Жанр: Любовные романы
Обрести себя
...лонился, и его рука
решительно обвилась вокруг ее талии.
— Не смей прикасаться ко мне, мерзавец! — воскликнула она, изо
всех сил ударяя его кулаком в грудь. — Один раз тебе удалось обманом
затащить меня в постель, но я убью тебя, прежде чем ты сумеешь сделать это
снова!..
Кэсси не видела, как Федерико вышел. Не слышала звука его удаляющихся шагов.
Но она знала, что его больше нет рядом, потому что мгновенно ощутила тяжесть
потери и какую-то пугающую пустоту в душе. Кэсси закрыла глаза. Увы, этот
мужчина был ей необходим. Именно поэтому она так мучительно переживала
разлуку с ним. Если бы он постоянно не напоминал о себе, кто знает, может
быть, ей как-то удалось бы справиться с эмоциями и постепенно забыть о
нем...
Хотя вряд ли. Его образ не давал ей покоя ни днем, ни ночью. И Кэсси
обреченно поняла, что эта рана, как и в случае с Чарлзом, будет кровоточить
очень долго.
В понедельник утром сотрудники компании
Майами-информ
были немало удивлены
необычным поведением их босса. Федерико шел по коридору тяжелой поступью с
мрачным выражением лица, никак не реагируя на приветствия. Вид у него был
крайне раздраженный, поэтому многие предпочли не беспокоить его, отложив
решение возникших проблем на более поздний срок во избежание неприятностей.
Да, он действительно чувствовал себя усталым и взбешенным одновременно.
Выходные дни показались ему бесконечными, и он никак не мог найти себе
места. Последний разговор с Кэсси полностью выбил его из привычной колеи.
Федерико поклялся себе, что выкинет эту женщину из головы. Какого черта он
желает ее с такой силой! Тысячу раз он твердил, что с этим безумием
покончено. Он больше не верит в любовь... Однако Кэсси, несомненно, хороша.
В ее красоте не было ослепительного блеска, зато присутствовала какая-то
тихая прелесть, берущая за душу, и одновременно чувственность, заставляющая
забыть обо всем на свете.
Конечно, не стоило принимать ее историю на веру — это Федерико прекрасно
понимал. Чтобы изменить свою точку зрения на происшедшее с его братом, ему
нужны были доказательства, что Кэсси не лжет, доказательства более
серьезные, нежели ее слова. В его душе словно боролись два противоположных
начала: он хотел и не хотел узнать правду. Вновь и вновь Федерико пытался
убедить себя, что в смерти Чарлза виновата только Кэсси. Однако сомнение,
поселившееся в его душе некоторое время назад, крепло. И сейчас он все
больше склонялся к мысли, что Глория неправильно все истолковала, ей просто
необходимо было кого-то обвинить. Может быть, Чарлз был просто пьян и не
заметил мчащейся на него машины?
Когда Кэсси появилась на работе, ее немедленно вызвала к себе Донна Стоунер.
— Мисс Ллойд, — начальница сурово взглянула на нее, — боюсь,
что вам придется искать другое место. Я не могу сказать, что вы
удовлетворительно проявили себя, работая в нашей компании. Нам нужны опытные
сотрудники, профессионалы. Так что попробуйте обратиться туда, где ваши
достоинства оценят по заслугам. Вы невнимательны, допускаете ошибки, не до
конца доводите порученную работу. Через неделю вы свободны. Извините.
Кэсси выскочила из кабинета, прижав ладони к пылающим щекам. Наверное, это к
лучшему, мелькнула у нее мысль.
Во время ланча она зашла в агентство, о котором упоминал Федерико. Оно
располагалось как раз напротив
Майами-информ
. К ее радости, она произвела
хорошее впечатление и после весьма продуктивного разговора с одним из
менеджеров получила желаемое место. Теперь никто не скажет, что ее приняли
по протекции и она занимает чье-то место.
Последняя неделя пребывания в компании показалась ей вечностью. Федерико не
звонил, да и на работе она ни разу не видела его. Несмотря на горечь обиды,
она ждала его телефонного звонка и извинений за случившееся. А вместо этого
— полное молчание. Ждать она начала на следующий же день после их ссоры. Но
радости это ожидание ей не приносило, а по мере того как черепашьим шагом
тащились минуты, часы и дни, оно становилось все мучительнее.
Кэсси просто не знала, как совладать с непривычными для нее чувствами,
поэтому с головой ушла в работу. Та, однако, помогла ей не больше, чем
марганцовка — сердечнику. Не исчезали ни боль, ни бесконечные сетования на
то, почему судьба обошлась с ней так жестоко.
Вновь и вновь она анализировала сложившуюся ситуацию. Но, оказалось, что в
сердечных делах не существует мало-мальски точных ответов на вопросы, а одни
лишь бесконечные догадки и предположения, которые то растягиваются в
длиннющую цепь, то вращаются по замкнутому кругу. Глубоко в душе ей очень
хотелось верить, что Федерико она все-таки небезразлична и он рано или
поздно извинится за свои нелепые подозрения и чудовищные замыслы.
В пятницу, случайно столкнувшись с ним в лифте, Кэсси почувствовала, как
сердце бешено забилось. Вне себя от волнения, она потупилась. Близость этого
мужчины, его многозначительное молчание парализовали ее. Ей хотелось что-то
сделать, причем немедленно, чтобы сбросить с себя оцепенение.
Федерико стоял очень близко, повернувшись к ней вполоборота, и Кэсси ощущала
на щеке его дыхание. На секунду подняв глаза, она встретила сверкающий
взгляд серых глаз, и по ее телу разлилась горячая волна желания.
Кто-то нечаянно толкнул Кэсси в спину, и она невольно качнулась в сторону
Федерико. Тот машинально протянул руку, чтобы поддержать ее. Их тела
соприкоснулись, и обоих словно ударило током. Кэсси вздрогнула и
отшатнулась, Федерико судорожно сглотнул.
— Здравствуй, — хрипло произнес он. — Как дела?
— Отлично, — пролепетала она и, поспешно отведя взгляд, облизнула
пересохшие губы.
Когда они вышли из лифта, Федерико на секунду остановился и хотел было что-
то сказать, но, видимо передумав, быстро направился в сторону конференц-
зала.
Вечером Кэсси позвонила отцу. Он, казалось, очень обрадовался ее звонку, но
говорил каким-то отрешенным тоном. Невнимательно слушал, постоянно
переспрашивал, и Кэсси уже начала терять терпение. Когда она
поинтересовалась, как обстоят дела у миссис Дорн, отец тяжело вздохнул и
сказал:
— Видишь ли, дорогая, я нашел ей хорошее место, снабдил рекомендациями
лучшими, какие только могут быть. Но она была так расстроена, что ушла, даже
не попрощавшись. Я чувствую себя отвратительно.
— А как дела у Элизы?
— Неважно. Просто комок нервов. Когда Стив заводит речь о ребенке, она
приходит в жуткое возбуждение или начинает рыдать. Не знаю, что с ней
делать. У меня опускаются руки. А Стив, сама понимаешь, мне в этом не
помощник. Элиза его открыто игнорирует. Скажу тебе откровенно, Кэсси, меня
тревожат их взаимоотношения. Если так будет продолжаться... — Он снова
вздохнул. — Нет, не хочу больше думать об этом.
Кончив разговор, Кэсси попрощалась и положила трубку. Ее удивляло и
одновременно настораживало странное поведение сестры.
Может быть, из-за беременности у нее случился нервный срыв? Или ее так мучит
запоздалое чувство вины перед ней, Кэсси, мужем и отцом?
Затем, представив, как отреагирует отец, узнав, что у его младшей дочери
будет внебрачный ребенок, она закрыла лицо руками. Примет ли он ее или это
лишь еще больше увеличит пропасть между ними?
В воскресенье утром Федерико первым делом потребовал принести почту. Он с
нетерпением ожидал делового письма из Англии, от которого зависели его планы
на следующую неделю. Письма не было. Тогда он взял газету и пробежал глазами
первую страницу, затем перевернул ее... и замер. На него смотрело лицо
Чарлза, а над портретом брата красовался кричащий заголовок
Любовные игры
Элизы Дойл
.
Федерико провел ладонью по лбу и быстро прочитал статью. В ней подробно
описывалась любовная связь Чарлза и сестры Кэсси. Миссис Дорн, теперь уже
бывшая экономка Ллойдов, прекрасно осведомленная о том, что творилось в
доме, продала газете сенсационные сведения. Также в статье упоминалось о
том, как незаслуженно пострадала младшая дочь Эдварда Ллойда, молча снося
несправедливые обвинения в свой адрес.
Дрожащей рукой Федерико отложил газету и долго сидел, уставившись в одну
точку. Значит, Кэсси не лгала. А ведь все это время он подсознательно был
уверен в ее виновности. Почему же тогда он не послушался своего сердца и не
доверился этой милой хрупкой девушке, которая пожертвовала своим добрым
именем, дабы уберечь беременную сестру от позора публичного скандала.
Кэсси спала, когда раздался телефонный звонок. Она подскочила в постели и
схватила трубку. К ее удивлению, звонила Сандра. Она смущенно бормотала какие-
то извинения, но Кэсси плохо понимала, о чем идет речь.
— Кэсси, мы всегда были подругами. Прости, что я смалодушничала, но
ведь тогда все считали тебя виноватой. Я не рискнула поступить иначе, и
сейчас мне очень стыдно перед тобой за свое поведение.
— Я не понимаю тебя. В чем дело? — встревожилась Кэсси.
— Как? Ты разве не читала
Ивентс?
И Сандра вкратце изложила ей суть
статьи. Слова подруги не вызывали сомнений, и Кэсси была потрясена до
глубины души услышанным. Теперь стало ясно, почему сестра так настоятельно
требовала уволить экономку. Элиза боялась, как бы неприглядная правда не
выплыла наружу. В Кэсси она была уверена, а вот миссис Дорн знала слишком
много и, видимо, после последних событий стала опасна для нее. Однако,
настояв на своем, Элиза сделала хуже прежде всего себе самой. Обиженная
экономка не стала молчать. Оказалось, что Чарлз посещал их дом в отсутствие
Стива и отца и пожилая женщина узнала о любовной связи Элизы и Чарлза
задолго до того, как это стало известно самой Кэсси...
Часом позже она подъехала к родному дому. Вокруг было полно репортеров.
Закрывая лицо от камер, она поспешно открыла дверь и вошла в дом. В гостиной
стоял полумрак из-за полностью задернутых портьер. Стив лежал на диване,
уткнувшись лицом в подушки. Однако настоящий ужас охватил Кэсси, лишь когда
она увидела отца, сидящего в кресле в неестественно сгорбленной позе и с
потухшим взглядом.
Эдвард Ллойд поднял на дочь воспаленные глаза, полные немой мольбы.
— Твоя сестра ушла из дому прошлой ночью, — сдавленно произнес
он. — Ей позвонила приятельница из редакции и предупредила о том, что
за статья появится в
Ивентс
. Думаю, она больше не вернется. Стив ясно дал
понять, что потребует развода.
— Я поговорю с ним, — мягко сказала Кэсси и подошла к мужчине,
лежащему на диване.
Стив повернулся к ней, хотел было что-то сказать, но зубы его так клацали,
что он не смог произнести ни слова. Тогда он закрыл лицо ладонями, и Кэсси
увидела, как задрожали, словно от озноба, его плечи. И вдруг поняла, что
он... плачет.
Отчаянные, сдавленные рыдания испугали ее. Она ни разу не видела плачущего
мужчину. Кэсси мягко положила ладонь ему на плечо, и он тотчас же вцепился в
нее обеими руками и крепко сжал. Не успела она опомниться, как уже сидела на
диване, а Стив сгорбился перед ней, уткнувшись головой ей в колени.
Она нежно поглаживала его спутанные светлые волосы, приговаривая:
— Да будет тебе, Стив, будет... Вот увидишь, все образуется. Когда
родится ребенок...
Он перебил ее, заговорив быстро, хрипло, выплескивая все, что накопилось в
его душе, — горькие слова признания и унижения.
— Никакого ребенка не будет. Понимаешь, не будет! Элиза никогда не была
беременна. Все, все ложь! Она прикрывалась своей мнимой беременностью, чтобы
заставить тебя молчать о Чарлзе. Видимо, моя жена считала, что забеременеть
легко, но у нее ничего не получилось. Думаю, что она вообще не способна
родить детей.
Кэсси побледнела как полотно и расширенными от ужаса глазами уставилась на
Стива.
— Стив, ты считаешь, что Элиза сделала неудачный аборт?
— Может быть. Но только не от меня. Мне же она сказала, что ненавидит
детей и устала жить с нелюбимым мужем. Зачем же тогда она вышла за меня? Я
ведь мог жениться на тебе, только тогда ей эта мысль не понравилась. Но она
никогда не любила меня по-настоящему. Никогда не хотела меня. До Чарлза у
нее, вероятно, были еще любовники. Только теперь я начинаю понимать, почему
под всякими предлогами она отказывала мне в близости. А я так мечтал... — Он
с трудом перевел дыхание и продолжил: — Элиза эгоистична и бессердечна. Она
ни капли не сожалеет о той боли, которую причинила тебе. Для себя я уже все
решил: мы разведемся, и я забуду все это как кошмарный сон. Сможешь ли ты
простить меня и забыть мое предательство? Вспомнить, как нам когда-то было
хорошо вместе? Кэсси вздрогнула.
— Мне очень жаль, Стив... Но мы с тобой можем быть только друзьями.
Она поднялась с дивана и снова подошла к отцу. Он протянул дрожащую руку и
ласково погладил дочь по руке.
— Почему же ты не рассказала нам правду? Тогда бы я не был так
несправедлив к тебе. Прости меня, девочка. Я не знаю, как жить дальше. Что
же будет с Элизой? Один скандал за другим. Мое сердце просто не
выдерживает... — Его голос дрогнул, и он отвернулся.
— Я молчала только ради ребенка, — еле слышно произнесла
Кэсси. — Мне нечего тебе прощать, папа. Ты же думал, что поступаешь
правильно. Но сейчас, к счастью, все позади. А об Элизе не беспокойся — уж
она-то не пропадет.
Не в состоянии больше видеть, как переживают эти двое взрослых мужчин, Кэсси
прислушалась к возбужденным голосам, доносящимся с улицы. Затем она ласково
взяла отца за руку и спросила:
— Может, мне стоит выйти и сделать заявление для прессы, тогда они,
возможно, оставят нас в покое? Как ты считаешь, папа?
— Поступай как знаешь, детка, — безучастно ответил он. —
Элизы нет, а для этих людей только ты и она представляете интерес. Я вне
игры. К тому же для меня это стало бы слишком тяжелым испытанием.
Кэсси, тяжело вздохнув, собралась с силами и вышла на крыльцо. Ее тотчас же
окружила толпа репортеров из разных газет и телевизионных каналов Майами, а
один приехал даже из Юмы, штат Аризона.
— Правда ли, что Чарлз Уайд был любовником только вашей сестры? Или он
находился в интимных отношениях и с вами?
Кэсси посмотрела в лицо репортеру и сказала твердо и решительно:
— Мы с Чарлзом были только друзьями. Об остальном спросите Элизу.
— Что вас связывает с Федерико Эрнандесом? — последовал следующий
вопрос.
— Абсолютно ничего. Он просто мой знакомый, — без малейшего
колебания ответила Кэсси, но ее щеки залил румянец.
Видимо, в журналистские круги не без помощи очаровательной Хэтти Логан
просочились слухи об инциденте на вилле Федерико...
Спустя полчаса вконец измученная Кэсси вернулась к отцу и Стиву. Теперь она
могла смело смотреть людям в глаза. Вот только интересно, узнает ли об этом
Федерико? Конечно, в ближайшее время ему все станет известно — сейчас ее
несчастная семья была у всех на устах. Как в таком случае отреагирует он на
ее невиновность? Кэсси резко тряхнула головой. В любом случае, его поведение
не заслуживает прощения.
8
К вечеру черный
мерседес
Федерико остановился у дома Ллойдов. Репортеры
все еще дежурили у входа, ожидая Элизу. Какой-то журналист с камерой
бросился ему наперерез, но он лишь добродушно улыбнулся. Сейчас Федерико был
слишком счастлив, чтобы обращать внимание на вездесущих репортеров.
Его появление не осталось незамеченным для Кэсси. Наблюдая за происходящим
на улице сквозь узкую щель между портьерами, она сразу узнала его
решительную походку, гордый разворот плеч и увидела торжествующий блеск в
глазах. Он был настолько неотразим, что ей захотелось коснуться его щеки,
очертить пальцем контур чувственного рта, покрыть горячими поцелуями...
Кэсси до боли стиснула пальцы. То, что она чувствовала, было безумием.
Теперь ей открылась ужасная правда о себе самой: несмотря на обиду и гнев,
она желала Федерико как никогда. Прижав ладони ко рту, Кэсси стояла как
оглушенная, пока не услышала резкий стук в дверь.
— Федерико? — нарочито удивленно спросила она, стараясь выглядеть
спокойной и равнодушной. — Не ожидала увидеть тебя здесь. Ну что ж,
входи.
— Кэсси, — смущенно пробормотал он, — мне нужно с тобой
поговорить. Поедем куда-нибудь, а то, боюсь, твоя семья сегодня будет не в
восторге от гостей, тем более незваных.
— Стив сейчас у себя, а отец — в библиотеке. — Она широко
распахнула дверь и прошла в гостиную, приглашая его следовать за собой.
— А где же твоя... — Федерико облизнул пересохшие губы, — твоя
сестра?
— Ее нет, — резко ответила Кэсси. — Элиза и Стив собираются
развестись.
— Представляю, в каком он сейчас состоянии. Ему давно следовало бы ее
выгнать. Мне кажется, что и твоему отцу есть над чем поразмыслить.
— Фактически Элиза сама ушла от мужа. Это было ее решение, —
ответила Кэсси, пристально глядя ему в глаза.
Вот он стоит перед нею, такой сильный и независимый, лучший из всех, кого
она когда-либо встречала в жизни. И ему не нужен никто. Но по какой-то
непонятной причине он все же пришел к ней. Значит, она чем-то привлекает
его... Может быть, тем, что отвергла его? Еще месяц назад они могли бы стать
идеальной парой, если бы он только захотел. Но между
тогда
и
сейчас
пролегала бездонная пропасть.
— В таком случае, я уверен, что, согласно брачному контракту, она
получит лишь малую толику состояния мистера Дойла.
Эти слова неприятно резанули ее слух.
— В данный момент Стива беспокоит нечто другое, чем счет в
банке, — процедила Кэсси сквозь зубы. — Неужели непонятно, что он
унижен, практически уничтожен?
Но Федерико не обратил внимания на ее раздраженную реплику и спокойно
продолжил:
— Да Бог с ним, со Стивом! Меня беспокоишь лишь ты, Кэсси. Не слишком-
то приятно было жить с такой змеей под боком, как твоя сестра. Почему же ты
подыгрывала ей? Почему не вывела на чистую воду? Ты могла бы довериться
отцу.
— Элиза была беременна. Так, во всяком случае, она утверждала. Только
сейчас выяснилось, что это оказалось очередной ложью. А кроме этого, папа
мне все равно бы не поверил. Сейчас, конечно, он изменил свое мнение об
Элизе, но тогда все было по-другому...
Да, а теперь по роковому стечению обстоятельств ребенка, о котором столько
говорила сестра, ждала она, Кэсси.
Видимо, в ее голосе отразилось волнение, потому что Федерико прищурился,
внимательно вглядываясь в ее бледное, осунувшееся лицо. Потом взял ее
холодные пальцы и крепко сжал.
— Я искренно рад, что все наконец прояснилось. Элиза больше не причинит
тебе вреда. Да, хочу сообщить, что Глория тоже безумно раскаивается, что так
несправедливо обошлась с тобой.
Федерико продолжал смотреть на нее в упор. Его взгляд пугал, и, чтобы как-то
разрядить обстановку, Кэсси попыталась улыбнуться и сказала:
— Я не держу зла на мать Чарлза. В конце концов она знала только то,
что и все остальные. Жизнь и так достаточно наказала ее.
— И все же я не понимаю, почему ты не рассказала мне всей правды, когда
я просил об этом. Если бы ты назвала имя сестры и была откровеннее со мной,
я бы никогда не усомнился в твоих словах. Сердцем я понимал, что ты вовсе не
такая, какой тебя хотят видеть окружающие, но мозг мой был отравлен слухами.
В таком положении очень трудно быть объективным.
Без особого удивления Кэсси отметила, что Федерико и сейчас пытается
обвинить ее во всем, вместо того чтобы признать, что в свое время сам
отказал ей в доверии.
— Я не уверена в этом. Такие люди, как ты и Глория, наносят удар, не
думая даже, кто и как пострадает при этом. Вам чужды сострадание и
милосердие. Сейчас ты, безусловно, чувствуешь раскаяние, но оно несколько
запоздало, и мне уже не нужно.
Раздосадованный ее ответом Федерико недовольно сжал губы и угрюмо посмотрел
на Кэсси. Затем, сделав над собой титаническое усилие, произнес:
— Я был не прав.
— Это извинение? — Она насмешливо подняла брови.
В одно мгновение Федерико оказался рядом и рывком притянул ее к себе. В его
яростном поцелуе не было ни капли чувственности или нежности. Он просто взял
и сделал с ней то, что захотел, впиваясь в нее губами и абсолютно не думая,
получает ли она при этом удовольствие или испытывает боль. Он словно бы
наказывал ее. Сжатая в железных объятиях Кэсси безучастно ждала, когда
Федерико перестанет терзать ее, убивая все прекрасное, что они пережили
некогда вместе.
Федерико отстранился так же неожиданно, как и поцеловал ее, на его лице было
написано замешательство. Какое-то время он крепко держал ее, стиснув
пальцами плечи и не отрывая горящего взгляда от ее глаз, затем отпустил. И
тут Кэсси разрыдалась.
— Я не смог сдержаться, извини. Но порой твое упрямство выводит меня из
себя.
Его голос был хриплый, но в нем звучало не раздражение, а нечто такое,
отчего у Кэсси закружилась голова. Поток слез иссяк сам собой, жаркий трепет
пробежал по телу. Но она не шелохнулась.
— Дело не только в том, что ты сделал, Федерико. Я стараюсь быть выше
этого и преодолеть в себе гнев и ощущение того, что меня снова предали. Я...
как бы поточнее выразиться... я теперь становлюсь самой собой. Раньше я
считала, что мне нужно убежать от повседневности, стать каким-то другим
человеком. Однако единственное, что действительно оказалось мне необходимо,
это поверить в себя. Теперь я могу самостоятельно принимать решения. Меня
больше не заботит то, что скажут обо мне окружающие.
— Тогда ты должна понять, что людям свойственно ошибаться. То же
произошло и со мной. Прости меня, дорогая. Дай мне еще один шанс.
— Мне нечего тебе прощать, — всхлипнула Кэсси. — Если бы ты
не поступил со мной так жестоко, я бы никогда не поняла, что ты за человек.
Федерико медленно опустил руки.
— Нам надо окончательно разобраться во всем. Я хочу быть с тобой. Мы
были, пусть на короткое время, любовниками. Нас влечет друг к другу, и ты не
можешь этого отрицать. Ведь так?
— Любовниками?.. — недоуменно повторила Кэсси и вдруг
почувствовала, что внутри у нее все оборвалось.
Она любила Федерико так, как только может женщина любить мужчину, любила
всем сердцем, всем своим существом. Гнев придал ей сил и, не найдя
подходящих к случаю слов, она ударила его наотмашь по лицу. Удар пришелся по
губам. Федерико отступил на шаг и поднес руку к лицу.
— Вот как, — произнес он.
С минуту они молча смотрели друг на друга. Кэсси слышала его тяжелое дыхание
и свое — такое учащенное, словно она только что пробежала стометровку.
— Любая другая женщина с радостью займет мое место. У меня захватывает
дух при мысли, как быстро это произойдет.
— Да, если бы я хотел этого. Но вот в чем проблема: мне нужна только
ты.
Кэсси с тревогой посмотрела на Федерико. Она никогда не видела его таким
раньше. Одного взгляда на его лицо, такое суровое, непреклонное, было
достаточно, чтобы понять: он ни за что не примет отказа.
— Ты не будешь так уверен после того, как я сообщу тебе одну новость.
— Ничто на свете не заставит меня отказаться от тебя, — мрачно
возразил Федерико и, словно желая убедить молодую женщину в правоте своих
слов, приподнял ее лицо за подбородок. — Клянусь, больше ты не будешь
страдать. — И он сделал попытку приблизиться к губам Кэсси.
Вся дрожа, она выдохнула:
— Я беременна.
— Что?!
— Я беременна. Я не сказала раньше, потому что не была уверена, да и ты
не дал мне такой возможности.
— Кэсси!
Она подняла руку.
— Подожди минуту. Я только хочу спросить: что же теперь будет?
Затаив дыхание, Федерико смотрел ей в глаза — темные, испуганные,
немигающие.
— Ты беременна? — Казалось, только сейчас до него дошел смысл
сказанного. Он напрягся и судорожно сглотнул, серые глаза взволнованно
оглядели ее с ног до головы. — Это мой ребенок?
— Ты прекрасно знаешь, что твой. Я предполагала, какой будет твоя
реакция, поэтому знай: я рожу его и выращу, чего бы мне это ни стоило.
Кэсси зябко обхватила себя руками за плечи. Воцарилось неловкое молчание.
Федерико лихорадочно прикидывал, как поступить. Заставлять ее делать аборт
он не собирается. Ребенок есть ребенок, и никто не вправе лишать жизни живое
существо. Но как мог он, взрослый, умудренный опытом мужчина, настолько
забыться, чтобы пренебречь мерами предосторожност
...Закладка в соц.сетях
