Жанр: Криминал
Слуги Ареса
...ала нам. Так что не будем терять времени.
Лотта рассмеялась и подняла бокал с искрящимся "шабли".
- За ваше поколение! Надеюсь, ваша страна будет процветать, когда оно
придет к власти. Такая непосредственная жадность даже симпатична.
- Это не жадность, - возразил Гущин. - Это ве-i ликая загадка русской
души. Итак...
- Итак, общая стоимость заказа - четыре миллиона восемьсот тысяч
долларов. Такова цена модернизации шестнадцати машин МИГ-25. Если будет
модернизировано двадцать машин, а стоимость заказа не увеличится, вы
вправе рассчитывать на премию. Все очень просто.
- Проще некуда, - кивнул Гущин. - Осталось уточнить размер "премии".
Лотта задумчиво провела черенком вилки по скатерти.
- Я полагаю - семьдесят пять, - произнесла она томным голосом.
- Это не разговор! - Сергей Васильевич с палаческим выражением лица
вонзил нож в сочный стейк. - Сто двадцать.
- У вас отменный аппетит, - уныло отметила Лотта. - Девяносто.
Гущин, не жуя, проглотил кусок мяса и с горьким осуждением посмотрел на
фон Тобиш.
- А риск? А вертикаль? Вы же должны понимать - я не один! Сто десять -
разумный минимум!
- Я тоже не одна, - возразила Лотта. - Вы даже не представляете, что
стоит для меня это посредничество! И не надо таких глумливых улыбок! Сто!
- Принято! - Гущин широко улыбнулся и наполнил бокалы. - Прошу! За
успех контракта!
...Полчаса спустя мадам фон Тобиш покинула "Сенат" - ей необходимо было
доложить своему руководству о результатах переговоров, кроме того, едоком
она была, прямо скажем, никаким, и Сергей Васильевич проводил ее с
некоторым облегчением - он слегка стеснялся собственного аппетита.
Вернувшись в ресторан, он с умилением взглянул на ожидающее его
наслаждение - судак "кольбер"
на деревянных шпажках, украшенный двумя широкими ленточками из
золотистой панировки, томился, погруженный в озеро масляного, с пряностями
соуса рядом с огромным островом румяной цветной капусты, запеченной под
сырной пленкой. Лаконично и выразительно венчал эту композицию огромный
красный вареный рак.
Сергей Васильевич аккуратно взял рака двумя пальцами за панцирь, втянул
трепещущими ноздрями восхитительный сладковатый дух, порывисто и
стремительно разорвал хитиновые покровы чудесного зверя и хищно впился
крепкими зубами в дымящееся нежное мясо.
Через некоторое время он вновь подозвал официанта и усталым голосом
утомленного труженика отдал приказ:
- Ликер "Адвокат", кофе по-турецки и фисташковый торт.
Тонкое смуглое лицо официанта выразило легкий испуг, он поклонился и
поспешил выполнять заказ.
На кухне он не смог сдержать изумления и бросил своему коллеге:
- Этот русский - подлинный Гаргантюа! Аллигатор какой-то! Обедом,
который он съедает ежедневно, можно накормить пятерых!
- Тебя беспокоит его здоровье? Или боишься, что однажды он сбежит не
заплатив?
- Ни то, ни другое, - покачал головой смуглый официант. - Просто я
потрясен, я потрясен...
...До окончания рабочего дня оставалось совсем немного времени, когда
господин генеральный менеджер, благоухая ароматом дорогого "Адвоката",
изволил появиться в офисе представительства "Национального оружия" на
бульваре Ланн. Мурлыча себе под нос популярную песенку и отвечая
снисходительными кивками на приветствия сотрудников, он прошествовал в
свой кабинет.
- Ну, как у нас дела? - благодушно поинтересовался Сергей Васильевич,
усаживаясь в удобное пятисотдолларовое кресло модели "президент" и
доставая из стола пачку "Rothmans". - Как переговоры с ливийцами по
комплексам С-200?
Пятидесятилетний секретарь Гущина, бывший полковник бронетанковых
войск, стал торопливо докладывать, постоянно сверяясь с лежащим перед ним
досье. Сергей Васильевич не перебивал и лишь благосклонно кивал головой, с
каждым разом все ниже опуская чело к поверхности стола.
"Ну и сволочь Сынок! - подумал полковник, переворачивая страницу и
искоса поглядывая на кемарящее руководство. - Гадюка номенклатурная!
Нажрался опять в "Сенате" своем".
"Ща усну... - вяло размышлял Сергей Васильевич. - Ей-богу, усну...
Жарко здесь, кондиционер, что ли, сдох? И читает так монотонно... Пономарь
сраньш... Надо убрать этого козла. В Алжир его куданибудь запихнуть... А
сюда секретаршу цыпочку-курочку... Нудный старый павиан... И зашибает
наверняка. Да конечно, закладывает за воротник! Вон шнобель сизый какой,
как баклажан... А здоровый у него румпель-то, как на фотографиях у Де
Голля, а то и поболее... Все, засыпаю, не могу больше".
В этот момент сладкую дремоту генерального менеджера прервал телефонный
звонок. Гущин резко встряхнулся и взял трубку.
- Сергей Васильевич? Гарусев говорит. Новости не смотрели сегодня?
.- Нет, Петр Александрович, не смотрел еще. А что случилось? - Гарусев
был ответственным сотрудником аппарата военного атташе российского
посольства, а посему голос Сергея Васильевича приобрел интонации теплые и
дружелюбные.
- А вы взгляните! Через минуту будет повтор утренней пресс-конференции
одного нашего с вами соотечественника. Очень любопытно и, как мне кажется,
по вашей части. К тому же фамилия ваша упомянута...
- Моя?!
- Ваша, Сергей Васильевич, ваша. Канал "Антенн-2". Включайте и
смотрите. А потом мне позвоните. Обязательно!
Заинтригованный Гущин включил телевизор и вместе с отставным
полковником уставился на экран.
Через пару минут от его сонного благодушия не осталось и следа.
IX. ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ
- Как уже известно многим нашим телезрителям, - с хорошо разыгранным
волнением вещал с экрана один из популярных телеведущих канала "Антенн-2",
- сегодня утром состоялась пресс-конференция бывшего сотрудника советских
спецслужб Марата Чернецова. Этот человек недавно бежал из сибирского
лагеря, где отбывал пятнадцатилетний срок по обвинению в так называемой
"измене родине". Каким образом он сумел вырваться из ада русской тайги и
пробраться на Запад, пока остается неизвестным. Два дня назад господин
Чернецов дал сенсационное интервью корреспондентам "Монд" и "Фигаро", в
котором раскрыл некоторые подробности крупнейшей разведывательной операции
двадцатого столетия, осуществленной совместными усилиями ряда спецслужб
государств НАТО и направленной на тотальное уничтожение советского
военно-промышленного комплекса. Российские правительственные органы и
средства массовой информации пока никак не отреагировали на эти заявления,
но, по нашим данным, Чернецовым серьезно заинтересовались в Вашингтоне и
Ленгли. Есть основания полагать, что в ближайшие дни господин Чернецов
покинет пределы нашей страны и вылетит в США.
Сейчас мы повторяем основные моменты сенсационной пресс-конференции, а
затем представим вашему вниманию комментарии наших экспертов.
На экране появился интерьер студии. За длинным столом, уставленным
микрофонами с эмблемами различных "mass media", сидели пять человек в
строгих темных костюмах, а напротив, на стульях и прямо на полу,
расположились десятка три пестро одетых журналистов.
- Знаете кого-нибудь из тех, кто за столом? - спросил Сергей Васильевич
своего секретаря.
Отставной полковник пригляделся повнимательнее и уверенно кивнул.
- Крайний слева - это Ральф Кингси, в недавнем прошлом ведущий
юрисконсульт "МакдоннеллДуглас", а рядом с ним - Мэрфи Голдберг,
дипломатический резидент ЦРУ во Франции в конце семидесятых годов.
- Откуда вы это знаете? - подозрительно взглянул на своего сотрудника
Гущин. - Вам что, приходилось работать с ними?
- Ни в коем случае! - ухмыльнулся секретарь. - Просто я просматривал
вчерашнюю "Монд".
Гущин прикусил язык, а полковник, явно наслаждаясь замешательством
руководства, добыл из кармана пиджака огромный клетчатый платок, приложил
к своему бананообразному носу и издал продолжительный трубный звук.
"Ну погоди, слон позорный! - подумал Сергей Васильевич, угрюмо слушая
эту победную песнь. - В Алжир, к исламистам на переговоры... "Калашами"
списанными торговать... Я тебе устрою командировочку".
Воображаемой экзекуции помешал вопрос, заданный корреспондентом
"Пари-матч":
- Господин Чернецов, не могли бы вы назвать людей, осуществлявших
непосредственное руководство операциями советской контрразведки,
направленными против плана "Октава-Арес"?
Камера переместилась на худое, изможденное лицо человека, сидевшего в
центре стола. Он сделал непроизвольную попытку приподняться, но тут же
вновь опустился в кресло, нервно потер рукой подбородок и быстро произнес:
- Моим непосредственным руководителем был Василий Николаевич Гущин, в
то время полковник, а впоследствии генерал госбезопасности. Основную схему
контрразведывательной операции "Крейт" разработал именно он.
Секретарь искоса взглянул на Сергея Васильевича. Нижняя челюсть
Гущина-младшего слегка отвисла, что придало его полному розовощекому лицу
несколько идиотическое выражение.
"Что, Сынок, получил по помидорам? - злорадно подумал бывший танкист. -
Теперь небось устрицы в глотку не полезут! Так и в нон-грата недолго
сыграть... Наследственность-то, оказывается, неблагоприятная!"
- Господин Чернецов, в вашем вчерашнем заявлении содержатся серьезные
обвинения в адрес видных представителей современной российской
политической элиты, как находящихся у власти, так и представляющих
оппозицию. Утверждаете ли вы, что эти люди являлись прямыми агентами
разведок недружественных государств?
- Не надо забывать, что прошло уже более десяти лет. Конечно, нелепо
было бы утверждать, что член Политбюро или союзный министр был завербован
ЦРУ или какой-нибудь другой разведкой. Кстати, нам стало впоследствии
известно, что план "ОктаваАрес" и не ставил перед своими исполнителями
подобных нереальных целей. Высший должностной ранг действительно
завербованных людей не превышал уровня начальника отдела отраслевых
союзных министерств, начальника подотдела Госплана, Минфина, а также
ответственных сотрудников аппарата военно-промышленной комиссии. Тогда не
превышал. Но за это десятилетие кое-кто сделал неплохую карьеру.
- Вы не могли бы привести конкретные примеры?
- Охотно, Если вы обратитесь к материалам российской прессы
четырехмесячной давности, то сможете обнаружить сообщение о самоубийстве
одного из руководителей Минфина. В его предсмертной записке есть
упоминание о давлении, оказываемом на него спецслужбами, располагающими
компроматом по делу о финансировании оборонных проектов, имеющих шифр
"Дуга". Этот человек был одним из самых крупных "кротов", попавших в
ловушку КГБ под названием "Крейт". И подобных "кротов", занимающих сегодня
весьма высокое положение как в исполнительной вертикали, так и находящихся
в рядах оппозиции, я могу назвать не меньше десятка.
- Почему же они не были подвергнуты преследованиям в середине
восьмидесятых?
- Некоторые были. Начальник отдела противодействия иностранным
техническим разведкам Министерства радиопромышленности Толкачев был даже
расстрелян. Однако результаты операции "Крейт" в целом показали, что
колоссальные средства, истраченные на финансирование бессмысленных
оборонных проектов, прежде всего в области противоракетной обороны,
настолько глубоко подорвали экономику СССР, что в ближайшие годы неизбежно
должна последовать смена политического курса. Советский Союз практически
был лишен оборонного потенциала в результате реализации плана
"ОктаваАрес", лишен изнутри, путем формирования через сеть завербованных
агентов в среде аппаратов соответствующих государственных структур
технической политики проектирования и создания фантастически дорогих и
абсолютно бесполезных объектов, подобных тем, что строились по программе
"Дуга".
Когда это стало ясно, рядом руководителей контрразведки было принято
решение не подвергать преследованиям выявленных в ходе операции "кротов",
а наоборот, способствовать их карьерному продвижению, чтобы в дальнейшем
использовать их в своих целях.
- В чем же состоят эти цели?
- К настоящему моменту проблема формулируется весьма просто -
военно-промышленное лобби жаждет сменить у кормила власти лобби сырьевое и
восстановить научно-промышленный потенциал теперь уже России прежде всего
в оборонной области.
Таково нынешнее положение дел, и оно представляет собой закономерную
трансформацию всего советского, а впоследствии российского политического
процесса.
- Вы были противником или сторонником этого решения?
- Я был убежденным противником подобных мер.
Являясь заместителем Гущина, я имел доступ практически ко всей
оперативной информации. Тогда я считал, что о ходе и истинных результатах
операции "Крейт" должны быть информированы руководители государства,
прежде всего те, что отстаивали так называемую "политику перестройки".
Попытка самостоятельно выйти с имеющимися у меня материалами расследования
на члена Политбюро Алесандра Яковлева стоила мне одиннадцати лет лагерей.
- Советского Союза уже не существует. Могут ли компрометирующие
материалы одиннадцатилетней давности представлять угрозу представителям
нынешнего российского политического истеблишмента?
Чернецов отхлебнул апельсинового сока из высокого стакана и
утвердительно кивнул.
- Безусловно. Содержание досье "Крейта" таково, что в случае его
опубликования четыре члена российского правительства и, по крайне мере,
столько же лидеров представительной власти станут политическими трупами.
- Такая широкомасштабная "война спецслужб" не могла не получить
отголосков в прессе, политических дисскуссиях или проявиться каким-либо
другим способом. Чем вы, господин Чернецов, объясните столь плотную завесу
молчания вокруг этой проблемы?
- Самим характером этой проблемы. Желающих повторить, например, мою
судьбу, найдется весьма немного. Но "отголоски", как вы изволите
выражаться, появлялись постоянно. Я могу сослаться, скажем, на публикации
в газете "Известия" в октябре и ноябре 1991 года. Это правительственная
официальная газета, и заключенным, даже таким, как я, разрешалось ее
читать. В этих статьях сообщалось о "находке" в дальневосточной тайге
циклопических сооружений непонятного назначения, разграбленных и
брошенных. Автор этих публикаций видел только то, что находилось на
поверхности, но, кроме антенных полотен стометровой высоты и километровой
протяженности, там есть целый подземный город с командным пунктом размером
едва ли не с футбольное поле - все вместе представляет собой одну из
станций загоризонтного обнаружения пусков межконтинентальных
баллистических ракет - станций, которые должны были составить основу СПРН
СССР нового поколения - станций под шифром "Дуга". Пример самого
последнего времени - опубликованная в Москве книга "Слуги Ареса". Автор
этого романа был в свое время сотрудником головной организации,
проектирующей системы ПРО, и в свое время попал в орбиту операции "Крейт".
Я был знаком с этим человеком с 1985 года, и сюжет этой книги во многом
разработан по данным, которые стали известны автору благодаря мне. Кстати,
его судьба в какой-то степени служит ответом на ваш вопрос. Вскоре после
выхода в свет этой злополучной книги он был убит наемным киллером в
подъезде собственного дома.
- Вы полагаете, что это работа спецслужб?
- Я в этом убежден.
- Упомянутая вами книга является журналистским расследованием?
- Нет, это всего лишь роман, беллетристика. Однако только по форме. В
книге приведены многие реальные факты, хотя есть и немало искажений.
Предвосхищая ваш следующий вопрос, скажу, что с этой книгой связаны и
некоторые мои дальнейшие планы. В настоящее время правообладатель ведет
переговоры с одной известной американской студией о экранизации этого
романа, кроме того, планируется весьма объемный цикл телепередач,
посвященных истории разведывательной программы "Октава-Арес" и
контрразведывательной операции "Крейт", в обоих случаях я приглашен в
качестве консультанта вместе с бывшими сотрудниками ряда специальных
организаций стран НАТО, одного из них вы сейчас видите перед собой.
- Кто является правообладателем столь сенсационного материала?
- Без комментариев...
Дальше смотреть телепередачу Сергей Васильевич Гущин не пожелал.
Перегнувшись через стол, он ухватил своего секретаря за плечо и,
чувствительно встряхнув, буквально провизжал в побледневшее лицо носатого
полковника:
- Билет в Москву! Ближайший рейс, любая авиакомпания! Закажите мне
билет, срочно! Я буду в посольстве у Гарусева. Получите билет, звоните
немедленно туда. Немедленно! Я буду готов вылететь в любой момент!
С этими словами генеральный менеджер выскочил из кабинета. Проводив
взглядом плотную фигуру Сынка, секретарь пробормотал:
- Ишь ты, припекло Обжору! Похоже, серьезное дело...
Проигнорировав требование о немедленном заказе билета, он вновь
повернулся к телевизору - трансляция пресс-конференции продолжалась.
X. ШАНТАЖ
Тонированные стекла "ягуара" были желтоватооранжевого оттенка, и при
взгляде из салона тусклый ноябрьский подмосковный пейзаж приобретал
иллюзорную солнечность, смотрелся приветливо и привлекательно. Осень в
этом году выдалась затяжная, давно было бы пора выпасть снегу, но нет -
дни стояли безветренные, теплые, душные. Пропитанный смогом город, уже
лишенный осенних красок, но не приобретший еще контрастной зимней
выразительности, серый и неуютный, вызывал в душе тревожную тоску. При
любой возможности Сильвер старался вырваться из Москвы на денекдругой,
стряхнуть смутные неприятные ощущения, вызванные то ли странной погодой,
то ли какими-то глубокими предчувствиями, в которых он не мог, да и не
хотел, разбираться.
Дела его, казалось, шли совсем неплохо - торговля оружием оказалась
намного доходнее всех предыдущих проектов вместе взятых. Похоже, что
Сильверу удалось занять солидные позиции в этом бизнесе, переживающем
сейчас, в разгар чеченского конфликта, подлинный бум. За удивительно
короткий срок ему удалось установить весьма перспективные контакты с
жадными до власти лидерами политических группировок самого разнообразного
толка. Везде находилось множество людей, желающих воевать, - и в Абхазии,
и в Армении, и в Таджикистане, и в самой России...
Масса бывших соотечественников жаждала оружия, и многие были готовы
хорошо платить. И Сильвер продавал и покупал, напрямую и через
посредников, и сам работал в качестве посредника - он с огромным
воодушевлением вооружал абхазов и грузин, армян и азербайджанцев,
таджикские правительственные формирования и таджикскую оппозицию.
Случалось, что некоторые его клиенты, рассматривая трофеи после
кровопролитного боя, обнаруживали, что автоматы, гранатометы, легкие
артиллерийские системы, разнообразные боеприпасы и снаряжение противника
принадлежат к тем же партиям, что и их собственные.
Да, на этом рынке наступил поистине звездный час - доступность складов
полуразвалившейся российской армии, прозрачность государственных границ и
катастрофическое положение оборонных заводов, в нищите своей стремительно
теряющих режимную защиту, все это открывало грандиозные перспективы. Рынок
стремительно набирал обороты, спрос рождал предложение, а расширяющееся
предложение провоцировало спрос - за чеченским конфликтом явственно
просматривались новые, еще более широкомасштабные события. На смену
экспансивным горским вождям уже спешили более тяжелые на раскачку
"бледнолицые" - УНА-УНСО представляла собой заказчика солидного, и Сильвер
рассчитывал, что разрешение Севастопольского конфликта в перспективе
потребует весьма крупных поставок его специфического товара.
И все же как-то не по себе становилось ему сумрачными вечерами этого
теплого ноября. Конфликт с Питоном Сильвера не очень беспокоил. История с
этим злосчастным вагоном с одноразовыми гранатометами поводом для
серьезной войны группировок являться не могла, и оба лидера это прекрасно
понимали. Рынок был настолько обширен, что конкуренция пока не сказывалась
на доходах сколько-нибудь существенно. Акция с вагоном была нужна лишь для
демонстрации силы и самостоятельности, впрочем, Сильвер внутренне готов
был заключить мировую на любых условиях при мало-мальски серьезном нажиме
со стороны Питона - мир был крайне нужен обоим, воевать друг с другом
должны были клиенты, но никак не продавцы. Так что повода для беспокойства
вроде бы и не было, но все же, все же...
Сильвер бросил взгляд в зеркальце заднего обзора - все в порядке, "БМВ"
с охраной держался метрах в трехстах сзади. На заднем сиденье посапывала
новая подруга - двадцатитрехлетняя поэтесса, героиня нашумевшего недавно
скандала. Этот занятный образчик московской богемы попался муниципалам под
горячую руку при проведении очередной шумной кампании по борьбе с
наркобизнесом. Несколько граммов кокаина, случайно обнаруженные у
литературной дивы, не могли, конечно, служить серьезным основанием для
уголовного преследования, но ментов не на шутку разозлило
издевательски-высокомерное обращение со стороны молодого дарования, и дело
закончилось судом.
Несмотря на занятость, Сильвер все же обратил внимание на повизгивание
литературных кругов вокруг этого процесса и неожиданно, даже для самого
себя, предпринял некоторые усилия для его завершения "за недоказанностью".
Так и познакомились.
Поэтесса оказалась человеком кое в чем действительно незаурядным, и
пресыщенному Сильверу пришлась по вкусу ее изобретательность. Кроме того,
новоявленный меценат обнаружил в свбе неодолимую тягу к общению с
интеллектуальной элитой - дело, которому он себя с таким усердием
посвятил, было грубым и опасным, и такими же грубыми и опасными были
партнеры и конкуренты, а немалый груз эстетизма, скрывающийся в глубинных
тайниках души неудавшегося джазмена-виртуоза еще со времен Гнесинского
института, с годами все назойливее просился наружу.
В последнее время, исключительно благодаря своей поэтессе, Сильвер
оказался принят в нескольких столичных салонах и с большим удовольствием
посещал литературно-театрально-художественные тусовки, завсегдатаи которых
с вежливой снисходительностью поглядывали на "нового русского", жадно
тянущегося к культуре и с похвальным постоянством поставлявшего к
богемному столу жратву и выпивку высшего качества. На одну из таких
вечеринок, долженствующую быть на известной даче в Переделкино, и
направлялся сегодня Сильвер со своей подругой, тремя ящиками мозельского
"Peter Mertes" в багажнике "ягуара" и с "БМВ" на хвосте, под крышу набитым
охранниками и коробками со всевозможными деликатесами.
Поэтесса окончательно уснула, очевидно, сморенная творческими муками и
дневной дозой прекрасного колумбийского кокаина. Сильвер с умилением
взглянул на свернувшуюся в клубок на заднем сиденье подругу и вдруг
заметил, что между его "ягуаром"
и "БМВ" нагло встроилась помятая белая "ауди-100".
Номера были подмосковные.
"Местная "братва", - решил Сильвер. - Надо пропустить, а то, не дай
Бог, долбанут с пьяных глаз".
Он мягко сбросил скорость и принял вправо. И "Ауди" пулей проскочила
мимо. "БМВ" охраны встал на прежнюю позицию.
"Шалят детишки, - снисходительно подумал Сильвер, глядя вслед грязному
белому автомобилю. - Еще бы, такая крутая тачка!"
...Вечеринка была в самом разгаре, гости пребывали в настроении веселом
- кто подогревался мозельским, кто предпочел более крепкие напитки, а
самые нетерпеливые уже нюхнули колумбийского чуда.
Гвоздем программы был на этот раз некий малый, именуемый
присутствующими не иначе как "самое загадочное явление русской
литературы". Сильвер не был знаком с творчеством корифея и, к своему
глубокому сожалению, не смог поддержать разговор о его последнем романе,
улавливая только общее направление литературной дискуссии.
- Русское слово гибнет! - безапелляционно вещал один из именитых
гостей, в недавнем прошлом возглавлявший известный молодежный журнал. - В
книжный магазин стыдно зайти! Что издается, а?
Что, я вас спрашиваю, издается? Что в этих детективах под глянцевыми
обложками? Мерзость! Мер-^ зость!
Обличитель тряхнул ранними благородными сединами и одним махом осушил
большой бокал. Сильвер взглянул на оратора с нескрываемым уважением - пять
минут назад он случайно увидел, как этот вития всандалил в свой изящный
нос чудовищную дозу кокаина.
"Крепкие, однако, ребята! - подумал Сильвер, - Баксов на шестьсот в
ноздрю воткнул - и ни в одном глазу! И еще мозельским лакирнул. Я бы так
не смог. Надо будет почитать, чего он там понаписал".
На минуту Сильвер отвлекся от занимавшего его разговора и, приподняв
занавеску, выглянул в окно.
В салоне "БМВ" горел свет - "быки", не допущенные в компанию эстетов,
коротали вечер под магнитолу и тривиальную водку. Все было спокойно.
Обсуждение печальной участи русского слова плавно перешло в
танцевальную разминку. Чувствуя под пальцами нервную тонкую талию
накачавшейся порошком почти до остекленения поэтессы, Сильвер рецикл, что
он счастлив. Все его тревоги, весь его мир, холодный и жесткий, остались
за стенами этой заслуженной дачи, за стенами, в которых уже три или четыре
поколения вот так же трескали кокаин и болтали о кончине национальной
литературы...
"Боже мой! Как же хорошо! - размышлял Сильвер, умело ведя партнершу в
медленном танце. - Какая прелесть эта литературная среда... Милые
безобидные идиоты! Только в этом страусином питомнике можно по-настоящему
расслабиться... Сыграть для них, что ли? А что, я, кажется, уже достаточно
нализался".
Обняв поэтессу за плечи, Сильвер подвел ее к дивану и бережно усадил
рядом с "самым загадочным явлением". Затем вышел в прихожую и вернулся с
футляром, в котором был саксофон. Из динамиков стереосистемы неслась
мелодия неторопливого блюза, и Сильверу не составило никакого труда влится
в этот ритм.
Он играл долго - не меньше часа. Давно кончилась пленка и замолчал
магнитофон, а Сильвер все продолжал выдувать блюзовое попурри. Какие-то
обрывки классических мелодий Армстронга, Эллингтона, что-то свое, вновь
Дюк - переливающиеся, искрящиеся, полотно забавных и причудливых звуковых
сочетаний... Да, в этот вечер он был в ударе!
Оторвав наконец мундштук инструмента от заболевших губ и шутливо
кланяясь аплодирующей публике, Сильвер улыбался приветливо и широко, его
в
...Закладка в соц.сетях
