежнему считаю, что ничего не выйдет.
— Вот, чтобы подстраховаться, лучше прийти с тобой. Одно дело, если я
просто буду критиковать Итана, другое — если приведу с собой конкретного
конкурента. Старый Тонбридж обидится на меня и автоматически встанет на
сторону сына...
— Папа? Ох, вряд ли... Правда, с Хитом я буду чувствовать себя
увереннее...
— Вы оба, прекратите устраивать детский сад! Ну что, в самом деле! Вы
поедете в свой круг, в свое общество, я там никого не знаю, никому не
интересен...
— Здесь у меня тоже масса планов. Я хочу задействовать мистера
Тонбриджа в нашем проекте.
— Приют для животных? Ты бредишь, мисс Фарроуз.
— Ничего подобного. Это к людям он относится свысока, а зверей он
любит.
— Да, папа часто жалеет, что не может проводить больше времени с
лошадьми.
— Я сейчас свихнусь с вами обоими! У нас же не приют для лошадей!
— Неважно. К тому же мистер Тонбридж собирается баллотироваться в
Конгресс. Поддержка
зеленых
ему не помешает.
— Джен, я не пойду!
— Пойдешь, диверсант. Пойдешь — и очаруешь старого Тонбриджа. Вы с ним
родственные натуры.
— Вот спасибо... Прости, Итан.
— Ничего. А вообще Дженна права. Что-то у вас с папой общее есть...
Командный голос, мускулатура, военное прошлое.
— Итан, Дженна, я не... У меня костюма нет.
— Вот уж ерунда! Купим завтра.
— Я не...
— Не прикидывайся Золушкой, Хит.
— Она-то на бал хотела...
— Неужели ты меня бросишь на растерзание?
— Признайся, тебе просто страшно идти одной!..
Дженна посмотрела на Хита спокойным и глубоким взглядом.
— Нет, Хит. Мне хочется, чтобы ты был рядом со мной. Чтобы все эти люди
смотрели на нас и говорили: вот идет женщина, которая любит и любима. Вот
идет счастливая Дженна Фарроуз. Я столько лет была Ледяной Дженной, Дженной
Железной, Стальной Джен, Стервой Фарроуз, а вот просто счастливой Дженной
Фар
...Закладка в соц.сетях
