Основы геополитики (геополитическое будущее России)

Дугин А.
Основы геополитики.
Геополитическое будущее России.
М., 1997.
608 с.
От редакции
История и судьба геополитики как науки парадоксальна. С
одной стороны, само понятие, кажется, стало привычным,
активно используется в современной политике. Множатся
геополитические журналы и институты. Издаются и переиздаются
тексты основателей этой дисциплины, устраиваются
конференции, симпозиумы, создаются геополитические
комитеты и комиссии.
Ногтем не менее, до сих пор геополитика так и не смогла попасть
в разряд конвенциональных общепризнанных наук. Первые
геополитические работы - немца Ратцеля, шведа Челлена и
особенно англичанина Макиндера - встречались научной
общественностью в штыки. Классическая наука, наследующая
в полной мере гиперкритицистский дух раннего позитивизма,
считала, что геополитика претендует на чрезмерные обобщения,
а следовательно, есть лишь разновидность "шарлатанства".
Основы геополитики
В каком-то смысле печальная судьба геополитики как науки
была связана и с политической стороной проблемы. Утвердилось
мнение, что военные преступления Третьего Райха -экспансия,
войны, депортации и т.д. были в значительной мере
теоретически подготовлены немецкими геополитиками,
которые якобы снабдили режим Гитлера псевдонаучной базой.
(Имелся в виду, в первую очередь, Карл Хаусхофер, немецкий
геополитик, одно время бывший довольно близким к фюреру.)
Однако, германская геополитика на теоретическом уровне по
сути ничем не отличалась от геополитики англосаксонской
(Макивдер, Мэхэн, Спикмен), французской (Видаль де ла Блаш),
русской 'военной гсографии"(Милютин, Снесарев) и т.д.
Разница заключалась не в специфических воззрениях
Хаусхофера, которые были совершенно логичны и адекватны
самой дисциплине, а в методах, которыми осуществлялся ряд
его геополитических положений. Более того, специфика международной
политики Германии 30-х - 40-х годов в ее наиболее
отталкивающих проявлениях резко противоречила идеям
самого Хаусхофера. - Вместо "континентального блока" по оси
Берлин-Москва-Токио - нападение на СССР, вместо
органи^щстского (в духе шмиттовской теории "прав народов")
понимания доктрины Lebensraum, "жизненного
пространства" - вульгарные национализм и империализм и т.д.
Следует отметить и то обстоятельство, что школа Хаусхофера и
его журнал "Zeitschrift fur Geopolitik" никогда не были
элементами официальной нацистской системы. Как и многие
интеллектуальные группы т.н. "консервативных революционеров"
в Третьем Райхе они вели двусмысленное существование
- их просто терпели, причем эта терпимость варьировалась в
зависимости от сиюминутной политической конъюнктуры.
Однако главной причиной исторического притеснения
геополитики является то обстоятельство, что она слишком
откровенно показывает основополагающие механизмы
международной политики, которые различные режимы чаще
всего предпочитают скрывать за туманной риторикой или
абстрактными идеологическими схемами. В этом смысле, можно
привести параллель с марксизмом (по меньшей мере, в его чисто
От редакции
научной, аналитической части). Как Маркс более чем
убедительно вскрывает механику производственных отношений
и их связи с историческими формациями, так и геополитика разоблачает
историчес^ю демагогию внешнеполитического дискурса,
показывая реальные глубинные рычаги, влияющие на
международные, межгосударственные и межэтнические
отношения. Но если марксизм есть глобальный пересмотр
классической экономической истории, то геополитика -
пересмотр истории международных отношений. Это последнее
соображение объясняет двойственное отношение общества к
ученым-геополитикам. Научное сообщество упорно не допускает
их в свою среду, жестко критикуя, а чаще всего не замечая, при
этом властные инстанции, напротив, активно используют геополитические
выкладки для выработки международной
стратегии. Так, например, обстояло дело с одним из первых
геополитиков, подлинным отцом-основателем этой дисциплины
сэром Хэлфордом Макиндером. - Его идеи не принимались в
академических кругах, но сам он прямым образом участвовал в
формировании английской политики первой половины XX века,
заложив теоретическую основу международной стратегии
Англии, перехваченной к середине столетия США и развитой
американскими (шире, атлантистскими) последователями Макиндера.

Параллель с марксизмом, на наш взгляд, удачна. Метод может
быть заимствован и освоен разными полюсами. Марксистский
анализ одинаково важен и для представителей Капитала и для
борцов за освобождение Труда. Так же и геополитика:
представителей больших государств (империй) она
инструктирует в том, как лучше сохранить территориальное
господство и осуществить экспансию, а их противники в ней
же находят концептуальные принципы революционной теории
"национального освобождения". Например, Версальский
договор был делом рук геополитической школы Макиндера, выражавшей
интересы Запада и направленный на ослабление государств
Средней Европы и подавление Германии. Немецкий
ученик Макиндера Карл Хаусхофер, исходя из тех же
предпосылок, развил прямо противоположную теорию
Основы геополитики
"европейского освобождения", которая была полным
отрицанием логики Версаля и легла в основание идеологии
нарождающегося национал-социализма.
Последние соображения показывают, что даже не будучи
принятой в содружестве классических наук, геополитика
чрезвычайно эффективна на практике, а ее значение в
некоторых аспектах превосходит многие конвенциональные
дисциплины.
Как бы то ни было, геополитика сегодня существует и мало
помалу завоевывает себе официальное признание и соответствующий
статус. Однако и в этом процессе не все гладко. Сплошь и
рядом мы сталкиваемся с подменой самого понятия
"геополитика" , все более распространенной по мере того, как
использование этого термина становится обычным явлением в
среде непрофессионалов. Акцент переносится с полноценной и
глобальной картины, развитой отцами-основателями, на
частные региональные моменты или геоэкономические схемы.
При этом изначальные постулаты - геополитический дуализм,
конкуренция стратегий, цивилизационная дифференциация и
т.д. - либо игнорируются, либо замалчиваются, либо вообще
отрицаются. Сложно представить себе нечто аналогичное в
какой-то иной науке. Что стало бы с классической физикой, если,
оперируя с понятиями "массы", "энергии", "ускорения" и т.д.,
ученые начали бы неявно, постепенно отрицать закон всемирного
тяготения, забывать о нем, а потом и просто признали бы
Ньютона "не существовавшей в реальности мифологической
фигурой" или "темным религиозным фанатиком". Но именно это,
mutatis mutandis, и происходит с геополитикой в наши дни.
Цель этой книги изложить основы геополитики объективно и
беспристрастно, по ту сторону предвзятых мнений, идеологических
симпатий и антипатий. Как бы мы ни относились к этой
науке, выносить на ее счет определенное мнение мы можем,
только познакомившись с ее принципами, историей и
методологией.
Глоссарий
Основные понятия и термины
геополитики
_А
\Анаконды стратегия - геополитическая линия атлантизма,
направленная на отторжение от Евразии максимально большого
объема береговых территорий для сдерживания ее геополитической
экспансии.
\Атлантизм (родственно терминам Вода, Море, талассократия.
Sea Power) - сложное геополитическое понятие; соединяет
в себе: исторически - западный сектор человеческой цивилизации,
стратегически - союз западных стран, в которых главенствует
либерал-демократическая идеология, военно-стратегически
- страны-участницы НАТО, социально - ориентацию
на 'торговый строй" и "рыночные ценности" (модель - США).
Противоположно евразийству.

\Аэрократия - греч. "власть посредством воздуха". Силовой
компонент стратегии, основанной на освоении воздушного пространства
и его использовании в целях геополитической экспансии.
Развитие авиации, в отличие от развития мореплавания,
своего собственного номоса не породило, став лишь развитием
талассократического принципа.
_Б
\Бегемот - др. евр. "зверь", "сухопутное чудовище" ( в Библии).
Термин Шмитта. То же, что континент, континенталиэм, евразийство.
\Берлин - естественная стратегическая столица Средней Европы.
\Биполярный мир (биполяризм или двухполярность) - естественная
геополитическая конструкция, отражающая в планетарном
масштабе основной геополитический дуализм -
талассократия против теллурократии.
\Блок - объединение нескольких государств, значительно изменяющее
их стратегическое и геополитическое качество, выводящее
их на более высокий уровень планетарной деятельности.
По закону 'пространственной прогрессии" образование
блоков - неизбежный процесс.
\Богатый Север - то же, что атлантизм. Запад и либерал-демократический
мир.
\Большое Пространство (Grossraum) -термин Шмитта. Объединение
нескольких держав в единое стратегическое образование.
Возникновение Больших Пространств обусловлено теорией
"пространственной прогрессии".
_В
\Внешний полумесяц (или островной полумесяц] -термин Макиндера,
обозначающий совокупность территорий, входящих
в зону талассократического влияния. Части континентов и острова,
тяготеющие к 'морскому существованию'. Так же - зона,
целиком подконтрольная стратегически атлантизму.
\Внутреннеморе (mare internum - лат.) - термин, обозначающий
водное пространство, заключенное внутри сухопутного теллурократического
объема, а поэтому не являющееся стратегической
или культурной границей.
\Внутренний океан-термин означающий то же, что и "внутреннее
море", только в планетарном масштабе. Также Срединный
океан.
\Внутренний полумесяц (или континентальный полумесяц
или rimland) - термин Макиндера, обозначающий береговые
территории Евразии, расположенные между "внешним полумесяцем"
и "осевым ареалом".
\Внутренняя ось - качество геополитической связи центра с
периферией внутри единого стратегического (или политического)
пространства. См. также геополитический луч и геополитический
отрезок.
\Вода (или Море)- специальный термин, обозначающий "талассократию".
Особенно разработан у Шмитта (das Meer) и у Мэхэна
(Sea, Sea Power).
\Восток - то же, что Второй мир.
\Враг (hostis - лат.) - термин Шмитта. Чисто политическое
понятие, обозначающее совокупность внешних государственных,
социальных, этнических или религиозных образований,
стоящих на позициях, противоположных позициям стратегической
столицы. Не имеет моральной нагрузки и может динамически
переноситься на различные образования. Подвижная
категория. См. друг.

\Второй мир - название социалистического лагеря в период
"холодной войны". После конца "холодной войны" означает Евразию.
_Г
\Географическая ось истории (или осевой ареал или heartland) -
термин Макиндера, обозначающий внутриконтинентальные
евразийские территории, вокруг которых происходит
пространственная динамика исторического развития. Совпадает
с территорией России.
\Геополитика - наука, основные положения которой изложены
в данной книге.
\Геополитический дуализм - основной принцип геополитики,
утверждающий в качестве двигателя исторического процесса
противостояние талассократии и теллурократии.
\Геополитический луч - вектор силового (экономического,
стратегического, культурного, хозяйственного, административного
и т.д.) воздействия геополитического полюса на периферийные
регионы. Реальная политическая картина мира в статическом
состоянии оперирует с геополитическими отрезками.
В геополитике принято говорить о лучах, как об открытом динамическом
процессе постоянно длящегося импульса.
\Геополитический отрезок - совокупность отношений стратегической
столицы (или геополитического полюса) с периферийными
регионами, рассмотренная в конкретный исторический
момент без учета общей динамики политических процессов.
См. также геополитический луч.
\Геостратегия- военные аспекты геополитического анализа.
\Геоэкономика - ответвление атлантистской геополитики.
Рассматривает пространство в утилитарно-экономическом
смысле. Одна из приоритетных дисциплин "талассократического"
анализа.
\Государство-Нация - светское государство с ярко выраженным
централизмом. Политическое образование, в котором государственные
формы приводят к рождению этноса и его культуры.
Отличается от этнического образования (община, народ)
и от Империи.
\Граница - в геополитике существует два вида границ: граница-линия
и граница-полоса. Граница-линия представляет собой
морскую границу. Граница-полоса - сухопутную. Задача геополитического
блока, претендующего на действия в планетарном
масштабе, сделать границы-линии максимальными для себя
и минимальными для соперника, и наоборот.
_Д
\Демополитика- термин Челлена. Влияние демографических
параметров на структуру государства. Широкого распространения
не получил.
\Дисконтинуальный пояс - термин Коэна. Разорванные береговые
зоны с неопределенной, вариабельной ориентацией ,
могущие повернуться как к теллурократическому континенту,
так и к талассократическому морю.
\Друг (amicus - лат.) - термин Шмитта. Чисто политическое
понятие, обозначающее совокупность внешних государственных,
социальных, этнических или религиозных образований,
стоящих на позициях совпадающих с позициями стратегической
столицы. Не имеет моральной нагрузки и может
динамически переноситься на различные образования. Подвижная
категория. См. враг.
_Е

\Евразийство - сложное геополитическое понятие; соединяет
в себе: исторически - восточный сектор человеческой цивилизации,
стратегически - актуальный или потенциальный блок
государств и наций, отказывающихся признавать императив
либерально-демократической идеологии, стратегически - актуальное
или потенциальное объединение в военный альянс восточных,
" теллурократических" стран, социально - ориентация
на 'идеократию", социальное государство, некапиталистический
экономический строй.
\Евразия-то же что континент, heartland. Суша, Земля, теллурократия.
В более ограниченном смысле означает геополитическую
Россию.
\Единый Мир (One World - англ.) - см. мондиализм.
_Ж
\Жизненное пространство - термин Хаусхофера.
Минимальный территориальный объем, позволяющий народу
достичь реализации своих исторических и политических стремлений.
_З
\Запад-синоним талассократии, атлантизма.
\Земля (или Суша)- в геополитике специальный термин, обозначающий
"теллурократию". Особенно подробно теория "Земли",
das Land, развита у Карла Шмитт".
_И
\Идеократия- гр. "власть идей, идеалов". Термин русских евразийцев
(Н. Трубецкой, П. Савицкий). Противопоставляется
"власти материи", "рыночной системе", 'торговому строю". При
идеократии иерархия в обществе и стимуляция труда исходят
из неэкономических принципов.
\Империя-сверхгосударственное образование, объединяющее
несколько народов и стран под эгидой универсальной идеи -
религиозного, этического или идеологического характера.
\Интеграция - в геополитике означает многообразные формы
объединения нескольких пространственных секторов. Интеграция
может осуществляться как на основе военной экспансии,
так и мирным путем. Существуют несколько путей геополитической
интеграции - экономический, культурный, языковый,
стратегический, политический, религиозный и т.д. Все они
могут привести к одинаковому конечному результату - увеличению
стратегического и пространственного объема блока.
_К
\Колония - территория, подконтрольная силе, отделенной
водным пространством. Рассматривается как временная и
внешняя база, отчужденная от общего геополитического пространства
метрополии. Противоположна провинции.
\Конец Истории - термин Фукуямы. Мондиалистский тезис о
тотальной победе талассократии и либерально-демократической
модели на всей планете. См. мондиализм. Единый Мир.
\Континент - Евразия, Суша, теллурократический принцип.
\Континентализм - синоним евразийства в узко стратегическом
аспекте. Понятие близко к понятию Суша, Земля. Континенталистская
школа геополитики является единственной в
России, преобладающей в Германии, наличествующей во Франции
и невозможной для англосаксонских стран. Противоположность
атлантизму.
\Кратополитика - термин Челлена. Рассмотрение государства
с точки зрения его силового потенциала. Широкого распространения
не получил.

_Л
\Левиафан - др.евр. "морское чудовище" (в Библии). Термин
Шмитта. То же, что атлантизм. Море и т.д.
\Либерализм- мировоззрение, сочетающее в себе левые (минималистический
гуманизм, индивидуализм, этнический и
культурный эгалитаризм) компоненты в области политики и правые
(рынок, приватизация, частная собственность, капитализм)
в области экономики. Правящая идеология атлантистского лагеря.
Политическим выражением либерализма является либерал-демократия.
_М
\Меридианальная экспансия (экспансия по оси Север-Юг) -
расширение сферы влияния (военного, стратегического, культурного
или экономического) вдоль меридиана, также долготная
экспансия)', основное условие территориальной и стратегической
стабильности государства.
\Меридианальная интеграция (интеграция по оси Север-Юг) -
связывание отдельных пространственных секторов в единое
целое по меридиану (также долготная интеграция). Позитивна
в случае уверенного контроля над северными и центральными
областями. Негативна в случае нахождения на севере или в центре
геополитических образований, чья лояльность стратегической
столице сомнительна или слаба.
\Месторазвитие - термин Савицкого. То же что качественное
пространство или просто пространство (в геополитическом
смысле).
\Минимальная геополитика - прикладная дисциплина, заимствующая
от подлинной геополитики некоторые термины и
методику, но оставляющая в стороне базовый геополитический
дуализм.
\Мировой Остров-термин Макиндера. Макиндер называл им
Евразию и географическую ось истории. У Спикмена это понятие
радикально поменяло свой смысл и стало обозначать совокупность
талассократических зон (зоны внешнего полумесяца).
В связи с таким разночтением термин лучше не употреблять
широко во избежание двусмысленности.
\Многополярный мир - на современном этапе чисто теоретическая
концепция, предполагающее сосуществование нескольких
Больших Пространств. Возможен только после преодоления
однополярного мира.
\Мондиализм - от фр. monde "мир" (в смысле "world", а не
"peace"). Особая идеология, предполагающая слияние всех государств
и народов в единое планетарное образование с установлением
Мирового Правительства, уничтожением расовых, религиозных,
этнических, национальных и культурных границ.
Существует "правый" мондиализм и "левый". Правый представляет
собой глобализацию атлантизма. Левый считает необходимым
включить в Единое Государство и евразийский сектор
(на том или ином основании).
\Море - то же, что и талассократия. Вода.
\Москва - естественная стратегическая столица Евразии.
Основа осей всякой континентальной интеграции. См.
Евразия
_Н
\Неоатлантизм-современная версия атлантизма, отвергающая
мондиализм (даже правого толка) как преждевременный и
невыполнимый в данных условиях проект. Считает, что вместо
Единого Мира произойдет столкновение цивилизаций.
\Новый порядок - проект масштабной геополитической реорганизации.

\Новый мировой порядок - то же, что мондиализм и проекты
по созданию Мирового Правительства.
\Номос - термин Карла Шмитта. Базовый принцип организации
любого пространства (географического, социального, политического,
экономического, культурного и т.д.). Синонимичен
понятию "порядок", "закон", "уклад" . Номос Суши = теллурократия.
Номос Воды (или Моря) =талассок.рат.ия.
_О
\Общество- результат распада общинных образований. В отличие
от общины принципиально делимо на атомарных членов
(индивидуумов).
\Община-естественная форма существования людей, связанных
органическими узами. Противостоит обществу, в котором
вместо органических связей главенствуют нормативы формализованного
договора между индивидуумами. Общество регулируется
Традицией.
\Огонь-элемент, символизирующий чистый дух. Трансцецдентный
принцип.
\Однополярный мир - геополитическая модель, сложившаяся
после поражения СССР в "холодной войне". Единственным доминирующим
полюсом является атлантизм и США.
\Ось - геополитический союз двух или нескольких геополитических
столиц.
_П
\Партизан - термин Шмитта, символическая фигура защитника
"номоса" Суши в ситуации триумфа противоположной геополитической
силы.
\Пассионарность-термин Гумилева. Внутренняя энергетика
этноса, движущая сила культурного, политического и геополитического
созидания.
\Периферия.- пространства и земли, не имеющие самостоятельной
геополитической ориентации, удаленные от стратегической
столицы, от лица которой принимаются основные геополитические
решения.
\Политическая география - термин Ратцеля, обозначавшийто,
что после Челлена стало называться собственно "геополитикой".
\Поссибилизм-от фр. possible, "возможный". Термин Видаля
де ля Блаша. Призван нюансировать географический детерминизм,
отчасти свойственный геополитике. Теория поссибилизма
утверждает, что пространство не предопределяет историю,
но лишь предрасполагает к тому или иному ее течению.
\Прикладная геополитика - термин Лакоста. Использование
геополитического инструментария применительно к
микропроблемам регионального уровня без учета основополагающих
принципов. Также минимальная геополитика.
\Провинция - периферийные территории, входящие в состав
основного геополитического образования и рассматриваемые
как неотъемлемая часть органического целого. Противоположна
колонии.
\Пространство-основное понятие геополитики. Является не
количественной, но качественной категорией. Структура пространства
предопределяет структуру истории (в первую очередь,
политической истории) - таков основной тезис геополитики как
науки.
\Пространственной прогрессии закон - сформулирован
Жаном Тириаром. Звучит так - "от государств-городов через
государства-территории к государствам континентам". Географическая
динамика политической истории неумолимо ведет к
увеличению масштабов минимальных социальных образований.

См. также 'жизненное пространство*.
\Пространственный смысл-термин Ратцеля. Заложенная в
качественном пространстве система исторических
предопределений. См. пространство.
_Р
\Регионализм - ориентация на автономность периферийных
пространств. Имеет несколько форм - экономическую, культурную,
политическую и стратегическую.
_С
\Сакральная география - совокупность представлений о качественном
пространстве у древних. Современная геополитика
руководствуется типологически сходным понимаем пространства,
только выражает это в рациональной естественнонаучной
форме.
\Санитарный кордон - искусственные геополитические образования,
служащие для дестабилизации двух крупных соседних
государств, способных составить серьезный блок, который,
в свою очередь, явится опасным для третьей стороны. Классический
ход в стратегии атлантистов в их противостоянии континентальной
интеграции Евразии.
\Север - в сакральной географии (и у Дойблера) символ духа и
идеального порядка. В современной геополитике синонимичен
понятию богатый север, что представляет собой нечто прямо
противоположное - т.е. атлантизм и либерализм.
\Социополитика - термин Челлена. Изучение социальных аспектов
государства.
\Срединный океан (Midland Ocean)-термин Спикмена. Атлантический
океан, если рассматривать Северную Америку и Европу
как единое геополитическое пространство.
\Средняя Европа - пространство, промежуточное между Россией
и атлантическим побережьем Европы. Традиционно рассматривается
как зона преимущественно германского влияния.
\Столкновение цивилизаций - термин Хантингтона. Теория
перманентности и неснимаемости геополитических конфликтов
на цивилизационном уровне.
\Стратегическая столица (геополитический полюс или источник
геополитического луча) - центр геополитической интеграции
и активный деятель масштабного геополитического
процесса. Связи между стратегическими столицами образуют
геополитические оси.
\Суша-см. Земля
_Т
\Теллурократия - греч. "власть посредством земли" или "сухопутное
могущество". Характеристика держав с явной сухопутной
геополитической ориентацией. См. Евразия, Heartland,
идеократия.
\Талассократия - греч. "власть посредством моря" или "морское
могущество". Характеристика государств и наций с доминированием
мореплавания.
\Токио - естественная стратегическая столица Тихоокеанского
пространства.
\Торговый строй - тип общества, в котором иерархия и стимуляция
труда исходят из экономических принципов. Рыночная,
либерально-демократическая система. Противоположен
идеократии.
\Третий мир-общее название слаборазвитых стран, принадлежащих
преимущественно регионам геополитического Юга.

\Туран - северо-восточные области евразийского континента,
степные просторы Евразии.
_Ш
\Широтная интеграция (интеграция по параллелям) - наиболее
уязвимый и сложный момент связывания подконтрольных
центру геополитических пространств. Должна
осуществляться максимально мирными и дипломатическими
средствами. Основана на постепенном присоединении разнородных
регионов к центральной части через пространственную
иерархию наиболее лояльных центру секторов.
\Широтная экспансия (экспансия по параллелям) - агрессивная
геополитическая тенденция, неизменно порождающая конфликтные
ситуации, геополитическая стратегия наступательного
характера. Почти всегда чревата военными конфликтами.
осуществляется только после завершения меридианальной
экспансии.
_Э
\Экополитика - термин Челлена. Рассмотрение государства
как экономической силы. Широкого применения не получил.
\Эфирократия - греч. "власть посредством надатмосферных
пластов". Доминация космического оружия. Развитие талассократических
и аэрократических тенденций.
_Ю
\Юг-в сакральной географии регионы беспорядка, смешения
и вырождения. В современной геополитике-Третий мир, слаборазвитые
страны, где не утвердились либерально-демократические
принципы.
_H
\Heartland - англ. "сердцевинная земля"; см. географическая
ось истории. Термин Макиндера.
\Hinterland-нем. "задняя земля". Территории, простирающиеся
вглубь континента от береговых линий. Термин, характерный
для талассократического анализа пространства.
_J
\Jus Publicum Europeum-лат. " Общий Европейский Закон".
Исторический свод юридических уложений, регламентировавших
межгосударственные отношения в Европе.
\Jus Publicum Euroasiaticum - лат. "Общий Евразийский Закон".
Проект международного закона, который мог бы регулировать
отношения между евразийскими странами и народами
на основании признания приоритета континентальных теллурократических
ценностей.
_L
\Lenaland-англ. "земля, прилегающая к бассейну реки Лена".
Термин Макиндера. Обозначает все северно-евразийские территории,
лежащие к востоку от реки Енисей вплоть до побережья
Тихого океана. В своих поздних работах Макиндер уделял
этой области особое внимание, считая, что эти земли принадлежат
не теллурократическим, но талассократическим зонам
влияния.
\Linkage - термин Киссинджера. Атлантистская стратегия по
соединению дисконтинуального пояса Евразии в сплошную территорию,
подконтрольную Западу.
_M
\Mitteleuropa - нем. то же, что Срединная Европа.

_O
\One World - мондиалистская концепция Единого Мира. См.
также Конец Истории.
_P
\Pax Аmericаnа - лат. "Мир по-американски". То же, что атплантизм.
\Pax Euroаsiatica - лат. "Мир по-евразийски". То же, что евразийство.
\Pax Persica - лат. "Мир по-персидски". Проект геополитической
реорганизации пространства Средней Азии под эгидой
Ирана в союзе с Россией.
_R
\Rimland - англ. "береговые земли"; см. "внутренний полумесяц".
Термин Макиндера.

Глава 1

Дефиниция "геополитики**
Труды многочисленных представителей геополитических школ, несмотря
на все их различия и зачастую противоречия, складываются в
одну общую картину, которая и позволяет говорить о самом предмете
как о чем-то законченном и определенном. Те или иные авторы и словари
разнятся между собой в определении основного предмета изучения
этой науки и главных методологических принципов. Такое расхождение
проистекает из исторических обстоятельств, а также из-за теснейшей
связи геополитики с мировой политикой, проблемами власти
и доминирующими идеологиями. Синтетический характер этой дисциплины
предполагает включение в нее многих дополнительных предметов
- географии, истории, демографии, стратегии, этнографии, религиоведения,
экологии, военного дела, истории идеологии, социологии,
политологии и т.д. Так как все эти военные, естественные и гуманитарные
науки сами по себе имеют множество школ и направлений, то
говорить о какой-то строгости и однозначности в геополитике не приОсновы
геополитики
ходится. Но какое же определение дать этой дисциплине, столь расплывчатой
и одновременно выразительной и впечатляющей?
Геополитика - это мировоззрение, и в этом качестве ее лучше сравнивать
не с науками, но с системами наук. Она находится на том же
уровне, что и марксизм, либерализм и т.д., т.е. системы интерпретаций
общества и истории, выделяющие в качестве основного принципа какой-то
один важнейший критерий и сводящие к нему все остальные
бесчисленные аспекты человека и природы.
Марксизм"' и либерализм равно кладут в основу экономическую
сторону человеческого существования, принцип "экономики как судьбы".
Не важно, что эти две идеологии делают противоположные выводы
- Маркс приходит к неизбежности антикапиталистической революции,
а последователи Адама Смита считают капитализм самой совершенной
моделью общества. И в первом и во втором случаях предлагается
развернутый метод интерпретации исторического процесса, особая
социология, антропология и политология. И, несмотря на постоянную
критику этих форм "экономического редукционизма" со стороны
альтернативных (и маргинальных) научных кругов, они остаются доминирующими
социальными моделями, на основании которых люди не
просто осмысляют прошлое, но и созидают будущее, т.е. планируют,
проектируют, задумывают и осуществляют крупномасштабные деяния,
прямо затрагивающие все человечество.
Точно так же обстоит дело и с геополитикой. Но в отличие от "экономических
идеологий", она основана на тезисе: "географический рельеф
как судьба". География и пространство выступают в геополитике в
той же функции, как деньги и производственные отношения в марксизме
и либерализме - к ним сводятся все основополагающие аспекты
человеческого существования, они служат базовым методом интерпретации
прошлого, они выступают как главные факторы человеческого
бытия, организующие вокруг себя все остальные стороны существования.

Как и в случае экономических идеологий, геополитика основана
на приближенности, на редукционизме, сведении многообразных проявлений
жизни к нескольким параметрам, но несмотря на заведомую
погрешность, всегда присущую таким теориям, она впечатляюще доказывают
свою стройность в вопросе объяснении прошлого и предельную
эффективность в организации настоящего и проектировании будущего.

12

Введение
Если продолжать параллель с марксизмом и классической буржуазной
политэкономией, можно сказать, что, подобно экономическим идеологиям,
утверждающим особую категорию - "человек экономический"
(homo economicus), - геополитика говорит о "человеке пространственном",
предопределенном пространством, сформированном и обусловленным
его специфическим качеством - рельефом, ландшафтом. Но
эта обусловленность особенно ярко проявляется в масштабных социальных
проявлениях человека - в государствах, этносах, культурах,
цивилизациях и т.д. Зависимость каждого индивидуума от экономики
очевидна и в малых и в больших пропорциях. Поэтому экономический
детерминизм понятен и обычным людям и властным инстанциям, оперирующим
с большими социальными категориями. По этой причине,
быть может, экономические идеологии стали столь популярными и выполняли
мобилизационную функцию - вплоть до революций, основанных
на личной ангажированности в идеологии множества отдельных
людей. Зависимость человека от пространства - основной тезис
геополитики - видится лишь при некотором дистанцировании от отдельного
индивидуума. И поэтому геополитика не стала - несмотря
на предпосылки - собственно идеологией или, точнее, "массовой идеологией".
Ее выводы и методы, предметы изучения и основные тезисы
внятны лишь тем социальным инстанциям, которые занимаются крупномасштабными
проблемами - стратегическим планированием, осмыслением
глобальных социальных и исторических закономерностей и т.д.
Пространство проявляет себя в больших величинах, и поэтому геополитика
предназначается для социальных групп, имеющих дело с обобщенными
реальностями - странами, народами и т.д.
Геополитика - это мировоззрение власти, наука о власти и для
власти. Только по мере приближения человека к социальной верхушке
геополитика начинает обнаруживать для него свое значение, свой смысл
и свою пользу, тогда как до этого она воспринимается как абстракция.
Геополитика - дисциплина политических элит (как актуальных, так и
альтернативных), и вся ее история убедительно доказывает, что ею
занимались исключительно люди, активно участвующие в процессе
управления странами и нациями, либо готовящиеся к этой роли (если
речь шла об альтернативных, оппозиционных идеологических лагерях,
отстраненных от власти в силу исторических условий).
Не претендуя на научную строгость, геополитика на своем уровне

13

Основы геополитики
сама определяет, что обладает для нее ценностью, а что нет. Гуманитарные
и естественнонаучные дисциплины привлекаются только тогда,
когда они не противоречат основным принципам геополитического
метода. Геополитика, в некотором роде, сама отбирает те науки и те
направления в науке, которые представляются ей полезными, оставляя
без внимания все остальное. В современном мире она представляет
собой "краткий справочник властелина", учебник власти, в котором
дается резюме того, что следует учитывать при принятии глобальных
(судьбоносных) решений - таких как заключение союзов, начало войн,
осуществление реформ, структурная перестройка общества, введение
масштабных экономических и политических санкций и т.д.
Геополитика - это наука править.

Глава 2

Теллурократия и талассократия
Главным законом геополитики является утверждение фундаментального
дуализма, отраженного в географическом устройстве планеты и в
исторической типологии цивилизаций. Этот дуализм выражается в
противопоставлении "теллурократии" (сухопутного могущества) и "талассократии"
(морского могущества). Характер такого противостояния
сводится к противопоставлению торговой цивилизации (Карфаген,
Афины) и цивилизации военно-авторитарной (Рим, Спарта). В иных
терминах, дуализм между "демократией" и "идеократией".

Уже изначально данный дуализм имеет качество враждебности, альтернативности
двух его составляющих полюсов, хотя степень может
варьироваться от случая к случаю. Вся история человеческих обществ,
таким образом, рассматривается как состоящая из двух стихий - "водной"
("жидкой", "текучей") и "сухопутной" ("твердой", "постоянной").
"Теллурократия", "сухопутное могущество" связано с фиксированностью
пространства и устойчивостью его качественных ориентаций и
Основы геополитики
характеристик. На цивилизационном уровне это воплощается в оседлости,
в консерватизме, в строгих юридических нормативах, которым
подчиняются крупные объединения людей - рода, племена, народы,
государства, империи. Твердость Суши культурно воплощается в твердости
этики и устойчивости социальных традиций. Сухопутным (особенно
оседлым) народам чужды индивидуализм, дух предпринимательства.
Им свойствены коллективизм и иерархичность.
"Талассократия", "морское могущество" представляет собой тип цивилизации,
основанной на противоположных установках. Этот тип динамичен,
подвижен, склонен к техническому развитию. Его приоритеты
- кочевничество (особенно мореплавание), торговля, дух индивидуального
предпринимательства. Индивидуум как наиболее подвижная
часть коллектива возводится в высшую ценность, при этом этические
и юридические нормы размываются, становятся относительными
и подвижными. Такой тип цивилизации быстро развивается, активно
эволюционирует, легко меняет внешние культурные признаки, сохраняя
неизменной лишь внутреннюю идентичность общей установки.
Большая часть человеческой истории развертывается в ситуации
ограниченного масштаба обеих ориентаций при глобальной доминации
"теллурократии". Элемент Земли (Суша) довлеет над всем ансамблем
цивилизаций, а элемент "Вода" (море, океан) выступает лишь фрагментарно
и спорадически. Дуализм до определенного момента остается
географически локализованным - морские берега, устья и бассейны
рек и т. д. Противостояние развивается в различных зонах планеты
с разной интенсивностью и в разных формах.
Политическая история народов земли демонстрирует постепенный
рост политических форм, становящихся все более масштабными. Так
возникают государства и империи. Этот процесс на геополитическом
уровне означает усиление фактора пространства в человеческой истории.
Характер крупных политических образований - государств и империй
- выражает дуальность стихий более впечатляюще, выходя на
уровень все более и более универсальных цивилизационных типов.
В определенный момент (античный мир) складывается довольно
устойчивая картина, отраженная в "карте Макиндера". Зона теллурократии
устойчиво отождествляется с внутриконтинентальными просторами
Северо-Восточной Евразии (в общих чертах совпадающими с
территориями царской России или СССР). Талассократия все яснее

16

Основная геополитическая модель мира. Heartland-Евразия - географическая ось истории Rimland -
^ереговые пространства. World Island (по Макиндеру) - территории, контролируемые ^еа Power, "морским
Основы геополитики
обозначается как береговые зоны евразийского материка. Средиземноморский
ареал, Атлантический океан и моря, омывающие Евразию с
Юга и Запада.
Так карта мира обретает геополитическую специфику:
1) Внутриконтинентальные пространства становятся "неподвижной платформой",
heartland'OM ("землей сердцевины"), "географической осью истории",
которая устойчиво сохраняет теллурократическую цивилизационную
специфику.
2) "Внутренний или континентальный полумесяц", "береговая зона", rimland
представляют собой пространство интенсивного культурного развития. Здесь
очевидны черты "талассократии". Хотя они уравновешиваются многими "теллурократическими"
тенденциями.
3) "Внешний или островной полумесяц" представляет собой "неизведанные
земли", с которыми возможны только морские коммуникации. Впервые он
дает о себе знать в Карфагене и торговой финикийской цивилизации, воздействовавшей
на "внутренний полумесяц" Европы извне.

Эта геополитическая картина соотношения талассократии и теллурократии
выявляется потенциально к началу христианской эры, после
эпохи Пунических войн. Но окончательно она приобретает смысл в
период становления Англии великой морской державой - в XVII -
XIX веках. Эпоха великих географических открытий, начатая с конца
XV века, повлекла за собой окончательное становление талассократии
самостоятельным планетарным образованием, оторвавшимся от Евразии
и ее берегов и полностью сконцентрировавшимся в англосаксонском
мире (Англия, Америка) и колониях. "Новый Карфаген"
англосаксонского капитализма и индустриализма оформился в нечто
единое и цельное, и с этого времени геополитический дуализм приобрел
уже четко различимые идеологические и политические формы.
Позиционная борьба Англии с континентальными державами -
Австро-венгерской империей, Германией и Россией - была геополитическим
содержанием XVIII-XIX веков (+ вторая половина XX века),
а с середины нашего столетия главным оплотом талассократии
стали США.
В холодной войне 1946 - 1991 годов извечный геополитический
дуализм достиг максимальных пропорций, талассократия отождествилась
с США, а теллурократия - с СССР.
Два глобальных типа цивилизации, культуры, метаидеологии вылились
в законченные геополитические очертания, резюмирующие всю

18

Введение
геополитическую историю противостояния стихий. При этом поразительно,
что этим формам законченного геополитического дуализма на
идеологическом уровне соответствовали две столь же синтетические
реальности - идеология марксизма (социализма) и идеология либерал-капитализма.
В данном случае можно говорить о реализации на практике двух
типов "редукционизма": экономический редукционизм свелся к противопоставлению
идей Смита и идеи Маркса, а геополитический - к
разделению всех секторов планеты на зоны, подконтрольные талассократии
(Новому Карфагену, США) и теллурократии (Новому Риму,
СССР).
Геополитическое видение истории представляет собой модель развития
планетарного дуализма до максимальных пропорций. Суша и
Море распространяют свое изначальное противостояние на весь мир.
Человеческая история есть не что иное, как выражение этой борьбы
и путь к ее абсолютизации.
Таково самое общее выражение главного закона геополитики - закона
дуализма стихий (Суша против Моря).

Глава 3

Геополитическая телеология
До момента окончательной победы США в холодной войне геополитический
дуализм развивался в изначально заданных рамках -
речь шла об обретении талассократией и теллурократией максимального
пространственного, стратегического и силового объема. В виду
наращивания обеими сторонами ядерного потенциала некоторым геополитикам-пессимистам
исход всего этого процесса представлялся катастрофическим,
так как, полностью освоив планету, два могущества
должны были либо перенести противостояние за пределы земли (теория
звездных войн), либо взаимно уничтожить друг друга (ядерный
апокалипсис).
Если характер основного геополитического процесса истории - максимальное
пространственное расширение талассократии и теллурократии
- для этой дисциплины очевиден, то его исход остается под вопросом.
В этом отношении никакого детерминизма нет.
Следовательно, геополитическая телеология, т.е. осмысление цели

20

Введение
истории в геополитических терминах, доходит лишь до момента глобализации
дуализма и здесь останавливается.

Но, тем не менее, на чисто теоретическом уровне можно вычленить
несколько предположительных версий развития событий после того,
как можно будет констатировать победу одной из двух систем - талассократии.
1-й вариант. Победа талассократии полностью отменяет цивилизацию
теллурократии. На планете устанавливается однородный либерально-демократический
порядок. Талассократия абсолютизирует свой архетип
и становится единственной системой организации человеческой
жизни. Этот вариант имеет два преимущества: Во-первых, он логически
непротиворечив, так как в нем можно увидеть закономерное завершение
однонаправленного (в целом) течения геополитической истории
- от полной доминации Суши (традиционный мир) к полной доминации
Моря (современный мир); а во-вторых, именно это происходит
в действительности.
2-й вариант. Победа талассократии оканчивает цикл противостояния
двух цивилизаций, но не распространяет свою модель на весь мир,
а просто завершает геополитическую историю, отменяя ее проблематику.
Подобно тому, как теории постиндустриального общества доказывают
снятость в этом обществе основных противоречий классической
политэкономии (и марксизма), так некоторые мондиалистские теории
утверждают, что в грядущем мире противостояние Суши и Моря
будет вообще снято. Это тоже "конец истории", но только дальнейшее
развитие событий не поддается такому строгому анализу, как в первом
варианте.
Оба этих анализа рассматривают поражение теллурократии как необратимый
и свершившийся факт. Два другие варианта относятся к
этому иначе.
3-й вариант. Поражение теллурократии - явление временное. Евразия
вернется к своей континентальной миссии в новой форме. При
этом будут учтены геополитические факторы, приведшие к катастрофе
континенталистские силы (новый континентальный блок будет иметь
морские границы на Юге и на Западе, т.е. осуществится "доктрина
Монро для Евразии"). В таком случае мир снова вернется к биполярности.
Но уже другого качества и другого уровня.
4-й вариант (являющийся развитием предыдущего). В этом новом

21

противостоянии побеждает теллурократия. Она стремится перенести
свою собственную цивилизационную модель на всю планету и "закрыть
историю" на своем аккорде. Весь мир типологически превратится в
Сушу, и повсюду воцарится "идеократия". Предвкушением такого исхода
были идеи о "Мировой Революции" и планетарном господстве
Третьего Райха.
Так как в наше время роль субъективного и рационального фактора
в развитии исторических процессов как никогда велика, то эти четыре
варианта следует рассматривать не просто как отвлеченную констатацию
вероятного развития геополитического процесса, но и как активные
геополитические позиции, которые могут стать руководством к
действиям глобального масштаба.
Но в данном случае геополитика не может предложить никакой детерминистской
версии. Все здесь сводится только к набору возможностей,
реализация которых будет зависеть от множества факторов, не
укладывающихся больше в рамки чисто геополитического анализа.

Глава 4

Rimland и "зоны-границы"
Вся методология геополитического исследования основана на применении
принципов глобального геополитического дуализма Суши и
Моря к более локальным категориям. При анализе любой ситуации
именно планетарная модель остается главной и основополагающей. Те
соотношения, которые характерны для общей картины, повторяются и
на более частном уровне.
После выделения двух основных принципов талассократии и теллурократии,
следующим важнейшим принципом является rimland, "береговая
зона". Это ключевая категория, лежащая в основе геополитического
исследования.

Rimland представляет собой составное пространство, которое потенциально
несет в себе возможность быть фрагментом либо талассократии,
либо теллурократии. Это наиболее сложный и насыщенный
культурой регион. Влияние морской стихии. Воды, провоцирует в "береговой
зоне" активное и динамическое развитие. Континентальная

23

Основы геополитики
масса давит, заставляя структурализировать энергию. С одной стороны,
rimland переходит в Остров и Корабль. С другой стороны - в Империю
и Дом.
Rimland не сводится, однако, лишь к промежуточной и переходной
среде, в которой протекает противодействие двух импульсов. Это очень
сложная реальность, имеющая самостоятельную логику и в огромной
мере влияющая и на талассократию, и на теллурократию. Это не объект
истории, но его активный субъект. Борьба за rimland талассократии
и теллурократии не есть соперничество за обладание простой стратегической
позицией. Rimland обладает собственной судьбой и собственной
исторической волей, которая, однако, не может разрешиться
вне базового геополитического дуализма. Rimland в значительной степени
свободен в выборе, но не свободен в структуре выбора - так как
кроме талассократического или теллурократического пути третьего
ему не дано.
В связи с таким качеством "внутренний полумесяц" часто вообще
отождествляется с ареалом распространения человеческой цивилизации.
В глубине континента царит консерватизм, вне его пределов -
вызов подвижного хаоса.
"Береговые зоны" самой своей позицией поставлены перед необходимостью
давать ответ на проблему, предложенную географией.
Rimland является пограничной зоной, поясом, полосой. Вместе с
тем - это граница. Такое сочетание подводит к геополитическому определению
границы.
В отличие от границ между государствами, геополитика понимает
этот термин иначе, отправляясь от изначальной модели, в которой первограницей
или архетипом всех границ является конкретное историкогеографическое
и культурное понятие rimland.
Пространственный объем береговых зон является следствием взгляда
на материк извне, "от лица морских пришельцев". Именно для "сил
моря" берег является полосой, простирающейся вглубь суши. Для самого
материка, берег напротив, это предел, линия.
Граница как линия (а именно так она понимается в международном
праве) - это рудимент "сухопутной юриспруденции", унаследованный
современным правом из древнейших традиций. Это взгляд сугубо
сухопутный.
Но взгляд морской, внешний по отношению к материку, видит бере24
Введение
говые территории как потенциальные колонии, как полоски земли, которые
можно оторвать от остальной континентальной массы, превратить
в базу, в стратегическое пространство. При этом береговая зона
никогда не становится до конца "своей"; при необходимости можно
сесть на корабль и уплыть на родину, на "остров". Полосой же берег
становится именно за счет того, что пришельцам с моря небезопасно
углубляться внутрь континента только на определенное расстояние.
Так как геополитика совмещает оба взгляда на пространство - морской
и сухопутный, то в ней rimland понимается как особая реальность,
как граница-полоса, причем ее качественный объем зависит от того,
какой импульс доминирует в данном секторе - сухопутный или морской.
Гигантские и вполне судоходные океанические побережья Индии
и Китая - суть линии, полосы минимального объема. Соответствующие
культуры имеют сухопутную ориентацию, и объем береговых
полос тяготеет к нулю, к тому, чтобы стать просто концом материка. В
Европе и особенно в Средиземноморье береговые зоны суть широкие
полосы, уходящие далеко вглубь материка. Их объем максимален. Но
в обоих случаях речь идет о геополитической границе. Следовательно,
это категория переменная, варьирующаяся, в зависимости от обстоятельств,
от линии до полосы.

Такой подход геополитика проецирует и на анализ более частных
проблем, связанных с границами. Она рассматривает границы между
государствами как "зоны переменного объема". Этот объем - его
сокращение или расширение - зависит от общей континентальной
динамики. В зависимости от нее эти зоны меняют форму и траекторию
в заданных пределах. В понятие "геополитической границы" могут входить
целые государства. Например, английская идея "санитарного кордона"
между Россией и Германией предполагала создание "ничейной"
(полуколониальной и ориентированной на Англию) зоны, состоящей
из прибалтийских и восточноевропейских государств. Континенталистская
политика России и Германии, напротив, тяготела к тому, чтобы
превратить эту зону в линию (Брест-Литовск, Раппало, пакт Риббентроп-Молотов).
Талассократы-атлантисты стремились ее максимально
расширить, создавая искусственные "прокладочные государства"
(etats-tampons).
При этом законченная и совершенная талассократия (Англия, США)
применяет в данном случае двойной стандарт: границы собственных

25

Основы геополитики
Островов талассократы стремятся свести к линии, а береговые зоны
Евразии максимально расширить. Для континенталистской геополитики
логично использовать точно такой же принцип в обратном направлении:
границы Евразии - линии, границы Америки - полосы.
Аналогия с историческим rimland'OM как "колыбелью цивилизации"
показывает важнейшее значение "зон-границ" и в более частных случаях.
Свободные от необходимости нести на себе тяжесть географического
заряда истории "пограничные зоны" сплошь и рядом направляют
свою энергию в культурно-интеллектуальные сферы. И умелое использование
этого "легкого" геополитического потенциала составляет искусство
геополитической стратегии противоборствующих сторон.
При этом именно "морские силы" овладели этим в совершенстве,
так как всегда основывались на принципе максимального и скорейшего
извлечения пользы из колонизированных территорий. Это отличало
их от сухопутных завоевателей, которые после захвата территории сразу
же начинали считать ее своей, а, следовательно, не очень спешили
выжимать из нее все, что можно.

Глава 5

Геополитика как судьба
Законы геополитики чрезвычайно удобны для анализа политической
истории, истории дипломатии и стратегического планирования. Эта
наука имеет множество пересечений с социологией, политологией, этнологией,
военной стратегией, дипломатией, историей религий и т.д.
Косвенно, но подчас очень наглядно, связана она и с экономикой, вплоть
до того, что некоторые геополитики предлагали основать новую науку
- геоэкономику. Во всяком случае, в некоторых аспектах геополитического
метода обращение к экономическим реальностям необходимо.
В настоящий момент - при тяготении всех видов наук к синтезу, к
слиянию, к созданию новых межнаучных макродисциплин и многомерных
моделей - геополитика обнаруживает свое значение как для чисто
теоретических исследований, так и для практических шагов в управлении
сложными цивилизационными процессами - в масштабе планеты
или в масштабе отдельных государств или блоков государств.
Это - наука будущего, основы которой в самом ближайшем времени

27

Основы геополитики
будут преподаваться не только в специальных высших учебных заведениях
учреждениях и академиях, но и в простых школах. С помощью
геополитического анализа легко можно осмыслить целые эпохи исторического
развития стран и народов. При свойственном нашему времени
расширению информационных зон, появление таких простых и
наглядных редукционистских методологий - неизбежно, так как в противном
случае человек рискует окончательно потерять всякие ориентиры
в многообразном и многомерном хаосе потоков разнородных знаний.

Геополитика - бесценное подспорье в вопросах образования. Ее
структура такова, что именно она могла бы стать осевой дисциплиной
на новом этапе развития школы.
Вместе с тем все более очевидна роль геополитики в широкой социальной
сфере. Уровень развития информации, активная вовлеченность
обычного человека в события, разворачивающиеся на всем континенте,
"мондиализация" масс-медиа - все это выдвигает на рервый план
пространственное мышление в геополитических терминах, которое помогает
"сортировать" народы, государства, режимы и религии по единой
упрощенной шкале для того, чтобы смысл даже самых элементарных
теле- или радио-новостей был хотя бы приблизительно понятен. Если
применить простейшую геополитическую сетку - heartland, rimland,
World Island - к любому сообщению относительно международных
событий, сразу же выстраивается некая ясная интерпретационная модель,
не требующая дополнительных узкоспециальных знаний. "Расширение
НАТО на Восток" при таком подходе означает "увеличение
объема rimland в пользу талассократии"; "договор между Германией и
Францией относительно создания особых чисто европейских вооруженных
сил" - "шаг в сторону создания континентальной теллурократической
конструкции"; "конфликт между Ираком и Кувейтом - стремление
континентального государства уничтожить искусственное талассократическое
образование, препятствующее прямому контролю над
береговой зоной" и т.д.
И наконец, о влиянии геополитической методологии на внутреннюю
и внешнюю политику. Если геополитический смысл определенных шагов
политических партий и движений, а также властных структур будет
очевиден, легко соотнести их с системой глобальных интересов, а, следовательно,
расшифровать их далеко идущие цели. Например, интегра28
Введение
ция России с европейскими странами (особенно с Германией) - шаг
теллурократических сил (евразийцев), отсюда автоматически можно прогнозировать
усиление "идеократических" ("социалистических") тенденций
внутри страны. Напротив, сближение Москвы с Вашингтоном означает
подчинение талассократической линии и с неизбежностью влечет
за собой позиционное усиление "рыночников" и т.д. Точно так же в
свете закономерностей внутренней геополитики можно легко интерпретировать
и внутриполитические процессы - сепаратизм народов внутри
России, двухсторонние или многосторонние соглашения различных
административных образований и областей между собой. Каждое событие
в свете геополитики приобретает четкий смысл. Этот геополитический
смысл не может рассматриваться как ultimo ratio события, но в
любом случае он всегда оказывается в высшей степени выразительным
и полезным для анализа и прогнозирования.
Отсутствие сегодня какого бы то ни было учебного пособия по этой
теме подвигло нас на написание и составление этой книги, которая
представляет собой введение в геополитику как науку.
Часть I
ОТЦЫ-ОСНОВАТЕЛИ
ГЕОПОЛИТИКИ

Глава I

Фридрих Ратцель -
Государства как пространственные
организмы
1.1 Образование: немецкая "органицистская шкода"
Фридриха Ратцеля (1844 - 1904) можно считать "отцом" геополитики,
хотя сам он этого термина в своих трудах не использовал. Он писал
о "политической географии". Его главный труд, увидевший свет в
1897 году так и называется "Politische Geographie"
Ратцель окончил Политехнический университет в Карлсруе, где он
слушал курсы геологии, палеоонтологии и зоологии. Завершил он свое
образование в Хайдельберге, где стал учеником профессора Эрнста Гекеля
(который первым употребил термин "экология"). Мировоззрение
Ратцеля было основано на эволюционизме и дарвинизме и окрашено
ярко выраженным интересом к биологии.

Ратцель участвует в войне 1870 года, куда оправляется добровольцем
и получает Железный Крест за храбрость. В политике он постепенно
становится убежденным националистом, а в 1890 году вступает
2 Заказ 2801 33
.Основы геополитики
в "Пангерманистскую лигу" Карла Петерса. Он много путешествует
по Европе и Америке и добавляет к своим научным интересам исследования
по этнологии. Он становится преподавателем географии в техническом
институте Мюнхена, а в 1886 переходит на аналогичную кафедру
в Лейпциге.
В 1876 году Ратцель защищает диссертацию об "Эмиграции в Китае",
ав 1882 в Штуттгарте выходит его фундаментальный труд "Антропогеография"
("Antropogeographie"), в котором он формулирует свои
основные идеи: связь эволюции народов и демографии с географическими
данными, влияние рельефа местности на культурное и политическое
становление народов и т.д.
Но самой основной его книгой была "Политическая география".
1.2 Государства как живые организмы
В этой работе Ратцель показывает, что почва является основополагающей,
неизменной данностью, вокруг которой вращаются интересы
народов. Движение истории предопределено почвой и территорией. Далее
следует эволюционистский вывод о том, что "государство является
живым организмом", но организмом "укорененным в почве". Государство
складывается из территориального рельефа и масштаба и из их осмысления
народом. Таким образом, в Государстве отражается объективная
географическая данность и субъективное общенациональное осмысление
этой данности, выраженное в политике. "Нормальным" Государством
Ратцель считает такое, которое наиболее органично сочетает географические,
демографические и этнокультурные параметры нации.
Он пишет:
"Государства на всех стадиях своего развития рассматриваются как организмы,
которые с необходимостью сохраняют связь со своей почвой и поэтому
должны изучаться с географической точки зрения. Как показывают
этнография и история, государства развиваются на пространственной базе,
все более и более сопрягаясь и сливаясь с ней, извлекая из нее все больше
и больше энергии. Таким образом, государства оказываются пространственными
явлениями, управляемыми и оживляемыми этим пространством; и описывать,
сравнивать, измерять их должна география. Государства вписываются
в серию явлений экспансии Жизни, являясь высшей точкой этих явлений"
("Политическая география""*).

34

Классики геополитики
Из такого "органицистского" подхода ясно видно, что пространственная
экспансия государства понимается Ратцелем как естественный живой
процесс, подобный росту живых организмов.
"Органический" подход Ратцеля сказывается и в отношении к самому
пространству (Raum). Это "пространство" переходит из количественной
материальной категории в новое качество, становясь "жизненной
сферой", "жизненным пространством" (Lebensraum). некоей
"геобиосредой". Отсюда вытекают два других важных термина Ратцеля
"пространственный смысл" (Raumsinn) и "жизненная энергия"
(Lebensenergie). Эти термины близки друг к другу и обозначают некое
особое качество, присущее географическим системам и предопределяющее
их политическое оформление в истории народов и государств.
Все эти тезисы являются основополагающими принципами геополитики,
в той форме, в которой она разовьется несколько позднее у
последователей Ратцеля. Более того, отношение к государству как к
"живому пространственному, укорененному в почве организму" есть
главная мысль и ось геополитической методики. Такой подход ориентирован
на синтетическое исследование всего комплекса явлений, независимо
от того, принадлежат ли они человеческой или нечеловеческой
сфере. Пространство как конкретное выражение природы, окружающей
среды, рассматривается как непрерывное жизненное тело этноса,
это пространство населяющего. Структура материала сама диктует
пропорции конечного произведения искусств.

В этом смысле Ратцель является прямым наследником всей школы
немецкой "органической" социологии, наиболее ярким представителем
которой был Фердинанд Теннис.
1.3. Raum - политическая организация почвы
Какими Ратцель видел соотношения этноса и пространства видно
из следующего фрагмента "Политической географии":
"Государство складывается как организм, привязанный к определенной части
поверхности земли, а его характеристики развиваются из характеристик
народа и почвы. Наиболее важными характеристиками являются размеры,
местоположение и границы. Далее следует типы почвы вместе с растительностью,
ирригация и, наконец, соотношения с остальными конгломератами
земной поверхности, и в первую очередь, с прилегающими морями и незасе35
Основы геополитики
ленными землями, которые, на первый взгляд, не представляют особого политического
интереса. Совокупность всех этих характеристик составляют
страну (das Land). Но когда говорят о "нашей стране", к этому добавляется
все то, что человек создал, и все связанные с землей воспоминания. Так
изначально чисто географическое понятие превращается в духовную и эмоциональную
связь жителей страны и их истории.
Государство является организмом не только потому, что оно артикулирует
жизнь народа на неподвижной почве, но потому что эта связь взаимоукрепляется,
становясь чем-то единым, немыслимым без одного из двух составляющих.
Необитаемые пространства, неспособное вскормить Государство,
это историческое поле под паром. Обитаемое пространство, напротив, способствует
развитию государства, особенно, если это пространство окружено
естественными границами. Если народ чувствует себя на своей территории
естественно, он постоянно будет воспроизводить одни и те же характеристики,
которые, происходя из почвы, будут вписаны в него.'""
1.4 Закон экспансии
 Отношение к государству как к живому организму предполагало
отказ от концепции "нерушимости границ". Государство рождается.
растет, умирает, подобно живому существу. Следовательно, его пространственное
расширение и сжатие являются естественными процессами,
связанными с его внутренним жизненным циклом. Ратцель в своей
книге "О законах пространственного роста Государств" (1901) выделил
семь законов экспансии'.
1) Протяженность Государств увеличивается по мере развития их культуры,
2) Пространственный рост Государства сопровождается иными проявлениями
его развития: в сферах идеологии, производства, коммерческой деятельности,
мощного "притягательного излучения", прозелитизма.
3) Государство расширяется, поглощая и абсорбируя политические единицы
меньшей значимости.
4) Граница - это орган, расположенный на периферии Государства (понятого
как организм).
5) Осуществляя свою пространственную экспансию. Государство стремится
охватить важнейшие для его развития регионы: побережья, бассейны
рек, долины и вообще все богатые территории.
6) Изначальный импульс экспансии приходит извне, так как Государство
провоцируется на расширение государством (или территорией) с явно низшей
цивилизацией.

36

Классики геополитики
7) Общая тенденция к ассимиляции или абсорбции более слабых наций подталкивает
к еще большему увеличению территорий в движении, которое
подпитывает само себя."'
Неудивительно, что многие критики упрекали Ратцеля в том, что он
написал "Катехизис для империалистов". При этом сам Ратцель отнюдь
не стремился любыми путями оправдать немецкий империализм,
хотя и не скрывал, что придерживался националистических убеждений.

Для него было важно создать концептуальный инструмент для
адекватного осознания истории государств и народов в их отношении
с пространством. На практике же он стремился пробудить "Raumsinn"
("чувство пространства") у вождей Германии, для которых чаще всего
географические данные сухой академической науки представлялись чистой
абстракцией.
1.5 Weltmacht и море
На Ратцеля в значительной степени повлияло знакомство с Северной
Америкой, которую он хорошо изучил и которой посвятил две книги:
"Карты североамериканских городов и цивилизации" (1874) и "Соединенные
Штаты Северной Америки" (1878 - 1880). Он заметил,
что "чувство пространства" у американцев развито в высшей степени,
так как они были поставлены перед задачей освоения "пустых" пространств,
имея за плечами значительный "политико-географический"
опыт европейской истории. Следовательно, американцы осмысленно
осуществляли то, к чему Старый Свет приходил интуитивно и постепенно.
Так у Ратцеля мы сталкиваемся с первыми формулировками
другой важней геополитической концепции - концепции "мировой
державы" (Weltmacht). Ратцель заметил, что у больших стран в их
развитии есть тенденция к максимальной географической экспансии,
выходящей постепенно на планетарный уровень.
Следовательно, рано или поздно географическое развитие должно
подойти к своей континентальной фазе.
Применяя этот принцип, выведенный из американского опыта политического
и стратегического объединения континентальных пространств,
к Германии, Ратцель предрекал ей судьбу континентальной
державы.

37

Основы геополитики
Предвосхитил он и другую важнейшую тему геополитики - значение
моря для развития цивилизации. В своей книге "Море, источник
могущества народов" ( 1900)^ он указал на необходимость каждой мощной
державы особенно развивать свои военно-морские силы, так как
этого требует планетарный масштаб полноценной экспансии. То, что
некоторые народы и государства (Англия, Испания. Голландия и т.д.)
осуществляли спонтанно, сухопутные державы (Ратцель, естественно.
имел в виду Германию) должны делать осмысленно: развитие флота
является необходимым условием для приближения к статусу "мировой
державы" (Weltmacht).
Море и "мировая держава" у Ратцеля уже связаны, хотя лишь у
позднейших геополитиков (Мэхэн, Макиндер, Хаусхофер, особенно
Шмитт) эта тема приобретет законченность и центральность.
Труды Ратцеля являются необходимой базой для всех геополитических
исследований. В свернутом виде в его работах содержатся практически
все основные тезисы, которые лягут в основу этой науки. На
книгах Ратцеля основывали свои концепции швед Челлен и немец Хаусхофер.
Его идеи учитывали француз Видаль де ля Блаш, англичанин
Макиндер, американец Мэхэн и русские евразийцы (П.Савицкий, Л.Гумилев
и т.д.).
Надо заметить, что политические симпатии Ратцеля не случайны.
Практически все геополитики были отмечены ярко выраженным национальным
чувством, независимо от того, облекалось ли оно в демократические
(англосаксонские геополитики Макиндер, Мэхэн) или
"идеократические" (Хаусхофер, Шмитт. евразийцы) формы.

Глава 2

Рудольф Челлен и Фридрих Науманн
"Средняя Европа"
2.1 Дефиниция новой науки
Швед Рудольф Челлен (1864 - 1922) был первым, кто употребил
понятие "геополитика".
Челлен был профессором истории и политических наук в университетах
Уппсалы и Гетеборга. Кроме того, он активно участвовал в политике,
являлся членом парламента, отличаясь подчеркнутой германофильской
ориентацией. Челлен не был профессиональным географом
и рассматривал геополитику, основы которой он развил, отталкиваясь
от работ Ратцеля (он считал его своим учителем), как часть политологии.

Геополитику Челлен определил следующим образом:
"Это - наука о Государстве как географическом организме, воплощенном в
пространстве""*.

39

Основы геопрлитики
Помимо "геополитики" Челлен предложил еще 4 неологизма, которые,
по его мнению, должны были составить основные разделы политической
науки:
- экополитика ("изучение Государства как экономической силы");
- демополитика ("исследование динамических импульсов, передаваемых
народом Государству"; аналог "Антропогеографии" Ратцеля);
- социополитика ("изучение социального аспекта Государства");
- кратополитика ("изучение форм правления и власти в соотношении с
проблемами права и социально-экономическими факторами")"*.
Но все эти дисциплины, которые Челлен развивал параллельно геополитике,
не получили широкого признания, тогда как термин "геополитика"
устойчиво утвердился в самых различных кругах.
2.2 Государство как форма жизни и интересы Германии
В своем основном труде "Государство как форма жизни" (1916)^
Челлен развил постулаты, заложенные в труде Ратцеля. Челлен, как и
Ратцель, считал себя последователем немецкого "органицизма", отвергающего
механицистский подход к государству и обществу. Отказ от
строгого деления предметов изучения на "неодушевленные объекты"
(фон) и "человеческие субъекты" (деятели) является отличительной
чертой большинства геополитиков. В этом смысле показательно
само название основного труда Челлена.
Челлен развил геополитические принципы Ратцеля применительно
к конкретной исторической ситуации в современной ему Европе.
Он довел до логического конца идеи Ратцеля о "континентальном
государстве" применительно к Германии. И показал, что в контексте
Европы Германия является тем пространством, которое обладает осевым
динамизмом и которое призвано структурировать вокруг себя остальные
европейские державы. Первую мировую войну Челлен интерпретировал
как естественный геополитический конфликт, возникший
между динамической экспансией Германии ("страны Оси") и противодействующими
ей периферийными европейскими (и внеевропейскими)
государствами (Антанта). Различие в геополитической динамике роста
- нисходящей для Франции и Англии и восходящей для Германии

40

Классики геополитики
- предопределили основной расклад сил. При этом, с его точки зрения,
геополитическое отождествление Германии с Европой неизбежно
и неотвратимо, несмотря на временное поражение в Первой мировой
войне.
Челлен закрепил намеченную Ратцелем геополитическую максиму
- интересы Германии (= интересы Европы) противоположны интересам
западноевропейских держав (особенно Франции и Англии). Но Германия
государство "юное", а немцы - "юный народ". (Эта идея "юных
народов", которыми считались русские и немцы, восходит к Ф.Достоевскому,
не раз цитируемому Челленом.) "Юные" немцы, вдохновленные
"среднеевропейским пространством", должны двигаться к континентальному
государству планетарного масштаба за счет территорий,
контролируемых "старыми народами" - французами и англичанами.
При этом идеологический аспект геополитического противостояния
считался Челленом второстепенным.
2.3 К концепции Средней Европы
Хотя Челлен сам был шведом и настаивал на сближении шведской
политики с германской, его геополитические представления о самостоятельном
интегрирующем значении германского пространства точно
совпадают с теорией "Средней Европы" (Mitteleuropa), развитой
Фридрихом Науманном.

В своей книге "Mitteleuropa" (1915)"' Науманн дал геополитический
диагноз, тождественный концепции Рудольфа Челлена. С его точки
зрения, для того, чтобы выдержать конкуренцию с такими организованными
геополитическими образованиями как Англия (и ее колонии),
США и Россия, народы, населяющие Центральную Европу должны объединиться
и организовать новое интегрированное политико-экономическое
пространство. Осью такого пространства будут, естественно,
немцы.
Mitteleuropa в отличие от чистых "пангерманистских" проектов была
уже не национальным, но сугубо геополитическим понятием, в котором
основное значение уделялось не этническому единству, а общности
географической судьбы. Проект Науманна подразумевал интеграцию
Германии, Австрии, придунайских государств и, в далекой перспективе,
Франции.

41

Основы геополитики
Геополитический проект подтверждался и культурными параллелями.
Сама Германия как органическое образование отождествлялась с
духовным понятием "Mittellage". "срединное положение". Это еще в
1818 году сформулировал Арндт: "Бог поместил нас в центре Европы;
мы (немцы) - сердце нашей части света".
Через Челлена и Науманна "континентальные" идеи Ратцеля постепенно
приобретали осязаемые черты.

Глава 3

Хэлфорд Макиндер
"Географическая ось истории"
3.1 Ученый и политик
Сэр Хэлфорд Дж. Макиндер (1861 - 1947) ярчайшая фигура среди
геополитиков.
Получивший географическое образование, он преподавал в Оксфорде
начиная с 1887 года, пока не был назначен директором Лондонской
Экономической Школы. С 1910 по 1922 он был членом палаты общин,
а в промежутке (1919 - 1920) британским посланником в Южной
России.
Макиндер известен своим высоким положением в мире английской
политики, на международные ориентации которой он весьма значительно
повлиял, а также тем, что ему принадлежит самая смелая и
революционная схема интерпретации политической истории мира.
На примере Макиндера ярче всего проявляется типичный парадокс,
свойственный геополитике как дисциплине. Идеи Макиндера не были

43

Основы геополитики
приняты научным сообществом, несмотря на его высокое положение
не только в политике, но и в самой научной среде. Даже тот факт, что
почти полвека он активно и успешно участвовал в созидании английской
стратегии в международных вопросах на основании своей интерпретации
политической и географической истории мира, не могло заставить
скептиков признать ценность и эффективность геополитики
как дисциплины.
3.2 Географическая ось истории
Первым и самым ярким выступлением Макиндера был его доклад
"Географическая ось истории"^, опубликованный в 1904 году в "Географическом
журнале". В нем он изложил основу своего видения истории
и географии, развитого в дальнейших трудах. Этот текст Макиндера
можно считать главным геополитическим текстом в истории этой
дисциплины, так как в нем не только обобщаются все предыдущие линии
развития "политической географии", но формулируется, основной
закон данной науки.
Макиндер утверждает, что для Государства самым выгодным географическим
положением было бы срединное, центральное положение.

Центральность - понятие относительное, и в каждом конкретном
географическом контексте она может варьироваться. Но с планетарной
точки зрения, в центре мира лежит Евразийский континент,
а в его центре - "сердце мира" или "heartland". Heartland -
это сосредоточие континентальных масс Евразии. Это наиболее благоприятный
географический плацдарм для контроля надо всем миром.
Heartland является ключевой территорией в более общем контексте
- в пределах Мирового Острова ( World Island). В Мировой Остров
Макиндер включает три континента - Азию, Африку и Европу.
Таким образом, Макиндер иерархизирует планетарное пространство
через систему концентрических кругов. В самом центре - "географическая
ось истории" или "осевой ареал" (pivot area). Это геополитическое
понятие географически тождественно России. Та же
"осевая" реальность называется heartland, "земля сердцевины".

44

2 версии геополитического деления Heartland'a.
1) Базовая. Впервые использована Макиндером в 1905 году
("Географическая ось истории").
2) Пересмотренная. Предложена тем же Макиндером в 1943
году. Разница заключается в вопросе о Lenaland, сибирских
территориях, лежащих к Востоку от Енисея.
Основы геополитики
Далее идет" внутренний или окраинный полумесяц (inner or
marginal crescent)". Это - пояс, совпадающий с береговыми пространствами
евразийского континента. Согласно Макиндеру, "внутренний
полумесяц" представляет собой зону наиболее интенсивного
развития цивилизации. Это соответствует исторической гипотезе о
том, что цивилизация возникла изначально на берегах рек или морей,
т.н. "потамической теории". Надо заметить, что последняя теория
является существенным моментом всех геополитических конструкций.
Пересечение водного и сухопутного пространств является ключевым
фактором истории народов и государств. Эта тема в дальнейшем специально
будет развита у Шмитта и Спикмэна. однако, первым вывел
эту геополитическую формулу именно Макиндер.
Далее идет более внешний круг: "внешний или островной полумесяц"
(outer or insular crescent). Это зона целиком внешняя (географически
и культурно) относительно материковой массы Мирового Острова
(World Island).
Макиндер считает, что весь ход истории детерминирован следующими
процессами. Из центра heartland'a на его периферию оказывается
постоянное давление т.н. "разбойников суши". Особенно ярко и
наглядно это отразилось в монгольских завоеваниях. Но им предшествовали
скифы, гунны, аланы и т.д. Цивилизации, проистекающие из
"географической оси истории", из самых внутренних пространств
heartland'a имеют, по мнению Макиндера, "авторитарный", "иерархический",
"недемократический" и "неторговый характер". В древнем мире
он воплощен в обществе, подобном дорийской Спарте или Древнему
Риму.
Извне, из регионов "островного полумесяца", на Мировой Остров
осуществляется давление т.н. "разбойников моря" или "островных жителей".
Это - колониальные экспедиции, проистекающие из внеевразийского
центра, стремящиеся уравновесить сухопутные импульсы, проистекающие
из внутренних пределов континента. Для цивилизации
"внешнего полумесяца" характерны "торговый" характер и "демократические
формы" политики. В древности таким характером отличались
Афинское государство или Карфаген.
Между этими двумя полярными цивилизационно-географическими
импульсами находится зона "внутреннего полумесяца", которая, будучи
двойственной и постоянно испытывая на себе противоположные

46

Классики геополитики

культурные влияния, была наиболее подвижной и стала благодаря этому
местом приоритетного развития цивилизации.
История, по Макиндеру, географически вращается вокруг континентальной
оси. Эта история яснее всего ощущается именно в пространстве
"внутреннего полумесяца", тогда как в heartland'e царит "застывший"
архаизм, а во "внешнем полумесяце" - некий цивилизационный
хаос.
3.3 Ключевая позиция России
Сам Макиндер отождествлял свои интересы с интересами
англосаксонского островного мира. т.е. с позицией "внешнего полумесяца".
В такой ситуации основа геополитической ориентации "островного
мира" ему виделась в максимальном ослаблении heartland'a и в
предельно возможном расширении влияния "внешнего полумесяца" на
"полумесяц внутренний". Макиндер подчеркивал стратегический приоритет
"географической оси истории" во всей мировой политике и так
сформулировал важнейший геополитический закон:
"Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над heartland'OM;
тот, кто доминирует над heartland'OM, доминирует над Мировым Островом;
тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над миром." ("Демократические
идеалы и реальность")"'"'
На политическом уровне это означало признание ведущей роли России
в стратегическом смысле. Макиндер писал:
"Россия занимает в целом мире столь же центральную стратегически позицию,
как Германия в отношении Европы. Она может осуществлять нападения
во все стороны и подвергаться им со всех сторон, кроме севера. Полное
развитие ее железнодорожных возможностей - дело времени." ("Географическая
ось истории")""
Исходя из этого Макиндер считал, что главной задачей англосаксонской
геополитики является недопущение образования стратегического
континентального союза вокруг "географической оси истории" (России).
Следовательно, стратегия сил "внешнего полумесяца" состоит
в том, чтобы оторвать максимальное количество береговых про47
Основы геополитики
странств от heartland'a и поставить их под влияние "островной цивилизации".
"Смещение равновесия сил в сторону "осевого государства" (России - А.Д.),
сопровождающееся его экспансией на периферийные пространства Евразии,
позволит использовать огромные континентальные ресурсы для создания
мощного морского флота: так недалеко и до мировой империи. Это станет
возможным, если Россия объединится с Германией. Угроза такого развития
заставит Францию войти в союз с заморскими державами, и Франция,
Италия, Египет, Индия и Корея станут береговыми базами, куда причалят
флотилии внешних держав, чтобы распылить силы "осевого ареала" по
всем направлениям и помешать им сконцентрировать все их усилия на создании
мощного военного флота." ("Географическая ось истории")*'"
Самое интересное, что Макиндер не просто строил теоретические гипотезы,
но активно участвовал в организации международной поддержки
Антанты "белому движению", которое он считал атлантистской тенденцией,
направленной на ослабление мощи прогермански настроенных
евразийцев-большевиков. Он лично консультировал вождей белого
дела, стараясь добиться максимальной поддержки от правительства
Англии. Казалось, он пророчески предвидел не только Брестский мир,
но и пакт Риббентроп-Молотов...
В 1919 году в книге "Демократические идеалы и реальность" он
писал: "Что станет с силами моря, если однажды великий континент
политически объединится, чтобы стать основой непобедимой
армады?"^
Нетрудно понять, что именно Макиндер заложил в англосаксонскую
геополитику, ставшую через полвека геополитикой США и Северо-Атлантического
Союза, основную тенденцию: любыми способами
препятствовать самой возможности создания евразийского блока, созданию
стратегического союза России и Германии, геополитическому
усилению heartland'a и его экспансии. Устойчивая русофобия Запада в
XX веке имеет не столько идеологический, сколько геополитический
характер. Хотя, учитывая выделенную Макиндером связь между цивилизационным
типом и геополитическим характером тех или иных
сил, можно получить формулу, по которой геополитические термины
легко переводятся в термины идеологические.

"Внешний полумесяц" - либеральная демократия; "географическая

48

Классики геополитики
ось истории" - недемократический авторитаризм; "внутренний полумесяц"
- промежуточная модель, сочетание обоих идеологических систем.
Макиндер участвовал в подготовке Версальского договора, основная
геополитическая идея которого отражает сущность воззрений Макиндера.
Этот договор был составлен так, чтобы закрепить за Западной
Европой характер береговой базы для морских сил (англосаксонский
мир). Вместе с тем он предусматривал создание лимитрофных государств,
которые бы разделяли германцев и славян, всячески препятствуя
заключению между ними континентального стратегического альянса,
столь опасного для "островных держав" и, соответственно, "демократии".
Очень важно проследить эволюцию географических пределов
heartland в трудах Макиндера. Если в 1904 и 1919 годах (соответственно,
в статье "Географическая ось истории" и в книге "Демократические
идеалы и реальность") очертания heartland'a совпадали в общих
чертах с границами Российской Империи, а позже СССР. то в 1943
году в тексте "Круглая планета и завоевание мира""^ он пересмотрел
свои прежние взгляды и изъял из heartland'a советские территории
Восточной Сибири, расположенные за Енисеем. Он назвал эту малозаселенную
советскую территорию "Россией Lenaland" по названию реки
Лена.
"Россия Lenaland'a имеет 9 миллионов жителей, 5 из которых проживают
вдоль трансконтинентальной железной дороги от Иркутска до Владивостока.
На остальных территориях проживает менее одного человека на 8 квадратных
километров. Природные богатства этой земли - древесина, минералы
и т.д. - практически нетронуты." ("Круглая планета и завоевание миpa")(i5)
Выведение т.н. Lenaland из географических границ heartland'a означало
возможность рассмотрения этой территории как зоны "внутреннего
полумесяца", т.е. как берегового пространства, могущего быть использованным
"островными" державами для борьбы против "географической
оси истории". Макиндер, активно участвовавший в организации
интервенции Антанты и "белом движении", видимо, посчитал исторический
прецедент Колчака, сопротивлявшегося евразийскому центру,
достаточным основанием для рассмотрения подконтрольных ему территорий
в качестве потенциальной "береговой зоны".
Основы геополитики
3.4 Три геополитических периода
Макиндер делит всю геополитическую историю мира на три эта1)
Доколумбова эпоха. В ней народы, принадлежащие периферии Мирового
Острова, например, римляне, живут под постоянной угрозой завоевания
со стороны сил "сердечной земли". Для римлян это были германцы, гунны,
аланы, парфяне и т.д. Для средневековой ойкумены - золотая орда.
2) Колумбова эпоха. В этот период представители "внутреннего полумесяца"
(береговых зон) отправляются на завоевание неизвестных территорий
планеты, не встречая нигде серьезного сопротивления.
3) Постколумбива эпоха. Незавоеванных земель больше не существует.
Динамические пульсации цивилизаций обречены на столкновение, увлекая
народы земли во вселенскую гражданскую войну.
Эта периодизация Макиндера с соответствующими геополитическими
трансформациями подводит нас вплотную к новейшим тенденциям в
геополитике, которые мы рассмотрим в другой части книги.

Глава 4

Альфред Мэхэн -
"Морское могущество"
4.1 Sea Power
Американец Альфред Мэхэн (1840 - 1914), в отличие от Ратцеля,
Челлена и Макиндера, был не ученым, но военным. Он не пользовался
термином "геополитика", но методика его анализа и основные выводы
точно соответствуют сугубо геополитическому подходу.

Офицер американских Union Navy, он преподавал с 1885 года Историю
военного флота в "Naval War College" в Нью-Порте (Роуд-Айленд). В
1890 году он опубликовал свою первую книгу, ставшую почти сразу же
классическим текстом по военной стратегии. "Морские силы в истории
(1660 - 1783)"*'". Далее следуют с небольшим промежутком другие работы:
"Влияние Морской Силы на Французскую Революцию и Империю
(1793 - 1812)" *'^, "Заинтересованность Америки в Морской Силе в настоящем
и в будущем"*'^, "Проблема Азии и ее воздействие на международную
политику"T и "Морская Сила и ее отношение к войне""'*.

51

Основы геополитики
Практически все книги были посвящены одной теме - теме "Морской
Силы", "Sea Power". Имя Мэхэна стало синонимично этому термину.
Мэхэн был не только теоретиком военной стратегии, но активно
участвовал в политике. В частности, он оказал сильное влияние на
таких политиков, как Генри Кэбот Лодж и Теодор Рузвельт. Более
того, если ретроспективно посмотреть на американскую военную стратегию
на всем протяжении XX века, то мы увидим, что она строится в
прямом соответствии с идеями Мэхэна. Причем, если в Первой мировой
войне эта стратегия не принесла США ощутимого успеха, то во
Второй мировой войне эффект был значительным, а победа в холодной
войне с СССР окончательно закрепила успех стратегии "Морской Силы".
4.2 Морская цивилизация = торговая цивилизация
Для Мэхэна главным инструментом политики является торговля.
Военные действия должны лишь обеспечивать наиболее благоприятные
условия для создания планетарной торговой цивилизации. Мэхэн
рассматривает экономический цикл в трех моментах:
1) производство (обмен товаров и услуг через водные пути)
2) навигация (которая реализует этот обмен)
3) колонии (которые производят циркуляцию товарообмена на мировом уровне)*"'.
Мэхэн считает, что анализировать позицию и геополитический статус
государства следует на основании 6 критериев.
1. Географическое положение Государства, его открытость морям, возможность
морских коммуникаций с другими странами. Протяженность сухопутных
границ, способность контролировать стратегически важные регионы.
Способность угрожать своим флотом территории противника.
2. "Физическая конфигурация" Государства, т.е. конфигурация морских побережий
и количество портов, на них расположенных. От этого зависит
процветание торговли и стратегическая защищенность.
3. Протяженность территории. Она равна протяженности береговой линии.
4. Статистическое количество населения. Оно важно для оценки способно52
I. Первый этап становления США Мировой Державой. Реализация
"доктрины Монро". Меридианальная экспансия.
2. Второй этап становления США Мировой державой.
Широтная экспансия. Талассократический империализм.
Окружение Евразии с Востока, Запада и Юга.
Основы геополитики
сти Государства строить корабли и их обслуживать.
5. Национальный характер. Способность народа к занятию торговлей, так
как морское могущество основывается на мирной и широкой торговле.
6. Политический характер правления. От этого зависит переориентация лучших
природных и человеческих ресурсов на созидание мощной морской силы."^

Уже из этого перечисления видно, что'Мэхэн строит свою геополитическую
теорию исходя исключительно из "Морской Силы" и ее интересов.
Для Мэхэна образцом Морской Силы был древний Карфаген, а
ближе к нам исторически - Англия XVII и XIX веков.
Понятие "Морское Могущество" основывается для него на свободе
"морской торговли", а военно-морской флот служит лишь гарантом
обеспечения этой торговли. Мэхэн идет и еще дальше, считая
"Морскую Силу" особым типом цивилизации (предвосхищая идеи
Карла Шмитта) - наилучшим и наибо.яее эффективным, а потому предназначенным
к мировому господству.
4.3 Покорение мира США - manifest destiny
Идеи Мэхэна были восприняты во всем мире и повлияли на многих
европейских стратегов. Даже сухопутная и континентальная Германия
- в лице адмирала Тирпица - приняла на свой счет тезисы Мэхэна
и стала активно развивать свой флот. В 1940 и в 1941 году две
книги Мэхэна были изданы и в СССР.
Но предназначались они в первую очередь Америке и американцам.
Мэхэн был горячим сторонником доктрины президента Монро (1758
- 1831), который в 1823 году декларировал принцип взаимного невмешательства
стран Америки и Европы, а также поставил рост могущества
США в зависимость от территориальной экспансии на близлежащие
территории. Мэхэн считал, что у Америки "морская судьба", и
что эта "Manifest Destiny" ("Проявленная Судьба")"^ заключается на
первом этапе в стратегической интеграции всего американского континента,
а потом и в установлении мирового господства.
Надо отдать должное почти пророческому видению Мэхэна. В его
время США еще не вышли в разряд передовых мировых держав, и более
того, не был очевиден даже их "морской цивилизационный тип".
Еще в 1905 году Макиндер в статье "Географическая ось истории" от54
Стратегия "анаконды". Серым цветом выделены страны евразийского материка, находящиеся под
стратегическим контролем атлантизма. Связать между собой этот береговой пояс (доктрина
Linkage) и расширить его границы - основная задача американской внешней политики. Стрелки
показывают вектора геополитического давления атлантизма.
Основы геополитики
носил США к "сухопутным державам", входящим в состав "внешнего
полумесяца" лишь как полуколониальное стратегическое продолжение
морской Англии. Макиндер писал:
"Только что восточной державой стали США. На баланс сил в Европе они
влияют не непосредственно, а через Россию""^.
Но уже за 10 лет до появления текста Макиндера адмирал Мэхэн предсказывал
именно Америке планетарную судьбу, становление ведущей
морской державой, прямо влияющей на судьбы мира.
В книге "Заинтересованность Америки в Морской Силе" Мэхэн утверждал,
что для того, чтобы Америка стала мировой державой, она
должна выполнить следующие пункты:
1) активно сотрудничать с британской морской державой;
2) препятствовать германским морским претензиям;
3) бдительно следить за экспансией Японии в Тихом океане и противодействовать
ей;
4) координировать вместе с европейцами совместные действия против народов
Азии'"'.
Мэхэн видел судьбу США в том, чтобы не пассивно соучаствовать в
общем контексте периферийных государств "внешнего полумесяца",
но в том, чтобы занять ведущую позицию в экономическом, стратегическом
и даже идеологическом отношениях.
Независимо от Макиндера Мэхэн пришел к тем же выводам относительно
главной опасности для "морской цивилизации". Этой опасностью
является континентальные государства Евразии - в первую очередь,
Россия и Китай, а во вторую - Германия. Борьба с Россией, с
этой "непрерывной континентальной массой Русской Империи, протянувшейся
от западной Малой Азии до японского меридиана на Востоке",
была для Морской Силы главной долговременной стратегической
задачей.

Мэхэн перенес на планетарный уровень принцип "анаконды", примененный
американским генералом Мак-Клелланом в
североамериканской гражданской войне 1861 - 1865 годов. Этот принцип
заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по
береговым линиям, что приводит постепенно к стратегическому исто56
Классики геополитики
щению противника. Так как Мэхэн считал, что мощь государства определяется
его потенциями становления Морской Силой, то в случае
противостояния стратегической задачей номер один является недопущение
этого становления в лагере противника. Следовательно, задачей
исторического противостояния Америки является усиление своих
позиций по 6 основным пунктам (перечисленным выше) и ослабление
противника по тем же пунктам. Свои береговые просторы должны быть
под контролем, а соответствующие зоны противника нужно стараться
любыми способами оторвать от континентальной массы. И далее: так
как доктрина Монро (в ее части территориальной интеграции) усиливает
мощь государства, то не следует допускать создания аналогичных
интеграционных образований у противника. Напротив, противника или
соперника - в случае Мэхэна, евразийские державы (Россия, Китай,
Германия) - следует удушать в кольцах "анаконды" континентальную
массу, сдавливая ее за счет выведенных из под ее контроля береговых
зон и перекрывая по возможности выходы к морским пространствам.
В Первой мировой войне эта стратегия реализовалась в поддержке
Антанты белому движению по периферии Евразии (как ответ на заключение
большевиками мира с Германией), во Второй мировой войне
она также была обращена против Средней Европы, и в частности, через
военно-морские операции против стран Оси и Японии. Но особенно
четко она видна в эпоху холодной войны, когда противостояние
США и СССР достигло тех глобальных, планетарных пропорций, с которыми
на теоретическом уровне геополитики оперировали уже начиная
с конца XIX века.
Фактически, основные линии стратегии НАТО, а также других блоков,
направленных на сдерживание СССР (концепция "сдерживания"
тождественна стратегической и геополитической концепции "анаконды")
- ASEAN, ANZUS, CENTO - являются прямым развитием основных
тезисов адмирала Мэхэна, которого на этом основании вполне
можно назвать интеллектуальным отцом всего современного атлантизма.

Глава 5

Видаль де ля Блаш -
"Франция против Германии"
5.1 Картина географии Франции
Видаль де ля Блаш (1845 - 1918) считается основателем французской
географической школы. Профессиональный географ, он был увлечен
"политической географией" Ратцеля и строил свои теории, основываясь
на этом источнике, хотя многие аспекты немецкой геополитической
школы он жестко критиковал.
В своей книге "Картина географии Франции" (1903) он обращается
к теории почвы, столь важной для немецких геополитиков:
"Отношения между почвой и человеком во Франции отмечены оригинальным
характером древности, непрерывности (...). В нашей стране часто можно наблюдать,
что люди живут в одних и тех же местах с незапамятных времен.
Источники, кальциевые скалы изначально привлекали людей как удобные места
для проживания и защиты. У нас человек - верный ученик почвы. Изучение
почвы поможет выяснить характер, нравы и предпочтения населения."""

58

Классики геополитики
Но, несмотря на такое - вполне немецкое - отношение к географическому
фактору и его влиянию на культуру. Видаль де ля Блаш считал,
что Ратцель и его последователи явно переоценивают сугубо природный
фактор, считая его определяющим.

Человек, согласно де ля Блашу, есть также "важнейший географический
фактор", но при этом он еще и "наделен инициативой". Он не
только фрагмент декорации, но и главный актер спектакля.
5.2 Поссибилизм
Эта критика чрезмерного возвеличивания пространственного фактора
у Ратцеля привела Видаля да ля Блаша к выработке особой геополитической
концепции - "поссибилизма" (от слова "possible" - "возможный").
Согласно этой концепции, политическая история имеет два
аспекта - пространственный (географический) и временной (исторический).
Географический фактор отражен в окружающей среде, исторический
- в самом человеке ("носителе инициативы")"^. Видаль
де ля Блаш считал, что ошибка немецких "политических географов" в
том, что они считают рельеф детерминирующим фактором политической
истории государств. Тем самым, по мнению де ля Блаша, принижается
фактор человеческой свободы и историчности. Сам же он предлагает
рассматривать географическое пространственное положение как
"потенциальность", "возможность", которая может актуализоваться и
стать действительным политическим фактором, а может и не актуализоваться,
Это во многом зависит от субъективного фактора - от человека,
данное пространство населяющего.
Такой подход был учтен и немецкими геополитиками школы Хаусхофера,
которые считали критику де ля Блаша вполне обоснованной и
важной. В таком случае, очевидно возрастала роль этнического или
расового фактора при рассмотрении политической истории государств,
а это резонировало с общим всплеском расовой проблематики в Германии
20-х годов.
"Поссибилизм" де ля Блаша был воспринят большинством геополитических
школ как коррекция жесткого географического детерминизма
предшествующих геополитических авторов.

59

Основы геополитики
5.3 Франция за "Морскую Силу"
Особое внимание Видаль де ля Блаш уделял Германии, которая была
главным политическим оппонентом Франции в то время. Он считал,
что Германия является единственным мощным европейским государством,
геополитическая экспансия которого заведомо блокируется другими
европейскими развитыми державами. Если Англия и Франция
имеют свои обширные колонии в Африке и во всем мире, если США
могут почти свободно двигаться к югу и северу, если у России есть
Азия, то Германия сдавлена со всех сторон и не имеет выхода своих
энергий. Де ля Блаш видел в этом главную угрозу миру в Европе и
считал необходимым всячески ослабить развитие этого опасного соседа.
Такое отношение к Германии логически влекло за собой геополитическое
определение Франции как входящей в состав общего фронта
"Морской Силы", ориентированной против континентальных держав.
Позиция де ля Блаша была не единственной среди французских геополитиков,
так как параллельно существовало и противоположное германофильское
направление, представленное адмиралом Лаваллем и генералом
Де Голлем.
В 1917 году Видаль де ля Блаш публикует книгу "Восточная Франция",
в которой он доказывает исконную принадлежность провинций
Эльзас-Лоррэн к Франции и неправомочность германских притязаний
на эти области. При этом он апеллирует к Французской революции,
считая ее якобинское измерение выражением геополитических тенденций
французского народа, стремящегося к унификации и централизации
своего Государства через географическую интеграцию. Политический
либерализм он также объясняет через привязанность людей к
почве и естественное желание получить ее в частную собственность.
Таким образом, Видаль де ля Блаш на свой лад связывает геополитические
реальности с реальностями идеологическими: пространственная
политика Западной Европы (Франции) неразрывно связана с "демократией"
и "либерализмом". Через такое уравнение легко сблизить
геополитические взгляды де ля Блаша с Макиндером и Мэхэном.
Выбор де ля Блашем "морской ориентации" прекрасно вписывается
в эту схему.

Глава 6

Николас Спикмен -
"Ревизия Макиндера, центральность
rimlancT
6.1 На службе Америки
Американец голландского происхождения Николас Спикмен (1893 -
1943) является прямым продолжателем линии адмирала Мэхэна. Спикмен
был профессором международных отношений, а позднее директором
Института международных отношений при Йельском Университете.
Для него, в отличие от первых геополитиков, сама география не представляла
большого интереса, а еще меньше волновали его проблемы
связи народа с почвой, влияние рельефа на национальный характер и
т.д. Спикмен рассматривал геополитику как важнейший инструмент конкретной
международной политики, как аналитический метод и систему
формул, позволяющих выработать наиболее эффективную стратегию. В
этом смысле он жестко критиковал немецкую геополитическую школу
(особенно в книге "География мира"^), считая представления о "справедливых
или несправедливых границах метафизической чепухой".

61

Основы геополитики
Как и для Мэхэна, для Спикмена характерен утилитарный подход,
четкое желание выдать наиболее эффективную геополитическую формулу,
с помощью которой США могут скорейшим образом добиться
"мирового господства". Этим прагматизмом определяется строй всех
его исследований.
6.2 Коррекция Макиндера
Спикмен, внимательно изучивший труды Макиндера, предложил свой
вариант базовой геополитической схемы, несколько отличающийся от
модели Макиндера. Основной идеей Спикмена было то, что Макиндер,
якобы, переоценил геополитическое значение heartland'a. Эта переоценка
затрагивала не только актуальное положение сил на карте мира, -
в частности, могущество СССР, - но и изначальную историческую
схему. Спикмен считал, что географическая история "внутреннего полумесяца",
rimland, "береговых зон", осуществлялась сама по себе, а
не под давлением "кочевников Суши", как считал Макиндер. С его
точки зрения, heartland является лишь потенциальным пространством,
получающим все культурные импульсы из береговых зон и не несущим
в самом себе никакой самостоятельной геополитической миссии или
исторического импульса. Rimland, а не heartland является, по его мнению,
ключом к мировому господству.
Геополитическую формулу Макиндера - "Тот, кто контролирует
Восточную Европу, доминирует над heartland'OM.; тот, кто доминирует
над heartland'OM, доминирует над Мировым Островом;
тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над
миром" - Спикмен предложил заменить своей - "Тот, кто доминирует
над rimland доминирует над Евразией; тот, кто доминирует
над Евразией держит судьбу мира в своих руках.'"""
В принципе, Спикмен не сказал этим ничего нового. И для самого
Макиндера "береговая зона", "внешний полумесяц" или rimland были
ключевой стратегической позицией в контроле над континентом. Но
Макиндер понимал эту зону не как самостоятельное и самодостаточное
геополитическое образование, а как пространство противостояния
двух импульсов - "морского" и "сухопутного". При этом он никогда
не понимал контроль над heartland в смысле власти над Россией и прилегающими
к ней континентальными массами. Восточная Европа есть

62

Классики геополитики
промежуточное пространство между "географической осью истории"
и rimland, следовательно, именно в соотношении сил на периферии
heartland'a и находится ключ к проблеме мирового господства. Но Спикмен
представил смещение акцентов в своей геополитической доктрине
относительно взглядов Макиндера как нечто радикально новое. На самом
деле, речь шла лишь о некоторой нюансировке понятий.
6.3 Шкала определения могущества

В своих книгах "Американская стратегия в мировой политике" "" и
"География мира"^ Спикмен выделяет 10 критериев, на основании
которых следует определять геополитическое могущество государства.
Это развитие критериев, впервые предложенных Мэхэном. Они таковы:
1 ) Поверхность территории
2) Природа границ
3) Объем населения
4) Наличие или отсутствие полезных ископаемых
5) Экономическое и технологическое развитие
6) Финансовая мощь
7) Этническая однородность
8) Уровень социальной интеграции
9) Политическая стабильность
LO) Национальный дух
Если суммарный результат оценки геополитических возможностей государства
по этим критериям оказывается относительно невысоким,
это почти автоматически означает, что данное государство вынуждено
вступать в более общий стратегический союз, поступаясь частью своего
суверенитета ради глобальной стратегической геополитической протекции.
6.4 Срединный Океан
Ломимо переоценки значения rimland, Спикмен внес еще одно важное
дополнение в геополитическую картину мира, видимую с позиции
"морской силы". Он ввел чрезвычайно важное понятие "Срединного
Океана" - "Midland Ocean". В основе этого геополитического пред63
С точки зрения талассократии, Атлантический океан является "внутренним океаном" Запада,
"геополитическим озером", по берегам которого расположились представители единой
цивилизации.
Классики геополитики
ставления лежит подчеркнутая аналогия между Средиземным морем в
истории Европы, Ближнего Востока и Северной Африки в древности,
и Атлантическим океаном в новейшей истории западной цивилизации.
Так как Спикмен считал именно "береговую зону", rimland, основной
исторической территорией цивилизации, то Средиземноморский ареал
древности представлялся ему образцом культуры, распространившейся
впоследствии внутрь континента (окультуривание варваров Суши)
и на отдаленные территории, достижимые только с помощью морских
путей (окультуривание варваров Моря). Подобно этой средиземноморской
модели, в новейшее время в увеличенном планетарном масштабе
то же самое происходит с Атлантическим океаном, оба берега которого
- американский и европейский - являются ареалом наиболее развитой
в технологическом и экономическом смыслах западной цивилизации.
"Срединный океан" (Midland Ocean) становится, в такой перспективе,
не разъединяющим, но объединяющим фактором, "внутренним
морем" (mare internum). Таким образом, Спикменом намечается особая
геополитическая реальность, которую можно назвать условно "атлантическим
континентом", в центре которого, как озеро в сухопутном
регионе, располагается Атлантический океан. Этот теоретический
"континент", "новая Атлантида" связан общностью культуры
западноевропейского происхождения, идеологией либерал-капитализма
и демократии, единством политической, этической и технологической
судьбы.
Особенно Спикмен настаивал на роли интеллектуального фактора
в этом "атлантическом континенте". Западная Европа и пояс Восточного
побережья Северной Америки (особенно Нью-Йорк) становятся
мозгом нового "атлантического сообщества". Нервным центром
и силовым механизмом являются США и их торговый и военно-промышленный
комплекс. Европа оказывается мыслительным придатком
США, чьи геополитические интересы и стратегическая линия становятся
единственными и главенствующими дая всех держав Запада. Постепенно
должна сокращаться и политическая суверенность европейских
государств, а власть переходить к особой инстанции, объединяющей
представителей всех "атлантических" пространств и подчиненной
приоритетному главенству США.

Спикмен предвосхитил важнейшие политические процессы - соз3
Заказ 2801 65
Основы геополитики
дание "Северо-Атлантического Союза" (НАТО), уменьшение суверенности
европейских держав в послевоенном мире, планетарную гегемонию
США и т.д.
6.5 Архитектор американской победы
Основой своей доктрины Спикмен сделал не столько геополитическое
осмысление места США как "Морской Силы" в целом мире (как
Мэхэн), - возможно потому, что это уже стало фактом, - сколько
необходимость контроля береговых территорий Евразии: Европы, арабских
стран, Индии, Китая и т.д. - для окончательной победы в дуэли
континентальных и морских сил. Если в картине Макиндера планетарная
дуальность рассматривалась как нечто "вечное", "неснимаемое",
то Спикмен считал, что совершенный контроль над rimland со стороны
"морских держав" приведет к окончательной и бесповоротной победе
над сухопутными державами, которые отныне будут целиком подконтрольны.
Фактически, это было предельным развитием "тактики анаконды",
которую обосновывал уже Мэхэн. Спикмен придал всей концепции законченную
форму.
Победа США как "Морской Силы" в холодной войне продемонстрировала
абсолютную геополитическую правоту Спикмена, которого можно
назвать "архитектором мировой -победы либерал-демократических
стран" над Евразией.
На данный момент представляется, что тезисы Спикмена относительно
стратегического верховенства rimland и о важности "Срединного
Океана" доказаны самой историей. Но теорию Макиндера о перманентности
стремления центра Евразии к политическому возрождению
и к континентальной экспансии тоже пока рано полностью отбрасывать.
С другой стороны, некоторые идеи Спикмена (особенно его последователя
Кирка, развившего еще более детально теорию rimland) были
поддержаны некоторыми европейскими геополитиками, увидевшими в
его высокой стратегической оценке "береговых территорий" возможность
заново вывести Европу в число тех стран, которые решают судьбы
мира. Но для этого пришлось отбросить концепцию "Срединного
Океана".

66

Классики геополитики
Несмотря на этот теоретический ход некоторых европейских геополитиков
(остающийся, впрочем, весьма двусмысленным), Спикмен принадлежит,
без всяких сомнений, к самым ярким и последовательным
t "атлантистам". Более того, он вместе с адмиралом Мэхэном может
быть назван "отцом атлантизма" и "идейным вдохновителем НАТО".

Глава 7

КарлХаусхофер -
"Континентальный блок"
7.1 Война и мысль
Именно Карлу Хаусхоферу (1869 - 1946) геополитика во многом
обязана тем, что она долгое время рассматривалась не просто как "псевдонаука",
но и как "человеконенавистническая", "фашистская", "людоедская"
теория.
Карл Хаусхофер родился в Мюнхене в профессорской семье. Он
решил стать профессиональным военным и прослужил в армии офицером
более двадцати лет. В 1908 - 1910 годах он служил в Японии и
Манчжурии в качестве германского военного атташе. Здесь он познакомился
с семьей японского императора и с высшей аристократией.
Слабое здоровье заставило Хаусхофера оставить довольно успешную
военную карьеру, и он вернулся в 1911 году в Германию, где и
прожил до конца жизни. Он занялся наукой, получив в Мюнхенском
университете звание "доктора". С этого времени Хаусхофер регуляр68

Классики геополитики
но публикует книги, посвященные геополитике в целом, и в частности,
геополитике тихоокеанского региона. Первой его книгой была "Дай
Нихон" "^, посвященная геополитике Японии.
Через своего ученика Рудольфа Гесс^Хаусхофер знакомится с Гитлером
сразу после заключения того в тюрьму вследствие неудачного
путча. Есть неподтвержденное историками мнение, что Хаусхофер принимал
участие в написании "Майн Кампф" в местах, посвященных некоторым
геополитическим категориям. Но концептуальный анализ показывает
существенную разницу между геополитическими воззрениями
Хаусхофера и упрощенными расистскими пропагандистскими пассажами
Гитлера.
В течение 20 лет начиная с 1924 года Хаусхофер издавал важнейший
геополитический журнал, имевший огромное международное значение
- "Geopolitik", позднее переименованный в "Zeitschrift fur
Geopolitik".
Большинство своих текстов он опубликовал именно в этом издании.
Отношения Хаусхофера с нацизмом были сложными. В некоторых
пунктах его взгляды сближались с взглядами национал-социалистов,
в некоторых - радикально расходились. В зависимости от периодов
нацистского правления и от личных отношений менялась и позиция
Хаусхофера в Третьем Райхе.
До 1936 года к нему благоволили (особенно сказывалась протекция
его младшего друга Гесса), позже началось охлаждение. После полета
Гесса в Англию Хаусхофер впал в немилость, а после казни его сына
Альбрехта по обвинению в участии в покушении на Гитлера в 1944 сам
Хаусхофер считался почти "врагом народа".
Несмотря на подобную двусмысленность его положения он был причислен
союзниками к "видным нацистам". Не выдержав стольких ударов
судьбы и крушения всех надежд Карл Хаусхофер вместе со своей
женой Мартой совершили самоубийство в 1946 году.
7.2 Новый Евразийский Порядок
Хаусхофер внимательно изучил работы Ратцеля, Челлена, Макиндера,
Видаля де ля Блаша, Мэхэна и других геополитиков. Картина
планетарного дуализма - "морские силы" против "континентальных
сил" или талассократия ("власть посредством моря") против теллу69
1. Вектора естественной геополитической экспансии евразийских Больших пространств.
2. Три евразийских ареала: 1. Западный (Евроафрика), 2. Осевой (собственно Евразия),
3. Восточный (тихоокеанский)
Классики геополитики
рократии ("власть посредством земли") - явилась для него тем ключом,
который открывал все тайны международной политики, к которой
он был причастен самым прямым образом. (В Японии, например, он
имел дело с теми силами, которые принимали самые ответственные
решения относительно картины пространства.) Показательно, что термин
"Новый Порядок", который активно использовали нацисты, а в
наше время в форме "Новый Мировой Порядок" американцы, впервые
был употреблен именно в Японии применительно к той геополитической
схеме перераспределения влияний в тихоокеанском регионе, которую
предлагали провести в жизнь японские геополитики.
Планетарный дуализм "Морской Силы" и "Сухопутной Силы" ставил
Германию перед проблемой геополитической самоидентификации.
Сторонники национальной идеи, а Хаусхофер принадлежал, без сомнения,
к их числу, стремились к усилению политической мощи немецкого
государства, что подразумевало индустриальное развитие, культурный
подъем и геополитическую экспансию. Но само положение Германии
в Центре Европы, пространственное и культурное Mittellage, делало
ее естественным противником западных, морских держав - Англии,
Франции, в перспективе США. Сами "талассократические" геополитики
также не скрывали своего отрицательного отношения к Германии
и считали ее (наряду с Россией) одним из главных геополитических
противников морского Запада.

В такой ситуации Германии было нелегко рассчитывать на крепкий
альянс с державами "внешнего полумесяца", тем более, что у Англии
и Франции были к Германии исторические претензии территориального
порядка. Следовательно, будущее национальной Великой Германии
лежало в геополитическом противостоянии Западу и особенно англосаксонскому
миру, с которым Sea Power фактически отождествилась.
На этом анализе основывается вся геополитическая доктрина Карла
Хаусхофера и его последователей. Эта доктрина заключается в необходимости
создания "континентального блока" или оси Берлин-Москва-Токио.
В таком блоке не было ничего случайного - это был единственный
полноценный и адекватный ответ на стратегию противоположного
лагеря, который не скрывал, что самой большой опасностью
для него было бы создание аналогичного евразийского альянса. Хаусхофер
писал в статье "Континентальный блок":

71

Основы геополитики
"Евразию невозможно задушить, пока два самых крупных ее народа - немцы
и русские - всячески стремятся избежать междоусобного конфликта,
подобного Крымской войне или 1914 году: это аксиома европейской политики."^
Там же он цитировал американца Гомера Ли. - "Последний час
англосаксонской политики пробьет тогда, когда немцы, русские и
японцы соединятся"
Эту мысль на разные лады Хаусхофер проводил в своих статьях и
книгах. Эта линия получила название Ostorientierung, т.е. "ориентация
на Восток", поскольку предполагала самоидентификацию Германии,
ее народа и ее культуры как западного продолжения евразийской,
азиатской традиции. Не случайно англичане в период Второй мировой
войны уничижительно называли немцев "гуннами". Для геополитиков
хаусхоферовской школы это было вполне приемлемым.
В этой связи следует подчеркнуть, что концепция "открытости
Востоку" у Хаусхофера совсем не означала "оккупацию славянских
земель". Речь шла о совместном цивилизационном усилии двух континентальных
держав, - России и Германии, - которые должны были
бы установить "Новый Евразийский Порядок" и переструктурировать
континентальное пространство Мирового Острова с тем, чтобы полностью
вывести его из-под влияния "Морской Силы". Расширение немецкого
Lebensraum планировалось Хаусхофером не за счет колонизации
русских земель, а за счет освоения гигантских незаселенных азиатских
пространств и реорганизации земель Восточной Европы.
7.3 Компромисс с талассократией
Однако на практике все выглядело не так однозначно. Чисто научная
геополитическая логика Хаусхофера, логически приводившая к необходимости
"континентального блока" с Москвой, сталкивалась с многочисленными
тенденциями иного свойства, также присущими немецкому
национальному сознанию. Речь шла о сугубо расистском подходе
к истории, которым был заражен сам Гитлер. Этот подход считал самым
важным фактором расовую близость, а не географическую или
геополитическую специфику. Англосаксонские народы - Англия, США
- виделись в таком случае естественными союзниками немцев, так
Классики геополитики
как были им наиболее близки этнически. Славяне же и особенно небелые
евразийские народы превращались в расовых противников. К этому
добавлялся идеологический антикоммунизм, замешанный во многом
на том же расовом принципе - Маркс и многие коммунисты были
евреями, а значит, в глазах антисемитов, коммунизм сам по себе есть
антигерманская идеология.
Национал-социалистический расизм входил в прямое противоречие
с геополитикой или, точнее, неявно подталкивал немцев к обратной,
антиевразийской, талассократической стратегии. С точки зрения последовательного
расизма, Германии следовало бы изначально заключить
союз с Англией и США, чтобы совместными усилиями противостоять
СССР. Но, с другой стороны, унизительный опыт Версаля был
еще слишком свеж. Из этой двойственности вытекает вся двусмысленность
международной политики Третьего Райха. Эта политика постоянно
балансировала между талассократической линией, внешне оправданной
расизмом и антикоммунизмом (антиславянский настрой, нападение
на СССР, поощрение католической Хорватии на Балканах и
т.д.), и евразийской теллурократией, основанной на чисто геополитических
принципах (война с Англией и Францией, пакт РиббентропМолотов
и т.д.).

Поскольку Карл Хаусхофер был ангажирован, в некоторой степени,
в решение конкретных политических проблем, он был вынужден подстраивать
свои теории под политическую конкретику. Отсюда его контакты
в высших сферах Англии. Кроме того, заключение пакта Антикомминтерна,
т.е. создание оси Берлин-Рим-Токио, Хаусхофер внешне
приветствовал, силясь представить его предварительным шагом на пути
к созданию полноценного "евразийского блока". Он не мог не понимать,
что антикоммунистическая направленность этого союза и появление
вместо центра heartland'a (Москвы) полуостровной второстепенной
державы, принадлежащей rimland'y, есть противоречивая карикатура
на подлинный "континентальный блок".
Но все же такие шаги, продиктованные политическим конформизмом,
не являются показательными для всей совокупности геополитики
Хаусхофера. Его имя и идеи полноценней всего воплотились именно в
концепциях "восточной судьбы" Германии, основанной на крепком и
долговременном евразийском союзе.

Глава 8

КарлШмитт -
"Бегемот versus Левиафан^
8.1 Консервативный революционер
Немец Карл Шмитт (1888 - 1985) известен как выдающийся юрист,
политолог, философ, историк. Но все его идеи неразрывно связаны с
геополитическими концепциями, и основные его работы - "Номос Земли""^,
"Земля и море""^ и т.д. посвящены именно осмыслению геополитических
факторов и их влияния на цивилизацию и политическую
историю.
Карл Шмитт был близок к немецким представителям Консервативной
Революции, парадоксальному течению, которое совмещало в себе
национально-консервативные и социально-революционные элементы.
Судьба Шмитта - это судьба его книг, его юридическо-философской
школы. Как и у многих других консервативных революционеров, его
отношения с национал-социалистическим режимом были двойственными.
С одной стороны, его теории, безусловно, повлияли на нацист74
Классики геополитики
скую идеологию. Особенным успехом пользовались его политологические
книги "Политическая теология"'"' и "Понятие политического"T,
в которых Шмитт дал развернутую критику либерального права и идеи
"правового государства". В этих текстах уже даны очертания всего
последующего интеллектуального творчества Шмитта - в них заметен
предельный политический реализм, стремление освободить политологические
проблемы от гуманитарной риторики, сентиментального
пафоса, социальной демагогии. Это вполне соответствовало националсоциалистическому
духу.
Вместе с тем вся концепция Шмитта была основана на фундаментальной
идее "прав народа" (Volksrechte), которые он противопоставлял
либеральной теории "прав человека". В его понимании всякий народ
имел право на культурную суверенность, на сохранение своей духовной,
исторической и политической идентичности. Такой же подход
был характерен для некоторых национал-социалистов, считающих эту
идеологию универсальной и применимой для всех народов земли. Но
доминирующей линией режима стал именно пангерманизм, основанный
на шовинизме и узко националистическом подходе. Поэтому
Шмитт, с его теорией "прав народов", подвергался резкой критике,
особенно со стороны идеологов СС (в 1936 в органе СС "Schwarze
Korps" была опубликована агрессивно угрожающая статья в его адрес).
Идейное формирование Шмитта проходило в той же атмосфере идей
"органицистской социологии", что и у Ратцеля и Челлена, но на него
повлияли также романтические теории "Света Севера" (Nordlicht),
согласно которым социально-политические формы и государственные
образования коренятся не в механическом функционировании атомарных
личностей, соединенных в математические конгломераты, но в мифологии,
в сакральном мире "стихий и духов"^. В теориях Шмитта
повсюду наличествует парадоксальное сочетание "политического романтизма"
и "строгого рационализма". Отточенный ментальный аппарат
служит выражению духовных мифологем.

На Нюрнбергском процессе была сделана попытка причислить Карла
Щмитта к "военным преступникам" на основании его сотрудничества
с режимом Гитлера. В частности, ему инкриминировалось "теоретическое
обоснование легитимности военной агрессии". После детального
знакомства судей с сутью дела обвинение было снято. Но тем не

75

Основы геополитики
менее, Шмитт - как и Хайдеггер, Юнгер и другие "консервативные
революционеры" - стал персоной нон-грата в мировом научном сообществе,
и его труды совершенно игнорировались.
Только в 70-е годы благодаря колоссальному влиянию на юридическую
мысль некоторых левых, социалистических мыслителей, труды
Шмитта стали постепенно реабилитироваться.
В настоящее время он признан классиком политологии и юриспруденции.
8.2 Номос земли
Шмитт, совершенно в духе геополитического подхода, утверждал
изначальную связь политической культуры с пространством. Не только
Государство, но вся социальная реальность и особенно право проистекают
из качественной организации пространства.
Отсюда Шмитт вывел концепцию "номоса". Этот греческий термин
- "номос" - обозначает "нечто взятое, оформленное, упорядоченное,
организованное" в смысле пространства. Этот термин близок к
понятиям "рельеф" у Ратцеля и "месторазвитие" у русских евразийцев
(Савицкий). Шмитт показывает, что "номос" есть такая форма организации
бытия, которая устанавливает наиболее гармоничные соотношения
как внутри социального ансамбля, так и между этими ансамблями.
"Номос" - выражение особого синтетического сочетания
субъективных и объективных факторов, органически проявляющихся
в создании политической и юридической систем. В "номосе" проявляются
природные и культурные особенности человеческого коллектива
в сочетании с окружающей средой.
В книге "Номос земли" Шмитт показывает, каким образом специфика
того или иного земного пространства влияла на развившиеся в
нем культуры и государства. Он сопоставляет между собой различные
исторические "номосы", особенно подчеркивая фундаментальный дуализм
между отношением к пространству кочевников и оседлых народов.
Но самый важный вывод из анализа "номоса земли" заключался в
том, что Шмитт вплотную подошел к понятию глобального исторического
и цивилизационного противостояния между цивилизациями Суши
и цивилизациями Моря. Исследуя "номос" Земли, он столкнулся с

76

Классики геополитики
его качественной, сущностной противоположностью "номосу" Моря.
Это привело его к созданию особой геополитической методологии для
осмысления политической истории мира.
8.3 Земля и Море
В 1942 году Шмитт выпустил важнейший труд - "Земля и Море"^.
Вместе с более поздним текстом "Планетарная напряженность
между Востоком и Западом и противостояние Суши и Моря"^" это
составляет важнейший документ геополитической науки.
Смысл противопоставления Суши и Моря у Шмитта сводится к
тому, что речь идет о двух совершенно различных, несводимых друг к
другу и враждебных цивилизациях, а не о вариантах единого цивилизационного
комплекса. Это деление почти точно совпадает с картиной,
нарисованной Макиндером, но Шмитт дает основным ее элементам -
талассократии (Морская Сила) и теллурократии (Сухопутная Сила)
- углубленное философское толкование, связанное с базовыми юридическими
и этическими системами. Любопытно, что Шмитт использует
применительно к "силам Суши" имя "Бегемот", а к "силам Моря"
- "Левиафан", как напоминание о двух ветхозаветных чудовищах,
одно из которых воплощает в себе всех сухопутных тварей, а
другое - всех водных, морских.

"Номос" Земли существует безальтернативно на протяжении большей
части человеческой истории. Все разновидности этого "номоса"
характеризуются наличием строгой и устойчивой легислативной (и этической)
формы, в которой отражается неподвижность и фиксированность
Суши, Земли. Эта связь с Землей, пространство которой легко
поддается структурализации (фиксированность границ, постоянство
коммуникационных путей, неизменность географических и рельефных
особенностей), порождает сущностный консерватизм в социальной,
культурной и технической сферах. Совокупность версий "номоса" Земли
составляет то, что принято называть историей "традиционного общества".
В такой ситуации Море, Вода являются лишь периферийными цивилизационными
явлениями, не вторгаясь в сферу "этического" (или вторгаясь
эпизодически). Лишь с открытием Мирового Океана в конце XVI
века, ситуация меняется радикальным образом. Человечество (и в пер77
Основы геополитики
вую очередь, остров Англия) начинает привыкать к "морскому существованию",
начинает осознавать себя Островом посреди вод. Кораблем.
Но водное пространство резко отлично от сухопутного. Оно непостоянно,
враждебно, отчуждено, подвержено постоянному изменению.
В нем не фиксированы пути, не очевидны различия ориентаций. "Номос"
моря влечет за собой глобальную трансформацию сознания. Социальные,
юридические и этические нормативы становятся "текучими".
Рождается новая цивилизация. Шмитт считает, что Новое время
и технический рывок, открывший эру индустриализации обязаны своим
существованием геополитическому феномену - переходу человечества
к "номосу" моря.
Так геополитическое противостояние англосаксонского мира "внешнего
полумесяца" приобретает у Шмитта социально-политическую дефиницию.
"Hokioc" моря есть реальность, враждебная традиционному
обществу. Геополитическое противостояние сухопутных держав с морскими
обретает важнейший исторический, идеологический и филоейфский
смысл.
8.4 Grossraum
Шмитт разработал еще одну важнейшую геополитическую теорию
- теорию '-'большого пространства" (Grossraum). Эта концепция
рассматривает процесс развития государств как стремление к обретению
наибольшего территориального объема. Принцип имперской интеграции
является выражением логического и естественного человеческого
стремления 'к синтезу. Этапы территориального расширения
государства, таким образом; соответствуют этапам движения человеческого
духа к универсализму.
Этот геополитический закон распространяется и на техническую и
на экономическую сферы. Шмитт показывает, что начиная с некоторого
момента техническое и экономическое развитие государства требует
количественного и качественного увеличения его территорий. При
этом не обязательно речь идет о колонизации, аннексии, военном вторжении.
Становление Grossraum может проходить и по иным законам
- на основании принятия несколькими государствами или народами
единой религиозной или культурной формы.

78

Классики геополитики
По Шмитту, развитие "номоса" Земли должно привести к появлению
Государства-континента. Этапы движения к Государству-континенту
проходят от городов-государств через государства территории.
Появление сухопутного Государства-континента, материкового grossraum'a
является исторической и геополитической необходимостью.
В тексте 1940 года "Пространство и Большое Пространство в праве
народов"^ Шмитт так определил "Большое Пространство": "Сфера
планификации, организации и человеческой деятельности, коренящаяся
в актуальной и объемной тенденции будущего развития"^.

Уточняя эту несколько расплывчатую формулировку, Шмитт указывал
как на пример волевого создания "Большого Пространства" проведение
в жизн1} американской доктрины Монро.
Хотя Grossraum можно, в определенном смысле, отождествить с
Государством, а точнее, с Империей (das Reich), эта концепция выходит
за рамки обычного государства. Это новая форма сверхнационального
объединения, основанного на стратегическом, геополитическом и
идеологическом факторе.
Д отличие от унификационной пангерманистской модели Гитлера и
от .советского интернационализма Grossraum Шмитта основывается на
культурном и .этническом плюрализме, на широкой автономии, ограниченной
лишь стратегическим централизмом и тотальной лояльностью
к высшей властной инстанции. При этом Шмитт оодчеркивал,
что создание нового "Большого Пространства" не зависит ни от научной
ценности самой доктрины, ни от культурной компетентности, ни
от экономического развития составляющих частей или даже территориального
и этнического центра, давшего импульс, к. интеграции. Все
зависит только от политической воли, распознающей историческую
необходимость такого геополитического шага.
Шмитт в этой доктрине предвосхитил основные линии современной
интеграционной политики.
8.5 Тотальная война и фигура "партизана"
Геополитические мотивы различимы у Шмитта практически во всех
темах, которые он рассматривает. В частности, он исследовал связь
трех концепций - "тотальный враг, тотальная война, тотальное
государство". С его точки зрения, "тотальное государство" - это са79
Основы геополитики
мая совершенная форма государства традиционного типа, т.е. пик развития
сухопутного "номоса". Несмотря на возможности исторической
эволюции такого государства вплоть до масштабов Grossraum, в нем
сохраняется неизменным сущностное качество. "Тотальное государство"
исключает принцип "тотального врага" и "тотальной войны", так
как представление о противнике, "враге" (а Шмитт придавал огромное
значение формулировке понятий "друг"/"враг", amicus/hostis) оно
выстраивает на основании себя самого, а следовательно, выдвигает концепцию
"войны форм", в которой действует Jus bellum и участвуют
только ограниченные контингенты профессиональных военных. Мирное
население и частная собственность, в свою очередь, находятся под
охраной закона и устранены (по меньшей мере, теоретически) из хода
военных действий.
Либеральная доктрина, которую Шмитт однозначно связывал с Новым
временем и, соответственно, с "морской цивилизацией", с "номосом"
моря, отрицая "тотальное государство" открывает тем самым дорогу
"тотальной войне" и концепции "тотального врага". В 1941 году
в статье "Государственный суверенитет и открытое море" он писал:
"Война на суше была подчинена юридическим нормам, так как она была
войной между государствами, т.е. между вооруженными силами враждующих
государств. Ее рационализация проявлялась в ее ограничении и в стремлении
вывести за ее пределы мирное население и объекты частной собственности.
Война на море, напротив, не является войной между строго определенными
и подчиняющимися юридическим нормативам противниками, так
как основывается на концепции тотального врага. """
Общая геополитическая картина, описанная Шмиттом, сводилась к напряженному
цивилизационному дуализму, к противостоянию двух
Grossraum'OB - англосаксонского (Англия + Америка) и континентально-европейского,
евразийского. Эти два "Больших Пространства"
- талассократическое и теллурократическое - ведут между собой
планетарное сражение за то, чтобы сделать последний шаг к универсализации
и перейти от континентального владычества к мировому. При
этом Шмитт с пессимизмом относился к возможности свести этот конфликт
к какой-то строгой юридической базе, так как цивилизационные
макроконцепции обоих "Больших Пространств" основываются на взаимоисключающих
"номосах" - "номосе Земли" и "номосе Моря". По80

Классики геополитики
следнии" разрушительный элемент вносится развитием воздухоплавания,
так как "воздушное пространство" еще менее поддается этикоправовой
структурализации, нежели морское.
В конце жизни Шмитт сосредоточил свое внимание на фигуре "партизана".
Эта фигура, по Шмитту, является последним представителем
"номоса" Земли, остающимся верным своему изначальному призванию
вопреки "разжижению цивилизации" и растворению ее юридически-культурных
основ. "Партизан" связан с родной землей неформальными
узами, и исторический характер этой связи диктует ему основы
этики войны, резко отличающиеся от более общих и абстрактных
нормативов. По мере универсализации "морской модели" и "торговой
этики", которые, естественно, охватывают и сферу военных действий,
фигура "партизана", приобретает, по Шмитту, все большее цивилизационное
значение, так как "партизан" остается последним действующим
лицом истории, которое защищает (всеми средствами) "сухопутный'
порядок" перед лицом тотального наступления талассократии. Отсюда
вытекает его почти "сотериологическая" историческая функция.

Глава 9

Петр Николаевич Савицкий
"Евразия - Срединная Земля"
9.1 Судьба евразийца
Петр Николаевич Савицкий ( 1895 - 1968) - пожалуй, первый (и
единственный) русский автор, которого, в полном смысле слова, мож.-
но назвать геополитиком. По.образованию экономист, ученик В.Вернадского
и П.Струве. До войны был близок кадетам. После революции
эмигрировал в Болгарию, затем переехал в Чехословакию. В 1921 году
вместе с князем Н.С.Трубецким возглавил евразийское движение, в
котором геополитические факторы играли .центральную роль. Именно
Савицкий в большей степени из всех евразийцев интересовался геополитикой.
Мировоззрение Савицкого, как и большинства других евразийцев,
складывалось под влиянием трудов славянофилов, Данилевского и особенно
Леонтьева. Это была разновидность революционного славянофильства,
сопряженного с центральной идеей особости исторической

82

Классики геополитики
идентичности ' великороссов , не сводимой ни к религиозной, ни к этнически
славянской сущности. В этом аспекте они были более всего
близки к Константину Леонтьеву, сформулировавшему важнейший тезис
- "славянство есть, славизма нет", т.е. "этническая и лингвистическая
близость славянских народов не является достаточным основанием,
чтобы говорить об их культурном и характерном единстве".
Евразийское движение по набору излюбленных тем и концепций было
удивительно близко к немецким консервативным революционерам. Так
же, как и консервативные революционеры, евразийцы стремились сочетать
верность истокам с творческим порывом в будущее, укорененность
в русской национальной традиции с социальным модернизмом,
техническим развитием и политикой нетрадиционных форм. На этом
основано и осторожно позитивное отношение евразийцев к Советскому
Государству и к Октябрьской революции.
Несмотря на симпатии к Советам, которые были характерны не только
для откровенно просоветского крыла евразийцев (парижский кружок,
издававший газету "Евразия"), с которым Савицкий официально
порвал отношения, но и для самых умеренных и "консервативных" элементов.
После взятия советскими войсками Праги в 1945 году, Савицкий
был арестован и осужден на 10 лет лагерей. В лагерях он познакомился
с сыном поэта Николая Гумилева Львом, который стал его учеником,
а впоследствии одним из лучших современных русских этнографов
и историков.
В 1956 году Савицкий был реабилитирован и вернулся в Прагу, где
и умер спустя 12 лет.
9.2 Россия-Евразия

Основная идея Савицкого заключается в том, что Россия представляет
собой особое цивилизационное образование, определяемое через
качество "срединности". Одна из его статей - "Географические и геополитические
основы евразийства" (1933) - начинается такими словами
- "Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться
"Срединным Государством"^.
Если "срединность" Германии, Mittellage, ограничивается европейским
контекстом, а сама Европа есть лишь "западный мыс" Евразии,
то Россия занимает центральную позицию в рамках всего континента.

83

Основы геополитики
"Срединность" России, для Савицкого, является основой ее исторической
идентичности - она не часть Европы и не продолжение Азии.
Она - самостоятельный мир, самостоятельная и особая духовно-историческая
геополитическая реальность, которую Савицкий называет "Евразией".
Это понятие обозначает не материк и не континент, но идею, отраженную
в русском пространстве и русской культуре, историческую
парадигму, особую цивилизацию. Савицкий с русского полюса выдвигает
концепцию, строго тождественную геополитической картине Макиндера,
- только абстрактные "разбойники суши" или "центростремительные
импульсы, исходящие из географической оси истории", приобретают
у него четко выделенный абрис русской культуры, русской
истории, русской государственности, русской территории. Россия-Евразия
у Савицкого предстает в том же свете, как Raum Ратцеля и, еще
точнее, Grossraum Шмитта.
Если Макиндер считает, что из пустынь heartland'a исходит механический
толчок, заставляющий береговые зоны ("внутренний полумесяц")
творить культуру и историю, то Савицкий утверждает, что Россия-Евразия
(= heartland Макиндера) и есть синтез мировой культуры
и мировой истории, развернутый в пространстве и времени. При этом
природа России соучаствует в ее культуре.
Россию Савицкий понимает геополитически, не как национальное
государство, но как особый тип цивилизации, сложившейся на основе
нескольких составляющих - арийско-славянской культуры, тюркского
кочевничества, православной традиции. Все вместе создает некое
уникальное, "срединное" образование, представляющее собой синтез
мировой истории.
Великороссов Савицкий считает не просто ответвлением восточных
славян, но особым имперским этническим образованием, в котором
сочетаются славянский и тюркский субстраты. Этот момент выводит
его на важную тему - тему Ту рана.
9.3 Гуран
Обращение к Турану в качестве позитивной ориентации было скандальным
для многих русских националистов. Так, Савицкий косвенно
оправдывал монголо-татарское иго, благодаря которому "Россия обре84
Классики геополитики
ла свою геополитическую самостоятельность и сохранила свою
духовную независимость от агрессивного романо-германского мира".
Такое отношение к тюркскому миру было призвано резко отделить
Россию-Евразию от Европы и ее судьбы, обосновать этническую
уникальность русских.
"Без татарщины не было бы России" - этот тезис из статьи Савицкого
"Степь и оседлость" ^ был ключевой формулой евразийства.
Отсюда прямой переход к чисто геополитическому утверждению:
"Скажем прямо: на пространстве всемирной истории западноевропейскому
ощущению моря, как равноправное, хотя и полярное, противостоит единственно
монгольское ощущение континента; между тем в русских "землепроходцах",
в размахе русских завоеваний и освоений - тот же дух, то же
ощущение континента." ""

И далее:
"Россия - наследница Великих Ханов, продолжательница дела Чингиза и
Тимура, объединительница Азии. (...) В ней сочетаются одновременно историческая
"оседлая" и "степная" стихия.""'*
Фундаментальную двойственность русского ландшафта - ее деление
на Лес и Степь - заметили еще славянофилы. У Савицкого геополитический
смысл России-Евразии выступает как синтез этих двух реальностей
- европейского Леса и азиатской Степи. При этом такой
синтез не есть простое наложение двух геополитических систем друг
на друга, но нечто цельное, оригинальное, обладающей своей собственной
мерой и методологией оценок.
Россия-Евразия не сводится целиком к Турану. Она - нечто большее.
Но в отношении Европы, которая все выходящее за рамки своего
"берегового" сознания считает "варварством", самоквалификация русских
как "носителей монгольского духа" является провокацией, открывающей
историческое и духовное превосходство евразийцев.
9.4 Месторазвитие
В теории Савицкого важнейшую роль играет концепция "месторазвития".
Этот термин представляет собой точный аналог понятию Raum,

85

Основы геополитики
как оно трактуется "политической географией" Ратцеля и немецкой
геополитикой (+ Челлен) в целом. В этом понятии отражается "органицизм"
евразийцев, точно соответствующий немецкой "органицистской"
школе и резко контрастирующий с прагматизмом англосаксонских
геополитиков. Если бы Спикмен был знаком с трудами Савицкого,
то его негодование относительно "метафизического нонсенса" было
еще более сильным, чем в случае с Хаусхофером. Так, Савицкий в
тексте "Географический обзор России-Евразии" пишет:
"Социально-политическая среда и ее территория "должны слиться для нас в
единое целое, в географический индивидуум или ландшафт". ^
Это и есть сущность "месторазвития", в котором объективное и субъективное
сливаются в неразрывное единство, в нечто целое. Это концептуальный
синтез. В том же тексте Савицкий продолжает:
"Необходим синтез. Необходимо умение сразу смотреть на социально-историческую
среду и на занятую ею территорию".'^
В этом Савицкий близок к Видалю де ля Блашу. Подобно французскому
геополитику, обосновывавшему неделимость Франции единством
культурного типа независимо от этнической принадлежности жителей
Эльзас-Лоррэн, Савицкий считает, что
"Россия-Евразия есть "месторазвитие". "единое целое", "географический
индивидуум", - одновременно географический, этнический, хозяйственный,
исторический и т.д. и т.п. "ландшафт".^"
Россия-Евразия есть такое "месторазвитие", которое является интегральной
формой существования многих более мелких "месторазвитий".
Это - Grossraum Шмитта, состоящий из целой иерархии меньших
Raum'OB.
Через введение понятия "месторазвитие" евразийцы уходили от позитивистской
необходимости аналитически расщеплять исторические
феномены, раскладывая их на механические системы - применительно
не только к природным, но и к культурным явлениям. Апелляция к
"месторазвитию", к "географическому индивидууму" позволяло евразийцам
избежать слишком конкретных рецептов относительно нацио86
Классики геополитики
нальных, расовых, религиозных, культурных, языковых, идеологических
проблем. Интуитивно ощущаемое всеми жителями "географической
оси истории" геополитическое единство обретало тем самым новый
язык, "синтетический", не сводимый к неадекватным, фрагментарным,
аналитическим концепциям западного рационализма.

В этом также проявилась преемственность Савицкого русской интеллектуальной
традиции, всегда тяготевшей к осмыслению "цельности",
"соборности", "всеединства" и т.д.
9.5 Идеократия
Очень важным аспектом теории Савицкого является принцип "идеократии".
Савицкий полагал, что евразийское государство должно строиться,
отправляясь от изначального духовного импульса, сверху вниз.
А следовательно, вся его структура должна созидаться в согласии с
априорной Идеей, и во главе этой структуры должен стоять особый
класс "духовных вождей". Эта позиция очень близка теориям Шмитта
о "волевом", "духовном" импульсе, стоящим у истоков возникновения
Grossraum'a.
Идеократия предполагала главенство непрагматического, нематериального
и некоммерческого подхода к государственному устройству.
Достоинство "географической личности", по Савицкому, состоит в способности
подниматься над материальной необходимостью, органически
включая физический мир в единый духовно-созидательный импульс
глобального исторического делания.
Идеократия - термин, который объединяет все формы недемократического,
нелиберального правления, основанного на нематериалистических
и неутилитаристских мотивациях. Причем Савицкий сознательно
избегает уточнения этого понятия, которое может воплощаться
и в теократической соборности, и в народной монархии, и в национальной
диктатуре, и в партийном государстве советского типа. Такая
широта термина соответствует чисто геополитическим горизонтам евразийства,
которые охватывают огромные исторические и географические
объемы. Это попытка наиболее точно выразить интуитивную волю
континента.
Очевидно, что идеократия прямо противоположна прагматико-коммерческому
подходу, доминировавшему в доктринах Макиндера, Мэ87
Основы геополитики
хэна и Спикмена. Таким образом, русские евразийцы довели до окончательной
ясности идеологические термины, в которых проявлялось
исторически противостояние Моря и Суши. Море - либеральная демократия.
"торговый строй", прагматизм. Суша - идеократия (всех
разновидностей), "иерархическое правление", доминация религиозного
идеала.
Взгляды Савицкого на идеократию резонируют с идеями немецкого
социолога и экономиста Вернера Зомбарта, делившего все социальные
модели и типы на два общих класса - "герои" и "торговцы". На геополитическом
уровне, термин "герой", "героизм" утрачивает метафорический,
патетический смысл и становится техническим термином для
обозначения юридической и этической специфики идеократического
правления.
9.6 СССР и евразийство
Роль Петра Савицкого и, шире. русского евразийства в развитии
геополитики как науки огромна. И странно, как мало внимания уделяется
этому направлению в западных учебниках. В Савицком мы имеем
совершенно сознательного, ответственного и компетентного геополитика,
который полноценно и обоснованно выражает позицию heartland'a,
причем отталкиваясь от наиболее глубинных - русских - его областей.
Геополитическая доктрина Савицкого - это прямая антитеза взглядам
Мэхэна, Макиндера, Спикмена, Видаля де ля Блаша и других "талассократов".
Причем только в данном случае речь идет о законченном
и развернутом изложении альтернативной доктрины, подробно разбирающей
идеологические, экономические, культурные и этнические
факторы. Если использовать терминологию Карла Шмитта, то Савицкий
и евразийцы являются выразителями "номоса Земли" в его актуальном
состоянии, последовательными идеологами "теллурократии",
мыслителями Grossraum'a, альтернативного англосаксонскому Grossraum'y.
Сравнение идей русских евразийцев с теориями немецких геополитиков-континенталистов
(Хаусхофер, Шмитт и т.д.), которые также пытались
построить собственную геополитическую теорию как антитезу
стратегии "Морской Силы", показывает, что у немцев в этом направлении
пройдена лишь половина пути, а у русских (в первую очередь, у

88

Классики геополитики
Савицкого) мы имеем дело с законченной и непротиворечивой, полноценной
картиной мира. В этом смысле, можно вывести некоторый закон:
"Чем ближе воззрения немецких континенталистов к русскому
евразийству, чем полнее принимают они Ostorientierung, тем последовательней
и логичней их доктрины, эффективней их политические проекты,
созданные на геополитической основе".
В этом смысле ближе всего к Савицкому подошли германские национал-большевики
- в частности, Эрнст Никиш, - которые прекрасно
осознавали двойственность геополитического положения Германии, чья
"срединность" относительна и вторична по сравнению с абсолютной
культурной и континентальной "срединностью" русских. Отсюда они
делали вывод, что Германия не может претендовать на роль геополитического
синтеза, что она должна сделать выбор между юго-западной,
славянофобской, католической и, в некоторых аспектах, "талассократической"
(буржуазной) Германией (вместе с Австрией) и северо-восточной
германо-славянской, социалистической, русофильской, протестантской
и спартанской Пруссией. Никишу принадлежит знаменитый
геополитический тезис - "Европа от Владивостока до Флессинга", и
только такой подход со стороны немцев гармонично вписывается в последовательное
континентальное евразийство. Естественно, что линия
австрийского католика, антикоммуниста и славянофоба Гитлера
- как бы ни пытались корректировать ее некоторые намного более
исторически ответственные консервативные революционеры и геополитики
- не могла не привести к тому, что Германия надолго утратила
свое историческое бытие в результате кошмарного поражения, нанесенного
именно теми силами, "вечный союз" с которыми только и
мог обеспечить немцам соучастие в мировом господстве теллурократии.
Советская реальность в геополитическом смысле во многом совпадала
с концепциями Савицкого и других евразийцев, хотя об их прямом
влиянии на советское руководство достоверных данных нет. Во
многом близкие к евразийцам сменовеховцы и национал-большевики
- особенно Николай Устрялов - явно влияли на большевиков и особенно
на Сталина, хотя никогда не занимали высоких постов и часто
оканчивали свою жизнь в лагерях. Часть евразийцев - Эфрон, Карсавин
и т.д. - открыто сотрудничали с СССР, но также благодарности
не получили. Однако анализ советской внешней политики - вплоть

89

Основы геополитики
до начала перестройки - приводит к выводу, что она постоянно следовала
именно евразийскому курсу, никогда не заявляя об этом открыто.
И здесь можно лишь строить предположения: либо существовала
какая-то неизвестная организация внутри советского режима, которая
руководствовалась идеями Савицкого, адаптируя их к актуальным политическим
реальностям и облекая в официальную "марксистскую"
лексику, либо объективное положение heartland'a вынуждало СССР
по инерции делать те шаги, которые должно было бы делать геополитически-
сознательное континентальное государство - Евразия.

Глава 10

Геополитика как инструмент
национальной политики
10.1 Планетарный дуализм - основной закон геополитики
Подводя итог краткому знакомству с идеями основателей геополитической
науки, можно сделать несколько общих заключений.
Несмотря на разнообразие точек зрения мы имеем дело все же с
некоей единой картиной мира, которая может быть названа геополитической.
Эта картина мира стремится включить в анализ исторических
процессов, международных и межгосударственных отношений сразу
несколько дисциплинарных подходов - географический, политологический,
идеологический, этнографический, экономический и т.д. В этом
состоит основная характеристика всех геополитических доктрин -
стремление к междисциплинарному синтезу.

Самой общей и разделяемой всеми геополитиками методологической
формулой является утверждение фундаментального исторического

91

Основы геополитики
дуализма между Сушей, теллурократией, "номосом" Земли, Евразией,
heartland'OM, "срединной землей", идеократической цивилизацией, "географической
осью истории" с одной стороны, и Морем, талассократией.
Sea Power, "номосом" Моря, Атлантикой, англосаксонским миром,
торговой цивилизацией, "внешним или островным полумесяцем", с другой.
Это можно рассматривать как главный закон геополитики. Вне
постулирования этого дуализма все остальные выводы теряют смысл.
При всем расхождении в частных аспектах ни один из основателей
геополитической науки не ставил под сомнение факта такого противостояния.
По своей значимости он сопоставим с законом всемирного
тяготения в физике.
10.2 Геополитик не может не быть ангажирован
Другой особенностью взглядов основателей геополитики является
их неизменная политическая ангажированность. Нет, практически, ни
одного геополитика, который был бы отстранен от участия в политической
жизни своего государства. Отсюда вытекает очевидная пристрастность
всех без исключения. Геополитик, приступая к научным исследованиям,
обязательно должен определить свое собственное место
на карте геополитических полюсов; от этого будет зависеть тот угол
зрения, под которым он станет анализировать все мировые процессы.
Во всей истории геополитики мы не встречаем ни одного автора, который
был бы безразличен к судьбе своего государства и своего народа,
не разделял бы его основной этической и исторической ориентации.
Особенно ярко это проявляется на крайних полюсах - англосаксонские
авторы безукоризненно и однозначно следуют логике и ценностной
системе Sea Power, талассократии, формулируя свои теории с позиции
безоговорочных сторонников атлантизма; русские евразийцы
столь же последовательны в своей верности идеалам heartland'a -
они даже не ставят под сомнение абсолютное этическое и историческое
превосходство идеократии и России-Евразии.
Сложнее обстоит дело с французами, у которых есть теоретический
выбор самоидентификации - либо талассократия, либо теллурократия.
В первом случае, следует солидарность с англосаксонским миром,
с Sea Power, во втором - германофилия. Оба варианта подразумевают
безусловные национальные симпатии. Теоретически обе эти тен92
Классики геополитики
денции присутствуют среди французских геополитиков, но наиболее
стройную геополитическую концепцию выработала группа "атлантистов",
последователей Видаля де ля Блаша, остающегося центральной
фигурой в этой области. Его геополитические антиподы Лавалль и Де
Голль с теоретической точки зрения значительно ему уступают.
У Германии тоже двойственная ситуация. Если в целом ее геополитическая
мысль ориентирована преимущественно континентально и "евразийски",
эта ориентация ограничивается сложным отношением к славянскому
миру, к Азии и особенно к России. Это ограничение настолько
существенно и попытки Германии волюнтаристски уравнять свое
срединно^вропейское положение со срединно-евразийским, игнорируя
тем самым историческое значение России-Евразии, настолько упорны,
что в обеих мировых войнах Германия вынуждена была воевать не только
против талассократических держав, но и против своего логического
евразийского союзника - России (СССР). Можно сказать, что для
германской геополитики характерен "неевразийский" континентализм.
Такая установка резюмирует в геополитической формуле всю немецкую
историю и предопределяет саму структуру германского национального
сознания.
Необходимость для геополитика изначально определить собственную
позицию на геополитической карте мира и ее поясах (схема Макиндера
в этом смысле является предельно ясной иллюстрацией) повлияла
на то, что эта наука развивалась почти исключительно у представителей
крупных держав, имеющих амбиции стать "мировым могуществом"
(Weltmacht), "сверхдержавами", достичь планетарного господства.

Американцы Мэхэн и Спикмен, англичанин Макиндер представляют
"островной полумесяц". Они "спикеры" атлантизма, талассократии.
Видаль де ла Блаш (и его школа) представляют атлантистскую'Францию.
Лаваль и Де Голль склоняются в сторону континентализма, "европеизма",
антиатлантизма. Отсюда их обоюдная германофилия, которая
геополитически сближает их несмотря на то, что они принадлежали
к двум враждебным лагерям: Лаваль был главой коллаборационистского
правительства Виши, а Де Голль - главой антифашистской французской
армии.
Немцы Ратцель, Хаусхофер. Шмитт отождествляют Германию с осью

93

Основы геополитики
Суши, теллурократии, и стремятся создать из Германии "Большое Пространство",
которое должно противостоять англосаксонской талассократии.
К ним примыкает швед Рудольф Челлен, который, однако, мыслит
скорее как представитель Средней Европы, германского европейского
пространства, а не как "узко-шведский" националист. Самые радикальные
континенталисты - Эрнст Никиш, Фридрих Георг Юнгер,
Артур Мюллер ван ден Брук и т.д. - идут еще дальше и полагают
будущее Германии только в стратегической интеграции с евразийской
Россией.
Наконец, русские евразийцы (Савицкий, Трубецкой и т.д.) выражают
самую законченную версию континентализма, выражая самую радикальную
позицию "номоса" Суши, теллурократии.
Отсутствие хоть сколько-нибудь выдающихся имен среди геополитиков
иных стран (хотя такие были и в Италии, Испании, Бельгии,
Румынии, Голландии и т.д.) объясняется тем, что второстепенных по
масштабу государств основополагающий геополитический дуализм касается
лишь опосредованно, их влияние на ход глобального противостояния
незначительно, а следовательно, сама сущность геополитики,
ее острота, ее актуальность, ее "судьбоносное" измерение для них совершенно
не актуальны.
10.3 Судьбы ученых - судьбы держав
Гражданство ученых-геополитиков самым прямым образом сказывается
на их воззрениях. Здесь связь очевидна. Геополитики, в сущности,
это те люди, которые с наибольшей проницательностью и ответственностью
способны распознать исторические тенденции глобального
развития в пространственной сфере, понять место своего государства
и своего народа в этом контексте и сформулировать обоснованный и
наиболее эффективный проект будущего. Поэтому так часто они прямо
или косвенно воздействуют на мировую историю, которую осуществляют,
однако, совсем иные силы, группы, партии, лидеры, действуя
под совершенно иными, сиюминутно актуальными лозунгами.
Но интересна и еще одна закономерность. Степень прямого влияния
геополитиков на власть, обратная связь между научными разработками
и политическим курсом в международных отношениях соответствующих
государств резко разнится.

94

Классики геополитики
Мэхэн, Спикмен и Макиндер занимали высокие посты в своих государствах,
их политическая активность имела самые непосредственные
результаты, их прямое влияние на англосаксонскую политику очевидно
и огромно. Несмотря на некоторые трения с научным миром своих
стран и некоторое (тактическое) замалчивание значения их идей для
всей "морской цивилизации" в целом, они пользовались при жизни
почетом, им оказывалась всяческая поддержка, их судьба и карьера
были показательно удачными.
Иначе обстоит дело с континентальными геополитиками. Видаля де
ля Блаша считали лишь географом, стремящимся расширить сферу своих
исследований до политического масштаба. Отношение к нему со стороны
правительства - уважительное, но в целом равнодушное, хотя
многие практические принципы (особенно изложенные в "Восточной
Франции") взяты на вооружение. Он не пользуется таким престижем
как англо-американцы, но его теоретическое наследие учитывается.

У немцев - особенно у Хаусхофера и Шмитта - ситуация уже
серьезнее. И в Веймарской республике и при Гитлере отношение к
ним меняется волнообразно, переходя от определенного внимания властей
к прямым репрессиям. По сравнению с "талассократическими"
геополитиками их судьба трагична, их карьеры зигзагообразны, они в
определенные моменты становятся жертвами даже тех режимов, национальные
цели которых в общих чертах совпадают с их собственными.
Здесь уже не почести и не уважение, но истерическое внимание,
чередующееся с гонениями.
У евразийцев картина еще.более трагичная. Здесь никакого прямо--
го внимания, ни одного упоминания в официальных источниках, лишь
лагеря, ссылки, аресты, преследования при полном игнорировании. И
хотя до определенного момента советской истории создается впечатление,
что основные решения на международном уровне принимаются
последователями -Петра Савицкого, сверяющими каждый шаг с публикациями
евразийцев, наступает переломный момент - 1989 год -
когда выясняется, что никто в советском руководстве не способен связно
объяснить логику традиционной внешней политики, и в результате происходит
молниеносное разрушение гигантского евразийского организма,
создаваемого с таким напряжением тремя поколениями, выдержавшими
войны, лишения, страдания, непосильные тяготы.
Роль личности геополитиков в смысле их влияния на власть резко

95

Основы геополитики
сокращается по оси Запад-Восток. С почтением к Мэхэну и Спикмену
контрастирует постоянные угрозы Шмитту со стороны СС-овцев и преследования
Хаусхофера (его сын был расстрелян), а в еще большей
степени - лагеря Савицкого и Карсавина. Поражает, что, в конечном
итоге, именно те страны, которые более всего прислушивались к своим
геополитикам и ценили их, добились потрясающих результатов и
подошли вплотную к тому, чтобы окончательно достичь единоличного
мирового господства. Германия же заплатила за невнимание к тезисам
Хаусхофера о "континентальном блоке" тем, что на полвека выпала
из истории, потерпела чудовищное поражение и впала в политическое
небытие. СССР, не обративший внимание на труды наиболее
ответственных, глубоких и прозорливых русских патриотов, без боя и
сопротивления оказался почти в той же ситуации, что и послевоенная
Германия - мировое влияние сошло на нет, пространства резко сократились,
экономика и социальная сфера превратились в развалины.
" Часть II
СОВРЕМЕННЫЕ
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ
ТЕОРИИ И ШКОЛЫ
(вторая половина XX века)

Глава I

Общий обзор
Развитие геополитической мысли во второй половине XX века
в целом следовало путями, намеченными основоположниками
этой науки. История с Хаусхофером и его школой, над которыми
висела зловещая тень интеллектуального сотрудничества с
Третьим Райхом, заставляла авторов, занимающихся этой дисциплиной
искать окольных путей, чтобы не быть обвиненными
в "фашизме". Так, американец Колин С. Грэй вообще предложил
использовать два слова, для обозначения геополитики: английское
"geopolitics" и немецкое "Geopolitik". Первое должно
обозначать англосаксонскую и прагматическую версию этого
явления, т.е. труды тех авторов, которые преемствуют подход
Мэхэна, Макиндера и Спикмена, а второе - "континентальный
вариант", наследие школы Хаусхофера, учитывающий некоторые
"духовные" или "метафизические" факторы. Конечно, это
деление весьма условно и служит лишь демагогическим ходом,

99

Основы геополитики
продиктованным соображениями "политической корректности".

Американская и, шире, атлантистская (талассократическая) линия
в геополитике развивалась практически без всяких разрывов
с традицией. По мере осуществления проектов американцев
по становлению "мировой державой" послевоенные геополитики-атлантисты
лишь уточняли и детализировали частные аспекты
теории, развивая прикладные сферы. Основополагающая модель
"морской силы" и ее геополитических перспектив, превратилась
из научных разработок отдельных военно-географических
школ в официальную международную политику США.
Вместе с тем, становление США сверхдержавой и выход на
последний этап, предшествующий окончательной планетарной гегемонии
талассократии, заставил американских геополитиков рассматривать
совершенно новую геополитическую модель, в которой
участвовало не две основных силы, но только одна. Причем
существовало принципиально два варианта развития событий -
либо окончательный выигрыш Западом геополитической дуэли
с Востоком, либо конвергенция двух идеологических лагерей в
нечто единое и установление Мирового Правительства (этот проект
получил название "мондиализма" - от французского слова
"monde", "мир"). В обеих случаях требовалось новое геополитическое
осмысление этого возможного исхода истории цивилизаций.
Такая ситуация вызвало к жизни особое направление в геополитике
- "геополитику мондиализма". Иначе эта теория известна
как доктрина "нового мирового порядка". Она разрабатывалась
американскими геополитиками начиная с 70-х годов, а
впервые громогласно о ней было заявлено президентом США
Джорджем Бушем в момент войны в Персидском заливе в 1991.
Европейская геополитика как нечто самостоятельное после
окончания Второй мировой войны практически не существовала.
Лишь в течение довольно краткого периода 1959 - 1968
годов, когда президентом Франции был "континенталист" Шарль
Де Голль, ситуация несколько изменилась. Начиная с 1963 года
Де Голль предпринял некоторые явно антиатлантистские меры,
в результате которых Франция вышла из Северо-Атлантического
союза и сделала попытки выработать собственную геополитическую
стратегию. Но так как в одиночку это государство не

100

Вторжение в Афганистан было продиктовано естественным стремлением Москвы прорвать
"кольцо Анаконды" и выйти к "теплым морям".
Основы геополитики
могло противостоять талассократическому миру, на повестке дня
встал вопрос о внутриевропейском франко-германском сотрудничестве
и об укреплении связей с СССР. Отсюда родился знаменитый
голлистский тезис - "Европа от Атлантики до Урала".
Эта Европа мыслилась как суверенное стратегически континентальное
образование - совсем в духе умеренного "европейского
континентализма".
Вместе с тем к началу 70-х годов, когда геополитические исследования
в США становятся крайне популярными, европейские
ученые также начинают включаться в этот процесс, но при
этом их связь с довоенной геополитической школой в большинстве
случаев уже прервана и они вынуждены подстраиваться под
нормы англосаксонского подхода. Так, европейские ученые выступают
как технические эксперты международных организаций
НАТО, ООН и т.д., занимаясь прикладными геополитическими
исследованиями и не выходя за пределы узких конкретных
вопросов. Постепенно эти исследовании превратились в нечто
самостоятельное - в "региональную геополитику", довольно развитую
во Франции ("школа Ива Лакоста", издателя журнала
"Геродот"). Эта "региональная геополитика" абстрагируется от
глобальных схем Макиндера, Мэхэна или Хаусхофера, мало внимания
уделяет основополагающему дуализму, и лишь применяет
геополитические методики для описания межэтнических и межгосударственных
конфликтов, демографических процессов и даже
"геополитики политических выборов".
Единственная непрерывная традиция геополитики, сохранившаяся
в Европе с довоенных времен, была достоянием довольно
маргинальных групп, в той или иной степени связанных с послевоенными
националистическими партиями и движениями. В этих
узких и политически периферийных кругах развивались геополитические
идеи, прямо восходящие к "континентализму", школе
Хаусхофера и т.д. Это движение совокупно получило название
европейских "новых правых". До определенного момента
общественное мнение их просто игнорировало, считая "пережитками
фашизма". И лишь в последнее десятилетие, особенно благодаря
просветительской и журналистской деятельности французского
философа Алена де Бенуа, к этому направлению стали

102

Современные геополитические теории и школы
прислушиваться и в серьезных научных кругах. Несмотря на
значительную дистанцию, отделяющую интеллектуальные круги
европейских "новых правых" от властных инстанций и на их
"диссиденство", с чисто теоретической точки зрения, их труды
представляют собой огромный вклад в развитие геополитики.
Будучи свободной от рамок политического конформизма, их мысль
развивалась относительно независимо и беспристрастно. Причем
на рубеже 90-х годов сложилась такая ситуация, что официальные
европейские геополитики (чаще всего выходцы из левых
или крайне левых партий) были вынуждены обратиться к "новым
правым", их трудам, переводам и исследованиям для восстановления
полноты геополитической картины.
Наконец, русская геополитика. Официально признанная "фашистской"
и "буржуазной псевдонаукой" геополитика как таковая
в СССР не существовала. Ее функции выполняло несколько
дисциплин - стратегия, военная география, теория международного
права и международных отношений, география, этнография
и т.д. И вместе с тем, общее геополитическое поведение СССР на
планетарной арене выдает наличие довольно рациональной, с геополитической
точки зрения, модели поведения. Стремление СССР
укрепить свои позиции на юге Евразии, в "береговой зоне", проникновение
в Африку, дестабилизирующие действия в Южной
Америке (призванные внести раскол в пространство, контролируемое
Северо-Американскими Штатами по доктрине Монро) и
даже вторжение советских войск в Афганистан (для того, чтобы
рассечь американскую "анаконду", стремившуюся приблизить
стратегические границы "талассократии" вплотную к южным
границам "географической оси истории") и т.д. Такая последовательная
и геополитически обоснованная политика СССР указывает
на существование какого-то "центра решений", где должны
были сводиться воедино результаты многих традиционных
наук и на основании этого "сведения", "синтеза" приниматься
важнейшие стратегические шаги. Однако социальная локализация
этого "криптогеополитического" центра представляется проблематичной.
Есть версия, что речь шла о каком-то секретном
отделе советского ГРУ.
Собственно же геополитика развивалась исключительно мар103
Основы геополитики
гинальными "диссидентскими" кружками. Самым ярким представителем
этого направления был историк Лев Гумилев, хотя
он никогда не использовал в своих работах ни термина "геополитика",
ни термина "евразийство", и более того, стремился всячески
избежать прямого обращения к социально-политическим
реальностям. Благодаря такому "осторожному" подходу ему удалось
опубликовать даже при советском режиме несколько книг,
посвященных этнографической истории.
После распада Варшавского договора и СССР геополитика стала
в российском обществе снова актуальный. Отмена идеологической
цензуры сделала возможной, наконец, называть вещи своими
именами. Не удивительно, что первыми в возрождении геополитики
приняли участие национально-патриотические круги (газета
"День", журнал "Элементы"). Методология оказалась ьастолько
впечатляющей, что инициативу перехватили и некоторые "демократические"
движения. В скором времени после перестройки
геополитика стала одной из популярнейших тем всего русского
общества.
С этим связан возросший интерес к евразийцам и их наследию
в современной России.

Глава 2

Современный атлантизм
2.1 Последователи Спикмена-Д.У. Мэйниг,
У.Кирк, С.Б.Коен, К.Грэй, Г.Киссинджер
Развитие американской, чисто атлантистской линии в геополитике
после 1945 года в основном представляло собой развитие
тезисов Николаса Спикмена. Как сам он начал разработку
своих теорий с коррекций Макиндера, так и его последователи, в
основном, корректировали его собственные взгляды.

В 1956 году ученик Спикмена Д.Мэйниг опубликовал текст
"Heartland и Rimland в евразийской истории". Мэйниг специально
подчеркивает, что "геополитические критерии должны особо
учитывать функциональную ориентацию населения и государства,
а не только чисто географическое отношение территории
к Суше и Морю"/" В этом явно заметно влияние Видаля
де ля Блата.

105

Основы геополитики
Мэйниг говорит о том, что все пространство евразийского
rimland делится на три типа по своей функционально-культурной
предрасположенности.
"Китай, Монголия, Северный Вьетнам, Бангладеш, Афганистан, Восточная
Европа (включая Пруссию), Прибалтика и Карелия - пространства,
органически тяготеющие к heartland.
Южная Корея, Бирма, Индия, Ирак, С"рия, Югославия - геополитически
нейтральны.
Западная Европа, Греция, Турция, Иран, Пакистан, Таиланд - склонны
к талассократическому блоку. '"""
В 1965 году другой последователь Спикмена У.Кирк выпустил
книгу^, воспроизводящую название знаменитой статьи Макиндера
"Географическая ось истории". Кирк развил тезис Спикмена
относительно центрального значения rimland для геополитического
баланса сил. Опираясь на культурно-функциональный
анализ Мэйнига и его дифференциацию "береговых зон" относительно
"теллурократической" или "талассократической" предрасположенности,
Кирк выстроил историческую модель, в которой
главную роль играют прибрежные цивилизации, от которых
культурные импульсы поступают с большей или меньшей степенью
интенсивности внутрь континента. При этом "высшие" культурные
формы и историческая инициатива признается за теми
секторами "внутреннего полумесяца", которые Мэйниг определил
как "талассократически ориентированные".
Американец Сол Коен в книге "География и Политика в разделенном
мире"^ предложил ввести в геополитический метод
дополнительную классификацию, основанную на делении основных
геополитических реальностей на "ядра" (nucleus) и "дисконтинуальные
пояса". С его точки зрения, каждый конкретный
регион планеты может быть разложен на 4 геополитических
составляющие:
"1) внешняя морская (водная) среда, зависящая от торгового флота и
портов;
2) континентальное ядро (nucleus), тождественное "Hinterland" (геополитическому
термину, означающему "удаленные от побережья внутренние
регионы");

106

Современные геополитические теории и школы
3) дисконтинуальный пояс (береговые сектора, ориентированные либо
внутрь континента, либо от него);
4) регионы, геополитически независимые от этого ансамбля."^'
Концепция "дисконтинуальных поясов" была подхвачена такими
ведущими американскими стратегами, как Генри Киссинджер,
который считал, что политическая стратегия США относительно
"дисконтинуальных" береговых зон состоит в том, чтобы
соединить фрагменты в одно целое и обеспечить тем самым атлантизму
полный контроль над Советской Евразией. Эта доктрина
получила название "Linkage" от английского "link", "связь",
"звено". Чтобы стратегия "анаконды" была до конца успешной,
необходимо было обратить особое внимание на те "береговые сектора"
Евразии, которые либо сохраняли нейтралитет, либо тяготели
ко внутренним пространствам континента. На практике
эта политика осуществлялась через вьетнамскую войну, активизацию
американо-китайских отношений, поддержку США проамериканского
режима в Иране, поддержку националистовдиссидентов
Украины и Прибалтики и т.д.

Как и в предшествующие эпохи послевоенная американская
атлантистская геополитическая школа постоянно поддерживала
обратную связь с властью.
Развитие геополитических взглядов применительно к "ядерной
эпохе" мы встречаем у другого представителя той же американской
школы Колина Грэя. В своей книге "Геополитика ядерной
эры"^ он дает очерк военной стратегии США и НАТО, в
котором ставит планетарное месторасположение ядерных объектов
в зависимость от географических и геополитических особенностей
регионов.
2.2 Атлантисты выиграли холодную войну
Геополитическое развитие атлантизма к началу 90-х годов достигает
своей кульминации. Стратегия "анаконды" демонстрирует
абсолютную эффективность. В этот период можно наблюдать
почти "пророческую" правоту первых англосаксонских геополитиков
- Макиндера и Мэхэна, скорректированных Спикменом.

107

Основы геополитики
Распад Варшавского договора и СССР знаменует торжество
ориентации атлантистской стратегии, проводившейся в жизнь в
течение всего XX века. Запад побеждает в холодной войне с Востоком.
Морская Сила (Sea Power) празднует свою победу над
heartland'OM.
Геополитически это событие объясняется так:
Противостояние советского блока с НАТО было первой в истории
чистой и беспримесной формой оппозиции Суши и Моря, Бегемота
и Левиафана. При этом геополитический баланс сил отражал
не просто идеологические, но и геополитические константы.
СССР как heartland, как Евразия, воплощал в себе идеократию
советского типа. С географической точки зрения, это было довольно
интегрированное "Большое Пространство" с колоссальными
природными ресурсами и развитым стратегическим вооружением.
Главным преимуществом СССР были "культурнофункциональные"
наклонности населения, живущего на его просторах
или примыкающего к советской территории, и наличие
трудно досягаемых внутриконтинентальных просторов, позволяющих
создать надежные оборонные и технологические плацдармы.
Кроме того, с двух сторон - с Севера и Востока - СССР
имел морские границы, защищать которые намного легче, чем
сухопутные.
За счет централизованной экономики СССР добился товарнопродовольственной
автаркии и военного статуса сверхдержавы.
По мере возможностей он стремился распространить свое влияние
и на другие континенты.
Но у Восточного блока было несколько принципиальных геополитических
недостатков. Самый главный заключался в огромной
протяженности сухопутных границ. Если с Юга границы
совпадали с грядой евразийских гор, - от Манджурии до ТяньШаня,
Памира и Кавказа, - то на Западе граница проходила
посредине равнинной Европы, которая была стратегическим плацдармом
атлантизма, в то время как центральная его база находилась
на западном берегу "Срединного Океана" (Midland Ocean).
Но даже в южном направлении горы служили не только защитой,
но и препятствием, закрывая путь для возможной экспансии
и выход к южным морям.

108

Страны - участники Варшавского договора. С геополитической точки зрения. Восточный блок изначально уступал
НАТО и США. НАТО полностью контролировало весь американский континент и почти всю береговую зону Евразии.
Блок стран Варшавского договора был стратегически закончен только на Севере и на Востоке. Такая
незавершенность, в конечном итоге, стала основной причиной поражения СССР в холодной войне.
Основы геополитики
При этом Восточный блок был вынужден сосредоточить в одном
и том же геополитическом центре - военно-стратегические,
экономические, интеллектуальные, производственные силы
и природные ресурсы.

С таким положением резко контрастировало геополитическое
положение Запада с центром США. (Это особенно важно, так
как положение Западной Европы было в таком раскладе сил
весьма незавидным; ей досталась роль сухопутной базы США,
прилегающей к границам противоположного лагеря, своего рода
"санитарного кордона"). Америка была полностью защищена
"морскими границами". Более того, стратегически интегрировав
свой континент, она получила контроль над огромной частью евразийского
побережья, rimland. От Западной Европы через Грецию
и Турцию (стран - членов НАТО) контроль атлантистов простирался
на Дальний Восток (Таиланд, Южная Корея, стратегически
колонизированная Япония), и эта зона плавно переходила
в Индийский и Тихий океаны - важнейшие военные базы на
острове Сан Диего, на Филиппинах, и далее, на Гуаме, Карибах и
Гаити. Следовательно, все потенциальные конфликты были вынесены
за территорию основного стратегического пространства.
При этом атлантисты создали сложную дифференцированную
систему геополитического распределения силовых "ядер". Непосредственно
США обеспечивали военно-стратегическую мощь.
Интеллектуальные, финансовые и производственные структуры,
а также центры разработки высоких технологий сосредоточивались
в Западной Европе, свободной от тяжести обеспечения собственной
военной безопасности (кроме содержания полиции и
чисто декоративных ВС).
Природные ресурсы поступали из экономически малоразвитых
регионов Третьего мира, откуда в значительной мере приходила
и дешевая рабочая сила.
Сохранение статус кво, сложившегося сразу после Второй мировой
войны, было наступательной позицией, так как, по предсказаниям
атлантистских геополитиков, такая ситуация неминуемо
должна была привести к истощению континентального
блока, обреченного на полную автаркию и вынужденного в одиночку
развивать все стратегические направления одновременно.

110

Современные геополитические теории и школы
У heartland 'а в такой ситуации было только два выхода. Первый
- осуществить военную экспансию на Запад с целью завоевания
Европы до Атлантики. После этого усилия СССР мог бы
обеспечить себе спокойные морские границы и промышленноинтеллектуальный
и технологический потенциал. Параллельно
следовало было предпринять аналогичное усилие и в южном
направлении, чтобы выйти, наконец, к теплым морям и порвать
"кольцо анаконды" Sea Power. Это - жесткий путь, который мог
бы привести в случае успеха к стабильному континентальному
миру и в ближайшей перспективе к краху Америки, лишенной
rimland.
Другой путь заключался, напротив, в уходе СССР и его ВС из
Восточной Европы в обмен на уход из Западной Европы сил НАТО
и создание единого строго нейтрального Европейского Блока
(возможно, с ограниченным "диссуазивным" ядерным потенциалом).
Этот вариант всерьез обсуждался в эпоху Де Голля.
То же самое возможно было осуществить и с Азией. Пойти на
отказ от прямого политического контроля над некоторыми Среднеазиатскими
республиками в обмен на создание с Афганистаном,
Ираном и Индией (возможно Китаем) мощного стратегического
антиамериканского блока, ориентированного внутриконтинентально.
Можно было бы, наконец, скомбинировать эти два варианта и
пойти мирным путем на Западе и силовым на Востоке (или
наоборот). Важно лишь было начать оба этих геополитических
действа синхронно. Только в таком случае можно было бы надеяться
на изменения планетарного баланса сил из явного позиционного
проигрыша Суши к ее выигрышу. Необходимо было
любой ценой прорвать "сдерживание" - этим термином
называли в период холодной войны геополитическую тактику
"анаконды".

Но поскольку СССР так и не решился на этот радикальный
геополитический шаг, атлантистским державам осталось только
пожинать результаты своей строго рассчитанной и геополитически
выверенной долговременной позиционной стратегии.
От всестороннего перенапряжения автаркийная советская держава
не выдержала и пала. А военное вторжение в Афганистан

III

Основы геополитики
без параллельного стратегического шага в Западной Европе (мирного
или немирного) вместо того, чтобы спасти дело, окончательно
усугубило ситуацию.
2.3 Аэрократия и эфирократия
Традиционная атлантистская геополитика, полагая в центре
своей концепции Sea Power, является "геополитикой моря". Глобальная
стратегия, основанная на этой геополитике, привела Запад
к установлению планетарного могущества. Но развитие техники
привело к освоению воздушного пространства, что сделало
актуальным разработку "геополитики воздуха".
В отличие от "геополитики моря", законченной и вполне разработанной,
полноценной "геополитики воздуха" не существует.
Фактор воздухоплавания добавляется к общей геополитической
картине. Но некоторые соотношения при актуализации воздушной
среды и связанных с ней новых типов вооружений - стратегической
авиации, межконтинентальных ракет и ядерного оружия
- значительно изменились.
Освоение воздушного пространства в некоторой степени уравняло
между собой Сушу и Море, так как для самолетов и ракет
разница между этими пространствами не так значительна. (Особенно
важным шагом было создание авианосцев, так как это
окончательно оторвало воздушные базы от Суши, сделав их независимыми
от качества земной поверхности.)
Вместе с тем развитие авиации изменило пропорции планетарного
масштаба, сделав Землю значительно "меньше", а расстояния
- "короче". Вместе с тем ракетостроение и развитие
стратегической авиации во многом релятивизировали традиционные
геополитические факторы - морские и сухопутные границы,
внутриконтинентальные базы и т.д.
Перенос вооружений на земную орбиту и стратегическое освоение
космического пространства были последним этапом "сжатия"
планеты и окончательной релятивизации пространственных
различий.
Актуальная геополитика помимо Суши и Моря вынуждена
учитывать еще две стихии - воздух и эфир (космическое про112
Современные геополитические теории и школы
странство). Этим стихиям на военном уровне соответствуют
ядерное оружие (воздух) и программа "звездных войн" (космос).
По аналогии с теллурократией (власть Суши) и талассократией
(власть Моря) эти две новейшие модификации геополитических
систем могут быть названы аэрократией (власть Воздуха) и эфирократией
(власть Эфира).
Карл Шмитт дал эскизный набросок этих двух новых сфер.
При этом самым важным и принципиальным его замечанием
является то, что и "аэрократия" и "эфирократия" представляют
собой дальнейшее развитие именно "номоса" Моря, продвинутые
фазы именно "талассократии", так как весь технический процесс
освоения новых сфер ведется в сторону "разжижения" среды, что,
по Шмитту, сопровождается соответствующими культурными и
цивилизационными процессами - прогрессивным отходом от
"номоса" Суши не только в стратегическом, но и в этическом,
духовном, социально-политическом смыслах.

Иными словами, освоение воздушной и космической сред есть
продолжение сугубо талассократических тенденций, а следовательно,
может рассматриваться как высшая стадия сугубо атлантической
стратегии.
В данном ракурсе ядерное противостояние блоков в холодной
войне представляется как конкуренция в условиях, навязанных
"морской Силой" heartland'y, вынужденному принимать условия
стратегической позиционной дуэли, диктуемые противоположной
стороной. Такой процесс активного "разжижения стихий",
сопряженный с логикой развития западного мира в технологическом
и стратегическом смыслах, параллелен наступательной
позиции атлантистов в их политике отрыва береговых зон от
континентального центра - в обоих случаях налицо наступательная
инициатива одного геополитическая лагеря и оборонительная
реакция другого.
На интеллектуальном уровне это выражается в том, что атлантисты
на теоретическом уровне разрабатывают "активную
геополитику", занимаясь этой наукой открыто и планомерно.
Геополитика в случае Запада выступает как дисциплина, диктующая
общие контуры международной стратегии. В случае же
Восточного блока она, не будучи долгое время официально при113
Основы геополитики
знанной, существовала и все еще продолжает существовать в качестве
"реакции" на шаги потенциального противника. Это была
и есть "пассивная геополитика", отвечающая на стратегический
вызов атантизма больше по инерции.
Если в случае ядерного оружия и авиации (в сфере аэрократии)
СССР смог ценой напряжения всех внутренних ресурсов
добиться относительного паритета, то на следующем этапе, в области
эфирократии произошел структурный надлом, и конкуренция
в области технологий, связанных со "звездными войнами",
привела к окончательному геополитическому проигрышу и
к поражению в холодной войне.
 Для понимания сущности геополитических процессов в ядерном
мире и в условиях освоения орбитальных пространств замечание
Карла Шмитта о том, что аэрократия и эфирократия являются
не самостоятельными цивилизационными системами, но
лишь развитием "номоса" Моря, является фундаментальным.
2.4 Две версии новейшего атлантизма
Победа атлантистов над СССР (heartland'OM) означала вступление
в радикально новую эпоху, которая требовала оригинальных
геополитических моделей. Геополитический статус всех традиционных
территорий, регионов, государств и союзов резко менялся.
Осмысление планетарной реальности после окончания холодной
войны привело атлантистских геополитиков к двум принципиальным
схемам.
Одна из них может быть названа "пессимистической" (для
атлантизма). Она наследует традиционную для атлантизма линию
конфронтации с heartland'OM, которая считается не законченной
и не снятой с. повестки дня вместе с падением СССР, и
предрекает образование новых евразийских блоков, основанных
на цивилизационных традициях и устойчивых этнических архетипах.
Этот вариант можно назвать "неоатлантизмом", его
сущность сводится, в конечном итоге, к продолжению рассмотрения
геополитической картины мира в ракурсе основополагающего
дуализма, что лишь нюансируется выделением дополнительных
геополитических зон (кроме Евразии), которые также

114

Современные геополитические теории и школы
могут в дальнейшем стать очагами противостояния с Западом.
Наиболее ярким представителем такого неоатлантистского подхода
является Самуил Хантингтон.

Вторая схема, основанная на той же изначальной геополитической
картине, напротив, оптимистична (для атлантизма) в том
смысле, что рассматривает ситуацию, сложившуюся в результате
победы Запада в холодной войне, как окончательную и бесповоротную.
На этом строится теория "мондиализма", концепции Конца
Истории и One World (Единого Мира), которая утверждает,
что все формы геополитической дифференциации - культурные,
национальные, религиозные, идеологические, государственные
и т.д. - вот-вот будут окончательно преодолены, и наступит
эра единой общечеловеческой цивилизации, основанной на принципах
либеральной демократии. История закончится вместе с
геополитическим противостоянием, дававшим изначально главный
импульс истории. Этот геополитический проект ассоциируется
с именем американского геополитика Фрэнсиса Фукуямы,
написавшего программную статью с выразительным названием
"Конец Истории". Об этой мондиалистской теории речь пойдет в
следующей главе.
Разберем основные положения концепции Хантингтона, которая
является ультрасовременным развитием традиционной для
Запада атлантистской геополитики. Важно, что Хантингтон строит
свою программную статью "Столкновение цивилизаций" (Clash
of civilisation) как ответ на тезис Фукуямы о "Конце Истории".
Показательно, что на политическом уровне эта полемика соответствует
двум ведущим политическим партиям США: Фукуяма
выражает глобальную стратегическую позицию демократов,
тогда как Хантингтон является рупором республиканцев.
Это достаточно точно выражает сущность двух новейших геополитических
проектов - неоатлантизм следует консервативной
линии, а "мондиализм" предпочитает совершенно новый подход,
в котором все геополитические реальности подлежат полному
пересмотру.

115

Основы геополитики
2.5 Столкновение цивилизаций: неоатлантизм
Хантингтона
Смысл теории Самуила II. Хантингтона, директора Института
Стратегических Исследований им. Джона Олина при Гарвардском
университете, сформулированный им в статье "Столкновение
цивилизаций"^ (которая появилась как резюме большого
геополитического проекта "Изменения в глобальной безопасности
и американские национальные интересы"), сводится к следующему:
Видимая геополитическая победа атлантизма на всей планете
- с падением СССР исчез последний оплот континентальных
сил - на самом деле затрагивает лишь поверхностный срез действительности.
Стратегический успех НАТО, сопровождающийся
идеологическим оформлением, - отказ от главной конкурентной
коммунистической идеологии, - не затрагивает глубинных
цивилизационных пластов. Хантингтон вопреки Фукуяме
утверждает, что стратегическая победа не есть цивилизационная
победа; западная идеология - либерал-демократия, рынок и т.д.
- стали безальтернативными лишь временно, так как уже скоро
у незападных народов начнут проступать цивилизационные и
геополитические особенности, аналог "географического индивидуума",
о котором говорил Савицкий.
Отказ от идеологии коммунизма и сдвиги в структуре традиционных
государств - распад одних образований, появление других
и т.д. - не приведут к автоматическому равнению всего
человечества на универсальную систему атлантистских ценностей,
но, напротив, сделают вновь актуальными более глубокие
культурные пласты, освобожденные от поверхностных идеологических
клише.
Хантингтон цитирует Джорджа Вейгеля: "десекуляризация
является одним из доминирующих социальных факторов в конце
XX века". А следовательно, вместо того, чтобы отбросить религиозную
идентификацию в Едином Мире, о чем говорит Фукуяма,
народы, напротив, будут ощущать религиозную принадлежность
еще более живо.

Хантингтон утверждает, что наряду с западной (= атлантист116
^
о
Ат^нтистский.
^^^^^апад
^
^^  ^
^^г^
' Славяно - православная
- \м.лc°^^ \ цивилизация
^ /t
^(^^\ ^ Латиноапериканскд^ \ ^ цивилизация f \ if V JX'AIJ 1 f ^^^^^J Исламск^ мХ ^^тенциальна? ^Африк^Йс^я ^ц^вилЛар^ия ^ /уКонф^ ^ \1 Цивили^Ь ?~"^А\ ^^ ^^жая^^ Японская \ рхоокеанская) 1 1) цивилизация ^
^^^^ ^ ^Фр^см^нт Запада
' u/^l фрагмент Западу
8 цивилизаций (по Хантингтону).
Основы геополитики
ской) цивилизацией, включающей в себя Северную Америку и
Западную Европу, можно предвидеть геополитическую фиксацию
еще семи потенциальных цивилизаций:
1) славяно-православная.
2) конфуцианская (китайская),
3) японская,
4) исламская,
5) индуистская,
6) латиноамериканская
и возможно, 7) африканская^.
Конечно, эти потенциальные цивилизации отнюдь не равнозначны.
Но все они едины в том, что вектор их развития и становления
будет ориентирован в направлении, отличном от траектории
атлантизма и цивилизации Запада. Так Запад снова окажется в
ситуации противостояния. Хантингтон считает, что это практически
неизбежно и что уже сейчас, несмотря на эйфорию мондиалистских
кругов надо принять за основу реалистическую формулу:
"The West and The Rest" ("Запад и Все Остальные")^.
Геополитические выводы из такого подхода очевидны: Хантингтон
считает, что атлантисты должны всемерно укреплять стратегические
позиции своей собственной цивилизации, готовиться
к противостоянию, консолидировать стратегические усилия, сдерживать
антиатлантические тенденции в других геополитических
образованиях, не допускать их соединения в опасный для Запада
континентальный альянс.
Он дает такие рекомендации:
"Западу следует
- обеспечивать более тесное сотрудничество и единение в рамках
собственной цивилизации, особенно между ее европейской и
североамериканской частями;
- интегрировать в Западную цивилизацию те общества в Восточной
Европе и Латинской Америке, чьи культуры близки к западной;
- обеспечить более тесные взаимоотношения с Японией и Россией;
- предотвратить перерастание локальных конфликтов между цивилизациями
в глобальные войны;

118

Современные геополитические теории и школы
- ограничить военную экспансию конфуцианских и исламских государств;
- приостановить свертывание западной военной мощи и обеспечить
военное превосходство на Дальнем Востоке и в Юго-Западной Азии;
- использовать трудности и конфликты во взаимоотношениях исламских
и конфуцианских стран;
- поддерживать группы, ориентирующиеся на западные ценности и
интересы в других цивилизациях;
- усилить международные институты, отражающие западные интересы
и ценности и узаконивающие их, и обеспечить вовлечение незападных
государств в эти институты."""*
Это является краткой и емкой формулировкой доктрины неоатлантизма.
С точки зрения чистой геополитики, это означает точное следование
принципам Мэ^эна и Спикмена, причем акцент, который
Хантингтон ставит на культуре и цивилизационных различиях
как важнейших геополитических факторах указывает на
его причастность к классической школе геополитики, восходящей
к "органицистской" философии, для которой изначально было
свойственно рассматривать социальные структуры и государства
не как механические или чисто идеологические образования,
но как "формы жизни".
В качестве наиболее вероятных противников Запада Хантингтон
указывает Китай и исламские государства (Иран, Ирак, Ливия
и т.д.). В этом сказывается прямое влияние доктрин Мэйнига
и Кирка, считавших, что ориентация стран "береговых зон",
rimland - а "конфуцианская" и исламская цивилизации геополитически
принадлежат преимущественно именно к rimland -
важнее, чем позиция heartland'a. Поэтому в отличие от других
представителей неоатлантизма - в частности, Пола Вольфовица
- Хантингтон видит главную угрозу отнюдь не в геополитическом
возрождении России-Евразии, heartland'a или какого-то нового
евразийского континентального образования.
В докладе же американца Пола Вольфовица (советника по
делам безопасности) правительству США в марте 1992 года говорится
о "необходимости не допустить возникновения на европейском
и азиатском континентах стратегической силы, способ119
Основы геополитики
ной противостоять США"*"*, и далее поясняется, что самой вероятной
силой, которая имеется здесь в виду, является России, и
что против нее следует создать "санитарный кордон" на основе
стран Прибалтики. В данном случае американский стратег Вольфовиц
оказывается ближе к Макиндеру, чем к Спикмену, что
отличает его взгляды от теории Хантингтона.
Во всех случаях, независимо от определения конкретного потенциального
противника, позиция всех неоатлантистов остается
сущностно единой: победа в холодной войне не отменяет угрозы
Западу, исходящей из иных геополитических образований
(настоящих или будущих). Следовательно, говорить о "Едином
Мире" преждевременно, и планетарный дуализм талассократии
(укрепленной аэрократией и эфирократией) и теллурократии остается
главной геополитической схемой и для XXI века.
Новой же и более общей формулой такого дуализма становится
тезис Хантингтона The West and The Rest.

Глава 3

Мондиализм
3.1 Предыстория мондиализма
Концепция "мовдиализма" возникла задолго до окончательной
победы Запада в холодной войне.

Смысл мондиализма сводится к постулированию неизбежности"полной
планетарной интеграции, перехода от множественности
государств, народов, наций и культур к униформному миру
- One World.
Истоки этой идеи можно разглядеть в некоторых утопических
и хилиастических движениях, восходящих к Средневековью
и, далее, к глубокой древности. В ее основе лежит представление,
что в какой-то кульминационный момент истории произойдет
собирание всех народов земли в едином Царстве, которое
не будет более знать противоречий, трагедий, конфликтов и
проблем, свойственных обычной земной истории. Помимо чисто

121

Основы геополитики
мистической версии мондиалистской утопии существовали и ее
рационалистические версии, одной из которых можно считать
учение о "Третьей Эре" позитивиста Огюста Конта или гуманистическую
эсхатологию Лессинга.
Мондиалистские идеи были свойственны чаще всего умеренным
европейским и особенно английским социалистам (некоторые
из них были объединены в "Фабианское общество"). О
едином Мировом Государстве говорили и коммунисты. С другой
стороны, аналогичные мондиалистские организации создавались
начиная с конца XIX века и крупными фигурами в мировом
бизнесе - например, сэром Сэсилом Роудсом, организовавшим
группу "Круглый Стол", члены которой должны были "способствовать
установлению системы беспрепятственной торговли
во всем мире и созданию единого Мирового Правительства." Часто
социалистические мотивы переплетались с либерал-капиталистическими,
и коммунисты соседствовали в этих организациях
с представителями крупнейшего финансового капитала. Всех
объединяла вера в утопическую идею объединения планеты.
Показательно, что такие известные организации как Лига Наций,
позже ООН и ЮНЕСКО были продолжением именно таких
мондиалистских кругов, имевших большое влияние на мировую
политику.
В течение XX века эти мондиалистские организации, избегавшие
излишней рекламы, и часто даже носившие "секретный"
характер, переменяли много названий. Существовало "Универсальное
движение за мировую конфедерацию" Гарри Дэвиса, "Федеральный
Союз" и даже "Крестовый поход за Мировое Правительство"
(организованный английским парламентарием Генри
Асборном в 1946 году).
По мере сосредоточения всей концептуальной и стратегической
власти над Западом в США, именно это государство стало
главным штабом мондиализма, представители которого образовали
параллельную власти структуру, состоящую из советников,
аналитиков, центров стратегических исследований.
Так сложилось три основные мондиалистские организации, о
самом существовании которых общественность Запада узнала
лишь относительно недавно. В отличие от официальных струк122
Современные геополитические теории и школы
тур эти группы пользовались значительно большей свободой проектирования
и исследований, так как они были освобождены от
фиксированных и формальных процедур, регламентирующих деятельность
комиссий ООН и т.д.
Первая - "Совет по международным, отношениям" (Council
on Foreign Relations, сокращенно C.F.R). Ее создателем был крупнейший
американский банкир Морган. Эта неофициальная организация
была занята выработкой американской стратегии в
планетарном масштабе, причем конечной целью считалось полная
унификация планеты и создание Мирового Правительства.
Эта организация возникла еще в 1921 году как филиация "Фонда
Карнеги за вселенский мир", и все состоявшие в ней высокопоставленные
политики приобщались мондиалистским взглядам
на будущее планеты. Так как большинство членов C.F.R.

были одновременно и высокопоставленными дигнитариями шотландского
масонства, то можно предположить, что их геополитические
проекты имели и какое-то гуманистически-мистическое
измерение.
В 1954 году была создана вторая мондиалистская структура
- Бильдербергский клуб или Бильдербергская группа. Она объединяла
уже не только американских аналитиков, политиков, финансистов
и интеллектуалов, но и их европейских коллег. С американской
стороны она была представлена исключительно членами
C.F.R. и рассматривалась как ее международное продолжение.
В 1973 активистами Бильдербергской группы была создана
третья важнейшая мондиалистская структура - "Трехсторонняя
комиссия" или "Трилатераль" (Trilateral). Она возглавлялась
американцами, входящими в состав C.F.R. и Бильдербергской
группы, и имела помимо США, где расположена ее
штабквартира (адрес - 345 East 46th street. New York), еще две
штаб-квартиры - в Европе и Японии.
"Трехсторонней" комиссия названа по фундаментальным геополитическим
основаниям. Она призвана объединять под эгидой
атлантизма и США три "больших пространства", лидирующих
в техническом развитии и рыночной экономике :

123

Основы геополитики
1) Американское пространство, включающее в себя Северную и Южную
Америки;
2) Европейское пространство;
3) Тихоокеанское пространство, контролируемое Японией.
Во главе важнейших мондиалистских групп - Бильдерберга и
Трилатераля - стоит высокопоставленный член C.F.R. крупнейший
банкир Дэвид Рокфеллер, владелец "Чэйз Манхэттэн
банк".
Кроме него в самом центре всех мондиалистских проектов
стоят неизменные аналитики, геополитики и стратеги атлантизма
Збигнев Бжезинский и Генри Киссинджер. Туда же входит и
знаменитый Джордж Болл.
Основная линия всех мондиалистских проектов заключалась
в переходе к единой мировой системе, под стратегической доминацией
Запада и "прогрессивных", "гуманистических", "демократических"
ценностей. Для этого вырабатывались параллельные
структуры, состоящие из политиков, журналистов, интеллектуалов,
финансистов, аналитиков и т.д., которые должны были подготовить
почву перед тем, как этот мондиалистский проект Мирового
Правительства смог бы быть широко обнародован, так как
без подготовки он натолкнулся бы на мощное психологическое
сопротивление народов и государств, не желающих растворять
свою самобытность в планетарном melting pot.
Мондиалистский проект, разрабатываемый и проводимый этими
организациями, не был однороден. Существовало две его основные
версии, которые, различаясь по методам, должны были
теоретически привести к одной и той же цели.
3.2 Теория конвергенции
Первая наиболее пацифистская и "примиренческая" версия
мондиализма известна как "теория конвергенции". Разработанная
в 70-е годы в недрах C.F.R. группой "левых" аналитиков
под руководством Збигнева Бжезинского, эта теория предполагала
возможность преодоления идеологического и геополитического
дуализма холодной войны через создание нового культур124
Современные геополитические теории и школы

но-идеологического типа цивилизадии, который был бы промежуточным
между социализмом и капитализмом, между чистым
атлантизмом и чистым континентализмом.
Марксизм Советов рассматривался как преграда, которую можно
преодолеть, перейдя к его умеренной, социал-демократической,
ревизионистской версии - через отказ от тезисов "диктатуры
пролетариата", "классовой борьбы", "национализации средств производства"
и "отмены частной собственности". В свою очередь,
капиталистический Запад должен был бы ограничить свободу
рынка, ввести частичное государственное регулирование экономики
и т.д. Общность же культурной ориентации могла бы быть
найдена в традициях Просвещения и гуманизма, к которым возводимы
и западные демократические режимы, и социальная этика
коммунизма (в его смягченных социал-демократических версиях).
Мировое Правительство, которое могло бы появиться на основе
"теории конвергенции", мыслилось как допущение Москвы до
атлантического управления планетой совместно с Вашингтоном.
В этом случае начиналась эпоха всеобщего мира, холодная война
заканчивалась бы, народы смогли бы сбросить тяжесть геополитического
напряжения.
Важно провести здесь параллель с переходом технологических
систем от "талассократии" к "эфирократии": мондиалистские
политики начинали смотреть на планету нс глазами обитателей
западного континента, окруженного морем (как традиционные
атлантисты), но глазами "астронавтов на космической орбите".
В таком случае их взгляду представал действительно One
World, Единый Мир.
Мондиалистские центры имели своих корреспондентов и в Москве.
Ключевой фигурой здесь был академик Гвишиани, директор
Института Системных Исследований, который являлся чемто
вроде филиала "Трилатераля" в СССР. Но особенно успешной
была их деятельность среди крайне левых партий в Западной
Европе, которые в большинстве своем встали на путь "еврокоммунизма"
- а это и считалось основной концептуальной базой
для глобальной конвергенции.

125

Основы геополитики
3.3 Планетарная победа Запада
Теории конвергенции были той идеологической основой, на
которую ссылались Михаил Горбачев и его советники, осуществившие
перестройку. При этом за несколько лет до начала советской
перестройки аналогичный проект начал реализовываться
в Китае, с которым представители "Трехсторонней комиссии"
установили тесные отношение с конца 70-х. Но геополитические
судьбы китайской и советской "перестроек" были различны. Китай
настаивал на "справедливом" распределении ролей и на соответствующих
сдвигах в идеологии Запада в сторону социализма.
СССР пошел по пути уступок значительно дальше.
Следуя за логикой американских мондиалистов, Горбачев начал
структурное преобразование советского пространства в сторону
"демократизации" и "либерализации". В первую очередь,
это коснулось стран Варшавского договора, а затем и республик
СССР. Началось сокращение стратегических вооружений и идеологическое
сближение с Западом. Но в данном случае следует
обратить внимание на тот факт, что годы правления Горбачева
приходятся на период президентства в США крайних республиканцев
- Рейгана и Буша. Причем Рейган был единственным
за последние годы президентом, последовательно отказывавшимся
участвовать во всех мондиалистских организациях. По убеждениям
он был жесткий, последовательный и бескомпромиссный
атлантист, либерал-рыночник, не склонный ни к каким компромиссам
с "левыми" идеологиями даже самого умеренного демократического
или социал-демократического толка. Следовательно,
шаги Москвы, направленные на конвергенцию и создание Мирового
Правительства со значительным весом в нем представителей
Восточного блока, на противоположном полюсе имели самые
неблагоприятные идеологические препятствия. Атлантист
Рейган (позже Буш) просто использовали мондиалистские реформы
Горбачева в сугубо утилитарных целях. Добровольные
уступки heartland'a не сопровождались соответствующими уступками
со стороны Sea Power, и Запад не пошел ни на геополитические,
ни на идеологические компромиссы с самоликвидирующейся
Евразией. НАТО не распустился, а его силы не поки126

Современные геополитические теории и школы
нули ни Европу, ни Азию. Либерально-демократическая идеология
еще более укрепила свои позиции.
В данном случае мондиализм выступил не как самостоятельная
геополитическая доктрина, реализовавшаяся на практике, но
как прагматически использованный инструмент в "холодной войне",
от логики которой, основанной на тезисах Макиндера и Мэхэна,
США так и не отказались.
3.4 "Конец Истории" Фрэнсиса Фукуямы
После распада СССР и победы Запада, атлантизма мондиалистские
проекты должны были либо отмереть, либо изменить свою
логику.
Новой версией мондиализма в постсоветскую эпоху стала доктрина
Фрэнсиса Фукуямы, опубликовавшего в начале 90-х программную
статью - "Конец Истории". Ее можно рассматривать
как идейную базу неомондиализма.
Фукуяма предлагает следующую версию исторического процесса.
Человечество от темной эпохи "закона силы", "мракобесия"
и "нерационального менеджирования социальной реальности"
двигалось к наиболее разумному и логичному строю, воплотившемуся
в капитализме, современной западной цивилизации,
рыночной экономике и либерально-демократической идеологии.
История и ее развитие длились только за счет нерациональных
факторов, которые мало помалу уступали место законам разума,
общего денежного эквивалента всех ценностей и т.д. Падение
СССР знаменует собой падение последнего бастиона "иррационализма".
С этим связано окончание Истории и начало особого
планетарного существования, которое будет проходить под знаком
Рынка и Демократии, которые объединят мир в слаженную
рационально функционирующую машину.
Такой Новый Порядок, хотя и основанный на универсализации
чисто атлантической системы, выходит за рамки атлантизма,
и все регионы мира начинают переорганизовываться по новой
модели, вокруг его наиболее экономически развитых центров.

127

Основы геополитики
3.5 "Геоэкономика" Жака Аттали
Аналог теории Фукуямы есть и среди европейских авторов.
Так, Жак Аттали, бывший долгие годы личным советником президента
Франции Франсуа Миттерана, а также некоторое время
директором Европейского Банка Реконструкции и Развития, разработал
сходную теорию в своей книге "Линии Горизонта".
Аттали считает, что в настоящий момент наступает третья эра
- "эра денег", которые являются универсальным эквивалентом
ценности, так как, приравнивая все вещи к материальному цифровому
выражению, с ними предельно просто управляться наиболее
рациональным образом. Такой подход сам Аттали связывает
с наступлением мессианской эры, понятой в иудейско-каббалистическом
контексте (подробнее этот аспект он развивает в
другой книге, специально посвященной мессианству - "Он придет").
Это отличает его от Фукуямы, который остается в рамках
строгого прагматизма и утилитаризма.
Жак Аттали предлагает свою версию будущего, которое "уже
наступило". Доминация на всей планете единой либерально-демократической
идеологии и рыночной системы вместе с развитием
информационных технологий приводит к тому, что мир становится
единым и однородным, геополитические реальности, доминировавшие
на протяжении всей истории, в "третьей эре" отступают
на задний план. Геополитический дуализм отменяется.
Но единый мир получает все же новую геополитическую структурализацию,
основанную на сей раз на принципах "геоэкономики".

Впервые концепции "геоэкономики" предложил развивать
историк Фритц Рериг, а популяризировал ее Фернан Бродель.
"Геоэкономика" - это особая версия мондиалистской геополитики,
которая рассматривает приоритетно не географические,
культурные, идеологические, этнические, религиозные и т.д. факторы,
составляющие суть собственно геополитического подхода,
но чисто экономическую реальность в ее отношении к пространству.
Для "геоэкономики" совершенно не важно, какой народ
проживает там-то и там-то, какова его история, культурные
традиции и т.д. Все сводится к тому, где располагаются центры
мировых бирж, полезные ископаемые, информационные центры,

128

Современные геополитические теории и школы
крупные производства. "Геоэкономика" подходит к политической
реальности так, как если бы Мировое Правительство и единое
планетарное государство уже существовали.
Геоэкономический подход Аттали приводит к выделению трех
важнейших регионов, которые в Едином Мире станут центрами
новых экономических пространств.
1) Американское пространство, объединившее окончательно обе Америки
в единую финансово-промышленную зону.
2) Европейское пространство, возникшее после экономического объединения
Европы.
3) Тихоокеанский регион, зона "нового процветания", имеющая несколько
конкурирующих центров - Токио, Тайвань, Сингапур и т.д.*"'
Между этими тремя мондиалистскими пространствами, по мнению
Аттали, не будет существовать никаких особых различий
или противоречий, так как и экономический и идеологический
тип будет во всех случаях строго тождественным. Единственной
разницей будет чисто географическое месторасположение наиболее
развитых центров, которые будут концентрически структурировать
вокруг себя менее развитые регионы, расположенные
в пространственной близости. Такая концентрическая переструктурализация
сможет осуществиться только в "конце Истории"
или, в иных терминах, при отмене традиционных реальностей,
диктуемых геополитикой.
Цивилизационно-геополитический дуализм отменяется. Отсутствие
противоположного атлантизму полюса ведет к кардинальному
переосмыслению пространства. Наступает эра геоэкономики.
В модели Аттали нашли свое законченное выражение те идеи,
которые лежали в основании "Трехсторонней комиссии", которая
и является концептуально-политическим инструментом, разрабатывающим
и осуществляющим подобные проекты.
Показательно, что руководители "Трилатераля" (Дэвид Рокфеллер,
Жорж Бертуэн - тогда глава Европейского отделения
- и Генри Киссинджер) в январе 1989 году побывали в Москве,
где их принимали президент СССР Горбачев, Александр Яковлев,
также присутствовали на встрече другие высокопоставленные
3ахаз2801

129

Основы геополитики
советские руководители - Медведев, Фалин, Ахромеев, Добрынин,
Черняев, Арбатов и Примаков. А сам Жак Аттали поддерживал
личные контакты с российским президентом Борисом
Ельциным.
Несомненно одно: переход к геоэкономической логике и неомондиализму
стало возможным только после геополитической
самоликвидации евразийского СССР.

Неомондиализм не является прямым продолжением мондиализма
исторического, который изначально предполагал присутствие
в конечной модели левых социалистических элементов.
Это промежуточный вариант между собственно мондиализмом
и атлантизмом.
3.6 Посткатастрофический мондиализм
профессора Санторо
Существуют более детальные версии неомондиализма. Одной
из наиболее ярких является футурологическая геополитическая
концепция, разработанная миланским Институтом Международных
Политических Исследований (ISPI) под руководством профессора
Карло Санторо.
Согласно модели Санторо, в настоящий момент человечество
пребывает в переходной стадии от биполярного мира к мондиалистской
версии многополярности (понятой геоэкономически, как
у Аттали). Международные институты (ООН и т.д.), которые для
оптимистического мондиализма Фукуямы представляются достаточно
развитыми, чтобы стать ядром "Мирового Правительства",
Санторо представляются, напротив, недейственными и отражающими
устаревшую логику двухполярной геополитики. Более
того, весь мир несет на себе устойчивый отпечаток "холодной
войны", геополитическая логика которой остается доминирующей.
Санторо предвидит, что такая ситуация не может не кончиться
периодом ци.ви.лизационных катастроф.
Далее он излагает предполагаемый сценарий этих катастроф:
1) Дальнейшее ослабление роли международных институтов
2) Нарастание националистических тенденций среди стран, входив130
Современные геополитические теории и школы
П1ИХ в Варшавский договор и в Третьем мире. Это приводит к хаотическим
процессам.
3) Дезинтеграция традиционных блоков (это не затрагивает Европы)
и прогрессирующий распад существующих государств.
4) Начало эпохи войн малой и средней интенсивности, в результате
которых складываются новые геополитические образования.
5) Угроза планетарного хаоса заставляет различные блоки признать
необходимость создания новых международных институтов, обладающих
огромными полномочиями, что фактически означает установление
Мирового Правительства.
6) Окончательное создание планетарного государства под эгидой новых
международных инстанций (Мировое Правительство).*"*
Эта модель является промежуточной между мондиалистским оптимизмом
Фрэнсиса Фукуямы и атлантистским пессимизмом
Самуила Хантингтона.

Глава 4

Прикладная геополитика
4.1 "Внутренняя геополитика" -
школа Ива Лакоста
Геополитический ренессанс в Европе связан с деятельностью географа
Ива Лакоста, который в 1976 году основал журнал "Геродот",
где впервые в послевоенной Европе стали регулярно публиковаться
геополитические тексты. Особо следует подчеркнуть, что во главе
стоял человек близкий к левым политическим кругам, тогда
как до этого момента геополитикой в Европе занимались лишь
довольно маргинальные правые, националистические круги.
В 1983 году журнал "Геродот" вводит в название подзаголовок
- "журнал географии и геополитики", и с этого момента
начинается вторая жизнь геополитики, отныне признанной официально
в качестве особой политологической дисциплины, помогающей
в комплексном анализе ситуации.

132

Современные геополитические теории и школы
Ив Лакост стремится адаптировать геополитические принципы
к современной ситуации. Сам Лакост не разделяет ни "органицистского
подхода", свойственного континенталистской школе,
ни чисто прагматического и механицистского геополитического
утилитаризма идеологов Sea Power. С его точки зрения,
геополитические соображения служат лишь для "оправдания сопернических
устремлений властных инстанций относительно
определенных территорий и населяющих их людей"^. Это
может касаться как международных отношений, так и узко региональных
проблем.
У Лакоста геополитика становится лишь инструментом анализа
конкретной ситуации, а все глобальные теории, лежащие в
основе этой дисциплины, низводятся до относительных,
исторически обусловленных понятий.
Таким образом, Лакост предлагает совершенно новое определение
геополитики, фактически - новую дисциплину. Это более
не континентальное мышление, основанное на фундаментальном
планетарном цивилизационно-географическом дуализме и сопряженное
с глобальными идеологическими системами, но использование
некоторых методологических моделей, наличествовавших
у традиционных геополитиков в общем контексте, но
взятых в данном случае как нечто самостоятельное. Это "деглобализация"
геополитики, сведение ее к узкому аналитическому
методу.
Такая геополитика получила название "внутренней геополитики"
(la geopolitique interne), так как она сплошь и рядом занимается
локальными проблемами.
4.2 Электоральная "геополитика"
Разновидностью такой внутренней геополитики является специальная
методика, разработанная для изучения связи политических
симпатий населения и территории, на которой данное население
проживает. Провозвестником такого подхода был француз
Андре Зигфрид (1875 - 1959), политический деятель и географ.
Ему принадлежат первые попытки исследовать "внутреннюю
геополитику" применительно к политическим симпатиям

133

Основы геополитики
тех или иных регионов. К нему восходят первые формулировки
закономерностей, которые легли в основу "электоральной геополитики"
новой школы Ива Лакоста.
Зигфрид писал:
"Каждая партия или, точнее, каждая политическая тенденция имеет
свою привилегированную территорию; легко заметить, что подобно
тому, как существуют геологические или экономические регионы, существуют
также политические регионы. Политический климат можно
изучать так же, как и климат природный. Я заметил, что несмотря на
обманчивую видимость, общественное мнение в зависимости от регионов
сохраняет определенное постоянство. Под постоянно меняющейся
картиной политических выборов можно проследить более глубокие
и постоянные тенденции, отражающие региональный темперамент."'""
В школе Лакоста эта теория получила систематическое развитие
и стала привычным социологическим инструментом, который
широко используется в политической практике.
4.3 Медиакратия как "геополитический" фактор
Ив Лакост поставил своей задачей привнести в геополитику
новейшие критерии, свойственные информационному обществу.
Наибольшим значением среди информационных систем, прямо
влияющих на геополитические процессы, обладают средства массовой
информации, особенно телевидение. В современном обществе
доминирует не концептуально-рациональный подход, но яркость
"образа" ("имиджа"). Политические, идеологические и геополитические
воззрения формируются у значительной части общества
исключительно на основании телекоммуникаций. Медиатический
"образ" является атомарным синтезом, в котором сосредоточены
сразу несколько подходов - этнический, культурный,
идеологический, политический. Синтетическое качество
"имиджа" сближает его с теми категориями, которыми традиционно
оперирует геополитика.

Информационный репортаж из какой-нибудь горячей точки,
о которой ничего не известно, например, жителю капитолии, дол134
Современные геополитические теории и школы
жен за кратчайшее время представить географический, исторический,
религиозный, экономический, культурный, этнический профиль
региона, а также расставить акценты в соответствии с узко
заданной политической целью. Таким образом, профессия журналиста
(особенно тележурналиста) сближается с профессией геополитика.
Масс-медиа в современном обществе играют уже не
чисто вспомогательную роль, как раньше, но становятся мощнейшим
самостоятельным геополитическим фактором, способным
оказывать сильное влияние на исторические судьбы народов.
4.4 История геополитики
Существует еще одно направление в рамках общего процесса
"возрождения" европейской геополитики - история геополитики.
Оно не является в полном смысле слова геополитическим,
так как ставит своей задачей историческую реконструкцию этой
дисциплины, работу с источниками, хронологию, систематизацию,
библиографические данные и т.д. В некотором смысле, это "музейный
подход", не претендующий ни на какие выводы и обобщения
применительно к актуальной ситуации. Такая историческая
линия представлена, в первую очередь, трудами Пьер-Мари
Голлуа и таких авторов, как Эрве Куто-Бегари, Жерар Шальян,
Ганс-Адольф Якобсен и т.д..
В рамках этой инициативы публикуются и переиздаются тексты
исторических геополитиков - Макиндера, Мэхэна, Челлена,
Хаусхофера и т.д.
Такого рода исторические исследования часто публикуются
во французском журнале "Геродот" и новом итальянском геополитическом
журнале "Limes", издаваемом Лучо Карачоло и
Мишелем Коренманном при участии того же Лакоста.
4.5 "Прикладная геополитика" не геополитика
Прикладная или "внутренняя геополитика", развиваемая Ивом
Лакостом, а также другими крупными специалистами, - Мишелем
Коренманном, Поль-Мари де ля Горе и т.д., - характерна
для современной европейской политологии и сознательно избе135
Основы геополитики
гает концептуальных обобщений и футурологических разработок.
В этом принципиальное отличие всего этого направления,
особенно развитого во Франции и Италии, от собственно атлантистских
и мондиалистских школ, находящихся в США и Англии.
Прикладная геополитика сохраняет с исторической, довоенной
геополитикой гораздо меньше связей, нежели атлантизм и
мондиализм, не говоря уже о "континенталистской" традиции.
Это чисто аналитическая, политологическая, социологическая методика
и не более того. Поэтому между ней и планетарными
глобальными проектами собственно геополитиков следует делать
различие. В сущности, речь идет о двух дисциплинах, которые
сближает только терминология и некоторые методы. Игнорируя
геополитический дуализм, считая его либо преодоленным, либо
несущественным, либо просто выходящим за кадры основного
предмета изучения, "прикладная геополитика" перестает быть
геополитикой в собственном смысле этого слова и становится
лишь разновидностью статистико-социологической методики.
Реальные же геополитические решения и проекты, связанные
с судьбой Европы и народов, населяющих ее, разрабатываются в
иных инстанциях, связанных со стратегическими центрами атлантизма
и мондиализма. Так, проект европейской интеграции
был выработан исключительно усилиями интеллектуалов, сотрудничавших
в "Трехсторонней комиссии", т.е. в мондиалистской
сверхнациональной организации, не имеющей ни строгого юридического
статуса, ни политической легитимности. Француз Жак
Аттали развивал свои геополитические теории, основываясь на
данных именно этой организации, членом которой он являлся, а
не на основании "прикладной" геополитики современной европейской
школы.

Глава 5

Геополитика европейских
"новых правых"
5.1 Европа ста флагов - Ален де Бенуа
Одной из немногих европейских геополитических школ, сохранивших
непрерывную связь с идеями довоенных немецких
геополитиков-континенталистов, являются "новые правые". Это
направление возникло во Франции в конце 60-х годов и связано
с фигурой лидера этого движения - философа и публициста
Алена де Бенуа.
"Новые правые" резко отличаются от традиционных французских
правых - монархистов, католиков, германофобов, шовинистов,
антикоммунистов, консерваторов и т.д. - практически
по всем пунктам. "Новые правые" - сторонники "органической
демократии", язычники, германофилы, социалисты, модернисты
и т.д. Вначале "левый лагерь", традиционно крайне влиятельный
во Франции, посчитал это "тактическим маневром" обыч137
Основы геополитики
ных правых, но со временем серьезность эволюции была доказана
и признана всеми.
Одним из фундаментальных принципов идеологии "новых правых",
аналоги которых в скором времени появились и в других
европейских странах, был принцип "континентальной геополитики".
В отличие от "старых правых" и классических националистов,
де Бенуа считал, что принцип централистского Государства-Нации.
(Etat-Nation) исторически исчерпан и что будущее
принадлежит только "Большим Пространствам". Причем основой
таких "Больших Пространств" должны стать не столько объединение
разных Государств в прагматический политический
блок, но вхождение этнических групп разных масштабов в единую
"Федеральную Империю" на равных основаниях. Такая "Федеральная
Империя" должна быть стратегически единой, а этнически
дифференцированной. При этом стратегическое единство
должно подкрепляться единством изначальной культуры.
"Большое Пространство", которое больше всего интересовало
де Бенуа, это - Европа. "Новые правые" считали, что народы
Европы имеют общее индоевропейское происхождение, единый
исток. Это принцип "общего прошлого". Но обстоятельства современной
эпохи, в которой активны тенденции стратегической
и экономической интеграции, необходимой для обладания подлинным
геополитическим суверенитетом, диктуют необходимость
объединения и в чисто прагматическом смысле. Таким образом,
народы Европы обречены на "общее будущее". Из этого де Бенуа
делает вывод, что основным геополитическим принципом должен
стать тезис "Единая Европа ста флагов"'"'. В такой перспективе,
как и во всех концепциях "новых правых", ясно прослеживается
стремление сочетать "консервативные" и "модернистские"
элементы, т.е. "правое" и "левое". В последние годы "новые правые"
отказались от такого определения, считая, что они "правые"
в такой же степени, в какой и "левые".
Геополитические тезисы де Бенуа основываются на утверждении
"континентальной судьбы Европы". В этом он полностью
следует концепциям школы Хаусхофера. Из этого вытекает характерное
для "новых правых" противопоставление "Европы" и
"Запада". "Европа" для них это континентальное геополитиче138
Современные геополитические теории и школы
ское образование, основанное на этническом ансамбле индоевропейского
происхождения и имеющее общие культурные корни.
Это понятие традиционное. "Запад", напротив, геополитическое
и историческое понятие, связанное с современным миром, отрицающее
этнические и духовные традиции, выдвигающие чисто
материальные и количественные критерии существования; это
утилитарная и рационалистическая, механицистская буржуазная
цивилизация. Самым законченным воплощением Запада и
его цивилизации являются США.

Из этого складывается конкретный проект "новых правых".
Европа должна интегрироваться в "Федеральную Империю", противопоставленную
Западу и США, причем особенно следует поощрять
регионалистские тенденции, так как регионы и этнические
меньшинства сохранили больше традиционных черт, чем
мегаполисы и культурные центры, пораженные "духом Запада".
Франция при этом должна ориентироваться на Германию и Среднюю
Европу. Отсюда интерес "новых правых" к Де Голлю и Фридриху
Науманну. На уровне практической политики начиная с
70-х годов "новые правые" выступают за строгий стратегический
нейтралитет Европы, за выход из НАТО, за развитие самодостаточного
европейского ядерного потенциала.
Относительно СССР (позже России) позиция "новых правых"
эволюционировала. Начав с классического тезиса "Ни Запад, ни
Восток, но Европа", они постепенно эволюционировали к тезису
"Прежде всего Европа, но лучше даже с Востоком, чем с Западом".
На практическом уровне изначальный интерес к Китаю и
проекты организации стратегического альянса Европы с Китаем
для противодействия как "американскому, так и советскому
империализмам" сменились умеренной "советофилией" и идеей
союза Европы с Россией.
Геополитика "новых правых" ориентирована радикально антиатлантически
и антимондиалистски. Они видят судьбу Европы
как антитезу атлантистских и мондиалистских проектов. Они
- противники "талассократии" и концепции One World.
Надо заметить, что в условиях тотальной стратегической и
политической доминации атлантизма в Европе в период холодной
войны геополитическая позиция де Бенуа (теоретически и

139

Основы геополитики
логически безупречная) настолько контрастировала с "нормами
политического мышления", что никакого широкого распространения
получить просто не могла. Это было своего рода "диссиденство"
и, как всякое "диссидентство" и "нонконформизм",
имело маргинальный характер. До сих пор интеллектуальный
уровень "новых правых", высокое качество их публикаций и
изданий, даже многочисленность их последователей в академической
европейской среде резко контрастируют с ничтожным
вниманием, которое им уделяют властные инстанции и аналитические
структуры, обслуживающие власть геополитическими
проектами.
5.2 Европа от Владивостока до Дублина -
Жан Тириар
Несколько отличную версию континенталистской геополитики
развил другой европейский "диссидент" бельгиец Жан Тириар
(1922 -1992). С начала 60-х годов он был вождем общеевропейского
радикального движения "Юная Европа".
Тириар считал геополитику главной политологической дисциплиной,
без которой невозможно строить рациональную и дальновидную
политическую и государственную стратегию. Последователь
Хаусхофера и Никита, он считал себя "европейским
национал-большевиком" и строителем "Европейской Империи".
Именно его идеи предвосхитили более развитые и изощренные
проекты "новых правых".
Жан Тириар строил свою политическую теорию на принципе
"автаркии больших пространств". Развитая в середине XIX века
немецким экономистом Фридрихом Листом, эта теория утверждала,
что полноценное стратегическое и экономическое развитие
государства возможно только в том случае, если оно обладает
достаточным геополитическим масштабом и большими территориальными
возможностями. Тириар применил этот принцип
к актуальной ситуации и пришел к выводу, что мировое
значение государств Европы будет окончательно утрачено, если
они не объединяться в единую Империю, противостоящую США.
При этом Тириар считал, что такая "Империя" должна быть не

140

Евро-Советская Империя (согласно Жану Тириару). Аналог
американской "доктрины Монро", применительно к Евразии.
Основы геополитики
"федеральной" и "регионально ориентированной", но предельно
унифицированной, централистской, соответствующей якобинской
модели. Это должно стать мощным единым континентальным
Государством-Нацией. В этом состоит основное различие между
воззрениями де Бенуа и Тириара.
В конце 70-х годов взгляды Тириара претерпели некоторое
изменение. Анализ геополитической ситуации привел его к выводу,
что масштаб Европы уже не достаточен для того, чтобы
освободиться от американской талассократии. Следовательно,
главным условием "европейского освобождения" является объединение
Европы с СССР. От геополитической схемы, включающей
три основные зоны, - Запад, Европа, Россия (СССР), - он
перешел к схеме только с двумя составляющими - Запад и евразийский
континент. При этом Тириар пришел к радикальному
выводу о том, что для Европы лучше выбрать советский социализм,
чем англосаксонский капитализм.
Так появился проект "Евро-советской Империи от Владивостока
до Дублина"^. В нем почти пророчески описаны причины,
которые должны привести СССР к краху, если он не предпримет
в самое ближайшее время активных геополитических
шагов в Европе и на Юге. Тириар считал, что идеи Хаусхофера
относительно "континентального блока Берлин-Москва-Токио"
актуальны в высшей степени и до сих пор. Важно, что эти тезисы
Тириар изложил за 15 лет до распада СССР, абсолютно точно
предсказав его логику и причины. Тириар предпринимал
попытки довести свои взгляды до советских руководителей. Но
это ему сделать не удалось, хотя в 60-е годы у него были личные
встречи с Насером, Чжоу Эньлаем и высшими югославскими
руководителями. Показательно, что Москва отвергла его проект
организации в Европе подпольных "отрядов европейского
освобождения" для террористической борьбы с "агентами атлантизма".
Взгляды Жана Тириара лежат в основе ныне активизирующегося
нонконформистского движения европейских националбольшевиков
("Фронт Европейского Освобождения"). Они вплотную
подходят к проектам современного русского неоевразийства.

142

Современные геополитические теории и школы
5.3 Мыслить континентами -
Йордис фон Лохаузен
Очень близок к Тириару австрийский генерал Йордис фон
Лохаузен. В отличие от Тириара или де Бенуа он не участвует
в прямой политической деятельности и не строит конкретных
социальных проектов. Он придерживается строго научного подхода
и ограничивается чисто геополитическим анализом. Его
изначальная позиция - та же, что и у национал-большевиков
и "новых правых", он - континенталист и последователь Хаусхофера.
Лохаузен считает, что политическая власть только тогда имеет
шансы стать долговечной и устойчивой, когда властители мыслят
не сиюминутными и локальными категориями, но "тысячелетиями
и континентами". Его главная книга так и называется
"Мужество властвовать. Мыслить континентами'""'.
Лохаузен считает, что глобальные территориальные, цивилизационные,
культурные и социальные процессы становятся понятными
только в том случае, если они видятся в "дальнозоркой"
перспективе, которую он противопоставляет исторической
"близорукости". Власть в человеческом обществе, от которой зависит
выбор исторического пути и важнейшие решения, должна
руководствоваться очень общими схемами, позволяющим найти
место тому или иному государству или народу в огромной исторической
перспективе. Поэтому основной дисциплиной, необходимой
для определения стратегии власти, является геополитика
в ее традиционном смысле - оперирование глобальными категориями,
отвлекаясь от аналитических частностей (а не "внутренняя"
прикладная геополитика школы Лакоста). Современные
идеологии, новейшие технологические и цивилизационные
сдвиги, безусловно, меняют рельеф мира, но не могут отменить
некоторых базовых закономерностей, связанных с природными
и культурными циклами, исчисляемыми тысячелетиями.

Такими глобальными категориями являются - пространство,
язык, этнос, ресурсы и т.д.
Лохаузен предлагает такую формулу власти:

143

Основы геополитики
"Могущество = Сила х Местоположение"
Он уточняет:
"Так как Могущество есть Сила, помноженная на местоположение,
только благоприятное географическое положение дает возможность
для полного развития внутренних сил." "**
Таким образом, власть (политическая, интеллектуальная и т.д.)
напрямую связывается с пространством.
Лохаузен отделяет судьбу Европы от судьбы Запада, считая
Европу континентальным образованием, временно подпавшим
под контроль талассократии. Но для политического освобождения
Европе необходим пространственный (позиционный) минимум.
Такой минимум обретается только через объединение Германии,
интеграционные процессы в Средней Европе, воссоздание
территориального единства Пруссии (разорванной между Польшей,
СССР и ГДР) и дальнейшего складывания европейских держав
в новый самостоятельный блок, независимый от атлантизма.
Важно отметить роль Пруссии. Лохаузен (вслед за Никишем
и Шпенглером) считает, что Пруссия является наиболее континентальной,
"евразийской" частью Германии, и что, если бы
столицей Германии был не Берлин, а Кенигсберг, европейская
история пошла бы в ином, более правильном русле, ориентируясь
на союз с Россией против англосаксонских талассократии.
Лохаузен считает, что будущее Европы в стратегической перспективе
немыслимо без России, и наоборот, России (СССР) Европа
необходима, так как без нее геополитически она незакончена
и уязвима для Америки, чье местоположение намного лучше, а
следовательно, чья мощь рано или поздно намного опередит СССР.
Лохаузен подчеркивал, что СССР мог иметь на Западе четыре
Европы: "Европу враждебную, Европу подчиненную, Европу опустошенную
и Европу союзную". Первые три варианта неизбежны
при сохранении того курса европейской политики, которую СССР
вел на протяжении "холодной войны". Только стремление любой
ценой сделать Европу "союзной и дружественной" может
исправить фатальную геополитическую ситуацию СССР и стать

144

Современные геополитические теории и школы
началом нового этапа геополитической истории — этапа евразийского.
Позиция Лохаузена сознательно ограничивается чисто геополитическими
констатациями. Идеологические вопросы он опускает.
Например, геополитика Руси боярской, России царской или
Советского Союза представляет для него единый непрерывный
процесс, не зависящий от смены правящего строя или идеологии.
Россия геополитически это - heartland, а следовательно,
какой бы в ней ни был режим, ее судьба предопределена ее землями.
Лохаузен, как и Тириар, заранее предсказал геополитический
крах СССР, который неизбежен в том случае, если он следовал
бы своему обычному курсу. Если у атлантистских геополитиков
такой исход рассматривался как победа, Лохаузен видел в этом,
скорее, поражение континентальных сил. Но с тем нюансом, что
новые возможности, которые откроются после падения советской
системы, могут создать благоприятные предпосылки для создания
в будущем нового евразийского блока. Континентальной Империи,
так как определенные ограничения, диктуемые марксистской
идеологией, были бы в этом случае сняты.
5.4 Евразийская Империя КонцаЖан
Парвулеско

Романтическую версию геополитики излагает известный французский
писатель Жан Парвулеско. Впервые геополитические
темы в литературе возникают уже у Джорджа Оруэлла, который
в антиутопии "1984" описал футурологически деление планеты
на три огромных континентальных блока - "Остазия, Евразия,
Океания". Сходные темы встречаются у Артура Кестлера, Олдоса
Хаксли, Раймона Абеллио и т.д.
Жан Парвулеско делает геополитические темы центральными
во всех своих произведениях, открывая этим новый жанр -
"геополитическую беллетристику".
Концепция Парвулеско вкратце такова^"*: история человечества
есть история Могущества, власти. За доступ к центральным
позициям в цивилизации, т.е. к самому Могуществу, стремятся

145

Основы геополитики
различные полусекретные организации, циклы существования
которых намного превышают длительность обычных политических
идеологий, правящих династий, религиозных институтов,
государств и народов. Эти организации, выступающие в истории
под разными именами, Парвулеско определяет как "орден атлантистов"
и "орден евразийцев". Между ними идет многовековая
борьба, в которой участвуют Папы, патриархи, короли, дипломаты,
крупные финансисты, революционеры, мистики, генералы, ученые,
художники и т.д. Все социально-культурные проявления,
таким образом, сводимы к изначальным, хотя и чрезвычайно
сложным, геополитическим архетипам.
Это доведенная до логического предела геополитическая линия,
предпосылки которой ясно прослеживаются уже у вполне
рациональных и чуждых "мистицизму" основателей геополитики
как таковой.
Центральную роль в сюжетах Парвулеско играет генерал Де
Голль и основанная им геополитическая структура, после конца
еГо президентства остававшаяся в тени. Парвулеско называет
это "геополитическим голлизмом". Такой "геополитический голлизм"
- это французский аналог континентализма школы Хаусхофера.
Основной задачей сторонников этой линии является организация
европейского континентального блока "Париж - Берлин
-Москва". В этом аспекте теории Парвулеско смыкаются с тезисами
"новых правых" и "национал-большевиков".
Парвулеско считает, что нынешний исторический этап является
кульминацией многовекового геополитического противостояния,
когда драматическая история континентально-цивилизационной
дуэли подходит к развязке. Он предвидит скорое возникновение
гигантской континентальной конструкции - "Евразийской
Империи Конца", а затем - финальное столкновение с "Империей
Атлантики". Этот эсхатологический поединок, описываемый
им в апокалиптических тонах, он называет "Endkampf" ("Финальная
Битва"). Любопытно, что в текстах Парвулеско вымышленные
персонажи соседствуют с реальными историческими личностями,
со многими из которых автор поддерживал (а с некоторыми
поддерживает до сих пор) дружеские отношения. Среди

146

Современные геополитические теории и школы
них - политики из близкого окружения Де Голля, английские и
американские дипломаты, поэт Эзра Паунд, философ Юлиус Эвола,
политик и писатель Раймон Абеллио, скульптор Арно Брокер,
члены оккультных организаций и т.д.
Несмотря на беллетристическую форму тексты Парвулеско
имеют огромную собственно геополитическую ценность, так как
ряд его статей, опубликованных в конце 70-х, до странности точно
описывает ситуацию, сложившуюся в мире лишь к середине
90-х.

5.5 Индийский океан как путь
к мировому господству - Робер Стойкерс
Полной противоположностью "геополитическому визионеру"
Парвулеско является бельгийский геополитик и публицист Робер
Стойкерс, издатель двух престижных журналов "Ориентасьон"
и "Вулуар". Стойкерс подходит к геополитике с сугубо научных,
рационалистических позиций, стремясь освободить эту дисциплину
от всех "случайных" напластований. Но следуя логике
"новых правых" в академическом направлении, он приходит к
выводам, поразительно близким "пророчествам" Парвулеско.
Стойкерс также считает, что социально-политические и особенно
дипломатические проекты различных государств и блоков,
в какую бы идеологическую форму они ни были облачены,
представляют собой косвенное и подчас завуалированное выражение
глобальных геополитических проектов. В этом он видит
влияние фактора "Земли" на человеческую историю. Человек -
существо земное (создан из земли). Следовательно, земля, пространство
предопределяют человека в наиболее значительных его
проявлениях. Это предпосылка для "геоистории".
Континенталистская ориентация является приоритетной для
Стойкерса; он считает атлантизм враждебным Европе, а судьбу
европейского благосостояния связывает с Германией и Средней
Европой*"'. Стойкерс - сторонник активного сотрудничества Европы
со странами Третьего мира и особенно с арабским миром.
Вместе с тем он подчеркивает огромную значимость Индийского
океана для будущей геополитической структуры планеты.

147

Контроль над Индийским океаном позволяет оказывать стратегическое воздействие на ключевые
зоны Евразии - Ближний Восток, Индию, Китай, Иран, Индокитай, Дальний Восток,
тихоокеанские регионы и т.д. В самом центре "стратегического свода" Индийского океана
находится небольшой остров Диего Гарсия, на котором расположена важнейшая стратегическая
военно-морская база США.
Современные геополитические теории и школы
Он определяет Индийский океан как "Срединный Океан", расположенный
между Атлантическим и Тихим. Индийский океан
расположен строго посредине между восточным побережьем Африки
и тихоокеанской зоной, в которой расположены Новая Зеландия,
Австралия, Новая Гвинея, Малайзия, Индонезия, Филиппины
и Индокитай. Морской контроль над Индийским океаном
является ключевой позицией для геополитического влияния
сразу на три важнейших "больших пространства" - Африку,
южно-евразийский rimland и тихоокеанский регион. Отсюда
вытекает стратегический приоритет некоторых небольших островов
в Индийском океане - особенно Диего Гарсия, равноудаленного
от всех береговых зон.
Индийский океан является той территорией, на которой должна
сосредоточиться вся европейская стратегия, так как через эту
зону Европа сможет влиять и на США, и на Евразию, и на Японию,
утверждает Стойкерс. С его точки зрения, решающее геополитическое
противостояние, которое должно предопределить картину
будущего XXI века, будет разворачиваться именно на этом
пространстве.
Стойкерс активно занимается историей геополитики, и ему принадлежат
статьи об основателях этой науки в новом издании
"Брюссельской энциклопедии".
5.6 Россия + Ислам = спасение Европы -
Карло Террачано
Активный геополитический центр континенталистской ориентации
существует и в Италии. В Италии после Второй мировой
войны больше чем в других европейских странах получили
распространение идеи Карла Шмитта, и благодаря этому геополитический
образ мышления стал там весьма распространенным.
Кроме того, именно в Италии более всего было развито движение
"Юная Европа" ЭКана Тириара, и соответственно, идеи континентального
национал-большевизма.

Среди многочисленных политологических и социологических
"новых правых" журналов и центров, занимающихся геополитикой,
особый интерес представляет миланский "Орион", где в тече149
Основы геополитики
ние последних 10 лет регулярно публикуются геополитические
анализы доктора Карло Террачано. Террачано выражает наиболее
крайнюю позицию европейского континентализма, вплотную
примыкающую к евразийству.
Террачано полностью принимает картину Макиндера и Мэхэна
и соглашается с выделенным ими строгим цивилизационным
и географическим дуализмом. При этом он однозначно
встает на сторону heartland'a, считая, что судьба Европы целиком
и полностью зависит от судьбы России и Евразии, от Востока.
Континентальный Восток - это позитив, атлантический Запад
-негатив. Столь радикальный подход со стороны европейца
является исключением даже среди геополитиков континентальной
ориентации, так как Террачано даже не акцентирует особо
специальный статус Европы, считая, что это является второстепенным
моментом перед лицом планетарного противостояния
талассократии и теллурократии.
Он полностью разделяет идею единого Евразийского Государства,
"Евро-советской Империи от Владивостока до Дублина", что
сближает его с Тириаром, но при этом он не разделяет свойственного
Тириару "якобинства" и "универсализма", настаивая на
этно-культурной дифференциации и регионализме, что сближает
его, в свою очередь, с Аденом де Бенуа.
Подчеркивание центральности русского фактора соседствует
у Террачано с другим любопытным моментом: он считает, что
важнейшая роль в борьбе с атлантизмом принадлежит исламскому
миру, особенно явно антиамериканским режимам: иранскому,
ливийскому, иракскому и т.д. Это приводит его к выводу,
что исламский мир является в высшей степени выразителем
континентальных геополитических интересов. При этом он рассматривает
в качестве позитивной именно "фундаменталистскую"
версию Ислама.
Окончательная формула, которая резюмирует геополитические
взгляды доктора Террачано, такова:
Россия (heartland) + Ислам против США (атлантизм, мондиализм)^
Европу Террачано видит как плацдарм русско-исламского анти150
Современные геополитические теории и школы
мондиалистского блока. С его точки зрения, только такая радикальная
постановка вопроса может объективно привести к подлинному
европейскому возрождению.
Сходных с Террачано взглядов придерживаются и другие сотрудники
"Ориона" и интеллектуального центра, работающего
на его базе (проф. Клаудио Мутти, Мауриццио Мурелли, социолог
Алессандра Колла, Марко Баттарра и т.д.) К этому национал-большевистскому
направлению тяготеют и некоторые левые,
социал-демократические, коммунистические и анархистские
круги Италии - газета "Уманита", журнал "Нуови Ангулациони"
и т.д.

Глава 6

Неоевразийство

Глава 6.1 Евразийская пассионарность -

Лев Гумилев
Самым ярким учеником евразийца Савицкого был знаменитый
русский ученый - историк Лев Николаевич Гумилев. Собственно
геополитические темы он в своих трудах не затрагивал,
но его теория этногенеза и этнических циклов явно продолжает
линию "органицистского" подхода и отчасти "географического
детерминизма", которые составляют сущность геополитики уже
у Ратцеля, Челлена, Хаусхофера и т.д.

Особенно важны исследования Гумилева в отношении древних
периодов этнической карты Евразии, степи, кочевых народов
и их цивилизаций. Из его трудов складывается совершенно но*
вое видение политической истории, в которой евразийский Восток
выступает не просто как варварские земли на периферии

152

Современные геополитические теории и школы
цивилизации (приравненной к западной цивилизации), но как
самостоятельный и динамичный центр этногенеза, культуры, политической
истории, государственного и технического развития.
Запад и его история релятивизируются, евразийская культура и
созвездие евразийских этносов обнаруживаются как многомерный
и совершенно не изученный мир - со своими шкалой ценностей,
религиозными проблемами, историческими закономерностями
и т.д.
Гумилев развивает и доводит до логического предела общеевразийскую
идею о том, что этнически великороссы, русские представляют
собой не просто ветвь восточных славян, но особый этнос,
сложившийся на основе тюркско-славянского слияния. Отсюда
косвенно вытекает обоснованность русского контроля над
теми евразийскими землями, которые населены тюркскими этносами.
Великорусская цивилизация сложилась на основе тюркско-славянского
этногенеза, который реализовался на географическом
плане как исторический альянс Леса и Степи. Именно
геополитическое сочетание Леса и Степи составляет историческую
сущность России, предопределяя характер ее культуры, цивилизации,
идеологии, политической судьбы.
Гумилев, вслед за Шпенглером и Тойнби, выделяет циклы цивилизаций
и культур, а также соответствующих этносов. С его
точки зрения, этно-культурные образования - нации, государства,
религиозные общины - во всем подобны живым организмам.
Они проходят периоды рождения, юности, зрелости и старения,
а потом исчезают или превращаются в т.н. "реликты". В
этом снова явно заметно влияние "органицистской философии",
оощей для всех континенталистских геополитических школ.
В высшей степени интересны теории Гумилева относительно
причин этногенеза, т.е. рождения народа или государства. Для
описания этого процесса он вводит термин "пассионарности" или
"пассионарного толчка"^. Это необъяснимый синхронный
всплеск биологической и духовной энергии, который внезапно
приводит в движение вялотекущее историческое существование
"старых" народов и культур, захватывая различные сложившиеся
этнические и религиозные группы в динамическом порыве
пространственной, духовной и технической экспансии, что при153
Основы геополитики
водит к завоеваниям и сплавлению разнородных остаточных этносов
в новые активные и жизнеспособные формы. Высокая и
полноценная пассионарность и динамический процесс этногенеза
ведут в нормальном случае к возникновению особого суперэтноса,
который соответствует не столько национально-государственной
форме политической организации, сколько империи.
Пассионарность постепенно убывает. На смену "пассеизму"
(для Гумилева это позитивная категория, которую он приравнивает
к "героизму", к этическому стремлению к бескорыстному
созиданию во имя верности национальной традиции) приходит
"актуализм", т.е. озабоченность лишь настоящим моментом в
отрыве от традиции и без оглядки на судьбу будущих поколений.
В этой фазе происходит "пассионарный надлом" и этногенез
входит в отрицательную стадию - консервация и начала
распада. Далее следует "футуристическая" фаза, в которой доминирует
тип бессильных "мечтателей", "фантазеров", "религиозных
эскапистов", которые утрачивают веру в окружающее бытие
и стремятся уйти в "потустороннее". Гумилев считает это признаком
окончательного упадка. Этнос деградирует, суперэтносы
распадаются на составляющие, империи рушатся.

Такая ситуация продолжается вплоть до нового "пассионарного
толчка", когда появляется новый свежий этнос и провоцирует
новый этногенез, в котором переплавляются остатки старых
конструкций. Причем некоторые этносы сохраняются в "реликтовом"
состоянии (Гумилев называет их "химерами"), а другие
исчезают в динамике нового этногенетического процесса.
Особенно важно утверждение Гумилева относительно того, что
великороссы являются относительно "свежим" и "молодым" этносом,
сплотившим вокруг себя "суперэтнос" России-Евразии или
евразийской Империи.
Из евразийства Гумилева напрашиваются следующие геополитические
выводы (которые он сам не делал по понятным политическим
соображениям, предпочитая оставаться строго в рамках
исторической науки).
1) Евразия представляет собой полноценное "месторазвитие", плодородную
богатейшую почву этногенеза и культурогенеза. Следова154
Современные геополитические теории и школы
тельно, надо научиться рассматривать мировую историю не в однополярной
оптике - "Запад и все остальные" (как это свойственно атлантистской
историографии), а в многополярной, причем северная и
восточная Евразия представляют собой особый интерес, так как являются
альтернативным Западу источником важнейших планетарных
цивилизационных процессов. В своих трудах Гумилев дает развернутую
картину тезиса Макиндера о "географической оси истории" и
наделяет эту ось конкретным историческим и этническим содержанием.
2) Геополитический, синтез Леса и Степи, лежащий в основе великоpoccKoil
государственности, является ключевой, реальностью для куль- '
турно-стратегического контроля над Азией и Восточной Европой.
Причем такой контроль способствовал бы гармоничному балансу Востока
и Запада, тогда как культурная ограниченность западной цивилизаций
(Лес) при ее стремлении к доминации, сопровождающейся
полнейшим непониманием культуры Востока (Степи), ведет лишь к
конфликтам и потрясениям.
3) Западная цивилизация находится в последней нисходящей стадии
этногенеза, являясь конгломератом "химерических" этносов. Следовательно,
центр тяжести обязательно переместится к более молодым
народам.
4) Возможно также, что в скором будущем произойдет какой-то
непредсказуемый и непредвиденный "пассионарньш толчок", который
резко изменит политическую и культурную карту планеты, так
как доминация "реликтовых" этносов долго длиться не может.
6.2 Новые русские евразийцы
Сам Гумилев не формулировал геополитических выводов на
основании своей картины мира. Это сделали его последователи в
период ослабления (а потом и отмены) марксистской идеологической
цензуры. Такое направление в целом получило название
"неоевразийства", которое имеет, в свою очередь, несколько разновидностей.
Не все они наследуют идеи Гумилева, но в целом
его влияние на эту геополитическую идеологию колоссально.
Неоевразийство имеет несколько разновидностей.
Первое (и самое основное и развитое) представляет собой за155
Цивилизационные пространства континентального ансамбля:
1 Европейское
2 Русско-евразийское (осевое)
3 Исламское
4 Тихоокеанское

5 Континент Индия
6 Китай
7 Потенциальный континент "транссахарская Африка"
Современные геополитические теории и школы
конченную и многомерную идеологию, которую сформулировали
некоторые политические круги национальной оппозиции, противостоящие
либеральным реформам в период 1990 - 1994 годов.
Речь идет о группе интеллектуалов, объединившихся вокруг
газеты "День" (позже "Завтра") и журнала "Элементы"^.
Это неоевразийство основывается на идеях П.Савицкого, Г.Вернадского,
кн. Н.Трубецкого, а также идеолога русского национал-большевизма
Николая Устрялова. Анализ исторических евразийцев
признается в высшей степени актуальным и вполне
применимым к настоящей ситуации. Тезис национальной идеократии
имперского континентального масштаба противопоставляется
одновременно и либеральному западничеству, и узкоэтническому
национализму. Россия видится как ось геополитического
"большого пространства", ее этническая миссия однозначно
отождествляется с имперостроительством.
На социально-политическом уровне это направление однозначно
тяготеет к евразийскому социализму, считая либеральную экономику
характерным признаком атлантистского лагеря. Советский
период российской истории рассматривается в сменовеховской
перспективе - как модернистическая форма традиционного
русского национального стремления к планетарной экспансии
и "евразийскому антиатлантистскому универсализму".
Отсюда "прокоммунистические" тенденции этой версии неоевразийства.
Наследие Льва Гумилева принимается, но при этом теория
пассионарности сопрягается с учением о "циркуляции элит"
итальянского социолога Вильфреда Парето, а религиоведческие
взгляды Гумилева корректируются на основании школы европейских
традиционалистов (Генон, Эвола и т.д.).
Идеи традиционалистов - "кризис современного мира", "деградация
Запада", "десакрализация цивилизации" и т.д. -входят
важным компонентом в неоевразийство, дополняя и развивая
те моменты, которые были представлены у русских авторов
лишь интуитивно и фрагментарно.
Кроме того, досконально исследуются европейские континенталистские
проекты (Хаусхофер, Шмитт, Никиш, "новые правые"
и т.д.), за счет чего горизонты евразийской доктрины распро157
Основы геополитики
страняются и на Европу, понятую как потенциально
континентальная сила. Это мотив совершенно чуждый историческим
евразийцам-эмигрантам, которые писали основные произведения
в ситуации, когда США еще не имели самостоятельного
геополитического значения, и тезис о различие Европы и Запада
еще не получил должного развития. Неоевразийство, внимая
европейским континенталистам, признает стратегическую
важность Европы для геополитической законченности и полноценности
евразийского "Большого пространства", особенно учитывая
то, что именно фактор неустойчивого разделения геополитической
карты Европы привел к поражению СССР в "холодной
войне".
Другой особенностью неоевразийства является выбор исламских
стран (особенно континентального Ирана) в качестве важнейшего
стратегического союзника. Идея континентального русско-исламского
альянса лежит в основе антиатлантической стратегии
на юго-западном побережье евразийского материка. На
доктринальном уровне этот альянс обосновывается традиционным
характером русской и исламской цивилизаций, что объединяет
их в противостоянии антитрадиционному, светско-прагматическому
Западу.

В этом направлении неоевразийства картина всех геополитических
проектов применительно к актуальной ситуации достраивается
до своей полноты, так как и идеологически, и стратегически,
и политически, и позиционно, неоевразийский проект
представляет собой наиболее полную, непротиворечивую, законченную
и исторически обоснованную противоположность всем
разновидностями западных геополитических проектов (как атлантистских,
так и мондиалистских).
Мондиализм и атлантизм выражают две разновидности геополитической
идеологии крайнего Запада. Европеизм и умеренный
континентализм европейских геополитиков представляет
собой промежуточную реальность. И наконец, неоевразийство
"Дня" и особенно "Элементов" выражает радикально антизападную
точку зрения, смыкающуюся со всеми остальными альтернативными
геополитическими проектами - от европейского национал-большевизма
до исламского фундаментализма (или ис158
Современные геополитические теории и школы
дамского "социализма") вплоть до национально-освободительных
движений во всех уголках Третьего мира.
Другие разновидности неоевразийства менее последовательны
и представляют собой адаптацию всего комплекса вышеназванных
идей к меняющейся политической действительности:
либо речь идет только о прагматическом экономическом "евразийстве",
призванном воссоздать экономическое взаимодействие
бывших республик СССР (проект президента Казахстана Н.Назарбаева),
либо об обосновании экспансионистских тезисов ("великодержавный"
проект В.Жириновского), либо о чисто риторическом
взывании к "евразийской общности" для сохранения
единства русских и национальных меньшинств (в большинстве
своем этнических тюрок и мусульман) в составе РФ (проект некоторых
деятелей правительства Б.Ельцина), либо о чисто историческом
интересе к наследию кружка Савицкого, Трубецкого,
Сувчинского, Карсавина и т.д. в эмиграции. Но все эти версии с
необходимостью искусственны, фрагментарны, непоследовательны
и не могут претендовать на самостоятельную и серьезную
геополитическую идеологию и методологию. Поэтому подробнее
останавливаться на них не имеет особого смысла.
Заметим только, что любые апелляции в евразийству и Евразии,
какой бы ограниченный смысл ни вкладывали бы в эти
понятия те, кто их используют, прямо или косвенно отсылают
именно к тому неоевразийскому проекту, который выработан в
кругах оппозиции и оформлен в работах авторов "Дня" и "Элементов",
так как только в этом контексте употребление слова
"евразийство" оправдано и преемственностью русской геополитической
школы, и соотнесенностью с общим веером геополитических
проектов планетарного масштаба, существующих вне России.
6.3 К новой биполярности
Неоевразийство, помимо своего интеллектуального наследия
и общих принципов континентальной геополитики, стоит перед
лицом новейших проблем, поставленных в форме последних
геополитических проектов Запада. Более того, это геополи159
Основы геополитики
тическое направление приобретает значение именно в той мере,
в какой оно способно не просто объяснить геополитически
логику происходящих исторических событий, но выработать
связный футурологический проект, способный противостоять
проектам Запада.
Победа Запада в "холодной войне" концептуально означает
окончание биполярного и начало однополярного мира. При этом
если чистые атлантисты (Хантингтон) предполагают, что эта однополярность
будет относительной - выигравший Запад (The
West) будет вынужден постоянно улаживать нарастающие межцивилизационные
конфликты со "всем остальным миром" (The
Rest) - то мондиалисты (Фукуяма, Аттали) видят беспроблемную
доминацию Запада надо всей планетой как нечто уже случившееся.

Даже самый конфликтный вариант профессора Санторо
предполагает, в конце концов, установление Мирового Правительства.
Это - проекты геополитических победителей, обладающих
сегодня неоспоримыми преимуществами и стратегической инициативой,
с которыми необходимо считаться в высшей степени.
Все они сходятся в одном: на планете рано или поздно должен
восторжествовать универсализм западного типа, т.е. атлантистская,
талассократическая система ценностей должна стать доминирующей
повсеместно. Двухполюсный мир времен холодной
войны считается полностью преодоленным. Евразии и евразийству
в такой картине просто нет места. Все это логично и вытекает
напрямую из работ первых англосаксонских геополитиков,
стремившихся всемерно ослабить силы Суши, подорвав их могущество
и сдерживая их развитие разнообразными стратегическими
методами - особенно стратегией "анаконды", т.е. жестким
контролем над все большими и большими секторами rimland.
Неоевразийство не может, оставаясь самим собой, признать
правомочности такого положения дел и обречено на то, чтобы
искать возможности обратить все эти процессы вспять. И начинает
оно с самого центрального вопроса - с вопроса об однополярности.
Однополярность (доминация атлантизма в любых формах
- как в чистом виде, так и через мондиализм) обрекает

160

Современные геополитические теории и школы
Евразию как heartland на историческое небытие. Неоевразийство
настаивает на том, что этой однополярности следует противостоять.
Осуществить это можно только через новую биполярность.
Это требует пояснения. Есть точка зрения, что после окончания
противостояния США - СССР мир сам по себе перейдет к
многополярному устройству - возвысится Китай, демографические
процессы выведут исламские страны в разряд геополитически
центральных, тихоокеанский регион заявит о своей конкурентоспособности
с Европой и Америкой и т.д. Все это возможно,
но здесь не учитывается, что такая новая многополярность будет
проходит под знаком "атлантистской системы ценностей", т.е.
будет представлять собой лишь территориальные разновидности
талассократической системы, и никак не подлинную геополитическую
альтернативу. Вызов Запада, рынка и либерал-демократии
универсален. После победы heartland'a все попытки народов
и государств следовать каким-то иным путем, кроме западного,
лишились основной опоры. И просоветские режимы, и все "неприсоединившиеся"
страны, настаивавшие на "третьем пути", существовали
лишь за счет биполярности, за счет зазора, существовавшего
между Западом и Востоком в их позиционной геополитической
борьбе. Современный победивший Запад отныне будет
диктовать идеологические и экономические условия всем, кто
станет претендовать на роль развитого региона. Поэтому любая
многополярность при сохранении статус кво будет фиктивной и
мондиалистской.
Это неплохо осознают западные стратеги, прекрасно понимающие,
что главной геополитической задачей Запада на данном этапе
является недопущение самой возможности формирования масштабного
геополитического блока континентального объема, который
мог бы быть по тем или иным параметрам сопоставим с
силами атлантизма. Это является главным принципом военнополитической
доктрины США, что сформулировано в докладе Пола
Вольфовица. Иными словами, Запад более всего не хочет возврата
к биполярности. Это было бы для него смертельно опасно.
Неоевразийство, исходя из интересов "географической оси истории",
утверждает прямо противоположное Западу. Единствен6
Заказ 2801 161
Основы геополитики
ным выходом из сложившейся ситуации может стать лишь новый
биполяризм, так как только в этом направлении Евразия
смогла бы обрести перспективу подлинной геополитической суверенности.

Только новая биполярность сможет впоследствии
открыть путь такой многополярности, которая выходила бы за
рамки талассократической либерал-демократической системы, т.е.
истинной многополярности мира, где каждый народ и каждый
геополитический блок смог бы выбирать собственную систему
ценностей, имеет шанс осуществиться только после освобождения
от глобальной атлантистской доминации через новое планетарное
противостояние.
При этом важно, что евразийский континентальный блок не
может стать простым воссозданием Варшавского пакта. Распад
прежней геополитической континентальной конструкции необратим
и коренится в самой его структуре. Новый континентальный
альянс должен либо включить в себя всю Европу до Атлантики
и несколько важнейших секторов южного побережья Евразии
- Индию, Иран, Индокитай и т.д., либо обеспечить дружественный
нейтралитет этих же пространств, т.е. вывести их изпод
контроля атлантизма. Возврат к старому биполяризму невозможен
по многим причинам - в том числе и по идеологическим.
Новый евразийский биполяризм должен исходить из совершенно
иных идеологических предпосылок и основываться на
совершенно иных методиках.
Эта теория "нового биполяризма" достаточно развита в неоевразийских
проектах, являясь теоретическим обоснованием для
всех нонконформистских геополитических теорий Европы и
Третьего мира. Как heartland объективно является единственной
точкой, способной быть плацдармом планетарной альтернативы
талассократии, так неоевразийство представляет собой единственную
теоретическую платформу, на основе которой может
быть разработан целый веер планетарных стратегий, отрицающих
мировую доминацию атлантизма и его цивилизационной
системы ценностей: рынка, либеральной демократии, светской
культуры, философии индивидуализма и т.д.
Часть III
РОССИЯ
И ПРОСТРАНСТВО

Глава I

Heartland
Россия, со стратегической точки зрения, представляет собой гигантскую
континентальную массу, которая отождествляется с самой Евразией.
Россия после освоения Сибири и ее интеграции однозначно совпала
с геополитическим понятием Heartland, т.е. "Центральной Земли"
континента. Макиндер определял русское Большое Пространство
как ^Географическую Ось Истории". Географически, ландшафтно, лингвистически,
климатически, культурно и религиозно Россия является
синтетическим единением евразийского Запада и евразийского Востока,
причем ее геополитическая функция не сводится к суммированию
или опосредованию западных и восточных тенденций. Россия есть нечто
Третье, самостоятельное и особое - ни Восток, ни Запад. Культурно
осмыслявшие "срединное" положение России русские евразийцы
говорили об особой культуре "Срединной Империи", где географические
и геополитические противоположности снимаются в духовном,
вертикальном синтезе. С чисто стратегической точки зрения, Россия

165

Основы геополитики
тождественна самой Евразии хотя бы потому, что именно ее земли, ее
население и ее индустриально-технологическое развитие обладают достаточным
объемом, чтобы быть базой континентальной независимости,
автаркии и служить основой для полной континентальной интеграции,
что по геополитическим законам должно произойти с каждым
"островом", в том числе и с самим "Мировым Островом" (World Island),
т.е. с Евразией.
По отношению к России-Heartland все остальные евразийские государства
и земли являются прибрежными, Rimland. Россия - это "Ось
Истории", поскольку "цивилизация" вращается вокруг нее, создавая
свои наиболее броские, выразительные и законченные формы не в своем
животворном континентальном истоке, но в "береговой зоне", в
критической полосе, где пространство Суши граничит с пространством
Воды, моря или океана. Со стратегической точки зрения, Россия
является самостоятельной территориальной структурой, чья безопасность
и суверенность тождественны безопасности и суверенности всего
континента. Этого нельзя сказать ни об одной другой крупной евразийской
державе - ни о Китае, ни о Германии, ни о Франции, ни об
Индии. Если по отношению к своим береговым соседям или к государствам
иных "Островов" или континентов Китай, Германия, Франция,
Индия и т.д. могут выступать как континентальные силы, то по отношению
к России они всегда останутся "береговыми полосами", Rimland,
со всеми соответствующими стратегическими, культурными и политическими
последствиями. Только Россия может выступать от имени
Heartland с полным геополитическим основанием. Только ее стратегические
интересы не просто близки к интересам континента, но строго
тождественны им (по меньшей мере, на актуальном этапе развития
техносферы дело обстоит именно так).

Глава 2

Проблема Rimland
Отношение России к соседним континентальным цивилизациям -
романо-германской на Западе и трем традиционным цивилизациям на
Востоке (исламской, индуистской и китайской) - имеет, по меньшей
мере, две плоскости, которые ни в коем случае нельзя смешивать между
собой, так как это неизбежно приведет к множеству недоразумений.
Во-первых, культурно-исторически сущность России, ее духовное
самоопределение, ее "идентичность", безусловно определяются формулой
"ни Восток, ни Запад" или "ни Европа, ни Азия, но Евразия" (по
выражению русских евразийцев). Россия духовно есть нечто Третье,
нечто самостоятельное и особое, что не имеет выражения ни в терминах
Востока, ни в терминах Запада. На этом уровне высшим интересом
России является сохранение любой ценой ее уникальности, отстаивание
ее самобытности перед вызовом культуры Запада и традиции Востока.
Это не означает полного изоляционизма, но все же ограничивает
спектр возможных заимствований. Исторический реализм требует

167

Основы геополитики
от нас мужественного признания того, что утверждение ' своего , "нашего"
всегда идет параллельно отрицанию "чужого", "ненашего". И
утверждение и отрицание являются фундаментальными элементами
национальной, культурной, исторической и политической самостоятельности
народа и государства. Поэтому отрицание и Запада и Востока в
культурном плане является историческим императивом для независимости
России. В этом вопросе, естественно, могут быть самые различные
нюансы и дискуссии - признавая самобытность, некоторые
считают, чго лучше открыться больше для Востока, чем для Запада
("азиатское направление"), другие наоборот ("западники"), третьи предпочитают
полный отказ от всякого диалога ("изоляционисты"), четвертые
предполагают равномерную открытость в обе стороны (некоторые
направления "неоевразийства").
На стратегическом и чисто геополитическом уровнях ситуация совершенно
другая. Так как Россия-Евразия на настоящем историческом
этапе в качестве своего планетарного оппонента имеет не столько
"береговые цивилизации", Rimland, сколько противолежащий "Остров",
атлантистскую Америку, то важнейшим стратегическим императивом
является превращение "береговых территорий" в своих
союзников, стратегическое проникновение в "прибрежные" зоны,
заключение общеевразийского пакта или, по меньшей мере, обеспечение
полного и строгого нейтралитета как можно большего
числа Rimland в позиционном противостоянии заатлантическому
Западу. Здесь стратегической формулой России однозначно должна
быть формула "и Восток и Запад", так как только континентальная
интеграция Евразии с центром в России может гарантировать всем
ее народам и государствам действительный суверенитет, максимум
политической и экономической автаркии. На стратегическом уровне
сегодня актуально одно-единственное противопоставление: либо мондиализм
(общепланетарная доминация американизма и атлантизма),
либо континентализм (деление планеты на два или более Больших
Пространства, пользующихся политическим, военным, стратегическим
и геополитическим суверенитетом). Rimlands необходимы России,
чтобы стать действительно суверенной континентальной геополитической
силой. В настоящий момент, при актуальном развитии военных,
стратегических и экономических технологий, никакого иного,
неконтинентального, суверенитета просто не может быть: всякие "эт168
Россия и пространство
нократические , чисто изоляционистские проекты решения государственной
проблемы России в стратегической сфере дают результат
строго соответствующий мондиалистским планам по тотальному
контролю над планетой и по полной стратегической, политической и
экономической оккупации Евразии и России.
Очевидно, что перенесение культурно-исторической проблематики
России на стратегический или геополитический уровень (т.е. наделение
формулы "ни Восток, ни Запад" сугубо геополитическим смыслом)
есть не что иное, как политическая диверсия, направленная на стратегическую
дезориентацию внешнеполитического курса России. Что
бы ни лежало в основе "узко-этнических", "расово-националистических",
"шовинистических" моделей русской государственности - невежество,
наивность или сознательная работа против своего народа и
его независимости, - результатом является полное тождество с мондиалистскими
целями. Не превратив Россию в "этническую резервацию",
США не смогут получить полного контроля над миром.

Проблема Rimland ставится именно таким образом только сегодня,
когда за спиной у нас остается вся стратегическая история биполярного
мира и планетарной холодной войны СССР и США. Во времена пика
политической активности русских евразийцев стратегическая ситуация
была совершенно иной, и в будущее могли заглянуть совсем немногие.
Поэтому некоторые геополитические проекты евразийцев следует
рассматривать с осторожностью. В частности, проблема Rimland
трактовалась ими скорее в культурном, нежели в стратегическом аспекте.
Все это необходимо учитывать для того, чтобы Россия могла
выработать серьезную и обоснованную геополитическую программу,
реалистичную и перспективную, во главу угла которой следует поставить
главный геополитический императив - независимость, суверенность,
самостоятельность, автаркию и свободу Великой России.

Глава 3

Собирание Империи
Одним из главных постулатов геополитики является утверждение о
том, что геополитическое положение государства является намного более
важным, нежели особенности политического устройства этого государства.
Политика, культура, идеология, характер правящей элиты
и даже религия рассматриваются в геополитической оптике как важные,
но второстепенные факторы по сравнению с фундаментальным
геополитическим принципом - отношением государства к пространству.
Часто (особенно у нас в России) такая специфика геополитики
как науки считается чуть ли не "цинизмом" или даже "антинациональным"
подходом. Это, конечно же. совершенно неверно. Просто
геополитика отнюдь не претендует на то, чтобы быть единственной и
высшей инстанцией в определении государственных и политических
интересов нации. Геополитика - это одна из нескольких базовых дисциплин,
позволяющих адекватно сформулировать международную и военную
доктрину государства наряду с другими, не менее важными дис170
Россия и пространство
циплинами. Как физика, для того чтобы быть точной наукой, должна
абстрагироваться от химии и ее законов (это отнюдь не означает, что
физика отрицает химию), так и геополитика для того, чтобы быть строгой
дисциплиной, должна оставлять в стороне иные, негеополитические,
подходы, которые могут и должны приниматься во внимание при
окончательных заключениях в отношении судьбы государства и народа
наряду с геополитикой.
Одним из насущнейших геополитических требований России является
"собирание Империи". Как бы мы ни относились к "социализму".
СССР, Восточному блоку, странам Варшавского договора и т.д.. как бы
ни оценивали политическую и культурную реальность одной из двух
сверхдержав, с геополитической точки зрения, существование Восточного
блока было однозначно позитивным фактором для возможного
евразийского объединения, для континентальной интеграции и суверенитета
нашего Большого Пространства. Именно геополитическая логика
заставила бельгийского теоретика Жана Тириара говорить о необходимости
создания "Евро-советской империи от Владивостока до Дублина".
Только Восточный блок мог стать основой объединения Евразии
в Империю, хотя разделение Европы и непоследовательность советской
политики в Азии были серьезными препятствиями для осуществления
этой цели. По мнению многих современных геополитиков.
распад СССР был в значительной мере обусловлен именно его стратегической
уязвимостью на западных и восточных рубежах - США контролировали
Rimland Запада и Востока настолько умело и последовательно,
что, в конечном итоге, они и не допустили континентальной
интеграции и способствовали распаду самого Восточного блока. Конец
двуполярного мира - это стратегический удар по Евразии, удар по
континентализму и возможному суверенитету всех евразийских государств.
Императив геополитического и стратегического суверенитета России
заключается в том, чтобы не только восстановить утраченные регионы
"ближнего зарубежья", не только возобновить союзнические отношения
со странами Восточной Европы, но и в том, чтобы включить в
новый евразийский стратегический блок государства континентального
Запада (в первую очередь, франко-германский блок, который тяготеет
к освобождению от атлантистской опеки проамериканского НАТО)
и континентального Востока (Иран, Индию и Японию).

171

Основы геополитики
Геополитическое "собирание Империи" является для России не только
одним из возможных путей развития, одним из возможных отношений
государства к пространству, но залогом и необходимым условием
существования независимого, государства, и более того - независимого
государства на независимом континенте.
Если Россия немедленно не начнет воссоздавать Большое Пространство,
т.е. возвращать в сферу своего стратегического, политического и
экономического влияния временно утраченные евразийские просторы,
она ввергнет в катастрофу и саму себя, и все народы, проживающие на
"Мировом Острове".
Ход возможных событий легко предвидеть. Если Россия выберет
какой-то иной путь, нежели "путь собирания Империи", континентальную
миссию Heartland начнут брать на себя новые державы или блоки
государств. В таком случае, просторы России будут основной стратегической
целью для тех сил, которые объявят себя новой "цитаделью
Евразии". Это совершенно неизбежно, так как контроль над континентом
немыслим без контроля над пространством "географической оси
Истории". Либо Китай предпримет отчаянный бросок на Север - в
Казахстан и Восточную Сибирь, либо Срединная Европа двинется на
западно-русские земли - Украину, Белоруссию, западную Великороссию,
либо исламский блок постарается интегрировать Среднюю Азию,
Поволжье и Приуралье, а также некоторые территории Южной России.
Этой новой континентальной интеграции избежать невозможно,
так как сама геополитическая карта планеты противится ее однополярной,
атлантистской ориентации. В геополитике вполне правомочен
сакральный закон - "свято место пусто не бывает". Причем, к экспансии
на русские земли другие евразийские блоки подтолкнет отнюдь не
"территориальный эгоизм" или "русофобия", но неумолимая логика
пространства и геополитическая пассивность России. В сфере континентальной
стратегии глупо ожидать того, что другие народы остановятся
перед территориальной экспансией на русские земли только из
уважения к "самобытности русской культуры". В этой сфере действуют
лишь силовые территориальные импульсы и позиционные преимущества.
Даже сам факт колебания в вопросе незамедлительного "собирания
Империи" является уже достаточным вызовом, достаточным основанием
для того, чтобы альтернативные геополитические Большие
Пространства двинулись в русские пределы. Это, естественно, вызо172
Россия и пространство
вет реакцию русских и повлечет за собой жуткий и бесперспективный
внутриевразийский конфликт; бесперспективный потому, что он не будет
иметь даже теоретически позитивного решения, так как для создания
нерусской Евразии необходимо полностью уничтожить русский
народ, а это сделать не только непросто, но фактически невозможно,
как показывает история. С другой стороны, такой конфликт проложит
линию фронта между соседними государствами континентальной и антиатлантистской
ориентации, а это лишь усилит позицию третьей силы,
т.е. США и их коллег по мондиалистским проектам. Отсутствие
действия - это тоже своего рода действие, и за промедлением в "собирании
Империи" (не говоря уже о возможном отказе от геополитической
экспансии России) неминуемо последует большая евразийская '
кровь. События на Балканах дают страшный пример того, что может
произойти в России в несравнимо более грандиозном масштабе.
Воссоединение евразийских территорий под покровительством России
как "оси Истории" сегодня сопряжено с определенными трудностями,
но они ничтожны перед лицом тех катастроф, которые с неизбежностью
грядут в том случае, если это "собирание Империи" не начнется
немедленно.

Глава 4

Теплые и холодные моря
Процесс "собирания Империи" должен изначально ориентироваться
на дальнюю цель, которой является выход России к теплым морям. Именно
благодаря сдерживанию русской экспансии на южном, юго-западном
и северо-западном направлениях, атлантистской Англии удавалось поддерживать
свой контроль над всеми "береговыми пространствами", окружающими
Евразию. Россия геополитически являлась "законченной"
державой на Востоке и Севере, где ее политические границы совпадали
с естественными географическими границами евразийского материка.

Но парадокс заключался в том, что эти побережья прилегают к холодным
морям, что является непреодолимым барьером для развития мореходства
в той степени, в какой это позволило бы всерьез конкурировать
на морях с флотами Западного Острова (Англии, а позднее Америки). С
другой стороны, восточные и северные земли России никогда не были
достаточно освоены в силу природных и культурных особенностей, а все
проекты по интеграции русской Азии - от предложенных доктором Бад174
Россия и пространство
маевым последнему Императору до брежневского БАМа - по какой-то
странной закономерности рушились под воздействием спонтанных или
управляемых исторических катаклизмов.
Как бы то ни было, выход к холодным морям Севера и Востока должен
быть дополнен выходом к теплым морям Юга и Запада, и только в этом
случае Россия станет геополитически "законченной". За это, собственно,
и велись многочисленные русско-турецкие войны, плоды которых, однако,
пожинали не турки и не русские, а англичане, обескровливающие две
последние традиционные империи из трех (третья - Австро-Венгрия).
Последним рывком к жизненно необходимому России Югу была неудачная
экспансия СССР в Афганистан. Геополитическая логика однозначно
показывает, что России обязательно придется туда вернуться снова, хотя
гораздо лучше было бы прийти верным союзником, защитником и другом,
нежели жестоким карателем. Только тогда, когда южными и западными
границами России станет береговая линия, можно будет говорить об окончательном
завершении ее континентального строительства. При этом не
обязательно речь должна идти о завоеваниях, экспансии или аннексиях.
Прочный антиатлантический паритетный стратегический союз с континентальными
европейскими и азиатскими державами был бы достаточен
для достижения этой цели. Выход к теплым морям может быть получен
не только путем кровопролитной войны, но и путем разумного мира, выгодного
для геополитических интересов всех континентальных держав,
так как проект евразийской стратегической интеграции даст возможность
всем этим державам стать реально суверенными и независимыми перед
лицом альтернативного им атлантического Острова, объединенного, в свою
очередь, стратегической доктриной Монро. Проливы и теплые моря были
недоступны для России тогда, когда столь очевидного атлантического фактора,
как США, угрожающего интересам всей Европы и всей Азии, еще не
существовало, и различные державы материка оспаривали друг у друга
первенство в противостоянии Англии и лидерство в деле территориального
стратегического объединения. Реализация доктрины Монро в Америке
высветила всю геополитическую значимость России, и поэтому союз с
Россией стал самоочевидным императивом для всех реалистичных геополитиков
материка - в каких бы политических формах он ни воплощался
в зависимости от обстоятельств. Угроза мондаализма и атлантистского
глобализма теоретически открывает России выход к теплым морям через
сам собой напрашивающийся союз Heartland и Rimland против заокеанских
оккупантов.
Часть IV
ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ
БУДУЩЕЕ РОССИИ

Глава I

Необходимость радикальной
альтернативы
В нашем обществе сегодня представлены два принципиальных проекта
относительно русского будущего. Они в той или иной степени
затрагивают все аспекты национальной жизни - экономику, геополитику,
международные отношения, этнические интересы, промышленную
структуру, хозяйственный уклад, военное строительство и т.д.
Первый проект принадлежит радикальным либералам, "реформаторам",
которые берут в качестве примера западное общество, современный
"торговый строй", и полностью подписываются под проектами о
"конце истории", развитыми в знаменитой одноименной статье Фрэнсиса
Фукуямы. Этот проект отрицает такие ценности, как народ, нация,
история, геополитические интересы, социальная справедливость,
религиозный фактор и т.д. В нем все строится на принципе максимальной
экономической эффективности, на примате индивидуализма, потребления
и "свободного рынка". Либералы хотят построить на месте
России новое, никогда еще не существовавшее исторически общество,

179

Основы геополитики
в котором установятся те правила и культурные координаты, по которым
живет современный Запад и, в особенности, США. Этот лагерь
может легко сформулировать ответ на любые вопросы относительно
того или иного аспекта российской действительности исходя из уже
существующих на Западе моделей, пользуясь западной либеральной
терминологией и юридическими нормами, а также опираясь на разработанные
теоретические структуры либерал-капитализма в целом. Эта
позиция еще некоторое время назад почти доминировала идеологически
в нашем обществе, да и сегодня именно она является наиболее
известной, так как совпадает в целом с общим курсом и принципиальной
логикой либеральных реформ.
Второй проект русского будущего принадлежит т.н. "национальнопатриотической
оппозиции", которая представляет собой разнообразную
и многоликую политическую реальность, объединенную неприятием
либеральных реформ и отказом от либеральной логики, проповедуемой
реформаторами. Эта оппозиция является не просто национальной
и не просто патриотической - она является "розово-белой", т.е. в ней
доминируют представители коммунистов-государственников (во многом
отошедших от жесткой марксистско-ленинской догматики) и сторонники
православно-монархического, царистского типа государственности.
Взгляды обоих компонентов "объединенной оппозиции" довольно
значительно различаются, но сходство есть не только в определении
"общего врага", но и в некоторых ментальных, идеологических
клише, разделяемых и теми и другими. Более того, патриотическая
"оппозиция" в подавляющем своем большинстве состоит из деятелей
доперестроечной системы, которые привносят элементы сугубо советской
ментальности даже в "белые", "царистские проекты", к которым
чаще всего они не имели никакого исторического, семейного или политического
отношения до начала перестройки, прекрасно чувствуя себя
в брежневской реальности. Как бы то ни было, оппозиционный проект
можно назвать "советско-царистским", так как он основан на некоторых
идеологических, геополитических, политико-социальных и административных
архетипах, которые объективно сближают между собой
советский и досоветский период (по меньшей мере, в рамках XX века).
Идеология патриотов намного более противоречива и путана, чем логичные
и законченные конструкции либералов, и поэтому она часто
проявляется не в форме законченной концепции или доктрины, а фраг180
Геополитическое будущее России
ментарно, эмоционально, непоследовательно и отрывочно. И все же
этот гротескный конгломерат из перемешанных советско-царистских
ментальных обломков обладает некоторой целостностью, которую, однако,
иногда не просто рационально структурировать.
Оба этих проекта - и либеральный и советско-царистский - являются
сущностно тупиковыми для русского народа и русской истории.
Либеральный проект вообще предполагает постепенное стирание национальных
особенностей русских в космополитической эре "конца
истории" и "планетарного рынка", а советско-царистский силится возродить
нацию и государство именно в тех исторических формах и структурах,
которые, собственно, и привели постепенно русских к краху.
По ту сторону и либерализма "реформаторов" и совето-царизма "объединенной
оппозиции" назревает насущная потребность в "третьем пути",
в особом идеологическом проекте, который был бы не компромиссом,
не "центризмом" между теми и другими, но совершенно радикальным
новаторским футуристическим планом, порывающим с безысходной
дуалистической логикой - "либо либералы, либо оппозиция" -
где, как в лабиринте без выхода, мечется нынешнее общественное сознание
русских.
Следует разрубить гордиев узел и утвердить истинную альтернативу,
противостоящую и тем и другим. На карту поставлена великая нация,
ее интересы, ее судьба.

Глава 2

Что такое
"русские национальные интересы"?
2.1 У русских сегодня нет Государства

В настоящей политической ситуации невозможно, строго говоря,
рассуждать о "стратегических перспективах России". Тем более невозможно
предлагать какие-либо проекты относительно внешней и внутренней
политики России, поскольку главный вопрос - что такое Россия
сегодня? - остается не только не решенным, но и не поставленным
всерьез.
Стремительные перемены всего политического, геополитического,
идеологического и социального уклада, происшедшие в бывшем СССР,
полностью опрокинули все существовавшие правовые и политические
критерии и нормы. Распад единой социалистической системы и позже
советского государства создал на бывших советских территориях поле
совершенной неопределенности, в котором нет более ни ясных ориентиров,
ни строгих юридических рамок, ни конкретных социальных пер182
Геополитическое будущее России
спектив. Те геополитические структуры, которые образовались "автоматически",
по инерции после распада СССР, случайны, преходящи и
предельно неустойчивы. Это касается не только отделившихся от Москвы
республик, но, в первую очередь, самой России.
Для того, чтобы строить планы относительно "интересов государства",
необходимо иметь ясное представление, о каком именно государстве
идет речь. Иными словами, это имеет смысл при наличии четко
выявленного политического субъекта. В настоящей ситуации такого
субъекта в случае русских нет.
Существование России, понятой как Российская Федерация (РФ),
явно не удовлетворяет никаким серьезным критериям при определении
статуса "государства". Разброд в оценках статуса РФ в международной
политике ярко свидетельствует именно о таком положении дел. Что такое
РФ? Наследница и правопреемница СССР? Региональная держава?
Мононациональное государство? Межэтническая федерация? Жандарм
Евразии? Пешка в американских проектах? Территории, предназначенные
к дальнейшему дроблению? В зависимости от конкретных условий
РФ выступает в одной из этих ролей, несмотря на абсолютную противоречивость
таких определений. В какой-то момент - это государство с
претензией на особую роль в мировой политике, в другой - это второстепенная
региональная держава, в третий - поле для сепаратистских
экспериментов. Если одно и то же территориально-политическое образование
выступает одновременно во всех этих ролях, очевидно, что речь
идет о какой-то условной категории, о некоей переменной величине, а
не о том завершенном и стабильном политическом феномене, который
можно назвать государством в полном смысле этого слова.
РФ не является Россией, полноценным Русским Государством. Это
переходное образование в широком и динамическом глобальном геополитическом
процессе и не более того. Конечно, РФ может стать в
перспективе Русским Государством, но совершенно не очевидно, что
это произойдет, и также неочевидно, следует ли к этому стремиться.
Как бы то ни было, о "стратегических интересах" такого нестабильного
и временного явления, как РФ, невозможно говорить в долгой
перспективе, и тем более нелепо пытаться сформулировать "стратегическую
доктрину РФ", основываясь на сегодняшнем положении дел.
"Стратегические интересы РФ" могут проясниться только после того
как появится, сложится и определится политический, социальный, эко183
Основы геополитики
комический и идеологический субъект этих интересов. Пока же этого
не произошло, любые проекты в данном направлении окажутся сиюминутной
фикцией.
РФ не имеет государственной истории, ее границы случайны, ее
культурные ориентиры смутны, ее политический режим шаток и расплывчат,
ее этническая карта разнородна, а экономическая структура
фрагментарна и отчасти разложена. Данный конгломерат лишь результат
развала более глобального геополитического образования, фрагмент,
вырванный из целой картины. Даже для того, чтобы на этом остове
Империи создать нечто стабильное, понадобится настоящая революция,
аналогичная революции младотурков, создавших из фрагмента
Османской Империи современную светскую Турцию (хотя здесь снова
всплывает вопрос - а стоит ли к этому стремиться?).

Если РФ не является Русским Государством, то не является таковым
и СНГ. Несмотря на то. что практически все территории стран
СНГ (за редким исключением) входили в состав Российской Империи,
а следовательно, некогда были частью Русского Государства, на сегодняшний
момент страны СНГ имеют достаточную степень автономии
и де юре числятся независимыми политическими образованиями. В
отношении этих стран можно утверждать (и с еще большим основанием)
то же, что и в отношении РФ - эти образования не обладают
никакими серьезными признаками подлинной государственности, лишены
атрибутов фактической суверенности и представляют собой скорее
"территориальный процесс", нежели стабильные и определенные
геополитические единицы. Даже если отвлечься от возрастающего
национализма стран СНГ, который часто ориентирован антирусски, из
противоестественных, нестабильных и противоречивых самих по себе
фрагментов не возможно сложить гармоничной картины. Бельгийский
геополитик Жан Тириар привел по этому поводу одно точное сравнение.
- "СССР был подобен плитке шоколада, с обозначенными границами
долек-республик. После того, как дольки отломлены, их уже
недостаточно сложить вместе, чтобы восстановить всю плитку.
Отныне этого можно добиться только путем переплавки всей
плитки и новой штамповки".
"Стратегические интересы РФ" - та же пустая фигура речи, что и
"стратегические интересы стран СНГ". К "стратегическим интересам
русских" это имеет весьма косвенное отношение.

184

Геополитическое будущее России
2.2 Концепция "постимперской легитимности"
Несмотря на несуществование Русского Государства в полном смысле,
определенные правовые принципы действуют на всем постсоветском
пространстве, на чем и основывается как западная реакция на те
или иные действия РФ, так и сиюминутная логика шагов российского
руководства. Именно эти принципы, на первый взгляд, удерживают
РФ и, шире, СНГ от тотального хаоса. Речь идет о доктрине "постимперской
легитимности". Для того, чтобы понять сущность сегодняшних
геополитических процессов в Евразии, необходимо кратко изложить
основные тезисы данной концепции.
"Постимперская легитимность" является совокупностью правовых
норм, тесно связанных с непосредственно предшествующей фазой политического
развития региона, т.е. с "имперской легитимностыо"
("legacy of empire"). Империя (по меньшей мере, "светская" - либеральная
или социалистическая) чаще всего руководствуется при территориальном
устройстве своих колоний сугубо административными и
экономическими признаками, не учитывая ни этнические, ни религиозные,
ни национальные факторы. Административные границы в рамках
Империи довольно произвольны, так как они заведомо представляют
собой условные барьеры, созданные лишь для удобства централизованного
контроля метрополии. Империя в период своего существования
заставляет остальные державы признать свою внутреннюю административную
систему как легитимную. Но при распаде Империи всегда
возникают "зоны правовой неопределенности", так как прекращает
существовать та структура, которая юридически регулировала статус
своих составных частей.
В процессе "постколониальных" преобразований была сформулирована
международно-правовая концепция, которая легла в основание
классификации правомочности и неправомочности постимперских территориально-политических
образований. Это концепция "постимперской
легитимности". Смысл ее сводится к тому, что несмотря на отсутствие
Империи как целого ее чисто административные составляющие
получают полноценный правовой статус независимо от того, удовлетворяет
ли данное образование критерию полноценного государства
или нет. В основе такого подхода лежит светская либеральная идея
относительно произвольности любого государственного образования

185

Основы геополитики
как исторической случайности. По этой логике этнический, религиозный,
культурный и социальный компоненты являются малозначимыми
и несущественными, так как население понимается здесь как простая
совокупность экономико-статистических единиц. В этом сказывается
инерция "имперского", "колониального" подхода, привыкшего считать
"колонии" и "провинции" чем-то второстепенным и несущественным,
"дополнительным" в рамках общего контекста.

Как правило, "постимперские образования" никогда (или почти никогда)
не становятся полноценными государствами и продолжают существовать
в качестве экономико-политических придатков бывшей (или
новой) метрополии. Почти всегда правящая элита в них является прямой
наследницей (часто ставленницей) колониальной администрации,
экономика целиком зависит от внешних факторов, а политико-социальный
уклад подстраивается под модель бывшего центра. Сохранение
такой "постимперской легитимности" часто приводит к тому, что один
и тот же автохтонный этнос населяет территории разных постимперских
государств, а в рамках одного государства проживает несколько
этнических и религиозных групп. Фактически относительный баланс
интересов поддерживается в таких случаях только апелляцией ко внешнему
фактору - чаще всего к явной или скрытой мощи бывшей метрополии
(или того развитого государства, которое может прийти ей на
смену). Весьма показательно, что на последних этапах "освобождения"
Африки Панафриканский конгресс постановил применять во всех
вновь образованных государствах как раз принцип "постимперской легитимности",
хотя многие большие африканские народы - в частности,
банту, зулусы и т.д. - оказались проживающими сразу в двух или
трех государствах. Это было сделано под предлогом избежания этнических,
межплеменных и религиозных войн. На самом деле, речь шла
о стремлении руководителей постимперской администрации сохранить
свои искусственные элиты у власти, не допустив создания в процессе
национального подъема новых представителей органичной национальной
иерархии. Учитывая стратегическую и социально-экономическую
отсталость Африки и отсутствие свежих и жизненных государственных
традиций, этот подход сработал довольно успешно.
Принцип "постимперской легитимности" сегодня прикладывается и
к странам, возникшим на развалинах СССР. В бывших "союзных республиках"
почти повсеместно у власти находятся наследники "коло186
Геополитическое будущее России
ниальной администрации , отсеки разломленной на части единой управленческой
структуры, сформировавшейся целиком в имперском советском
контексте. Эта элита отчуждена от национально-культурных традиций
своих народов и ориентирована по инерции на сохранение экономико-политической
зависимости от метрополии. Единственным исключением
является Армения, где логика "постимперской легитимности"
была нарушена (в случае Нагорного Карабаха), и где, соответственно,
сугубо национальные политические силы имеют больший вес,
чем во всех остальных странах СНГ. Кроме того, Армения единственная
моноэтническая республика из стран СНГ.
На первый взгляд, может сложиться впечатление, что принцип "постимперской
легитимности" играет на руку РФ и Москве, так как создает
предпосылки для сохранения влияния РФ в "ближнем зарубежье" и
упрощает политико-экономические отношения с географическими соседями.
Но на самом деле все обстоит несколько сложнее. Как и в
случае "деколонизации" стран Третьего мира, распад Империи ослабляет
геополитическое могущество метрополии, и часть колоний и доминионов
переходят под неявный контроль другой, более сильной державы.
которая использует систему "постимперской легитимности" в
своих собственных целях. Яркий пример тому - США, фактически
захватившие под свое влияние большинство бывших английских, испанских,
португальских, французских и голландских колоний в ходе
процесса "деколонизации". Таким образом, на смену постсоветской "колониальной
администрации" в странах СНГ может прийти (и приходит)
иная "колониальная администрация", использующая в своих целях
уже существующие искусственные структуры.
С другой стороны, "постимперская легитимность" и саму РФ ставит
в один ряд с другими странами СНГ, коль скоро в данном случае
полностью игнорируются национально-культурные, религиозные и этнические
интересы русского народа, попадающего под абстрактные
нормы "постимперского", чисто административного права и разбросанного
по чуждым псевдогосударственным и квазинациональным образованиям.
Останки имперской администрации в рамках РФ (партийнобюрократический
аппарат) оказываются столь же чуждыми национальному
контексту русских, что и в других республиках, так как сама
система Империи была построена на иных, чисто административных и
экономических, а не национальных и культурных принципах. Русские,

187

Основы геополитики
"освободившись" от республик, не получают свободу и самостоятельность,
но теряют значительную часть своей национальной общности,
сохраняют зависимое положение от остатков прежней номенклатуры
и вдобавок подвергаются новой опасности попасть под влияние внешних
политических сил более могущественных держав. Эта последняя
опасность была не столь близкой в период существования Империи,
но в качестве простой "региональной державы" РФ подвергается ей в
полной мере.
Все эти соображения заставляют поставить под сомнение полезность
в нынешних условиях принципа "постимперской легитимности",
так как это в значительной степени противоречит русским национальным
интересам.
Но какими же критериями следует руководствоваться в определении
того, что является "русскими национальными интересами"? Кого
взять в качестве главного субъекта, в отношении которого можно было
бы определить, что выгодно, а что невыгодно? В каких категориях
следует осмыслять .сегодня Россию?
2.3 Русский народцентр
геополитической концепции
Развал Советской Империи, хрупкость и государственная несостоятельность
новых политических образований на ее территории (включая
РФ) заставляют искать более конкретную категорию для понимания
"русских национальных интересов". Единственной органичной,
естественной, исторически укорененной реальностью в этом вопросе
может быть только русский народ.
Русский народ - это историческая общность, имеющая все признаки
полноценного и стабильного политического субъекта. Русский народ
объединен этнически, культурно, психологически и религиозно.
Но не только это является главным основанием для постановки его в
центр геополитической концепции как субъекта политической и социальной
стратегии. Русский народ, в отличие от многих других народов,
сложился как носитель особой цивилизации, имеющей все отличительные
черты самобытного и полноценного планетарно-исторического явления.
Русский народ - та цивилизационная константа, которая служила
осью в создании не одного, а многих государств: от мозаики вос188
Геополитическое будущее России
точнославянских княжеств до Московской Руси, Петровской Империи
и Советского блока. Причем эта константа и определяла преемственность
и связь между образованиями, столь различными политически,
социально, территориально и структурно. Русский народ не просто давал
этническую базу для всех этих государственных формаций, он выражал
в них особую цивилизационную идею, не похожую ни на какую
другую. Не государство сформировало русскую нацию. Напротив, русская
нация, русский народ экспериментировал в истории с различными
типами государственных систем, по-разному выражая (в зависимости
от обстоятельств) специфику своей уникальной миссии.
Русский народ безусловно принадлежит к числу мессианских народов.
И как у всякого мессианского народа, у него есть универсальное,
всечеловеческое значение, которое конкурирует не просто с иными
национальными идеями, но с типами других форм цивилизационного
универсализма. К.Леонтьев и русские евразийцы довольно полно развили
эту идею.
Независимо от смут, переходных периодов и политических катаклизмов
русский народ всегда сохранял свою мессианскую идентичность,
а следовательно, всегда оставался политическим субъектом истории.
После очередного государственного потрясения одна и та же древняя
и могущественная русская сила создавала новые политические конструкции,
облекая свой духовный порыв в новые геополитические формы.
Причем, как только государственные конструкции развивались до
критической черты, за которой брезжила окончательная утрата связи
политической формы с национальным содержанием, наступали кризисы
и катастрофы, вслед за чем начиналось новое геополитическое и
социальное строительство, облечение цивилизационной миссии русского
народа в новые образы и политические конструкции.

И на нынешнем переходном периоде именно русский народ должен
быть взят в качестве главного политического субъекта, от которого и
следует откладывать шкалу геополитических и стратегических, а также
социально-экономических интересов России. Русский народ и есть
сегодня Россия, но не как ясно очерченное государство, а как геополитическая
потенция, реальная и конкретная с одной стороны, но еще не
определившая свою новую государственную структуру - ни ее идеологию,
ни ее территориальные пределы, ни ее социально-политическое
устройство.

189

Основы геополитики
Тем не менее "потенциальная Россия" сегодня имеет гораздо больше
фиксированных характеристик, нежели эфемерные РФ или СНГ.
Эти характеристики связаны напрямую с той цивилизационной миссией,
в осуществлении которой состоит смысл бытия русского народа.
- Во-первых, русский народ (= Россия), без сомнения, ответственен
за контроль над северно-восточными регионами Евразии. Этот русский
"Drang nach Osten und Norden" составляет естественный геополитический
процесс русской истории в последние века, который не
прекращался ни при каких политических катаклизмах. Макиндер называл
Россию "геополитической осью истории", и это совершенно справедливо,
так как русский народ действительно традиционно тяготел к
цивилизационному освоению всех тех внутриконтинентальных евразийских
пространств, которые расположены в самом центре материковой
массы. Отсюда можно заключить, что стратегические интересы
русских неотделимы от просторов Северо-Восточной Евразии. В этом
заключается фундаментальный принцип при определении реальных перспектив
геополитики России ( = русского народа).
- Во-вторых, русский народ (= Россия) наделен особым типом религиозности
и культуры, которые резко отличаются от католико-протестантского
Запада и от той постхристианской цивилизации, которая
там развилась. В качестве культурной и геополитической антитезы России
следует брать именно "Запад" как целое, а не просто одну из составляющих
его стран. Современная западная цивилизация является
универсалистски ориентированной: во всех ее отсеках существует особое
культурное единство, основанное на специфическом решении главных
философских и мировоззренческих проблем. Русский универсализм,
фундамент русской цивилизации, радикально отличается от Запада
во всех основных моментах. В некотором смысле, это две конкурирующие,
взаимоисключающие друг друга модели, противоположные
полюса. Следовательно, стратегические интересы русского народа
должны быть ориентированы антизападно (что проистекает из императива
сохранения русской цивилизационной идентичности), а в перспективе
возможна и цивилизационная экспансия.
- В-третьих, русский народ (= Россия) никогда не ставил своей
целью создание моноэтнического, расово однородного государства. Миссия
русских имела универсальный характер, и именно поэтому русский
народ планомерно шел в истории к созданию Империи, границы

190

Геополитическое будущее России
которой постоянно расширялись, охватывая все больший и больший
конгломерат народов, культур, религий, территорий, регионов. Считать
планомерный и ярко выраженный "экспансионизм" русских исторической
случайностью абсурдно. Этот "экспансионизм" составляет
неотъемлемую часть исторического бытия русского народа и тесно сопряжен
с качеством его цивилизационной миссии. Эта миссия несет в
себе некий "общий знаменатель", который позволяет русским интегрировать
в свою Империю самые различные культурные реальности.
Однако "общий знаменатель" имеет свои особенности и применим только
к тем народам, которые имеют определенную историческую специфику
и культурное содержание, тогда как остальные народы (в частности,
некоторые нации Запада) остаются глубоко чуждыми русскому
универсализму (что исторически проявляется в неустойчивости и даже
противоречивости русского политического влияния в Европе).
- В-четвертых, русский народ (= Россия) исходит в своем бытии из
еще более глобальной, "сотериологической" перспективы, которая в
пределе имеет общепланетарное значение. Речь идет не о безграничном
расширении "жизненного пространства" русских, но об утверждении
особого "русского" типа мировоззрения, который акцентирован
эсхатологически и претендует на последнее слово в земной истории.

Это - высшая сверхзадача нации как "богоносного народа".
Следовательно, теоретически нет на планете такого народа, такой
культуры или такой территории, чья судьба и чей путь были бы безразличны
русскому сознанию. Это проявляется в непоколебимой вере русских
в финальное торжество Правды, Духа и Справедливости, причем
не только в рамках русского государства, но и повсюду. Лишить русских
этой эсхатологической веры равнозначно их духовному оскоплению.
Русским есть дело до всего и до всех. и поэтому в последнем
счете интересы русского народа не ограничиваются ни русским этносом,
ни Русской Империей, ни даже всей Евразией. Этот "трансцендентный"
аспект русской нации необходимо учитывать при разработке
будущей геополитической стратегии.
Очевидно, что в нынешних условиях и при общепринятых западных,
светских, количественно-либеральных нормах юридического подхода
не существует никакой объективной возможности не только правовым
образом закрепить статус "русского народа" как самостоятельного
политического субъекта, но даже ввести в юридический и дипло191
Основы геополитики
магический обиход такой термин, как "народ". Современное международное
право (копирующее в основных чертах римское право) признает
в качестве полноценных политических субъектов только государство
и индивидуума.
И поэтому есть кодекс "прав государств" и "прав человека", тогда
как само понятие "прав народа" отсутствует. Это неудивительно, так
как светский и количественный подход не может принимать в расчет
такие культурные духовные категории, как этнос, народ и т.д. Сходное
количественное отношение характеризовало и советский строй, и "демократический"
мир. А так как русский народ в актуальный период
пребывает на территории, где действуют либо "постимперские", либо
либерально-демократические принципы легитимности, ни о каком автоматическом
признании политического статуса "народа" не может
быть и речи. Следовательно, логика выяснения и защиты "русских национальных
интересов" требует серьезных изменений в существующей
юридической практике, и более того, радикального пересмотра
этой практики в национальном ключе.
Такая трансформация была бы невозможна, если бы речь шла о каком-то
одном народе, слаборазвитом и технологически не оснащенном.
В случае русских это, к счастью, не так. Сегодня у нас еще сохраняется
возможность довольно независимых от остального мира политических
преобразований, так как наличие у России стратегических видов
вооружений позволяет в определенной степени противостоять давлению
Запада. И здесь все зависит лишь от политической воли и решимости
тех лиц, которые возьмут на себя ответственность за судьбы
России и русского народа.
Как бы то ни было, первым шагом к выявлению "национальных интересов
русского народа" является признание этого народа самостоятельным
политическим субъектом, имеющим право самому решать,
что ему выгодно, а что нет, и предпринимать в соответствии с этим
геополитические, социально-экономические и стратегические шаги.

Глава 3

Россия немыслима без Империи
3.1 Отсутствие у русских "государства-нации"
Россия никогда не была аналогом тех "государств-наций", которые
характерны для Европы нового времени и модель которых была спроецирована
на Азию и Третий мир в целом в колониальную и постколониальную
эпоху.
"Государство-нация" основывается на административном единстве
и бюрократическом централизме, которые и формируют политическую
общность, созданную государством и теснейшим образом связанную с
государством. Вне всяких сомнений, впервые модель "государства-нации"
сложилась в абсолютистской Франции, а потом была закреплена
в якобинской революционной модели. "Государство-нация" изначально
имело подчеркнуто светскую природу и представляло собой в первую
очередь политическое единство. В такой концепции термин "нация"
понимался как "совокупность граждан", а не как "народ" или

7 Захаз 2801 193
Основы геополитики
"народы" в органическом, "холистском" смысле. Такой тип государства
основан на этническом, конфессиональном и сословном нивелировании
населения, на утверждении во всем обществе сходных юридических
и процессуальных нормативов, не принимающих в расчет ни региональные,
ни религиозные, ни расовые особенности. Номинально "государство-нация"
может быть и монархическим, и демократическим, и
социалистическим. Существенным элементом является в нем не специфика
политического устройства, а понимание государства как административно-централистской
инстанции, поставленной надо всеми социально-этническими
и культурно-религиозными различиями. Следует
подчеркнуть, что "нация" в данном случае имеет чисто и исключительно
политический смысл, резко отличающийся от того. который вкладывают
в это понятие националисты.
"Государство-нация" исторически возникло в Европе в период окончательного
распада имперского единства в результате уничтожения
последних останков имперской системы, сохранившихся в форме фео
дальных региональных структур. "Государство-нация" по сути своей
сопряжено с доминацией профанических, буржуазных ценностей, сводящих
качественные социальные различия к упрощенной количественной
административной структуре. "Государство-нация", как правило.
управляется не "божественной идеей" (как теократия или Священная
Империя), не "героической аристократической личностью" (как феодальная
система), но "диктатурой закона" ("номократией"), что дает
огромную власть правоведам и юридической бюрократии. Фактически,
"государство-нация" является наиболее удобной для управления и наиболее
количественно упорядоченной политической реальностью, так
как все неколичественные, "нерациональные" факторы в ней сведены
к минимуму.
В русской истории "государства-нации" так и не возникло. Когда в
Европе начиная с XVIII века стала укореняться именно эта модель,
Россия отчаянно сопротивлялась ей любыми путями. Царистский режим
стремился сохранить максимально нетронутым именно имперскую
структуру, хотя некоторые уступки европейскому образцу делались
постоянно. Несмотря на проевропейские петровские реформы Российская
Империя сохраняла и теократические элементы и аристократический
принцип, а перевод иереев и представителей знати в разряд государственных
бюрократов никогда не осуществился на практике до кон194
Геополитическое будущее России
ца (в отличие от стран Западной Европы). Национальная стихия противилась
такому перерождению Империи в "государство-нацию", что
порождало регулярно волны спонтанной или сознательной реакции как
со стороны народа, так и со стороны элиты. Даже при одном и том же
государе в России часто менялись реформистские и реакционные настроения,
и от либеральных реформ часто обращались к мистическим
реставрационистским проектам (ярче всего это проявилось в царствовании
Александра 1, основателя Священного Союза).
Лишь в начале XX века Россия вплотную подошла к реализации
"государства-нации" по европейскому образцу. Однако и на этот раз
процесс был сорван революционным всплеском, вобравшим в себя
(пусть неосознанно) глубинный национальный протест против такого
типа государственного устройства, в котором не было бы места проявлению
духовной народной миссии. За модернистической риторикой
большевизма русские смутно распознали свои собственные эсхатологические
идеалы - торжество Идеи, Справедливости, Правды. Советское
государство воспринималось народом как строительство "Новой
Империи", "царства Света", "обители духа", а не как создание наиболее
рационального устройства администрирования и управления количественными
единицами. Трагизм и фанатизм большевистских катаклизмов
был вызван именно "идеальностью" задачи, а отнюдь не неспособностью
к более "гуманной" и менее затратной организации людских
ресурсов.
СССР не стал "государством-нацией", он был продолжателем сугубо
имперских национальных традиций, облеченных в экстравагантные
внешние формы и противопоставленных позднейшей царистской модели,
скатывающейся к обычному буржуазному обществу, к "диктатуре
закона". Советская Империя, как и любая политическая конструкция,
знала три этапа - "революционный этап" построения уникальной системы
(Ленин - юность), стабильный этап укрепления и расширения
державы (Сталин - зрелость) и этап развала и одряхления (Брежнев
- старость). Причем именно позднебрежневский период породил политико-административную
структуру, ближе всего напоминающую бюрократический
централизм типичного "государства-нации". В перестройку
жизненный цикл всей этой советской формации закончился.

Вместе с этим закончился и очередной этап национальной истории
русского народа.

195

Основы геополитики
Важно отметить, что в русской истории существует такая закономерность:
когда дело доходит до превращения России в "государствонацию",
следуют катастрофы, и на новом витке нация находит очередной
(подчас довольно экстравагантный) способ ускользнуть от казалось
бы неминуемой трансформации. Русские стремятся любой ценой
избежать такого поворота событий, поскольку их политическая воля
несовместима с узкими нормативами рационального и усредненного
количественного существования в рамках бюрократически эффективного
механизма. Русские готовы идти на немыслимые жертвы и лишения,
лишь бы реализовывалась и развивалась национальная идея, великая
русская мечта.
А границы этой мечты нация видит, по меньшей мере, в Империи.
3.2 Русские - народ Империи
Не моноэтническое государство, не государство-нация, Россия почти
изначально была потенциально имперским государством. Начиная
с объединения славянских и угро-финских племен под Рюриком и до
гигантских масштабов СССР и территорий под его влиянием русский
народ неуклонно шел по пути политической и пространственной интеграции,
имперостроительства и цивилизационной экспансии. При этом
следует подчеркнуть, что русская экспансия имела именно цивилизационный
смысл, и отнюдь не была утилитарной погоней за колониями
или банальной борьбой за "жизненное пространство". Не нехватка
этого "жизненного пространства" и не экономическая необходимость
подвигала русский народ все более расширять свои границы на Восток,
на Юг, на Север, на Запад. Недостаток земли никогда не служил
истинной причиной русского имперостроительства. Русские расширялись
как носители особой миссии, геополитическая проекция которой
состояла в глубинном осознании необходимости объединения гигантских
территорий евразийского материка.
Политическая целостность евразийского пространства имеет для русской
истории совершенно самостоятельное значение. Можно сказать,
что русские чувствуют ответственность за это пространство, за его состояние,
за его связь, за его цельность и независимость. Макиндер справедливо
считал Россию главной сухопутной державой современности,
которая наследует геополитическую миссию Рима. Империи Александ196
Геополитическое будущее России
ра Великого, Чингисхана и т.д. Это "географическая ось истории", которая
просто не может не осуществлять своего геополитического предназначения
независимо от внешних и преходящих факторов.
Русский народ настолько связан с геополитической реальностью,
что само пространство, его переживание, его осознание, его духовное
восприятие сформировало психологию народа, став одним из главнейших
определений его идентичности, его сути.
Реальное земное пространство не является чисто количественной
категорией. Климат, ландшафт, геология местности, водные пути и горные
хребты активно участвуют в формировании этнического и, шире,
цивилизационного типа. С точки зрения геополитики, цивилизация и
ее специфика вообще строго детерминированы географией и с необходимостью
подчиняются особым качественным законам. Русские - сухопутный,
континентальный, северно-евразийский народ, при этом культурная
специфика нации такова, что ее "душа" максимально предрасположена
к "открытости", к осуществлению "интегрирующей" функции,
к тонкому и глубинному процессу выработки особой материковой,
евразийской общности.
Культурный фактор является естественным дополнением чисто геополитической
предопределенности России. Геополитическая миссия
осознается на культурном уровне, и наоборот, культура осмысляет,
оформляет и активизирует геополитический импульс. Пространство и
культура - две важнейших составляющих русского народа как народа-имперостроителя
по преимуществу. Не кровь, не раса, не административный
контроль и даже не религия сделали из части восточных
славян особую, ни с чем не сравнимую общность - русский народ.

Его сделали именно бескрайние евразийские просторы и предельная
культурная, душевная открытость. Под знаком "пространства и культуры"
были переосмыслены и этнические, и политические, и этические,
и религиозные аспекты. Русские сложились, развились и вызрели
как нация именно в Империи, в героике ее построения, в подвигах
ее защиты, в походах за ее расширение. Отказ от имперостроительной
функции означает конец существования русского народа как исторической
реальности, как цивилизационного явления. Такой отказ есть
национальное самоубийство.
В отличие от Рима (первого Рима), Москва, Россия имеют в своем
имперском импульсе глубинный телеологический, эсхатологический

197

Основы геополитики
смысл. Гегель развил интересную концепцию, что Абсолютная Идея в
эсхатологической ситуации должна проявиться в окончательном, "осознанном"
виде в форме прусского государства. Однако в планетарном
масштабе Пруссия, и даже Германия, взятые отдельно, геополитически
недостаточны для того, чтобы к этой концепции можно было бы
относиться всерьез. Россия же, Третий Рим, и религиозно, и культурно,
и пространственно, и стратегически прекрасно соответствует подобному
телеологическому взгляду на сущность истории и явно стремится
исполнить именно эту миссию. Абсолютная Идея Гегеля в случае
России есть духовный корень русского имперостроительства, тяготеющего
к цивилизационному освоению континента-Евразии. Нелепо
прикладывать столь серьезные гегелевские критерии к "государствунации",
которое заведомо предполагает рядом с собой другие "государства-нации"
со своими собственными целями, мифами и интересами.
Сообщать такой относительной структуре качество абсолютной значимости
довольно абсурдно. Но в случае гигантской Империи, основанной
на специфических, во многом парадоксальных, а в чем-то и не совсем
проясненных принципах - совершенно другое дело, и не случайно
древние Империи назывались "Священными Империями": качество
"святости" сообщалось им исполнением особой духовной миссии, предначертательно
прообразующей "Империю Конца", континентальное
Царство Абсолютной Идеи.
Русский народ шаг за шагом двигался именно к этой цели. На каждом
этапе расширения своего государства русские переходили на очередную
ступень мессианского универсализма - сначала сплотив восточных
славян, потом включив в себя тюркский поток степей и Сибири,
затем двинувшись на Юг, в пустыни и горы, и образовав, наконец,
гигантский политический блок, контролирующий в советский период,
буквально, полмира. Если осознать, что русский народ в своей сущности
и есть этот имперостроительный процесс, волевой геополитический
вектор создания "государства Абсолютной Идеи", то станет совершенно
очевидным, что существование русского народа напрямую
зависит от продолжения этого процесса, от его развития, от его интенсификации.
Урезав или подавив этот вектор, мы поразим русских в
самое сердце, лишим их национальной идентичности, превратим их в
исторический рудимент, сорвем глобальный телеологический, эсхатологический
планетарный процесс.

198

Геополитическое будущее России
3.3 Ловушка "региональной державы"
Русский народ со своей цивилизационной и геополитической миссией
традиционно являлся (и является) серьезной преградой для повсеместного
распространения на планете сугубо либеральной модели западного
образца. И царистский, и советский режимы, повинуясь неумолимой
национальной логике, препятствовали культурно-политической экспансии
Запада на Восток и особенно вглубь евразийского континента.
Причем серьезность геополитического противостояния всегда отражалась
в том, что Россия федерировала в себе и вокруг себя разные страны
и народы в мощный стратегический имперский блок. Именно в качестве
континентальной Империи Россия участвовала в мировой политике и
отстаивала свои национальные и цивилизационные интересы.
В настоящее время, после распада СССР. Запад стремится навязать
России другую геополитическую функцию, превратить Россию в такую
политическую структуру, которая была бы неспособна напрямую
участвовать в мировой политике и иметь широкую цивилизационную
миссию. В докладе Пола Вольфовица американскому конгрессу в 1992
году однозначно утверждается, что "главной стратегической задачей
США является недопущение создания на территории бывшего Советского
Союза крупного и самостоятельного стратегического образования,
способного проводить независимую от США политику". Именно
исходя из такой насущной потребности Запада России была предложена
роль "региональной державы".

"Региональная держава"'- это современная геополитическая категория,
которая характеризует крупное и довольно развитое государство,
чьи политические интересы, однако, ограничены лишь областями,
непосредственно прилегающими к ее территории или входящими в
ее состав. Региональными державами считаются, к примеру, Индия,
Иран, Турция, Пакистан, Китай и т.д. Специфика региональной державы
состоит в том, что она имеет больший политический вес, чем
обычное рядовое государство, но меньший вес, чем сверхдержава или
Империя. Иными словами, региональная держава не имеет прямого
влияния на планетарную цивилизацию и глобальные геополитические
процессы, подчиняясь в основных стратегических линиях балансу сил
более мощных Империй. В то же время региональная держава имеет
определенную свободу по отношению к своим непосредственным (бо199
Основы геополитики
лее слабым) соседям и может оказывать на них политическое и экономическое
давление (естественно, лишь в тех случаях, когда это не противоречит
интересам сверхдержав).
Статус "региональной державы", предложенный (навязываемый) сегодня
России Западом, для русской нации равнозначен самоубийству.
Речь идет о том, чтобы искусственно и под сильным внешним воздействием
обратить вектор русской национальной истории вспять, в обратную
сторону, оборвать связный процесс геополитического станов
ления русских как Империи. Россия как региональная держава будет
являть собой отказ от того глубинного импульса нации, который лежит
в основе ее высшей и глубиннейшей идентичности. Потеря имперского
масштаба для русских означает конец и провал их участия в
цивилизации, поражение их духовной и культурной системы ценностей,
падение их универсалистских и мессианских чаяний, обесценивание
и развенчание всей национальной идеологии, оживлявшей многие
поколения русского народа и дававшей силы и энергию для подвигов,
созидания, борьбы, преодоления невзгод.
Если учитывать специфику национальной имперской самоидентификации
русских, становится совершенно очевидно, что принятие статуса
"региональной державы" Россией не может стать последней линией
обороны. Удар, наносимый тем самым по национальному самосознанию
русских, будет в таком случае настолько сильным, что дело
не ограничится рамками РФ или аналогичным территориальным пространством.
Потеряв свою миссию, русские не смогут найти сил, чтобы
достойно утвердить свою новую, "умаленную" идентичность в "региональном
государстве", так как утверждение этой идентичности невозможно
в состоянии того аффекта, который логически возникает при
утрате нацией имперского масштаба. Следовательно, процессы дезинтеграции,
скорее всего, продолжатся и в "региональной державе", и
нарастающей волне регионального и религиозного сепаратизма обездоленные
русские уже ничего не смогут противопоставить.
Даже для того, чтобы зафиксировать "региональный статус" постимперской
России, необходимо будет пробудить мощную волну национализма,
причем национализма совершенно нового, искусственного,
основанного на энергиях и идеях, ничего общего не имеющих с традиционной
и единственно подлинной и оправданной русской имперской
тенденцией. Можно сравнить это с малым, "светским" национализмом

200

Геополитическое будущее России
младотурков, которые на развалинах Османской Империи создали через
"национальную революцию" современную Турцию, "региональную
державу". Но национализм младотурков, не имел ничего общего с геополитическим
и религиозным национализмом Османской Империи, и
фактически, нынешняя Турция и духовно, и этнически, и культурно
является совершенно другой реальностью, нежели турецкая Империя
начала века.
То же самое, если не хуже, грозит и России, причем скорее всего
попытки укрепиться как "региональная держава", отказавшаяся от цивилизационной
миссии и универсалистских ценностей, вызовут к жизни
политиков "младоросского" типа (по аналогии с младотурками), которые,
весьма вероятно, будут исповедовать особую сектантскую идеологию,
ничего общего не имеющую с магистральной линией русской
национальной идеи. Такой русский "неимперский" национализм, светский
и искусственный, будет геополитически играть лишь на руку Западу.

так как он закрепит за Россией "региональный" статус, приведет
к иллюзорной и кратковременной внутренней стабилизации и одновременно
заложит базу для будущих внутрироссийских этнических и
религиозных конфликтов. Но если у Турции есть две или три крупные
этнические общности, способные активно противиться младотурецкому
централизму, то в РФ проживают сотни народов, прекрасно уживавшихся
в имперской модели, но никак не вписывающихся в рамки
"малого русского национализма". Вывод очевиден: Россия постепенно
втянется в бесконечную цепь внутренних конфликтов и войн. и. в конце
концов, распадется.
Это будет закономерным результатом утраты русскими своей имперской
миссии, так как этот процесс не может ограничиться относительным
урезыванием территорий и с необходимостью должен дойти до своего
логического предела - до полного уничтожения русской нации как
исторического, геополитического и цивилизационного субъекта.
3.4 Критика советской государственности
Последней по счету формой имперской организации русского народа
был СССР и зависевший от него геополитический ареал (страны
Варшавского договора). В советский период сфера влияния русских
расширилась географически до немыслимых ранее пределов. Освое201
Основы геополитики
ние земель и военные походы включили в геополитическую зону русских
огромные территории.
В пространственном смысле такая экспансия, казалось бы, должна
представлять собой высшую форму русской государственности. И невозможно
отрицать того факта, что осевой конструкцией советской
Империи был именно русский народ, воплотивший свой специфический
универсализм (по крайней мере, частично) в советскую идеологическую
и социально-политическую модель.
Сегодня, на первый взгляд, представляется, что перспектива подлинного
русского национального развития в нынешних условиях должна
была бы совпадать с реставрацией СССР и воссозданием советской
модели и советской государственности. Это отчасти верно и логично,
и в данном случае неокоммунистическое движение, ратующее за воссоздание
СССР, более близко к пониманию геополитических интересов
русского народа, отчетливее и яснее представляет сущность его
стратегических и цивилизационных стремлений, чем некоторые неонационалистические
круги, склоняющиеся к "младоросской" (по аналогии
с "младотурецкой") модели "малого", "урезанного", "этнического"
национализма. Безусловно, геополитический реставрационизм иеокоммунистов
оправдан, и их национализм более органичен и "национален",
нежели романтические и безответственные по форме (и подрывные
по результатам) узконационалистические проекты славянофильского,
православно-монархического или расистского крыла патриотов.
Если бы выбор лежал между воссозданием СССР и построением моноэтнического
или даже монокультурного великоросского государства,
то в интересах русского народа логичнее и правильнее было бы выбрать
проект СССР.
Однако причины распада СССР и крах советской Империи нуждаются
в объективном анализе, который ни в коем случае не может быть
сведен к выявлению внешнего (враждебного) и внутреннего (подрывного)
влияния, т.е. к "теории заговора". Внешнее давление либерально-демократического
Запада на СССР было действительно огромно, а
деятельность "подрывных элементов" внутри страны крайне эффективна
и слажена. Но оба эти фактора стали решающими только в
такой ситуации, когда существование советской Империи вошло в стадию
внутреннего кризиса, имеющего глубокие и естественные причины,
коренящиеся в самой специфике советского строя и советской сис202
Геополитическое будущее России
темы. Без понимания этих внутренних причин распада и их анализа
любые попытки реставрации СССР (и тем более создания Новой Империи)
окажутся тщетными и бесперспективными. Более того, любая чисто
инерциальная консервативность в этом вопросе может лишь еще
ухудшить положение дел.

Выявим несколько факторов, приведших Советский Союз к геополитическому
и социально-экономическому краху.
- Во-первых, на идеологическом уровне за все время существования
социалистического режима сугубо национальные, традиционные,
духовные элементы так и не были введены в общий комплекс коммунистической
идеологии. Будучи во многом национал-коммунистической
де факто, она никогда не трансформировалась в таковую де юре, что
препятствовало органичному развитию русско-советского общества, порождало
двойной стандарт и идеологические противоречия, подтачивало
ясность и осознанность в осуществлении геополитических и социально-политических
проектов. Атеизм, материализм, прогрессизм,
"просвещенческая этика" и т.д. были глубоко чужды русскому большевизму
и русскому народу в целом. На практике эти заимствованные
из марксизма положения (кстати, и в самом марксизме являющиеся
довольно произвольными элементами - некоей данью старомодному
позитивистскому гуманизму в стиле Фейербаха) были осознаны русскими
коммунистами в ключе народно-мистических, подчас неортодоксальных
эсхатологических чаяний, а не как рационалистические плоды
западно-европейской культуры. Однако идеология национал-большевизма.
которая могла бы найти более адекватные, более русские
термины для нового социально-политического строя, так и не была сформулирована.
Следовательно, рано или поздно ограниченность и неадекватность
такой идеологически противоречивой конструкции должна
была сказаться негативным образом. Особенно это дало о себе знать в
позднесоветский период, когда бессмысленный догматизм и коммунистическая
демагогия окончательно задавили всякую идеологическую
жизнь в обществе. Такое "застывание" правящей идеологии и упорный
отказ от введения в нее органичных, национальных и естественных
для русского народа компонентов, вылились в крах всей советской
системы. Ответственность за это лежит не только на "агентах влияния"
и "антисоветчиках", но. в первую очередь, на центральных советских
идеологах как "прогрессивного", так и "консервативного" крыла.

203

Основы геополитики
Советскую Империю и идеологически и фактически разрушили коммунисты.
Воссоздавать ее в той же форме и с той же идеологией сейчас
не только невозможно, но и бессмысленно, так как даже гипотетически
при этом будут воспроизведены те же предпосылки, которые уже
один раз привели к разрушению государства.
- Во-вторых, на геополитическом и стратегическом уровне СССР
был неконкурентоспособен в долгой перспективе для сопротивления
атлантистскому западному блоку. С точки зрения стратегии, сухопутные
границы являются намного более уязвимыми, чем морские, причем
на всех уровнях (количество пограничных войск, стоимость военной
техники, использование и размещение стратегических вооружений
и т.д.) После Второй мировой войны СССР оказался в неравном
положении по сравнению с капиталистическим блоком Запада, сгруппировавшимся
вокруг США. У США была гигантская островная база
.(американский континент), полностью подконтрольная и окруженная
со всех сторон океанами и морями, защищать которые не составляло
большого труда. Плюс к этому США контролировали почти все береговые
зоны на Юге и Западе Евразии, создавая гигантскую угрозу для
СССР и оставаясь при этом практически вне досягаемости для потенциальных
дестабилизационных акций Советского Союза. Разделение
Европы на Восточную (советскую) и Западную (американскую) только
осложнило геополитическое положение СССР на Западе, увеличив объем
сухопутных границ и поставив вплотную к стратегическому потенциальному
противнику, причем в ситуации пассивной враждебности
самих европейских народов, оказавшихся в положении заложников в
геополитической дуэли, смысл которой им был неочевиден. То же самое
имело место и на южном направлении - в Азии и на Дальнем
Востоке, где СССР имел непосредственных соседей или контролируемых
Западом (Пакистан, Афганистан, дохомейнистский Иран) или довольно
враждебные державы несоветско-социалистической ориентации
(Китай). В этой ситуации СССР мог приобрести относительную устойчивость
только в двух случаях: либо стремительно продвинувшись к
океанам на Западе (к Атлантике) и на Юге (к Индийскому океану),
либо создав в Европе и Азии нейтральные политические блоки, не находящиеся
под контролем ни у одной из сверхдержав. Эту концепцию
(нейтральной Германии) пытался предложить еще Сталин, а после его
смерти Берия. СССР (вместе с Варшавским договором), с геополити204

Геополитическое будущее России
ческой точки зрения, был слишком большим и слишком маленьким
одновременно. Сохранение статус кво было на руку только США и
атлантизму, так как при этом военные, индустриальные и стратегические
потенции СССР все больше изматывались, а мощь США, защищенного
острова, все возрастала. Рано или поздно Восточный блок
неизбежно должен был рухнуть. Следовательно, воссоздание СССР и
Варшавского блока не только почти невозможно, но и не нужно, потому
что это даже в случае (практически невероятного) успеха приведет
лишь к возрождению заведомо обреченной геополитической модели.
- В-третьих, административное устройство СССР основывалось на
светском, чисто функциональном и количественном понимании внутригосударственного
деления. Хозяйственный и бюрократический централизм
не принимал в расчет ни региональных, ни тем более этнических
и религиозных особенностей внутренних территорий. Принцип
нивелирования и сугубо экономической структурализации общества
привел к созданию таких жестких систем, которые подавляли, а в лучшем
случае "консервировали" формы естественной национальной жизни
различных народов, в том числе (и в большей степени) самого русского
народа. Территориальный принцип действовал даже тогда, когда
номинально речь шла о национальных республиках, автономиях или
округах. При этом процесс регионально-этнической нивелировки становился
все более отчетливым по мере "старения" всей советской политической
системы, которая к своему последнему этапу все больше
склонялась к типу советского "государства-нации", а не Империи. Национализм,
который во многом способствовал созданию СССР на первых
этапах, в конце стал чисто отрицательным фактором, так как чрезмерная
централизация и унификация стали порождать естественные
протест и недовольство. Атрофия имперского начала, окостенение бюрократического
централизма, стремление к максимальной рационализации
и чисто экономической продуктивности постепенно создали из
СССР политического монстра, потерявшего жизнь и воспринимающегося
как навязанный насильно тоталитаризм центра. Некоторые коммунистические
тезисы буквально понятого "интернационализма" во
многом ответственны за это. Следовательно, и этот аспект советской
модели, оперирующий не с конкретными этносом, культурой, религией,
а с абстрактными "населением" и "территорией" возрождать не
следует ни в коем случае. Напротив, следует как можно скорее изба205
Основы геополитики
виться от последствий такого количественного подхода, чьи отголоски
так трагично сказываются сегодня в вопросе Чечни, Крыма, Казахстана,
Карабахского конфликта, Абхазии, Приднестровья и т.д.
- В-четвертых, экономическая система в СССР основывалась на
таком "длинном" социалистическом цикле, что постепенно отдача общества
конкретному человеку перестала ощущаться вовсе. Предельная
социализация и детальный контроль государства надо всеми экономическими
процессами, вплоть до самых мельчайших, а также делегирование
функций перераспределения лишь централизованной, чисто
верхушечной, инстанции порождали в обществе климат социального
отчуждения, апатии, незаинтересованности. Социализм и все его
преимущества становились неочевидными, незаметными, отходили на
задний план перед гигантской конструкцией бюрократически-государственной
машины. Человек и конкретный коллектив терялись перед
абстракцией "общества", и цикл социалистического распределения утрачивал
связь с реальностью, превращался в необъяснимую, отчужденную
и внешне произвольную логику бездушной машины. Не сам
социализм ответственен за такое положение дел. но та его версия,
которая исторически сложилась в СССР, особенно на поздних его этапах,
хотя истоки такого вырождения следует искать уже в самой доктрине,
в самой теории. Тоталитарный госсоциализм лишил экономику
гибкости, людей - энтузиазма и ощущения соучастия в созидательном
процессе, способствовал привитию паразитического отношения к
обществу, которое абсолютизировалось сегодня в мафиозно-либералистском
настрое. За этот постсоветский эксцесс также ответственны
коммунисты, которые оказались неспособны реформировать социализм
применительно к национальной стихии и поддерживать в нем достойную
жизнь.

Эти четыре основных аспекта бывшей советской модели являются
главными факторами краха советской государственности, и именно они
ответственны за распад советской Империи. Совершенно естественно,
что при гипотетическом воссоздании СССР в этом отношении следует
сделать радикальные выводы и в корне уничтожить те причины,
которые уже один раз исторически обрекли великий народ на государственную
катастрофу.
Однако, если восстановление СССР будет проходить под знаменами
идеологии, отказавшейся от материализма, атеизма, тоталитариз206
Геополитическое будущее России
ма, государственного социализма, советского геополитического пространства,
административного устройства, интернационализма, централизма
и т.д., то правомочно ли вообще говорить об "СССР" или "советском
государстве", о "коммунизме", "реставрации" и т.д.? Не будет
ли правильнее назвать это созданием "Новой Империи"?
3.5 Критика царистской государственности
Сегодня все чаще можно услышать призывы к возврату к царской,
монархической модели. Это довольно закономерно, так как дискредитация
советизма заставляет русских обратиться к тем формам государственности.
которые существовали до коммунистического периода русской
истории. Эта модель имеет некоторые позитивные и некоторые
негативные стороны. Независимо от невероятной трудности реставрации
докоммунистической государственной системы, этот проект обсуждается
все более и более серьезно.
Учитывая историческую логику геополитического развития русской
нации, имеет смысл говорить о поздних периодах правления Романовых,
когда Россия вышла на рубежи своего максимального территориального
имперского объема.
Наиболее позитивным в данном проекте является идеологическая
основа царской России, где (пусть номинально) декларировалась верность
национальному духу (Народность), религиозной истине (Православие)
и традиционному сакральному политическому устройству (Самодержавие).
Однако, по справедливому замечанию русских евразийцев,
уваровская формула (Православие, Самодержавие, Народность)
была в последние периоды царской России скорее идеалистическим
лозунгом, нежели реальным содержанием политической жизни и социального
устройства. Русское Православие, потрясенное светскими
реформами Петра, в этот период довольно далеко отстояло от идеала
"Святой Руси", будучи фактически подчиненным государственному контролю
и во многом утратив свой сакральный авторитет и гармоничность
православной симфонии. Потеряв духовную независимость, Русская
Церковь была вынуждена идти на компромисс со светской властью,
воплощенной в подчиненном царю Синоде, и тем самым была
ограничена в свободе подлинного исповедания неземных Истин.
Самодержавие, со своей стороны, все более утрачивало сакральное

207

Основы геополитики
значение, вовлекаясь в решение чисто политических задач, подчас забывая
о своей высшей миссии и религиозном предназначении. Хотя
десакрализация царской власти никогда, вплоть до отречения последнего
Императора, не доходила в России до уровня той пустой пародии,
в которую превратились европейские монархии, - в первую очередь,
французская и английская, - все же влияние Европы в этой области
было очень велико.
И наконец, "Народность" знаменитого лозунга была скорее чисто
декларативной, а сам народ пребывал в глубоком отчуждении от политической
жизни, что проявилось, к примеру, в повальном безразличии
к Февральской и позднее Октябрьской революциям, радикально разрушившим
монархическую модель.
Прямая апелляция в наших условиях к реставрации этой триады,
скорее всего, приведет к восстановлению того худосочного и в большей
степени демагогического компромисса, который на практике скрывался
за этими тремя принципами в позднеромановскую эпоху (в которую
они и были, кстати, сформулированы). Более того, учитывая отсутствие
однозначных претендентов на российский престол, нестабильное
и неопределенное состояние нынешней Православной Церкви, а
также абстрактное значение термина "народность" (под которым часто
понимают лишь поверхностный, фольклорный стиль или вовсе подделку
под народ фантазирующих интеллигентов), нетрудно предвидеть,
что возврат к уваровской идеологии станет еще большей пародией,
чем предреволюционный царский режим.

Царистская модель имеет кроме того серьезнейший геополитический
изъян, точно так же приведший Российскую Империю к краху,
как и СССР на семьдесят лет позднее.
Возврат к царистской и, следовательно, в целом "славянофильской"
геополитике, таит в себе страшную угрозу. Дело в том, что в последние
полвека царствования Романовых внешнюю политику правящего
дома определяли не евразийские традиции Александра Первого и перспективы
континентального Священного Союза (основанного на альянсе
России и держав Средней Европы), но проанглийские и профранцузские
проекты, ради которых Россия втягивалась в самоубийственные
конфликты на стороне своих естественных геополитических противников
и против своих естественных геополитических союзников.
Поддержка сербских требований, безответственный миф о "Босфоре и

208

Геополитическое будущее России
Дарданеллах", вовлеченность в европейские антигерманские интриги
французских масонов - все это заставляло Россию выполнять политическую
роль, не только ей не свойственную, но прямо для нее губительную.
Пытаясь на славянофильской основе обосноваться в Восточной
Европе и постоянно втягиваясь в конфликт со среднеевропейскими
державами (природными союзниками России), царский режим планомерно
подтачивал основы русского государства, прямолинейно вел
Россию к геополитическому самоубийству. К этому же относятся и
турецкие войны, и война с Японией. Парадоксально, но кажется, что
Россия стремилась наилучшим образом услужить атлантистским интересам
прогрессистской Франции и колониально-капиталистической
Англии вместо того, чтобы выполнять свою естественную евразийскую
миссию и искать союза со всеми сходными (и политически и духовно)
консервативными и имперскими режимами. Славянофильская геополитическая
утопия стоила России Царя, Церкви и Империи, и только
приход евразийски ориентированных большевиков спас тогда страну и
народ от тотальной деградации, от превращения в "региональную державу".
Попытка следовать такой позднеромановской, "славянофильской"
линии в наших условиях не может не привести к схожему результату.
И даже сама апелляция к дореволюционной России несет в себе потенциально
самоубийственные политические мотивы, намного более опасные
для русского народа, нежели проекты советской реставрации.
Есть еще один фактор, который является крайне опасным в случае
монархических тенденций. Речь идет о той капиталистической форме
экономики, которая была присуща России на рубеже Х1Х-ХХ веков.
Хотя это было вариацией национального капитализма, ограниченного
государственными, социальными и культурными рамками, а не "диким"
свободным рынком, эффект экономического отчуждения, свойственный
любому капитализму, был крайне силен. Русский буржуа прочно
занял место государственной и военной аристократии, духовного сословия,
потеснив чиновничество и служащих. Этот тип русского буржуа
(довольно отличный от представителей традиционного, докапиталистического,
феодального купечества) фактически противостоял культурным,
социальным и этическим нормам, которые являлись сущностью
системы русских национальных ценностей. Воспринявший уроки
английского экономического либерализма, почувствовавший вкус фи209
Основы геополитики
нансовых и биржевых спекуляций, ловко использующий экономическую
неэффективность все еще скованной кодексом чести русской аристократии,
русский буржуа вышел на передний план русской политической
жизни, прекрасно вписавшись в общую картину лубочной монархической
псевдопатриархальности, утратившей все свое жизненное,
сакральное содержание. Именно русские капиталисты (причем
очень часто националистической, "черносотенной" ориентации) стали
первыми проводниками английского и французского влияний в России,
естественными агентами той атлантистской торговой модели, которая
развилась и оформилась в англосаксонском и французском обществах.
Позднеромановский государственный строй - это сочетание десакрализированно-монархического
фасада, самоубийственной славянофильской
геополитики и атлантистски ориентированного рыночного
капитализма. Во всех случаях национальная риторика была лишь ширмой
и фигурой речи, за которой стояли политико-социальные тенденции,
не просто далекие от истинных интересов русского народа, но
прямо противоположные этим интересам.

Еще один элемент этой модели является довольно сомнительным
- это принцип губернского административного деления Российской
Империи. Хотя на практике это не мешало свободному развитию народов,
входивших в состав Российской Империи, и в нормальном случае
русские только помогали этносам образовать и развить свою специфическую
культуру, юридическое непризнание культурно-этнических и
религиозных автономий, некоторый жесткий государственный нивелирующий
централизм были не лучшими методами вовлечения наций в
единодушное и свободное континентальное имперостроительство. Элементы
"государства-нации" проявились в последние периоды Романовых
точно так же, как и в последние десятилетия СССР, и эффект
этого был весьма схожим - отчуждение этносов от Москвы (СанктПетербурга)
и русских, сепаратистские настроения, всплеск "малого
национализма" и т.д. И как ответная реакция следовало вырождение
великой русской мессианской воли в банальный национал-шовинизм.
В монархической России позитивной была именно культурно-религиозная
сторона, номинальная верность сакральным традициям, память
об идеале Святой Руси, Священном Царстве, о Москве - Третьем
Риме. Православная Церковь как оплот догматической Истины, сим210
Геополитическое будущее России
фония Самодержавия, осознание исторической миссии богоносного русского
народа - суть духовные символы истинной Русской Империи,
которые имеют архетипическую, непреходящую ценность, которую, однако,
следует очистить от формализма, демагогии и фарисейского налета.
Но противоестественная геополитика, податливость к капитализации,
недооценка этнического и религиозного фактора у малых внутриимперских
народов, антигерманская, антияпонская и антиосманская
ориентация Империи поздних Романовых - все это должно быть осознано
как тупиковый политический путь, не имеющий ничего общего с
подлинными интересами русского народа, что и было доказано историческим
крахом этой модели.
3.6 К новой Евразийской Империи
На основании предшествующих соображений можно сделать определенные
выводы касательно перспективы грядущей Империи как единственной
формы достойного и естественного существования русского
народа и единственной возможности довести до конца его историческую
и цивилизационную миссию.
1. Грядущая Империя не должна быть "региональной державой"
или "государством-нацией". Это очевидно. Но следует особенно подчеркнуть,
что такая Империя никогда на сможет стать продолжением,
развитием региональной державы или государства-нации, так как подобный
промежуточный этап нанесет непоправимый ущерб глубинной
национальной имперской тенденции, вовлечет русский народ в лабиринт
неразрешимых геополитических и социальных противоречий, а
это, в свою очередь, сделает невозможным планомерное и последовательное,
логичное имперостроительство.
2. Новая Империя должна строиться сразу именно как Империя,
и в основание ее проекта должны уже сейчас быть заложены
полноценные и развитые сугубо имперские принципы. Нельзя отнести
это процесс к далекой перспективе, надеясь на благоприятные условия
в будущем. Для создания великой Русской Империи таких условий
не будет никогда, если уже сейчас народ и политические силы,
стремящиеся выступать от его имени, не утвердят сознательно и ясно
своей фундаментальной государственной и геополитической ориентации.
Империя не просто очень большое государство. Это нечто совсем

211

Основы геополитики
иное. Это стратегический и геополитический блок, превосходящий параметры
обычного государства, это Сверхгосударство. Практически никогда
обычное государство не развивалось в Империю. Империи строились
сразу как выражение особой цивилизационной воли, как сверхцель,
как гигантский мироустроительный импульс. Поэтому уже сегодня
следует определенно сказать: не Русское Государство, но Русская
Империя. Не путь социально-политической эволюции, но путь геополитической
Революции.

3. Геополитические и идеологические контуры Новой Империи
русских должны определяться на основе преодоления тех моментов,
которые привели к краху исторически предшествующих имперских
форм. Следовательно. Новая Империя должна:
- быть не материалистической, не атеистической, не экономикоцентристской;
- иметь либо морские границы, либо дружественные блоки, на прилегающих
континентальных территориях;
- обладать гибкой и дифференцированной этнорелигиозной структурой
внутреннего политико-административного устройства, т.е. учитывать
локальные, этнические, религиозные, культурные, этические и т.д.
особенности регионов, придав этим элементам юридический статус;
- сделать участие государства в управлении экономикой гибким и
затрагивающим только стратегические сферы, резко сократить социальный
цикл, добиться органического соучастия народа в вопросах распределения;
(Эти первые четыре пункта вытекают из анализа причин краха Советской
Империи.)
- наполнить религиозно-монархическую формулу истинно сакральным
содержанием, утраченным под влиянием светского Запада на романовскую
династию, осуществить православную "консервативную революцию",
чтобы вернуться к истокам подлинного христианского мировоззрения;
- превратить термин "народность" из уваровской формулы в центральный
аспект социально-политического устройства, сделать Народ
главной, основополагающей политической и правовой категорией, противопоставить
органическую концепцию Народа количественным нормам
либеральной и социалистической юриспруденции, разработать теорию
"прав народа";

212

Геополитическое будущее России
- вместо славянофильской геополитики обратиться к евразийским
проектам, отвергающим антигерманскую политику России на Западе и
антияпонскую на Востоке, покончить с атлантистской линией, замаскированной
под "русский национализм";
- воспрепятствовать процессам приватизации и капитализации, а
также биржевой игре и финансовым спекуляциям в Империи, ориентироваться
на корпоративный, коллективный и государственный контроль
народа над экономической реальностью, отбросить сомнитель'
ную химеру "национального капитализма":
- вместо губернского принципа перейти к созданию этнорелигиозных
областей с максимальной степенью культурной, языковой, экономической
и юридической автономии, строго ограничив их в одном - в
политическом, стратегическом, геополитическом и идеологическом суверенитете.
(Эти пять пунктов вытекают из критики царистской модели.)
Строители Новой Империи должны активно противостоять "младоросским"
тенденциям в русском национализме, стремящимся к закреплению
за Россией статуса "государства-нации", а также со всеми ностальгическими
политическими силами, содержащими в своих геополитических
проектах апелляцию к тем элементам, которые уже приводили
Империю к катастрофе.
Существование русского народа как органической исторической общности
немыслимо без имперостроительного, континентального созидания.
Русские останутся народом только в рамках Новой Империи.
Эта Империя, по геополитической логике, на этот раз должна стратегически
и пространственно превосходить предшествующий вариант
(СССР). Следовательно, Новая Империя должна быть евразийской, великоконтинентальной,
а в перспективе - Мировой.-
Битва за мировое господство русских не закончилась.

Глава 4

Передел мира
4.1 Суша и море. Общий враг
Новая Империя, которую предстоит создавать русскому народу, имеет
свою внутреннюю геополитическую логику, вписанную в естественную
структуру географического пространства планеты.
Основной геополитический закон, сформулированный яснее всего
Макиндером, гласит, что в истории постоянным и основным геополитическим
процессом является борьба сухопутных, континентальных держав
(с естественной формой идеократического политического устройства)
против островных, морских государств (торгового, рыночного,
экономического строя). Это извечное противостояние Рима Карфагену,
Спарты Афинам, Англии Германии и т.д. С начала XX века это
противостояние двух геополитических констант стало приобретать глобальный
характер. Морским, торговым полюсом, втягивающим в свою
орбиту все остальные страны, стали США, а сухопутным полюсом -

214

Геополитическое будущее России
Россия. После Второй мировой войны две сверхдержавы окончательно
распределили цивилизационные роли. США стратегически поглотили
Запад и прибрежные территории Евразии, а СССР объединил вокруг
себя гигантскую континентальную массу евразийских пространств. С
точки зрения геополитики как науки, в холодной войне нашло свое
выражение древнее архетипическое противостояние Моря и Суши, плутократии
и идеократии, цивилизации торговцев и цивилизации героев
(дуализм "героев и торгашей", по выражению Вернера Зомбарта, автора
одноименной книги).
Распад Восточного блока, а затем и СССР нарушил относительный
геополитический баланс в пользу атлантизма, т.е. Западного блока и
рыночной цивилизации в целом. Однако геополитические тенденции
представляют собой объективный фактор, и упразднить их волюнтаристическим,
"субъективным" способом не представляется возможным.
Тенденции Суши, континентальные импульсы не могут быть отменены (
в одностороннем порядке, и следовательно, создание новой сухопутной,
восточной, континентальной Империи является потенциальной
геополитической неизбежностью.
Атлантический, морской, торговый полюс цивилизации сегодня,
безусловно, предельно силен и могущественен, но объективные факторы
делают континентальную реакцию Востока практически неотвратимой.
Сухопутная Империя потенциально существует всегда и
ищет лишь удобных обстоятельств, чтобы реализоваться в политической
реальности.
На ясном осознании этой геополитической неизбежности должна
строиться Новая Империя. В этой Империи естественной ключевой
функцией будут обладать именно русские, так как они контролируют
те земли, которые являются осевыми в евразийской континентальной
массе. Новая Империя не может быть никакой иной, кроме как Русской,
поскольку и территориально, и культурно, и цивилизационно, и
социально-экономически, и стратегически русские естественно и органично
соответствуют этой планетарной миссии и идут к ее осуществлению
на всем протяжении своей национальной и государственной истории.
Русские земли Макиндер называл "географической осью истории",
т.е. тем пространством, вокруг которого создавалась береговая
цивилизация Евразии (отождествляющаяся часто с "цивилизацией" вообще)
под влиянием диалектического противостояния морских (внеш215
Основы геополитики
них) и сухопутных (внутренних) культурно-политических импульсов.
Какой-то другой народ или какая-то другая страна сможет выступать в
роли полюса евразийской континентальной Империи, только захватив
контроль над совокупностью русских земель, а для этого необходимо
выполнить практически невероятное условие - уничтожить русский
народ, стереть с лица земли русскую нацию. Так как это представляется
маловероятным, русским надо признать, осознать и взять на себя в
очередной раз сложную роль центра Евразийской Империи.

В основу геополитической конструкции этой Империи должен быть
положен фундаментальный принцип - принцип "общего врага". Отрицание
атлантизма, отвержение стратегического контроля США и отказ
от верховенства экономических, рыночно-либеральных ценностей
- вот та общая цивилизационная база, тот общий импульс, что откроют
путь прочному политическому и стратегическому союзу, создадут
осевой костяк грядущей Империи. Подавляющее большинство
евразийских государств и народов имеют континентальную, "сухопутную"
специфику национальной истории, государственных традиций,
экономической этики. Подавляющее большинство этих государств и
народов воспринимает американское политическое и стратегическое
влияние как непосильное бремя, отчуждающее нации от их исторической
судьбы. Несмотря на все внутренние цивилизационные, религиозные
и социально-экономические различия евразийских держав между
собой у них есть прочный и непоколебимый "общий знаменатель"
- неприязнь к тотальности атлантистского контроля, желание освободиться
от заокеанской опеки того Торгового Строя, который усиленно
насаждается США, оплотом "морской" цивилизации.
Различия в региональных интересах евразийских государств, в религиозной,
этнической, расовой и культурной ориентации - все это
немаловажные факторы, с которыми нельзя не считаться. Однако о
них можно говорить всерьез и полновесно только тогда, когда исчезнет
удушающее экономическое и стратегическое влияние "общего врага",
навязывающего ту модель, которая чужда практически всем - и
христианам, и социалистам, и мусульманам, и национал-капиталистам,
и буддистам, и коммунистам, и индуистам. Пока же доминирование
США сохраняется, все внутриевразийские конфликты и противоречия
носят искусственный характер, так как подобное выяснение отношений
имеет смысл лишь при отсутствии более глобального фактора, ко216
Геополитическая революция против планетарной доминации Запада основана на
союзе Бедного Юга с Россией-Евразией.
Основы геополитики
торый, на практике, организует и контролирует эти конфликты с целью
поддержать в Евразии разобщенность и дробление. В этом смысле
все "региональные державы" в Евразии логически служат интересам
атлантистов, так как, будучи не в состоянии оказать им масштабное
сопротивление (а это возможно только в имперском стратегическом
контексте), они целиком зависят от единственной Сверхдержавы и направляют
свою энергию на соседей только с санкции заокеанских властителей.
"Общий враг", атлантизм, должен стать связующим компонентом
новой геополитической конструкции. Эффективность этого фактора не
подлежит сомнению, а все доводы против этого соображения либо наивно
не учитывают объективной серьезности и тотальности атлантистской
доминации, либо сознательно отвлекают геополитическое внимание
от единственной ответственной и реалистической перспективы
в пользу второстепенных региональных проблем, вообще не имеющих
никакого решения без учета глобальной расстановки сил.
Евразии предопределено географическое и стратегическое объединение.
Это строго научный геополитический факт. В центре такого объединения
неминуемо должна стоять Россия. Движущей силой объединения
неизбежно должен быть русский народ. С этой миссией полностью
гармонирует и цивилизационная миссия русских, и их универсалистский
идеал, и логика исторического становления нации и государства.
Новая Евразийская Империя вписана в географическую и политическую
предопределенность мировой истории и мировой геополитики.
Спорить с этим обстоятельством бессмысленно. Интересы русского
народа неотделимы от построения такой континентальной конструкции.
Евразийская геополитика Новой Империи не просто географическая
абстракция или выражение гипотетической воли к безграничной экспансии.
Ее принципы и основные направления учитывают и геополитические
константы, и актуальную политическую ситуацию, и реально
существующие международные тенденции, и стратегический баланс
сил, и экономико-ресурсные закономерности. Поэтому евразийский имперский
проект несет в себе одновременно несколько измерений -
культурное, стратегическое, историческое, экономическое, политическое
и т.д. Важно с самого начала подчеркнуть, что в том или ином
"осевом" геополитическом альянсе при создании Империи речь идет о

218

Геополитическое будущее России
совершенно разной степени интеграции в зависимости от уровня. В
одном случае может быть культурное или этническое сближение, в
другом - религиозное, в третьем - экономическое. Эти вопросы имеют
в каждом конкретном случае особое решение. Единственной универсальной
интегрирующей реальностью в будущей Евразийской Империи
станет категорический императив стратегического объединения,
т.е. такого геополитического альянса, который позволит по всем
стратегическим направлениям эффективно противостоять атлантическим
влияниям, американскому геополитическому давлению и политико-экономическому
диктату.
Стратегическое объединение континента, о котором идет речь, должно
обеспечить контроль над морскими границами Евразии по всем сторонам
света, континентальную экономическую, промышленную и ресурсную
автаркию, централизованное управление евразийскими вооруженными
силами. Все остальные аспекты внутриевразийской интеграции
будут решаться на основании гибких, дифференцированных
принципов в зависимости от каждого конкретного случая. Это фундаментальное
соображение необходимо постоянно иметь в виду, чтобы
избежать необоснованных сомнений и возражений, могущих возникнуть
в том случае, если вместо стратегического объединения кто-то
ошибочно посчитает, что дело касается политического, этнического,
культурного, религиозного или экономического объединения. Кстати,
такую подмену с необходимостью будут вполне сознательно осуществлять
представители "малого национализма" всех народов, упрекая евразийцев
и континентальных имперостроителей в том, что они хотят
растворить свои этносы, религии, культуры и т.д. в новой "интернационалистской
утопии". Евразийский проект никоим образом не ведет
к нивелировке наций, напротив, он исходит из необходимости сохранения
и развития идентичности народов и культур, только при этом в
нем речь идет не о безответственных романтических грезах "малых
националистов" (которые на практике приводят лишь к шовинизму и
самоубийственным этническим конфликтам), но о серьезном и объективном
понимании актуальной ситуации, где достичь этой цели можно
лишь при условии радикального подрыва мирового влияния атлантистского
Запада с его рыночной, либеральной идеологией, претендующей
на мировое господство.
Теперь остается лишь выяснить специфику этого континентального

219

Основы геополитики
проекта, учитывая те негативные факторы, которые сорвали в предшествующие
периоды осуществление этого грандиозного цивилизационного
плана.
4.2 Западная ось: Москва - Берлин.
Европейская Империя и Евразия
На Западе Новая Империя имеет прочный геополитический плацдарм,
которым является Средняя Европа.
Средняя Европа представляет собой естественное геополитическое
образование, объединенное стратегически, культурно и отчасти политически.
Этнически в это пространство входят народы бывшей АвстроВенгерской
Империи, а также Германия, Пруссия и часть польских и
западно-украинских территорий. Консолидирующей силой Средней Европы
традиционно является Германия, объединяющая под своим контролем
этот геополитический конгломерат.
Средняя Европа по естественно-географическим и историческим соображениям
имеет ярко выраженный "сухопутной", континентальный
характер, противостоящий "морским", "атлантическим" пространствам
Западной Европы. В принципе, политическое влияние Средней Европы
может распространяться и южнее - в Италию и Испанию, чему
было много исторических прецедентов. Геополитической столицей Средней
Европы логичнее всего считать Берлин как символ Германии, являющейся,
в свою очередь, символом и центром всего этого образования.
Только Германия и немецкий народ обладают всеми необходимыми
качествами для эффективной интеграции этого геополитического
региона - исторической волей, прекрасно развитой экономикой, привилегированным
географическим положением, этнической однородностью,
сознанием своей цивилизационной миссии. Сухопутная и идеократическая
Германия традиционно противостояла торгово-морской Англии,
и специфика этого геополитического и культурного противостояния
заметно затронула европейскую историю, особенно после того,
как немцам удалось наконец создать свое собственное государство.

Англия геополитически является наименее европейским государством,
чьи стратегические интересы традиционно противоположны среднеевропейским
державам и, шире, континентальным тенденциям в Европе.
Однако параллельно усилению роли США и захвату ими практи220
Геополитическое будущее России
чески полного контроля над английскими колониями стратегическая
роль Англии значительно уменьшилась, и сегодня в Европе эта страна
выступает, скорее как экстерриториальная плавучая база США, чем
как самостоятельная сила. Как бы то ни было, в пределах Европы Англия
Является наиболее враждебной континентальным интересам страной,
антиподом Средней Европы, а следовательно, Новая Евразийская
Империя имеет в ее лице политического, идеологического и экономического
противника. Вряд ли будет возможно волевым образом переломить
цивилизационный путь этой специфической страны, создавшей
в свое время гигантскую торгово-колониальную империю чисто "морского"
типа и столь способствовавшей появлению всей современной
западной цивилизации, основанной на торговле, количестве, капитализме,
спекуляции и биржевой игре. Это совершенно нереально, и поэтому
в евразийском проекте Англия станет с неизбежностью "козлом
отпущения", так как европейские процессы континентальной интеграции
будут с необходимостью проходить не просто без учета английских
интересов, но даже в прямой противоположности к этим интересам.
В данном контексте немалую роль должна сыграть европейская и,
шире, евразийская поддержка ирландского, шотландского и уэлльского
национализма, вплоть до поощрения сепаратистских тенденций и
политической дестабилизации Великобритании.
Другим противоречивым геополитическим образованием является
Франция. Во многом французская история носила атлантистский характер,
противостоящий континентальным и среднеевропейским тенденциям.
Франция была основным историческим противником АвстроВенгерской
Империи, всячески поддерживала раздробленное состояние
немецких княжеств, тяготея к "прогрессизму" и "централизму"
антитрадиционного и противоестественного типа. Вообще, с точки зрения
подрыва европейской континентальной традиции, Франция всегда
была в авангарде, и во многих случаях французская политика отождествлялась
с самым агрессивным атлантизмом. По крайней мере, так
дело обстояло до тех пор, пока США не взяли на себя планетарной
функции главного полюса атлантизма.
Во Франции существует и альтернативная геополитическая тенденция,
восходящая к континентальной линии Наполеона (которого еще
Гете воспринимал как вождя сухопутной интеграции Европы) и ярко
воплотившаяся в европейской политике де Голля, искавшего альянса с

221

Основы геополитики
Германией и создания независимой от США европейской конфедерации.
Отчасти эта же линия вдохновляла и франко-германские проекты
Миттерана. Как бы то ни было, гипотетически можно представить себе
такой поворот событий, что Франция признает верховенство фактора
Средней Европы и добровольно пойдет на соучастие в геополитическом
европейском блоке с антиамериканской и континентальной ориентацией.
Территория Франции является необходимым компонентом
евразийского блока на Западе, так как от этого напрямую зависит контроль
над атлантическим побережьем, и соответственно, безопасность
Новой Империи на западных рубежах. Франко-германский союз в любом
случае является главным звеном евразийской геополитики на континентальном
Западе при том условии, что приоритетными здесь будут
интересы Средней Европы, именно ее автаркия и геополитическая
независимость. Такой проект известен под названием "Европейской
Империи". Интеграция Европы под эгидой Германии как основа такой
Европейской Империи идеально вписывается в евразийский проект и
является наиболее желательным процессом в деле более глобальной
континентальной интеграции.
Все тенденции к европейскому объединению вокруг Германии (Средней
Европы) будут иметь положительный смысл только при соблюдении
одного фундаментального условия - создания прочной геополитической
и стратегической оси Москва - Берлин. Сама по себе Средняя
Европа не обладает достаточным политическим и военным потенциалом
для того, чтобы получить действительную независимость от
атлантистского контроля США. Более того. в нынешних условиях трудно
ожидать от Европы подлинного геополитического и национального
пробуждения без революционного воздействия русского фактора. Европейская
Империя без Москвы и, шире, Евразии не только не способна
полноценно организовать свое стратегическое пространство при дефиците
военной мощи, политической инициативы и природных ресурсов,
но и в цивилизационном смысле не имеет ясных идеалов и ориентиров,
так как влияние Торгового Строя и рыночных либеральных ценностей
глубоко парализовало основы национального мировоззрения европейских
народов, подорвало их исторические органические системы
ценностей. Европейская Империя станет полноценной геополитической
и цивилизационной реальностью только под воздействием новой
идеологической, политической и духовной энергии из глубин конти222

Геополитическое будущее России
нента, т.е. из России. Кроме того, только Россия и русские смогут обеспечить
Европе стратегическую и политическую независимость и ресурсную
автаркию. Поэтому Европейская Империя должна формироваться
именно вокруг Берлина, находящегося на прямой и жизненной
оси с Москвой.
Евразийский импульс должен исходить исключительно из Москвы,
передавая цивилизационную миссию (при соответствующей адаптации
к европейской специфике) русских Берлину, а тот, в свою очередь, приступит
к европейской интеграции по принципам и проектам, вдохновленным
глубинным геополитическим континентальным импульсом. Залог
адекватности Европейской Империи заключается в однозначном преобладании
русофильских тенденций в самой Германии, как это понимали
лучшие немецкие умы - от Мюллера ван ден Брука до Эрнста Никиша,
Карла Хаусхофера и Йордиса фон Лохаузена. И как продолжение
такого геополитического русофильства остальная Европа (и в первую
очередь, Франция) должна следовать германофильской ориентации. Только
при таких условиях западный вектор Евразийской Империи будет
адекватным и прочным, стратегически обеспеченным и идеологически
последовательным. Но следует признать, что никакое иное объединение
Европы просто невозможно без глубинных противоречий и внутренних
расколов. К примеру, нынешнее объединение Европы под американским,
натовским контролем очень скоро даст почувствовать всю свою
геополитическую и экономическую противоречивость, а следовательно,
оно неминуемо будет или сорвано, или приостановлено, или спонтанно
приобретет неожиданное, антиамериканское (и потенциально евразийское)
измерение, которое предвидел Жан Тириар.
Важно сразу подчеркнуть, что объединение Европы вокруг Германии
должно учитывать крупные политические просчеты предыдущих
попыток, и в первую очередь, провал эпопеи Гитлера и Третьего Райха.
Геополитическое объединение Европы вокруг Средней Европы (Германии)
ни в коем случае не должно подразумевать этнической доминации
немцев или создания централизованной структуры якобинского
толка в виде гигантского Немецкого Государства. По словам Тириара,
"главная ошибка Гитлера в том, что он хотел сделать Европу
немецкой, в то время, как он должен был стремиться сделать ее
европейской". Этот тезис остается совершенно актуальным и на сегодняшнем
этапе, и вообще может относиться ко всем неоимперским

223

Основы геополитики
процессам, в том числе и в России. Европейская Империя, организованная
вокруг Германии, должна быть именно европейской, свободной
от этнической и лингвистической доминации какого-то одного народа.
Чтобы быть геополитическим сердцем Европы, Германия должна приобрести
сверхнациональный, цивилизационный, собственно имперский
характер, отказавшись от противоречивых и невыполнимых попыток
создания расово однородного "государства-нации". Европейские народы
должны быть равными партнерами в строительстве западного плацдарма
Евразии и адаптировать общий имперский импульс к своей собственной
национальной и культурной специфике. Европейская Империя
должна не подавлять европейские нации, не подчинять их немцам
или русским, но, напротив, освобождать их из-под гнета количественной,
потребительской, рыночной цивилизации, пробуждать их глубинные
национальные энергии, возвращать их в лоно истории как самостоятельных,
живых и полноценных политических субъектов, чья свобода
будет гарантирована стратегической мощью всей Евразии.
Создание оси Берлин-Москва как западной несущей конструкции
Евразийской Империи предполагает несколько серьезных шагов в отношении
стран Восточной Европы, лежащих между Россией и Германией.
Традиционная атлантистская политика в этом регионе основывалась
на макиндеровском тезисе о необходимости создания здесь "санитарного
кордона", который служил бы конфликтной буферной зоной,
предотвращающей возможность русско-германского союза, жизненно
опасного для всего атлантистского блока. С этой целью Англия и Франция
стремились всячески дестабилизировать восточно-европейские народы,
внушить им мысль о необходимости "независимости" и освобождения
от германского и русского влияний. Кроме того дипломатический
потенциал атлантистов любыми способами стремился укрепить
русофобские настроения в Германии и германофобские в России, чтобы
втянуть обе эти державы в локальный конфликт по разделу сфер
влияния на промежуточных пространствах - в Польше, Румынии, Сербии,
Венгрии, Чехословакии, Прибалтике, на Западной Украине и т.д.

Ту же линию преследуют и нынешние стратеги НАТО, выдвигая идею
создания "черноморско-балтийской федерации" государств, которая была
бы непосредственно связана с атлантизмом и потенциально враждебна
как России, так и Германии.
Создание оси Берлин-Москва предполагает первым делом срыв ор224
Основы геополитики
ганизации в Восточной Европе "санитарного кордона" и активную борьбу
с носителями русофобии в Германии и германофобии в России. Вместо
того, чтобы руководствоваться региональными интересами в зоне
обоюдных влияний и поддерживать в одностороннем порядке политически
и этнически близкие народы этого региона, Россия и Германия
должны все спорные вопросы решать совместно и заранее, выработав
общий план перераспределения географии влияния в этом регионе, а
затем жестко пресекать все локальные инициативы восточноевропейских
наций по пересмотру русско-германских планов. При этом главное,
к чему надо стремиться, это категорическое устранение всякого
подобия "санитарного кордона", заведомое развеяние иллюзий промежуточных
государств относительно их потенциальной независимости
от геополитически могущественных соседей. Необходимо создать непосредственную
и ясную границу между дружественными Россией и
Средней Европой (Германией), и даже в перспективе создания единого
. стратегического блока по оси Берлин-Москва эта граница должна сохранять
свое геополитическое значение как лимит культурной, этнической
и религиозной однородности, чтобы заведомо исключить этническую
или конфессиональную экспансию на пограничных пространствах.
Русско-украинские, русско-прибалтийские, русско-румынские,
русско-польские и т.д. отношения должны изначально рассматриваться
не как двухсторонние, но как трехсторонние с участием Германии.
То же самое касается и отношений между Германией и восточно-европейскими
странами (народами); они также должны носить тройственный
характер с обязательным участием русской стороны (и с исключением
во всех случаях постороннего, атлантистского, американского
вмешательства). Например, немецко-украинские отношения должны с
необходимостью быть немецко-русско-украинскими; немецко-прибалтийские
- немецко-русско-прибалтийскими; немецко-польские - немецко-русско-польскими
и т.д.
Ось Москва-Берлин поможет решить целый комплекс важнейших
проблем, с которыми сталкиваются сегодня и Россия и Германия. Россия
в таком альянсе получает прямой доступ к высоким технологиям, к
мощным инвестициям в промышленность, приобретает гарантированное
соучастие Европы в экономическом подъеме русских земель. При
этом экономической зависимости от Германии ни в коем случае не
наступит, так как Германия будет соучаствовать в России не как бла226
Основы геополитики
готворительная сторона, а как равноправный партнер, получающий взамен
от Москвы стратегическое прикрытие, гарантирующее Германии
политическое освобождение от доминации США и ресурсную независимость
от энергических резервов Третьего мира, контролируемых атлантизмом
(на этом и основан энергетический шантаж Европы со стороны
США). Германия сегодня - экономический гигант и политический
карлик. Россия с точностью до наоборот - политический гигант
и экономический калека. Ось Москва-Берлин излечит недуг обоих партнеров
и заложит основание грядущему процветанию Великой России
и Великой Германии. А в дальней перспективе это приведет к образованию
прочной стратегической и экономической конструкции для создания
всей Евразийской Империи - Европейской Империи на Западе
и Русской Империи на Востоке Евразии. При этом благосостояние отдельных
частей этой континентальной конструкции послужит процветанию
целого.
Как предварительные шаги в деле образования оси Москва-Берлин
имеет смысл тщательно очистить культурно-историческую перспективу
взаимных отношений от темных сторон прошлой истории русскогерманских
войн, которые были следствием успешной подрывной деятельности
атлантистского лобби в Германии и России, а не выражением
политической воли наших континентальных народов. В этой перспективе
целесообразно вернуть Калининградскую область (Восточную
Пруссию) Германии, чтобы отказаться от последнего территориального
символа страшной братоубийственной войны. Для того, чтобы
это действие не стало бы восприниматься русскими как очередной шаг
в геополитической капитуляции, Европе имеет смысл предложить России
другие территориальные аннексии или иные формы расширения
стратегической зоны влияния, особенно из числа тех государств, которые
упрямо стремятся войти в "черноморско-балтийскую федерацию".

Вопросы реституции Восточной Пруссии должны быть неразрывно связаны
с территориальным и стратегическим расширением России, и Германия,
помимо сохранения в калининградской области российских военных
баз, должна со своей стороны способствовать дипломатически
и политически усилению стратегических позиций России на Северозападе
и Западе. Страны Прибалтики, Польша, Молдавия и Украина
- как потенциальный "санитарный кордон" - должны подвергнуться
геополитической трансформации не после реституции Пруссии, а од228
Геополитическое будущее России
новременно с ней, как элементы одного и того же процесса окончательного
фиксирования границ между дружественными Россией и Средней
Европой.
Слова Бисмарка "на Востоке у Германии врага нет" должны вновь
стать доминантой немецкой политической доктрины, и обратная максима
должна быть принята и русскими правителями - "на Западных
рубежах, в Средней Европе у России есть только друзья". Однако для
того, чтобы это стало реальностью, а не только благопожеланиями,
необходимо добиться того, чтобы именно геополитика и ее законы стали
главной базой для принятия всех существенных внешнеполитических
решений и в Германии и в России, так как только с этой точки
зрения необходимость и неизбежность теснейшего русско-немецкого
союза могут быть осознаны, поняты и признаны тотально и до конца. В
противном случае апелляция к историческим конфликтам, недоразумениям
и спорам сорвет всякую попытку создания прочной и надежной
базы жизненно важной оси Москва-Берлин.
4.3 Ось Москва-Токио. Паназиатский проект.
К евразийской Трехсторонней комиссии
Новая Империя должна иметь четкую стратегию относительно своей
восточной составляющей. Поэтому восточные пределы Евразии для
этой Империи обладают такой же стратегической значимостью, как и
проблемы Запада.
Исходя из основополагающего принципа "общего врага", Россия
должна стремиться к стратегическому альянсу именно с теми государствами.
которые более других тяготятся политическим и экономическим
давлением атлантистской сверхдержавы, имеют историческую традицию
геополитических проектов, противоположных атлантизму, и обладают
достаточной технологической и экономической мощью для того,
чтобы стать ключевой геополитической реальностью нового блока.
В этой перспективе совершенно безусловной представляется необходимость
максимального сближения с Индией, являющейся нашим
естественным геополитическим союзником в Азии и по расовым, и по
политическим, и по стратегическим параметрам. После деколонизации
Индия стремилась избежать любыми средствами вхождения в капиталистический
блок и фактически возглавляла движение "неприсое229
Основы геополитики
динившихся стран , искавших в узком ничейном геополитическом
пространстве возможностей придерживаться политики "Третьего Пути"
с нескрываемой симпатией к СССР. Сегодня же, когда в России
отменена жесткая коммунистическая догматика, препятствий для теснейшего
сближения с Индией вообще не существует.
Индия сама по себе континент. Сфера ее геополитического влияния
ограничивается, однако, Индостаном и небольшой зоной в Индийском
океане, расположенной южнее полуострова. Индия с необходимостью
станет стратегическим союзником Новой Империи, ее юго-восточным
форпостом, хотя при этом надо учитывать, что индийская цивилизация
не склонна к геополитической динамике и территориальной экспансии,
а кроме того. индуистская традиция не имеет в себе универсального
религиозного измерения, и поэтому важную роль эта страна может
играть лишь в ограниченной части Азии. Одновременно, довольно
слабое экономическое и технологическое развитие этой страны не позволяет
опереться на нее в полной мере, а следовательно, никаких
проблем Новой Империи альянс с ней на данном этапе не решит. Индия
сможет служить стратегическим форпостом Евразии, и на этом ее
миссия фактически исчерпывается (если не брать во внимание ее духовную
культуру, знакомство с которой может способствовать выяснению
важнейших метафизических ориентиров Империи).

Индия - важный союзник Евразии, но не главный. На роль подлинного
восточного полюса Евразии претендуют в сегодняшнем мире две
геополитические реальности - это Китай и Япония. Но между этими
странами существует глубинный геополитический антагонизм, имеющий
долгую историю и соответствующий типологии двух цивилизаций.
Следовательно, Россия должна выбрать что-то одно. Проблема не
может ставиться таким образом: и Китай и Япония одновременно. Здесь
необходим выбор.
На первый взгляд, Китай представляет собой сухопутную континентальную
массу, его цивилизация носит традиционный авторитарный
(неторговый) характер, и само сохранение коммунистической идеологии
при проведении либеральных реформ в современном Китае, казалось,
должно было бы окончательно способствовать выбору именно
Китая, в противовес капиталистической, островной Японии. Однако,
история показывает, что именно Китай, а не Япония, геополитически
являлся важнейшей базой англосаксонских сил на евразийском конти230
Геополитическое будущее России
ненте, тогда как Япония, напротив, поддерживала союз с центральноевропейскими
странами противоположной ориентации.
Для того, чтобы понять этот парадокс, следует внимательно посмотреть
на карту и отметить на ней географию двух последних мировых
войн. В северном полушарии можно условно выделить четыре геополитические
зоны, соответствующие главным участникам мировых конфликтов
(странам или блокам государств). Крайний Запад, атлантизм,
объединяет США, Англию, Францию и несколько других европейских
стран. Эта зона обладает совершенно определенной геополитической
ориентацией, однозначно тождественной "морской", "карфагенской"
линии мировой истории. Это пространство максимальной цивилизационной
активности и источник всех антитрадиционных, "прогрессивных"
преобразований.
Вторая зона - Средняя Европа, Германия, Австро-Венгрия. Это пространство,
непосредственно прилегающее к атлантистскому блоку с
Востока, с геополитической точки зрения, обладает всеми признаками
антиатлантистской, континентальной, сухопутной ориентации и географически
тяготеет к Востоку.
Третья зона - это собственно сама Россия, лежащая в центре тяжести
континента и ответственная за судьбу Евразии. Сухопутная и
нелиберальная, "консервативная" сущность России очевидна.
И наконец, четвертой зоной является тихоокеанский ареал, где центральной
ролью наделена именно Япония, развивающаяся быстро и
динамично и обладающая при этом жесткой системой традиционалистских
ценностей и ясным пониманием своей геополитической роли.
При этом Япония ориентирована сущностно антизападно и антилиберально,
так как ее ценностная система представляет собой нечто прямо
противоположное идеалам "прогрессивного" атлантистского человечества.
Западный мир (атлантизм) в лице своих самых глубоких идеологов
(Макиндер, Мэхэн и т.д.) прекрасно понимал, что самой большой угрозой
для планетарного атлантизма являлась бы консолидация всех
трех зон Евразии - от среднеевропейской до тихоокеанской с участием
и центральной ролью России - против англо-саксонского и французского
"прогрессизма". Поэтому основной задачей атлантистских
стратегов было противопоставить три евразийские зоны своим непосредственным
соседям и потенциальным союзникам. И русско-герман231
Основы геополитики
ские и русско-японские конфликты активно провоцировались именно
атлантистами, действовавшими как внутри евразийских правительств,
так и извне, используя дипломатические и силовые рычаги. Противники
атлантизма начиная с Хаусхофера окончательно пришли к выводу,
что эффективное противостояние атлантизму возможно только при отвержении
навязываемой трем евразийским зонам логики, т.е. при категорическом
отказе русских от германо- и японофобии, а японцев и
немцев от русофобии, к каким бы историческим прецедентам сторонники
этих "фобий" ни прибегали.

При этом именно Япония как символ всего тихоокеанского пространства
обладает в этих антиатлантистских проектах первостепенной значимостью,
так как стратегическая позиция Японии, динамика ее развития,
специфика ее ценностной системы делают ее идеальным партнером
в планетарной борьбе против цивилизации Запада. Китай же, со
своей стороны, не играл в этой геополитической картине особой роли,
будучи лишен вначале политической независимости (английская колонизация),
а потом геополитической динамики. Лишь в период активного
маоизма проявилась в самом Китае сугубо почвенная, евразийская
тенденция, когда возобладали проекты "крестьянского социализма",
всекитайского национализма и ярко выраженной советофилии.
Но такое состояние продлилось очень недолго, и Китай под предлогом
несогласия с развитием советской модели снова вернулся к исполнению
сомнительной геополитической функции - дестабилизации дальневосточных
интересов Евразии и нагнетанию конфликтов с Россией.
Нет никаких сомнений, что начатая с 80-х годов китайская перестройка
была окончательным поворотом от маоистского периода к проатлантистской
модели, что должно было бы окончательно закрепить разрыв
Китая с СССР и его ориентацию на Запад. При этом "атлантизация"
современного Китая прошла гораздо более успешно, нежели в России,
так как экономический либерализм без политической демократизации
позволил бесконфликтно поставить Китай в зависимость от западных
финансовых групп, сохраняя тоталитарную систему и видимость политической
самостоятельности. Либерализм был насажден в Китае тоталитарными
методами, и именно поэтому реформа удалась в полной
мере. К политической власти партийной олигархии добавилась экономическая
власть той же олигархии, успешно приватизировавшей народную
промышленность и национальные богатства и сплавившейся с

232

Геополитическое будущее России
интернациональной космополитической элитой Торгового Строя. Экономические
успехи Китая представляют собой довольно двусмысленную
реальность, так как они достигнуты ценой глубинного компромисса
с Западом и не сочетаются ни с какой ясной геополитической концепцией,
которая могла бы служить залогом политической самостоятельности
и независимости. Скорее всего, новый либеральный Китай,
имеющий рядом с собой двух серьезных конкурентов - экономически
мощную Японии и стратегически мощную Россию - снова, как уже
много раз в истории, вернется к чисто атлантистской функции на Дальнем
Востоке, соединив для этого политическую диктатуру и потенцию
капиталистического развития. Более того, с чисто прагматической точки
зрения, стратегический альянс России с Китаем для создания единого
блока немедленно оттолкнет от русских Японию и. соответственно.
снова сделает враждебным тот ключевой тихоокеанский регион, от участия
которого в общем евразийском проекте зависит конечный геополитический
успех противостояния Суши и Моря.
В Новой Империи восточной осью должна быть ось Москва - Токио.
Это категорический императив восточной, азиатской составляющей
евразийства. Именно вокруг этой оси должны складываться основные
принципы азиатской политики Евразии. Япония, являясь самым
северным пунктом среди островов Тихого океана, находится в исключительно
выгодной географической точке для осуществления стратегической,
политической и экономической экспансии на Юг. Федерация
тихоокеанского пространства вокруг Японии было основной идеей
т.н. "паназиатского проекта", начавшего реализовываться в 30-е -
40-е годы и прерванного лишь из-за поражения стран Оси в войне. К
этому паназиатскому проекту необходимо вернуться сегодня, чтобы
подорвать экспансию американского влияния в этом регионе и лишить
атлантистов в целом их важнейших стратегических и экономических
баз. Согласно некоторым футурологическим прогнозам, в будущем тихоокеанский
ареал станет одним из важнейших центров цивилизации
в целом, и поэтому борьба за влияние в этом регионе является более
чем актуальной - это борьба за будущее.
Паназиатский проект является центром восточной ориентации Новой
Империи. Альянс с Японией жизненно необходим. Ось Москва -
Токио вопреки оси Москва - Пекин является приоритетной и перспективной,
открывающей для континентального имперостроительст233
Основы геополитики

ва такие горизонты, которые,наконец, сделают Евразию геополитически
завершенной, а атлантистскую империю Запада это предельно ослабит,
а возможно, и разрушит окончательно.
Антиамериканизм японцев, прекрасно помнящих ядерный геноцид
и ясно осознающих позор политической оккупации, длящейся уже несколько
десятилетий, не вызывает сомнений. Принцип "общего врага"
здесь налицо. В книге американца Серджа Фридманна "грядущая война
с Японией" (книга так и называется "coming war with Japan") представляется
неизбежной. Экономическая война Японии с США уже идет.
У России, строящей Евразийскую Империю, не может быть лучшего
союзника.
Ось Москва - Токио решает также ряд важнейших проблем в обеих
странах. Во-первых, Россия получает в союзники экономического
гиганта, оснащенного высокоразвитой технологией и огромным финансовым
потенциалом. Однако у Японии отсутствуют политическая независимость,
военно-стратегическая система, прямой доступ к ресурсам.
Все, чего не хватает Японии, в изобилии есть у России, а все,
чего не хватает русским, в избытке есть у японцев. Объединив усилия
в деле построения континентальной Империи, японцы и русские смогли
бы в кратчайшие сроки создать небывало могущественный геополитический
центр, охватывающий Сибирь, Монголию, саму Японию и в
перспективе весь тихоокеанский регион. В обмен на стратегическую
защиту и прямой доступ к евразийским ресурсам Япония могла бы быстро
и эффективно помочь русским в технологическом развитии и освоении
Сибири, заложив остов самостоятельного регионального организма.
Японская технологическая и финансовая помощь решила бы
множество проблем в России.
Кроме того, Россия с Японией вместе могли бы переструктурировать
и дальневосточную часть континентальной Евразии. Показательна
в этом отношении постоянно возрастающая интенсивность монгольско-японских
контактов, основанных ла единстве происхождения, расовой
близости и духовно-религиозном родстве. Монголия (возможно,
даже Внутренняя Монголия и Тибет, находящиеся в настоящее время
под китайской оккупацией), Калмыкия, Тува, Бурятия образуют евразийский
буддистский анклав, который мог бы послужить прочным соединяющим
элементом между Россией и Японией, дать промежуточные
звенья оси Москва - Токио. С одной стороны, эти регионы тесно

234

1 Трилатераль. Актуальный стратегический союз трех Больших пространств (1 +
2+3). В центре - Америка. Ориентирован против России-Евразии. Укрепление
и расширение Трилатераля - сущность мондиалистской геополитики.
2 Анти-Трилатераль. Возможный стратегический союз трех Больших
пространств (2+3+4). В центре Россия. Ориентирован против Америки.
Создание Анти-Трилатераля - сущность евразийской геополитики.
Основы геополитики
и неразрывно связаны с Россией, а с другой - культурно и расово
близки Японии. Буддистский блок мог бы играть важнейшую роль в
создании прочной геополитической конструкции на Дальнем Востоке,
которая была бы континентальным звеном тихоокеанского паназиатского
союза. В случае обострения отношений с Китаем, которое неизбежно
произойдет при начале реализации оси Москва - Токио, буддистский
фактор будет использоваться как знамя национально-освободительной
борьбы народов Тибета и Внутренней Монголии за расширение
собственно евразийских, континентальных пространств в ущерб
проатлантистскому Китаю.
Вообще говоря, Китай имеет все шансы стать геополитическим "козлом
отпущения" при реализации паназиатского проекта. Это может
быть осуществлено как при провоцировании внутрикитайского сепаратизма
(тибетцы, монголы, мусульманское население Синьцзяна), так и
при игре на региональных противоречиях, а также при активной политической
поддержке антиатлантистских, сугубо континентальных сил
потенциального буддийского (и даосского) лобби внутри самого Китая,
что в перспективе может привести к утверждению такого политического
режима в самом Китае, который будет лоялен Евразийской
Империи. Кроме того, следует предложить Китаю особый вектор региональной
геополитики, направленный строго на Юг - к Тайваню и
Гонконгу. Экспансия в южном направлении компенсирует отчасти утрату
политического влияния Китая на Севере и на Востоке.

Китай в восточных регионах Новой Империи следует уподоблять на
Западе не Англии, но Франции, так как в отношении его Евразийская
Империя будет руководствоваться двумя критериями - в случае активного
противодействия евразийскими проектам с Китаем придется
обращаться как с геополитическим противником со всеми вытекающими
отсюда последствиями, но если удастся создать внутри страны мощное
прояпонское и прорусское одновременно политическое лобби, то в
перспективе и сам Китай станет полноценным и равноправным участником
континентального проекта.
Ось Москва - Токио вместе с западной осью Москва - Берлин
создаст такое геополитическое пространство, которое прямо противоположно
главной модели атлантистских идеологов, чьей высшей инстанцией
стал сегодня "Трилатераль", "Трехсторонняя комиссия".
"Трехсторонняя комиссия", созданная американскими кругами высше236
Геополитическое будущее России
го политического истэблишмента, предполагает в качестве новой конфигурации
планеты стратегическое объединение трех геополитических
зон, точно соответствующих трем геополитическим элементам из четырех,
о которых мы говорили выше. Три стороны этой комиссии, которая
стремится выполнять функции "Мирового Правительства", соответствуют:
1) американской зоне (США, крайний Запад, чистый атлантизм),
2) европейской зоне (континентальной Европе, Средней Европе, но
под эгидой Франции и Англии, а не Германии)
3) тихоокеанской зоне (объединенной вокруг Японии).
"Трилатераль", таким образом, стремится сконструировать такую
геополитическую модель, в которой собственно Евразия (=Россия) будет
окружена с двух сторон надежными геополитическими партнерами
США, т.е. три зоны из четырех, объемлющих северные регионы
планеты, попадают под прямой контроль США. При этом между потенциальным
евразийским противником атлантистов (Евразией) и самим
центром атлантизма (США) находятся два служебных геополитических
пространства (Европа и Япония). Важно заметить, также, что перестройка
в Китае в начале 80-х годов была начата именно с подачи представителей
"Трехсторонней комиссии", которые стремились окончательно
вернуть Китай в русло атлантистской политики.
Евразийский проект предлагает нечто прямо противоположное планам
"Трилатераля". Новая Империя есть анти-Трилатераль. его обратная,
перевернутая модель. Это объединение трех геополитических зон с
центром в России, ориентированных против Америки. По той же самой
логике, согласно которой США стремятся геополитически удержать Европу
и Японию под своим контролем, понимая все стратегические выгоды
для американского могущества в такой расстановке сил, Россия при
строительстве Новой Империи должна всячески стремиться к созданию
прочного стратегического союза с Европой и Японией, чтобы достичь
собственной геополитической стабильности, мощи и гарантировать политическую
свободу всем евразийским народам. В принципе, речь может
идти о создании своей евразийской "Трехсторонней комиссии" с
русским, европейским и японским отделениями, в которой будут участвовать,
однако, не политики атлантистского и проамериканского толка,
а интеллектуальные и политические лидеры национальной ориентации,
понимающие геополитическую логику актуального положения дел в ми237
Основы геополитики
ре. При этом, естественно, в отличие от "Трилатераля" атлантистского,
евразийская "Трехсторонняя комиссия" должна иметь в качестве главного
представителя Европы не француза, а немца.
Учитывая стратегическую необходимость японского фактора в евразийском
проекте, становится совершенно ясно, что вопрос о реституции
Курил не является препятствием для русско-японского альянса.
В случае Курильских островов, как и в случае Калининградской области,
мы имеем дело с территориальными символами Второй мировой
войны, альянсы и весь ход которой был полным триумфом атлантистов,
расправившихся со всеми своими противниками одновременно
- путем крайнего истощения СССР (при навязывании ему такой геополитической
позиции, которая не могла в перспективе не привести к
перестроечному развалу) и прямой оккупации Европы и Японии. Курилы
- напоминание о нелепой и противоестественной братоубийственной
бойне русских и японцев, скорейшее забвение которой является
.необходимым условием нашего обоюдного процветания. Курилы надо
вернуть Японии, но это должно осуществляться в рамках общего процесса
новой организации евразийского Дальнего Востока. Кроме того,
реституция Курил не может быть осуществлена при сохранении существующего
расклада политических сил в России и Японии. Это дело
лишь евразийских, имперостроительно ориентированных политиков.

которые смогут полноценно отвечать за истинные национальные интересы
своих народов. Но понимание геополитической необходимости
реституции Курил у евразийской элиты должно присутствовать уже
сейчас.
4.4 Ось Москва-Тегеран.
Среднеазиатская Империя. Панарабский проект
Политика Евразийской Империи в южном направлении также должна
ориентироваться на твердый континентальный альянс с той силой,
которая удовлетворяет и стратегически, и идеологически, и культурно
общей евразийской тенденции антиамериканизма. Принцип "общего
врага" и здесь должен быть решающим фактором.
На Юге Евразии существует несколько геополитических образований,
которые могли бы теоретически выступать в роли южного полюса
Новой Империи. Так как Индию и Китай следует отнести к зоне Восто238
Геополитическое будущее России
ка и связать с перспективой паназиатской интеграции, то остается только
исламский мир, простирающийся от Филиппин и Пакистана до стран
"Магриба", т.е. Западной Африки. В целом вся исламская зона является
естественно дружественной геополитической реальностью по отношению
к Евразийской Империи, так как исламская традиция, более
политизированная и модернизированная, чем большинство других евразийских
конфессий, прекрасно отдает себе отчет в духовной несовместимости
американизма и религии. Сами атлантисты рассматривают
исламский мир в целом как своего потенциального противника, а
следовательно, Евразийская Империя имеет в его лице верных потенциальных
союзников, стремящихся к единой цели - подрыв и в перспективе
полное прекращение американской, западной доминации на
планете. Было бы идеально иметь интегрированный исламский мир как
южную составляющую всей Евразийской Империи, простирающуюся
от Средней Азии до Западной Африки, религиозно единую и политически
стабильную, основывающую свою политику на принципе верности
традиции и духу. Поэтому в дальней перспективе Исламская Империя
на Юге ("новый халифат") может стать важнейшим элементом Новой
Евразии наряду с Европейской Империей на Западе, Тихоокеанской на
Востоке и Русской в Центре.
Однако в настоящий момент исламский мир крайне разобщен и внутри
него существуют разнообразные идеологические и политические
тенденции, а также противоположные друг другу геополитические проекты.
Самыми глобальными являются следующие течения:
1) иранский фундаментализм (континентального типа, антиамериканский,
антиатлантистский и геополитически активный),
2) турецкий светский режим (атлантистского типа, акцентирующий
пантюркистскую линию),
3) панарабизм, проповедуемый Сирией, Ираком, Ливией, Суданом,
отчасти Египтом и Саудовской Аравией (довольно разноплановые и
противоречивые проекты в каждом конкретном случае),
4) саудовский ваххабитский тип фундаментализма (геополитически
солидарный с атлантизмом),
5) разнообразные версии "исламского социализма" (Ливия, Ирак,
Сирия, модели близкие к панарабизму "левого" толка).
Сразу ясно, что чисто атлантистские полюса в исламском мире, будь
они "светскими" (как в случае Турции) или исламскими (в случае Сау239
Геополитическое будущее России
донской Аравии), не могут выполнять функции южного полюса Евразии
в глобальном проекте континентальной Империи. Остается "иранский
фундаментализм" и "панарабизм" (левого толка).
С точки зрения геополитических констант, приоритетом в этом вопросе
обладает, безусловно, Иран, так как он удовлетворяет всем евразийским
параметрам - это крупная континентальная держава, тесно
связанная со Средней Азией, радикально антиамериканская, традиционалистская
и акцентирующая одновременно "социальный" политический
вектор (защита "мустазафов", "обездоленных"). Кроме того,
Иран занимает такую позицию на карте материка, что создание оси
Москва - Тегеран решает огромное число проблем для Новой Империи.

Включив Иран в качестве южного полюса Империи, Россия мгновенно
достигла бы той стратегической цели, к которой она шла (неверными
путями) несколько столетий - выход к теплым морям. Этот
стратегический аспект - отсутствие у России такого выхода - был
главной козырной картой атлантистской геополитики еще со времен
колониальной Англии, которая полностью контролировала Азию и Восток,
пользуясь именно отсутствием у России прямого доступа к южным
берегам континента. Все русские попытки выйти в Средиземноморье
через Босфор и Дарданеллы были стремлением к соучастию в политической
организации прибрежных районов Евразии, где безраздельно
властвовали англичане, легко пресекавшие любые попытки русской
экспансии через контроль над этой береговой зоной. Однако, даже если
бы России удалось это осуществить, атлантистский контроль над
Гибралтаром всегда оставался бы препятствием для действительно крупномасштабных
морских операций и не дал бы России подорвать английское
могущество. Только Иран, континентально примыкающий к
России и выходящий непосредственно в Индийский океан, и тогда и
теперь мог и может быть радикальным решением этой важнейшей геополитической
проблемы. Получив стратегический доступ - в первую
очередь, военно-морские базы - на иранские берега, Евразия будет в
полной безопасности от стратегии "кольца анаконды", т.е. от реализации
традиционного атлантистского плана по "удушению" континентальных
просторов материка через захват прибрежных территорий по
всей протяженности Евразии, и особенно на Юге и Западе.
Создание оси Москва - Тегеран разом рассекает "анаконду" в самом
уязвимом месте и открывает России безграничные перспективы к

241

Основы геополитики
приобретению все новых и новых плацдармов внутри и вовне Евразии.
Это самый существенный момент.
С другой стороны, существует проблема бывшей советской Средней
Азии, где сегодня конкурируют три геополитические тенденции -
"пантюркизм" (Турция, атлантизм), "ваххабизм" (Саудовская Аравия,
атлантизм) и "фундаментализм" (Иран, антиатлантизм). По вполне понятным
причинам "панарабизма" среди тюркоязычных в большинстве
своем народов Средней Азии быть не может. Наличие же параллельно
с этим мощной прорусской ориентации также следует принимать в
расчет, но трудно себе представить, каким образом эти исламские регионы
с пробуждающимся национальным самосознанием смогут снова
примкнуть к России бескровно и безболезненно. Совершенно очевидно,
что среди "непромосковских" тенденций Новая Империя может
опираться только на проиранскую ориентацию, которая выведет этот
регион из-под прямого или косвенного контроля атлантистов. Одновременно
с этим прочная ось Москва - Тегеран снимет все противоречия
между русофильством и исламизмом (иранского типа), сделает
из них одну и ту же геополитическую тенденцию, ориентированную и
на Москву и на Тегеран одновременно. Параллельно с этим такая ось
автоматически означала бы прекращение гражданского конфликта в
Таджикистане и Афганистане, которые подпитываются только за счет
геополитической неопределенности этих образований, раздираемых противоречиями
между исламско-иранским фундаменталистским вектором
и тяготением к России. Естественно, на фоне такого противоречия
обостряются и мелко -этнические трения, а также облегчается деятельность
атлантистских "агентов влияния", которые прямо или косвенно
(через Турцию и Саудовскую Аравию) стремятся дестабилизировать
внутриазиатские пространства в их ключевых центрах.
Иран геополитически и есть Средняя'Азия, точно так же. как Германия
есть Средняя Европа. Москва как центр Евразии, ее полюс, должна
в рамках Новой Империи делегировать Тегерану миссию наведения
"иранского мира" (Pax Persica) на этом пространстве, организацию прочного
среднеазиатского геополитического блока, способного противостоять
атлантистскому влиянию во всем регионе. Это означает, что
будет резко прерваны пантюркистская экспансия, а также финансовополитическое
вторжение саудитов. Традиционно враждебный и Турции
и Саудовской Аравии Иран выполнит эту функцию гораздо лучше,

242

Геополитическое будущее России
чем русские, которые решат свои геополитические проблемы в этом
сложном центре только с помощью стратегической поддержки иранской
стороны. Но здесь, как и в случае с Германией, речь не должна
идти о создании Иранской Империи или об иранизации Средней Азии.

Следует говорить о создании "Среднеазиатской Империи", которая на
федеральных началах смогла бы интегрировать различные народы, культуры
и этносы в единый южный геополитический блок, создав, тем
самым, стратегически однородное, но этнически и культурно многообразное
исламское образование, неразрывно связанное с интересами
всей Евразийской Империи.
В вопросе оси Москва - Тегеран важное место занимает армянский
вопрос, так как он традиционно служит центром дестабилизации
в Закавказье. Надо заметить, что армяне - арийский народ, ясно осознающий
свою иафетическую природу и родство с индоевропейскими
народами, особенно азиатскими - т.е. с иранцами и курдами. С другой
стороны, армяне - народ христианский, их монофизитская традиция
вписывается именно в общий настрой Восточной Церкви (хотя
она и признана Православием еретическим течением), и геополитическая
связь с Россией осознается ими очень живо. Армяне занимают
земли крайней стратегической значимости, так как через Армению и
Арцах лежит путь из Турции в Азербайджан и далее в Среднюю Азию.
В оси Москва - Тегеран Ереван автоматически становится важнейшим
стратегическим звеном, дополнительно скрепляющим Россию с
Ираном, и отрезающим Турцию от внутриконтинентальных пространств.
При возможной переориентации Баку с Анкары на Тегеран в общем
проекте Москва - Тегеран быстро разрешится и карабахский вопрос,
так как все четыре стороны будут жизненно заинтересованы в немедленном
установлении стабильности в столь важном стратегическом
регионе. (В противном случае, т.е. при сохранении протурецкой ориентации
Азербайджана, эта "страна" подлежит расчленению между
Ираном, Россией и Арменией.) Почти то же самое относится и к другим
регионам Кавказа - Чечне, Абхазии, Дагестану и т.д., которые будут
оставаться зонами конфликтов и нестабильности только при столкновении
в них геополитических интересов атлантистской Турции с евразийской
Россией. Подключение сюда иранской геополитической линии
мгновенно лишит содержания видимость столкновения между "исламом
и православием" на Кавказе, которую пытаются придать кон243
Основы геополитики
фликтам в этой области турецкие и российские "агенты влияния" атлантизма,
и восстановит мир и гармонию.
В данном проекте переустройства Средней Азии следует заметить,
что русские этнические интересы смогут быть защищены наилучшим
образом, так как Среднеазиатская Империя будет строиться не на основании
искусственных политических конструкций, фиктивной "постимперской
легитимности", но на основании национальной однородности,
что предполагает мирный переход под прямую юрисдикцию Москвы
всех территорий Средней Азии (особенно Казахстана), компактно
заселенных русскими. А те территории, этнический состав которых
спорен, получат особые права на основании русско-иранских проектов
в пределах той или иной Империи. Следовательно, путем евразийского
геополитического проекта русские смогут добиться того, что представляется
целью "малого (этнического) национализма", но что сам
этот национализм выполнить никогда не сможет.
Важно учитывать также необходимость навязывания Турции роли
"козла отпущения" в этом проекте, так как интересы этого государства
на Кавказе и в Средней Азии вообще приниматься в расчет не будут.
Более того, вероятно, следует акцентировать поддержку курдского
сепаратизма в самой Турции, а также автономистские требования
турецких армян, в целях вырвать этнически близкие Ирану народы изпод
светско-атлантистского контроля. В качестве компенсации Турции
следует предложить или развитие на южном направлении - в
арабский мир через Багдад, Дамаск и Эр-Рияд, либо провоцировать
проиранских фундаменталистов в самой Турции на кардинальное измерение
геополитического курса и на вхождение в дальней перспективе
в Среднеазиатский блок под антиатлантистским и евразийским знаком.
Ось Москва - Тегеран является основой евразийского геополитического
проекта. Иранский ислам - наилучшая версия ислама для
вхождения в континентальный блок, и именно эта версия должна быть
приоритетно поддержана Москвой.
Второй линией евразийского альянса с Югом является панарабский
проект, который охватывает часть передней Азии и Северную Африку.

Этот блок также жизненно важен для континентальной геополитики,
поскольку эта зона является стратегически важной в вопросе контроля
над юго-западным побережьем Европы. Именно поэтому английское,

244

Геополитическое будущее России
а позже американское присутствие в этом регионе является историкостратегической
константой. Контролируя Ближний Восток и Северную
Африку, атлантисты традиционно держали (и держат) континентальную
Европу под политическим и экономическим давлением.
Однако интеграцию панарабского проекта с общей Евразийской Империей
следует доверить сугубо европейским силам, вернувшись к проектам
Евроафрики, представляющей собой, с чисто геополитической
точки зрения, не два континента, а один. Европейская Империя, жизненно
заинтересованная в максимально глубоком проникновении на
юг африканского континента, должна в перспективе полностью контролировать,
опираясь на панарабский блок, Африку вплоть до Сахары,
а в будущем постараться стратегически внедриться на весь африканский
материк. В перспективе Евроафрики Средиземное море не является
подлинным "морем", но лишь внутренним "озером", не представляющим
собой ни преграды, ни защиты от атлантистского влияния.
За пределом арабской Африки следует разработать подробный полиэтнический
проект, который помог бы переструктурировать черный
континент по национально-этническому и культурному признаку, вместо
того противоречивого постколониального конгломерата, который
представляют собой современные африканские государства. Нюансированный
панафриканский (неарабский) национальный проект смог бы
стать геополитическим дополнением к плану панарабской интеграции.
Учитывая, что модель чисто иранского фундаментализма вряд ли
сможет стать универсально приемлемой в арабском мире (во многом,
за счет специфики шиитской, арийской версии иранского ислама), панарабский
проект должен стремиться к созданию самостоятельного антиатлантистского
блока, где приоритетными полюсами стали бы Ирак,
Ливия и освобожденная Палестина (при определенных условиях также
Сирия), т.е. те арабские страны, которые яснее других осознают
американскую опасность и радикальнее других отвергают рыночно-капиталистическую
модель, навязываемую Западом. При этом в панарабском
проекте "козлом отпущения" станет, в первую очередь. Саудовская
Аравия, слишком укорененная в атлантистской геополитике, чтобы
добровольно войти в панарабский блок, дружественный Евразии. В
отношении Египта, Алжира и Марокко дело обстоит несколько иначе.
так как правящие проатлантистские силы в этих государствах не выражают
национальных тенденций, не контролируют до конца ситуацию и

245

Основы геополитики
держатся лишь на американских штыках и американских деньгах. При
начале панарабской освободительной войны на достаточно интенсивном
уровне все эти режимы падут в один час.
Но необходимо четко понять, что наиболее гармоничная конструкция
панарабского пространства - дело не столько России, сколько
Европы, Средней Европы, Германии, а еще точнее. Европейской Империи.
Россия (точнее, СССР) вмешивалась в арабские проблемы лишь
тогда, когда она сама в одиночку представляла собой евразийское государство
перед лицом американизма. При наличии мощной европейской
базы евразийской ориентации, т.е. после создания оси Москва -
Берлин, эту функцию следует делегировать Берлину и Европе в целом.
Непосредственной заботой России в исламском мире должен быть именно
Иран, от союза с которым зависят жизненные стратегические и
даже узко этнические интересы русских.
Иран, контролирующий Среднюю Азию (включая Пакистан, Афганистан
и останки Турции или "Турцию после проиранской революции")
вместе с Россией, является центром приоритетных интересов Москвы.
При этом следует употребить традиционное влияние России среди "левых"
режимов панарабской ориентации (в первую очередь, Ирак и Ливия)
для сближения арабских стран с Ираном и скорейшего забвения
искусственного и инспирированного атлантистами ирано-иракского конфликта.

4.5 Империя многих Империй
Новая Империя, построение которой отвечало бы глобальной, планетарной
цивилизационной миссии русского народа, есть сверхпроект,
имеющий множество подуровней. Эта Новая Империя, Евразийская Империя,
будет иметь сложную дифференцированную структуру, внутри
которой будут существовать различные степени взаимозависимости и
интегрированности отдельных частей. Совершенно очевидно, что Новая
Империя не будет ни Русской Империей, ни Советской Империей..
Основным интегрирующим моментом этой Новой Империи будет
борьба с атлантизмом и жесткий отпор той либерально-рыночной, "морской,
"карфагенской" цивилизации, которую воплощают сегодня в себе
США и планетарные политические, экономические и военные структуры,
которые служат атлантизму. Для успеха этой борьбы необходи246
Геополитическое будущее России
мо создание гигантского геополитического континентального блока, единого
стратегически. Именно единство стратегических континентальных
границ будет главным интегрирующим фактором Новой Империи.
Эта Империя будет единым и неделимым организмом в военно-стратегическом
смысле, и это будет накладывать политические ограничения
на все внутренние подимперские формирования. Все блоки, которые
будут входить в состав Новой Империи, будут политически ограничены
в одном - категорическое запрещение служить атлантистским
геополитическим интересам, выходить из стратегического альянса, вредить
континентальной безопасности. На этом и только на этом уровне
Новая Империя будет целостным геополитическим образованием.
На следующем, более низком, уровне Новая Империя будет представлять
собой "конфедерацию Больших Пространств" или вторичных
Империй. Из них сразу следует выделить четыре основных - Европейская
Империя на Западе (вокруг Германии и Средней Европы), Тихоокеанская
Империя на Востоке (вокруг Японии), Среднеазиатская
Империя на Юге (вокруг Ирана) и Русская Империя в Центре (вокруг
России). Совершенно логично, что центральная позиция является в
таком проекте главной, поскольку именно от нее зависит территориальная
связанность и однородность всех остальных составляющих гигантского
континентального блока. Кроме того, отдельные самостоятельные
Большие Пространства будут существовать и помимо указанных
блоков - Индия, панарабский мир, панафриканский союз, а также,
возможно, особый регион Китая, чей статус пока трудно определить
даже приблизительно. Каждая из вторичных Империй будет основываться
на особом расовом, культурном, религиозном, политическом
или геополитическом интегрирующем факторе, который в каждом
случае может быть разным. Степень интеграции самих Империй
будет также переменной величиной, зависящей от конкретной идеологической
базы, на которой та или иная Империя будет создаваться.
Внутри этих вторичных Империй также будет действовать конфедеративный
принцип, но уже применительно к более мелким этническим,
национальным и региональным единицам - к тому, что, с большим
или меньшим приближением, можно назвать "страной" или "государством".
Естественно, суверенитет этих "стран" будет иметь существенные
ограничения - в первую очередь, стратегические (вытекающие
из принципов всей континентальной Новой Империи), а во вто247
Основы геополитики
рую, связанные со спецификой тех Больших Пространств, в состав
которых они войдут. И в этом вопросе будет применен принцип предельно
гибкой дифференциации, учитывающий исторические, духовные,
географические, расовые особенности каждого региона.
Великороссы, к примеру, могут рассматриваться как отдельный народ
или даже "страна" в рамках Русской Империи, наряду с украинцами,
белорусами, возможно, сербами и т.д., но в то же время все они
будут тесно связаны с юрисдикцией славянско-православного типа, воплощенной
в специфической государственной системе. Одновременно
Русская Империя будет зависеть от Евразийской Империи, Новой Империи,
стратегические интересы которой будут поставлены выше национально-расовых
и конфессиональных интересов восточных православных
славян.

То же самое можно сказать, к примеру, и о французах, которые
останутся народом или "страной" в рамках Европейской Империи наряду
с немцами и итальянцами, связанными с ними общей европейской
имперской традицией, христианской религией и принадлежностью
к индоевропейской расе. Но сама Европейская Империя, в свою очередь,
будет подчиняться стратегическим императивам всей великоконтинентальной
Новой Империи.
Так же дело будет обстоять и в Средней Азии, и на тихоокеанском
пространстве, и в арабском мире, и в черной Африке, и в Индии и т.д.
При этом на глобальном уровне строительство планетарной Новой
Империи главным "козлом отпущения" будет иметь именно США, подрыв
мощи которых (вплоть до полного разрушения этой геополитической
конструкции) будет реализовываться планомерно и бескомпромиссно
всеми участниками Новой Империи. Евразийский проект предполагает
в этом отношении евразийскую экспансию в Южную и Центральную
Америку в целях ее вывода из -под контроля Севера (здесь
может быть использован испанский фактор как традиционная альтернатива
англосаксонскому), а также провоцирование всех видов нестабильности
и сепаратизма в границах США (возможно опереться на
политические силы афро-американских расистов). Древняя римская
формула "Карфаген должен быть разрушен" станет абсолютным лозунгом
Евразийской Империи, так как он вберет в себя сущность всей
геополитической планетарной стратегии пробуждающегося к своей миссии
континента.

248

Геополитическое будущее России
Конкретика в выяснении статуса того или иного народа, той или
иной "страны", той или иной "Империи Больших Пространств" в рамках
общего континентального блока станет актуальной только после
геополитического объединения, после создания необходимых осей, и
лишь тогда евразийские народы и государства смогут решать свои внутренние
проблемы совершенно свободно, без давления со стороны атлантистских
сил, которые принципиально заинтересованы только в одном
- не допустить в Евразии мира, гармонии, процветания, независимости,
достоинства и расцвета Традиции.

Глава 5

Судьба России в имперской Евразии
5.1 Геополитическая магия в национальных целях
Русские национальные интересы могут быть рассмотрены на нескольких
уровнях - на глобальном, общепланетарном, геополитическом,
цивилизационном (об этом речь шла в предыдущих разделах) и на узконациональном,
конкретном, социально-политическом и культурном
(об этом речь пойдет в данной части). Как соотносятся между собой
макропроекты континентального имперостроительства и этническая линия
русского народа? Об этом кое-что было уже сказано. Здесь же
следует рассмотреть эту проблему более подробно.
"Имперостроительская ориентация", "континентализм", "евразийство"
- все эти термины и соответствующие проекты часто отпугивают
тех русских, которые слабо знакомы с символизмом русской истории,
не вникают в смысл исторических тенденций нации, привыкли
оперировать банальными бытовыми клише при осмыслении того, что

250

Геополитическое будущее России
такое народ и каковы его интересы. Это порождает множество недоразумений
среди самих националистов, провоцирует пустые дискуссии и
бессодержательные полемики. На самом деле, специфика русского национализма
состоит как раз в его глобальности - он связан не столько
с кровью, сколько с пространством, с почвой, землей. Вне Империи
русские потеряют свою идентичность и исчезнут как нация.
Однако реализация евразийского плана ни в коем случае не должна
привести к этническому размыванию русских как "осевого" этноса Империи.
Великороссы нуждаются в поддержании и своей этнической
идентичности, без чего центр континента потеряет свою цивилизационную
и культурную определенность. Иными словами, в рамках самой
наднациональной геополитической Империи должны существовать особые
нормы (в том числе и юридические), которые обеспечивали бы
русским сохранение этнической идентичности. Специфика Новой Империи
должна состоять в том, что при центральной роли русских в
деле геополитической интеграции это не должно сопровождаться "русификацией"
нерусских территорий, поскольку такая "русификация",
с одной стороны, извратит смысл Империи, сведя ее до уровня гигантского
"государства-нации", а с другой стороны, растворит русскую общность
в иной национальной среде.