Жанр: Фантастика
Гор 11. Рабыня гора
...отел, чтобы ее били,- пискнул тот.
- Бить ее - лишь мое право,- отвечал Клитус Вителлиус. Аукционист вложил в раскрытую
ладонь плетку.
- Хозяин? - пролепетала я. -Да?
- Разве ты не освободишь меня?
- Только дураки,- отчеканил он,- освобождают рабынь.
- Хозяин!
- На колени! Под плетку! - приказал он.
Я повиновалась. Опустила голову, скрестила запястья, будто , они уже связаны. Согнув спину,
приготовилась принять любое наказание, какое вздумается ему мне назначить. От охватившего сердце
ужаса меня била дрожь. Неужели я останусь рабыней? Неужели он не шутит? Неужели и вправду не
собирается меня освобождать?
Не может быть. Не может быть!
- Я не хочу, чтобы вы несли убытки из-за какой-то несчастной рабыни,- обратился он к
аукционисту- Может быть, это возместит ее стоимость.
На отполированные сотнями ног доски помоста тяжело шлепнулся набитый монетами мешочек.
- Торговый дом благодарит тебя, господин! - вскричал аукционист. Развязав тесемки, он, не в
силах сдержать радостных возгласов, высыпал на помост кучку золотых монет. Ловко, со знанием дела
подсчитал.
- Да здесь сто тарсков золота! Толпа одобрительно взревела.
Слезы из моих глаз капали на доски, смешиваясь с опилками. Да это в десять - нет, больше! -
раз перекрывает мою цену! Так вот как много значу я для Клитуса Вителлиуса! Я не могла сдержать
счастливых слез.
Вот не знала, что мужчина может так желать женщину. И все же оставляет меня своей рабыней!
Быть может, такими желанными бывают только рабыни - рабыни, которых можно купить и
продать.
О,- это невероятное, неописуемое ощущение: тобой обладает, в прямом смысле этого слова
обладает мужчина!
Я стояла на коленях - готовая принять наказание рабыня.
- Господин слишком щедр,- пропел аукционист,- здесь куда больше стоимости рабыни.
- Ты прав,- согласился Клитус Вителлиус.
Меня передернуло от бешенства, но я не сдвинулась с места.
- Дайте мне еще одну, следующую на цепи.
- Нет! - вырвалось у меня.
Он повернулся ко мне, я снова склонила голову. Неужели действительно сумеет оставить меня
рабыней? Неужто он так силен? Не верится.
- С радостью,- согласился аукционист.- Девяносто вторая! По лестнице испуганно
карабкалась следующая за мной
хрупкая девственница с прелестными плечами и стройными ногами. Белый пух облепил тело,
почти ничего не скрывая. Ноги открыты взыскательным взорам; соблазнительный, пикантно
колышущийся пушок едва скрывает очертания прелестной груди.
Толпа встретила ее восторженным гулом. Девушка испуганно попятилась. И что они в ней нашли?
Подумаешь, пушинка. Пустой звук. Только и годится на то, чтоб насиловали.
- Пойди сюда,- подозвал ее Клитус Вителлиус.
Она бросилась вперед, встала перед ним.
- В позу! - приказал он.
Она упала на колени, встала в позу наслаждения.
- Спину прямее!
Она выпрямила спину.
Присев рядом, он срезал ножом держащие пуховую накидку тесемки. Накидка скользнула на пол,
колыхаясь от малейшего движения воздуха.
Осмотрев девушку, он взглянул на меня.
- Беру обеих.
- Хозяин! - протестующе выкрикнула я.
Он уже стоял надо мной с плеткой.
Я встретилась с ним глазами. Его взгляд испугал. Глаза горианина! Как бы много ни значила я для
него, как бы он меня ни желал, для него я останусь лишь рабыней. Какие бы ни питал он ко мне чувства
- мое место у его ног. Он будет владеть мною безраздельно, возьмет от меня все, до конца, без остатка.
Всегда он будет хозяином, я - рабыней. Никогда больше не посмею я просить свободы. Никогда не
посмею и помыслить о ней. Он горианин.
Стоя перед ним на коленях, я склонилась, покорно ожидая удара плетки, шепча: "Прости, хозяин".
- Один раз за сегодняшний вечер,- сказал мне он,- ты, рабыня, назвала меня не "хозяином", а
по имени.
- Прости, хозяин.
Какая же я дура! Надо же было крикнуть: "Я люблю тебя, Клитус Вителлиус!" Такие промахи не
прощают.
- К тому же,- продолжал он,- не однажды сегодня ты заговаривала без разрешения.
- Да, хозяин.
- Мало того. Ты посмела возражать против того, чтобы я купил рабыню.
И в самом деле!
- Ты противопоставляешь свою волю моей? Или сомневаешься в моей твердости?
- Нет, хозяин.
- Думаешь, я буду к тебе снисходителен?
- Нет, хозяин.
- Готова ли ты просить о наказании?
- Да, хозяин,- ответила я.- Молю наказать меня.
Обеими руками он ухватился за рукоять плетки. Зажмурившись, я еще ниже опустила голову,
съежилась, сжала кулаки, держа перекрещенные руки перед собой, будто связанные.
Не сдвинусь с места!
Плетка засвистела в воздухе. Таких стремительных ударов видеть мне не доводилось. После
четвертого оставаться в прежней позе уже не было сил.
- Привяжи меня к кольцу! - взмолилась я.- Поставь меня у столба, хозяин!
Прикрыв руками голову, я упала ничком. Лицо, губы облепили опилки. Еще один удар - и
кричать я уже не могла. Но он ударил всего десять раз. Распростершись на помосте, плача, я
почувствовала, как на горле застегнулся стальной ошейник.
Надел на меня ошейник! Значит, не сердится! Просто наказал! Я заслужила плетку. Вот он меня и
высек.
К плетке привыкнуть трудно. Можно пробыть в рабстве много лет и все же по-прежнему бояться
ее. Если хозяин недоволен - без колебаний пустит ее в ход. И мы знаем - так и будет. И стараемся
угождать.
Клитус Вителлиус повернулся к другой девушке.
- Ну, а ты будешь мне голову морочить? - подняв плетку, со смехом спросил он.
- Нет, хозяин! - закричала она.
Как только что на меня, он надел на нее ошейник. Поставил нас рядом на колени.
- Всецело покоряюсь, хозяин,- проговорила я.
- Всецело покоряюсь, хозяин,- поспешно повторила за мной девушка.
Плетка отлетела в сторону.
- Что ж, мы слишком затянули торги в Курулене,- обратился Клитус Вителлиус к аукционисту.
Тот поклонился, не выпуская из рук мешочка с золотом.
- Пошли, рабыни,- бросил нам Клитус Вителлиус и, подобрав щит и копье, стал спускаться с
помоста. Мы, обнаженные, в ошейниках,- следом за ним. Вот он уже шагает к выходу через зал.
Проходит мимо рядов - и мужчины приветствуют его, выкрикивая его имя и хлопая себя по левому
плечу. Ступает как воин. За ним семеним мы, его рабыни.
- Он поведет нас по улицам голыми? - ужаснулась девственница.
- Он сделает с нами все, что захочет,- объяснила я.- Он - воин.
Глава 29
МЕСТЬ ВОИНА. МЕХА ЛЮБВИ
До Башен Воинов оставалось пройти четыре моста, когда Клитус Вителлиус, внезапно
обернувшись, взглянул на меня. Я, обнаженная, шла за ним след в след и остановилась как вкопанная.
Остановилась и вторая девушка. Но на нее он не смотрел. Держа в левой руке щит, в правой - копье,
подошел ко мне. Я, задрожав, упала на колени и склонила голову.
- Ой! - вскрикнула наша спутница. Отложив в сторону щит и копье, он связал ей руки за спиной
и прикрутил к кольцу, ввинченному на высоте ярда в столб у основания моста Четырех Фонарей. В
городах Гора в людных местах такие кольца - дело обычное, к ним хозяева привязывают рабынь. И
вот девушка уже привязана к столбу - нагая, со стянутыми за спиной руками. На нее льется свет
фонаря. Какая красивая!
- Хозяин? - окликнула рабыня Клитуса Вителлиуса.
Он достал из сумки тупой грифель, нацарапал на ее плече несколько слов. Потом - и к моему, и к
ее удивлению - снял с нее ошейник.
- Хозяин? - всхлипнула она.
Он убрал ошейник и грифель в сумку.
- Читать умеешь?
- Да,- ответила она.
- Прочти, что я написал на твоем теле.
- Не вижу, хозяин,- проговорила она.- Но могу догадаться по ощущению.
- Так прочти вслух, рабыня.
- Ты написал: "Надень на меня ошейник. Возьми меня себе".
- Верно.
- Ты оставляешь меня первому встречному, хозяин?
- Ты возражаешь, рабыня?
- Нет, хозяин! - Она отпрянула от уткнувшегося в горло наконечника копья - Клитус
Вителлиус уже успел поднять его.
Копье уперлось в мою спину.
- Вставай, рабыня! Я вскочила на ноги.
Обогнав меня, он зашагал через мост Четырех Фонарей. Я покорно поспешила вслед. Поднявшись
на мост, обернулась. У моста - никого. Уже поздно. В круге света маячит одинокая фигурка -
привязанная к столбу обнаженная девушка дожидается первого попавшегося прохожего. Вот удача
кому-то подвалит!
Великий Ар уже светился огоньками.
Я повернулась и пошла прочь, стараясь не отстать от Кли-туса Вителлиуса. Как он смотрел на
меня тогда, остановившись у моста! В жизни не видела в мужских глазах Такой страсти, вожделения,
жажды обладания. Накатила слабость. Сколько же женщин придется мне заменить ему! С
высокомерием воина отшвырнул прочь девственницу, оставил первому встречному, кому вздумается
завладеть ею. И за себя, и за нее, и за многих других придется мне служить ему. Сумею ли?
До Башен Воинов оставалось совсем немного - два моста. Клитус Вителлиус снова обернулся ко
мне.
- Я не могу ждать.
- Да, хозяин.
Мы стояли на высоком мосту - одном из самых высоких в Аре. Под нами мерцал огнями город.
Над головами дрожали звезды Гора.
Он положил на мост щит выпуклой поверхностью вверх, знаком указал мне лечь на него. Я легла
- и оказалась вниз головой. Прикрепленными к краям щита ремнями он привязал мои руки, раскинув
их в стороны. Теперь я распята на щите.
- Вот я и обладаю тобой, где хочу, Дина, женщина Земли,- объявил он.
- Да, хозяин,- ответила я. Он сжал меня в объятиях.
- Я люблю тебя, хозяин,- отдаваясь своему властелину, прошептала я.
Схватив за плечи, он подтянул меня повыше, к своим губам. Казалось, привязанные к щиту руки
сейчас оторвутся! Швырнул обратно на высокий, как арка, щит. Животом, бедрами почувствовала я его
губы - и уже не могла противиться охватившей меня бешеной страсти. А потом, себя забыв от рабской
любви к нему, хозяину, зашлась в крике.
Он отвязал мои руки. Сбросил меня со щита. Перекатившись на бок, я недвижно лежала на мосту
- рабыня в его ошейнике.
- Скоро ночь,- сказал он.- Надо отвести тебя к мехам любви.
- Да, хозяин.
- Вставай.- Он поддел меня ногой.
Я попыталась подняться, но, не устояв на ногах, упала на четвереньки.
Он рассмеялся.
Я осела на бок. Протянула к нему руку.
- Вставай, землянка! - приказал он.
- Постараюсь, хозяин.
Но снова я упала на колени.
- Не бей меня, хозяин,- взмолилась я.- Ты совсем лишил меня сил!
- Я чувствую,- кивнул он.
- Да, хозяин.
С такой силой любовь захлестнула все мое существо, что не осталось сил стоять. Такой слабости
до сих пор я не знала Казалось, лишь на одно есть силы: лежать бессильно распростертой перед ним,
обнимать, целовать его, ловить каждое прикосновение. Верно, к таким уловкам прибегает матьприрода,
чтобы помешать самке сопротивляться, не дать убежать, отдать ее на милость более сильного
существа.
- Я не могу идти, хозяин,- пожаловалась я.- Позволь мне ползти за тобой к мехам.
Он закинул щит за спину, привязал к нему копье. Его руки мягко подхватили меня, я склонила
голову ему на плечо, и oн понес меня через мост, к следующему мосту, к Башням Воинов.
Я подала ему вино.
Кроме меня, девушек в его доме не оказалось. О, я хорошо понимала, что это значит!
Единственный мужчина - полный хозяин, и единственная женщина - абсолютная рабыня.
Безупречное рабство, в котором двое идеально подходят друг другу, в котором друг для друга они -
все на свете.
Одним мужчинам это дано, другим - нет. Многое завися? от того, встретит ли мужчина свою, ту
самую рабыню, а женщина - своего, того самого хозяина.
Именно это - хоть говорить об этом с Клитусом Вителлиусом я и не смела - и произошло с
нами. Думаю, сознавал это и он.
Я подала ему вино. Он дал и мне выпить из чаши. Высокая честь! Знак его отношения ко мне.
Пить с того же края, которого касались его губы, я, разумеется, не осмелилась.
Я отставила чашу. По его знаку расстелила меха любви - не на ложе, в ногах. Я - рабыня. Покои
освещала лишь неяркая лампа.
Клитус Вителлиус махнул рукой - и я откинулась на меха в ногах ложа. Скинув тунику, он
опустился рядом. Замети0 было, что едва сдерживается, чтобы не наброситься на меня.
- Я твоя! - Я протянула к нему руки.- Возьми меня хозяин.
- Я неравнодушен к тебе,- признался он.
- Будь сильным со мной, хозяин,- пристально глядя на него, прошептала я.- Я не хочу бросать
тебе вызов. Не хочу сражаться с тобой. Хочу служить тебе, любить тебя. Хочу отдать тебе все, до конца,
без остатка.
Он не сводил с меня глаз.
- Ты не понимаешь, хозяин? Будь у меня выбор, я выбрала бы не свободу, а твои оковы.
Женщине - это я хорошо усвоила - приходится выбирать между любовью и свободой. И то и
другое по-своему ценно. Каждая выбирает по себе.
- Но я не оставил тебе выбора,- проговорил он.
- Конечно нет, хозяин. Ты - горианин.
- Может, я тебя продам ..
- Можешь делать со мной что хочешь, хозяин.
Я в полной его власти - я только рабыня в оковах. Он, казалось, разозлился.
- Принеси мне вина, хозяин,- обронила я. Он изумленно воззрился на меня.
- Девушка всего лишь проверяет хозяина.- Я улыбнулась. И тут он с размаху ударил меня по
лицу. Больно! Я почувствовала вкус крови.
- Думаешь,- спросил он,- если я к тебе неравнодушен, значит, буду с тобой слаб?
- Нет, хозяин,- выдавила я.
На меня падала тень от рабского кольца. Рядом на полу лежала прикрепленная к кольцу цепь и
ошейник.
Он приладил тяжелый ошейник мне на шею поверх легкой стальной ленты - приковал меня к
кольцу в ногах ложа. Рука его коснулась моего тела.
- Я вижу - ты будешь сильным со мной, хозяин.
- Ну и дурак же я,- процедил он,- вбил себе в голову земную девку.
- Я одного хочу - любить тебя, служить тебе, хозяин.
- И все же ты хороша.
- Девушка благодарна хозяину, если он считает ее привлекательной.
- Так ты выбрала бы рабскую долю? - вспомнил он.
- Да, хозяин.
- Шлюха.
- Да, хозяин.
- Решать все равно буду я.
- Да, хозяин.
- И я решил...
- Да, хозяин,- произнесла я с мольбой.
- ...что ты - моя рабыня.
- Да, хозяин! - вскричала я и забилась в его руках в самом неистовом, чудовищном экстазе,
какой только доводилось испытать когда-либо женщине, в рабском оргазме, доступном лишь той, кем
поистине обладают.
- Как могу я так любить тебя,- спросил он,- если даже не владею тобой по-настоящему, если
ты не до конца моя?
- Не знаю, хозяин.
Клитус Вителлиус признается в любви к рабыне! Надеюсь, он не станет меня бить.
Схватив меня за волосы, он оттянул к мехам мою голову.
- Мужчина может любить только ту женщину, которая принадлежит ему, принадлежит понастоящему.
Иначе он лишь одна из сторон в контракте!
- А женщина,- добавила я,- может любить лишь того, кому по-настоящему принадлежит.
- Кому ты принадлежишь, рабыня? - спросил он.
- Тебе, хозяин,- ответила я.
- Твои слова приятны мне, рабыня.
- Освободи меня! - поддразнила я его.
- Хочешь плетки?
- Нет, хозяин,- вдруг испугавшись, поспешно заверила я. Он - хозяин. Может делать со мной
что хочет.
- Проси о свободе,- разрешил он.
- Пожалуйста, освободи меня, хозяин!
- Нет,- он рассмеялся.- Не освобожу. Ты останешься моей рабыней.
Я закрыла глаза. Когда-то там, на Земле, меня звали Джуди Торнтон. Я училась в небольшом, но
престижном колледже. Специализировалась по словесности. Писала стихи. Была популярна среди
студентов. Теперь я всего лишь рабыня по имени Дина, с клеймом на теле, беспомощно замирающая в
руках хозяина. А Элайза Невинс, моя былая соперница! Теперь и она носит ошейник. Интересно, так ли
счастлива она в объятиях своего хозяина, как я - в объятиях своего? Она изучала антропологию.
Осознала ли она теперь по-настоящему - пожалуй, впервые - природу рабства? Наверно, хозяин
научил ее, что это такое.
Тая от наслаждения, я нежилась в объятиях Клитуса Вител-лиуса.
Я открыла глаза.
- Девушке не будет позволено хотя бы иногда высказывать свое мнение?
- Может быть, время от времени,- ответил Клитус Вителлиус,- на коленях у моих ног.
- Ты чудовище, хозяин!
И снова - его тело, снова он раскинул в стороны мои ноги.
- Ты груб, хозяин! - не сдержала я упрека и тут же испуганно добавила: - Прости, хозяин!
Он не ударил.
Я задрожала, принимая это властное мужское тело, отдаваясь, упиваясь этой сладостной,
свирепой, напористой лаской.
О, он знает множество способов овладеть женщиной, и, что бы ни делал он со мною, я должна
беспрекословно покоряться.
За окнами на мостах послышались голоса. Наступало утро.
- Ты такой ненасытный, хозяин,- сжимая его в объятиях, простонала я.
- Ни здоровья, ни силы своей не стыжусь,- ответил он. Достойный ответ. Ответ горианина,
объясняющего очевидное невежественной рабыне-землянке.-А между прочим, ты и сама - весьма
похотливая сучка! Стыдишься ли ты этого?
- Больше не стыжусь, хозяин.
- Значит, ты полна жизни, эмоционально свободна,- сказал он.- Это - признак бодрости,
душевного здоровья, раскрепощенности.
Здесь, на Горе, я обрела свободу, хоть отныне мне суждено носить ошейник. Странно: в ошейнике
- и свободна! На самом деле именно тогда, еще до ошейника, я и была рабыней, узницей
противоестественной, извращенной, механистической цивилизации, жертвой культа воздержания.
- Может, эмоционально я и свободна,- рассмеялась я,- а вот физически - вряд ли.
- Верно,- согласился он и, подтянув меня за цепь, снова опрокинул на спину на мехах в изножье
ложа.
- Ты оставишь меня своей рабыней? - в который раз спросила я.
- Конечно,- отвечал он.
- Даже не представляла себе, что встречу мужчину, который так желал бы меня, горел бы таким
вожделением и все же держал бы меня в рабстве.
- А еще ты не представляла, что встретишь мужчину, который сумел бы удовлетворить самые
потаенные твои желания,- продолжал он мне в тон,- глубоко запрятанные, почти неосознанные,
скрытые желания, в которых ты и сама себе признаться едва ли решилась бы.
- Ты, хозяин,- смутная мечта, чудо, о котором я не осмеливалась и грезить и которое вдруг
стало явью.
- А для меня - ты, рабыня,- признался он.
- Ты и в самом деле будешь суров со мной, хозяин? -Да.
- И в самом деле, хоть ты ко мне и неравнодушен, оставишь меня полностью порабощенной?
- Да, рабыня.
- Даже будешь наказывать, если провинюсь?
- Даже буду наказывать, если пожелаю, независимо от того, провинишься ты или нет.
- Значит, абсолютное рабство?
- Конечно, рабыня.
Я робко потянулась к нему, коснулась его плеча, нежно поцеловала.
- Я люблю тебя, хозяин.
- Молчи, рабыня,- раздраженно бросил он.
- Да, хозяин.
И он начал ласкать меня - нежно, ласково, и я припала к нему всем телом, замирая от
наслаждения, но не произнося ни звука: я - рабыня, говорить мне запрещено. Снова он любил меня,
мягко и бережно, и я знала - в любой момент нежность эта может обернуться свирепой жестокостью
- если ему так захочется. Обладать рабыней можно тысячами способов, и, я уверена, Клитус
Вителлиус мастерски владеет ими всеми. Сердце переполняла радость. Он повелевает мною. Я
повинуюсь. Полностью, безоговорочно принадлежу ему. Разве выразишь словами это ощущение?
Может, потому-то он и велел мне молчать - чтобы просто наслаждалась, не пытаясь высказать то,
чему ни на одном языке нет названия. Я и не пыталась, а, все забыв, отдалась на волю всепобеждающей
любви.
Закладка в соц.сетях
