Жанр: Научная фантастика
Рассказы
...зли. Не желаете, ваши сиятельства?
- Наши сиятельства желают видеть тебя, Михаил Батькович, в... - мой двойник
привлёк к себе халдейскую голову и что-то шепнул ему в самое ухо. Тот отпрянул
от него, как
от зачумлённого.
- Фу, как не стыдно! - Миша сокрушённо покачал головой. - А ведь
интеллигентный
человек...
Он обиженно выпятил толстые губы и с достоинством удалился сквозь стену
(двери он
почему-то категорически игнорировал).
- Зеркало - это окно в мир-отражение, - продолжил мой четырёхмерный
собеседник,
чиркнув указательным пальцем о корявую поверхность стола; вспыхнувшим перстом он
прикурил выплывший из недр его рта массивный "Данхилл", затянулся и слегка
позеленел. -
Вы в вашем трёхмерном мире имеете возможность наблюдать через зеркало двухмерный
мир-отражение. Двухмерный он потому, что существует только на слое зеркальной
серебряной
краски - по крайней мере, та его часть, которая видима вами, трёхмерными. В
нашем,
четырёхмерном, мире тоже есть зеркала, и в этих зеркалах отражён ваш,
трёхмерный, мир.
Понял теперь? Здесь применим некий эффект матрёшки; мир в мире, Вселенная во
Вселенной,
причём этих матрёшек не одна, не две, не три, а гораздо больше.
- Сколько же? - спросил я.
- Девяносто шесть, - ответил он как раз в тот момент, когда рука его,
начавшая гореть с
пальца, догорела до плеча и, испустив прощальный дымок, погасла. - Но об этом
чуть позже.
Сначала закончим с зеркалами. Ты обратил внимание, на какой руке у меня
обручальное
кольцо? Нет? А, теперь обратил. На какой же? - Я сказал, что на левой. -
Правильно, на
левой. А у тебя? На правой. И сердце у нас в разных углах грудной клетки: у тебя
- слева, а у
меня - справа. И наверняка ты уже заметил, что всё в этом мире наоборот, всё
наизнанку, всё
левое стало правым, а всё правое - левым. А почему? Да потому, что ваш мир - это
не просто
отражение нашего, а зеркальное его отражение. Понял, да? - Я сказал, что да,
понял. - Вот и
отлично. Теперь слушай дальше. Все, о чём я тебе сейчас говорю, мне стало
известно буквально
полчаса назад - и от кого, как бы ты думал? Да от Антона Антоновича
Пустобрёхова, но
только пятимерного! Я также, как и ты, попал из своего мира-отражения (ведь мой
четырёхмерный мир - это лишь отражение другого, пятимерного, мира) в мироригинал,
где
после злоключений, схожих с твоими, был отловлен моим пятимерным двойником. Онто
мне
обо всём и поведал. А ему в свою очередь рассказал эту же история его
шестимерный оригинал
- при аналогичных же обстоятельствах. И так далее, так до девяностошестимерного
Антона
Пустобрёхова, великого учёного, который и затеял весь этот грандиозный
эксперимент. Он
создал теорию, согласно которой одновременно существует девяносто шесть
параллельных
миров, как бы вложенных один в другой и являющихся в то же время отражениями
миров более
высокого порядка. И только самый сложный, девяностошестимерный мир не является
ничьим
отражением. Не следует думать, что миры существуют независимо друг от друга. В
том-то вся
и штука, что отражение не может существовать без своего оригинала. Все мы
существуем
только до тех пор, пока живёт и здравствует наш пра-пра-пра-пра-мир - тот, что
имеет 96
пространственных измерений. Исчезнет он - исчезнем и мы. Вполне правомерен
вопрос,
который я от тебя почему-то не слышу: как же могло получиться, что у такого
великого
учёного, как девяностошестимерный Антон Пустобрёхов, отражения, то есть мы с
тобой, столь
бездарны и ничтожны? Резонно было бы предположить, что у учёного и отражения -
все
девяносто пять - учёные же. Но дело обстоит несколько иначе. Ничего здесь
сложного нет,
просто нужно вспомнить законы классической физики. Если сравнить интенсивности
двух
солнечных лучей - прямого и отражённого от зеркала - то у первого интенсивность
будет
больше, то есть прямой луч ярче отражённого. Это происходит потому, что часть
энергии
прямого луча поглощается зеркалом. А теперь представь себе 96 зеркал и луч,
поочередно
отражённый в них. Что мы увидим в последнем, девяносто шестом зеркале? - Я пожал
плечами. - Боюсь, что ничего. Впрочем, может быть что-нибудь и увидим, но это
будет очень
слабый луч, всю или почти всю энергию которого поглотят десятки зеркал. Это что
касается
обычной световой энергии. Но так как в нашем случае всё гораздо сложней, то и
всю проблему
нужно рассматривать под более широким углом зрения. Свет великого ума затерялся
в
многочисленных зеркалах и дошёл до нас лишь слабой искрой, бесплодной и почти
холодной.
Мы лишь тень гения, отблеск его таланта. Это следует принять как неизбежность.
Теперь о
самом гении. Создав теорию о зеркальных параллельных мирах, он решил провести
эксперимент, чтобы тем самым подтвердить её. Одному ему ведомым способом он
создал
условия, благодаря которым оказался возможен переход из одного мира в другой,
причём этот
эксперимент он решил провести исключительно на себе. И провёл, в результате чего
все
девяносто пять его отражений смогли беспрепятственно проникнуть в мирыоригиналы.
- И все они проделали этот путь через зеркало? - догадался я.
- Именно. Причём произошло это не одновременно. Всё дело в том, что в
момент
проведения эксперимента все 96 Антонов Пустобрёховых переставали быть своими
собственными отражениями или оригиналами, между ними нарушалось былое незыблемое
соответствие, переставал действовать некий закон - они превращались в
независимые друг от
друга существа. Иначе мы с тобой не сидели бы сейчас здесь, в этом зале.
Эксперимент начался
трое суток назад, в 12 часов ночи, и закончится сегодня, тоже в полночь. К этому
времени ты
должен вернуться в свой трёхмерный мир, как это уже сделал я. А вернувшись,
передать эту
информацию своему двухмерному двойнику. После полуночи всё снова должно быть
подчинено закону зеркального отражения параллельных миров.
Возможность вернуться назад, в мой привычный мир, обрадовала меня.
- Каким же образом я вернусь? - спросил я.
- Тем же, что и попал сюда. Через зеркало.
- Я уже пытался - не выходит. Зеркало непроницаемо.
- Ну, это дело поправимо. Нужно всего лишь прочесть заклинание.
По поводу заклинания я тоже не удивился. Подумаешь, заклинание! Вот
девяностошестимерный Антон Пустобрёхов - это да! Это впечатляет.
Мой двойник тем временем щелчком пальцев вызвал из воздуха четырёхмерный
оригинал
халдея Миши (знал бы этот оригинал, что он тоже всего лишь отражение!) и бросил
на стол
горсть мелочи.
- Прими расчёт, Михаил. Мы уходим. Спасибо за виски.
Одна монета укатилась на пол. Я поднял её. Это был гривенник, обыкновенный
потёртый
гривенник шестьдесят первого года выпуска. Но вот он превратился в миниатюрный
кубик
Рубика, потом поочередно в золотой перстень с бриллиантом, серебряную медаль "За
храбрость" 2-й степени с изображением самодержца Всероссийского Николая Второго,
заплесневевший хлебный сухарь, холостой патрон от трёхлинейки, гусеницу, обломок
пуговицы, чей-то выбитый зуб с вывалившейся пломбой, засушенного скорпиона,
божью
коровку и... Впрочем, божья коровка была последней: ни во что не успев
превратиться, она
просто-напросто улетела.
- Сейчас мы пойдём домой - ко мне или к тебе, называй как хочешь, - и там я
провожу
тебя в твой трёхмерный мир, - сказал мой двойник, когда задастый Миша отвалил. -
Держись за мою руку, да покрепче, чтобы с тобой, не дай Бог, ничего не
случилось.
- А что со мной может случиться, - невесело усмехнулся я, - когда ты, мой
оригинал,
жив, здоров и невредим? Не может же твоё отражение попасть под колёса машины, а
тебя в то
же время сия судьба миновать?
Он как-то странно посмотрел на меня.
- Не мудри. Держись - и всё, а остальное не нашего ума дело. Ни тебе, ни
мне этого не
понять.
- Ну почему же, - ответил я со всё растущим раздражением, - всё абсолютно
ясно.
Наша судьба предрешена. Как соизволит наш общий супероригинал поступить, так оно
и будет
для всех девяносто пяти, то бишь для нас и остальных, таких же как мы,
подневольных,
подопытных белых мышек. Ему-то что! Он эксперимент поставил, теорию свою
дурацкую
подтвердил, лауреата какого-нибудь получил - и все дела. А нам каково? Каково
нам теперь
знать всё это? Об этом он подумал, этот твой гений, великий учёный? Как жить
теперь дальше,
он тебе сообщил через всех этих многомерных, полимерных Антон-Антонычей?
Теперь он уже испугался.
- Пойдём скорее, - сказал он тихо, хватая меня под руку и выволакивая из
четырёхмерных "Коров", - а то у меня дела срочные, некогда с тобой возиться.
Он боялся смотреть мне в глаза - это мне-то, своему отражению! Вот потеха!
Домой мы вернулись без происшествий. Он всю дорогу молчал и хмуро косился
на меня.
Дома он поставил меня перед большим зеркалом (тем самым) и заявил:
- Произнеси заклинание: "Сезам, откройся" и одновременно перекрестись,
только слева
направо, понял? - Я молча кивнул. - Ну, прощай, Антон Пустобрёхов, видать, не
свидимся
мы больше по одну сторону зеркала, - произнёс он на прощание чуть дрогнувшим
голосом и
порывисто сжал мою пятерню.
- Будь, - буркнул я и нехотя ответил на рукопожатие. Потом прошептал
древние
магические слова, перекрестился в нужную сторону, зажмурился и шагнул в зеркало.
Переход
состоялся без осложнений. Когда я открыл глаза, то в комнате уже никого не было.
Да и сама
комната стала теперь обычной, а не зеркальной. Но одно обстоятельство всё же
смутило меня:
зеркало было пусто. Ага, понял я, значит мой плоский двухмерный двойник, моё
отражение
ещё где-то плутает в ужасном и непонятном ему трёхмерном мире...
Я не стану описывать здесь, как я нашёл его и что рассказал ему, как он
среагировал на
мой рассказ и чем всё это кончилось - это неинтересно. Добавлю лишь, что перед
своим
соседом из восемнадцатой я мысленно извинился.
А ровно в полночь я разбил своё большое зеркало, как, впрочем, и все
остальные зеркала в
доме. Пусть теперь попробуют эти шибко гениальные полимеры воздействовать на
меня! Как
же, не на того напали!
Не хочу я быть ничьим отражением.
20 - 24 марта 1990 года.
Москва
10
Сергей Михайлов: "По ту сторону зеркала"
Библиотека Альдебаран: http://lib.aldebaran.ru
Сергей Михайлов
Такси-призрак
- Милиция! Где милиция?
Мужчина растрёпанной наружности бежал по безлюдному вестибюлю станции метро
"Красносельская" и взывал к блюстителям правопорядка. Добежав до конца подземного
коридора, ведущего к платформе, он внезапно очутился у открытой двери в комнату дежурного
милиционера. Сержант безмятежно спал за письменным столом, удобно положив голову на
согнутый локоть правой руки. Было начало второго ночи. Только что отошёл последний поезд в
сторону центра.
- Сержант! Проснись!
Мужчина влетел в помещение дежурного и внёс с собой беспорядок и суету. Сержант
вскочил, ошалело хлопая глазами.
- А? Что случилось? Вы кто такой?
- Машину у меня угнали! Только что, из-под самого носа... Да проснись ты!.. Сажают
здесь всяких...
- Машину? Вашу? - Сержант, похоже, окончательно проснулся и овладел собой. -
Когда? Где?
- Да здесь, на углу Краснопрудной и Верхней Красносельской, три минуты назад.
Таксист я. Стандартный моя фамилия, Иван Игнатьевич. Третий таксомоторный. Вышел из
машины на две секунды, кости поразмять, оглянулся - и только хвост её увидал. И как быстро
сработали, мерзавцы! Ведь только вышел...
- Так они что - такси угнали? - догадался сержант.
- Ну так а я о чём толкую! Именно такси. Моё! На секунду выскочил, дай, думаю,
разомнусь, а то, знаете, целый день за баранкой, устал, как собака, руки-ноги затекли, спина
деревянная... А они тут как тут! И ведь не видел никого, когда из машины выходил. Пусто
было на улице, клянусь!
- А от меня, гражданин Стандартный, вы что, собственно, хотите? - спросил сержант,
зевая.
- Как - что? Помощи, разумеется. Вы же милиция!
- Увы, помочь я вам не могу. Там, - сержант ткнул пальцем в потолок, - не моя
епархия. Вот если кто поезд угонит или вагон отцепит - тогда другое дело, тогда я обязан
вмешаться. А тут...
- Тебе всё шуточки, сержант, - зло блеснул глазами таксист Стандартный, - а ведь
дело серьёзное. Пока они не успели далеко уйти, их надо перехватить. Позвони, что ли, куда
следует...
- Позвонить я могу, - согласился сержант. - Позвонить - это дело хорошее. Номер
машины?
Сержант снял трубку с телефонного аппарата...
Стоял конец декабря. Метель гуляла по улицам ночной Москвы, ветром воя в подъездах
безмолвных домов. Сугробы росли и перемещались, словно барханы в пустыне. Одинокий
пожилой человек, пряча лицо от колючего, обжигающего ветра, осторожно шёл по скользкому
тротуару, нащупывая дорогу лёгкой металлической тростью. Он подошёл к краю дороги и
поднял руку. Редкие машины проносились мимо, но ни одна из них не откликнулась на призыв
одинокого прохожего. Он не видел их, потому что был слеп, но он знал, что среди них есть и
такси. И наверняка таксистам хорошо была видна одинокая фигура замерзающего человека у
кромки шоссе, но ни у кого из них не шевельнулось чувство жалости к нему: ведь в минуте
езды отсюда их ждали Три Вокзала - богатые приезжими провинциалами и щедрые на
"левые" доходы, в десятки раз порой превышающие доходы официальные.
Но вот послышался скрип тормозов, шелест покрышек по свежему снегу и шум
открывающейся дверцы.
- Куда? - раздался откуда-то снизу грубоватый голос.
- В Отрадное, - ответил человек чуть слышно.
- Не пойдёт.
Дверца захлопнулась, двигатель заскрежетал - и через секунду всё стихло. Один лишь
ветер выл в проводах, навевая грусть и тоску на одинокого прохожего и заставляя его плотнее
кутаться в старое осеннее пальто. Прошло ещё минут двадцать.
Когда человек окончательно потерял надежду попасть сегодня домой, у самых его ног
вдруг мягко затормозил автомобиль. Открылась дверца, и вежливый голос произнёс:
- Садитесь, пожалуйста.
- Мне в Отрадное, - предупредил человек с тростью.
- Садитесь.
Человек недоверчиво подошёл к автомобилю и с трудом нащупал ручку дверцы.
- Я на заднее сидение, если не возражаете, - сказал он с просящими нотками в
старческом голосе.
- Как вам будет угодно, - последовал ответ.
Человек с тростью разместился позади сидения водителя, и такси тронулось с места.
Пассажир, только сейчас начинавший осознавать, какое счастье ему привалило, назвал свой
адрес и приготовился было к долгому путешествию по ночной Москве на самую её окраину, но
не прошло и пяти минут, как такси мягко остановилось, и всё тот же вежливый голос произнёс:
- Такси подано по указанному адресу. Будьте любезны уплатить один рубль пятьдесят
семь копеек.
- Что, уже приехали? - удивлённо спросил пассажир.
- Да.
- Вот это я понимаю! - воскликнул он; настроение его сразу улучшилось, в голосе
послышались весёлые нотки. - Вот это прокатил! Порадовал старика. Огромное вам спасибо,
молодой человек.
Он вынул из кармана пальто несколько смятых бумажек и протянул вперёд.
- Возьмите, сколько нужно.
Пассажир почувствовал, как одна из бумажек выскользнула из его пальцев, и в тот же
момент он услышал:
- Будьте любезны получить сдачу.
- А? - не понял пассажир.
Карман его пальто слегка оттопырился, и в него со звоном ссыпалась горсть мелочи.
- Какая сдача? Вы что? - изумился пассажир с тростью. - Вы в первый раз, что ли?
- Водитель такси обязан дать пассажиру сдачу с полученной им суммы, если таковая
превышает стоимость проезда, - нравоучительно произнёс голос.
Пассажир недоверчиво покачал головой.
- Так-то оно так, - печально ответил он, - да только не в обычае это наших
таксистов... Что ж, молодой человек, очень вам благодарен за доставленное мне удовольствие.
Побольше бы было таких, как вы. Прощайте!
- Всего хорошего.
Человек с тростью слышал, как такси чуть слышно тронулось с места, но где-то совсем
рядом раздался громкий, требовательный голос:
- Эй, шеф! Стой! Да стой же ты, наконец!..
К машине подбежал здоровенный тип в распахнутом полушубке и с длинным шарфом,
трижды обмотанным вокруг мощной шеи и свисающим до самых его колен. Вновь прибывший
был явно навеселе.
- Стой, шеф, погоди! Подбрось до Чухлинки! - с фамильярностью, переходящей все
пределы вежливости, пробасил он. - Четвертной отстегну!
- Машина идет в парк, - ответил невозмутимый голос из недр такси.
- Как - в парк?! Да ты что? Я же плачу! - взревел тип и дёрнул переднюю дверцу -
ту, что со стороны водителя, - на себя. Дверца поддалась.
- Поедешь как миленький! - гремел тип в полушубке. - И не таких обламывал...
Он нагнулся и заглянул в салон такси. Автомобиль был пуст.
- А... Где?.. - сдавленным шёпотом произнёс тип в полушубке и испуганно воззрился
на слепого человека с тростью, стоявшего поодаль.
Дверца самопроизвольно захлопнулась, двигатель завёлся, и автомобиль, тихо шурша
покрышками, беспрепятственно укатил в темноту ночи.
- А где шеф? - прошептал тип, растерянно озираясь по сторонам и непонятно к кому
обращаясь.
- Прошу прощения, вы меня спрашиваете? - спросил человек с тростью.
Тип в полушубке вплотную приблизился к нему и шумно выдохнул ему в лицо струю
насыщенного алкоголем пара.
- Ты на этой тачке прибыл, отец? - спросил он.
- Во-первых, не "ты", а "вы". Что же касается вашего вопроса, то я, действительно,
приехал на этой, как вы выражаетесь, "тачке".
Тип, видимо, пропустил упрёк мимо ушей. Обалделым взглядом он шарил по ближайшим
сугробам и скрёб массивной печаткой свою щёку.
- Но ведь тачка пуста!
- Пуста?
- Пуста! Ты что, ослеп, что ли?
- Молодой человек, - холодно произнёс мужчина с тростью и гордо вскинул
подбородок, - я потерял зрение ещё в пятьдесят шестом, в Будапеште, когда какой-то
школьник плеснул мне кислотой в лицо. С тех пор уже прошло более тридцати лет...
Тип в полушубке смутился.
- Извини, отец, я не знал...
Ветер взвыл с новой силой, обдав обе фигуры колючей снежной пылью...
Через два дня по городу поползли странные слухи. Будто бы носится по улицам Москвы
такси-призрак - без водителя, без пассажиров, - и соревнуется в скорости с вот уже неделю
не стихающим северо-восточным ветром. Никто не видел его стоящим - необычное такси
всегда было в движении; лишь светофоры властны были на несколько секунд остановить
новенькую голубую "Волгу", но в следующий момент она вновь уже неслась по городу,
обгоняя своих пилотируемых собратьев. Кстати, голубое такси очень педантично относилось к
правилам уличного движения и, в частности, к дорожным знакам. У сотрудников ГАИ не
возникло ни единого нарекания в адрес необычного такси: не было зарегистрировано ни одного
случая нарушения им установленных правил; ведь в правилах ничего не сказано о том, что в
момент движения автомобиля за его рулём обязан находиться водитель.
Видавшие виды москвичи восприняли слухи о необычном такси спокойно, с известной
долей иронии и скепсиса. Подумаешь, такси! Эка невидаль! Вот НЛО, полтергейст, феномен
Кашпировского или чудодейственные пассы Алана Чумака, создающие сквозняк в комнате и
снижающие концентрацию паров ртути в помещении, - это да, это впечатляет, а такси...
Ничего такого, чтобы... Какой-нибудь чудак-радиолюбитель радиофицировал свою машину и
гоняет её по Москве посредством дистанционного управления, а для пущего эффекта шашечки
на ней изобразил - и такси готово!
Версия о радиолюбителе быстро прижилась. В неё поверили, потому что она давала
простое и понятное объяснение этому странному на первый взгляд явлению. Последние
сомнения, которые порой ещё возникали в среде наиболее скептически настроенных
московских обывателей, исчезли, когда в одной из центральных газет появилась небольшая
заметка о необычном такси, где недвусмысленно заявлялось о некоем инженере-изобретателе
Ф. (полную фамилию газета по вполне понятным соображениям не привела); ему-то, как
сообщалось в заметке, якобы и принадлежал вышеупомянутый автомобиль. Одна из местных
газет перепечатала эту заметку, дополнив её интервью, которое "любезно согласился дать
нашему собственному корреспонденту известный изобретатель и рационализатор, пожелавший
остаться инкогнито". И так далее и тому подобное. Скоро все городские газеты пестрели
сообщениями о такси-призраке и его владельце. Что ещё оставалось делать бедному
обывателю? Только верить...
А голубое такси тем временем продолжало носиться по Москве, нарушая покой и сон
жителей столицы.
В конце концов дело зашло настолько далеко, что им заинтересовались некие
компетентные органы. И тут начали происходить необъяснимые явления. В прессе - сначала в
местной, а потом и в центральной - стали появляться опровержения по поводу
опубликованных ранее статей о такси-призраке и изобретателе Ф., в которых редакции и
издательства извинялись перед читателями за "ряд ошибок, вкравшихся в текст по вине
недобросовестных корреспондентов". Потом выяснилось, что никакого Ф. нет и не было вовсе,
и что всё это домыслы и происки врагов перестройки и демократии. Появился какой-то
свидетель, который клялся и божился, что своими собственными глазами видел, как из
злополучного такси выходил пассажир - какой-то слепой старик в куцем пальтишке. Но
старика найти не удалось, и о свидетеле забыли. Самым же ярким событием в этом деле
явилось сообщение таксиста Стандартного. Совершенно случайно выяснилось, что номер
угнанного у него десять дней назад такси совпадает с номером неуловимого такси-призрака.
Этот факт привлёк к гражданину Стандартному пристальное внимание как компетентных
органов, так и вообще всех любопытных. Его имя замелькало в прессе. Молодой следователь,
которому поручили вести дело об угоне такси, настолько рьяно взялся за него, что после первой
же беседы с пострадавшим открылся ряд важных деталей, о которых Стандартный ранее не
упоминал (или умышленно умолчал?) и которые не столько прояснили дело, сколько, наоборот,
ещё больше усложнили его. Выяснилось, в частности, что угона как такового, в общем-то, не
было - такси уехало само . В тот день в районе часа ночи машина, которую вёл Стандартный,
вдруг перестала слушаться руля и самопроизвольно остановилась на улице Краснопрудной,
недалеко от метро "Красносельская", предварительно выполнив все необходимые перед
остановкой (согласно "Правилам дорожного движения") предписания. И как ни вертел
водитель рулём, как ни жал на газ - всё было напрасно: автомобиль полностью вышел из-под
его контроля. Как только такси остановилось, передняя дверца - сама! - открылась, и чей-то
голос, возникший, как показалось Стандартному, прямо из пустоты, произнёс: "Иван
Игнатьевич, будьте так любезны, покиньте, пожалуйста, мой салон". Стандартный опешил, но
из машины всё-таки вышел. Мало ли... лучше подчиниться... В тот же момент он
почувствовал, как чья-то нога - а пострадавший уверен, что это была именно нога, - пнула
его в область, расположенную чуть ниже поясницы. Стандартный нырнул в сугроб, а когда
поднялся - увидел, как дверца его такси захлопнулась, а само оно - пустое! - взревев
двигателем, унеслось в сторону Сокольников. И ни единой живой души вокруг...
На вопрос следователя, почему гражданин Стандартный не сделал подобного признания
раньше, тот ответил, что "боялся угодить в психушку". Что ж, опасения вполне обоснованные;
десять дней назад ему, действительно, поверили бы с трудом. Зато теперь...
Руководство третьего таксомоторного парка подтвердило, что, действительно, такси под
таким номером числилось у них и было угнано около двух недель назад.
А две недели спустя после появления на улицах Москвы голубого такси-призрака
городские власти приступили к операции по его захвату. Блокировали все магистрали, ведущие
из столицы...
Трое парней, ёжась от холода и притопывая замёрзшими ногами в такт дробному стуку их
зубов, стояли на тротуаре возле шоссе Энтузиастов и зорко вглядывались в блестящую
асфальтовую ленту бывшего Владимирского тракта. Старшему из них было года двадцать
два-двадцать три, младшего же вот-вот должны были забрать в армию.
- Долго ещё, Клим? - спросил один из тех, кто помоложе.
- А я откуда знаю! - хрипло отозвался Клим, самый старший из парней. - Может, ещё
неделю проторчим здесь. Как повезёт...
- Уж третий день пасём эту тачку, - жалобно заскулил призывник, - и всё без толку.
- Не ной, Боб! - оборвал его Клим.
- Дохлый номер, - сплюнул третий из парней. - Зря я с тобой связался, Клим. Не
поймать нам её.
Клим прищурился и смерил паникёров презрительным взглядом.
- А тебя, Шпунт, я вообще не звал - сам напросился, - прохрипел он, засовывая
отмёрзшими пальцами сигарету в зубы. - Я ведь предупреждал, что ловить придётся,
возможно, не один день. Предупреждал ведь, Шпунт?
- Ну... - промычал тот угрюмо.
- Боб?..
- Предупреждал, Клим, - с готовностью ответил Боб, - только мы ведь не против...
- Тогда не скулите, - буркнул Клим и отвернулся. - Следите лучше за шоссе, а то
упустим.
Возле них остановился какой-то частник.
- Подбросить, мужики? - крикнул он весело.
- Проезжай! - махнул рукой Клим.
- Хозяин - барин, - пожал плечами частник и укатил в сторону центра.
К вечеру мороз усилился. Стоять стало совсем невмоготу.
- Всё, я пас, - заявил Шпунт. - С меня довольно.
Теперь и Клим стал сомневаться в успехе предприятия.
- Ещё полчаса, мужики, - глухо произнёс он, как бы спрашивая совета у приятелей. -
А?
- Нет, - отрезал Шпунт, закуривая.
- Да ладно, тебе, Шпунт, - сказал Боб, отчётливо вибрируя на фоне огромного белого
сугроба, - полчаса ещё потопчемся. Жалко всё-таки, столько простояли...
Шпунт ничего не ответил и только зло сплюнул на посыпанный солью и песком тротуар.
Клим то и дело прикладывал к глазам небольшой театральный бинокль и высматривал
среди бегущих мимо лакированных автомобилей нечто, ему одному известное.
Около восьми вечера Шпунт хлопнул Клима по плечу и прохрипел:
- Я пошёл. Хватит. А вы как знаете.
Клим вздрогнул и судорожно прижал окуляры бинокля к щекам.
- Она, - прошептал он и вдруг заорал: - Она, мужики!
По шоссе грациозно плыла голубая "Волга", или такси-призрак, и заманчиво сверкала
лакирован
...Закладка в соц.сетях
