Жанр: Детская
Рассказы и повести
...обрание постановило считать свое положение явно неудовлетворительным.
Но собрание решительно отвергло тенденцию некоторых товарищей найти
выход путем объявления ультиматума обитателям зверопитомника.
Тем более, что прибывший представитель от звероводов пришел с доброй
вестью. Он сообщил, что маленькая радиостанция заработала.
Тут же составили радиограмму, причем большинством голосов отвергнули те
поправки по адресу Дальгосрыбтреста, кои были слишком тяжелы для эфира и
нарушали требования общепринятой морали и цензуры.
Эта радиограмма была перехвачена большинством береговых радиостанций
материка и как аварийная срочно доставлена Дальгосрыбтресту. В
Дальгосрыбтресте удивились. Какие продукты и что за люди?
Но, порывшись в архивных документах, признали, что действительно эти
300 человек значатся под именем рыболовной базы на острове таком-то, за
номером таким-то.
Тогда, установив долготу и широту этого острова, который, к величайшему
изумлению Дальгосрыбтреста, оказался совсем под боком, после долгих и
тщательных препирательств на тему о том, кто виноват в этом деле,
Дальгосрыбтрест снарядил экспедицию с продуктами, каковая и прибыла наконец
к этим изголодавшимся, измотанным и справедливо обозленным людям.
"Тихоокеанская звезда" (Хабаровск), 1932, 28 апреля
Аркадий Гайдар. Метатели копий
---------------------------------------------------------------------
Книга: А.Гайдар. Собрание сочинений в трех томах. Том 3
Издательство "Правда", Москва, 1986
OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 13 декабря 2001
---------------------------------------------------------------------
Современный бюрократ хитер. Давно прошли те времена, когда,
наголовотяпив, сорвав план, угробив срочный заказ, отделавшись от работы
заковыристой отпиской, бюрократ тихонько помалкивал, втайне надеясь, что все
само собой, как-нибудь обойдется, заглохнет, завязнет в бумагах и скроется в
архивах от острых взоров прокуратуры и РКИ.
Нынче бюрократ действует по прямо противоположному методу. Еще не успев
до конца набюрократить, он сам же предусмотрительно и заблаговременно
поднимет негодующий вопль о том, что его, честного человека, обманули.
Он просил, а ему не дали. Он искал и не обрел. Он стучал, и ему не
отворили. Он заказал, а ему не сделали.
И вместо того чтобы найти выход из положения и с действительной,
большевистской настойчивостью добиваться выполнения порученного ему дела,
бюрократ спешит умыть руки.
Бюрократ торопится "снять", "сложить" или "переложить" ответственность
на кого-нибудь другого, а также запастись как можно большим количеством
документов, оправдывающих его собственную бездеятельность.
Но так как ни прокуратура, ни РКИ такого документа ему никогда не
выдадут, то современный бюрократ готовит все эти документы в собственной
канцелярии.
Пусть только ни у кого не закрадется мысль о том, что он занимается
подлогами или, пробравшись ночью черным ходом, при опущенных шторах своего
кабинета, тайно готовит искусные фальшивки.
Ничего подобного. Все это делается в часы занятий и совершенно открыто.
Техника такова: предположим, что бюрократу поручено обеспечить отправку
такого-то количества товаров в такой-то адрес, тогда бюрократ пишет примерно
так:
"Телеграмма. Срочная. Союзтара.
Шлите ящики, мешки, бочки. В случае несвоевременной отгрузки снимаю
себя ответственность И ПЕРЕКЛАДЫВАЮ ЕЕ НА ВАС".
Вверху на телеграмме пометка: "Копии: крайпрокуратуре, секретарю
крайкома, президиуму крайисполкома, ОПТУ, крайРКИ".
Получив такую телеграмму, бюрократ из Союзтары на лету, с ловкостью
фокусника, жонглирующего горящими факелами, подхватывает эту свалившуюся на
него ответственность и перекладывает ее дальше примерно так:
"Телеграмма. Срочно. Дальлеспром.
Ускорьте отпуск лесоматериалов для заготовки тары. В случае
запаздывания ответственность перекладываю на вас".
Под телеграммой пометка: "Копии: Далькрайисполкому, Далькрайкому,
прокуратуре, ОГПУ, РКИ".
Не надо иметь большое воображение для того, чтобы угадать, что сделает
со свалившейся на него ответственностью такой же бюрократ хотя бы из того же
Дальлеспрома.
С молниеносной быстротой он швырнет ее таким же порядком дальше. И,
таким образом, ответственность становится абсолютно неуловимой. Она то
мчится в вагонах почтовых поездов, то летит по проводам телеграфа, то
трясется на телеге с пакетом нарочного, чтобы, свалившись на голову
какого-нибудь районного работника, стремительно отлететь назад и продолжать
свой порочный круг.
Между тем бюрократ считает себя неуязвимым от всяких подозрений в том,
что он срывает поставленную перед ним задачу.
Помилуйте, разве он срывает? Он первый сигнализирует, копии его
телеграмм имеются во всех учреждениях.
Вызванный в контрольную комиссию, он сможет привезти в свое оправдание
целую телегу, заваленную копиями оправдывающих его телеграмм.
- Это я-то виноват? - бия себя в грудь, будет возмущаться тот же тов.
Французов из Дальрыбснаба, когда ему укажут на то, что он плохо подготовился
к выполнению экспортного плана. - Я, который первый сигнализировал?! Да у
вас одних моих копий, если поискать, целая куча наберется.
То же самое, вероятно, скажут товарищи Солдатов и Гусев из
Дальснабсбыта, Щербак и Берендеев из Дальпромсоюза, Максимов из Крайфу,
Гусев из Стальсбыта, а также Поляков из отдела эксплуатации Уссурийской
ж.д., который побил рекорд "сигнализаторства", разослав одновременно по
одному вопросу:
Пять копий спешной почтой,
семь копий "молнией",
шесть копий телеграфом
и сколько-то простой почтой. А в общем столько, что в один прекрасный
день копии с его телеграммы о погрузке нефти были получены чуть ли не всеми
учреждениями и организациями гор. Хабаровска, не включая сюда только краевую
психиатрическую лечебницу, об-во Друзей детей и Союз воинствующих
безбожников.
В своем постановлении от 3 июня президиум КрайКК - РКИ* крепко одернул
всех упомянутых здесь товарищей и в последний раз напомнил, что подобного
рода безобразия никем впредь допускаться не должны, потому что они ведут
только к излишнему расходу бумаги, запутывают организации, вносят
неразбериху, создают параллелизм в работе обследующих организаций, загружают
почту и телеграф.
______________
* КК - контрольная комиссия ВКП(б); РКИ - рабоче-крестьянская
инспекция.
Всякие попытки отыграться на таком бессмысленном и беспредметном
"сигнализаторстве", попытки подменить конкретную работу истерическими
воплями об одностороннем "сложении" ответственности всегда получали и будут
получать от РКИ резкий отпор, к каким бы ухищрениям ни прибегала еще далеко
не совсем изжитая бюрократическая прослойка соваппарата.
"Тихоокеанская звезда" (Хабаровск), 1932, 15 июня
Аркадий Гайдар. "Сережа, выдай..."
---------------------------------------------------------------------
Книга: А.Гайдар. Собрание сочинений в трех томах. Том 3
Издательство "Правда", Москва, 1986
OCR & SpellCheck: Zmiy (zpdd@chat.ru), 13 декабря 2001
---------------------------------------------------------------------
На столе лежат две толстые пачки разноцветных записок.
Большинство из них - кое-как оторванные клочки случайно подвернувшейся
бумаги. Клочок исписанного протокола, использованная желтая квитанция,
листок папиросной бумаги, кусок синей промокашки и даже оборотная сторона от
порожней папиросной пачки.
Всего сто девяносто четыре штуки.
Все эти записки подписаны или заместителем управляющего
Селемджино-Буреинским... приисковым управлением Савченко, или заведующим
Экимчанским перевалочным пунктом Кожевниковым.
Все они адресованы в одно и то же место, а именно: на распределительный
склад и лавку Союззолото.
Этот склад и лавка хранят и отпускают золотосдатчикам завезенные через
сотни километров бездорожья остродефицитные товары.
Перелистаем же обе пачки потертых и помятых записок и посмотрим имена и
фамилии тех "неутомимых тружеников", которые в чаще дикой тайги "добывают"
дорогой металл, так необходимый нашей индустриализирующейся стране.
Самойлов!
Выдайте Корякину чулок женских 6 пар. Фуфайку 1 штуку, а самому
Корякину выдайте 1 пиджак.
Кожевников
Самойлов!
Выдай Цыганенко пять метров мануфактуры.
Выдай Мурашко отрез на брюки, а Цыганенко еще две пачки печенья и
шоколаду.
Как будто бы все очень хорошо.
Чета Корякиных - это, очевидно, супруги-золотоискатели. Цыганенко и
Мурашко - золотоискатели тоже.
Вероятно, они сдали выработанное золото. Натянули шелковые чулки,
надели новые брюки, фуфайки. И после тяжелой таежной работы сели распивать
заслуженный чай с печеньем и шоколадом.
Что же! Пусть пьют на здоровье.
Самойлов!
...Отпусти Кононову одну женскую фуфайку и отрез сукна.
...Отпусти Маслову серого сукна.
...Отпусти этой женщине одну черную шаль.
...Отпусти Цыганенко 5 метров мануфактуры.
...Отпусти Беломестнову шоколаду 15 пачек.
...Отпусти Савченко для тов. Мурашко: 1) консервов 10 бан., 2) сахару 2
клгр., 3) печенья 4 пачки, 4) чаю 100 гр., 5) рыбы 4 клгр., 6) мыла 2 куска.
Кожевников
Здесь уже что-то не совсем ясно.
Ну предположим, что Кононов и Маслов - это золотоискатели. Предположим,
что тов. Мурашко сшил себе новые брюки, съел вместе с Цыганенко печенье и
шоколад, а теперь забирает продукты, чтобы снова отправиться в тайгу на
прииски.
Ну что это за таинственная, безымянная женщина в черной шали? И давно
ли это тов. Беломестнов превратился в приискового рабочего, в то время,
когда всем он был известен как один из руководящих работников
Селемджино-Буреинского района?
Самойлов!
Отпусти этому человеку три метра мануфактуры, необходимой ему для
сшития трусов.
...Замени Мурашко отрез черного сукна на серое. Кроме того, выдай ему
еще один новый костюм.
Самойлов!
Выдай этому зубному технику пряников, шоколаду, конфет и сахару.
...Выдай для Цыганенко фуфайку и отрез сукна, а жене т. Корякина чулок
женских две пары.
Что за чертовщина!
Мурашко, оказывается, вместо того чтобы ехать в тайгу, все еще шьет
себе брюки и все еще меняет то черные отрезы на серые, то серые на черные.
Скромная золотоискательница Корякина очень подозрительно быстро
превращается в гражданку Корякину, в жену одного из работников приискового
управления.
Цыганенко определенно спятил с ума: уже в четвертый раз огребает
пиджаки, мануфактуру, костюмы и фуфайки.
Некто безымянный собирается в холодную зиму шить себе трехметровые
трусы.
А тут еще бог знает откуда взялся зуботехник.
Какой зуботехник? Откуда? С каких это пор зуботехники стали считаться
приисковыми рабочими или старателями? Какие он разрабатывает россыпи? Где
разыскивает самородки?
Или, может быть, обнаружив золотой зуб во рту пациента, он с веселыми
криками собирает свои выдергивательные инструменты, останавливает бормашину
и бежит делать заявку на обнаруженную им золотоносную площадь?
Самойлов!
...Отфрахтуй и выдай Савину черную шаль, необходимую ему для отвезения
и привезения его жены из больницы.
...Отпусти для Бондарчука, которому нездоровится, одну бутылку спирту.
...Выдай через Савченко т. Хеврину для бригады бухгалтеров два литра
спирту.
...Замени Упорову серое сукно на черное.
Теперь уж совершенно очевидно, что честные приисковые рабочие здесь
совершенно ни при чем. Все эти: Савин, которому "для отвезения и привезения"
нужна черная шаль, Бондарчук, которому нездоровится, наконец, эта
предводительствуемая Хевриным отчаянная "бригада" бухгалтеров(?), жаждущих
дефицитного спирта, - все это, как и все упоминаемое выше, не рабочие и не
золотосдатчики, а местные селемджино-буреинские работники районных
организаций и группового управления Союззолото.
И, наконец, последняя записка. Адресована она, по-видимому, самому
Кожевникову. Написана она кривыми и подозрительно качающимися буквами.
Подпись отсутствует.
Сережа!
Не откажи в просьбе, дай спирту сему подателю. Нужно для одного
обстоятельства.
Каково это неотложно требующее спирта "обстоятельство", Сережа понял,
по-видимому, и без пояснений. Следует резолюция:
Самойлов, выдай два литра.
А на отдельной бумажке приписано:
Отпусти еще хлеба, луку, масла экспортного и одну рыбу. Рыбу дай им
соленую из бочки.
С января месяца по май тридцать второго года таких записок накопилось в
лавке и на складе около тысячи штук.
Было бы неправильным подозревать селемджино-буреинских работников в
подлогах и в преднамеренно злостных преступлениях. Ничего подобного! Все это
делалось совершенно официально, и на обороте каждой записки пометка:
"Отпустить за наличный расчет". И тем не менее это безудержное
разбазаривание специальных фондов не может квалифицироваться иначе, как
прямая растрата.
Но, может быть, в Селемджино-Буреинском районе собрались такие уже
особенно легкомысленные и беззаботные ребята? Может быть, этот район
является исключением?
Так ли? А что, если посмотреть, нет ли таких записок и записочек из
магазинов и распределителей в других районах?
А что, если мы предложим всем завмагам, завскладами и распределителям
опубликовать через печать тексты записок, а также фамилии писавших всякие,
по существу, незаконные и вымышленные требования на выдачу остродефицитных
продуктов и товаров то "ввиду неотложной необходимости", то "ввиду отъезда",
"ввиду командировки", ввиду очень сомнительных болезней и совершенно
несомненного отсутствия понимания всей постыдности этаких шкурнических
способов самоснабжения?
При острейшем недостатке в крае промышленных товаров мы направляем эти
товары на улучшение снабжения рабочих наиболее важных и ответственных
участков хозяйства. В то же время находятся и такие мерзавцы, которые
растаскивают дефицитные товары, расхищают народное достояние, и такие,
которые транжирят, раздают направо и налево доверенные им государством
товары. И те и другие срывают нашу работу. Эти "сосуны" народного имущества
- враги народа, и с ними нужна жестокая, беспощадная расправа.
Вероятно, при одной мысли о возможности такого опубликования кое-кому
станет не по себе, потому что где-либо на складах лежит подшитая к делу и
его липовая бумажонка с распиской "о получении черной шали для отвезения", с
требованием "отпустить полдюжины женских чулок ввиду острого катара
желудка". А то и вовсе какая-нибудь разухабисто-откровенная:
...Сережа, выдай!
Сережа-то, может быть, и выдаст, благо ползучий подхалим еще далеко не
отовсюду выведен.
Но что скажут не Сережа, а те рабочие, для которых предназначались
расхватанные товары? Что скажет КК-РКИ и прокуратура?
...Ой, нет!.. Не надо! Лучше бы Сережа не выдавал!
"Тихоокеанская звезда" (Хабаровск), 1932, 20 июня
А.П.ГАЙДАР
ТИМУР И ЕГО КОМАНДА
ПРОЕКТ "ОБЩИЙ ТЕКСТ" http://textshare.da.ru http://textshare.tsx.org
А.П.Гайдар. Избранное,
М., Правда, 6
Вот уже три месяца, как командир бронедивизиона полковник Александров не
был дома. Вероятно, он был на фронте.
В середине лета он прислал телеграмму, в которой предложил своим дочерям
Ольге и Жене остаток каникул провести под Москвой на даче.
Сдвинув на затылок цветную косынку и опираясь на палку щетки,
насупившаяся Женя стояла перед Ольгой, а та ей говорила:
- Я поехала с вещами, а ты приберешь квартиру. Можешь бровями не дергать
и губы не облизывать. Потом запри дверь. Книги отнеси в библиотеку. К
подругам не заходи, а отправляйся прямо на вокзал. Оттуда пошли папе вот эту
телеграмму. Затем садись в поезд и приезжай на дачу... Евгения, ты меня
должна слушаться. Я твоя сестра...
- И я твоя тоже.
- Да... но я старше... и, в конце концов, так велел папа.
Когда во дворе зафырчала отъезжающая машина, Женя вздохнула и оглянулась.
Кругом был разор и беспорядок. Она подошла к пыльному зеркалу, в котором
отражался висевший на стене портрет отца.
Хорошо! Пусть Ольга старше и пока ее нужно слушаться. Но зато у нее, у
Жени, такие же, как у отца, нос, рот, брови. И, вероятно, такой же, как у
него, будет характер.
Она туже перевязала косынкой волосы. Сбросила сандалии. Взяла тряпку.
Сдернула со стола скатерть, сунула под кран ведро и, схватив щетку,
поволокла к порогу груду мусора.
Вскоре запыхтела керосинка и загудел примус.
Пол был залит водой. В бельевом цинковом корыте шипела и лопалась мыльная
пена. А прохожие с улицы удивленно поглядывали на босоногую девчонку в
красном сарафане, которая, стоя на подоконнике третьего этажа, смело
протирала стекла распахнутых окон.
Грузовик мчался по широкой солнечной дороге. Поставив ноги на чемодан и
опираясь на мягкий узел, Ольга сидела в плетеном кресле. На коленях у нее
лежал рыжий котенок и теребил лапами букет васильков.
У тридцатого километра их нагнала походная красноармейская мотоколонна.
Сидя на деревянных скамьях рядами, красноармейцы держали направленные дулом
к небу винтовки и дружно пели.
При звуках этой песни шире распахивались окна и двери в избах. Из-за
заборов, из калиток вылетали обрадованные ребятишки. Они махали руками,
бросали красноармейцам еще недозрелые яблоки, кричали вдогонку "ура" и тут
же затевали бои, сражения, врубаясь в полынь и крапиву стремительными
кавалерийскими атаками.
Грузовик свернул в дачный поселок и остановился перед небольшой, укрытой
плющом дачей.
Шофер с помощником откинули борта и взялись сгружать вещи, а Ольга
открыла застекленную террасу.
Отсюда был виден большой запущенный сад. В глубине сада торчал неуклюжий
двухэтажный сарай, и над крышею этого сарая развевался маленький красный
флаг.
Ольга вернулась к машине. Здесь к ней подскочила бойкая старая женщина -
это была соседка, молочница. Она вызвалась прибрать дачу, вымыть окна, полы
и стены.
Пока соседка разбирала тазы и тряпки, Ольга взяла котенка и прошла в сад.
На стволах обклеванных воробьями вишен блестела горячая смола. Крепко
пахло смородиной, ромашкой и полынью. Замшелая крыша сарая была в дырах, и
из этих дыр тянулись поверху и исчезали в листве деревьев какие-то тонкие
веревочные провода.
Ольга пробралась через орешник и смахнула с лица паутину.
Что такое? Красного флага над крышей уже не было, и там торчала только
палка.
Тут Ольга услышала быстрый, тревожный шепот. И вдруг, ломая сухие ветви,
тяжелая лестница - та, что была приставлена к окну чердака сарая, - с
треском полетела вдоль стены и, подминая лопухи, гулко брякнулась о землю.
Веревочные провода над крышей задрожали. Царапнув руки, котенок
кувыркнулся в крапиву. Недоумевая, Ольга остановилась, осмотрелась,
прислушалась. Но ни среди зелени, ни за чужим забором, ни в черном квадрате
окна сарая никого не было ни видно, ни слышно.
Она вернулась к крыльцу.
- Это ребятишки по чужим садам озоруют, - объяснила Ольге молочница. -
Вчера у соседей две яблони обтрясли, сломали грушу. Такой народ пошел...
хулиганы. Я, дорогая, сына в Красную Армию служить проводила. И как пошел,
вина не пил. "Прощай, - говорит, - мама". И пошел и засвистел, милый. Ну, к
вечеру, как положено, взгрустнулось, всплакнула. А ночью просыпаюсь, и
чудится мне, что по двору шныряет кто-то, шмыгает. Ну, думаю, человек я
теперь одинокий, заступиться некому... А много ли мне, старой, надо?
Кирпичом по голове стукни - вот я и готова. Однако бог миловал - ничего не
украли. Пошмыгали, пошмыгали и ушли. Кадка у меня во дворе стояла - дубовая,
вдвоем не своротишь, - так ее шагов на двадцать к воротам подкатили. Вот и
все. А что был за народ, что за люди - дело темное.
В сумерки, когда уборка была закончена, Ольга вышла на крыльцо. Тут из
кожаного футляра бережно достала она белый, сверкающий перламутром аккордеон
- подарок отца, который он прислал ей ко дню рождения.
Она положила аккордеон на колени, перекинула ремень через плечо и стала
подбирать музыку к словам недавно услышанной ею песенки:
Ах, если б только раз
Мне вас еще увидеть,
Ах, если б только раз
И два. и три
А вы и не поймете
На быстром самолете,
Как вас ожидала я до утренней зари
Да!
Летчики-пилоты! Бомбы-пулеметы!
Вот и улетели в дальний путь.
Вы когда вернетесь?
Я не знаю, скоро ли,
Только возвращайтесь... хоть когда-нибудь.
Еще в то время, когда Ольга напевала эту песенку, несколько раз бросала
она короткие настороженные взгляды в сторону темного куста, который рос во
дворе у забора. Закончив играть, она быстро поднялась и, повернувшись к
кусту, громко спросила:
- Послушайте! Зачем вы прячетесь и что вам здесь надо?
Из-за куста вышел человек в обыкновенном белом костюме. Он наклонил
голову и вежливо ей ответил:
- Я не прячусь. Я сам немного артист. Я не хотел вам мешать. И вот я
стоял и слушал.
- Да, но вы могли стоять и слушать с улицы. Вы же для чего-то перелезли
через забор.
- Я?.. Через забор?.. - обиделся человек. - Извините, я не кошка. Там, в
углу забора, выломаны доски, и я с улицы проник через это отверстие.
- Понятно! - усмехнулась Ольга. - Но вот калитка. И будьте добры
проникнуть через нее обратно на улицу.
Человек был послушен. Не говоря ни слова, он прошел через калитку, запер
за собой задвижку, и это Ольге понравилось.
- Погодите! - спускаясь со ступени, остановила его она. - Вы кто? Артист?
- Нет, - ответил человек. - Я инженер-механик, но в свободное время я
играю и пою в нашей заводской опере.
- Послушайте, - неожиданно просто предложила ему Ольга. - Проводите меня
до вокзала. Я жду младшую сестренку. Уже темно, поздно, а ее все нет и нет.
Помните, я никого не боюсь, но я еще не знаю здешних улиц. Однако постойте,
зачем же вы открываете калитку? Вы можете подождать меня и у забора.
Она отнесла аккордеон, накинула на плечи платок и вышла на темную,
пахнувшую росой и цветами улицу.
Ольга была сердита на Женю и поэтому со своим спутником по дороге
говорила мало. Он же сказал ей, что его зовут Георгий, фамилия его Гараев и
он
работает инженером-механиком на автомобильном заводе.
Поджидая Женю, они пропустили уже два поезда, наконец прошел и третий,
последний.
- С этой негодной девчонкой хлебнешь горя! - огорченно воскликнула Ольга.
- Ну, если бы еще мне было лет сорок или хотя бы тридцать. А то ей
тринадцать, мне - восемнадцать, и поэтому она меня совсем не слушается.
- Сорок не надо! - решительно отказался Георгий. - Восемнадцать куда как
лучше! Да вы зря не беспокойтесь. Ваша сестра приедет рано утром.
Перрон опустел. Георгий вынул портсигар. Тут же к нему подошли два
молодцеватых подростка и, дожидаясь огня, вынули свои папиросы.
- Молодой человек, - зажигая спичку и озаряя лицо старшего, сказал
Георгий. - Прежде чем тянуться ко мне с папиросой, надо поздороваться, ибо я
уже имел честь с вами познакомиться в парке, где вы трудолюбиво выламывали
доску из нового забора. Вас зовут Михаил Квакин. Не так ли?
Мальчишка засопел, попятился, а Георгий потушил спичку, взял Ольгу за
локоть и повел ее к дому.
Когда они отошли, то второй мальчишка сунул замусоленную папиросу за ухо
и небрежно спросил:
- Это еще что за пропагандист выискался? Здешний?
- Здешний, - нехотя ответил Квакин. - Это Тимки Гараева дядя. Тимку бы
поймать, излупить надо. Он подобрал себе компанию, и они, кажется, гнут
против нас дело.
Тут оба приятеля заметили под фонарем в конце платформы седого почтенного
джентльмена, который, опираясь на палку, спускался по лесенке.
Это был местный житель, доктор Ф. Г. Колокольчиков. Они помчались за ним
вдогонку, громко спрашивая, нет ли у него спичек. Но их вид и голоса никак
не понравились этому джентльмену, потому что, обернувшись, он погрозил им
суковатой палкой и степенно пошел своей дорогой.
С московского вокзала Женя не успела послать телеграмму отцу, и поэтому,
сойдя с дачного поезда, она решила разыскать поселковую почту.
Проходя через старый парк и собирая колокольчики, она незаметно вышла на
перекресток двух огороженных садами улиц, пустынный вид которых ясно
показывал, что попала она совсем не туда, куда ей было надо.
Невдалеке она увидела маленькую проворную девчонку, которая с
ругательствами волокла за рога упрямую козу.
- Скажи, дорогая, пожалуйста, - закричала ей Женя, - как мне пройти
отсюда на почту?
Но тут коза рванулась, крутанула рогами и галопом понеслась по парку, а
девчонка с воплем помчалась за ней следом. Женя огляделась: уже смеркалось,
а людей вокруг видно не было. Она открыла калитку чьей-то серой двухэтажной
дачи и по тропинке прошла к крыльцу.
- Скажите, пожалуйста, - не открывая дверь, громко, но очень вежливо
спросила Женя: - как бы мне отсюда пройти на почту?
Ей не ответили. Она постояла, подумала, открыла дверь и через коридор
прошла в комнату. Хозяев дома не было. Тогда, смутившись, она повернулась,
чтобы выйти, но тут из-под стола бесшумно выползла большая светло-рыжая
собака. Она внимательно оглядела оторопевшую девчонку и, тихо зарычав, легла
поперек пути у двери.
- Ты, глупая! - испуганно растопыривая пальцы, закричала Женя. -
...Закладка в соц.сетях
